Краткая коллекция латинских текстов

Тит Ливий

Liber IV/Книга четвертая

Latin	Русский
[1] Hos secuti M. Genucius et C. Curtius consules. Fuit annus domi forisque infestus. Nam principio et de conubio patrum et plebis C. Canuleius tribunus plebis rogationem promulgavit, qua contaminari sanguinem suum patres confundique iura gentium rebantur, et mentio primo sensim inlata a tribunis ut alterum ex plebe consulem liceret fieri, eo processit deinde ut rogationem novem tribuni promulgarent, ut populo potestas esset, seu de plebe seu de patribus vellet, consules faciendi. Id vero si fieret, non volgari modo cum infimis, sed prorsus auferri a primoribus ad plebem summum imperium credebant. Laeti ergo audiere patres Ardeatium populum ob iniuriam agri abiudicati descisse, et Veientes depopulatos extrema agri Romani, et Volscos Aequosque ob communitam verruginem fremere; adeo vel infelix bellum ignominiosae paci praeferebant. His itaque in maius etiam acceptis, ut inter strepitum tot bellorum conticescerent actiones tribuniciae, dilectus haberi, bellum armaque vi summa apparari iubent, si quo intentius possit quam T. Quinctio consule apparatum sit. Tum C. Canuleius, pauca in senatu vociferatus, nequiquam territando consules auertere plebem a cura novarum legum, nunquam eos se vivo dilectum habituros, antequam ea quae promulgata ab se collegisque essent plebes sciuisset, confestim ad contionem advocavit.	1. (1) Затем консулами стали Марк Генуций и Гай Курций. Тот год [445 г.] был недобрым как в домашних делах, так и в военных. Уже в самом его начале трибун Гай Канулей обнародовал предложение (2) о дозволении законных браков между патрициями и плебеями, в чем патриции усмотрели угрозу чистоте их крови и упорядоченности родовых прав. Трибуны поначалу осторожно заговорили о том, чтобы один из консулов мог быть плебеем, и дошло наконец до того, что девять трибунов предложили закон, (3) согласно которому народ имел бы право избирать консулов по своему усмотрению, из патрициев ли или из плебеев, - в этом случае, по мнению патрициев, им пришлось бы де делиться властью с плебеями, но попросту уступить всю ее толпе. (4) Вот почему в сенате с такой радостью встретили весть "о том, что отпали ардеяне (у которых римляне беззаконным судейством отняли часть земли), что вейяне разоряют пограничные земли, а вольски и эквы ропщут из-за укрепления Верругины: настолько война, даже безуспешная, была для патрициев предпочтительней постыдного мира. (5) Приняв и преувеличив эти известия, дабы шумом войны заглушить голоса трибунов, сенат постановил произвести набор войска и готовиться к войне с еще большим, если возможно, рвением, чем в консульство Тита Квинкция. (6) Тогда Гай Канулей произнес в сенате речь: никаким запугиванием, сказал он, не отвлечь консулам плебеев от помыслов о новых законах; покуда он жив, не бывать набору, прежде чем плебеи не примут решение о том, что предложено им и его сотоварищами. Тут же он созвал плебеев на сходку.
[2] Eodem tempore et consules senatum in tribunum et tribunus populum in consules incitabat. Negabant consules iam ultra ferri posse furores tribunicios; ventum iam ad finem esse; domi plus belli concitari quam foris. Id adeo non plebis quam patrum neque tribunorum magis quam consulum culpa accidere. Cuius rei praemium sit in civitate, eam maximis semper auctibus crescere; sic pace bonos, sic bello fieri. Maximum Romae praemium seditionum esse; ideo singulis universisque semper honori fuisse. Reminiscerentur quam maiestatem senatus ipsi a patribus accepissent, quam liberis tradituri essent, vel quem ad modum plebs gloriari posset auctiorem amplioremque esse. Finem ergo non fieri nec futuram donec quam felices seditiones tam honorati seditionum auctores essent. Quas quantasque res C. Canuleium adgressum! Conluvionem gentium, perturbationem auspiciorum publicorum privatorumque adferre, ne quid sinceri, ne quid incontaminati sit, ut discrimine omni sublato nec se quisquam nec suos noverit. Quam enim aliam vim conubia promiscua habere nisi ut ferarum prope ritu volgentur concubitus plebis patrumque? Ut qui natus sit ignoret, cuius sanguinis, quorum sacrorum sit; dimidius patrum sit, dimidius plebis, ne secum quidem ipse concors. Parum id videri quod omnia divina humanaque turbentur: iam ad consulatum volgi turbatores accingi. Et primo ut alter consul ex plebe fieret, id modo sermonibus temptasse; nunc rogari ut seu ex patribus seu ex plebe velit populus consules creet. Et creaturos haud dubie ex plebe seditiosissimum quemque; Canuleios igitur Iciliosque consules fore. Ne id Iuppiter optimus maximus sineret regiae maiestatis imperium eo recidere; et se miliens morituros potius quam ut tantum dedecoris admitti patiantur. Certum habere maiores quoque, si divinassent concedendo omnia non mitiorem in se plebem, sed asperiorem alia ex aliis iniquiora postulando cum prima impetrasset futuram, primo quamlibet dimicationem subituros fuisse potius quam eas leges sibi imponi paterentur. Quia tum concessum sit de tribunis, iterum concessum esse; finem non fieri posse si in eadem civitate tribuni plebis et patres essent; aut hunc ordinem aut illum magistratum tollendum esse, potiusque sero quam nunquam obviam eundum audaciae temeritatique. Illine ut impune primo discordias serentes concitent finitima bella, deinde adversus ea quae concitaverint armari civitatem defendique prohibeant, et cum hostes tantum non arcessierint, exercitus conscribi adversus hostes non patiantur, sed audeat Canuleius in senatu proloqui se nisi suas leges tamquam victoris patres accipi sinant dilectum haberi prohibiturum? Quid esse aliud quam minari se proditurum patriam, oppugnari atque capi passurum! Quid eam vocem animorum, non plebi Romanae, sed Volscis et Aequis et Veientibus allaturam! Nonne Canuleio duce se speraturos Capitolium atque arcem scandere posse? Nisi patribus tribuni cum iure ac maiestate adempta animos etiam eripuerint, consules paratos esse duces prius adversus scelus civium quam adversus hostium arma.	2. (1) Меж тем консулы настраивали сенат против трибунов, а трибуны - народ против консулов. Безумство трибунов, говорили консулы, делается нестерпимым: дальше некуда - в Городе разжигается больше войн, чем в чужих землях. И виной тому - как народ, так и патриции, как трибуны, так и консулы. (2) Что в государстве вознаграждается, то всегда быстро и разрастается: так воспитываются добрые граждане и храбрые воины. (3) А в Риме ничто не вознаграждается лучше, чем мятежи: они всегда приносили уважение и почет всем и каждому. (4) Пусть поразмыслят сенаторы, в чем состояло величие сословия, унаследованное ими от их отцов, таким ли они его передадут своим сыновьям; и чем могут похваляться плебеи, говоря о своей возросшей силе и славе. И этому нет и не будет конца, пока мятежи имеют успех, а зачинщики мятежей в такой чести. (5) К чему клонит Канулей, и с таким упорством? К тому, чтобы роды смешались в сброд, чтобы поколебался чин общественных и частных птицегаданий, чтобы не осталось ничего не испорченного, ничего беспримесного, чтобы с утратою всех различий никто не знал бы уже ни себя, ни своих? (6) Что такое эти смешанные браки, как не простое, словно у диких зверей, спаривание между патрициями и плебеями? Чтобы появившийся. на свет не знал, чьей он крови, чьим причастен святыням, - полупатриций, полуплебей, сам с собой в разладе! (7) Но недостаточным кажется смешать порядок божеский и человеческий: подстрекатели черни уже рвутся к консульству! Сперва они. лишь произносили речи, добиваясь того, чтобы одним из консулов был плебей, а теперь уже требуют и закона, согласно которому народ избирал бы консулов из патрициев, из плебеев ли по своему произволу! Ясно, что избраны будут из плебеев мятежнейшие и станут консулами Канулеи да Ицилии. (8) Да не попустит Юпитер Всеблагой Величайший, чтобы власть, отмеченная царским величием, пала столь низко! Лучше тысячу раз умереть, чем сносить такой позор. (9) Нет сомнения, что наши предки, если бы могли предвидеть, что уступками не смягчат народ, а лишь озлобят в его все более несправедливых притязаниях, с самого начала решились бы на самую отчаянную борьбу, но не подчинили бы себя принятым тогда законам. (10) Ведь как тогда уступили толпе с трибунатом, так приходилось уступать и потом. (11) И этому нет конца: не могут ужиться в одном государстве народные трибуны и сенаторы: либо сословье одних, либо должность других должны перестать существовать; лучше поздно воспротивиться наглости и безрассудству, чем никогда. (12) Неужто им дано сперва безнаказанно сеять чреватые войною раздоры с соседями, а потом мешать согражданам вооружаться и обороняться от тех, кого сами же и подстрекнули? Только что не пригласив к нам неприятеля, они не дают собрать против него ополчение, а Канулей даже смеет объявлять в сенате, что запретит набор войска, (13) если сенаторы, словно побежденные, не утвердят его законы! Что это, как не угроза предать отечество, дождаться нападения и сдаться? Кого должны воодушевить эти призывы? Нет, не римлян, но вольсков, эквов, вейян. (14) Уж не под водительством ли Канулея надеются они взойти на капитолийские твердыни? Но если трибуны, отняв у патрициев их права и величие, не лишили их также и мужества, то консулы готовы вести их прежде против преступных сограждан, а потом уж против вооруженных врагов.
[3] Cum maxime haec in senatu agerentur, Canuleius pro legibus suis et adversus consules ita disseruit: "Quanto opere vos, Quirites, contemnerent patres, quam indignos ducerent qui una secum urbe intra eadem moenia viveretis, saepe equidem et ante videor animadvertisse, nunc tamen maxime quod adeo atroces in has rogationes nostras coorti sunt, quibus quid aliud quam admonemus ciues nos eorum esse et, si non easdem opes habere, eandem tamen patriam incolere? Altera conubium petimus, quod finitimis externisque dari solet; nos quidem civitatem, quae plus quam conubium est, hostibus etiam victis dedimus;-altera nihil novi ferimus, sed id quod populi est repetimus atque usurpamus, ut quibus velit populus Romanus honores mandet. Quid tandem est cur caelum ac terras misceant, cur in me impetus modo paene in senatu sit factus, negent se manibus temperaturos, violaturosque denuntient sacrosanctam potestatem? Si populo Romano liberum suffragium datur, ut quibus velit consulatum mandet, et non praeciditur spes plebeio quoque, si dignus summo honore erit, apiscendi summi honoris, stare urbs haec non poterit? De imperio actum est? Et perinde hoc valet, plebeiusne consul fiat, tamquam seruum aut libertinum aliquis consulem futurum dicat? Ecquid sentitis in quanto contemptu vivatis? Lucis vobis huius partem, si liceat, adimant; quod spiratis, quod vocem mittitis, quod formas hominum habetis, indignantur; quin etiam, si dis placet, nefas aiunt esse consulem plebeium fieri. Obsecro vos, si non ad fastos, non ad commentarios pontificum admittimur, ne ea quidem scimus quae omnes peregrini etiam sciunt, consules in locum regum successisse nec aut iuris aut maiestatis quicquam habere quod non in regibus ante fuerit? En unquam creditis fando auditum esse, Numam Pompilium, non modo non patricium sed ne ciuem quidem Romanum, ex Sabino agro accitum, populi iussu, patribus auctoribus Romae regnasse? L. deinde Tarquinium, non Romanae modo sed ne Italicae quidem gentis, Demarati Corinthii filium, incolam ab Tarquiniis, vivis liberis Anci, regem factum? Ser. Tullium post hunc, captiua Corniculana natum, patre nullo, matre serua, ingenio, virtute regnum tenuisse? Quid enim de T. Tatio Sabino dicam, quem ipse Romulus, parens urbis, in societatem regni accepit? Ergo dum nullum fastiditur genus in quo eniteret virtus, creuit imperium Romanum. Paeniteat nunc vos plebeii consulis, cum maiores nostri advenas reges non fastidierint, et ne regibus quidem exactis clausa urbs fuerit peregrinae virtuti? Claudiam certe gentem post reges exactos ex Sabinis non in civitatem modo accepimus sed etiam in patriciorum numerum. Ex peregrinone patricius, deinde consul fiat, civis Romanus si sit ex plebe, praecisa consulatus spes erit? Utrum tandem non credimus fieri posse, ut vir fortis ac strenuus, pace belloque bonus, ex plebe sit, Numae, L. Tarquinio, Ser. Tullio similis, an, ne si sit quidem, ad gubernacula rei publicae accedere eum patiemur, potiusque decemviris, taeterrimis mortalium, qui tum omnes ex patribus erant, quam optimis regum, novis hominibus, similes consules sumus habituri?	3. (1) Пока в сенате кипели такие страсти, Гай Канулей выступил в защиту своих законов и против консулов с такою пространною речью: (2) "Я и прежде, квириты, не раз замечал, как гнушаются вами патриции, считая вас недостойными жить с ними в тех же самых стенах единого Города; теперь это мне совершенно ясно - с такой яростью ополчились они на наши предложения, (3) в которых нет ничего иного, кроме напоминания о том, что мы - их сограждане и хоть разный у нас достаток, но отечество - то же самое. Предлагаем же мы всего две вещи. (4) Первое: мы требуем право на законный брак, которое обычно предоставляется и соседям, и чужеземцам: ведь даже побежденным врагам мы даруем право гражданства, которое куда как важней. (5) Второе: мы не требуем ничего нового, а лишь домогаемся того, что и так уже принадлежит народу римскому, - права вверять власть тому, кому он сам пожелает. (6) Почему же в ответ они подняли такую бурю, почему чуть ли не нападают на меня в сенате, почему готовы дать волю рукам и осквернить насилием освященный неприкосновенностью сан трибуна? (7) Если римскому народу будет дано право свободно выбирать тех, кому хочет он вверить консульские полномочия, и плебей, достойный высшей, самой высокой должности, не будет лишен надежды ее получить, то неужели не устоит Город? Да разве вопрос, "не быть ли плебею консулом", равнозначен тому, как если бы в консулы предлагался раб или отпущенник? (8) Чувствуете ли вы теперь, каково их к вам презрение? Будь это возможно, они отняли бы у вас и вашу долю дневного света; их бесит уже то, что вы дышите, что подаете голос, что имеете человеческий облик, (9) и вот - боги милостивые - они объявляют, что нечестиво делать плебея консулом. Так вы думаете, мы, не имея доступа ни к фастам, ни к записям понтификов, не ведаем и того, что знает любой чужеземец? Что когда-то консулы сменили у власти царей, что права их и власть не больше, чем некогда царские? (10) Или вы сомневаетесь в том, что когда-то по воле народа и утверждению сената царствовал в Риме Нума Помпилий, не только не патриций, но даже и не римлянин, а пришелец из сабинской земли? (11) Ну а Луций Тарквиний, объявленный царем при живых наследниках Анка, - он ведь не только не римлянин, и даже не италиец, а поселившийся в Тарквиниях сын коринфянина Демарата. (12) И разве Сервий Туллий, сын пленной корникуланки, не природной доблестью одержал царскую власть: его матерью ведь была рабыня, а отцом, стало быть, никто. А что говорить о Тите Тации Сабине, с которым сам Ромул, отец нашего Города, разделил царскую власть? (13) Только так, не отталкивая спесиво никого, в ком блеснула доблесть, и смог подняться в своем величии Рим. Вам теперь стыдно иметь в консулах плебея, а вот предки наши не гнушались и приглашенными царями, изгнание которых отнюдь не закрыло город для достойного чужеземца. (14) Сабинский род Клавдиев уже после изгнания царей был удостоен не только гражданства, но принят даже в число патрицианских. (15) Значит, чужеземец мог стать патрицием, мог стать потом консулом, а римскому гражданину, если он плебей, не будет надежды на консульство? (16) Что ж, нам остается только не верить, будто и среди плебеев отыщется муж отважный и честолюбивый, что и на войне хорош и в мирной жизни, - словом, похожий на Нуму, Тарквиния, Сервия Туллия. (17) Но, и объявись такой, к кормилу государства мы его не подпустим - предпочтем иметь консулов, подобных децемвирам, худшим из смертных (хоть все они были патриции), а не лучшим из царей, хоть и новым людям.
[4] "At enim nemo post reges exactos de plebe consul fuit. Quid postea? Nullane res nova institui debet? Et quod nondum est factum-multa enim nondum sunt facta in novo populo,- ea ne si utilia quidem sunt fieri oportet? Pontifices, augures Romulo regnante nulli erant; ab Numa Pompilio creati sunt. Census in civitate et discriptio centuriarum classiumque non erat; ab Ser. Tullio est facta. Consules nunquam fuerant; regibus exactis creati sunt. Dictatoris nec imperium nec nomen fuerat; apud patres esse coepit. Tribuni plebi, aediles, quaestores nulli erant; institutum est ut fierent. Decemuiros legibus scribendis intra decem hos annos et creauimus et e re publica sustulimus. Quis dubitat quin in aeternum urbe condita, in immensum crescente nova imperia, sacerdotia, iura gentium hominumque instituantur? Hoc ipsum, ne conubium patribus cum plebe esset, non decemviri tulerunt paucis his annis pessimo publico, cum summa iniuria plebis? An esse ulla maior aut insignitior contumelia potest quam partem civitatis velut contaminatam indignam conubio haberi? Quid est aliud quam exsilium intra eadem moenia, quam relegationem pati? Ne adfinitatibus, ne propinquitatibus immisceamur cauent, ne societur sanguis. Quid? Hoc si polluit nobilitatem istam vestram, quam plerique oriundi ex Albanis et Sabinis non genere nec sanguine sed per cooptationem in patres habetis, aut ab regibus lecti aut post reges exactos iussu populi, sinceram seruare privatis consiliis non poteratis, nec ducendo ex plebe neque vestras filias sororesque ecnubere sinendo e patribus? Nemo plebeius patriciae virgini vim adferret; patriciorum ista libido est; nemo invitum pactionem nuptialem quemquam facere coegisset. Verum enimuero lege id prohiberi et conubium tolli patrum ac plebis, id demum contumeliosum plebi est. Cur enim non fertis, ne sit conubium divitibus ac pauperibus? Quod privatorum consiliorum ubique semper fuit, ut in quam cuique feminae convenisset domum nuberet, ex qua pactus esset vir domo, in matrimonium duceret, id vos sub legis superbissimae vincula conicitis, qua dirimatis societatem civilem duasque ex una civitate faciatis. Cur non sancitis ne vicinus patricio sit plebeius nec eodem itinere eat, ne idem conuiuium ineat, ne in foro eodem consistat? Quid enim in re est aliud, si plebeiam patricius duxerit, si patriciam plebeius? Quid iuris tandem immutatur? Nempe patrem sequuntur liberi. Nec quod nos ex conubio vestro petamus quicquam est, praeterquam ut hominum, ut civium numero simus, nec vos, nisi in contumeliam ignominiamque nostram certare iuvat, quod contendatis quicquam est.	4. (1) Но ведь с тех пор, как изгнали царей, никто из плебеев не был консулом. Что ж из того? Неужто нет больше надобности в переменах? И если что-то до сих пор не вошло в обиход, а в молодом государстве многое не успевает войти в обиход, то следует ли отсюда, что новое, пусть даже полезное, не может быть принято? (2) Ни понтификов, ни авгуров при Ромуле не было - учредил их Нума Помпилий. Не было в государстве ни ценза, распределения граждан по центуриям и разрядам, все это - дело Сервия Туллия. (3) Никогда прежде не было консулов - их учредили лишь по изгнании царей. Диктаторской власти и звания не было - они появились при наших отцах. Народных трибунов, эдилов и квесторов не было - эти должности учреждались по мере надобности. Должность децемвиров для записи законов и учреждена и отменена в последнее десятилетие. (4) Да и неужто в Городе, созданном на века и растущем, не зная предела, можно обойтись без учреждения новых гражданских и жреческих должностей, без новых правовых установлений? (5) И не децемвиры ли всего каких-нибудь три-четыре года назад предложили это самое запрещение браков между патрициями и плебеями, нанеся великий вред государству и поправ права плебеев? Возможно ли большее и столь откровенное глумление над согражданами, которые, точно запятнанные, сочтены недостойными законного брака. (6) Что это - заточение в стенах собственного дома или, напротив, изгнание? Не позволяя нам вступать с ними ни в свойство, ни в родство, они охраняют чистоту крови. (7) Но если такие браки пятнали эту вашу родовитость, которою, кстати, вы отчасти обязаны альбанцам и сабинянам, пополнившим патрицианские роды не потому, что были знатны, а по выбору царей или - после их изгнания - по воле народа, так почему же вы не смогли сохранить в чистоте свою родовитость, не женясь на плебейках и не отдавая своих дочерей и сестер стер в жены плебеям? (8) Никто из плебеев не причинит насилие девушке патрицианке; до таких забав охочи патриции. Никто не заставит заключать брачный договор против воли. (9) Но запрет и отмена законных браков между патрициями и плебеями преследуют лишь одну цель - унизить плебеев. В самом деле, почему вам тогда не запретить законные браки между богатыми и бедными? (10) То, что везде и всюду было частным делом каждого, - кому в какой дом приводить жену, из какого дома приходить за женой мужу - вы забиваете в колодки надменнейшего закона, грозя расколоть граждан и сделать из одного гражданства - два. (11) Вам осталось только нерушимо постановить, чтобы плебей не селился рядом с патрицием, не ходил по одной с ним дороге, не участвовал в общем застолье, не стоял на одном форуме. Чем же, скажите, это отличается от женитьбы патриция на плебейке или плебея - на патрицианке? Да где же тут изменение права? Разве не отцу следуют сыновья? (12) И нам от права на законный брак с вами нужно только одно: чтобы вы видели в нас и людей, и сограждан. У вас нет никаких доводов в этом споре, кроме разве желания нас унизить и обесчестить.
[5] Denique utrum tandem populi Romani an vestrum summum imperium est? Regibus exactis utrum vobis dominatio an omnibus aequa libertas parta est? Oportet licere populo Romano, si velit, iubere legem, an ut quaeque rogatio promulgata erit vos dilectum pro poena decernetis, et simul ego tribunus vocare tribus in suffragium coepero, tu statim consul sacramento iuniores adiges et in castra educes, et minaberis plebi, minaberis tribuno? Quid si non quantum istae minae adversus plebis consensum valerent bis iam experti essetis? Scilicet quia nobis consultum volebatis, certamine abstinuistis; an ideo non est dimicatum, quod quae pars firmior eadem modestior fuit? Nec nunc erit certamen, Quirites; animos vestros illi temptabunt semper, vires non experientur. Itaque ad bella ista, seu falsa seu vera sunt, consules, parata vobis plebes est, si conubiis redditis unam hanc civitatem tandem facitis, si coalescere, si iungi miscerique vobis privatis necessitudinibus possunt, si spes, si aditus ad honores viris strenuis et fortibus datur, si in consortio, si in societate rei publicae esse, si, quod aequae libertatis est, in vicem annuis magistratibus parere atque imperitare licet. Si haec impediet aliquis, ferte sermonibus et multiplicate fama bella; nemo est nomen daturus, nemo arma capturus, nemo dimicaturus pro superbis dominis, cum quibus nec in re publica honorum nec in privata conubii societas est."	5. (1) Так кому же принадлежит высшая власть - вам или римскому народу? А изгнание царей послужило не всеобщему равноправию, что оно дало и кому: владычество вам или равную свободу всем? (2) Следует ли дозволить римскому народу принимать закон, если он пожелает, или отныне, в ответ на любое законопредложение, вы будете объявлять воинский набор? И, как только я, трибун, созову трибы для голосования, ты, консул, тотчас приведешь молодежь к присяге, и уведешь в лагерь, и будешь оттуда грозить народу, грозить трибунам? (3) Не убеждались ли вы уже дважды, что угрозы ведут лишь к сплочению плебеев? Или вы отказались от схватки, заботясь о нашей пользе? А может, более сильный оказался и более сдержанным? (4) Да и теперь, квириты, битвы не будет, ведь до сих пор они испытывали только ваше мужество и не будут испытывать вашу силу. (5) Правду или нет говорите вы, консулы, об угрожающих нам отовсюду войнах, - плебеи готовы повиноваться вам, если вы восстановите право законного брака и сделаете это гражданство единым; если они смогут сжиться, соединиться, смешаться с вами в частной жизни; если надежда на должности, если доступ к ним будут даны мужам деятельным и храбрым; если в согласии, в товариществе будет делаться общее дело; если, как того требует равная свобода, каждому ежегодная смена должностных лиц позволит попеременно то подчиняться, то повелевать. (6) Но, если кто-нибудь воспрепятствует этому, можете и впредь сеять слухи, преувеличивая опасности войны: никто не станет записываться в войско, браться за оружие, сражаться за надменных господ, с которыми нету общности прав: в делах государства на должности, в частных делах - на законный брак".
[6] Cum in contionem et consules processissent et res a perpetuis orationibus in altercationem vertisset, interroganti tribuno cur plebeium consulem fieri non oporteret, ut fortasse vere, sic parum utiliter in praesens Curtius respondit, quod nemo plebeius auspicia haberet, ideoque decemuiros conubium diremisse ne incerta prole auspicia turbarentur. Plebes ad id maxime indignatione exarsit, quod auspicari, tamquam inuisi dis immortalibus, negarentur posse; nec ante finis contentionum fuit, cum et tribunum acerrimum auctorem plebes nacta esset et ipsa cum eo pertinacia certaret, quam victi tandem patres ut de conubio ferretur concessere, ita maxime rati contentionem de plebeiis consulibus tribunos aut totam deposituros aut post bellum dilaturos esse, contentamque interim conubio plebem paratam dilectui fore. Cum Canuleius victoria de patribus et plebis favore ingens esset, accensi alii tribuni ad certamen pro rogatione sua summa vi pugnant et crescente in dies fama belli dilectum impediunt. Consules, cum per senatum intercedentibus tribunis nihil agi posset, concilia principum domi habebant. Apparebat aut hostibus aut civibus de victoria concedendum esse. Soli ex consularibus valerius atque Horatius non intererant consiliis. C. Claudi sententia consules armabat in tribunos, Quinctiorum Cincinnatique et Capitolini sententiae abhorrebant a caede violandisque quos foedere icto cum plebe sacrosanctos accepissent. Per haec consilia eo deducta est res, ut tribunos militum consulari potestate promisce ex patribus ac plebe creari sinerent, de consulibus creandis nihil mutaretur; eoque contenti tribuni, contenta plebs fuit. Comitia tribunis consulari potestate tribus creandis indicuntur. Quibus indictis, extemplo quicumque aliquid seditiose dixerat aut fecerat unquam, maxime tribunicii, et prensare homines et concursare toto foro candidati coepere, ut patricios desperatio primo inritata plebe apiscendi honoris, deinde indignatio, si cum his gerendus esset honos, deterreret. Postremo coacti tamen a primoribus petiere, ne cessisse possessione rei publicae viderentur. Euentus eorum comitiorum docuit alios animos in contentione libertatis dignitatisque, alios secundum deposita certamina incorrupto iudicio esse; tribunos enim omnes patricios creavit populus, contentus eo quod ratio habita plebeiorum esset. Hanc modestiam aequitatemque et altitudinem animi ubi nunc in uno inueneris, quae tum populi universi fuit?	6. (1) Когда консулы явились в собрание, а обмен речами обернулся перебранкой, один из них на вопрос трибуна, почему не может стать плебей консулом, (2) дал ответ, быть может в верный, но почти бесполезный в споре. Он сказал, что никто из плебеев не посвящен в птицегадания, из-за чего децемвиры и запретили им браки с патрициями, чтоб сомнительное потомство не поколебало чина обряда. (3) Отказ посвящения в тайны птицегаданий на том основании, что бессмертные боги якобы гнушаются плебеями, особенно распалял их гнев. Страсти - ведь и трибун плебеям попался горячий, и сами они упрямством могли с ним поспорить - улеглись не прежде, чем побежденные сенаторы уступили в споре о смешанных браках, (4) рассчитывая прежде всего на то, что трибуны либо вовсе откажутся от требования о консульстве для плебеев, либо отсрочат его до конца войны, между тем как, удовлетворенные законом о браках, плебеи не станут противиться набору. (5) Однако победою над сенатом и своим влиянием на плебеев Канулей столь возвысился, что другие трибуны, подстрекаемые к соперничеству с ним, принялись всеми силами отстаивать свое предложение и препятствовать набору как раз тогда, когда слухи о войне стали усиливаться день ото дня. (6) Консулы совещались со знатнейшими сенаторами с глазу на глаз - ибо в открытую действовать через сенат из-за вмешательства трибунов было невозможно. Было ясно, что уступить победу придется либо врагу, либо согражданам. (7) Из бывших консулов в совещаниях не участвовали только Валерий и Гораций. По мнению Гая Клавдия, консулам следовало действовать против трибунов силой. Квинкции - Цинциннат и Капитолин - противились неминуемому насилию и убийству тех, кто по заключенному с плебеями договору был признан неприкосновенным. (8) После всех совещаний решили, чтобы сенаторы допустили избрание военных трибунов с консульской властью - и из патрициев и из плебеев без различий, в порядок же избрания консулов никаких изменений внесено не было. И этим удовольствовались и трибуны, и простой народ. (9) Назначаются выборы трех трибунов с консульской властью. Тотчас по назначении выборов домогаться должности, шныряя по городу и ища у людей поддержки, стали те, кто речами или делом причиняли когда-либо более всего беспокойств, и особенно бывшие трибуны. (10) Патриции прониклись ужасом, сперва отчаявшись при таком озлоблении толпы получить должность, а затем вознегодовав на то, что с такими людьми им предстоит в этой должности пребывать. В конце концов, все-таки убежденные первейшими из них, они предъявили свои права, чтобы не казалось, будто они уступили управление государством. (11) Исход выборов показал, что с одними настроениями борются за свободу и достоинство и с другими - выносят беспристрастное решение, когда борьба уже окончена. Ведь трибунами народ выбрал одних патрициев, довольствуясь уже тем, что с интересами плебеев посчитались. Где теперь сыщешь даже в одном человеке такие скромность, справедливость и высоту духа, какие в те времена были присущи целому народу?
