Краткая коллекция латинских текстов

Тит Ливий

Liber III/Книга третья

Latin	Русский
[1] Antio capto, T. Aemilius et Q. Fabius consules fiunt. Hic erat Fabius qui unus exstinctae ad Cremeram genti superfuerat. Iam priore consulatu Aemilius dandi agri plebi fuerat auctor; itaque secundo quoque consulatu eius et agrarii se in spem legis erexerant, et tribuni, rem contra consules saepe temptatam adiutore utique consule obtineri posse rati, suscipiunt, et consul manebat in sententia sua. Possessores et magna pars patrum, tribuniciis se iactare actionibus principem ciuitatis et largiendo de alieno popularem fieri querentes, totius inuidiam rei a tribunis in consulem auerterant. Atrox certamen aderat, ni Fabius consilio neutri parti acerbo rem expedisset: T. Quincti ductu et auspicio agri captum priore anno aliquantum a Volscis esse; Antium, opportunam et maritimam urbem, coloniam deduci posse; ita sine querellis possessorum plebem in agros ituram, ciuitatem in concordia fore. Haec sententia accepta est. Triumuiros agro dando creat T. Quinctium A. Verginium P. Furium; iussi nomina dare qui agrum accipere uellent. Fecit statim, ut fit, fastidium copia adeoque pauci nomina dedere ut ad explendum numerum coloni Volsci adderentur; cetera multitudo poscere Romae agrum malle quam alibi accipere. Aequi a Q. Fabio-is eo cum exercitu uenerat-pacem petiere, inritamque eam ipsi subita incursione in agrum Latinum fecere.	1. (1) После захвата Антия консулами стали Тит Эмилий и Квинт Фабий [467 г.]. Это был единственный уцелевший из истребленного при Кремере рода Фабиев. (2) Эмилий уже при первом своем консульстве ратовал за наделение плебеев землею, а теперь, когда он сделался консулом во второй раз, укрепились в своих надеждах и те, кто домогался принятия закона о разделе земли, и трибуны взялись за дело в уверенности, что с помощью консула сумеют добиться того, чему обыкновенно консулы и противились; консул не отступал от своего замысла. (3) Землевладельцы и значительная часть сенаторов роптали, что глава государства, усвоив замашки трибунов, выказывает-де щедрость к народу за чужой счет, и всю свою ненависть обратили с трибунов на консула. Предстояла жестокая борьба, не найди Фабий решения, не ущемляющего ни одной из сторон: (4) в прошлом году под верховным руководством Тита Квинкция у вольсков отняли много земли, (5) и можно было вывести поселение в удобно расположенный приморский город Антий, дабы плебеи получили свои наделы, землевладельцы не роптали, а в государстве бы воцарилось согласие. Так и решили. (6) Триумвирами для раздачи наделов Фабий поставил Тита Квинкция, Авла Вергиния и Публия Фурия. (7) Все, кто хотел получить землю, должны были объявить об этом. Но, как водится, сама возможность сразу отбила охоту и желающих оказалось так мало, что в число поселенцев пришлось включить вольсков; большинство же пожелало получить наделы не где-нибудь, а в Риме. (8) Эквы запросили мира у Квинта Фабия, который пришел к ним с войском, но сами же и нарушили его внезапной вылазкой в земли латинов.
[2] Q. Seruilius insequenti anno-is enim cum Sp. Postumio consul fuit-in Aequos missus in Latino agro statiua habuit. Quies necessaria morbo implicitum exercitum tenuit. Extractum in tertium annum bellum est Q. Fabio et T. Quinctio consulibus. Fabio extra ordinem, quia is uictor pacem Aequis dederat, ea prouincia data. Qui haud dubia spe profectus famam nominis sui pacaturam Aequos, legatos in concilium gentis missos nuntiare iussit Q. Fabium consulem dicere se ex Aequis pacem Romam tulisse, ab Roma Aequis bellum adferre eadem dextera armata quam pacatam illis antea dederat. Quorum id perfidia et periurio fiat, deos nunc testes esse, mox fore ultores. Se tamen, utcumque sit, etiam nunc paenitere sua sponte Aequos quam pati hostilia malle. Si paeniteat, tutum receptum ad expertam clementiam fore: sin periurio gaudeant, dis magis iratis quam hostibus gesturos bellum. Haec dicta adeo nihil mouerunt quemquam ut legati prope uiolati sint exercitusque in Algidum aduersus Romanos missus. Quae ubi Romam sunt nuntiata, indignitas rei magis quam periculum consulem alterum ab urbe exciuit. Ita duo consulares exercitus ad hostem accessere acie instructa ut confestim dimicarent. Sed cum forte haud multum diei superesset, unus ab statione hostium exclamat: 'Ostentare hoc est, Romani, non gerere bellum. In noctem imminentem aciem instruitis; longiore luce ad id certamen quod instat nobis opus est. Crastino die oriente sole redite in aciem; erit copia pugnandi; ne timete.' His uocibus inritatus miles in diem posterum in castra reducitur, longam uenire noctem ratus quae moram certamini faceret. Tum quidem corpora cibo somnoque curant; ubi inluxit postero die, prior aliquanto constitit Romana acies; tandem et Aequi processere. Proelium fuit utrimque uehemens, quod et Romanus ira odioque pugnabat et Aequos conscientia contracti culpa periculi et desperatio futurae sibi postea fidei ultima audere et experiri cogebat. Non tamen sustinuere aciem Romanam Aequi; pulsique cum in fines suos se recepissent, nihilo inclinatioribus ad pacem animis ferox multitudo increpare duces quod in aciem, qua pugnandi arte Romanus excellat, commissa res sit; Aequos populationibus incursionibusque meliores esse et multas passim manus quam magnam molem unius exercitus rectius bella gerere.	2. (1) На следующий год [466 г.] Квинт Сервилий - он стал консулом вместе с Спурием Постумием - был послан против эквов, но из-за болезней в войске не начал военных действий, а простоял лагерем во владениях латинов. (2) Война затянулась на третий год, когда консулами стали Квинт Фабий и Тит Квинкций [465 г.]. Фабий был вне порядка назначен полководцем, так как именно он, одержав однажды победу над эквами, дал им мир. (3) Он выступил, нисколько не сомневаясь в том, что один звук его имени утихомирит эквов, и велел послам объявить в собрании этого народа, что-де консул Квинт Фабий, вернувшийся от эквов в Рим с миром, идет к ним из Рима с войной, взявши оружие в ту же руку, которую прежде протягивал им для примирения. (4) Нынче боги будут свидетелями против того, кто вероломно нарушил клятвы, а вскоре и отомстят за это. Сам он, однако же, и теперь еще предпочитает, чтоб эквы раскаялись по собственной воле и не пали жертвой войны. (5) Если они раскаются, он-де обеспечит их безопасность, ведь его доброта им известна; если же они хотят остаться клятвопреступниками, то войну им придется вести не столько с неприятелем, сколько с разгневанными богами. (6) Слова эти никого ни в чем не убедили, и послов чуть было не растерзали, а на Альгид против римлян было двинуто войско. (7) Когда об этом стало известно в Риме, другой консул был вынужден оставить город, причем скорее вследствие оскорбления, чем подлинной угрозы. Итак, два консульских войска в боевом порядке пошли на врага, чтобы немедленно завязать сражение. (8) Но, так как день уже был на исходе, кто-то из вражеского стана прокричал: (9) "Это не война, а хвастовство, римляне, кто ж на ночь глядя готовится к бою! Для предстоящей битвы нам нужен целый день. Возвращайтесь завтра на рассвете, и мы сразимся, не бойтесь!" (10) Разозленные этими словами, римляне отошли в лагерь, и ночь показалась им долгой отсрочкой сражения. Но все-таки они выспались и подкрепились и, когда на следующий день рассвело, уже были готовы к бою; вскоре явились и эквы. (11) Обе стороны сражались с ожесточением, римляне - потому, что были исполнены ненависти и гнева, а эквы были готовы на все, потому что осознали навлеченную на себя собственным проступком угрозу и отчаялись снова войти в доверие к римлянам. (12) Однако они не устояли перед натиском римлян и, разбитые, убрались в свои владения, нисколько не склонившись к примирению, а необузданная толпа даже набросилась на полководцев за то, что те вели сражение боевым порядком, в котором римляне были искуснее; (13) эквы же сильны в опустошительных набегах и лучше ведут войну множеством мелких отрядов, чем одним большим и сплоченным войском.
[3] Relicto itaque castris praesidio egressi tanto cum tumultu inuasere fines Romanos, ut ad urbem quoque terrorem pertulerint. Necopinata etiam res plus trepidationis fecit, quod nihil minus quam ne uictus ac prope in castris obsessus hostis memor populationis esset timeri poterat; agrestesque pauidi incidentes portis non populationem nec praedonum paruas manus, sed omnia uano augentes timore exercitus et legiones adesse hostium et infesto agmine ruere ad urbem clamabant. Ab his proximi audita incerta eoque uaniora ferre ad alios. Cursus clamorque uocantium ad arma haud multum a pauore captae urbis abesse. Forte ab Algido Quinctius consul redierat Romam. Id remedium timori fuit; tumultuque sedato uictos timeri increpans hostes, praesidia portis imposuit. Vocato dein senatu cum ex auctoritate patrum iustitio indicto profectus ad tutandos fines esset Q. Seruilio praefecto urbis relicto, hostem in agris non inuenit. Ab altero consule res gesta egregie est; qui, qua uenturum hostem sciebat, grauem praeda eoque impeditiore agmine incedentem adgressus, funestam populationem fecit. Pauci hostium euasere ex insidiis, praeda omnis recepta est. Sic finem iustitio, quod quadriduum fuit, reditus Quincti consulis in urbem fecit. Census deinde actus et conditum ab Quinctio lustrum. Censa ciuium capita centum quattuor milia septingenta quattuordecim dicuntur praeter orbos orbasque. In Aequis nihil deinde memorabile actum; in oppida sua se recepere, uri sua popularique passi. Consul cum aliquotiens per omnem hostium agrum infesto agmine populabundus isset, cum ingenti laude praedaque Romam rediit.	3. (1) И тогда, оставив в лагере прикрытие, эквы вторглись в римские владения и этим вызвали столь великое смятение, что даже Город был охвачен страхом. (2) Неожиданность нападения усугубляла этот страх, ведь всего менее можно было опасаться, что побежденный и почти осажденный в лагере неприятель станет думать о набеге, и вот трусливые поселяне, со страху преувеличивая опасность, (3) прибежали в Город с воплями, что-де не маленькие отряды занимаются грабежом и разбоем, но легионы неприятельских воинов неудержимым потоком несутся на Рим. (4) Те, кто услышал от них эти небылицы, пересказывали потом другим еще большую нелепицу. Суматохи и криков "К оружию!" было не меньше, чем в захваченном городе - страха. (5) По счастью, в Рим с Альгида вернулся консул Квинкций, что и послужило лекарством против страха: подавив волнения и обвинив римлян в том, что те боятся побежденного врага, он расставил у ворот караулы. (6) Затем Квинкций созвал сенат, с его одобрения приостановил рассмотрение судебных дел, оставил Рим на попечение Квинта Сервилия и выступил на защиту римских границ, но неприятеля не нашел. (7) У другого консула дела шли превосходно: зная, где покажется отягощенный добычей и из-за этого потерявший боевой порядок неприятель, он атаковал эквов, которых погубил их собственный разбой. (8) Немногие враги избежали засады, а добыча была отнята у них целиком. Восстановив рассмотрение судебных дел - на четыре дня оно было приостановлено, - консул Квинкций возвратился в город. (9) Проведя перепись, Квинкций принес очистительную жертву. Говорят, по всеобщей переписи, насчитывались сто четыре тысячи семьсот четырнадцать граждан, не считая вдов и сирот. У эквов же не произошло ничего достойного упоминания: (10) они укрылись в городах, позволив жечь и опустошать свои владения. Пройдя вдоль и поперек вражеские земли со своим грозным войском, готовым опустошить все вокруг, консул возвратился в Рим, стяжав и славу, и добычу.
[4] Consules inde A. Postumius Albus Sp. Furius Fusus. Furios Fusios scripsere quidam; id admoneo, ne quis immutationem uirorum ipsorum esse quae nominum est putet. Haud dubium erat quin cum Aequis alter consulum bellum gereret. Itaque Aequi ab Ecetranis Volscis praesidium petiere; quo cupide oblato-adeo ciuitates hae perpetuo in Romanos odio certauere-bellum summa ui parabatur. Sentiunt Hernici et praedicunt Romanis Ecetranum ad Aequos descisse. Suspecta et colonia Antium fuit, quod magna uis hominum inde, cum oppidum captum esset, confugisset ad Aequos; isque miles per bellum Aequicum uel acerrimus fuit; compulsis deinde in oppida Aequis, ea multitudo dilapsa cum Antium redisset, sua sponte iam infidos colonos Romanis abalienauit. Necdum matura re cum defectionem parari delatum ad senatum esset, datum negotium est consulibus ut principibus coloniae Romam excitis quaererent quid rei esset. Qui cum haud grauate uenissent, introducti a consulibus ad senatum ita responderunt ad interrogata ut magis suspecti quam uenerant dimitterentur. Bellum inde haud dubium haberi. Sp. Furius consulum alter cui ea prouincia euenerat profectus in Aequos, Hernicorum in agro populabundum hostem inuenit, ignarusque multitudinis, quia nusquam uniuersa conspecta fuerat, imparem copiis exercitum temere pugnae commisit. Primo concursu pulsus se intra castra recepit. Neque is finis periculi fuit; namque et proxima nocte et postero die tanta ui castra sunt circumsessa atque oppugnata ut ne nuntius quidem inde mitti Romam posset. Hernici et male pugnatum et consulem exercitumque obsideri nuntiauerunt, tantumque terrorem incussere patribus ut, quae forma senatus consulti ultimae semper necessitatis habita est, Postumio, alteri consulum, negotium daretur uideret ne quid res publica detrimenti caperet. Ipsum consulem Romae manere ad conscribendos omnes qui arma ferre possent optimum uisum est: pro consule T. Quinctium subsidio castris cum sociali exercitu mitti; ad eum explendum Latini Hernicique et colonia Antium dare Quinctio subitarios milites-ita tum repentina auxilia appellabant-iussi.	4. (1) Затем консулами стали Авл Постумий Альб и Спурий Фурий Фуз [464 г.]. Некоторые вместо Фурия писали Фузий; говорю это, чтоб кто-нибудь не подумал, что речь идет о другом человеке, а не о другом написании его имени. (2) Очевидно было, что одному из консулов придется вести войну с эквами. Вот почему эквы запросили помощи у эцетрийских вольсков; таковая была охотно предоставлена - оба народа соперничали в постоянной ненависти к римлянам, - и подготовка к войне пошла полным ходом. (3) Герники заметили и донесли римлянам о том, что эцетрийцы перешли на сторону эквов. Под подозрением было и поселение Антий, ведь по взятии города многие его граждане перебрались к эквам; во время войны с эквами эти солдаты дрались свирепее всех. (4) Когда наконец эквы были разбиты и укрылись в крепостях, то сражавшиеся на их стороне воротились в Антий и сумели отколоть от римлян и без того уже неверных поселенцев. (5) Сенату донесли о готовящемся отпадении, и, пока еще решение не вполне созрело, консулам поручили вызвать в Рим вождей этого поселения и расспросить, в чем там дело. (6) И, хотя те явились без промедления и были представлены консулами сенату, они давали такие ответы на заданные вопросы, что отправились восвояси под еще большим подозрением, чем до прибытия в Рим. (7) Отныне не было сомнений в том, что предстояла война. Спурий Фурий, которому выпало быть военным консулом, выступил против эквов, вторгшихся во владения герников для грабежа; и, хотя он не представлял себе численности врагов, которые никогда не показывались все вместе, опрометчиво ввел в бой войско, уступавшее противнику в силе. (8) Получив отпор при первом же нападении, оно воротилось в лагерь. Но положение не стало от этого менее опасным, потому что на следующую ночь и на другой день лагерь осадила и пошла на приступ такая сила, что невозможно было даже отправить в Рим гонца. (9) О проигранном сражении и об осаде, в которую попал с войском консул, сообщили герники, до того напугав этим известием сенаторов, что те поручили консулу Постумию следить, чтобы государство не потерпело ущерба, а сенатские постановления в таких выражениях принимались лишь в обстановке, чреватой исключительной опасностью. (10) Самого консула сочли необходимым оставить в Риме для проведения набора всех, кто только способен носить оружие, а вместо него отправить в лагерь подкрепление союзников под началом Тита Квинкция. (11) Латинам, герникам и поселенцам Антия было приказано составить войско из солдат непредвиденного набора - так называлось тогда срочно собранное подкрепление.
[5] Multi per eos dies motus multique impetus hinc atque illinc facti, quia superante multitudine hostes carpere multifariam uires Romanas, ut non suffecturas ad omnia, adgressi sunt; simul castra oppugnabantur, simul pars exercitus ad populandum agrum Romanum missa urbemque ipsam, si qua fortuna daret, temptandam. L. Valerius ad praesidium urbis relictus, consul Postumius ad arcendas populationes finium missus. Nihil remissum ab ulla parte curae aut laboris; uigiliae in urbe, stationes ante portas praesidiaque in muris disposita, et, quod necesse erat in tanto tumultu, iustitium per aliquot dies seruatum. Interim in castris Furius consul, cum primo quietus obsidionem passus esset, in incautum hostem decumana porta erupit et, cum persequi posset, metu substitit ne qua ex parte altera in castra uis fieret. Furium legatum-frater idem consulis erat-longius extulit cursus; nec suos ille redeuntes persequendi studio neque hostium ab tergo incursum uidit. Ita exclusus multis saepe frustra conatibus captis ut uiam sibi ad castra faceret, acriter dimicans cecidit. Et consul nuntio circumuenti fratris conuersus ad pugnam, dum se temere magis quam satis caute in mediam dimicationem infert, uolnere accepto aegre ab circumstantibus ereptus et suorum animos turbauit et ferociores hostes fecit; qui caede legati et consulis uolnere accensi nulla deinde ui sustineri potuere, ut compulsi in castra Romani rursus obsiderentur nec spe nec uiribus pares; uenissetque in periculum summa rerum, ni T. Quinctius peregrinis copiis, ~cum Latino Hernicoque exercitu, subuenisset. Is intentos in castra Romana Aequos legatique caput ferociter ostentantes ab tergo adortus simul ad signum ab se procul editum ex castris eruptione facta, magnam uim hostium circumuenit. Minor caedis, fuga effusior Aequorum in agro fuit Romano, in quos palatos praedam agentes Postumius aliquot locis, quibus opportuna imposuerat praesidia, impetum dedit. Hi uagi dissipato agmine fugientes in Quinctium uictorem cum saucio consule reuertentem incidere; tum consularis exercitus egregia pugna consulis uolnus, legati et cohortium ultus est caedem. Magnae clades ultro citroque illis diebus et inlatae et acceptae. Difficile ad fidem est in tam antiqua re quot pugnauerint ceciderintue exacto adfirmare numero; audet tamen Antias Valerius concipere summas: Romanos cecidisse in Hernico agro quinque milia octingentos: ex praedatoribus Aequorum qui populabundi in finibus Romanis uagabantur ab A. Postumio consule duo milia et quadringentos caesos: ceteram multitudinem praedam agentem quae inciderit in Quinctium nequaquam pari defunctam esse caede: interfecta inde quattuor milia et, exsequendo subtiliter numerum, ducentos ait et triginta. Vt Romam reditum est et iustitium remissum, caelum uisum est ardere plurimo igni, portentaque alia aut obuersata oculis aut uanas exterritis ostentauere species. His auertendis terroribus in triduum feriae indictae, per quas omnia delubra pacem deum exposcentium uirorum mulierumque turba implebantur. Cohortes inde Latinae Hernicaeque ab senatu gratiis ob impigram militiam actis remissae domos. Antiates mille milites, quia serum auxilium post proelium uenerant, prope cum ignominia dimissi.	5. (1) Превосходящие силы неприятеля действовали в те дни повсюду, нанося одновременные удары с разных сторон в надежде измотать римлян, у которых не было сил обеспечить круговую оборону. (2) Одновременно с осадою лагеря часть неприятельского войска была послана опустошать римские владения, а если повезет, попытаться захватить и Город. (3) Оборонять Рим должен был Луций Валерий, тогда как консула Постумия послали для пресечения грабежей в стране. (4) Ничто не осталось без внимания, позаботились обо всем: в Городе расставлена стража, у ворот - караулы, вдоль стен - дозорные, и перед лицом столь тревожных обстоятельств на несколько дней приостановлено было судопроизводство. (5) Тем временем в лагере консул Фурий, поначалу легко выдерживавший осаду, сделал вылазку через задние ворота и, хотя мог преследовать утратившего бдительность неприятеля, замешкался в страхе, как бы по лагерю не ударили с другой какой-нибудь стороны. (6) Но брат консула - легат Фурий - вырвался слишком далеко и в упоеньи боя не заметил, что свои отступают, а неприятель заходит с тыла. Отрезанный от своих, он тщетно пытался проложить себе дорогу в лагерь и пал в ожесточенной рубке; консул же, узнав о том, что брат его окружен, вновь устремился в бой, но выказал больше безрассудства, чем осторожности, (7) затесавшись в самую гущу сражавшихся, он был тяжело ранен и едва спасен теми, кто стоял рядом. (8) Гибель легата и рана консула поколебали боевой дух римлян и еще больше раззадорили врагов: их теперь не могло остановить никакое сопротивление, тогда как запертые в лагере римляне оборонялись, не надеясь больше на свои силы, и дело уже шло к гибельному исходу, не подоспей Тит Квинкций с чужеземным подкреплением - войском латинов и герников. (9) Он подошел к эквам с тыла, когда те уже нацелились взять лагерь, в неистовстве потрясая отрезанной головой легата, но тут по данному издали знаку из лагеря была предпринята вылазка, и значительная часть вражеского войска попала в окружение. (10) В римских владениях бой был слабей, зато отступление эквов - беспорядочней: Постумий, расставивший отряды в нескольких удобных для нападения местах, ударил на эквов, когда те разделились, угоняя свою добычу. Рассыпавшееся воинство стало быстро отступать, но наткнулось на Квинкция, уже одержавшего победу и возвращавшегося вместе с раненым консулом. (11) Тут уж войско консула, отлично проведя бой, отомстило за его рану, за гибель когорт и легата. Обе стороны понесли в те дни большие потери. (12) За давностью событий трудно с уверенностью назвать точное число сражавшихся и убитых, однако Валерий Антиат решается подвести такие итоги: (13) в стране герников пало пять тысяч восемьсот римлян, Авл Постумий убил две тысячи четыреста эквов из тех, кто опустошал владения римлян, те же, кто уже уходил с добычей и наткнулся на Квинкция, понесли еще больший урон: из них истреблены были четыре тысячи, а если верить Антиату и быть точным до конца - то четыре тысячи двести тридцать человек. (14) По возвращении войска в Риме возобновилось судопроизводство. На небе было видение - множество пылающих огней; и другие пугающие явления можно было либо наблюдать воочию, либо рисовать со страху в собственном воображении. Чтобы прогнать страхи, было назначено трехдневное празднество, когда толпы мужчин и женщин наполняли храмы, моля богов о мире. (15) Войска латинов и герников были отпущены домой с благодарностью от сената за безупречную службу. А тысяча антийских воинов, опоздавших с помощью - они явились, когда сражение уже кончилось, - были отосланы домой, можно сказать, опозоренными.
[6] Comitia inde habita; creati consules L. Aebutius P. Seruilius. Kalendis Sextilibus, ut tunc principium anni agebatur, consulatum ineunt. Graue tempus et forte annus pestilens erat urbi agrisque, nec hominibus magis quam pecori, et auxere uim morbi terrore populationis pecoribus agrestibusque in urbem acceptis. Ea conluuio mixtorum omnis generis animantium et odore insolito urbanos et agrestem confertum in arta tecta aestu ac uigiliis angebat, ministeriaque in uicem ac contagio ipsa uolgabant morbos. Vix instantes sustinentibus clades repente legati Hernici nuntiant in agro suo Aequos Volscosque coniunctis copiis castra posuisse, inde exercitu ingenti fines suos depopulari. Praeterquam quod infrequens senatus indicio erat sociis adflictam ciuitatem pestilentia esse, maestum etiam responsum tulere, ut per se ipsi Hernici cum Latinis res suas tutarentur; urbem Romanam subita deum ira morbo populari; si qua eius mali quies ueniat, ut anno ante, ut semper alias, sociis opem laturos. Discessere socii, pro tristi nuntio tristiorem domum referentes, quippe quibus per se sustinendum bellum erat quod uix Romanis fulti uiribus sustinuissent. Non diutius se in Hernico hostis continuit; pergit inde infestus in agros Romanos, etiam sine belli iniuria uastatos. Vbi cum obuius nemo ne inermis quidem fieret, perque omnia non praesidiis modo deserta sed etiam cultu agresti transirent, peruenere ad tertium lapidem Gabina uia. Mortuus Aebutius erat Romanus consul; collega eius Seruilius exigua in spe trahebat animam; adfecti plerique principum, patrum maior pars, militaris fere aetas omnis, ut non modo ad expeditiones quas in tanto tumultu res poscebat, sed uix ad quietas stationes uiribus sufficerent. Munus uigiliarum senatores, qui per aetatem ac ualetudinem poterant, per se ipsi obibant; circumitio ac cura aedilium plebi erat; ad eos summa rerum ac maiestas consularis imperii uenerat.	6. (1) Затем состоялись выборы; консулами стали Луций Эбуций и Публий Сервилий [463 г.]. Они вступили в должность в секстильские календы, с которых тогда начинался год. (2) Время было тяжелое: как раз в тот год на Город и окрестности напал мор, поразивший равно и людей, и скот; мор усиливался оттого, что из страха перед опустошительными набегами поселяне и их стада были размещены в городе. (3) При таком скоплении всякого рода живых существ горожане испытывали мучения из-за непривычной вони, поселяне - из-за того, что ютились в тесных помещениях, где духота не давала заснуть, а уход за больными и просто общение с ними распространяли заразу. (4) И вдруг в Город, едва сносивший эту гибельную напасть, явились послы от герников, сообщавшие о том, что вольски и эквы расположились в их землях лагерем, откуда все войско совершало опустошительные набеги на владения герников. (5) И не только сама малочисленность сената показала послам от союзников, что силы римского государства подорваны мором, но также и переданный им удручающий ответ, что пусть, мол, герники с латинами защищаются самостоятельно: из-за внезапного гнева богов болезнь опустошает Рим, но, если беда хоть немного отступит, римляне, как и в прошлом году и как всегда, окажут союзникам помощь. (6) Союзники возвратились домой с горестной вестью - куда горестней, чем та, с которой они отбывали: еще бы, ведь им самим теперь нужно было выстоять в войне, в которой и с римской поддержкой они едва б устояли. (7) Неприятель, однако, недолго оставался у герников и ринулся оттуда во владения римлян, разоренные и без бедствий войны. Не встретив на своем пути даже безоружных - ведь продвигались они не только по незащищенной, но и по запустевшей местности, - неприятели достигли третьего камня на Габийской дороге. (8) Римский консул Эбуций умер, а в его сотоварище Сервилии жизнь еле теплилась, не оставляя надежд на выздоровление. Болезнь поразила большинство знатных людей, большую часть сенаторов и почти всех, кто по возрасту подлежал призыву на военную службу, так что не только для походов, столь необходимых при нынешних обстоятельствах, но даже для караульной службы сил не хватало. (9) Стражу несли сами сенаторы, насколько позволяли им возраст и здоровье, а обходом сторожевых постов занимались плебейские эдилы: к ним теперь перешли и верховная власть, и консульское величие.
[7] Deserta omnia, sine capite, sine uiribus, di praesides ac fortuna urbis tutata est, quae Volscis Aequisque praedonum potius mentem quam hostium dedit. Adeo enim nullam spem non potiundi modo sed ne adeundi quidem Romana moenia animus eorum cepit tectaque procul uisa atque imminentes tumuli auertere mentes eorum, ut totis passim castris fremitu orto quid in uasto ac deserto agro inter tabem pecorum hominumque desides sine praeda tempus tererent, cum integra loca, Tusculanum agrum opimum copiis, petere possent, signa repente conuellerent transuersisque itineribus per Labicanos agros in Tusculanos colles transirent. Eo uis omnis tempestasque belli conuersa est. Interim Hernici Latinique pudore etiam, non misericordia solum, moti si nec obstitissent communibus hostibus infesto agmine Romanam urbem petentibus nec opem ullam obsessis sociis ferrent, coniuncto exercitu Romam pergunt. Vbi cum hostes non inuenissent, secuti famam ac uestigia obuii fiunt descendentibus ab Tusculana in Albanam uallem. Ibi haudquaquam aequo proelio pugnatum est, fidesque sua sociis parum felix in praesentia fuit. Haud minor Romae fit morbo strages quam quanta ferro sociorum facta erat. Consul qui unus supererat moritur; mortui et alii clari uiri, M. Valerius, T. Verginius Rutulus augures, Ser. Sulpicius curio maximus; et per ignota capita late uagata est uis morbi, inopsque senatus auxilii humani ad deos populum ac uota uertit. Iussi cum coniugibus ac liberis supplicatum ire pacemque exposcere deum, ad id quod sua quemque mala cogebant auctoritate publica euocati omnia delubra implent. Stratae passim matres, crinibus templa uerrentes, ueniam irarum caelestium finemque pesti exposcunt.	7. (1) В этом всеобщем запустении обезглавленному и обессиленному Городу пришли на помощь боги и покровительница Рима - Фортуна, внушившая эквам и вольскам мысль заняться не войной, а разбоем. (2) Они сочли безнадежным делом не то что взять, но даже приблизиться к стенам Рима, и, еще издалека завидев крыши Города на холмах, отказались от этого намерения, (3) а по всему лагерю прокатился ропот, что-де не стоит попусту тратить время в этой опустошенной и брошенной стране, среди падали и трупов, тогда как можно двинуться в безопасные места, например в богатые добычей окрестности Тускула; и вот, внезапно снявшись с места, они прошли стороной, пересекли лабиканские земли и взошли на Тускуланские холмы. Здесь и разразились со всей силою бедствия войны. (4) Тем временем герники и латины, движимые состраданием и стыдясь не выступить против общего врага, рьяно наступавшего на Рим, и не послать осажденным союзникам никакого подкрепления, соединив свои войска, двинулись на помощь римлянам. (5) Не обнаружив там неприятеля, они стали его выслеживать и встретили, когда тот уже спускался с Тускуланских холмов в Альбанскую долину. Сраженье было неравным, и верность союзников не принесла успеха. (6) В Риме от болезни умерло не меньше людей, чем погибло у союзников на поле боя. Умер и другой консул, умерли прочие славные мужи, авгуры Маний Валерий и Тит Вергиний Рутил, верховный курион Сервий Сульпиций; в полной мере всю свою силу показала болезнь среди простого люда. (7) Не надеясь на человеческие силы, сенат велел народу дать обеты богам: всем было приказано, взяв жен и детей, идти и молить богов, чтоб смилостивились. (8) То, к чему каждого понуждала своя беда, теперь почиталось общественным долгом, и храмы заполнились людьми. Повсюду распростертые ниц матроны мели волосами храмы, прося небожителей утолить свой гнев и положить конец чуме.
[8] Inde paulatim, seu pace deum impetrata seu grauiore tempore anni iam circumacto, defuncta morbis corpora salubriora esse incipere, uersisque animis iam ad publicam curam, cum aliquot interregna exissent, P. Valerius Publicola tertio die quam interregnum inierat consules creat L. Lucretium Tricipitinum et T. Veturium Geminum, siue ille Vetusius fuit. Ante diem tertium idus Sextiles consulatum ineunt, iam satis ualida ciuitate ut non solum arcere bellum sed ultro etiam inferre posset. Igitur nuntiantibus Hernicis in fines suos transcendisse hostes impigre promissum auxilium. Duo consulares exercitus scripti. Veturius missus in Volscos ad bellum ultro inferendum: Tricipitinus populationibus arcendis sociorum agro oppositus non ultra quam in Hernicos procedit. Veturius primo proelio hostes fundit fugatque: Lucretium dum in Hernicis sedet praedonum agmen fefellit supra montes Praenestinos ductum, inde demissum in campos. Vastauere agros Praenestinum Gabinumque; ex Gabino in Tusculanos flexere colles. Vrbi quoque Romae ingens praebitus terror, magis in re subita quam quod ad arcendam uim parum uirium esset. Q. Fabius praeerat urbi; is armata iuuentute dispositisque praesidiis tuta omnia ac tranquilla fecit. Itaque hostes praeda ex proximis locis rapta adpropinquare urbi non ausi, cum circumacto agmine redirent quanto longius ab urbe hostium abscederent eo solutiore cura, in Lucretium incidunt consulem iam ante exploratis itineribus suis instructum et ad certamen intentum. Igitur praeparatis animis repentino pauore perculsos adorti aliquanto pauciores multitudinem ingentem fundunt fugantque et compulsos in cauas ualles, cum exitus haud in facili essent, circumueniunt. Ibi Volscum nomen prope deletum est. Tredecim milia quadringentos septuaginta cecidisse in acie ac fuga, mille septingentos quinquaginta uiuos captos, signa uiginti septem militaria relata in quibusdam annalibus inuenio, ubi etsi adiectum aliquid numero sit, magna certe caedes fuit. Victor consul ingenti praeda potitus eodem in statiua rediit. Tum consules castra coniungunt, et Volsci Aequique adflictas uires suas in unum contulere. Tertia illa pugna eo anno fuit. Eadem fortuna uictoriam dedit; fusis hostibus etiam castra capta.	8. (1) Мало-помалу - по милости ли богов или потому, что миновало самое трудное время года, - те, кто перенес болезнь, стали поправляться. Снова предметом общей заботы сделались дела государства, а после нескольких (2) периодов междуцарствия Публий Валерий Публикола, став интеррексом, на третий день [462 г.] объявил консулами Луция Лукреция Триципитина и Тита Ветурия (или, может быть, Ветузия) Гемина. (3) Они вступили в должность консулов накануне третьего дня после секстильских ид, когда государство уже вполне окрепло и было в силах не только отразить нападение врага, но и само начать войну. (4) Вот почему герникам, сообщившим о том, что неприятели вторглись в их владения, была немедленно обещана помощь. Набрали два консульских войска. Ветурий был послан начать войну с вольсками, (5) Триципитин оставался в стране герников, охраняя их владения от грабежей. Ветурий разбил и обратил неприятеля в бегство в первом же сражении; (6) Лукреций же не заметил, как грабители перевалили за Пренестинские горы и спустились в долину. Там они разорили окрестности Пренесты и Габий, а потом повернули к Тускуланским холмам. (7) Сильный страх охватил и Рим, но вызван он был скорее внезапностью нападения, потому что в Городе было довольно сил для отражения неприятеля. Рим был оставлен на попечение Квинта Фабия. Вооружив молодежь, он расставил караулы, обезопасив и успокоив Город. (8) Итак, неприятель грабил ближайшие окрестности, не решаясь подступиться к Риму, но, когда, развернувшись, двинулся назад, по мере удаления от вражеского города стал терять бдительность и наткнулся на консула Лукреция, который заранее разведал дороги и теперь стоял наготове в ожидании сражения. (9) Напав, таким образом, из засады на перепуганного от неожиданности неприятеля, римляне, хотя и уступали ему числом, разгромили и обратили в бегство множество врагов, загнали их в ущелье, откуда невозможно было выбраться, и окружили. (10) Там было истреблено чуть ли не все племя вольсков. В некоторых летописях я нашел сведения о тринадцати тысячах четырехстах семидесяти павших в бою и во время бегства, о тысяче семистах пятидесяти взятых в плен живыми и о двадцати захваченных знаменах : даже если это и несколько преувеличенные сведения, перебиты там были действительно многие. (11) Одержав победу, консул с богатой добычей вернулся в свой лагерь. Затем оба консула объединили войска и эквы с вольсками собрали свои раздробленные силы. Произошло третье за этот год сражение. И снова удача была на стороне победителей, неприятель разгромлен, а лагерь его захвачен.
[9] Sic res Romana in antiquum statum rediit, secundaeque belli res extemplo urbanos motus excitauerunt. C. Terentilius Harsa tribunus plebis eo anno fuit. Is consulibus absentibus ratus locum tribuniciis actionibus datum, per aliquot dies patrum superbiam ad plebem criminatus, maxime in consulare imperium tamquam nimium nec tolerabile liberae ciuitati inuehebatur: nomine enim tantum minus inuidiosum, re ipsa prope atrocius quam regium esse; quippe duos pro uno dominos acceptos, immoderata, infinita potestate, qui soluti atque effrenati ipsi omnes metus legum omniaque supplicia uerterent in plebem. Quae ne aeterna illis licentia sit, legem se promulgaturum ut quinque uiri creentur legibus de imperio consulari scribendis; quod populus in se ius dederit, eo consulem usurum, non ipsos libidinem ac licentiam suam pro lege habituros. Qua promulgata lege cum timerent patres ne absentibus consulibus iugum acciperent, senatus a praefecto urbis Q. Fabio uocatur, qui adeo atrociter in rogationem latoremque ipsum est inuectus ut nihil, si ambo consules infesti circumstarent tribunum, relictum minarum atque terroris sit: insidiatum eum et tempore capto adortum rem publicam. Si quem similem eius priore anno inter morbum bellumque irati di tribunum dedissent, non potuisse sisti. Mortuis duobus consulibus, iacente aegra ciuitate, in conluuione omnium rerum, ad tollendum rei publicae consulare imperium laturum leges fuisse, ducem Volscis Aequisque ad oppugnandam urbem futurum. Quid tandem? Illi non licere, si quid consules superbe in aliquem ciuium aut crudeliter fecerint, diem dicere, accusare iis ipsis iudicibus quorum in aliquem saeuitum sit? Non illum consulare imperium sed tribuniciam potestatem inuisam intolerandamque facere; quam placatam reconciliatamque patribus de integro in antiqua redigi mala. Neque illum se deprecari quo minus pergat ut coeperit. 'Vos' inquit Fabius, 'ceteri tribuni, oramus, ut primum omnium cogitetis potestatem istam ad singulorum auxilium, non ad perniciem uniuersorum comparatam esse; tribunos plebis uos creatos, non hostes patribus. Nobis miserum, inuidiosum uobis est, desertam rem publicam inuadi. Non ius uestrum, sed inuidiam minueritis. Agite cum collega ut rem integram in aduentum consulum differat. Ne Aequi quidem ac Volsci, morbo absumptis priore anno consulibus, crudeli superboque nobis bello institere.' Agunt cum Terentilio tribuni, dilataque in speciem actione, re ipsa sublata, consules extemplo arcessiti.	9. (1) Таким образом, римское государство вернулось в прежнее положение, но военные успехи немедленно вызвали смуту в Городе. Народным трибуном был в тот год Гай Терентилий Гарса. (2) Сочтя, что в отсутствие консулов трибуну открыт путь к действиям, он несколько дней кряду обвинял перед плебеями патрициев в высокомерии, но особенно ополчился он против консульской власти, которую объявлял ненужной и нетерпимой в свободном обществе. (3) Само-то имя не вызывает ненависти, но, по существу, она страшней даже царской; (4) ведь вместо одного государя здесь - двое, и власть их безгранична и безмерна: своевольные и необузданные, они карами внушают плебеям страх перед законом. (5) Так вот, дабы не простирать это владычество на вечные времена, он предлагает принять закон об избрании пяти уполномоченных для составления законов о консульской власти, согласно которым консулы пользовались бы лишь теми правами, какими наделит их народ, и не считали бы законом собственные прихоти и произвол. (6) Патриции опасались в отсутствие консулов попасть под ярмо нового закона, и тогда Квинт Фабий, на чье попечение был оставлен Город, созвал сенат и с такой страстью обрушился на само это предложение и на того, кто его внес, (7) что и обоим консулам нечего было бы добавить к произнесенным угрозам и брани, окажись они теперь возле ненавистного трибуна, которого обвинили в злокозненном нападении на государство при первом же удобном случае: (8) "Если бы боги в гневе наградили нас таким трибуном в прошлом году, в разгар войны и чумы, мы не смогли бы остановить его. А ведь тогда - после смерти двух консулов, в ослабленном болезнями Городе, при расстройстве всех дел - внести закон об упразднении консульской власти означало бы стать полководцем осаждавших Рим вольсков и эквов. И для чего все это? (9) Разве за своевольное и жестокое обращение консула с любым гражданином не может трибун вызвать консула в суд и обвинить его перед теми самыми судьями, одним из которых оказался бы тот, кто стал жертвой консульской жестокости. (10) Терентилий делает невыносимым и ненавистным не консульское правление, но власть трибунов, уже примирившихся было с патрициями и теперь вновь совращенных на прежний гибельный путь. (11) Не уговаривая Гарсу прекратить то, что он начал, я прошу вас, трибуны, не забывать о том, что вы наделены полномочиями для помощи отдельным гражданам, а не для всеобщей погибели: вы избраны трибунами простого народа, а не врагами отцов. (12) Нападки на наше брошенное на произвол судьбы государство сделают нас жалкими, а вас - ненавистными. Речь идет об уменьшении не ваших прав, но ненависти к вам. Договоритесь с вашим товарищем отложить все это дело до возвращения консулов. Даже эквы с вольсками, когда в прошлом году чума унесла обоих консулов, не стали глумиться над нами и воздержались от нападения". (13) Трибуны переговорили с Терентилием, и предложение его было как будто отложено, а на деле провалено; консулов же немедленно отозвали в Рим.
