Краткая коллекция текстов на французском языке
A. Dumas/А. Дюма
Les Trois Mousquetaires/Три мушкетера
Chapitre XXVII. LA FEMME D ATHOS./Жена Атоса
| France | Russe |
| " Il reste maintenant à savoir des nouvelles d'Athos " , dit d'Artagnan au fringant Aramis, quand il l'eut mis au courant de ce qui s'était passé dans la capitale depuis leur départ, et qu'un excellent dîner leur eut fait oublier à l'un sa thèse, à l'autre sa fatigue. | - Теперь остается только узнать, что с Атосом, - сказал д'Артаньян развеселившемуся Арамису после того, как он посвятил его во все новости, случившиеся в столице со дня их отъезда, и когда превосходный обед заставил одного из них забыть свою диссертацию, а другого - усталость. |
| " Croyez-vous donc qu'il lui soit arrivé malheur ? demanda Aramis. Athos est si froid, si brave et manie si habilement son épée. | - Неужели вы думаете, что с ним могло случиться несчастье? - спросил Арамис. - Атос так хладнокровен, так храбр и так искусно владеет шпагой. |
| -- Oui, sans doute, et personne ne reconnaît mieux que moi le courage et l'adresse d'Athos, mais j'aime mieux sur mon épée le choc des lances que celui des bâtons ; je crains qu'Athos n'ait été étrillé par de la valetaille, les valets sont gens qui frappent fort et ne finissent pas tôt. Voilà pourquoi, je vous l'avoue, je voudrais repartir le plus tôt possible. | - Да, без сомнения, и я больше чем кто-либо воздаю должное храбрости и ловкости Атоса, но, на мой взгляд, лучше скрестить свою шпагу с копьем, нежели с палкой, а я боюсь, что Атоса могла избить челядь: этот народ дерется крепко и не скоро прекращает драку. Вот почему, признаюсь вам, мне хотелось бы отправиться в путь как можно скорее. |
| -- Je tâcherai de vous accompagner, dit Aramis, quoique je ne me sente guère en état de monter à cheval. Hier, j'essayai de la discipline que vous voyez sur ce mur, et la douleur m'empêcha de continuer ce pieux exercice. | - Я попытаюсь поехать с вами, - сказал Арамис, - хотя чувствую, что вряд ли буду в состоянии сесть на лошадь. Вчера я пробовал пустить в ход бич, который вы видите здесь на стене, но боль помешала мне продлить это благочестивое упражнение. |
| -- C'est qu'aussi, mon cher ami, on n'a jamais vu essayer de guérir un coup d'escopette avec des coups de martinet ; mais vous étiez malade, et la maladie rend la tête faible, ce qui fait que je vous excuse. | - Это потому, милый друг, что никто еще не пытался лечить огнестрельную рану плеткой, но вы были больны, а болезнь ослабляет умственные способности, и потому я извиняю вас. |
| -- Et quand partez-vous ? | - Когда же вы едете? |
| -- Demain, au point du jour ; reposez-vous de votre mieux cette nuit, et demain, si vous le pouvez, nous partirons ensemble. | - Завтра на рассвете. Постарайтесь хорошенько выспаться за ночь, и завтра, если вы сможете, поедем вместе. |
| -- A demain donc, dit Aramis ; car tout de fer que vous êtes, vous devez avoir besoin de repos. " | - В таком случае до завтра, - сказал Арамис. - Хоть вы и железный, но ведь должны же и вы ощущать потребность в сне. |
| Le lendemain, lorsque d'Artagnan entra chez Aramis, il le trouva à sa fenêtre. | Наутро, когда д'Артаньян вошел к Арамису, тот стоял у окна своей комнаты. |
| " Que regardez-vous donc là ? demanda d'Artagnan. | - Что вы там рассматриваете? - спросил д'Артаньян. |
| -- Ma foi ! J'admire ces trois magnifiques chevaux que les garçons d'écurie tiennent en bride ; c'est un plaisir de prince que de voyager sur de pareilles montures. | - Да вот любуюсь этими тремя превосходными скакунами, которых конюхи держат на поводу. Право, удовольствие ездить на таких лошадях доступно только принцам. |
| -- Eh bien, mon cher Aramis, vous vous donnerez ce plaisir-là, car l'un de ces chevaux est à vous. | - Если так, милый Арамис, то вы получите это удовольствие, ибо одна из этих лошадей ваша. |
| s-- Ah ! bah ! et lequel ? | - Не может быть! Которая же? |
| -- Celui des trois que vous voudrez : je n'ai pas de préférence. | - Та, которая вам больше нравится. Я готов взять любую. |
| -- Et le riche caparaçon qui le couvre est à moi aussi ? | - И богатое седло на ней также мое? |
| -- Sans doute. | - Да. |
| -- Vous voulez rire, d'Artagnan. | - Вы смеетесь надо мной, д'Артаньян! |
| -- Je ne ris plus depuis que vous parlez français. | - С тех пор как вы стали говорить по-французски, я больше не смеюсь. |
| -- C'est pour moi, ces fontes dorées, cette housse de velours, cette selle chevillée d'argent ? | - Эти золоченые кобуры, бархатный чепрак, шитое серебром седло - все это мое? |
| -- A vous-même, comme le cheval qui piaffe est à moi, comme cet autre cheval qui caracole est à Athos. | - Ваше. А вон та лошадь, которая бьет копытом, моя, а та, другая, что гарцует, - Атоса. |
| -- Peste ! ce sont trois bêtes superbes. | - Черт побери, да все три просто великолепны! |
| -- Je suis flatté qu'elles soient de votre goût. | - Я польщен тем, что они вам по вкусу. |
| -- C'est donc le roi qui vous a fait ce cadeau-là ? | - Это, должно быть, король сделал вам такой подарок? |
| -- A coup sûr, ce n'est point le cardinal, mais ne vous inquiétez pas d'où ils viennent, et songez seulement qu'un des trois est votre propriété. | - Во всяком случае, не кардинал. Впрочем, не заботьтесь о том, откуда взялись эти лошади, и помните только, что одна из них ваша. |
| -- Je prends celui que tient le valet roux. | - Я беру ту, которую держит рыжий слуга. |
| -- A merveille ! | - Отлично! |
| -- Vive Dieu ! s'écria Aramis, voilà qui me fait passer le reste de ma douleur ; je monterais là-dessus avec trente balles dans le corps. Ah ! sur mon âme, les beaux étriers ! Holà ! Bazin, venez çà, et à l'instant même. " | - Клянусь Богом, - вскричал Арамис, - кажется, у меня от этого прошла вся боль! На такого коня я сел бы даже с тридцатью пулями в теле. О, какие чудесные стремена!.. Эй, Базен, подите сюда, да поживее! |
| Bazin apparut, morne et languissant, sur le seuil de la porte. | Базен появился на пороге, унылый и сонный. |
| " Fourbissez mon épée, redressez mon feutre, brossez mon manteau, et chargez mes pistolets ! dit Aramis. | - Отполируйте мою шпагу, - сказал Арамис, - приведите в порядок шляпу, вычистите плащ и зарядите пистолеты... |
| -- Cette dernière recommandation est inutile, interrompit d'Artagnan : il y a des pistolets chargés dans vos fontes. " | - Последнее приказание излишне, - прервал его д'Артаньян, - у вас в кобурах имеются заряженные пистолеты. |
| Bazin soupira. | Базен вздохнул. |
| " Allons, maître Bazin, tranquillisez-vous, dit d'Artagnan ; on gagne le royaume des cieux dans toutes les conditions. | - Полноте, мэтр Базен, успокойтесь, - сказал д'Артаньян, - царство небесное можно заслужить во всех званиях. |
| -- Monsieur était déjà si bon théologien ! dit Bazin presque larmoyant ; il fût devenu évêque et peut-être cardinal. | - Господин мой был уже таким хорошим богословом! - сказал Базен, чуть не плача. - Он мог бы сделаться епископом, а может статься, и кардиналом. |
| -- Eh bien, mon pauvre Bazin, voyons, réfléchis un peu ; à quoi sert d'être homme d'Eglise, je te prie ? on n'évite pas pour cela d'aller faire la guerre ; tu vois bien que le cardinal va faire la première campagne avec le pot en tête et la pertuisane au poing ; et M. de Nogaret de La Valette, qu'en dis-tu ? il est cardinal aussi ; demande à son laquais combien de fois il lui a fait de la charpie. | - Послушай, мой милый Базен, поразмысли хорошенько и скажи сам: к чему быть духовным лицом? Ведь это не избавляет от необходимости воевать. Вот увидишь - кардинал примет участие в первом же походе со шлемом на голове и с протазаном в руке. А господин де Ногаре де Лавалет? Он тоже кардинал, а спроси у его лакея, сколько раз он щипал ему корпию. |
| -- Hélas ! soupira Bazin, je le sais, Monsieur, tout est bouleversé dans le monde aujourd'hui. " | - Да... - вздохнул Базен. - Я знаю, сударь, что все в мире перевернулось сейчас вверх дном. |
| Pendant ce temps, les deux jeunes gens et le pauvre laquais étaient descendus. | Разговаривая, оба молодых человека и бедный лакей спустились вниз. |
| " Tiens-moi l'étrier, Bazin " , dit Aramis. | - Подержи мне стремя, Базен, - сказал Арамис. |
| Et Aramis s'élança en selle avec sa grâce et sa légèreté ordinaire ; mais après quelques voltes et quelques courbettes du noble animal, son cavalier ressentit des douleurs tellement insupportables, qu'il pâlit et chancela. D'Artagnan qui, dans la prévision de cet accident, ne l'avait pas perdu des yeux, s'élança vers lui, le retint dans ses bras et le conduisit à sa chambre. | И он вскочил в седло с присущим ему изяществом и легкостью. Однако после нескольких вольтов и курбетов благородного животного наездник почувствовал такую невыносимую боль, что побледнел и покачнулся. Д'Артаньян, который, предвидя это, не спускал с него глаз, бросился к нему, подхватил и отвел его в комнату. |
| " C'est bien, mon cher Aramis, soignez-vous, dit-il, j'irai seul à la recherche d'Athos. | - Вот что, любезный Арамис, - сказал он, - полечитесь, я поеду на поиски Атоса один. |
| -- Vous êtes un homme d'airain, lui dit Aramis. | - Вы просто вылиты из бронзы! - ответил Арамис. |
| -- Non, j'ai du bonheur, voilà tout ; mais comment allez-vous vivre en m'attendant ? plus de thèse, plus de glose sur les doigts et les bénédictions, hein ? " | - Нет, мне везет, вот и все!.. Но скажите, как вы будете жить тут без меня? Никаких рассуждений о перстах и благословениях, а? |
| Aramis sourit. | Арамис улыбнулся. |
