TO LET/Сдается в наем (часть первая)

XI DUET/XI. ДУЭТ

English	Русский
That "small" emotion, love, grows amazingly when threatened with extinction. Jon reached Paddington station half an hour before his time and a full week after, as it seemed to him. He stood at the appointed bookstall, amid a crowd of Sunday travellers, in a Harris tweed suit exhaling, as it were, the emotion of his thumping heart. He read the names of the novels on the book-stall, and bought one at last, to avoid being regarded with suspicion by the book-stall clerk. It was called "The Heart of the Trail!" which must mean something, though it did not seem to. He also bought "The Lady's Mirror" and "The Landsman." Every minute was an hour long, and full of horrid imaginings. After nineteen had passed, he saw her with a bag and a porter wheeling her luggage. She came swiftly; she came cool. She greeted him as if he were a brother.	"Маленькое волнение" любви поразительно разрастается, когда ей грозит опасность. Джон прибыл на Пэддингтонский вокзал за полчаса до срока и, как ему казалось, с опозданием на добрую неделю. Он стоял около условленного книжного киоска в толпе воскресных дачников, и даже грубая шерсть клетчатого костюма не могла скрыть взволнованное биение его сердца. Он читал названия романов на прилавке и наконец купил один из них, чтобы избежать косого взгляда продавца. Роман назывался "Сердце стези! ", что должно было иметь какой-то смысл, хотя, по всей видимости, не имело. Купил он, кроме того, "Зеркало дамы" и "Земледельца". Каждая минута длилась час и полна была воображаемых ужасов. Когда прошло девятнадцать таких минут, Джон увидел Флер в сопровождении носильщика, катившего багаж. Она подошла быстро, спокойно. Она поздоровалась с ним, как с братом.
"First class," she said to the porter, "corner seats; opposite."	- Первый класс, - сказала она носильщику, - угловые места, одно против другого.
Jon admired her frightful self-possession.	Джон дивился ее поразительному самообладанию.
"Can't we get a carriage to ourselves," he whispered.	- Нельзя ли нам занять целое купе? - спросил он шепотом.
"No good; it's a stopping train. After Maidenhead perhaps. Look natural, Jon."	- Не выйдет. Поезд с частыми остановками. Разве что после Мэйденхеда. Держись непринужденно, Джон.
Jon screwed his features into a scowl. They got in--with two other beasts!--oh! heaven! He tipped the porter unnaturally, in his confusion. The brute deserved nothing for putting them in there, and looking as if he knew all about it into the bargain.	Джон скривил лицо в хмурую гримасу. Они вошли в купе - и с ними двое каких-то болванов, черт бы их побрал! От смущения он дал на чай носильщику уйму денег. Подлец не заслужил и пенни за то, что привел их сюда, да еще с таким видом, точно все понял!
Fleur hid herself behind "The Lady's Mirror." Jon imitated her behind "The Landsman." The train started. Fleur let "The Lady's Mirror" fall and leaned forward.	Флер спряталась за "Зеркало дамы". Джон в подражание ей - за "Земледельца". Поезд тронулся. Флер уронила "Зеркало дамы" и наклонилась вперед.
"Well?" she said.	- Ну? - сказала она.
"It's seemed about fifteen days."	- День тянулся, точно две недели!
She nodded, and Jon's face lighted up at once.	Она кивнула в знак согласия, и у Джона сразу просветлело лицо.
"Look natural," murmured Fleur, and went off into a bubble of laughter.	- Держись непринужденно, - шепнула Флер и прыснула со смеху.
It hurt him. How could he look natural with Italy hanging over him? He had meant to break it to her gently, but now he blurted it out.	Джон почувствовал обиду. Как может он держаться непринужденно, когда над ним нависла угроза Италии? Он намеревался сообщить ей новость осторожно, но тут выложил сразу:
"They want me to go to Italy with Mother for two months."	- Меня хотят на два месяца отправить С мамой в Италию!
Fleur drooped her eyelids; turned a little pale, and bit her lips.	Флер опустила ресницы, чуть побледнела и прикусила губу.
"Oh!" she said.	- О! - сказала она.
It was all, but it was much.	Вот и все, но этого было довольно.
That "Oh!" was like the quick drawback of the wrist in fencing ready for riposte. It came.	Это "О!" было как быстро отдернутая рука в фехтовании при подготовке к неожиданному выпаду. Выпад тотчас последовал.
"You must go!"	- Ты должен ехать!
