THE SILVER SPOON/Серебрянная ложка (часть вторая)

CHAPTER II RESULTS/II. ПОСЛЕДСТВИЯ

English	Русский
He walked home, lighter in head and heart. That was the trouble--a light weight! No serious attention would be paid to him. He recollected the maiden speech of the Member for Cornmarket. At least he had stopped, to-day, as soon as the House began to fidget. He felt hot, and hungry. Opera-singers grew fat through their voices, Members of Parliament thin. He would have a bath.	Когда он шел домой, в голове у него было пусто и на сердце легко. Да, вот в чем беда - легковес! Никто не обратит на него серьезного внимания. Он вспомнил первую речь депутата от Корнмаркета. По крайней мере он, Майкл, замолчал сегодня, как только слушатели начали зевать. Ему было жарко, и он проголодался. Оперные певцы толстеют от звука своего голоса, а члены парламента худеют! Он решил прежде всего принять ванну.
He was half clothed again when Fleur came in.	Он одевался, когда вошла Флер.
"You did splendidly, Michael. That beast!"	- Ты говорил прекрасно, Майкл. Но какая это скотина!
"Which?"	- Кто?
"His name's MacGown."	- Его фамилия Мак-Гаун.
"Sir Alexander MacGown? What about him?"	- Сэр Александр Мак-Гаун? А что такое?
"You'll see to-morrow. He insinuated that you were interested in the sale of the Foggart book, as one of its publishers."	- Завтра прочтешь в газетах. Он инсинуировал, будто ты, как один из издателей, заинтересован в том, чтобы книга Фоггарта имела сбыт.
"That's rather the limit."	- Да, это сильно!
"And all the rest of his speech was a cut-up; horrid tone about the whole thing. Do you know him?"	- И вся его речь была возмутительна, Ты его знаешь?
"MacGown? No. He's Member for some Scottish borough."	- Мак-Гауна? Нет. Он депутат от какого-то шотландского города.
"Well, he's an enemy. Blythe is awfully pleased with you, and wild about MacGown; and so is Bart. I've never seen him so angry. You'll have to write to The Times and explain that you've had no interest in Danby & Winter's since before you were elected. Bart and your mother are coming to dinner. Did you know she was with me?"	- Тебе он враг. Блайт тобой очень доволен и возмущается Мак-Гауном; твой отец тоже. Я еще ни разу не видала его таким взбешенным. Ты должен написать в "Тайме" и объяснить, что еще до выборов вышел из издательства Дэнби и Уинтер. Твои родители у нас сегодня обедают. Ты знал, что твоя мать была в палате?
"Mother? She abhors politics."	- Мама? Да ведь она ненавидит политику.
"All she said was: 'I wish dear Michael would brush his hair back before speaking. I like to see his forehead.' And when MacGown sat down, she said: 'My dear, the back of that man's head is perfectly straight. D'you think he's a Prussian? And he's got thick lobes to his ears. I shouldn't like to be married to him!' She had her opera-glasses."	- Она сказала только: "Жаль, что Майкл не откинул волосы со лба. Мне нравится его лоб". А когда Мак-Гаун сел, она заметила: "Дорогая моя, у этого человека как будто срезан затылок. Как вы думаете, не из Пруссии ли он родом? И мочки ушей у него толстые. Не хотела бы я быть его женой". У нее был с собой бинокль.
Sir Lawrence and Lady Mont were already in the 'parlour' when they went down, standing opposite each other like two storks, if not precisely on one leg, still very distinguished. Pushing Michael's hair up, Lady Mont pecked his forehead, and her dove-like eyes gazed at the top of his head from under their arched brows. She was altogether a little Norman in her curves; she even arched her words. She was considered "a deah; but not too frightfully all there."	Когда Майкл с Флер спустились вниз, сэр Лоренс и леди Монт уже были в гостиной и стояли друг против Друга, словно два аиста, если не на одной ноге, то, во всяком случае, с большой важностью. Откинув волосы со лба Майкла, леди Монт клюнула его в лоб.
"How did you manage to stick it, Mother?"	- Как вы там высидели, мама?
"My dear boy, I was thrilled; except for that person in jute. I thought the shape of his head insufferable. Where did you get all that knowledge? It was so sensible."	- Милый мой мальчик, я была ужасно довольна. Вот только этот человек мне не понравился - у него безобразная форма головы. Но где ты набрался таких познаний? Ты очень умно говорил.