| " Je ferai des vers, dit-il. | - Я буду писать стихи, - сказал он. |
| -- Oui, des vers parfumés à l'odeur du billet de la suivante de Mme de Chevreuse. Enseignez donc la prosodie à Bazin, cela le consolera. Quant au cheval, montez-le tous les jours un peu, et cela vous habituera aux manoeuvres. | - Да, да, стихи, надушенные такими же духами, как записка служанки госпожи де Шеврез. Научите Базена правилам стихосложения, это утешит его. Что касается лошади, то ездите на ней понемногу каждый день - это снова приучит вас к седлу. |
| -- Oh ! pour cela, soyez tranquille, dit Aramis, vous me retrouverez prêt à vous suivre. " | - О, на этот счет не беспокойтесь! - сказал Арамис. - К вашему приезду я буду готов сопровождать вас. |
| Ils se dirent adieu et, dix minutes après, d'Artagnan, après avoir recommandé son ami à Bazin et à l'hôtesse, trottait dans la direction d'Amiens. | Они простились, и десять минут спустя д'Артаньян уже ехал рысью по дороге в Амьен, предварительно поручив Арамиса заботам Базена и хозяйки. |
| Comment allait-il retrouver Athos, et même le retrouverait-il ? | В каком состоянии он найдет Атоса, да и вообще найдет ли он его? |
| La position dans laquelle il l'avait laissé était critique ; il pouvait bien avoir succombé. Cette idée, en assombrissant son front, lui arracha quelques soupirs et lui fit formuler tout bas quelques serments de vengeance. De tous ses amis, Athos était le plus âgé, et partant le moins rapproché en apparence de ses goûts et de ses sympathies. | Положение, в котором д'Артаньян его оставил, было критическим; вполне могло случиться, что Атос погиб. Эта мысль опечалила д'Артаньяна; он несколько раз вздохнул и дал себе клятву мстить. |
| Cependant il avait pour ce gentilhomme une préférence marquée. L'air noble et distingué d'Athos, ces éclairs de grandeur qui jaillissaient de temps en temps de l'ombre où il se tenait volontairement enfermé, cette inaltérable égalité d'humeur qui en faisait le plus facile compagnon de la terre, cette gaieté forcée et mordante, cette bravoure qu'on eût appelée aveugle si elle n'eût été le résultat du plus rare sang- froid, tant de qualités attiraient plus que l'estime, plus que l'amitié de d'Artagnan, elles attiraient son admiration. | Из всех друзей д'Артаньяна Атос был самым старшим, а потому должен был быть наименее близким ему по своим вкусам и склонностям. И тем не менее д'Артаньян отдавал ему явное предпочтение перед остальными. Благородная, изысканная внешность Атоса, вспышки душевного величия, порой освещавшие тень, в которой он обычно держался, неизменно ровное расположение духа, делавшее его общество приятнейшим в мире, его язвительная веселость, его храбрость, которую можно было бы назвать слепой, если бы она не являлась следствием редчайшего хладнокровия, - все эти качества вызывали у д'Артаньяна больше чем уважение, больше чем дружеское расположение: они вызывали у него восхищение. |
| En effet, considéré même auprès de M. de Tréville, l'élégant et noble courtisan, Athos, dans ses jours de belle humeur, pouvait soutenir avantageusement la comparaison ; il était de taille moyenne, mais cette taille était si admirablement prise et si bien proportionnée, que, plus d'une fois, dans ses luttes avec Porthos, il avait fait plier le géant dont la force physique était devenue proverbiale parmi les mousquetaires ; sa tête, aux yeux perçants, au nez droit, au menton dessiné comme celui de Brutus, avait un caractère indéfinissable de grandeur et de grâce ; ses mains, dont il ne prenait aucun soin, faisaient le désespoir d'Aramis, qui cultivait les siennes à grand renfort de pâte d'amandes et d'huile parfumée ; le son de sa voix était pénétrant et mélodieux tout à la fois, et puis, ce qu'il y avait d'indéfinissable dans Athos, qui se faisait toujours obscur et petit, c'était cette science délicate du monde et des usages de la plus brillante société, cette habitude de bonne maison qui perçait comme à son insu dans ses moindres actions. | В самом деле, даже находясь рядом с г-ном де Тревилем, изящным и благородным придворным, Атос, когда был в ударе, мог с успехом выдержать это сравнение; он был среднего роста, но так строен и так хорошо сложен, что не раз, борясь с Портосом, побеждал этого гиганта, физическая сила которого успела войти в пословицу среди мушкетеров; лицо его, с проницательным взглядом, прямым носом, подбородком, как у Брута, носило неуловимый отпечаток властности и приветливости, а руки, на которые сам он не обращал никакого внимания, приводили в отчаяние Арамиса, постоянно ухаживающего за своими с помощью большого количества миндального мыла и благовонного масла; звук его голоса был глубокий и в то же время мелодичный. Но что в Атосе, который всегда старался быть незаметным и незначительным, казалось совершенно непостижимым - это его знание света и обычаев самого блестящего общества, те следы хорошего воспитания, которые невольно сквозили в каждом его поступке. |
| S'agissait-il d'un repas, Athos l'ordonnait mieux qu'aucun homme du monde, plaçant chaque convive à la place et au rang que lui avaient faits ses ancêtres ou qu'il s'était faits lui-même. S'agissait-il de science héraldique, Athos connaissait toutes les familles nobles du royaume, leur généalogie, leurs alliances, leurs armes et l'origine de leurs armes. L'étiquette n'avait pas de minuties qui lui fussent étrangères, il savait quels étaient les droits des grands propriétaires, il connaissait à fond la vénerie et la fauconnerie, et un jour il avait, en causant de ce grand art, étonné le roi Louis XIII lui-même, qui cependant y était passé maître. | Шла ли речь об обеде, Атос устраивал его лучше любого светского человека, сажая каждого гостя на подобающее ему место в соответствии с положением, созданным ему его предками или им самим. Шла ли речь о геральдике, Атос знал все дворянские фамилии королевства, их генеалогию, их семейные связи, их гербы и происхождение их гербов. В этикете не было такой мелочи, которая была бы ему незнакома; он знал, какими правами пользуются крупные землевладельцы, он был чрезвычайно сведущ в псовой и соколиной охоте и однажды в разговоре об этом великом искусстве удивил самого короля Людовика XIII, который, однако, слыл знатоком его. |
| Comme tous les grands seigneurs de cette époque, il montait à cheval et faisait des armes dans la perfection. Il y a plus : son éducation avait été si peu négligée, même sous le rapport des études scolastiques, si rares à cette époque chez les gentilshommes, qu'il souriait aux bribes de latin que détachait Aramis, et qu'avait l'air de comprendre Porthos ; deux ou trois fois même, au grand étonnement de ses amis, il lui était arrivé lorsque Aramis laissait échapper quelque erreur de rudiment, de remettre un verbe à son temps et un nom à son cas. En outre, sa probité était inattaquable, dans ce siècle où les hommes de guerre transigeaient si facilement avec leur religion et leur conscience, les amants avec la délicatesse rigoureuse de nos jours, et les pauvres avec le septième commandement de Dieu. C'était donc un homme fort extraordinaire qu'Athos. | Как все знатные вельможи того времени, он превосходно фехтовал и ездил верхом. Мало того, его образование было столь разносторонне, даже и в области схоластических наук, редко изучавшихся дворянами в ту эпоху, что он только улыбался, слыша латинские выражения, которыми щеголял Арамис и которые якобы понимал Портос; два или три раза, когда Арамис допускал какую-нибудь грамматическую ошибку, ему случалось даже, к величайшему удивлению друзей, поставить глагол в нужное время, а существительное в нужный падеж. Наконец, честность его была безукоризненна, и это в тот век, когда военные так легко входили в сделку с верой и совестью, любовники - с суровой щепетильностью, свойственной нашему времени, а бедняки - с седьмой заповедью господней. Словом, Атос был человек весьма необыкновенный. |
| Et cependant, on voyait cette nature si distinguée, cette créature si belle, cette essence si fine, tourner insensiblement vers la vie matérielle, comme les vieillards tournent vers l'imbécillité physique et morale. Athos, dans ses heures de privation, et ces heures étaient fréquentes, s'éteignait dans toute sa partie lumineuse, et son côté brillant disparaissait comme dans une profonde nuit. | И между тем можно было заметить, что эта утонченная натура, это прекрасное существо, этот изысканный ум постоянно оказывался во власти обыденности, подобно тому как старики незаметно впадают в физическое и нравственное бессилие. В дурные часы Атоса - а эти часы случались нередко - все светлое, что было в нем, потухало, и его блестящие черты скрывались, словно окутанные глубоким мраком. |
| Alors, le demi-dieu évanoui, il restait à peine un homme. La tête basse, l'oeil terne, la parole lourde et pénible, Athos regardait pendant de longues heures soit sa bouteille et son verre, soit Grimaud, qui, habitué à lui obéir par signes, lisait dans le regard atone de son maître jusqu'à son moindre désir, qu'il satisfaisait aussitôt. La réunion des quatre amis avait-elle lieu dans un de ces moments-là, un mot, échappé avec un violent effort, était tout le contingent qu'Athos fournissait à la conversation. En échange, Athos à lui seul buvait comme quatre, et cela sans qu'il y parût autrement que par un froncement de sourcil plus indiqué et par une tristesse plus profonde. | Полубог исчезал, едва оставался человек. Опустив голову, с трудом выговаривая отдельные фразы, Атос долгими часами смотрел угасшим взором то на бутылку и стакан, то на Гримо, который привык повиноваться каждому его знаку и, читая в безжизненном взгляде своего господина малейшие его желания, немедленно исполнял их. Если сборище четырех друзей происходило в одну из таких минут, то два-три слова, произнесенные с величайшим усилием, - такова была доля Атоса в общей беседе. Зато он один пил за четверых, и это никак не отражалось на нем, - разве только он хмурил брови да становился еще грустнее, чем обычно. |