[10] Lucretius cum ingenti praeda, maiore multo gloria rediit. Et auget gloriam adueniens exposita omni in campo Martio praeda, ut suum quisque per triduum cognitum abduceret. Reliqua uendita, quibus domini non exstitere. Debebatur omnium consensu consuli triumphus; sed dilata res est, tribuno de lege agente; id antiquius consuli fuit. Iactata per aliquot dies cum in senatu res tum apud populum est; cessit ad ultimum maiestati consulis tribunus et destitit. Tum imperatori exercituique honos suus redditus. Triumphauit de Volscis Aequisque; triumphantem secutae suae legiones. Alteri consuli datum ut ouans sine militibus urbem iniret. Anno deinde insequenti lex Terentilia ab toto relata collegio nouos adgressa consules est; erant consules P. Volumnius Ser. Sulpicius. Eo anno caelum ardere uisum, terra ingenti concussa motu est. Bouem locutam, cui rei priore anno fides non fuerat, creditum. Inter alia prodigia et carne pluit, quem imbrem ingens numerus auium interuolitando rapuisse fertur; quod intercidit, sparsum ita iacuisse per aliquot dies ut nihil odor mutaret. Libri per duumuiros sacrorum aditi; pericula a conuentu alienigenarum praedicta, ne qui in loca summa urbis impetus caedesque inde fierent; inter cetera monitum ut seditionibus abstineretur. Id factum ad impediendam legem tribuni criminabantur, ingensque aderat certamen. Ecce, ut idem in singulos annos orbis uolueretur, Hernici nuntiant Volscos et Aequos, etsi abscisae res sint, reficere exercitus; Antii summam rei positam; Ecetrae Antiates colonos palam concilia facere; id caput, eas uires belli esse. Vt haec dicta in senatu sunt, dilectus edicitur; consules belli administrationem inter se dispertiri iussi, alteri ut Volsci, alteri ut Aequi prouincia esset. Tribuni coram in foro personare, fabulam compositam Volsci belli, Hernicos ad partes paratos. Iam ne uirtute quidem premi libertatem populi Romani sed arte eludi. Quia occidione prope occisos Volscos et Aequos mouere sua sponte arma posse iam fides abierit, nouos hostes quaeri; coloniam fidam propinquam infamem fieri. Bellum innoxiis Antiatibus indici, geri cum plebe Romana, quam oneratam armis ex urbe praecipiti agmine acturi essent, exsilio et relegatione ciuium ulciscentes tribunos. Sic, ne quid aliud actum putent, uictam legem esse, nisi dum in integro res sit, dum domi, dum togati sint, caueant ne possessione urbis pellantur, ne iugum accipiant. Si animus sit, non defore auxilium; consentire omnes tribunos. Nullum terrorem externum, nullum periculum esse; cauisse deos priore anno ut tuto libertas defendi posset. Haec tribuni.	10. (1) Стяжав большую добычу и гораздо большую славу, вернулся Лукреций. Слава же его возросла оттого, что тотчас по возвращении он разложил всю добычу на Марсовом поле, чтобы каждый мог в течение трех дней уносить домой то, что признает своим. То, что не нашло хозяина, распродали. (2) По общему мнению, консулу полагался триумф, но дело было отложено из-за трибуна, не дававшего покоя с новым законом, который и консулу казался более важным делом. (3) Несколько дней кряду этот вопрос разбирался то в сенате, то в собрании. Наконец трибун, подчинившись влиянию консула, отступился. Тогда полководцу и войску воздали причитающиеся им почести: (4) за победу над вольсками и эквами Лукреций был удостоен триумфа, вслед за полководцем шествовали его легионы. Другому консулу присудили овацию, и он вошел в Рим без войска. (5) И на следующий год закон Терентилия, предложенный теперь уже всеми трибунами, досаждал новым консулам, каковыми стали Публий Волумний и Сервий Сульпиций. (6) В тот год [461 г.] в небе стояло зарево, а земля сотрясалась страшными толчками. Говорящая корова, в которую в прошлом году никто не верил, теперь не вызывала сомнений. Среди прочих знамений упоминают о падавших с неба кусках мяса и об огромной стае птиц, которые на лету склевывали этот дождь, а то, что упало и рассыпалось по земле, не протухло и по прошествии нескольких дней. (7) Через дуумвиров по священным делам обратились к Сивиллиным книгам: предсказано было, что угроза исходит от собравшихся вместе чужеземцев, которые могут напасть на Город и погубить его; было дано также предостережение не затевать смут. Трибуны обжаловали его как умышленное препятствование закону, и теперь предстояла открытая борьба. (8) Как вдруг, словно события обратились вспять, герники сообщают о том, что эквы и вольски, несмотря на подорванные силы, вновь снаряжают войско; главную ставку они делают на Антий, жители которого открыто собираются и совещаются в Эцетрах; отсюда, по их словам, война берет начало и силы. {9) Как только сенат был извещен об этом, объявили набор. Одному консулу приказали идти на вольсков, другому - на эквов. (10) Но трибуны объявили войну с вольсками разыгранной на форуме комедией, в которой была заготовлена роль и для герников: не умея отнять у римлян свободу в открытом бою, они ловчат и лгут; (11) никто не поверит, чтоб почти уничтоженные вольски и эквы по собственному почину вновь подняли оружие, и вот выискался новый враг: (12) невинным антийцам объявляют войну, а воевать будут римские плебеи. Обремененных оружием, консулы быстро погонят их из Рима, мстя трибунам удалением, а вернее, изгнанием граждан; (13) закон, таким образом, не пройдет, нечего и думать об этом, если только плебеи, пока они еще дома, пока они еще не на военной службе, не позаботятся о том, чтоб не попасть под ярмо и навсегда не лишиться Города. (14) Было бы только мужество, а силы найдутся: все трибуны уверены в этом. Ничто не угрожает нам извне, и никаких трудностей тоже нет: в прошлом году боги позаботились о том, чтоб народ смог защитить свободу. Так сказали трибуны.
[11] At ex parte altera consules in conspectu eorum positis sellis dilectum habebant. Eo decurrunt tribuni contionemque secum trahunt. Citati pauci uelut rei experiundae causa, et statim uis coorta. Quemcumque lictor iussu consulis prendisset, tribunus mitti iubebat; neque suum cuique ius modum faciebat sed uirium spes, et manu obtinendum erat quod intenderes. Quemadmodum se tribuni gessissent in prohibendo dilectu, sic patres se in lege, quae per omnes comitiales dies ferebatur, impedienda gerebant. Initium erat rixae, cum discedere populum iussissent tribuni, quod patres se submoueri haud sinebant. Nec fere seniores rei intererant, quippe quae non consilio regenda sed permissa temeritati audaciaeque esset. Multum et consules se abstinebant, ne cui in conluuione rerum maiestatem suam contumeliae offerrent. Caeso erat Quinctius, ferox iuuenis qua nobilitate gentis, qua corporis magnitudine et uiribus. Ad ea munera data a dis et ipse addiderat multa belli decora facundiamque in foro, ut nemo, non lingua, non manu promptior in ciuitate haberetur. Hic cum in medio patrum agmine constitisset, eminens inter alios, uelut omnes dictaturas consulatusque gerens in uoce ac uiribus suis, unus impetus tribunicios popularesque procellas sustinebat. Hoc duce saepe pulsi foro tribuni, fusa ac fugata plebes est; qui obuius fuerat, mulcatus nudatusque abibat, ut satis appareret, si sic agi liceret, uictam legem esse. Tum prope iam perculsis aliis tribunis A. Verginius, ex collegio unus, Caesoni capitis diem dicit. Atrox ingenium accenderat eo facto magis quam conterruerat; eo acrius obstare legi, agitare plebem, tribunos uelut iusto persequi bello. Accusator pati reum ruere inuidiaeque flammam ac materiam criminibus suis suggerere; legem interim non tam ad spem perferendi quam ad lacessendam Caesonis temeritatem ferre. Ibi multa saepe ab iuuentute inconsulte dicta factaque in unius Caesonis suspectum incidunt ingenium. Tamen legi resistebat. Et A. Verginius identidem plebi: 'Ecquid sentitis iam, uos, Quirites, Caesonem simul ciuem et legem quam cupitis habere non posse? Quamquam quid ego legem loquor? Libertati obstat; omnes Tarquinios superbia exsuperat. Exspectate dum consul aut dictator fiat, quem priuatum uiribus et audacia regnantem uidetis.' Adsentiebantur multi pulsatos se querentes, et tribunum ad rem peragendam ultro incitabant.	11. (1) На глазах у них консулы расставили в противоположной стороне форума кресла и начали набор. Туда, увлекая за собой собравшуюся толпу, сбежались трибуны. Кое-кого вызвали как бы для выяснений, но тотчас применена была сила. (2) Кого бы по приказу консула ни хватал ликтор, трибун повелевал отпустить; стремление соблюсти личные права нарушило порядок, каждый полагался на себя, и желаемое приходилось вырывать силой. (3) Точно так же, как вели себя, запрещая набор, трибуны, действовали сенаторы, не допуская голосования о законе, который предлагался народному собранию всякий раз, как оно созывалось. (4) Драка начиналась всегда с того, что всякий раз, как трибуны приказывали народу разойтись для голосования, патриции отказывались двигаться с мест. Знатнейшие почти не принимали в этом участия, ибо дело вершил не разум, а наглый произвол. (5) По большей части в стороне держались и консулы, чтоб при таком обороте дела не было как-нибудь оскорблено их достоинство. (6) Больше других своей знатностью и силой кичился в то время статный юноша Цезон Квинкций. К тому, чем наградили его боги, он присовокупил блестящие подвиги на войне и красноречие на форуме, так что никто в Риме не мог считаться ни более храбрым, ни более речистым. (7) Появляясь среди патрициев, он выделялся из всех, в его голосе и силе словно бы воплощались все консульства и диктатуры. Он в одиночку сдерживал натиск трибунов и неистовство народа. (8) Под его предводительством с форума нередко прогоняли трибунов, расталкивали и обращали в бегство толпу; сопротивлявшихся избивали и выгоняли, сорвав с них одежду, и не оставалось сомнений, что если он и впредь так будет себя вести, то закон не пройдет. (9) И тут, при почти полном замешательстве остальных трибунов, один из них, Авл Вергиний, обвинив Цезона в уголовном преступлении, вызывает его в суд. Но это вовсе не устрашило, а только распалило неукротимый дух Цезона; он стал еще непримиримее к предложенному закону, возмутил народ и пошел настоящей войной против трибунов. (10) Обвинитель не сдерживал обвиняемого, позволив ему самому возбудить против себя ненависть и дать новые доказательства своей виновности: закон вносился на обсуждение уже не затем, чтобы быть принятым, а чтобы раздразнить опрометчивого Цезона. (11) К тому же многие необдуманные слова и поступки молодежи приписывались Цезону, ибо только его и считали на них способным. Но противодействие закону не прекращалось. (12) Авл же Вергиний все твердил народу: "Неужто вам непонятно, квириты, что нельзя одновременно числить Цезона среди сограждан и получить желанный закон? (13) Да что говорить о законе! Ведь он отнимает у вас свободу, превосходя гордыней всех Тарквиниев. Вы дождетесь, что тот, кто, будучи частным лицом, благодаря своей силе и наглости ведет себя как царь, сделается консулом или диктатором!" Многие соглашались с ним, жалуясь на нанесенные побои и требуя от трибуна, чтобы тот довел дело до конца.
[12] Iam aderat iudicio dies apparebatque uolgo homines in damnatione Caesonis libertatem agi credere. Tum demum coactus cum multa indignitate prensabat singulos. Sequebantur necessarii, principes ciuitatis. T. Quinctius Capitolinus, qui ter consul fuerat, cum multa referret sua familiaeque decora, adfirmabat neque in Quinctia gente neque in ciuitate Romana tantam indolem tam maturae uirtutis unquam exstitisse; suum primum militem fuisse, se saepe uidente pugnasse in hostem. Sp. Furius, missum ab Quinctio Capitolino sibi eum in dubiis suis rebus uenisse subsidio; neminem unum esse cuius magis opera putet rem restitutam. L. Lucretius, consul anni prioris, recenti gloria nitens, suas laudes participare cum Caesone, memorare pugnas, referre egregia facinora nunc in expeditionibus, nunc in acie; suadere et monere iuuenem egregium, instructum naturae fortunaeque omnibus bonis, maximum momentum rerum eius ciuitatis in quamcumque uenisset, suum quam alienum mallent ciuem esse. Quod offendat in eo, feruorem et audaciam, aetatem cottidie auferre: quod desideretur, consilium, id in dies crescere. Senescentibus uitiis, maturescente uirtute, sinerent tantum uirum senem in ciuitate fieri. Pater inter hos L. Quinctius, cui Cincinnato cognomen erat, non iterando laudes, ne cumularet inuidiam, sed ueniam errori atque adulescentiae petendo, sibi qui non dicto, non facto quemquam offendisset, ut condonarent filium orabat. Sed alii auersabantur preces aut uerecundia aut metu, alii se suosque mulcatos querentes atroci responso iudicium suum praeferebant.	12. (1) Приближался день суда, и люди, казалось, уверовали в то, что от осуждения Цезона зависит их свобода. Только это и заставило его, вызывая еще большую ненависть, кое-кого просить о помощи. С ним пришли его близкие, первые люди государства. (2) Тит Квинкций Капитолин, трижды бывший консулом, много говорил о своих и рода своего подвигах, чтобы объявить, (3) что никогда еще ни в роду Квинкциев, ни в целом Риме не было человека, от природы наделенного такой доблестью. Цезон, говорил он, уже в самом начале своей воинской службы на его глазах вступал в единоборство с неприятелем. (4) Спурий Фурий рассказал, как Цезон, будучи послан Квинтом Капитолином, в трудный час подоспел к нему на выручку: "Никому не обязан я так, как ему, спасением дела". (5) Консул прошлого года Луций Лукреций, чья слава еще не успела померкнуть, заявил, что делит свои заслуги с Цезоном, вспомнил о боях, перечислил подвиги его в походах и сражениях, просил и настаивал на том, что (6) столь замечательного, щедро одаренного природой и судьбой юношу, призванного занять выдающееся место в любом государстве, куда бы он ни пришел, предпочтительней числить в своих, а не в чужих согражданах. (7) Его горячности и дерзости, вызывающих теперь неприязнь, с возрастом убудет, а рассудительность, в которой он так нуждается, день за днем прибывает; чтоб порочность его истощилась, а доблесть созрела, такому человеку надобно дать состариться в Риме. (8) Среди защищавших Цезона был и отец его, Луций Квинкций, по прозванию Цинциннат, который просил простить его сыну ошибки молодости и, чтобы перечнем сыновних заслуг не усугубить ненависти, умолял помиловать его и напоминал о том, что сам он, Цинциннат, ни словом ни делом ни перед кем не провинился. (9) Одни не слушали эти мольбы - кто из застенчивости, кто из страха, другие в ответ жаловались сами, выставляя следы побоев, и их злоба предвещала приговор.
[13] Premebat reum praeter uolgatam inuidiam crimen unum, quod M. Volscius Fictor, qui ante aliquot annos tribunus plebis fuerat, testis exstiterat se, haud multo post quam pestilentia in urbe fuerat, in iuuentutem grassantem in Subura incidisse. Ibi rixam natam esse fratremque suum maiorem natu, necdum ex morbo satis ualidum, pugno ictum ab Caesone cecidisse; semianimem inter manus domum ablatum, mortuumque inde arbitrari, nec sibi rem exsequi tam atrocem per consules superiorum annorum licuisse. Haec Volscio clamitante adeo concitati homines sunt ut haud multum afuerit quin impetu populi Caeso interiret. Verginius arripi iubet hominem et in uincula duci. Patricii ui contra uim resistunt. T. Quinctius clamitat, cui rei capitalis dies dicta sit et de quo futurum propediem iudicium, eum indemnatum indicta causa non debere uiolari. Tribunus supplicium negat sumpturum se de indemnato; seruaturum tamen in uinculis esse ad iudicii diem ut, qui hominem necauerit, de eo supplicii sumendi copia populo Romano fiat. Appellati tribuni medio decreto ius auxilii sui expediunt: in uincla conici uetant; sisti reum pecuniamque ni sistatur populo promitti placere pronuntiant. Summam pecuniae quantam aequum esset promitti, ueniebat in dubium; id ad senatum reicitur: reus, dum consulerentur patres, retentus in publico est. Vades dari placuit; unum uadem tribus milibus aeris obligarunt; quot darentur permissum tribunis est. Decem finierunt; tot uadibus accusator uadatus est reum. Hic primus uades publico dedit. Dimissus e foro nocte proxima in Tuscos in exsilium abiit. Iudicii die cum excusaretur solum uertisse exsilii causa, nihilo minus Verginio comitia habente, collegae appellati dimisere concilium. Pecunia a patre exacta crudeliter, ut diuenditis omnibus bonis aliquamdiu trans Tiberim ueluti relegatus deuio quodam tugurio uiueret.	13. (1) Всеобщую ненависть к обвиняемому усугубляло еще одно преступление, свидетелем которого выступил Марк Вольсций Фиктор, бывший за несколько лет до того народным трибуном. (2) Вскоре после избавления Города от чумы он наткнулся на Субуре на шайку бесчинствующих юнцов. Завязалась ссора, во время которой Цезон ударил и сбил с ног старшего брата Фиктора, еще не вполне окрепшего после болезни: (3) полуживого, его на руках отнесли домой, и умер он, как полагали, от этого удара, но консулы прошлых лет не дали довести до конца расследование столь темного дела. Людей так взбудоражили разоблачения Вольсция, что толпа едва не растерзала Цезона. (4) Вергиний приказал схватить Цезона и заточить в темницу. Но патриции на силу ответили силой. Тит Квинкций говорил, что нельзя нападать на того, кто обвинен в уголовном преступлении и должен предстать перед судом. (5) Трибун возразил, что не казнит Цезона до вынесения приговора, но что до суда тот останется в темнице и только римский народ вынесет свой приговор убийце. (6) Были призваны другие трибуны, и они приняли промежуточное решение: воспользовавшись своим правом заступничества, они запретили держать Цезона в заточении, но объявили о привлечении его к суду и сказали, что в случае неявки потребуют обещания об уплате пени. (7) О размерах пени, достаточной для обещания, договориться не удалось, и вопрос передали сенату. Пока совещались с сенаторами, обвиняемого держали под стражей. (8) Было решено назначить поручителей, из которых каждый вносил залог в три тысячи медных ассов. Определить число поручителей было вверено трибунам. Сошлись на десяти: столько поручителей обвинитель счел достаточной порукой для обвиняемого. Так Цезон первым в Риме представил общественных поручителей. Отпущенный с форума, он ближайшей ночью удалился в Этрурию. (9) И, хотя в день суда в его оправдание говорили, что он ушел как изгнанник, тем не менее Вергиний не закрывал собрания и люди были отпущены другими трибунами. (10) У отца Цезона безжалостно отобрали все деньги; распродав свое имущество, он довольно долго жил, точно в ссылке, в заброшенной лачуге где-то за Тибром.
[14] Hoc iudicium et promulgata lex exercuit ciuitatem: ab externis armis otium fuit. Cum uelut uictores tribuni perculsis patribus Caesonis exsilio prope perlatam esse crederent legem, et quod ad seniores patrum pertineret cessissent possessione rei publicae, iuniores, id maxime quod Caesonis sodalium fuit, auxere iras in plebem, non minuerunt animos; sed ibi plurimum profectum est quod modo quodam temperauere impetus suos. Cum primo post Caesonis exsilium lex coepta ferri est, instructi paratique cum ingenti clientium exercitu sic tribunos, ubi primum submouentes praebuere causam, adorti sunt ut nemo unus inde praecipuum quicquam gloriae domum inuidiaeue ferret, mille pro uno Caesones exstitisse plebes quereretur. Mediis diebus quibus tribuni de lege non agerent, nihil eisdem illis placidius aut quietius erat. Benigne salutare, adloqui plebis homines, domum inuitare, adesse in foro, tribunos ipsos cetera pati sine interpellatione concilia habere, nunquam ulli neque publice neque priuatim truces esse, nisi cum de lege agi coeptum esset; alibi popularis iuuentus erat. Ne uoce quidem incommoda, nedum ut ulla uis fieret, paulatim permulcendo tractandoque mansuefecerant plebem. His per totum annum artibus lex elusa est. Nec cetera modo tribuni tranquillo peregere, sed refecti quoque in insequentem annum.	14. (1) И судебное разбирательство, и закон занимали государство, а неприятель не тревожил оружием. (2) И, хотя трибуны, сочтя себя победителями, не сомневались в принятии закона, патриции после изгнания Цезона пали духом, а знатнейшие из них готовы были уступить управление государством; но молодежь, особенно из Цезонова окружения, не оробела и все больше ожесточалась против плебеев; (3) правда, успех им сопутствовал, когда они несколько сдерживали свой пыл. (4) Как только после изгнания Цезона был внесен на рассмотрение закон, они во главе целого воинства клиентов выступили против трибунов, лишь тогда, когда те, попытавшись прогнать их, сами предоставили повод к нападению. Затем юноши разошлись по домам, равно увенчанные славой и ненавистью: вместо одного Цезона, жаловался простой народ, явилась тысяча. (5) В обычные дни, когда трибуны не добивались принятия закона, никто не вел себя тише и миролюбивее этих юношей: они радушно приветствовали плебеев и говорили с ними, приглашали домой, часто были вместе на форуме, не чиня ни малейших помех трибунам, когда те созывали другие собрания. (6) Ни в общественной, ни в частной жизни они никому не угрожали до тех пор, пока не начиналось обсуждение закона; во всех других случаях эти юноши пользовались расположением народа. А трибуны не только спокойно завершили остальные дела, но даже были вновь избраны на следующий год. Без единого грубого слова, не говоря уже о применении силы, но одним лишь ласковым обхождением плебеи были постепенно укрощены. В продолжение целого года эти уловки позволяли уклоняться от принятия закона.
[15] Accipiunt ciuitatem placidiorem consules C. Claudius Appi filius et P. Valerius Publicola. Nihil noui nouus annus attulerat; legis ferendae aut accipiendae cura ciuitatem tenebat. Quantum iuniores patrum plebi se magis insinuabant, eo acrius contra tribuni tendebant ut plebi suspectos eos criminando facerent: coniurationem factam; Caesonem Romae esse; interficiendorum tribunorum, trucidandae plebis consilia inita; id negotii datum ab senioribus patrum ut iuuentus tribuniciam potestatem e re publica tolleret formaque eadem ciuitatis esset quae ante Sacrum montem occupatum fuerat. Et ab Volscis et Aequis statum iam ac prope sollemne in singulos annos bellum timebatur, propiusque aliud nouum malum necopinato exortum. Exsules seruique, ad duo milia hominum et quingenti, duce Appio Herdonio Sabino nocte Capitolium atque arcem occupauere. Confestim in arce facta caedes eorum qui coniurare et simul capere arma noluerant: alii inter tumultum praecipites pauore in forum deuolant: alternae uoces 'ad arma' et 'hostes in urbe sunt' audiebantur. Consules et armare plebem et inermem pati timebant, incerti quod malum repentinum, externum an intestinum, ab odio plebis an ab seruili fraude, urbem inuasisset; sedabant tumultus, sedando interdum mouebant; nec enim poterat pauida et consternata multitudo regi imperio. Dant tamen arma, non uolgo, tantum ut incerto hoste praesidium satis fidum ad omnia esset. Solliciti reliquum noctis incertique qui homines, quantus numerus hostium esset, in stationibus disponendis ad opportuna omnis urbis loca egere. Lux deinde aperuit bellum ducemque belli. Seruos ad libertatem Appius Herdonius ex Capitolio uocabat: se miserrimi cuiusque suscepisse causam, ut exsules iniuria pulsos in patriam reduceret et seruitiis graue iugum demeret; id malle populo Romano auctore fieri: si ibi spes non sit, se Volscos et Aequos et omnia extrema temptaturum et concitaturum.	15. (1) Консулы Гай Клавдий, сын Аппия, и Публий Валерий Публикола застают государство уже вполне успокоенным. Новый год [460 г.] не принес новых волнений. Провести и принять ли закон - вот о чем была забота в Городе. (2) Чем сильнее патрицианская молодежь располагала к себе плебеев, тем яростней противодействовали ей трибуны, своими обвинениями внушая подозрение плебеям: уже составлен заговор, Цезон в Риме; (3) первым делом порешили убить трибунов и обезглавить плебеев; старшие патриции поручили молодым уничтожить власть трибунов и возвратить государству тот образ правления, что был в нем до захвата Священной горы. (4) Опасались и ставшей почти привычной войны с вольсками и эквами, которая возобновлялась чуть ли не каждый год, но вдруг гораздо ближе грянула новая нежданная беда. (5) Изгнанники и рабы, числом до двух с половиною тысяч, ведомые сабинянином Аппием Гердонием, ночью заняли капитолийскую Крепость. (6) Те в Крепости, кто отказался примкнуть к ним и взяться за оружие, были перебиты; остальные в суматохе и страхе помчались сломя голову на форум. "К оружию! Враг в городе!" - кричали они. (7) Не зная, откуда - извне или изнутри - пришла нежданная беда, из-за ненависти ли плебеев, из-за предательства ли, рабов разразилась она над Римом, консулы опасались и вооружать плебеев и оставлять их безоружными. Консулы обуздывали волнения, но, обуздывая, лишь возбуждали новые, и охваченная страхом толпа была уже не в их власти. (8) Они все же раздали оружие, но не всем, а столько, сколько нужно, чтоб иметь надежную охрану против неизвестного врага. Остаток ночи они провели в заботах, расставляя караулы в ключевых местах по всему городу, не зная о врагах, ни сколько их, ни кто они такие. (9) Утром стало ясно, кто нападает и под чьим предводительством. Аппий Гердоний с Капитолия призывал рабов к свободе: он-де встал на защиту самых несчастных, намереваясь вернуть на родину несправедливо изгнанных и снять с рабов их тяжкое иго; он предпочитает, чтоб римляне совершили все сами, но, если надежда эта не оправдается, решится на самые крайние меры и призовет на помощь вольсков и эквов.
[16] Dilucere res magis patribus atque consulibus. Praeter ea tamen quae denuntiabantur, ne Veientium neu Sabinorum id consilium esset timere et, cum tantum in urbe hostium esset, mox Sabinae Etruscaeque legiones ex composito adessent, tum aeterni hostes, Volsci et Aequi, non ad populandos, ut ante, fines sed ad urbem ut ex parte captam uenirent. Multi et uarii timores; inter ceteros eminebat terror seruilis ne suus cuique domi hostis esset, cui nec credere nec non credendo, ne infestior fieret, fidem abrogare satis erat tutum; uixque concordia sisti uidebatur posse. Tantum superantibus aliis ac mergentibus malis nemo tribunos aut plebem timebat; mansuetum id malum et per aliorum quietem malorum semper exoriens tum quiesse peregrino terrore sopitum uidebatur. Ad id prope unum maxime inclinatis rebus incubuit. Tantus enim tribunos furor tenuit ut non bellum, sed uanam imaginem belli ad auertendos ab legis cura plebis animos Capitolium insedisse contenderent; patriciorum hospites clientesque si perlata lege frustra tumultuatos esse se sentiant, maiore quam uenerint silentio abituros. Concilium inde legis perferendae habere, auocato populo ab armis. Senatum interim consules habent, alio se maiore ab tribunis metu ostendente quam quem nocturnus hostis intulerat.	16. (1) Сенаторам и консулам все стало ясно. Кроме того что им было известно, они опасались заговора вейян и сабинян, которым стоило только подвести заранее набранные легионы к Городу, где уже угнездился неприятель, (2) а тогда вольски и эквы, вечные враги Рима, явятся не для опустошения страны, как прежде, но войдут в самый Город, уже отчасти взятый. (3) Многое вызывало опасения, но сильней всего был страх перед рабами: в каждом доме мог оказаться враг, которому опасно доверять и опасно не доверять, чтобы не ожесточить еще сильней. Казалось, согласию сословий пришел конец. (4) В захлестывающей пучине бедствий никто не боялся ни трибунов, ни плебеев: эта беда, пробуждающаяся, лишь только пройдут другие беды, казалось, уступила место внешним угрозам. (5) Но нет, она-то и обрушилась в час худших испытаний. Трибунами овладело настоящее безумие, и они уверяли, что на Капитолии дело идет не о войне, но лишь о призраке войны, призванном отвлечь внимание плебеев от обсуждения их закона; если же по принятии закона гости и клиенты патрициев увидят, что их напрасно растревожили, то они уйдут оттуда тише, чем пришли. (6) После этого трибуны призвали народ, оставив оружие, проголосовать за принятие закона. Тем временем консулы, которым трибуны внушали больше страха, чем ночное нападение на Капитолий, созвали сенат.
[17] Postquam arma poni et discedere homines ab stationibus nuntiatum est, P. Valerius, collega senatum retinente, se ex curia proripit, inde in templum ad tribunos uenit. 'Quid hoc rei est' inquit, 'tribuni? Appi Herdoni ductu et auspicio rem publicam euersuri estis? Tam felix uobis corrumpendis fuit qui seruitia non commouit auctor? Cum hostes supra caput sint, discedi ab armis legesque ferri placet?' Inde ad multitudinem oratione uersa: 'Si uos urbis, Quirites, si uestri nulla cura tangit, at uos ueremini deos uestros ab hostibus captos. Iuppiter optimus maximus, Iuno regina et Minerua, alii di deaeque obsidentur; castra seruorum publicos uestros penates tenent; haec uobis forma sanae ciuitatis uidetur? Tantum hostium non solum intra muros est sed in arce supra forum curiamque; comitia interim in foro sunt, senatus in curia est; uelut cum otium superat, senator sententiam dicit, alii Quirites suffragium ineunt. Non quidquid patrum plebisque est, consules, tribunos, deos hominesque omnes armatos opem ferre, in Capitolium currere, liberare ac pacare augustissimam illam domum Iouis optimi maximi decuit? Romule pater, tu mentem tuam, qua quondam arcem ab his iisdem Sabinis auro captam recepisti, da stirpi tuae; iube hanc ingredi uiam, quam tu dux, quam tuus ingressus exercitus est. Primus en ego consul, quantum mortalis deum possum, te ac tua uestigia sequar.' Vltimum orationis fuit, se arma capere, uocare omnes Quirites ad arma; si qui impediat, iam se consularis imperii, iam tribuniciae potestatis sacratarumque legum oblitum, quisquis ille sit, ubicumque sit, in Capitolio, in foro, pro hoste habiturum. Iuberent tribuni, quoniam in Appium Herdonium uetarent, in P. Valerium consulem sumi arma; ausurum se in tribunis, quod princeps familiae suae ausus in regibus esset. Vim ultimam apparebat futuram spectaculoque seditionem Romanam hostibus fore. Nec lex tamen ferri nec ire in Capitolium consul potuit; nox certamina coepta oppressit; tribuni cessere nocti, timentes consulum arma. Amotis inde seditionis auctoribus patres circumire plebem inserentesque se in circulos sermones tempori aptos serere; admonere ut uiderent in quod discrimen rem publicam adducerent. Non inter patres ac plebem certamen esse, sed simul patres plebemque, arcem urbis, templa deorum, penates publicos priuatosque hostibus dedi. Dum haec in foro sedandae discordiae causa aguntur, consules interim, ne Sabini neue Veiens hostis moueretur, circa portas murosque discesserant.	17. (1) После того как стало известно, что люди, бросив оружие, оставили караулы, Публий Валерий вышел из курии, где другой консул задерживал сенат, и пришел к трибунам на освященное место. (2) "В чем дело, трибуны? - спросил он.- Под водительством и с благословения Аппия Гердония вы намереваетесь ниспровергнуть государство? Счастлив же тот, кто, не сумев возмутить рабов ваших, совратил вас самих! И вот вы бросаете оружие и обсуждаете законы, когда враг у вас над головами?" (3) Затем он обратился с речью к толпе: "Если вас, квириты, не касаются дела Города и ваши собственные, то потревожьтесь за ваших богов, захваченных неприятелем. Осаждены и Юпитер Всеблагой Величайший, и царица Юнона, и Минерва, и прочие богини и боги, лагерь рабов занимает место ваших пенатов. (4) Значит, так, по-вашему, должно выглядеть процветающее государство? Враг не только за городскими стенами - он уже в Крепости, над форумом и курией, а тем временем на форуме толпится народ, в курии заседает сенат, сенатор выступает так, словно квириты голосуют и царит мир. (5) Но не пора ли патрициям и плебеям, консулам, трибунам, богам и людям, вооружившись, броситься на Капитолий, освободить и вернуть мир в священную обитель Юпитера Всеблагого Величайшего? (6) Отец наш Ромул, даруй своим потомкам ту волю, с которой ты некогда отнял Крепость у тех же сабинян, захвативших ее с помощью денег!35 Вели нам идти тем же путем, каким ты, вождь, шел и вел свое войско! А я, консул, первым последую за тобой, если я, смертный, смогу идти по стопам бога!" (7) Под конец речи он сказал, что берется за оружие сам и всех квиритов призывает к оружию. Если же кто ему помешает, он не станет и думать ни о консульских полномочиях, ни о власти трибунов, ни о законе об их неприкосновенности, но поведет себя с ним как с врагом, кто б он ни был, где б ему ни попался - на Капитолии или на форуме. (8) Пусть-ка трибуны прикажут повернуть оружие против консула Публия Валерия, раз они запретили поднять его против Аппия Гердония: он, Валерий, осмелится выступить против трибунов, как когда-то основатель его рода выступил против царей. (9) Казалось, разразится жестокая борьба и распрю между римлянами будет наблюдать неприятель. Закон не мог быть внесен, консулу не было пути на Капитолий. Ночь прекратила разгоревшийся спор, ночью, устрашенные консульским оружием, трибуны отступили. (10) Когда зачинщики смуты удалились, патриции обошли плебеев и, находясь среди них, искусно завязывали разговоры, заставляя понять, какому испытанию те подвергают государство: (11) борьба, мол, идет не между патрициями и плебеями, но Крепость, и храмы богов, и общественные, и частные пенаты выдаются врагу. (12) Пока на форуме пытались справиться с раздорами, консулы обошли ворота и стены, дабы удостовериться, не заметно ли приготовлений сабинян или вейян.
[18] Eadem nocte et Tusculum de arce capta Capitolioque occupato et alio turbatae urbis statu nuntii ueniunt. L. Mamilius Tusculi tum dictator erat. Is confestim conuocato senatu atque introductis nuntiis magnopere censet, ne exspectent dum ab Roma legati auxilium petentes ueniant; periculum ipsum discrimenque ac sociales deos fidemque foederum id poscere; demerendi beneficio tam potentem, tam propinquam ciuitatem nunquam parem occasionem daturos deos. Placet ferri auxilium; iuuentus conscribitur, arma dantur. Romam prima luce uenientes procul speciem hostium praebuere; Aequi aut Volsci uenire uisi sunt; deinde ubi uanus terror abiit, accepti in urbem agmine in forum descendunt. Ibi iam P. Valerius relicto ad portarum praesidia collega instruebat aciem. Auctoritas uiri mouerat, adfirmantis Capitolio reciperato et urbe pacata si edoceri se sissent quae fraus ab tribunis occulta in lege ferretur, memorem se maiorum suorum, memorem cognominis quo populi colendi uelut hereditaria cura sibi a maioribus tradita esset, concilium plebis non impediturum. Hunc ducem secuti nequiquam reclamantibus tribunis in cliuum Capitolinum erigunt aciem. Adiungitur et Tusculana legio. Certare socii ciuesque utri reciperatae arcis suum decus facerent; dux uterque suos adhortatur. Trepidare tum hostes nec ulli satis rei praeterquam loco fidere; trepidantibus inferrunt signa Romani sociique. Iam in uestibulum perruperant templi cum P. Valerius inter primores pugnam ciens interficitur. P. Volumnius consularis uidit cadentem. Is dato negotio suis ut corpus obtegerent, ipse in locum uicemque consulis prouolat. Prae ardore impetuque tantae rei sensus non peruenit ad militem; prius uicit quam se pugnare sine duce sentiret. Multi exsulum caede sua foedauere templum, multi uiui capti, Herdonius interfectus. Ita Capitolium reciperatum. De captiuis, ut quisque liber aut seruus esset, suae fortunae a quoque sumptum supplicium est. Tusculanis gratiae actae, Capitolium purgatum atque lustratum. In consulis domum plebes quadrantes ut funere ampliore efferretur iactasse fertur.	18. (1) В ту же ночь о захвате Крепости, занятии Капитолия и об остальном происходящем в растревоженном Городе узнали в Тускуле. (2) Диктатором там был тогда Луций Мамилий. Он тотчас созвал сенат и привел туда вестников, настойчиво убеждая сенаторов не ждать, пока из Рима явятся послы с просьбой о помощи: (3) ее требуют и угрожающее положение, и верность договорам, и боги - покровители союза. Такой возможности оказать благодеяние столь же могущественному, сколь и близкому государству боги никогда больше не предоставят. (4) Решено было помочь римлянам: начался набор молодежи и раздача оружия. Подойдя на рассвете к Риму, они были издали приняты за врагов (показалось, что это наступают эквы или вольски) , но, когда наконец напрасный страх исчез, их впустили в Город и они строем прошли на форум. (5) Там уже выстраивал войско Публий Валерий, оставив другого консула охранять ворота. (6) За ним пошли, доверившись его ручательству не чинить помех собранию, если, освободив Капитолий и утихомирив Город, плебеи позволят ему объяснить, что за коварный умысел таится в предлагаемом трибунами законе, и не забыть о своем прозвище, которое ему как наследство от предков передает заботу о народе. (7) За этим-то вождем, под напрасные призывы трибунов вернуться, плебеи в боевом порядке взобрались на Капитолийский холм. К ним присоединился и тускуланский легион. Союзники и римляне заспорили, кому должна принадлежать честь освобождения Крепости: оба полководца настраивали на это своих. (8) Тут неприятель растерялся, не уповая более ни на что, кроме самой Крепости; воспользовавшись этой растерянностью, римляне и их союзники пошли на приступ и уже ворвались в преддверие храма, как вдруг убивают Публия Валерия, который пошел в бой одним из первых. Его падение заметил бывший консул Публий Волумний. (9) Он приказал своим воинам спрятать тело, а сам быстро занял место убитого консула. В пылу атаки воины не заметили случившегося и одержали победу прежде, чем увидали, что сражались без полководца. (10) Много изгнанников осквернило храм своею кровью, многих взяли в плен, Гердония казнили. Так был отвоеван Капитолий. Для пленных уготован был род казни, соответствовавший их положению свободных или рабов; тускуланцев поблагодарили; Капитолий очистили и освятили. (11) Плебеи, как сообщают, бросали к дому консула по четверти асса, чтоб почтить его более пышными похоронами.