Michael grinned.	Майкл усмехнулся.
"How did it strike you, sir?"	- А вы что скажете, сэр?
Sir Lawrence grimaced.	Сэр Лоренс скроил гримасу.
"You played the enfant terrible, my dear. Half the party won't like it because they've never thought of it; and the other half won't like it because they HAVE."	- Ты сыграл роль enfant terrible [8], дорогой мой. Одним твоя речь не понравится потому, что они никогда об этом не думали, а другим - именно потому, что они думали.
"What! Foggartists at heart?"	- Как! Значит, в душе они фоггартисты?
"Of course; but in Office. You mustn't support your real convictions in Office--it's not done."	- Конечно. Но в палате не следует защищать подлинные свои убеждения. Это не принято.
"This nice room," murmured Lady Mont. "When I was last here it was Chinese. And where's the monkey?"	- Славная комната, - проворковала леди Монт. - Раньше она была китайской. А где "Обезьяна"?
"In Michael's study, Mother. We got tired of him. Would you like to see Kit before dinner?"	- В кабинете у Майкла, мама. Она нам надоела, Хотите взглянуть до обеда на Кита?
Left alone, Michael and his father stared at the same object, a Louis Quinze snuff-box picked up by Soames.	Когда Майкл остался наедине с отцом, они оба уставились на один и тот же предмет - на табакерку эпохи Людовика Пятнадцатого, которую отыскал где-то Сомс.
"Would you take any notice of MacGown's insinuation, Dad?"	- Папа, вы реагировали бы на инсинуацию Мак-Гауна?
"Is that his name--the hairy haberdasher! I should."	- Мак-Гаун - фамилия этого торгаша? Да, несомненно.
"How?"	- Как?
"Give him the lie."	- Уличил бы его во лжи.
"In private, in the Press, or in the House?"	- В частном разговоре, в прессе или в палате?
"All three. In private I should merely call him a liar. In the Press you should use the words: 'Reckless disregard for truth.' And in Parliament--that you regret he 'should have been so misinformed.' To complete the crescendo you might add that men's noses have been pulled for less."	- И то, и другое, и третье. В разговоре я бы просто назвал его лжецом. В заметке я употребил бы слова: "Легкомысленное отношение к истине". В парламенте я бы выразил сожаление, что "его плохо информировали". Можно добавить, что людям случалось получать за такие вещи по физиономии.
"But you don't suppose," said Michael, "that people would believe a thing like that?"	- Но неужели вы допускаете, что кто-нибудь поверит этой клевете? спросил Майкл.
"They will believe anything, my dear, that suggests corruption in public life. It's one of the strongest traits in human nature. Anxiety about the integrity of public men would be admirable, if it wasn't so usually felt by those who have so little integrity themselves that they can't give others credit for it." Sir Lawrence grimaced, thinking of the P. P. R. S. "And talking of that--why wasn't Old Forsyte in the House to-day?"	- Поверят всему, что свидетельствует о развращении политических нравов. Это так свойственно людям. Забота о честности общественных деятелей была бы превосходной чертой, если бы ее обычно не проявляли люди, сами столь мало честные, что и в других они вряд ли сумеют ее оценить. - Сэр Лоренс поморщился, вспомнив ОГС. - А кстати, почему "Старого Форсайта" не было сегодня в палате?
"I offered him a seat, but he said: He hadn't been in the House since Gladstone moved the Home Rule Bill, and then only because he was afraid his father would have a fit."	- Я ему предложил пропуск, но он сказал, что не был в палате с тех пор, как Гладстон проводил билль о гомруле. Да и тогда пошел только потому, что боялся, как бы его отца не хватил удар.
Sir Lawrence screwed his eyeglass in.	Сэр Лоренс вставил монокль.
"That's not clear to me," he said.	- Я не совсем понимаю.
"His father had a pass, and didn't like to waste it."	- У отца был пропуск, и он не хотел его терять.
"I see. That was noble of Old Forsyte."	- Понял. Очень благородно со стороны "Старого Форсайта".
"He said that Gladstone had been very windy."	- Он нашел, что Гладстон слишком многословен.
