THE SILVER SPOON/Серебрянная ложка (часть вторая)

CHAPTER V PROGRESS OF THE CASE/V. ДЕЛО РАЗВЕРТЫВАЕТСЯ

English	Русский
When Soames said "Leave it to me," he meant it, of course; but it was really very trying that whenever anything went wrong, he, and not somebody else, had to set it right!	Когда Сомс сказал: "Предоставьте это мне", он говорил то, что думал. Но, право же, утомительно, что улаживать неприятности всегда приходится ему одному!
To look more closely into the matter he was staying with his sister Winifred Dartie in Green Street. Finding his nephew Val at dinner there the first night, he took the opportunity of asking him whether he knew anything of Lord Charles Ferrar.	Чтобы без помехи заняться этим делом, он на время переселился к своей сестре Уинифрид Дарти на Грин-стрит. В первый же вечер к обеду пришел его племянник Вэл, и Сомс воспользовался случаем и спросил его, известно ли ему что-нибудь о лорде Чарльзе Ферраре.
"What do you want to know, Uncle Soames?"	- Что вы хотите знать, дядя Сомс?
"Anything unsatisfactory. I'm told his father doesn't speak to him."	- Все, что могло бы его опорочить. Я слышал, что его отец с ним не разговаривает.
"Well," said Val, "it's generally thought he'll win the Lincolnshire with a horse that didn't win the Cambridgeshire."	- Ходят слухи, - сказал Вэл, - что его лошадь, которая не выиграла Кэмбриджширского кубка, возьмет Линкольнширский.
"I don't see the connection."	- При чем это?
Val Dartie looked at him through his lashes. He was not going to enter for the slander stakes.	Вэл Дарти посмотрел на него сквозь ресницы. Он не намерен был вмешиваться в светские интриги.
"Well, he's got to bring off a coup soon, or go under."	- При том, что если он в ближайшее время не выиграет хороший куш, ему крышка.
"Is that all?"	- И это все?
"Except that he's one of those chaps who are pleasant to you when you can be of use, and unpleasant when you can't."	- Ну, а вообще он из тех субъектов, которые очень любезны, если вы им нужны, и очень невежливы, если не могут вас использовать.
"So I gathered from his looks," said Soames. "Have you had any business dealings with him?"	- Так я и думал, судя по его физиономии, - сказал Сомс. - Ты вел с ним какие-нибудь дела?
"Yes; I sold him a yearling by Torpedo out of Banshee."	- Да, как-то я ему продал однолетку от Торпеды и Бэнши.
"Did he pay you?"	- Он тебе заплатил?
"Yes," said Val, with a grin; "and she turned out no good."	- Да, - усмехнулся Вэл, - а лошадь оказалась никуда не годной.
"H'm! I suppose he was unpleasant afterwards? That all you know?"	- Гм! Должно быть, после этого он и перестал быть любезным. Больше ты ничего не знаешь?
Val nodded. He knew more, if gossip can be called 'more'; but what was puffed so freely with the smoke of racing-men's cigars was hardly suited to the ears of lawyers.	- Нет, ничего. - Он, конечно, знал кое-что еще, но то были сплетни; а не все, - о чем, попыхивая сигарами, толкуют лошадники, годится для ушей юристов.
For so old a man of the world Soames was singularly unaware how in that desirable sphere, called Society, every one is slandered daily, and no bones broken; slanderers and slandered dining and playing cards together with the utmost good feeling and the intention of reslandering each other the moment they are round the corner. Such genial and hair-raising reports reach no outside ears, and Soames really did not know where to begin investigation.	Как это ни странно, но Сомс, старый и опытный, не подозревал, что в так называемом "свете" изо дня в день клевещут на всех и каждого и все обходится мирно; клеветники обедают со своими жертвами, играют у, ними в карты, и все исполнены лучших чувств, и знают, что стоит расстаться - и они с новыми силами будут порочить друг друга. До посторонних ушей такие милые и убийственные вещи не доходят, и Сомс понятия не имел, с какого конца приступить к делу.