[7] Anno trecentesimo decimo quam urbs Roma condita erat primum tribuni militum pro consulibus magistratum ineunt, A. Sempronius Atratinus, L. Atilius, T. Cloelius, quorum in magistratu concordia domi pacem etiam foris praebuit. Sunt qui propter adiectum Aequorum Volscorumque bello et Ardeatium defectioni Veiens bellum, quia duo consules obire tot simul bella nequirent, tribunos militum tres creatos dicant, sine mentione promulgatae legis de consulibus creandis ex plebe, et imperio et insignibus consularibus usos. Non tamen pro firmato iam stetit magistratus eius ius, quia tertio mense quam inierunt, augurum decreto perinde ac vitio creati, honore abiere, quod C. Curtius qui comitiis eorum praefuerat parum recte tabernaculum cepisset. Legati ab Ardea Romam venerunt, ita de iniuria querentes ut si demeretur ea in foedere atque amicitia mansuros restituto agro appareret. Ab senatu responsum est iudicium populi rescindi ab senatu non posse, praeterquam quod nullo nec exemplo nec iure fieret, concordiae etiam ordinum causa: si Ardeates sua tempora exspectare velint arbitriumque senatui leuandae iniuriae suae permittant, fore ut postmodo gaudeant se irae moderatos, sciantque patribus aeque curae fuisse ne qua iniuria in eos oreretur ac ne orta diuturna esset. Ita legati cum se rem integram relaturos dixissent, comiter dimissi. Patricii cum sine curuli magistratu res publica esset, coiere et interregem creavere. Contentio consulesne an tribuni militum crearentur in interregno rem dies complures tenuit. Interrex ac senatus, consulum comitia, tribuni plebis et plebs, tribunorum militum ut habeantur, tendunt. Vicere patres, quia et plebs, patriciis seu hunc seu illum delatura honorem, frustra certare supersedit, et principes plebis ea comitia malebant, quibus non haberetur ratio sua, quam quibus ut indigni praeterirentur. Tribuni quoque plebi certamen sine effectu in beneficio apud primores patrum reliquere. T. Quinctius Barbatus interrex consules creat L. Papirium Mugillanum, L. Sempronium Atratinum. His consulibus cum Ardeatibus foedus renouatum est; idque monumenti est consules eos illo anno fuisse, qui neque in annalibus priscis neque in libris magistratuum inveniuntur. Credo quod tribuni militum initio anni fuerunt, eo perinde ac totum annum in imperio fuerint, suffectis iis consulibus praetermissa nomina consulum horum. Licinius Macer auctor est et in foedere Ardeatino et in linteis libris ad Monetae ea inuenta. Et foris, cum tot terrores a finitimis ostentati essent, et domi otium fuit.	7. (1) На триста десятый от основания Рима год [444 г.] впервые вступили в должность военные трибуны, заместившие консулов: Авл Семпроний Атратин, Луций Атилий и Тит Клуилий, чье согласное правление обеспечило и мир с соседями. (2) Некоторые авторы полагают, что, так как война с эквами и вольсками и отпадение ардеян усугубились войною с вейянами, два консула не справились бы со столькими войнами, потому и избраны были три военных трибуна; при этом они даже не упоминают законопредложение об избрании консулов из плебеев с вручением им консульской власти и ее знаков. (3) Должность военных трибунов так и не получила законного утверждения, ибо спустя три месяца трибуны сложили с себя полномочия как огрешно избранные, потому что Гай Курций, который проводил выборы, не вполне правильно поставил шатер для птицегаданий. (4) В Рим явились послы из Ардеи, так жалуясь на притеснения, что было ясно: стоит им дать послабление - возвратить отнятую землю, и они сохранят верность договору о дружбе. (5) От сената был им ответ, что отменить решение народа сенат не может, нет для того ни примера, ни права, а главное, сенаторы озабочены тем, чтобы сохранить согласие сословий. (6) Если ардеяне хотят дожидаться своего часа, то пусть предоставят сенату заботу о восстановлении справедливости - впоследствии они будут сами рады, что сдержали свой гнев, и пусть знают, что сенаторы равно озабочены как тем, чтобы не было им новых обид, так и тем, чтобы прежние не оказались чересчур долгими. (7) Итак, послов, обещавших доложить своим обо всем этом деле, отпустили с лаской. Когда государство осталось без высших должностных лиц, патриции собрались и назначили интеррекса. Спорами о том, кого избрать - консулов или военных трибунов, было занято затянувшееся междувластие. (8) Интеррекс и сенат настаивали на избрании консулов, а народные трибуны и плебеи - на том, чтобы избраны были военные трибуны. Верх взяли патриции, ибо плебеи, намереваясь возложить на патрициев отправление как той, так и другой должности, оставили напрасный спор, (9) и вожди плебеев предпочитали выборы, в которых им не пришлось бы участвовать, тем, в которых они вынуждены были бы уступить как недостойным избрания. И народные трибуны тоже оставили бесполезную борьбу в угоду вождям патрициев. (10) Интеррекс Тит Квинкций Барбат назначил консулами Луция Папирия Мугилана и Луция Семпрония Атратина. В их консульство был возобновлен договор с ардеянами; и это доказывает, что они были консулами того года [444 г.], хотя ни в старых летописях, ни в списках должностных лиц они не упомянуты. (11) Я полагаю, что правление военных трибунов пришлось на начало года, из-за чего имена избранных вместо них консулов были пропущены, как если бы трибуны оставались у власти весь год. (12) Лициний Макр пишет, что их имена значатся в договоре с ардеянами и в полотняных книгах храма Монеты. И за рубежами - хоть часто грозили войной соседи - и в Городе было спокойно.
[8] Hunc annum, seu tribunos modo seu tribunis suffectos consules quoque habuit, sequitur annus haud dubiis consulibus, M. Geganio Macerino iterum T. Quinctio Capitolino quintum. Idem hic annus censurae initium fuit, rei a parua origine ortae, quae deinde tanto incremento aucta est, ut morum disciplinaeque Romanae penes eam regimen, senatui equitumque centuriis decoris dedecorisque discrimen sub dicione eius magistratus, ius publicorum privatorumque locorum, vectigalia populi Romani sub nutu atque arbitrio eius essent. Ortum autem initium est rei, quod in populo per multos annos incenso neque differri census poterat neque consulibus, cum tot populorum bella imminerent, operae erat id negotium agere. Mentio inlata apud senatum est rem operosam ac minime consularem suo proprio magistratu egere, cui scribarum ministerium custodiaeque tabularum cura, cui arbitrium formulae censendi subiceretur. Et patres quamquam rem paruam, tamen quo plures patricii magistratus in re publica essent, laeti accepere, id quod evenit futurum, credo, etiam rati, ut mox opes eorum qui praeessent ipsi honori ius maiestatemque adicerent, et tribuni, id quod tunc erat, magis necessarii quam speciosi ministerii procurationem intuentes, ne in paruis quoque rebus incommode adversarentur, haud sane tetendere. Cum a primoribus civitatis spretus honor esset, Papirium Semproniumque, quorum de consulatu dubitatur, ut eo magistratu parum solidum consulatum explerent, censui agendo populus suffragiis praefecit. Censores ab re appellati sunt.	8. (1) За этим годом - был ли он отмечен одними трибунами или также избранными им на смену консулами - следует другой, когда несомненно были консулами Марк Геганий Мацерин во второй и Тит Квинкций Капитолин в пятый раз [443 г.]. (2) Этот же год дал начало должности цензоров, сначала малозначительной, а потом так возвысившейся, что цензорам подчинялись римские нравы и образ жизни, что в сенате и во всаднических центуриях им сделалось подвластно вынесение приговоров о достойном и недостойном, что им подчинены были общественные и частные постройки, что сбор податей с народа римского был отдан на полное их усмотрение. (3) Установление это ведет начало свое от того, что консулам нельзя было более отсрочивать вот уже много лет не проводившуюся перепись граждан, однако угроза войны со столькими народами мешала им взяться за дело. (4) В сенате было высказано мнение, что эту хлопотную и малоподобающую консулам обязанность следует возложить на особых должностных лиц, под началом которых трудились бы писцы и хранители дел и которым вверялось бы проведение переписи. (5) Итак, сенаторы с радостью, ибо в государстве стало больше - пусть и незначительных - должностей для патрициев, ее учредили, надеясь, я полагаю, и на то, что уже само богатство тех, кому она будет вверена, придаст этой почетной обязанности законную внушительность. (6) Трибуны же, думая, что речь идет о службе необходимой, а не показной (как оно и было тогда), не возражали, дабы не препираться по мелочам. (7) Поскольку знатнейшие сенаторы этой должностью пренебрегли, народ вверил перепись граждан Папирию и Семпронию, консульство которых вызывает сомнения, чтобы отправлением этой должности они восполнили ущербность своего консульства. По роду деятельности (census) им дано было имя цензоров.
[9] Dum haec Romae geruntur, legati ab Ardea veniunt, pro veterrima societate renouataque foedere recenti auxilium prope euersae urbi implorantes. Frui namque pace optimo consilio cum populo Romano seruata per intestina arma non licuit; quorum causa atque initium traditur ex certamine factionum ortum, quae fuerunt eruntque pluribus populis exitio quam bella externa, quam fames morbiue quaeque alia in deum iras velut ultima publicorum malorum vertunt. Virginem plebeii generis maxime forma notam duo petiere iuvenes, alter virgini genere par, tutoribus fretus, qui et ipsi eiusdem corporis erant, nobilis alter, nulla re praeterquam forma captus. Adiuuabant eum optumatium studia, per quae in domum quoque puellae certamen partium penetravit. Nobilis superior iudicio matris esse, quae quam splendidissimis nuptiis iungi puellam volebat: tutores in ea quoque re partium memores ad suum tendere. Cum res peragi intra parietes nequisset, ventum in ius est. Postulatu audito matris tutorumque, magistratus secundum parentis arbitrium dant ius nuptiarum. Sed vis potentior fuit; namque tutores, inter suae partis homines de iniuria decreti palam in foro contionati, manu facta virginem ex domo matris rapiunt; adversus quos infestior coorta optumatium acies sequitur accensum iniuria iuvenem. Fit proelium atrox. Pulsa plebs, nihil Romanae plebi similis, armata ex urbe profecta, colle quodam capto, in agros optumatium cum ferro ignique excursiones facit; urbem quoque, omni etiam expertium ante certaminis multitudine opificum ad spem praedae evocata, obsidere parat; nec ulla species cladesque belli abest, velut contacta civitate rabie duorum iuvenum funestas nuptias ex occasu patriae petentium. Parum parti utrique domi armorum bellique est visum; optumates Romanos ad auxilium urbis obsessae, plebs ad expugnandam secum Ardeam Volscos excivere. Priores Volsci duce Aequo Cluilio Ardeam venere et moenibus hostium vallum obiecere. Quod ubi Romam est nuntiatum, extemplo M. Geganius consul cum exercitu profectus tria milia passuum ab hoste locum castris cepit, praecipitique iam die curare corpora milites iubet. Quarta deinde vigilia signa profert; coeptumque opus adeo adproperatum est, ut sole orto Volsci firmiore se munimento ab Romanis circumvallatos quam a se urbem viderent; et alia parte consul muro Ardeae brachium iniunxerat, qua ex oppido sui commeare possent.	9. (1) Пока так обстоят дела в Риме, из Ардеи являются послы и во имя старинных союзнических отношений и только что возобновленного договора умоляют о помощи их почти погибшему городу. (2) Насладиться миром, достигнутым выгоднейшим соглашением с римлянами, им не удалось из-за междоусобиц. Их причина и источник, как известно, коренятся в соперничестве сторон, (3) что для многих народов было и будет худшей опасностью, чем война, чем голод и мор, и что, как самый страшный из пороков общества, вызывает гнев богов. (4) К девушке из плебейского сословия, которая была очень хороша собой, сватались двое юношей; один - равный ей по происхождению - действовал через ее опекунов, также принадлежавших к одному с ним сословию, а другой, происхождения знатного, пленен был только ее красотою. (5) Ему обеспечена была поддержка знати, из-за чего соперничество сословий нашло место и в доме девушки. Мать рассудила в пользу знатного, потому что желала для дочери самого блестящего замужества. Опекуны же, преследуя и в этом деле выгоду своих сторон, стояли на своем. (6) Это дело не смогли разрешить по-домашнему, передали его в суд. Выслушав требования матери и опекунов, приговор о браке выносят в соответствии с волей матери. (7) Но дело все же решилось силою: опекуны, окруженные на форуме сторонниками, во всеуслышанье объявляют это решение незаконным и силой уводят девушку из дома матери; (8) в гневе ополчившаяся на них знать поддерживает оскорбленного юношу. Завязывается жестокая распря. Разбитые плебеи, ничем не похожие на плебеев Рима, с оружием ушли из города и, заняв какой-то холм, стали делать вылазки, предавая земли знати мечу и пожарам. (9) Привлекши надеждами на добычу целую толпу ремесленников, прежде к спору не причастных, они приготовились осадить и город. (10) И бедствий войны им хватило сполна, словно государство заразилось бешенством от двух этих юношей, идущих к скорбной свадьбе через гибель отечества. (11) Обеим сторонам казалось, что им мало собственных сил и оружия; знатные призвали на помощь осажденному городу римлян, плебеи - вольсков, чтоб вместе заставить Ардею сдаться. (12) Предводительствуемые эквом Клуилием вольски первыми подошли к Ардее и обложили вражеские стены валом. (13) Об этом известили Рим, и тотчас прибывает с войском Марк Геганий и в трех милях от врага начинает разбивать лагерь; а уже в середине дня он велит воинам подкрепить силы отдыхом. Наконец в четвертую стражу он выводит воинов из лагеря. Взявшись за дело, они справились с ним столь быстро, что к восходу солнца вольски обнаружили, что окружены римским валом, более прочным, чем их собственный, воздвигнутый вокруг города; (14) а с противоположной стороны консул подвел вал к стене Ардея, чтобы свои в городе могли сообщаться с ним.
[10] Volscus imperator, qui ad eam diem non commeatu praeparato sed ex populatione agrorum rapto in diem frumento aluisset militem, postquam saeptus vallo repente inops omnium rerum erat, ad conloquium consule evocato, si solvendae obsidionis causa venerit Romanus, abducturum se inde Volscos ait. Adversus ea consul victis condiciones accipiendas esse, non ferendas respondit, neque ut venerint ad oppugnandos socios populi Romani suo arbitrio, ita abituros Volscos esse. Dedi imperatorem, arma poni iubet, et fatentes victos se esse imperio parere; aliter tam abeuntibus quam manentibus se hostem infensum victoriam potius ex Volscis quam pacem infidam Romam relaturum. Volsci exiguam spem in armis alia undique abscisa cum temptassent, praeter cetera adversa loco quoque iniquo ad pugnam congressi, iniquiore ad fugam, cum ab omni parte caederentur, ad preces a certamine versi, dedito imperatore traditisque armis sub iugum missi, cum singulis vestimentis ignominiae cladisque pleni dimittuntur; et cum haud procul urbe Tusculo consedissent, vetere Tusculanorum odio inermes oppressi dederunt poenas, vix nuntiis caedis relictis. Romanus Ardeae turbatas seditione res principibus eius motus securi percussis bonisque eorum in publicum Ardeatium redactis composuit; demptamque iniuriam iudicii tanto beneficio populi Romani Ardeates credebant; senatui superesse aliquid ad delendum publicae avaritiae monumentum videbatur. Consul triumphans in urbem redit, Cluilio duce Volscorum ante currum ducto praelatisque spoliis quibus dearmatum exercitum hostium sub iugum miserat. Aequavit, quod haud facile est, Quinctius consul togatus armati gloriam collegae, quia concordiae pacisque domesticam curam iura infimis summisque moderando ita tenuit ut eum et patres seuerum consulem et plebs satis comem crediderint. Et adversus tribunos auctoritate plura quam certamine tenuit; quinque consulatus eodem tenore gesti vitaque omnis consulariter acta verendum paene ipsum magis quam honorem faciebant. Eo tribunorum militarium nulla mentio his consulibus fuit;	10. (1) Предводитель вольсков, который не заготовил для своих воинов провианта, а предоставил им самим добывать его каждодневным грабежом у местных жителей, увидев, что вал разом лишил его всякой возможности предпринять что-либо, призвал консула и сказал, что если римляне пришли для снятия осады, то он уведет отсюда вольсков. (2) Консул ответил, что побежденным подобает принимать условия, а не выдвигать их и что, раз вольски так легко решились напасть на союзников римского народа, уйти им отсюда так же просто не удастся. (3) Он велит выдать полководца, сложить оружие и, признав поражение, повиноваться победителю; а иначе - останутся они или отступят - он, как непримиримый их враг, предпочтет известить Рим о разгроме вольсков, чем о непрочном мире с ними. (4) Вольски питали, правда, слабую надежду на силу оружия, ведь ничего другого им не оставалось, но, к прочим напастям, для сражения они выбрали неудачное место, особо неудобное для бегства. (5) Когда же повсюду началась резня, вольски от борьбы перешли к мольбам, чтобы им, выдав полководца и сложа оружие, сняв доспехи, пройти под ярмом и убраться восвояси, неся бремя позорного поражения. Но во время привала возле города Тускула им, безоружным, пришлось испытать старинную ненависть тускуланцев и понести наказание, от которого едва спаслись те, кто потом смог сообщить о разгроме. (6) Римский же полководец в Ардее, отрубив головы подстрекателям смуты и отобрав их имущество в казну ардеян, привел в порядок дела, расстроенные мятежом; ардеяне считали, что этим благодеянием римский народ загладил вину за несправедливый приговор; а римскому сенату казалось, что нужно еще что-то для того, чтобы изгладить воспоминания об алчности римлян. (7) Консул вернулся в Город с триумфом, ведя перед колесницей вождя вольсков Клуилия и выставив захваченные в бою доспехи, расставшись с которыми вражеское войско прошло под ярмом. (8) Консул Квинкций на гражданском поприще сравнялся славою, что бывает нелегко, с своим коллегой, который вел войну. В заботе о мире и спокойствии в государстве он так уравновесил права низших и высших, что патриции сочли его строгим, а плебеи достаточно кротким консулом. (9) И трибунам он противостоял больше влиянием, чем вступая с ними в столкновения. Пять консульских сроков, проникнутые одною заботой, да и вся жизнь, прожитая как подобает консулу, внушали глубокое почтение скорее к нему самому, чем к его должности. Вот почему при этих консулах о военных трибунах вовсе и не вспоминали.
[11] Consules creant M. Fabium Vibulanum, Postumum Aebutium Cornicinem. Fabius et Aebutius consules, quo maiori gloriae rerum domi forisque gestarum succedere se cernebant, maxime autem memorabilem annum apud finitimos socios hostesque esse quod Ardeatibus in re praecipiti tanta foret cura subuentum, eo impensius ut delerent prorsus ex animis hominum infamiam iudicii, senatus consultum fecerunt ut, quoniam civitas Ardeatium intestino tumultu redacta ad paucos esset, coloni eo praesidii causa adversus Volscos scriberentur. Hoc palam relatum in tabulas, ut plebem tribunosque falleret iudicii rescindendi consilium initum; consenserant autem ut, multo maiore parte Rutulorum colonorum quam Romanorum scripta, nec ager ullus divideretur nisi is, qui interceptus iudicio infami erat, nec ulli prius Romano ibi quam omnibus Rutulis divisus esset, gleba ulla agri adsignaretur. Sic ager ad Ardeates rediit. Triumviri ad coloniam Ardeam deducendam creati Agrippa Menenius T. Cloelius Siculus, M. Aebutius Helua; qui praeter minime populare ministerium, agro adsignando sociis quem populus Romanus suum iudicasset cum plebem offendissent, ne primoribus quidem patrum satis accepti, quod nihil gratiae cuiusquam dederant, vexationes ad populum iam die dicta ab tribunis, remanendo in colonia, quam testem integritatis iustitiaeque habebant, vitavere.	11. (1) После Гегания Мацерина и Квинкция Капитолина консулами стали Марк Фабий Вибулан и Постум Эбуций Корницин [442 г.]. (2) Фабий и Эбуций понимали, что они пришли на смену консулам, прославленным подвигами и дома и на войне, и что соседям - врагам и союзникам - прошедший год особенно памятен тем, как находящимся в смертельной опасности ардеянам была оказана столь решительная помощь, особенно действенная из-за стремления навсегда стереть из памяти людей позорный суд. (3) Вот почему консулы провели сенатское постановление, согласно которому в Ардею, где из-за междоусобицы осталось совсем мало граждан, для их защиты от вольсков вербовались поселенцы. (4) Выставленное на досках постановление составлено было так, чтобы плебеи и трибуны не заметили в нем намерения отменить прежний приговор; решено же было в поселенцы вербовать по большей части рутулов, а не римлян, землю нарезать именно ту, что была захвачена постыдным судом, и не давать ни клочка земли никому из римлян прежде, чем ею будут наделены все рутулы. (5) Так земля была возвращена ардеянам. Триумвирами для выводимого в Ардею поселения были избраны Агриппа Менений, Тит Клуилий Сикул и Марк Эбуций Гельва. (6) Исполнив службу далеко не так, как хотел народ, - ведь землю, которую римский народ считал своею, они назначили в собственность союзникам, - триумвиры вызвали возмущение плебеев, да и первейшим из сенаторов не чересчур угодили, поскольку ничем их не уважили. (7) Спаслись они от наказания лишь тем, что, уже вызванные в суд, записались поселенцами и остались в Ардее, которой выказали свою справедливость и честность.
[12] Pax domi forisque fuit et hoc et insequente anno, C. Furio Paculo et M. Papirio Crasso consulibus. Ludi ab decemviris per secessionem plebis a patribus ex senatus consulto uoti eo anno facti sunt. Causa seditionum nequiquam a Poetelio quaesita, qui tribunus plebis iterum ea ipsa denuntiando factus, neque ut de agris dividendis plebi referrent consules ad senatum peruincere potuit, et cum magno certamine obtinuisset ut consulerentur patres, consulum an tribunorum placeret comitia haberi, consules creari iussi sunt; ludibrioque erant minae tribuni denuntiantis se dilectum impediturum, cum quietis finitimis neque bello neque belli apparatu opus esset. Sequitur hanc tranquillitatem rerum annus Proculo Geganio Macerino L. Menenio Lanato consulibus multiplici clade ac periculo insignis, seditionibus, fame, regno prope per largitionis dulcedinem in ceruices accepto; unum afuit bellum externum; quo si adgrauatae res essent, vix ope deorum omnium resisti potuisset. Coepere a fame mala, seu adversus annus frugibus fuit, seu dulcedine contionum et urbis deserto agrorum cultu; nam utrumque traditur. Et patres plebem desidem et tribuni plebis nunc fraudem, nunc neglegentiam consulum accusabant. Postremo perpulere plebem, haud adversante senatu, ut L. Minucius praefectus annonae crearetur, felicior in eo magistratu ad custodiam libertatis futurus quam ad curationem ministerii sui, quamquam postremo annonae quoque leuatae haud immeritam et gratiam et gloriam tulit. Qui cum multis circa finitimos populos legationibus terra marique nequiquam missis, nisi quod ex Etruria haud ita multum frumenti advectum est, nullum momentum annonae fecisset, et revolutus ad dispensationem inopiae, profiteri cogendo frumentum et vendere quod usui menstruo superesset, fraudandoque parte diurni cibi seruitia, criminando inde et obiciendo irae populi frumentarios, acerba inquisitione aperiret magis quam leuaret inopiam, multi ex plebe, spe amissa, potius quam ut cruciarentur trahendo animam, capitibus obuolutis se in Tiberim praecipitauerunt.	12. (1) И в этом году, и в следующем [442-441 гг.], при консулах Гае Фурии Пакуле и Марке Папирии Крассе, мир был и дома и с соседями. (2) В этом году состоялись игры, обещанные децемвирами согласно сенатскому постановлению, во время отпадения плебеев от патрициев. (3) Тщетно искал повода к мятежу Петелий, который за свои мятежные речи и был избран снова в трибуны. (4) Он так и не добился, чтобы консулы доложили сенату о том, как распределяются земли между плебеями, а когда отчаянной борьбой он заставил сенаторов держать совет о том, кого лучше избрать - консулов или военных трибунов, приказано было выбирать консулов. (5) Когда же он пригрозил, что воспрепятствует набору, над ним посмеялись, потому что с соседями был мир и ни в военных действиях, ни в приготовлениях к войне не было нужды. (6) За этим годом покоя последовало консульство Прокула Гегания Мацерина и Луция Менения Ланата [440 г.], памятное многими напастями, опасностями и голодом. Погрязшие в раздорах, римляне чуть было не попали под ярмо царской власти; недоставало лишь войны, и если бы положение усугубилось ею, то и (7) с помощью всех богов едва ли удалось бы одолеть невзгоды. Начались они с голода; год ли был неурожайный, или, соблазнившись городской жизнью и сходками, земледельцы оставили невозделанной пашню - точно неизвестно. Патриции винили плебеев в праздности, а народные трибуны - то патрициев в коварстве, то консулов в нерадивости. (8) Наконец, плебеи без помех со стороны сената добились того, что распорядителем продовольственного снабжения избрали Луция Минуция, который, занимая эту должность, больше преуспел в защите свободы, чем в выполнении своих прямых обязанностей, хотя, в конце концов наладив подвоз хлеба, он по заслугам снискал и благодарность, и славу. (9) Он разослал сушей и морем посольства к соседним народам, но тщетно - (10) лишь из Этрурии подвезли немного хлеба, - и занялся распределением остатков, принуждая всех объявлять об имеющихся запасах и продавать излишки сверх положенного на месяц, урезая дневной паек рабов, обвиняя и тем обрекая народному гневу хлеботорговцев. (11) Строгими мерами он скорее обнажил, чем ослабил, нужду, и многие потерявшие надежду, чтоб не испускать дух в мучениях, закутав голову, бросались в Тибр.
[13] Tum Sp. Maelius ex equestri ordine, ut illis temporibus praediues, rem utilem pessimo exemplo, peiore consilio est adgressus. Frumento namque ex Etruria privata pecunia per hospitum clientiumque ministeria coempto, quae, credo, ipsa res ad leuandam publica cura annonam impedimento fuerat, largitiones frumenti facere instituit; plebemque hoc munere delenitam, quacumque incederet, conspectus elatusque supra modum hominis privati, secum trahere, haud dubium consulatum favore ac spe despondentem. Ipse, ut est humanus animus insatiabilis eo quod fortuna spondet, ad altiora et non concessa tendere et, quoniam consulatus quoque eripiendus invitis patribus esset, de regno agitare: id unum dignum tanto apparatu consiliorum et certamine quod ingens exsudandum esset praemium fore. Iam comitia consularia instabant; quae res eum necdum compositis maturisue satis consiliis oppressit. Consul sextum creatus T. Quinctius Capitolinus, minime opportunus vir novanti res; collega additur ei Agrippa Menenius cui Lanato erat cognomen; et L. Minucius praefectus annonae seu refectus seu, quoad res posceret, in incertum creatus; nihil enim constat, nisi in libros linteos utroque anno relatum inter magistratus praefecti nomen. Hic Minucius eandem publice curationem agens quam Maelius privatim agendam susceperat, cum in utraque domo genus idem hominum versaretur, rem compertam ad senatum defert: tela in domum Maeli conferri, eumque contiones domi habere, ac non dubia regni consilia esse. Tempus agendae rei nondum stare: cetera iam convenisse: et tribunos mercede emptos ad prodendam libertatem et partita ducibus multitudinis ministeria esse. Serius se paene quam tutum fuerit, ne cuius incerti vanique auctor esset, ea deferre. Quae postquam sunt audita, cum undique primores patrum et prioris anni consules increparent quod eas largitiones coetusque plebis in privata domo passi essent fieri, et novos consules quod exspectassent donec a praefecto annonae tanta res ad senatum deferretur, quae consulem non auctorem solum desideraret sed etiam vindicem, tum Quinctius consules immerito increpari ait, qui constricti legibus de provocatione ad dissolvendum imperium latis, nequaquam tantum virium in magistratu ad eam rem pro atrocitate vindicandam quantum animi haberent. Opus esse non forti solum viro sed etiam libero exsolutoque legum vinclis. Itaque se dictatorem L. Quinctium dicturum; ibi animum parem tantae potestati esse. Adprobantibus cunctis, primo Quinctius abnuere et quid sibi vellent rogitare qui se aetate exacta tantae dimicationi obicerent. Dein cum undique plus in illo senili animo non consilii modo sed etiam virtutis esse quam in omnibus aliis dicerent laudibusque haud immeritis onerarent, et consul nihil remitteret, precatus tandem deos immortales Cincinnatus ne senectus sua in tam trepidis rebus damno dedecoriue rei publicae esset, dictator a consule dicitur. Ipse deinde C. Seruilium Ahalam magistrum equitum dicit.	13. (1) Тогда Спурий Мелий из сословия всадников - по тем временам богач - показал худший пример того, как с дурными намерениями браться за доброе дело. (2) На свои деньги скупив через гостеприимцев и клиентов хлеб из Этрурии - что уже само по себе было помехой общественному снабжению, - он устроил раздачи, чтобы дарами привлечь к себе плебеев. (3) Всюду, где он ни появлялся, он с гордым видом, неприличным частному человеку, ходил в окружении благодарной и исполненной надежд толпы плебеев, обещавшей ему верное консульство. (4) Но так как дух человеческий не довольствуется тем, что дарует ему судьба, то и Мелий вознесся в мечтах слишком высоко. Коль скоро ему и консульство пришлось бы захватывать вопреки воле отцов, он замахнулся на царскую власть - единственное, что стоило таких затрат и вознаграждало за борьбу в будущем. (5) Приближались выборы консулов, и, поскольку план действий еще не составился и не вполне созрел, это обстоятельство и погубило дело. (6) Консулом в шестой раз становится Тит Квинкций Капитолин - человек наименее удобный для того, кто замыслил переворот, с ним был избран Агриппа Менений по прозвищу Ланат [439 г.]. (7) А Луций Минуций был то ли вновь избран, то ли уже раньше поставлен распорядителем продовольственного снабжения на неопределенный срок, пока того требует дело; ничего не известно, разве то, что в полотняных книгах упоминается среди должностных лиц обоих годов и имя распорядителя. (8) Этот Минуций, от государства принявший на себя ту же заботу, за которую частным образом взялся Мелий, представил в сенат достоверные (ведь у обоих дома толклись одни и те же люди) сведения о том, что в доме Мелия имеется склад оружия и бывают сходки и сам он наверняка замыслил стать царем. (9) Время совершить задуманное еще не настало, но все уже улажено: трибуны подкуплены и готовы предать свободу, а среди вождей толпы уже распределены обязанности. С доносом он чуть было не опоздал, поскольку хотел удостовериться вполне, что раскрыл действительно важное дело. (10) Когда все это было выслушано, знатнейшие сенаторы в один голос разбранили и прошлогодних консулов - за то, что при их попустительстве состоялись раздачи и сходки, и консулов новых - за то, что те дожидались, пока распорядитель продовольствия донесет сенату о деле, которое именно от консула требовало не только расследования, но и кары за него. (11) Тит Квинкций же возразил, что консулов бранят понапрасну, ведь они связаны законом об обжаловании, внесенным для ослабления их власти, и если им хватает духу свершить возмездие, соответствующее тяжести преступления, то полномочий на это они не имеют; тут нужен не просто храбрый человек, но свободный, не связанный путами закона. (12) А потому он намерен назначить диктатором Луция Квинкция: вот человек, достойный этого звания. Всеми одобренный, Луций Квинкций поначалу отказывался и все спрашивал, как это понять, что именно ему, уже старику, доверено столь опасное дело. (13) Затем, когда отовсюду раздались голоса о том, что в этой старческой душе не только разума, но и доблести хватит на всех остальных, когда засыпали его вполне заслуженными славословиями, а консул не отступал, (14) тогда и обратился Цинциннат к бессмертным богам с мольбами о том, чтобы в столь тревожные времена старость его не принесла государству позора или урона; тогда консул объявляет Луция Квинкция диктатором. Наконец, диктатор назначает Сервилия Агалу начальником конницы.
[14] Postero die, dispositis praesidiis cum in forum descendisset conuersaque in eum plebs novitate rei ac miraculo esset, et Maeliani atque ipse dux eorum in se intentam vim tanti imperii cernerent, expertes consiliorum regni qui tumultus, quod bellum repens aut dictatoriam maiestatem aut Quinctium post octogesimum annum rectorem rei publicae quaesisset rogitarent, missus ab dictatore Seruilius magister equitum ad Maelium "vocat te" inquit, "dictator". Cum pauidus ille quid vellet quaereret, Seruiliusque causam dicendam esse proponeret crimenque a Minucio delatum ad senatum diluendum, tunc Maelius recipere se in cateruam suorum, et primum circumspectans tergiuersari, postremo cum apparitor iussu magistri equitum duceret, ereptus a circumstantibus fugiensque fidem plebis Romanae implorare, et opprimi se consensu patrum dicere, quod plebi benigne fecisset; orare ut opem sibi ultimo in discrimine ferrent neue ante oculos suos trucidari sinerent. Haec eum vociferantem adsecutus Ahala Seruilius obtruncat, respersusque cruore, stipatus caterua patriciorum iuvenum, dictatori renuntiat vocatum ad eum Maelium, repulso apparitore concitantem multitudinem, poenam meritam habere. Tum dictator "Macte virtute" inquit, "C. Seruili, esto liberata re publica".	14. (1) Когда назавтра диктатор, расставив стражу, пришел на форум, к нему повернулись плебеи, растерявшиеся от неожиданной перемены. (2) Люди Мелия, да и он сам, еще не поняли, что мощь этой власти направлена против них, и, пока непосвященные в сговор о царской власти только спрашивали, из-за каких таких напастей, из-за какой внезапной войны у государства возникла нужда в диктатуре или в Квинкции, которому перевалило за восемьдесят, (3) Сервилий, начальник конницы, посланный диктатором к Мелию, сказал ему: "Тебя вызывает диктатор". Побледнев, тот спросил зачем, и, когда Сервилий заявил, что надобно ему держать ответ, чтобы снять обвинение, внесенное в сенат Минуцием, Мелий попятился к своим и поначалу, выжидая, не давался. (4) Когда же служитель по приказу начальника конницы повел его, Мелий с помощью спутников вырвался и побежал, слезно умоляя римских плебеев поверить ему, говоря, что патриции решились погубить его за оказанные им плебеям благодеяния; (5) он молил, чтобы они помогли ему в этот решающий час и не допустили, чтобы его убивали прямо у них на глазах. (6) Агала Сервилий догоняет кричащего, закалывает его и, забрызганный кровью, возвышаясь над столпившимися вокруг молодыми патрициями, объявляет диктатору, что вызванный к нему Мелий оказал сопротивление и подстрекал толпу, за что и поплатился по заслугам. (7) "Честь и хвала тебе, Гай Сервилий, за спасение государства!" - ответил диктатор.
