Краткая коллекция англтекстов
Генри Фильдинг. История Тома Джонса, найденыша
Том XVIII
Containing about six days/
Охватывающая около шести дней
Глава 1.
A farewell to the reader
Прощание с читателем
| English | Русский |
| We are now, reader, arrived at the last stage of our long journey. As we have, therefore, travelled together through so many pages let us behave to one another like fellow-travellers in a stage coach, who have passed several days in the company of each other; and who, notwithstanding any bickerings or little animosities which may have occurred on the road, generally make all up at last, and mount, for the last time, into their vehicle with chearfulness and good humour; since after this one stage, it may possibly happen to us, as it commonly happens to them, never to meet more. | Вот мы доехали, читатель, до последней станции нашего долгого путешествия. Проехав вместе так много страниц, поступим по примеру пассажиров почтовой кареты, несколько дней друг с другом не расстававшихся: если им и случалось немного повздорить и посердиться дорогой, они обыкновенно под конец все забывают и садятся в последний раз в карету веселые и благодушные - ведь, проехав этот остаток пути, мы, как и они, может быть, никогда больше не встретимся. |
| As I have here taken up this simile, give me leave to carry it a little farther. I intend, then, in this last book, to imitate the good company I have mentioned in their last journey. Now, it is well known that all jokes and raillery are at this time laid aside; whatever characters any of the passengers have for the jest-sake personated on the road are now thrown off, and the conversation is usually plain and serious. | Раз уж я прибегнул к этому сравнению, позвольте мне его продолжить. Итак, я намерен в этой последней книге подражать почтенным людям, едущим вместе в почтовой карете. Всем известно, что шутка и насмешки на последней станции прекращаются; как бы ни дурачился потехи ради какой-нибудь пассажир, веселость его проходит и разговор становится прост и серьезен. |
| In the same manner, if I have now and then, in the course of this work, indulged any pleasantry for thy entertainment, I shall here lay it down. The variety of matter, indeed, which I shall be obliged to cram into this book, will afford no room for any of those ludicrous observations which I have elsewhere made, and which may sometimes perhaps, have prevented thee from taking a nap when it was beginning to steal upon thee. In this last book thou wilt find nothing (or at most very little) of that nature. All will be plain narrative only; and, indeed. when thou hast perused the many great events which this book will produce, thou wilt think the number of pages contained in it scarce sufficient to tell the story. | Так и я, если и позволял себе время от времени на протяжении этого труда кое-какие шутки для твоего развлечения, читатель, то теперь отбрасываю их в сторону. Мне надо впихнуть в эту книгу столько разнообразного материала, что в ней не останется места для шутливых замечаний, которые я делал в других книгах и которые, может быть, не раз разгоняли сон, готовый сомкнуть твои глаза. В этой последней книге ты не найдешь ничего, или почти ничего, подобного. Тут будет только голое повествование. И, увидев великое множество событий, заключенных в этой книге, ты подивишься, как все они могли уложиться на столь немногих страницах. |
| And now, my friend, I take this opportunity (as I shall have no other) of heartily wishing thee well. If I have been an entertaining companion to thee, I promise thee it is what I have desired. If in anything I have offended, it was really without any intention. Some things, perhaps, here said, may have hit thee or thy friends; but I do most solemnly declare they were not pointed at thee or them. I question not but thou hast been told, among other stories of me, that thou wast to travel with a very scurrilous fellow; but whoever told thee so did me an injury. No man detests and despises scurrility more than myself; nor hath any man more reason; for none hath ever been treated with more; and what is a very severe fate, I have had some of the abusive writings of those very men fathered upon me, who, in other of their works, have abused me themselves with the utmost virulence. | Пользуюсь этим случаем, друг мой (так как другого уж не представится), чтобы от души пожелать тебе всего хорошего. Если я был тебе занимательным спутником, то, уверяю тебя, этого я как раз и желал. Если я чем-нибудь тебя обидел, то это вышло неумышленно. Кое-что из сказанного здесь, может быть, задело тебя или твоих друзей, но я торжественно объявляю, что не метил ни в тебя, ни в них. В числе других небылиц, которых ты обо мне наслышался, тебе, наверно, говорили, что я - грубый насмешник; но кто бы это ни сказал - это клевета. Никто не презирает н не ненавидит насмешек больше, чем я, и никто не имеет на то больше причин, потому что никто от них не терпел столько, сколько я; по злой иронии судьбы мне часто приписывались ругательные сочинения тех самых людей, которые в других своих статьях сами ругали меня на чем свет стоит. |
| All these works, however, I am well convinced, will be dead long before this page shall offer itself to thy perusal; for however short the period may be of my own performances, they will most probably outlive their own infirm author, and the weakly productions of his abusive contemporaries. | Впрочем, все такие произведения, я уверен, будут давно забыты, когда эта страница еще будет привлекать к себе внимание читателей: как ни недолговечны мои книги, а все-таки они, вероятно, переживут и немощного своего автора, и хилые порождения его бранчливых современников. |
Глава 2.
Containing a very tragical incident
содержащая весьма трагическое происшествие
| English | Русский |
| While Jones was employed in those unpleasant meditations, with which we left him tormenting himself, Partridge came stumbling into the room with his face paler than ashes, his eyes fixed in his head, his hair standing on end, and every limb trembling. In short, he looked as he would have done had he seen a spectre, or had he, indeed, been a spectre himself. | Когда Джонс сидел, погруженный в нерадостные мысли, с которыми мы его оставили, в комнату вошел Партридж, бледный как полотно, едва держась на ногах и дрожа всем телом; глаза его были неподвижно устремлены в одну точку, а волосы встали дыбом. Словом, он выглядел так, точно ему явилось привидение, или, вернее, точно сам он был привидением. |
| Jones, who was little subject to fear, could not avoid being somewhat shocked at this sudden appearance. He did, indeed, himself change colour, and his voice a little faultered while he asked him, | Джонс, человек не из трусливых, немного оробел при этом внезапном появлении. Он тоже побледнел и запинающимся голосом спросил: |
| What was the matter? | - Что с тобой? В чем дело? |
| "I hope, sir," said Partridge, "you will not be angry with me. Indeed I did not listen, but I was obliged to stay in the outward room. I am sure I wish I had been a hundred miles off, rather than have heard what I have heard." | - Пожалуйста, сэр, вы на меня не сердитесь,- отвечал Партридж.Ей-богу, я не подслушивал, но мне пришлось поместиться в соседней комнате. Право, я желал бы находиться за сто миль отсюда, только бы не слышать того, что я слышал. |
| "Why, what is the matter?" said Jones. | - Боже мой, да в чем же дело? - воскликнул Джонс. |
| "The matter, sir? O good Heaven!" answered Partridge, "was that woman who is just gone out the woman who was with you at Upton?" | - В чем дело, сэр? Скажите мне, женщина, только что отсюда вышедшая, та самая, с которой вы были в Эптоне? |
| "She was, Partridge," cried Jones. | - Да, Партридж,- отвечал Джонс. |
| "And did you really, sir, go to bed with that woman?" said he, trembling. | - И вы точно, сэр, спали с этой женщиной? - спросил Партридж дрожащим голосом. |
| "I am afraid what past between us is no secret," said Jones. | - Боюсь, что мои отношения с ней не являются тайной,- отвечал Джонс. |
| "Nay, but pray, sir, for Heaven's sake, sir, answer me," cries Partridge. | - Нет, ради бога, сэр, отвечайте мне прямо! |
| "You know I did," cries Jones. | - Ну да, спал, ты же знаешь! - воскликнул Джонс. |
| "Why then, the Lord have mercy upon your soul, and forgive you," cries Partridge; "but as sure as I stand here alive, you have been a-bed with your own mother." | - Да смилуется над вами господь и да простит вас! Ибо вы спали с родной матерью - это так же верно, как то, что я жив и стою перед вами! |
| Upon these words Jones became in a moment a greater picture of horror than Partridge himself. He was, indeed, for some time struck dumb with amazement, and both stood staring wildly at each other. At last his words found way, and in an interrupted voice he said, | При этих словах Джонс мгновенно обратился в еще более яркое олицетворение ужаса, нежели сам Партридж. Он онемел от изумления, и некоторое время оба стояли молча, дико выпучив глаза друг на друга. Наконец к нашему герою вернулся дар речи, и прерывающимся голосом он пролепетал: |
| "How! how! what's this you tell me?" | - Как? Что? Что ты сказал? |
| "Nay, sir," cries Partridge, "I have not breath enough left to tell you now, but what I have said is most certainly true.- That woman who now went out is your own mother. How unlucky was it for you, sir, that I did not happen to see her at that time, to have prevented it! Sure the devil himself must have contrived to bring about this wickedness." | - Ах, сэр,- отозвался Партридж,- не могу говорить, у меня дух захватило; но то, что я вам сказал,- совершенная правда... Женщина, только что вышедшая отсюда,- ваша мать. Такое несчастье, сэр, что мне не случилось тогда ее увидеть и предупредить вас! Не иначе как сам дьявол попутал и вовлек вас в такой грех. |
| "Sure," cried Jones, "Fortune will never have done with me till she hath driven me to distraction. But why do I blame Fortune? I am myself the cause of all my misery. All the dreadful mischiefs which have befallen me are the consequences only of my own folly and vice. What thou hast told me, Partridge, hath almost deprived me of my senses! And was Mrs. Waters, then- but why do I ask? for thou must certainly know her | - Да, видно Фортуна решила не оставлять меня в покое, пока не сведет с ума! - воскликнул Джонс.- Но зачем браню я Фортуну? Я сам виновник всех своих несчастий. Все беды, постигавшие меня, лишь следствие моего безрассудства и порочности. Твое открытие, Партридж, чуть не лишило меня рассудка! Так, значит, миссис Вотерс... Но зачем этот вопрос? Ведь ты, конечно, должен ее знать... |
| If thou hast any affection for me, nay, if thou hast any pity, let me beseech thee to fetch this miserable woman back again to me. O good Heavens! incest -- with a mother! To what am I reserved!" | Если ты хоть немного меня любишь- нет, если в тебе есть хоть капля жалости ко мне,- умоляю тебя, возврати сюда эту несчастную женщину. Праведный боже! Кровосмешение... с матерью! Вот какой участи я обречен! |
| He then fell into the most violent and frantic agonies of grief and despair, in which Partridge declared he would not leave him; but at last, having vented the first torrent of passion, he came a little to himself; and then, having acquainted Partridge that he would find this wretched woman in the same house where the wounded gentleman was lodged, he despatched him in quest of her. | И он с таким неистовством отдался горю и отчаянию, что Партридж отказался его покинуть в этом состоянии. Но наконец, дав выход первым приливам чувства. Джонс немного овладел собой, после чего, сказав Партриджу, что эта несчастная женщина живет в одном доме с раненым джентльменом, отправил его на розыски. |
| If the reader will please to refresh his memory, by turning to the scene at Upton, in the ninth book, he will be apt to admire the many strange accidents which unfortunately prevented any interview between Partridge and Mrs. Waters, when she spent a whole day there with Mr. Jones. Instances of this kind we may frequently observe in life, where the greatest events are produced by a nice train of little circumstances; and more than one example of this may be discovered by the accurate eye, in this our history. | Если читатель соблаговолит освежить в своей памяти эптонские события, описанные в девятой книге, то, наверно, будет поражен несчастным стечением обстоятельств, помешавших встрече Партриджа и миссис Вотерс, несмотря на то что она провела там с мистером Джонсом целые сутки. Подобные случаи часто наблюдаются в жизни, где величайшие события порождаются причудливой связью ничтожных мелочей; не один такой пример может быть отыскан внимательным читателем и в настоящей истории. |
| After a fruitless search of two or three hours, Partridge returned back to his master, without having seen Mrs. Waters. Jones, who was in a state of desperation at his delay, was almost raving mad when he brought him his account. He was not long, however, in this condition before he received the following letter: | После бесплодных поисков в течение двух или трех часов Партридж вернулся к своему хозяину, не повидав миссис Вотерс. Джонс, уже и без того пришедший в отчаяние от этой медлительности, чуть не обезумел, услышав сообщение своего спутника. К счастью, вскоре ему подали следующее письмо; |
| SIR, | "Сэр! |