"Can you ask this Mr. Curfew to tea?" he said to Fleur.	- Не можешь ли ты пригласить к чаю этого мистера Кэрфью? - спросил он Флер.
"What for, Father?"	- Зачем, папа?
"So that I can pump him."	- Я хочу кое-что у него выведать.
"I thought there were detectives for all that sort of thing."	- Мне кажется, для этого существуют сыщики.
Soames went a special colour. Since his employment of Mr. Polteed, who had caught him visiting his own wife's bedroom in Paris, at the beginning of the century, the word detective produced a pain in his diaphragm. He dropped the subject. And yet, without detectives, what was he to do?	Сомс изменился в лице. С тех пор, как двадцать с лишним лет назад мистер Полтид накрыл его в Париже, когда он явился с визитом к собственной жене, от одного слова "сыщик" у него начиналась боль под ложечкой. Он заговорил о другом. А между тем, что он мог сделать, не прибегая к помощи сыщиков?
One night, Winifred having gone to the theatre, he sat down with a cigar, to think. He had been provided by Michael with a list of 'advanced' books and plays which 'modern' people were reading, attending and discussing. He had even been supplied with one of the books: "Canthar," by Perceval Calvin. He fetched it from his bedroom, and, turning up a lamp, opened the volume. After reading the first few pages, in which he could see nothing, he turned to the end and read backwards. In this way he could skip better, and each erotic passage, to which he very soon came, led him insensibly on to the one before it. He had reached the middle of the novel, before he had resort in wonder to the title-pages. How was it that the publisher and author were at large? Ah! The imprint was of a foreign nature. Soames breathed more freely. Though sixty-nine, and neither Judge, juryman, nor otherwise professionally compelled to be shocked, he was shaken. If women were reading this sort of thing, then there really was no distinction between men and women nowadays.	Как-то вечером Уинифрид ушла в театр, а Сомс закурил сигару и погрузился в размышления. Майкл снабдил его списком ультрасовременных книг и пьес, которыми интересовались люди, строго следующие моде. Он даже дал ему одну из таких книг - "Шпанская мушка" Персиваля Кэлвина. Сомс принес книгу из спальни, зажег лампу и стал читать. Просмотрев первые страницы и не найдя в них ничего предосудительного, он решил читать с конца. Дело пошло на лад; вскоре он наткнулся на отрывок эротического содержания, от него незаметно перешел к предшествующему отрывку и так добрался до середины книги. Тогда только он с изумлением обратился к титульному листу, Чем объяснить, что и автор и издатель до сих пор на свободе? А! Книга издана за границей! Сомс вздохнул с облегчением. Дожив до шестидесяти девяти лет, не будучи ни судьей, ни присяжным, которым быть шокированными полагается по должности, он все же был потрясен. Если такие книги читают женщины, значит действительно стерлось все, что отличало женщину от мужчины.
He took up the book again, and read steadily on to the beginning. The erotic passages alone interested him. The rest seemed rambling, disconnected stuff. He rested again. What was this novel written for? To make money, of course. But was there another purpose? Was the author one of these 'artist' fellows who thought that to give you 'life'--wasn't that the phrase?--they must put down every visit to a bedroom, and some besides? 'Art for Art's sake,' 'realism'--what did they call it? In Soames' comparatively bleak experience 'life' did not consist wholly of visiting bedrooms, so that he was unable to admit that this book was life, the whole of life, and nothing but life. "Calvin's a crank, sir," Michael had said, when he handed him the novel. "He thinks people can't become continent except through being excessively incontinent; so he shows his hero and heroine arriving gradually at continence." 