[19] Pace parta, instare tum tribuni patribus, ut P. Valeri fidem exsoluerent, instare C. Claudio, ut collegae deos manes fraude liberaret, agi de lege sineret. Consul antequam collegam sibi subrogasset negare passurum agi de lege. Hae tenuere contentiones usque ad comitia consulis subrogandi. Decembri mense summo patrum studio L. Quinctius Cincinnatus, pater Caesonis, consul creatur qui magistratum statim occiperet. Perculsa erat plebes consulem habitura iratum, potentem fauore patrum, uirtute sua, tribus liberis, quorum nemo Caesoni cedebat magnitudine animi, consilium et modum adhibendo ubi res posceret priores erant. Is ut magistratum iniit, adsiduis contionibus pro tribunali non in plebe coercenda quam senatu castigando uehementior fuit, cuius ordinis languore perpetui iam tribuni plebis, non ut in re publica populi Romani sed ut in perdita domo lingua criminibusque regnarent: cum Caesone filio suo uirtutem, constantiam, omnia iuuentutis belli domique decora pulsa ex urbe Romana et fugata esse; loquaces, seditiosos, semina discordiarum, iterum ac tertium tribunos, pessimis artibus, regia licentia uiuere. 'Aulus' inquit, 'ille Verginius, quia in Capitolio non fuit, minus supplicii quam Appius Herdonius meruit? Plus hercule aliquanto, qui uere rem aestimare uelit. Herdonius, si nihil aliud, hostem se fatendo prope denuntiauit ut arma caperetis; hic negando bellum esse arma uobis ademit nudosque seruis uestris et exsulibus obiecit. Et uos-C. Claudi pace et P. Valeri mortui loquar-prius in cliuum Capitolinum signa intulistis quam hos hostes de foro tolleretis? Pudet deorum hominumque. Cum hostes in arce, in Capitolio essent, exsulum et seruorum dux profanatis omnibus in cella Iouis optimi maximi habitaret, Tusculi ante quam Romae sumpta sunt arma. In dubio fuit utrum L. Mamilius, Tusculanus dux, an P. Valerius et C. Claudius consules Romanam arcem liberarent; et qui ante Latinos ne pro se quidem ipsis, cum in finibus hostem haberent, attingere arma passi sumus, nunc, nisi Latini sua sponte arma sumpsissent, capti et deleti eramus. Hoc est, tribuni, auxilium plebi ferre, inermem eam hosti trucidandam obicere? Scilicet si quis uobis humillimus homo de uestra plebe, quam partem uelut abruptam a cetero populo uestram patriam peculiaremque rem publicam fecistis, si quis ex his domum suam obsessam a familia armata nuntiaret, ferendum auxilium putaretis: Iuppiter optimus maximus exsulum atque seruorum saeptus armis nulla humana ope dignus erat? Et hi postulant, ut sacrosancti habeantur, quibus ipsi di neque sacri neque sancti sunt? At enim, diuinis humanisque obruti sceleribus, legem uos hoc anno perlaturos dictitatis. Tum hercule illo die quo ego consul sum creatus, male gesta res publica est, peius multo quam cum P. Valerius consul periit,-si tuleritis. Iam primum omnium' inquit, 'Quirites, in Volscos et Aequos mihi atque collegae legiones ducere in animo est. Nescio quo fato magis bellantes quam pacati propitios habemus deos. Quantum periculum ab illis populis fuerit si Capitolium ab exsulibus obsessum scissent, suspicari de praeterito quam re ipsa experiri est melius.'	19. (1) Когда спокойствие было восстановлено, трибуны стали взывать то к сенаторам, чтоб те выполнили обещанное Публием Валерием, то к Гаю Клавдию, чтобы тот избавил манов своего убитого товарища от лжи и дозволил обсуждение закона. Однако до избрания нового консула Клавдий не давал разрешения на обсуждение закона и голосование. (2) Споры эти затянулись до выборов нового консула. В декабре стараниями патрициев консулом становится Луций Квинкций Цинциннат, отец Цезона, который должен был немедленно вступить в должность. (3) Плебеи опасались иметь консулом человека, озлобленного против них, твердо опирающегося на поддержку сенаторов и собственную доблесть, отца троих сыновей, из которых ни один не уступал Цезону в мужестве, а рассудительностью и сдержанностью могли бы, если потребуется, превзойти брата. (4) Вступив в должность, Квинкций беспрестанно выступал с речами, но выказал меньше строгости, сдерживая плебеев, чем выговаривая сенаторам за бездействие: трибуны-де уже увековечили свою власть, которой распоряжаются так, словно они не в государстве римском, а в заброшенном доме. (5) Вместе с его сыном Цезоном из Рима безвозвратно изгнаны доблесть, стойкость и все прочие достоинства молодежи, необходимые и для войны, и для дома. А болтуны, заговорщики, сеятели раздоров, в другой и в третий раз благодаря самым гнусным ухищрениям ставшие трибунами, хозяйничают вовсю. (6) "Неужто этот вот Авл Вергиний за то, что не был с ними на Капитолии, меньше заслуживает казни, чем Аппий Гердоний? Готов поклясться, что даже больше, если только правильно смотреть на вещи. Гердоний по крайней мере, объявив себя врагом, почти заставил вас взяться за оружие, а этот, отрицая всякую войну, лишил вас оружия и незащищенными предал вашим рабам и изгнанникам. (7) И вы - не в обиду Гаю Клавдию и павшему Публию Валерию будь сказано - пошли на приступ Капитолийского холма, не изгнав сначала врагов с форума? Перед богами и людьми стыдно! Враг был в Крепости, на Капитолии, предводителю изгнанников и рабов, оскверняющему все вокруг, жилищем служит храм Юпитера Всеблагого Величайшего, а в Тускуле взялись за оружие раньше, чем в Риме! (8) Сомневались, Мамилию ли, предводителю тускуланцев, или консулам Валерию и Клавдию освобождать твердыню Рима, и вот теперь мы, не позволявшие латинам вооружаться для их собственной защиты от вторгшихся врагов, были б пленены и разбиты, если б те же латины по собственной воле не взялись за оружие. (9) Обречь безоружных на смерть от вражеского меча - это значит, трибуны, по-вашему помочь народу? Так что если какой-нибудь ничтожный человечишко из тех плебеев, что вы отторгли от остального народа, создав этим как бы собственное отечество и отдельное государство, если кто-то из них известит вас о том, что дом его осажден вооруженной челядью, то вы сочтете необходимым прийти к нему на помощь (10) , а Юпитер Всеблагой Величайший, которого обступили вооруженные рабы и изгнанники, человеческой помощи уже не заслуживает? И те, для кого боги не священны и не святы, требуют, чтоб с ними обращались как со святынею? (11) Под бременем преступлений против богов и людей вы с прежним упорством домогаетесь нового закона. Но готов поклясться, что, если вы проведете закон, день моего избрания консулом принесет государству куда больше горя, чем день гибели консула Публия Валерия". (12) "Прежде всего, квириты,- продолжал он,- я и товарищ мой задумали двинуть легионы против вольсков и эквов. Какой-то рок дарит нас покровительством богов, когда мы воюем, а не пользуемся благами мира. Сколькими бедами грозили б нам эти народы, если б они узнали, что Капитолий захвачен изгнанниками,- об этом теперь лучше догадываться, чем когда-нибудь познать на деле".
[20] Mouerat plebem oratio consulis; erecti patres restitutam credebant rem publicam. Consul alter, comes animosior quam auctor, suscepisse collegam priorem actiones tam graues facile passus, in peragendis consularis officii partem ad se uindicabat. Tum tribuni, eludentes uelut uana dicta, persequi quaerendo quonam modo exercitum educturi consules essent quos dilectum habere nemo passurus sit. 'Nobis uero' inquit Quinctius, nihil dilectu opus est, cum, quo tempore P. Valerius ad recipiundum Capitolium arma plebi dedit, omnes in uerba iurauerint conuenturos se iussu consulis nec iniussu abituros. Edicimus itaque, omnes qui in uerba iurastis crastina die armati ad lacum Regillum adsitis.' Cauillari tum tribuni et populum exsoluere religione uelle: priuatum eo tempore Quinctium fuisse cum sacramento adacti sint. Sed nondum haec quae nunc tenet saeculum neglegentia deum uenerat, nec interpretando sibi quisque ius iurandum et leges aptas faciebat, sed suos potius mores ad ea accommodabat. Igitur tribuni, ut impediendae rei nulla spes erat, de proferendo exitu agere, eo magis quod et augures iussos adesse ad Regillum lacum fama exierat, locumque inaugurari ubi auspicato cum populo agi posset, ut quidquid Romae ui tribunicia rogatum esset id comitiis ibi abrogaretur: omnes id iussuros quod consules uelint; neque enim prouocationem esse longius ab urbe mille passuum, et tribunos, si eo ueniant, in alia turba Quiritium subiectos fore consulari imperio. Terrebant haec; sed ille maximus terror animos agitabat, quod saepius Quinctius dictitabat se consulum comitia non habiturum; non ita ciuitatem aegram esse ut consuetis remediis sisti possit; dictatore opus esse rei publicae, ut, qui se mouerit ad sollicitandum statum ciuitatis, sentiat sine prouocatione dictaturam esse.	20. (1) Речь консула взволновала плебеев, а воспрянувшие духом патриции уверились в том, что государство спасено. Другой консул, готовый скорее помогать, чем применять власть, легко уступал своему старшему товарищу самые трудные предприятия, для себя требуя лишь консульского почета. (2) Тут трибуны, желая высмеять консулов за пустословие, спросили, каким же образом те собираются снарядить войско, если не будет позволено произвести набор. (3) "А нам и не нужен набор,- ответил Квинкций.- В тот час, когда Публий Валерий для того, чтоб отбить Капитолий, вооружил плебеев, все они дали слово по приказу собраться и без приказа не расходиться. (4) И вот теперь всем тем, кто дал слово, мы приказываем завтра с оружием в руках явиться к Регилльскому озеру". В желании освободить народ от клятвы трибуны пытались отговориться тем, что, дескать, Квинкций был частным лицом, когда плебеев приводили к присяге. (5) Однако захватившего нынешний век неуважения к богам тогда еще не знали и никто не старался истолковать законы и клятвы к собственной выгоде, а скорее приноравливался к ним сам. (6) И вот трибуны, потеряв всякую надежду на отмену набора, решили задержать войско, тем более что, по слухам, к Регилльскому озеру надлежало прибыть и авгурам для освящения места, где можно было бы, совершив птицегадания, обратиться к народу и на собрании отменить все то, чего трибуны добились бы насилием в Риме. (7) Люди, конечно, примут то, что велят консулы, ведь и право обжалования не распространяется далее, чем на милю от Города , и сами трибуны, приди они туда в толпе сограждан, должны будут подчиниться власти консулов. (8) Этого и опасались трибуны. Но самые сильные опасения внушал Квинкций, настойчиво повторявший, что выборов консулов не будет: не таков, мол, у государства недуг, чтоб можно было излечить его обычными средствами; ему нужен диктатор, дабы всякий, кто вознамерится подорвать общественный строй, помнил, что самовластье диктатора обжаловать невозможно.
[21] Senatus in Capitolio erat; eo tribuni cum perturbata plebe ueniunt. Multitudo clamore ingenti nunc consulum, nunc patrum fidem implorant; nec ante mouerunt de sententia consulem quam tribuni se in auctoritate patrum futuros esse polliciti sunt. Tunc referente consule de tribunorum et plebis postulatis senatus consulta fiunt ut neque tribuni legem eo anno ferrent neque consules ab urbe exercitum educerent; in reliquum magistratus continuari et eosdem tribunos refici iudicare senatum contra rem publicam esse. Consules fuere in patrum potestate: tribuni reclamantibus consulibus refecti. Patres quoque, ne quid cederent plebi, et ipsi L. Quinctium consulem reficiebant. Nulla toto anno uehementior actio consulis fuit. 'Mirer' inquit, 'si uana uestra, patres conscripti, auctoritas ad plebem est? Vos eleuatis eam quippe qui, quia plebs senatus consultum continuandis magistratibus soluit, ipsi quoque solutum uoltis, ne temeritati multitudinis cedatis, tamquam id sit plus posse in ciuitate, plus leuitatis ac licentiae habere. Leuius enim uaniusque profecto est sua decreta et consulta tollere quam aliorum. Imitamini, patres conscripti, turbam inconsultam, et qui exemplo aliis esse debetis, aliorum exemplo peccate potius quam alii uestro recte faciant, dum ego ne imiter tribunos nec me contra senatus consultum consulem renuntiari patiar. Te uero, C. Claudi, adhortor ut et ipse populum Romanum hac licentia arceas, et de me hoc tibi persuadeas me ita accepturum ut non honorem meum a te impeditum, sed gloriam spreti honoris auctam, inuidiam quae ex continuato eo impenderet leuatam putem.' Communiter inde edicunt ne quis L. Quinctium consulem faceret; si quis fecisset, se id suffragium non obseruaturos.	21. (1) Сенат заседал на Капитолии, туда и явились трибуны в окружении взволнованной толпы, которая, крича и подымая шум, стала упрашивать о покровительстве то консулов, то сенаторов; но консул не отменил своего решения до тех пор, пока трибуны не дали обещания подчиниться сенату. (2) Тогда, после доклада консула о требованиях трибунов и плебеев, сенат постановил, что трибуны в этом году не внесут своего закона, а консулы не выведут из Города войска. Впредь сенат объявил опасным для государства продление срока полномочий консулов и переизбрание трибунов. (3) Консулы подчинились предписаниям сената, а трибуны, несмотря на возражения, были избраны снова. Тогда и сенаторы, чтоб ни в чем не уступать плебеям, вознамерились вновь избрать консулом Луция Квинкция. И тут консул совершил свой самый запомнившийся за целый год поступок. (4) "Стоит ли удивляться, отцы-сенаторы,- сказал он,- что ваше влияние на плебеев так ничтожно? Вы же сами его и умаляете! Стоило плебеям нарушить сенатское постановление о продлении срока полномочий, как вы решаетесь тоже его нарушить, чтоб не уступить толпе в безрассудстве. (5) Или, по-вашему, кто проявляет большее легкомыслие и произвол, тот и большего стоит в государстве? Но ведь нарушать собственные постановления и указы не только легче, чем чужие, но и совершенно бессмысленно. (6) Что же, сенаторы, подражайте безрассудной толпе, повторяйте чужие проступки, вместо того чтобы быть образцом для других, дабы другие брали пример с вас, а я не стану подражать трибунам и не потерплю, чтоб, вопреки сенатскому постановлению, меня объявляли консулом. (7) Тебя же, Клавдий, я призываю обуздать своеволие римлян и поверить мне в том, что я не сочту твои действия помехою моему консульству, ибо сам отказываюсь от него, полагая, что этот отказ прибавит мне славы и ослабит ненависть, угрожающую мне в случае продления моих полномочий". (8) Итак, принимается общее постановление не предлагать в консулы Луция Квинкция, а если кто и предложит, этот голос учитываться не будет.
[22] Consules creati Q. Fabius Vibulanus tertium et L. Cornelius Maluginensis. Census actus eo anno: lustrum propter Capitolium captum, consulem occisum condi religiosum fuit. Q. Fabio L. Cornelio consulibus principio anni statim res turbulentae. Instigabant plebem tribuni: bellum ingens a Volscis et Aequis Latini atque Hernici nuntiabant: iam Antii Volscorum legiones esse. Et ipsam coloniam ingens metus erat defecturam; aegreque impetratum a tribunis ut bellum praeuerti sinerent. Consules inde partiti prouincias: Fabio ut legiones Antium duceret datum, Cornelius ut Romae praesidio esset, ne qua pars hostium, qui Aequis mos erat, ad populandum ueniret. Hernici et Latini iussi milites dare ex foedere, duaeque partes sociorum in exercitu, tertia ciuium fuit. Postquam ad diem praestitutum uenerunt socii, consul extra portam Capenam castra locat. Inde lustrato exercitu Antium profectus haud procul oppido statiuisque hostium consedit. Vbi cum Volsci, quia nondum ab Aequis uenisset exercitus, dimicare non ausi, quemadmodum quieti uallo se tutarentur, pararent, postero die Fabius non permixtam unam sociorum ciuiumque sed trium populorum tres separatim acies circa uallum hostium instruxit; ipse erat medius cum legionibus Romanis. Inde signum obseruari iussit, ut pariter et socii rem inciperent referrentque pedem, si receptui cecinisset. Equites item suae cuique parti post principia conlocat. Ita trifariam adortus castra circumuenit et cum undique instaret non sustinentes impetum Volscos uallo deturbat. Transgressus inde munitiones pauidam turbam inclinatamque in partem unam castris expellit. Inde effuse fugientes eques, cui superare uallum haud facile fuerat, cum ad id spectator pugnae adstitisset, libero campo adeptus parte uictoriae fruitur territos caedendo. Magna et in castris et extra munimenta caedes fugientium fuit sed praeda maior, quia uix arma secum efferre hostis potuit; deletusque exercitus foret ni fugientes siluae texissent.	22. (1) Консулами стали Квинт Фабий Вибулан в третий раз и Луций Корнелий Малугинский. В тот год [459 г.] была проведена перепись, а очистительные жертвы по случаю захвата Капитолия и убийства консула принесены не были - из благочестивого страха. (2) Уже в самом начале консульства Квинта Фабия и Луция Корнелия спокойствие было нарушено: трибуны подстрекали плебеев, вольски и эквы, по сообщениям латинов и герников, угрожали войной, а войска вольсков были уже в Антии. Особенно опасались возможного отпадения антийцев и с трудом добились от трибунов дозволения заняться сначала войной. (3) Затем консулы распределили обязанности: Фабию предоставили вести легионы на Антий, Корнелию - остаться для охраны Рима на случай, если неприятельский отряд, как это водится у эквов, явится для грабежа. (4) От герников и латинов, согласно договору, потребовали ополченцев, так что две трети войска составляли союзники, а треть - римские граждане. После того как в установленный для них день явились союзники, консул стал лагерем за Капенскими воротами. Оттуда, по совершении очистительных обрядов, он двинул войско на Антий и остановился невдалеке от города и неприятельского лагеря. (5) Вольски, не осмеливаясь начать сражения без помощи эквов, чье войско еще не подошло, спокойно предоставили свою защиту валу. На следующий день Фабий разместил вокруг вала не общее войско римлян и их союзников, но три отдельных отряда трех народов, а сам остался посредине с римскими легионами. (6) Затем он приказал союзникам по данному им знаку одновременно вступать в бой и поворачивать назад, если сыграют отступление. За первыми рядами каждого отряда он поставил еще и конницу. (7) С трех сторон двинувшись на приступ, он окружил лагерь и, отовсюду тесня противника, сбросил с вала вольсков, не сдержавших напора. Преодолев укрепления, он выбил из лагеря трусливо сбившуюся в кучу толпу. (8) Рассеявшись в беспорядочном бегстве, вольски были настигнуты и изрублены всадниками, которые до тех пор только наблюдали за боем, не решаясь перебраться через вал, но теперь в чистом поле радостно добывали победу. (9) И в лагере, и по ту сторону укреплений перебито было множество врагов, но еще большей оказалась добыча, ведь бежавшие едва успели унести оружие. Если бы не леса, укрывшие вольсков, их войско было бы истреблено.
[23] Dum ad Antium haec geruntur, interim Aequi robore iuuentutis praemisso arcem Tusculanam improuiso nocte capiunt, reliquo exercitu haud procul moenibus Tusculi considunt ut distenderent hostium copias. Haec celeriter Romam, ab Roma in castra Antium perlata mouent Romanos haud secus quam si Capitolium captum nuntiaretur; adeo et recens erat Tusculanorum meritum et similitudo ipsa periculi reposcere datum auxilium uidebatur. Fabius omissis omnibus praedam ex castris raptim Antium conuehit; ibi modico praesidio relicto, citatum agmen Tusculum rapit. Nihil praeter arma et quod cocti ad manum fuit cibi ferre militi licuit; commeatum ab Roma consul Cornelius subuehit. Aliquot menses Tusculi bellatum. Parte exercitus consul castra Aequorum oppugnabat; partem Tusculanis dederat ad arcem reciperandam. Vi nunquam eo subiri potuit: fames postremo inde detraxit hostem. Qua postquam uentum ad extremum est, inermes nudique omnes sub iugum ab Tusculanis missi. Hos ignominiosa fuga domum se recipientes Romanus consul in Algido consecutus ad unum omnes occidit. Victor ad Columen-id loco nomen est-exercitu reducto castra locat. Et alter consul, postquam moenibus iam Romanis pulso hoste periculum esse desierat, et ipse ab Roma profectus. Ita bifariam consules ingressi hostium fines ingenti certamine hinc Volscos, hinc Aequos populantur. Eodem anno descisse Antiates apud plerosque auctores inuenio; L. Cornelium consulem id bellum gessisse oppidumque cepisse. Certum adfirmare, quia nulla apud uetustiores scriptores eius rei mentio est, non ausim.	23. (1) Одновременно с этими событиями у Антия эквы выслали вперед отборные силы и внезапно захватили тускуланскую крепость, а остаток войска - чтоб заставить неприятеля растянуть силы - расположили недалеко от стен Тускула. (2) Новость стала быстро известна в Риме, из Рима дошла до лагеря антийпев, вызывая у римлян тот же отклик, что и весть о взятии Капитолия: столь свежа была благодарность тускуланцам, да и само сходство опасностей, казалось, требовало отплатить за оказанную помощь. (3) Бросив все, Фабий немедля свез добычу из лагеря в Антий, оставил там небольшое прикрытие и спешно двинулся в Тускулу. Воинам не позволили взять с собою ничего, кроме оружия и того, что было под рукой съедобного: продовольствием должен был снабдить их из Рима консул Корнелий. (4) Война в Тускуле шла несколько месяцев. С частью войска консул осаждал лагерь эквов, другую часть он вверил тускуланцам для отвоевывания крепости. Прорваться туда силой так и не удалось, и только голод выгнал врагов оттуда. (5) Доведенных до крайности, их всех - раздетыми и безоружными - провели под ярмом тускуланцы. С позором бежали они домой, но на Альгиде их нагнал римский консул и перебил всех до единого. (6) Отведя войско, победитель стал лагерем в месте, называемом Колумен. Теперь, когда враг был отброшен от римских стен и опасность миновала, другой консул тоже выступил из Рима. (7) Итак, оба консула с двух сторон с боем вторглись в неприятельские владения и разоряли один эквов, другой - вольсков. У большинства писателей я нахожу известие о том, что в этом же году отпали антийцы, что консул Луций Корнелий вел против них войну и занял город. Настаивать на истинности этого не осмеливаюсь, ибо более древние летописцы всего этого даже не упоминают.
[24] Hoc bello perfecto tribunicium domi bellum patres territat. Clamant fraude fieri quod foris teneatur exercitus; frustrationem eam legis tollendae esse; se nihilo minus rem susceptam peracturos. Obtinuit tamen L. Lucretius praefectus urbis ut actiones tribuniciae in aduentum consulum differrentur. Erat et noua exorta causa motus. A. Cornelius et Q. Seruilius quaestores M. Volscio, quod falsus haud dubie testis in Caesonem exstitisset, diem dixerant. Multis enim emanabat indiciis neque fratrem Volsci ex quo semel fuerit aeger unquam non modo uisum in publico, sed ne adsurrexisse quidem ex morbo, multorumque tabe mensum mortuum; nec iis temporibus in quae testis crimen coniecisset Caesonem Romae uisum, adfirmantibus qui una meruerant secum eum tum frequentemque ad signa sine ullo commeatu fuisse. Nisi ita esset multi priuatim ferebant Volscio iudicem. Cum ad iudicium ire non auderet, omnes eae res in unum congruentes haud magis dubiam damnationem Volsci quam Caesonis Volscio teste fuerat faciebant. In mora tribuni erant, qui comitia quaestores habere de reo, nisi prius habita de lege essent, passuros negabant. Ita extracta utraque res in consulum aduentum est. Qui ubi triumphantes uictore cum exercitu urbem inierunt, quia silentium de lege erat, perculsos magna pars credebant tribunos; at illi-etenim extremum anni iam erat,-quartum adfectantes tribunatum, in comitiorum disceptationem ab lege certamen auerterant. Et cum consules nihilo minus aduersus continuationem tribunatus quam si lex minuendae suae maiestatis causa promulgata ferretur tetendissent uictoria certaminis penes tribunos fuit. Eodem anno Aequis pax est petentibus data. Census, res priore anno incohata, perficitur, idque lustrum ab origine urbis decimum conditum ferunt. Censa ciuium capita centum septendecim milia trecenta undeuiginti. Consulum magna domi bellique eo anno gloria fuit, quod et foris pacem peperere, et domi, etsi non concors, minus tamen quam alias infesta ciuitas fuit.	24. (1) Кончилась одна война, и страх перед другой - с трибунами в Риме - объял патрициев. Трибуны кричали, что войско-де намеренно задерживали в чужих краях, что пора прекратить проволочки с законом - все равно, мол, они доведут начатое дело до конца. (2) Однако Луций Лукреций, на чье попечение был оставлен Город, добился отсрочки обсуждения предложений трибунов до возвращения консулов. (3) Волнения возбуждала и еще одна, новая причина. Квесторы Авл Корнелий и Квинт Сервилий вызвали в суд Марка Вольсция за то, что тот явно лжесвидетельствовал против Пезона. (4) Из многих показаний выяснилось, что, во-первых, брат Вольсция, как только заболел, так больше уже из дому не выходил, не вставал и после многомесячных страданий - так и умер в своей постели. (5) А во-вторых, в то время, к которому свидетель приурочил преступление, Цезона в Риме не видали, а те, кто были с ним вместе на войне, утверждали, что он неотлучно находился при войске. Если же это не так, Вольсцию предлагали обратиться к судье частным образом. (6) Но он не осмеливался обратиться в суд, и стечение всех этих обстоятельств делало столь же несомненным осуждение Вольсция, как перед тем - Цезона по Вольсциеву свидетельству. (7) Мешали трибуны, не позволяя квесторам назначить голосование о виновности ответчика прежде, чем проголосуют о законе. Так оба дела затянулись до прибытия консулов. (8) Удостоенные триумфа, они вступили в Рим с победоносным войском, а так как о законе никто и не заикнулся, многие решили, что трибуны испугались. (9) Но был просто конец года, а так как они стремились остаться трибунами на четвертый срок, то борьбе за закон предпочли предвыборные козни. И, хотя консулы считали продление срока трибунских полномочий не менее опасным, чем принятие закона об умалении их собственной власти , победа в этой борьбе осталась за трибунами. (10) В том же году был с эквами заключен мир, которого те просили. Завершена была перепись, начатая в прошлом году. Говорят, что тогда же было совершено десятое от возникновения Города очистительное жертвоприношение. Граждан насчитали сто семнадцать тысяч триста девятнадцать. (11) Консулы в тот год снискали большую славу и на войне и дома, ибо они добились мира с соседями; в Риме же, хоть и не было единодушия, вражда между согражданами стала слабей, чем прежде.
[25] L. Minucius inde et C. Nautius consules facti duas residuas anni prioris causas exceperunt. Eodem modo consules legem, tribuni iudicium de Volscio impediebant; sed in quaestoribus nouis maior uis, maior auctoritas erat. Cum M. Valerio Mani filio Volesi nepote quaestor erat T. Quinctius Capitolinus qui ter consul fuerat. Is, quoniam neque Quinctiae familiae Caeso neque rei publicae maximus iuuenum restitui posset, falsum testem qui dicendae causae innoxio potestatem ademisset, iusto ac pio bello persequebatur. Cum Verginius maxime ex tribunis de lege ageret, duum mensum spatium consulibus datum est ad inspiciendam legem ut cum edocuissent populum quid fraudis occultae ferretur, sinerent deinde suffragium inire. Hoc interualli datum res tranquillas in urbe fecit. Nec diuturnam quietem Aequi dederunt, qui rupto foedere quod ictum erat priore anno cum Romanis, imperium ad Gracchum Cloelium deferunt; is tum longe princeps in Aequis erat. Graccho duce in Labicanum agrum, inde in Tusculanum hostili populatione ueniunt, plenique praedae in Algido castra locant. In ea castra Q. Fabius, P. Volumnius, A. Postumius legati ab Roma uenerunt questum iniurias et ex eo foedere res repetitum. Eos Aequorum imperator, quae mandata habeant ab senatu Romano, ad quercum iubet dicere; se alia interim acturum. Quercus ingens arbor praetorio imminebat, cuius umbra opaca sedes erat. Tum ex legatis unus abiens 'et haec' inquit, 'sacrata quercus et quidquid deorum est audiant foedus a uobis ruptum, nostrisque et nunc querellis adsint et mox armis, cum deorum hominumque simul uiolata iura exsequemur.' Romam ut rediere legati, senatus iussit alterum consulem contra Gracchum in Algidum exercitum ducere, alteri populationem finium Aequorum prouinciam dedit. Tribuni suo more impedire dilectum, et forsitan ad ultimum impedissent; sed nouus subito additus terror est.	25. (1) После Квинта Фабия Вибулана и Луция Корнелия Малугинского консулами стали Луций Минуций и Гай Навтий [458 г.], которые и приняли два нерешенных дела предыдущего года. (2) По-прежнему консулы препятствовали принятию закона, а трибуны - осуждению Вольспия, однако новые квесторы были более сильны и более влиятельны. (3) Вместе с Марком Валерием, сыном Мания и внуком Валерия, квестором стал Тит Квинкций Капитолин, трижды бывший консулом. Поскольку уже было не вернуть семье Квинкциев - Цезона, а государству римскому - лучшего из юношей, этот квестор обрушился на лжесвидетеля в честном и праведном гневе за то, что тот отнял у ложно обвиненного право на защиту перед судом. (4) Усерднее других трибунов ратуя за проведение закона, Вергиний добился того, что консулы, получив двухмесячный срок для ознакомления с законом, чтобы они, объяснив народу, какой в нем содержится скрытый вред, разрешили затем приступить к голосованию. Этот перерыв вернул Городу спокойствие. (5) Непродолжительный покой был нарушен эквами: презрев заключенный в прошлом году с римлянами договор, они передали верховную власть Гракху Клелию, который к тому времени давно уже был среди них первым. (6) Под предводительством Гракха эквы явились как враги в лабиканские, а оттуда - в тускуланские земли, опустошили их и, отягченные добычей, стали лагерем в Альгидских горах. В этот лагерь и прибыли из Рима послы Квинт Фабий, Публий Волумний и Авл Постумий, намереваясь потребовать удовлетворения по договору. (7) Предводитель эквов повелел высказать то, что поручил им сенат, дубу, ибо сам он занят другими делами. Дуб этот был огромным деревом, раскинувшимся над палаткой предводителя, и в тени его было прохладно. (8) Тогда один из послов углубился в эту тень и сказал: "Пусть этот священный дуб и боги, какие ни есть, услышат, что вы нарушили договор, пусть сегодня слышат они наши жалобы, чтоб завтра помочь нам, мстящим за нарушение законов божеских и человеческих!" (9) Как только послы вернулись в Рим, сенат приказал одному консулу вести войско на Альгид, а другому поручил опустошить владения эквов. Трибуны по своему обыкновению препятствовали набору и даже чуть было не остановили его, но тут вдруг возникла новая угроза.
[26] Vis Sabinorum ingens prope ad moenia urbis infesta populatione uenit; foedati agri, terror iniectus urbi est. Tum plebs benigne arma cepit; reclamantibus frustra tribunis magni duo exercitus scripti. Alterum Nautius contra Sabinos duxit, castrisque ad Eretum positis, per expeditiones paruas, plerumque nocturnis incursionibus, tantam uastitatem in Sabino agro reddidit ut comparati ad eam prope intacti bello fines Romani uiderentur. Minucio neque fortuna nec uis animi eadem in gerendo negotio fuit; nam cum haud procul ab hoste castra posuisset, nulla magnopere clade accepta castris se pauidus tenebat. Quod ubi senserant hostes, creuit ex metu alieno, ut fit, audacia, et nocte adorti castra postquam parum uis aperta profecerat, munitiones postero die circumdant. Quae priusquam undique uallo obiectae clauderent exitus quinque equites inter stationes hostium emissi Romam pertulere consulem exercitumque obsideri. Nihil tam inopinatum nec tam insperatum accidere potuit. Itaque tantus pauor, tanta trepidatio fuit quanta si urbem, non castra hostes obsiderent. Nautium consulem arcessunt. In quo cum parum praesidii uideretur dictatoremque dici placeret qui rem perculsam restitueret, L. Quinctius Cincinnatus consensu omnium dicitur. Operae pretium est audire qui omnia prae diuitiis humana spernunt neque honori magno locum neque uirtuti putant esse, nisi ubi effuse afluant opes. Spes unica imperii populi Romani, L. Quinctius trans Tiberim, contra eum ipsum locum ubi nunc naualia sunt, quattuor iugerum colebat agrum, quae prata Quinctia uocantur. Ibi ab legatis-seu fossam fodiens palae innixus, seu cum araret, operi certe, id quod constat, agresti intentus-salute data in uicem redditaque rogatus ut, quod bene uerteret ipsi reique publicae, togatus mandata senatus audiret, admiratus rogitansque 'satin salue?' Togam propere e tugurio proferre uxorem Raciliam iubet. Qua simul absterso puluere ac sudore uelatus processit, dictatorem eum legati gratulantes consalutant, in urbem uocant; qui terror sit in exercitu exponunt. Nauis Quinctio publice parata fuit, transuectumque tres obuiam egressi filii excipiunt, inde alii propinqui atque amici, tum patrum maior pars. Ea frequentia stipatus antecedentibus lictoribus deductus est domum. Et plebis concursus ingens fuit; sed ea nequaquam tam laeta Quinctium uidit, et imperium nimium et uirum ipso imperio uehementiorem rata. Et illa quidem nocte nihil praeterquam uigilatum est in urbe.	26. (1) Огромное войско сабинян, опустошая все вокруг, подошло чуть ли не к стенам Рима: разорены были окрестности, и страх охватил Город. Тогда плебеи согласились взяться за оружие и, несмотря на тщетные возражения трибунов, набрано было два больших войска. (2) Одно повел на сабинян Навтий, который разместил лагерь у Эрета и небольшими набегами, чаще ночными вылазками, так разорил земли сабинян, что по сравнению с ними римские владения казались почти не тронутыми войной. (3) А Минуцию в таком же деле не хватило ни удачи, ни силы духа: став лагерем недалеко от противника и не проиграв сколько-нибудь значительного боя, он струсил и не оставлял лагеря. (4) Заметив это, неприятель, чью смелость питал, как водится, чужой страх, ночью подошел к лагерю, но в открытом бою успеха не добился и на следующий день воздвиг вокруг лагеря укрепления. Правда, прежде чем сабиняне, окружив вал, перекрыли выходы, пять всадников проскочили мимо вражеских засад и сообщили в Рим, что консул и войско осаждены. (5) Ничего более неожиданного и непредвиденного случиться не могло. Ужас и страх был такой, точно неприятель осаждал не лагерь, но самый Город. (6) Послали за консулом Навтием. Его помощь, однако, показалась недостаточной, и, чтобы спастись, решено было назначить диктатора, которым с общего согласия стал Луций Квинкций Цинциннат. (7) Об этом полезно послушать тем, кто уважает в человеке только богатство и полагает, что честь и доблесть ничего не стоят, если они не принесут ему несметных сокровищ. (8) Последняя надежда римского государства, Луций Квинкций владел за Тибром, против того самого места, где теперь находится верфь, четырьмя югерами земли, называемой с тех пор Квинкциевым лугом. (9) Копал ли он канаву или пахал - мы не знаем. Точно известно только, что послы застали его за обработкой земли и после обмена приветствиями в ответ на их просьбу нарядиться в тогу для того, чтоб выслушать послание сената, если он дорожит благополучием Рима и своим собственным, Квинкций удивленно спросил, что стряслось, и велел жене Рацилии скорей принести ему тогу из их лачуги. (10) Когда он, отерши пыль и пот, оделся и вышел к послам, те радостно приветствовали его как диктатора и, описав, в каком страхе пребывают воины, призвали в Рим. (11) Для Квинкция был на счет государства снаряжен корабль, у переправы его встретили вышедшие навстречу три его сына, затем остальные родственники и друзья и, наконец, почти все сенаторы. В окружении этой свиты и шествовавших впереди ликторов он был препровожден домой. (12) Сбежалась также большая толпа плебеев, глядевших на Квинкция без всякой радости и полагавших, что власть его чрезмерна, а сам он будет пострашнее этой власти. В ту ночь в Городе ограничились тем, что выставили караулы.
[27] Postero die dictator cum ante lucem in forum uenisset, magistrum equitum dicit L. Tarquitium, patriciae gentis, sed qui, cum stipendia pedibus propter paupertatem fecisset, bello tamen primus longe Romanae iuuentutis habitus esset. Cum magistro equitum in contionem uenit, iustitium edicit, claudi tabernas tota urbe iubet, uetat quemquam priuatae quicquam rei agere; tum quicumque aetate militari essent armati cum cibariis in dies quinque coctis uallisque duodenis ante solis occasum Martio in campo adessent; quibus aetas ad militandum grauior esset, uicino militi, dum is arma pararet uallumque peteret, cibaria coquere iussit. Sic iuuentus discurrit ad uallum petendum. Sumpsere unde cuique proximum fuit; prohibitus nemo est; impigreque omnes ad edictum dictatoris praesto fuere. Inde composito agmine non itineri magis apti quam proelio si res ita tulisset, legiones ipse dictator, magister equitum suos equites ducit. In utroque agmine quas tempus ipsum poscebat adhortationes erant: adderent gradum; maturato opus esse, ut nocte ad hostem perueniri posset; consulem exercitumque Romanum obsideri, tertium diem iam clausos esse; quid quaeque nox aut dies ferat incertum esse; puncto saepe temporis maximarum rerum momenta uerti. 'Adcelera, signifer,' 'sequere, miles,' inter se quoque, gratificantes ducibus, clamabant. Media nocte in Algidum perueniunt et ut sensere se iam prope hostes esse, signa constituunt.	27. (1) Назавтра диктатор пришел на форум до рассвета и назначил начальником конницы Луция Тарквиция, родом патриция, но по бедности служившего в пехоте, а воинской доблестью далеко превосходившего римскую молодежь. (2) Вместе с начальником конницы Цинциннат явился на собрание, остановил судопроизводство, велел закрыть по всему городу торговлю и запретил какую бы то ни было частную деятельность. (3) Затем он приказал всем, достигшим призывного возраста, с оружием в руках явиться до захода солнца на Марсово поле, имея при себе пятидневный запас еды и по двенадцать кольев; (4) тем же, кто был уже стар для войны, он велел приготовить еду для своих соседей-воинов, занятых подготовкой оружия и кольев. Итак, молодежь кинулась разыскивать колья, где только можно. (5) Никому не было отказа, и все явились в полной готовности точно в назначенное диктатором время. (6) Войско, построенное походным порядком, было готово в случае надобности развернуться к бою - легионы, ведомые самим диктатором, и всадники под предводительством начальника конницы. И тем и другим было одно напутствие: прибавить шагу! (7) Надобно было спешить, чтоб еще ночью настигнуть неприятеля. Вот уже третий день заперты в осаде консул и римское войско; неизвестно, что принесет ближайшая ночь или день, но решить все может мгновение. (8) "Быстрей, знаменосцы! Не отставайте, воины!" - раздавались возгласы тех, кто старался угодить полководцам. К полуночи они достигли Альгида и, заметив, что враг совсем рядом, остановились.