| D'Artagnan, dont nous connaissons l'esprit investigateur et pénétrant, n'avait, quelque intérêt qu'il eût à satisfaire sa curiosité sur ce sujet, pu encore assigner aucune cause à ce marasme, ni en noter les occurrences. Jamais Athos ne recevait de lettres, jamais Athos ne faisait aucune démarche qui ne fût connue de tous ses amis. | Д'Артаньяну, чей пытливый и проницательный ум нам хорошо известен, не удавалось пока, несмотря на все желание, удовлетворить свое любопытство: найти какую-либо причину этой глубокой апатии или подметить сопутствующие ей обстоятельства. Атос никогда не получал писем, Атос никогда не совершал ни одного поступка, который бы не был известен всем его друзьям. |
| On ne pouvait dire que ce fût le vin qui lui donnât cette tristesse, car au contraire il ne buvait que pour combattre cette tristesse, que ce remède, comme nous l'avons dit, rendait plus sombre encore. On ne pouvait attribuer cet excès d'humeur noire au jeu, car, au contraire de Porthos, qui accompagnait de ses chants ou de ses jurons toutes les variations de la chance, Athos, lorsqu'il avait gagné, demeurait aussi impassible que lorsqu'il avait perdu. On l'avait vu, au cercle des mousquetaires, gagner un soir trois mille pistoles, les perdre jusqu'au ceinturon brodé d'or des jours de gala ; regagner tout cela, plus cent louis, sans que son beau sourcil noir eût haussé ou baissé d'une demi-ligne, sans que ses mains eussent perdu leur nuance nacrée, sans que sa conversation, qui était agréable ce soir-là, eût cessé d'être calme et agréable. | Нельзя было сказать, чтобы эту грусть вызывало в нем вино, ибо, напротив, он и пил лишь для того, чтобы побороть свою грусть, хотя это лекарство делало ее, как мы уже говорили, еще более глубокой. Нельзя было также приписать эти приступы тоски игре, ибо в отличие от Портоса, который песней или руганью сопровождал любую превратность судьбы, Атос, выигрывая, оставался столь же бесстрастным, как и тогда, когда проигрывал. Однажды, сидя в кругу мушкетеров, он выиграл в один вечер тысячу пистолей, проиграл их вместе с шитой золотом праздничной перевязью, отыграл все это и еще сто луидоров, - и его красивые черные брови ни разу не дрогнули, руки не потеряли своего перламутрового оттенка, беседа, бывшая приятной в тот вечер, не перестала быть спокойной и столь же приятной. |
| Ce n'était pas non plus, comme chez nos voisins les Anglais, une influence atmosphérique qui assombrissait son visage, car cette tristesse devenait plus intense en général vers les beaux jours de l'année ; juin et juillet étaient les mois terribles d'Athos. | Тень на его лице не объяснялась также и влиянием атмосферных осадков, как это бывает у наших соседей - англичан, ибо эта грусть становилась обычно еще сильнее в лучшее время года: июнь и июль были самыми тяжелыми месяцами для Атоса. |
| Pour le présent, il n'avait pas de chagrin, il haussait les épaules quand on lui parlait de l'avenir ; son secret était donc dans le passé, comme on l'avait dit vaguement à d'Artagnan. | В настоящем у него не было горестей, и он пожимал плечами, когда с ним говорили о будущем; следовательно, причина его грусти скрывалась в прошлом, судя по неясным слухам, дошедшим до д'Артаньяна. |
| Cette teinte mystérieuse répandue sur toute sa personne rendait encore plus intéressant l'homme dont jamais les yeux ni la bouche, dans l'ivresse la plus complète, n'avaient rien révélé, quelle que fût l'adresse des questions dirigées contre lui. | Оттенок таинственности, окутывавший Атоса, делал еще более интересным этого человека, которого даже в минуты полного опьянения ни разу не выдали ни глаза, ни язык, несмотря на всю тонкость задаваемых ему вопросов. |
| " Eh bien, pensait d'Artagnan, le pauvre Athos est peut-être mort à cette heure, et mort par ma faute, car c'est moi qui l'ai entraîné dans cette affaire, dont il ignorait l'origine, dont il ignorera le résultat et dont il ne devait tirer aucun profit. | - Увы! - думал вслух д'Артаньян. - Быть может, сейчас бедный Атос мертв, и в этом виноват я. Ведь только ради меня он впутался в эту историю, не зная ни начала ее, ни конца и не надеясь извлечь из нее хотя бы малейшую выгоду. |
| -- Sans compter, Monsieur, répondait Planchet, que nous lui devons probablement la vie. Vous rappelez-vous comme il a crié : " Au large, d'Artagnan ! je suis pris. " Et après avoir déchargé ses deux pistolets, quel bruit terrible il faisait avec son épée ! On eût dit vingt hommes, ou plutôt vingt diables enragés ! " | - Не говоря о том, сударь, - добавил Планше, - что, по всей видимости, мы обязаны ему жизнью. Помните, как он крикнул: "Вперед, д'Артаньян! Я в ловушке!" А потом, разрядив оба пистолета, как страшно звенел он своей шпагой! Словно двадцать человек или, лучше сказать, двадцать разъяренных чертей! |
| Et ces mots redoublaient l'ardeur de d'Artagnan, qui excitait son cheval, lequel n'ayant pas besoin d'être excité emportait son cavalier au galop. | Эти слова удвоили пыл д'Артаньяна, и он погнал свою лошадь, которая и без того несла всадника галопом. |
| Vers onze heures du matin, on aperçut Amiens ; à onze heures et demie, on était à la porte de l'auberge maudite. | Около одиннадцати часов утра путники увидели Амьен, а в половине двенадцатого они были у дверей проклятого трактира. |
| D'Artagnan avait souvent médité contre l'hôte perfide une de ces bonnes vengeances qui consolent, rien qu'en espérance. Il entra donc dans l'hôtellerie, le feutre sur les yeux, la main gauche sur le pommeau de l'épée et faisant siffler sa cravache de la main droite. | Д'Артаньян часто придумывал для вероломного хозяина какую-нибудь славную месть, такую месть, одно предвкушение которой уже утешительно. Итак, он вошел в трактир, надвинув шляпу на лоб, положив левую руку на эфес шпаги и помахивая хлыстом, который держал в правой. |
| " Me reconnaissez-vous ? dit-il à l'hôte, qui s'avançait pour le saluer. | - Узнаете вы меня? - спросил он трактирщика, с поклоном шедшего ему навстречу. |
| -- Je n'ai pas cet honneur, Monseigneur, répondit celui-ci les yeux encore éblouis du brillant équipage avec lequel d'Artagnan se présentait. | - Не имею чести, ваша светлость, - ответил тот, ослепленный блестящим снаряжением д'Артаньяна. |
| -- Ah ! vous ne me connaissez pas ! | - Ах, вы меня не узнаете! |
| -- Non, Monseigneur. | - Нет, ваша светлость! |
| -- Eh bien, deux mots vont vous rendre la mémoire. Qu'avez-vous fait de ce gentilhomme à qui vous eûtes l'audace, voici quinze jours passés à peu près, d'intenter une accusation de fausse monnaie ? " | - Ну, так я напомню вам в двух словах. Что вы сделали с дворянином, которому осмелились около двух недель назад предъявить обвинение в сбыте фальшивых денег? |
| L'hôte pâlit, car d'Artagnan avait pris l'attitude la plus menaçante, et Planchet se modelait sur son maître. | Трактирщик побледнел, ибо д'Артаньян принял самую угрожающую позу, а Планше скопировал ее с величайшей точностью. |
| " Ah ! Monseigneur, ne m'en parlez pas, s'écria l'hôte de son ton de voix le plus larmoyant ; ah ! Seigneur, combien j'ai payé cette faute ! Ah ! malheureux que je suis ! | - Ах, ваша светлость, не говорите мне об этом! - вскричал трактирщик самым жалобным голосом. - О, Господи, как дорого я заплатил за эту ошибку! Ах, я несчастный! |
| -- Ce gentilhomme, vous dis-je, qu'est-il devenu ? | - Я вас спрашиваю: что сталось с этим дворянином? |
| -- Daignez m'écouter, Monseigneur, et soyez clément. Voyons, asseyez-vous, par grâce ! " | - Благоволите выслушать меня, ваша светлость, будьте милосердны! И присядьте, сделайте милость. |
| D'Artagnan, muet de colère et d'inquiétude, s'assit, menaçant comme un juge. Planchet s'adossa fièrement à son fauteuil. | Безмолвный от гнева и беспокойства, д'Артаньян сел, грозный, как судия. Планше гордо встал за спиной его кресла. |
| " Voici l'histoire, Monseigneur, reprit l'hôte tout tremblant, car je vous reconnais à cette heure ; c'est vous qui êtes parti quand j'eus ce malheureux démêlé avec ce gentilhomme dont vous parlez. | - Вот как было дело, ваша светлость... - продолжал трактирщик, дрожа от страха. - Теперь я узнал вас. Ведь это вы уехали, когда началась злополучная ссора с тем дворянином, о котором вы говорите? |
| -- Oui, c'est moi ; ainsi vous voyez bien que vous n'avez pas de grâce à attendre si vous ne dites pas toute la vérité. | - Да, я. Теперь вы отлично видите, что вам нечего ждать пощады, если вы не скажете всей правды. |
| -- Aussi veuillez m'écouter, et vous la saurez tout entière. | - Так вот, благоволите выслушать меня, и я расскажу вам все без утайки. |
| -- J'écoute. | - Я слушаю. |
| -- J'avais été prévenu par les autorités qu'un faux-monnayeur célèbre arriverait à mon auberge avec plusieurs de ses compagnons, tous déguisés sous le costume de gardes ou de mousquetaires. Vos chevaux, vos laquais, votre figure, Messeigneurs, tout m'avait été dépeint. | - Начальство известило меня, что в моем трактире должен остановиться знаменитый фальшивомонетчик с несколькими товарищами, причем все они будут переодеты гвардейцами или мушкетерами. Ваши лошади, слуги, наружность ваших светлостей - все было мне точно описано... |
