THE SILVER SPOON/Серебрянная ложка

CHAPTER VI SOAMES KEEPS HIS EYES OPEN/VI. СОМС НАЧЕКУ

English	Русский
Soames, having prolonged his week-end visit, had been spending the afternoon at the Zoological Gardens, removing his great-nephews, the little Cardigans, from the too close proximity of monkeys and cats. After standing them once more in Imogen's hall, he had roosted at his Club till, idly turning his evening paper, he had come on this paragraph, in the "Chiff-chaff" column:	Сомс задержался в городе и в тот день провел несколько часов в Зоологическом саду в попытках удержать маленьких Кардиганов, внуков Уинифрид, на почтительном расстоянии от обезьян и диких кошек. Водворив их затем в родной дом, он скучал в своем клубе и лениво перелистывал вечернюю газету, пока не наткнулся случайно на следующую заметку, помещенную в столбце "О чем говорят".
"A surprise for the coming Session is being confectioned at the Wednesday gatherings of a young hostess not a hundred miles from Westminster. Her husband, a prospective baronet lately connected with literature, is to be entrusted with the launching in Parliament of a policy which enjoys the peculiar label of Foggartism, derived from Sir James Foggart's book called "The Parlous State of England." This amusing alarum is attributed to the somewhat fantastic brain which guides a well-known weekly. We shall see what comes of it. In the meantime the enterprising little lady in question is losing no chance of building up her 'salon' on the curiosity which ever surrounds any buccaneering in politics."	"В доме одной молодой леди, проживающей неподалеку от Вестминстера, происходят по средам собрания, на которых готовят сюрприз к следующей парламентской сессии. Ее мужу, будущему баронету, имевшему какое-то отношение к литературе, поручено выступить в парламенте с проповедью фоггартизма - учения сэра Джемса Фоггарта, изложенного в его книге "Опасное положение Англии". Инициатором дела является несколько чудаковатый субъект, редактирующий один хорошо известный еженедельник. Посмотрим, что из этого выйдет, а пока вышеупомянутая предприимчивая молодая леди пользуется случаем создать свой "салон", спекулируя на любопытстве, порождаемом политическим авантюризмом".
Soames rubbed his eyes; then read it again with rising anger. 'Enterprising little lady is losing no chance of building up her "salon."' Who had written that? He put the paper in his pocket-- almost the first theft he had ever committed--and all the way across St. James's Park in the gathering twilight he brooded on that anonymous paragraph. The allusion seemed to him unmistakable, and malicious into the bargain. 'Lion-hunter' would not have been plainer. Unfortunately, in a primary sense 'lion-hunter' was a compliment, and Soames doubted whether its secondary sense had ever been 'laid down' as libellous. He was still brooding deeply, when the young men ranged alongside.	Сомс протер глаза, затем еще раз прочел заметку. Гнев его возрастал. "Предприимчивая молодая леди пользуется случаем создать свой "салон". Кто это написал? Он сунул газету в карман - кажется, это была его первая кража - и в надвигающихся сумерках побрел по направлению к Саутсквер, упорно размышляя об анонимной заметке. Намек казался ему абсолютно верным и глубоко коварным. Он все еще размышлял, когда к нему подошли Майкл и Фрэнсис Уилмот.
"Well, sir?"	- Добрый вечер, сэр!
"Ah!" said Soames. "I want to speak to you. You've got a traitor in the camp."	- А, - сказал Сомс. - Я хотел с вами поговорить. В вашем лагере есть изменник.
And, without meaning to at all, he looked angrily at Francis Wilmot.	И без всякого злого умысла он бросил гневный взгляд на Фрэнсиса Уилмота.
"Now, sir?" said Michael, when they were in his study.	- В чем дело, сэр? - спросил Майкл, когда они вошли в его кабинет.
Soames held out the folded paper.	Сомс протянул сложенную газету.
Michael read the paragraph and made a face.	Майкл прочел заметку и скорчил гримасу.
"Whoever wrote that comes to your evenings," said Soames; "that's clear. Who is he?"	- Тот, кто это написал, бывает на ваших вечерах, - сказал Сомс, - это ясно. Кто он?
"Very likely a she."	- Очень возможно, что это она.
"D'you mean to say they print such things by women?"	- Неужели они напечатали бы такого рода заметку, написанную женщиной?