| Since I left you I have seen a gentleman, from whom I have learned something concerning you which greatly surprizes and affects me; but as I have not at present leisure to communicate a matter of such high importance, you must suspend your curiosity till our next meeting, which shall be the first moment I am able to see you. O, Mr. Jones, little did I think, when I past that happy day at Upton, the reflection upon which is like to embitter all my future life, who it was to whom I owed such perfect happiness. Believe me to be ever sincerely your unfortunate | Выйдя от вас, я встретила одного джентльмена, который рассказал о вас вещи, очень меня поразившие и взволновавшие; но сейчас я не имею времени писать о деле такой высокой важности, и вам придется потерпеть до следующего нашего свидания, которое я постараюсь устроить как можно скорее. Ах, мистер Джонс, мне и в голову не приходило в тот счастливый день в Эптоне, воспоминание о котором способно отравить мне всю жизнь,мне и в голову не приходило, кому я обязана таким совершенным счастьем. Верьте, что я навсегда останусь преданной вам, несчастная |
| J. WATERS | Д. Вотерс. |
| P.S.- I would have you comfort yourself as much as possible, for Mr. Fitzpatrick is in no manner of danger; so that whatever other grievous crimes you have to repent of, the guilt of blood is not among the number. | Р. S. Хочу вас обрадовать: мистер Фитцпатрик теперь совершенно вне опасности; таким образом, в каких бы тяжелых преступлениях вам ни пришлось раскаиваться, убийство не принадлежит к их числу". |
| Jones having read the letter, let it drop (for he was unable to hold it, and indeed had scarce the use of any one of his faculties). Partridge took it up, and having received consent by silence, read it likewise; nor had it upon him a less sensible effect. The pencil, and not the pen, should describe the horrors which appeared in both their countenances. While they both remained speechless, the turnkey entered the room, and, without taking any notice of what sufficiently discovered itself in the faces of them both, acquainted Jones that a man without desired to speak with him. This person was presently introduced, and was other than Black George. | Письмо выпало из рук Джонса (он был не в силах его держать и вообще лишился способности к какому бы то ни было действию). Партридж поднял его и, с молчаливого согласия Джонса, прочел, в свою очередь. Кисти, а не перу надлежало бы изобразить ужас, отпечатлевшийся на их лицах. В то время как они оба погрузились в глубокое молчание, вошел тюремный сторож и, не обращая никакого внимания на очевидные признаки их душевного потрясения, доложил Джонсу, что какой-то человек желает с ним говорить. Джонс попросил ввести его, и вошедший оказался не кем иным, как Черным Джорджем. |
| As sights of horror were not so usual to George as they were to the turnkey, he instantly saw the great disorder which appeared in the face of Jones. This he imputed to the accident that had happened, which was reported in the very worst light in Mr. Western's family; he concluded, therefore, that the gentleman was dead, and that Mr. Jones was in a fair way of coming to a shameful end. A thought which gave him much uneasiness; for George was of a compassionate disposition, and notwithstanding a small breach of friendship which he had been over-tempted to commit, was, in the main, not insensible of the obligations he had formerly received from Mr. Jones. | Не привыкший, подобно сторожу, к картинам ужаса, Джордж тотчас же заметил расстройство на лице Джонса. Он приписал его происшествию, обстоятельства которого передавались в доме Вестерна в самом мрачном освещении, и решил, что противник мистера Джонса скончался, а его самого ждет позорная смерть. Мысль эта сильно встревожила Джорджа, ибо он был человек сострадательный и, несмотря на неблаговидный поступок, на который толкнуло его однажды слишком сильное искушение, не был в общем нечувствителен к услугам, оказанным ему некогда мистером Джонсом. |
| The poor fellow, therefore, scarce refrained from a tear at the present sight. He told Jones he was heartily sorry for his misfortunes, and begged him to consider if he could be of any manner of service. | Бедняга едва удержался от слез при этом печальном зрелище. Он сказал Джонсу, что искренне сожалеет о постигшем его несчастье, и спросил, не может ли он быть ему чем-нибудь полезен. |
| "Perhaps, sir," said he, "you may want a little matter of money upon this occasion; if you do, sir, what little I have is heartily at your service." | - Может быть, сэр,- спросил он,- вам нужно денег? В таком случае мои скромные сбережения к вашим услугам. |
| Jones shook him very heartily by the hand, and gave him many thanks for the kind offer he had made; but answered, "He had not the least want of that kind." Upon which George began to press his services more eagerly than before. Jones again thanked him, with assurances that he wanted nothing which was in the power of any living man to give. | Джонс с чувством пожал ему руку и горячо поблагодарил за любезное предложение, но отвечал, что в деньгах он совершенно не нуждается. Тогда Джордж еще усерднее начал предлагать свои услуги. Джонс опять поблагодарил его, уверяя, что то, в чем он нуждается, не в состоянии дать ему ни один человек в мире. |
| "Come, come, my good master," answered George, "do not take the matter so much to heart. Things may end better than you imagine; to be sure you an't the first gentleman who hath killed a man, and yet come off." | - Полно, полно, добрый мой господин,- отвечал Джордж,- не принимайте этого так близко к сердцу. Дело может кончиться благополучнее, чем вы думаете; вам не первому случилось убить человека, и, однако же, другие выпутывались. |
| "You are wide of the matter, George," said Partridge, "the gentleman is not dead, nor like to die. Don't disturb my master, at present, for he is troubled about a matter in which it is not in your power to do him any good." | - Вы ошибаетесь, Джордж,- сказал Партридж.- тот джентльмен не умер, и жизнь его вне опасности. Не докучайте моему господину: у него теперь другая забота, которую вы бессильны облегчить. |
| You don't know what I may be able to do, Mr. Partridge," answered George; "if his concern is about my young lady, I have some news to tell my master." | - Этого вы не знаете, мистер Партридж,- отвечал Джордж,- если он озабочен насчет моей барышни, то у меня есть для него новость. |
| "What do you say, Mr. George?" cried Jones. "Hath anything lately happened in which my Sophia is concerned? Sophia! how dares such a wretch as I mention her so profanely!" | - Что вы говорите, мистер Джордж?! - воскликнул Джонс.- Случилось что-нибудь с моей Софьей? Моей Софьей! Я, несчастный, смею так осквернять ее имя! |
| "I hope she will be yours yet," answered George. "Why yes, sir, I have something to tell you about her. Madam Western hath just brought Madam Sophia home, and there hath been a terrible to do. I could not possibly learn the very right of it; but my master he hath been in a vast big passion, and so was Madam Western, and I heard her say, as she went out of doors into her chair, that she would never set foot in master's house again. I don't know what's the matter, not I, but everything was very quiet when I came out; but Robin, who waited at supper, said he had never seen the squire for a long while in such good humour with young madam; that he kissed her several times, and swore she should be her own mistress, and he never would think of confining her any more. I thought this news would please you, and so I slipped out, though it was so late, to inform you of it." | - Надеюсь, что она все же будет ваша,- отвечал Джордж.- Да, сэр, у меня есть кое-что сказать вам про нее. Миссис Вестерн только что привезла мисс Софью к отцу, и у них была жестокая схватка. Я не мог хорошенько дознаться, в чем дело, но мой барин ужасно разгневался, и миссис Вестерн тоже, и я слышал, как она, выйдя на улицу и садясь в портшез, сказала, что ноги ее не будет больше в нашем доме. Не знаю, что у них случилось, только, когда я вышел из дому, там все было тихо и мирно. Робин, прислуживавший за ужином, сказал, что давно уже не видел сквайра в таких добрых отношениях с барышней: барин часто ее целовал и клялся, что предоставит ей полную волю и больше никогда не будет сажать ее под замок. Я подумал, что эта весть вас обрадует, и потихоньку ускользнул из дому, несмотря на позднее время, чтобы рассказать вам об этом. |
| Mr. Jones assured George that it did greatly please him; for though he should never more presume to lift his eyes toward that incomparable creature, nothing could so much relieve his misery as the satisfaction he should always have in hearing of her welfare. | Мистер Джонс поблагодарил Джорджа, сказав, что он действительно очень его обрадовал, ибо хотя он никогда больше не дерзнет поднять глаза на это дивное создание, но ничто не смогло бы так его утешить в нынешнем печальном положении, как добрые вести о Софье. |
| The rest of the conversation which passed at the visit is not important enough to be here related. The reader will, therefore, forgive us this abrupt breaking off, and be pleased to hear how this great good-will of the squire towards his daughter was brought about. | Остальной разговор касался предметов, не стоящих того, чтобы его здесь пересказывать. Пусть поэтому читатель извинит нас. если мы оборвем описываемую сцену, и соблаговолит выслушать, что было причиной этой великой благосклонности сквайра к дочери. |
| Mrs. Western, on her first arrival at her brother's lodging, began to set forth the great honours and advantages which would accrue to the family by the match with Lord Fellamar, which her niece had absolutely refused; in which refusal, when the squire took the part of his daughter, she fell immediately into the most violent passion, and so irritated and provoked the squire, that neither his patience nor his prudence could bear it any longer; upon which there ensued between them both so warm a bout at altercation, that perhaps the regions of Billingsgate never equalled it. In the heat of this scolding Mrs. Western departed, and had consequently no leisure to acquaint her brother with the letter which Sophia received, which might have possibly produced ill effects; but, to say truth, I believe it never once occurred to her memory at this time. | Миссис Вестерн по приезде к брату немедленно начала расписывать великую честь и выгоды, какие принесет их семье родство с лордом Фелламаром, которому племянница ее наотрез отказала. Когда же сквайр в этом деле взял сторону дочери, она пришла в неописуемое бешенство и наговорила брату столько дерзостей и оскорблений, что и у того лопнуло терпение, и между братом и сестрой последовала такая жаркая перебранка, какой, пожалуй, никогда не оглашались даже окрестности Биллинсгейта. Вся пылая негодованием, миссис Вестерн ушла, не успев показать брату полученное Софьей письмо, которое, вероятно, имело бы очень дурные последствия; я даже думаю, по правде сказать, что почтенная дама вовсе о нем позабыла в пылу схватки |
| When Mrs. Western was gone, Sophia, who had been hitherto silent, as well indeed from necessity as inclination, began to return the compliment which her father had made her, in taking her part against her aunt, by taking his likewise against the lady. This was the first time of her so doing, and it was in the highest degree acceptable to the squire. Again, he remembered that Mr. Allworthy had insisted on an entire relinquishment of all violent means; and, indeed, as he made no doubt but that Jones would be hanged, he did not in the least question succeeding with his daughter by fair means; he now, therefore, once more gave a loose to his natural fondness for her, which had such an effect on the dutiful, grateful, tender, and affectionate heart of Sophia, that had her honour, given to Jones, and something else, perhaps, in which he was concerned, been removed, I much doubt whether she would not have sacrificed herself to a man she did not like, to have obliged her father. She promised him she would make it the whole business of her life to oblige him, and would never marry any man against his consent; which brought the old man so near to his highest happiness, that he was resolved to take the other step, and went to bed completely drunk. | Когда миссис Вестерн удалилась, Софья, до тех пор молчавшая, как по необходимости, так и из отвращения к ссорам, отблагодарила отца за заступничество, взяв его сторону против тетки. Первый раз поступала она таким образом и доставила сквайру огромное удовольствие, вдобавок он вспомнил настоятельную просьбу мистера Олверти отказаться от всяких насильственных мер А так как он нимало не сомневался, что Джонса повесят, то с полной уверенностью рассчитывал взять дочь лаской, поэтому он дал волю своей родительской любви, и это произвело такое впечатление на почтительное, благодарное, нежное и любящее сердце Софьи, что если бы не слово, данное ею Джонсу, и, может быть, кое-что еще, в чем герой наш был замешан, то, мне сильно сдается, она из угождения отцу принесла бы себя в жертву человеку, который ей не нравился: она сказала, что отныне поставит себе единственной целью жизни угождать отцу и никогда не выйдет замуж без его согласия Это вознесло старика почти на самую вершину счастья, так что он решил кончить это дело и лег в постель совершенно пьяный. |
Глава 3.