| -- Après, après ? dit d'Artagnan, qui reconnut bien vite d'où venait le signalement si exactement donné. | - Дальше, дальше! - сказал д'Артаньян, быстро догадавшись, откуда исходили эти точные приметы. |
| -- Je pris donc, d'après les ordres de l'autorité, qui m'envoya un renfort de six hommes, telles mesures que je crus urgentes afin de m'assurer de la personne des prétendus faux-monnayeurs. | - Поэтому, повинуясь приказу начальства, приславшего мне шесть человек для подкрепления, я принял те меры, какие счел нужными, чтобы задержать мнимых фальшивомонетчиков... |
| -- Encore ! dit d'Artagnan, à qui ce mot de faux-monnayeur échauffait terriblement les oreilles. | - Опять! - сказал д'Артаньян, которому слово "фальшивомонетчик" нестерпимо резало слух. |
| -- Pardonnez-moi, Monseigneur, de dire de telles choses, mais elles sont justement mon excuse. L'autorité m'avait fait peur, et vous savez qu'un aubergiste doit ménager l'autorité. | - Прошу прощения, ваша светлость, что я говорю такие вещи, но в них-то и кроется мое оправдание. Начальство припугнуло меня, а вы ведь знаете, что трактирщик должен жить в мире со своим начальством. |
| -- Mais encore une fois, ce gentilhomme, où est-il ? qu'est-il devenu ? Est-il mort ? est-il vivant ? | - Еще раз спрашиваю вас: где этот дворянин? Что с ним? Умер он или жив? |
| -- Patience, Monseigneur, nous y voici. Il arriva donc ce que vous savez, et dont votre départ précipité, ajouta l'hôte avec une finesse qui n'échappa point à d'Artagnan, semblait autoriser l'issue. Ce gentilhomme votre ami se défendit en désespéré. Son valet, qui, par un malheur imprévu, avait cherché querelle aux gens de l'autorité, déguisés en garçons d'écurie... | - Терпение, ваша светлость, сейчас мы дойдем и до этого. Итак, произошло то, что вам известно... и что как будто бы оправдывал ваш поспешный отъезд, - добавил хозяин с лукавством, не ускользнувшим от д'Артаньяна. - Этот дворянин, ваш друг, отчаянно защищался. Его слуга, который, по несчастью, неожиданно затеял ссору с присланными солдатами, переодетыми в конюхов... |
| -- Ah ! misérable ! s'écria d'Artagnan, vous étiez tous d'accord, et je ne sais à quoi tient que je ne vous extermine tous ! | - Ах ты, негодяй! - вскричал д'Артаньян. - Так вы все были заодно, и я сам не знаю, что мешает мне всех вас уничтожить! |
| -- Hélas ! non, Monseigneur, nous n'étions pas tous d'accord, et vous l'allez bien voir. Monsieur votre ami (pardon de ne point l'appeler par le nom honorable qu'il porte sans doute, mais nous ignorons ce nom), Monsieur votre ami, après avoir mis hors de combat deux hommes de ses deux coups de pistolet, battit en retraite en se défendant avec son épée dont il estropia encore un de mes hommes, et d'un coup du plat de laquelle il m'étourdit. | - Нет, ваша светлость, к сожалению, мы не все были заодно, и сейчас вы убедитесь в этом. Ваш приятель - извините, что я не называю его тем почтенным именем, которое он, без сомнения, носит, но нам неизвестно его имя, - итак, ваш приятель, уложив двух солдат двумя выстрелами из пистолета, отступил, продолжая защищаться шпагой, которой он изувечил еще одного из моих людей, а меня оглушил, ударив этой шпагой плашмя... |
| -- Mais, bourreau, finiras-tu ? dit d'Artagnan. Athos, que devient Athos ? | - Да кончишь ли ты, палач! - крикнул д'Артаньян. - Где Атос? Что случилось с Атосом? |
| -- En battant en retraite, comme j'ai dit à Monseigneur, il trouva derrière lui l'escalier de la cave, et comme la porte était ouverte, il tira la clef à lui et se barricada en dedans. Comme on était sûr de le retrouver là, on le laissa libre. | - Отступая, как я уже говорил вам, ваша светлость, он оказался у лестницы, ведущей в подвал, и так как дверь была открыта, он вытащил ключ и затворился изнутри. Все были убеждены, что оттуда ему не уйти, а потому никто не препятствовал ему делать это... |
| -- Oui, dit d'Artagnan, on ne tenait pas tout à fait à le tuer, on ne cherchait qu'à l'emprisonner. | - Ну да, - сказал д'Артаньян, - вы не собирались убивать его, вам нужно было только посадить его под замок! |
| -- Juste Dieu ! à l'emprisonner, Monseigneur ? il s'emprisonna bien lui- même, je vous le jure. D'abord il avait fait de rude besogne, un homme était tué sur le coup, et deux autres étaient blessés grièvement. Le mort et les deux blessés furent emportés par leurs camarades, et jamais je n'ai plus entendu parler ni des uns, ni des autres. Moi-même, quand je repris mes sens, j'allai trouver M. le gouverneur, auquel je racontai tout ce qui s'était passé, et auquel je demandai ce que je devais faire du prisonnier. Mais M. le gouverneur eut l'air de tomber des nues ; il me dit qu'il ignorait complètement ce que je voulais dire, que les ordres qui m'étaient parvenus n'émanaient pas de lui, et que si j'avais le malheur de dire à qui que ce fût qu'il était pour quelque chose dans toute cette échauffourée, il me ferait pendre. Il paraît que je m'étais trompé, Monsieur, que j'avais arrêté l'un pour l'autre, et que celui qu'on devait arrêter était sauvé. | - Посадить под замок. Боже праведный! Да клянусь вам, ваша светлость, это он сам посадил себя под замок! Впрочем, перед этим он наделал немало дел: один солдат был убит наповал, а двое тяжело ранены. Убитого и обоих раненых унесли их товарищи, и больше я ничего не знаю ни о тех, ни о других. Что касается меня, то, придя в чувство, я отправился к господину губернатору, рассказал ему обо всем случившееся и спросил, что делать с пленником. Но господин губернатор точно с неба свалился: он сказал, что совершенно не понимает, о чем идет речь, что приказания, которые до меня дошли, исходили не от него и что если я имел несчастье сказать кому-либо, что он, губернатор, имеет какое-то отношение к этому отчаянному предприятию, то он велит меня повесить. Как видно, сударь, я ошибся и задержал одно лицо вместо другого, а тот, кого следовало задержать, скрылся. |
| -- Mais Athos ? s'écria d'Artagnan, dont l'impatience se doublait de l'abandon où l'autorité laissait la chose ; Athos, qu'est-il devenu ? | - Но где же Атос? - вскричал д'Артаньян, возмущение которого еще возросло, когда он узнал, как отнеслись власти к этому делу. - Что сталось с Атосом? |
| -- Comme j'avais hâte de réparer mes torts envers le prisonnier, reprit l'aubergiste, je m'acheminai vers la cave afin de lui rendre sa liberté. Ah ! Monsieur, ce n'était plus un homme, c'était un diable. A cette proposition de liberté, il déclara que c'était un piège qu'on lui tendait et qu'avant de sortir il entendait imposer ses conditions. Je lui dis bien humblement, car je ne me dissimulais pas la mauvaise position où je m'étais mis en portant la main sur un mousquetaire de Sa Majesté, je lui dis que j'étais prêt à me soumettre à ses conditions. | - Мне не терпелось поскорее загладить свою вину перед пленником, - продолжал трактирщик, - и я подошел к погребу, чтобы выпустить его оттуда. Ах, сударь, это был не человек, это был сущий дьявол! В ответ на предложение свободы он объявил, что это западня и что он не выйдет, не предъявив своих условий. Я смиренно ответил ему - я ведь понимал, в какое положение поставил себя, подняв руку на мушкетера его величества, - итак, я ответил ему, что готов принять его условия. |
| " -- D'abord, dit-il, je veux qu'on me rende mon valet tout armé. " | "Прежде всего, - сказал он, - я требую, чтобы мне вернули моего слугу в полном вооружении". |
| " On s'empressa d'obéir à cet ordre ; car vous comprenez bien, Monsieur, que nous étions disposés à faire tout ce que voudrait votre ami. M. Grimaud (il a dit ce nom, celui-là, quoiqu'il ne parle pas beaucoup), M. Grimaud fut donc descendu à la cave, tout blessé qu'il était ; alors, son maître l'ayant reçu, rebarricada la porte et nous ordonna de rester dans notre boutique. | Это приказание было поспешно исполнено; вы понимаете, сударь, что мы были расположены делать все, чего бы ни пожелал ваш друг. Итак, господин Гримо - он сообщил свое имя, хотя и не очень разговорчив, - господин Гримо, несмотря на его рану, был спущен в погреб. Его господин принял его, загородил дверь, а нам приказал оставаться у себя. |
| -- Mais enfin, s'écria d'Artagnan, où est-il ? où est Athos ? | - Но где он наконец?! - вскричал д'Артаньян. - Где Атос? |
| -- Dans la cave, Monsieur. | - В погребе, сударь. |
| -- Comment, malheureux, vous le retenez dans la cave depuis ce temps-là ? | - Как, негодяй, ты все еще держишь его в погребе? |
| -- Bonté divine ! Non, Monsieur. Nous, le retenir dans la cave ! Vous ne savez donc pas ce qu'il y fait, dans la cave ! Ah ! si vous pouviez l'en faire sortir, Monsieur, je vous en serais reconnaissant toute ma vie, vous adorerais comme mon patron. | - Боже упаси! Нет, сударь. Стали бы мы держать его в погребе! Если бы вы только знали, что он там делает, в этом погребе! Ах, сударь, если бы вам удалось заставить его выйти оттуда, я был бы вам благодарен до конца жизни, я стал бы молиться на вас, как на своего ангела-хранителя! |
| -- Alors il est là, je le retrouverai là ? | - Так он там? Я найду его там? |