Michael did not answer. Old Forsyte was behind the times.	Майкл ничего не ответил. "Старый Форсайт" явно не поспевает за веком.
"Will they tell me who it is, if I go down to them?" asked Soames.	- Скажут они мне, кто написал, если я пойду в редакцию? - спросил Сомс.
"No, fortunately."	- К счастью, не скажут.
"How d'you mean 'fortunately'?"	- Почему "к счастью"?
"Well, sir, the Press is a sensitive plant. I'm afraid you might make it curl up. Besides, it's always saying nice things that aren't deserved."	- Видите ли, сэр, пресса - цветок весьма чувствительный. Он может свернуть лепестки, если вы к нему прикоснетесь. А кроме того, они всегда говорят вещи приятные и незаслуженные.
"But this--" began Soames; he stopped in time, and substituted: "Do you mean that we've got to sit down under it?"	- Но ведь это... - начал было Сомс, но вовремя остановился и добавил: - Так вы хотите сказать, что мы должны это проглотить?
"To lie down, I'm afraid."	- Боюсь, что так, и заесть сахаром.
"Fleur has an evening to-morrow."	- У Флер завтра вечер?
"Yes."	- Да.
"I shall stay up for it, and keep my eyes open."	- Я приду и буду наблюдать.
Michael had a vision of his father-in-law, like a plainclothes man in the neighbourhood of wedding-presents.	Майкл мысленно представил себе своего тестя в виде субъекта в штатском, поставленного на страже у стола со свадебными подарками.
But in spite of assumed levity, Michael had been hit. The knowledge that his adored one had the collector's habit, and flitted, alluring, among the profitable, had, so far, caused him only indulgent wonder. But now it seemed more than an amusing foible. The swiftness with which she turned her smile off and on as though controlled by a switch under her shingled hair; the quick turns of her neck, so charming and exposed; the clever roving, disguised so well but not quite well enough, of the pretty eyes; the droop and flutter of their white lids; the expressive hands grasping, if one could so call such slim and dainty apprehensions, her career--all this suddenly caused Michael pain. Still she was doing it for him and Kit! French women, they said, co-operated with their husbands in the family career. It was the French blood in her. Or perhaps just idealism, the desire to have and be the best of whatever bunch there was about! Thus Michael, loyally. But his uneasy eyes roved from face to face of the Wednesday gathering, trying to detect signs of quizzicality.	Но, несмотря на напускное равнодушие, Майкл был задет. Он знал, что его жене нравится коллекционировать знаменитостей, что она порхает и своими чарами старается привлечь нужных ей людей. Раньше он только снисходительно ей удивлялся, но сейчас почувствовал в этом нечто большее, чем невинную забаву. Быстрота, с которой загоралась и гасла ее улыбка, словно под стрижеными волосами был скрыт выключатель; живые повороты прелестной открытой шеи; искусно, если и недостаточно искусно скрытая игра красивых глаз; томность и дрожание белых век; выразительные руки, которыми она легко и изящно лепила себе карьеру, - от всего этого Майклу вдруг стало больно. Правда, она это делает для него и для Кита! Говорят, француженки помогают своим мужьям делать карьеру. В ней есть французская кровь. А может быть, это стремление к идеалу, желание иметь все самое лучшее и быть лучше тех, кто ее окружает? Так размышлял Майкл. Но в среду вечером он тревожно всматривался в лица гостей, стараясь поймать иронические взгляды.
Soames followed another method. His mind, indeed, was uncomplicated by the currents awash in that of one who goes to bed with the object of his criticism. For him there was no reason why Fleur should not know as many aristocrats, Labour members, painters, ambassadors, young fools, and even writing fellows, as might flutter her fancy. The higher up they were, the less likely, he thought with a certain naivete would they be to borrow money or get her into a mess. His daughter was as good or better than any of them, and his deep pride was stung to the quick by the notion that people should think she had to claw and scrape to get them round her. It was not she who was after them, but they who were after her! Standing under the Fragonard which he had given her, grizzled, neatly moustached, close-faced, chinny, with a gaze concentrated on nothing in particular, as of one who has looked over much and found little in it, he might have been one of her ambassadors.	Сомс следовал иному методу. У него в сознании все решалось проще, чем у человека, который критикует днем, а ночью обнимает. Он не видел оснований, почему Флер не собирать у себя аристократов, лейбористских членов палаты, художников, послов, всяких молодых идиотов и даже писателей, если эти люди ее интересуют. Он несколько наивно рассуждал, что чем выше они стоят, тем меньше шансов впутаться из-за них в какую-нибудь неприятную историю; и, пожалуй, денег взаймы они не попросят. Его дочь не хуже, если не лучше, всех этих людей. Он был глубоко оскорблен тем, что кто-то считает, будто она всеми силами старается привлечь их к себе. Нет, не она за ними охотится, а они за ней. Он стоял у стены, под картиной Фрагонара, которую он подарил Флер. Седой, с аккуратно подстриженными волосами и энергичным подбородком, он обводил глазами комнату, ни на ком не задерживаясь взглядом, как человек, который видел в жизни много, но интересного нашел мало. Его можно было принять за какого-нибудь посланника.