[28] Ibi dictator quantum nocte prospici poterat equo circumuectus contemplatusque qui tractus castrorum quaeque forma esset, tribunis militum imperauit ut sarcinas in unum conici iubeant, militem cum armis ualloque redire in ordines suos. Facta quae imperauit. Tum quo fuerant ordine in uia, exercitum omnem longo agmine circumdat hostium castris et ubi signum datum sit clamorem omnes tollere iubet; clamore sublato ante se quemque ducere fossam et iacere uallum. Edito imperio, signum secutum est. Iussa miles exsequitur; clamor hostes circumsonat. Superat inde castra hostium et in castra consulis uenit; alibi pauorem, alibi gaudium ingens facit. Romani ciuilem esse clamorem atque auxilium adesse inter se gratulantes, ultro ex stationibus ac uigiliis territant hostem. Consul differendum negat; illo clamore non aduentum modo significari sed rem ab suis coeptam, mirumque esse ni iam exteriore parte castra hostium oppugnentur. Itaque arma suos capere et se subsequi iubet. Nocte initum proelium est; legionibus dictatoris clamore significant ab ea quoque parte rem in discrimine esse. Iam se ad prohibenda circumdari opera Aequi parabant cum ab interiore hoste proelio coepto, ne per media sua castra fieret eruptio, a munientibus ad pugnantes introrsum uersi uacuam noctem operi dedere, pugnatumque cum consule ad lucem est. Luce prima iam circumuallati ab dictatore erant et uix aduersus unum exercitum pugnam sustinebant. Tum a Quinctiano exercitu, qui confestim a perfecto opere ad arma rediit, inuaditur uallum. Hic instabat noua pugna: illa nihil remiserat prior. Tum ancipiti malo urgente, a proelio ad preces uersi hinc dictatorem, hinc consulem orare, ne in occidione uictoriam ponerent, ut inermes se inde abire sinerent. Ab consule ad dictatorem ire iussi; is ignominiam infensus addidit; Gracchum Cloelium ducem principesque alios uinctos ad se adduci iubet, oppido Corbione decedi. Sanguinis se Aequorum non egere; licere abire, sed ut exprimatur tandem confessio subactam domitamque esse gentem, sub iugum abituros. Tribus hastis iugum fit, humi fixis duabus superque eas transuersa una deligata. Sub hoc iugo dictator Aequos misit.	28. (1) Диктатор объехал неприятельский лагерь и, осмотрев, насколько ночью можно было что-то разглядеть, его расположение, повелел военным трибунам отдать приказ воинам, чтобы те, сложив в одном месте снаряжение, вернулись в строй с оружием и кольями. Приказ был исполнен. (2) Тогда диктатор, растянув походный строй в одну шеренгу, окружил ею лагерь и приказал, чтобы по условному знаку каждый, издавая воинственный клич, начал возводить насыпь с частоколом. Затем был подан сигнал. (3) Войско стало проводить приказ в исполнение. Крики слышались со всех сторон, они донеслись до вражеского, а затем до консульского лагеря, сея в одном страх, а в другом - истинную радость. (4) Римляне поздравляли друг друга с тем, что слышат клич явившихся на помощь сограждан, и вот уже их караульные отряды сами угрожают осаждающему врагу. (5) Консул решил не тянуть, ибо доносившиеся крики означали, что свои не только подошли, но и взялись за дело: невозможно поверить, чтобы они не пошли на приступ вражеского лагеря. (6) Консул приказывает своим воинам взяться за оружие и следовать за ним. Бой завязался ночью, и криками они дали знать легионам диктатора, что тоже вступили в решающую схватку. (7) Эквы уже готовы были помешать окружению своего лагеря, но, так как, в свою очередь, изнутри сражение завязал и осажденный враг, они повернули оружие против него, опасаясь прорыва через свой лагерь и уступая осаждающим целую ночь для работы, ибо с консулом бой шел до рассвета. (8) А к восходу солнца насыпь с частоколом была готова, и успешно сопротивляться даже одному войску враг уже едва ли мог. Тут воины Квинкция, окончив возведение насыпи, вновь взялись за оружие и начали наступление со стороны вала. Предстояло новое сражение, но пока и начатое не утихало. (9) Нависшая с двух сторон опасность вынудила эквов перейти от сраженья к мольбам; они заклинали и диктатора, и консула не превращать победу в резню и позволить им удалиться, оставив оружие. Консул велел им идти к диктатору, а тот в гневе обрек их на еще больший позор: (10) полководца Гракха Клелия вместе с другими предводителями приказал привести к себе в оковах, а город Корбион очистить. Крови эквов он-де не жаждет, пусть себе уходят, но, чтобы они наконец признали, что покорен и смирен их народ, пройдут они под ярмом. (11) Ярмо это делается из двух копий, воткнутых в землю, и третьего, служащего перекладиной. Под таким ярмом и прогнал диктатор эквов.
[29] Castris hostium receptis plenis omnium rerum- nudos enim emiserat-praedam omnem suo tantum militi dedit; consularem exercitum ipsumque consulem increpans 'carebis' inquit 'praedae parte, miles, ex eo hoste cui prope praedae fuisti. Et tu, L. Minuci, donec consularem animum incipias habere, legatus his legionibus praeeris.' Ita se Minucius abdicat consulatu iussusque ad exercitum manet. Sed adeo tum imperio meliori animus mansuete oboediens erat, ut beneficii magis quam ignominiae hic exercitus memor et coronam auream dictatori, libram pondo, decreuerit et proficiscentem eum patronum salutauerit. Romae a Q. Fabio praefecto urbis senatus habitus triumphantem Quinctium quo ueniebat agmine urbem ingredi iussit. Ducti ante currum hostium duces; militaria signa praelata; secutus exercitus praeda onustus. Epulae instructae dicuntur fuisse ante omnium domos, epulantesque cum carmine triumphali et sollemnibus iocis comisantium modo currum secuti sunt. Eo die L. Mamilio Tusculano adprobantibus cunctis ciuitas data est. Confestim se dictator magistratu abdicasset ni comitia M. Volsci, falsi testis, tenuissent. Ea ne impedirent tribuni dictatoris obstitit metus; Volscius damnatus Lanuuium in exsilium abiit. Quinctius sexto decimo die dictatura in sex menses accepta se abdicauit. Per eos dies consul Nautius ad Eretum cum Sabinis egregie pugnat; ad uastatos agros ea quoque clades accessit Sabinis. Minucio Fabius successor in Algidum missus. Extremo anno agitatum de lege ab tribunis est; sed quia duo exercitus aberant, ne quid ferretur ad populum patres tenuere; plebes uicit ut quintum eosdem tribunos crearent. Lupos uisos in Capitolio ferunt a canibus fugatos; ob id prodigium lustratum Capitolium esse. Haec eo anno gesta.	29. (1) После захвата лагеря и всех его богатств - ведь врагов выпустили оттуда раздетых - диктатор отдал всю добычу своим воинам, (2) а консульскому войску и самому консулу грубо бросил: "Не про вашу честь, воины, добыча, отнятая у врага, для которого вы чуть сами не стали добычей. (3) А ты, Минуций, пока не обретешь необходимого консулу мужества, останешься во главе своих легионов как легат". Так Минуций сложил с себя консульские полномочия и в соответствии с приказом остался при войске. Но в то время к справедливым приговорам относились с такой кротостью, что воины, памятуя больше об оказанном им благодеянии, чем о позоре, поднесли диктатору золотой венок в фунт весом и, провожая, чествовали его как своего покровителя. (4) А в Риме Квинт Фабий, на чье попечение был оставлен Город, открыл заседание сената, предписавшего Квинкцию войти в Рим с триумфом и в том же боевом порядке, в каком он покидал его. Перед колесницей провели вражеских предводителей и пронесли знамена, далее шли воины, нагруженные добычей. (5) Говорят, перед каждым домом было выставлено угощение, пирующие следовали за колесницей, распевая триумфальную песнь с ее обычными вольными шутками. (6) В тот день с общего одобрения было предоставлено гражданство тускуланцу Луцию Мамилию . Диктатор был готов уже сложить с себя полномочия, если б его не задержало голосование о лжесвидетельстве Марка Вольсция: воспрепятствовать голосованию не дал трибунам страх перед диктатором. Осужденный Вольсций удалился изгнанником в Ланувий . (7) Квинкций на шестнадцатый день сложил с себя диктаторские полномочия, полученные на шесть месяцев. В эти дни консул Навтий блестяще выиграл сраженье с сабинянами при Эрете, присовокупив к этому разгрому опустошение сабинских полей. (8) На смену Минуцию на Альгид послали Фабия. На исходе года трибуны снова пытались провести закон, но сенаторы добились запрета вносить какие бы то ни было предложения народу, пока отсутствуют оба войска. А плебеи одержали свою победу, переизбравши трибунов на пятый срок. (9) Говорят, на Капитолии видели, как собаки гнались за волками, и из-за этого знамения там принесли очистительные жертвы. Так прошел этот год.
[30] Sequuntur consules Q. Minucius M. Horatius Puluillus. Cuius initio anni cum foris otium esset, domi seditiones iidem tribuni, eadem lex faciebat; ulteriusque uentum foret -adeo exarserant animis-ni uelut dedita opera nocturno impetu Aequorum Corbione amissum praesidium nuntiatum esset. Senatum consules uocant; iubentur subitarium scribere exercitum atque in Algidum ducere. Inde posito legis certamine noua de dilectu contentio orta; uincebaturque consulare imperium tribunicio auxilio cum alius additur terror, Sabinum exercitum praedatum descendisse in agros Romanos, inde ad urbem uenire. Is metus perculit ut scribi militem tribuni sinerent, non sine pactione tamen ut quoniam ipsi quinquennium elusi essent paruumque id plebi praesidium foret, decem deinde tribuni plebis crearentur. Expressit hoc necessitas patribus: id modo excepere ne postea eosdem tribunos uiderent. Tribunicia comitia, ne id quoque post bellum ut cetera uanum esset, extemplo habita. Tricensimo sexto anno a primis tribuni plebis decem creati sunt, bini ex singulis classibus; itaque cautum est ut postea crearentur. Dilectu deinde habito Minucius contra Sabinos profectus non inuenit hostem. Horatius, cum iam Aequi Corbione interfecto praesidio Ortonam etiam cepissent, in Algido pugnat; multos mortales occidit; fugat hostem non ex Algido modo sed a Corbione Ortonaque. Corbionem etiam diruit propter proditum praesidium.	30. (1) Следующими консулами стали Квинт Минуций и Марк Гораций Пульвилл. В начале года [457 г.] никто не угрожал Риму извне, и те же трибуны сеяли смуту дома, требуя принятия того же закона. (2) Могло бы случиться худшее, так разгорелись страсти, если б, как нарочно, не пришла весть о том, что эквы, неожиданно напав среди ночи, перебили сторожевой отряд в Корбионе. (3) Консулы созвали сенат и получили приказ двинуть на Альгид войско чрезвычайного набора. Спор о законе был отложен, но начались новые раздоры - о наборе, (4) и консулы уже готовы были уступить под натиском трибунов, когда возникла еще одна опасность: войско сабинян явилось опустошать римские земли и уже идет на Рим. (5) Страх заставил трибунов разрешить набор, но при условии, что отныне - поскольку они пять лет терпели издевательства и мало чем помогли плебеям - избираться будут десять трибунов. (6) Нужда заставила сенаторов дать согласие, обусловив его единственно запретом избирать в трибуны одних и тех же. Выборы в трибуны были проведены немедленно, из опасения, что после войны эта возможность, как и прежние, будет упущена. (7) На тридцать шестой год существования трибуната избирают десять народных трибунов, по два от каждого разряда, предусматривая этот порядок избрания и на будущее. (8) Наконец произвели набор, Минуций выступил против сабинян, но неприятеля не обнаружил. И только когда сабиняне, уничтожив сторожевой отряд в Корбионе, заняли еще и Ортону, Гораций сразился с ними на Альгиде, многих перебил, а вражеское войско прогнал и с Альгида, и из Корбиона, и из Ортоны. А Корбион он срыл за то, что там были преданы римские воины.
[31] Deinde M. Valerius Sp. Verginius consules facti. Domi forisque otium fuit; annona propter aquarum intemperiem laboratum est. De Auentino publicando lata lex est. Tribuni plebis iidem refecti. Hi sequente anno, T. Romilio C. Veturio consulibus, legem omnibus contionibus suis celebrant: pudere se numeri sui nequiquam aucti, si ea res aeque suo biennio iaceret ac toto superiore lustro iacuisset. Cum maxime haec agerent, trepidi nuntii ab Tusculo ueniunt Aequos in agro Tusculano esse. Fecit pudorem recens eius populi meritum morandi auxilii. Ambo consules cum exercitu missi hostem in sua sede, in Algido inueniunt. Ibi pugnatum. Supra septem milia hostium caesa, alii fugati; praeda parta ingens. Eam propter inopiam aerarii consules uendiderunt. Inuidiae tamen res ad exercitum fuit, eademque tribunis materiam criminandi ad plebem consules praebuit. Itaque ergo, ut magistratu abiere, Sp. Tarpeio A. Aternio consulibus dies dicta est Romilio ab C. Caluio Cicerone tribuno plebis, Veturio ab L. Alieno aedile plebis. Vterque magna patrum indignatione damnatus, Romilius decem milibus aeris, Veturius quindecim. Nec haec priorum calamitas consulum segniores nouos fecerat consules. Et se damnari posse aiebant, et plebem et tribunos legem ferre non posse. Tum abiecta lege quae promulgata consenuerat, tribuni lenius agere cum patribus: finem tandem certaminum facerent. Si plebeiae leges displicerent, at illi communiter legum latores et ex plebe et ex patribus, qui utrisque utilia ferrent quaeque aequandae libertatis essent, sinerent creari. Rem non aspernabantur patres; daturum leges neminem nisi ex patribus aiebant. Cum de legibus conueniret, de latore tantum discreparet, missi legati Athenas Sp. Postumius Albus A. Manlius P. Sulpicius Camerinus, iussique inclitas leges Solonis describere et aliarum Graeciae ciuitatium instituta mores iuraque noscere.	31. (1) Затем консулами стали Марк Валерий и Спурий Вергиний [456 г.]. И дома, и с соседями был мир, но из-за непрерывных дождей худо было с продовольствием. Был проведен закон о распределении наделов на Авентинском холме . Избрали тех же народных трибунов. (2) Они и в следующем году [455 г.], в консульство Тита Ромилия и Гая Ветурия, во всех своих выступлениях ратовали за тот же закон: им, мол, стыдно, что увеличили число трибунов, и напрасно, поскольку за два года, как и за предыдущие пять лет, дело не сдвинулось с места. (3) В разгар этих обсуждений от тускуланцев пришла тревожная весть - на их земли напали эквы. Позорно было медлить с оказанием помощи народу, чьи заслуги перед римлянами еще свежи в памяти. Оба консула отправились с войском на врага и нашли его там, где он и должен был быть,- на Альгиде. Здесь и сразились. (4) Более семи тысяч неприятельских воинов было убито, остальные бежали, римлянам досталась огромная добыча. Консулы продали ее с торгов для пополнения истощенной казны. Это, однако, и дало трибунами пищу для обвинения консулов перед народом. (5) Итак, стоило им сложить с себя полномочия, как - уже в консульство Спурия Тарпея и Авла Атерния - народный трибун Гай Кальвий Цицерон призвал на суд Ромилия, а плебейский эдил Луций Алиен - Ветурия. (6) К негодованию сената, обоих приговорили к уплате пени, Ромилия - в десять, Ветурия - в пятнадцать тысяч медных ассов. Но ущерб, понесенный старыми консулами, не отвратил новых от их трудов. Можно осудить и нас, говорили они, но все равно плебеям и трибунам не удастся провести закон. (7) Тогда трибуны, забросив это устаревшее от проволочек законопредложение, повели дело мягче: пусть-де сенаторы наконец прекращают борьбу. Если им не нравится предложенный плебеями закон, пусть позволят и из плебеев, и из патрициев избрать законодателей, чтобы они радели о пользе тех и других и об уравнении их в правах. (8) Сенаторы не отклонили этого предложения, но заявили, что законодателями могут быть лишь патриции. Итак, согласие о законодательстве было достигнуто, спор шел только о законодателях, когда, получив приказ переписать знаменитые законы Солона и познакомиться с учреждениями, нравами и законами греческих государств, в Афины отправились послы Спурий Постумий Альб, Авл Манлий и Публий Сульпиций Камерин.
[32] Ab externis bellis quietus annus fuit, quietior insequens P. Curiatio et Sex. Quinctilio consulibus, perpetuo silentio tribunorum, quod primo legatorum qui Athenas ierant legumque peregrinarum exspectatio praebuit, dein duo simul mala ingentia exorta, fames pestilentiaque, foeda homini, foeda pecori. Vastati agri sunt, urbs adsiduis exhausta funeribus; multae et clarae lugubres domus. Flamen Quirinalis Ser. Cornelius mortuus, augur C. Horatius Puluillus, in cuius locum C. Veturium, eo cupidius quia damnatus a plebe erat, augures legere. Mortuus consul Quinctilius, quattuor tribuni plebi. Multiplici clade foedatus annus; ab hoste otium fuit. Inde consules C. Menenius P. Sestius Capitolinus. Neque eo anno quicquam belli externi fuit: domi motus orti. Iam redierant legati cum Atticis legibus. Eo intentius instabant tribuni ut tandem scribendarum legum initium fieret. Placet creari decemuiros sine prouocatione, et ne quis eo anno alius magistratus esset. Admiscerenturne plebeii controuersia aliquamdiu fuit; postremo concessum patribus, modo ne lex Icilia de Auentino aliaeque sacratae leges abrogarentur.	32. (1) Этот год прошел без войн, а следующий [453 г.], когда консулами стали Публий Куриаций и Секст Квинктилий, прошел бы еще спокойнее, ибо трибуны, ожидая возвращения из Афин отправленного за чужеземными законами посольства, голоса не поднимали, (2) если бы вдруг не обрушились сразу два несчастья - голод и мор, беда для человека, пагуба для скота. В запустении лежали поля, все новые смерти опустошали Город, многие славные семейства предавались скорби. (3) Умерли фламин Квирина Сервий Корнелий, авгур Гай Гораций Пульвилл (на его место авгуры с тем большей охотою избрали Гая Ветурия, что тот был осужден плебеями) . (4) Умерли консул Квинктилий и четыре народных трибуна. Оскверненный столькими смертями, этот год, однако, обошелся без войны. (5) Потом консулами стали Гай Менений и Публий Сестий Капитолин. Войны не было и в этом [452 г.] году, но зато начались волнения в Риме. (6) Послы уже возвратились с аттическими законами. Тем настойчивей требовали трибуны приступить к составлению законов. Решено было упразднить в этом году все другие должности и избрать только децемвиров, чьи действия не подлежали бы обжалованию. (7) Некоторое время шел спор о том, допускать ли в число их плебеев, но те наконец уступили патрициям, лишь бы только не был отменен закон Ицилия об Авентинском холме и все прочие нерушимые законы.
[33] Anno trecentensimo altero quam condita Roma erat iterum mutatur forma ciuitatis, ab consulibus ad decemuiros, quemadmodum ab regibus ante ad consules uenerat, translato imperio. Minus insignis, quia non diuturna, mutatio fuit. Laeta enim principia magistratus eius nimis luxuriauere; eo citius lapsa res est repetitumque duobus uti mandaretur consulum nomen imperiumque. Decemuiri creati Ap. Claudius, T. Genucius, P. Sestius, L. Veturius, C. Iulius, A. Manlius, P. Sulpicius, P. Curiatius, T. Romilius, Sp. Postumius. Claudio et Genucio, quia designati consules in eum annum fuerant, pro honore honos redditus, et Sestio, alteri consulum prioris anni, quod eam rem collega inuito ad patres rettulerat. His proximi habiti legati tres qui Athenas ierant, simul ut pro legatione tam longinqua praemio esset honos, simul peritos legum peregrinarum ad condenda noua iura usui fore credebant. Suppleuere ceteri numerum. Graues quoque aetate electos nouissimis suffragiis ferunt, quo minus ferociter aliorum scitis aduersarentur. Regimen totius magistratus penes Appium erat fauore plebis, adeoque nouum sibi ingenium induerat ut plebicola repente omnisque aurae popularis captator euaderet pro truci saeuoque insectatore plebis. Decimo die ius populo singuli reddebant. Eo die penes praefectum iuris fasces duodecim erant: collegis nouem singuli accensi apparebant. Et in unica concordia inter ipsos, qui consensus priuatis interdum inutilis est, summa aduersus alios aequitas erat. Moderationis eorum argumentum exemplo unius rei notasse satis erit. Cum sine prouocatione creati essent, defosso cadauere domi apud P. Sestium, patriciae gentis uirum, inuento prolatoque in contionem, in re iuxta manifesta atque atroci C. Iulius decemuir diem Sestio dixit et accusator ad populum exstitit, cuius rei iudex legitimus erat, decessitque iure suo, ut demptum de ui magistratus populi libertati adiceret.	33. (1) В триста втором году от основания Рима [451 г.] в государстве переменился образ правления: как раньше от царей к консулам, так теперь власть перешла от консулов к децемвирам. Эта перемена продолжалась недолго и потому не была столь значительна. (2) К тому же, хорошо начав, децемвиры повели себя столь разнузданно, что вскоре раздалось требование вернуть верховную власть консулам. (3) Децемвирами же были избраны Аппий Клавдий, Тит Генуций, Публий Сестий, Луций Ветурий, Гай Юлий, Авл Манлий, Публий Сульпиций, Публий Куриаций, Тит Ромилий, Спурий Постумий. (4) Клавдий и Генуций получили звание в обмен на консульское, ведь на этот год они были избраны консулами, а с ними и Сестий, консул прошлого года,- за то, что против воли товарища защищал в сенате новый образ правления. (5) Затем - в награду за дальность путешествия, а также как люди, сведущие в чужеземных законах, что было сочтено полезным для создания нового законодательства,- звания децемвиров были удостоены три посла, побывавшие в Афинах. Остальные просто заполнили требуемое число мест. (6) Говорят даже, что при последнем голосовании выбирали только стариков, которые не могли бы противодействовать чужим решениям. (7) У власти стоял любимец народа Аппий, который так переменил свой нрав, что из жестокого и беспощадного гонителя плебеев сумел стать угодником толпы, ищущим ее благосклонности. (8) Раз в десять дней каждый из децемвиров председательствовал на суде, происходившем при всем народе, имея при себе двенадцать ликторов, тогда как девяти его товарищам причиталось по одному служителю. При необыкновенном единодушии, которое порою превращается в гибельный сговор против простых людей, они ко всем относились с полнейшим беспристрастием. (9) Достаточное доказательство их умеренности даст такой пример. Хотя действия децемвиров не подлежали обжалованию, все же, когда в доме патриция Публия Сестия и откопали труп, выставленный затем для всеобщего обозрения, децемвир Гай Юлий, принужденный столь ужасным обстоятельством, (10) призвал Сестия к суду, а сам выступил перед народом обвинителем: имея законное право быть по делу судьею, он от этого права отказался, дабы ценой ослабления собственной власти расширить полномочия народа.
[34] Cum promptum hoc ius uelut ex oraculo incorruptum pariter ab iis summi infimique ferrent, tum legibus condendis opera dabatur; ingentique hominum exspectatione propositis decem tabulis, populum ad contionem aduocauerunt et, quod bonum faustum felixque rei publicae ipsis liberisque eorum esset, ire et legere leges propositas iussere: se, quantum decem hominum ingeniis prouideri potuerit, omnibus, summis infimisque, iura aequasse: plus pollere multorum ingenia consiliaque. Versarent in animis secum unamquamque rem, agitarent deinde sermonibus, atque in medium quid in quaque re plus minusue esset conferrent. Eas leges habiturum populum Romanum quas consensus omnium non iussisse latas magis quam tulisse uideri posset. Cum ad rumores hominum de unoquoque legum capite editos satis correctae uiderentur, centuriatis comitiis decem tabularum leges perlatae sunt, qui nunc quoque, in hoc immenso aliarum super alias aceruatarum legum cumulo, fons omnis publici priuatique est iuris. Volgatur deinde rumor duas deesse tabulas quibus adiectis absolui posse uelut corpus omnis Romani iuris. Ea exspectatio, cum dies comitiorum adpropinquaret, desiderium decemuiros iterum creandi fecit. Iam plebs, praeterquam quod consulum nomen haud secus quam regum perosa erat, ne tribunicium quidem auxilium, cedentibus in uicem appellationi decemuiris, quaerebat.	34. (1) Вынося всем - и лучшим и худшим - решительные и непреложные, как у оракула, приговоры, децемвиры одновременно трудились над составлением законов, и, выставив, в ответ на ожидания народа, десять таблиц, они призвали людей прийти на собрание (2) и прочитать законы, предлагаемые ради благоденствия Рима, собственного их благополучия и счастья их детей. (3) Они сказали, что уравняли в правах всех - и лучших и худших, но предусмотрели лишь то, что позволяли способности десяти человек, а ведь многие люди сообща могут сделать больше. (4) Пусть, мол, каждый сам обдумает каждую статью, потом вместе обсудят и, наконец, сведут воедино, чего в какой статье с избытком, а чего недостает. (5) Тогда у римского народа будут законы, принятые с общего согласия, а не одобренные по приказу. (6) Когда в соответствии с замечаниями, высказанными по каждой главе, свод законов стал казаться вполне выправленным, законы десяти таблиц, которые и сегодня, несмотря на целую гору нагроможденных друг на друга законов, остаются истоком всего государственного и гражданского права , передали для голосования по центуриям. (7) Но потом пошли толки, что недостает еще двух таблиц, добавив которые можно было бы считать настоящий свод римского права завершенным. Это ожидание и приближающийся день выборов побудили к новому избранию децемвиров. (8) Ведь плебеи, которым имя консулов было так же ненавистно, как и царское, не нуждались и в помощи трибунов, коль скоро децемвиры в ответ на жалобы по очереди уступали друг другу.
[35] Postquam uero comitia decemuiris creandis in trinum nundinum indicta sunt, tanta exarsit ambitio, ut primores quoque ciuitatis-metu, credo, ne tanti possessio imperii, uacuo ab se relicto loco, haud satis dignis pateret-prensarent homines, honorem summa ope a se impugnatum ab ea plebe, cum qua contenderant, suppliciter petentes. Demissa iam in discrimen dignitas ea aetate iisque honoribus actis stimulabat Ap. Claudium. Nescires utrum inter decemuiros an inter candidatos numerares; propior interdum petendo quam gerendo magistratui erat. Criminari optimates, extollere candidatorum leuissimum quemque humillimumque, ipse medius inter tribunicios, Duillios Iciliosque, in foro uolitare, per illos se plebi uenditare, donec collegae quoque, qui unice illi dediti fuerant ad id tempus, coniecere in eum oculos, mirantes quid sibi uellet: apparere nihil sinceri esse; profecto haud gratuitam in tanta superbia comitatem fore; nimium in ordinem se ipsum cogere et uolgari cum priuatis non tam properantis abire magistratu quam uiam ad continuandum magistratum quaerentis esse. Propalam obuiam ire cupiditati parum ausi, obsecundando mollire impetum adgrediuntur. Comitiorum illi habendorum, quando minimus natu sit, munus consensu iniungunt. Ars haec erat, ne semet ipse creare posset, quod praeter tribunos plebi-et id ipsum pessimo exemplo-nemo unquam fecisset. Ille enimuero, quod bene uertat, habiturum se comitia professus, impedimentum pro occasione arripuit; deiectisque honore per coitionem duobus Quinctiis, Capitolino et Cincinnato, et patruo suo C. Claudio, constantissimo uiro in optimatium causa, et aliis eiusdem fastigii ciuibus, nequaquam splendore uitae pares decemuiros creat, se in primis, quod haud secus factum improbabant boni quam nemo facere ausurum crediderat. Creati cum eo M. Cornelius Maluginensis M. Sergius L. Minucius Q. Fabius Vibulanus Q. Poetelius T. Antonius Merenda K. Duillius Sp. Oppius Cornicen M'. Rabuleius.	35. (1) После того как было объявлено, что выборы децемвиров состоятся через три недели, добиваться этого звания принялись столькие, что (2) даже лучшие из граждан - я полагаю из опасения, как бы, отказавшись от власти, не уступить ее недостойным,- стали охотиться за голосами, изо всех сил заискивая перед той самой толпой, против которой недавно выступали. (3) Аппий Клавдий, добившийся в свои годы столь высокого положения, вступил в борьбу из-за угрозы лишиться этого положения. Неясно было, считать его децемвиром или соискателем. (4) Он более домогался своей должности, чем исполнял ее: браня знатных соискателей и превознося негоднейших и ничтожнейших, он носился по форуму среди бывших трибунов, Дуиллиев и Ицилиев, (5) и с их помощью набивал себе цену у толпы, пока наконец остальные децемвиры, до сих пор безраздельно преданные ему, не воззрились на него в недоумении - чего, мол, ему надо. (6) Неискренность его очевидна, недаром этот гордец ведет себя так скромно; сделавшись своим у низшего сословия и якшаясь с частными лицами, он не столько стремится отказаться от должности, сколько добивается того, чтоб быть избранным снова. (7) Не осмелившись в открытую воспротивиться этим проискам, децемвиры смягчали его натиск уступками. По уговору его - как самого молодого - обязали председательствовать на выборах. (8) Уловка была в том, что он не должен был избрать себя сам, ибо таких чреватых бедствиями примеров никто, кроме народных трибунов, никогда не подавал. (9) А он, хоть и взялся, к общей радости, председательствовать на выборах, обратил это себе на пользу и, кознями отстранив от власти наряду с другими гражданами такого же звания обоих Квинкциев, Капитолина и Цинцинната, своего дядю и стойкого защитника патрициев Гая Клавдия, децемвирами сделал людей, неизмеримо менее достойных, и прежде всего себя самого, (10) вызвав негодование всех честных граждан, никто из которых и не подозревал, на что тот дерзнет. (11) Вместе с Аппием Клавдием были выбраны Марк Корнелий Малугинский, Марк Сергий, Луций Мануций, Квинт Фабий Вибулан, Квинт Петилий, Тит Антоний Меренда, Цезон Дуиллий, Спурий Опий Корницин и Маний Рабулей.
[36] Ille finis Appio alienae personae ferendae fuit. Suo iam inde uiuere ingenio coepit nouosque collegas, iam priusquam inirent magistratum, in suos mores formare. Cottidie coibant remotis arbitris; inde impotentibus instructi consiliis, quae secreto ab aliis coquebant, iam haud dissimulando superbiam, rari aditus, conloquentibus difficiles, ad idus Maias rem perduxere. Idus tum Maiae sollemnes ineundis magistratibus erant. Inito igitur magistratu primum honoris diem denuntiatione ingentis terroris insignem fecere. Nam cum ita priores decemuiri seruassent ut unus fasces haberet et hoc insigne regium in orbem, suam cuiusque uicem, per omnes iret, subito omnes cum duodenis fascibus prodiere. Centum uiginti lictores forum impleuerant et cum fascibus secures inligatas praeferebant; nec attinuisse demi securem, cum sine prouocatione creati essent, interpretabantur. Decem regum species erat, multiplicatusque terror non infimis solum sed primoribus patrum, ratis caedis causam ac principium quaeri, ut si quis memorem libertatis uocem aut in senatu aut in populo misisset statim uirgae securesque etiam ad ceterorum metum expedirentur. Nam praeterquam quod in populo nihil erat praesidii sublata prouocatione, intercessionem quoque consensu sustulerant, cum priores decemuiri appellatione collegae corrigi reddita ab se iura tulissent et quaedam, quae sui iudicii uideri possent, ad populum reiecissent. Aliquamdiu aequatus inter omnes terror fuit; paulatim totus uertere in plebem coepit; abstinebatur a patribus; in humiliores libidinose crudeliterque consulebatur. Hominum, non causarum toti erant, ut apud quos gratia uim aequi haberet. Iudicia domi conflabant, pronuntiabant in foro. Si quis collegam appellasset, ab eo ad quem uenerat ita discedebat ut paeniteret non prioris decreto stetisse. Opinio etiam sine auctore exierat non in praesentis modo temporis eos iniuriam conspirasse, sed foedus clandestinum inter ipsos iure iurando ictum, ne comitia haberent perpetuoque decemuiratu possessum semel obtinerent imperium.	36. (1) Вступив в должность, Аппий Клавдий сбросил маску и показал свое истинное лицо, а новых товарищей еще раньше пытался переделать на свой лад. (2) Они собирались ежедневно, без свидетелей решая, как достичь полновластия, о котором мечтали втайне от остальных, уже не скрывали гордыни, были малодоступны, грубили просителям и так вели дела до майских ид . Тогда было принято вступать в должность в майские иды. (3) Первый же день их правления ознаменован был всеобщим страхом. В то время как прежние децемвиры придерживались правила приставлять ликторов только к одному из десяти и этот знак достоинства предоставлялся всем по очереди, нынешние явились каждый в окружении двенадцати ликторов. (4) Сто двадцать ликторов с привязанными к фаскам топорами заполнили форум: истолковано это было в том смысле, что секиры - раз действия децемвиров не подлежат обжалованию - ликторов можно уже и не отнимать. (5) Они походили на десять царей, наводя страх на простой люд и первых сенаторов, понимавших, что децемвиры только и ищут повода начать казни и стоит кому-нибудь в сенате или в собрании упомянуть о свободе, как тотчас для острастки в ход будут пущены топоры и розги. (6) В придачу к тому, что после запрета обжалованья народ перестал быть им защитой, децемвиры отменили и право взаимного обжалования, тогда как их предшественники таким образом исправляли приговоры своих товарищей или передавали народу дела, казалось бы подведомственные самим децемвирам. (7) Некоторое время в страхе равно держали всех, но мало-помалу его жертвою остались одни плебеи. Патрициев не трогали, с незнатными же децемвиры обращались жестоко и своевольно. Разбирательству подвергались люди, а не дела, и пристрастие заняло место справедливости. (8) Приговоры они сочиняли дома, а оглашали их на форуме. Тот, кто жаловался децемвирам на их товарища, уходил, досадуя на себя за то, что не довольствовался прежним приговором. (9) Само собою сложилось мнение, что они замыслили творить беззакония не только ближайшее время, но заключили скрепленный клятвою тайный договор об отмене выборов, об увековечении звания децемвира и пожизненном пребывании у власти.
[37] Circumspectare tum patriciorum uoltus plebeii et inde libertatis captare auram, unde seruitutem timendo in eum statum rem publicam adduxerant. Primores patrum odisse decemuiros, odisse plebem; nec probare quae fierent, et credere haud indignis accidere; auide ruendo ad libertatem in seruitutem elapsos iuuare nolle; cumulari quoque iniurias, ut taedio praesentium consules duo tandem et status pristinus rerum in desiderium ueniant. Iam et processerat pars maior anni et duae tabulae legum ad prioris anni decem tabulas erant adiectae, nec quicquam iam supererat, si eae quoque leges centuriatis comitiis perlatae essent, cur eo magistratu rei publicae opus esset. Exspectabant quam mox consulibus creandis comitia edicerentur; id modo plebes agitabat quonam modo tribuniciam potestatem, munimentum libertati, rem intermissam, repararent; cum interim mentio comitiorum nulla fieri. Et decemuiri, qui primo tribunicios homines, quia id populare habebatur, circum se ostentauerant plebi, patriciis iuuenibus saepserant latera. Eorum cateruae tribunalia obsederant; hi ferre agere plebem plebisque res, cum fortuna, qua quidquid cupitum foret, potentioris esset. Et iam ne tergo quidem abstinebatur; uirgis caedi, alii securi subici; et, ne gratuita crudelitas esset, bonorum donatio sequi domini supplicium. Hac mercede iuuentus nobilis corrupta non modo non ire obuiam iniuriae, sed propalam licentiam suam malle quam omnium libertatem.	37. (1) Намеки на освобождение плебеи искали в выражении лиц патрициев, прежде говорившем им лишь о рабстве, в страхе перед которым они сами и довели государство до такого состояния. (2) Знатнейшие сенаторы ненавидели децемвиров, ненавидели они и плебеев: не одобряя происходившего, они, однако, полагали, что плебеям досталось по заслугам; они не желали помогать тем, кто, возжаждав свободы, угодил в рабство, и даже усугубляли бесправное положение плебеев в надежде, (3) что из отвращения к настоящему те захотят вернуться к прошлому, когда у власти оставались два консула. (4) Вот уже прошла большая часть года [449 г.], к десяти прошлогодним прибавлено было две новых таблицы с законами, принятие которых на собраниях центурий означало бы, что государство не нуждается более в децемвирах. (5) Ждали, когда же объявят консульские выборы. Плебеев уже волновало только одно - восстановление приостановленной власти трибунов, залога их свободы, но о выборах не было и помину. (6) И если раньше децемвиры, дабы понравиться народу, появлялись перед ним в обществе бывших трибунов, то теперь их окружала патрицианская молодежь. (7) Эти юнцы толпами осаждали судилище, расхищали плебейское добро, ибо во всем, за что они с жадностью хватались, удача сопутствовала сильнейшему. (8) Наконец, перестали щадить и людей: с одних срывали кожу розгами, другие гибли под топором, а чтоб из этих зверств извлечь еще и выгоду, за казнью хозяина следовала раздача его имущества. Благородные юноши, продавшиеся за такую цену, не только не сопротивлялись беззаконию, но в открытую предпочли свою вольницу всеобщей свободе.