| -- Sans doute, Monsieur, il s'est obstiné à y rester. Tous les jours, on lui passe par le soupirail du pain au bout d'une fourche, et de la viande quand il en demande ; mais, hélas ! ce n'est pas de pain et de viande qu'il fait la plus grande consommation. Une fois, j'ai essayé de descendre avec deux de mes garçons, mais il est entré dans une terrible fureur. J'ai entendu le bruit de ses pistolets qu'il armait et de son mousqueton qu'armait son domestique. Puis, comme nous leur demandions quelles étaient leurs intentions, le maître a répondu qu'ils avaient quarante coups à tirer lui et son laquais, et qu'ils les tireraient jusqu'au dernier plutôt que de permettre qu'un seul de nous mît le pied dans la cave. Alors, Monsieur, j'ai été me plaindre au gouverneur, lequel m'a répondu que je n'avais que ce que je méritais, et que cela m'apprendrait à insulter les honorables seigneurs qui prenaient gîte chez moi. | - Разумеется, сударь. Он заупрямился и не желает выходить. Мы ежедневно просовываем ему через отдушину хлеб на вилах, а когда он требует, то и мясо, но - увы! - не хлеб и не мясо составляют его главную пищу. Однажды я с двумя молодцами сделал попытку спуститься вниз, но он пришел в страшную ярость. Я услышал, как он взводит курки у пистолетов, а его слуга - у мушкета. Когда же мы спросили у них, что они собираются делать, ваш приятель ответил, что у него и у его слуги имеется сорок зарядов и что они разрядят все до последнего, прежде чем позволят хотя бы одному из нас сойти в погреб. Тогда, сударь, я пошел было жаловаться к губернатору, но тот ответил, что я получил по заслугам и что это научит меня, как оскорблять благородных господ, заезжающих в мой трактир. |
| -- De sorte que, depuis ce temps ?... reprit d'Artagnan ne pouvant s'empêcher de rire de la figure piteuse de son hôte. | - Так что с тех самых пор... - начал д'Артаньян, не в силах удержаться от смеха при виде жалобной физиономии трактирщика. |
| -- De sorte que, depuis ce temps, Monsieur, continua celui-ci, nous menons la vie la plus triste qui se puisse voir ; car, Monsieur, il faut que vous sachiez que toutes nos provisions sont dans la cave ; il y a notre vin en bouteilles et notre vin en pièce, la bière, l'huile et les épices, le lard et les saucissons ; et comme il nous est défendu d'y descendre, nous sommes forcés de refuser le boire et le manger aux voyageurs qui nous arrivent, de sorte que tous les jours notre hôtellerie se perd. Encore une semaine avec votre ami dans ma cave, et nous sommes ruinés. | - Так что с тех самых пор, - продолжал последний, - нам, сударь, приходится очень плохо, потому что все наши съестные припасы хранятся в погребе. Вино в бутылках и вино в бочках, пиво, растительное масло и пряности, свиное сало и колбасы - все находится там. Так как спускаться вниз нам запрещено, то приходится отказывать в пище и питье всем путешественникам, которые к нам заезжают, и наш постоялый двор приходит в упадок с каждым днем. Если ваш друг просидит в погребе еще неделю, мы окончательно разоримся. |
| -- Et ce sera justice, drôle. Ne voyait-on pas bien, à notre mine, que nous étions gens de qualité et non faussaires, dites ? | - И поделом тебе, мошенник! Разве по нашему виду нельзя было сообразить, что мы порядочные люди, а не фальшивомонетчики? |
| -- Oui, Monsieur, oui, vous avez raison, dit l'hôte. Mais tenez, tenez, le voilà qui s'emporte. | - Да, сударь, да, вы правы... - ответил хозяин. - Но послушайте, вон он опять разбушевался. |
| -- Sans doute qu'on l'aura troublé, dit d'Artagnan. | - Очевидно, его потревожили! - вскричал д'Артаньян. |
| -- Mais il faut bien qu'on le trouble, s'écria l'hôte ; il vient de nous arriver deux gentilshommes anglais. | - Да как же нам быть? - возразил хозяин. - Ведь к нам приехали два знатных англичанина. |
| -- Eh bien ? | - Так что ж из этого? |
| -- Eh bien, les Anglais aiment le bon vin, comme vous savez, Monsieur ; ceux-ci ont demandé du meilleur. Ma femme alors aura sollicité de M. Athos la permission d'entrer pour satisfaire ces Messieurs ; et il aura refusé comme de coutume. Ah ! bonté divine ! voilà le sabbat qui redouble ! " | - Как - что? Вы сами знаете, сударь, что англичане любят хорошее вино, а эти спросили самого лучшего. Жена моя, должно быть, попросила у господина Атоса позволения войти, чтобы подать этим господам то, что им требовалось, а он, по обыкновению, отказал... Боже милостивый, опять начался этот содом! |
| D'Artagnan, en effet, entendit mener un grand bruit du côté de la cave ; il se leva et, précédé de l'hôte qui se tordait les mains, et suivi de Planchet qui tenait son mousqueton tout armé, il s'approcha du lieu de la scène. | В самом деле, со стороны погреба донесся сильный шум. Д'Артаньян встал и, предшествуемый хозяином, в отчаянии ломавшим руки, приблизился к месту действия в сопровождении Планше, державшего наготове свой мушкет. |
| Les deux gentilshommes étaient exaspérés, ils avaient fait une longue course et mouraient de faim et de soif. | Англичане были крайне раздражены: они проделали длинный путь и умирали от голода и жажды. |
| " Mais c'est une tyrannie, s'écriaient-ils en très bon français, quoique avec un accent étranger, que ce maître fou ne veuille pas laisser à ces bonnes gens l'usage de leur vin. &Сcedil;à, nous allons enfoncer la porte, et s'il est trop enragé, eh bien ! nous le tuerons. | - Да это же насилие! - кричали они на отличном французском языке, но с иностранным акцентом. - Этот сумасшедший не позволяет добрым людям распоряжаться их собственным вином! Мы выломаем дверь, а если он совсем лишился рассудка. - что ж, тогда мы убьем его, и все тут! |
| -- Tout beau, Messieurs ! dit d'Artagnan en tirant ses pistolets de sa ceinture ; vous ne tuerez personne, s'il vous plaît. | - Потише, господа! - сказал д'Артаньян, вынимая из-за пояса пистолет. - Прошу извинить, но вы никого не убьете. |
| -- Bon, bon, disait derrière la porte la voix calme d'Athos, qu'on les laisse un peu entrer, ces mangeurs de petits enfants, et nous allons voir. " | - Ничего, ничего, - раздался за дверями спокойный голос Атоса. - Впустите-ка этих хвастунов, и тогда посмотрим. |
| Tout braves qu'ils paraissaient être, les deux gentilshommes anglais se regardèrent en hésitant ; on eût dit qu'il y avait dans cette cave un de ces ogres faméliques, gigantesques héros des légendes populaires, et dont nul ne force impunément la caverne. | Англичане, видимо, довольно храбрые люди, все же нерешительно переглянулись. Казалось, что в погребе засел какой-то голодный людоед, какой-то исполинский сказочный герой, и никто не может безнаказанно войти в его пещеру. |
| Il y eut un moment de silence ; mais enfin les deux Anglais eurent honte de reculer, et le plus hargneux des deux descendit les cinq ou six marches dont se composait l'escalier et donna dans la porte un coup de pied à fendre une muraille. | На минуту все затихли, но под конец англичанам стало стыдно отступать, и наиболее раздраженный из них, спустившись по лестнице, в которой было пять или шесть ступенек, так сильно ударил в дверь ногой, что, казалось, мог бы пробить и каменную стену. |
| " Planchet, dit d'Artagnan en armant ses pistolets, je me charge de celui qui est en haut, charge-toi de celui qui est en bas. Ah ! Messieurs ! vous voulez de la bataille ! eh bien ! on va vous en donner ! | - Планше, - сказал д'Артаньян, взводя курки у пистолетов, - я беру на себя того, что наверху, а ты займись нижним... Так вы, господа, желаете драться? Отлично, давайте драться! |
| -- Mon Dieu, s'écria la voix creuse d'Athos, j'entends d'Artagnan, ce me semble. | - Боже праведный! - гулко прозвучал снизу голос Атоса. - Мне кажется, я слышу голос д'Артаньяна... |
| -- En effet, dit d'Artagnan en haussant la voix à son tour, c'est moi- même, mon ami. | - Вы не ошиблись, - ответил д'Артаньян, тоже стараясь говорить громче, - это я собственной персоной, друг мой! |
| -- Ah ! bon ! alors, dit Athos, nous allons les travailler, ces enfonceurs de portes. " | - Превосходно! - сказал Атос. - В таком случае мы славно отделаем этих храбрецов. |
| Les gentilshommes avaient mis l'épée à la main, mais ils se trouvaient pris entre deux feux ; ils hésitèrent un instant encore ; mais, comme la première fois, l'orgueil l'emporta, et un second coup de pied fit craquer la porte dans toute sa hauteur. | Англичане схватились за шпаги, но они оказались между двух огней. Еще секунду они колебались, однако, как и в первый раз, самолюбие одержало верх, и под вторичным ударом дверь погреба треснула во всю длину. |
| " Range-toi, d'Artagnan, range-toi, cria Athos, range-toi, je vais tirer. | - Посторонись, д'Артаньян, посторонись! - крикнул Атос. - Сейчас я буду стрелять. |
| -- Messieurs, dit d'Artagnan, que la réflexion n'abandonnait jamais, Messieurs, songez-y ! De la patience, Athos. Vous vous engagez là dans une mauvaise affaire, et vous allez être criblés. Voici mon valet et moi qui vous lâcherons trois coups de feu, autant vous arriveront de la cave ; puis nous aurons encore nos épées, dont, je vous assure, mon ami et moi nous jouons passablement. Laissez-moi faire vos affaires et les miennes. Tout à l'heure vous aurez à boire, je vous en donne ma parole. | - Господа! - сказал д'Артаньян, никогда не терявший способности рассуждать. - Подумайте о своем положении... Минуту терпения, Атос... Господа, вы ввязываетесь в скверную историю и будете изрешечены пулями. Я и мой слуга угостим вас тремя выстрелами, столько же вы получите из подвала. Кроме того, у нас имеются шпаги, которыми мы - я и мой друг - недурно владеем, могу вас уверить. Не мешайте мне, и я улажу и ваши дела, и свои... Сейчас вам дадут пить, даю вам слово! |
| -- S'il en reste " , grogna la voix railleuse d'Athos. | - Если еще осталось вино, - раздался насмешливый голос Атоса. |