Allworthy visits old Nightingale; with a strange discovery that he made on that occasion
Олверти посещает старика Найтингейла; странное открытие,
которое он при этом сделал
| English | Русский |
| The morning after these things had happened, Mr. Allworthy went, according to his promise, to visit old Nightingale, with whom his authority was so great, that, after having sat with him three hours, he at last prevailed with him to consent to see his son. | На другое утро после описанных событий мистер Олверти отправился, как обещал, к старику Найтингейлу, на которого имел такое влияние, что, проведя с ним три часа, уговорил его согласиться на свидание с сыном. |
| Here an accident happened of a very extraordinary kind; one indeed of those strange chances whence very good and grave men have concluded that Providence often interposes in the discovery of the most secret villany, in order to caution men from quitting the paths of honesty, however warily they tread in those of vice. | В это время случилось весьма необыкновенное происшествие - один из тех странных случаев, на основании которых серьезные и честные люди заключают, что провидение часто помогает разоблачить самые скрытые злодеяния - в предостережение смертным, дабы не совращать их с путей добродетелей и не допускать, чтобы они считали, будто хитрецы могут безопасно отдаваться пороку. |
| Mr. Allworthy, at his entrance into Mr. Nightingale's, saw Black George; he took no notice of him, nor did Black George imagine he had perceived him. | Мистер Олверти, входя к мистеру Найтингейлу, встретил Черного Джорджа, но не обратил на него никакого внимания, так что Джордж подумал, что он его не заметил. |
| However, when their conversation on the principal point was over, Allworthy asked Nightingale, Whether he knew one George Seagrim, and upon what business he came to his house? | Однако, столковавшись с Найтингейлом насчет главного, Олверти спросил его, знает ли он Джорджа Сигрима и по какому делу приходил к нему этот человек. |
| "Yes," answered Nightingale, "I know him very well, and a most extraordinary fellow he is, who, in these days, hath been able to hoard up ?500 from renting a very small estate of ?30 a year." | - Да,- отвечал Найтингейл,- я знаю его очень хорошо. Удивительный ловкач: сумел скопить в наше время пятьсот фунтов, арендуя ферму, которая приносит в год не больше тридцати фунтов. |
| "And this is the story which he hath told you?" cries Allworthy. | - Эту историю он вам сам рассказал? - спросил Олверти. |
| "Nay, it is true, I promise you," said Nightingale, "for I have the money now in my own hands, in five bank-bills, which I am to lay out either in a mortgage, or in some purchase in the north of England." | - Да. Уверяю вас, что он не лжет,- отвечал Найтингейл.- Деньги сейчас у меня в пяти банковых билетах, и я взялся либо поместить их под хорошую закладную, либо употребить на покупку земли в Северной Англии. |
| The bank-bills were no sooner produced at Allworthy's desire, than he blessed himself at the strangeness of the discovery. He presently told Nightingale that these bank-bills were formerly his, and then acquainted him with the whole affair. As there are no men who complain more of the frauds of business than highwaymen, gamesters, and other thieves of that kind, so there are none who so bitterly exclaim against the frauds of gamesters, &c., as usurers, brokers, and other thieves of this kind; whether it be that the one way of cheating is a discountenance or reflection upon the other, or that money, which is the common mistress of all cheats, makes them regard each other in the light of rivals; but Nightingale no sooner heard the story than he exclaimed against the fellow in terms much severer than the justice and honesty of Allworthy had bestowed on him. | Отверти попросил показать ему билеты и, взглянув на них, был поражен неожиданным открытием. Он признался Найтингейлу, что эти билеты раньше принадлежали ему, и рассказал все, как было Как никто не жалуется на мошенничества в делах громче, чем разбойники с большой дороги, игроки и другие воры того же рода, так никто не поносит с большим озлоблением плутни игроков и т. п., чем ростовщики, маклеры и другие подобные им воры - потому ли, что один вид плутовства изобличает и бесчестит другой, или же потому, что деньги - эта любовница всех плутов - заставляют их видеть друг в друге соперников; во всяком случае, Найтингейл, выслушав этот рассказ, выбранил Джорджа гораздо сильнее, чем это позволил себе справедливый и честный Олверти. |
| Allworthy desired Nightingale to retain both the money and the secret till he should hear farther from him; and, if he should in the meantime see the fellow, that he would not take the least notice to him of the discovery which he had made. He then returned to his lodgings, where he found Mrs. Miller in a very dejected condition, on account of the information she had received from her son-in-law. Mr. Allworthy, with great chearfulness, told her that he had much good news to communicate; and, with little further preface, acquainted her that he had brought Mr. Nightingale to consent to see his son, and did not in the least doubt to effect a perfect reconciliation between them; though he found the father more sowered by another accident of the same kind which had happened in his family. He then mentioned the running away of the uncle's daughter, which he had been told by the old gentleman, and which Mrs. Miller and her son-in-law did not yet know. | Олверти попросил Найтингейла хранить деньги и тайну, пока не получит от него дальнейших указаний, и не показывать Джорджу вида о сделанном открытии, если до тех пор с ним встретится. Потом он возвратился к себе на квартиру и застал миссис Миллер очень удрученной сообщением, полученным от зятя. Мистер Олверти весело сказал, что принес очень приятные вести, и без дальнейших предисловий объявил, что ему удалось добиться от мистера Найтингейла согласия на свидание с сыном и что старик, без сомнения, пойдет на мировую, хотя и опечален другим подобным же происшествием в своей семье. И он рассказал, что у дяди молодого человека сбежала дочь, о чем еще не было известно ни миссис Миллер, ни ее зятю. |
| The reader may suppose Mrs. Miller received this account with great thankfulness, and no less pleasure; but so uncommon was her friendship to Jones, that I am not certain whether the uneasiness she suffered for his sake did not overbalance her satisfaction at hearing a piece of news tending so much to the happiness of her own family; nor whether even this very news, as it reminded her of the obligations she had to Jones, did not hurt as well as please her; when her grateful heart said to her, "While my own family is happy, how miserable is the poor creature to whose generosity we owe the beginning of all this happiness!" | Можете себе представить, с какой глубокой благодарностью и какой радостью миссис Миллер выслушала известие о решении старого Найтингейла; но ее дружеские чувства к Джонсу были так сильны, что беспокойство за его участь едва ли не перевешивало в ней удовольствия по случаю такого счастливого оборота семейных дел, и даже, может быть, приятная новость, напомнив ей о многочисленных услугах Джонса, опечалила ее в не меньшей степени, чем обрадовала. Полное благодарности сердце говорило ей: "Твоя семья теперь счастлива, и как несчастен бедняк, отзывчивости которого мы обязаны теперешнему счастливому обороту событий!" |
| Allworthy, having left her a little while to chew the cud (if I may use that expression) on these first tidings, told her he had still something more to impart, which he believed would give her pleasure. | Олверти, дав ей время хорошенько разжевать (если можно так выразиться) сообщенное им известие, сказал, что у него есть еще кое-какие новости, которые, вероятно, тоже ее порадуют. |
| "I think," said he, "I have discovered a pretty considerable treasure belonging to the young gentleman, your friend; but perhaps, indeed, his present situation may be such that it will be of no service to him." | - Я, кажется, нашел,- сказал он,- большую сумму денег, принадлежавшую вашему молодому другу. Боюсь только, что в теперешнем положении он не в состоянии будет ею воспользоваться. |
| The latter part of the speech gave Mrs. Miller to understand who was meant, and she answered with a sigh, | Сообразив по этим словам, о ком идет речь, миссис Миллер со вздохом отвечала: |
| "I hope not, sir." | - Я еще не потеряла надежды, сэр. |
| "I hope so too," cries Allworthy, "with all my heart; but my nephew told me this morning he had heard a very bad account of the affair." | - Я тоже от всего сердца желаю ему всякого добра,- сказал Олверти,однако племянник сказал мне утром, что дело его приняло очень дурной оборот. |
| "Good Heaven! sir," said she- "Well, I must not speak, and yet it is certainly very hard to be obliged to hold one's tongue when one hears." | - Боже мой! - воскликнула миссис Миллер.- Увы, я должна молчать, как это ни тяжело, особенно когда слышишь... |
| "Madam," said Allworthy, "you may say whatever you please, you know me too well to think I have a prejudice against any one; and as for that young man, I assure you I should be heartily pleased to find he could acquit himself of everything, and particularly of this sad affair. You can testify the affection I have formerly borne him. The world, I know, censured me for loving him so much. I did not withdraw that affection from him without thinking I had the justest cause. Believe me, Mrs. Miller, I should be glad to find I have been mistaken." | - Сударыня,- сказал Олверти,- вы можете говорить, что вам угодно: вы меня слишком хорошо знаете, и вам известно, что я ни против кого не предубежден; а что касается этого молодого человека, то, уверяю вас, я был бы искренне рад, если бы ему удалось оправдаться, особенно в этом прискорбном деле. Вы ведь можете засвидетельствовать, как горячо я его любил. Свет, я знаю, осуждал меня за эту чрезмерную любовь. И если я от него отвернулся, то имел для этого довольно оснований. Поверьте, миссис Миллер, я был бы рад убедиться, что мной была допущена ошибка. |
| Mrs. Miller was going eagerly to reply, when a servant acquainted her that a gentleman without desired to speak with her immediately. Allworthy then enquired for his nephew, and was told that he had been for some time in his room with the gentleman who used to come to him, and whom Mr. Allworthy guessing rightly to be Mr. Dowling, he desired presently to speak with him. | Миссис Миллер собралась с жаром отвечать, но в эту минуту служанка доложила, что с ней хочет говорить какой-то джентльмен. Тогда Олверти спросил о племяннике, и ему сказали, что мистер Блайфил довольно долго был в своей комнате с тем господином, который часто к нему приходит; мистер Олверти догадался, что речь идет о мистере Даулинге, и приказал тотчас же пригласить его к себе. |
| When Dowling attended, Allworthy put the case of the banknotes to him, without mentioning any name, and asked in what manner such a person might be punished. To which Dowling answered, "He thought he might be indicted on the Black Act; but said, as it was a matter of some nicety, it would be proper to go to counsel. He said he was to attend counsel presently upon an affair of Mr. Western's, and if Mr. Allworthy pleased he would lay the case before them." This was agreed to; and then Mrs. Miller, opening the door, cried, | Когда Даулинг явился, Олверти, не называя никого по имени, рассказал ему про случай с банкнотами и спросил, какому наказанию подлежит человек, совершивший такой проступок. Даулинг отвечал, что, по его мнению, здесь можно было бы применить черный закон, но что дело довольно тонкое, и потому лучше будет обратиться к адвокатам. Он сказал, что как раз сейчас он идет на консультацию по одному делу мистера Вестерна и, если угодно мистеру Олверти, представит на обсуждение адвокатов этот случай. Олверти дал согласие. В эту минуту в комнату заглянула миссис Миллер, но, увидев Даулинга, воскликнула: |
| "I ask pardon, I did not know you had company; | - Простите, я не знала, что вы не одни. |
| but Allworthy desired her to come in, saying he had finished his business. Upon which Mr. Dowling withdrew, and Mrs. Miller introduced Mr. Nightingale the younger, to return thanks for the great kindness done him by Allworthy: but she had scarce patience to let the young gentleman finish his speech before she interrupted him, saying, | Однако Олверти попросил ее войти, сказав, что уже кончил свое дело. Тогда мистер Даулинг удалился, а миссис Миллер ввела мистера Найтингейла-младшего, который пришел поблагодарить Олверти за его любезность; но вдова, не дав зятю докончить, перебила его: |
| "O sir! Mr. Nightingale brings great news about poor Mr. Jones: he hath been to see the wounded gentleman, who is out of all danger of death, and, what is more, declares he fell upon poor Mr. Jones himself, and beat him. I am sure, sir, you would not have Mr. Jones be a coward. If I was a man myself, I am sure, if any man was to strike me, I should draw my sword. Do pray, my dear, tell Mr. Allworthy, tell him all yourself." | - Мистер Найтингейл, сэр, принес добрые вести о несчастном мистере Джонсе: он только что от раненого, который теперь вне всякой опасности и, что еще важнее, сказал ему, что напал первый на мистера Джонса и ударил его. Не потребуете же вы, сэр, от мистера Джонса, чтобы он был трусом! Будь я мужчиной, я непременно обнажила бы шпагу, если бы кто-нибудь меня ударил. Пожалуйста, голубчик, расскажите сами мистеру Олверти все, как было! |
| Nightingale then confirmed what Mrs. Miller had said; and concluded with many handsome things of Jones, who was, he said, one of the best-natured fellows in the world, and not in the least inclined to be quarrelsome. Here Nightingale was going to cease, when Mrs. Miller again begged him to relate all the many dutiful expressions he had heard him make use of towards Mr. Allworthy. | Найтингейл подтвердил сказанное миссис Миллер и заключил свой рассказ самым лестным отзывом о Джонсе, который, по его словам, был добродушнейший человек на свете и ничуть не задира. Он уже хотел замолчать, но миссис Миллер снова попросила его пересказать мистеру Олверти все почтительные суждения, которые он слышал о сквайре от Джонса. |
| "To say the utmost good of Mr. Allworthy," cries Nightingale, "is doing no more than strict justice, and can have no merit in it: but indeed, I must say, no man can be more sensible of the obligations he hath to so good a man than is poor Jones. Indeed, sir, I am convinced the weight of your displeasure is the heaviest burthen he lies under. He hath often lamented it to me, and hath as often protested in the most solemn manner he hath never been intentionally guilty of any offence towards you; nay, he hath sworn he would rather die a thousand deaths than he would have his conscience upbraid him with one disrespectful, ungrateful, or undutiful thought towards you. But I ask pardon, sir, I am afraid I presume to intermeddle too far in so tender a point." | - Отзываться наилучшим образом о мистере Олверти,- сказал Найтингейл,- значит только отдавать ему справедливость, и в этом нет никакой заслуги; но я должен сказать, что нет человека, который бы глубже чувствовал признательность за сделанное вами добро, чем несчастный Джонс. Уверяю вас, сэр, что его больше всего удручает сейчас ваше неудовольствие. Он часто горевал по этому поводу и самым торжественным образом уверял меня, что он никогда ничем не оскорбил вас умышленно; больше того, клялся, что готов скорее тысячу раз умереть, чем жить с упреками совести хотя бы за одну неуважительную, неблагодарную и непочтительную мысль о вас. Но прошу прощения, сэр, я, кажется, позволил себе коснуться слишком деликатного вопроса. |
| "You have spoke no more than what a Christian ought," cries Mrs. Miller. | - Вы сказали не больше того, что от вас требует христианский долг! - воскликнула миссис Миллер. |
| "Indeed, Mr. Nightingale," answered Allworthy, "I applaud your generous friendship, and I wish he may merit it of you. I confess I am glad to hear the report you bring from this unfortunate gentleman; and, if that matter should turn out to be as you represent it (and, indeed, I doubt nothing of what you say), I may, perhaps, in time, be brought to think better than lately I have of this young man; for this good gentlewoman here, nay, all who know me, can witness that I loved him as dearly as if he had been my own son. Indeed, I have considered him as a child sent by fortune to my care. I still remember the innocent, the helpless situation in which I found him. I feel the tender pressure of his little hands at this moment. He was my darling, indeed he was." At which words he ceased, and the tears stood in his eyes. | - Да, мистер Найтингейл,- отвечал Олверти,- ваше благородное заступничество достойно всякого одобрения, и дай бог, чтобы он его заслуживал. Признаюсь, я рад слышать известие, принесенное вами от раненого; и если дело окажется таким, как вы его изображаете (в чем я нисколько не сомневаюсь), то нынешнее мое мнение об этом молодом человеке со временем, может быть, изменится к лучшему. Вот эта почтенная дама и все, кто меня знает, могут засвидетельствовать, что я любил его, как родного сына. Действительно, я смотрел на него, как на дитя, самой судьбой порученное моему попечению. До сих пор помню, как я нашел его беспомощным, невинным малюткой у себя на постели, до сих пор чувствую нежное пожатие его маленькой ручки. Да, он точно был моим любимцем.- Тут Олверти замолчал, и на глазах у него выступили слезы. |
| As the answer which Mrs. Miller made may lead us into fresh matters, we will here stop to account for the visible alteration in Mr. Allworthy's mind, and the abatement of his anger to Jones. Revolutions of this kind, it is true, frequently occur in histories and dramatic writers, for no other reason than because the history or play draws to a conclusion, and are justified by authority of authors; yet, though we insist upon as much authority as any author whatever, we shall use this power very sparingly, and never but when we are driven to it by necessity, which we do not at present foresee will happen in this work. | Так как ответ миссис Миллер на его слова заставит нас коснуться нового предмета, то мы на этом остановимся, чтобы объяснить явную перемену в образе мыслей мистера Олверти и смягчение его гнева на Джонса. Подобного рода "перевороты, правда, часто встречаются в повестях и драматических произведениях потому только, что дело приближается к развязке, и оправдываются властью автора распоряжаться своим созданием. Но мы, нисколько не отказываясь от этой авторской власти, будем пользоваться ею очень осмотрительно, лишь там, где этого потребует необходимость, чего мы не видим в настоящем произведении. |
| This alteration then in the mind of Mr. Allworthy was occasioned by a letter he had just received from Mr. Square, and which we shall give the reader in the beginning of the next chapter. | Перемена в образе мыслей мистера Олверти была вызвана только что полученным им письмом от мистера Сквейра, которое мы сообщим читателю в начале следующей главы. |
Глава 4.