[38] Idus Maiae uenere. Nullis subrogatis magistratibus, priuati pro decemuiris, neque animis ad imperium inhibendum imminutis neque ad speciem honoris insignibus prodeunt. Id uero regnum haud dubie uideri. Deploratur in perpetuum libertas, nec uindex quisquam exsistit aut futurus uidetur. Nec ipsi solum desponderant animos, sed contemni coepti erant a finitimis populis, imperiumque ibi esse ubi non esset libertas, indignabantur. Sabini magna manu incursionem in agrum Romanum fecere; lateque populati cum hominum atque pecudum inulti praedas egissent, recepto ad Eretum quod passim uagatum erat agmine castra locant, spem in discordia Romana ponentes: eam impedimentum dilectui fore. Non nuntii solum sed per urbem agrestium fuga trepidationem iniecit. Decemuiri consultant quid opus facto sit, destituti inter patrum et plebis odia. Addidit terrorem insuper alium fortuna. Aequi alia ex parte castra in Algido locant depopulanturque inde excursionibus Tusculanum agrum; legati ea ab Tusculo, praesidium orantes, nuntiant. Is pauor perculit decemuiros ut senatum, simul duobus circumstantibus urbem bellis, consulerent. Citari iubent in curiam patres, haud ignari quanta inuidiae immineret tempestas: omnes uastati agri periculorumque imminentium causas in se congesturos; temptationemque eam fore abolendi sibi magistratus, ni consensu resisterent imperioque inhibendo acriter in paucos praeferocis animi conatus aliorum comprimerent. Postquam audita uox in foro est praeconis patres in curiam ad decemuiros uocantis, uelut noua res, quia intermiserant iam diu morem consulendi senatus, mirabundam plebem conuertit quidnam incidisset cur ex tanto interuallo rem desuetam usurparent; hostibus belloque gratiam habendam quod solitum quicquam liberae ciuitati fieret. Circumspectare omnibus fori partibus senatorem, raroque usquam noscitare; curiam inde ac solitudinem circa decemuiros intueri, cum et ipsi suum inuisum consensu imperium, et plebs, quia priuatis ius non esset uocandi senatum, non conuenire patres interpretarentur; iam caput fieri libertatem repetentium, si se plebs comitem senatui det et quemadmodum patres uocati non coeant in senatum, sic plebs abnuat dilectum. Haec fremunt plebes. Patrum haud fere quisquam in foro, in urbe rari erant. Indignitate rerum cesserant in agros, suarumque rerum erant amissa publica, tantum ab iniuria se abesse rati quantum a coetu congressuque impotentium dominorum se amouissent. Postquam citati non conueniebant, dimissi circa domos apparitores simul ad pignera capienda sciscitandumque num consulto detractarent referunt senatum in agris esse. Laetius id decemuiris accidit quam si praesentes detractare imperium referrent. Iubent acciri omnes, senatumque in diem posterum edicunt; qui aliquanto spe ipsorum frequentior conuenit. Quo facto proditam a patribus plebs libertatem rata, quod iis qui iam magistratu abissent priuatisque si uis abesset, tamquam iure cogentibus, senatus paruisset.	38. (1) Наступили майские иды. Никем не замещенные децемвиры, хоть и стали частными лицами, с прежней твердостью держались за власть и по-прежнему выставляли напоказ знаки своего достоинства. В том, что децемвиры уподобились царям, уже не оставалось сомнений. (2) Свободу оплакивали так, словно потеряли ее навеки; поборников у нее не было, да и не предвиделось. Не только римляне пали духом, но уже и соседние народы стали считать для себя позором подвластность тем, кто сам не свободен. (3) Сабиняне с большим войском вторглись во владения римлян, опустошив все вокруг и безнаказанно угнав отовсюду добычу - людей и скот; затем они подошли к Эрету, где стали лагерем в надежде, что раздоры в Риме помешают там набору. (4) Теперь уже не только вестники, но и беженцы из окрестностей несли смятение в Город. Ненавистные и патрициям и плебеям, децемвиры решали, что следует предпринять, но тут судьба уготовила новую опасность. (5) Эквы стали лагерем у Альгида и оттуда совершали опустошительные набеги на тускуланские земли. Послы сообщили, что из Тускула просят о помощи. (6) Страх перед двумя войнами заставил децемвиров держать совет с сенатом. Приказав сенаторам собраться в курии, децемвиры понимали, какой взрыв ненависти им угрожает: (7) на них свалят вину за опустошение полей и за предстоящие беды и постараются отстранить их от власти, если они не воспрепятствуют этому общими усилиями, подавляя попытки многих применением самых крутых мер против немногих злостных зачинщиков. (8) После того как на форуме прозвучал голос глашатая, призывающий сенаторов в курию к децемвирам, пораженные этой удивительной переменой плебеи - ведь обычаю совещаться с сенатом не следовали уже давно - стали спрашивать, что произошло, отчего после такого перерыва вдруг прибегли к забытому средству. (9) Неужели войне с неприятелем надо быть благодарными за это проявление хоть какой-то свободы в государстве? (10) Плебеи высматривали сенаторов на форуме, но почти никого не нашли, а потом заметили, что децемвиры, поняв отсутствие сенаторов как выражение ненависти к себе, восседают в пустой курии, тогда плебеи истолковали неявку сенаторов тем, что частным лицам запрещено созывать сенат. Если плебеи последуют примеру сенаторов и как те не явились на заседание, так и они воспротивятся набору, то, значит, появилась надежда вернуть свободу! Такие возгласы раздавались в толпе. (11) Почти никто из сенаторов не пришел на форум, да и в Городе вообще их осталось совсем немного. В негодовании отвернувшись от происходящего, они, не имея забот общественных, занялись своими делами в деревне и решили, что, чем скорей они откажутся от сношений с всевластными правителями, тем свободней станут и от чинимых теми беззаконий. (12) После того как никто из сенаторов не явился на зов децемвиров, домой к каждому из них послали служителей, которые должны были взять залог и узнать, умышленной ли была неявка; они, однако, вернулись с сообщением о том, что все сенаторы в деревне. Это известие децемвиры восприняли спокойней, чем если б им сообщили, что сенаторы остались в Городе и оказывают сопротивление их власти. (13) На следующий день всем сенаторам было приказано собраться и их явилось так много, как они и сами не ожидали. Плебеи решили, что сенаторы предали свободу, ибо сенат повиновался - как законным - приказам тех, которые по истечении срока полномочий должны были б считаться частными гражданами, если бы не прибегли к насилию.
[39] Sed magis oboedienter uentum in curiam esse quam obnoxie dictas sententias accepimus. L. Valerium Potitum proditum memoriae est post relationem Ap. Claudi, priusquam ordine sententiae rogarentur, postulando ut de re publica liceret dicere, prohibentibus minaciter decemuiris proditurum se ad plebem denuntiantem, tumultum exciuisse. Nec minus ferociter M. Horatium Barbatum isse in certamen, decem Tarquinios appellantem admonentemque Valeriis et Horatiis ducibus pulsos reges. Nec nominis homines tum pertaesum esse, quippe quo Iouem appellari fas sit, quo Romulum, conditorem urbis, deincepsque reges, quod sacris etiam ut sollemne retentum sit: superbiam uiolentiamque tum perosus regis. Quae si in rege tum aut in filio regis ferenda non fuerint, quem eadem laturum in tot priuatis? Viderent ne uetando in curia libere homines loqui extra curiam etiam mouerent uocem; neque se uidere qui sibi minus priuato ad contionem populum uocare quam illis senatum cogere liceat. Vbi uellent experirentur quanto fortior dolor libertate sua uindicanda quam cupiditas in iniusta dominatione esset. De bello Sabino eos referre, tamquam maius ullum populo Romano bellum sit quam cum iis qui legum ferendarum causa creati nihil iuris in ciuitate reliquerint; qui comitia, qui annuos magistratus, qui uicissitudinem imperitandi, quod unum exaequandae sit libertatis, sustulerint; qui priuati fasces et regium imperium habeant. Fuisse regibus exactis patricios magistratus; creatos postea post secessionem plebis plebeios; cuius illi partis essent, rogitare. Populares? Quid enim eos per populum egisse? Optimates? Qui anno iam prope senatum non habuerint, tunc ita habeant ut de re publica loqui prohibeant? Ne nimium in metu alieno spei ponerent; grauiora quae patiantur uideri iam hominibus quam quae metuant.	39. (1) Однако, послушно явившись в курию, сенаторы повели себя там, насколько известно, отнюдь не трусливо. (2) По преданию, после выступления Аппия Клавдия и прежде чем по порядку стали высказывать мнения, Луций Валерий Потит потребовал, чтоб ему дали говорить о положении государства , а в ответ на грозный запрет децемвиров вызвал их замешательство, объявив о своем намерении обратиться к плебеям. (3) Столь же бесстрашно вступил в борьбу Марк Гораций Барбат, назвавший децемвиров десятью Тарквиниями и напомнивший о том, что под предводительством Валериев и Горациев и изгнали царей. (4) Людям отвратительно было не имя царя, коим благочестие дозволяет называть Юпитера, да и Ромула, основателя Города, и тех, кто царствовал после; при отправлении священных обрядов имя царя тоже привычно, ибо вызывало ненависть не оно, но царская гордыня и произвол! (5) Если прежде этого не могли стерпеть от царя или царского сына, то кто будет терпеть их от частных граждан? (6) Как бы они, запрещая людям свободно высказываться в курии, не заставили поднять голос тех, кто стоит на площади! И если им дозволено было собрать сенаторов, то почему ему, Горацию, тоже частному лицу, не созвать народ на собрание? (7) Если хотят, пусть на деле испытывают, насколько мстящий за попранную свободу сильней жаждущего неограниченной власти. (8) Они говорят о войне с сабинянами, как будто у народа римского есть война более важная, чем против тех, которые, будучи избраны для составления законов, вовсе упразднили в государстве правосудие, выборы, ежегодную смену должностных лиц и преемственность власти, всех поровну обеспечивающую свободой, и, окружив себя ликторами, присвоили царскую власть. (9) После изгнания царей должностные лица избирались из патрициев, потом, после удаления простого народа,- и из плебеев, а к какому стану принадлежат эти люди? К сторонникам народа? Но что ими сделано через посредство народа? К сторонникам лучших? Те, кто почти год не созывали сената, а на нынешнем заседании запрещают даже высказываться о положении в государстве? (10) Пусть не слишком надеются на угрозу войны. То, от чего люди страдают, важнее для них, чем то, чего они боятся.
[40] Haec uociferante Horatio cum decemuiri nec irae nec ignoscendi modum reperirent nec quo euasura res esset cernerent, C. Claudi, qui patruus Appi decemuiri erat, oratio fuit precibus quam iurgio similior, orantis per sui fratris parentisque eius manes ut ciuilis potius societatis in qua natus esset, quam foederis nefarie icti cum collegis meminisset. Multo id magis se illius causa orare quam rei publicae; quippe rem publicam, si a uolentibus nequeat, ab inuitis ius expetituram; sed ex magno certamine magnas excitari ferme iras; earum euentum se horrere. Cum aliud praeterquam de quo rettulissent decemuiri dicere prohiberent, Claudium interpellandi uerecundia fuit. Sententiam igitur peregit nullum placere senatus consultum fieri. Omnesque ita accipiebant priuatos eos a Claudio iudicatos; multique ex consularibus uerbo adsensi sunt. Alia sententia, asperior in speciem, uim minorem aliquanto habuit, quae patricios coire ad prodendum interregem iubebat. Censendo enim quodcumque, magistratus esse qui senatum haberent iudicabat, quos priuatos fecerat auctor nullius senatus consulti faciendi. Ita labente iam causa decemuirorum, L. Cornelius Maluginensis, M. Corneli decemuiri frater, cum ex consularibus ad ultimum dicendi locum consulto seruatus esset, simulando curam belli fratrem collegasque eius tuebatur, quonam fato incidisset mirari se dictitans ut decemuiros, qui decemuiratum petissent-aut soli ii aut maxime-oppugnarent; aut quid ita, cum per tot menses uacua ciuitate nemo iustine magistratus summae rerum praeessent controuersiam fecerit, nunc demum cum hostes prope ad portas sint, ciuiles discordias serant, nisi quod in turbido minus perspicuum fore putent quid agatur. Ceterum-nonne enim maiore cura occupatis animis uerum esse praeiudicium rei tantae auferri?-sibi placere de eo quod Valerius Horatiusque ante idus Maias decemuiros abisse magistratu insimulent, bellis quae immineant perfectis, re publica in tranquillum redacta, senatu disceptante agi, et iam nunc ita se parare Ap. Claudium ut comitiorum quae decemuiris creandis decemuirum ipse habuerit sciat sibi rationem reddendam esse utrum in unum annum creati sint, an donec leges quae deessent perferrentur. In praesentia omnia praeter bellum omitti placere; cuius si falso famam uolgatam, uanaque non nuntios solum sed Tusculanorum etiam legatos attulisse putent, speculatores mittendos censere qui certius explorata referant: sin fides et nuntiis et legatis habeatur, dilectum primo quoque tempore haberi et decemuiros quo cuique eorum uideatur exercitus ducere, nec rem aliam praeuerti.	40. (1) Пока децемвиры придумывали, каким образом выразить свой гнев или снисхождение к произнесшему все это Горацию, и еще не нашли выхода из положения, дядя децемвира Аппия Гай Клавдий выступил с речью, больше похожей на заклинание, чем на отповедь. В этой речи (2) просил он племянника, ради манов его отца и своего брата, остаться верным гражданскому обществу, в котором рожден, а не сговору, скрепленному нечестивой клятвой десятерых. (3) Он, мол, просит его об этом больше ради него самого, чем ради государства, которое (4) против их воли восстановит свои неотъемлемые права. Но жаркая схватка разжигает гнев, вот почему он так страшится за ее исход. (5) Хоть децемвиры и запретили отступать от предмета обсуждения, все ж уважение к Клавдию не позволило им перебивать его. А он заявил, что сенатского постановления принимать не следует. (6) Всем стало ясно, что Клавдий считает децемвиров частными гражданами, и многие из бывших консулов вслух поддержали его. (7) По другому предложению, более суровому на вид, но имевшему на деле меньшую силу, сенаторам приказывалось бы сойтись для назначения интеррекса. Однако, чтобы принятием решения не подтверждать полномочий децемвиров на созыв сената, от сенатского постановления отказались, и таким образом Клавдий показал всем, что децемвиры - частные граждане. (8) Но тут, когда те были уже на грани падения, брат децемвира Марка Корнелия Луций Корнелий Малугинский, по уговору получивший слово последним, выказал мнимую озабоченность военной опасностью и стал защищать брата и сотоварищей его, недоумевая, (9) что же это за роковое совпадение, что на децемвиров ополчились сильней всего и главным образом те, кто сам хотел стать децемвирами, и почему (10) в мирное время в течение стольких месяцев никто не затевал споров о законности их пребывания у власти, а теперь, когда враг почти у ворот, сеют междоусобицу в надежде, что смута скроет их намерения. (11) Но теперь у всех на уме более важное дело, и столь трудная задача не может быть решена наспех - вот почему разбирательство в сенате выдвинутых Валерием и Горацием обвинений против децемвиров, которые должны были якобы к майским идам сложить с себя полномочия, он предлагает отложить до тех пор, пока не будет покончено с угрозой войны и в государстве не восстановится мир. (12) Однако Аппию Клавдию уже сейчас нужно быть готовым к тому, что придется ему - как ведавшему выборами децемвиров - дать отчет в том, были ли они избраны на один год или до тех пор, пока не будут проведены недостающие законы. (13) Но пока нужно, мол, забыть обо всем, кроме войны, и если сенаторы считают слухи о ней заведомо ложными и полагают, что не следует верить ни слухам, ни самим послам тускуланцев, то, по его мнению, для получения самых надежных сведений следовало бы послать разведчиков; (14) если же поверить и послам, и слухам, то надобно, оставив все дела, немедленно произвести набор, а децемвирам следует вести войско туда, куда они сочтут необходимым.
[41] In hanc sententiam ut discederetur iuniores patrum euincebant. Ferocioresque iterum coorti Valerius Horatiusque uociferari ut de re publica liceret dicere; dicturos ad populum, si in senatu per factionem non liceat; neque enim sibi priuatos aut in curia aut in contione posse obstare, neque se imaginariis fascibus eorum cessuros esse. Tum Appius iam prope esse ratus ut ni uiolentiae eorum pari resisteretur audacia, uictum imperium esset, 'non erit melius' inquit, 'nisi de quo consulimus, uocem misisse,' et ad Valerium, negantem se priuato reticere, lictorem accedere iussit. Iam Quiritium fidem implorante Valerio a curiae limine, L. Cornelius complexus Appium, non cui simulabat consulendo, diremit certamen; factaque per Cornelium Valerio dicendi gratia quae uellet, cum libertas non ultra uocem excessisset, decemuiri propositum tenuere. Consulares quoque ac seniores ab residuo tribuniciae potestatis odio, cuius desiderium plebi multo acrius quam consularis imperii rebantur esse, prope malebant postmodo ipsos decemuiros uoluntate abire magistratu quam inuidia eorum exsurgere rursus plebem: si leniter ducta res sine populari strepitu ad consules redisset, aut bellis interpositis aut moderatione consulum in imperiis exercendis posse in obliuionem tribunorum plebem adduci. Silentio patrum edicitur dilectus. Iuniores cum sine prouocatione imperium esset ad nomina respondent. Legionibus scriptis, inter se decemuiri comparabant quos ire ad bellum, quos praeesse exercitibus opporteret. Principes inter decemuiros erant Q. Fabius et Ap. Claudius. Bellum domi maius quam foris apparebat. Appi uiolentiam aptiorem rati ad comprimendos urbanos motus: in Fabio minus in bono constans quam nauum in malitia ingenium esse. Hunc enim uirum, egregium olim domi militiaeque, decemuiratus collegaeque ita mutauerant ut Appi quam sui similis mallet esse. Huic bellum in Sabinis, M'. Rabuleio et Q. Poetelio additis collegis, mandatum. M. Cornelius in Algidum missus cum L. Minucio et T. Antonio et K. Duillio et M. Sergio. Sp. Oppium Ap. Claudio adiutorem ad urbem tuendam, aequo omnium decemuirorum imperio, decernunt.	41. (1) Младшие сенаторы склоняли остальных к принятию этого решения. Но Валерий и Гораций восстали еще смелее, снова потребовав разрешения говорить о положении государства, а если им не позволят выступить в сенате, они-де обратятся прямо к народу, ибо частные лица не вправе мешать им ни в курии, ни в собрании, и они не отступят перед мнимыми фасками. (2) Тогда Аппий, понимая, что если он не ответит с той же дерзостью, то лишится власти, воскликнул: (3) "Несдобровать всякому, кто говорит то, о чем его не просили!" - и, в ответ на отказ Валерия молчать по приказу частного лица, посылает к нему ликтора. (4) Валерий с порога курии уже взывал о помощи к квиритам, когда Луций Корнелий обнял Аппия и из притворного сочувствия к Валерию прекратил этот спор. Хотя после этого Валерию и позволили говорить что угодно, децемвиры добились своего - ведь свобода не шла дальше слов. (5) Бывшие консулы, вместе со знатнейшими сенаторами питавшие прежнюю ненависть к власти трибунов, потерю которой они считали более тяжкой утратой для плебеев, чем для себя потерю консульской власти, готовы были предпочесть впоследствии добровольный отказ децемвиров от их полномочий новому восстанию ненавистных им плебеев в надежде, (6) что если народ не будет роптать и удастся мало-помалу вернуться к консульскому правлению, то плебеям помогут забыть о трибунах или новые войны, или сдержанность вернувшихся к власти консулов. (7) Набор был объявлен без сопротивления сенаторов. Приказы децемвиров обжалованью не подлежали, и молодежь записывалась в войско. После того как легионы были набраны, децемвиры договорились, кто станет во главе войск. (8) Вождями децемвиров были Квинт Фабий и Аппий Клавдий. Война в Риме, казалось, будет труднее, чем с неприятелем. Решили, что суровость Аппия более пригодна для подавления волнений в Городе. Фабий от природы был более склонен к добрым делам, чем к злодейству. (9) Но даже такого человека, прославившегося и на военном и на гражданском поприще, так переменило пребывание у власти и общение с децемвирами, что он предпочел стать похожим на Аппия, а не на себя самого. Ему, вместе с Манием Рабулеем и Квинтом Петилием, поручили войну с сабинянами. (10) Марка Корнелия вместе с Луцием Минуцием, Титом Антонием, Цезоном Дуиллием и Марком Сергием послали на Альгид. Спурий Оппий вместе с Аппием Клавдием был оставлен на страже Рима; при этом все децемвиры обладали одинаковыми полномочиями.
[42] Nihilo militiae quam domi melius res publica administrata est. Illa modo in ducibus culpa quod ut odio essent ciuibus fecerant: alia omnis penes milites noxia erat, qui ne quid ductu atque auspicio decemuirorum prospere usquam gereretur uinci se per suum atque illorum dedecus patiebantur. Fusi et ab Sabinis ad Eretum et in Algido ab Aequis exercitus erant. Ab Ereto per silentium noctis profugi propius urbem, inter Fidenas Crustumeriamque, loco edito castra communierant; persecutis hostibus nusquam se aequo certamine committentes, natura loci ac uallo, non uirtute aut armis tutabantur. Maius flagitium in Algido, maior etiam clades accepta; castra quoque amissa erant, exutusque omnibus utensilibus miles Tusculum se, fide misericordiaque uicturus hospitum, quae tamen non fefellerunt, contulerat. Romam tanti erant terrores allati, ut posito iam decemuirali odio patres uigilias in urbe habendas censerent, omnes qui per aetatem arma ferre possent custodire moenia ac pro portis stationes agere iuberent, arma Tusculum ad supplementum decernerent, decemuirosque ab arce Tusculi digressos in castris militem habere, castra alia a Fidenis in Sabinum agrum transferri, belloque ultro inferendo deterreri hostes a consilio urbis oppugnandae.	42. (1) На войне дела шли ничуть не лучше, чем в Риме. (2) Вина полководцев состояла лишь в том, что они вызывали ненависть к себе со стороны сограждан; во всем остальном виноваты были воины, которые не желали добиваться успеха под предводительством децемвиров и терпели поражения, позоря и себя, и полководцев. (3) Войска римлян были рассеяны и сабинянами под Эретом, и эквами на Альгиде. Бежавшие под покровом ночи из-под Эрета стали лагерем неподалеку от Рима, на возвышенности между Фиденами и Крустумерией: (4) не встретив преследующего противника в открытом бою, они вверили свою защиту не собственному мужеству и оружию, но естественным укрытиям местности и валу. (5) На Альгиде войско испытало еще больший позор и было полностью разгромлено: бежав из лагеря и побросав имущество, воины укрылись в Тускуле, надеясь на милосердие и гостеприимство тускуланцев, в чем и не обманулись. (6) Когда столь грозные вести дошли до Рима, сенаторы забыли о ненависти к децемвирам и, решив оставить в Городе стражу, приказали всем, кто был в состоянии носить оружие, охранять стены и выставить караулы к воротам. (7) В Тускул же велели выслать оружие и подкрепление, а децемвирам по их решению надлежало оставить тускуланскую крепость и держать войско в лагере, другой лагерь - перевести из Фиден во владения сабинян и начать наступление, чтоб отбить неприятелю охоту идти на приступ Рима.
[43] Ad clades ab hostibus acceptas duo nefanda facinora decemuiri belli domique adiciunt. L. Siccium in Sabinis, per inuidiam decemuiralem tribunorum creandorum secessionisque mentiones ad uolgus militum sermonibus occultis serentem, prospeculatum ad locum castris capiendum mittunt. Datur negotium militibus quos miserant expeditionis eius comites, ut eum opportuno adorti loco interficerent. Haud inultum interfecere; nam circa repugnantem aliquot insidiatores cecidere, cum ipse se praeualidus, pari uiribus animo, circumuentus tutaretur. Nuntiant in castra ceteri praecipitatum in insidias esse; Siccium egregie pugnantem militesque quosdam cum eo amissos. Primo fides nuntiantibus fuit; profecta deinde cohors ad sepeliendos qui ceciderant decemuirorum permissu, postquam nullum spoliatum ibi corpus Sicciumque in medio iacentem armatum omnibus in eum uersis corporibus uidere, hostium neque corpus ullum nec uestigia abeuntium, profecto ab suis interfectum memorantes rettulere corpus. Inuidiaeque plena castra erant, et Romam ferri protinus Siccium placebat, ni decemuiri funus militare ei publica impensa facere maturassent. Sepultus ingenti militum maestitia, pessima decemuirorum in uolgus fama est.	43. (1) К поражениям от неприятеля децемвиры прибавили два ужасных преступления: одно было совершено на войне, другое - в Городе. (2) Разведать место для лагеря во владениях сабинян был послан Луций Сикций, ненавидевший власть децемвиров и тайно призывавший соратников избрать трибунов и покинуть лагерь. (3) В спутники ему отрядили воинов, которым было поручено в укромном месте напасть на Сикция и убить его. (4) Но убийство это не прошло им даром, ибо Сикций оказал сопротивление, а будучи человеком богатырской силы и храбрости, он уложил и нескольких злодеев. (5) Оставшиеся сообщили в лагерь, что Сикций вместе с несколькими воинами попал в засаду и пал в неравном бою. (6) Этому сперва поверили, но потом с разрешения децемвиров для погребения убитых была послана когорта и Сикция нашли лежащим в нетронутых доспехах в окружении трупов, среди которых не было ни одного неприятеля, не было и никаких их следов; тело Сикция доставили в лагерь, в точности установив, что он был убит своими. (7) Преисполненные ненависти, воины готовы были немедленно переправить тело Сикция в Рим, но децемвиры успели устроить ему воинское погребение на государственный счет. Велика была скорбь в лагере во время этих похорон, покрывших децемвиров позором.
[44] Sequitur aliud in urbe nefas, ab libidine ortum, haud minus foedo euentu quam quod per stuprum caedemque Lucretiae urbe regnoque Tarquinios expulerat, ut non finis solum idem decemuiris qui regibus sed causa etiam eadem imperii amittendi esset. Ap. Claudium uirginis plebeiae stuprandae libido cepit. Pater uirginis, L. Verginius, honestum ordinem in Algido ducebat, uir exempli recti domi militiaeque. Perinde uxor instituta fuerat liberique instituebantur. Desponderat filiam L. Icilio tribunicio, uiro acri et pro causa plebis expertae uirtutis. Hanc uirginem adultam forma excellentem Appius amore amens pretio ac spe perlicere adortus, postquam omnia pudore saepta animaduerterat, ad crudelem superbamque uim animum conuertit. M. Claudio clienti negotium dedit, ut uirginem in seruitutem adsereret neque cederet secundum libertatem postulantibus uindicias, quod pater puellae abesset locum iniuriae esse ratus. Virgini uenienti in forum-ibi namque in tabernaculis litterarum ludi erant-minister decemuiri libidinis manum iniecit, serua sua natam seruamque appellans, sequique se iubebat: cunctantem ui abstracturum. Pauida puella stupente, ad clamorem nutricis fidem Quiritium implorantis fit concursus; Vergini patris sponsique Icili populare nomen celebrabatur. Notos gratia eorum, turbam indignitas rei uirgini conciliat. Iam a ui tuta erat, cum adsertor nihil opus esse multitudine concitata ait; se iure grassari, non ui. Vocat puellam in ius. Auctoribus qui aderant ut sequerentur, ad tribunal Appi peruentum est. Notam iudici fabulam petitor, quippe apud ipsum auctorem argumenti, peragit: puellam domi suae natam furtoque inde in domum Vergini translatam suppositam ei esse; id se indicio compertum adferre probaturumque uel ipso Verginio iudice, ad quem maior pars iniuriae eius pertineat; interim dominum sequi ancillam aequum esse. Aduocati puellae, cum Verginium rei publicae causa dixissent abesse, biduo adfuturum si nuntiatum ei sit, iniquum esse absentem de liberis dimicare, postulant ut rem integram in patris aduentum differat, lege ab ipso lata uindicias det secundum libertatem, neu patiatur uirginem adultam famae prius quam libertatis periculum adire.	44. (1) Вслед за этим в Городе свершилось другое преступление, порожденное похотью и вызывающее не меньшее содрогание своими последствиями, чем самоубийство обесчещенной Лукреции, из-за чего Тарквинии лишились престола и были изгнаны из Города: так что не только конец правления, но и даже причина отстранения от власти царей и децемвиров были совсем одинаковыми. Аппий Клавдий воспылал страстью к девушке из народа и решил удовлетворить свою похоть. (2) Отец девушки, центурион Луций Вергиний, несший службу у Альгида, был образцовым воином и гражданином. Так же была воспитана его жена, так воспитывались и дети. Дочь он просватал за бывшего трибуна (3) Луция Ицилия, храбреца, доблестно отстаивавшего права плебеев. (4) Девушка редкой красоты, она была уже взрослой и не соблазнилась подарками и обещаниями Аппия, и тогда тот, от страсти потеряв голову, решился на грубое насилие. (5) Он поручает своему клиенту Марку Клавдию, чтобы тот объявил ее своею рабыней и не уступал требованиям временно оставить ее на свободе, полагая, что в отсутствие ее отца Вергиния это беззаконие будет возможно. (6) Когда она пришла на форум, где среди лавок была и школа, в которой она обучалась грамоте , Клавдий, слуга децемвирской похоти, остановил наложением руки девушку и, объявив ее дочерью своей рабыни и, следовательно, рабыней, приказал без промедленья следовать за ним, иначе, мол, он уведет ее силой. (7) Бедная девушка остолбенела, но на крики кормилицы сбежался народ. Имена ее отца Вергиния и суженого Ицилия были хорошо известны. Тех, кто знал их, объединяла дружба, а толпу - негодование против козней Клавдия. (8) Девушка была уже спасена от насилия, но тут предъявивший на нее свои нрава заявил, что ни к чему собирать такую толпу: он, мол, намерен действовать не силой, но по закону. И вот он вызывает девицу в суд. (9) По совету близких, присматривавших за ней, она явилась к трибуналу Аппия . Истец поведал свою выдумку судье, который сам и был сочинителем этой басни, что, мол, девушка родилась-де в его, Клавдия, доме, откуда была похищена и подброшена Вергинию, (10) а сам он узнал об этом благодаря доносу и готов представить доказательства, будь судьею сам Вергиний, более всего запятнанный совершенным беззаконием; пока же, конечно, рабыня должна следовать за господином. (11) Защитники девушки сказали, что Вергиний отсутствует по делу государства и если ему сообщат о случившемся, то он будет в городе через два дня, (12) а посему несправедливо в отсутствие отца тягаться о детях, и потребовали отсрочить дело до его возвращения. Вергинию же на основании закона, внесенного самим Аппием, следует временно оставить на свободе, чтобы взрослая девица не была обесчещена прежде, чем лишится свободы.
[45] Appius decreto praefatur quam libertati fauerit eam ipsam legem declarare quam Vergini amici postulationi suae praetendant; ceterum ita in ea firmum libertati fore praesidium, si nec causis nec personis uariet. In iis enim qui adserantur in libertatem, quia quiuis lege agere possit, id iuris esse: in ea quae in patris manu sit, neminem esse alium cui dominus possessione cedat. Placere itaque patrem arcessiri; interea iuris sui iacturam adsertorem non facere quin ducat puellam sistendamque in aduentum eius qui pater dicatur promittat. Aduersus iniuriam decreti cum multi magis fremerent quam quisquam unus recusare auderet, P. Numitorius puellae auus et sponsus Icilius interueniunt; dataque inter turbam uia, cum multitudo Icili maxime interuentu resisti posse Appio crederet, lictor decresse ait uociferantemque Icilium submouet. Placidum quoque ingenium tam atrox iniuria accendisset. 'Ferro hinc tibi submouendus sum, Appi' inquit, 'ut tacitum feras quod celari uis. Virginem ego hanc sum ducturus nuptamque pudicam habiturus. Proinde omnes collegarum quoque lictores conuoca; expediri uirgas et secures iube; non manebit extra domum patris sponsa Icili. Non si tribunicium auxilium et prouocationem plebi Romanae, duas arces libertatis tuendae, ademistis, ideo in liberos quoque nostros coniugesque regnum uestrae libidini datum est. Saeuite in tergum et in ceruices nostras: pudicitia saltem in tuto sit. Huic si uis adferetur, ego praesentium Quiritium pro sponsa, Verginius militum pro unica filia, omnes deorum hominumque implorabimus fidem, neque tu istud unquam decretum sine caede nostra referes. Postulo Appi, etiam atque etiam consideres quo progrediare. Verginius uiderit de filia ubi uenerit quid agat; hoc tantum sciat sibi si huius uindiciis cesserit condicionem filiae quaerendam esse. Me uindicantem sponsam in libertatem uita citius deseret quam fides.'	45. (1) До оглашения приговора Аппий заметил, что о том, насколько он покровительствует свободе, можно судить по самому закону, на который ссылаются в своей просьбе друзья Вергиния, (2) хотя закон лишь в том случае будет неоспоримой порукой свободы, если не окажется обстоятельств, меняющих дело - по сути или в том, что касается лиц. (3) В делах прочих лиц каждый может законно отстаивать свободу другого - это по праву, но в деле той, что находится во власти отца, нет некого другого, кому мог бы передать ее господин. Итак, он, Аппий, согласен послать за ее отцом, а истец покуда пусть останется при своем неущемленном праве, с тем чтобы он увел с собой девушку, под обещание доставить ее в суд, как только объявится тот, кто называет себя ее отцом. (4) На неправый приговор роптали, но никто не осмеливался ему воспротивиться, пока не вмешались дядя Вергинии Публий Нумиторий и ее жених Ицилий. (5) Толпа расступилась в надежде, что Ицилий сумеет противостоять Аппию, но тут ликтор объявляет, что приговор уже вынесен, и отталкивает Ицилия, не давая ему говорить. (6) Такое оскорбление разозлило бы и кроткого человека. А Ицилий вскричал: "Ты получишь то, к чему стремишься, лишь мечом прогнав меня отсюда! Я женюсь на этой девушке, и моя невеста пребудет невинной. (7) Ты можешь, кроме своих, созвать и всех децемвирских ликторов и приказать им пустить в ход топоры и розги, но моя суженая вернется в отцовский дом. (8) Пусть вы лишили нас трибунов и прав обжалованья пред народом римским - двух столпов, на которых держалась наша свобода, но пока еще ваша похоть не властна над нашими женами и детьми. (9) Лютуйте на наших спинах и шеях, но на их целомудрие не покушайтесь! А если вы прибегнете к насилию, то в защиту моей невесты и единственной дочери Вергилия я призову на помощь стоящих здесь сограждан, он - воинов и все мы - богов и людей, и твой приговор исполнится лишь ценой нашей смерти. (10) Подумай, Аппий, еще и еще подумай, на что идешь! (11) Когда Вергиний вернется, он решит, что ему делать с дочерью, пусть только знает, что, если он уступит притязаниям Клавдия, может сватать дочь за кого-нибудь другого. Я же, отстаивая свободу невесты, меньше дорожу жизнью, чем верностью".
[46] Concitata multitudo erat certamenque instare uidebatur. Lictores Icilium circumsteterant; nec ultra minas tamen processum est, cum Appius non Verginiam defendi ab Icilio, sed inquietum hominem et tribunatum etiam nunc spirantem locum seditionis quaerere diceret. Non praebiturum se illi eo die materiam, sed, ut iam sciret non id petulantiae suae sed Verginio absenti et patrio nomini et libertati datum, ius eo die se non dicturum neque decretum interpositurum: a M. Claudio petiturum ut decederet iure suo uindicarique puellam in posterum diem pateretur; quod nisi pater postero die adfuisset, denuntiare se Icilio similibusque Icili neque legi suae latorem neque decemuiro constantiam defore; nec se utique collegarum lictores conuocaturum ad coercendos seditionis auctores: contentum se suis lictoribus fore. Cum dilatum tempus iniuriae esset secessissentque aduocati puellae, placuit omnium primum fratrem Icili filiumque Numitori, impigros iuuenes, pergere inde recta ad portam, et quantum adcelerari posset Verginium acciri e castris; in eo uerti puellae salutem, si postero die uindex iniuriae ad tempus praesto esset. Iussi pergunt citatisque equis nuntium ad patrem perferunt. Cum instaret adsertor puellae ut uindicaret sponsoresque daret, atque id ipsum agi diceret Icilius, sedulo tempus terrens dum praeciperent iter nuntii missi in castra, manus tollere undique multitudo et se quisque paratum ad spondendum Icilio ostendere. Atque ille lacrimabundus 'gratum est' inquit; 'crastina die uestra opera utar; sponsorum nunc satis est.' Ita uindicatur Verginia spondentibus propinquis. Appius paulisper moratus ne eius rei causa sedisse uideretur, postquam omissis rebus aliis prae cura unius nemo adibat, domum se recepit collegisque in castra scribit, ne Verginio commeatum dent atque etiam in custodia habeant. Improbum consilium serum, ut debuit, fuit et iam commeatu sumpto profectus Verginius prima uigilia erat, cum postero die mane de retinendo eo nequiquam litterae redduntur.	46. (1) Толпа была возбуждена, и стычка казалась неминуемой. Ицилия обступили ликторы, но дальше угроз дело не пошло, поскольку Аппий сказал, что Ицилий, человек беспокойный и (2) не забывший еще, как был трибуном, вовсе не защищает Вергинию, но ищет повода для смуты. (3) Однако повода он ему не даст, и не из-за наглости Ицилия, а лишь покровительствуя свободе и считаясь с отцовским званьем Вергиния, в чье отсутствие не будет совершен ни суд, ни приговор. Марка Клавдия он попросит поступиться своим правом и до завтра отпустить девушку. (4) А если завтра ее отец не прибудет, пусть, мол, Ицилий и ему подобные знают - он выкажет твердость, достойную законодателя и децемвира. А для того, чтоб обуздать зачинщиков смуты, ему не понадобятся ликторы других децемвиров: он обойдется своими. (5) После отсрочки несправедливого приговора защитники девушки разошлись, первым делом поручив брату Ицилия и сыну Нумитория, безупречным юношам, немедленно собраться в путь и как можно скорей вызвать пз лагеря Вергиния, (6) ведь спасение его дочери от беззакония зависело от того, успеет ли он вернуться в срок. Они поскакали во весь опор и передали эту весть отцу. (7) А Ицилий, в ответ на требование истца принять девицу и представить поручителей, говорил, что этим-то он и занят, а сам нарочно тянул время, пока гонцы не доберутся до лагеря. Тем временем из толпы тянулись руки - каждый выказывал Ицилию готовность стать его поручителем. (8) Со слезами на глазах тот благодарил их: "Завтра будет нужда в вашей помощи, а теперь уж довольно поручителей". Так Вергиния была отдана на поруки близким. (9) Аппий еще немного помедлил, чтобы не показалось, что он пришел сюда ради одного этого дела, но другие людей не волновали, никто больше не приходил, и он вернулся домой писать децемвирам в войско, чтоб те не давали Вергинию отпуска и даже взяли его под стражу. (10) Как и следовало ожидать, этот подлый приказ запоздал: Вергиний, получив отпуск, отбыл еще до полуночи, а бесполезное письмо об его задержании было доставлено назавтра поутру.