"Go?" said Jon in a strangled voice.	- Ехать? - повторил Джон придушенным голосом.
"Of course."	- Конечно!
"But--two months--it's ghastly."	- Но - на два месяца! Это ужасно!
"No," said Fleur, "six weeks. You'll have forgotten me by then. We'll meet in the National Gallery the day after you get back."	- Нет, - сказала Флер, - на полтора. Ты меня тем временем забудешь. Мы встретимся в Национальной галерее на следующий день после вашего приезда.
Jon laughed.	Джон засмеялся.
"But suppose you've forgotten me," he muttered into the noise of the train.	- А что, если ты забудешь меня? - пробормотал он под грохот колес.
Fleur shook her head.	Флер покачала головой.
"Some other beast--" murmured Jon.	- Какой-нибудь другой мерзавец... - проговорил Джон.
Her foot touched his.	Она носком придавила ему ногу.
"No other beast," she said, lifting "The Lady's Mirror."	- Никаких других мерзавцев! - сказала она, поднимая "Зеркало дамы".
The train stopped; two passengers got out, and one got in.	Поезд остановился; двое попутчиков сошли, вошел один новый.
'I shall die,' thought Jon, 'if we're not alone at all.'	- "Я умру, - думал Джон, - если мы так и не останемся одни".
The train went on; and again Fleur leaned forward.	Поезд покатил дальше. Флер опять наклонилась вперед.
"I never let go," she said; "do you?"	- Я ни за что не отступлю, - сказала она, - а ты?
Jon shook his head vehemently.	Джон горячо тряхнул головой.
"Never!" he said. "Will you write to me?"	- Никогда! - воскликнул он. - Ты будешь мне писать?
"No; but you can--to my Club."	- Нет. Но ты можешь писать мне - в мой клуб.
She had a Club; she was wonderful!	У нее свой клуб... - удивительная девушка!
"Did you pump Holly?" he muttered.	- Ты пробовала нажать на Холли? - прошептал он.
"Yes, but I got nothing. I didn't dare pump hard."	- Да, но ничего не выведала. Я боялась нажимать слишком сильно.
"What can it be?" cried Jon.	- Что бы это могло быть? - воскликнул Джон.
"I shall find out all right."	- Что бы ни было, я узнаю.
A long silence followed till Fleur said:	Последовало долгое молчание, которое нарушила, наконец Флер:
"This is Maidenhead; stand by, Jon!"	- Мэйденхед, держись. Джон!
The train stopped. The remaining passenger got out. Fleur drew down her blind.	Поезд остановился. Единственный попутчик вышел. Флер опустила штору на окне.
"Quick!" she cried. "Hang out! Look as much of a beast as you can."	- Живо! - сказала она. - Смотри в свое окно! Сделай самое зверское лицо, какое только можешь.
Jon blew his nose, and scowled; never in all his life had he scowled like that! An old lady recoiled, a young one tried the handle. It turned, but the door would not open. The train moved, the young lady darted to another carriage.	Джон раздул ноздри и нахмурился; он отроду, кажется, так не хмурился! Одна старая дама отступила, другая - молоденькая - взялась за ручку двери. Ручка повернулась, но дверь не подалась. Поезд тронулся, молодая дама бросилась к другому вагону.
"What luck!" cried Jon. "It Jammed."	- Какое счастье! - воскликнул Джон. - Замок заупрямился.
"Yes," said Fleur; "I was holding it."	- Да, - сказала Флер, - я придержала дверь.
The train moved out, and Jon fell on his knees.	Поезд шел. Джон упал на колени.
"Look out for the corridor," she whispered; "and--quick!"	- Следи за дверью в коридор, - прошептала Флер, - и живо!
Her lips met his. And though their kiss only lasted perhaps ten seconds, Jon's soul left his body and went so far beyond, that, when he was again sitting opposite that demure figure, he was pale as death. He heard her sigh, and the sound seemed to him the most precious he had ever heard--an exquisite declaration that he meant something to her.	Их губы встретились. И хотя поцелуй длился всего каких-нибудь десять секунд, душа Джона покинула его тело и унеслась в такую даль, что когда он снова сидел против этой спокойной и сдержанной девицы, он был бледен как смерть. Он услышал ее вздох, и этот звук показался ему самой дорогою вестью - чудесным признанием, что он кое-что значит для нее.
"Six weeks isn't really long," she said; "and you can easily make it six if you keep your head out there, and never seem to think of me."	- Шесть недель совсем не долго, - сказала она, - а тебе нетрудно будет свести поездку к шести неделям: - надо только не терять голову, когда будешь там, и делать вид, что не думаешь обо мне.