A young woman, with red-gold hair, about an inch long on her de- shingled neck, came and stood with her back to him, beside a soft man, who kept washing his hands. Soames could hear every word of their talk.	Перед ним, повернувшись к нему спиной, остановилась молодая женщина с короткими золотисто-рыжими волосами; она разговаривала с глуповатым на вид человеком, который все время потирал руки. Сомсу слышно было каждое слово.
"Isn't the little Mont amusing? Look at her now, with 'Don Fernando'--you'd think he was her only joy. Ah! There's young Rashly! Off she goes. She's a born little snob. But that doesn't make this a 'salon,' as she thinks. To found a 'salon' you want personality, and wit, and the 'don't care a damn' spirit. She hasn't got a scrap. Besides, who is she?"	- Не правда ли, эта маленькая Монт ужасно забавна? Посмотрите на нее, она разговаривает с "доном Фернандо"; можно подумать, что он для нее все. А, вот Бэшли! Как она к нему разлетелась! Прирожденная выскочка! Но она ошибается - таким путем "салона" не создашь. Создать "салон" может человек умный, с ярко выраженной индивидуальностью; человек, презирающий общественное мнение. Она для этой роли не годится. Да и кто она, в сущности, такая?
"Money?" said the soft man.	- Деньги? - подсказал собеседник.
"Not so very much. Michael's such dead nuts on her that he's getting dull; though it's partly Parliament, of course. Have you heard them talk this Foggartism? All food, children, and the future--the very dregs of dulness."	- Не так уж много. А Майкл так в нее влюблен, что даже поглупел. Впрочем, и парламент на него действует. Вы слышали их разговоры об этом фотгартизме? Продукты питания, дети, будущее - невероятная скука!
"Novelty," purred the soft man, "is the vice of our age."	- Новизна, - промурлыкал глуповатый человек, - вот мания нашего века.
"One resents a nobody like her climbing in on piffle like this Foggartism. Did you read the book?"	- Досадно, когда такое ничтожество старается выдвинуться и пускает в ход такую чепуху, как этот фоггартизм. Вы читали книгу Фоггарта?
"Hardly. Did you?"	- Нет. А вы?
"No jolly fear! I'm sorry for Michael. He's being exploited by that little snob."	- Конечно нет! Мне жаль Майкла. Эта маленькая выскочка его эксплуатирует.
Penned without an outlet, Soames had begun breathing hard. Feeling a draught, perhaps, the young woman turned to encounter a pair of eyes so grey, so cold, in a face so concentrated, that she moved away.	Сомс, очутившись словно в западне, не выдержал и засопел. Почувствовав, быть может, ветерок, молодая женщина оглянулась и увидела такие холодные серые глаза и такое хмурое лицо, что поспешила отойти.
"Who was that old buffer?" she asked of the soft man; "he gave me 'the jim-jams.'"	- Кто этот мрачный старик? - спросила она своего собеседника. - Я даже испугалась.
The soft man thought it might be a poor relation--he didn't seem to know anybody.	Глуповатый джентльмен предположил, что это бедный родственник: видимо, он здесь ни с кем не знаком.
But Soames had already gone across to Michael.	А Сомс направился прямо к Майклу.
"Who's that young woman with the red hair?"	- Кто эта молодая женщина с рыжими волосами?
"Marjorie Ferrar."	- Марджори Феррар.
"She's the traitress--turn her out!"	- Она предательница. Выгоните ее!
Michael stared.	Майкл опешил.