Containing two letters in very different stiles
содержащая два письма в совершенно различном стиле
| English | Русский |
| MY WORTHY FRIEND, | "Достопочтенный друг! |
| I informed you in my last that I was forbidden the use of the waters, as they were found by experience rather to increase than lessen the symptoms of my distemper. I must now acquaint you with a piece of news, which, I believe, will afflict my friends more than it hath afflicted me. Dr. Harrington and Dr. Brewster have informed me that there is no hopes of my recovery. | Я уже извещал вас, что мне запрещено пользоваться водами, потому что, как показал опыт, они скорее усиливают, чем ослабляют симптомы моей болезни. Теперь сообщу вам известие, которое, я думаю, огорчит друзей моих больше, чем оно огорчило меня: доктор Гаррингтон и доктор Брьюстер объявили мне; что нет никакой надежды на мое выздоровление. |
| I have somewhere read, that the great use of philosophy is to learn to die. I will not therefore so far disgrace mine, as to show any surprize at receiving a lesson which I must be thought to have so long studied. Yet, to say the truth, one page of the Gospel teaches this lesson better than all the volumes of antient or modern philosophers. The assurance it gives us of another life is a much stronger support to a good mind, than all the consolations that are drawn from the necessity of nature, the emptiness or satiety of our enjoyments here, or any other topic of those declamations which are sometimes capable of arming our minds with a stubborn patience in bearing the thoughts of death, but never of raising them to a real contempt of it, and much less of making us think it is a real good. I would not here be understood to throw the horrid censure of atheism, or even the absolute denial of immortality, on all who are called philosophers. Many of that sect, as well antient as modern, have, from the light of reason, discovered some hopes of a future state; but in reality, that light was so faint and glimmering, and the hopes were so incertain and precarious, that it may be justly doubted on which side their belief turned. Plato himself concludes his Phaedon with declaring, that his best arguments amount only to raise a probability; and Cicero himself seems rather to Profess an inclination to believe, than any actual belief in the doctrines of immortality. As to myself, to be very sincere with you, I never was much in earnest in this faith till I was in earnest a Christian. | Я где-то читал, что великая польза философии заключается в том, что она учит умирать. Не хочу поэтому посрамлять свою специальность, удивляясь при получении урока, который мне давно должен быть известен. И все же, сказать правду, одна страница Евангелия преподает этот урок лучше, чем все книги древних или новых философов. Уверенность в будущей жизни, которой оно нас наполняет, служит более могущественной поддержкой здравому уму, чем все утешения, почерпаемые из необходимости законов природы, из тщеты наших наслаждений и пресыщения, к которому они приводят, и из всех вообще избитых фраз, хотя и способных научить умы наши стойко встречать мысль о смерти, но никогда не возвышающих нас до истинного презрения к смерти, а тем более до взгляда на нее как на подлинное благо. Я не хочу этим бросить всем, кто именует себя философом, ужасное обвинение в безбожии или хотя бы в полном отрицании бессмертия. Многие из философов, как древние, так и новые, открыли при помощи света разума некоторые надежды на будущую жизнь; но, правду сказать, свет этот был столь слабым и тусклым, а надежды - столь неверными и зыбкими, что нельзя решить с достоверностью, в какую же сторону склонялась их вера. Даже Платон объявляет в заключение своего "Федона", что самые сильные его доводы придают его мнению лишь вероятность, а Цицерон как будто выражает скорее желание верить, чем действительно верит в бессмертие. Что же касается меня, то, признаться вам откровенно, я никогда серьезно в него не верил, пока не сделался всерьез христианином. |
| You will perhaps wonder at the latter expression; but I assure you it hath not been till very lately that I could, with truth, call myself so. The pride of Philosophy had intoxicated my reason, and the sublimest of all wisdom appeared to me, as it did to the Greeks of old, to be foolishness. God hath, however, been so gracious to show me my error in time, and to bring me into the way of truth, before I sunk into utter darkness for ever. | Вас, может быть, удивят мои последние слова, но смею вас уверить, что только с недавнего времени я вправе называть себя так. Разум мой был отравлен философской гордостью, и высочайшая мудрость казалась мне, как древним грекам, глупостью, но бог был так милостив, что вовремя открыл мне мое заблуждение и направил меня на путь истины, пока я еще не погрузился навеки в тьму кромешную. |
| I find myself beginning to grow weak, I shall therefore hasten to the main Purpose of this letter. | Однако я чувствую, что силы мои слабеют, и потому спешу перейти к главной цели настоящего письма. |
| When I reflect on the actions of my past life, I know of nothing which sits heavier upon my conscience than the injustice I have been guilty of to that poor wretch, your adopted son. I have, indeed, not only connived at the villany of others, but been myself active in injustice towards him. Believe me, my dear friend, when I tell you, on the word of a dying man, he hath been basely injured. As to the principal fact, upon the misrepresentation of which you discarded him, I solemnly assure you he is innocent. When you lay upon your supposed deathbed, he was the only person in the house who testified any real concern; and what happened afterwards arose from the wildness of his joy on your recovery; and, I am sorry to say it, from the baseness of another person (but it is my desire to justify the innocent, and to accuse none). Believe me, my friend, this young man hath the noblest generosity of heart, the most perfect capacity for friendship, the highest integrity, and indeed every virtue which can ennoble a man. He hath some faults, but among them is not to be numbered the least want of duty or gratitude towards you. On the contrary, I am satisfied, when you dismissed him from your house, his heart bled for you more than for himself. | Мысленно обозревая свою прошедшую жизнь, я нахожу, что ничто не лежит таким камнем на моей совести, как несправедливость, учиненная этому несчастному юноше, вашему приемному сыну. Я не только смотрел сквозь пальцы на гнусные дела других, но и сам был к нему несправедлив. Поверьте, дорогой друг, словам умирающего - Джонса самым низким образом оклеветали. Что касается главного его преступления, за которое вы его изгнали, то я торжественно объявляю, что он не виноват и что вам представили дело в ложном свете. Когда все считали вас умирающим, только он один в целом доме чувствовал непритворное огорчение; причиной же случившегося с ним впоследствии была его бурная радость по поводу вашего выздоровления, а также, с прискорбием должен сказать, низость другого человека (умолчу его имя, потому что я желаю лишь оправдать невинного и не намерен никого обвинять). Поверьте, друг мой, у этого молодого человека благороднейшее сердце, он способен быть самым преданным другом, он неподкупно честен и наделен всеми лучшими качествами, которые служат украшением человека. Есть у него и недостатки, но к числу их ни в коем случае не принадлежит непочтительность или неблагодарность к вам. Напротив, я убежден. что. когда вы его выгнали из дому, он гораздо больше болел душой о вас, чем о себе. |
| Worldly motives were the wicked and base reasons of my concealing this from you so long: to reveal it now I can have no inducement but the desire of serving the cause of truth, of doing right to the innocent, and of making all the amends in my Power for a Past offence. I hope this declaration, therefore, will have the effect desired, and will restore this deserving young man to your favour; the hearing of which, while I am yet alive, will afford the utmost consolation to, | Мирские побуждения самого низменного и грязного свойства заставляли меня так долго скрывать это от вас; единственной причиной, которая руководит сейчас мной, является желание послужить делу истины, оправдать невинного и всеми средствами, какие есть в моей власти, загладить допущенную мной несправедливость. Надеюсь поэтому, что мое признание произведет желательное действие и вернет вашу благосклонность достойному молодому человеку; услышать об этом, пока я еще жив, будет величайшим утешением, |
| Sir, | сэр, |
| Your most obliged, | премного вам обязанному, |
| obedient humble servant, | нижайшему и покорнейшему слуге вашему, |
| THOMAS SQUARE | Томасу Сквейру". |
| The reader will, after this, scarce wonder at the revolution so visibly appearing in Mr. Allworthy, notwithstanding he received from Thwackum, by the same post, another letter of a very different kind, which we shall here add, as it may possibly be the last time we shall have occasion to mention the name of that gentleman. | Ознакомившись с этим письмом, читатель, вероятно, перестанет удивляться разительной перемене, происшедшей в мистере Олверти, несмотря на то что он с той же почтой получил другое письмо, от Твакома, написанное в совершенно ином духе, которое мы здесь и приведем, тем более что нам, по-видимому, не представится больше случая упоминать имя этого джентльмена. |
| SIR, | "Сэр! |
| I am not at all surprized at hearing form your worthy nephew a fresh instance of the villany of Mr. Square the atheist's young pupil. I shall not wonder at any murders he may commit; and I heartily pray that your own blood may not seal up his final commitment to the place of wailing and gnashing of teeth. | Меня ничуть не поразило сообщение вашего достопочтенного племянника о новой гнусности питомца такого безбожника, как мистер Сквейр. Я не буду удивлен, если услышу о совершении им убийства, и усердно молю бога, как бы ваша собственная кровь не скрепила окончательного приговора, ввергающего его туда, где будет плач и скрежет зубовный. |
| Though you cannot want sufficient calls to repentance for the many unwarrantable weaknesses exemplified in your behaviour to this wretch, so much to the prejudice of your own lawful family, and of your character, I say, though these may sufficiently be supposed to prick and goad your conscience at this season, I should yet be wanting to my duty, if I spared to give you some admonition in order to bring you to a due sense of your errors. I therefore pray you seriously to consider the judgment which is likely to overtake this wicked villain; and let it serve at least as a warning to you, that you may not for the future despise the advice of one who is so indefatigable in his prayers for your welfare. | Хотя вы имеете достаточно поводов раскаиваться в непростительной слабости, так часто проявлявшейся вами к этому мерзавцу в ущерб вашей законной семье и вашему доброму имени, и хотя, надо полагать, все это в настоящее время изрядно мучит вашу совесть, все же я нарушил бы свой долг, если бы воздержался преподать вам некоторое наставление, чтобы довести вас до надлежащего сознания ваших ошибок. Поэтому прошу вас серьезно призадуматься над приговором, который, по всей вероятности, ожидает этого отпетого негодяя; пусть он, по крайней мере, послужит вам уроком, чтоб впредь вы не пренебрегали советами человека, который непрестанно молится о вашем благе. |
| Had not my hand been withheld from due correction, I had scourged much of this diabolical spirit out of a boy, of whom, from his infancy, I discovered the devil had taken such entire possession. But reflections of this hind now come too late. | Если бы никто не удерживал руки моей от справедливого наказания, я выбил бы этот дьявольский дух из мальчика, которым, видно, с самого детства безраздельно завладел враг рода человеческого. Но теперь уже слишком поздно сокрушаться по этому поводу. |
| I am sorry you have given away the living of Westerton so hastily. I should have applied on that occasion earlier, had I thought you would not have acquainted me previous to the disposition. | Жаль, что вы так поспешно распорядились вестертонским приходом. Я обратился бы к вам с просьбой заблаговременно, если бы мог думать, что вы примете решение, не известив об этом меня. |
| Your objection to pluralities is being righteous over-much. If there were any crime in the practice, so many godly men would not agree to it. If the vicar of Aldergrove should die (as we hear he is in a declining way), I hope you will think of me, since I am certain you must be convinced of my most sincere attachment to your highest welfare- a welfare to which all worldly considerations are as trifling as the small tithes mentioned in Scripture are, when compared to the weighty matters of the law. | В ваших возражениях против совместительства вы хватили через край. Если бы этот обычай заслуживал порицания, то его не придерживалось бы столько благочестивых людей. Если олдергравский викарий умрет (как слышно, он очень плох), то, надеюсь, вы вспомните обо мне, искренне пекущемся о вашем истинном благе - благе, по сравнению с коим все мирские блага столь же ничтожны, как лепта, упоминаемая в Писании, по сравнению с основными требованиями закона. |
| I am, sir, | Преданный вам, сэр, |
| Your faithful humble servant, | нижайший слуга ваш |
| ROGER THWACKUM | Роджер Тваком". |
| This was the first time Thwackum ever wrote in this authoritative stile to Allworthy, and of this he had afterwards sufficient reason to repent, as in the case of those who mistake the highest degree of goodness for the lowest degree of weakness. Allworthy had indeed never liked this man. He knew him to be proud and ill-natured; he also knew that his divinity itself was tinctured with his temper, and such as in many respects he himself did by no means approve; but he was at the same time an excellent scholar, and most indefatigable in teaching the two lads. Add to this, the strict severity of his life and manners, an unimpeached honesty, and a most devout attachment to religion. So that, upon the whole, though Allworthy did not esteem nor love the man, yet he could never bring himself to part with a tutor to the boys, who was, both by learning and industry, extremely well qualified for his office; and he hoped, that as they were bred up in his own house, and under his own eye, he should be able to correct whatever was wrong in Thwackum's instructions. | В первый раз Тваком писал Олверти таким повелительным тоном, в чем имел потом достаточно оснований раскаяться, как это часто случается с людьми, которые по ошибке принимают самую высокую доброту за самую низкую слабость. Олверти никогда не любил Твакома. Он знал, что это человек надменный и недобрый; он знал также, что и религиозные его убеждения носят на себе печать его личности, и во многих отношениях их совершенно не одобрял. Но при всем том священник отлично знал свое дело и весьма ревностно занимался обучением двух порученных ему юношей. Вдобавок он был человек самой строгой нравственности, безупречно честный и глубоко преданный религии. Таким образом, хотя Олверти не любил и не уважал его как человека, он, однако, не решался расстаться с наставником молодых людей, по своим знаниям и усердию незаменимым в своей должности; а так как юноши воспитывались у него в доме и у него на глазах, то ему казалось, что если наставления Твакома и причинят им какой-нибудь вред, его всегда легко можно будет исправить. |
Глава 5.