Jon gasped.	Джон обомлел.
"This is just what's really wanted, Jon, to convince them, don't you see? If we're just as bad when you come back they'll stop being ridiculous about it. Only, I'm sorry it's not Spain; there's a girl in a Goya picture at Madrid who's like me, Father says. Only she isn't--we've got a copy of her."	- Как ты не понимаешь, Джон! Их необходимо в этом убедить. Если мы не исправимся к твоему приезду, они оставят свои причуды. Жаль только, что вы едете в Италию, а не в Испанию. В Мадриде на картине Гойи есть девушка, папа говорит, что она похожа на меня. Но она совсем не похожа - я знаю, у нас есть копия с нее.
It was to Jon like a ray of sunshine piercing through a fog.	Для Джона это было словно луч солнца, пробившийся сквозь туман.
"I'll make it Spain," he said, "Mother won't mind; she's never been there. And my Father thinks a lot of Goya."	- Мы поедем в Испанию, - сказал он. - Мама не станет возражать, она никогда не была в Испании. А мой отец очень высокого мнения о Гойе.
"Oh! yes, he's a painter--isn't he?"	- Ах да, ведь он художник?
"Only water-colour," said Jon, with honesty.	- Он пишет только акварелью, - честно признался Джон.
"When we come to Reading, Jon, get out first and go down to Caversham lock and wait for me. I'll send the car home and we'll walk by the towing-path."	- Когда мы приедем в Рэдинг, Джон, ты выйдешь первым и подождешь меня у Кэвершемского шлюза. Я отправлю машину домой, и мы пойдем пешком по дорожке вдоль реки.
Jon seized her hand in gratitude, and they sat silent, with the world well lost, and one eye on the corridor. But the train seemed to run twice as fast now, and its sound was almost lost in that of Jon's sighing.	Джон в знак благодарности поймал ее руку, и они сидели молча, забыв о мире и одним глазом косясь на коридор. Но поезд бежал, казалось, с удвоенной скоростью, и шум его почти заглушало бурное дыхание Джона.
"We're getting near," said Fleur; "the towing-path's awfully exposed. One more! Oh! Jon, don't forget me."	- Подъезжаем, - сказала Флер. - Береговая дорожка возмутительно открытая. Еще разок! О, Джон, не забывай меня!
Jon answered with his kiss. And very soon, a flushed, distracted- looking youth could have been seen--as they say--leaping from the train and hurrying along the platform, searching his pockets for his ticket.	Джон ответил поцелуем. И вскоре можно было видеть, как разгоряченного вида юноша выскочил из вагона и торопливо зашагал по платформе, шаря по карманам в поисках билета.
When at last she rejoined him on the towing-path a little beyond Caversham lock he had made an effort, and regained some measure of equanimity. If they had to part, he would not make a scene! A breeze by the bright river threw the white side of the willow leaves up into the sunlight, and followed those two with its faint rustle.	Когда наконец Флер догнала его на берегу, немного дальше Кэвершемского шлюза, он сделал над собой усилие и привел себя в относительное равновесие. Если разлука неизбежна, что ж, он не будет устраивать сцен. Ветер с ясной реки переворачивал наизнанку листья ракит, и они серебрились на солнце и провожали двух заговорщиков слабым шелестом.
"I told our chauffeur that I was train-giddy," said Fleur. "Did you look pretty natural as you went out?"	- Я объяснила нашему шоферу, что меня укачало в поезде, - сказала Флер. - У тебя был достаточно естественный вид, когда ты выходил на платформу?
"I don't know. What is natural?"	- Не знаю. Что ты называешь естественным?
"It's natural to you to look seriously happy. When I first saw you I thought you weren't a bit like other people."	- Для тебя естественно выглядеть сосредоточенносчастливым. Когда я увидела тебя в первый раз, я подумала, что ты ни капли не похож на других людей.
"Exactly what I thought when I saw you. I knew at once I should never love anybody else."	- В точности то же я подумал о тебе. Я сразу понял, что не буду любить никого, кроме тебя.
Fleur laughed.	Флер засмеялась.
"We're absurdly young. And love's young dream is out of date, Jon. Besides, it's awfully wasteful. Think of all the fun you might have. You haven't begun, even; it's a shame, really. And there's me. I wonder!"	- Мы до нелепости молоды. А юные грезы любви несовременны, Джон. К тому же они поглощают массу времени и сил. Сколько веселых похождений предстоит тебе в жизни! Ведь ты еще и не начал; даже стыдно, право. И я; Как подумаешь...