[15] Tumultuantem deinde multitudinem incerta existimatione facti ad contionem vocari iussit, et Maelium iure caesum pronuntiavit etiamsi regni crimine insons fuerit, qui vocatus a magistro equitum ad dictatorem non venisset. Se ad causam cognoscendam consedisse, qua cognita habiturum fuisse Maelium similem causae fortunam; vim parantem ne iudicio se committeret, vi coercitum esse. Nec cum eo tamquam cum ciue agendum fuisse, qui natus in libero populo inter iura legesque, ex qua urbe reges exactos sciret eodemque anno sororis filios regis et liberos consulis, liberatoris patriae, propter pactionem indicatam recipiendorum in urbem regum a patre securi esse percussos, ex qua Collatinum Tarquinium consulem nominis odio abdicare se magistratu atque exsulare iussum, in qua de Sp. Cassio post aliquot annos propter consilia inita de regno supplicium sumptum, in qua nuper decemuiros bonis, exsilio, capite multatos ob superbiam regiam, in ea Sp. Maelius spem regni conceperit. Et quis homo? Quamquam nullam nobilitatem, nullos honores, nulla merita cuiquam ad dominationem pandere viam; sed tamen Claudios, Cassios consulatibus, decemuiratibus, suis maiorumque honoribus, splendore familiarum sustulisse animos quo nefas fuerit: Sp. Maelium, cui tribunatus plebis magis optandus quam sperandus fuerit, frumentarium divitem bilibris farris sperasse libertatem se civium suorum emisse, ciboque obiciendo ratum victorem finitimorum omnium populum in seruitutem perlici posse, ut quem senatorem concoquere civitas vix posset regem ferret, Romuli conditoris, ab dis orti, recepti ad deos, insignia atque imperium habentem. Non pro scelere id magis quam pro monstro habendum, nec satis esse sanguine eius expiatum, nisi tecta parietesque intra quae tantum amentiae conceptum esset dissiparentur bonaque contacta pretiis regni mercandi publicarentur. Iubere itaque quaestores vendere ea bona atque in publicum redigere.	15. (1) Толпу, растерянную и взбудораженную случившимся, диктатор велел созвать на сходку, где объявил, что казнь Мелия законна, даже если тот и неповинен в стремлении к царской власти, ибо он не явился к диктатору по вызову начальника конницы. (2) Он добавил, что собирался разобрать дело в суде, и по разборе Мелия ждала бы подобающая его вине участь: силой воспротивившись правосудию, он и укрощен был силой. (3) Да и можно ли было обращаться с ним как с гражданином, если, появившись на свет в свободном обществе, уважающем законы и право, в Городе, из которого - и он знал об этом - были изгнаны цари и где в том же году сыновья царской сестры и спасшего отечество консула были обезглавлены родным отцом, когда раскрылся заговор, имевший целью восстановление царской власти; (4) в Городе, где консулу Коллатину Тарквинию приказано было из-за ненавистного имени сложить с себя полномочия и уйти в изгнание; в Городе, где спустя несколько лет вознамерился было царствовать Спурий Кассий, за что был казнен; где-недавно децемвиры за царскую гордыню поплатились имуществом, родиной, головой - в этом Городе он взлелеял мечты о царстве? (5) Но кто он такой, Спурий Мелий? Хотя ни знатность, ни почетные должности, ни заслуги никому не открывают пути к власти, все-таки Клавдии и Кассии дерзнули на захват ее, как консулы или децемвиры, памятуя о своем блестящем происхождении, о собственных и предков своих отличиях. (6) А Спурий Мелий, который мог только мечтать - но никак не надеяться - стать народным трибуном, поверил в то, что он, богатый хлеботорговец, за два фунта полбы купил у сограждан свободу, вообразил, что своими подачками сумеет заманить в рабство народ, восторжествовавший над всеми соседями, а государство, едва терпевшее его в качестве сенатора, стерпит, (7) чтобы отличия и власть родоначальника Ромула, богами рожденного и возвращенного к богам, достанутся ему как царю. (8) Тут кроется нечто не просто преступное, но чудовищное, что не вполне искуплено его кровью, пока стоят стены и держится крыша, под которой созрел столь безумный замысел, а добро, запятнанное сделками для приобретения царской власти, не отошло государству. И потому диктатор приказал квесторам распродать это добро, а доход поместить в казну.
[16] Domum deinde, ut monumento area esset oppressae nefariae spei, dirui extemplo iussit. Id Aequimaelium appellatum est. L. Minucius bove aurata extra portam Trigeminam est donatus, ne plebe quidem invita, quia frumentum Maelianum assibus in modios aestimatum plebi divisit. Hunc Minucium apud quosdam auctores transisse a patribus ad plebem, undecimumque tribunum plebis cooptatum seditionem motam ex Maeliana caede sedasse invenio; ceterum vix credibile est numerum tribunorum patres augeri passos, idque potissimum exemplum a patricio homine introductum, nec deinde id plebem concessum semel obtinuisse aut certe temptasse. Sed ante omnia refellit falsum imaginis titulum paucis ante annis lege cautum ne tribunis collegam cooptare liceret. Q. Caecilius Q. Iunius Sex. Titinius soli ex collegio tribunorum neque tulerant de honoribus Minuci legem et criminari nunc Minucium, nunc Seruilium apud plebem querique indignam necem Maeli non destiterant. Peruicerunt igitur ut tribunorum militum potius quam consulum comitia haberentur, haud dubii quin sex locis-tot enim iam creari licebat-et plebeii aliqui, profitendo se ultores fore Maelianae caedis, crearentur. Plebs quamquam agitata multis eo anno et variis motibus erat, nec plures quam tres tribunos consulari potestate creavit et in his L. Quinctium Cincinnati filium, ex cuius dictaturae invidia tumultus quaerebatur. Praelatus suffragiis Quinctio Mamercus Aemilius, vir summae dignitatis; L. Iulium tertium creant.	16. (1) Наконец, он тотчас же отдал приказ срыть дом, чтобы место это стало памятником крушению преступных надежд. Оно. получило название Эквимелий. (2) Луций Минуций за Тройными воротами получил в награду - и притом с одобрения плебеев, за то, что разделил между ними хлеб Спурия Мелия, назначив в уплату по ассу за модий, - золоченого быка. (3) У некоторых писателей я наткнулся и на сообщение о том, что этот Минуций перешел из патрициев в плебеи и, выбранный одиннадцатым в число трибунов, усмирил волнение, вызванное убийством Мелия; (4) трудно, однако, поверить в то, что патриции допустили увеличение числа трибунов, что человеком, показавшим пример этого, оказался патриций, и, наконец, в то, что плебеи не сохранили за собой однажды позволенного, да и не покушались на это. Но в первую очередь лживость того, что написано на его статуе, обличается законом, принятым несколькими годами ранее, который запрещает трибунам самим выбирать себе сотоварища. (5) Из трибунов только Квинт Цецилий, Квинт Юний и Секст Титиний не вносили предложения о чествовании Минуция и, не переставая, чернили перед плебеями то Минупия, то Сервилия, оплакивая постыдное убийство Мелия. (6) Добившись в конце концов созыва собрания для выборов военных трибунов вместо консулов, они и не сомневались, что из шести мест - именно столько уже разрешалось выбрать - на какие-то попадут и плебеи, стоит им только объявить, что те будут мстить за убийство Мелия. (7) А простой народ, хоть и был подвержен в тот год [438г.] многим и переменчивым страстям, избрал всего трех трибунов с консульской властью, и среди них Луция Квинкция, сына Цинцинната, диктатора, ненависть к которому чуть не стала причиной мятежа. Квинкция обошел по числу голосов Мамерк Эмилий, достойнейший человек. Третьим выбрали Луция Юлия.
[17] In horum magistratu Fidenae, colonia Romana, ad Lartem Tolumnium ac Veientes defecere. Maius additum defectioni scelus: C. Fulcinium Cloelium Tullum Sp. Antium L. Roscium legatos Romanos, causam novi consilii quaerentes, iussu Tolumni interfecerunt. Leuant quidam regis facinus; in tesserarum prospero iactu vocem eius ambiguam, ut occidi iussisse videretur, a Fidenatibus exceptam causam mortis legatis fuisse,-rem incredibilem, interuentu Fidenatium, novorum sociorum, consulentium de caede ruptura ius gentium, non auersum ab intentione lusus animum nec deinde in errorem versum facinus. Propius est fidem obstringi Fidenatium populum ne respicere spem ullam ab Romanis posset conscientia tanti sceleris voluisse. Legatorum qui Fidenis caesi erant statuae publice in Rostris positae sunt. Cum Veientibus Fidenatibusque, praeterquam finitimis populis, ab causa etiam tam nefanda bellum exorsis atrox dimicatio instabat. Itaque ad curam summae rerum quieta plebe tribunisque eius, nihil controversiae fuit quin consules crearentur M. Geganius Macerinus tertium et L. Sergius Fidenas. A bello credo quod deinde gessit appellatum; hic enim primus cis Anienem cum rege Veientium secundo proelio conflixit, nec incruentam victoriam rettulit. Maior itaque ex civibus amissis dolor quam laetitia fusis hostibus fuit; et senatus, ut in trepidis rebus, dictatorem dici Mam. Aemilium iussit. Is magistrum equitum ex collegio prioris anni, quo simul tribuni militum consulari potestate fuerant, L. Quinctium Cincinnatum, dignum parente iuvenem, dixit. Ad dilectum a consulibus habitum centuriones veteres belli periti adiecti et numerus amissorum proxima pugna expletus. Legatos T. Quinctium Capitolinum et M. Fabium Vibulanum sequi se dictator iussit. Cum potestas maior tum vir quoque potestati par hostes ex agro Romano trans Anienem submovere; collesque inter Fidenas atque Anienem ceperunt referentes castra, nec ante in campos degressi sunt quam legiones Faliscorum auxilio venerunt. Tum demum castra Etruscorum pro moenibus Fidenarum posita. Et dictator Romanus haud procul inde ad confluentes consedit in utriusque ripis amnis, qua sequi munimento poterat vallo interposito. Postero die in aciem eduxit.	17. (1) Во время их правления к Ларсу Толумнию и вейянам отпала римская колония Фидены. (2) Отпадение усугубилось еще большим преступлением: по приказу Толумния были убиты Квинт Фульциний, Клелий Тулл, Спурий Антий и Луций Росций, римские послы, выяснявшие причины неожиданного сговора. (3) Некоторые оправдывают поступок царя тем, что, дескать, какое-то его двусмысленное восклицание при удачном броске во время игры в кости показалось фиденянам приказанием совершить убийство и послужило причиной смерти послов. (4) Невозможно поверить, что фиденяне, новоиспеченные союзники, явившиеся за советом об убийстве, грозящем нарушить право, принятое между народами, не сумели отвлечь его от игры и не выдавать потом преступление за недоразумение. (5) Более правдоподобно то, что Толумний хотел связать фиденский народ сознанием совершенного преступления, не оставляющего никакой надежды на милосердие римлян. (6) Статуи казненных фиденянами послов были установлены на Рострах для всеобщего обозрения. Предстояла жестокая борьба с вейянами и фиденянами - ближайшими соседями, развязавшими войну столь гнусным способом. (7) Так, при безмолвии простого народа даже у трибунов не возникло никаких возражений против того, чтобы забота о высшем благе государства была вверена консулам Марку Геганию Мацерину в третий раз и Луцию Сергию Фиденату [437 г.], получившему это прозвище, я полагаю, уже после войны, в которой он принял участие. (8) Ведь он первый выиграл сражение у царя вейян еще по нашу сторону Аниена, но победу добыл не бескровную. Вот почему гибель сограждан принесла больше горя, чем поражение врагов - радости, а сенат - как бывает при чрезвычайных обстоятельствах - постановил назначить диктатора, каковым стал Мамерк Эмилий. (9) Тот выбрал в начальники конницы Луция Квинкция Цинцинната, своего сотоварища по прошлому году, когда оба они были военными трибунами с консульской властью, юношу, достойного отцовской славы. (10) Набранному консулами войску были приданы имеющие боевой опыт, испытанные командиры центурий, а потери последнего сражения восполнены. Диктатор приказал Титу Квинкцию Капитолину и Марку Фабию Вибулану следовать за ним в должности легатов. (11) И само высокое звание, и достойный его человек изгнали врагов из римских владений за Аниен; те же, отступив к холмам меж Аниеном и Фиденами, разбили лагерь и воздерживались от вылазок до тех пор, пока не подошли на помощь отряды фалисков. (12) Только тогда этруски стали лагерем под стенами Фиден. Невдалеке, ближе к слиянию Аниена с Тибром, остановился и римский диктатор, соединивший, где это было возможно, укреплениями берега обеих рек. На следующий день он выступил на поле битвы.
[18] Inter hostes variae fuere sententiae. Faliscus procul ab domo militiam aegre patiens satisque fidens sibi, poscere pugnam: Veienti Fidenatique plus spei in trahendo bello esse. Tolumnius, quamquam suorum magis placebant consilia, ne longinquam militiam non paterentur Falisci, postero die se pugnaturum edicit. Dictatori ac Romanis, quod detractasset pugnam hostis, animi accessere; posteroque die iam militibus castra urbemque se oppugnaturos frementibus ni copia pugnae fiat, utrimque acies inter bina castra in medium campi procedunt. Veiens multitudine abundans, qui inter dimicationem castra Romana adgrederentur post montes circummisit. Trium populorum exercitus ita stetit instructus ut dextrum cornu Veientes, sinistrum Falisci tenerent, medii Fidenates essent. Dictator dextro cornu adversus Faliscos, sinistro contra Veientem Capitolinus Quinctius intulit signa; ante mediam aciem cum equitatu magister equitum processit. Parumper silentium et quies fuit, nec Etruscis nisi cogerentur pugnam inituris et dictatore arcem Romanam respectante, ut ex ea ab auguribus, simul aues rite admisissent, ex composito tolleretur signum. Quod simul conspexit, primos equites clamore sublato in hostem emisit; secuta peditum acies ingenti vi conflixit. Nulla parte legiones Etruscae sustinuere impetum Romanorum; eques maxime resistebat, equitumque longe fortissimus ipse rex ab omni parte effuse sequentibus obequitans Romanis trahebat certamen.	18. (1) У неприятеля мнения разделились. Фалиски, тяготясь воинской службой вдали от дома и вполне уверенные в себе, требовали сражения; вейяне и фиденяне больше надежд возлагали на затягивание войны. (2) Толумний, хоть ему были больше по душе доводы своих, опасался, как бы фалискам не надоел затянувшийся поход, и объявил, что намерен сражаться завтра. (3) То, что враг уклонялся от сражения, подбадривало диктатора и римлян, и уже на следующий день, когда воины зашумели, грозя пойти на приступ лагеря и города, если им не позволят сразиться, войска обеих сторон выходят в поле между лагерями. (4) Вейяне были чрезвычайно многочисленны, и они нашли, кого послать в обход через холмы для вторжения в римский лагерь в разгар сражения. Войска трех народов были расставлены так, что правое крыло занимали вейяне, левое - фалиски, а середину -- фиденяне. (5) Фалисков справа атаковал диктатор, вейян слева - Квинкций Капитолин, а против фиденян выступил начальник конницы. (6) На мгновение воцарилась полная тишина, ведь ни этруски не собирались вступать в бой, пока их не принудят, ни диктатор, оглядывавшийся на римские укрепления, где авгуры, буде птицегадание окажется благоприятным, по уговору должны были подать знак. (7) Чуть только он его заметил, как первыми выслал на неприятеля всадников, понесшихся с криком на врага; затем всею силою ударила следовавшая за ними пехота. (8) Нигде не сдержали этрусские легионы натиска римлян. Упорное сопротивление оказывала конница - это сам царь, храбрейший из всадников, появляясь то тут, то там перед римлянами, рассеявшимися в преследовании, оттягивал исход боя.
[19] Erat tum inter equites tribunus militum A. Cornelius Cossus, eximia pulchritudine corporis, animo ac viribus par memorque generis, quod amplissimum acceptum maius auctiusque reliquit posteris. Is cum ad impetum Tolumni, quacumque se intendisset, trepidantes Romanas videret turmas insignemque eum regio habitu volitantem tota acie cognosset, "hicine est" inquit, "ruptor foederis humani violatorque gentium iuris? Iam ego hanc mactatam victimam, si modo sancti quicquam in terris esse di volunt, legatorum manibus dabo". Calcaribus subditis infesta cuspide in unum fertur hostem; quem cum ictum equo deiecisset, confestim et ipse hasta innixus se in pedes excepit. Adsurgentem ibi regem umbone resupinat, repetitumque saepius cuspide ad terram adfixit. Tum exsangui detracta spolia caputque abscisum victor spiculo gerens terrore caesi regis hostes fundit. Ita equitum quoque fusa acies, quae una fecerat anceps certamen. Dictator legionibus fugatis instat et ad castra compulsos caedit. Fidenatium plurimi locorum notitia effugere in montes. Cossus Tiberim cum equitatu transuectus ex agro Veientano ingentem detulit praedam ad urbem. Inter proelium et ad castra Romana pugnatum est adversus partem copiarum ab Tolumnio, ut ante dictum est, ad castra missam. Fabius Vibulanus corona primum vallum defendit; intentos deinde hostes in vallum, egressus dextra principali cum triariis, repente invadit. Quo pauore iniecto caedes minor, quia pauciores erant, fuga non minus trepida quam in acie fuit.	19. (1) Среди римских всадников был там военный трибун Авл Корнелий Косс, собою на редкость красивый, отвагой и силой под стать знатности рода, который он оставил потомству прославленным и приумноженным. (2) И вот когда он увидал, что под натиском Толумния, где тот ни появись, римская конница отступает, и когда по богатству одежды и по тому, с каким видом носился тот по всему полю, он признал в нем царя, Косс спросил: (3) "Тот ли это, кто нарушил договор меж людьми, кто попрал право народов? Так это его, если боги хотят, чтобы на земле осталось хоть что-то святое, я заколю, принеся жертву манам послов". (4) Пришпорив коня, он нацеливает неотвратимое острие на своего единственного противника, сшибает его с лошади и, опираясь на копье, спешивается сам. (5) Ударом щита он опрокидывает приподнявшегося было царя на спину и, ударяя его раз за разом, пригвождает его к земле. И вот победитель со снятыми с бездыханного доспехами и посаженной на копье отрезанной головой царя ужасает врагов этим зрелищем. Так была рассеяна также и конница - из-за нее одной неясен был исход сражения. (6) Преследуя разбитые легионы, диктатор прижимает их к лагерю и истребляет. Множество фиденян, знакомых с местностью, разбежались по горам. Косс, переправившись с конницей через Тибр, привез в Город богатую добычу с полей вейян. (7) В разгар сражения и возле римского лагеря завязался бой с отрядом, который, как уже сказано было, заслал в лагерь Толумний. (8) Поначалу Фабий Вибулан вел оборону в осаде, но, когда неприятель взобрался на укрепления, он сделал вылазку за правые главные ворота и внезапно ударил со старшими воинами. Враги, хоть и очень напуганные, не понесли большого урона, ибо их и самих было меньше, и бегство было столь же поспешно, что и на поле главного сражения.
[20] Omnibus locis re bene gesta, dictator senatus consulto iussuque populi triumphans in urbem rediit. Longe maximum triumphi spectaculum fuit Cossus, spolia opima regis interfecti gerens; in eum milites carmina incondita aequantes eum Romulo canere. Spolia in aede Iouis Feretri prope Romuli spolia quae, prima opima appellata, sola ea tempestate erant, cum sollemni dedicatione dono fixit; auerteratque in se a curru dictatoris civium ora et celebritatis eius diei fructum prope solus tulerat. Dictator coronam auream, libram pondo, ex publica pecunia populi iussu in Capitolio Ioui donum posuit. Omnes ante me auctores secutus, A. Cornelium Cossum tribunum militum secunda spolia opima Iouis Feretri templo intulisse exposui; ceterum, praeterquam quod ea rite opima spolia habentur, quae dux duci detraxit nec ducem novimus nisi cuius auspicio bellum geritur, titulus ipse spoliis inscriptus illos meque arguit consulem ea Cossum cepisse. Hoc ego cum Augustum Caesarem, templorum omnium conditorem aut restitutorem, ingressum aedem Feretri Iouis quam vetustate dilapsam refecit, se ipsum in thorace linteo scriptum legisse audissem, prope sacrilegium ratus sum Cosso spoliorum suorum Caesarem, ipsius templi auctorem, subtrahere testem. Qui si ea in re sit error quod tam veteres annales quodque magistratuum libri, quos linteos in aede repositos Monetae Macer Licinius citat identidem auctores, septimo post demum anno cum T. Quinctio Poeno A. Cornelium Cossum consulem habeant, existimatio communis omnibus est. Nam etiam illud accedit, ne tam clara pugna in eum annum transferri posset, quod imbelle triennium ferme pestilentia inopiaque frugum circa A. Cornelium consulem fuit, adeo ut quidam annales velut funesti nihil praeter nomina consulum suggerant. Tertius ab consulatu Cossi annus tribunum eum militum consulari potestate habet, eodem anno magistrum equitum; quo in imperio alteram insignem edidit pugnam equestrem. Ea libera coniectura est. Sed, ut ego arbitror, uana versare in omnes opiniones licet, cum auctor pugnae, recentibus spoliis in sacra sede positis, Iovem prope ipsum, cui uota erant, Romulumque intuens, haud spernendos falsi tituli testes, se A. Cornelium Cossum consulem scripserit.	20. (1) Повсюду добившись успеха, диктатор по постановлению сената и велению народа возратился в город с триумфом. (2) Самое роскошное зрелище являл в триумфальном шествии Косс, несший тучные доспехи убитого царя. Воины распевали о нем нестройные песенки, в которых уподобляли его Ромулу. (3) Доспехи, снабдив их обычной посвятительной надписью, он преподнес храму Юпитера Феретрия, где укрепил их возле тех, что посвятил Ромул, - в те времена только они одни и назывались "тучными"; он отвлек на себя внимание сограждан от колесницы диктатора и, в сущности, один пожал тогда славу. (4) Диктатор по велению народа на общественный счет принес в дар Юпитеру на Капитолии золотой венок весом в фунт. (5) Следуя всем предшествующим мне писателям, я написал было, что Авл Корнелий Косс принес вторые полководческие доспехи в храм Юпитера Подателя, будучи военным трибуном. (6) Однако, не говоря о том, что под "тучными" мы разумеем доспехи, снятые с вождя вождем, а вождя мы знаем только того, под чьим началом ведется война, главное, ведь и надпись, сделанная на доспехах, показывает в опровержение наших слов, что Косс добыл их, будучи консулом. (7) Когда я услышал от Августа Цезаря, основателя или восстановителя всех храмов, что, он, войдя в храм Юпитера Феретрия, который разваливался от ветхости и был потом им восстановлен, сам прочитал это на льняном нагруднике, то я почел почти что за святотатство скрывать, что Цезарь, тот, кому обязаны мы самим храмом, освидетельствовал эти доспехи Косса. (8) В чем тут ошибка и почему в столь древних летописях и в списке должностных лиц, хранящемся в храме Монеты в виде полотняных книг, свидетельства откуда беспрестанно приводит Макр Лициний, Авл Корнелий Косс числится консулом десятью годами позднее, вместе с Титом Квинкцием Пунийцем, - это общий предмет размышленья для всех. (9) Добавим только, что и столь славная битва не может быть отнесена к тому году, ибо около трех лет до и после консульств Авла Корнелия Косса прошли без войны, но зато была чума и такой голод, что некоторые летописи, словно скорбные списки, содержат лишь имена консулов. (10) Третий год, прошедший от консульства Косса, застает его трибуном с консульской властью, тот же год - начальником конницы, в должности которого провел он другое замечательное конное сражение. (11) Тут можно строить догадки, но, я думаю, понапрасну: ведь откажешься от любых предположений, если человек, решивший судьбу сражения, возлагая только что снятые доспехи к священному престолу и обращаясь чуть не прямо к Юпитеру, кому они и были обещаны, и к Ромулу (свидетелям, от которых не скрыть присвоенного обманом), подписался консулом Авлом Корнелием Коссом.
[21] M. Cornelio Maluginense L. Papirio Crasso consulibus exercitus in agrum Veientem ac Faliscum ducti. Praedae abactae hominum pecorumque; hostis in agris nusquam inuentus neque pugnandi copia facta; urbes tamen non oppugnatae quia pestilentia populum invasit. Et seditiones domi quaesitae sunt, nec motae tamen, ab Sp. Maelio tribuno plebis, qui favore nominis moturum se aliquid ratus et Minucio diem dixerat et rogationem de publicandis bonis Seruili Ahalae tulerat, falsis criminibus a Minucio circumventum Maelium arguens, Seruilio caedem civis indemnati obiciens; quae vaniora ad populum ipso auctore fuere. Ceterum magis vis morbi ingrauescens curae erat terroresque ac prodigia, maxime quod crebris motibus terrae ruere in agris nuntiabantur tecta. Obsecratio itaque a populo duumviris praeeuntibus est facta. Pestilentior inde annus C. Iulio iterum et L. Verginio consulibus tantum metus et uastitatis in urbe agrisque fecit, ut non modo praedandi causa quisquam ex agro Romano exiret belliue inferendi memoria patribus aut plebi esset, sed ultro Fidenates, qui se primo aut montibus aut muris tenuerant, populabundi descenderent in agrum Romanum. Deinde Veientium exercitu accito-nam Falisci perpelli ad instaurandum bellum neque clade Romanorum neque sociorum precibus potuere-duo populi transiere Anienem atque haud procul Collina porta signa habuere. Trepidatum itaque non in agris magis quam in urbe est. Iulius consul in aggere murisque explicat copias, a verginio senatus in aede Quirini consulitur. Dictatorem dici Q. Seruilium placet, cui Prisco alii, alii Structo fuisse cognomen tradunt. Verginius dum collegam consuleret moratus, permittente eo nocte dictatorem dixit; is sibi magistrum equitum Postumum Aebutium Heluam dicit.	21. (1) В консульство Марка Корнелия Малугинского и Луция Папирия Красса [436 г.] в земли вейян и фалисков вторглось войско, захватившее людей и скот. (2) Неприятеля нигде не застали, и сразиться не пришлось. Города же потому не были взяты приступом, что на войско напал мор. И в Риме народный трибун Спурий Мелий затеял было, да не смог возбудить смуту. (3) Он решил, что из-за благосклонности народа к его имени сумеет чего-нибудь добиться; он вызвал в суд Минуция, внес предложение об изъятии в пользу государства имущества Сервилия Агалы, доказывая, (4) что Мелий был оклеветан Минуцием, приписавшим ему мнимые преступления, и обвиняя Сервилия в казни гражданина без суда. Обвинения эти волновали народ еще меньше, чем тот, кто их выдвигал. (5) Больше всего тревожили набиравшая силу чума и устрашающие знамения, особенно вести о том, что от непрерывных землетрясений рушатся сельские строения. И тогда, ведомые дуумвирами, совершили всенародное молебствие. (6) В следующем году [435 г.], при консулах Гае Юлии (во второй раз) и Луции Вергинии, чума была еще страшней и так опустошила Город и окрестности, что не только римляне не совершили ни одной вылазки за добычей и ни плебеи, ни патриции не вспоминали о выступлении в поход, (7) но и фиденяне, державшиеся поначалу своих холмов и крепостей, спустились в римские земли для разбоя. (8) Наконец, когда призвано было и войско вейян (ибо фалисков к возобновлению войны не смогли побудить ни бедствия римлян, ни уговоры союзников), оба войска перешли Аниен и стали лагерем у самых Квиринальских ворот. (9) Тревога в Городе была не меньшей, чем за его стенами. Консул Юлий расположил своих воинов на валу и стенах, Вергиний совещался с сенаторами в храме Квирина. Сошлись на том, чтоб провозгласить диктатором Авла Сервилия по прозванию Приск, как говорят одни, или Структ, как передают другие. (10) Вергиний, посовещавшись с Юлием, дождался его согласия и ночью провозгласил диктатора. Тот объявил начальником конницы Постума Эбуция Гельву.
[22] Dictator omnes luce prima extra portam Collinam adesse iubet. Quibuscumque vires suppetebant ad arma ferenda praesto fuere. Signa ex aerario prompta feruntur ad dictatorem. Quae cum agerentur, hostes in loca altiora concessere. Eo dictator agmine infesto subit; nec procul Nomento signis conlatis fudit Etruscas legiones. Compulit inde in urbem Fidenas valloque circumdedit; sed neque scalis capi poterat urbs alta et munita neque in obsidione vis ulla erat, quia frumentum non necessitati modo satis, sed copiae quoque abunde ex ante conuecto sufficiebat. Ita expugnandi pariter cogendique ad deditionem spe amissa, dictator in locis propter propinquitatem notis ab auersa parte urbis, maxime neglecta quia suapte natura tutissima erat, agere in arcem cuniculum instituit. Ipse diversissimis locis subeundo ad moenia quadrifariam diviso exercitu qui alii aliis succederent ad pugnam, continenti die ac nocte proelio ab sensu operis hostes auertebat, donec perfosso monte erecta in arcem via est, intentisque Etruscis ad uanas a certo periculo minas clamor supra caput hostilis captam urbem ostendit. Eo anno C. Furius Paculus et M. Geganius Macerinus censores villam publicam in campo Martio probauerunt, ibique primum census populi est actus.	22. (1) При первых лучах солнца диктатор повелел всем быть за Квиринальскими воротами. У кого были силы носить оружие, явились в полной готовности. (2) Лежавшие наготове знамена приносят из казначейства к диктатору. Во время этих приготовлений неприятель отступил на возвышенность. Диктатор подошел туда со своим войском, в сражении близ Номента рассеял войско этрусков и, отогнав их за стены Фиден, обложил город валом. (3) Но высоко расположенный и хорошо укрепленный город нельзя было взять приступом, да и в осаде не было никакого смысла, потому что продовольствия не только хватало, но благодаря обильному подвозу было даже с избытком. (4) Тогда, потеряв надежду как на захват, так и на добровольную сдачу города, диктатор, которому вследствие близкого соседства знакома была местность, приказал сделать подкоп под крепость с противоположной стороны города, которую оставили без всякого внимания, потому что она была, казалось, вполне защищена самой природой. (5) На подступах к другим участкам стены диктатор ввел в бой войско, разделенное - для смены - на четыре отряда, и днем и ночью отвлекал врага, (6) пока сквозь прорытую от лагеря гору не открылся путь к крепости, а неприятельский клич над головами не открыл этрускам, отвлеченным мнимыми угрозами от подлинной опасности, что город взят. (7) В тот год цензоры Гай Фурий Пацил и Марк Геганий Мацерин осмотрели и одобрили общественное здание на Марсовом поле, в котором впервые была проведена перепись населения.
[23] Eosdem consules insequenti anno refectos, Iulium tertium, verginium iterum, apud Macrum Licinium invenio: valerius Antias et Q. Tubero M. Manlium et Q. Sulpicium consules in eum annum edunt. Ceterum in tam discrepanti editione et Tubero et Macer libros linteos auctores profitentur; neuter tribunos militum eo anno fuisse traditum a scriptoribus antiquis dissimulat. Licinio libros haud dubie sequi linteos placet: Tubero incertus veri est. Sit inter cetera vetustate cooperta hoc quoque in incerto positum. Trepidatum in Etruria est post Fidenas captas, non Veientibus solum exterritis metu similis excidii, sed etiam Faliscis memoria initi primo cum iis belli, quamquam rebellantibus non adfuerant. Igitur cum duae civitates legatis circa duodecim populos missis impetrassent ut ad voltumnae fanum indiceretur omni Etruriae concilium, velut magno inde tumultu imminente, senatus Mam. Aemilium dictatorem iterum dici iussit. Ab eo A. Postumius Tubertus magister equitum est dictus; bellumque tanto maiore quam proximo conatu apparatum est quanto plus erat ab omni Etruria periculi quam ab duobus populis fuerat.	23. (1) Эти же консулы, по сведениям Макра Лициния, были избраны и на следующий год [434 г.]: Юлий - в третий раз, Вергиний же - во второй. (2) А Валерий Антиат и Туберон называют консулами того года Марка Манлия и Квинта Сульпиция. Однако, несмотря на разноречивость сведений, и Туберон, и Макр объявляют своим источником полотняные книги и ни тот ни другой не замалчивают сообщений древних авторов о том, что в том году избирались военные трибуны. (3) Лициний предпочитает уверенно следовать полотняным книгам, Туберон сомневается в их достоверности. Пусть же с тем, что осталось скрыто покровом старины, уйдет в неизвестность и это. (4) После взятия Фиден трепет объял всю Этрурию - не только вейян, устрашенных угрозой такого же разорения, но даже фалисков, не забывших о начатой в союзе с ними войне, хоть они и не помогли вейянам, когда те ее возобновили. (5) Когда же два эти города, разослав послов к двенадцати городам, добились созыва совета всей Этрурии возле святилища Волтумны, сенат, как если бы оттуда исходила угроза большой войны, приказал снова назначить диктатором Мамерка Эмилия. (6) Тот объявил Авла Постумия Туберта начальником конницы, а подготовка к войне была тем решительней, чем более опасности исходило на этот раз от всей Этрурии, а не от двух лишь ее племен.