In which the history is continued
в которой наша история продолжается
| English | Русский |
| Mr. Allworthy, in his last speech, had recollected some tender concerning Jones, which had brought tears into the good man's eyes. This Mrs. Miller observing, said, | Последняя речь мистера Олверти пробудила в нем самом трогательные воспоминания о Джонсе, и на глазах его выступили слезы. Заметив это, миссис Миллер сказала; |
| "Yes, yes, sir, your goodness to this poor young man is known, notwithstanding all your care to conceal it; but there is not a single syllable of truth in what those villains said. Mr. Nightingale hath now discovered the whole matter. It seems these fellows were employed by a lord, who is a rival of poor Mr. Jones, to have pressed him on board a ship. | - Да, да, сэр, добрые ваши чувства к этому юноше нам хорошо известны, как бы заботливо вы их ни скрывали; но в словах тех негодяев нет ни на волос правды. Мистер Найтингейл разузнал теперь доподлинно, как было дело. По-видимому, эти молодцы были подосланы одним лордом, соперником несчастного мистера Джонса, чтобы насильно завербовать его в матросы... |
| I assure them I don't know who they will press next. Mr. Nightingale here hath seen the officer himself, who is a very pretty gentleman, and hath told him all, and is very sorry for what he undertook, which he would never have done, had he known Mr. Jones to have been a gentleman; but he was told that he was a common strolling vagabond." | Не знаю, кто будет их следующей жертвой. Мистер Найтингейл говорил с самим командиром отряда, который оказался человеком очень порядочным и рассказал ему все; он очень жалеет, что взялся за это дело, чего никогда бы не сделал, если бы знал, что мистер Джонс джентльмен, но ему сказали, что это простой бродяга. |
| Allworthy stared at all this, and declared he was a stranger to every word she said, | Олверти широко раскрыл глаза и объявил, что не понимает ни одного ее слова. |
| "Yes, sir," answered she, "I believe you are. | - Верю, сэр,- отвечала миссис Миллер. |
| It is a very different story, I believe, from what those fellows told the lawyer." | Эта история, я думаю, совсем не похожа на то, что они рассказали вашему стряпчему. |
| "What lawyer, madam? what is it you mean?" said Allworthy. | - Какому стряпчему? О чем вы говорите? - продолжал недоумевать Олверти. |
| "Nay, nay," said she, "this is so like you to deny your own goodness: but Mr. Nightingale here saw him." | - Ну да, сэр, это так на вас похоже - отрекаться от доброго дела! Но вот мистер Найтингейл видел его своими глазами. |
| "Saw whom, madam?" answered he. | - Кого видел, сударыня? |
| "Why, your lawyer, sir," said she, "that you so kindly sent to inquire into the affair." | - Да вашего стряпчего, сэр, которого вы были так добры послать на разведки по этому делу. |
| "I am still in the dark, upon my honour," said Allworthy. | - Честное слово, ничего не понимаю! - воскликнул Олверти. |
| "Why then do you tell him, my dear sir," cries she. | - Так объясните ему, голубчик,- сказала миссис Миллер, обратившись к зятю. |
| "Indeed, sir," said Nightingale, "I did see that very lawyer who went from you when I came into the room, at an alehouse in Aldersgate, in company with two of the fellows who were employed by Lord Fellamar to press Mr. Jones, and who were by that means present at the unhappy rencounter between him and Mr. Fitzpatrick." | - Да, сэр,- сказал Найтингейл,- вот этого самого стряпчего, который вышел от вас, когда я сюда вошел, я видел в кабачке на Олдерсгейте в обществе двух молодцов, подосланных лордом Фелламаром завербовать мистера Джонса в матросы и попавших, таким образом, в свидетели несчастного поединка его с мистером Фитцпатриком. |
| "I own, sir," said Mrs. Miller, "when I saw this gentleman come into the room to you, I told Mr. Nightingale that I apprehended you had sent him thither to inquire into the affair." | - Каюсь, сэр,- сказала миссис Миллер,- когда я увидела, как этот джентльмен вошел к вам, я высказала мистеру Найтингейлу предположение, что это вы послали его туда разузнать, как было дело. |
| Allworthy showed marks of astonishment in his countenance at this news, and was indeed for two or three minutes struck dumb by it. At last, addressing himself to Mr. Nightingale, he said, | На лице Олверти выразилось большое изумление, и в течение двух или трех минут он не мог выговорить ни слова. Немного овладев собой, он обратился к Найтингейлу: |
| "I must confess myself, sir, more surprized at what you tell me than I have ever been before at anything in my whole life. Are you certain this was the gentleman?" | - Должен вам признаться, сэр, ваш рассказ меня крайне озадачил: в жизни не испытывал ничего подобного. Вы уверены, что это тот самый человек? |
| "I am most certain," answered Nightingale. | - Совершенно уверен,- отвечал Найтингейл. |
| "At Aldersgate?" cries Allworthy. "And was you in company with this lawyer and the two fellows?" | - На Олдерггейте, говорите вы? И вы были там с этим стряпчим и двумя свидетелями поединка? |
| "I was, sir," said the other, "very near half an hour." | - Да, сэр. я пробыл с ними целых полчаса. |
| "Well, sir," said Allworthy, "and in what manner did the lawyer behave? did you hear all that past between him and the fellows?" | - Как же этот стряпчий вел себя с ними? Вы слышали, о чем они разговаривали? |
| "No, sir," answered Nightingale, "they had been together before I came.- In my presence the lawyer said little; but, after I had several times examined the fellows, who persisted in a story directly contrary to what I had heard from Mr. Jones, and which I find by Mr. Fitzpatrick was a rank falshood, the lawyer then desired the fellows to say nothing but what was the truth, and seemed to speak so much in favour of Mr. Jones, that, when I saw the same person with you, I concluded your goodness had prompted you to send him thither." | - Нет, сэр,- отвечал Найтингейл,- вероятно, они успели поговорить до моего прихода. При мне стряпчий говорил мало; но когда на мои повторные вопросы молодцы эти упорно излагали дело совсем иначе по сравнению с тем, что я слышал от мистера Джонса - то есть, как я убедился из признания самого мистера Фитцпатрика, бессовестно лгали,- стряпчий усердно убеждал их говорить правду и так горячо вступался за мистера Джонса, что, увидев его здесь, я решил, что это вы по доброте своей посылали его туда. |
| "And did you not send him thither?" says Mrs. Miller. | - А разве вы его не посылали? - спросила миссис Миллер. |
| "Indeed I did not," answered Allworthy; "nor did I know he had gone on such errand till this moment." | - Нет, не посылал,- отвечал Олверти,- и до настоящей минуты даже ничего не знал об этом. |
| "I see it all!" said Mrs. Miller, "upon my soul, I see it all! No wonder they have been closeted so close lately. Son Nightingale, let me beg you run for these fellows immediately -- find them out if they are above-ground. I will go myself" | - Теперь я понимаю! - воскликнула миссис Миллер.- Честное слово, теперь я все понимаю! Недаром они так старательно запирались в последнее время. Голубчик Найтингейл, ради бога, бегите и немедленно отыщите этих людей... Достаньте их хоть из-под земли! Я сама пойду за ними... |
| "Dear madam," said Allworthy, "be patient, and do me the favour to send a servant upstairs to call Mr. Dowling hither, if he be in the house, or, if not, Mr. Blifil." | - Не волнуйтесь, голубушка,- сказал Олверти,- сделайте мне одолжение, пошлите наверх слугу позвать сюда мистера Даулинга, если он здесь, а если его нет, так мистера Блайфила. |
| Mrs. Miller went out muttering something to herself, and presently returned with an answer, "That Mr. Dowling was gone; but that the t'other," as she called him, "was coming." | Миссис Миллер вышла, что-то бормоча себе под нос, и скоро вернулась с известием, что мистер Даулинг ушел, но что другой - как выразилась она о Блайфиле - сейчас придет. |
| Allworthy was of a cooler disposition than the good woman, whose spirits were all up in arms in the cause of her friend. He was not however without some suspicions which were near akin to hers. When Blifil came into the room, he asked him with a very serious countenance, and with a less friendly look than he had ever before given him, "Whether he knew anything of Mr. Dowling's having seen any of the persons who were present at the duel between Jones and another gentleman?" | Олверти проявил больше спокойствия, чем почтенная вдова, вся горевшая желанием выступить на защиту своего друга, однако и в нем зародились некоторые подозрения, очень похожие на то, что подумала миссис Миллер. Когда Блайфил вошел в комнату, Олверти, вопреки обыкновению, встретил его неприветливым взглядом и строго спросил: не известно ли ему чего о том, что мистер Даулинг виделся со свидетелями поединка между Джонсом и другим джентльменом? |
| There is nothing so dangerous as a question which comes by surprize on a man whose business it is to conceal truth, or to defend falshood. For which reason those worthy personages, whose noble office it is to save the lives of their fellow-creatures at the Old Bailey, take the utmost care, by frequent previous examination, to divine every question which may be asked their clients on the day of tryal, that they may be supplyed with proper and ready answers, which the most fertile invention cannot supply in an instant. Besides, the sudden and violent impulse on the blood, occasioned by these surprizes, causes frequently such an alteration in the countenance, that the man is obliged to give evidence against himself. And such indeed were the alterations which the countenance of Blifil underwent from this sudden question, that we can scarce blame the eagerness of Mrs. Miller, who immediately cryed out, | Для человека, поставившего себе целью скрывать истину и отстаивать ложь, нет ничего опаснее заданного врасплох вопроса. По этой причине почтенные господа, занимающиеся благородным делом спасения жизни ближних в Олд-Бейли, прилагают огромные старания угадать путем предварительной разведки все вопросы, какие могут быть предложены их клиентам в суде, чтобы снабдить последних подобающими готовыми ответами, которых не придумает вдруг и самое богатое воображение. Кроме того, внезапное и бурное движение крови, вызванное подобными неожиданностями, нередко заставляет обвиняемого настолько перемениться в лице, что он себя невольно выдает. Это случилось и теперь: Блайфил так оторопел при неожиданном вопросе Олверти, что мы не решаемся упрекнуть миссис Миллер за вырвавшееся у нее восклицание: |
| "Guilty, upon my honour! guilty, upon my soul!" | - Виновен, ей-богу, виновен! |
| Mr. Allworthy sharply rebuked her for this impetuosity; and then turning to Blifil, who seemed sinking into the earth, he said, | Мистер Олверти сделал ей резкое замечание и обратился к Блайфилу, казалось готовому провалиться сквозь землю, со следующими словами: |
| "Why do you hesitate, sir, at giving me an answer? You certainly must have employed him; for he would not, of his own accord, I believe, have undertaken such an errand, and especially without acquainting me." | - Отчего вы колеблетесь, сэр? Отчего не отвечаете на мой вопрос? Конечно, это вы поручили мистеру Даулингу подобное дело, ибо по собственному почину, полагаю, он за него не взялся бы, особенно не посоветовавшись со мной. |
| Blifil then answered, | Тогда Блайфил отвечал: |
| "I own, sir, I have been guilty of an offence, yet may I hope your pardon?" | - Да, я виноват перед вами, сэр, но могу ли я надеяться на то, что вы меня простите? |
| "My pardon," said Allworthy, very angrily. | - Простить вас! - гневно сказал Олверти. |
| "Nay, sir," answered Blifil, "I knew you would be offended; yet surely my dear uncle will forgive the effects of the most amiable of human weaknesses. Compassion for those who do not deserve it, I own is a crime; and yet it is a crime from which you yourself are not entirely free. I know I have been guilty of it in more than one instance to this very person; and I will own I did send Mr. Dowling, not on a vain and fruitless inquiry, but to discover the witnesses, and to endeavour to soften their evidence. This, sir, is the truth; which, though I intended to conceal from you, I will not deny." | - Да, сэр,-отвечал Блайфил.- Я знал, что вы разгневаетесь; но я уверен, что мой дорогой дядя простит мне самую невинную человеческую слабость. Сострадание к тем, кто его не заслуживает, я согласен, преступно, но ведь и вы сами не вовсе чисты от этого преступления. Сознаюсь, я уже не раз был в нем виноват по отношению к человеку, о котором идет речь, и не буду отрицать, что действительно посылал мистера Даулинга не на праздные и бесплодные разведки, а затем, чтобы он отыскал свидетелей и постарался смягчить их показания. Вот вам вся правда, сэр; хотя я и намеревался скрыть это от вас, но отпираться не стану. |
| "I confess," said Nightingale, "this is the light in which it appeared to me from the gentleman's behaviour." | - Должен сознаться,- сказал Найтингейл,- по поведению мистера Даулинга и мне все это представилось в таком же свете. |
| "Now, madam," said Allworthy, "I believe you will once in your life own you have entertained a wrong suspicion, and are not so angry with my nephew as you was." | - Ну что, сударыня? - сказал Олверти.- Полагаю, хоть раз в жизни вы признаете несправедливость ваших подозрений и не будете больше сердиться на моего племянника? |
| Mrs. Miller was silent; for, though she could not so hastily be pleased with Blifil, whom she looked upon to have been the ruin of Jones, yet in this particular instance he had imposed upon her as well as upon the rest; so entirely had the devil stood his friend. And, indeed, I look upon the vulgar observation, "That the devil often deserts his friends, and leaves them in the lurch," to be a great abuse on that gentleman's character. Perhaps he may sometimes desert those who are only his cup acquaintance; or who, at most, are but half his; but he generally stands by those who are thoroughly his servants, and helps them off in all extremities, till their bargain expires. | Миссис Миллер молчала: хотя она не могла так быстро примириться с Блайфилом, в котором видела виновника несчастий Джонса, но в настоящем случае он одурачил ее не меньше, чем остальных,- дьявол хорошо услужил своему приятелю. И точно, я считаю широко распространенное мнение, будто дьявол часто покидает своих друзей в беде и предоставляет им самим выпутываться, великой клеветой на этого джентльмена. Может быть, он иногда и отступается от своих случайных знакомцев или людей, только наполовину ему преданных, но зато горой стоит за верных своих слуг и помогает им выбраться из самых отчаянных положений, пока не истечет срок их сделки. |