[47] At in urbe prima luce cum ciuitas in foro exspectatione erecta staret, Verginius sordidatus filiam secum obsoleta ueste comitantibus aliquot matronis cum ingenti aduocatione in forum deducit. Circumire ibi et prensare homines coepit et non orare solum precariam opem, sed pro debita petere: se pro liberis eorum ac coniugibus cottidie in acie stare, nec alium uirum esse cuius strenue ac ferociter facta in bello plura memorari possent: quid prodesse si, incolumi urbe, quae capta ultima timeantur liberis suis sint patienda? Haec prope contionabundus circumibat homines. Similia his ab Icilio iactabantur. Comitatus muliebris plus tacito fletu quam ulla uox mouebat. Aduersus quae omnia obstinato animo Appius-tanta uis amentiae uerius quam amoris mentem turbauerat-in tribunal escendit, et ultro querente pauca petitore quod ius sibi pridie per ambitionem dictum non esset, priusquam aut ille postulatum perageret aut Verginio respondendi daretur locus, Appius interfatur. Quem decreto sermonem praetenderit, forsan aliquem uerum auctores antiqui tradiderint: quia nusquam ullum in tanta foeditate decreti ueri similem inuenio, id quod constat nudum uidetur proponendum, decresse uindicias secundum seruitutem. Primo stupor omnes admiratione rei tam atrocis defixit; silentium inde aliquamdiu tenuit. Dein cum M. Claudius, circumstantibus matronis, iret ad prehendendam uirginem, lamentabilisque eum mulierum comploratio excepisset, Verginius intentans in Appium manus, 'Icilio' inquit, 'Appi, non tibi filiam despondi et ad nuptias, non ad stuprum educaui. Placet pecudum ferarumque ritu promisce in concubitus ruere? Passurine haec isti sint nescio: non spero esse passuros illos qui arma habent.' Cum repelleretur adsertor uirginis a globo mulierum circumstantiumque aduocatorum, silentium factum per praeconem.	47. (1) А в Риме уже на рассвете все граждане в нетерпении собрались на форуме, куда Вергиний, одетый как на похоронах, привел дочь, обряженную в лохмотья, в сопровождении нескольких матрон и толпы защитников. (2) Здесь Вергиний стал обходить людей; обращаясь к ним, он не только просил содействия, но требовал его как должного: он-де каждый день идет в бой за их жен и детей, и никто не сравнится с ним ни храбростью, ни числом совершенных на войне подвигов. Но что в них пользы, когда в городе, не задетом войною, наши дети стоят на краю гибели, как если б он был уже захвачен врагом? (3) Будто держа речь перед собранием, он обходил людей. Подобное говорил и Ицилий. (4) Но сильнее всяких слов действовал на толпу тихий плач женщин. Вопреки всему, с прежним упорством - вот до чего довело его вожделение или, лучше сказать, безумие - Аппий взошел на трибунал, и не успел истец договорить о том, что накануне благодаря ходатаям приговор вынесен не был, и снова изложить свое требование, а Вергиний - получить ответное слово, как он вмешался. (5) Возможно, какая-то из переданных древними писателями речей, в которой Аппий обосновал свой приговор, и подлинная, но ни одна из них не отвечает чудовищности самого приговора , вот почему, мне кажется, следует изложить его голую суть - Вергиния была признана рабыней. (6) Сперва все оцепенели, потрясенные такой жестокостью, и на некоторое время водворилась тишина. Но потом, когда Клавдий собрался было, отстранив матрон, схватить девицу, женщины ответили на это жалобным плачем, а Вергиний, погрозив Аппию, сказал: (7) "За Ицилия, а не за тебя, Аппий, просватана моя дочь, и вырастил я ее для брака, а не для разврата. Тебе угодно, как скоту и зверю, совокупляться, с кем захочешь? Эти, быть может, и стерпят такое, но, я уверен, не те, в чьих руках оружие". (8) Толпа женщин и стоящие рядом защитники отталкивали Клавдия, но глашатай восстановил тишину.
[48] Decemuir alienatus ad libidinem animo negat ex hesterno tantum conuicio Icili uiolentiaque Vergini, cuius testem populum Romanum habeat, sed certis quoque indiciis compertum se habere nocte tota coetus in urbe factos esse ad mouendam seditionem. Itaque se haud inscium eius dimicationis cum armatis descendisse, non ut quemquam quietum uiolaret, sed ut turbantes ciuitatis otium pro maiestate imperii coerceret. 'Proinde quiesse erit melius. I,' inquit, 'lictor, submoue turbam et da uiam domino ad prehendendum mancipium.' Cum haec intonuisset plenus irae, multitudo ipsa se sua sponte dimouit desertaque praeda iniuriae puella stabat. Tum Verginius ubi nihil usquam auxilii uidit, 'quaeso' inquit, 'Appi, primum ignosce patrio dolori, si quo inclementius in te sum inuectus; deinde sinas hic coram uirgine nutricem percontari quid hoc rei sit, ut si falso pater dictus sum aequiore hinc animo discedam.' Data uenia seducit filiam ac nutricem prope Cloacinae ad tabernas, quibus nunc Nouis est nomen, atque ibi ab lanio cultro arrepto, 'hoc te uno quo possum' ait, 'modo, filia, in libertatem uindico.' Pectus deinde puellae transfigit, respectansque ad tribunal 'te' inquit, 'Appi, tuumque caput sanguine hoc consecro.' Clamore ad tam atrox facinus orto excitus Appius comprehendi Verginium iubet. Ille ferro quacumque ibat uiam facere, donec multitudine etiam prosequentium tuente ad portam perrexit. Icilius Numitoriusque exsangue corpus sublatum ostentant populo; scelus Appi, puellae infelicem formam, necessitatem patris deplorant. Sequentes clamitant matronae, eamne liberorum procreandorum condicionem, ea pudicitiae praemia esse?- cetera, quae in tali re muliebris dolor, quo est maestior imbecillo animo, eo miserabilia magis querentibus subicit. Virorum et maxime Icili uox tota tribuniciae potestatis ac prouocationis ad populum ereptae publicarumque indignationum erat.	48. (1) Децемвир, потерявший от похоти разум, заявил, что не только по вчерашним нападкам Ицилия и буйству Вергиния, свидетели коих были все римляне, но и по другим достоверным сведениям он понял, что с целью посеять смуту в Городе всю ночь собирались сходки. (2) И потому, мол, он, зная о предстоящей борьбе, пришел сюда в сопровождении вооруженных людей, но не ради притеснения мирных граждан, а для того, чтобы, не роняя высокого сана, обуздать тех, кто нарушает общественное спокойствие. "И потому советую вам успокоиться,- сказал он. (3) - А вы, ликторы, расчистите путь в толпе, чтобы хозяин мог вернуть свою собственность!" Он произнес это громовым голосом и с такою злобой, что толпа расступилась, сама принося девушку в жертву насилию. (4) И тогда Вергиний, увидев, что помощи ждать не от кого, с мольбой обратился к Аппию: "Прости отцу ради его горя, если я сказал против себя неразумное слово, но позволь напоследок здесь, в присутствии девицы, расспросить кормилицу, как обстояло дело, чтобы я, если и правда не отец, ушел отсюда со спокойным сердцем". (5) Получив разрешение, он отошел с дочерью и кормилицей к лавкам, что расположены возле храма Венеры Очистительницы и зовутся теперь Новыми , и, выхватив там у мясника нож, воскликнул: "Только так, дочь моя, я могу сделать тебя свободной". Тут он пронзает грудь девушки и, обернувшись к судилищу, произносит: "Да падет проклятье за эту кровь на твою голову. Аппий!" (6) При виде ужасного злодеяния поднялся крик, и Аппий, выйдя из оцепенения, приказывает схватить Вергиния. Но тот, размахивая ножом, под защитой шедшей за ним толпы прокладывал себе путь к воротам. (7) Ицилий и Нумиторий, подняв бездыханное тело, показывали его народу, оплакивая красоту девушки, навлекшую на нее злодеяние Аппия, осуществить которое вынужден был отец. За ними шли рыдающие матроны: (8) для того ли растим мы наших детей? И таким образом вознаграждается целомудрие? Произнося и все остальное, что в таких случаях требует от женщин скорбь, они рыдали все сильней, не в силах сдержать слезы. (9) Мужчины, а больше всех Ицилий, негодуя говорили о потере трибунской власти и права на обжалование перед народом.
[49] Concitatur multitudo partim atrocitate sceleris, partim spe per occasionem repetendae libertatis. Appius nunc uocari Icilium, nunc retractantem arripi, postremo, cum locus adeundi apparitoribus non daretur, ipse cum agmine patriciorum iuuenum per turbam uadens, in uincula duci iubet. Iam circa Icilium non solum multitudo sed duces quoque multitudinis erant, L. Valerius et M. Horatius, qui repulso lictore, si iure ageret, uindicare se a priuato Icilium aiebant; si uim adferre conaretur, ibi quoque haud impares fore. Hinc atrox rixa oritur. Valerium Horatiumque lictor decemuiri inuadit: franguntur a multitudine fasces. In contionem Appius escendit: sequuntur Horatius Valeriusque. Eos contio audit: decemuiro obstrepitur. Iam pro imperio Valerius discedere a priuato lictores iubebat, cum fractis animis Appius, uitae metuens, in domum se propinquam foro insciis aduersariis capite obuoluto recipit. Sp. Oppius, ut auxilio collegae esset, in forum ex altera parte inrumpit. Videt imperium ui uictum. Agitatus deinde consiliis ad quae ex omni parte adsentiendo multis auctoribus trepidauerat, senatum postremo uocari iussit. Ea res, quod magnae parti patrum displicere acta decemuirorum uidebantur, spe per senatum finiendae potestatis eius multitudinem sedauit. Senatus nec plebem inritandam censuit et multo magis prouidendum ne quid Vergini aduentus in exercitu motus faceret.	49. (1) Толпу взволновала как чудовищность злодеяния, так и надежда, воспользовавшись происшедшим, вернуть себе свободу. (2) Аппий то вызывал Ицилия, то приказывал схватить его, но служителям не дали подойти, и тогда он сам, окруженный патрицианской молодежью, ринулся в толпу и приказал заключить Ицилия под стражу. (3) Ицилия, однако, обступила уже не просто толпа, рядом с ним были и Луций Валерий и Марк Гораций, которые оттолкнули ликтора, утверждая, что если Аппий прибегнет к праву, то они могут защитить Ицилия от частного лица, а если он применит силу, то и тогда они ему не уступят. Тут-то и вспыхнула жестокая распря. (4) Ликтор децемвира напал было на Валерия и Горация, но толпа разломала его фаски. Аппий поднялся, чтоб обратиться к народу, но Гораций и Валерий пошли вслед за ним. Народ слушал их, а децемвиру не давал говорить. (5) Уже Валерий, словно он был облечен властью, приказывал ликторам оставить в покое частного человека - это сломило дух Аппия, и в страхе за свою жизнь, закутав лицо, он бежал с форума и незаметно укрылся в близлежащем доме. (6) На помощь ему с противоположной стороны форума врывается Спурий Оппий. Он видит, что сила одержала победу над властью. Приведенный в замешательство подаваемыми со всех сторон советами, с многими из которых он соглашался, Оппий наконец приказал созвать сенат. (7) И это успокоило толпу, питавшую надежды с помощью сената положить конец власти децемвиров, чьи действия вызывали очевидное недовольство большинства сенаторов. (8) Сенат решил не раздражать плебеев и прежде всего позаботиться о том, чтоб появление Вергиния в войске не вызвало волнений.
[50] Itaque missi iuniores patrum in castra, quae tum in monte Vecilio erant, nuntiant decemuiris ut omni ope ab seditione milites contineant. Ibi Verginius maiorem quam reliquerat in urbe motum exciuit. Nam praeterquam quod agmine prope quadringentorum hominum ueniens, qui ab urbe indignitate rei accensi comites ei se dederant, conspectus est, strictum etiam telum respersusque ipse cruore tota in se castra conuertit. Et togae multifariam in castris uisae maioris aliquanto quam erat speciem urbanae multitudinis fecerant. Quaerentibus quid rei esset, flens diu uocem non misit; tandem, ut iam ex trepidatione concurrentium turba constitit ac silentium fuit, ordine cuncta, ut gesta erant, exposuit. Supinas deinde tendens manus, commilitones appellans orabat ne quod scelus Ap. Claudi esset sibi attribuerent neu se ut parricidam liberum auersarentur. Sibi uitam filiae sua cariorem fuisse, si liberae ac pudicae uiuere licitum fuisset: cum uelut seruam ad stuprum rapi uideret, morte amitti melius ratum quam contumelia liberos, misericordia se in speciem crudelitatis lapsum; nec superstitem filiae futurum fuisse, nisi spem ulciscendae mortis eius in auxilio commilitonum habuisset. Illis quoque filias sorores coniugesque esse, nec cum filia sua libidinem Ap. Claudi exstinctam esse, sed quo impunitior sit eo effrenatiorem fore. Aliena calamitate documentum datum illis cauendae similis iniuriae. Quod ad se attineat, uxorem sibi fato ereptam, filiam, quia non ultra pudica uictura fuerit, miseram sed honestam mortem occubuisse; non esse iam Appi libidini locum in domo sua: ab alia uiolentia eius eodem se animo suum corpus uindicaturum quo uindicauerit filiae: ceteri sibi ac liberis suis consulerent. Haec Verginio uociferanti succlamabat multitudo nec illius dolori nec suae libertati se defuturos. Et immixti turbae militum togati, eadem illa querendo docendoque quanto uisa quam audita indigniora potuerint uideri, simul profligatam iam rem nuntiando Romae esse, insecutis qui Appium prope interemptum in exsilium abisse dicerent, perpulerunt ut ad arma conclamaretur uellerentque signa et Romam proficiscerentur. Decemuiri simul iis quae uidebant iisque quae acta Romae audierant perturbati, alius in aliam partem castrorum ad sedandos motus discurrunt. Et leniter agentibus responsum non redditur: imperium si quis inhiberet, et uiros et armatos se esse respondetur. Eunt agmine ad urbem et Auentinum insidunt, ut quisque occurrerat plebem ad repetendam libertatem creandosque tribunos plebis adhortantes. Alia uox nulla uiolenta audita est. Senatum Sp. Oppius habet. Nihil placet aspere agi; quippe ab ipsis datum locum seditioni esse. Mittuntur tres legati consulares, Sp. Tarpeius C. Iulius P. Sulpicius, qui quaererent senatus uerbis cuius iussu castra deseruissent aut quid sibi uellent qui armati Auentinum obsedissent belloque auerso ab hostibus patriam suam cepissent. Non defuit quod responderetur: deerat qui daret responsum, nullodum certo duce nec satis audentibus singulis inuidiae se offerre. Id modo a multitudine conclamatum est ut L. Valerium et M. Horatium ad se mitterent: his se daturos responsum.	50. (1) В лагерь, располагавшийся тогда на Вецилиевой 85 горе, были отправлены младшие сенаторы с приказом децемвирам не допустить восстания в войске. (2) Но Вергиний вызвал здесь еще больше волнения, чем в Риме. (3) Ведь помимо того, что он привел с собою толпу почти в четыреста человек, которые пошли за ним, воспламененные гнусностью случившегося, весь лагерь был поражен, увидав, что в руках у него клинок, а сам он забрызган кровью. Мелькавшие повсюду тоги заставляли думать, что горожан в лагере значительно больше, чем на самом деле. (4) На вопрос, что все это значит, Вергиний долго не отвечал ни слова и только плакал. Наконец те, кто в смятении метался по лагерю, собрались вместе. Воцарилась тишина, и Вергиний по порядку изложил, как было дело. (5) Простирая руки и взывая к соратникам, он заклинал не приписывать ему преступления Аппия Клавдия и не отворачиваться от него как от убийцы дочери. (6) Дороже собственной была ему жизнь дочери, если б только она могла жить, сохраняя свободу и достоинство, но когда он увидел, как ее, точно рабыню, схватили, чтоб обесчестить, то предпочел ее смерть позору, так что его жестокость была лишь выражением милосердия. (7) Сам же он остался жить в единственной надежде с помощью соратников отомстить за смерть дочери. Ведь и у них есть дочери, сестры, жены, а похоть Аппия Клавдия не угасла вместе с Вергинией, и безнаказанность сделает его еще более необузданным. (8) Пусть чужое несчастье предостережет их против подобных посягательств. Что же касается его самого, то судьба уже лишила его жены, а дочь, не пережившая позора, приняла хоть и мучительную, но славную смерть - (9) в его доме некому теперь утолить похоть Аппия. При новых притеснениях он сумеет постоять за себя с тем же присутствием духа, с каким мстил за дочь, а остальные пусть сами позаботятся о себе и своих детях. (10) В ответ на жалобы Вергиния собравшиеся кричали, что отомстят за его муки и постоят за свою свободу. Смешавшиеся с толпою воинов граждане, жалуясь, как и он, старались показать, насколько зрелище происшедшего было страшней того, о чем говорил Вергиний. и сообщали, что (11) в Риме с децемвирами покончено,- тут вновь прибывшие из города в лагерь сказали, что Аппий, едва спасшись от смерти, удалился в изгнание, затем призвали наконец воинов бросить клич "К оружию!" и под знаменами двинуться на Рим. (12) Децемвиры, потрясенные как тем, что видели сами, так и тем, что, по сообщениям, творилось в Риме, сновали по лагерю, пытаясь унять волнения. Не подчинялись даже тем из них, кто действовал мягко, те же, кто пытался пользоваться властью, слышали в ответ, что против них найдутся и силы, и оружие. (13) Итак, войско пошло на Рим и заняло Авентинский холм, призывая плебеев выступить за возвращение свободы и избрание народных трибунов. Другой крамолы в их речах не было. (14) Спурий Оппий открыл заседание сената. От принятия суровых мер решено было отказаться: ведь повод к мятежу подали сами децемвиры. (15) К войску отправили посольство в составе трех бывших консулов - Спурия Тарпея, Гая Юлия и Публия Сульпиция, чтоб те от имени сената спросили, кто отдал приказ оставить лагерь, для чего они с оружием в руках пришли на Авентинский холм и, бросив воевать с врагом, напали на собственное отечество. (16) Ответ у воинов, конечно, был, не было лишь того, кто произнес бы его, им недоставало вождя, и никто не хотел навлечь на себя зависть остальных. Из толпы выкрикнули только, чтоб прислали Луция Валерия и Марка Горация: им, мол, мы дадим ответ.
[51] Dimissis legatis, admonet milites Verginius in re non maxima paulo ante trepidatum esse, quia sine capite multitudo fuerit, responsumque, quamquam non inutiliter, fortuito tamen magis consensu quam communi consilio esse; placere decem creari qui summae rei praeessent militarique honore tribunos militum appellari. Cum ad eum ipsum primum is honos deferretur, 'melioribus meis uestrisque rebus reseruate' inquit, 'ista de me iudicia. Nec mihi filia inulta honorem ullum iucundum esse patitur, nec in perturbata re publica eos utile est praeesse uobis qui proximi inuidiae sint. Si quis usus mei est, nihilo minor ex priuato capietur.' ita decem numero tribunos militares creant. Neque in Sabinis quieuit exercitus. Ibi quoque auctore Icilio Numitorioque secessio ab decemuiris facta est, non minore motu animorum Sicci caedis memoria renouata quam quem noua fama de uirgine adeo foede ad libidinem petita accenderat. Icilius ubi audiuit tribunos militum in Auentino creatos, ne comitiorum militarium praerogatiuam urbana comitia iisdem tribunis plebis creandis sequerentur, peritus rerum popularium imminensque ei potestati et ipse, priusquam iretur ad urbem, pari potestate eundem numerum ab suis creandum curat. Porta Collina urbem intrauere sub signis, mediaque urbe agmine in Auentinum pergunt. Ibi coniuncti alteri exercitui uiginti tribunis militum negotium dederunt ut ex suo numero duos crearent qui summae rerum praeessent. M. Oppium Sex. Manilium creant. Patres solliciti de summa rerum cum senatus cottidie esset iurgiis saepius terunt tempus quam consiliis. Sicci caedes decemuiris et Appiana libido et dedecora militiae obiciebantur. Placebat Valerium Horatiumque ire in Auentinum. Illi negabant se aliter ituros quam si decemuiri deponerent insignia magistratus eius quo anno iam ante abissent. Decemuiri querentes se in ordinem cogi, non ante quam perlatis legibus quarum causa creati essent deposituros imperium se aiebant.	51. (1) Когда послы удалились, Вергиний стал внушать воинам, что причина их колебаний в столь нетрудном деле кроется в отсутствии предводителя, а потому ответ они дали хотя и разумный, но все же случайный, принятый хотя и с общего согласия, но не по здравом размышлении. (2) Он предлагает избрать десять верховных предводителей и, памятуя об их воинском звании, объявить их военными трибунами. (3) Но, когда ему первому предложили это почетное звание, он отказался: "Приберегите это ваше решение до лучших времен; (4) и мне, не отмстившему еще за дочь, не доставит радости почетное званье, и вам в это тревожное для государства время не нужны предводители, заранее вызывающие ненависть. (5) А если я могу быть вам полезен, вы можете воспользоваться мною и в качестве частного лица". (6) Таким образом, избрали десять военных трибунов. (7) Неспокойно было и в войске, воевавшем против сабинян. По почину Ицилия и Нумитория здесь тоже отвергли власть децемвиров, ибо воспоминание о возмутившем всех убийстве Сикция усугубилось известием о гнусном преследовании девушки, павшей жертвой похоти. (8) Как только Ицилий услышал об избрании на Авентине военных трибунов, то, опасаясь, как бы городские выборы не оказались повторением предварительных войсковых, а те, кого избрали военными трибунами, не стали бы трибунами народными, (9) он, как человек опытный в обращении с народом а сам стремившийся к трибунской власти, позаботился о том, чтоб еще до похода на Рим столько же военных трибунов было избрано и здесь. (10) Войдя в Коллинские ворота, они пересекли Город и строем под знаменами пошли на Авентин. Там оба войска соединились и поручили двадцати военным трибунам избрать из своего числа двух верховных предводителей. Избрали Марка Оппия и Секста Манилия. (11) Встревоженные положением государства, сенаторы заседали каждый день, больше времени потратив на склоки, чем на совещания. (12) Децемвирам вменялись в вину и убийство Сикция, и Аппиева похоть, и неудачи в войне. Валерию и Горацию предложили отправиться на Авентин. Те отказывались идти, если децемвиры не сложат с себя полномочия, срок которых истек еще в прошлом году. (13) Децемвиры возражали, что сложат с себя власть и перейдут в разряд частных граждан не раньше, чем будут приняты законы, ради которых они и были избраны.
[52] Per M. Duillium qui tribunus plebis fuerat certior facta plebs contentionibus adsiduis nihil transigi, in Sacrum montem ex Auentino transit, adfirmante Duillio non prius quam deseri urbem uideant curam in animos patrum descensuram; admoniturum Sacrum montem constantiae plebis scituros qua sine restituta potestate redigi in concordiam res nequeant. Via Nomentana, cui tum Ficolensi nomen fuit, profecti castra in monte Sacro locauere, modestiam patrum suorum nihil uiolando imitati. Secuta exercitum plebs, nullo qui per aetatem ire posset retractante. Prosequuntur coniuges liberique, cuinam se relinquerent in ea urbe in qua nec pudicitia nec libertas sancta esset miserabiliter rogitantes. Cum uasta Romae omnia insueta solitudo fecisset, in foro praeter paucos seniorum nemo esset, uocatis utique in senatum patribus desertum apparuisset forum, plures iam quam Horatius ac Valerius uociferabantur: 'Quid exspectabitis, patres conscripti? Si decemuiri finem pertinaciae non faciunt, ruere ac deflagrare omnia passuri estis? Quod autem istud imperium est, decemuiri, quod amplexi tenetis? Tectis ac parietibus iura dicturi estis? Non pudet lictorum uestrorum maiorem prope numerum in foro conspici quam togatorum aliorum? Quid si hostes ad urbem ueniant facturi estis? Quid si plebs mox, ubi parum secessione moueamur, armata ueniat? Occasune urbis uoltis finire imperium? Atqui aut plebs non est habenda aut habendi sunt tribuni plebis. Nos citius caruerimus patriciis magistratibus quam illi plebeiis. Nouam inexpertamque eam potestatem eripuere patribus nostris, ne nunc dulcedine semel capti ferant desiderium, cum praesertim nec nos temperemus imperiis, quo minus illi auxilii egeant.' Cum haec ex omni parte iactarentur, uicti consensu decemuiri futuros se, quando ita uideatur, in potestate patrum adfirmant. Id modo simul orant ac monent ut ipsis ab inuidia caueatur nec suo sanguine ad supplicia patrum plebem adsuefaciant.	52. (1) Бывший народный трибун Марк Дуиллий довел до сведения войска, что дело не двигается с места из-за бесконечных споров, а сенаторы-де только тогда вполне осознают случившееся, когда увидят пустой город. (2) Он и убедил народ перебраться с Авентина на Священную гору : пусть Священная гора напомнит о стойкости плебеев, пусть все задумаются, сможет ли в государстве восстановиться согласие без восстановления власти трибунов. (3) Войско прошло по Номентанской дороге, которая ныне зовется Фикулейской, и стало лагерем на Священной горе, подражая предкам в сдержанности и не применяя насилия. За войском отправились остальные плебеи: дома остались лишь немощные старики. (4) Следом шли жены и дети, жалобно причитая, на кого их оставляют в городе, где не святы ни целомудрие, ни свобода. (5) Обезлюдевший Рим превратился в пустыню, на форуме не было никого, кроме нескольких стариков. И вот когда собравшиеся на заседание сенаторы увидали опустевший форум, многие из них, а не только Гораций с Валерием стали громко выражать недовольство: (6) "Чего еще вы ждете, отцы-сенаторы? Децемвиры не желают покончить со своим упрямством, а вы намерены допустить, чтоб все было предано огню и разрушению? А вы, децемвиры? Что же это за власть, за которую вы так крепко держитесь? (7) Или вы собираетесь вершить суд над крышами и стенами? И вам не стыдно, что ликторов на форуме чуть ли не больше, чем остальных граждан? Что вы будете делать, если на Город нападет неприятель? Что если плебеи, увидав, что на нас не действует их уход, вернутся с оружием в руках? (8) Или вы хотите, чтобы ваша власть пала вместе с самим Городом? Придется, стало быть, либо расстаться с плебеями, либо вернуть народных трибунов. Мы легче обходимся без своих должностей, чем они. (9) Неожиданно для себя они добились от наших отцов власти, а, вкусив однажды ее сладость, неужели они смирятся с ее утратой, тем более что мы свою власть не делаем более терпимой, дабы у них не было надобности защищать себя?" (10) Эти слова, раздававшиеся со всех сторон, заставили децемвиров подтвердить, что, раз так, они подчиняются сенату и признают себя побежденными его единодушием. (11) Они заклинали лишь о том, чтобы их уберегли от людской ненависти и пролитием их крови не приучали плебеев к тому, что патрициев можно казнить.
[53] Tum Valerius Horatiusque missi ad plebem condicionibus quibus uideretur reuocandam componendasque res, decemuiris quoque ab ira et impetu multitudinis praecauere iubentur. Profecti gaudio ingenti plebis in castra accipiuntur, quippe liberatores haud dubie et motus initio et exitu rei. Ob haec iis aduenientibus gratiae actae; Icilius pro multitudine uerba facit. Idem, cum de condicionibus ageretur, quaerentibus legatis quae postulata plebis essent, composito iam ante aduentum legatorum consilio ea postulauit ut appareret in aequitate rerum plus quam in armis reponi spei. Potestatem enim tribuniciam prouocationemque repetebant, quae ante decemuiros creatos auxilia plebis fuerant, et ne cui fraudi esset concisse milites aut plebem ad repetendam per secessionem libertatem. De decemuirorum modo supplicio atrox postulatum fuit; dedi quippe eos aequum censebant uiuosque igni concrematuros minabantur. Legati ad ea: 'Quae consilii fuerunt adeo aequa postulastis ut ultro uobis deferenda fuerint; libertati enim ea praesidia petitis, non licentiae ad impugnandos alios. Irae uestrae magis ignoscendum quam indulgendum est, quippe qui crudelitatis odio in crudelitatem ruitis et prius paene quam ipsi liberi sitis dominari iam in aduersarios uoltis. Nunquamne quiescet ciuitas nostra a suppliciis aut patrum in plebem Romanam aut plebis in patres? Scuto uobis magis quam gladio opus est. Satis superque humili est, qui iure aequo in ciuitate uiuit, nec inferendo iniuriam nec patiendo. Etiam si quando metuendos uos praebituri estis, cum reciperatis magistratibus legibusque uestris iudicia penes uos erunt de capite nostro fortunisque, tunc ut quaeque causa erit statuetis: nunc libertatem repeti satis est.'	53. (1) Тогда Валерий и Гораций были посланы к плебеям, чтобы на условиях, какие они сочтут нужными, возвратить их и привести дело к соглашению; также им было поручено оберечь децемвиров от гнева и ярости толпы. (2) По прибытии в лагерь Валерий и Гораций были встречены плебеями с восторгом как несомненные освободители - такими они показали себя и в начале волнений, и при их исходе. За это им и воздали благодарность. (3) От имени толпы говорил Ицилий. Когда речь зашла об условиях, он в ответ на вопрос послов о требованиях плебеев в соответствии с заранее принятым решением заявил, что на справедливость своих требований они возлагают больше надежд, чем на оружие. (4) Ибо требуют они, во-первых, восстановления власти трибунов и права обжалованья перед народом - того, что было их опорой, пока не избрали децемвиров, а во-вторых, помилования для тех, кто призывал войско и народ добиваться возвращения свободы. (5) Только для децемвиров требовали они жестокой казни, полагая, что по справедливости децемвиры будут им выданы, они грозились сжечь их живьем. (6) "Размышляя здраво,- отвечали послы,- ваши требования справедливы настолько, что были бы выполнены и без их предъявления, ибо вы просите поруки вашей свободы, а не разрешения притеснять других. (7) А гнев ваш заслуживает только прощения, но не поощрения, ибо, ненавидя жестокость, вы сами выказываете жестокость и, не обретя еще свободы, уже хотите господствовать над противником. (8) Неужели никогда не перестанут плебеи Рима казнить патрициев, патриции - плебеев и мир не водворится в нашем государстве? (9) Вам теперь нужнее щит, чем меч. Более чем достаточным унижением будет для них сделаться простыми гражданами, не нанося и не испытывая ущерба. (10) А если даже когда-нибудь вы захотите внушать страх, то, вернув себе ваших должностных лиц и ваши законы, вы получите в свои руки суды о нас самих и о нашем имуществе; тогда и будете выносить приговоры, как того потребует каждое дело, а теперь вам довольно возвращенья свободы".
[54] Facerent ut uellent permittentibus cunctis, mox redituros se legati rebus perfectis adfirmant. Profecti cum mandata plebis patribus exposuissent, alii decemuiri, quando quidem praeter spem ipsorum supplicii sui nulla mentio fieret, haud quicquam abnuere: Appius truci ingenio et inuidia praecipua odium in se aliorum suo in eos metiens odio, 'haud ignaro' inquit, 'imminet fortuna. Video donec arma aduersariis tradantur diferri aduersus nos certamen. Dandus inuidiae est sanguis. Nihil ne ego quidem moror quo minus decemuiratu abeam.' Factum senatus consultum ut decemuiri se primo quoque tempore magistratu abdicarent, Q. Furius pontifex maximus tribunos plebis crearet; et ne cui fraudi esset secessio militum plebisque. His senatus consultis perfectis dimisso senatu, decemuiri prodeunt in contionem abdicantque se magistratu, ingenti hominum laetitia. Nuntiantur haec plebi. Legatos quidquid in urbe hominum supererat prosequitur. Huic multitudini laeta alia turba ex castris occurrit. Congratulantur libertatem concordiamque ciuitati restitutam. Legati pro contione: 'Quod bonum faustum felixque sit uobis reique publicae, redite in patriam ad penates coniuges liberosque uestros; sed qua hic modestia fuistis, ubi nullius ager in tot rerum usu necessario tantae multitudini est uiolatus, eam modestiam ferte in urbem. In Auentinum ite, unde profecti estis; ibi felici loco, ubi prima initia incohastis libertatis uestrae, tribunos plebi creabitis. Praesto erit pontifex maximus qui comitia habeat.' Ingens adsensus alacritasque cuncta adprobantium fuit. Conuellunt inde signa profectique Romam certant cum obuiis gaudio. Armati per urbem silentio in Auentinum perueniunt. Ibi extemplo pontifice maximo comitia habente tribunos plebis creauerunt, omnium primum L. Verginium, inde L. Icilium et P. Numitorium, auunculum Verginiae, auctores secessionis, tum C. Sicinium, progeniem eius quem primum tribunum plebis creatum in Sacro monte proditum memoriae est, et M. Duillium, qui tribunatum insignem ante decemuiros creatos gesserat nec in decemuiralibus certaminibus plebi defuerat. Spe deinde magis quam meritis electi M. Titinius M. Pomponius C. Apronius P. Villius C. Oppius. Tribunatu inito L. Icilius extemplo plebem rogauit et plebs sciuit ne cui fraudi esset secessio ab decemuiris facta. Confestim de consulibus creandis cum prouocatione M. Duillius rogationem pertulit. Ea omnia in pratis Flaminiis concilio plebis acta, quem nunc circum Flaminium appellant.	54. (1) Получив от собрания разрешение действовать по своему усмотрению, послы обещали вернуться в лагерь, завершив дело в Риме. (2) Явившись в Город, они изложили сенаторам условия плебеев, с которыми тут же согласились все децемвиры, не найдя в них упоминаний о казни, чего так опасались. (3) Только Аппий, вызывавший своею чрезмерной жестокостью особое озлобление плебеев и мерою собственной ненависти измерявший ненависть к себе других, сказал: "Я знаю, какая судьба меня ждет. (4) Вижу, что нападение на нас отложено до тех пор, пока наш враг не получит оружия. Ненависть утоляется только кровью. Но и я, не колеблясь, откажусь от звания децемвира!" (5) Сенатское постановление предписывает децемвирам немедленно сложить с себя полномочия, а великому понтифику Квинту Фурию - избрать народных трибунов и запрещает преследовать кого бы то ни было за уход войска и плебеев. (6) После принятия постановления сенаторы разошлись, а децемвиры явились на форум и при всеобщем ликовании сложили с себя полномочия. (7) Новость эту сообщили войску. Послов в лагерь сопровождали все остававшиеся в Городе. Навстречу одной толпе шла в веселье другая - из лагеря. Все поздравляли друг друга с восстановлением в Риме свободы и согласия. (8) Послы обратились к собравшемуся народу: "Во имя блага, счастья и процветания вашего и Рима вернитесь в отечество, к богам, женам и детям вашим, но не теряйте той воздержности, благодаря которой здесь не было тронуто ни одного поля, несмотря на острую нужду в столь многом у такого множества людей. Идите на Авентин, откуда вы выступили! (9) Там, на счастливом месте, где впервые положено было начало вашей свободе, вы изберете народных трибунов. Там будет ждать вас великий понтифик, чтобы провести выборы". (10) Все это было встречено с одобрением. А потом они взяли свои знамена и двинулись в Рим, радуясь не меньше тех, кто выходил им навстречу. С оружием в руках они спокойно прошли через Город на Авентин. (11) Там под предводительством великого понтифика были немедленно избраны народные трибуны: первым - Луций Вергиний, за ним - Луций Ицилий и дядя Вергиния Публий Нумиторий - зачинщики ухода плебеев, (12) затем - Гай Сициний, потомок того Сициния, что, по преданию, был избран на Священной горе первым народным трибуном, и Марк Дуиллий, отменно исполнявший свой долг трибуна перед тем, как были избраны децемвиры, и позже весьма усердно помогавший плебеям в борьбе с ними. (13) Больше в надежде на будущие, чем за настоящие их заслуги избрали также Марка Титиния, Марка Помпония, Гая Апрония, Аппия Виллия и Гая Оппия. (14) По вступлении в должность Луций Ицилий сразу внес в собрание, а народ утвердил запрет на преследование кого бы то ни было за уход, случившийся по вине децемвиров. (15) Тотчас же Марк Дуиллий провел предложение об избрании консулов с правом обжалования их действий перед народом. Собрание плебеев приняло эти решения на Фламиниевом лугу, который теперь зовется Фламиниевым цирком.
[55] Per interregem deinde consules creati L. Valerius M. Horatius, qui extemplo magistratum occeperunt. Quorum consulatus popularis sine ulla patrum iniuria nec sine offensione fuit; quidquid enim libertati plebis caueretur, id suis decedere opibus credebant. Omnium primum, cum uelut in controuerso iure esset tenerenturne patres plebi scitis, legem centuriatis comitiis tulere ut quod tributim plebes iussisset populum teneret; qua lege tribuniciis rogationibus telum acerrimum datum est. Aliam deinde consularem legem de prouocatione, unicum praesidium libertatis, decemuirali potestate euersam, non restituunt modo, sed etiam in posterum muniunt sanciendo nouam legem, ne quis ullum magistratum sine prouocatione crearet; qui creasset, eum ius fasque esset occidi, neue ea caedes capitalis noxae haberetur. Et cum plebem hinc prouocatione, hinc tribunicio auxilio satis firmassent, ipsis quoque tribunis, ut sacrosancti uiderentur, cuius rei prope iam memoria aboleuerat, relatis quibusdam ex magno interuallo caerimoniis renouarunt, et cum religione inuiolatos eos, tum lege etiam fecerunt, sanciendo ut qui tribunis plebis aedilibus iudicibus decemuiris nocuisset, eius caput Ioui sacrum esset, familia ad aedem Cereris Liberi Liberaeque uenum iret. Hac lege iuris interpretes negant quemquam sacrosanctum esse, sed eum qui eorum cui nocuerit Ioui sacrum sanciri; itaque aedilem prendi ducique a maioribus magistratibus, quod, etsi non iure fiat-noceri enim ei cui hac lege non liceat-tamen argumentum esse non haberi pro sacro sanctoque aedilem; tribunos uetere iure iurando plebis, cum primum eam potestatem creauit, sacrosanctos esse. Fuere qui interpretarentur eadem hac Horatia lege consulibus quoque et praetoribus, quia eisdem auspiciis quibus consules crearentur, cautum esse: iudicem enim consulem appellari. Quae refellitur interpretatio, quod iis temporibus nondum consulem iudicem sed praetorem appellari mos fuerit. Hae consulares leges fuere. Institutum etiam ab iisdem consulibus ut senatus consulta in aedem Cereris ad aediles plebis deferrentur, quae antea arbitrio consulum supprimebantur uitiabanturque. M. Duillius deinde tribunus plebis plebem rogauit plebesque sciuit qui plebem sine tribunis reliquisset, quique magistratum sine prouocatione creasset, tergo ac capite puniretur. Haec omnia ut inuitis, ita non aduersantibus patriciis transacta, quia nondum in quemquam unum saeuiebatur.	55. (1) Затем интеррекс провел избрание консулов, каковыми стали Луций Валерий и Марк Гораций, тут же вступившие в должность. Эти консулы пользовались расположением народа, не притесняли патрициев, но все-таки раздражали их, (2) ибо все, что вело к упрочению свободы плебеев, рассматривалось патрициями как умаление их могущества. (3) Прежде всего, чтобы разрешить спорный в некотором роде вопрос о том, должны ли патриции подчиняться плебейским постановлениям, консулы в народном собрании по центуриям провели закон, который делал решения, принятые плебеями на собраниях по трибам, обязательными для всего народа и таким образом дал трибунам сильнейшее оружие для проведения их законопредложений. (4) Вслед за тем они не только восстановили закон об обжаловании консульских действий перед народом, единственный залог свободы, отнятый пришедшими к власти децемвирами, но даже упрочили его на будущие времена, (5) объявив нерушимым новый закон, запрещавший избрание каких бы то ни было должностных лиц без права обжалования их действий: всякого, кто его нарушит, можно и должно убить, и это убийство не будет считаться уголовным преступлением. (6) Вслед за возвращением прав на обжалование и поддержку трибунов, чем консулы достаточно укрепили положение плебеев, они восстановили также почти уже позабытую священную неприкосновенность самих трибунов, (7) обновив после большого перерыва прежнее чиноположение и прибавив к священной клятве блюсти неприкосновенность трибунов закон, по которому всякий, кто причинит ущерб народным трибунам, эдилам или десяти судьям, обрекается в жертву Юпитеру, а имущество его распродается в пользу храма Цереры, Либера и Либеры. (8) Законоведы говорят, что законом этим еще не утверждается чья-либо священная неприкосновенность, но тот, кто причинил какой-нибудь вред кому-нибудь из упомянутых должностных лиц, обрекается в жертву Юпитеру; поэтому, хоть само задержание и заключение эдила под стражу высшими должностными лицами и незаконно, ибо закон запрещает причинять им какой-либо вред, (9) все же оно доказывает, что эдил не считается обладающим священной неприкосновенностью; (10) трибуны же благодаря старинной клятве, данной плебеями при первом их избрании , неприкосновенны. (11) Были и такие, кто толковал закон Горация в том смысле, что он обеспечивает безопасность также и консулов и преторов, которых выбирают с соблюдением тех же обрядов , что и консулов; (12) а консул, мол, назывался также и судьею . Это толкование следует, однако, отвергнуть на том основании, что в те времена консула принято было называть не судьею, но претором. (13) Такие законы были приняты в консульство Валерия и Горация. Эти же консулы постановили препровождать плебейским эдилам в храм Цереры сенатские решения, а прежде они утаивались или искажались по произволу консулов. (14) Народный трибун Марк Дуиллий предложил плебеям закон, который они приняли, о том, что всякий, кто оставит плебеев без трибунов или захочет избрать консулов без права обжалования, подлежит каре розгами или топором. (15) Все это было утверждено хотя и против воли, но и без противодействия патрициев, потому что никто из них пока не подвергся такой жестокости.