"But we know her quite well--she's a daughter of Lord Charles Ferrar, and--"	- Но мы ее очень хорошо знаем. Она - дочь лорда Чарлза Феррара и...
"Turn her out!" said Soames again.	- Выгоните ее! - повторил Сомс.
"How do you know that she's the traitress, sir?"	- Откуда вы знаете, сэр, что она предательница?
"I've just heard her use the very words of that paragraph, and worse."	- Я только что слышал, как она повторила то, что было в заметке, и прибавила еще кое-что похуже.
"But she's our guest."	- Но она у нас в гостях.
"Pretty guest!" growled Soames through his teeth.	- Недурна гостья! - сквозь зубы проворчал Сомс.
"One can't turn a guest out. Besides, she's the grand-daughter of a marquess and the pet of the Panjoys--it would make the deuce of a scandal."	- Нельзя выгонять гостей. А кроме того, она внучка маркиза. Скандал будет грандиозный.
"Make it, then!"	- Ну, так устройте скандал!
"We won't ask her again; but really, that's all one can do."	- Приглашать мы ее больше не будем, но, право же, это все, что можно сделать.
"Is it?" said Soames; and walking past his son-in-law, he went towards the object of his denunciation. Michael followed, much perturbed. He had never yet seen his father-in-law with his teeth bared. He arrived in time to hear him say in a low but quite audible voice:	- Вот как? - сказал Сомс и, отойдя от зятя, направился к той, на которую только что донес. Майкл, взволнованный, последовал за ним. Ему еще не приходилось видеть тестя приготовившимся к прыжку. Подойдя, он услышал, как Сомс сказал негромко, но очень внятно:
"You were good enough, madam, to call my daughter a snob in her own house."	- Сударыня, вы были так любезны, что назвали мою дочь выскочкой назвали в ее же доме.
Michael saw the de-shingled neck turn and rear, the hard blue eyes stare with a sort of outraged impudence; he heard her laugh, then Soames saying:	Майкл видел, как молодая женщина оглянулась и с видом обиженным и наглым широко раскрыла свои холодные голубые глаза. Потом она засмеялась, а Сомс сказал:
"You are a traitress; be so kind as to withdraw."	- Вы предательница. Будьте добры удалиться.
Of the half-dozen people round, not a soul was missing it! Oh, hell! And he the master of the house! Stepping forward, he put his arm through that of Soames:	Вокруг стояло человек шесть, и все они слышали! Проклятье! А он Майкл - хозяин дома! Выступив вперед, он взял под руку Сомса и спокойно сказал:
"That'll do, sir," he said, quietly; "this is not a Peace Conference."	- Довольно, сэр! Ведь мы не на мирной конференции.
There was a horrid hush; and in all the group only the soft man's white hands, washing each other, moved.	Все притихли; никто не шелохнулся. Только глуповатый джентльмен потирал свои белые руки.
Marjorie Ferrar took a step towards the door.	Марджори Феррар сделала шаг по направлению к двери.
"I don't know who this person is," she said; "but he's a liar."	- Я не знаю, кто этот человек, - сказала она, - но он - лжец!
"I reckon not."	- Неправда!
At the edge of the little group was a dark young man. His eyes were fixed on Marjorie Ferrar's, whose eyes in turn were fixed on his.	Бросил это слово смуглый молодой человек. Он смотрел на Марджори Феррар; их взгляды встретились.
And, suddenly, Michael saw Fleur, very pale, standing just behind him. She must have heard it all! She smiled, waved her hand, and said:	И вдруг Майкл увидел Флер. Очень бледная, она стояла за его спиной. Конечно, слышала все! Она улыбнулась, подняла руку и сказала:
"Madame Carelli's going to play."	- Сейчас будет играть мадам Карелли.
Marjorie Ferrar walked on towards the door, and the soft man followed her, still washing those hands, as if trying to rid them of the incident. Soames, like a slow dog making sure, walked after them; Michael walked after him. The words "How amusing!" floated back, and a soft echoing snigger. Slam! Both outer door and incident were closed.	Марджори Феррар направилась к двери; глуповатый джентльмен следовал за ней, все еще потирая руки, словно снимая с себя ответственность за инцидент. Сомс, как собака, для верности шел за ними; за Сомсом шагал Майкл. Донеслись слова: "Как забавно!" Послышался заглушенный смех. Парадная дверь захлопнулась. Инцидент был исчерпан.