| As a conquered rebellion strengthens a government, or as health is more perfectly established by recovery from some diseases; so anger, when removed, often gives new life to affection. This was the case of Mr. Allworthy; for Blifil having wiped off the greater suspicion, the lesser, which had been raised by Square's letter, sunk of course, and was forgotten; and Thwackum, with whom he was greatly offended, bore alone all the reflections which Square had cast on the enemies of Jones. | Как подавление мятежа усиливает правительство или как выздоровление после некоторых болезней укрепляет здоровье, так и гнев, если он утих, часто дает новую силу любви. Это случилось и с мистером Олверти: когда Блайфил рассеял главное подозрение, то другие подозрения, возбужденные письмом Сквейра, исчезли сами собой и были забыты. Тваком, которым больше всего возмущен был Олверти, принял на себя все неодобрительные замечания, высказанные Сквейром относительно врагов Джонса. |
| As for that young man, the resentment of Mr. Allworthy began more and more to abate towards him. He told Blifil, "He did not only forgive the extraordinary efforts of his good-nature, but would give him the pleasure of following his example." Then, turning to Mrs. Miller with a smile which would have become an angel, he cryed, | Что же касается нашего героя, то неудовольствие на него мистера Олверти уменьшалось с каждой минутой. Он сказал Блайфилу, что не только прощает ему этот редкий поступок, продиктованный добрыми чувствами, но и сам с удовольствием последует его примеру. Затем, обратись к миссис Миллер с улыбкой, достойной ангела, сказал: |
| "What say you, madam? shall we take a hackney-coach, and all of us together pay a visit to your friend? I promise you it is not the first visit I have made in a prison." | - Как вы думаете, сударыня? Не взять ли нам карету и не съездить ли всем навестить нашего общего друга? Могу вас уверить, что мне не в первый раз приходится ехать с визитом в тюрьму. |
| Every reader, I believe, will be able to answer for the worthy woman; but they must have a great deal of good-nature, and be well acquainted with friendship, who can feel what she felt on this occasion. Few, I hope, are capable of feeling what now passed in the mind of Blifil; but those who are, will acknowledge, that it was impossible for him to raise any objection to this visit. Fortune, however, or the gentleman lately mentioned above, stood his friend, and prevented his undergoing so great a shock; for at the very instant when the coach was sent for, Partridge arrived, and, having called Mrs. Miller from the company, acquainted her with the dreadful accident lately come to light; and hearing Mr. Allworthy's intention, begged her to find some means of stopping him: | Всякий читатель догадается, я думаю, каков был ответ достойной женщины; но надо иметь очень доброе сердце и хорошо знать, что такое дружба, чтобы почувствовать то, что почувствовала она в эту минуту. Напротив, немногие, надеюсь, способны представить, что происходило в душе Блайфила; но кто способен, тот согласится, что ему невозможно было возражать против этого посещения. Однако Фортуна или джентльмен, только что нами упомянутый, выручили своего приятеля и избавили его от крайне щекотливого положения: в ту самую минуту, когда посылали за каретой, пришел Партридж и, отозвав миссис Миллер в сторону, рассказал ей о только что сделанном ужасном открытии; услышав же, что мистер Олверти хочет ехать в тюрьму, просил ее как-нибудь его отговорить. |
| "For," says he, "the matter must at all hazards be kept a secret from him; and if he should now go, he will find Mr. Jones and his mother, who arrived just as I left him, lamenting over one another the horrid crime they have ignorantly committed." | - Всю эту историю,- сказал он,- нужно во что бы то ни стало от него скрыть; если он сейчас поедет, он застанет у мистера Джонса его мать, которая прибыла как раз в ту минуту, когда я уходил, и оба они теперь горько сокрушаются о содеянном ими по неведению страшном преступлении. |
| The poor woman, who was almost deprived of her senses at his dreadful news, was never less capable of invention than at present. However, as women are much readier at this than men, she bethought herself of an excuse, and, returning to Allworthy, said, | Бедная миссис Миллер, совсем потерявшая голову при этом ужасном известии, была менее, чем когда-либо, способна что-нибудь придумать. Но так как женщины все же гораздо находчивее мужчин в таких случаях, то она придумала отговорку и, возвратясь к Олверти, сказала: |
| "I am sure, sir, you will be surprized at hearing any objection from me to the kind proposal you just now made; and yet I am afraid of the consequence of it, if carried immediately into execution. You must imagine, sir, that all the calamities which have lately befallen this poor young fellow must have thrown him into the lowest dejection of spirits; and now, sir, should we all of a sudden fling him into such a violent fit of joy, as I know your presence will occasion, it may, I am afraid, produce some fatal mischief, especially as his servant, who is without, tells me he is very far from being well." | - Вы, конечно, будете удивлены, сэр, услышав, что я возражаю против вашего милого предложения, но я боюсь последствий, если мы поедем к мистеру Джонсу сейчас же. Надо полагать, сэр, что все эти бедствия, обрушившиеся на беднягу в последнее время, повергли его в крайнее уныние, и если мы теперь вдруг его обрадуем,- а ваше посещение, сэр. не может не вызвать в нем бурной радости,- то я боюсь, не будет ли это иметь для него роковых последствий, тем более что прибывший сейчас слуга его говорит, что мистеру Джонсу очень нехорошо. |
| "Is his servant without?" cries Allworthy; "pray call him hither. I will ask him some questions concerning his master." | - Здесь находится его слуга? - спросил Олверти.- Пожалуйста, позовите его. Я хочу задать ему несколько вопросов о его господине. |
| Partridge was at first afraid to appear before Mr. Allworthy; but was at length persuaded, after Mrs. Miller, who had often heard his whole story from his own mouth, had promised to introduce him. | Сначала Партридж боялся показаться на глаза мистеру Олверти, но когда миссис Миллер, не раз слышавшая от него историю его жизни, пообещала его представить, он согласился. |
| Allworthy recollected Partridge the moment he came into the room, though many years had passed since he had seen him. Mrs. Miller, therefore, might have spared here a formal oration, in which, indeed, she was something prolix; for the reader, I believe, may have observed already that the good woman, among other things, had a tongue always ready for the service of her friends. | Олверти узнал Партриджа с первого же взгляда, хотя много лет прошло со времени их последней встречи. Поэтому миссис Миллер могла бы обойтись без своей рекомендательной речи, в которой на слова не поскупилась: читатель уже, я думаю, заметил, что язык этой почтенной женщины всегда готов был к услугам для друзей. |
| "And are you," said Allworthy to Partridge, "the servant of Mr. Jones?" | - Так вы слуга мистера Джонса? - обратился Олверти к Партриджу. |
| "I can't say, sir," answered he, "that I am regularly a servant, but I live with him, an't please your honour, at present. Non sum qualis eram; as your honour very well knows." | - Не могу сказать, сэр,- отвечал Партридж,- чтобы я был настоящим его слугой, но, с позволения вашей милости, теперь я живу вместе с ним. Non sum qualis eram, как изволит знать ваша милость. |
| Mr. Allworthy then asked him many questions concerning Jones, as to his health, and other matters; to all which Partridge answered, without having the least regard to what was, but considered only what he would have things appear; for a strict adherence to truth was not among the articles of this honest fellow's morality, or his religion. | Мистер Олверти принялся подробно его расспрашивать о здоровье Джонса и о других вещах; и на все его вопросы Партридж отвечал, нисколько не считаясь с действительным положением дел, а только с тем, как он желал бы их видеть, ибо строгая приверженность истине не принадлежала к числу нравственных или религиозных заповедей этого честного малого. |
| During this dialogue Mr. Nightingale took his leave, and presently after Mrs. Miller left the room, when Allworthy likewise dispatched Blifil; for he imagined that Partridge, when alone with him, would be more explicit than before company. They were no sooner left in private together than Allworthy began, as in the following chapter. | Во время этого диалога мистер Найтингейл удалился, а вслед за ним и миссис Миллер покинула комнату, откуда Олверти выслал также Блайфила, полагая, что Партридж при беседе наедине будет откровеннее. Как только они остались одни, Олверти обратился к нему со словами, которые читатель найдет в следующей главе. |
Глава 6.
In which the history is farther continued
в которой наша история продолжается дальше
| English | Русский |
| "Sure, friend," said the good man, "you are the strangest of all human beings. Not only to have suffered as you have formerly, for obstinately persisting in a falsehood, but to persist in it thus to the last, and to pass thus upon the world for a servant of your own son! What interest can you have in all this? What can be your motive?" | - Право, приятель,- сказал Олверти,- вы престранный человек. Мало вам того, что вы прежде пострадали за упорство во лжи, вы и теперь продолжаете лгать, выдавая себя везде за слугу своего собственного сына! Какая вам от этого польза? Что побуждает вас это делать? |
| "I see, sir," said Partridge, falling down upon his knees, "that your honour is prepossessed against me, and resolved not to believe anything I say, and, therefore, what signifies my protestations? but yet there is One above who knows that I am not the father of this young man." | - Я вижу, сэр,- отвечал Партридж, падая на колени,- что вы против меня предубеждены и решили не верить ни одному моему слову; так какое же значение будет иметь то, что я вам скажу? Но есть над нами некто, кто знает, что я не отец этого молодого человека. |
| "How!" said Allworthy, "will you yet deny what you was formerly convicted of upon such unanswerable, such manifest evidence? Nay, what a confirmation is your being now found with this very man, of all which twenty years ago appeared against you! I thought you had left the country! nay, I thought you had been long since dead.- In what manner did you know anything of this young man? Where did you meet with him, unless you had kept some correspondence together? Do not deny this; for I promise you it will greatly raise your son in my opinion, to find that he hath such a sense of filial duty as privately to support his father for so many years." | - Как! Вы все еще отпираетесь от того, в чем были некогда уличены так явно, так неопровержимо? Разве теперешняя совместная ваша жизнь с этим человеком не подтверждает всего, что было установлено двадцать лет тому назад? Я думал, вы уехали из наших мест, думал даже, что вы давно умерли!.. Каким же образом узнали вы об этом молодом человеке? Как вы встретились с ним, если не поддерживали с ним отношений? Не отпирайтесь: смею вас уверить, сын ваш много выиграет в моем мнении, если в нем было столько почтительности, что долгие годы он тайно поддерживал своего отца. |
| "If your honour will have patience to hear me," said Partridge, "I will tell you all.-" | - Если ваша милость будет иметь терпение выслушать меня, - сказал Партридж,- я расскажу вам все. |
| Being bid go on, he proceeded thus: | Получив приказание говорить, он продолжал: |
| "When your honour conceived that displeasure against me, it ended in my ruin soon after; for I lost my little school; and the minister, thinking, I suppose, it would be agreeable to your honour, turned me out from the office of clerk; so that I had nothing to trust to but the barber's shop, which, in a country place like that, is a poor livelihood; and when my wife died (for till that time I received a pension of ?12 a year from an unknown hand, which indeed I believe was your honour's own, for nobody that ever I heard of doth these things besides)- but, as I was saying, when she died, this pension forsook me; so that now, as I owed two or three small debts, which began to be troublesome to me, particularly one which an attorney brought up by law-charges from 15s. to near ?30, and as I found all my usual means of living had forsook me, I packed up my little all as well as I could, and went off. | - Навлекши на себя вашу немилость, сэр, я скоро попал в самое бедственное положение: моя маленькая школа закрылась, и священник, думая, вероятно, сделать вам приятное, отставил меня от должности причетника; осталась у меня только цирюльня, а этим в такой деревушке не проживешь. Когда же умерла жена моя, при жизни которой я получал пенсион в двенадцать фунтов в год неизвестно от кого,- полагаю, от вашей милости, потому что, насколько я знаю, никто другой таких вещей не делает,- когда умерла жена, я лишился и этого пособия; пришлось сделать два или три небольших долга, которые начали меня беспокоить, особенно один из них 9, выросший с пятнадцати шиллингов до тридцати фунтов благодаря судебным издержкам, искусно навороченным моим стряпчим; таким образом, все источники моего существования исчерпались, и я собрал свои пожитки и ушел. |
| "The first place I came to was Salisbury, where I got into the service of a gentleman belonging to the law, and one of the best gentlemen that ever I knew, for he was not only good to me, but I know a thousand good and charitable acts which he did while I staid with him; and I have known him often refuse business because it was paultry and oppressive." | Прежде всего я остановился в Солсбери, где поступил на службу к одному юристу, прекраснейшему человеку; он был добр не только ко мне, но, как мне известно, совершил тысячу благотворении во время моего пребывания у него; и я знаю, что он часто отказывался вести дела, если находил их грязными и разорительными. |
| "You need not be so particular," said Allworthy; "I know this gentleman, and a very worthy man he is, and an honour to his profession." | - Можете не вдаваться в подробности,- прервал его Олверти,- я знаю этого юриста, он действительно человек достойный и делает честь своей профессии. |
| "Well, sir," continued Partridge, "from hence I removed to Lymington, where I was above three years in the service of another lawyer, who was likewise a very good sort of a man, and to be sure one of the merriest gentlemen in England. Well, sir, at the end of the three years I set up a little school, and was likely to do well again, had it not been for a most unlucky accident. Here I kept a pig; and one day, as ill fortune would have it, this pig broke out, and did a trespass, I think they call it, in a garden belonging to one of my neighbours, who was a proud, revengeful man, and employed a lawyer, one- one- I can't think of his name; but he sent for a writ against me, and had me to size. When I came there, Lord have mercy upon me- to hear what the counsellors said! There was one that told my lord a parcel of the confoundedest lies about me; he said that I used to drive my hogs into other folk's gardens, and a great deal more; and at last he said, he hoped I had at last brought my hogs to a fair market. To be sure, one would have thought that, instead of being owner only of one poor little pig, I had been the greatest hog-merchant in England. Well-" | - Слушаю, сэр,- продолжал Партридж.- Оттуда я переселился в Лимингтон, где провел года три на службе у другого юриста, тоже очень хорошего человека, одного из первых весельчаков в Англии. Словом, сэр, через три года я завел маленькую школу и снова зажил бы хорошо, если бы не один пренеприятный случай. Держал я у себя поросенка, и однажды, на мое несчастье, поросенок этот забежал в соседский сад и нанес, как говорится, ущерб чужой собственности; сосед был человек спесивый, мстительный, он обратился к стряпчему - как бишь его?.. не припомню имени,- только он притянул меня в суд. Когда я явился туда - господи, чего только я не услышал от адвокатов! Один из них наговорил про меня судье кучу отвратительной лжи: сказал, будто я постоянно гоняю своих свиней в чужие сады. и много другого вздора, а заключил свою речь выражением надежды, что наконец я угодил со своими свиньями куда следует. Поверить ему, так выходило, что я первый свипоторговец в Англии, а у меня всего-то был один несчастный поросенок. Словом... |