[24] Ea res aliquanto exspectatione omnium tranquillior fuit. Itaque cum renuntiatum a mercatoribus esset negata Veientibus auxilia, iussosque suo consilio bellum initum suis viribus exsequi nec adversarum rerum quaerere socios, cum quibus spem integram communicati non sint, tum dictator, ne nequiquam creatus esset, materia quaerendae bello gloriae adempta, in pace aliquid operis edere quod monumentum esset dictaturae cupiens, censuram minuere parat, seu nimiam potestatem ratus seu non tam magnitudine honoris quam diuturnitate offensus. Contione itaque advocata, rem publicam foris gerendam ait tutaque omnia praestanda deos immortales suscepisse: se, quod intra muros agendum esset, libertati populi Romani consulturum. Maximam autem eius custodiam esse, si magna imperia diuturna non essent et temporis modus imponeretur, quibus iuris imponi non posset. Alios magistratus annuos esse, quinquennalem censuram; graue esse iisdem per tot annos magna parte vitae obnoxios vivere. Se legem laturum ne plus quam annua ac semestris censura esset. Consensu ingenti populi legem postero die pertulit et "ut re ipsa" inquit, "sciatis, Quirites, quam mihi diuturna non placeant imperia, dictatura me abdico". Deposito suo magistratu, imposito fine alteri, cum gratulatione ac favore ingenti populi domum est reductus. Censores aegre passi Mamercum quod magistratum populi Romani minuisset tribu moverunt octiplicatoque censu aerarium fecerunt. Quam rem ipsum ingenti animo tulisse ferunt, causam potius ignominiae intuentem quam ignominiam; primores patrum, quamquam deminutum censurae ius noluissent, exemplo acerbitatis censoriae offensos, quippe cum se quisque diutius ac saepius subiectum censoribus fore cerneret quam censuram gesturum: populi certe tanta indignatio coorta dicitur ut vis a censoribus nullius auctoritate praeterquam ipsius Mamerci deterreri quiuerit.	24. (1) Дело обошлось гораздо проще, чем все ожидали. (2) А именно когда от купцов стало известно, что вейянам отказано в помощи и предложено своими силами продолжать войну, начатую по их собственному усмотрению, и не искать себе товарищей по несчастью среди тех, с кем они отказались разделить мирные чаяния, (3) диктатор, чтобы не носить свое звание понапрасну (ведь у него была отнята возможность стяжать военную славу), пожелал и в условиях мира совершить нечто такое, что стало бы памятником его диктаторства, и решился ограничить полномочия цензоров потому ли, что счел их чрезмерными, потому ли, что был недоволен не столько значимостью этой должности, сколько продолжительностью пребывания в ней. (4) На созванной им сходке он сказал, что заботу о внешних обстоятельствах и полной безопасности государства взяли на себя бессмертные боги, ему же предстоит принять меры к тому, чтобы защитить свободу народа римского в стенах Города. А лучший способ для этого в том, чтобы большая власть не была продолжительной и ограничение срока возмещало бы неограниченность полномочий. Прочие должности ограничены годом, цензорство - пятью. (5) Тяжко, сказал он, столько лет, значительную часть жизни, жить под властью одних и тех же, и я предлагаю закон о том, чтоб срок цензорства не превышал полутора лет. (6) На следующий день он провел закон при полном согласии народа; "а чтобы вы, - сказал он, - убедились на деле, как претит мне слишком долгое пребывание у власти, я слагаю с себя звание диктатора!" (7) Сложив свои полномочия и наложив ограничения на чужие, с почестями и благодарениями, возносимыми народом, он возвратился к домашнему очагу. (8) Озлобившиеся на Мамерка за ограничение полномочий должностных лиц римского народа, цензоры исключили его из трибы и, обложив восьмикратной податью, перевели в эрарии. Мамерк, насколько известно, стойко перенес случившееся, больше думая о причине своего позора, чем о самом позоре, а знатнейшие патриции, хоть и не желали ослабления цензорства, были возмущены примером жестокости цензоров, да и каждый из них хорошо понимал, что подчиняться цензорской власти им предстоит и дольше и чаще, чем самим располагать ею; (9) ну а народ, говорят, разгневался настолько, что отвести от цензоров угрозу насилия не в состоянии был никто, кроме самого Мамерка.
[25] Tribuni plebi adsiduis contentionibus prohibendo consularia comitia cum res prope ad interregnum perducta esset, euicere tandem ut tribuni militum consulari potestate crearentur. Victoriae praemium quod petebatur ut plebeius crearetur nullum fuit: omnes patricii creati sunt, M. Fabius Vibulanus M. Folius L. Sergius Fidenas. Pestilentia eo anno aliarum rerum otium praebuit. Aedis Apollini pro valetudine populi uota est. Multa duumviri ex libris placandae deum irae auertendaeque a populo pestis causa fecere; magna tamen clades in urbe agrisque promiscua hominum pecorumque pernicie accepta. Famem quoque ex pestilentia morbo implicitis cultoribus agrorum timentes in Etruriam Pomptinumque agrum et Cumas, postremo in Siciliam quoque frumenti causa misere. Consularium comitiorum nulla mentio habita est; tribuni militum consulari potestate omnes patricii creati sunt, L. Pinarius Mamercus L. Furius Medullinus Sp. Postumius Albus. Eo anno vis morbi leuata neque a penuria frumenti, quia ante prouisum erat, periculum fuit. Consilia ad movenda bella in Volscorum Aequorumque conciliis et in Etruria ad fanum voltumnae agitata. Ibi prolatae in annum res decretoque cautum ne quod ante concilium fieret, nequiquam Veiente populo querente eandem qua Fidenae deletae sint imminere Veiis fortunam. Interim Romae principes plebis, iam diu nequiquam imminentes spei maioris honoris, dum foris otium esset, coetus indicere in domos tribunorum plebis; ibi secreta consilia agitare; queri se a plebe adeo spretos, ut cum per tot annos tribuni militum consulari potestate creentur, nulli unquam plebeio ad eum honorem aditus fuerit. Multum prouidisse suos maiores qui caverint ne cui patricio plebeii magistratus paterent; aut patricios habendos fuisse tribunos plebi; adeo se suis etiam sordere nec a plebe minus quam a patribus contemni. Alii purgare plebem, culpam in patres vertere: eorum ambitione artibusque fieri ut obsaeptum plebi sit ad honorem iter; si plebi respirare ab eorum mixtis precibus minisque liceat, memorem eam suorum inituram suffragia esse et parto auxilio imperium quoque adscituram. Placet tollendae ambitionis causa tribunos legem promulgare ne cui album in vestimentum addere petitionis causa liceret. Parua nunc res et vix serio agenda videri possit, quae tunc ingenti certamine patres ac plebem accendit. Vicere tamen tribuni ut legem perferrent; apparebatque inritatis animis plebem ad suos studia inclinaturam. Quae ne libera essent, senatus consultum factum est ut consularia comitia haberentur.	25. (1) Неотступно противодействуя созыву собрания для избрания консулов, народные трибуны все же сумели, когда дело едва не дошло до междуцарствия, добиться того, что избраны были военные трибуны с консульской властью. (2) Но желанной награды за победу - избрания человека из плебейского сословия - они не получили: избрали патрициев - Марка Фабия Вибулана, Марка Фолия, Луция Сергия Фидената. Чума в тот год [433 г.] отвлекла от других забот. Аполлону обещали посвятить храм. (3) Из-за чумы дуумвиры корпели над толкованием Сивиллиных книг, дабы унять гнев богов и отвести его от людей; но (4) великий урон нанесен был и селеньям, и Городу, где погибали без разбору - и скотина, и люди. Из страха перед голодом - чума охватила и селения - в Этрурию, и в помптинские села, и в Кумы, и, наконец, на Сицилию послано было за хлебом. Ни о каком избрании консулов даже не вспоминали, а (5) военными трибунами с консульской властью были избраны только патриции - Луций Пинарий Мамерк, Луций Фурий Медуллин и Спурий Постумий Альб. (6) В тот год [432 г.] болезнь пошла на убыль и неурожай благодаря сделанным запасам был не опасен. (7) На собраниях вольсков и эквов и у этрусков, у алтаря Волтумны, шли споры об открытии военных действий. (8) Решение было отложено на год, и еще постановили до истечения этого срока собраний не созывать - напрасны оказались стенания вейян о том, что Вейям угрожает участь Фиден. (9) Между тем в Риме, пока сохранялся мир с соседями, вожди плебеев, уже давно питавшие тщетные надежды на высшие должности, назначали сходки в домах народных трибунов: (10) тут обсуждались тайные замыслы, раздавались жалобы на презрение простого народа к вождям: ведь хотя уже столько лет избираются военные трибуны с консульской властью, ни один плебей еще не был допущен к этой должности. (11) Говорили о большой прозорливости предков, бдительно следивших за тем, чтобы никому из патрициев не могла быть открыта плебейская должность: иначе уже и народными трибунами были бы патриции; вожди плебеев говорили, что даже своим они так опротивели, что плебеи презирают их так же, как и патриции. (12) Иные оправдывали плебеев и возлагали вину на патрициев: их, мол, искательством и уловками плебеям отрезан путь к высшим должностям. Пусть только плебеи получат возможность перевести дух от патрицианских просьб, смешанных с угрозами, они при голосовании не забудут о своих людях, а, предоставляя поддержку, будут и притязать на власть. (13) Чтобы покончить с искательством, было решено, что трибуны внесут на рассмотрение закон, запрещающий оторачивать белым одежду, выказывая этим свои домогательства. Ныне это показалось бы пустяком и едва ли было бы принято всерьез, а тогда вызвало жаркие споры между плебеями и патрициями. (14) Трибуны, однако же, одержали верх, и закон был принят. Раздраженные плебеи явно собирались оказать поддержку своим. Чтоб не давать им волю, было принято сенатское постановление о назначении консульских выборов.
[26] Tumultus causa fuit, quem ab Aequis et Volscis Latini atque Hernici nuntiarant. T. Quinctius L. F. Cincinnatus -eidem et Poeno cognomen additur-et Cn. Iulius Mento consules facti. Nec ultra terror belli est dilatus. Lege sacrata, quae maxima apud eos vis cogendae militiae erat, dilectu habito, utrimque validi exercitus profecti in Algidum conuenere, ibique seorsum Aequi, seorsum Volsci castra communivere, intentiorque quam unquam ante muniendi exercendique militem cura ducibus erat. Eo plus nuntii terroris Romam attulere. Senatui dictatorem dici placuit, quia etsi saepe victi populi maiore tamen conatu quam alias unquam rebellarant; et aliquantum Romanae iuventutis morbo absumptum erat. Ante omnia pravitas consulum discordiaque inter ipsos et certamina in consiliis omnibus terrebant. Sunt qui male pugnatum ab his consulibus in Algido auctores sint eamque causam dictatoris creandi fuisse. Illud satis constat ad alia discordes in uno adversus patrum voluntatem consensisse ne dicerent dictatorem, donec cum alia aliis terribiliora adferrentur nec in auctoritate senatus consules essent, Q. Seruilius Priscus, summis honoribus egregie usus, "uos" inquit, "tribuni plebis, quoniam ad extrema ventum est, senatus appellat ut in tanto discrimine rei publicae dictatorem dicere consules pro potestate vestra cogatis." qua voce audita occasionem oblatam rati tribuni augendae potestatis secedunt proque collegio pronuntiant placere consules senatui dicto audientes esse; si adversus consensum amplissimi ordinis ultra tendant, in vincla se duci eos iussuros. Consules ab tribunis quam ab senatu vinci maluerunt, proditum a patribus summi imperii ius datumque sub iugum tribuniciae potestati consulatum memorantes, si quidem cogi aliquid pro potestate ab tribuno consules et-quo quid ulterius privato timendum foret?-in vincla etiam duci possent. Sors ut dictatorem diceret-nam ne id quidem inter collegas conuenerat-T. Quinctio evenit. Is A. Postumium Tubertum, socerum suum, seuerissimi imperii virum, dictatorem dixit; ab eo L. Iulius magister equitum est dictus. Dilectus simul edicitur et iustitium, neque aliud tota urbe agi quam bellum apparari. Cognitio uacantium militiae munere post bellum differtur; ita dubii quoque inclinant ad nomina danda. Et Hernicis Latinisque milites imperati; utrimque enixe oboeditum dictatori est.	26. (1) Поводом к назначению консульских выборов послужило готовящееся нападение эквов и вольсков, о котором сообщили латины и герники. (2) Консулами стали Тит Квинкций Цинциннат, сын Луция, по прозвищу Пуниец, и Гней Юлий Ментон [431 г.]. Угроза войны на этот раз не рассеялась. (3) Набрав воинов на основании священного закона, который имел чрезвычайную силу при наборе на военную службу, два сильных войска с двух сторон сошлись у Альгида и там стали лагерем, эквы - своим, вольски - своим. (4) К укреплению лагеря, как и к закалке воинов, никогда еще не прилагали столько стараний предводители эквов и вольсков. (5) Известия об этом только усиливали тревогу в Риме. Сенат решил назначить диктатора, ибо эти народы, хоть и часто бывали разбиты, никогда еще не приступали к войне с такой решимостью, тогда как в Риме стольких мужчин истребила чума. (6) Но главное - всех пугало криводушие консулов, их раздоры и стычки при совещаниях. Некоторые летописцы говорят о неудачном сражении, данном этими консулами на Альгиде, каковое и послужило причиной избрания диктатора. Известно только, что, несогласные в прочем, они лишь сошлись, противодействуя воле сенаторов и препятствуя избранию диктатора до тех пор. Но вот стали поступать вести, одна страшней другой. (7) А поскольку консулы сенату не подчинились, Квинт Сервилий Приск, выказавший свои достоинства на высших должностях, обратился к народным трибунам: (8) "К вам, раз уж дело дошло до крайности, взывает сенат, чтобы в столь решающий миг вы своею властью понудили консулов избрать диктатора". (9) Трибуны, вняв этому обращению и найдя в нем возможность для расширения своего влияния, удаляются, а затем от имени всей коллегии объявляют о том, что консулам надлежит повиноваться решениям сената, а если они и далее будут противиться единодушному мнению высшего сословия, трибуны отдадут приказ о заточении их в темницу. (10) Консулы предпочли покориться трибунам, а не сенату, обвиняя сенаторов в том, что те пожертвовали полномочиями верховной власти и отдали консульство во власть трибунов, коль скоро те в состоянии принудить к чему-либо консулов и даже - что может быть страшнее для частного лица? - заключить их в оковы! (11) Назначить диктатора по жребию - ибо даже и в этом консулы не смогли прийти к согласию - должен был Тит Квинкций. Он объявил диктатором Авла Постумия Туберта, своего зятя, правителя очень строгого; тот назначил начальником конницы Луция Юлия. (12) Тут же объявляется набор, прекращение судопроизводства и запрет заниматься в городе чем бы то ни было, кроме подготовки к войне. Разбор дел об уклонении от военной службы откладывается до окончания войны. Теперь и те, кто, быть может, не подлежал призыву, предпочли записаться. От герников и латинов тоже затребованы были ополченцы; и те и другие ревностно исполнили приказ диктатора.
[27] Haec omnia celeritate ingenti acta; relictoque Cn. Iulio consule ad praesidium urbis et L. Iulio magistro equitum ad subita belli ministeria, ne qua res qua eguissent in castris moraretur, dictator, praeeunte A. Cornelio pontifice maximo, ludos magnos tumultus causa uouit, profectusque ab urbe, diviso cum Quinctio consule exercitu, ad hostes pervenit. Sicut bina castra hostium paruo inter se spatio distantia viderant, ipsi quoque mille ferme passus ab hoste dictator Tusculo, consul Lanuuio propiorem locum castris ceperunt. Ita quattuor exercitus, totidem munimenta planitiem in medio non paruis modo excursionibus ad proelia, sed vel ad explicandas utrimque acies satis patentem habebant. Nec ex quo castris castra conlata sunt cessatum a leuibus proeliis est, facile patiente dictatore conferendo vires spem universae victoriae temptato paulatim euentu certaminum suos praecipere. Itaque hostes nulla in proelio iusto relicta spe, noctu adorti castra consulis rem in casum ancipitis euentus committunt. Clamor subito ortus non consulis modo vigiles, exercitum deinde omnem, sed dictatorem quoque ex somno exciuit. Ubi praesenti ope res egebant, consul nec animo defecit nec consilio: pars militum portarum stationes firmat, pars corona vallum cingunt. In alteris apud dictatorem castris quo minus tumultus est, eo plus animadvertitur quid opus facto sit. Missum extemplo ad castra subsidium, cui Sp. Postumius Albus legatus praeficitur: ipse parte copiarum paruo circuitu locum maxime secretum ab tumultu petit, unde ex necopinato auersum hostem invadat. Q. Sulpicium legatum praeficit castris; M. Fabio legato adsignat equites, nec ante lucem movere iubet manum inter nocturnos tumultus moderatu difficilem. Omnia quae vel alius imperator prudens et impiger in tali re praeciperet ageretque, praecipit ordine atque agit: illud eximium consilii animique specimen et neutiquam volgatae laudis, quod ultro ad oppugnanda castra hostium, unde maiore agmine profectos exploratum fuerat, M. Geganium cum cohortibus delectis misit. Qui postquam intentos homines in euentum periculi alieni, pro se incautos neglectis vigiliis stationibusque est adortus, prius paene cepit castra quam oppugnari hostes satis scirent. Inde fumo, ut conuenerat, datum signum ubi conspectum ab dictatore est, exclamat capta hostium castra nuntiarique passim iubet.	27. (1) Все это произошло очень быстро. Оставив для обороны Города консула Гнея Юлия, а начальника конницы Луция Юлия - для снабжения войска в неожиданных обстоятельствах, чтобы все, что потребуется, доставлялось в лагерь без промедления, (2) диктатор по предписанию верховного понтифика Авла Корнелия дал ввиду тревожного положения обет устроить Великие игры и, поделив войско с консулом Квинкцием, выступил из Города на врага. (3) Увидав два неприятельских лагеря, разделенные небольшим промежутком, они и сами примерно в тысяче шагов от врага стали двумя лагерями - диктатор ближе к Тускулу, консул - к Ланувию. (4) Таким образом четыре войска в четырех крепостях окружили равнину, достаточно просторную не только для небольших вылазок и стычек, но и для развертывания всех сил обоих неприятелей. (5) С того дня, как против двух лагерей стали два других, легкие стычки происходили непрерывно, причем диктатор допускал это и даже велел своим воинам наращивать силы в надежде на конечную победу, мало-помалу нащупывая удачу в сражениях. (6) Тогда неприятель, потерявший надежду на победу в честном бою, ночью напал на лагерь консула, рассчитывая на случайный успех. Внезапно поднявшийся шум разбудил не только стражу консула, а потом и все войско, но и диктатора. (7) Там, где дело требовало немедленных действий, консулу хватало и духу, и рассудительности: частью воинов были усилены посты у ворот, часть воинов он поставил цепью вдоль вала. (8) Насколько спокойнее было в другом лагере, у диктатора, настолько же там легче было следить за тем, чтобы все делалось как следует. К лагерю консула было тотчас выслано подкрепление во главе с легатом Спурием Постумием Альбой; сам диктатор с отрядом, сделав небольшой крюк, вышел к отдаленному от схватки месту, чтобы оттуда неожиданно ударить на врага. (9) В лагере он оставил легата Квинта Сульпиция, а легату Марку Фабию поручил конницу, которую не велел вводить в бой до рассвета, ибо ею трудно управлять в ночном сражении. (10) Все, что предпринял и довершил бы при таких обстоятельствах всякий усердный и осмотрительный военачальник, по порядку предпринял и довершил диктатор. Но вот пример исключительной проницательности и присутствия духа, снискавших ему необычайную славу: узнав о том, что большая часть неприятельского войска выступила из лагеря, он послал Марка Гегания брать приступом лагерь с отборными когортами. (11) Тот подошел, когда внимание оставшихся в лагере поглощено было опасностями, угрожавшими их товарищам, так, что они не позаботились о страже и караулах, и овладел лагерем едва ли не прежде, чем неприятель догадался о нападении. (12) Как только диктатор заметил поданный оттуда дымом условленный знак, он громко воскликнул, что вражеский лагерь взят, и велел всех о том оповестить.
[28] Et iam lucescebat omniaque sub oculis erant. Et Fabius cum equitatu impetum dederat et consul eruptionem e castris in trepidos iam hostes fecerat; dictator autem parte altera subsidia et secundam aciem adortus, circumagenti se ad dissonos clamores ac subitos tumultus hosti undique obiecerat victorem peditem equitemque. Circumventi igitur iam in medio ad unum omnes poenas rebellionis dedissent, ni vettius Messius ex Volscis, nobilior vir factis quam genere, iam orbem voluentes suos increpans clara voce "hic praebituri" inquit, "uos telis hostium estis indefensi, inulti? Quid igitur arma habetis, aut quid ultro bellum intulistis, in otio tumultuosi, in bello segnes? Quid hic stantibus spei est? An deum aliquem protecturum vos rapturumque hinc putatis? Ferro via facienda est. Hac qua me praegressum videritis, agite, qui visuri domos parentes coniuges liberos estis, ite mecum! Non murus nec vallum sed armati armatis obstant. Virtute pares, necessitate, quae ultimum ac maximum telum est, superiores estis". Haec locutum exsequentemque dicta redintegrato clamore secuti dant impressionem qua Postumius Albus cohortes obiecerat; et moverunt victorem, donec dictator pedem iam referentibus suis advenit eoque omne proelium versum est. Uni viro Messio fortuna hostium innititur. Multa utrimque volnera, multa passim caedes est; iam ne duces quidem Romani incruenti pugnant. Unus Postumius ictus saxo, perfracto capite acie excessit; non dictatorem umerus volneratus, non Fabium prope adfixum equo femur, non brachium abscisum consulem ex tam ancipiti proelio submovit.	28. (1) Уже становилось светло, и все открылось взорам. Фабий напал со своей конницей, и консул вышел из лагеря на уже напуганного неприятеля; (2) диктатор же, напав с тыла на части подкрепления и вторую линию, со всех сторон бросал на врагов, захваченных врасплох и поворачивавшихся на шум, победоносную пехоту и конницу. (3) Полностью окруженные, враги все до одного поплатились бы теперь за развязанную войну, если бы не вольск Веттий Мессий, более славный подвигами, чем происхождением, который с бранью набросился на своих, уже сбившихся в кучу, и громко сказал: (4) "Вы хотите быть перебитыми тут, не сопротивляясь, не мстя?! Трусы на войне, храбрецы дома, зачем вам оружие, зачем вы начали войну? На что вы надеетесь, оставаясь здесь? Не думаете ли вы, что боги вас защитят и вырвут отсюда? Надо мечом проложить себе дорогу! (5) Идите туда, куда я, идите со мной, если хотите увидеть дом, родителей, жен и детей! Ведь не стена и не вал, а воины противостоят воинам. Доблестью равные им, вы превосходите их крайним и лучшим средством - безысходностью положения". (6) За ним, делом подтвердившим свои слова, вольски перешли в наступление на окружавшие их когорты Постумия Альба и поколебали победителя, пока к уже отступающим римлянам не подоспел диктатор и не изменил этим всего хода сражения. Удача неприятеля держалась на одном только Мессии. (7) Много раненых было с обеих сторон и повсюду много убитых. Даже римские полководцы сражались раненными. (8) Только Постумий, которому проломили голову камнем, покинул строй, но ни диктатора рана в плечо, ни Фабия его пригвожденное к коню бедро, ни консула обрубленная рука не заставили выйти из боя, исход которого еще не был ясен.
[29] Messium impetus per stratos caede hostes cum globo fortissimorum iuvenum extulit ad castra Volscorum, quae nondum capta erant. Eodem omnis acies inclinatur. Consul effusos usque ad vallum persecutus ipsa castra vallumque adgreditur; eodem et dictator alia parte copias admovet. Non segnior oppugnatio est quam pugna fuerat. Consulem signum quoque intra vallum iniecisse ferunt, quo milites acrius subirent, repetendoque signo primam impressionem factam. Et dictator proruto vallo iam in castra proelium intulerat. Tum abici passim arma ac dedi hostes coepti, castrisque et his captis, hostes praeter senatores omnes venum dati sunt. Praedae pars sua cognoscentibus Latinis atque Hernicis reddita, partem sub hasta dictator vendidit; praepositoque consule castris, ipse triumphans inuectus urbem dictatura se abdicavit. Egregiae dictaturae tristem memoriam faciunt, qui filium ab A. Postumio, quod occasione bene pugnandi captus iniussu decesserit praesidio, victorem securi percussum tradunt. Nec libet credere, et licet in variis opinionibus; et argumento est quod imperia Manliana, non Postumiana appellata sunt, cum qui prior auctor tam saevi exempli foret, occupaturus insignem titulum crudelitatis fuerit. Imperioso quoque Manlio cognomen inditum; Postumius nulla tristi nota est insignitus. Cn. Iulius consul aedem Apollinis absente collega sine sorte dedicavit. Aegre id passus Quinctius cum dimisso exercitus in urbem redisset, nequiquam in senatu est conquestus. Insigni magnis rebus anno additur, nihil tum ad rem Romanam pertinere visum, quod Carthaginienses, tanti hostes futuri, tum primum per seditiones Siculorum ad partis alterius auxilium in Siciliam exercitum traiecere.	29. (1) Через трупы его врагов атака вынесла Мессия с кучкой храбрейших соратников к лагерю вольсков, который еще не был взят. Туда же подошло и все войско. (2) Консул, преследовавший бегущих до самого вала, пошел на приступ лагеря, с противоположной стороны туда двинул войско диктатор. (3) Взятие лагеря было столь же стремительно, что и битва. Консул даже перебросил через вал знамя, чтоб воины устремились туда с большим рвением, и первый приступ был, говорят, предпринят с целью вернуть знамя; диктатор сквозь пробитый вал перенес сражение в лагерь. (4) Тут неприятели стали бросать оружие и сдаваться; по взятии и этого лагеря вражеские воины - все, кроме сенаторов, - были проданы в рабство. Латинам и герникам возвратили ту часть добычи, в которой они узнали свое имущество, прочее продал с торгов диктатор; оставив лагерь под началом консула, он вошел в Рим с триумфом и сложил с себя полномочия. (5) Память о славной диктатуре омрачена рассказами тех, кто сообщает об Авле Постумии, который собственного сына-победителя обезглавил за то, что тот без приказа оставил свое место, увлеченный случаем отличиться в сражении. (6) Этому верить и не хочется, и не следует, ибо есть и другие мнения, опровержением же служит то, что мы называем такую суровость Манлиевой, а не Постумиевой; и отмечен прозвищем, прославляющим его жестокость, мог быть лишь тот, кто дал первый образчик такой суровости. Прозвище у Манлия было Грозный, а на имени Постумия нет никакого зловещего знака. (7) В отсутствие другого консула Гней Юлий сам, а не по жребию посвятил храм Аполлону. Вернувшись в город после роспуска войска Квинкций воспринял это болезненно, но жалобами в сенате ничего не добился. (8) Тот год [431 г.], ознаменованный великими событиями, отмечен еще одним, которое тогда казалось не имеющим отношения к римским делам: во время сицилийских междоусобиц карфагеняне, ставшие потом столь грозными врагами римлян, впервые - для подкрепления одной из противоборствующих сторон - переправили войско на Сицилию.
[30] Agitatum in urbe ab tribunis plebis ut tribuni militum consulari potestate crearentur nec obtineri potuit. Consules fiunt L. Papirius Crassus, L. Iulius. Aequorum legati foedus ab senatu cum petissent et pro foedere deditio ostentaretur, indutias annorum octo impetrauerunt: Volscorum res, super acceptam in Algido cladem, pertinaci certamine inter pacis bellique auctores in iurgia et seditiones versa: undique otium fuit Romanis. Legem de multarum aestimatione pergratam populo cum ab tribunis parari consules unius ex collegio proditione excepissent, ipsi praeoccupauerunt ferre. Consules L. Sergius Fidenas iterum Hostius Lucretius Tricipitinus. Nihil dignum dictu actum his consulibus. Secuti eos consules A. Cornelius Cossus T. Quinctius Poenus iterum. Veientes in agrum Romanum excursiones fecerunt. Fama fuit quosdam ex Fidenatium iuventute participes eius populationis fuisse, cognitioque eius rei L. Sergio et Q. Seruilio et Mam. Aemilio permissa. Quidam Ostiam relegati, quod cur per eos dies a Fidenis afuissent parum constabat; colonorum additus numerus, agerque iis bello interemptorum adsignatus. Siccitate eo anno plurimum laboratum est, nec caelestes modo defuerunt aquae, sed terra quoque ingenito umore egens vix ad perennes suffecit amnes. Defectus alibi aquarum circa torridos fontes riuosque stragem siti pecorum morientum dedit; scabie alia absumpta, volgatique in homines morbi. Et primo in agrestes ingruerant seruitiaque; urbs deinde impletur. Nec corpora modo adfecta tabo, sed animos quoque multiplex religio et pleraque externa invasit, novos ritus sacrificandi uaticinando inferentibus in domos quibus quaestui sunt capti superstitione animi, donec publicus iam pudor ad primores civitatis pervenit, cernentes in omnibus vicis sacellisque peregrina atque insolita piacula pacis deum exposcendae. Datum inde negotium aedilibus, ut animadverterent ne qui nisi Romani di neu quo alio more quam patrio colerentur. Irae adversus Veientes in insequentem annum, C. Seruilium Ahalam L. Papirium Mugillanum consules, dilatae sunt. Tunc quoque ne confestim bellum indiceretur neue exercitus mitterentur religio obstitit; fetiales prius mittendos ad res repetendas censuere. Cum Veientibus nuper acie dimicatum ad Nomentum et Fidenas fuerat, indutiaeque inde, non pax facta, quarum et dies exierat, et ante diem rebellauerant; missi tamen fetiales; nec eorum, cum more patrum iurati repeterent res, verba sunt audita. Controversia inde fuit utrum populi iussu indiceretur bellum an satis esset senatus consultum. Peruicere tribuni, denuntiando impedituros se dilectum, ut Quinctius consul de bello ad populum ferret. Omnes centuriae iussere. In eo quoque plebs superior fuit, quod tenuit ne consules in proximum annum crearentur.	30. (1) В Городе народные трибуны побуждали избрать военных трибунов с консульской властью, но не имели успеха. Консулами стали Луций Папирий Красс и Луций Юлий [430 г.]. Послы эквов, обратившиеся к сенату с просьбой о договоре, в ответ услышали требование сдаться, но добились перемирия на восемь лет; (2) а у вольсков, потерпевших поражение на Альгиде, дело дошло до заговоров и ожесточенной борьбы между теми, кто стоял за войну, и теми, кто за мир, так что римлян все оставили в покое. (3) Благодаря предательству одного из народных трибунов консулам стало известно, что те готовят любезный народу закон о предельном размере пени; консулы успели предложить такой закон раньше от своего имени. (4) Консулами следующего года стали Луций Сергий Фиденат во второй раз и Гостилий Лукреций Триципитин [429 г.]. В их консульство не случилось ничего достойного упоминания. Вслед за ними консулами были Авл Корнелий Косс и Тит Квинкций Пуниец во второй раз [428 г.]. На владения римлян совершали набеги вейяне. (5) Прошел слух, что в этих грабежах принял участие и кое-кто из фиденян, и Луцию Сергию, Квинту Сервилию, а также Мамерку Эмилию было поручено расследование дела. (6) Тех, о ком не было точно известно, почему в указанные дни они отсутствовали в Фиденах, выслали в Остию. Было увеличено число поселенцев, и им была передана земля погибших на войне. (7) В тот год случилась сильная засуха, воды недостало не только с неба, но и земля, оскудевшая природною влагой, едва питала большие реки. (8) Отсутствие воды в других местах привело к падежу домашних животных, подыхавших от жажды возле пересохших родников и ручьев; часть скота пала от чесотки, и зараза распространилась на людей. Поначалу она бушевала в селах и среди рабов, а затем перекинулась в город. (9) Не только тела подвержены были заразе, но и души были охвачены разнообразными и по большей части чужеземными суевериями. Стараньями тех, кто наживался на людском легковерии, в домах устанавливался новый порядок жертвоприношений, (10) до тех пор пока знатнейшие граждане не осознали, сколь позорно для всего общества, что на каждом углу и в каждом святилище милость богов вымаливают принесением жертв по непривычному и чуждому обычаю: (11) эдилам было поручено проследить за тем, чтоб никакими иными способами, кроме принятых в отечестве, и никаким иным богам, кроме римских, не поклонялись. (12) Месть вейянам была отложена до следующего года [427 г.], когда консулами стали Гай Сервилий Агала и Луций Папирий Мугилан. (13) Но и тогда страх богов еще не позволил тотчас объявить войну и выслать войско и было решено прежде послать фециалов для предъявления требований. (14) Хотя незадолго перед тем вейяне разгромлены были в сражении между Номентом и Фиденами и мир заключен не был, а только объявлено перемирие, срок которого истек и которое еще раньше было нарушено новым восстанием, мятежом, фециалы все-таки были посланы. Но и их речи, хоть требования они выдвигали, принося присягу по обычаю предков, услышаны не были. (15) Поэтому возник спор, объявлять ли войну от имени народа, или достаточно будет сенатского постановления. Верх взяли трибуны, угрожавшие воспротивиться набору, и консул внес предложение о войне в народное собрание. Все центурии высказались за войну. (16) И тут плебеи вновь добились успеха, настояв на том, чтоб на ближайший год не выбирали консулов.
