SWAN SONG/Лебединая песня (часть третья)

CHAPTER II OCCUPYING THE MIND/II. ЗАНЯТИЕ ДЛЯ УМА

English	Русский
Comedy the real thing? Was it? Michael wondered. In saying to Soames that he could not wait and see, he had expressed a very natural abhorrence. Watch, spy, calculate--impossible! To go to Fleur and ask for a frank exposure of her feelings was what he would have liked to do; but he could not help knowing the depth of his father-in-law's affection and concern, and the length of his head; and he had sufficient feeling to hesitate before imperilling what was as much 'old Forsyte's' happiness as his own. The 'old boy' had behaved so decently in pulling up his roots and going round the world with Fleur, that every consideration was due to him. It remained, then, to wait without attempting to see--hardest of all courses because least active. "Keep her mind well occupied!" So easy! Recollecting his own prenuptial feelings, he did not see how it was to be done. And Fleur's was a particularly difficult mind to occupy with anything except that on which she had set her heart. The slums? No! She possessed one of those eminently sane natures which rejected social problems, as fruitless and incalculable. An immediate job, like the canteen, in which she could shine a little--she would perform beautifully; but she would never work for a remote object, without shining! He could see her clear eyes looking at the slums as they had looked at Foggartism, and his experiment with the out-of-works. He might take her to see Hilary and Aunt May, but it would be futile in the end.	Все на свете комедия? Так ли? Майкл и сам не знал. Говоря Сомсу, что он не может ждать и видеть, он выразил вполне естественное отвращение. Следить, шпионить, рассчитывать - невозможно! Пойти к Флер и попросить ее честно рассказать ему о своих чувствах - вот что ему хотелось бы сделать. Но он не мог не знать, как глубоко и тревожно любит ее его тесть и как он умен; к тому же его собственное чувство было слишком сильно, чтобы подвергнуть опасности то, что в одинаковой мере составляло счастье "Старого Форсайта" и его собственное. Старик показал себя таким молодцом, когда вытащил сам себя с корнем и повез Флер вокруг света, что заслуживал всяческого уважения. Итак, оставалось ждать и не пытаться видеть - самая трудная роль, наименее активная. "Постарайтесь занять ее ум!" Легко сказать! Вспоминая собственные ощущения перед свадьбой, он плохо представлял себе, как это можно сделать. К тому же ум Флер было особенно трудно занять чем-нибудь, не ею самой выбранным. Трущобы? Нет! По своему сугубо трезвому складу она уклонялась от социальных проблем, считая их бесполезными и отвлеченными. С конкретной задачей вроде столовой, где можно было блеснуть, она справилась бы превосходно; но никогда она не станет работать, не видя близкой цели и без блеска! Он представлял себе, как ее ясные глаза глядят на трущобы так же, как глядели на фоггартизм и на его эксперимент с безработными. Можно познакомить ее с Хилери и тетей Мэй, но толку из этого не выйдет.
Night brought the first acute trouble. What were to be his relations with her, if her feelings were really engaged elsewhere? To wait and not see meant continuation of the married state. He suspected Soames of having wished to counsel that. Whipped by longing, stung and half numbed by a jealousy he must not show, and unwishful to wound her, he waited for a sign, feeling as if she must know why he was waiting. He received it, and was glad, but it did not convince him. Still!	Ночь принесла с собой первый острый вопрос. Какими же будут их отношения, если чувства ее и правда заняты другим? Ждать и не видеть означало продолжение женатой жизни. Он подозревал, что Сомс это и хотел посоветовать. Подхлестываемый желанием, уязвленный и оглушенный ревностью, которую нужно было скрывать, и не желая обидеть Флер, он ждал знака, чувствуя, что она должна понять, почему он ждет. Знак был подан, и он обрадовался, но это его не убедило. Хотя...
He woke much lighter in spirit.	Проснулся он в гораздо лучшем настроении.
At breakfast he asked her what she would like to do, now that she was back and the season over. Did this slum scheme amuse her at all, because, if so, there was a lot to do in it; she would find Hilary and May great sports.	За завтраком он спросил ее, чем она хочет заняться, раз она теперь дома и сезон кончился. Интересует ли ее вообще затея с трущобами, ведь работы там сколько угодно; и Хилери с Мэй должны ей понравиться.
"Rather! Anything really useful, Michael!"	- Ну что ж! Лишь бы какое-нибудь полезное дело, Майкл!
He took her round to the Meads. The result was better than he had hoped.	Он поехал с ней в "Луга". Результат превзошел его ожидания.