'At Bedlam,' thought Soames. They would see what a British Jury had to say to that, anyway. But how elicit a confession that this woman and her set had read it with gusto? And then an idea occurred to him, so brilliant that he had to ponder deeply before he could feel any confidence in it. These 'advanced' young people had any amount of conceit; every one who didn't share their views was a 'dud,' or a 'grundy.' Suppose the book were attacked in the Press, wouldn't it draw their fire? And if their fire could be drawn in print, could it not be used afterwards as evidence of their views on morality? H'm! This would want very nice handling. And first of all, how was he to prove that Marjorie Ferrar had read this book? Thus casting about him, Soames was rewarded by another brilliant thought: Young Butterfield--who had helped him to prove the guilt of Elderson in that matter of the P. P. R. S. and owed his place at Danby & Winter's, the publishers, to Soames' recommendation! Why not make use of him? Michael always said the young man was grateful. And obscuring the title of the book against his flank, in case he should meet a servant, Soames sought his own bedroom.	Он снова взялся за книгу и внимательно дочитал до самого начала. Интересовали его только эротические места. Все остальное производило впечатление бессвязной болтовни. Немного погодя он опять задумался. Для чего написана эта книга) Конечно, автор хотел на ней заработать. Но, быть может, он преследовал еще какую-нибудь цель? Видно, это один из тех, которые, желая дать в произведении "жизнь", считают необходимым подробно описывать каждой визит в спальню. Кажется, у них это называется "реализмом", "искусством ради искусства"? Убедившись на печальном опыте, что "жизнь" - это не только визиты в спальню. Сомс не мог согласиться с тем, что эта книга показывает жизнь как она есть. "Этот Кэлвин - оригинал, сэр, - сказал Майкл, когда принес ему роман. - По его мнению, стать целомудренным можно только путем крайнего разврата; вот он и показывает, как его герои и героиня приходят к целомудрию". "Вернее, к бедламу", подумал Сомс. Ну что ж, посмотрим, что на это скажет английский суд. Но как доказать, что эта женщина и ее друзья читали книгу не без удовольствия? И тут его осенила мысль столь блестящая, что он должен был подумать, раньше чем в нее уверовать. Эти "ультрасовременные" молодые люди отличаются редкой самоуверенностью; считают "скучными" или "жеманными" всех, кто не разделяет их убеждений. Не выскажутся ли они откровенно, если газеты откроют против этой книги кампанию? А если они выскажутся в печати, то нельзя ли это использовать как доказательство их антиморальных убеждений? Гм! К этому делу нужно подойти осторожно. А прежде всего - как доказать, что Марджори Феррар книгу прочла? Размышляя, Сомс снова наткнулся на блестящую идею. Почему не использовать молодого Баттерфилда, который помог ему доказать виновность Элдерсона в той истории с ОГС и получил место в издательстве Дэнби и Уинтера по его - Сомса - рекомендации? Майкл всегда твердит, что молодой человек глубоко ему благодарен. И, прижав книгу заглавием к боку, на случай встречи с кем-нибудь из прислуги, Сомс пошел спать.
His last thought that night was almost diagnostic.	Засыпая, он подумал, как бы ставя диагноз:
'In my young days we read that sort of book if we could get hold of it, and didn't say so; now, it seems, they make a splash of reading it, and pretend it does them good!'	"Когда я был молод, мы такие книги читали, если они нам попадались под руку, но молчали об этом; а теперь люди считают своим долгом кричать, что книгу они прочли и она принесла им пользу".
Next morning from 'The Connoisseurs' he telephoned to Danby & Winter's, and asked to speak to Mr. Butterfield.	На следующее утро он позвонил из "Клуба знатоков" в издательство Дэнби и Уинтер и попросил к телефону мистера Баттерфилда.
"Yes?"	- Да?
"Mr. Forsyte speaking. Do you remember me?"	- Говорит мистер Форсайт. Вы меня помните?
"Yes, indeed, sir."	- О да, сэр!
"Can you step round to the Connoisseurs' Club this morning some time?"	- Не можете ли вы сегодня зайти в "Клуб знатоков"?
"Certainly, sir. Will twelve-thirty suit you?"	- Конечно, сэр. Если вы ничего не имеете против, я зайду в половине первого.
Secretive and fastidious in matters connected with sex, Soames very much disliked having to speak to a young man about an 'immoral' book. He saw no other way of it, however, and, on his visitor's arrival, shook hands and began at once.	Сдержанный и щепетильный, когда речь заходила о вопросах пола, Сомс с неудовольствием думал о том, что ему придется говорить с молодым человеком о "непристойной" книге. Но делать было нечего, и когда Баттерфилд явился. Сомс пожал ему руку и объявил:
"This is confidential, Mr. Butterfield."	- Разговор будет конфиденциальный, мистер Баттерфилд.