[31] Tribuni militum consulari potestate quattuor creati sunt, T. Quinctius Poenus ex consulatu C. Furius M. Postumius A. Cornelius Cossus. Ex his Cossus praefuit urbi, tres dilectu habito profecti sunt Veios, documentoque fuere quam plurium imperium bello inutile esset. Tendendo ad sua quisque consilia, cum aliud alii videretur, aperuerunt ad occasionem locum hosti; incertam namque aciem, signum aliis dari, receptui aliis cani iubentibus, invasere opportune Veientes. Castra propinqua turbatos ac terga dantes accepere; plus itaque ignominiae quam cladis est acceptum. Maesta civitas fuit vinci insueta; odisse tribunos, poscere dictatorem: in eo verti spes civitatis. Et cum ibi quoque religio obstaret ne non posset nisi ab consule dici dictator, augures consulti eam religionem exemere. A. Cornelius dictatorem Mam. Aemilium dixit et ipse ab eo magister equitum est dictus; adeo, simul fortuna civitatis virtute vera eguit, nihil censoria animadversio effecit, quo minus regimen rerum ex notata indigne domo peteretur. Veientes re secunda elati, missis circum Etruriae populos legatis, iactando tres duces Romanos ab se uno proelio fusos, cum tamen nullam publici consilii societatem movissent, voluntarios undique ad spem praedae adsciuerunt. Uni Fidenatium populo rebellare placuit; et tamquam nisi ab scelere bellum ordiri nefas esset, sicut legatorum ante, ita tum novorum colonorum caede imbutis armis, Veientibus sese coniungunt. Consultare inde principes duorum populorum, Veios an Fidenas sedem belli caperent. Fidenae visae opportuniores; itaque traiecto Tiberi Veientes Fidenas transtulerunt bellum. Romae terror ingens erat. Accito exercitu a Veiis, eoque ipso ab re male gesta perculso, castra locantur ante portam Collinam, et in muris armati dispositi, et iustitium in foro tabernaeque clausae, fiuntque omnia castris quam urbi similiora,	31. (1) Избрали четырех военных трибунов с консульской властью - Тита Квинкция Пунийца, бывшего консула, Гая Фурия, Марка Постумия и Авла Корнелия Косса [426 г.]. (2) В Риме остался Косс, трое других, снарядив войско, двинулись на Вейи и показали, сколь вредно на войне многовластье. Отстаивая каждый собственное решение (ведь всякий предпочитает свое), они предоставили хорошие возможности противнику: (3) пока войско, с одной стороны слыша приказ о наступлении, а с другой - об отходе, пребывало в недоумении, вейяне улучили миг для нападения. Римляне в замешательстве побежали и укрылись в лагере, до которого было недалеко. Позора было больше, чем потерь. (4) Уныние охватило непривычный к поражениям Город; в досаде на трибунов стали требовать диктатора, возлагая на него все надежды. Но так как и здесь богобоязненность не позволяла назначить диктатора без участия консула, обратились к авгурам, и те нашли, что благочестие от этого не пострадает. (5) Авл Корнелий объявил диктатором Мамерка Эмилия, а тот его самого назначил начальником конницы. Так, когда положение государства потребовало человека, воистину доблестного, то и цензорское взыскание нисколько не помешало обрести главу государства в доме, незаслуженно заклейменном. (6) Окрыленные успехом, вейяне разослали по всей Этрурии послов, хвастаясь победой в одном сражении над тремя римскими полководцами, и, хотя им не удалось добиться прямой поддержки союза, все-таки отовсюду привлекли польстившихся на добычу добровольцев. (7) Только фиденский народ постановил возобновить войну, и, как будто бы нечестиво не осквернить начало войны преступлением, фиденяне обагрили свое оружие кровью новых поселенцев (как прежде - послов) и присоединились к вейянам. (8) Затем вожди обоих народов стали совещаться, вести ли войну из Вей или из Фиден. Решили, что из Фиден. И тогда, переправившись через Тибр, вейяне перенесли военные приготовления в Фидены. (9) Римом овладел страх. Отозвав от Вей войско, приведенное в замешательство неудачей, лагерь разместили у Коллинских ворот, по стенам расставили вооруженных воинов, в Городе прекратили судопроизводство, закрыли лавки, и Рим стал больше походить на военный лагерь, чем на город.
[32] cum trepidam civitatem praeconibus per vicos dimissis dictator ad contionem advocatam increpuit quod animos ex tam leuibus momentis fortunae suspensos gererent ut parua iactura accepta, quae ipsa non virtute hostium nec ignavia Romani exercitus sed discordia imperatorum accepta sit, Veientem hostem sexiens victum pertimescant Fidenasque prope saepius captas quam oppugnatas. Eosdem et Romanos et hostes esse qui per tot saecula fuerint; eosdem animos, easdem corporis vires, eadem arma gerere. Se quoque eundem dictatorem Mam. Aemilium esse qui antea Veientium Fidenatiumque adiunctis Faliscis ad Nomentum exercitus fuderit, et magistrum equitum A. Cornelium eundem in acie fore qui priore bello tribunus militum, Larte Tolumnio rege Veientium in conspectu duorum exercituum occiso, spolia opima Iouis Feretrii templo intulerit. Proinde memores secum triumphos, secum spolia, secum victoriam esse, cum hostibus scelus legatorum contra ius gentium interfectorum, caedem in pace Fidenatium colonorum, indutias ruptas, septimam infelicem defectionem, arma caperent. Simul castra castris coniunxissent, satis confidere nec sceleratissimis hostibus diuturnum ex ignominia exercitus Romani gaudium fore, et populum Romanum intellecturum quanto melius de re publica meriti sint qui se dictatorem tertium dixerint quam qui ob ereptum censurae regnum labem secundae dictaturae suae imposuerint. Votis deinde nuncupatis profectus mille et quingentos passus citra Fidenas castra locat, dextra montibus, laeua Tiberi amne saeptus. T. Quinctium Poenum legatum occupare montes iubet occultumque id iugum capere, quod ab tergo hostibus foret. Ipse postero die cum Etrusci pleni animorum ab pristini diei meliore occasione quam pugna in aciem processissent, cunctatus parumper dum speculatores referrent Quinctium euasisse in iugum propinquum arci Fidenarum, signa profert peditumque aciem instructam pleno gradu in hostem inducit; magistro equitum praecipit ne iniussu pugnam incipiat: se cum opus sit equestri auxilio signum daturum; tum ut memor regiae pugnae, memor opimi doni Romulique ac Iouis Feretri rem gereret. Legiones impetu ingenti confligunt. Romanus odio accensus impium Fidenatem, praedonem Veientem, ruptores indutiarum, cruentos legatorum infanda caede, respersos sanguine colonorum suorum, perfidos socios, imbelles hostes compellans, factis simul dictisque odium explet.	32. (1) Разослав глашатаев по всему городу, диктатор созвал встревоженных граждан на собрание и разбранил их за то, (2) что малейшая неудача делает их малодушными, и за то, что они, хотя понесенное ими мелкое поражение было следствием не храбрости вейян или трусости римлян, но лишь раздоров между тремя полководцами, испугались вейян, противника, уже шесть раз побежденного, и Фиден - города, который сдавали едва ли не чаще, чем осаждали. (3) И римляне, и неприятели, говорит он, остались теми же, что были всегда: столько же у них мужества, столько же сил и оружие то же, что прежде; и сам он - тот же диктатор Мамерк Эмилий, что у Номента рассеял вейян и фиденян вкупе с фалисками; (4) и начальником конницы в бой идет тот же Авл Корнелий, что в минувшую войну, будучи военным трибуном, на виду у обоих воинств убил царя вейян Ларта Толумния и принес тучные доспехи в дар храму Юпитера Феретрия. (5) Пусть же римляне берутся за оружие, памятуя о том, что это у них триумфы, у них снятые с врага доспехи, у них победа, а их враг убийством послов попрал установления народов, в мирное время перебил поселенцев в фиденах, нарушил перемирие и в седьмой раз на свое несчастье разорвал с Римом. (6) Он, диктатор, вполне уверен, что стоит только двум лагерям стать друг против друга, и оскверненному злодействами неприятелю уже не придется радоваться позору римского войска, а народ римский уразумеет, (7) что государство куда большим обязано тем, кто в третий раз объявил его диктатором, нежели тем, кто за отобранную им у цензоров царскую власть наложил клеймо на вторую его прошлогоднюю диктатуру. (8) Произнеся вслед за тем обеты, диктатор выступил и, прикрытый справа горами, а слева Тибром, поставил лагерь, не доходя полутора миль до Фидена. (9) Легату Титу Квинкцию Пунийцу он приказал занять в горах и тот скрытый из виду перевал, что в тылу у врага. (10) На следующий день, когда этруски, вдохновленные скорее удачным, чем выигранным накануне, сражением, вступили в бой, диктатор чуть-чуть помедлил, пока разведчики не донесли ему о том, что Квинкций вышел к перевалу недалеко от фиденской крепости, и тогда, подняв знамена, двинул на врага стремительную пехоту, (11) а начальнику конницы не велел вступать в бой без приказа: если понадобится помощь конницы, он, мол, сам подаст знак. Вот тогда, в деле, пусть не забывает про поединок с царем, про тучный свой дар Ромулу и Юпитеру Феретрию. (12) Полон ярости напор легионов. Пылает ненавистью римлянин, обзывает нечестивцем фиденянина, предателем вейянина, а их обоих нарушителями перемирия, злодейски пролившими кровь послов и запятнавшими себя кровью поселенцев в своем городе, неверными союзниками и трусами: и делом и словом утоляет он свою ненависть.
[33] Concusserat primo statim congressu hostem cum repente patefactis Fidenarum portis nova erumpit acies, inaudita ante id tempus inuisitataque. Ignibus armata ingens multitudo facibusque ardentibus tota conlucens, velut fanatico instincta cursu in hostem ruit, formaque insolitae pugnae Romanos parumper exterruit. Tum dictator, magistro equitum equitibusque, tum ex montibus Quinctio accito, proelium ciens ipse in sinistrum cornu, quod, incendio similius quam proelio, territum cesserat flammis, accurrit claraque voce "Fumone victi" inquit, "uelut examen apum, loco vestro exacti inermi cedetis hosti? Non ferro exstinguetis ignes? Non faces has ipsas pro se quisque, si igni, non telis pugnandum est, ereptas ultro infertis? Agite, nominis Romani ac virtutis patrum vestraeque memores vertite incendium hoc in hostium urbem, et suis flammis delete Fidenas, quas vestris beneficiis placare non potuistis. Legatorum hoc vos vestrorum colonorumque sanguis vastatique fines monent." Ad imperium dictatoris mota cuncta acies. Faces partim emissae excipiuntur, partim vi eripiuntur: utraque acies armatur igni. Magister equitum et ipse novat pugnam equestrem; frenos ut detrahant equis imperat, et ipse princeps calcaribus subditis euectus effreno equo in medios ignes infertur, et alii concitati equi libero cursu ferunt equitem in hostem. Puluis elatus mixtusque fumo lucem ex oculis virorum equorumque aufert. Ea quae militem terruerat species nihil terruit equos; ruinae igitur similem stragem eques quacumque peruaserat dedit. Clamor deinde accidit novus; qui cum utramque mirabundam in se aciem vertisset, dictator exclamat Quinctium legatum et suos ab tergo hostem adortos; ipse redintegrato clamore infert acrius signa. Cum duae acies, duo diversa proelia circumventos Etruscos et a fronte et ab tergo urgerent, neque in castra retro neque in montes, unde se novus hostis obiecerat, iter fugae esset, et equitem passim liberi frenis distulissent equi, Veientium maxima pars Tiberim effusi petunt, Fidenatium qui supersunt ad urbem Fidenas tendunt. Infert pauidos fuga in mediam caedem; obtruncantur in ripis; alios in aquam compulsos gurgites ferunt; etiam peritos nandi lassitudo et volnera et pauor degrauant; pauci ex multis tranant. Alterum agmen fertur per castra in urbem. Eadem et Romanos sequentes impetus rapit, Quinctium maxime et cum eo degressos modo de montibus, recentissimum ad laborem militem, quia ultimo proelio advenerat.	33. (1) При первом же столкновении римляне поколебали неприятеля, как вдруг из распахнувшихся ворот Фиден вырвалось новое воинство, доселе неслыханное и невиданное: (2) большая толпа, вооруженная огнем, вся озаренная пылающими факелами, в каком-то исступлении хлынула на врага и своим необычным оружием поначалу смутила римлян. (3) Тогда диктатор, бросив в бой конницу под предводительством Авла Корнелия и отозвав с гор отряд Квинкция, сам поспешил на левое крыло, отступавшее в сражении, похожем скорей на пожар, и прокричал: (4) "Уж не дым ли одолел вас, что вы, как пчелиный рой, изгнанный из улья, уступите безоружному противнику? Или вам не сбить пламени мечами? И почему, если надо сражаться уже не мечом, а огнем, вы и сами не пустите в ход факелы, отобравши их у врага? (5) Ну же, во имя Рима и в память об отчей и собственной вашей доблести, обратите это пламя на вражеский город, уничтожьте Фидены их же огнем, коли вы не смогли замирить их благодеяниями. Этого требуют от вас разоренные земли, кровь ваших послов и поселенцев". (6) Приказ диктатора воодушевил все войско. Одни подхватывали брошенные факелы, другие выхватывали их из вражеских рук силой, и оба войска вооружились огнем. (7) Начальник конницы тоже придумал, как всадникам сражаться по-новому: приказав разнуздать коней, он первым пришпорил своего и ринулся в самую гущу огней, и все остальные кони, разгоряченные, в свободном беге понесли всадников на врага. (8) Клубы пыли смешались с дымом и заслонили свет людям и коням. Но зрелище, испугавшее войско, не вызвало никакого испуга у лошадей. И, где бы ни промчалась конница, она, обрушиваясь, сокрушала все. (9) И тут снова раздался голос, заставивший оба войска в удивлении обернуться: это диктатор крикнул, что с тыла пошел на врага отряд легата Квинкция; прокричав в другой раз, он сам еще яростней повел воинов в нападение. (10) Когда два войска, ударив в лоб и с тыла, зажали этрусков в кольцо, не пуская их ни назад в лагерь, ни в горы, откуда неожиданно для них появился неприятель, а освобожденные от узды кони римлян носились повсюду со своими всадниками, большинство вейян в беспорядке кинулись к Тибру, а уцелевшие фиденяне рванулись к Фиденам. (11) С перепугу они попали в самое пекло и были изрублены на берегу, а тех, кого столкнули в воду, поглотила пучина: даже опытные пловцы шли на дно от изнеможения, страха и ран - лишь немногие переплыли реку. Другая часть неприятельского войска кинулась через лагерь в город. (12) Туда же увлекла атака преследующих их римлян, особенно Квинкция и его людей, только что спустившихся с гор и еще свежих для ратного труда - ведь они подоспели к концу сражения.
[34] Hi postquam mixti hostibus portam intravere, in muros euadunt, suisque capti oppidi signum ex muro tollunt. Quod ubi dictator conspexit- iam enim et ipse in deserta hostium castra penetrauerat,-cupientem militem discurrere ad praedam, spe iniecta maioris in urbe praedae, ad portam ducit, receptusque intra muros in arcem quo ruere fugientium turbam videbat pergit; nec minor caedes in urbe quam in proelio fuit donec abiectis armis nihil praeter vitam petentes dictatori deduntur. Urbs castraque diripiuntur. Postero die singulis captiuis ab equite ac centurione sorte ductis et, quorum eximia virtus fuerat, binis, aliis sub corona venundatis, exercitum victorem opulentumque praeda triumphans dictator Romam reduxit; iussoque magistro equitum abdicare se magistratu, ipse deinde abdicat, die sexto decimo reddito in pace imperio quod in bello trepidisque rebus acceperat. Classi quoque ad Fidenas pugnatum cum Veientibus quidam in annales rettulere, rem aeque difficilem atque incredibilem, nec nunc lato satis ad hoc amne et tum aliquanto, ut a veteribus accepimus, artiore, nisi in traiectus forte fluminis prohibendo aliquarum nauium concursum in maius, ut fit, celebrantes naualis victoriae uanum titulum appetivere.	34. (1) Смешавшись с врагами, они вошли в ворота, взобрались на стены и оттуда дали знать своим, что город взят. (2) Как только диктатор, сам проникший в оставленный неприятелем лагерь, заметил поданный знак, он, прельстив своих воинов, уже жаждавших начать разграбление лагеря, еще большей добычей в городе, повел их к воротам и, очутившись в городских стенах, двинулся прямо к крепости, куда, как он видел, устремилась толпа беглецов. (3) В городе резня была не меньше, чем на поле битвы, покуда противник не побросал оружия и не сдался, моля диктатора о пощаде. И город, и лагерь были разграблены. (4) На следующий день каждый всадник-центурион получил по жребию пленника, а те, кто выказал особую доблесть, - двоих; оставшихся пленных продали в рабство. И диктатор, вернувшийся с триумфом в Рим во главе победоносного и нагруженного богатой добычей войска, (5) приказал начальнику конницы сложить полномочия, а затем и сам, с приходом мира, отказался от власти, которую шестнадцатью днями раньше принял перед лицом грозившей военной опасности. (6) Некоторые авторы летописей сообщают, что в битве с вейянами у Фиден принимал участие и флот - трудное дело, в которое невозможно поверить, ведь и теперь эта река недостаточно широка, а тогда, (7) насколько мы знаем от древних, она была еще уже, разве что эти писатели, как водится, в угоду тщеславию объявили победой флота действия нескольких суденышек, воспрепятствовавших неприятельской переправе.
[35] Insequens annus tribunos militares consulari potestate habuit A. Sempronium Atratinum L. Quinctium Cincinnatum L. Furium Medullinum L. Horatium Barbatum. Veientibus annorum viginti indutiae datae et Aequis triennii, cum plurium annorum petissent; et a seditionibus urbanis otium fuit. Annum insequentem neque bello foris neque domi seditione insignem ludi bello uoti celebrem et tribunorum militum apparatu et finitimorum concursu fecere. Tribuni consulari potestate erant Ap. Claudius Crassus Sp. Nautius Rutulus, L. Sergius Fidenas Sex. Iulius Iulus. Spectaculum comitate etiam hospitum, ad quam publice consenserant, advenis gratius fuit. Post ludos contiones seditiosae tribunorum plebi fuerunt, obiurgantium multitudinem quod admiratione eorum quos odisset, stupens in aeterno se ipsa teneret seruitio, et non modo ad spem consulatus in partem revocandam adspirare non auderet, sed ne in tribunis quidem militum creandis, quae communia essent comitia patrum ac plebis, aut sui aut suorum meminisset. Desineret ergo mirari cur nemo de commodis plebis ageret; eo impendi laborem ac periculum unde emolumentum atque honos speretur; nihil non adgressuros homines si magna conatis magna praemia proponantur; ut quidem aliquis tribunus plebis ruat caecus in certamina periculo ingenti, fructu nullo, ex quibus pro certo habeat, patres, adversus quos tenderet, bello inexpiabili se persecuturos, apud plebem, pro qua dimicaverit, nihilo se honoratiorem fore, neque sperandum neque postulandum esse. Magnos animos magnis honoribus fieri. Neminem se plebeium contempturum ubi contemni desissent. Experiundam rem denique in uno aut altero esse sitne aliqui plebeius ferendo magno honori an portento simile miraculoque sit fortem ac strenuum virum aliquem exsistere ortum ex plebe. Summa vi expugnatum esse ut tribuni militum consulari potestate et ex plebe crearentur. Petisse viros domi militiaeque spectatos; primis annis suggillatos, repulsos, risui patribus fuisse; desisse postremo praebere ad contumeliam os. Nec se videre cur non lex quoque abrogetur, qua id liceat quod nunquam futurum sit; minorem quippe ruborem fore in iuris iniquitate, quam si per indignitatem ipsorum praetereantur.	35. (1) В следующем году [425 г.] военными трибунами с консульской властью были Авл Семпроний Атратин, Луций Квинкций Цинциннат, Луций Фурий Медуллин и Луций Гораций Барбат. (2) С вейянами было заключено перемирие на двадцать лет, а с эквами - на три года, хотя они просили большего срока. Спокойно было и в Городе. (3) Следующий год [424 г.] не был примечателен ни войною за рубежами, ни внутренними раздорами; славу ему доставили игры, обещанные во время войны, великолепные стараниями военных трибунов и собравшие многих соседей. (4) А трибунами с консульскими полномочиями были Аппий Клавдий Красс, Спурий Навтий Рутил, Луций Сергий Фиденат и Секст Юлий Юл. Благодаря радушию гостеприимцев, оказанному с всеобщего одобрения, зрелище доставило гостям еще большее удовольствие. (5) После игр народные трибуны на сходках в мятежных речах бранили толпу за ее преклонение перед теми, кого она ненавидит, за то, что слепо отдается в вечное рабство (6) и не только не осмеливается требовать участия в соискании консульства, но и не заботится ни о себе, ни о своих даже в общих патрициям и плебеям собраниях, где избирают военных трибунов. (7) Так что нечего и удивляться, почему это никто ничего не делает для блага простого народа. На тяжкий труд, на опасность идут лишь там, где есть надежда на вознаграждение и успех. Нету такого, за что не взялся бы человек, лишь бы только большие усилия обещали большие награды. (8) Нечего требовать, нечего ждать, чтобы какой-нибудь народный трибун ринулся слепо туда, где опасности велики, а воздаяния нет, где, сражаясь против патрициев, он наверняка превратит их в своих непримиримых врагов, а от плебеев, за которых он будет бороться, не дождется хоть уважения. (9) Великие души рождаются для великих почестей. И ни один плебей не станет себя презирать, когда плебеи не будут больше презренными. Надо, наконец, на том или ином человеке проверить, можно ли кому-нибудь из плебейского сословия предоставить отправление высших должностей - неужели невозможно, чтобы нашелся дельный и храбрый человек незнатного рода. (10) С величайшими усилиями удалось отвоевать для плебеев право быть избранными в военные трибуны. Люди, отличившиеся на военном и гражданском поприще, предъявили свои права. В первые годы их оскорбляли, отстраняли и поднимали на смех патриции и, наконец, те перестали выставлять себя на поношенье. (11) Нам не ясно, говорили на сходках, отчего не отменят закон, дозволяющий то, чему никогда не бывать: ведь узаконенное неравенство не столь оскорбляет, как презрение к будто бы не достойным избрания.
[36] Huius generis orationes cum adsensu auditae incitavere quosdam ad petendum tribunatum militum, alium alia de commodis plebis laturum se in magistratu profitentem. Agri publici dividendi coloniarumque deducendarum ostentatae spes et vectigali possessoribus agrorum imposito in stipendium militum erogandi aeris. Captatum deinde tempus ab tribunis militum, quo per discessum hominum ab urbe, cum patres clandestina denuntiatione revocati ad diem certam essent, senatus consultum fieret absentibus tribunis plebi ut quoniam Volscos in Hernicorum agros praedatum exisse fama esset, ad rem inspiciendam tribuni militum proficiscerentur consulariaque comitia haberentur. Profecti Ap. Claudium, filium decemviri, praefectum urbis relinquunt, impigrum iuvenem et iam inde ab incunabulis imbutum odio tribunorum plebisque. Tribuni plebi nec cum absentibus iis qui senatus consultum fecerant, nec cum Appio, transacta re, quod contenderent, fuit.	36. (1) Такого рода речи выслушивали с сочувствием, и они побуждали некоторых стремиться к должности военного трибуна, и каждый сулил по избрании сделать что-нибудь на пользу простому народу. (2) Обещали и разделить общественное поле, и вывести новые поселения, и обложить налогом владельцев земель ради выплаты жалованья воинам. (3) Тогда военные трибуны, удачно выбрав время, когда многие разъехались из Города, тайно созвали к определенному дню сенаторов; (4) в отсутствие народных трибунов было принято сенатское постановление об избрании консулов и об отправке военных трибунов для проверки достоверности слухов о грабительском набеге вольсков на владения герников. (5) Выехав из Рима, они оставили начальником в Городе сына децемвира Аппия Клавдия, юношу деятельного и с колыбели впитавшего ненависть к народным трибунам и простому люду. Народным трибунам не о чем стало спорить ни с отсутствовавшими виновниками сенатского постановления, ни с Аппием - дело ведь уже было сделано.
[37] Creati consules sunt C. Sempronius Atratinus Q. Fabius Vibulanus. Peregrina res, sed memoria digna traditur eo anno facta, volturnum, Etruscorum urbem, quae nunc Capua est, ab Samnitibus captam, Capuamque ab duce eorum Capye vel, quod propius vero est, a campestri agro appellatam. Cepere autem, prius bello fatigatis Etruscis, in societatem urbis agrorumque accepti, deinde festo die graues somno epulisque incolas veteres novi coloni nocturna caede adorti. His rebus actis, consules ii, quos diximus, idibus Decembribus magistratum occepere. Iam non solum qui ad id missi erant rettulerant imminere Volscum bellum, sed legati quoque ab Latinis et Hernicis nuntiabant non ante unquam Volscos nec ducibus legendis nec exercitui scribendo intentiores fuisse; volgo fremere aut in perpetuum arma bellumque obliuioni danda iugumque accipiendum, aut iis cum quibus de imperio certetur, nec virtute nec patientia nec disciplina rei militaris cedendum esse. Haud uana attulere; sed nec perinde patres moti sunt, et C. Sempronius cui ea prouincia sorti evenit tamquam constantissimae rei fortunae fretus, quod victoris populi adversus victos dux esset omnia temere ac neglegenter egit, adeo ut disciplinae Romanae plus in Volsco exercitu quam in Romano esset. Ergo fortuna, ut saepe alias, virtutem est secuta. Primo proelio, quod ab Sempronio incaute inconsulteque commissum est, non subsidiis firmata acie, non equite apte locato concursum est. Clamor indicium primum fuit quo res inclinatura esset, excitatior crebriorque ab hoste sublatus: ab Romanis dissonus, impar, segnius saepe iteratus prodidit pauorem animorum. Eo ferocior inlatus hostis urgere scutis, micare gladiis. Altera ex parte nutant circumspectantibus galeae, et incerti trepidant applicantque se turbae; signa nunc resistentia deseruntur ab antesignanis, nunc inter suos manipulos recipiuntur. Nondum fuga certa, nondum victoria erat; tegi magis Romanus quam pugnare; Volscus inferre signa, urgere aciem, plus caedis hostium videre quam fugae.	37. (1) Консулами избраны были Гай Семпроний Атратин и Квинт Фабий Вибулан [423 г.]. В тот год, по преданию, произошло событие хоть и в чужих краях, но все же достойное упоминания: самниты захватили этрусский город Вультурн, нынешнюю Капую, и назвали его Капуей - по имени своего предводителя Капия или, что вероятнее, потому, что город расположен был на равнине. (2) Поначалу они приняли город и окрестности в совладение от изнуренных войною этрусков, но потом как-то в праздник новоявленные поселенцы напали ночью на старых жителей, которых сморило сном после пиршеств, и перебили их. (3) После этих-то событий вышеназванные консулы и вступили в должность в декабрьские иды. (4) О том, что вольски грозят войной, доносили не только те, кто был отправлен разведать об этом, но уже и посланники латинов и герников сообщали, что никогда прежде вольски не отбирали предводителей и не набирали войска столь тщательно: (5) у них-де повсюду твердят о том, что надо либо навеки сложить оружие и не помышлять о войне, либо уж не уступать тем, чье господство оспариваешь, - ни в храбрости, ни в стойкости, ни в воинской выучке. (6) То были не пустые слова, но они не слишком взволновали сенаторов, и Семпроний, которому по жребию досталось отправиться в те края, положился на счастье как на что-то совсем неизменное (а ведь прежде он предводительствовал победителями в борьбе с уже побежденным народом) и стал действовать наудачу, и притом так небрежно, что у вольсков римского порядка было больше, нежели в войске самих римлян. (7) Потому-то и счастье, как вообще бывает, перешло на сторону доблести. (8) В первом же сражении, опрометчиво и неосторожно завязанном Семпронием, передовые части не были обеспечены подкреплением, а конница была плохо размещена. (9) Громкий и частый крик неприятельского войска был первым признаком того, куда клонилось дело; римляне отвечали нестройно и вяло, при каждом повторении их голос выдавал страх. (10) Тем яростней бросался враг, тесня их щитами и слепя блеском мечей. А с противоположной стороны шевелились лишь шлемы озирающихся воинов, в неуверенности и страхе тесней сбивалась толпа. (11) Знамена то оставались покинуты передовыми, то отодвигались в свои манипулы. Пока еще не было ни побежденных, ни победителей: римляне скорей прикрывались, чем сражались, а вольски шли в бой всем войском, видя, что враг несет потери, но не бежит.
[38] Iam omnibus locis ceditur, nequiquam Sempronio consule obiurgante atque hortante. Nihil nec imperium nec maiestas valebat, dataque mox terga hostibus forent, ni Sex. Tempanius, decurio equitum, labante iam re praesenti animo subvenisset. Qui cum magna voce exclamasset ut equites, qui saluam rem publicam vellent esse, ex equis desilirent, omnium turmarum equitibus velut ad consulis imperium motis, "nisi haec" inquit, "parmata cohors sistit impetum hostium, actum de imperio est. Sequimini pro vexillo cuspidem meam; ostendite Romanis Volscisque neque equitibus vobis ullos equites nec peditibus esse pedites pares". Cum clamore comprobata adhortatio esset, uadit alte cuspidem gerens. Quacumque incedunt, vi viam faciunt; eo se inferunt obiectis parmis, ubi suorum plurimum laborem vident. Restituitur omnibus locis pugna, in quae eos impetus tulit; nec dubium erat quin, si tam pauci simul obire omnia possent, terga daturi hostes fuerint.	38. (1) Но тщетны призывы консула Семпрония: вот уже повсюду началось отступление, и теперь ничего не стоит ни его приказ, ни консульское звание; (2) неприятелю вот-вот уже показали бы спину, не подоспей тут декурион Секст Темпаний, который, хоть и видел, что дело гиблое, сохранил присутствие духа. (3) Стоило ему воскликнуть, чтобы всадники, если только они хотят спасения государства, спешились, как вся конница, словно по консульскому приказу, встрепенулась. "Государству конец, - сказал он, - если этот отряд со своими легкими щитами не сдержит натиска врага. Пусть вашим знаменем будет наконечник моего копья; покажите и римлянам и вольскам, что, как ничья конница не сравнится с вашими всадниками, так ничьи пехотинцы - с такою пехотой". (4) В ответ на шумное одобрение он шагнул вперед, высоко вздымая копье. Везде, где бы они ни проходили, дорогу прокладывали силой; прикрываясь щитами неслись они туда, где римлянам приходилось всего тяжелей. (5) Повсюду, куда они поспевали, ход боя выравнивался, и, если бы их было побольше, неприятель, без сомненья, бежал бы.
[39] Et cum iam parte nulla sustinerentur, dat signum Volscus imperator, ut parmatis, novae cohorti hostium, locus detur donec impetu inlati ab suis excludantur. Quod ubi est factum, interclusi equites nec perrumpere eadem qua transierant posse, ibi maxime confertis hostibus qua viam fecerant, et consul legionesque Romanae cum quod tegumen modo omnis exercitus fuerat nusquam viderent, ne tot fortissimos viros interclusos opprimeret hostis, tendunt in quemcumque casum. diversi Volsci hinc consulem ac legiones sustinere, altera fronte instare Tempanio atque equitibus; qui cum saepe conati nequissent perrumpere ad suos, tumulo quodam occupato in orbem se tutabantur, nequaquam inulti; nec pugnae finis ante noctem fuit.. Consul quoque nusquam remisso certamine dum quicquam superfuit lucis hostem tenuit. Nox incertos diremit; tantusque ab imprudentia euentus utraque castra tenuit pauor ut relictis sauciis et magna parte impedimentorum ambo pro victis exercitus se in montes proximos reciperent. Tumulus tamen circumsessus ultra mediam noctem est; quo cum circumsedentibus nuntiatum esset castra deserta esse, victos rati suos et ipsi, qua quemque in tenebris pauor tulit, fugerunt. Tempanius metu insidiarum suos ad lucem tenuit. Digressus deinde ipse cum paucis speculatum, cum ab sauciis hostibus sciscitando comperisset castra Volscorum deserta esse, laetus ab tumulo suos devocat et in castra Romana penetrat. Ubi cum vasta desertaque omnia atque eandem quam apud hostes foeditatem invenisset, priusquam Volscos cognitus error reduceret, quibus poterat sauciis ductis secum, ignarus quam regionem consul petisset, ad urbem proximis itineribus pergit.	39. (1) Никто не в силах был оказать им сопротивление, и тогда предводитель вольсков дал знак пропускать новый неприятельский отряд, приметный легкими круглыми щитами, до тех пор, пока он в пылу схватки не оторвется от своих. (2) Когда это случилось, окруженные всадники не смогли прорваться назад, той же дорогой, что пришли, ибо там уже повсюду на их пути были враги; (3) консул и римские легионы, нигде не видя тех, кто только что оборонял целое войско, готовы были пойти на все,. чтоб не позволить врагу сокрушить самых смелых воинов. (4) Вольски разделились, чтобы, на одном направлении сдерживая натиск консула и легионов, на другом подавить Темпания и его всадников, которые после многих безуспешных попыток прорваться к своим заняли на одном из холмов круговую оборону и, защищаясь, наносили заметный урон врагу. Сражение не прекращалось до самой ночи. (5) И консул, не ослабляя накала битвы, пока было еще светло, сдерживал неприятеля. Ночь развела их, не решив исхода боя. (6) Эта неизвестность сделалась причиной такого ужаса в обоих лагерях, что, бросив раненых и большую часть обоза, и то и другое войско, сочтя себя побежденными, отступили в горы. (7) Холм, однако же, осаждали почти всю ночь, но когда осаждавшие узнали о том, что их лагерь брошен, они решили, что войско разбито, и в страхе разбежались кто куда. Темпаний, опасаясь засады, продержал своих до рассвета. (8) Затем, с несколькими воинами спустившись с холма на разведку, он выведал у раненых врагов, что лагерь вольсков пуст, и, созвав своих, радостно направился к лагерю римлян. (9) Но когда и там он нашел все брошенным в таком беспорядке, как у врага, то, не зная, куда двинулся консул, он собрал, сколько смог, раненых и с ними, пока вольски, поняв ошибку, не воротились, кратчайшей дорогой поспешил в Рим.