For his uncle and aunt were human buildings the like of which Fleur had not yet encountered--positively fashioned, concreted in tradition, but freely exposed to sun and air, tiled with taste, and windowed with humour. Michael, with something of their 'make-up,' had neither their poise, nor active certainty. Fleur recognized at once that those two dwelt in unity unlike any that she knew, as if, in their twenty odd years together, they had welded a single instrument to carry out a new discovery--the unselfconscious day. They were not fools, yet cleverness in their presence seemed jejune, and as if unrelated to reality. They knew--especially Hilary--a vast deal about flowers, printing, architecture, mountains, drains, electricity, the price of living, Italian cities; they knew how to treat the ailments of dogs, play musical instruments, administer first and even second aid, amuse children, and cause the aged to laugh. They could discuss anything from religion to morality with fluency, and the tolerance that came from experience of the trials of others and forgetfulness of their own.	Дело в том, что его дядя и тетка были человеческими зданиями, подобных которым Флер еще не видывала, - крепко построенные, сцементированные традицией, но широко открытые солнцу и воздуху, увенчанные крышей из хорошего вкуса и пробитые окнами юмора. Майкл, хоть и родной им по складу, не обладал ни их уравновешенностью, ни деятельной уверенностью. Флер сразу поняла, что эта пара живет в большем единении, чем кто-либо из известных ей людей, словно за двадцать лет совместной жизни они сковали себе одно орудие, чтобы с помощью его открыть нечто новое - способ прожить не только для себя. Они были не глупы, но умные разговоры в их присутствии казались лишними, оторванными от жизни. Они - особенно Хилери очень много знали о цветах, типографском деле, архитектуре, горах, сточных трубах, электричестве, ценах на продукты, итальянских городах; умели лечить собак, играть на разных инструментах, оказывать первую и даже вторую помощь, занимать детей и смешить стариков. На любую тему - от религии до нравственности - они говорили свободно и с той терпимостью, которая дается опытом чужих страданий и забвением своих собственных.
With her natural intelligence Fleur admired them. They were good, but they were not dull--very odd! Admiring them, she could not help making up to them. Their attitude in life--she recognised-- was superior to her own, and she was prepared to pay at least lip- service. But lip-service 'cut no ice' in the Meads. Hand, foot, intellect and heart were the matter-of-course requirements. To occupy her mind, however, she took the jobs given her. Then trouble began. The jobs were not her own, and there was no career in them. Try as she would, she could not identify herself with Mrs. Corrigan or the little Topmarshes. The girls, who served at Petter and Poplins and kept their clothes in paper bags, bored her when they talked and when they didn't. Each new type amused her for a day, and then just seemed unlovely. She tried hard, however, for her own sake, and in order to deceive Michael. She had been at it more than a week before she had an idea.	Умная Флер отдала им должное. Хорошие люди, но не скучные - очень странно! Отдавая им должное, она и сама невольно им подражала. Их позиция в жизни была выше ее собственной - это она признала и готова была хотя бы на словах показать свое восхищение. Но слова невысоко ценились в "Лугах". Руки, ноги, ум и сердце - вот что требовалось в первую очередь. Все же, чтобы занять свой ум, она согласилась взять предложенную ей работу. И тут начались неприятности. Работа была не по ней и не сулила карьеры. Все ее старания поставить себя на место миссис Корриган пли маленьких Топмарш были напрасны. Работницы от "Петтер и Поплин", хранившие свои платья в бумажных пакетах, раздражали ее и своим говором, и своим молчанием. Каждый новый тип на один день казался ей занятным, потом просто не нравился. Все же она очень старалась - и для себя, и чтобы обмануть Майкла. Так прошло больше недели, а потом ее осенила мысль.
"You know, Michael, I feel I should be ever so much more interested if I ran a place of my own in the country--a sort of rest-house that I could make attractive for girls who wanted air and that."	- Знаешь, Майкл, я чувствую, что мне было бы настолько интереснее самой устроить в деревне что-нибудь вроде дома отдыха, куда могли бы приезжать девушки подышать воздухом и вообще.