Confusion came on Jon's spirit. How could she say such things just as they were going to part?	На Джона нашло смущение. Как она может говорить такие вещи сейчас, перед самой разлукой!
"If you feel like that," he said, "I can't go. I shall tell Mother that I ought to try and work. There's always the condition of the world!"	- Если ты так говоришь, я не могу уехать. Я скажу маме, что должен работать. Подумай, что творится в мире.
"The condition of the world!"	- Что творится?
Jon thrust his hands deep into his pockets.	Джон глубоко засунул руки в карманы.
"But there is," he said; "think of the people starving!"	- Да, именно: подумай, сколько людей умирают с голоду.
Fleur shook her head.	Флер покачала головой.
"No, no, I never, never will make myself miserable for nothing."	- Нет, я не желаю портить себе жизнь из-за ничего.
"Nothing! But there's an awful state of things, and of course one ought to help."	- Из-за ничего! Но положение отчаянное, и ведь нужно как-то помочь.
"Oh! yes, I know all that. But you can't help people, Jon; they're hopeless. When you pull them out they only get into another hole. Look at them, still fighting and plotting and struggling, though they're dying in heaps all the time. Idiots!"	- Ох, все это я знаю. Но людям нельзя помочь, Джон; они безнадежны. Только их вытащат из ямы - они тотчас лезут в другую. Смотри, они все еще дерутся, строят козни, борются, хотя ежедневно умирают кучами. Идиоты!
"Aren't you sorry for them?"	- Тебе их не жалко?
"Oh! sorry--yes, but I'm not going to make myself unhappy about it; that's no good."	- Жалко? Конечно, жалко, но я не намерена из-за этого страдать: что в том пользы?
And they were silent, disturbed by this first glimpse of each other's natures.	Они замолчали, взволнованные: перед каждым впервые обнажилась на мгновение природа другого.
"I think people are brutes and idiots," said Fleur stubbornly.	- По-моему, люди - скоты и идиоты, - упрямо повторила Флер.
"I think they're poor wretches," said Jon.	- По-моему, они просто несчастные, - сказал Джон.
It was as if they had quarrelled--and at this supreme and awful moment, with parting visible out there in that last gap of the willows!	Между ними словно произошла ссора в этот высокий и страшный час, когда в последних просветах между ракитами им уже виделась разлука.
"Well, go and help your poor wretches, and don't think of me."	- Ладно, ступай спасай своих несчастных и не думай обо мне.
Jon stood still. Sweat broke out on his forehead, and his limbs trembled. Fleur too had stopped, and was frowning at the river.	Джон застыл на месте. На лбу у него проступила испарина. Он весь дрожал; Флер тоже остановилась и хмуро глядела на реку.
"I must believe in things," said Jon with a sort of agony; "we're all meant to enjoy life."	- Я должен хоть во что-нибудь верить, - сказал Джон в смертельной тоске. - Все люди созданы, чтобы наслаждаться жизнью.
Fleur laughed.	Флер засмеялась.
"Yes; and that's what you won't do, if you don't take care. But perhaps your idea of enjoyment is to make yourself wretched. There are lots of people like that, of course."	- Да, но ты сам-то смотри не упусти свое. Впрочем, может быть, по твоим понятиям, наслаждение заключается в том, чтобы мучить самого себя. Таких немало, что и говорить.
She was pale, her eyes had darkened, her lips had thinned. Was it Fleur thus staring at the water? Jon had an unreal feeling as if he were passing through the scene in a book where the lover has to choose between love and duty. But just then she looked round at him. Never was anything so intoxicating as that vivacious look. It acted on him exactly as the tug of a chain acts on a dog--brought him up to her with his tail wagging and his tongue out.	Она была бледна, глаза ее стали темнее, губы тоньше. Флер ли это смотрела на воду? У Джона явилось чувство нереальности, точно он переживает сцену из романа, где влюбленному приходится выбирать между любовью и долтом. Но вот она оглянулась на него. Ничего не могло быть упоительней этого быстрого взгляда. Он подействовал на Джона, как натянутая цепь на собаку, - заставил его рвануться к девушке, виляя хвостом и высунув язык.