"Ah! They were even longer in those days. You covered your ground very quickly, Michael. I should say with practice you would do. I've a bit of news for Old Forsyte. Shropshire doesn't speak to Charlie Ferrar because the third time the old man paid his debts to prevent his being posted, he made that a condition, for fear of being asked again. It's not so lurid as I'd hoped. How's the action?"	- А! В былые годы речи бывали и длиннее. Ты быстро справился со своим делом, Майкл. Я бы сказал, что со временем из тебя выйдет толк. А у меня есть новость Для "Старого Форсайта". Я знаю, почему Шропшир не разговаривает с Чарли Ферраром. Старик только с этим условием и заплатил в третий раз его долги, чтобы спасти его от доски позора. Я надеялся на что-нибудь более таинственное. В каком положении процесс?
"The last I heard was something about administering what they call interrogatories."	- Последнее, что я слышал, это что проводят какие-то взаимные запросы сторон.
"Ah! I know. They answer you in a way nobody can make head or tail of, and that without prejudice. Then they administer them to you, and you answer in the same way; it all helps the lawyers. What is there for dinner?"	- А, знаю. Отвечают такое, что ничего не разберешь, и притом вполне беспристрастно. Потом задают тебе ряд вопросов, и ты отвечаешь точно так же. Из всего этого адвокаты что-то извлекают. Что у вас сегодня на обед?
"Fleur said we'd kill the fatted calf when I'd got my speech off."	- Флер обещала заколоть жирного тельца, когда я произнесу мою первую речь.
Sir Lawrence sighed.	Сэр Лоренс вздохнул.
"I'm glad. Your mother has Vitamins again rather badly; we eat little but carrots, generally raw. French blood in a family is an excellent thing--prevents faddiness about food. Ah! here they come! . . ."	- Очень рад. Твоя мать снова увлекается витаминами, и теперь мы едим главным образом морковь, обычно сырую. Хорошо, когда в жилах жены течет французская кровь! По крайней мере не страдаешь от недоедания. А вот и дамы!..
It has often been remarked that the breakfast-tables of people who avow themselves indifferent to what the Press may say of them are garnished by all the newspapers on the morning when there is anything to say. In Michael's case this was a waste of almost a shilling. The only allusions to his speech were contained in four out of thirteen dailies. The Times reported it (including the laughter) with condensed and considered accuracy. The Morning Post picked out three imperial bits, prefaced by the words: 'In a promising speech.' The Daily Telegraph remarked: "Among the other speakers were Mr. Michael Mont." And The Manchester Guardian observed: "The Member for Mid-Bucks in a maiden speech advocated the introduction of children into the Dominions."	Не раз отмечалось, что люди, подчеркивающие свое презрение к отзывам прессы, прочитывают за завтраком все газеты в те дни, когда отзыв должен появиться. Майкл истратил на утренние газеты около шиллинга. Из тридцати газет только в четырех упоминалось о его речи. "Тайме" изложила ее сжато и точно. "Морнинг Пост" выхватила несколько фраз об империи, предпослав им слова: "В не лишенной интереса речи". "Дэйли Телеграф" отметила: "Среди других ораторов выступил мистер Майкл Монт". А "Манчестер Гардиэн" сообщила: "Депутат от Мид-Бэкса в своей первой речи ратовал за переселение детей в доминионы".
Sir Alexander MacGown's speech received the added attention demanded by his extra years of Parliamentary service, but there was no allusion to the insinuation. Michael turned to Hansard.	Сэр Александр Мак-Гаун, несколько лет заседавший в парламенте, удостоился большего внимания, но об инсинуации в газетах не было ни слова. Майкл обратился к Хэнзарду [9].
His own speech seemed more coherent than he had hoped. When Fleur came down he was still reading MacGown's.	Его собственная речь, сверх ожидания, показалась ему вполне связной. Когда вошла Флер, он дочитывал речь Мак-Гауна.
"Give me some coffee, old thing."	- Налей мне кофе, старушка.
Fleur gave him the coffee and leaned over his shoulder.	Флер подала ему кофе и прислонилась к его плечу.
"This MacGown is after Marjorie Ferrar," she said; "I remember now."	- Этот Мак-Гаун ухаживает за Марджори Феррар, - сказала она. - Теперь я припоминаю.
Michael stirred his cup.	Майкл размешал сахар.
"Dash it all! The House is free from that sort of pettiness."	- Черт возьми! В палате такими дрязгами не занимаются.