Butterfield, whose dog-like eyes had glowed over the handshake, answered:	Баттерфилд посмотрел на него с собачьей преданностью и сказал:
"Yes, sir. I've not forgotten what you did for me, sir."	- Да, сэр. Я помню, что вы для меня сделали.
Soames held out the book.	Сомс показал ему книгу.
"Do you know that novel?"	- Знаете вы этот роман?
Butterfield smiled slightly.	Баттерфилд слегка улыбнулся.
"Yes, sir. It's printed in Brussels. They're paying five pounds a copy for it."	- Да, сэр. Он напечатан в Брюсселе. Стоит пять фунтов.
"Have you read it?"	- Вы его читали?
The young man shook his head.	Молодой человек покачал головой.
"It's not come my way, sir."	- Не попадался мне, сэр.
Soames was relieved.	Сомс почувствовал облегчение.
"Well, don't! But just attend a moment. Can you buy ten copies of it, at my expense, and post them to ten people whose names I'll give you? They're all more or less connected with literature. You can put in slips to say the copies are complimentary, or whatever you call it. But mention no names."	- И не читайте! А теперь выслушайте меня внимательно. Можете вы купить десять экземпляров - за мой счет - и разослать их лицам, поименованным в списке, который я вам дам? Эти люди имеют некоторое отношение к литературе. Можно вложить в книги рекомендательные записки, или как это у вас называется. Никаких фамилий не упоминайте.
The young man Butterfield said deprecatingly:	- Цена все время повышается, сэр, - предостерег Баттерфилд. - Вам это будет стоить около шестидесяти фунтов.
"The price is rising all the time, sir. It'll cost you well on sixty pounds."
"Never mind that."	- Неважно.
"You wish the book boomed, sir?"	- Вы хотите сделать рекламу, сэр?
"Good Gad--no! I have my reasons, but we needn't go into them."	- О господи! Конечно нет! У меня есть основания, но это к делу не относится.
"I see, sir. And you want the copies to come--as if--as if from heaven?"	- Понимаю, сэр. И вы хотите, чтобы книги, так сказать, с неба свалились?
"That's it," said Soames. "I take it that publishers often send doubtful books to people they think will support them. There's just one other thing. Can you call a week later on one of the people to whom you've sent the books, and offer to sell another copy as if you were an agent for it? I want to make quite sure it's already reached that person, and been read. You won't give your name, of course. Will you do this for me?"	- Вот именно, - сказал Сомс. - Насколько мне известно, издатели часто рассылают сомнительные книги людям, которым, по их мнению, такие книги придутся по вкусу. Слушайте дальше: можете ли вы зайти через неделю к одному из тех лиц, кому вы разошлете книги? Вы будете разыгрывать роль агента и предложите купить еще экземпляр романа. Дело в том, что я хочу наверно знать, действительно ли роман получен и прочтен этой особой. Своей фамилии, вы, конечно, не называйте. Сделаете это для меня?
The eyes of the young man Butterfield again glowed:	Глаза молодого человека загорелись.
"Yes, sir. I owe you a great deal, sir."	- Конечно, сэр. Я многим вам обязан, сэр.
Soames averted his eyes; he disliked all expression of gratitude.	Сомс отвернулся. Он не любил, когда его благодарили.
"Here's the list of names, then, with their addresses. I've underlined the one you call on. I'll write you a cheque to go on with; and you can let me know later if there's anything more to pay."	- Вот список фамилий с адресами. Я подчеркнул фамилию той особы, к которой вам придется зайти. Сейчас я вам выпишу чек. Если этих денег не хватит, вы мне сообщите.
He sat down, while the young man Butterfield scrutinised the list.	Пока он писал, Баттерфилд просматривал список.
"I see it's a lady, sir, that I'm to call on."	- Я вижу, сэр, что особа, к которой я должен зайти, - женщина.
"Yes; does that make any difference to you?"	- Да, для вас это имеет значение?
"Not at all, sir. Advanced literature is written for ladies nowadays."	- Никакого, сэр, современные романы предназначаются для женщин.