| L'hôtelier sentit une sueur froide couler le long de son échine. | Трактирщик почувствовал, что спина его покрылась холодным потом. |
| " Comment, s'il en reste ! murmura-t-il. | - То есть как - если осталось вино? - прошептал он. |
| -- Que diable ! il en restera, reprit d'Artagnan ; soyez donc tranquille, à eux deux ils n'auront pas bu toute la cave. Messieurs, remettez vos épées au fourreau. | - Останется, черт возьми! - сказал д'Артаньян. - Успокойтесь... не могли же они вдвоем выпить весь погреб!.. Господа, вложите шпаги в ножны. |
| -- Eh bien, vous, remettez vos pistolets à votre ceinture. | - Хорошо! Но и вы заткните пистолеты за пояс. |
| -- Volontiers. " | - Охотно. |
| Et d'Artagnan donna l'exemple. Puis, se retournant vers Planchet, il lui fit signe de désarmer son mousqueton. | И д'Артаньян подал пример. Затем, обернувшись к Планше, он знаком приказал разрядить мушкет. |
| Les Anglais, convaincus, remirent en grommelant leurs épées au fourreau. On leur raconta l'histoire de l'emprisonnement d'Athos. Et comme ils étaient bons gentilshommes, ils donnèrent tort à l'hôtelier. | Убежденные этим обстоятельством, англичане поворчали, но вложили шпаги в ножны. Д'Артаньян рассказал им историю заключения Атоса, и так как они были настоящие джентльмены, то во всем обвинили трактирщика. |
| " Maintenant, Messieurs, dit d'Artagnan, remontez chez vous, et, dans dix minutes, je vous réponds qu'on vous y portera tout ce que vous pourrez désirer. " | - А теперь, господа, - сказал д'Артаньян, - поднимитесь к себе, и ручаюсь, что через десять минут вам принесут все, что вам будет угодно. |
| Les Anglais saluèrent et sortirent. | Англичане поклонились и ушли. |
| " Maintenant que je suis seul, mon cher Athos, dit d'Artagnan, ouvrez-moi la porte, je vous en prie. | - Теперь я один, милый Атос, - сказал д'Артаньян. - Отворите мне дверь, прошу вас! |
| -- A l'instant même " , dit Athos. | - Сию минуту, - ответил Атос. |
| Alors on entendit un grand bruit de fagots entrechoqués et de poutres gémissantes : c'étaient les contrescarpes et les bastions d'Athos, que l'assiégé démolissait lui-même. | Послышался шум падающих вязанок хвороста и скрип бревен: то были контрэскарпы и бастионы Атоса; беглым взглядом он осмотрел местность. |
| Un instant après, la porte s'ébranla, et l'on vit paraître la tête pâle d'Athos qui, d'un coup d'oeil rapide, explorait les environs. | |
| D'Artagnan se jeta à son cou et l'embrassa tendrement ; puis il voulut l'entraîner hors de ce séjour humide, alors il s'aperçut qu'Athos chancelait. | Д'Артаньян бросился к другу и с нежностью обнял его; затем он повел его из этого сурового убежища и тут только заметил, что Атос шатается. |
| " Vous êtes blessé ? lui dit-il. | - Вы ранены? - спросил он. |
| -- Moi ! pas le moins du monde ; je suis ivre mort, voilà tout, et jamais homme n'a mieux fait ce qu'il fallait pour cela. Vive Dieu ! mon hôte, il faut que j'en aie bu au moins pour ma part cent cinquante bouteilles. | - Я? Ничуть не бывало. Я мертвецки пьян, вот и все. И никогда еще человек не трудился так усердно, чтобы этого достигнуть... Клянусь Богом, хозяин, должно быть, на мою долю досталось не меньше чем полтораста бутылок! |
| -- Miséricorde ! s'écria l'hôte, si le valet en a bu la moitié du maître seulement, je suis ruiné. | - Помилосердствуйте! - вскричал хозяин. - Если слуга выпил хотя бы половину того, что выпил его господин, я разорен. |
| -- Grimaud est un laquais de bonne maison, qui ne se serait pas permis le même ordinaire que moi ; il a bu à la pièce seulement ; tenez, je crois qu'il a oublié de remettre le fosset. Entendez-vous ? cela coule. " | - Гримо хорошо вымуштрован и не позволил бы себе пить то же вино, что я. Он пил только из бочки. Кстати, он, кажется, забыл вставить пробку. Слышите, что-то течет? |
| D'Artagnan partit d'un éclat de rire qui changea le frisson de l'hôte en fièvre chaude. | Д'Артаньян разразился хохотом, от которого хозяина из озноба бросило в жар. |
| En même temps, Grimaud parut à son tour derrière son maître, le mousqueton sur l'épaule, la tête tremblante, comme ces satyres ivres des tableaux de Rubens. Il était arrosé par-devant et par-derrière d'une liqueur grasse que l'hôte reconnut pour être sa meilleure huile d'olive. | В эту минуту за спиной Атоса появился Гримо с мушкетом на плече; голова его тряслась, как у пьяных сатиров Рубенса. Спереди и сзади он был облит какой-то жирной жидкостью, в которой хозяин признал свое лучшее оливковое масло. |
| Le cortège traversa la grande salle et alla s'installer dans la meilleure chambre de l'auberge, que d'Artagnan occupa d'autorité. | Процессия прошла через большой зал и водворилась в лучшей комнате гостиницы, которую д'Артаньян занял самовольно. |
| Pendant ce temps, l'hôte et sa femme se précipitèrent avec des lampes dans la cave, qui leur avait été si longtemps interdite et où un affreux spectacle les attendait. | Между тем хозяин и его жена ринулись с лампой в погреб, вход в который был так долго им воспрещен; там их ждало страшное зрелище. |
| Au-delà des fortifications auxquelles Athos avait fait brèche pour sortir et qui se composaient de fagots, de planches et de futailles vides entassées selon toutes les règles de l'art stratégique, on voyait çà et là, nageant dans les mares d'huile et de vin, les ossements de tous les jambons mangés, tandis qu'un amas de bouteilles cassées jonchait tout l'angle gauche de la cave et qu'un tonneau, dont le robinet était resté ouvert, perdait par cette ouverture les dernières gouttes de son sang. L'image de la dévastation et de la mort, comme dit le poète de l'Antiquité, régnait là comme sur un champ de bataille. | За укреплениями, в которых Атос, выходя, пробил брешь и которые состояли из вязанок хвороста, досок и пустых бочонков, сложенных по всем правилам стратегического искусства, там и сям виднелись плавающие в лужах масла и вина кости съеденных окороков, а весь левый угол погреба был завален грудой битых бутылок; бочка, кран которой остался открытым, истекала последними каплями "крови". Выражаясь словами древнего поэта, смерть и запустение царили здесь, словно на поле брани. |
| Sur cinquante saucissons, pendus aux solives, dix restaient à peine. | Из пятидесяти колбас, подвешенных к балкам потолка, оставалось не больше десяти. |
| Alors les hurlements de l'hôte et de l'hôtesse percèrent la voûte de la cave, d'Artagnan lui-même en fut ému. Athos ne tourna pas même la tête. | Вопли хозяина и хозяйки проникли сквозь своды погреба, и сам д'Артаньян был тронут ими. Атос даже не повернул головы. |
| Mais à la douleur succéda la rage. L'hôte s'arma d'une broche et, dans son désespoir, s'élança dans la chambre où les deux amis s'étaient retirés. | Однако вскоре скорбь сменилась яростью. Не помня себя от отчаяния, хозяин вооружился вертелом и ворвался в комнату, куда удалились два друга. |
| " Du vin ! dit Athos en apercevant l'hôte. | - Вина! - потребовал Атос, увидев его. |
| -- Du vin ! s'écria l'hôte stupéfait, du vin ! mais vous m'en avez bu pour plus de cent pistoles ; mais je suis un homme ruiné, perdu, anéanti ! | - Вина?! - вскричал пораженный хозяин. - Вина! Да ведь вы выпили больше чем на сто пистолей! Да ведь я разорен, погиб, уничтожен! |
| -- Bah ! dit Athos, nous sommes constamment restés sur notre soif. | - Полно! - сказал Атос. - Мы даже не утолили жажду как следует. |
| -- Si vous vous étiez contentés de boire, encore ; mais vous avez cassé toutes les bouteilles. | - Если бы еще вы только пили, тогда полбеды, но вы перебили все бутылки! |
| -- Vous m'avez poussé sur un tas qui a dégringolé. C'est votre faute. | - Вы толкнули меня на эту груду, и она развалилась. Сами виноваты. |
| -- Toute mon huile est perdue ! | - Все мое масло пропало! |
| -- L'huile est un baume souverain pour les blessures, et il fallait bien que ce pauvre Grimaud pansât celles que vous lui avez faites. | - Масло - отличное лекарство для ран. Надо же было бедняге Гримо залечить раны, которые вы ему нанесли. |
| -- Tous mes saucissons rongés ! | - Все мои колбасы обглоданы! |
| -- Il y a énormément de rats dans cette cave. | - В этом погребе уйма крыс. |
| -- Vous allez me payer tout cela, cria l'hôte exaspéré. | - Вы заплатите мне за все! - вскричал хозяин, выведенный из себя. |
| -- Triple drôle ! " dit Athos en se soulevant. Mais il retomba aussitôt ; il venait de donner la mesure de ses forces. D'Artagnan vint à son secours en levant sa cravache. | - Трижды негодяй! - ответил Атос, приподнимаясь с места, но тут же снова упал на стул: силы его были исчерпаны. |
| L'hôte recula d'un pas et se mit à fondre en larmes. | Д'Артаньян пришел к нему на помощь и поднял хлыст. Хозяин отступил на шаг и залился слезами. |
| " Cela vous apprendra ! dit d'Artagnan, à traiter d'une façon plus courtoise les hôtes que Dieu vous envoie. | - Это научит вас, - сказал д'Артаньян, - вежливее обращаться с приезжими, которых вам посылает Бог. |
| -- Dieu... , dites le diable ! | - Бог! Лучше скажите - дьявол! |
| -- Mon cher ami, dit d'Artagnan, si vous nous rompez encore les oreilles, nous allons nous renfermer tous les quatre dans votre cave, et nous verrons si véritablement le dégât est aussi grand que vous le dites. | - Вот что, любезный, - пригрозил ему д'Артаньян, - если ты не прекратишь терзать наш слух, мы запремся у тебя в погребе вчетвером и посмотрим, действительно ла ущерб так велик, как ты говоришь. |