[56] Fundata deinde et potestate tribunicia et plebis libertate, tum tribuni adgredi singulos tutum maturumque iam rati, accusatorem primum Verginium et Appium reum deligunt. Cum diem Appio Verginius dixisset et Appius stipatus patriciis iuuenibus in forum descendisset, redintegrata extemplo est omnibus memoria foedissimae potestatis, cum ipsum satellitesque eius uidissent. Tum Verginius 'oratio' inquit, 'rebus dubiis inuenta est; itaque neque ego accusando apud uos eum tempus teram, a cuius crudelitate uosmet ipsi armis uindicastis, nec istum ad cetera scelera impudentiam in defendendo se adicere patiar. Omnium igitur tibi, Appi Claudi, quae impie nefarieque per biennium alia super alia es ausus, gratiam facio. Vnius tantum criminis nisi iudicem dices, te ab libertate in seruitutem contra leges uindicias non dedisse, in uincla te duci iubebo.' Nec in tribunicio auxilio Appius nec in iudicio populi ullam spem habebat; tamen et tribunos appellauit et, nullo morante arreptus a uiatore, 'prouoco' inquit. Audita uox una uindex libertatis, ex eo missa ore quo uindiciae nuper ab libertate dictae erant, silentium fecit. Et dum pro se quisque deos tandem esse et non neglegere humana fremunt et superbiae crudelitatique etsi seras, non leues tamen uenire poenas-prouocare qui prouocationem sustulisset, et implorare praesidium populi qui omnia iura populi obtrisset, rapique in uincla egentem iure libertatis qui liberum corpus in seruitutem addixisset,-ipsius Appi inter contionis murmur fidem populi Romani implorantis uox audiebatur: maiorum merita in rem publicam domi militiaeque commemorabat, suum infelix erga plebem Romanam studium, quo aequandarum legum causa cum maxima offensione patrum consulatu abisset, suas leges, quibus manentibus lator earum in uincla ducatur. Ceterum sua propria bona malaque, cum causae dicendae data facultas sit, tum se experturum; in praesentia se communi iure ciuitatis ciuem Romanum die dicta postulare ut dicere liceat, ut iudicium populi Romani experiri. Non ita se inuidiam pertimuisse, ut nihil in aequitate et misericordia ciuium suorum spei habeat. Quod si indicta causa in uincla ducatur, iterum se tribunos plebei appellare et monere ne imitentur quos oderint. Quod si tribuni eodem foedere obligatos se fateantur tollendae appellationis in quod conspirasse decemuiros criminati sint, at se prouocare ad populum, implorare leges de prouocatione et consulares et tribunicias, eo ipso anno latas. Quem enim prouocaturum, si hoc indemnato indicta causa non liceat? Cui plebeio et humili praesidium in legibus fore, si Ap. Claudio non sit? Se documento futurum utrum nouis legibus dominatio an libertas firmata sit, et appellatio prouocatioque aduersus iniuriam magistratuum ostentata tantum inanibus litteris an uere data sit.	56. (1) После того как и власть трибунов, и свобода плебеев были вполне обеспечены, трибуны сочли своевременным и безопасным начать по одному преследовать децемвиров и выбрали первым обвинителем Вергиния, первым ответчиком - Аппия. (2) Когда Вергиний призвал Аппия к суду и тот пришел на форум в плотном окружении патрицианской молодежи, все, как только взглянули на Аппия и его спутников, сразу вспомнили об ужасном времени его правления. (3) Тогда Вергиний сказал: "Речи придуманы для изложения сомнительных дел, и потому я не собираюсь тратить время на обвинение против того, чью жестокость вы сами пресекли силой оружия, и не позволю, чтоб к прочим своим злодеяниям он прибавил бесстыдную самозащиту. (4) Все нечестивое и богомерзкое, что совершал ты день за днем в продолжении двух лет, я прощаю тебе, Аппий Клавдий! Есть только одно преступление, в котором ты должен оправдаться перед судьею, и, если ты не докажешь, что своим приговором не передал, вопреки законам, свободного человека в рабство, я прикажу взять тебя под стражу!" (5) У Аппия не было никакой надежды ни на помощь трибунов, ни на суд народа, а все-таки он обратился к трибунам, но никто не вмешался, и, когда уже был послан человек схватить его, Аппий воскликнул: "Я обращаюсь к народу"!" (6) Это слово - единственная защита свободы - произнесено было устами того, кто недавно сам оспаривал свободу другого, и, когда оно было услышано, воцарилась тишина. (7) Но каждый думал про себя, что есть еще боги, которым небезразличны дела людей, и хоть поздно, но тяжко карают они за гордыню и жестокость. (8) Перед нами обжалует приговор тот, кто сам упразднил право на обжалованье; отнявший у народа все права к народу же и взывает о помощи; узником, лишенным права на свободу, становится тот, кто своим приговором объявил свободного человека рабом,- вот о чем шептали в толпе, пока Аппий взывал о помощи к римлянам. (9) Он напоминал и о заслугах перед государством, которые имели на военном и гражданском поприще его предки, и о том, что ему самому принесла несчастье преданность плебеям, заставившая его для уравнения законов отказаться от консульства, что вызвало страшное озлобление патрициев, и о своих законах, бесполезных теперь для их создателя, которого ведут в темницу. (10) Впрочем, о том, что есть в нем дурного и хорошего, он будет спорить лишь тогда, когда ему предоставят возможность защищаться; а теперь, мол, по общему праву гражданства в назначенный ему, римскому гражданину, день суда он просит дозволения говорить перед судом римского народа. Он не настолько боится ненависти к себе, чтобы не надеяться более на справедливость и милосердие своих сограждан. (11) Если же его поведут в темницу без суда, он будет жаловаться народным трибунам, заклиная их не подражать тем, кто им ненавистен. (12) А если трибуны признаются в том, что они сговорились упразднить право обжалованья, в чем были уже обвинены децемвиры, то он призовет на помощь народ, взывая к консульским и трибунским законам об обжаловании, принятым в этом году. (13) Для кого существует право обжалованья, если он не может им воспользоваться до приговора и суда? Защитят ли эти законы незнатного человека, если даже он, Аппий Клавдий, не нашел в них опоры? На его примере будет видно, что именно - свобода или произвол - упрочено новыми законами и имеет ли действительную силу право обжалованья беззаконий должностных лиц перед трибунами и народом, или это только пустые слова.
[57] Contra ea Verginius unum Ap. Claudium et legum expertem et ciuilis et humani foederis esse aiebat: respicerent tribunal homines, castellum omnium scelerum, ubi decemuir ille perpetuus, bonis, tergo, sanguini ciuium infestus, uirgas securesque omnibus minitans, deorum hominumque contemptor, carnificibus, non lictoribus stipatus, iam ab rapinis et caedibus animo ad libidinem uerso uirginem ingenuam in oculis populi Romani, uelut bello captam, ab complexu patris abreptam ministro cubiculi sui clienti dono dederit; ubi crudeli decreto nefandisque uindiciis dextram patris in filiam armauerit; ubi tollentes corpus semianime uirginis sponsum auumque in carcerem duci iusserit, stupro interpellato magis quam caede motus. Et illi carcerem aedificatum esse quod domicilium plebis Romanae uocare sit solitus. Proinde ut ille iterum ac saepius prouocet, sic se iterum ac saepius iudicem illi ferre ni uindicias ab libertate in seruitutem dederit; si ad iudicem non eat, pro damnato in uincla duci iubere. Vt haud quoquam improbante, sic magno motu animorum, cum tanti uiri supplicio suamet plebi iam nimia libertas uideretur, in carcerem est coniectus; tribunus ei diem prodixit. Inter haec ab Latinis et Hernicis legati gratulatum de concordia patrum ac plebis Romam uenerunt, donumque ob eam Ioui optumo maximo coronam auream in Capitolium tulere parui ponderis, prout res haud opulentae erant colebanturque religiones pie magis quam magnifice. Iisdem auctoribus cognitum est Aequos Volscosque summa ui bellum apparare. Itaque partiri prouincias consules iussi. Horatio Sabini, Valerio Aequi euenere. Cum ad ea bella dilectum edixissent, fauore plebis non iuniores modo sed emeritis etiam stipendiis pars magna uoluntariorum ad nomina danda praesto fuere, eoque non copia modo sed genere etiam militum, ueteranis admixtis, firmior exercitus fuit. Priusquam urbe egrederentur, leges decemuirales, quibus tabulis duodecim est nomen, in aes incisas in publico proposuerunt. Sunt qui iussu tribunorum aediles functos eo ministerio scribant.	57. (1) Вергиний возразил на это, что один лишь Аппий Клавдий стоит вне закона, не причастный ни государству, ни согражданам. (2) Взгляните, люди, на трибунал , оплот всех его преступлений, откуда этот пожизненный децемвир, от которого не было защиты ни имуществу граждан, ни их достоинству, ни самой их жизни, (3) всем грозил розгами и топором, в презрении к богам и людям окружив себя палачами вместо ликторов. От грабежей и убийств он перешел к утолению своей похоти и, на глазах народа римского вырвав из объятий отца родную дочь, отдал ее, как военную добычу, своему спальнику. (4) С этого места произнес он свой жестокий и нечестивый приговор и вложил в руку отцу оружие против дочери; отсюда, взволнованный больше неудачей своей гнусной затеи, чем самим убийством, он отдал приказ бросить в темницу жениха и деда, поднявших бездыханное тело девушки. И для него воздвигнута темница, которую он привык называть жилищем для плебеев Рима. (5) А потому, сколько б раз ни просил Аппий обжалованья, столько же раз и он, Вергиний, будет обвинять его перед судьей в том, что он свободного человека объявил рабом, а в случае отказа предстать перед судом Вергиний прикажет заключить его под стражу. (6) Без чьих-либо возражений, но при большом волнении плебеев, которым уже казалась чрезмерной вольность, с какою они карали такого человека, Аппий был препровожден в темницу. Трибун заранее назначил день суда. (7) Между тем от герников и латинов явились в Рим послы с поздравлениями по случаю восстановления согласия между патрициями и плебеями, в честь которого они принесли на Капитолий в дар Юпитеру Всеблагому Величайшему золотой венок - небольшой, по мере их скромных возможностей, ибо благочестия в тогдашних богослужениях было больше, чем роскоши. (8) От этих же послов были получены сведения о том, что эквы и вольски изо всех сил готовятся к войне. (9) Итак, консулы поделили между собою обязанности. Горацию достались сабиняне, Валерию - эквы. Когда для этих войн объявили набор, плебеи выказали такую готовность, что записалась не только молодежь, но и немало добровольцев из числа уже отслуживших свой срок, благодаря чему войско было и умножено, и укреплено опытными воинами. (10) Прежде чем войско покинуло Город, для всеобщего обозрения были выставлены вырезанные на меди законы децемвиров, известные под названием законов двенадцати таблиц . Как пишут некоторые, это сделали по приказу трибунов эдилы.
[58] C. Claudius, qui perosus decemuirorum scelera et ante omnes fratris filii superbiae infestus Regillum, antiquam in patriam, se contulerat, is magno iam natu cum ad pericula eius deprecanda redisset cuius uitia fugerat, sordidatus cum gentilibus clientibusque in foro prensabat singulos orabatque ne Claudiae genti eam inustam maculam uellent ut carcere et uinculis uiderentur digni. Virum honoratissimae imaginis futurum ad posteros, legum latorem conditoremque Romani iuris, iacere uinctum inter fures nocturnos ac latrones. Auerterent ab ira parumper ad cognitionem cogitationemque animos, et potius unum tot Claudiis deprecantibus condonarent quam propter unius odium multorum preces aspernarentur. Se quoque id generi ac nomini dare nec cum eo in gratiam redisse, cuius aduersae fortunae uelit succursum. Virtute libertatem reciperatam esse: clementia concordiam ordinum stabiliri posse. Erant quos moueret sua magis pietate quam eius pro quo agebat causa; sed Verginius sui potius ut misererentur orabat filiaeque, nec gentis Claudiae regnum in plebem sortitae sed necessariorum Verginiae trium tribunorum preces audirent, qui ad auxilium plebis creati ipsi plebis fidem atque auxilium implorarent. Iustiores hae lacrimae uidebantur. Itaque spe incisa, priusquam prodicta dies adesset, Appius mortem sibi consciuit. Subinde arreptus a P. Numitorio Sp. Oppius, proximus inuidiae, quod in urbe fuerat cum iniustae uindiciae a collega dicerentur. Plus tamen facta iniuria Oppio quam non prohibita inuidiae fecit. Testis productus, qui septem et uiginti enumeratis stipendiis, octiens extra ordinem donatus donaque ea gerens in conspectu populi, scissa ueste, tergum laceratum uirgis ostendit, nihilum deprecans quin si quam suam noxam reus dicere posset, priuatus iterum in se saeuiret. Oppius quoque ductus in uincula est, et ante iudicii diem finem ibi uitae fecit. Bona Claudi Oppique tribuni publicauere. Collegae eorum exsilii causa solum uerterunt; bona publicata sunt. Et M. Claudius, adsertor Verginiae, die dicta damnatus, ipso remittente Verginio ultimam poenam dimissus Tibur exsulatum abiit, manesque Verginiae, mortuae quam uiuae felicioris, per tot domos ad petendas poenas uagati, nullo relicto sonte tandem quieuerunt.	58. (1) Гай Клавдий, ненавидевший децемвиров за их злодеяния и больше всех озлобленный дерзостью племянника, давно уже перебрался на свою старую родину, в Регилл, но теперь, несмотря на преклонный возраст, явился вымаливать прощенье тому, от чьих пороков бежал сам. В лохмотьях, сопровождаемый родными и друзьями, ходил он по форуму, обращаясь к каждому, кого встречал, с заклинаниями не пятнать несмываемым позором род Клавдиев, чтобы (2) никто не думал, что они достойны заключения в темницу. Человек, чье изображение будет в величайшем почете у потомков , законодатель и основоположник римского права, сидит сейчас под стражей среди ночных воров и бродяг! (3) Он призывал хоть ненадолго сменить гнев на здравое размышление и в ответ на мольбы целого рода Клавдиев помиловать Аппия, чтобы из ненависти к нему одному не оттолкнуть от себя стольких просителей. (4) И сам он, Гай Клавдий, сделал это лишь ради родового имени, а не потому, что заключил мир с Аппием, желая вызволить его из беды. Свобода была добыта доблестью, а упрочить согласие сословий может лишь кротость. (5) Некоторые почувствовали сострадание к нему самому, а не к его подзащитному, Вергиний же заклинал пожалеть его и дочь и внимать мольбам не рода Клавдиев, уже властвовавших над плебеями, но родичей Вергинии, трех трибунов, которые, хотя и избраны в помощь плебеям, сами ищут у них защиты и помощи. Слезы Вергиния были убедительней. (6) Лишенный надежды, Аппий покончил с собой, не дождавшись суда. (7) Вслед за этим другой ненавистнейший человек, Спурий Оппий, подвергся преследованию Публия Нумитория за то, что был в Городе при оглашении его товарищем неправедного приговора. (8) Однако его собственные беззакония вызывали еще большую ненависть, чем непротивление чужим. Привели свидетеля, который побывал в двадцати семи походах, восемь раз был награжден один от всей центурии, он принес для всеобщего обозрения свои награды и, разорвав на себе одежду, выставил напоказ исполосованную розгами спину, выражая полную готовность отдать себя на растерзание Оппию уже как частному лицу, если тот докажет перед судом, что знает за ним хоть какую-то провинность. (9) Оппия тоже отвели в темницу, где, не дожидаясь дня суда, он кончил жизнь самоубийством. Имущество Клавдия и Оппия трибуны обратили в доход государства. Остальные децемвиры отправились в изгнание, и их имущество отошло в казну. (10) Притязавший на Вергинию Марк Клавдий был осужден по приговору, но прощен самим Вергинием и отпущен, после чего ушел изгнанником в Тибур , а маны Вергинии, которой после смерти повезло больше, чем при жизни,- столько домов обошли они, требуя пени,- успокоились не прежде, чем покарали последнего преступника.
[59] Ingens metus incesserat patres, uoltusque iam iidem tribunorum erant qui decemuirorum fuerant, cum M. Duillius tribunus plebis, inhibito salubriter modo nimiae potestati, 'et libertatis' inquit, 'nostrae et poenarum ex inimicis satis est; itaque hoc anno nec diem dici cuiquam nec in uincla duci quemquam sum passurus. Nam neque uetera peccata repeti iam oblitterata placet, cum noua expiata sint decemuirorum suppliciis, et nihil admissum iri quod uim tribuniciam desideret spondet perpetua consulum amborum in libertate uestra tuenda cura.' Ea primum moderatio tribuni metum patribus dempsit, eademque auxit consulum inuidiam, quod adeo toti plebis fuissent ut patrum salutis libertatisque prior plebeio magistratui quam patricio cura fuisset, et ante inimicos satietas poenarum suarum cepisset quam obuiam ituros licentiae eorum consules appareret. Multique erant qui mollius consultum dicerent, quod legum ab iis latarum patres auctores fuissent; neque erat dubium quin turbato rei publicae statu tempori succubuissent.	59. (1) Великий страх обуял патрициев, перед которыми трибуны явились в том же обличьи, что и децемвиры, но тут народный трибун Марк Дуиллий благоразумно пресек это чрезмерное своевластие. (2) "Врагам, покушавшимся на нашу свободу, мы отплатили сполна,- сказал он.- И потому в этом году я не позволю, чтоб хоть кто-нибудь был вызван в суд или препровожден в темницу. (3) Ибо в другой раз не взыщешь за старые и уже забытые прегрешения, после того как и новые искуплены казнью децемвиров, а неустанная забота обоих консулов, охраняющих вашу свободу, служит залогом того, что вмешательства трибунов не потребуется". (4) Сдержанность трибуна сразу избавила патрициев от страха, но зато заронила в них ненависть к консулам, которые казались им всецело преданными плебеям, так что о благополучии и свободе патрициев больше пеклись плебейские должностные лица, чем патрицианские, и даже своими карами трибуны пресытились прежде, чем консулы собрались воспротивиться их произволу. (5) Вот почему многие объясняли нерешительность сената, утвердившего внесенные консулами законы, лишь опасным положением, в какое попало тогда государство.
[60] Consules rebus urbanis compositis fundatoque plebis statu, in prouincias diuersi abiere. Valerius aduersus coniunctos iam in Algido exercitus Aequorum Volscorumque sustinuit consilio bellum; quod si extemplo rem fortunae commisisset, haud scio an, qui tum animi ab decemuirorum infelicibus auspiciis Romanis hostibusque erant, magno detrimento certamen staturum fuerit. Castris mille passuum ab hoste positis copias continebat. Hostes medium inter bina castra spatium acie instructa complebant, prouocantibusque ad proelium responsum Romanus nemo reddebat. Tandem fatigati stando ac nequiquam exspectando certamen Aequi Volscique, postquam concessum propemodum de uictoria credebant, pars in Hernicos, pars in Latinos praedatum abeunt; relinquitur magis castris praesidium quam satis uirium ad certamen. Quod ubi consul sensit, reddit inlatum antea terrorem, instructaque acie ultro hostem lacessit. Vbi illi, conscientia quid abesset uirium, detractauere pugnam, creuit extemplo Romanis animus, et pro uictis habebant pauentes intra uallum. Cum per totum diem stetissent intenti ad certamen, nocti cessere. Et Romani quidem pleni spei corpora curabant: haudquaquam pari hostes animo nuntios passim trepidi ad reuocandos praedatores dimittunt. Recurritur ex proximis locis: ulteriores non inuenti. Vbi inluxit, egreditur castris Romanus, uallum inuasurus ni copia pugnae fieret. Et postquam multa iam dies erat neque mouebatur quicquam ab hoste, iubet signa inferri consul; motaque acie, indignatio Aequos et Volscos incessit, si uictores exercitus uallum potius quam uirtus et arma tegerent. Igitur et ipsi efflagitatum ab ducibus signum pugnae accepere. Iamque pars egressa portis erat deincepsque alii seruabant ordinem, in suum quisque locum descendentes, cum consul Romanus, priusquam totis uiribus fulta constaret hostium acies, intulit signa; adortusque nec omnes dum eductos nec, qui erant, satis explicatis ordinibus, prope fluctuantem turbam trepidantium huc atque illuc circumspectantiumque se ac suos, addito turbatis mentibus clamore atque impetu inuadit. Rettulere primo pedem hostes; deinde cum animos collegissent et undique duces uictisne cessuri essent increparent, restituitur pugna.	60. (1) Уладив дела в Городе и упрочив положение плебеев, консулы занялись каждый своим делом. Валерий на Альгиде расчетливо сдерживал наступление объединенного войска эквов и вольсков, (2) ведь если б он пустил дело наудачу, то, весьма вероятно, после несчастливого исхода правления децемвиров боевой дух римлян и их врагов сулил консулу поражение. (3) Он удерживал войско в лагере, расположив его в тысяче шагов от неприятеля. Тот выстроился в полной боевой готовности на полпути между двумя лагерями, но на призывы сразиться римляне ответа не давали. (4) Потом вольскам и эквам надоело стоять, понапрасну ожидая боя, и, уверенные в том, что их победа чуть ли не признана римлянами, они отправились грабить, одни - герников, другие - латинов. В их лагере осталось достаточно сил для обороны, но не для сраженья. (5) Как только консул это заметил, он вывел войско и вызвал неприятелей на бой, в свой черед нагнав на них страху. (6) Понимая, что сил у них мало, те не вступали в сражение, чем укрепили боевой дух римлян, которые сочли уже побежденным дрожащего за стенами врага. (7) Простояв целый день в напряженном ожидании сражения, они уступили ночи. Римляне были полны надежд и собирались с силами, враги же пали духом и поспешили разослать гонцов за теми, кто занимался грабежом. Те, кто был рядом, поспешно вернулись в лагерь, тех, кто забрался далеко, не нашли. (8) Как только рассвело, римляне выступили из лагеря, с тем чтобы, если сражение состоится, идти на приступ. И вот, после того как большая часть дня прошла без всякого движения со стороны врага, консул приказывает наступать. Эквы и вольски исполнились негодования: победоносное войско ищет защиты не в доблести и оружии, а за крепостной стеной! Но вот и они получили от своих вождей желанный приказ вступить в бой. (9) Часть из них уже вышла за ворота, другие, соблюдая порядок, занимали свои места, как вдруг консул, не дожидаясь, пока все вражеские силы изготовятся к бою, (10) обрушился на противника, упреждая тех, кто не вышел или не успел развернуться для сраженья, так что удар пришелся прямо в мечущуюся толпу врагов, которые озирались в поисках своих, теряя мужество под напором поднявших боевой крик римлян. (11) Вольски с эквами поначалу отступили, но потом, собравшись с духом и вняв упрекам своих вождей, не собираются ль, мол, они сдаваться, вернулись на поле боя.
[61] Consul ex altera parte Romanos meminisse iubebat illo die primum liberos pro libera urbe Romana pugnare, sibimet ipsis uicturos, non ut decemuirorum uictores praemium essent. Non Appio duce rem geri, sed consule Valerio, ab liberatoribus populi Romani orto, liberatore ipso. Ostenderent prioribus proeliis per duces non per milites stetisse ne uincerent. Turpe esse contra ciues plus animi habuisse quam contra hostes et domi quam foris seruitutem magis timuisse. Vnam Verginiam fuisse cuius pudicitiae in pace periculum esset, unum Appium ciuem periculosae libidinis; at si fortuna belli inclinet, omnium liberis ab tot milibus hostium periculum fore; nolle ominari quae nec Iuppiter nec Mars pater passuri sint iis auspiciis conditae urbi accidere. Auentini Sacrique montis admonebat, ut ubi libertas parta esset paucis ante mensibus, eo imperium inlibatum referrent, ostenderentque eandem indolem militibus Romanis post exactos decemuiros esse quae ante creatos fuerit, nec aequatis legibus imminutam uirtutem populi Romani esse. Haec ubi inter signa peditum dicta dedit, auolat deinde ad equites. 'Agite, iuuenes' inquit, 'praestate uirtute peditem ut honore atque ordine praestatis. Primo concursu pedes mouit hostem; pulsum uos immissis equis exigite e campo. Non sustinebunt impetum, et nunc cunctantur magis quam resistunt'. Concitant equos permittuntque in hostem pedestri iam turbatum pugna, et perruptis ordinibus elati ad nouissimam aciem, pars libero spatio circumuecti, iam fugam undique capessentes plerosque a castris auertunt praeterequitantesque absterrent. Peditum acies et consul ipse uisque omnis belli fertur in castra, captisque cum ingenti caede, maiore praeda potitur. Huius pugnae fama perlata non in urbem modo sed in Sabinos ad alterum exercitum, in urbe laetitia modo celebrata est, in castris animos militum ad aemulandum decus accendit. Iam Horatius eos excursionibus ~sufficiendo~ proeliisque leuibus experiundo adsuefecerat sibi potius fidere quam meminisse ignominiae decemuirorum ductu acceptae, paruaque certamina in summam totius profecerant spei. Nec cessabant Sabini, feroces ab re priore anno bene gesta, lacessere atque instare, rogitantes quid latrocinii modo procursantes pauci recurrentesque tererent tempus et in multa proelia paruaque carperent summam unius belli? Quin illi congrederentur acie inclinandamque semel fortunae rem darent?	61. (1) Со своей стороны консул призывал римлян помнить: в этот день они, свободные, впервые сражаются за свободный Город, победу они одерживают для себя, а не приносят в дар децемвирам. (2) И не Аппий ведет их в бой, а консул Валерий, потомок освободителей народа римского и сам освободитель. Пусть все увидят, что прежние сражения были проиграны по вине полководцев, а не воинов. (3) Стыдно, сражаясь с врагом, выказывать меньше храбрости, чем в борьбе с согражданами, и страшиться порабощения дома, а не на войне. (4) В мирное время опасность грозила целомудрию одной лишь Вергинии и опасна была похоть лишь одного Аппия, а вот если военное счастье отвернется от римского войска, то детям каждого римлянина будет грозить опасность от многих тысяч врагов. (5) Он, сказал консул, не хочет предрекать, чему не дадут случиться Юпитер и Марс в Городе, основанном под их покровительством. Он лишь призывает римлян вернуть славу непоколебимого могущества на Авентин и Священную гору, где несколько месяцев назад они получили свободу, и показать всем, (6) что римские воины после изгнания децемвиров - те же, что были до их избрания, а доблесть народа римского не умалена равенством всех перед законом. (7) Сказав это пехотинцам, консул поспешил к всадникам. (8) "Вперед, юноши! Покажите пехоте, что доблестью вы превосходите ее так же, как званьем и почетом! В первой стычке пехота поколебала неприятеля, но с поля боя врагов прогоните вы! Они не выдержат натиска и уже теперь колеблются вместо того, чтоб сопротивляться". (9) Всадники пришпорили коней, пустив их на врага, уже потрепанного в сражении с пехотинцами, прорвали передовую линию, ворвались во вражеский тыл, куда часть конницы в объезд дошла на рысях, отрезая пути отступления тем, кто в страхе пытался бежать к лагерю. (10) Пехота во главе с самим консулом бросает все силы на захват лагеря и после кровавого побоища завладевает богатой добычей. (11) Слух о победе, достигнув не только Города, но и войска, выступившего против сабинян, вызвал ликование в Риме, а воинов в лагере вдохновил на состязанье с ними в подвигах. (12) Мелкими стычками и набегами Гораций уже приучил своих воинов быть более уверенными в себе и поменьше вспоминать о позоре поражения под предводительством децемвиров; так в незначительных столкновениях росла и крепла их надежда. (13) К тому же, обнаглевшие после прошлогоднего успеха, сабиняне дразнили римлян вопросами, что это, мол, те, точно разбойники, шныряют туда-сюда и тратят время на множество мелких стычек вместо того, чтоб дать одно, решающее сражение. (14) Почему бы им не сойтись в чистом поле и не попытать счастья разом?
[62] Ad id, quod sua sponte satis collectum animorum erat, indignitate etiam Romani accendebantur: iam alterum exercitum uictorem in urbem rediturum; sibi ultro per contumelias hostem insultare; quando autem se, si tum non sint, pares hostibus fore? Vbi haec fremere militem in castris consul sensit, contione aduocata, 'quemadmodum' inquit, 'in Algido res gesta sit, arbitror uos, milites, audisse. Qualem liberi populi exercitum decuit esse, talis fuit; consilio collegae, uirtute militum uictoria parta est. Quod ad me attinet, id consilii animique habiturus sum, quod uos mihi feceritis. Et trahi bellum salubriter et mature perfici potest. Si trahendum est, ego ut in dies spes uirtusque uestra crescat, eadem qua institui disciplina efficiam; si iam satis animi est decernique placet, agite dum, clamorem qualem in acie sublaturi estis, tollite hic indicem uoluntatis uirtutisque uestrae.' Postquam ingenti alacritate clamor est sublatus, quod bene uertat gesturum se illis morem posteroque die in aciem deducturum adfirmat. Reliquum diei apparandis armis consumptum est. Postero die simul instrui Romanam aciem Sabini uidere et ipsi, iam pridem auidi certaminis, procedunt. Proelium fuit, quale inter fidentes sibimet ambo exercitus, ueteris perpetuaeque alterum gloriae, alterum nuper noua uictoria elatum. Consilio etiam Sabini uires adiuuere; nam cum aequassent aciem, duo extra ordinem milia quae in sinistrum cornu Romanorum in ipso certamine impressionem facerent tenuere. Quae ubi inlatis ex transuerso signis degrauabant prope circumuentum cornu, equites duarum legionum, sescenti fere, ex equis desiliunt cedentibusque iam suis prouolant in primum, simulque et hosti se opponunt et aequato primum periculo, pudore deinde animos peditum accendunt. Verecundiae erat equitem suo alienoque Marte pugnare, peditem ne ad pedes quidem degresso equiti parem esse.	62. (1) Римляне и сами собрались с духом для такого боя, но теперь их негодование подогревалось тем, что другое войско придет в Город с победой, а над ними по-прежнему будут глумиться враги. (2) Когда же, если не теперь, они отомстят врагу за позор? Как только консул заметил в лагере ропот, он собрал воинов. "Вы, я думаю, слышали,- сказал он,- о подвигах, совершенных на Альгиде. Войско свободного народа достойно показало себя. Благоразумием консула и доблестью воинов была добыта победа. (3) А что касается меня, то я уповаю лишь на разум и мужество, каким вы, воины, поделитесь со мной. Мы можем извлечь выгоду, оттягивая войну, а можем и быстро закончить ее. (4) Если придется тянуть, то я, следуя прежнему моему начертанию, добьюсь того, что ваши надежда и доблесть будут крепнуть день ото дня. Если же вам достанет мужества для решающей схватки, тогда киньте боевой клич, пусть прогремит голос воли и доблести вашей!" (5) Тут поднялся такой оглушительный крик, что консул тотчас согласился с требованиями воинов и постановил назавтра вести их в бой. Остаток дня ушел на подготовку оружия. (6) На следующий день, едва увидав, что римское войско стоит наготове, выступили и заждавшиеся сражения сабиняне. То была битва, какие бывают между уверенными в своих силах противниками, один из которых навек прославлен прежними победами, другой воодушевлен одержанной недавно. (7) Сабиняне с умом распорядились своими силами: уравняв свое войско с неприятельским, они придержали две тысячи воинов, которым приказано было в разгар боя потеснить левое крыло римлян. (8) Но, когда напавшие сабиняне стали теснить почти окруженное крыло, около шестисот всадников двух легионов спешились, бросились наперерез уже отступающим соратникам, отбросили врага и воодушевили пехотинцев, сперва подвергнув себя равной с ними опасности, а потом заставив их устыдиться. (9) Стыдно же им было оттого, что всадники, сражаясь верхом и в строю, даже в рукопашном бою превзошли пехотинцев.
[63] Vadunt igitur in proelium ab sua parte omissum et locum ex quo cesserant repetunt; momentoque non restituta modo pugna, sed inclinatur etiam Sabinis cornu. Eques inter ordines peditum tectus se ad equos recipit; transuolat inde in partem alteram suis uictoriae nuntius; simul et in hostes iam pauidos, quippe fuso suae partis ualidiore cornu, impetum facit. Non aliorum eo proelio uirtus magis enituit. Consul prouidere omnia, laudare fortes, increpare sicubi segnior pugna esset. Castigati fortium statim uirorum opera edebant tantumque hos pudor quantum alios laudes excitabant. Redintegrato clamore undique omnes conisi hostem auertunt, nec deinde Romana uis sustineri potuit. Sabini fusi passim per agros castra hosti ad praedam relinquunt. Ibi non sociorum sicut in Algido res, sed suas Romanus populationibus agrorum amissas recipit. Gemina uictoria duobus bifariam proeliis parta, maligne senatus in unum diem supplicationes consulum nomine decreuit. Populus iniussu et altero die frequens iit supplicatum; et haec uaga popularisque supplicatio studiis prope celebratior fuit. Consules ex composito eodem biduo ad urbem accessere senatumque in Martium campum euocauere. Vbi cum de rebus ab se gestis agerent, questi primores patrum senatum inter milites dedita opera terroris causa haberi. Itaque inde consules, ne criminationi locus esset, in prata Flaminia, ubi nunc aedes Apollinis est-iam tum Apollinare appellabant-, auocauere senatum. Vbi cum ingenti consensu patrum negaretur triumphus, L. Icilius tribunus plebis tulit ad populum de triumpho consulum, multis dissuasum prodeuntibus, maxime C. Claudio uociferante de patribus, non de hostibus consules triumphare uelle gratiamque pro priuato merito in tribunum, non pro uirtute honorem peti. Nunquam ante de triumpho per populum actum; semper aestimationem arbitriumque eius honoris penes senatum fuisse; ne reges quidem maiestatem summi ordinis imminuisse. Ne ita omnia tribuni potestatis suae implerent, ut nullum publicum consilium sinerent esse. Ita demum liberam ciuitatem fore, ita aequatas leges, si sua quisque iura ordo, suam maiestatem teneat. In eandem sententiam multa et a ceteris senioribus patrum cum essent dicta, omnes tribus eam rogationem acceperunt. Tum primum sine auctoritate senatus populi iussu triumphatum est.	63. (1) Вот уже снова идут в бой пехотинцы и, заняв свое место в строю, не только выравнивают ход битвы, но и наносят урон правому крылу сабинян. (2) Всадники под прикрытием пехоты вернулись к своим коням. Весть об одержанной победе всадники немедленно передали остальному войску и ринулись на врага, изрядно напуганного поражением наиболее сильного своего крыла. Никто в том бою не мог сравниться доблестью с конницей. (3) Консул наблюдал за всеми, поощряя храбрых, стыдя уклоняющихся от сраженья: эти тотчас становились образцом мужества, ибо страх позора поднимал их дух так же, как других - похвала. (4) С новой силой прогремел воинский клич, римляне, ринувшись разом, оттеснили врага, а потом уже ничто не могло сдержать их натиска. Разбежавшиеся сабиняне оставили лагерь на разграбление римлянам. Те, однако, захватили не имущество союзников, как на Альгиде, а то, что было похищено у них самих во время вражеских набегов. (5) Несмотря на двойную победу консулов в двух разных сражениях, сенат, поскупясь, назначил благодарственное молебствие в честь обоих консулов на один день. Народ же сам пришел молиться на другой день, и это неупорядоченное народное молебствие отмечено было еще большим рвением. (6) Консулы договорились, что каждый из них подойдет к Городу в свой день, и после этого призвали сенат на Марсово поле. Знатнейшие сенаторы возмутились, что консулы докладывают о своих подвигах здесь, среди воинов, с целью внушить страх сенату. (7) И тогда консулы, чтоб лишить их повода для обвинений, призвали сенаторов перебраться на Фламиниев луг, где теперь храм Аполлона, то есть на то место, которое уже в то время было посвящено Аполлону. (8) Но после того, как сенаторы единогласно отказали консулам в триумфе, народный трибун Луций Ицилий внес этот вопрос на рассмотрение народа, чему многие воспротивились, (9) а больше всех - Гай Клавдий, заявивший, что консулы желают отметить триумф не над врагами, а над сенаторами и вместо награды за доблесть требуют благодарности за частные услуги трибунам. Никогда еще триумф не присуждался народным собранием, этим всегда полностью ведал сенат. (10) Даже цари, мол, не умаляли достоинства высшего сословия. Пусть и трибуны знают границы своей власти и не пытаются отменить решения государственного совета. Государство останется свободным, а законы - одинаковыми для всех, только если каждое сословие сохранит свои права и не утратит своего достоинства. (11) Несмотря на то что многое в таком же роде было высказано остальными знатнейшими сенаторами, предложение Ицилия было принято всеми трибунами. Тогда впервые триумф был утвержден велением народа без утверждения сената.
