Краткая коллекция англтекстов
Джон Голсуорси. Сага о Форсайтах
THE SILVER SPOON/Серебрянная ложка (часть третья)
CHAPTER VII 'FED UP'/VII. СЫТА ПО ГОРЛО
| English | Русский |
| Guided by him into a room designed to shelter witnesses, Marjorie Ferrar looked at her lawyer. | Марджори Феррар последовала за ним в комнату для свидетелей. |
| "Well?" | - Ну как? |
| "An unfortunate refusal, Miss Ferrar--very. I'm afraid the effect on the jury may be fatal. If we can settle it now, I should certainly say we'd better." | - Очень печально, что вы отказались дать ответ, мисс Феррар. Боюсь, что это роковым образом подействует на мнение присяжных. Если можно пойти сейчас на мировую, советую вам это сделать. |
| "It's all the same to me." | - Мне все равно. |
| "In that case you may take it I shall settle. I'll go and see Sir Alexander and Mr. Bullfry at once." | - В таком случае я сейчас же это устрою. Пойду поговорю с сэром Александром и мистером Булфри. |
| "How do I get out quietly?" | - Как мне отсюда выйти, чтобы никто не видел? |
| "Down those stairs. You'll find cabs in Lincoln's Inn Fields. Excuse me," | - Спуститесь по этой лестнице. В Линкольнс-Иннфилдс вы найдете такси. Простите, я пойду. |
| he made her a grave little bow and stalked away. | Он корректно поклонился и вышел. |
| Marjorie Ferrar did not take a cab; she walked. If her last answer had been fatal, on the whole she was content. She had told no lies to speak of, had stood up to 'that sarcastic beast,' and given him sometimes as good as she had got. Alec! Well, she couldn't help it! He had insisted on her going into Court; she hoped he liked it now she'd been! Buying a newspaper, she went into a restaurant and read a description of herself, accompanied by a photograph. She ate a good lunch, and then continued her walk along Piccadilly. Passing into the Park, she sat down under a tree coming into bud, and drew the smoke of a cigarette quietly into her lungs. The Row was almost deserted. A few persons of little or no consequence occupied a few chairs. A riding mistress was teaching a small boy to trot. Some sparrows and a pigeon alone seemed to take a distant interest in her. The air smelled of Spring. She sat some time with the pleasant feeling that nobody in the world knew where she was. Odd, when you thought of it--millions of people every day, leaving their houses, offices, shops, on their way to the next place, were as lost to the world as stones in a pond! Would it be nice to disappear permanently, and taste life incognita? Bertie Curfew was going to Moscow again. Would he take her as secretary, and bonne amie? Bertie Curfew--she had only pretended to be tired of him! The thought brought her face to face with the future. Alec! Explanations! It was hardly the word! He had a list of her debts, and had said he would pay them as a wedding-present. But-- if there wasn't to be a wedding? Thank God, she had some ready money. The carefully 'laid-up' four-year-old in her father's stable had won yesterday. She had dribbled 'a pony' on at a nice price. She rose and sauntered along, distending her bust--in defiance of the boylike fashion, which, after all, was on the wane-- to take in the full of a sweet wind. | Марджори Феррар не взяла такси, а пошла пешком. В общем она была довольна, даже если ее последний ответ был роковой ошибкой. Она ни в чем существенном не солгала, не смутилась перед сарказмом "негодяя", даже сумела отплатить ему его же монетой. Но Алек! Ну что ж, он настаивал на судебном процессе - может быть доволен! Купив газету, она зашла в ресторан и прочла описание самое себя, подкрепленное фотографией. Она с аппетитом позавтракала и пошла дальше по Пикадилли. Вошла в Хайд-парк, села под распускающееся дерево и не спеша затянулась папиросой. На Роу почти никого не было. Койгде на стульях сидели незнакомые люди. Тренерша обучала маленького мальчика верховой езде. Казалось, только голубь да стайка воробьев замечали ее присутствие. В воздухе пахло весной. Некоторое время Марджори наслаждалась мыслью, что никто в мире не знает, где она. Странно, как подумаешь - каждый день миллионы людей, покидая свои дома, конторы, магазины, пропадают, как камни, брошенные в пруд! Что, если исчезнуть совсем и вкусить жизнь инкогнито? Бэрти Кэрфью опять