[40] Iam eo fama pugnae adversae castrorumque desertorum perlata erat, et ante omnia deplorati erant equites non privato magis quam publico luctu, Fabiusque consul terrore urbi quoque iniecto stationem ante portas agebat, cum equites procul visi non sine terrore ab dubiis quinam essent, mox cogniti tantam ex metu laetitiam fecere, ut clamor urbem peruaderet gratulantium saluos victoresque redisse equites, et ex maestis paulo ante domibus quae conclamauerant suos, procurreretur in vias, pauidaeque matres ac coniuges, oblitae prae gaudio decoris, obviam agmini occurrerent, in suos quaeque simul corpore atque animo, vix prae gaudio compotes, effusae. Tribunis plebi qui M. Postumio et T. Quinctio diem dixerant, quod ad Veios eorum opera male pugnatum esset, occasio visa est per recens odium Semproni consulis renouandae in eos invidiae. Itaque advocata contione cum proditam Veiis rem publicam esse ab ducibus, proditum deinde, quia illis impune fuerit, in Volscis ab consule exercitum, traditos ad caedem fortissimos equites, deserta foede castra vociferati essent, C. Iunius, unus ex tribunis, Tempanium equitem vocari iussit coramque ei "Sex. Tempani" inquit, "quaero de te arbitrerisne C. Sempronium consulem aut in tempore pugnam inisse aut firmasse subsidiis aciem aut ullo boni consulis functum officio; et tune ipse, victis legionibus Romanis, tuo consilio equitem ad pedes deduxeris restituerisque pugnam; excluso deinde ab acie nostra tibi atque equitibus num aut consul ipse subuenerit aut miserit praesidium; postero denique die ecquid praesidii usquam habueris, an tu cohorsque in castra vestra virtute perruperitis; ecquem in castris consulem, ecquem exercitum inueneritis an deserta castra, relictos saucios milites. Haec pro virtute tua fideque, qua una hoc bello res publica stetit, dicenda tibi sunt hodie; denique ubi C. Sempronius, ubi legiones nostrae sint; desertus sis an deserueris consulem exercitumque; victi denique simus an vicerimus."	40. (1) Сюда уже дошел слух о том, что битва проиграна и лагерь оставлен, особенно же оплакивали всадников, и весь Город - не только их родственники - был охвачен скорбью и страхом, (2) понудившим консула Фабия поставить перед воротами караульных, которые не без трепета увидели вдалеке всадников, недоумевая, кто это такие, до тех пор, пока не узнали своих. Тут испуг сменился радостью и по всему Городу стали раздаваться поздравления коннице, вернувшейся домой с победой и без потерь. Из домов, еще вчера предававшихся скорби и оплакивавших своих, (3) выбегали, дрожа, матери и жены, на радостях позабыв о приличиях, они устремлялись навстречу отряду и, едва владея от радости душою и телом, кидались каждая в объятия своему. (4) Народные трибуны, которые уже призвали к суду Марка Постумия и Тита Квинкция за то, что это их попустительством было отдано сражение у Вей, не преминули воспользоваться случаем, чтобы оживить еще не забытую ненависть к консулу Семпронию и направить ее против этих двоих. (5) Итак, созвана была сходка, где было много криков о том, что под Вейями полководцы предали государство, а потом, так как это осталось без наказания, и консул в войне с вольсками предал войско, бросил на погибель храбрейших всадников и позорно оставил лагерь. (6) Потом Гай Юний, один из народных трибунов, велел позвать к себе всадника Темпания и, обратившись к нему, спросил: "Ответь мне, Секст Темпаний, как ты думаешь, вовремя ли консул Гай Семпроний начал сражение, было ли войско обеспечено подкреплением, было ли вообще что-нибудь позволяющее судить о нем как о хорошо справившемся с должностью и не сам ли ты после разгрома римских легионов приказал всадникам спешиться и тем выправил ход боя? (7) А когда ваш отряд оказался отрезанным от остального войска, подошел ли к вам консул, или он выслал тебе и твоим всадникам подкрепление? (8) И наконец, получил ли ты подкрепление на следующий день, или же вы с отрядом прорвались к лагерю благодаря собственному мужеству? Нашел ли ты в лагере консула и войско, или лагерь был оставлен, а раненые воины брошены? (9) Теперь, во имя твоего мужеста и верности, а только они и спасли государство в этой войне, отвечай! Скажи, наконец, и о том, где теперь Гай Семпроний, где легионы? Ты оставил консула и войско или это они бросили тебя? Побеждены мы в конце концов или победили?"
[41] Adversus haec Tempani oratio incompta fuisse dicitur, ceterum militariter grauis, non suis uana laudibus, non crimine alieno laeta: quanta prudentia rei bellicae in C. Sempronio esset, non militis de imperatore existimationem esse, sed populi Romani fuisse, cum eum comitiis consulem legeret. Itaque ne ab se imperatoria consilia neu consulares artes exquirerent, quae pensitanda quoque magnis animis atque ingeniis essent; sed quod viderit referre posse. Vidisse autem se priusquam ab acie intercluderetur consulem in prima acie pugnantem, adhortantem, inter signa Romana telaque hostium versantem. Postea se a conspectu suorum ablatum ex strepitu tamen et clamore sensisse usque ad noctem extractum certamen; nec ad tumulum quem ipse tenuerat prae multitudine hostium credere perrumpi potuisse. Exercitus ubi esset se nescire; arbitrari, velut ipse in re trepida loci praesidio se suosque sit tutatus, sic consulem seruandi exercitus causa loca tutiora castris cepisse; nec Volscorum meliores res esse credere quam populi Romani; fortunam noctemque omnia erroris mutui implesse. Precantemque deinde ne se fessum labore ac volneribus tenerent, cum ingenti laude non virtutis magis quam moderationis dimissum. Cum haec agerentur, iam consul via Labicana ad fanum Quietis erat. Eo missa plaustra iumentaque alia ab urbe exercitum adfectum proelio ac via nocturna excepere. Paulo post in urbem est ingressus consul, non ab se magis enixe amovens culpam quam Tempanium meritis laudibus ferens. Maestae civitati ab re male gesta et iratae ducibus M. Postumius reus obiectus, qui tribunus militum pro consule ad Veios fuerat, decem milibus aeris grauis damnatur. T. Quinctium collegam eius, quia et in Volscis consul auspicio dictatoris Postumi Tuberti et ad Fidenas legatus dictatoris alterius Mam. Aemili res prospere gesserat, totam culpam eius temporis in praedamnatum collegam transferentem omnes tribus absolverunt. Profuisse ei Cincinnati patris memoria dicitur, venerabilis viri, et exactae iam aetatis Capitolinus Quinctius, suppliciter orans ne se, breui reliquo vitae spatio, tam tristem nuntium ferre ad Cincinnatum paterentur.	41. (1) Говорят, ответная речь Темпания была безыскусна и по-солдатски строга, в ней не было ни тщеславия, ни злорадства из-за чужих преступлений. (2) Не ему, воину, сказал он, судить о том, насколько сведущ в военном деле Гай Семпроний, его полководец: это решали римляне, когда избирали его консулом. (3) Пусть поэтому его не спрашивают ни о полководческом опыте, ни о достоинствах консула, пусть размышляют об этом другие великие умы и такие же дарования (4). Но о том, что сам видел, он сказать может. А видел он, пока отряд еще не был отрезан, что консул сражается в первых рядах, ободряя своих, что он снует среди римских знамен и вражеских стрел. (5) А потом они потеряли друг друга из виду, но по ударам и крикам он заключил, что бой затянулся до самой ночи, и вполне уверен, что к удерживаемому им холму консул не смог прорваться из-за многочисленности неприятеля. (6) Где находится войско, он не знает, но полагает, что, как и сам он, когда положение сделалось угрожающим, спрятался с отрядом в хорошо защищенном месте, так и консул, чтобы сохранить войско, стал лагерем в более безопасном месте. (7) Он не верит, чтобы у вольсков дела обстояли лучше, чем у римлян. Та роковая ночь вызвала всеобщую сумятицу у тех и других. Он просил, чтобы его, изнуренного ратным трудом и ранами, не задерживали, и был отпущен с большими почестями, воздаваемыми ему за скромность не в меньшей мере, чем за отвагу. (8) Тем временем консул подходил уже по Лабиканской дороге к храму Спокойствия. Из города туда выслали вьючных животных с повозками, чтобы забрать войско, силы которого после сражения и ночного перехода были на исходе. (9) Вскоре после этого в Рим вошел консул, который столь же рьяно отводил от себя вину, сколь воздавал заслуженную хвалу Темпанию. (10) Огорченные скверным ведением войны и разгневанные на полководцев, граждане судили Марка Постумия, который в войне с Вейями был военным трибуном с консульской властью, и оштрафовали его на десять тысяч тяжелых ассов. Его сотоварища Тита Квинкция, сваливавшего на него, уже осужденного, всю вину за случившееся, трибы оправдали, памятуя об его удачах в бытность консулом в войне против вольсков под предводительством диктатора Постумия Туберта и легатом под Фиденами при другом диктаторе, Мамерке Эмилии. Говорят, его выручила память об его отце, Цинциннате, человеке, чтимом всеми, и Капитолин Квинкций на закате дней слезно молил судей о том, чтобы ему не пришлось доставлять Цинциннату столь печальное известие.
[42] Plebs tribunos plebi absentes Sex. Tempanium M. Asellium Ti. Antistium Ti. Spurillium fecit, quos et pro centurionibus sibi praefecerant Tempanio auctore equites. Senatus cum odio Semproni consulare nomen offenderet, tribunos militum consulari potestate creari iussit. Creati sunt L. Manlius Capitolinus Q. Antonius Merenda L. Papirius Mugillanus. Principio statim anni L. Hortensius tribunus plebis C. Sempronio, consuli anni prioris, diem dixit. Quem cum quattuor collegae inspectante populo Romano orarent ne imperatorem suum innoxium, in quo nihil praeter fortunam reprehendi posset, vexaret, aegre Hortensius pati, temptationem eam credens esse perseuerantiae suae, nec precibus tribunorum, quae in speciem modo iactentur, sed auxilio confidere reum. Itaque modo ad eum conuersus, ubi illi patricii spiritus, ubi subnixus et fidens innocentiae animus esset quaerebat; sub tribunicia umbra consularem virum delituisse; modo ad collegas: "Vos autem, si reum perago, quid acturi estis? an erepturi ius populo et euersuri tribuniciam potestatem?" Cum illi et de Sempronio et de omnibus summam populi Romani potestatem esse dicerent, nec se iudicium populi tollere aut velle aut posse, sed si preces suae pro imperatore, qui sibi parentis esset loco, non valuissent, se vestem cum eo mutaturos, tum Hortensius "Non videbit" inquit, "plebs Romana sordidatos tribunos suos. C. Sempronium nihil moror, quando hoc est in imperio consecutus ut tam carus esset militibus". Nec pietas quattuor tribunorum quam Hortensi tam placabile ad iustas preces ingenium pariter plebi patribusque gratius fuit. Non diutius fortuna Aequis indulsit, qui ambiguam victoriam Volscorum pro sua amplexi fuerant.	42. (1) Плебеи заочно избрали народными трибунами Секста Темпания, Марка Азеллия, Тита Антистия и Тита Спурилия, которых всадники по совету Темпания сделали своими центурионами. (2) А сенат, так как из-за ненависти к Семпроним ненавистно было и консульское звание, приказал избрать военных трибунов с консульской властью. Ими стали Луций Манлий Капитолин, Квинт Антоний Меренда и Луций Папирий Мугиллан [422 г.]. (3) В самом начале года народный трибун Луций Гортензий призвал прошлогоднего консула Гая Семпрония на суд. Когда же четверо других трибунов на глазах у римского народа стали просить Гортензия не преследовать их ни в чем не повинного полководца, которого можно упрекнуть лишь в неудаче, он рассердился, (4) потому что увидел в этом попытку испытать его твердость, а также расчет не на мольбы трибунов, которые казались ему показными, а на их действенное вмешательство. (5) Тогда он для начала обратился к Семпронию, вопрошая, где же его патрицианская гордость, где твердость духа, где уверенность в невиновности, как же это консул прячется под сенью трибунской власти. (6) А потом, повернувшись к трибунам, спросил: "А что будете делать вы, если я подведу его под приговор? Лишите народ его прав и упраздните трибунскую власть?" (7) Когда же трибуны заявили, что и Семпроний и все остальные подчинены высшей власти римского народа, что они не хотят и не могут упразднить принадлежащую народу судебную власть, но, что если мольбы их за полководца, которого почитали они как отца, не подействуют, они, как и он, сменят одежду, тогда Гортензий ответил: (8) "Римский народ не увидит своих трибунов опозоренными. И если Гай Семпроний за время своей службы сделался так дорог воинам, я не задерживаю его более". (9) И плебеям и патрициям пришлась по душе не столько преданность четырех трибунов, сколько доступность Гортензия справедливым мольбам. Удача не благоволила более эквам, присвоившим сомнительный успех вольсков.
[43] Proximo anno Num. Fabio Vibulano T. Quinctio Capitolini filio Capitolino consulibus ductu Fabii, cui sorte ea prouincia euenerat, nihil dignum memoratu actum. Cum trepidam tantum ostendissent aciem Aequi, turpi fuga funduntur, haud magno consulis decore. Itaque triumphus negatus, ceterum ob Sempronianae cladis leuatam ignominiam ut ouans urbem intraret concessum est. Quemadmodum bellum minore quam timuerant dimicatione erat perfectum, sic in urbe ex tranquillo necopinata moles discordiarum inter plebem ac patres exorta est, coepta ab duplicando quaestorum numero. Quam rem-praeter duos urbanos ut crearentur alii quaestores duo qui consulibus ad ministeria belli praesto essent-a consulibus relatam cum et patres summa ope adprobassent, tribuni plebi certamen intulerunt ut pars quaestorum-nam ad id tempus patricii creati erant-ex plebe fieret. Adversus quam actionem primo et consules et patres summa ope adnisi sunt concedendo deinde ut quemadmodum in tribunis consulari potestate creandis, sic in quaestoribus liberum esset arbitrium populi, cum parum proficerent, totam rem de augendo quaestorum numero omittunt. Excipiunt omissam tribuni, aliaeque subinde, inter quas et agrariae legis, seditiosae actiones exsistunt; propter quos motus cum senatus consules quam tribunos creari mallet, neque posset per intercessiones tribunicias senatus consultum fieri, res publica a consulibus ad interregnum, neque id ipsum-nam coire patricios tribuni prohibebant-sine certamine ingenti, redit. Cum pars maior insequentis anni per novos tribunos plebi et aliquot interreges certaminibus extracta esset, modo prohibentibus tribunis patricios coire ad prodendum interregem, modo interregem interpellantibus ne senatus consultum de comitiis consularibus faceret, postremo L. Papirius Mugillanus proditus interrex, castigando nunc patres, nunc tribunos plebi, desertam omissamque ab hominibus rem publicam, deorum prouidentia curaque exceptam memorabat Veientibus indutiis et cunctatione Aequorum stare. Unde si quid increpet terroris, sine patricio magistratu placere rem publicam opprimi? Non exercitum, non ducem scribendo exercitui esse? An bello intestino bellum externum propulsaturos? Quae si in unum conveniant, vix deorum opibus quin obruatur Romana res resisti posse. Quin illi, remittendo de summa quisque iuris mediis consiliis copularent concordiam, patres patiendo tribunos militum pro consulibus fieri, tribuni plebi non intercedendo quo minus quattuor quaestores promisce de plebe ac patribus libero suffragio populi fierent?	43. (1) В следующем году [421 г.], в консульство Нумерия Фабия Вибулана и Тита Квинкция Капитолина, сына Капитолина, когда войском по жребию командовал Фабий, не случилось ничего достойного упоминания. (2) Эквы, выставившие было свое робкое воинство, постыдно бежали, и большой чести консулу в том не было. В триумфе ему отказали, но все же, за то что он загладил позор Семпрониева поражения, позволили вступить в город с овацией. (3) Но, чем меньших, против опасения, усилий потребовала война, тем неожиданней оказалась среди этой безмятежности распря между патрициями и плебеями, возникшая из-за удвоения числа квесторов. (4) Когда это предложение - избирать, кроме двух городских квесторов, еще двоих в помощь консулам для ведения войны - было внесено консулами в сенат, где получило полное одобрение, народные трибуны стали бороться за то, чтобы часть квесторов - а в те времена в квесторы избирались только патриции - была из плебеев. (5) Поначалу и консулы и сенаторы всячески противодействовали этим стараниям, а потом уступили, согласившись на то, чтобы квесторов, как и военных трибунов с консульской властью, народ выбирал свободно из патрициев и плебеев, но эта уступка ничего не дала, и тогда они вовсе отказались от замысла увеличить число квесторов. (6) Но от него не отказались народные трибуны, и вот уже стали раздаваться новые предложения, сулившие смуту; среди них - закон о разделе земли. (7) Из-за этих волнений сенат предпочел избрать консулов, а не военных трибунов, но так как трибуны возражали - они даже не давали сенаторам собраться, - сенатское постановление принято не было и в государстве - не без упорной борьбы - возникло междуцарствие. (8) Так как большая часть следующего года [420 г.] была потрачена на борьбу новых народных трибунов со сменяющими друг друга интеррексами, в ходе которой трибуны либо мешали сенаторам собраться для передачи власти очередному интеррексу, либо чинили помехи последнему, чтобы он не вносил сенатского постановления об избрании консулов, (9) то в конце концов Луций Папирий Мугиллан, в свою очередь ставший интеррексом, в укор и сенаторам, и народным трибунам напомнил, что заброшенное людьми государство еще не пало лишь благодаря промыслу и попеченью богов, да еще потому, что с вейянами перемирие, а эквы медлят. (10) Может, они хотят, чтобы государство, не обеспеченное властью патрициев, чуть грянет первая гроза, было уничтожено? Может, не надо набирать войско, а набранному войску не нужен полководец? Или внутренней войною они собираются предотвратить войну с неприятелем? (11) Если так пойдет дело, то и боги будут не в силах спасти государство римлян. Отчего бы, отбросив крайности, не добиться взаимного согласия, уважающего права обеих сторон: (12) пусть патриции не возражают против военных трибунов с консульской властью, а народные трибуны не вмешиваются в назначение четырех квесторов на основании свободного народного голосования, без различий сословий.
[44] Tribunicia primum comitia sunt habita. Creati tribuni consulari potestate omnes patricii, L. Quinctius Cincinnatus tertium L. Furius Medullinus iterum M. Manlius A. Sempronius Atratinus. Hoc tribuno comitia quaestorum habente, petentibusque inter aliquot plebeios filio A. Antisti tribuni plebis et fratre alterius tribuni plebis Sex. Pompili, nec potestas nec suffragatio horum valuit quin quorum patres auosque consules viderant eos nobilitate praeferrent. Furere omnes tribuni plebi, ante omnes Pompilius Antistiusque, repulsa suorum accensi. Quidnam id rei esset? Non suis beneficiis, non patrum iniuriis, non denique usurpandi libidine, cum liceat quod ante non licuerit, si non tribunum militarem, ne quaestorem quidem quemquam ex plebe factum. Non valuisse patris pro filio, fratris pro fratre preces, tribunorum plebis, potestatis sacrosanctae, ad auxilium libertatis creatae. Fraudem profecto in re esse, et A. Sempronium comitiis plus artis adhibuisse quam fidei. Eius iniuria queri suos honore deiectos. Itaque cum in ipsum, et innocentia tutum et magistratu, in quo tunc erat, impetus fieri non posset, flexere iras in C. Sempronium, patruelem Atratini, eique ob ignominiam Volsci belli adiutore collega M. Canuleio diem dixere. Subinde ab iisdem tribunis mentio in senatu de agris dividendis inlata est, cui actioni semper acerrime C. Sempronius restiterat, ratis, id quod erat, aut deposita causa leuiorem futurum apud patres reum aut perseuerantem sub iudicii tempus plebem offensurum. Adversae invidiae obici maluit et suae nocere causae quam publicae deesse, stetitque in eadem sententia ne qua largitio, cessura in trium gratiam tribunorum, fieret; nec tum agrum plebi, sed sibi invidiam quaeri; se quoque subiturum eam tempestatem forti animo; nec senatui tanti se ciuem aut quemquam alium debere esse, ut in parcendo uni malum publicum fiat. Nihilo demissiore animo, cum dies venit causa ipse pro se dicta, nequiquam omnia expertis patribus ut mitigarent plebem, quindecim milibus aeris damnatur. Eodem anno Postumia virgo vestalis de incestu causam dixit, crimine innoxia, ab suspicione propter cultum amoeniorem ingeniumque liberius quam virginem decet parum abhorrens. Eam ampliatam, deinde absolutam pro collegii sententia pontifex maximus abstinere iocis colique sancte potius quam scite iussit. Eodem anno a Campanis Cumae, quam Graeci tum urbem tenebant, capiuntur. Insequens annus tribunos militum consulari potestate habuit Agrippam Menenium Lanatum P. Lucretium Tricipitinum Sp. Nautium Rutulum,	44. (1) Сначала состоялись выборы военных трибунов с консульской властью. Ими стали одни патриции: Луций Квинкций Цинциннат в третий раз, Луций Фурий Медуллин во второй, Марк Манлий и Авл Семпроний Атратин. (2) Выборами квесторов ведал этот последний, а среди нескольких плебеев, домогавшихся этой должности, был сын народного трибуна Антистия и брат другого народного трибуна, Секста Помпилия, которым, однако, не помогли ни могущество, ни поддержка при голосовании: им предпочли знатных, тех, чьих отцов и дедов видели консулами. (3) Все народные трибуны пришли в ярость, а более всех - Помпилий с Антистием, задетые тем, что отвергли их родичей. (4) Да что же это такое? Разве они не оказывали благодеяний, разве не терпели несправедливости от патрициев, разве теперь наконец не дано им пользоваться правами, которые были отняты. Так почему же не только в военные трибуны, но и в квесторы не был избран никто из плебеев? (5) Значит, ничего не стоят мольбы отца за сына, брата за брата - народных трибунов, чья власть священна и учреждена для защиты свободы? В этих выборах, говорили они, был какой-то обман, а Семпроний выказал больше ловкости, чем честности. Именно его несправедливость, жаловались они, и привела к тому, что их люди не прошли на должности. (6) А так как напасть на него самого, защищенного как невиновностью, так и занимаемой должностью, они не могли, то и направили гнев свой на Гая Семпрония, двоюродного брата Атратина, и с помощью трибуна Марка Канулея вызвали его на суд за поражение в войне с вольсками. (7) Одновременно теми же трибунами в сенате был поднят вопрос о разделе земли, чему всегда решительно противился Гай Семпроний - обстоятельство, которое и было взято в расчет, - ибо, сними он свои возражения, и у патрициев пропало бы к нему всякое доверие, а если бы он стал упорствовать в преддверии суда, то восстановил бы против себя плебеев. (8) Семпроний предпочел обречь себя ненависти противников, пострадать самому, но не нанести ущерб государству. (9) Он твердо стоял на том, чтобы ни в чем не попустительствовать трем трибунам: ими движет не столько желание добиться земли для плебеев, сколько ненависть к нему, Семпронию, а у него достанет мужества преодолеть эти напасти, лишь бы только сенату не приходилось, щадя его одного, наносить ущерб всему обществу. (10) Ни разу не потеряв присутствия духа, он сам, когда настал день суда, провел свою защиту, но все старания патрициев не смогли утихомирить народ, и Семпрония присудили к пене в пятнадцать тысяч ассов. (11) В том же году от обвинения в нарушении целомудрия защищалась неповинная в этом преступлении весталка Постумия, сильное подозрение против которой внушили изысканность нарядов и слишком независимый для девушки нрав. (12) Оправданная после отсрочки в рассмотрении дела, она получила от великого понтифика предписание воздерживаться от развлечений, выглядеть не миловидной, но благочестивой. В том же году кампанцы захватили Кумы, город, до тех пор принадлежавший грекам. (13) На следующий год военными трибунами с консульской властью стали Агриппа Менений Ланат, Публий Лукреций Триципитин и Спурий Навтий Рутил [419 г.].
[45] Annus, felicitate populi Romani, periculo potius ingenti quam clade insignis. Seruitia urbem ut incenderent distantibus locis coniurarunt, populoque ad opem passim ferendam tectis intento ut arcem Capitoliumque armati occuparent. Auertit nefanda consilia Iuppiter, indicioque duorum comprehensi sontes poenas dederunt. Indicibus dena milia grauis aeris, quae tum divitiae habebantur, ex aerario numerata et libertas praemium fuit. Bellum inde ab Aequis reparari coeptum; et novos hostes Labicanos consilia cum veteribus iungere, haud incertis auctoribus Romam est allatum. Aequorum iam velut anniuersariis armis adsueuerat civitas; Labicos legati missi cum responsa inde rettulissent dubia, quibus nec tum bellum parari nec diuturnam pacem fore appareret, Tusculanis negotium datum adverterent animos ne quid novi tumultus Labicis oreretur. Ad insequentis anni tribunos militum consulari potestate, inito magistratu, legati ab Tusculo venerunt, L. Sergium Fidenatem M. Papirium Mugillanum C. Seruilium Prisci filium, quo dictatore Fidenae captae fuerant. Nuntiabant legati Labicanos arma cepisse et cum Aequorum exercitu depopulatos agrum Tusculanum castra in Algido posuisse. Tum Labicanis bellum indictum; factoque senatus consulto ut duo ex tribunis ad bellum proficiscerentur, unus res Romae curaret, certamen subito inter tribunos exortum; se quisque belli ducem potiorem ferre, curam urbis ut ingratam ignobilemque aspernari. Cum parum decorum inter collegas certamen mirabundi patres conspicerent, Q. Seruilius "quando nec ordinis huius ulla" inquit, "nec rei publicae est verecundia, patria maiestas altercationem istam dirimet. Filius meus extra sortem urbi praeerit. Bellum utinam, qui adpetunt, consideratius concordiusque quam cupiunt gerant".	45. (1) Этот год благодаря счастью народа римского оказался отмечен лишь грозной опасностью, а не бедствием. Рабы сговорились поджечь Город в разных местах, чтобы, пока повсюду народ будет занят спасением своих жилищ, захватить силой оружия Крепость и Капитолий. (2) Осуществление преступного замысла предотвратил Юпитер: схваченные по доносу двоих рабов, преступники были казнены. А доносчикам отсчитали в казначействе по десять тяжелых ассов - целое состояние по тем временам! - и дали в награду свободу. (3) Затем эквы снова принялись готовиться к войне, причем из самых достоверных источников в Риме стало известно о том, что в союзе со старым врагом выступит новый - Лабики. (4) В Риме уже привыкли к тому, что с эквами приходится воевать чуть ли не каждый год, когда же отправили послов в Лабики, то получили двусмысленный ответ, из которого явствовало, что они пока к войне не готовятся, но мир не будет долгим. Поэтому тускуланцам было поручено следить за тем, как бы в Лабиках не созрела угроза новой войны. (5) На следующий год [418 г.] к военным трибунам с консульской властью - Луцию Сергию Фиденату, Марку Папирию Мугиллану и Гаю Сервилию, сыну Приска, в чье диктаторство были взяты Фидены, - явились послы из Тускула. (6) Они сообщили, что жители Лабик взялись за оружие и, опустошив совместно с войском эквов тускуланские земли, стали лагерем на Альгиде. (7) Тотчас Лабикам объявлена была война, но, когда сенат постановил, что воевать отправятся двое трибунов, а один возьмет на себя попечение о внутренних делах Рима, между трибунами вдруг вспыхнула ссора: каждый считал себя превосходным полководцем, а заботу о Городе - неблагодарным, не приносящим славы поручением. (8) Пока сенаторы с изумлением глядели на эту непристойную ссору, Квинт Сервилий заявил, что если им не стыдно ни перед сенатом, ни перед государством, то он прекратит этот спор отеческой властью: "Мой сын, без жребия, останется начальствовать Городом. Пусть только те, кто просится на войну, ведут ее осмотрительнее и согласнее, чем ее домогаются".
[46] Dilectum haberi non ex toto passim populo placuit; decem tribus sorte ductae sunt; ex iis scriptos iuniores duo tribuni ad bellum duxere. Coepta inter eos in urbe certamina cupiditate eadem imperii multo impensius in castris accendi; nihil sentire idem, pro sententia pugnare; sua consilia velle, sua imperia sola rata esse; contemnere in vicem et contemni, donec castigantibus legatis tandem ita comparatum est ut alternis diebus summam imperii haberent. Quae cum allata Romam essent, dicitur Q. Seruilius, aetate et usu doctus, precatus ab dis immortalibus ne discordia tribunorum damnosior rei publicae esset quam ad Veios fuisset, et velut haud dubia clade imminente, institisse filio ut milites scriberet et arma pararet. Nec falsus uates fuit. Nam ductu L. Sergi, cuius dies imperii erat, loco iniquo sub hostium castris, cum quia simulato metu receperat se hostis ad vallum, spes uana expugnandi castra eo traxisset, repentino impetu Aequorum per supinam vallem fusi sunt, multique in ruina maiore quam fuga oppressi obtruncatique; castraque eo die aegre retenta, postero die circumfusis iam magna ex parte hostibus per auersam portam fuga turpi deseruntur. Duces legatique et quod circa signa roboris de exercitu fuit Tusculum petiere: palati alii per agros passim multis itineribus maioris quam accepta erat cladis nuntii Romam contenderunt. Minus trepidationis fuit, quod euentus timori hominum congruens fuerat, et quod subsidia quae respicerent in re trepida praeparata erant ab tribuno militum. Iussuque eiusdem per minores magistratus sedato in urbe tumultu, speculatores propere missi nuntiavere Tusculi duces exercitumque esse, hostem castra loco non movisse. Et quod plurimum animorum fecit, dictator ex senatus consulto dictus Q. Seruilius Priscus, vir cuius prouidentiam in re publica cum multis aliis tempestatibus ante experta civitas erat, tum euentu eius belli, quod uni certamen tribunorum suspectum ante rem male gestam fuerat. Magistro equitum creato, a quo ipse tribuno militum dictator erat dictus, filio suo-ut tradidere quidam; nam alii Ahalam Seruilium magistrum equitum eo anno fuisse scribunt,-nouo exercitu profectus ad bellum, accitis qui Tusculi erant, duo milia passuum ab hoste locum castris cepit.	46. (1) Было решено набирать войско не из всего народа, а из десяти триб, на которые выпал жребий. Набранных воинов двое военных трибунов повели на врага. (2) Соперничество между трибунами, возникшее еще в Риме и подогреваемое одинаковым стремлением к полновластью, разгорелось в лагере с новой силой: единодушия не было у них ни в чем, каждый стоял на своем мнении, каждый принимал во внимание только свои решения и приказания, (3) отвечал другому презрением на презрение, покуда наконец упреки легатов не заставили их договориться о том, что каждый будет обладать всей полнотой власти через день на следующий. (4) Когда это стало известно в Риме, то, как рассказывают, умудренный годами и опытом Квинт Сервилий взмолился бессмертным богам, чтобы раздор между трибунами не принес еще больших бед государству, чем это было под Вейями, и внушил сыну, чтобы тот набрал и снарядил войско, как если бы уже теперь неминуемо грозила беда. Его пророчество сбылось. (5) Предводительствуемые Луцием Сергием, под чьим началом было в тот день войско, римляне, следуя за неприятелем, который в притворном страхе отходил к валу, очутились в неудобном месте под самым вражеским лагерем, куда увлекла их напрасная надежда взять его приступом и откуда неожиданной вылазкой неприятеля они были сброшены вниз по склону и даже не в бегстве, а в беспорядочной свалке затоптаны и зарублены. (6) Римский лагерь, едва удержанный в тот день, назавтра был почти со всех сторон окружен неприятелем и позорно покинут войском, бежавшим через задние ворота. Полководцы, легаты и лучшие воины, охранявшие знамена, устремились к Тускулу; (7) остальные, рассеянные в долине, по разным дорогам потянулись в Рим, в своих рассказах преувеличивая тяжесть понесенного поражения. (8) В Городе были не так напуганы, потому что случившееся отвечало опасениям и потому что военный трибун держал готовое подкрепление на случай опасности. (9) По его приказу, после того как младшие должностные лица успокоили волнение в городе, спешно посланные разведчики сообщили, что полководцы и войско в Тускуле, а неприятельский лагерь на прежнем месте. (10) Всех воодушевившим постановлением сената был назначен диктатор: им стал Квинт Сервилий Приск, человек, чья прозорливость в делах государственных много раз была испытана римлянами и прежде, но особенно в том, что касалось исхода этой войны, ведь он один еще до поражения предугадал, к чему приведут раздоры военных трибунов. (11) Начальником конницы он назначил того, кто его самого провозгласил диктатором, - собственного сына (так рассказывают некоторые, а другие пишут, что начальником конницы в тот год был Агала Сервилий); (12) с новым войском диктатор отправился на войну и, соединившись с теми, кто оставался в Тускуле, поставил лагерь в двух милях от неприятеля.