To Michael, remembering the canteen, it seemed "an idea" indeed. To Fleur it seemed more--a "lease and release," as her father might have put it. Her scheming mind had seen the possibilities. She would be able to go there without let or cavil, and none would know what she did with her time. A base of operations with a fool-proof title was essential for a relationship, however innocent, with Jon. She began at once to learn to drive the car; for the "rest-house" must not be so near him as to excite suspicion. She approached her father on the finance of the matter. At first doubtfully, and then almost cordially, Soames approved. If he would pay the rent and rates of the house, she would manage the rest out of her own pocket. She could not have bettered such a policy by way of convincing him that her interest was genuine; for he emphatically distrusted the interest of people in anything that did not cost them money. A careful study of the map suggested to her the neighbourhood of Dorking. Box Hill had a reputation for air and beauty, and was within an hour's fast drive of Wansdon. In the next three weeks she found and furnished a derelict house, rambling and cheap, close to the road on the London side of Box Hill, with a good garden and stables that could be converted easily. She completed her education with the car, and engaged a couple who could be left in charge with impunity. She consulted Michael and the Hilarys freely. In fact, like a mother cat, who carefully misleads the household as to where she is going to 'lay' her kittens, so Fleur, by the nature of her preparations, disguised her roundabout design. The Meads "Rest House," as it was called, was opened at the end of August.	Майклу, помнившему ее работу по столовой, мысль показалась блестящей. Флер она скорее казалась удачным выходом из положения, как сказал бы ее отец. Ее, расчетливый ум учел все возможности - Она может уезжать туда без всяких помех и придирок, и никто не будет знать, как она проводит время. Для отношений с Джоном нужна была какая-то база под убедительной вывеской. Она сейчас же начала учиться водить машину - ведь дом отдыха нужно устроить не слишком близко от Джона, чтобы не возбудить подозрений. Она попросила отца финансировать предприятие. Сначала неуверенно, потом почти с радостью Сомс согласился. Если он будет оплачивать аренду и налог, остальное она доложит из своего кармана. Такая политика лучше всяких других доводов помогла ей убедить его в искренности своих намерений: он наотрез отказывался верить, что люди могут интересоваться чем-нибудь, что не стоит им денег. Внимательно изучав карту, она остановила свой выбор на окрестностях Доркннга. БоксХилл славился воздухом и красивыми окрестностями я был на расстоянии часа быстрой езды от Уоасдона. В три недели она нашла и обставила дешевый нежилой дом - у самого шоссе, в обращенном к Лондону конце Бокс-Хилла; при доме был хороший сад и конюшня, которую ничего не стоило превратить в гараж. Флер закончила свое шоферское образование и подыскала мужа с женой, которым можно было бы безнаказанно поручить роль сторожей. Она много советовалась с Майклом и Черрелами. - Как кошка старательно скрывает от всех в доме место, где она собирается произвести на свет котят, так Флер скрывала свои сложные планы за этими приготовлениями. К концу августа "Дом отдыха прихода "Луга", как его окрестили, был: открыт.
All this time she possessed her soul with only the scantiest news of Jon. A letter from Holly told her that negotiations for Green Hill Farm were 'hanging fire' over the price, though Jon was more and more taken with it; and Anne daily becoming more rural and more English. Rondavel was in great form again, and expected to win at Doncaster. Val had already taken a long shot about him for the Derby next year.	Все это время Флер пробавлялась самыми скудными сведениями о Джоне. Узнала из письма Холли, что переговоры о ферме Грин-Хилл затягиваются из-за цены, хотя Джон все определеннее склоняется к покупке; что Энн с каждым днем все больше становится англичанкой и сельской жительницей; Рондавелъ опять в форме и должен выиграть в Донкастере - Вэл уже заключил на него рискованное пари на дерби будущего года.
Fleur replied in a letter so worded as to give the impression that she had no other interest in the world just then but her new scheme. They must all drive over and see whether her "Rest House" didn't beat the canteen. The people were "such dears"--it was all "terribly amusing." She wished to convey the feeling that she had no fears of herself, no alarm in the thought of Jon; and that her work in life was serious. Michael, never wholly deserted by the naivete of a good disposition, was more and more deceived. To him her mind seemed really occupied; and certainly her body, for she ran up from Dorking almost daily and spent the week-ends with him either at "The Shelter," where Kit was installed with his grandparents, or at Lippinghall, where they always made a fuss of Fleur. Rowing her on the river in bland weather, Michael recaptured a feeling of security. "Old Forsyte" must have let his imagination run away with him; the old boy WAS rather like a hen where Fleur was concerned, clucking and turning an inflamed eye on everything that came near!	Флер ответила письмом, составленным с таким расчетом, чтобы произвести впечатление, что сейчас ее не интересует ничего на свете, кроме ее работы. Они все должны к ней приехать и убедиться, что ее "Дом отдыха" превзошел столовую. Все "такие милые", все "страшно интересно". Она хотела дать им почувствовать, что не боится за себя, что мысли о Джоне не волнуют ее и что у нее есть серьезный интерес в жизни. Майкл, не свободный от наивности, присущей хорошему характеру, все больше поддавался обману. Ему казалось, что ум ее действительно занят, а тело и вовсе, раз она почти каждый день приезжает из Доркинга, а конец недели проводит с ним вместе либо в Мейплдерхеме, где жил Кит с дедом и бабушкой, либо в Липпингхолле, где с ней всегда носились. Когда в тихую погоду он катал ее в лодке, к нему возвращалось чувство безопасности. У "Старого Форсайта" просто разыгралось воображение; старик, и правда, что твоя наседка, когда дело касается Флер, - квохчет и встречает разъяренным взглядом каждого, кто подходит близко!