едет в Москву. Не возьмет ли он ее с собой - как секретаря и bonne amie [28]? Бэрти Кэрфью! Ведь она только делала вид, будто он ей надоел! Сейчас она подошла вплотную к мысли о будущем. Алек! Объяснение! И не только объяснение. У него остался список ее долгов; вместо свадебного подарка он хотел заплатить все ее долги. Но если не будет никакой свадьбы? Слава богу, у нее есть небольшая сумма наличными. Вчера выиграл заезд четырехлетка, заботливо взращенный в конюшне ее отца. Она ставила двадцать пять фунтов, и выдача была неплохая. Она встала и побрела дальше, полной грудью вдыхая вкусный ветер, не заботясь о том, что фигура ее не кажется мальчишеской, - в конце концов это уже не так модно, как было. |
| Leaving the Park, she came to South Kensington station and bought another paper. It had a full account under the headlines: 'Modern Morality Attacked.' 'Miss Marjorie Ferrar in the Box.' It seemed funny to stand there reading those words among people who were reading the same without knowing her from Eve, except, perhaps, by her clothes. Continuing her progress towards Wren Street, she turned her latch-key in the door, and saw a hat. Waiting for her already! She took her time; and, pale from powder, as though she had gone through much, entered the studio. | При выходе из парка она купила еще газету. Тут был полный отчет под заголовком: "Поход на современные нравы. Показания мисс Марджори Феррар". Смешно было читать эти слова в толпе людей, которые тоже их читали и понятия не имели, кто она такая. Добравшись до Рэнстрит, она отперла дверь своей квартиры и сейчас же увидела шляпу. Он уже здесь! Она не спеша попудрилась и в студию вошла бледная, словно много пережила. |
| MacGown was sitting with his head in his hands. She felt real pity for him--too strong, too square, too vital for that attitude! He raised his face. | Мак-Гаун сидел, сжав руками голову. Ей стало жаль его - слишком он сильный, слишком крепкий, слишком живой для такой позы! Он поднял голову. |
| "Well, Alec!" | - Ну что, Алек? |
| "Tell me the truth, Marjorie. I'm in torment." | - Скажите мне правду, Марджори! Это пытка! |
| She almost envied him the depth of his feeling, however unreasonable after her warnings. But she said, ironically: | Она смутно позавидовала глубине его чувства, пусть неразумного после всех ее предупреждений. Но сказала насмешливо: |
| "Who was it knew me better than I knew myself?" | - Ну, кто же меня знает лучше - вы или я? |
| In the same dull voice he repeated: | Глухо он повторил: |
| "The truth, Marjorie, the truth!" | - Правду, Марджори, правду! |
| But why should she go into the confessional? Was he entitled to her past? His rights stopped at her future. It was the old business--men expecting more from women than they could give them. Inequality of the sexes. Something in that, perhaps, in the old days when women bore children, and men didn't; but now that women knew all about sex and only bore children when they wanted to, and not always even then, why should men be freer? | Но зачем ей было исповедоваться? Что ему до ее прошлого? У него есть право на ее будущее - и хватит. Старая история: мужчины требуют от женщин больше того, что сами могут им дать. Неравенство полов! Может быть, это имело смысл в прежнее время, когда женщины рожали детей, а мужчины нет; но теперь, когда женщины вполне разбираются в вопросах пола и детей рожают только если хотят, да и то не всегда, - почему мужчины должны пользоваться большей свободой? |
| And she said, slowly: | И она медленно проговорила: |
| "In exchange for your adventures I'll tell you mine." | - Если вы мне расскажете о ваших похождениях, я вам расскажу о своих. |
| "For God's sake don't mock me; I've had hell these last hours." | - Ради бога, не смейтесь надо мной. За эти несколько часов я пережил адские муки. |
| His face showed it, and she said with feeling: | Это было видно по его лицу, и она сочувственно сказала: |
| "I said you'd be taking a toss over me, Alec. Why on earth did you insist on my bringing this case? You've had your way, and now you don't like it." | - Я говорила, что вы споткнетесь, Алек. Зачем вы настаивали, чтобы я подала в суд? Вышло по-вашему! А теперь вы недовольны. |
| "It's true, then?" | - Так это правда? |
| "Yes. Why not?" | - Да. И что же? |