[47] Transierat ex re bene gesta superbia neglegentiaque ad Aequos, quae in Romanis ducibus fuerat. Itaque primo statim proelio cum dictator equitatu immisso antesignanos hostium turbasset, legionum inde signa inferri propere iussit signiferumque ex suis unum cunctantem occidit. Tantus ardor ad dimicandum fuit ut impetum Aequi non tulerint; victique acie cum fuga effusa petissent castra, breuior tempore et certamine minor castrorum oppugnatio fuit quam proelium fuerat. Captis direptisque castris cum praedam dictator militi concessisset, secutique fugientem ex castris hostem equites renuntiassent omnes Labicanos victos, magnam partem Aequorum Labicos confugisse, postero die ad Labicos ductus exercitus oppidumque corona circumdata scalis captum ac direptum est. Dictator exercitu victore Romam reducto, die octauo quam creatus erat, magistratu se abdicavit; et opportune senatus priusquam ab tribunis plebi agrariae seditiones mentione inlata de agro Labicano dividendo fierent, censuit frequens coloniam Labicos deducendam. Coloni ab urbe mille et quingenti missi bina iugera acceperunt. Captis Labicis, ac deinde tribunis militum consulari potestate Agrippa Menenio Lanato et C. Seruilio Structo et P. Lucretio Tricipitino, iterum omnibus his, et Sp. Rutilio Crasso, et insequente anno A. Sempronio Atratino tertium, et duobus iterum, M. Papirio Mugillano et Sp. Nautio Rutulo, biennium tranquillae externae res, discordia domi ex agrariis legibus fuit.	47. (1) Удачливость эквов вселила в них ту же самонадеянную небрежность, что была до того у римских полководцев. (2) А диктатор в первый же бой ввел конницу и, рассеяв передовой отряд врага, приказал легионам немедленно нападать под знаменами, зарубив за промедление одного из знаменосцев. (3) Воины так рвались в бой, что эквы не сдержали натиска и, побежденные, в беспорядочном бегстве, устремились к лагерю с поля. Приступ лагеря потребовал еще меньше времени и сил, чем сражение. (4) На следующий день после того, как лагерь был взят и отдан диктатором на разграбление воинам, а всадники, преследовавшие бежавших из лагеря врагов, сообпщли, что все лабиканцы и большая часть эквов заперлись в Лабиках, (5) войско было приведено к этому городу, он окружен, взят приступом и разграблен. (6) Диктатор, с победой вернувшись в Рим, на восьмой день после вступления в должность сложил с себя полномочия; а сенат весьма кстати - пока народные трибуны не успели вызвать беспорядки, выступив с предложениями о разделе лабиканских земель, - в полном составе проголосовал за вывод в Лабики поселения. (7) Полторы тысячи римских поселенцев получили по два югера земли. После взятия Лабик и избрания в военные трибуны с консульской властью Агриппы Менения Ланата, Гая Сервилия Структа, Публия Корнелия Триципитина (всех во второй раз) (8) и Спурия Рутилия Красса, а - на следующий год - Авла Семпрония Атратина в третий, Марка Папирия Мугиллана и Спурия Навтия Рутила во второй раз. Два года подряд за рубежами был мир, а дома - раздоры из-за земельных законов.
[48] Turbatores volgi erant Sp. Maecilius quartum et M. Metilius tertium tribuni plebis, ambo absentes creati. Ei cum rogationem promulgassent ut ager ex hostibus captus viritim divideretur, magnaeque partis nobilium eo plebiscito publicarentur fortunae-nec enim ferme quicquam agri, ut in urbe alieno solo posita, non armis partum erat, nec quod venisset adsignatumue publice esset praeterquam plebs habebat,-atrox plebi patribusque propositum videbatur certamen. Nec tribuni militum, nunc in senatu, nunc conciliis privatis principum cogendis, viam consilii inveniebant, cum Ap. Claudius, nepos eius qui decemuir legibus scribendis fuerat, minimus natu ex patrum concilio, dicitur dixisse vetus se ac familiare consilium domo adferre; proavum enim suum Ap. Claudium ostendisse patribus viam unam dissolvendae tribuniciae potestatis per collegarum intercessionem. Facile homines novos auctoritate principum de sententia deduci, si temporum interdum potius quam maiestatis memor adhibeatur oratio. Pro fortuna illis animos esse; ubi videant collegas principes agendae rei gratiam omnem ad plebem praeoccupasse nec locum in ea relictum sibi, haud gravate acclinaturos se ad causam senatus, per quam cum universo ordini, tum primoribus se patrum concilient. Adprobantibus cunctis et ante omnes Q. Seruilio Prisco, quod non degenerasset ab stirpe Claudia, conlaudante iuvenem, negotium datur ut quos quisque posset ex collegio tribunorum ad intercessionem perlicerent. Misso senatu, prensantur ab principibus tribuni. Suadendo monendo pollicendoque, gratum id singulis privatim, gratum universo senatui fore, sex ad intercessionem comparavere. Posteroque die cum ex composito relatum ad senatum esset de seditione quam Maecilius Metiliusque largitione pessimi exempli concirent, eae orationes a primoribus patrum habitae sunt ut pro se quisque iam nec consilium sibi suppetere diceret, nec se ullam opem cernere aliam usquam praeterquam in tribunicio auxilio; in eius potestatis fidem circumventam rem publicam, tamquam privatum inopem, confugere; praeclarum ipsis potestatique esse, non ad vexandum senatum discordiamque ordinum movendam plus in tribunatu virium esse quam ad resistendum improbis collegis. Fremitus deinde universi senatus ortus, cum ex omnibus patribus curiae tribuni appellarentur. Tum silentio facto ii qui praeparati erant gratia principum, quam rogationem a collegis promulgatam senatus censeat dissolvendae rei publicae esse, ei se intercessuros ostendunt. Gratiae intercessoribus ab senatu actae. Latores rogationis contione advocata proditores plebis commodorum ac servos consularium appellantes aliaque truci oratione in collegas inuecti, actionem deposuere.	48. (1) Толпу подстрекали народные трибуны - заочно избранные Спурий Мецилий в четвертый раз и Марк Метилий в третий. (2) Когда они внесли требование о разделе захваченной у неприятеля земли между всеми плебеями поименно - а это означало, что плебейским постановлением имущество большинства знатных людей делалось общественной собственностью, (3) ведь в городе, расположенном в чужой области, нету участка, который не был бы добыт силой оружия, и нету такой земли, какая была бы продана или дана в надел кому-нибудь, кроме плебеев, (4) стало ясно, что предстоит жестокое противоборство между плебеями и патрициями. Военные трибуны ни в сенате, ни в частных обсуждениях в кругу первых граждан государства не находили выхода из положения, (5) когда Аппий Клавдий, внук того, кто был в числе децемвиров для записи законов, самый младший среди сенаторов, (6) как рассказывают, объявил, что он принес из дома старинный семейный завет: ведь еще прадед его, Аппий Клавдий, показал сенаторам, что единственный путь к ослаблению трибунской власти - через вмешательство другого трибуна. (7) Знатному мужу нетрудно подчинить себе волю выскочки, надобно только в обращении с ним больше думать об обстоятельствах, чем о своем достоинстве. (8) У таких людей только успех на уме: стоит им увидеть, что другие трибуны обошли их в каком-то деле, снискали расположение простого народа, а для них самих там теперь места не осталось, (9) они без колебаний переходят на сторону сената, чтобы таким образом сблизиться со всем сословием и с первыми людьми в нем. (10) Все расхваливали юношу, особенно же Квинт Сервилий Приск, за то, что тот не изменил роду Клавдия, а вслед за этими восхвалениями каждому было дано поручение по мере сил склонять трибунов к вмешательству. Сенат был распущен, и патриции взялись за дело. (11) Наставлениями, увещеваньями и обещаньями быть отныне - и всем в отдельности и сенату в целом - должниками трибунов им удалось уговорить шестерых оказывать противодействие остальным трибунам. (12) И вот на следующий день, когда в сенате, по уговору, сообщили о заговоре, составленном Мецилием и Метилием в расчете на людскую алчность, знатнейшие сенаторы завели речь о том, (13) что сами они не видят никакого выхода и не знают другого решения, кроме как призвать на помощь народных трибунов. Как частное лицо, лишенное средств к существованию, так и обманутое государство уповают на их могущество. (14) Они ведь славятся тем, что власть их распространяется не только на то, чтоб вызывать распри между сословиями и держать в напряжении сенат, но и на то, чтоб силами самого трибуната дать отпор своим неуемным товарищам. (15) Тут по залу прокатился ропот: со всех сторон сенаторы взывали к трибунам. Вслед за этим в наступившей тишине подготовленные сенаторами трибуны заявили, что раз предложение, внесенное их товарищами, по мнению сената, приведет к распаду государства, то и они высказываются против него. Сенат выразил трибунам благодарность за вмешательство. (16) А те, кто внес предложение о разделе земли, созвав собрание, объявили шестерых трибунов предателями дела плебеев и рабами консулов, обрушив на них и другие грубые оскорбления, но намерения свои отложили.
[49] Duo bella insequens annus habuisset, quo P. Cornelius Cossus C. Valerius Potitus Q. Quinctius Cincinnatus Num. Fabius Vibulanus tribuni militum consulari potestate fuerunt, ni Veiens bellum religio principum distulisset, quorum agros Tiberis super ripas effusus maxime ruinis villarum vastavit. Simul Aequos triennio ante accepta clades prohibuit Bolanis, suae gentis populo, praesidium ferre. Excursiones inde in confinem agrum Labicanum factae erant novisque colonis bellum inlatum. Quam noxam cum se consensu omnium Aequorum defensuros sperassent, deserti ab suis, ne memorabili quidem bello, per obsidionem levemque unam pugnam et oppidum et fines amisere. Temptatum ab L. Decio tribuno plebis ut rogationem ferret qua Bolas quoque, sicut Labicos, coloni mitterentur, per intercessionem collegarum qui nullum plebi scitum nisi ex auctoritate senatus passuros se perferri ostenderunt, discussum est. Bolis insequente anno receptis Aequi coloniaque eo deducta novis viribus oppidum firmarunt, tribunis militum Romae consulari potestate Cn. Cornelio Cosso L. Valerio Potito Q. Fabio Vibulano iterum M. Postumio Regillensi. Huic bellum adversus Aequos permissum est, pravae mentis homini, quam tamen victoria magis quam bellum ostendit. Nam exercitu impigre scripto ductoque ad Bolas cum leuibus proeliis Aequorum animos fregisset, postremo in oppidum inrupit. Deinde ab hostibus in ciues certamen vertit et cum inter oppugnationem praedam militis fore edixisset, capto oppido fidem mutavit. Eam magis adducor ut credam irae causam exercitui fuisse, quam quod in urbe nuper direpta coloniaque nova minus praedicatione tribuni praedae fuerit. Auxit eam iram, postquam ab collegis arcessitus propter seditiones tribunicias in urbem revertit, audita vox eius in contione stolida ac prope vecors, qua M. Sextio tribuno plebis legem agrariam ferenti, simul Bolas quoque ut mitterentur coloni laturum se dicenti-dignum enim esse qui armis cepissent, eorum urbem agrumque Bolanum esse-"Malum quidem militibus meis" inquit, "nisi quieuerint." Quod auditum non contionem magis quam mox patres offendit. Et tribunus plebis, vir acer nec infacundus, nactus inter adversarios superbum ingenium immodicamque linguam, quam inritando agitandoque in eas impelleret voces quae invidiae non ipsi tantum sed causae atque universo ordini essent, neminem ex collegio tribunorum militum saepius quam Postumium in disceptationem trahebat. Tum vero secundum tam saevum atque inhumanum dictum "Auditis" inquit, "Quirites, sicut seruis malum minantem militibus? Tamen haec belua dignior vobis tanto honore videbitur quam qui vos urbe agrisque donatos in colonias mittunt, qui sedem senectuti vestrae prospiciunt, qui pro vestris commodis adversus tam crudeles superbosque adversarios depugnant? Incipite deinde mirari cur pauci iam vestram suscipiant causam. Quid ut a vobis sperent? An honores, quos adversariis vestris potius quam populi Romani propugnatoribus datis? Ingemuistis modo voce huius audita. Quid id refert? Iam si suffragium detur, hunc qui malum vobis minatur, iis qui agros sedesque ac fortunas stabilire volunt praeferetis".	49. (1) Две войны чуть было не пришлись на следующий год [415 г.], когда военными трибунами с консульской властью стали Публий Корнелий Косс, Гай Валерий Потит, Квинт Квинкций Цинциннат и Нумерий Фабий Вибулан. (2) Однако война с вейянами, чьи поля были опустошены, а усадьбы разрушены Тибром, вышедшим из берегов, оказалась отсроченной из-за богобоязненности правителей Вей. (3) Также и эквы, понесшие три года назад поражение, не смогли оказать помощь родственным им жителям Бол. (4) Те совершали набеги на владения соседей-лабиканцев и, таким образом, начали войну с римскими поселенцами. (5) Граждане Бол надеялись, что они будут спасены эквами от возмездия, но, оставленные на произвол судьбы в ходе войны, даже не заслуживающей упоминания, были осаждены и после короткого боя лишились города и земель. (6) Народный трибун Луций Деций попытался было внести предложение о том, чтоб и в Болы, как в Лабики, были выведены поселенцы, но оно было отклонено его сотоварищами, заявившими, что они не допустят принятия постановления плебеев без сенатского разрешения. (7) В следующем году [414 г.] эквы отобрали Болы, вывели туда свое поселение и укрепили новыми силами этот город. В Риме военными трибунами с консульской властью стали Гней Корнелий Косс, Луций Валерий Потит, Квинт Фабий Вибулан во второй раз и Марк Постумий Регилльский. (8) Последнему и поручили войну с эквами, победа в которой еще явственней, чем сама война, обнаружила злобное безрассудство этого человека. (9) Быстро набрав и подведя к Болам войско, он в небольших стычках сломил боевой дух эквов и наконец ворвался в город. После этого он боролся уже не против врага, а против сограждан: в разгар приступа трибун обещал своим воинам добычу, а когда город был взят, не сдержал слова. (10) Именно это послужило, мне кажется, поводом к озлоблению войска, а вовсе не то, что в недавно уже разграбленном городе и в только что выведенном поселении добычи оказалось меньше, чем обещал военный трибун. (11) Его возненавидели еще сильнее, после того как, вызванный сотоварищами из-за городских распрей, он вернулся в Рим и на сходке, где народный трибун Марк Секстий предложил земельный закон, предусматривавший выведение поселенцев в Болы, отвечая на вопрос Секстия, не тем ли, кто захватил Болы с оружием в руках, должны принадлежать и город этот, и земли, в сердцах произнес слова глупые, почти что безумные: "Горе моим воинам, если они не утихомирятся!" Услышанное потрясло равно и сходку, и сенаторов. (12) А народный трибун, человек речистый и остроумный, воспользовавшись тем, что среди его противников оказался несдержанный на язык гордец, никого из военных трибунов не вызывал на словопрения чаще, чем Постумия, дразня и понукая его говорить такое, что возбуждало всеобщую ненависть не только к нему самому, но и ко всему его сословию. (13) А тогда, вслед за столь грубым и злобным высказыванием военного трибуна, Секстий воскликнул: (14) "Вы слышите, римляне, он грозит наказанием воинам, как рабам! И этого изверга вы сочтете более достойным его высокого звания, нежели тех, кто дарует вам город и землю для новых поселений, кто заботится о вашем пристанище в старости, кто ради вашего блага бьется с надменным и жестоким противником? (15) Вот и удивляйтесь тому, что ныне столь немногие отстаивают ваше дело. Чего ж от вас им ждать? Должностей, которые вы охотнее отдаете вашим врагам, чем защитникам римского народа? (16) Вы застонали, услышав то, что сказал Постумий. Но что из этого? Ведь если даже немедленно состоится голосование, того, кто вам угрожает, вы предпочтете тем, кто хочет наделить вас землею, кровом, богатством".
[50] Perlata haec vox Postumi ad milites multo in castris maiorem indignationem movit: praedaene interceptorem fraudatoremque etiam malum minari militibus? Itaque cum fremitus aperte esset, et quaestor P. Sestius eadem violentia coerceri putaret seditionem posse qua mota erat, misso ad vociferantem quendam militem lictore cum inde clamor et iurgium oreretur, saxo ictus turba excedit, insuper increpante qui volnerauerat habere quaestorem quod imperator esset militibus minatus. Ad hunc tumultum accitus Postumius asperiora omnia fecit acerbis quaestionibus, crudelibus suppliciis. Postremo cum modum irae nullum faceret, ad vociferationem eorum quos necari sub crate iusserat concursu facto, ipse ad interpellantes poenam vecors de tribunali decurrit. Ibi cum submoventes passim lictores centurionesque vexarent turbam, eo indignatio erupit ut tribunus militum ab exercitu suo lapidibus cooperiretur. Quod tam atrox facinus postquam est Romam nuntiatum, tribunis militum de morte collegae per senatum quaestiones decernentibus tribuni plebis intercedebant. Sed ea contentio ex certamine alio pendebat quod cura incesserat patres ne metu quaestionum plebs iraque tribunos militum ex plebe crearet, tendebantque summa ope ut consules crearentur. Cum senatus consultum fieri tribuni plebis non paterentur, iidem intercederent consularibus comitiis, res ad interregnum rediit. Victoria deinde penes patres fuit.	50. (1) Слова Постумия дошли и до войска, в лагере они вызвали еще большее озлобление: этот обманщик и похититель добычи им же и угрожает?! (2) И вот когда ропот зазвучал открыто, квестор Публий Сестий, полагая, что он сумеет подавить волнения тем же насилием, угроза которого была их причиной, послал к одному из самых шумливых воинов ликтора, но (3) вслед за раздавшимися оттуда бранными криками в Сестия полетел камень, и ему пришлось выбираться из толпы под злорадные вопли ранившего его солдата: квестор, мол, получил то, чем грозил своим воинам полководец. (4) Вызванный для подавления мятежа Постумий еще более ожесточил всех безжалостными пытками и жестокими наказаниями. В конце концов злоба его превзошла всякую меру, и, когда на вопли тех, кого приказано было казнить "под корзиной"113, сбежалась толпа, он, безрассудно оставив свое судилище, ринулся на тех, кто мешал исполнению приговора. (5) Но, когда ликторы и центурионы стали разгонять толпу, взрыв возмущения был такой, что военного трибуна побили камнями его собственные воины. (6) Когда весть об этом ужасном преступлении пришла в Рим, военные трибуны через сенат потребовали расследования смерти их товарища, чему воспротивились трибуны народные. (7) Этот спор, однако, возник из противоборства по совсем другому поводу, а именно из-за того, что сенаторы опасались, как бы народ, напуганный и озлобленный следствием, не избрал в военные трибуны плебеев, и потому всеми силами настаивали на избрании консулов. (8) Но, так как народные трибуны препятствовали изданию сенатского постановления и не допустили выборов, дело дошло до междуцарствия, после чего победу одержали сенаторы.
[51] Q. Fabio Vibulano interrege comitia habente consules creati sunt A. Cornelius Cossus L. Furius Medullinus. His consulibus principio anni senatus consultum factum est, ut de quaestione Postumianae caedis tribuni primo quoque tempore ad plebem ferrent, plebesque praeficeret quaestioni quem vellet. A plebe consensu populi consulibus negotium mandatur; qui, summa moderatione ac lenitate per paucorum supplicium, quos sibimet ipsos conscisse mortem satis creditum est, transacta re, nequivere tamen consequi ut non aegerrime id plebs ferret: iacere tam diu inritas actiones quae de suis commodis ferrentur, cum interim de sanguine ac supplicio suo latam legem confestim exerceri et tantam vim habere. Aptissimum tempus erat, vindicatis seditionibus, delenimentum animis Bolani agri divisionem obici, quo facto minuissent desiderium agrariae legis quae possesso per iniuriam agro publico patres pellebat; tunc haec ipsa indignitas angebat animos: non in retinendis modo publicis agris quos vi teneret pertinacem nobilitatem esse, sed ne uacuum quidem agrum, nuper ex hostibus captum plebi dividere, mox paucis, ut cetera, futurum praedae. Eodem anno adversus Volscos populantes Hernicorum fines legiones ductae a Furio consule cum hostem ibi non invenissent, Ferentinum quo magna multitudo Volscorum se contulerat cepere. Minus praedae quam sperauerant fuit, quod Volsci postquam spes tuendi exigua erat sublatis rebus nocte oppidum reliquerunt; postero die prope desertum capitur. Hernicis ipsum agerque dono datus.	51. (1) Интеррекс Квинт Фабий Вибулан провел выборы консулов - ими стали Авл Корнелий Косс и Луций Фурий Медуллин. (2) В самом начале года их консульства [413 г.] было принято сенатское постановление, предписывавшее народным трибунам внести в собрание предложение о расследовании убийства Постумия, а плебеям - назначить следователя по их усмотрению. Плебеи единодушно предоставили эту заботу консулам. (3) Доведя дело до конца со всей возможной сдержанностью и мягкостью (ибо приговорены к казни были немногие и те, насколько известно, сами покончили с собой), консулы, однако, не смогли заставить плебеев спокойно перенести случившееся: (4) дескать, когда закон требует их крови, он обретает такую силу, что казнь совершается безотлагательно, а вот предложения, вносимые в пользу плебеев, ни к чему не приводят. (5) Теперь для успокоения умов после того, как устранили угрозу бунта, самое время было заговорить о разделе боланских земель, чтобы таким образом предупредить требование земельного закона, отнимающего у патрициев несправедливо присвоенные ими общественные земли. (6) Всех угнетало именно это бессовестное нежелание уступить плебеям не только те земли, что уже находились в цепких руках знати, государственную землю, но и пустующие поля, недавно захваченные у врага и предназначенные для того, чтобы скоро тоже стать добычей немногих. (7) В том же году консул Фурий повел легионы на вольсков, которые разоряли владения герников, но, не встретив врага, взял Ферентин, куда сошлось множество вольсков. (8) Добычи там оказалось меньше, чем рассчитывали, ибо вольски, не надеясь себя защитить, ночью со всем своим добром бежали из города, который был назавтра взят почти совсем обезлюдевшим. И сам город, и его земли пожалованы были герникам.
[52] Annum modestia tribunorum quietum excepti tribunus plebis L. Icilius, Q. Fabio Ambusto C. Furio Paculo consulibus. Is cum principio statim anni, velut pensum nominis familiaeque, seditiones agrariis legibus promulgandis cieret, pestilentia coorta, minacior tamen quam perniciosior, cogitationes hominum a foro certaminibusque publicis ad domum curamque corporum nutriendorum auertit; minusque eam damnosam fuisse quam seditio futura fuerit credunt. Defuncta civitate plurimorum morbis, perpaucis funeribus, pestilentem annum inopia frugum, neglecto cultu agrorum, ut plerumque fit, excepit, M. Papirio Atratino C. Nautio Rutulo consulibus. Iam fames quam pestilentia tristior erat, ni, dimissis circa omnes populos legatis qui Etruscum mare quique Tiberim accolunt ad frumentum mercandum, annonae foret subuentum. Superbe ab Samnitibus qui Capuam habebant Cumasque legati prohibiti commercio sunt, contra ea benigne ab Siculorum tyrannis adiuti; maximos commeatus summo Etruriae studio Tiberis deuexit. Solitudinem in civitate aegra experti consules sunt, cum in legationes non plus singulis senatoribus invenientes coacti sunt binos equites adicere. Praeterquam ab morbo annonaque nihil eo biennio intestini externiue incommodi fuit. At ubi eae sollicitudines discessere, omnia, quibus turbari solita erat civitas, domi discordia, foris bellum exortum.	52. (1) По прошествии этого, спокойного благодаря сдержанности трибунов, года - в консульство Квинта Фабия Амбуста и Гая Фурия Пацила [412 г.] - народным трибуном стал Луций Ицилий. (2) Словно оправдывая свое родовое имя, Ицилий тотчас по вступлении в должность начал сеять смуту, ратуя за принятие закона о разделе земли. (3) Но тут разразилась чума; она, правда, больше нагнала страху, чем унесла жертв, но принудила людей, забросив споры о государственных делах, печься о здравии и пропитании близких: по общему мнению, мор был не так пагубен, как угрожавшая Городу смута. (4) Консулами стали Марк Папирий Атратин и Гай Навтий Рутил [411 г.], когда в Рим, отделавшийся от болезни, которая поразила очень многих, но немногих унесла в могилу, на смену чумному году, как всегда оставившему невозделанными поля, пришел голодный. (5) Голод делался уже страшней чумы, когда ко всем народам, населяющие берега Тибра и Этрусского моря, были отправлены послы, чтобы закупками пополнить запасы зерна. (6) Самниты, владевшие Капуей и Кумами, высокомерно отказали послам, но у сицилийских тиранов те нашли радушие и помощь, а особыми стараниями этрусков большую часть продовольствия доставили Тибром. (7) Консулам пришлось иметь дело с Городом, настолько обезлюдевшим из-за болезни, что, едва набрав по одному сенатору на посольство, они придавали каждому еще по два всадника. (8) Не считая болезни и голода, два года кряду никакие другие напасти не беспокоили Город ни внутри, ни за его пределами. Стоило, однако, справиться и с этими бедами, как возвратилось все, что обычно тревожило государство, - распри среди своих, война с чужими.
[53] M. Aemilio C. Valerio Potito consulibus bellum Aequi parabant, Volscis, quamquam non publico consilio capessentibus arma, voluntariis mercede secutis militiam. Ad quorum famam hostium-iam enim in Latinum Hernicumque transcenderant agrum-dilectum habentem valerium consulem M. Menenius tribunus plebis legis agrariae lator cum impediret auxilioque tribuni nemo invitus sacramento diceret, repente nuntiatur arcem Caruentanam ab hostibus occupatam esse. Ea ignominia accepta cum apud patres invidiae Menenio fuit, tum ceteris tribunis, iam ante praeparatis intercessoribus legis agrariae, praebuit iustiorem causam resistendi collegae. Itaque cum res diu ducta per altercationem esset, consulibus deos hominesque testantibus quidquid ab hostibus cladis ignominiaeque aut iam acceptum esset aut immineret culpam penes Menenium fore qui dilectum impediret, Menenio contra vociferante, si iniusti domini possessione agri publici cederent, se moram dilectui non facere, decreto interposito novem tribuni sustulerunt certamen pronuntiaueruntque ex collegii sententia: C. Valerio consuli se, damnum aliamque coercitionem adversus intercessionem collegae dilectus causa detractantibus militiam inhibenti, auxilio futuros esse. Hoc decreto consul armatus cum paucis appellantibus tribunum collum torsisset, metu ceteri sacramento dixere. Ductus exercitus ad Caruentanam arcem, quamquam inuisus infestusque consuli erat, impigre primo statim adventu deiectis qui in praesidio erant arcem recipit; praedatores ex praesidio per neglegentiam dilapsi occasionem aperuere ad invadendum. Praedae ex adsiduis populationibus, quod omnia in locum tutum congesta erant, fuit aliquantum. Venditum sub hasta consul in aerarium redigere quaestores iussit, tum praedicans participem praedae fore exercitum cum militiam non abnuisset. Auctae inde plebis ac militum in consulem irae. Itaque cum ex senatus consulto urbem ouans introiret, alternis inconditi versus militari licentia iactati quibus consul increpitus, Meneni celebre nomen laudibus fuit, cum ad omnem mentionem tribuni favor circumstantis populi plausuque et adsensu cum vocibus militum certaret. Plusque ea res quam prope sollemnis militum lascivia in consulem curae patribus iniecit; et tamquam haud dubius inter tribunos militum honos Meneni si peteret consularibus comitiis est exclusus.	53. (1) В консульство Марка Эмилия и Гая Валерия Потита [410 г ] стали готовиться к войне эквы, которым вольски, хотя их народное собрание не торопилось объявлять войну, предоставили в наемники добровольцев. (2) Народный трибун Марк Менений, предложивший закон о разделе земли, мешал консулу Валерию произвести набор войска, вызванный тем, что, по слухам, противник уже вступил в земли латинов и герников; никто не хотел идти к присяге, (3) как вдруг пришла весть о взятии неприятелем Карвентской крепости. (4) За этот позор сенаторы возненавидели Менения, а остальные трибуны - ведь противники земельных законов были подготовлены заранее - усмотрели в этом поражении повод для сопротивления. (5) Принятие решения оттягивалось разгоревшимися спорами, во время которых консулы, призывая в свидетели богов и людей, винили в уже понесенных и во всех грядущих постыдных поражениях Менения, (6) который мешал набрать войско, а тот громко возражал: пусть-де незаконные хозяева общественных земель уступят, и он не будет препятствовать набору. (7) Наконец девять трибунов постановили прекратить споры и объявили общее решение оказывать поддержку консулу Гаю Валерию в принятии мер - наложении штрафа или иного наказания - против их сотоварища, чинящего помехи набору, и против уклоняющихся от воинской службы. (8) После того как вооруженный этим решением консул приказал схватить и немногих взывавших к трибуну, страх заставил остальных принести присягу. (9) Хотя войско, посланное к Карвенту, ненавидело и боялось консула, оно тотчас яростно бросилось на приступ и, отбросив защитников крепости, овладело ею: удобный случай для нападения предоставили те, что вышли из крепости на добычу и по небрежности разбрелись. (10) Награбленного врагами в непрерывных набегах оказалось не так уж мало: они все складывали в безопасном месте. Консул велел квесторам продать все это с торгов, а доход - в казну и сказал, что войско только тогда будет участвовать в дележе добычи, когда воины перестанут уклоняться от несения службы. (11) Ненависть к нему простого народа и воинов только усилилась. И вот, когда он, по сенатскому постановлению - с овацией, вступил в Рим, воины в безыскусных и по-солдатски дерзких стихах попеременно то бранили консула, то возносили хвалу Менению. (12) Стоило кому-нибудь из толпящегося кругом народа упомянуть имя трибуна, как войско наперерыв с толпой начинало рукоплескать и выкрикивать приветствия. (13) Последнее обстоятельство обеспокоило сенаторов куда больше, чем вошедшее в обычай поношение консула; казалось, Менений, если захочет, наверняка будет избран в военные трибуны, во избежание чего и были назначены выборы консулов.