Parliament had risen, and slum conversion work was now all that he was doing. These days on that river, which he ever associated with his wooing, were the happiest he had spent since the strike began-- the strike that in narrowed form dragged wearyingly on, so that people ceased to mention it, the weather being warm.	Парламент был распущен, и вся работа Майкла теперь ограничивалась трущобами. Эти дни на реке, навсегда связанной для него с порой сватовства, были самыми счастливыми с начала стачки - стачки, которая в уменьшенном масштабе все тянулась, так утомительно, что о ней перестали говорить, благо погода стояла теплая.
And Soames? By his daughter's tranquil amiability, he, too, was tranquilised. He would look at Michael and say nothing, in accordance with the best English traditions, and his own dignity. It was he who revived the idea of Fleur's being painted by June's "lame duck." He felt it would occupy her mind still further. He would like, however, to see the fellow's work first, though he supposed it would mean a visit to June's.	А Сомс? Спокойная приветливость дочери и его успокоила. Он поглядывал на Майкла и помалкивал, сообразуясь с лучшими английскими традициями и собственным достоинством Он сам напомнил, что опекаемый Джун "несчастненький" должен был писать портрет Флер. Он чувствовал, что это еще больше займет ее ум. Впрочем, ему бы следовало сначала познакомиться с работами художника, хотя это, очевидно, связано с визитом к Джун.
"If she were to be out," he said to Fleur, "I shouldn't mind having a look round her studio."	- Если бы ее не было дома, - сказал он Флер, - я бы, пожалуй, заглянул в его ателье.
"Shall I arrange that, then, Dad?"	- Так устроить это, папа?
"Not too pointedly," said Soames; "or she'll get into a fantod."	- Как-нибудь потактичнее, - сказал Сомс, - а то она еще взбеленится.
Accordingly at the following week-end Fleur said to him:	И вот, приехав к нему в следующую субботу. Флер сказала:
"If you'll come up with me on Monday, dear, we'll go round. The Rafaelite will be in, but June won't. She doesn't want to see you any more than you want to see her."	- Хочешь, милый, поедем вместе в понедельник и зайдем туда. Рафаэлит будет дома, а Джун не будет. Она жаждет видеть тебя не больше, чем ты ее, - она всегда отличалась откровенностью.
"H'm!" said Soames. "She always spoke her mind."	- Гм, - сказал Сомс.
They went up, in his car. After forming his opinion Soames was to return, and Fleur to go on home. The Rafaelite met them at the head of the stairs. To Soames he suggested a bullfighter (not that he had ever seen one in the flesh), with his short whiskers, and his broad, pale face which wore the expression: "If you suppose yourself capable of appreciating my work, you make a mistake." Soames' face, on the other hand, wore the expression: "If you suppose that I want to see your work, you make a greater." And, leaving him to Fleur, he began to look round. In truth he was not unfavourably impressed. The work had turned its back on modernity. The surfaces were smooth, the drawing in perspective, and the colouring full. He perceived a new note, or rather the definite revival of an old one. The chap had undoubted talent; whether it would go down in these days he did not know, but its texture was more agreeable to live with than any he had seen for some time. When he came to the portrait of June he stood for a minute, with his head on one side, and then said, with a pale smile:	Они поехали в город в его машине. Составив себе мнение, Сомс должен был вернуться, а Флер ехать дальше, домой. Рафаэлит встретил их наверху лестницы. Сомс решил, что он похож на матадора (хотя он в жизни ни одного не видел): короткие баки, широкое бледное лицо, на котором было написано: "Если вы воображаете, что способны оценить мою работу, так вы ошибаетесь". А у Сомса на лице было написано: "Если вы воображаете, что мне так уж интересно оценить вашу работу, так вы ошиблись вдвойне". И, оставив его с Флер, он стал смотреть по сторонам. Признаться, впечатление у него сложилось благоприятное. Судя по картинам, художник совершенно отмахнулся от современности. Поверхность гладкая, перспектива соблюдена, краски богатые. Он уловил новую нотку, или, вернее, воскресшую старую. Талант у этого малого бесспорно есть; долговечен ли он, этого по нашим временам не скажешь, но картины его более приемлемы для общежития, чем все, что он видел за последнее время. Дойдя до портрета Джун, он постоял, нагнув голову набок, потом сказал с бледной улыбкой:
"You've got her to the life." It pleased him to think that June had evidently not seen in it what he saw. But when his eyes fell on the picture of Anne, his face fell, too, and he looked quickly at Fleur, who said:	- Хорошо уловили сходство. - Ему приятна была мысль, что Джун, вероятно, не заметила того, что заметил он. Но когда взгляд его упал на портрет Энн, его лицо потемнело, и он быстро взглянул на Флер, а та сказала:
"Yes, Dad? What do you think of that?"	- Да, папа? Как ты это находишь?