"No. I remember Alison telling me--I didn't connect him up yesterday. Isn't it a disgusting speech?"	- Ошибаешься. Мне Элисон говорила. Вчера я просто не подумала. Отвратительная речь, не правда ли?
"Might be worse," said Michael, with a grin.	- Могла быть хуже, - усмехнулся Майкл.
"'As a member of the firm who published this singular production, he is doubtless interested in pressing it on the public, so that we may safely discount the enthusiasm displayed.' Doesn't that make your blood boil?"	- "Как один из компаньонов фирмы, выпустившей это любопытное произведение, он, несомненно, заинтересован его распространении; вот чем можно объяснить энтузиазм Оратора". Неужели это тебя не приводит в бешенство?
Michael shrugged his shoulders.	Майкл пожал плечами.
"Don't you ever feel angry, Michael?"	- Ты когда-нибудь сердишься, Майкл?
"My dear, I was through the war. Now for The Times. What shall I say?	- Дорогая моя, не забудь, что я проделал войну. Ну-с, напишем в "Тайме". Как бы это сформулировать?
"'SIR,	"Сэр,
"'May I trespass upon your valuable space' (that's quite safe), 'in the interests of public life--' (that keeps it impersonal) 'to--' er--Well?"	Разрешите мне через вашу уважаемую газету (этак спокойнее) и в интересах публики (чтобы звучало не слишком лично)..." - Гм! А дальше?..
"To say that Sir Alexander MacGown in his speech yesterday told a lie when he suggested that I was interested in the sale of Sir James Foggart's book."	- "Сообщить, что сэр Александр Мак-Гаун солгал, намекнув в своей речи, что я заинтересован в распространении книги сэра Джемса Фоггарта".
"Straight," said Michael, "but they wouldn't put it in. How's this?	- Прямолинейно, - сказал Майкл, - но они этого не поместят. Не лучше ли так:
"'To draw attention to a misstatement in Sir Alexander MacGown's speech of yesterday afternoon. As a matter of fact' (always useful) 'I ceased to have any interest whatever in the firm which published Sir James Foggart's book, "The Parlous State of England," even before I became a member of the late Parliament; and am therefore in no way interested, as Sir Alexander MacGown suggested, in pressing it on the Public. I hesitate to assume that he meant to impugn my honour' (must get in 'honour') 'but his words might bear that construction. My interest in the book is simply my interest in what is truly the "parlous state of England."	"... оповестить публику, что сэр Александр Мак-Гаун в своей речи несколько исказил факты. Считаю долгом заявить, что еще до моего избрания в парламент я перестал работать в издательстве, выпустившем книгу сэра Джемса Фоггарта "Опасное положение Англии" и, вопреки тому, что говорил сэр Александр Мак-Гаун, нимало не заинтересован в распространении этой книги. Не смею утверждать, что он хочет затронуть мою честь (слово "честь" нужно вставить), но его слова напрашиваются на такое истолкование. Книга меня интересует лишь постольку, поскольку я озабочен действительно опасным положением Англии
'Faithfully, etc.'	Искренно преданный и т, д. ".
That do?"	- Ну как?
"Much too mild. Besides, I shouldn't say that you really believe the state of England is parlous. It's all nonsense, you know. I mean it's exaggerated."	- Слишком мягко. А кроме того, я бы не стала говорить, что ты действительно считаешь положение Англии опасным. Это, знаешь ли, вздор. То есть я хочу сказать, что это преувеличено.
"Very well," said Michael,	- Отлично, - сказал Майкл, - напишем вместо этого:
"I'll put the state of the Country, instead. In the House I suppose I rise to a point of order. And in the Lobby to a point of disorder, probably. I wonder what The Evening Sun will say?"	"Озабочен положением страны". В палате я попрошу слова в порядке информации, а в кулуарах - без всякого порядка. Интересно, как отзовется "Ивнинг Сан".