| "Pray," said Allworthy, "do not be so particular, I have heard nothing of your son yet." | - Пожалуйста, не так подробно,- снова прервал его Олверти.- Вы еще ни слова не сказали о своем сыне. |
| "O it was a great many years," answered Partridge, "before I saw my son, as you are pleased to call him.- I went over to Ireland after this, and taught school at Cork (for that one suit ruined me again, and I lay seven years in Winchester jail)." | - О, прошло много лет, прежде чем я увидел моего сына, как вы изволите его называть... После этого я переселился в Ирландию и завел школу в Корке (надо сказать, что эта тяжба снова разорила меня, и я семь лет просидел в тюрьме в Винчестере). |
| "Well," said Allworthy, "pass that over till your return to England." | - Хорошо,- сказал Олверти,- пропустите все до вашего возвращения в Англию. |
| "Then, sir," said he, "it was about half a year ago that I landed at Bristol, where I staid some time, and not finding it do there, and hearing of a place between that and Gloucester where the barber was just dead, I went thither, and there I had been about two months when Mr. Jones came thither." | - Вернулся я только полгода назад и сначала пробыл некоторое время в Бристоле, но, не найдя там работы и услышав, что в одном местечке по дороге в Глостер умер цирюльник, отправился туда, а месяца через два встретился там с мистером Джонсом. |
| He then gave Allworthy a very particular account of their first meeting, and of everything, as well as he could remember, which had happened from that day to this; frequently interlarding his story with panegyrics on Jones, and not forgetting to insinuate the great love and respect which he had for Allworthy. He concluded with saying, | Потом он подробно рассказал Олверти об их встрече и обо всем, что случилось с тех пор, насколько мог припомнить, обильно уснащая рассказ спой панегириками Джонсу и не забывая отметить, с какой любовью и почтением молодой человек всегда отзывался об Олверти. Заключил он словами: |
| "Now, sir, I have told your honour the whole truth." And then repeated a most solemn protestation, "That he was no more the father of Jones than the Pope of Rome;" and imprecated the most bitter curses on his head, if he did not speak truth. | - Вот и все, сэр; я рассказал вам чистую правду. После чего торжественно побожился, что он такой же отец Джонса, как римский папа, и призывал на свою голову все проклятия, если сказал неправду. |
| "What am I to think of this matter?" cries Allworthy. "For what purpose should you so strongly deny a fact which I think it would be rather your interest to own?" | - Не знаю, что мне и думать! - произнес Олверти.- Зачем вы так упорно отрицаете факт, в котором, по-моему, вам выгоднее было бы сознаться? |
| "Nay, sir," answered Partridge (for he could hold no longer), "if your honour will not believe me, you are like soon to have satisfaction enough. I wish you had mistaken the mother of this young man, as well as you have his father." | - Хорошо, сэр,- отвечал Партридж (больше он не мог выдержать),- если вы мне не верите, то скоро получите другие доказательства. Дай бог, чтобы вы ошиблись в матери этого молодого человека, как ошибаетесь в его отце. |
| And now being asked what he meant, with all the symptoms of horror, both in his voice and countenance, he told Allworthy the whole story, which he had a little before expressed such desire to Mrs. Miller to conceal from him. | И на вопрос Олверти, что он хочет этим сказать, Партридж с выражением ужаса на лице и в голосе рассказал ему всю историю, которую только что перед этим так усердно просил миссис Миллер никому не передавать. |
| Allworthy was almost as much shocked at this discovery as Partridge himself had been while he related it. | Олверти был потрясен этим открытием не меньше самого Партриджа. |
| "Good heavens!" says he, "in what miserable distresses do vice and imprudence involve men! How much beyond our designs are the effects of wickedness sometimes carried!" | - Праведный боже! - воскликнул сквайр.- В какие ужасные бедствия вовлекают людей пороки и невоздержание! Как сильно подчас расходятся с нашими намерениями последствия дурных поступков! |
| He had scarce uttered these words, when Mrs. Waters came hastily and abruptly into the room. Partridge no sooner saw her than he cried, | Только что произнес он эти слова, как в комнату поспешно и без доклада вошла миссис Вотерс. При виде ее Партридж воскликнул: |
| "Here, sir, here is the very woman herself. This is the unfortunate mother of Mr. Jones. I am sure she will acquit me before your honour. Pray, madam-" | - Вот она сама, сэр! Вот несчастная мать Джонса! Я уверен, она оправдает меня перед вашей милостью. Пожалуйста, сударыня... |
| Mrs. Waters, without paying any regard to what Partridge said, and almost without taking any notice of him, advanced to Mr. Allworthy. | Миссис Вотерс, не обращая никакого внимания на слова Партриджа и почти не замечая его самого, подошла прямо к мистеру Олверти. |
| "I believe, sir, it is so long since I had the honour of seeing you, that you do not recollect me." | - Я так давно не имела чести видеть вас, сэр, что вы, вероятно, меня не узнаете. |
| "Indeed," answered Allworthy, you are so very much altered, on many accounts, that had not this man already acquainted me who you are, I should not have immediately called you to my remembrance. Have you, madam, any particular business which brings you to me?" | - Действительно,- отвечал Олверти,- вы так сильно изменились во многих отношениях, что, если бы вот этот человек не сказал мне, кто вы, я бы не сразу вас узнал. У вас есть, сударыня, какое-нибудь личное дело ко мне? |
| Allworthy spoke this with great reserve; for the reader may easily believe he was not well pleased with the conduct of this lady; neither with what he had formerly heard, nor with what Partridge had now delivered. | Олверти сказал это очень сдержанно: как легко поймет читатель, он был не слишком доволен поведением этой дамы,- ни то, что он слышал о ней прежде, ни теперешнее сообщение Партриджа не могли расположить его к ней. |
| Mrs. Waters answered- "Indeed, sir, I have very particular business with you; and it is such as I can impart only to yourself. I must desire, therefore, the favour of a word with you alone: for I assure you what I have to tell you is of the utmost importance." | - Да, сэр,- ответила миссис Вотерс,- у меня к вам сугубо личное дело, и притом такое, о котором я могу сказать вам только с глазу на глаз. Поэтому попрошу вас выслушать меня наедине; смею уверить, я должна сообщить вам вещи чрезвычайно важные. |
| Partridge was then ordered to withdraw, but before he went, he begged the lady to satisfy Mr. Allworthy that he was perfectly innocent. To which she answered, | Партриджу приказано было выйти вон, но, прежде чем их покинуть, он попросил миссис Вотерс засвидетельствовать перед мистером Олверти его полную невиновность. |
| "You need be under no apprehension, sir; I shall satisfy Mr. Allworthy very perfectly of that matter."Then Partridge withdrew, and that past between Mr. Allworthy and Mrs. Waters which is written in the next chapter. | - Не беспокойтесь, сэр,- отвечала она,- я представлю на этот счет мистеру Олверти подробные объяснения.Партридж удалился, и между мистером Олверти и миссис Вотерс произошел разговор, который мы сообщим в следующей главе. |
Глава 7.
Continuation of the history
Продолжение нашей истории
| English | Русский |
| Mrs. Waters remaining a few moments silent, Mr. Allworthy could not refrain from saying, | Миссис Вотерс несколько минут хранила молчание, так что мистер Олверти не мог удержаться и сказал: |
| "I am sorry, madam, to perceive by what I have since heard, that you have made so very ill a use-" | - С сожалением убеждаюсь, сударыня, на основании всего, что я слышал, что вы так дурно употребили... |
| "Mr. Allworthy," says she, interrupting him, "I know I have faults, but ingratitude to you is not one of them. I never can nor shall forget your goodness, which I own I have very little deserved; but be pleased to wave all upbraiding me at present, as I have so important an affair to communicate to you concerning this young man, to whom you have given my maiden name of Jones." | - Мистер Олверти,- прервала его она,-я знаю, что у меня есть недостатки, но неблагодарность к вам не принадлежит к их числу. Я никогда не забывала и не забуду вашей доброты, мной, признаюсь, так мало заслуженной; но сделайте одолжение, отложите ваши упреки: я пришла сообщить вам очень важные вещи касательно молодого человека, которого вы назвали Джонс - моей девичьей фамилией. |
| "Have I then," said Allworthy, "ignorantly punished an innocent man, in the person of him who hath just left us? Was he not the father of the child?" | - Неужели я по неведению наказал невинного в лице человека, только что нас покинувшего? Неужели не он - отец ребенка? |
| "Indeed he was not," said Mrs. Waters. "You may be pleased to remember, sir, I formerly told you, you should one day know; and I acknowledge myself to have been guilty of a cruel neglect, in not having discovered it to you before. Indeed, I little knew how necessary it was." | - Нет, не он,- отвечала миссис Вотерс.- Благоволите припомнить, сэр, я сказала вам когда-то, что со временем вы все узнаете; теперь я сознаюсь в непростительной небрежности: я должна была открыть вам это раньше. Я не знала, насколько это было необходимо. |
| "Well, madam" said Allworthy, "be pleased to proceed." | - Продолжайте, продолжайте, сударыня,- сказал Олверти. |
| "You must remember, sir," said she, "a young fellow, whose name was Summer." | - Вы, наверно, помните, сэр, молодого человека по имени Самер? |
| "Very well," cries Allworthy, "he was the son of a clergyman of great learning and virtue, for whom I had the highest friendship." | - Прекрасно помню,- отвечал Олверти,- сын священника, очень образованного и достойного, к которому я питал самые дружеские чувства. |
| "So it appeared, sir," answered she; "for I believe you bred the young man up, and maintained him at the university; where, I think, he had finished his studies, when he came to reside at your house; a finer man, I must say, the sun never shone upon; for, besides the handsomest person I ever saw, he was so genteel, and had so much wit and good breeding." | - Надо думать, сэр. Ведь вы, кажется, дали воспитание его сыну и содержали его в университете, откуда по окончании курса он и приехал к вам. Прекраснее этого человека, должно быть, никогда на свете не было - и любезный, и остроумный, и воспитанный, а о том, что красавец, и говорить нечего. |
| "Poor gentleman," said Allworthy, "he was indeed untimely snatched away; and little did I think he had any sins of this kind to answer for; for I plainly perceive you are going to tell me he was the father of your child." | - Да, вы правы,- сказал Олверти,- жаль только, смерть унесла его так рано, бедняжку! Но я никогда не думал, что за ним водились такие грехи; вы, верно, хотите сказать, что он отец вашего ребенка? |
| "Indeed, sir," answered she, "he was not." | - Нет, сэр, вы ошибаетесь,- отвечала миссис Вотерс. |
| "How!" said Allworthy, "to what then tends all this preface?" | - К чему же ведет все это предисловие? |
| "To a story," said she, "which I am concerned falls to my lot to unfold to you. O, sir! prepare to hear something which will surprize you, will grieve you." | - К делу, которое вам сообщить, к сожалению, выпало на мою долю. Приготовьтесь же, сэр, услышать вещь, которая вас поразит и опечалит. |
| "Speak," said Allworthy, "I am conscious of no crime, and cannot be afraid to hear." | - Говорите: на моей совести нет преступлений, и мне нечего бояться. |
| "Sir," said she, "that Mr. Summer, the son of your friend, educated at your expense, who, after living a year in the house as if he had been your own son, died there of the small-pox, was tenderly lamented by you, ' and buried as if he had been your own; that Summer, sir, was the father of this child." | - Сэр, этот мистер Самер, сын вашего друга, воспитанный на ваши деньги, который, прожив у вас год на положении родного сына, умер от оспы и был вами оплакан и похоронен, как родное дитя,- этот Самер, сэр, отец вашего воспитанника. |
| "How!" said Allworthy; "you contradict yourself." | - Но вы ведь противоречите себе! |
| "That I do not," answered she; "he was indeed the father of this child, but not by me." | - Нет, нисколько: он его отец, но я не мать его. |
| "Take care, madam," said Allworthy, "do not, to shun the imputation of any crime, be guilty of falshood. Remember there is One from whom you can conceal nothing, and before whose tribunal falshood will only aggravate your guilt." | - Смотрите, сударыня, не берите на душу лжи, пытаясь выгородить себя от обвинения в другом преступлении. Вспомните, что есть бог, от которого ничто не укроется и перед судом которого ложь только отягчит вашу вину. |
| "Indeed, sir," says she, "I am not his mother; nor would I now think myself so for the world." | - Право, сэр, я не мать его и ни за что на свете не хотела бы быть теперь его матерью. |
| "I know your reason," said Allworthy "and shall rejoice as much as you to find it otherwise; yet you must remember, you yourself confest it before me." | - Я знаю, почему, и буду не меньше вашего радоваться, если ваши слова окажутся правдой; но вспомните, что вы мне сами в этом признались. |
| "So far what I confest," said she, "was true, that these hands conveyed the infant to your bed; conveyed it thither at the command of its mother; at her commands I afterwards owned it, and thought myself, by her generosity, nobly rewarded, both for my secrecy and my shame." | - Признание мое было справедливо только в том, что я собственными руками положила ребенка к вам на постель, положила по приказанию его матери, по ее же приказанию я признала себя матерью ребенка, считая, что буду щедро вознаграждена за сохранение тайны и за свой позор. |
| "Who could this woman be?" said Allworthy. | - Кто же могла быть эта женщина? - спросил Олверти. |
| "Indeed, I tremble to name her," answered Mrs. Waters. | - Мне страшно назвать ее,- отвечала миссис Вотерс. |