| -- Eh bien, oui, Messieurs, dit l'hôte, j'ai tort, je l'avoue ; mais à tout péché miséricorde ; vous êtes des seigneurs et je suis un pauvre aubergiste, vous aurez pitié de moi. | - Согласен, господа, согласен! - испугался хозяин, - Признаюсь, я виноват, но ведь нет такой вины, которую нельзя простить. Вы знатные господа, а я бедный трактирщик, и вы должны меня пожалеть. |
| -- Ah ! si tu parles comme cela, dit Athos, tu vas me fendre le coeur, et les larmes vont couler de mes yeux comme le vin coulait de tes futailles. On n'est pas si diable qu'on en a l'air. Voyons, viens ici et causons. " | - А, вот это другой разговор! - сказал Атос. - Этак ты, пожалуй, размягчишь мое сердце, и из глаз у меня польются слезы, как вино из твоих бочек. Мы не так страшны, как кажется. Подойди поближе, и потолкуем. |
| L'hôte s'approcha avec inquiétude. | Хозяин с опаской подошел ближе. |
| " Viens, te dis-je, et n'aie pas peur, continua Athos. Au moment où j'allais te payer, j'avais posé ma bourse sur la table. | - Говорю тебе, подойди, не бойся, - продолжал Атос. - В ту минуту, когда я хотел расплатиться с тобой, я положил на стол кошелек. |
| -- Oui, Monseigneur. | - Совершенно верно, ваша светлость. |
| -- Cette bourse contenait soixante pistoles, où est-elle ? | - В этом кошельке было шестьдесят пистолей. Где он? |
| -- Déposée au greffe, Monseigneur : on avait dit que c'était de la fausse monnaie. | - Сдан в канцелярию суда, ваша светлость; ведь мне сказали, что это фальшивые деньги. |
| -- Eh bien, fais-toi rendre ma bourse, et garde les soixante pistoles. | - Так вот, потребуй кошелек обратно и оставь эти шестьдесят пистолей себе. |
| -- Mais Monseigneur sait bien que le greffe ne lâche pas ce qu'il tient. Si c'était de la fausse monnaie, il y aurait encore de l'espoir ; mais malheureusement ce sont de bonnes pièces. | - Но ведь вам хорошо известно, ваша светлость, что судейские чиновники не возвращают того, что попало к ним в руки. Будь это фальшивая монета - ну, тогда бы еще можно было надеяться, но, к несчастью, деньги были настоящие. |
| -- Arrange-toi avec lui, mon brave homme, cela ne me regarde pas, d'autant plus qu'il ne me reste pas une livre. | - Договаривайся с судом как знаешь, приятель, это меня не касается, тем более что у меня не осталось ни единого ливра. |
| -- Voyons, dit d'Artagnan, l'ancien cheval d'Athos, où est-il ? | - Вот что, - вмешался д'Артаньян, - где сейчас лошадь Атоса? |
| -- A l'écurie. | - В конюшне. |
| -- Combien vaut-il ? | - Что она стоит? |
| -- Cinquante pistoles tout au plus. | - Пятьдесят пистолей, не больше. |
| -- Il en vaut quatre-vingts ; prends-le, et que tout soit dit. | - Положим, она стоит все восемьдесят. Возьми ее, и кончим дело. |
| -- Comment ! tu vends mon cheval, dit Athos, tu vends mon Bajazet ? et sur quoi ferai-je la campagne ? sur Grimaud ? | - Как! Ты продаешь мою лошадь? Моего Баязета? - удивился Атос. - А на чем я отправлюсь в поход - на Гримо? |
| -- Je t'en amène un autre, dit d'Artagnan. | - Я привел тебе другую, - ответил д'Артаньян. |
| -- Un autre ? | - Другую? |
| -- Et magnifique ! s'écria l'hôte. | - И великолепную! - вскричал хозяин. |
| -- Alors, s'il y en a un autre plus beau et plus jeune, prends le vieux, et à boire ! | - Ну, если есть другая, лучше и моложе, бери себе старую и принеси вина. |
| -- Duquel ? demanda l'hôte tout à fait rasséréné. | - Какого? - спросил хозяин, совершенно успокоившись. |
| -- De celui qui est au fond, près des lattes ; il en reste encore vingt-cinq bouteilles, toutes les autres ont été cassées dans ma chute. Montez-en six. | - Того, которое в глубине погреба, у решетки. Там осталось еще двадцать пять бутылок, остальные разбились при моем падении. Принеси шесть. |
| -- Mais c'est un foudre que cet homme ! dit l'hôte à part lui ; s'il reste seulement quinze jours ici, et qu'il paie ce qu'il boira, je rétablirai mes affaires. | - Да это просто бездонная бочка, а не человек! - пробормотал хозяин. - Если он пробудет здесь еще две недели и заплатит за все, что выпьет, я поправлю свои дела. |
| -- Et n'oublie pas, continua d'Artagnan, de monter quatre bouteilles du pareil aux deux seigneurs anglais. | - И не забудь подать четыре бутылки того же вина господам англичанам, - прибавил д'Артаньян. |
| -- Maintenant, dit Athos, en attendant qu'on nous apporte du vin, conte-moi, d'Artagnan, ce que sont devenus les autres ; voyons. " | - А теперь, - продолжал Атос, - пока мы ждем вина, расскажите-ка мне, д'Артаньян, что сталось с остальными. |
| D'Artagnan lui raconta comment il avait trouvé Porthos dans son lit avec une foulure, et Aramis à une table entre les deux théologiens. Comme il achevait, l'hôte rentra avec les bouteilles demandées et un jambon qui, heureusement pour lui, était resté hors de la cave. | Д'Артаньян рассказал ему, как он нашел Портоса в постели с вывихом, Арамиса же - за столом в обществе двух богословов. Когда же заканчивал свой рассказ, вошел хозяин с заказанными бутылками и окороком, который, к счастью, оставался вне погреба. |
| " C'est bien, dit Athos en remplissant son verre et celui de d'Artagnan, voilà pour Porthos et pour Aramis ; mais vous, mon ami, qu'avez-vous et que vous est-il arrivé personnellement ? Je vous trouve un air sinistre. | - Отлично, - сказал Атос, наливая себе и д'Артаньяну, - это о Портосе и Арамисе. Ну, а вы, мой друг, как ваши дела и что произошло с вами? По-моему, у вас очень мрачный вид. |
| -- Hélas ! dit d'Artagnan, c'est que je suis le plus malheureux de nous tous, moi ! | - К сожалению, это так, - ответил д'Артаньян, - и причина в том, что я самый несчастный из всех нас. |
| -- Toi malheureux, d'Artagnan ! dit Athos. Voyons, comment es-tu malheureux ? Dis-moi cela. | - Ты несчастен, д'Артаньян! - вскричал Атос. - Что случилось? Расскажи мне. |
| -- Plus tard, dit d'Artagnan. | - После, - ответил д'Артаньян. |
| -- Plus tard ! et pourquoi plus tard ? parce que tu crois que je suis ivre, d'Artagnan ? Retiens bien ceci : je n'ai jamais les idées plus nettes que dans le vin. Parle donc, je suis tout oreilles. " | - После! А почему не сейчас? Ты думаешь, что я пьян? Запомни хорошенько, друг мой: у меня никогда не бывает такой ясной головы, как за бутылкой вина. Рассказывай же, я весь превратился в слух. |
| D'Artagnan raconta son aventure avec Mme Bonacieux. | Д'Артаньян рассказал ему случай, происшедший с г-жой Бонасье. |
| Athos l'écouta sans sourciller ; puis, lorsqu'il eut fini : | Атос спокойно выслушал его. |
| " Misères que tout cela, dit Athos, misères ! " | - Все это пустяки, - сказал он, когда д'Артаньян кончил, - сущие пустяки. |
| C'était le mot d'Athos. | "Пустяки" - было любимое словечко Атоса. |
| " Vous dites toujours misères ! mon cher Athos, dit d'Artagnan ; cela vous sied bien mal, à vous qui n'avez jamais aimé. " | - Вы все называете пустяками, любезный Атос, - возразил д'Артаньян, - это неубедительно со стороны человека, который никогда не любил. |
| L'oeil mort d'Athos s'enflamma soudain ; mais ce ne fut qu'un éclair, il redevint terne et vague comme auparavant. | Угасший взгляд Атоса внезапно загорелся, но то была лишь минутная вспышка, и его глаза снова сделались такими же тусклыми и туманными, как прежде. |
| " C'est vrai, dit-il tranquillement, je n'ai jamais aimé, moi. | - Это правда, - спокойно подтвердил он, - я никогда не любил. |
| -- Vous voyez bien alors, coeur de pierre, dit d'Artagnan, que vous avez tort d'être dur pour nous autres coeurs tendres. | - В таком случае вы сами видите, жестокосердный, что не правы, обвиняя нас, людей с чувствительным сердцем. |
| -- Coeurs tendres, coeurs percés, dit Athos. | - Чувствительное сердце - разбитое сердце, - сказал Атос. |
| -- Que dites-vous ? | - Что вы хотите этим сказать? |
| -- Je dis que l'amour est une loterie où celui qui gagne, gagne la mort ! Vous êtes bien heureux d'avoir perdu, croyez-moi, mon cher d'Artagnan. Et si j'ai un conseil à vous donner, c'est de perdre toujours. | - Я хочу сказать, что любовь - это лотерея, в которой выигравшему достается смерть! Поверьте мне, любезный д'Артаньян, вам очень повезло, что вы проиграли! Проигрывайте всегда - таков мой совет. |
| -- Elle avait l'air de si bien m'aimer ! | - Мне казалось, что она так любит меня! |
| -- Elle en avait l'air. | - Это вам только казалось. |
| -- Oh ! elle m'aimait. | - О нет, она действительно любила меня! |
| -- Enfant ! il n'y a pas un homme qui n'ait cru comme vous que sa maîtresse l'aimait, et il n'y a pas un homme qui n'ait été trompé par sa maîtresse. | - Дитя! Нет такого мужчины, который не верил бы, подобно вам, что его возлюбленная любит его, и нет такого мужчины, который бы не был обманут своей возлюбленной. |
| -- Excepté vous, Athos, qui n'en avez jamais eu. | - За исключением вас, Атос: ведь у вас никогда не было возлюбленной. |
| -- C'est vrai, dit Athos après un moment de silence, je n'en ai jamais eu, moi. Buvons ! | - Это правда, - сказал Атос после минутной паузы, - у меня никогда не было возлюбленной. Выпьем! |
| -- Mais alors, philosophe que vous êtes, dit d'Artagnan, instruisez-moi, soutenez-moi ; j'ai besoin de savoir et d'être consolé. | - Но если так, философ, научите меня, поддержите меня - я ищу совета и утешения. |
| -- Consolé de quoi ? | - Утешения? В чем? |
| -- De mon malheur. | - В своем несчастье. |
| -- Votre malheur fait rire, dit Athos en haussant les épaules ; je serais curieux de savoir ce que vous diriez si je vous racontais une histoire d'amour. | - Ваше несчастье просто смешно, - сказал Атос, пожимая плечами. - Хотел бы я знать, что бы вы сказали, если б я рассказал вам одну любовную историю. |