| He uttered a groan, recoiling till his back was against the wall, as if afraid of being loose in the room. | Он застонал и попятился до самой стены, словно боялся остаться без опоры. |
| "Who was he?" | - Кто он? |
| "Oh! no! That I can't possibly tell you. And how many affairs have you had?" | - О нет! Этого я вам скажу. А сколько у вас было любовных интриг? |
| He paid no attention. He wouldn't! He knew she didn't love him; and such things only mattered if you loved! Ah! well! His agony was a tribute to her, after all! | Он будто и не слышал. Ну конечно! Он знал, что она его не любит, а такие вещи важны, только когда любишь! Ну что ж, нужно принять его мучения, как дань! |
| "You're well out of me," she said, sullenly; and, sitting down, she lighted a cigarette. | - Со мной вы разделались, - сказала она хмуро, села и закурила папиросу. |
| A scene! How hateful! Why didn't he go? She'd rather he'd be violent than deaf and dumb and blind like this. | Сцена! Как противно! И почему он не уходит? Почему стоит, словно глухонемой? Лучше бы он бесновался. |
| "Not that American fellow?" | - Кто он? Тот американец? |
| She could not help a laugh. | Она невольно засмеялась. |
| "Oh! no, poor boy!" | - О нет! Бедный мальчик! |
| "How long did it last?" | - Сколько времени это продолжалось? |
| "Nearly a year." | - Около года. |
| "My God!" | - О боже! - Он бросился к двери. |
| He had rushed to the door. If only he would open it and go! That he could feel so violently! That figure by the door was just not mad! His stuffy passions! | Хоть бы уж открыл ее, хоть бы ушел! Но как можно так сильно чувствовать! Стоит у двери, лицо чуть ли не безумное. Мещанские страсти! |
| And then he did pull the door open and was gone. | А потом он и правда открыл дверь и ушел. |
| She threw herself at full length on the divan; not from lassitude, exactly, nor despair--from a feeling rather as if nothing mattered. How stupid and pre-war! Why couldn't he, like her, be free, be supple, take life as it came? Passions, prejudices, principles, pity--old-fashioned as the stuffy clothes worn when she was a tot. Well! Good riddance! Fancy living in the same house, sharing the same bed, with a man so full of the primitive that he could 'go off his chump' with jealousy about her! Fancy living with a man who took life so seriously that he couldn't even see himself doing it! Life was a cigarette to be inhaled and thrown away, a dance to be danced out. On with that dance! . . . Yes, but she couldn't let him pay her debts, now, even if he wanted to. Married, she would have repaid him with her body; as it was--no! Oh! why didn't some one die and leave her something? What a bore it all was! And she lay still, listening to the tea-time sounds of a quiet street-- taxis rounding the corner from the river; the dog next door barking at the postman; that one-legged man--ex-Service--who came most afternoons and played on a poor fiddle. He expected her shilling-- unhappy fellow!--she'd have to get up and give it him. She went to the little side window that looked on to the street, and suddenly recoiled. Francis Wilmot in the doorway with his hand up to the bell! Another scene! No, really! This was too much! There went the bell! No time to say 'Not at home'! Well, let them all come-- round her past, like bees round a honey-pot! | Она растянулась на диване; не усталость охватила ее, не отчаяние, а скорее безразличие ко всему на свете. Как глупо, как старо! Почему он не свободный, не гибкий, как она, почему не может принять жизнь просто? Страсти, предрассудки, принципы, жалость - старомодно, как тесные платья, которые надевали на нее в детстве. Ну что же - скатертью дорожка! Подумать только - жить под одной крышей, спать в одной постели с человеком до того Примитивным, что он способен свихнуться от ревности! С человеком, который принимает жизнь до того всерьез, что сам этого не сознает. Жизнь - папироса: выкуришь ее - и бросишь; или танец - длится, пока не кончилась музыка. Танцуем дальше!.. Да, но теперь нельзя позволить ему платить ее кредиторам, даже если он захочет. Раньше она могла бы заплатить ему своим телом, а теперь - нет. Ах, если бы кто-нибудь умер и оставил ей наследство! И она лежала неподвижно, прислушиваясь к уличному шуму: такси заворачивали за угол, собака лаяла на почтальона, хромой демобилизованный солдат пиликал, по обыкновению, на скрипке. Бедняга ждет от нее шиллинга! Нужно встать и бросить ему. Она подошла к окну, выходившему на улицу, и вдруг отшатнулась. У подъезда стоял Фрэнсис Уилмот. Как, еще одна сцена? Это уж слишком! Вот и звонок! Некогда сказать, что ее "нет дома". Что ж, пусть слетаются на ее прошлое, как пчелы на мед. |