"H'm!" said Soames. "I hope you're doing well?"	- Гм! - сказал Сомс. - Надеюсь, дела у вас идут хорошо?
"Splendidly, sir. I was very sorry that Mr. Mont left us; we've been doing better ever since."	- Прекрасно, сэр. Я так жалел, что мистер Монт ушел от нас; после его ухода дела у нас пошли еще лучше.
Soames lifted an eyebrow. The statement confirmed many an old suspicion.	Сомс поднял бровь. Эти слова подтвердили давнишние его подозрения.
When the young man had gone, he took up "Canthar." Was he capable of writing an attack on it in the Press, over the signature 'Paterfamilias'? He was not. The job required some one used to that sort of thing. Besides, a real signature would be needed to draw fire. It would not do to ask Michael to suggest one; but Old Mont might know some fogey at the Parthenaeum who carried metal. Sending for a bit of brown paper, he disguised the cover with it, put the volume in his overcoat pocket, and set out for 'Snooks'.'	Когда молодой человек ушел. Сомс начал перелистывать "Шпанскую мушку". Не написать ли ему заметку в газету и подписаться "Pater familias"? [11] Нет, для этого нужен человек, сведущий в такого рода делах. А кроме того, не годится, чтобы заметка была анонимной. С Майклом советоваться не стоит, но может быть, "Старый Монт" знает какую-нибудь влиятельную персону из "Партенеума". Сомс потребовал оберточной бумаги, завернул в нее книгу, сунул сверток в карман пальто и отправился в "Клуб шутников".
He found Sir Lawrence about to lunch, and they sat down together. Making sure that the waiter was not looking over his shoulder, Soames, who had brought the book in with him, pushed it over, and said:	Сэр Лоренц собирался завтракать, и они вместе уселись за стол. Убедившись, что лакей не подсматривает, Сомс показал книгу.
"Have you read that?"	- Вы это читали?
Sir Lawrence whinnied.	Сэр Лоренс залился беззвучным смехом.
"My dear Forsyte, why this morbid curiosity? Everybody's reading it. They say the thing's unspeakable."	- Дорогой мой Форсайт, что за нездоровое любопытство? Все это читают и говорят, что книга возмутительная.
"Then you haven't?" said Soames, keeping him to the point.	- Значит, вы не читали? - настаивал Сомс.
"Not yet, but if you'll lend it me, I will. I'm tired of people who've enjoyed it asking me if I've read 'that most disgusting book.' It's not fair, Forsyte. Did YOU enjoy it?"	- Нет еще, но если вы мне ее дадите, прочту. Мне надоело слушать, как люди, читавшие ее взасос, пристают с вопросом, читал ли я эту "гнусную вещь". Это несправедливо, Форсайт. А вам она понравилась?
"I skimmed it," said Soames, looking round his nose. "I had a reason. When you've read it, I'll tell you."	- Я ее просмотрел, - ответил Сомс, созерцая свой собственный нос. - У меня были причины для этого. Когда вы прочитаете, я вам объясню.
Sir Lawrence brought it back to him at 'the Connoisseurs' two days later.	Два дня спустя сэр Лоренс принес ему книгу в "Клуб знатоков".
"Here you are, my dear Forsyte," he said. "I never was more glad to get rid of a book! I've been in a continual stew for fear of being overseen with it! Perceval Calvin--quel sale Monsieur!"	- Получайте, дорогой Форсайт! - сказал он. - Как я рад, что от нее отделался! Все время я пребывал в страхе, как бы кто-нибудь не подглядел, что я читаю! Персиваль Кэлвин - quel sale monsieur! [12]
"Exactly!" said Soames. "Now, I want to get that book attacked."	- Именно! - сказал Сомс. - Так вот, я хочу открыть кампанию против этой книги.
"You! Is Saul also among the prophets? Why this sudden zest?"	- Вы? Что за непонятное рвение?
"It's rather roundabout," said Soames, sitting on the book.	- Это длинная история, - сказал Сомс, садясь на книгу.