The Evening Sun, which Michael bought on his way to the House, gave him a leader, headed: "Foggartism again," beginning as follows: "Young Hopeful, in the person of the Member for Mid-Bucks, roused the laughter of the House yesterday by his championship of the insane policy called Foggartism, to which we have already alluded in these columns"; and so on for twenty lines of vivid disparagement. Michael gave it to the door-keeper.	"Ивнинг Сан", которую Майкл купил по дороге в парламент, угостила его передовой статьей, озаглавленной "Снова фоггартизм" и начинающейся так: "Вчера депутат от Мид-Бэкса вызвал смех всей палаты, произнеся речь в защиту сумасшедшей теории, именуемой фоггартизмом, о которой мы уже упоминали на страницах нашей газеты". За этим следовало двадцать строк, написанных в не менее оскорбительном тоне. Майкл отдал газету швейцару.
In the House, after noting that MacGown was present, he rose at the first possible moment.	В палате, убедившись, что Мак-Гаун присутствует на заседании, Майкл воспользовался первым удобным случаем и встал:
"Mr. Speaker, I rise to correct a statement in yesterday's debate reflecting on my personal honour. The honourable Member for Greengow, in his speech said--" He then read the paragraph from Hansard. "It is true that I was a member of the firm which published Sir James Foggart's book in August, 1923, but I retired from all connection with that firm in October, 1923, before ever I entered this House. I have therefore no pecuniary or other interest whatever in pressing the claims of the book, beyond my great desire to see its principles adopted."	- Мистер спикер! Я хочу опровергнуть заявление, сделанное вчера во время прений и затрагивающее мою честь. Почтенный депутат от Грингоу заявил в своей речи... - тут Майкл прочел абзац из Хэнзарда. - Правда, я имел отношение к издательству, выпустившему в августе тысяча девятьсот двадцать третьего года книгу сэра Джемса Фоггарта, но все связи с этим издательством я порвал в октябре тысяча девятьсот двадцать третьего года, задолго до того, как вошел в парламент. Поэтому я нимало не заинтересован в распространении этой книги, хотя от души желаю, чтобы принципы фоггартизма были проведены в жизнь.
He sat down to some applause; and Sir Alexander MacGown rose. Michael recognised the face with the unpolitical expression he had noticed during his speech.	Он сел под жидкие аплодисменты. Тогда поднялся сэр Александр Мак-Гаун. Это был тот самый человек с красной физиономией, который так не понравился Майклу накануне.
"I believe," he said, "that the honourable Member for Mid-Bucks was not sufficiently interested in his own speech to be present when I made my reply to it yesterday. I cannot admit that my words bear the construction which he has put on them. I said, and I still say, that one of the publishers of a book must necessarily be interested in having the judgment which induced him to publish it vindicated by the Public. The honourable Member has placed on his head a cap which I did not intend for it."	- Мне кажется, - начал он, - что почтенный депутат от Мид-Бэкса был недостаточно заинтересован своей собственной речью, ибо отсутствовал, когда я на нее отвечал. Не могу согласиться с тем, что мои слова могут быть истолкованы так, как он их истолковал. Я сказал тогда - и сейчас повторяю, - что один из издателей несомненно был заинтересован в том, чтобы выпущенная им книга завоевала симпатии публики. Почтенный депутат принял на свой счет слова, к нему не относившиеся.
His face came round towards Michael, grim, red, provocative.	Он повернулся лицом к Майклу - мрачный, красный, вызывающий.
Michael rose again.	Майкл снова встал.
"I am glad the honourable Member has removed a construction which others besides myself had put on his words."	- Я рад, что почтенный депутат устранил возможность неправильного истолкования его слов.
A few minutes later, with a certain unanimity, both left the House.	Через несколько минут оба покинули зал.