[54] Creati consules sunt Cn. Cornelius Cossus L. Furius Medullinus iterum. Non alias aegrius plebs tulit tribunicia comitia sibi non commissa. Eum dolorem quaestoriis comitiis simul ostendit et ulta est tunc primum plebeiis quaestoribus creatis, ita ut in quattuor creandis uni patricio, K. Fabio Ambusto, relinqueretur locus, tres plebeii, Q. Silius P. Aelius P. Papius, clarissimarum familiarum iuvenibus praeferrentur. Auctores fuisse tam liberi populo suffragii Icilios accipio, ex familia infestissima patribus tres in eum annum tribunos plebis creatos, multarum magnarumque rerum molem auidissimo ad ea populo ostentantes, cum adfirmassent nihil se moturos si ne quaestoriis quidem comitiis, quae sola promiscua plebei patribusque reliquisset senatus, satis animi populo esset ad id quod tam diu vellent et per leges liceret. Pro ingenti itaque victoria id fuit plebi, quaesturamque eam non honoris ipsius fine aestimabant, sed patefactus ad consulatum ac triumphos locus novis hominibus videbatur. Patres contra non pro communicatis sed pro amissis honoribus fremere; negare, si ea ita sint, liberos tollendos esse, qui pulsi maiorum loco cernentesque alios in possessione dignitatis suae, salii flaminesque nusquam alio quam ad sacrificandum pro populo sine imperiis ac potestatibus relinquantur. Inritatis utriusque partis animis cum et spiritus plebs sumpsisset et tres ad popularem causam celeberrimi nominis haberet duces, patres omnia quaestoriis comitiis ubi utrumque plebi liceret similia fore cernentes, tendere ad consulum comitia quae nondum promiscua essent: Icilii contra tribunos militum creandos dicere et tandem aliquando impertiendos plebi honores.	54. (1) Консулами стали Гней Корнелий Косс и Луций Фурий Медуллин во второй раз [409 г.]. (2) Никогда прежде плебеи не переносили столь болезненно лишение их возможности участвовать в выборах военных трибунов. Свое негодование они тотчас выказали на квесторских выборах, отомстив тем, (3) что впервые избрали квесторов из числа плебеев, уступив лишь одно место патрицию Квинту Фабию Вибулану и отдав трем плебеям - Квинту Силию, Публию Элию и Марку Пупию - предпочтение перед членами знатнейших семейств. (4) Насколько я знаю, на столь своевольное решение подвигли народ трое из весьма опасного для патрициев семейства Ицилиев, избранные на тот год в народные трибуны, так как они посулили множество великих свершений, которых жаждал народ, но притом и предупредили, что не сдвинутся с места, (5) если на квесторских выборах, которые сенат оставил равно доступными для плебеев и патрициев, у народа недостанет духу добиться того, чего он давно хочет и что разрешено законом. (6) Плебеи сочли, что ими одержана большая победа, но не потому, что полагали должность квестора для себя пределом, а потому, что им показалось, что консульское достоинство и триумфы открыты для новых людей. (7) Патриции же возроптали на то, что пришлось им не просто разделить, но уступить эту должность, а если это так, то они-де отказываются растить своих детей для того, чтоб те, утратив положение, принадлежавшее их предкам, увидали, что их званиями облечены чужие, а им осталось в качестве салиев и фламинов сделаться жрецами толпы, лишенными не только военной, но и гражданской власти. (8) Поскольку в обоих станах царило возбуждение, а плебеи возгордились тем, что дело народа отстаивают теперь три вождя, носящие столь громкое имя, сенаторам стало ясно, что с любыми должностями, к которым допущены плебеи, произойдет то же самое, что и с квесторскими, и они настаивали на выборах консулов, пока еще не доступных для обоих сословий. (9) Ицилии же выступали за назначение военных трибунов, чтобы плебеи в конце концов были допущены и к высшим должностям.
[55] Sed nulla erat consularis actio quam impediendo id quod petebant exprimerent, cum mira opportunitate Volscos et Aequos praedatum extra fines exisse in agrum Latinum Hernicumque adfertur. Ad quod bellum ubi ex senatus consulto consules dilectum habere occipiunt, obstare tunc enixe tribuni, sibi plebique eam fortunam oblatam memorantes. Tres erant, et omnes acerrimi viri generosique iam, ut inter plebeios. Duo singuli singulos sibi consules adseruandos adsidua opera desumunt; uni contionibus data nunc detinenda, nunc concienda plebs. Nec dilectum consules nec comitia quae petebant tribuni expediebant. Inclinante deinde se fortuna ad causam plebis, nuntii veniunt arcem Caruentanam, dilapsis ad praedam militibus qui in praesidio erant, Aequos interfectis paucis custodibus arcis invasisse; alios recurrentes in arcem, alios palantes in agris caesos. Ea adversa civitati res vires tribuniciae actioni adiecit. Nequiquam enim temptati ut tum denique desisterent impediendo bello, postquam non cessere nec publicae tempestati nec suae invidiae, peruincunt ut senatus consultum fiat de tribunis militum creandis, certo tamen pacto ne cuius ratio haberetur qui eo anno tribunus plebis esset, neue quis reficeretur in annum tribunus plebis, haud dubie Icilios denotante senatu, quos mercedem seditiosi tribunatus petere consulatum insimulabant. Tum dilectus haberi bellumque omnium ordinum consensu apparari coeptum. Consules ambo profecti sint ad arcem Caruentanam, an alter ad comitia habenda substiterit, incertum diversi auctores faciunt; illa pro certo habenda, in quibus non dissentiunt, ab arce Caruentana, cum diu nequiquam oppugnata esset, recessum, verruginem in Volscis eodem exercitu receptam, populationesque et praedas et in Aequis et in Volsco agro ingentes factas.	55. (1) Не было, однако, ни одного консульского распоряжения, придравшись к которому народные трибуны смогли бы выжать то, к чему стремились, как вдруг нежданную удачу принесло им известие о грабительских вторжениях вольсков и эквов во владения латинов и герников. (2) Как только консулы, согласно сенатскому постановлению, приступили к набору войска, трибуны решительно воспротивились этому, славя как выпавшую на долю плебеев, так и собственную свою удачу. (3) Их было трое трибунов - мужей неукротимых и самых родовитых среди плебеев. Двое взяли на себя труд неотступно следить за каждым шагом обоих консулов, а третьему поручили то подстрекать, то осаживать толпу речами. (4) Консулы не могли добиться набора, трибуны - желанных выборов. Но удача уже склонялась на сторону плебеев, когда пришла весть о том, что эквы напали на Карвентскую крепость и, пока ее защитники грабили округу, захватили Карвент, уничтожив малочисленную стражу, а затем перебив как тех, кто вернулся в крепость, так и тех, кто бродил по окрестностям. (5) Эта неудача римлян придала трибунам новые силы. После тщетных попыток заставить трибунов не мешать ведению войны (их не остановили ни бедствия государства, ни ненависть к ним самим) они взяли верх, добившись сенатского постановления об избрании военных трибунов, (6) принятого, правда, с тем условием, что народные трибуны, избранные на этот год и переизбранные на следующий, в расчет приниматься не будут: сенаторы, конечно же, (7) имели в виду Ицилиев, подозреваемых в том, что в награду за мятежный свой трибунат они потребуют консульского достоинства. (8) Но вот с согласия обоих сословий начался набор войска и подготовка к войне. Разные летописцы говорят разное о том, оба ли консула отправились к Карвентской крепости, или один остался для проведения выборов; все сходятся лишь в одном: после долгой бесплодной осады римляне отступили от Карвента, силами того же войска отняли у вольсков Верругину и, опустошив их владения, а также разграбив земли эквов, вернулись с богатой добычей.
[56] Romae sicut plebis victoria fuit in eo ut quae mallent comitia haberent, ita euentu comitiorum patres vicere; namque tribuni militum consulari potestate contra spem omnium tres patricii creati sunt, C. Iulius Iulus P. Cornelius Cossus C. Seruilius Ahala. Artem adhibitam ferunt a patriciis, cuius eos Icilii tum quoque insimulabant, quod turbam indignorum candidatorum intermiscendo dignis taedio sordium in quibusdam insignium populum a plebeiis auertissent. Volscos deinde et Aequos, seu Caruentana arx retenta in spem seu verrugine amissum praesidium ad iram cum impulisset, fama adfertur summa vi ad bellum coortos; caput rerum Antiates esse; eorum legatos utriusque gentis populos circumisse, castigantes ignaviam quod abditi intra muros populabundos in agris uagari Romanos priore anno et opprimi verruginis praesidium passi essent. Iam non exercitus modo armatos sed colonias etiam in suos fines mitti; nec ipsos modo Romanos sua divisa habere, sed Ferentinum etiam de se captum Hernicis donasse. Ad haec cum inflammarentur animi, ut ad quosque ventum erat, numerus iuniorum conscribebatur. Ita omnium populorum iuventus Antium contracta castris positis hostem opperiebantur. Quae ubi tumultu maiore etiam quam res erat nuntiantur Romam, senatus extemplo, quod in rebus trepidis ultimum consilium erat, dictatorem dici iussit. Quam rem aegre passos Iulium Corneliumque ferunt, magnoque certamine animorum rem actam, cum primores patrum, nequiquam conquesti non esse in auctoritate senatus tribunos militum, postremo etiam tribunos plebi appellarent et consulibus quoque ab ea potestate vim super tali re inhibitam referrent, tribuni plebi, laeti discordia patrum nihil esse in se iis auxilii dicerent, quibus non civium, non denique hominum numero essent: si quando promiscui honores, communicata res publica esset, tum se animadversuros ne qua superbia magistratuum inrita senatus consulta essent: interim patricii soluti legum magistratuumque viverent verecundia, per se quoque tribuni agerent.	56. (1) Тем временем в Риме, где победой плебеев стало назначение угодных им выборов, сам исход голосования означал, что победили патриции: (2) против общего ожидания в военные трибуны с консульской властью прошли три патриция - Гай Юлий Юл, Публий Косс и Гай Сервилий Агала [408 г.]. (3) Передают, что патриции применили тут хитрость, в чем их тогда же и обвинили Ицилии: смешав людей, достойных избрания, с множеством каких-то проходимцев и вызвав всеобщее отвращение к ним, они заставили народ отшатнуться от плебеев. (4) Потом прошел слух, что вольски и эквы, то ли вдохновленные тем, что удержали Карвент, то ли озлобленные тем, что потеряли Верругину, все силы бросили на войну; (5) во главе предприятия стояли антийцы: это их послы посетили оба народа и упрекали их в малодушии за то, что, укрывшись за крепостными стенами, они стерпели и прошлогодние грабежи римлян, хозяйничавших в их владениях, и уничтожение войска, оборонявшегося в Верругине. (6) В их земли посылают уже не только войска, но и поселенцев, римляне не только сами делят между собой их собственность, но даже подарили герникам захваченный у вольсков Ферентин. (7) От этих слов разгорались страсти, и, где бы ни появлялись послы, удавалось набрать немало воинов. Таким образом, молодежь отовсюду собралась в Антии, где в ожидании неприятеля устроен был лагерь. (8) Как только известия об этом, сильно преувеличивавшие опасность, достигли Рима, сенат тотчас же принял отвечающее бедственному положению решение провозгласить диктатора. (9) Известно, что Юлий и Корнелий были очень уязвлены этим решением, вокруг которого бушевали страсти, (10) и когда после тщетных попыток знатнейших сенаторов подчинить военных трибунов сенатскому постановлению сенат наконец воззвал к помощи трибунов народных (сославшись на то, что в чрезвычайных обстоятельствах их власти подчинялись даже и консулы), (11) то народные трибуны, которым в радость были раздоры патрициев, объявили, что от тех, в ком не видят ни сограждан, ни просто людей, патрициям помощи не будет: (12) вот, когда их уравняют в правах и государство станет общим для всех, тогда они позаботятся и о том, чтобы возгордившиеся должностные лица не могли отменять сенатские постановления; (13) а пока патриции живут, не уважая ни законов, ни должностных лиц, трибуны тоже будут действовать по-своему.
[57] Haec contentio minime idoneo tempore, cum tantum belli in manibus esset, occupauerat cogitationes hominum, donec ubi diu alternis Iulius Corneliusque cum ad id bellum ipsi satis idonei duces essent, non esse aequum mandatum sibi a populo eripi honorem disseruere, tum Ahala Seruilius, tribunus militum, tacuisse se tam diu ait, non quia incertus sententiae fuerit-quem enim bonum ciuem secernere sua a publicis consilia?-sed quia maluerit collegas sua sponte cedere auctoritati senatus quam tribuniciam potestatem adversus se implorari paterentur. Tum quoque si res sineret, libenter se daturum tempus iis fuisse ad receptum nimis pertinacis sententiae; sed cum belli necessitates non exspectent humana consilia, potiorem sibi collegarum gratia rem publicam fore, et si maneat in sententia senatus, dictatorem nocte proxima dicturum; ac si quis intercedat senatus consulto, auctoritate se fore contentum. Quo facto cum haud immeritam laudem gratiamque apud omnes tulisset, dictatore P. Cornelio dicto ipse ab eo magister equitum creatus exemplo fuit collegas eumque intuentibus, quam gratia atque honos opportuniora interdum non cupientibus essent. Bellum haud memorabile fuit. Uno atque eo facili proelio caesi ad Antium hostes; victor exercitus depopulatus Volscum agrum. Castellum ad lacum Fucinum vi expugnatum, atque in eo tria milia hominum capta, ceteris Volscis intra moenia compulsis nec defendentibus agros. Dictator bello ita gesto ut tantum non defuisse fortunae videretur, felicitate quam gloria maior in urbem redit magistratuque se abdicavit. Tribuni militum, mentione nulla comitiorum consularium habita, credo, ob iram dictatoris creati, tribunorum militum comitia edixerunt. Tum vero grauior cura patribus incessit, quippe cum prodi causam ab suis cernerent. Itaque sicut priore anno per indignissimos ex plebeiis candidatos omnium, etiam dignorum, taedium fecerant, sic tum primoribus patrum splendore gratiaque ad petendum praeparatis omnia loca obtinuere, ne cui plebeio aditus esset. Quattuor creati sunt, omnes iam functi eo honore, L. Furius Medullinus C. Valerius Potitus Num. Fabius Vibulanus C. Seruilius Ahala, hic refectus continuato honore cum ab alias virtutes, tum ob recentem favorem unica moderatione partum.	57. (1) Эта распря, столь несвоевременно вспыхнувшая перед лицом военной опасности, занимала людей до тех пор, (2) покуда после долгих возражений Юлия и Корнелия против несправедливого лишения их полномочий, хотя они вполне подходили для этой войны как полководцы, (3) военный трибун Агала Сервилий не сказал, что не потому он так долго молчал, что колебался в выборе - хороший гражданин не отделяет своих забот от государственных, - а потому, что надеялся на добровольное подчинение своих сотоварищей власти сената, не дожидаясь, пока тот обратится за помощью в борьбе против них к народным трибунам. (4) Даже и теперь если бы он знал, что дело терпит, то охотно дал бы сотоварищам время превозмочь их чрезмерное упрямство, но война не ждет от него личных мнений, а потому согласию сотоварищей он предпочтет общественную пользу и если сенат держится того же мнения, (5) то ближайшей ночью провозгласит диктатора и по первому приказу выступит против всякого, кто воспротивится сенатскому постановлению. (6) Этим он снискал себе заслуженную похвалу и всеобщую благодарность, а провозгласив диктатором Публия Корнелия, сам был назначен им начальником конницы, показав своим изумленным товарищам, что почести и слава благоволят лишь тем, кто сам к ним не стремится. (7) А война была не примечательная ничем. Неприятеля разгромили у Антия в первом же (притом легком) бою, после чего победители опустошили земли вольсков, а у Фуцинского озера взяли приступом небольшую крепость, пленив три тысячи человек, тогда как прочие вольски заперлись в городе и страну свою не защищали. (8) Диктатор выиграл войну, казалось с избытком взысканный удачей, вернулся в город, снискав успех, но не славу, и сложил с себя полномочия. (9) Военные трибуны, даже не вспомнив о консульских выборах - такую злобу вызвало у них провозглашение диктатора, - снова объявили о выборах трибунов. (10) Тут патриции не на шутку встревожились, увидев, как свои же предают их дело. (11) И подобно тому, как в прошлом году, из-за того, что среди предложенных плебеями были люди недостойнейшие, народ отвернулся даже и от достойных, так и теперь, чтобы закрыть доступ плебеям, патриции выставили для избрания самых значительных в своем сословии людей, места для которых были обеспечены всеобщим почетом и уважением. (12) Военными трибунами стали четверо, каждому из которых уже предоставлялась такая честь - Луций Фурий Медуллин, Гай Валерий Потит, Нумерий Фабий Вибулан и Гай Сервилий Агала, обязанный незамедлительным повторным избранием как другим своим добродетелям, так и проявленному только что редкостному и всех к нему расположившему самообладанию.
[58] Eo anno quia tempus indutiarum cum Veiente populo exierat, per legatos fetialesque res repeti coeptae. Quibus venientibus ad finem legatio Veientium obvia fuit. Petiere ne priusquam ipsi senatum Romanum adissent, Veios iretur. Ab senatu impetratum, quia discordia intestina laborarent Veientes, ne res ab iis repeterentur; tantum afuit ut ex incommodo alieno sua occasio peteretur. Et in Volscis accepta clades amisso verrugine praesidio; ubi tantum in tempore fuit momenti ut cum precantibus opem militibus, qui ibi a Volscis obsidebantur, succurri si maturatum esset potuisset, ad id venerit exercitus subsidio missus ut ab recenti caede palati ad praedandum hostes opprimerentur. Tarditatis causa non in senatu magis fuit quam tribunis, qui, quia summa vi restari nuntiabatur, parum cogitauerunt nulla virtute superari humanarum virium modum. Fortissimi milites non tamen nec vivi nec post mortem inulti fuere. Insequenti anno, P. et Cn. Corneliis Cossis Num. Fabio Ambusto L. Valerio Potito tribunis militum consulari potestate, Veiens bellum motum ob superbum responsum Veientis senatus, qui legatis repetentibus res, ni facesserent propere urbe finibusque, daturos quod Lars Tolumnius dedisset responderi iussit. Id patres aegre passi decreuere ut tribuni militum de bello indicendo Veientibus primo quoque die ad populum ferrent. Quod ubi primo promulgatum est, fremere iuventus nondum debellatum cum Volscis esse; modo duo praesidia occidione occisa, cetera cum periculo retineri; nullum annum esse quo non acie dimicetur; et tamquam paeniteat laboris, novum bellum cum finitimo populo et potentissimo parari qui omnem Etruriam sit concitaturus. Haec sua sponte agitata insuper tribuni plebis accendunt; maximum bellum patribus cum plebe esse dictitant; eam de industria vexandam militia trucidandamque hostibus obici; eam procul urbe haberi atque ablegari, ne domi per otium memor libertatis coloniarum aut agri publici aut suffragii libere ferendi consilia agitet. Prensantesque veteranos stipendia cuiusque et volnera ac cicatrices numerabant, quid iam integri esset in corpore loci ad nova volnera accipienda, quid super sanguinis, quod dari pro re publica posset rogitantes. Haec cum in sermonibus contionibusque interdum agitantes auertissent plebem ab suscipiendo bello, profertur tempus ferundae legis quam si subiecta invidiae esset antiquari apparebat.	58. (1) В этом же году [407 г.], по истечении срока перемирия, заключенного с вейянами, через послов и жрецов-фециалов начались переговоры о возмещении убытков. Когда послы подошли к границе, им навстречу вышло посольство вейян. (2) Те просили их не появляться в Вейях до тех пор, пока сами они не обратятся с просьбой к римскому сенату. Измученным междоусобицами вейянам удалось уговорить сенат отсрочить взыскание: не водилось тогда, чтобы пользу для себя извлекали из чужих бедствий. (3) А вот во владениях вольсков римляне понесли урон, ибо истреблены были защитники Верругины: там все решало время, и просившие о помощи воины, которых осаждали вольски, могли бы быть спасены, если б она подоспела вовремя, но посланное к ним подкрепление пришло уже только затем, чтобы перебить неприятелей, которые, перерезав римлян, рассеялись для грабежа. (4) В промедлении этом не меньше сенаторов виноваты были трибуны: получая вести о том, что воины отдают все силы сопротивлению, они не учли того, что никакая доблесть не превзойдет предела человеческих сил. (5) И все же, живые или мертвые, эти храбрые воины не остались неотмщенными. (6) В следующем году [406 г.], когда военными трибунами с консульской властью были Публий и Гней Корнелии Коссы, Нумерий Фабий Амбуст и Луций Валерий Потит, война с вейянами началась из-за высокомерия тамошнего сената, который в ответ на требования послов возместить убытки велел передать, чтоб они убирались вон из их города и владений, иначе они получат то, (7) что когда-то послы получили от Ларса Толумния. (8) Уязвленные сенаторы постановили, чтобы военные трибуны в тот же день внесли в народном собрании предложение о войне с вейянами. (9) Не успели те сделать это, как начала роптать молодежь: еще не отвоевались с вольсками, только что истреблены были все до единого защитники двух крепостей, удержание которых чревато той же опасностью; (10) ни года не проходит без сражений, и снова, словно тоскуя по напастям, затевают войну с соседним и весьма могущественным народом, который может еще втянуть в нее всю Этрурию. (11) Волнения вспыхнули сами собой, а народные трибуны разжигали их все сильней. (12) Самая страшная война, не уставали повторять они, это война патрициев с плебеями, нарочно обреченными тяготам воинской службы, обреченными гибнуть от вражеского оружия; их усылают подальше от Города, чтобы в мирное время, у себя дома, они не вспоминали ни о свободе, ни о поселениях, чтобы не рассуждали о разделе общественных земель или о свободных выборах. (13) Старым воинам трибуны напоминали об их походах, пересчитывая их рубцы и увечья, вопрошая, есть ли у них на теле живое место, чтоб принять новые раны, хватит ли крови, чтоб пролить ее за государство. (14) Беспрестанно выступая в таком духе на сходках, они убедили плебеев не начинать войны, и внесение закона о ней было отсрочено, ибо стало ясно, что, рассмотренный в обстановке всеобщего озлобления, он будет отвергнут.
[59] Interim tribunos militum in Volscum agrum ducere exercitum placuit; Cn. Cornelius unus Romae relictus. Tres tribuni, postquam nullo loco castra Volscorum esse nec commissuros se proelio apparuit, tripertito ad devastandos fines discessere. Valerius Antium petit, Cornelius Ecetras; quacumque incessere, late populati sunt tecta agrosque, ut distinerent Volscos; Fabius, quod maxime petebatur, ad Anxur oppugnandum sine ulla populatione accessit. Anxur fuit, quae nunc Tarracinae sunt, urbs prona in paludes. Ab ea parte Fabius oppugnationem ostendit; circummissae quattuor cohortes cum C. Seruilio Ahala cum imminentem urbi collem cepissent, ex loco altiore, qua nullum erat praesidium, ingenti clamore ac tumultu moenia invasere. Ad quem tumultum obstupefacti qui adversus Fabium urbem infimam tuebantur locum dedere scalas admovendi, plenaque hostium cuncta erant, et immitis diu caedes pariter fugientium ac resistentium, armatorum atque inermium fuit. Cogebantur itaque victi, quia cedentibus spei nihil erat, pugnam inire, cum pronuntiatum repente ne quis praeter armatos violaretur, reliquam omnem multitudinem voluntariam exuit armis, quorum ad duo milia et quingenti vivi capiuntur. A cetera praeda Fabius militem abstinuit, donec collegae venirent, ab illis quoque exercitibus captum Anxur dictitans esse, qui ceteros Volscos a praesidio eius loci auertissent. Qui ubi venerunt, oppidum vetere fortuna opulentum tres exercitus diripuere; eaque primum benignitas imperatorum plebem patribus conciliavit. Additum deinde omnium maxime tempestiuo principum in multitudinem munere, ut ante mentionem ullam plebis tribunorumue decerneret senatus, ut stipendium miles de publico acciperet, cum ante id tempus de suo quisque functus eo munere esset.	59. (1) Тем временем военным трибунам поручили возглавить нападение на земли вольсков, оставив в Риме одного Гая Корнелия. (2) Трое других, узнав о том, что вольски нигде не ставили лагеря и что, следовательно, им не придется принимать сражения, поделили войско на три части и принялись опустошать страну. (3) Валерий выбрал целью Антий, Корнелий - Эцетру, по пути круша дома и разоряя поля, чтобы привести в замешательство вольсков; Фабий же, не отвлекаясь на разорение полей, осадил Анксур, который был их главной целью. (4) Город Анксур, нынешние Таррацины, стоит на склоне, спускающемся к болоту, со стороны которого (5) Фабий выказал намерение начать приступ. Но посланные в обход во главе с Гаем Сервилием Агалой четыре когорты, овладевши холмом, что навис над городом, с грозным криком ринулись вниз и преодолели не охраняемые в этом месте стены. (6) Оглушенный нападением, неприятель был так увлечен защитой от Фабия в нижнем городе, что позволил римлянам приставить к стене лестницы, и вот уже город полон врагов - они безжалостно разят бегущих и сопротивляющихся, вооруженных и безоружных. (7) Побежденные продолжали сражаться, ведь тем, кто прекращал борьбу, надеяться было не на что, как вдруг прозвучал приказ щадить безоружных, и все защитники города тотчас побросали оружие: (8) было взято около двух с половиной тысяч пленных. Фабий удержал своих воинов от дальнейшего разграбления города до тех пор, (9) пока не подошли его сотоварищи, ибо он полагал, что и они участвовали во взятии Анксура, отвлекая остальных вольсков от оказания помощи этому городу. (10) Когда же они подошли, все три войска разграбили этот наполненный долголетними богатствами город. Такая щедрость полководцев поначалу содействовала примирению плебеев и патрициев. (11) А потом к ней прибавился еще один, очень своеобразный дар от первейших людей простому люду: сенат - о чем перед тем не было и помину ни от плебеев, ни от трибунов - постановил, чтобы воины получали жалованье от казны, а ведь до того каждый нес службу за собственный счет.
[60] Nihil acceptum unquam a plebe tanto gaudio traditur. Concursum itaque ad curiam esse prensatasque exeuntium manus et patres vere appellatos, effectum esse fatentibus ut nemo pro tam munifica patria, donec quicquam virium superesset, corpori aut sanguini suo parceret. Cum commoditas iuvaret rem familiarem saltem adquiescere eo tempore quo corpus addictum atque operatum rei publicae esset, tum quod ultro sibi oblatum esset, non a tribunis plebis unquam agitatum, non suis sermonibus efflagitatum, id efficiebat multiplex gaudium cumulatioremque gratiam rei. Tribuni plebis, communis ordinum laetitiae concordiaeque soli expertes, negare, tam id laetum patribus civibus universis nec prosperum fore quam ipsi crederent. Consilium specie prima melius fuisse quam usu appariturum. Unde enim eam pecuniam confici posse nisi tributo populo indicto? Ex alieno igitur aliis largitos. Neque id etiamsi ceteri ferant passuros eos, quibus iam emerita stipendia essent, meliore condicione alios militare quam ipsi militassent, et eosdem in sua stipendia impensas fecisse et in aliorum facere. His vocibus moverunt partem plebis; postremo, indicto iam tributo, edixerunt etiam tribuni auxilio se futuros si quis in militare stipendium tributum non contulisset. Patres bene coeptam rem perseueranter tueri; conferre ipsi primi; et quia nondum argentum signatum erat, aes graue plaustris quidam ad aerarium conuehentes speciosam etiam conlationem faciebant. Cum senatus summa fide ex censu contulisset, primores plebis, nobilium amici, ex composito conferre incipiunt. Quos cum et a patribus conlaudari et a militari aetate tamquam bonos ciues conspici volgus hominum vidit, repente, spreto tribunicio auxilio, certamen conferendi est ortum. Et lege perlata de indicendo Veientibus bello, exercitum magna ex parte voluntarium novi tribuni militum consulari potestate Veios duxere.	60. (1) Никогда еще, говорят, народ не принимал ничего с такой радостью. Плебеи сбежались к месту заседания сената, хватали за руки выходивших сенаторов и называли их истинными отцами, заверяя, что отныне за столь щедрое к ним отечество никто из них, сколь достанет сил, не пощадит ни крови, ни живота. (2) Ведь к возможности обеспечить благополучие семьи на то время, что сами они будут проводить в трудах и заботах для блага государства, прибавлялось еще и сознание того, что благодеяние это оказано им по доброй воле, без малейшего нажима со стороны народных трибунов, без всяких просьб, отчего плебеи все больше радовались и все сильнее благодарили. (3) Лишь народные трибуны не разделяли общей радости и согласия сословий, они говорили, что и сенаторы, и все остальные напрасно так уж рассчитывают на успех и благоденствие. Это решение, по их словам, лучше на вид, чем на деле. (4) Ведь где же взять для этого денег, как не обложив налогом народ? Значит, и щедрость их - за чужой счет. Да если даже все остальные одобрят выплату жалованья, то те, кто уже отслужил свой срок, не стерпят, чтоб другие несли воинскую службу в лучших условиях, чем когда-то они сами, теперь принужденные к тому же выплачивать жалованье другим после того, как сами платили за все. Некоторые плебеи прислушались к этим доводам. (5) А когда наконец военный налог был назначен, народные трибуны даже предложили тем, кто уклонится от его уплаты, свою поддержку. (6) Отцы очень старались для успеха своего предприятия и сами сделали первые взносы, свезя в казну - ведь серебряных денег тогда еще не чеканили - медные слитки в повозках; это придавало особую торжественность зрелищу. (7) После того как сенаторы честно уплатили все, что приходилось на их долю, то и самые видные из плебеев, друзья знати, начали вносить налог, как то было установлено. (8) Когда плебеи увидали, что патриции их превозносят, а те, кому по возрасту полагалось уже нести воинскую повинность, видят в них хороших сограждан, они отказались от помощи трибунов и наперерыв стали вносить положенные взносы. (9) Наконец, после утверждения закона об объявлении войны вейянам новые военные трибуны с консульской властью повели на Вейи войско, набранное по большей части из добровольцев.
[61] Fuere autem tribuni T. Quinctius Capitolinus Q. Quinctius Cincinnatus C. Iulius Iulus iterum A. Manlius L. Furius Medullinus tertium M". Aemilius Mamercus. Ab iis primum circumsessi Veii sunt; sub cuius initium obsidionis cum Etruscorum concilium ad fanum voltumnae frequenter habitum esset, parum constitit bellone publico gentis universae tuendi Veientes essent. Ea oppugnatio segnior insequenti anno fuit, parte tribunorum exercitusque ad Volscum avocata bellum. Tribunos militum consulari potestate is annus habuit C. Valerium Potitum tertium M". Sergium Fidenatem P. Cornelium Maluginensem Cn. Cornelium Cossum C. Fabium Ambustum Sp. Nautium Rutulum iterum. Cum Volscis inter Ferentinum atque Ecetram signis conlatis dimicatum; Romanis secunda fortuna pugnae fuit. Artena inde, Volscorum oppidum, ab tribunis obsideri coepta. Inde inter eruptionem temptatam compulso in urbem hoste, occasio data est Romanis inrumpendi, praeterque arcem cetera capta; in arcem munitam natura globus armatorum concessit; infra arcem caesi captique multi mortales. Arx deinde obsidebatur; nec aut vi capi poterat, quia pro spatio loci satis praesidii habebat, aut spem dabat deditionis, omni publico frumento priusquam urbs caperetur in arcem conuecto; taedioque recessum inde foret ni seruus arcem Romanis prodidisset. Ab eo milites per locum arduum accepti cepere; a quibus cum custodes trucidarentur, cetera multitudo repentino pauore oppressa in deditionem venit. Diruta et arce et urbe Artena, reductae legiones ex Volscis, omnisque vis Romana Veios conuersa est. Proditori praeter libertatem duarum familiarum bona in praemium data; Seruius Romanus vocitatus. Sunt qui Artenam Veientium, non Volscorum fuisse credant. Praebet errorem quod eiusdem nominis urbs inter Caere atque Veios fuit; sed eam reges Romani deleuere, Caeretumque, non Veientium fuerat; altera haec nomine eodem in Volsco agro fuit, cuius excidium est dictum.	61. (1) Трибунами стали Тит Квинкций Капитолин, Квинт Квинкций Цинциннат, Гай Юлий Юл во второй раз, Авл Манлий, Луций Фурий Медуллин в третий раз и Марк Эмилий Мамерк [405 г.]. Первым делом они осадили Вейи. (2) Хотя, как только началась осада, этруски толпою сошлись к святилищу Волтумны и совещались, но решения о том, чтобы общими усилиями всего народа оказать военную помощь вейянам, принято не было. (3) В следующем году осада пошла вяло, потому что часть трибунов была отозвана для войны с вольсками. (4) На следующий год военными трибунами с консульской властью были избраны Гай Валерий Потит в третий, а Манлий Сергий Фиденат, Публий Корнелий Малугинский, Гней Корнелий Косс, Квинт Фабий Амбуст и Спурий Навтий Рутил повторно [404 г.]. (5) Сражение с вольсками произошло между Ферентином и Эцетрами, и здесь удача сопутствовала римлянам. (6) Затем трибуны предприняли осаду Вольского города Артены. Здесь римлянам удалось пресечь неприятельскую вылазку и самим ворваться в город, захватив его весь, кроме крепости, которая была защищена самой природой и вмещала целое войско. (7) Много народу было перебито и взято в плен вокруг крепости, когда наконец осадили и ее самое: но взять ее приступом не могли, потому что для такого небольшого пространства защитников хватало, а надеяться на сдачу не приходилось, потому что еще до взятия города в крепость свезли все общественные запасы продовольствия, (8) и римлянам пришлось бы уйти ни с чем, если бы не предательство раба. Тот провел воинов над обрывом, и они захватили крепость: после того, как была перебита стража, охваченная ужасом толпа врагов немедленно сдалась. (9) И город Артена, и крепость были срыты, легионы оставили владения вольсков, и все римское войско сосредоточилось на Вейях. (10) Предатель получил в награду, помимо свободы, имущество двух семейств и был прозван Сервием Римским. Некоторые полагают, что Артена принадлежала не вольскам, а вейянам. (11) Ошибка эта происходит оттого, что между Цере и Вейями был город с таким же названием, но тот был разрушен римскими царями, да и принадлежал он церянам, а не вейянам. Другая Артена была во владениях вольсков - об ее разрушении здесь и сказано.

К началу страницы

Титульный лист | Предыдущая | Следующая

Граммтаблицы | Грамматика латинского языка | Латинские тексты