He detailed the reason, and ended with:	Он объяснил свой план и закончил так:
"Don't say anything to Michael, or Fleur."	- Ничего не говорите ни Майклу, ни Флер.
Sir Lawrence listened with his twisting smile.	Сэр Лоренс выслушал его с улыбкой.
"I see," he said, "I see. Very cunning, Forsyte. You want me to get some one whose name will act like a red rag. It mustn't be a novelist, or they'll say he's jealous--which he probably is: the book's selling like hot cakes--I believe that's the expression. Ah! I think--rather think, Forsyte, that I have the woman."	- Понимаю, - сказал он, - понимаю! Очень умно, Форсайт. Вы хотите, чтобы я отыскал какого-нибудь человека, чья фамилия подействовала бы на них, как красная тряпка на быка. Писатель для этой цели не годится; они скажут, что он завидует, - и, пожалуй, будут правы: книга идет нарасхват. Знаете, Форсайт, я, кажется, обращусь к женщине.
"Woman!" said Soames. "They won't pay any attention to that."	- К женщине! - повторил Сомс. - На женщину они не обратят внимания.
Sir Lawrence cocked his loose eyebrow.	Сэр Лоренс вздернул свободную бровь.
"I believe you're right-- the only women they pay attention to nowadays are those who go one better than themselves. Shall I do it myself, and sign 'Outraged Parent'?"	- Пожалуй, вы правы: теперь обращают внимание только на таких женщин, которые сами всякого мужчину перещеголяют. Может, мне написать самому и подписаться "Оскорбленный отец"?
"I believe it wants a real name."	- Мне кажется, анонимная заметка не годится.
"Again right, Forsyte; it does. I'll drop into the Parthenaeum, and see if any one's alive."	- И тут вы правы, Форсайт; действительно не годится. Я загляну в "Партенеум" и посмотрю, кто там еще жив.
Two days later Soames received a note.	Два дня спустя Сомс получил записку:
"The Parthenaeum,	"Партенеум"
"Friday.	Пятница
"MY DEAR FORSYTE,	Дорогой Форсайт,
"I've got the man--the Editor of The Protagonist; and he'll do it under his own name. What's more, I've put him on to the right line. We had a spirited argument. He wanted to treat it de haut en bas as the work of a dirty child. I said: 'No. This thing is symptomatic. Treat it seriously; show that it represents a school of thought, a deliberate literary attitude; and make it a plea for censorship.' Without the word censorship, Forsyte, they will never rise. So he's leaving his wife and taking it into the country for the week-end. I admire your conduct of the defence, my dear Forsyte; it's very subtle. But if you'll forgive me for saying so, it's more important to prevent the case coming into Court than to get a verdict if it does.	Я нашел нужного человека - это редактор "Героя", и он готов подписать свою фамилию. Кроме того, я соответствующим образом его настроил. У нас был оживленный спор. Сначала он хотел отнестись к автору de haut en bas [13], обойтись с ним, как с нечистоплотным ребенком. Но я сказал: "Нет, это явление симптоматично. Отнеситесь к нему с должной серьезностью. Докажите, что книга показательна для целой школы, для определенного литературного направления. Создайте из этого повод для защиты цензуры". Слово "цензура", Форсайт, необходимо для того, чтобы их раздразнить. Итак, редактор решил расстаться с женой и, прихватив с собой книгу, уехать на субботу и воскресенье за город. Я восхищаюсь Вашим методом защиты, дорогой Форсайт, но Вы меня простите, если я скажу, что значительно важнее не доводить дело до суда, чем выиграть в суде.
"Sincerely yours,	Искренне преданный
"LAWRENCE MONT."	Лоренс Монт".
With which sentiment Soames so entirely agreed, that he went down to Mapledurham, and spent the next two afternoons going round and round with a man he didn't like, hitting a ball, to quiet his mind.	С последней мыслью Сомс был до того согласен, что уехал в Мейплдерхем и следующие два дня, чтобы успокоиться, ходил по полю и гонял палкой мяч в обществе человека, который ему совсем не нравился.

К началу страницы

Титульный лист | Предыдущая | Следующая

Граммтаблицы | Тексты