[64] Haec uictoria tribunorum plebisque prope in haud salubrem luxuriam uertit, conspiratione inter tribunos facta ut iidem tribuni reficerentur, et, quo sua minus cupiditas emineret, consulibus quoque continuarent magistratum. Consensum patrum causabantur, quo per contumeliam consulum iura plebis labefactata essent. Quid futurum nondum firmatis legibus, si nouos tribunos per factionis suae consules adorti essent? Non enim semper Valerios Horatiosque consules fore, qui libertati plebis suas opes postferrent. Forte quadam utili ad tempus, ut comitiis praeesset potissimum M. Duillio sorte euenit, uiro prudenti et ex continuatione magistratus inuidiam imminentem cernenti. Qui cum ex ueteribus tribunis negaret se ullius rationem habiturum, pugnarentque collegae ut liberas tribus in suffragium mitteret aut concederet sortem comitiorum collegis, habituris e lege potius comitia quam ex uoluntate patrum, iniecta contentione Duillius consules ad subsellia accitos cum interrogasset quid de comitiis consularibus in animo haberent, respondissentque se nouos consules creaturos, auctores populares sententiae haud popularis nactus in contionem cum iis processit. Vbi cum consules producti ad populum interrogatique, si eos populus Romanus, memor libertatis per illos receptae domi, memor militiae rerum gestarum, consules iterum faceret, quidnam facturi essent, nihil sententiae suae mutassent, conlaudatis consulibus quod perseuerarent ad ultimum dissimiles decemuirorum esse, comitia habuit; et quinque tribunis plebi creatis cum prae studiis aperte petentium nouem tribunorum alii candidati tribus non explerent, concilium dimisit nec deinde comitiorum causa habuit. Satisfactum legi aiebat, quae numero nusquam praefinito tribuni modo ut relinquerentur sanciret et ab iis qui creati essent cooptari collegas iuberet; recitabatque rogationis carmen in quo sic erat: 'Si tribunos plebei decem rogabo, si qui uos minus hodie decem tribunos plebei feceritis, tum ut ii quos hi sibi collegas cooptassint legitimi eadem lege tribuni plebei sint ut illi quos hodie tribunos plebei feceritis.' Duillius cum ad ultimum perseuerasset negando quindecim tribunos plebei rem publicam habere posse, uicta collegarum cupiditate pariter patribus plebeique acceptus magistratu abiit.	64. (1) После этой победы своеволие народных трибунов дошло до того, что они сговорились остаться в своей должности на новый срок, а чтобы властолюбие их не бросалось в глаза, предложили также продлить срок консульских полномочий. (2) Оправдывались они тем, что-де сенаторы, унижая консулов, подрывают и права народных трибунов. (3) А что будет, если, избрав консулами своих единомышленников, сенаторы с их помощью начнут борьбу против новых трибунов прежде, чем законы войдут в силу? Ведь не всегда же консулами будут Валерии и Горации, которым свобода плебеев дороже собственной выгоды. (4) По счастливому стечению обстоятельств жребий председательствовать на выборах выпал тогда Марку Дуиллию, человеку предусмотрительному и понимавшему, что продление полномочий неминуемо вызовет ненависть к трибунам. (5) После того как на его отказ поддержать старых трибунов те выдвинули требование, чтобы он либо позволил провести свободное голосование по трибам, либо уступил председательство своим товарищам, которые будут руководствоваться законом, а не пожеланиями патрициев, (6) Дуиллий, настаивая на своем, призвал консулов к трибунским скамьям и, задав им вопрос об их намереньях, услышал, что консулов они хотят избрать новых. Тогда вместе с ними - любезными народу защитниками нелюбезного народу решения - он и явился на собрание. (7) У консулов, представших перед народом, вновь спросили о том, как поступят они, если римский народ, памятуя и о возвращенной ими дома свободе, и об их подвигах на войне, вновь сделает их консулами; и, когда они своего решения не изменили, (8) Дуиллий им воздал хвалу за твердое их желание ни в чем не уподобиться децемвирам и открыл выборы народных трибунов. Но после того, как было избрано пять народных трибунов, а другие соискатели из-за откровенных притязаний девяти старых трибунов не набрали голосов в трибах, он распустил народ и больше на выборы не призывал. (9) Он, по его словам, следовал закону, который вовсе не определяет числа трибунов, лишь бы только они вообще избирались, но велит тем, кто вступил в дожность, самим выбрать себе сотоварищей. (10) Дуиллий прочитал слова закона: "Предлагается десять народных трибунов. Если сегодня вы изберете меньшее число народных трибунов, тогда пусть те, кого они сами выберут себе в товарищи, в соответствии с этим законом считаются такими же народными трибунами, как те, кого вы сами сегодня избрали". (11) Дуиллий стоял на своем, отказываясь признать право на существование в государстве пятнадцати народных трибунов, и, пересилив наконец своих властолюбивых товарищей, сложил с себя полномочия, чем угодил и отцам и простому народу.
[65] Noui tribuni plebis in cooptandis collegis patrum uoluntatem fouerunt; duos etiam patricios consularesque, Sp. Tarpeium et A. Aternium, cooptauere. Consules creati Sp. Herminius T. Verginius Caelimontanus, nihil magnopere ad patrum aut plebis causam inclinati, otium domi ac foris habuere. L. Trebonius tribunus plebis, infestus patribus quod se ab iis in cooptandis tribunis fraude captum proditumque a collegis aiebat, rogationem tulit ut qui plebem Romanam tribunos plebei rogaret, is usque eo rogaret dum decem tribunos plebei faceret; insectandisque patribus, unde Aspero etiam inditum est cognomen, tribunatum gessit. Inde M. Geganius Macerinus et C. Iulius consules facti contentiones tribunorum aduersus nobilium iuuentutem ortas, sine insectatione potestatis eius conseruata maiestate patrum, sedauere; plebem, decreto ad bellum Volscorum et Aequorum dilectu, sustinendo rem ab seditionibus continuere, urbano otio foris quoque omnia tranquilla esse adfirmantes, per discordias ciuiles externos tollere animos. Cura pacis concordiae quoque intestinae causa fuit. Sed alter semper ordo grauis alterius modestiae erat; quiescenti plebi ab iunioribus patrum iniuriae fieri coeptae. Vbi tribuni auxilio humilioribus essent, in primis parum proderat; deinde ne ipsi quidem inuiolati erant, utique postremis mensibus, cum et per coitiones potentiorum iniuria fieret et uis potestatis omnis aliquanto posteriore anni parte languidior ferme esset. Iamque plebs ita in tribunatu ponere aliquid spei, si similes Icilio tribunos haberet: nomina tantum se biennio habuisse. Seniores contra patrum ut nimis feroces suos credere iuuenes, ita malle, si modus excedendus esset, suis quam aduersariis superesse animos. Adeo moderatio tuendae libertatis, dum aequari uelle simulando ita se quisque extollit ut deprimat alium, in difficili est, cauendoque ne metuant, homines metuendos ultro se efficiunt, et iniuriam ab nobis repulsam, tamquam aut facere aut pati necesse sit, iniungimus aliis.	65. (1) Новые народные трибуны, выбирая себе сотоварищей, уважили волю сенаторов выбором двух патрициев и бывших консулов - Спурия Тарпея и Авла Атерния. (2) Консулами стали Спурий Герминий и Тит Вергиний Целимонтан [448 г.], которые не слишком старались принять сторону патрициев или плебеев, зато не знали тревог ни в домашних делах, ни в военных. (3) Народный трибун Луций Требоний злобствовал на патрициев за то, что те, по его словам, своими каверзами мешали трибунам выбрать его себе в товарищи, и внес на рассмотрение закон, (4) предписывающий тому, кто избирает народных трибунов, не закрывать выборов до тех пор, пока не наберется десяти трибунов. Его прозвали Непреклонным, ибо весь срок трибунских полномочий он посвятил преследованию патрициев. (5) Ставшие затем консулами Марк Геганий Мацерин и Гай Юлий [447 г.] пресекли распрю между трибунами и патрицианской молодежью, не посягнув на полномочия трибунов и не поступившись достоинством патрициев. (6) Приостановив объявленный и вызвавший было волнения набор против вольсков и эквов, консулы уверяли плебеев, что только согласие в Риме обеспечивает мир с соседями, которых воодушевляют на войну распри между согражданами. (7) Так забота о мире стала предлогом к сохранению внутреннего согласия. Но одно из сословий вечно раздражала сдержанность другого, и утихомирившихся плебеев начали притеснять молодые патриции. (8) Уже первые попытки трибунов помочь обиженным успеха не принесли, а потом перестала соблюдаться и собственная неприкосновенность трибунов, которых в последние месяцы, пользуясь тем, что к концу года власть несколько ослабевает, неотступно преследовали их сильные противники. (9) Плебеи возлагали теперь надежды лишь на трибунов, подобных Ицилию; по их словам, те, что были у них два последних года, только назывались трибунами. (10) Знатнейшие сенаторы, напротив, хотя и видели необузданность молодежи, все-таки, раз уж приходится нарушить меру, предпочитали, чтоб у своих боевой дух был выше, чем у противника. (11) Трудно, защищая свою свободу, соблюсти меру, пока под видом сохранения равенства кто-то хочет возвыситься, чтоб угнетать другого, пока люди пугают других, чтоб не бояться самим, пока, отражая обиду, мы причиняем ее другим, как будто этот выбор между насилием и страданием неизбежен.
[66] T. Quinctius Capitolinus quartum et Agrippa Furius consules inde facti nec seditionem domi nec foris bellum acceperunt; sed imminebat utrumque. Iam non ultra discordia ciuium reprimi poterat, et tribunis et plebe incitata in patres, cum dies alicui nobilium dicta nouis semper certaminibus contiones turbaret. Ad quarum primum strepitum, uelut signo accepto, arma cepere Aequi ac Volsci, simul quod persuaserant iis duces, cupidi praedarum, biennio ante dilectum indictum haberi non potuisse, abnuente iam plebe imperium: eo aduersus se non esse missos exercitus. Dissolui licentia militandi morem, nec pro communi iam patria Romam esse. Quicquid irarum simultatiumque cum externis fuerit in ipsos uerti. Occaecatos lupos intestina rabie opprimendi occasionem esse. Coniunctis exercitibus Latinum primum agrum perpopulati sunt; deinde postquam ibi nemo uindex occurrebat, tum uero exsultantibus belli auctoribus ad moenia ipsa Romae populabundi regione portae Esquilinae accessere, uastationem agrorum per contumeliam urbi ostentantes. Vnde postquam inulti, praedam prae se agentes, retro ad Corbionem agmine iere, Quinctius consul ad contionem populum uocauit.	66. (1) Избранные затем консулами Агриппа Фурий и в четвертый раз Тит Квинкций Капитолин [446 г.] избежали как волнений в городе, так и войны внешней, хотя угрожало и то и другое. (2) Предотвратить раздоры между согражданами было уже невозможно, ибо и плебеи, и трибуны, настроенные против патрициев, превращали в настоящее сражение каждый вызов в суд кого-либо из знатных людей. (3) В поднятом ими шуме эквы и вольски сразу услышали призыв к оружию, да и собственные алчущие добычи вожди уверяли их в том, что из-за неповиновения трибунов провалился набор, объявленный два года назад, вот почему, мол, против них и не выслали войско. (4) Вольница сделала римское войско неуправляемым, и Рим перестал быть для них общим отечеством. Весь свой гнев и вражду к чужим они обратили против самих себя. Междоусобица поможет нам передушить ослепших от бешенства волков. (5) Объединив войска, враги опустошили сперва владения латинов, а потом, нигде не встретив отпора, к полному восторгу зачинщиков войны, подошли под самые стены Рима со стороны Эсквилинских ворот и к позору римлян, прямо на виду у Города, начали опустошать окрестности. (6) После того как они всем войском безнаказанно ушли, гоня перед собой добычу, назад в Корбион, консул Квинкций созвал народ на собрание.
[67] Ibi in hanc sententiam locutum accipio: 'Etsi mihi nullius noxae conscius, Quirites, sum, tamen cum pudore summo in contionem in conspectum uestrum processi. Hoc uos scire, hoc posteris memoriae traditum iri Aequos et Volscos, uix Hernicis modo pares, T. Quinctio quartum consule ad moenia urbis Romae impune armatos uenisse! Hanc ego ignominiam, quamquam iam diu ita uiuitur ut nihil boni diuinet animus, si huic potissimum imminere anno scissem, uel exsilio uel morte, si alia fuga honoris non esset, uitassem. Ergo si uiri arma illa habuissent quae in portis fuere nostris, capi Roma me consule potuit? Satis honorum, satis superque uitae erat; mori consulem tertium oportuit. Quem tandem ignauissimi hostium contempsere? Nos consules an uos Quirites? Si culpa in nobis est, auferte imperium indignis et, si id parum est, insuper poenas expetite: si in uobis, nemo deorum nec hominum sit, qui uestra puniat peccata, Quirites: uosmet tantum eorum paeniteat. Non illi uestram ignauiam contempsere nec suae uirtuti confisi sunt; quippe totiens fusi fugatique, castris exuti, agro multati, sub iugum missi, et se et uos nouere: discordia ordinum et uenenum urbis huius, patrum ac plebis certamina, dum nec nobis imperii nec uobis libertatis est modus, dum taedet uos patriciorum, nos plebeiorum magistratuum, sustulere illis animos. Pro deum fidem, quid uobis uoltis? Tribunos plebis concupistis; concordiae causa concessimus. Decemuiros desiderastis; creari passi sumus. Decemuirorum uos pertaesum est; coegimus abire magistratu. Manente in eosdem priuatos ira uestra, mori atque exulare nobilissimos uiros honoratissimosque passi sumus. Tribunos plebis creare iterum uoluistis; creastis. Consules facere uestrarum partium; etsi patribus uidebamus iniquos, patricium quoque magistratum plebi donum fieri uidimus. Auxilium tribunicium, prouocationem ad populum, scita plebis iniuncta patribus, sub titulo aequandarum legum nostra iura oppressa tulimus et ferimus. Qui finis erit discordiarum? Ecquando unam urbem habere, ecquando communem hanc esse patriam licebit? Victi nos aequiore animo quiescimus quam uos uictores. Satisne est nobis uos metuendos esse? Aduersus nos Auentinum capitur, aduersus nos Sacer occupatur mons; Esquilias uidimus ab hoste prope captas et scandentem in aggerem Volscum. Hostem nemo submouit: in nos uiri, in nos armati estis.	67. (1) Он произнес там, как говорят, такую речь: "Хоть я и не знаю за собой никакой вины, квириты, однако, стоя здесь, перед вами, я испытываю жгучий стыд. Отныне и вы знаете, и потомкам будет известно, что эквы и вольски, слабей которых, может быть, одни только герники, в четвертое консульство Тита Квинкция с оружием в руках безнаказанно подошли к стенам Рима! (2) И, хотя то, как мы живем, давно уже не может предвещать ничего хорошего, если бы только я мог узнать, что именно в этом году меня ждет такой позор, я бы спасся от него изгнанием или смертью, лишь бы избавиться от консульского звания. (3) И если бы вчера с оружием перед нашими воротами встали настоящие воины, то в мое консульство мог бы пасть Рим. Хватит почестей, незачем жить. Следовало бы мне умереть, когда в третий раз я был консулом. Но кого, однако же, осмелились презреть ничтожнейшие из наших врагов ? (4) Нас, консулов, или вас, квириты? (5) Если виноваты мы, отнимите у нас власть, а если этого мало, покарайте нас. Если же вина лежит на вас, то не найти таких богов и людей, которые взыскали бы с вас за ваши прегрешения: лишь вам самим надлежит раскаяться в них. Но враги презирали не вашу трусость и полагались не на свою доблесть: слишком часто бывали они разгромлены, оставляли лагеря, отдавали в уплату земли, проходили под ярмом, чтобы не знать себя и вас. (6) Разлад между сословиями, раздоры между патрициями и плебеями губительны для Города. Когда мы не ведаем границ нашей власти, а вы - вашей вольности, вам внушают отвращение представители патрицианской, а нам - плебейской власти - вот что вселяет смелость в этих наших врагов. Во имя богов, чего еще вы хотите? (7) Вы пожелали народных трибунов - мы уступили, чтобы сохранить согласие, вам понадобились децемвиры - мы допустили их избрание, децемвиры вам опротивели - мы заставили их отказаться от власти. (8) Но и, сделавшись частными людьми, они остались жертвой вашей злобы, а мы позволили этим родовитейшим, отмеченным высшими почестями мужам умирать и отправляться в изгнание. (9) Вы снова пожелали избрать народных трибунов - и избрали их. Консулами стали ваши сторонники, и эти представители патрицианской власти, враждебные самим патрициям, стали нашим даром вам, плебеи. Заступничество трибунов, право обжалования перед народом, обязательность постановлений простого народа для патрициев - во имя равенства перед законом мы терпеливо сносим попрание наших прав. Куда приведут раздоры? (10) Когда станет единым Город, когда мы сможем сказать, что это общее наше отечество? Побежденные, мы держимся спокойнее вас, победителей. (11) Так не довольно ли вам страха, который вы нам внушаете? Угрожая нам, вы заняли Авентин, угрожая нам, захватили Священную гору, вот и Эсквилинской холм почти уже взят вольсками, но никто не сбросил карабкающегося по склону врага, потому что оружие в ваших руках повернуто против нас.
[68] Agitedum, ubi hic curiam circumsederitis et forum infestum feceritis et carcerem impleueritis principibus, iisdem istis ferocibus animis egredimini extra portam Esquilinam, aut, si ne hoc quidem audetis, ex muris uisite agros uestros ferro ignique uastatos, praedam abigi, fumare incensa passim tecta. At enim communis res per haec loco est peiore; ager uritur, urbs obsidetur, belli gloria penes hostes est. Quid tandem? Priuatae res uestrae quo statu sunt? Iam unicuique ex agris sua damna nuntiabuntur. Quid est tandem domi unde ea expleatis? Tribuni uobis amissa reddent ac restituent? Vocis uerborumque quantum uoletis ingerent, et criminum in principes et legum aliarum super alias ut contionum; sed ex illis contionibus nunquam uestrum quisquam re, fortuna domum auctior rediit. Ecquis rettulit aliquid ad coniugem ac liberos praeter odia offensiones simultates publicas priuatasque, a quibus semper non uestra uirtute innocentiaque, sed auxilio alieno tuti sitis? At hercules, cum stipendia nobis consulibus, non tribunis ducibus, et in castris, non in foro faciebatis, et in acie uestrum clamorem hostes, non in contione patres Romani horrebant, praeda parta agro ex hoste capto pleni fortunarum gloriaeque simul publicae simul priuatae triumphantes domum ad penates redibatis: nunc oneratum uestris fortunis hostem abire sinitis. Haerete adfixi contionibus et in foro uiuite: sequitur uos necessitas militandi quam fugitis. Graue erat in Aequos et Volscos proficisci: ante portas est bellum. Si inde non pellitur, iam intra moenia erit et arcem et Capitolium scandet et in domos uestras uos persequetur. Biennio ante senatus dilectum haberi et educi exercitum in Algidum iussit: sedemus desides domi mulierum ritu inter nos altercantes, praesenti pace laeti nec cernentes ex otio illo breui multiplex bellum rediturum. His ego gratiora dictu alia esse scio; sed me uera pro gratis loqui, etsi meum ingenium non moneret, necessitas cogit. Vellem equidem uobis placere, Quirites; sed multo malo uos saluos esse, qualicumque erga me animo futuri estis. Natura hoc ita comparatum est, ut qui apud multitudinem sua causa loquitur gratior eo sit cuius mens nihil praeter publicum commodum uidet; nisi forte adsentatores publicos, plebicolas istos, qui uos nec in armis nec in otio esse sinunt, uestra uos causa incitare et stimulare putatis. Concitati aut honori aut quaestui illis estis; et quia in concordia ordinum nullos se usquam esse uident, malae rei se quam nullius, turbarum ac seditionum duces esse uolunt. Quarum rerum si uos taedium tandem capere potest et patrum uestroque antiquos mores uoltis pro his nouis sumere, nulla supplicia recuso, nisi paucis diebus hos populatores agrorum nostrorum fusos fugatosque castris exuero et a portis nostris moenibusque ad illorum urbes hunc belli terrorem quo nunc uos attoniti estis transtulero.'	68. (1) Вот вы тут осадили курию, сделали форум небезопасным, наполнили темницу знатнейшими людьми, так выйдите-ка с тою же храбростью за Эсквилинские ворота, (2) или, если не отваживаетесь, поглядите со стен, как огню и мечу предают ваши поля, как угоняют добычу, как дымятся подожженные повсюду дома! (3) . А ведь общему делу от этого приходится еще хуже: горят поля, осажден Город, военная слава досталась врагам! Что дальше? В каком состоянии ваши собственные дела? Вот вы узнаете каждый о понесенном ущербе. Откуда и чем вам здесь его восполнить? (4) Трибуны восстановят и отдадут вам потерянное? Речей и слов для вас у них будет сколько угодно, и обвинений против знати, и законов один лучше другого, и сходок. Но ведь с этих сходок никто из вас никогда не возвращался домой обогащенным или осчастливленным. (5) Приносил ли хоть кто-то из вас жене и детям что-нибудь, кроме ненависти, обид и вражды - как общественных, так и частных? Но вы не можете сами, своей безупречной доблестью, защитить себя от этого и пользуетесь чужою помощью. (6) Клянусь, когда вы служили под нашим, консулов, началом, а не трибунов, и не на форуме, а на войне, и крик ваш приводил в трепет врага на поле брани, а не римских патрициев в собрании, то вы с триумфом возвращались домой, к пенатам, нагруженные добычей, обогащенные отнятой у врага землею, обласканные удачей, причастные и общей славе, и той, что каждый снискал себе сам; а теперь вы позволяете неприятелю уйти, унося с собою ваше добро. (7) Оставайтесь при своих сходках, живите на форуме, но война, от которой вы прячетесь, неминуемо настигнет вас. Вам трудно было выступить против эквов и вольсков, а война сама пришла к воротам, и, если не отразить ее, она перекинется через стены, захлестнет твердыню Капитолия и застигнет вас в собственном доме. (8) Два года назад сенат приказал произвести набор и повести войско на Альгид, а мы беззаботно сидим себе дома, по-бабьи чешем языки, радуясь наступившему миру и не замечая в этой короткой передышке, что грядет война, еще опаснее прежних. (9) Я знаю, есть речи приятней моей, но необходимость заставляет меня говорить правду, а не любезности, даже если бы моя собственная природа не требовала этого. Я хотел бы добиться вашего расположения, квириты, но еще больше жажду я вашего спасения, что бы вы потом ни думали обо мне. (10) Так уж устроено природой, что тот, кто перед толпою говорит о своем, ей любезней того, кому ничто нейдет на ум, кроме общественной пользы. Может, вы думаете, что эти угождающие толпе, эти радетели за народ, не давая вам ни взяться за оружие, ни насладиться миром, подстрекают и смущают вас для вашего блага? (11) Им выгодны только времена смут, они понимают, что при согласии сословий им не видать ни почестей, ни барышей, они думают, что лучше быть вождями бедствующих, чем совсем ничьими. (12) Но коль скоро вы можете пресытиться и этим и захотите вернуть строй своих предков, то я готов отдать голову на отсечение, если в несколько дней не разгромлю разорителей наших полей, (13) не отниму у них лагерь и, отвратив от наших ворот вызывающие теперь у вас содрогание бедствия войны, не поражу ими вражеские города".
[69] Raro alias tribuni popularis oratio acceptior plebi quam tunc seuerissimi consulis fuit. Iuuentus quoque, quae inter tales metus detractationem militiae telum acerrimum aduersus patres habere solita erat, arma et bellum spectabat. Et agrestium fuga spoliatique in agris et uolnerati, foediora iis quae subiciebantur oculis nuntiantes, totam urbem ira impleuere. In senatum ubi uentum est, ibi uero in Quinctium omnes uersi ut unum uindicem maiestatis Romanae intueri, et primores patrum dignam dicere contionem imperio consulari, dignam tot consulatibus ante actis, dignam uita omni, plena honorum saepe gestorum, saepius meritorum. Alios consules aut per proditionem dignitatis patrum plebi adulatos aut acerbe tuendo iura ordinis asperiorem domando multitudinem fecisse: T. Quinctium orationem memorem maiestatis patrum concordiaeque ordinum et temporum in primis habuisse. Orare eum collegamque ut capesserent rem publicam; orare tribunos ut uno animo cum consulibus bellum ab urbe ac moenibus propulsari uellent plebemque oboedientem in re tam trepida patribus praeberent; appellare tribunos communem patriam auxiliumque eorum implorare uastatis agris, urbe prope oppugnata. Consensu omnium dilectus decernitur habeturque. Cum in contione pronuntiassent tempus non esse causas cognoscendi, omnes iuniores postero die prima luce in campo Martio adessent; cognoscendis causis eorum qui nomina non dedissent bello perfecto se daturos tempus; pro desertore futurum, cuius non probassent causam;-omnis iuuentus adfuit postero die. Cohortes sibi quaeque centuriones legerunt; bini senatores singulis cohortibus praepositi. Haec omnia adeo mature perfecta accepimus ut signa, eo ipso die a quaestoribus ex aerario prompta delataque in campum, quarta diei hora mota ex campo sint, exercitusque nouus, paucis cohortibus ueterum militum uoluntate sequentibus, manserit ad decimum lapidem. Insequens dies hostem in conspectum dedit, castraque ad Corbionem castris sunt coniuncta. Tertio die, cum ira Romanos, illos, cum totiens rebellassent, conscientia culpae ac desperatio inritaret, mora dimicandi nulla est facta.	69. (1) Мало какому трибуну удавалось своей речью снискать у народа большее расположение, чем добился тогда самый суровый из консулов. (2) Даже молодежь, привыкшая считать уклонение от воинской службы в час опасности лучшим оружием против патрициев, готова была к битвам. Беженцы из деревень, израненные и ограбленные, рассказывали еще более ужасное, чем то, что открывалось взорам, и весь Город переполнился гневом. (3) Когда собрался сенат, взоры всех обратились к Квинкцию, единственному, кто мог спасти величие Рима, кто, по мнению знатнейших сенаторов, сказал свое слово, достойное консульского звания, достойное его прежних консульств, достойное всей его жизни, часто отмечавшейся почестями, но еще чаще заслуживавшей их. (4) По мнению сенаторов, одни консулы, предавая патрицианское достоинство, льстили плебеям, другие, строго охраняя права своего сословия, притеснениями ожесточали толпу, и только Тит Квинкций не забыл упомянуть в своей речи ни о патрицианском величии, ни о согласии сословий, ни о тяжелых временах. (5) Его и товарища его по консульству просили взять на себя заботу о государстве, трибунов заклинали вместе с консулами отвести войну от Города и плебеям внушили при столь тревожных обстоятельствах слушаться сенаторов: это-де взывает к трибунам общее отечество, моля заступиться за разоренные земли и почти захваченный Город. (6) С согласия всех был назначен и проведен набор. Объявив в собрании, что теперь некогда расследовать, все ли записались, консулы приказали юношам на следующий день прибыть на Марсово поле, а для расследования, мол, придет время после окончания войны, и тот, кто не найдет оправдания, будет считаться беглым. (7) На следующий день явились все. (8) Каждая когорта избрала своих центурионов, а во главе когорт было поставлено по два сенатора. Все это, как рассказывают, сделано было так быстро, что знамена, в тот же день извлеченные квесторами из казначейства и доставленные на Марсово поле, были подняты еще до полудня и новое войско, в сопровождении немногих когорт, составленных из опытных воинов-добровольцев, остановилось у десятого камня. (9) Уже на следующий день они увидели врага и близ Корбиона перед их лагерем поставили свой. (10) А на третий день побуждаемые - римляне злобой, те - отчаяньем и сознанием вины за столь частые мятежи без малейшего промедленья вступили в бой.
[70] In exercitu Romano cum duo consules essent potestate pari, quod saluberrimum in administratione magnarum rerum est, summa imperii concedente Agrippa penes collegam erat; et praelatus ille facilitati submittentis se comiter respondebat communicando consilia laudesque et aequando imparem sibi. In acie Quinctius dextrum cornu, Agrippa sinistrum tenuit; Sp. Postumio Albo legato datur media acies tuenda; legatum alterum P. Sulpicium equitibus praeficiunt. Pedites ab dextro cornu egregie pugnauere, haud segniter resistentibus Volscis. P. Sulpicius per mediam hostium aciem cum equitatu perrupit. Vnde cum eadem reuerti posset ad suos, priusquam hostis turbatos ordines reficeret terga impugnare hostium satius uisum est; momentoque temporis in auersam incursando aciem ancipiti terrore dissipasset hostes, ni suo proprio eum proelio equites Volscorum et Aequorum exceptum aliquamdiu tenuissent. Ibi uero Sulpicius negare cunctandi tempus esse, circumuentos interclusosque ab suis uociferans, ni equestre proelium conixi omni ui perficerent; nec fugare equitem integrum satis esse: conficerent equos uirosque, ne quis reueheretur inde ad proelium aut integraret pugnam; non posse illos resistere sibi, quibus conferta peditum acies cessiset. Haud surdis auribus dicta. Impressione una totum equitatum fudere, magnam uim ex equis praecipitauere, ipsos equosque spiculis confodere. Is finis pugnae equestris fuit. Tunc adorti peditum aciem, nuntios ad consules rei gestae mittunt, ubi iam inclinabatur hostium acies. Nuntius deinde et uincentibus Romanis animos auxit et referentes gradum perculit Aequos. In media primum acie uinci coepti, qua permissus equitatus turbauerat ordines; sinistrum deinde cornu ab Quinctio consule pelli coeptum; in dextro plurimum laboris fuit. Ibi Agrippa, aetate uiribusque ferox, cum omni parte pugnae melius rem geri quam apud se uideret, arrepta signa ab signiferis ipse inferre, quaedam iacere etiam in confertos hostes coepit; cuius ignominiae metu concitati milites inuasere hostem. Ita aequata ex omni parte uictoria est. Nuntius tum a Quinctio uenit uictorem iam se imminere hostium castris; nolle inrumpere antequam sciat debellatum et in sinistro cornu esse: si iam fudisset hostes, conferret ad se signa, ut simul omnis exercitus praeda potiretur. Victor Agrippa cum mutua gratulatione ad uictorem collegam castraque hostium uenit. Ibi paucis defendentibus momentoque fusis, sine certamine in munitiones inrumpunt, praedaque ingenti compotem exercitum suis etiam rebus reciperatis quae populatione agrorum amissae erant reducunt. Triumphum nec ipsos postulasse nec delatum iis ab senatu accipio, nec traditur causa spreti aut non sperati honoris. Ego quantum in tanto interuallo temporum conicio, cum Valerio atque Horatio consulibus qui praeter Volscos et Aequos Sabini etiam belli perfecti gloriam pepererant negatus ab senatu triumphus esset, uerecundiae fuit pro parte dimidia rerum consulibus petere triumphum, ne etiamsi impetrassent magis hominum ratio quam meritorum habita uideretur.	70. (1) Хотя оба консула располагали в войске одинаковыми полномочиями, ибо это наилучший способ ведения больших дел, все же с согласия Агриппы вся полнота власти была передана другому консулу, который, в ответ на незлобивость и уступчивость, по-дружески делился с ним и замыслами, и славою, возвышая того, кто не мог с ним равняться. (2) В бою Квинкций был на правом крыле, Агриппа на левом, середина вверялась легату Спурию Постумию Альбу, конница была отдана под начало другого легата - Публия Сульпиция. (3) На правом крыле пехота отлично дралась против упорно оборонявшихся вольсков. (4) Публий Сульпиций с конницей прорвал в середине вражескую оборону. Хоть ему и можно было тем же путем вернуться к своим, прежде чем неприятель поправит смешавшиеся ряды, но всадники предпочли ударить во вражеский тыл и в мгновение ока рассеяли бы с двух сторон войско, если б конница вольсков и эквов не навязала им боя. (5) Тогда Сульпиций закричал своим, что медлить нельзя, что они отрезаны и будут окружены, если только, отдав все силы, не справятся с неприятельской конницей. (6) Мало прогнать врага, надо перебить людей и коней, дабы никто не смог вернуться на поле битвы и снова вступить в бой. Да они и не смогут сопротивляться тем, перед кем не устояла сомкнутая в тесные ряды пехота! (7) И всадники вняли его словам. Одним ударом они смяли вражескую конницу: многие попадали с коней, и их самих и лошадей их пронзали копьями. Так завершилось сражение с конницей. (8) Напав после этого на пехотинцев, всадники лишь тогда известили о своих подвигах консула, когда неприятельское войско уже дрогнуло. Это известие воодушевило одерживавших верх римлян и вызвало замешательство среди отступающих эквов. (9) Поражение врагов началось в середине строя, где ряды обороны прорвала конница; (10) потом консул Квинкций подавил сопротивление на левом крыле, и только на правом дело еще требовало больших усилий. Тут Агриппа, молодой и горячий, как только заметил, что в других местах дело идет лучше, чем у него, стал выхватывать знамена у знаменосцев и даже, бросаясь вперед, швырять их в сомкнутые неприятельские ряды. (11) Страшась позора, воины ринулись на врага. Так победа была уравновешена между всеми. Но тут от Квинкция пришло известие, что он победил и грозит уже неприятельскому лагерю, но не хочет туда врываться, пока не узнает, что бой выигран и на левом крыле; (12) Если же Агриппа уже разбил врага, пусть присоединяется, чтобы все войско разом овладело добычей. (13) Одержавший победу Агриппа прибыл поздравить победителя Квинкция уже к неприятельскому лагерю. Мгновенно разогнав немногих защитников, они без боя преодолели укрепления, а вышли оттуда с войском, захватившим богатую добычу и к тому же вернувшим свое имущество, отнятое неприятельскими набегами. (14) Мне известно, что консулы сами не требовали триумфа, и сенат его им не предоставил, но я не имею сведений о причине, из-за которой они пренебрегли этой почестью или не понадеялись на нее. (15) Я полагаю, насколько позволяет давность случившегося, что вследствие отказа сената почтить триумфом консулов Валерия и Горация, снискавших славу победителей не только вольсков и эквов, но также и сабинян, этим консулам стыдно было требовать триумф за свои подвиги, вполовину меньшие совершенных теми, ведь, добейся они его, и могли бы подумать, что в расчет были приняты сами люди, а не их заслуги.
[71] Victoriam honestam ex hostibus partam turpe domi de finibus sociorum iudicium populi deformauit. Aricini atque Ardeates de ambiguo agro cum saepe bello certassent, multis in uicem cladibus fessi iudicem populum Romanum cepere. Cum ad causam orandam uenissent, concilio populi a magistratibus dato magna contentione actum. Iamque editis testibus, cum tribus uocari et populum inire suffragium oporteret, consurgit P. Scaptius de plebe, magno natu, et 'si licet' inquit, 'consules, de re publica dicere, errare ego populum in hac causa non patiar.' Cum ut uanum eum negarent consules audiendum esse uociferantemque prodi publicam causam submoueri iussissent, tribunos appellat. Tribuni, ut fere semper reguntur a multitudine magis quam regunt, dedere cupidae audiendi plebi ut quae uellet Scaptius diceret. Ibi infit annum se tertium et octogensimum agere, et in eo agro de quo agitur militasse, non iuuenem, uicesima iam stipendia merentem, cum ad Coriolos sit bellatum. Eo rem se uetustate oblitteratam, ceterum suae memoriae infixam adferre agrum de quo ambigitur finium Coriolanorum fuisse captisque Coriolis iure belli publicum populi Romani factum. Mirari se quonam ore Ardeates Aricinique, cuius agri ius nunquam usurpauerint incolumi Coriolana re, eum se a populo Romano, quem pro domino iudicem fecerint, intercepturos sperent. Sibi exiguum uitae tempus superesse; non potuisse se tamen inducere in animum quin, quem agrum miles pro parte uirili manu cepisset, eum senex quoque uoce, qua una posset, uindicaret. Magnopere se suadere populo ne inutili pudore suam ipse causam damnaret.	71. (1) Слава одержанной над врагом победы была омрачена позорным приговором, вынесенным в Риме по поводу спора союзников о границах. (2) Ардеяне и арицийцы, изнуренные частыми войнами, которые велись из-за спорных земель и наносили большой урон обеим сторонам, попросили римский народ рассудить их. (3) Когда они явились для изложения дела и консулы созвали народ, завязался продолжительный спор. Уже после того, как были выслушаны свидетели и пора было созывать трибы, а народу приступить к голосованию, поднялся некто Публий Скаптий, престарелый плебей, и сказал: "Если мне, консулы, позволено высказаться о государственном деле, то я не потерплю, чтоб народ оставался в заблуждении касательно этого спора". (4) Консулы отказались выслушать его заявление как вздорное, но он кричал о предательстве ими общего дела; консулы приказали прогнать Скаптия, и тот воззвал к трибунам. (5) Трибуны, которыми толпа правит чаще, чем они ею, в угоду жаждущим выслушать его плебеям позволили Скаптию говорить, что хочет. (6) И тот стал рассказывать, что ему пошел уже восемьдесят третий год, а в тех местах, о которых идет спор, он был на военной службе, но не юношей (то был уже двадцатый его поход) , и война тогда шла близ Кориол. Он, мол, говорит о деле, многими по давности забытом. (7) Ему же врезалось в память, что земля, о которой идет спор, входила во владения Кориол и после захвата города стала по праву победителя общественным достоянием римского народа. Поэтому его удивляют ардеяне и арицийцы, до поражения Кориол никогда не предъявлявшие своих прав на эту землю, а теперь вознамерившиеся перехватить ее у римского народа, произведенного ими из хозяина в третейские судьи. (8) Ему уже недолго остается жить, но он не мог позволить себе не предъявить своих прав на эту землю, к захвату которой он приложил руку, когда был воином, и не возвысить свой голос, последнее оружие старика. Он настоятельно советует народу из напрасной стыдливости не выносить приговора против себя самого.
[72] Consules cum Scaptium non silentio modo, sed cum adsensu etiam audiri animaduertissent, deos hominesque testantes flagitium ingens fieri, patrum primores arcessunt. Cum iis circumire tribus, orare ne pessimum facinus peiore exemplo admitterent iudices in suam rem litem uertendo, cum praesertim etiamsi fas sit curam emolumenti sui iudici esse, nequaquam tantum agro intercipiendo adquiratur, quantum amittatur alienandis iniuria sociorum animis. Nam famae quidem ac fidei damna maiora esse quam quae aestimari possent: hoc legatos referre domum, hoc uolgari, hoc socios audire, hoc hostes, quo cum dolore hos, quo cum gaudio illos? Scaptione hoc, contionali seni, adsignaturos putarent finitimos populos? Clarum hac fore imagine Scaptium; sed populum Romanum quadruplatoris et interceptoris litis alienae personam laturum. Quem enim hoc priuatae rei iudicem fecisse ut sibi controuersiosam adiudicaret rem? Scaptium ipsum id quidem, etsi praemortui iam sit pudoris, non facturum. Haec consules, haec patres uociferantur; sed plus cupiditas et auctor cupiditatis Scaptius ualet. Vocatae tribus iudicauerunt agrum publicum populi Romani esse. Nec abnuitur ita fuisse, si ad iudices alios itum foret; nunc haud sane quicquam bono causae leuatur dedecus iudicii; idque non Aricinis Ardeatibusque quam patribus Romanis foedius atque acerbius uisum. Reliquum anni quietum ab urbanis motibus et ab externis mansit.	72. (1) Консулы, заметив, как тихо и с каким сочувствием слушают Скаптия, призвали богов и людей в свидетели против этой гнусной затеи и пригласили знатнейших сенаторов. (2) Вместе с ними они обходили трибы, заклиная народ не совершать бесчестного поступка, который послужит образцом для худших беззаконий, и, оставаясь судьями, не обращать в свою пользу спорный предмет, ибо, даже если б судье и дозволено было преследовать собственную выгоду, приобретение этой земли даст прибыль, неизмеримо меньшую того убытка, который будет понесен, когда из-за бесчестного поступка от Рима отпадут союзники. (3) Ущерб, который будет нанесен нашему доброму имени, столь велик, что его и не измеришь: ведь об этом послы расскажут дома, об этом узнают все - дойдет до союзников, дойдет и до врагов, какое огорчение для одних, какая радость для других! (4) Вы думаете, у соседних народов поверят, что все затеял этот старый Скаптий, торчащий на собраниях? В таком вот виде он и прославится, а о римском народе станут говорить как о падком на барыши клеветнике и захватчике имущества в чужом споре. (5) Видел ли кто-нибудь судью по частному делу, чтоб он самому себе присуждал спорную вещь? Даже сам Скаптий,. хоть в нем уже молчит совесть, такого не сделает. В один голос твердили об этом консулы и сенаторы; (6) но верх взяла алчность и пробудивший ее Скаптий. Созванные трибы объявили спорную землю собственностью римского народа. (7) Утверждают, что и при других судьях все было бы так же, но в таких обстоятельствах даже правота не могла бы смыть позор с этого приговора, и римским сенаторам он был не менее гадок и горек, чем ардеянам и арицийцам. Остаток года прошел спокойно - без волнений в Городе и без угроз извне.

К началу страницы

Титульный лист | Предыдущая | Следующая

Граммтаблицы | Грамматика латинского языка | Латинские тексты