The papers not infrequently contain accounts of how Mr. Swash, the honourable Member for Topcliffe, called Mr. Buckler, the honourable Member for Footing, something unparliamentary. ("Order!") And of how Mr. Buckler retorted that Mr. Swash was something worse. ("Hear, hear!" and "Order!") And of how Mr. Swash waved his fists (uproar), and Mr. Buckler threw himself upon the Chair, or threw some papers. ("Order! order! order!") And of how there was great confusion, and Mr. Swash, or Mr. Buckler, was suspended, and led vociferous out of the Mother of Parliaments by the Serjeant-at- Arms, with other edifying details. The little affair between Michael and Sir Alexander went off in other wise. With an instinct of common decency, they both made for the lavatory; nor till they reached those marble halls did either take the slightest notice of the other. In front of a roller towel Michael said:	В газетах нередко появляются отчеты о том, как мистер Суош, почтенный депутат от Топклифа, обозвал мистера Бэклера, почтенного депутата от Путинга, именем не вполне подходящим к обстановке парламента. ("К порядку! ") И как мистер Бэклер в ответ выразился о мистере Суош еще менее лестно. ("Слушайте, слушайте! К порядку!") И как мистер Суош потрясал кулаками (шум), а мистер Бэклер взывал к спикеру или швырял бумаги. ("К порядку, тише! ") И как последовало великое смятение, и мистер Суош или мистер Бэклер был лишен права посещать заседания и вынужден был, громко крича, покинуть Мать всех парламентов в сопровождении дежурного полисмена, и прочие поучительные подробности. Небольшое недоразумение между Майклом и сэром Александром разрешилось поиному. Инстинктивно соблюдая правила приличия, они направились в умывальную; по дороге в это мраморное убежище они не обращали друг на друга ни малейшего внимания. Остановившись перед вешалкой для полотенец, Майкл сказал:
"Now, sir, perhaps you'll tell me why you behaved like a dirty dog. You knew perfectly well the construction that would be placed on your words."	- Ну, сэр, можете вы мне объяснить, почему вы вели себя, как грязная скотина? Вы прекрасно знали, как будут истолкованы ваши слова.
Sir Alexander turned from a hair-brush.	Сэр Александр отложил в сторону щетку.
"Take that!" he said, and gave Michael a swinging box on the ear. Staggering, Michael came up wildly with his right, and caught Sir Alexander on the nose. Their movements then became intensive. Michael was limber, Sir Alexander stocky; neither was over proficient with his fists. The affair was cut short by the honourable Member for Washbason, who had been in retirement. Coming hastily out of a door, he received simultaneously a black eye, and a blow on the diaphragm, which caused him to collapse. The speaker, now, was the Member for Washbason, in language stronger than those who knew the honourable gentleman would have supposed possible.	- Получайте, - сказал он и со всего размаху дал Майклу по уху. Майкл пошатнулся, затем, размахнувшись, угодил сэру Александру в нос. Оба действовали энергично, сэр Александр был человек коренастый, а Майкл увертливый, но ни тот, ни другой не умели работать кулаками. Драку прервал почтенный депутат от Уошбэзона, выходивший из уборной. Поспешно войдя в умывальную, он тотчас же получил синяк под глазом и удар в диафрагму, отчего согнулся вдвое, а затем показал себя более красноречивым оратором, чем могли бы ожидать люди, знавшие этого почтенного джентльмена.
"I'm frightfully sorry, sir," said Michael. "It's always the innocent party who comes off worst."	- Простите, пожалуйста, сэр, - сказал Майкл. - Невиновные всегда страдают больше, чем виновные.
"I'll dam' well have you both suspended," gasped the Member for Washbason.	- Я бы вас обоих запретил сюда пускать, - кипятился депутат от Уошбэзона.
Michael grinned, and Sir Alexander said:	Майкл усмехнулся, а сэр Александр сказал:
"To hell!"	- К черту!
"You're a couple of brawling cads!" said the Member for Washbason. "How the devil am I to speak this afternoon?"	- Вздорные забияки! - проворчал депутат от Уошбэзона. - Как же я теперь, черт возьми, буду выступать сегодня?
"If you went in bandaged," said Michael, dabbing the damaged eye with cold water, "and apologised for a motor accident, you would get special hearing, and a good Press. Shall I take the silver lining out of my tie for a bandage?"	- Если вы явитесь с повязкой на глазу, - сказал Майкл, примачивая подбитый глаз депутата холодной водой, - и объясните, что пострадали при столкновении автомобилей, вашу речь выслушают с особым вниманием, и газеты дадут хороший отзыв. Разрешите предложить вам для повязки подкладку от галстука?
"Leave my eye alone," bellowed the Member for Washbason, "and get out, before I lose my temper!"	- Не троньте мой глаз, - зарычал депутат от Уошбэзона, - и убирайтесь отсюда, пока я не вышел из терпения.
Michael buttoned the top of his waistcoat, loosened by Sir Alexander's grip, observed in the glass that his ear was very red, his cuff bloodstained, and his opponent still bleeding from the nose, and went out.	Майкл застегнул верхнюю пуговицу жилета, расстегнувшуюся во время драки, и, посмотрев в зеркало, убедился, что ухо у него горит, манжета в крови, а у противника кровь идет носом.