| "Mr. Francis Wilmot." | - Мистер Фрэнсис Уилмот. |
| He stood there, large as the life he had nearly resigned--a little thinner, that was all. | Он стоял в дверях. Почти не изменился, только похудел немного. |
| "Well, Francis," she said, "I thought you were 'through with that fool business'?" | - Ну, Фрэнсис, - сказала она, - я думала, что вы "покончили с этой глупой историей". |
| Francis Wilmot came gravely up and took her hand. | Фрэнсис Уилмот подошел и, не улыбаясь, взял ее руку. |
| "I sail to- morrow." | - Завтра я уезжаю. |
| Sail! Well, she could put up with that. He seemed to her just a thin, pale young man with dark hair and eyes and no juices in his system. | Уезжает! Ну, с этим она могла примириться. Сейчас он ей казался самым заурядным молодым человеком, бледным, темноволосым, слабым. |
| "I read the evening papers. I wondered if, perhaps, you'd wish to see me." | - Я прочел вечерние газеты и подумал, что, быть может, вы хотите меня видеть? |
| Was he mocking her? But he wore no smile; there was no bitterness in his voice; and, though he was looking at her intently, she could not tell from his face whether he still had any feeling. | Что он, смеется над ней? Нет, лицо его было серьезно, в голосе не было горечи; и хотя он пристально смотрел на нее - решить, осталось ли у него к ней какое-нибудь чувство, она не могла. |
| "You think I owe you something? I know I treated you very badly." | - Вы считаете, что я перед вами в долгу? Я знаю, что нехорошо с вами поступила. |
| He looked rather as if she'd hit him. | Он посмотрел на нее так, словно она его ударила. |
| "For heaven's sake, Francis, don't say you've come out of chivalry. That'd be too funny." | - Ради бога, Фрэнсис, не говорите, что вы пришли из рыцарских побуждений. Это было бы слишком забавно. |
| "I don't follow you; I just thought, perhaps, you didn't like to answer that question about a love-affair--because of me." | - Я не совсем понимаю... Я думал, что, быть может, вы не хотели ответить на этот вопрос о любовной интриге... из-за меня. |
| Marjorie Ferrar broke into hysterical laughter. | Марджори Феррар истерически захохотала. |
| "Senor Don Punctilio! Because of you? No, no, my dear!" | - Из-за вас! Нет, нет, дорогой мой! |
| Francis Wilmot drew back, and made her a little bow. | Фрэнсис Уилмот отошел к двери и поклонился. |
| "I shouldn't have come," he said. | - Мне не следовало приходить. |
| She had a sudden return of feeling for that slim unusual presence, with its grace and its dark eyes. | Внезапно ее опять потянуло к этому необычному человеку, к его мягкости, его темным глазам. |
| "I'm a free-lance again now, Francis, anyway." | - Во всяком случае, теперь я опять свободна, Фрэнсис. |
| A long moment went by, and then he made her another little bow. It was a clear withdrawal. | Бесконечно тянулись секунды, потом он снова поклонился. Это был отказ. |
| "Then for God's sake," she said, "go away! I'm fed up!" | - Ну, так уходите, - сказала она. - Уходите скорей! Я сыта по горло! |
| And she turned her back on him. | И она повернулась к нему спиной. |
| When she looked round, he HAD gone, and that surprised her. He was a new variety, or a dead one, dug up! He didn't know the rudiments of life--old-fashioned, a faire rire! And, back at full length on the divan, she brooded. Well, her courage was 'not out'! To- morrow was Bella Magussie's 'At Home,' to meet--some idiot. Everybody would be there, and so would she! | Когда она оглянулась, его уже не было, и это удивило ее. Он был новой разновидностью - или старой, как ископаемые! Он не знал элементарных основ жизни, был старомоден a faire rire [29]. И, снова растянувшись на диване, она задумалась. Нет, они ее не запугали. Завтра раут у Бэллы Мэгюсси, чествуют какого-то идиота. Все там будут, и она тоже. |
Титульный лист | Предыдущая | Следующая