"Don't let's be silly," she said, "time's too short. Look, Jon, you can just see where I've got to cross the river. There, round the bend, where the woods begin."	- Нечего нам глупить, - сказала она, - времени слишком мало. Смотри, Джон, отсюда тебе будет видно, где я переправлюсь через реку. Вон там, за поворотом, у опушки леса.
Jon saw a gable, a chimney or two, a patch of wall through the trees- -and felt his heart sink.	Джон увидел конек крыши, две-три дымовые трубы"; заплату стены между деревьями - и у него упало сердце.
"I mustn't dawdle any more. It's no good going beyond the next hedge, it gets all open. Let's get on to it and say good-bye."	- Мне нельзя больше мешкать. Лучше не заходить дальше той изгороди, там слишком открыто. Дойдем до нее и распрощаемся.
They went side by side, hand in hand, silently toward the hedge, where the may-flower, both pink and white, was in full bloom.	Они молча шли бок о бок, рука об руку, приближаясь к изгороди, где полным цветом распустился боярышник, белый и розовый.
"My Club's the 'Talisman,' Stratton Street, Piccadilly. Letters there will be quite safe, and I'm almost always up once a week."	- Мой клуб - "Талисман", Стрэттон-стрит. Пикадилли. Туда можно писать совершенно безопасно, и я бываю там довольно аккуратно раз в неделю.
Jon nodded. His face had become extremely set, his eyes stared straight before him.	Джон кивнул. Лицо его застыло, глаза глядели на неподвижную точку в пространстве.
"To-day's the twenty-third of May," said Fleur; "on the ninth of July I shall be in front of the 'Bacchus and Ariadne' at three o'clock; will you?"	- Сегодня двадцать третье мая, - сказала Флер, - девятого июля я буду стоять перед "Вакхом и Ариадной" в три часа; придешь?
"I will."	- Приду.
"If you feel as bad as I it's all right. Let those people pass!"	- Если тебе так же скверно, как мне, значит все хорошо. Пусть пройдут эти люди!
A man and woman airing their children went by strung out in Sunday fashion.	Муж и жена, гулявшие с детьми, шли мимо по-воскресному чинно.
The last of them passed the wicket gate.	Последний из них прошел наконец в калитку.
"Domesticity!" said Fleur, and blotted herself against the hawthorn hedge. The blossom sprayed out above her head, and one pink cluster brushed her cheek. Jon put up his hand jealously to keep it off.	- Семейный жанр! - сказала Флер и прислонилась к цветущей изгороди. Ветви боярышника раскинулись над ее головой, и розовая кисть прильнула к щеке. Джон ревниво протянул руку, чтобы отстранить ее.
"Good-bye, Jon."	- Прощай, Джон.
For a second they stood with hands hard clasped. Then their lips met for the third time, and when they parted Fleur broke away and fled through the wicket gate. Jon stood where she had left him, with his forehead against that pink cluster. Gone! For an eternity--for seven weeks all but two days! And here he was, wasting the last sight of her! He rushed to the gate. She was walking swiftly on the heels of the straggling children. She turned her head, he saw her hand make a little flitting gesture; then she sped on, and the trailing family blotted her out from his view.	Мгновение они стояли, крепко сжимая Друг Другу руки, Потом губы их встретились в третий раз, а когда разомкнулись, Флер отпрянула и, метнувшись за калитку, убежала. Джон стоял там, где она его оставила, прижимался лбом к той розовой кисти. Ушла! На вечность - на семь недель без двух дней! А он тут упускает последнюю возможность смотреть на нее! Он бросился к калитке. Флер быстро шла, чуть не наступая на пятки отставшим детям. Она обернулась, помахала ему рукой, потом заторопилась вперед, и медленно шествовавшая семья заслонила ее от его глаз.
The words of a comic song--	Вспомнилась смешная песенка:
"Paddington groan-worst ever known-- He gave a sepulchral Paddington groan--"	Пэддингтонский вздох - самый горький, ох! Испустил он похоронный пэддингтонский вздох...
came into his head, and he sped incontinently back to Reading station. All the way up to London and down to Wansdon he sat with "The Heart of the Trail" open on his knee, knitting in his head a poem so full of feeling that it would not rhyme.	И он в смятении заспешил назад к Рэдингскому вокзалу. Всю дорогу до Лондона и от Лондона до Уонсдона он держал на коленях раскрытое "Сердце стези!" и слагал в уме стихотворение, до того переполненное чувством, что строки нипочем не желали рифмоваться.

К началу страницы

Титульный лист | Предыдущая | Следующая

Граммтаблицы | Тексты