'Some scrap!' he thought, entering the fresher air of Westminster. 'Jolly lucky we were tucked away in there! I don't think I'll mention it!'	"Ну и скандал! - подумал он, выходя на свежий воздух. - Хорошо, что мы столкнулись в умывальной! Дома я, пожалуй, умолчу".
His ear was singing, and he felt rather sick, physically and mentally. The salvational splendour of Foggartism already reduced to a brawl in a lavatory! It made one doubt one's vocation. Not even the Member for Washbason, however, had come off with dignity, so that the affair was not likely to get into the papers.	Ухо у него ныло, настроение было скверное. Сияние фоггартизма потускнело, свелось к драке в умывальной. Есть с чего охладеть к своему призванию! Но даже депутат от Уошбэзона оказался в смешном положении, так что в газеты это дело едва ли попадет.
Crossing the road towards home, he sighted Francis Wilmot walking West.	Переходя улицу к своему дому, он увидел Фрэнсиса Уилмота, направляющегося на запад.
"Hallo!"	- Алло!
Francis Wilmot looked up, and seemed to hesitate. His face was thinner, his eyes deeper set; he had lost his smile.	Фрэнсис Уилмот поднял голову и остановился. Он похудел, глаза ввалились, он разучился улыбаться.
"How is Mrs. Mont?"	- Как поживает миссис Монт?
"Very well, thanks. And you?"	- Очень хорошо, благодарю вас. А вы?
"Fine," said Francis Wilmot. "Will you tell her I've had a letter from her cousin Jon. They're in great shape. He was mighty glad to hear I'd seen her, and sent his love."	- Прекрасно, - сказал Фрэнсис Уилмот. - Пожалуйста, передайте ей, что я получил письмо от ее двоюродного брата Джона. Он очень рад, что я с ней познакомился. Шлет ей привет.
"Thanks," said Michael, drily. "Come and have tea with us."	- Благодарю, - сухо сказал Майкл. - Заходите к нам, выпьем чаю.
The young man shook his head.	Молодой человек покачал головой.
"Have you cut your hand?"	- Вы поранили руку?
Michael laughed.	Майкл засмеялся.
"No, somebody's nose."	- Нет, повредил одному субъекту нос.
Francis Wilmot smiled wanly.	Фрэнсис Уилмот слабо улыбнулся.
"I'm wanting to do that all the time. Whose was it?"	- Мне давно уже хочется проделать то же самое. Чей это был нос?
"A man called MacGown's."	- Некоего Мак-Гауна.
Francis Wilmot seized Michael's hand.	Фрэнсис Уилмот схватил Майкла за руку.
"It's the very nose!"	- Тот самый нос!
Then, apparently disconcerted by his frankness, he turned on his heel and made off, leaving Michael putting one and one together.	Затем, видимо, смущенный своей откровенностью, он повернулся на каблуках и ушел, предоставив Майклу теряться в догадках.
Next morning's papers contained no allusion to the blood-letting of the day before, except a paragraph to the effect that the Member for Washbason was confined to his house by a bad cold.	На следующее утро газеты умолчали о кровопускании, имевшем место накануне, и ограничились сообщением, что депутат от Уошбэзона простудился и не выходит из дому.
The Tory journals preserved a discreet silence about Foggartism; but in two organs--one Liberal and one Labour--were little leaders, which Michael read with some attention.	Консервативная пресса скромно умалчивала о фоггартизме; но один либеральный и один лейбористский журнал поместили передовицы, которые Майкл внимательно прочел.