Michael wiped his forehead. One half of the brain behind admired his father-in-law; the other thought: 'Well, the old man HAS gone and done it!' He went back into the drawing-room. Fleur was standing near the clavichord, as if nothing had happened. But Michael could see her fingers crisping at her dress; and his heart felt sore. He waited, quivering, for the last chord.	Майкл вытер пот со лба. Он восхищался своим тестем и в то же время досадовал: "Заварил старик кашу!" Он вернулся в гостиную. Флер стояла у клавикордов с таким видом, словно ничего не случилось. Но Майкл заметил, что ее пальцы вцепились в платье, и сердце у него заныло. Волнуясь, он ждал последней ноты.
Soames had gone up-stairs. Before "The White Monkey" in Michael's study, he reviewed his own conduct. He regretted nothing. Red- headed cat! 'Born snob!' 'Money? Not very much.' Ha! 'A nobody like her!' Grand-daughter of a marquess, was she? Well, he had shown the insolent baggage the door. All that was sturdy in his fibre, all that was acrid in his blood, all that resented patronage and privilege, the inherited spirit of his forefathers, moved within him. Who were the aristocracy, to give themselves airs? Jackanapes! Half of 'em descendants of those who had got what they had by robbery or jobbery! That one of them should call his daughter, HIS daughter, a snob! He wouldn't lift a finger, wouldn't cross a road, to meet the Duke of Seven Dials himself! If Fleur liked to amuse herself by having people round her, why shouldn't she? His blood ran suddenly a little cold. Would she say that he had spoiled her 'salon'? Well! He couldn't help it if she did; better to have had the thing out, and got rid of that cat, and know where they all were. 'I shan't wait up for her,' he thought. 'Storm in a teacup!'	Сомс поднялся наверх и там, в кабинете Майкла, перед "Белой обезьяной", проанализировал свой поступок. Он ни о чем не жалел. Рыжая кошка! "Прирожденная выскочка"! "Деньги?" - "Не так уж много". Ха! "Это ничтожество"! Так она - внучка маркиза? Ну что ж, он указал нахалке на дверь. Все, что было в нем сильного и смелого, все, что восставало против покровительства и привилегий, - дух, унаследованный от предков, все возмутилось в нем. Кто они - эти аристократы? Какое право имеют напускать на себя важность? Нахалы! Многие из них - потомки тех, кто поднялся на высоту только благодаря грабежам и маклерству! И кто-то осмелился назвать его дочь - его дочь - выскочкой! Да он пальцем не шевельнет, шагу лишнего не ступит, хоть бы ему предстояло встретиться с самим королем! Если Флер нравится окружать себя этими людьми, то почему бы ей этого не делать? Неожиданно у него замерло сердце. А вдруг она скажет, что он погубил ее "салон"? Ну что ж! Ничего не поделаешь. Лучше было сразу покончить с этой мерзавкой и уяснить себе положение. "Я не буду ждать Флер, - подумал он. - Буря в стакане воды!"
The thin strumming of the clavichord came up to him out on the landing, waiting to climb to his room. He wondered if these evenings woke the baby. A gruff sound at his feet made him jump. That dog lying outside the baby's door! He wished the little beggar had been down-stairs just now--he would have known how to put his teeth through that red-haired cat's nude stockings. He passed on up, looking at Francis Wilmot's door, which was opposite his own.	Когда он поднимался по лестнице в свою комнату, до него донеслись звуки клавикордов. Он подумал, не просыпается ли от этой музыки его внук. Вдруг послышалось ворчание, и Сомс подскочил. Ах, эта собака лежит у двери, ведущей в комнату бэби! Жаль, что Дэнди не было внизу, уж он бы прокусил чулки этой рыжей кошке! Сомс поднялся наверх и посмотрел на дверь комнаты Фрэнсиса Уилмота, находившейся как раз против его комнаты.
That young American chap must have overheard something too; but he shouldn't allude to the matter with him; not dignified. And, shutting his door on the strumming of the clavichord, Soames closed his eyes again as best he could.	Очевидно, молодой американец тоже кое-что подслушал; но с ним говорить об этом нельзя - ронять свое достоинство! И, захлопнув свою дверь, чтобы звуки клавикордов не долетали до него. Сомс крепко закрыл глаза.

К началу страницы

Титульный лист | Предыдущая | Следующая

Граммтаблицы | Тексты