The thought had flashed through Soames' mind: 'Is it to get in touch with HIM that she's ready to be painted?'	У Сомса мелькнула мысль: "Не потому ли она согласна позировать, что хочет встречаться с ним?"
"Finished?" he asked.	- Готов? - спросил он.
The Rafaelite answered:	Рафаэлит ответил:
"Yes. Going down to them to-morrow."	- Да. Завтра отправляю.
Soames' face rose again. That risk was over then!	Лицо Сомса опять посветлело. Значит, не страшно!
"Quite clever!" he murmured. "The lily's excellent." And he passed on to a sketch of the woman who had opened the door to them.	- Очень хорошая работа! - проговорил он. - Лилия сделана превосходно, - и перешел к наброску с женщины, которая открыла им дверь.
"That's recognisable! Not at all bad."	- Вполне можно узнать! Совсем не плохо.
In these quiet ways he made it clear that, while he approved on the whole, he was not going to pay any extravagant price. He took an opportunity when Fleur was out of hearing, and said:	Такими сдержанными замечаниями он давал понять, что хотя в общем одобряет, но несуразную цену платить не намерен. Улучив момент, когда Флер не могла их услышать, он сказал:
"So you want to paint my daughter. What's your figure?"	- Так вы хотите писать портрет моей дочери? Ваша цена?
"A hundred and fifty."	- Сто пятьдесят.
"Rather tall for these days--you're a young man. However--so long as you make a good thing of it!"	- Многовато по нынешним временам - вы человек молодой. Впрочем, лишь бы было хорошо сделано.
The Rafaelite bowed ironically.	Рафаэлит отвесил иронический поклон.
"Yes," said Soames, "I daresay; you think all your geese are swans-- never met a painter who didn't. You won't keep her sitting long, I suppose--she's busy. That's agreed, then. Goodbye! Don't come down!"	- Да, - сказал Сомс. - Конечно, вы думаете, что все ваши вещи - шедевры. В жизни не встречал художника, который держался бы другого мнения. Не заставляйте ее подолгу позировать, у нее много дела. Значит, решено. До свидания. Не провожайте.
As they went out he said to Fleur:	Выходя, он сказал Флер:
"I've fixed that. You can begin sitting when you like. His work's better than you'd think from the look of him. Forbidding chap, I call him."	- Ну, я сговорился. Можешь начинать, когда хочешь. Он работает лучше, чем можно бы предположить по его виду. Строгий, я бы сказал, мужчина.
"A painter has to be forbidding, Dad; otherwise people would think he was cadging."	- Художнику нужно быть строгим, папа, а то подумают, что он заискивает.
"Something in that," said Soames. "I'll get back now, as you won't let me take you home. Good-bye! Take care of yourself, and don't overdo it." And, receiving her kiss, he got into the car.	- Возможно, - сказал Сомс. - Теперь я поеду домой, раз ты не хочешь, чтобы я тебя подвез. До свидания! Береги себя и не переутомляйся, - и, подставив ей щеку для поцелуя, он сел в автомобиль.
Fleur began to walk towards her eastward-bound 'bus as his car moved west, nor did he see her stop, give him some law, then retrace her steps to June's.	Флер пошла на восток, к остановке автобуса, а машина его двинулась к западу, и он не видел, как дочь остановилась, дала ему отъехать и повернула обратно к дому Джун.

К началу страницы

Титульный лист | Предыдущая | Следующая

Граммтаблицы | Тексты