| -- Arrivée à vous ? | - Случившуюся с вами? |
| -- Ou à un de mes amis, qu'importe ! | - Или с одним из моих друзей, не все ли равно? |
| -- Dites, Athos, dites. | - Расскажите, Атос, расскажите. |
| -- Buvons, nous ferons mieux. | - Выпьем, это будет лучше. |
| -- Buvez et racontez. | - Пейте и рассказывайте. |
| -- Au fait, cela se peut, dit Athos en vidant et remplissant son verre, les deux choses vont à merveille ensemble. | - Это действительно вполне совместимо, - сказал Атос, выпив свой стакан и снова налив его. |
| -- J'écoute " , dit d'Artagnan. | - Я слушаю, - сказал д'Артаньян. |
| Athos se recueillit, et, à mesure qu'il se recueillait, d'Artagnan le voyait pâlir : ; il en était à cette période de l'ivresse où les buveurs vulgaires tombent et dorment. Lui, il rêvait tout haut sans dormir. Ce somnambulisme de l'ivresse avait quelque chose d'effrayant. | Атос задумался, и, по мере того как его задумчивость углублялась, он бледнел на глазах у д'Артаньяна. Атос был в той стадии опьянения, когда обыкновенный пьяный человек падает и засыпает. Он же словно грезил наяву. В этом сомнамбулизме опьянения было что-то пугающее. |
| " Vous le voulez absolument ? demanda-t-il. | - Вы непременно этого хотите? - спросил он. |
| -- Je vous en prie, dit d'Artagnan. | - Я очень прошу вас, - ответил д'Артаньян. |
| -- Qu'il soit fait donc comme vous le désirez. Un de mes amis, un de mes amis, entendez-vous bien ! pas moi, dit Athos en s'interrompant avec un sourire sombre ; un des comtes de ma province, c'est-à-dire du Berry, noble comme un Dandolo ou un Montmorency, devint amoureux à vingt-cinq ans d'une jeune fille de seize, belle comme les amours. A travers la naiveté de son âge perçait un esprit ardent, un esprit non pas de femme, mais de poète ; elle ne plaisait pas, elle enivrait ; elle vivait dans un petit bourg, près de son frère qui était curé. Tous deux étaient arrivés dans le pays : ils venaient on ne savait d'où ; mais en la voyant si belle et en voyant son frère si pieux, on ne songeait pas à leur demander d'où ils venaient. Du reste, on les disait de bonne extraction. Mon ami, qui était le seigneur du pays, aurait pu la séduire ou la prendre de force, à son gré, il était le maître ; qui serait venu à l'aide de deux étrangers, de deux inconnus ? Malheureusement il était honnête homme, il l'épousa. Le sot, le niais, l'imbécile ! | - Хорошо, пусть будет по-вашему... Один из моих друзей... один из моих друзей, а не я, запомните хорошенько, - сказал Атос с мрачной улыбкой, - некий граф, родом из той же провинции, что и я, то есть из Берри, знатный, как Дандоло или Монморанси, влюбился, когда ему было двадцать пять лет, в шестнадцатилетнюю девушку, прелестную, как сама любовь. Сквозь свойственную ее возрасту наивность просвечивал кипучий ум, неженский ум, ум поэта. Она не просто нравилась - она опьяняла. Жила она в маленьком местечке вместе с братом, священником. Оба были пришельцами в этих краях; никто не знал, откуда они явились, но благодаря ее красоте и благочестию ее брата никому и в голову не приходило расспрашивать их об этом. Впрочем, по слухам, они были хорошего происхождения. Мой друг, владетель тех мест, мог бы легко соблазнить ее или взять силой - он был полным хозяином, да и кто стал бы вступаться за чужих, никому не известных людей! К несчастью, он был честный человек и женился на ней. Глупец, болван, осел! |
| -- Mais pourquoi cela, puisqu'il l'aimait ? demanda d'Artagnan. | - Но почему же, если он любил ее? - спросил д'Артаньян. |
| -- Attendez donc, dit Athos. Il l'emmena dans son château, et en fit la première dame de sa province ; et il faut lui rendre justice, elle tenait parfaitement son rang. | - Подождите, - сказал Атос. - Он увез ее в свой замок и сделал из нее первую даму во всей провинции. И надо отдать ей справедливость - она отлично справлялась со своей ролью... |
| -- Eh bien ? demanda d'Artagnan. | - И что же? - спросил д'Артаньян. |
| -- Eh bien, un jour qu'elle était à la chasse avec son mari, continua Athos à voix basse et en parlant fort vite, elle tomba de cheval et s'évanouit ; le comte s'élança à son secours, et comme elle étouffait dans ses habits, il les fendit avec son poignard et lui découvrit l'épaule. Devinez ce qu'elle avait sur l'épaule, d'Artagnan ? dit Athos avec un grand éclat de rire. | - Что же! Однажды во время охоты, на которой графиня была вместе с мужем, - продолжал Атос тихим голосом, но очень быстро, - она упала с лошади и лишилась чувств. Граф бросился к ней на помощь, и так как платье стесняло ее, он разрезал его кинжалом и нечаянно обнажил плечо. Угадайте, д'Артаньян, что было у нее на плече! - сказал Атос, разражаясь громким смехом. |
| -- Puis-je le savoir ? demanda d'Artagnan. | - Откуда же я могу это знать? - возразил д'Артаньян. |
| -- Une fleur de lys, dit Athos. Elle était marquée ! " | - Цветок лилии, - сказал Атос. - Она была заклеймена! |
| Et Athos vida d'un seul trait le verre qu'il tenait à la main. | И Атос залпом проглотил стакан вина, который держал в руке. |
| " Horreur ! s'écria d'Artagnan, que me dites-vous là ? | - Какой ужас! - вскричал д'Артаньян. - Этого не может быть! |
| -- La vérité. Mon cher, l'ange était un démon. La pauvre fille avait volé. | - Это правда, дорогой мои. Ангел оказался демоном. Бедная девушка была воровкой. |
| -- Et que fit le comte ? | - Что же сделал граф? |
| -- Le comte était un grand seigneur, il avait sur ses terres droit de justice basse et haute : il acheva de déchirer les habits de la comtesse, il lui lia les mains derrière le dos et la pendit à un arbre. | - Граф был полновластным господином на своей земле и имел право казнить и миловать своих подданных. Он совершенно разорвал платье на графине, связал ей руки за спиной и повесил ее на дереве. |
| -- Ciel ! Athos ! un meurtre ! s'écria d'Artagnan. | - О, Боже, Атос! Да ведь это убийство! - вскричал д'Артаньян. |
| -- Oui, un meurtre, pas davantage, dit Athos pâle comme la mort. Mais on me laisse manquer de vin, ce me semble. " | - Да, всего лишь убийство... - сказал Атос, бледный как смерть. - Но что это? Кажется, у меня кончилось вино... |
| Et Athos saisit au goulot la dernière bouteille qui restait, l'approcha de sa bouche et la vida d'un seul trait, comme il eût fait d'un verre ordinaire. | И, схватив последнюю бутылку, Атос поднес горлышко к губам и выпил ее залпом, словно это был обыкновенный стакан. |
| Puis il laissa tomber sa tête sur ses deux mains ; d'Artagnan demeura devant lui, saisi d'épouvante. | Потом он опустил голову на руки. Д'Артаньян в ужасе стоял перед ним. |
| " Cela m'a guéri des femmes belles, poétiques et amoureuses, dit Athos en se relevant et sans songer à continuer l'apologue du comte. Dieu vous en accorde autant ! Buvons ! | - Это навсегда отвратило меня от красивых, поэтических и влюбленных женщин, - сказал Атос, выпрямившись и, видимо, не собираясь заканчивать притчу о графе. - Желаю и вам того же. Выпьем! |
| -- Ainsi elle est morte ? balbutia d'Artagnan. | - Так она умерла? - пробормотал д'Артаньян. |
| -- Parbleu ! dit Athos. Mais tendez votre verre. Du jambon, drôle, cria Athos, nous ne pouvons plus boire ! | - Еще бы! - сказал Атос. - Давайте же ваш стакан. Ветчины, бездельник! - крикнул он. - Мы не в состоянии больше пить! |
| -- Et son frère ? ajouta timidement d'Artagnan. | - А ее брат? - робко спросил д'Артаньян. |
| -- Son frère ? reprit Athos. | - Брат? - повторил Атос. |
| -- Oui, le prêtre ? | - Да, священник. |
| -- Ah ! je m'en informai pour le faire pendre à son tour ; mais il avait pris les devants, il avait quitté sa cure depuis la veille. | - Ах, священник! Я хотел распорядиться, чтобы и его повесили, но он предупредил меня и успел покинуть свой приход. |
| -- A-t-on su au moins ce que c'était que ce misérable ? | - И вы так и не узнали, кто был этот негодяй? |
| -- C'était sans doute le premier amant et le complice de la belle, un digne homme qui avait fait semblant d'être curé peut-être pour marier sa maîtresse et lui assurer un sort. Il aura été écartelé, je l'espère. | - Очевидно, первый возлюбленный красотки и ее соучастник, достойный человек, который и священником прикинулся, должно быть, только для того, чтобы выдать замуж свою любовницу и обеспечить ее судьбу. Надеюсь, что его четвертовали. |
| -- Oh ! mon Dieu ! mon Dieu ! fit d'Artagnan, tout étourdi de cette horrible aventure. | - О, Боже мой, Боже! - произнес д'Артаньян, потрясенный страшным рассказом. |
| -- Mangez donc de ce jambon, d'Artagnan, il est exquis, dit Athos en coupant une tranche qu'il mit sur l'assiette du jeune homme. Quel malheur qu'il n'y en ait pas eu seulement quatre comme celui-là dans la cave ! j'aurais bu cinquante bouteilles de plus. " | - Что же вы не едите ветчины, д'Артаньян? Она восхитительна, - сказал Атос, отрезая кусок и кладя его на тарелку молодого человека. - Какая жалость, что в погребе не было хотя бы четырех таких окороков! Я бы выпил на пятьдесят бутылок больше. |
| D'Artagnan ne pouvait plus supporter cette conversation, qui l'eût rendu fou ; il laissa tomber sa tête sur ses deux mains et fit semblant de s'endormir. | Д'Артаньян не в силах был продолжать этот разговор, он почувствовал, что сходит с ума. Он уронил голову на руки и притворился, будто спит. |
| " Les jeunes gens ne savent plus boire, dit Athos en le regardant en pitié, et pourtant celui-là est des meilleurs... " | - Разучилась пить молодежь, - сказал Атос, глядя на него с сожалением, - а ведь этот еще из лучших! |
Титульный лист | Предыдущая | Следующая