The Liberal screed ran thus: "The debate on the King's speech produced one effort which at least merits passing notice. The policy alluded to by the Member for Mid-Bucks under the label of Foggartism, because it emanates from that veteran Sir James Foggart, has a certain speciousness in these unsettled times, when every one is looking for quack specifics. Nothing which departs so fundamentally from all that Liberalism stands for will command for a moment the support of any truly Liberal vote. The risk lies in its appeal to backwoodism in the Tory ranks. Loose thought and talk of a pessimistic nature always attracts a certain type of mind. The state of England is not really parlous. It in no way justifies any unsound or hysterical departure from our traditional policy. But there is no disguising the fact that certain so-called thinkers have been playing for some time past with the idea of reviving a 'splendid isolation,' based (whether they admit it or not) on the destruction of Free Trade. The young Member for Mid- Bucks in his speech handled for a moment that corner-stone of Liberalism, and then let it drop; perhaps he thought it too weighty for him. But reduced to its elements, Foggartism is a plea for the abandonment of Free Trade, and a blow in the face of the League of Nations."	Орган либералов писал: "В прениях по тронной речи выделяется одно выступление. В наше беспокойное время, когда хватаются за всевозможные шарлатанские средства, нельзя не обратить внимания на теорию, которую депутат от Мид-Бэкса назвал фоггартизмом, по имени престарелого сэра Джемса Фоггарта. Нечего ждать со стороны либералов какой бы то ни было поддержки теории, ничего общего с основами либерализма не имеющей. Но возникает опасение, что на нее клюнет ряд консерваторов, вернее - самые косные из них. Беспорядочное выражение пессимистических взглядов всегда привлекает известным образом настроенных людей. Положение Англии не опасно. Ничто в нем не оправдывает истерического отклонения от нашей традиционной политики. Впрочем, не надо закрывать глаза на то, что за последнее время ряд так называемых мыслителей поговаривает о возвращении к "блестящей изоляции", за которой (признают они то или нет) мы видим гибель свободы торговли. Молодой депутат от Мид-Бэкса приподнял было этот краеугольный камень либерализма, но тут же выпустил его из рук; возможно, что бремя показалось ему не по силам. В основе же фоггартизм не что иное, как подкоп под свободу торговли и пощечина Лиге наций".
Michael sighed and turned to the Labour article, which was signed, and struck a more human note:	Майкл вздохнул и обратился к лейбористскому журналу; статья была подписана и выражала более человеческую точку зрения:
"And so we are to have our children carted off to the Antipodes as soon as they can read and write, in order that the capitalist class may be relieved of the menace lurking in Unemployment. I know nothing of Sir James Foggart, but if he was correctly quoted in Parliament yesterday by a member for an agricultural constituency, I smell Prussianism about that old gentleman. I wonder what the working man is saying over his breakfast-table? I fear the words: 'To hell!' are not altogether absent from his discourse. No, Sir James Foggart, English Labour intends to call its own hand; and with all the old country's drawbacks, still prefers it for itself and its children. We are not taking any, Sir James Foggart."	"Итак, для того, чтобы безработица не тревожила капиталистов, нам предлагается сплавлять наших детей на край света, как только они выучатся грамоте. О сэре Джемсе Фоггарте я слышу впервые, но, если только правильны цитаты из его книги, приведенные вчера в парламенте депутатом от одного из земледельческих округов, есть в этом старом джентльмене что-то подозрительнопрусское. Интересно, что говорит по этому поводу рабочий у себя дома? Боюсь, что там не обходится без слов "к черту!" Нет, сэр Джемс Фоггарт, английские рабочие не намерены скрывать свои карты и, признавая за старой родиной немало недостатков, все же предпочитают ее всякой другой для себя и своих детей. Спасибо, сэр Джемс Фоггарт, чтото не хочется".
'There it is, naked,' thought Michael. 'The policy ought never to have been entrusted to me. Blythe ought to have found a Labour townsman.'	"Вот это ясно, - подумал Майкл. - Ошибка, что излагать теорию поручили мне. Лучше бы Блайт подыскал городского депутата из лейбористов".
Foggartism, whittled to a ghost by jealousy and class-hatred, by shibboleth, section and Party--he had a vision of it slinking through the purlieus of the House and the corridors of the Press, never admitted to the Presence, nor accepted as flesh and blood!	Перед его мысленным взором фоггартизм, разодранный на клочки завистью и классовой ненавистью, лозунгами, фракциями и партиями, как пристыженный призрак, удирал, поджав хвост, из парламента и прессы, непризнанный, непринятый!
"Never mind," he muttered; "I'll stick it. If one's a fool, one may as well be a blazing fool. Eh, Dan?"	- Ладно, - бормотал он, - я не отступлю. Если уж быть дураком, так лучше дураком в квадрате. Так ведь, Дэн?
The Dandie, raising his head from his paws, gave him a lustrous glance.	Дэнди, приподняв голову, глядел на него своими глазами-бусинками.

К началу страницы

Титульный лист | Предыдущая | Следующая

Граммтаблицы | Тексты