| "By all this preparation I am to guess that she was a relation of mine," cried he. | - По всем этим недомолвкам я заключаю, что она моя родственница... |
| "Indeed she was a near one." At which words Allworthy started, and she continued- "You had a sister, sir." | - И даже очень близкая.- При этих словах Олверти сделал движение, а она продолжала: - У вас была сестра, сэр! |
| "A sister!" repeated he, looking aghast. | - Сестра! - повторил он, оторопев. |
| "As there is truth in heaven," cries she, "your sister was the mother of that child you found between your sheets." | - Клянусь вам небом,- продолжала миссис Вотерс,- ваша сестра - мать ребенка, которого вы нашли у себя на постели. |
| "Can it be possible?" cries he. "Good heavens!" | - Возможно ли? Боже праведный! |
| "Have patience, sir," said Mrs. Waters, "and I will unfold to you the whole story. Just after your departure for London, Miss Bridget came one day to the house of my mother. She was pleased to say, she had heard an extraordinary character of me, for my learning and superior understanding to all the young women there, so she was pleased to say. She then bid me come to her to the great house; where, when I attended, she employed me to read to her. She expressed great satisfaction in my reading, shewed great kindness to me, and made me many presents. At last she began to catechise me on the subject of secrecy, to which I gave her such satisfactory answers, that, at last, having locked the door of her room, she took me into her closet, and then locking that door likewise, she said 'she should convince me of the vast reliance she had on my integrity, by communicating a secret in which her honour, and consequently her life, was concerned.' She then stopt, and after a silence of a few minutes, during which she often wiped her eyes, she inquired of me if I thought my mother might safely be confided in. I answered, I would stake my life on her fidelity. She then imparted to me the great secret which laboured in her breast, and which, I believe, was delivered with more pains than she afterwards suffered in childbirth. It was then contrived that my mother and myself only should attend at the time, and that Mrs. Wilkins should be sent out of the way, as she accordingly was, to the very furthest part of Dorsetshire, to inquire the character of a servant; for the lady had turned away her own maid near three months before; during all which time I officiated about her person upon trial, as she said, though, as she afterwards declared, I was not sufficiently handy for the place. This, and many other such things which she used to say of me, were all thrown out to prevent any suspicion which Wilkins might hereafter have, when I was to own the child; for she thought it could never be believed she would venture to hurt a young woman with whom she had intrusted such a secret. You may be assured, sir, I was well paid for all these affronts, which, together with being informed with the occasion of them, very well contented me. Indeed, the lady had a greater suspicion of Mrs. Wilkins than of any other person; not that she had the least aversion to the gentlewoman, but she thought her incapable of keeping a secret, especially from you, sir; for I have often heard Miss Bridget say, that, if Mrs. Wilkins had committed a murder, she believed she would acquaint you with it. At last the expected day came, and Mrs. Wilkins, who had been kept a week in readiness, and put off from time to time, upon some pretence or other, that she might not return too soon, was dispatched. Then the child was born, in the presence only of myself and my mother, and was by my mother conveyed to her own house, where it was privately kept by her till the evening of your return, when I, by the command of Miss Bridget, conveyed it into the bed where you found it. And all suspicions were afterwards laid asleep by the artful conduct of your sister, in pretending ill-will to the boy, and that any regard she shewed him was out of mere complacence to you." | - Имейте терпение, cap,- отвечала миссис Вотерс,- и я расскажу вам все по порядку. Вскоре после вашего отъезда в Лондон мисс Бриджет пришла однажды к моей матери. Она изволила сказать, что наслышалась много удивительного о моей учености и выдающемся для простой девушки уме - так ей было угодно сказать. Она велела мне прийти к ней в комнаты и, когда я явилась, поручила мне читать вслух. Чтение мое ей понравилось, она меня обласкала и сделала мне много подарков. По прошествии некоторого времени она начала меня спрашивать, умею ли я хранить тайну, и ответы мои показались ей настолько удовлетворительны, что она заперла на замок дверь, привела меня к себе в спальню, заперла и спальню и сказала, что желает доказать мне свое полное доверие, сообщив мне тайну, от которой зависит ее честь и, следовательно, самая жизнь. Тут она помолчала несколько минут, часто отирая глаза платком, и спросила, как, по-моему. можно ли безопасно довериться моей матери. Я отвечала, что готова поручиться жизнью за ее преданность. Тогда она поведала мне великую тайну, схороненную в ее сердце, которую открыть, думаю, стоило ей больших мук, чем впоследствии родить ребенка. Мы порешили, что при родах будем только я с матерью и что миссис Вилкинс будет куда-нибудь удалена, что и было сделано: мисс Бриджет отправила ее в самую отдаленную часть Дорсетшира - разузнать о нравственности одной служанки. Надо сказать, что месяца за три перед тем мисс Бриджет отказала своей горничной, и все это время я была, по ее словам, на испытании, но оказалась, как она потом объявила, непригодной для этой должности. Это и многое другое говорила она только затем, чтобы устранить всякие подозрения миссис Вилкинс впоследствии, когда я признаю ребенка своим, ибо она считала, что никто не поверит, чтобы она решилась отозваться дурно о женщине, которой доверила такую тайну. Понятное дело, сэр, за все это бесчестье я была щедро вознаграждена и, зная подкладку дела, осталась вполне довольна. Больше всех других мисс Бриджет опасалась миссис Вилкинс: не то чтобы она питала к ключнице неприязнь, но считала ее неспособной хранить тайну, особенно от вас, сэр. Помню, мисс Бриджет не раз говорила, что. если бы миссис Вилкинс совершила убийство, она бы и в этом вам призналась. Наконец ожидаемый день настал, и миссис Вилкинс, уже неделю как приготовившаяся к отъезду, но беспрестанно задерживаемая под тем или иным предлогом, чтобы не возвратилась слишком рано, была отправлена в путь. Произошли роды, при которых присутствовали только я и моя мать, причем младенец был тотчас взят матерью к нам в дом, где мать моя и продержала его тайно до вашего приезда. В этот день вечером я снесла его, по приказанию мисс Бриджет, к вам на постель, где вы его и нашли. Впоследствии сестра ваша искусно отвела от себя все подозрения: помните, как она притворялась, будто не любит мальчика и заботится о нем исключительно в угоду вам. |
| Mrs. Waters then made many protestations of the truth of this story, and concluded by saying, | Закончила миссис Вотерс торжественной клятвой, что все сказанное ею правда, и прибавила: |
| "Thus, sir, you have at last discovered your nephew; for so I am sure you will hereafter think him, and I question not but he will be both an honour and a comfort to you under that appellation." | - Итак, сэр, вы нашли племянника, ибо я не сомневаюсь, что с этой минуты вы будете считать его племянником, а он, в свою очередь, сделает честь своему дяде и будет ему утешением. |
| "I need not, madam," said Allworthy, "express my astonishment at what you have told me; and yet surely you would not, and could not, have put together so many circumstances to evidence an untruth. I confess I recollect some passages relating to that Summer, which formerly gave me a conceit that my sister had some liking to him. I mentioned it to her; for I had such a regard to the young man, as well on his own account as on his father's, that I should willingly have consented to a match between them; but she exprest the highest disdain of my unkind suspicion, as she called it; so that I never spoke more on the subject. Good heavens! Well! the Lord disposeth all things. | - Нечего и говорить о том, сударыня,- сказал Олверти,- как я поражен вашим рассказом, а между тем вы бы не стали, да и не могли сочинить все эти подробности в подтверждение неправды! Признаться, я и сам вспоминаю кое-какие мелочи относительно этого Самера, давшие мне в свое время повод думать, что сестра неравнодушна к нему. Я сказал ей об этом, потому что очень любил молодого человека за его высокие душевные качества и в память об его отце охотно согласился бы на брак сестры с ним; однако сестра чрезвычайно обиделась моим неприличным, как она сказала, подозрением, так что я никогда больше не говорил на эту тему. Боже, ты все устраиваешь к лучшему!.. |
| Yet sure it was a most unjustifiable conduct in my sister to carry this secret with her out of the world." | А все-таки сестра поступила непростительно, унеся с собой в могилу эту тайну. |
| "I promise you, sir," said Mrs. Waters, "she always profest a contrary intention, and frequently told me she intended one day to communicate it to you. She said, indeed, she was highly rejoiced that her plot had succeeded so well, and that you had of your own accord taken such a fancy to the child, that it was yet unnecessary to make any express declaration. Oh! sir, had that lady lived to have seen this poor young man turned like a vagabond from your house: nay, sir, could she have lived to hear that you had yourself employed a lawyer to prosecute him for a murder of which he was not guilty | - Смею вас уверить, сэр,- сказала миссис Вотерс,- что она никогда не имела такого намерения и, напротив, часто говорила мне о своем решении когда-нибудь во всем вам признаться. Она, правда, была очень рада, что ее затея так хорошо удалась и что ребенок так вам понравился, что покамест незачем открывать тайну,- но, доживи она до того дня, когда этот несчастный молодой человек был выгнан, как бродяга, из вашего дома, больше того - услышь она, что вы сами поручили адвокату обвинить его перед судом в убийстве, в котором он не виноват... |
| Forgive me, Mr. Allworthy, I must say it was unkind. Indeed, you have been abused, he never deserved it of you." | Простите меня, мистер Олверти, я должна вам сказать,- это нехорошо... Вам наклеветали на него, он этого не заслужил. |
| "Indeed, madam," said Allworthy, "I have been abused by the person, whoever he was, that told you so." | - Это вам, сударыня, наклеветал на меня тот, от кого вы все это услышали. |
| "Nay, sir," said she, "I would not be mistaken, I did not presume to say you were guilty of any wrong. The gentleman who came to me proposed no such matter; he only said, taking me for Mr. Fitzpatrick's wife, that, if Mr. Jones had murdered my husband, I should be assisted with any money I wanted to carry on the prosecution, by a very worthy gentleman, who, he said, was well apprized what a villain I had to deal with. It was by this man I found out who Mr. Jones was; and this man, whose name is Dowling, Mr. Jones tells me is your steward. I discovered his name by a very odd accident; for he himself refused to tell it me; but Partridge, who met him at my lodgings the second time he came, knew him formerly at Salisbury." | - Мне бы не хотелось, чтобы вы поняли меня превратно: я вовсе не желаю обвинять вас в несправедливости, сэр. Приходивший ко мне джентльмен не предлагал мне ничего дурного:' он сказал мне только, приняв меня за жену мистера Фитцпатрика, что если мистер Джонс убил моего мужа, то один почтенный джентльмен, хорошо знающий, что это за мерзавец, готов дать мне сколько угодно денег на преследование его судебным порядком. От этого человека я и узнала, кто такой мистер Джонс. Человека этого зовут Даулинг, и мистер Джонс сказал мне, что это ваш управляющий. Я узнала его имя случайно; сам он отказался назвать себя, но Партридж, встретивший его у меня во время его второго посещения, оказывается, знал его когда-то в Солсбери. |
| "And did this Mr. Dowling," says Allworthy, with great astonishment in his countenance, "tell you that I would assist in the prosecution?" | - И этот мистер Даулинг,- спросил Олверти с выражением крайнего изумления,- сказал, что я готов помочь вам вести процесс? |
| "No, sir," answered she, "I will not charge him wrongfully. He said I should be assisted, but he mentioned no name. Yet you must pardon me, sir, if from circumstances I thought it could be no other." | - Нет, сэр, я не хочу несправедливо обвинять его. Он сказал только, что мне будет оказана помощь, но кем именно, не сказал. Извините, сэр, что, сопоставив все обстоятельства, я подумала, что это не кто другой, как вы. |
| "Indeed, madam," says Allworthy, "from circumstances I am too well convinced it was another. Good Heaven! by what wonderful means is the blackest and deepest villany sometimes discovered!- Shall I beg you, madam, to stay till the person you have mentioned comes, for I expect him every minute? nay, he may be, perhaps, already in the house." | - А я,- отвечал Олверти,- сопоставив обстоятельства, прихожу к твердому убеждению, что его послал к вам кто-то другой. Праведный боже, каким чудесным путем разоблачается иногда самое черное и коварное злодейство! Позвольте попросить вас, сударыня, остаться здесь до прихода человека, которого вы назвали: я жду его каждую минуту. Может быть, он даже уже здесь. |
| Allworthy then stept to the door, in order to call a servant, when in came, not Mr. Dowling, but the gentleman who will be seen in the next chapter. | И Олверти пошел к двери позвать слугу, но в это время в двери вошел не мистер Даулинг, а другой джентльмен, о котором мы скажем в следующей главе. |
Глава 8.
Further continuation
Снова продолжение
| English | Русский |
| The gentleman who now arrived was no other than Mr. Western. He no sooner saw Allworthy, than, without considering in the least the presence of Mrs. Waters, he began to vociferate in the following manner: | Вошедший джентльмен был не кто иной, как мистер Вестерн. Едва он увидел Олверти, как, не обращая ни малейшего внимания на присутствие миссис Вотерс, завопил благим матом: |
| "Fine doings at my house! A rare kettle of fish I have discovered at last! who the devil would be plagued with a daughter?" | - Славные дела творятся в моем доме! Вот уж неразбериха, не приведи господи! Наказание мне с дочерью! |
| "What's the matter, neighbour?" said Allworthy. | - В чем дело, сосед? - спросил Олверти. |
| "Matter enough," answered Western: "when I thought she was just a coming to; nay, when she had in a manner promised me to do as I would ha her, and when I was a hoped to have had nothing more to do than to have sent for the lawyer, and finished all; what do you think I have found out? that the little b-- hath bin playing tricks with me all the while, and carrying on a correspondence that bastard of yours. Sister Western, whom I have quarrelled with upon her account, sent me word o't, and I ordered her pockets to be searched when she was asleep, and here I have got un signed with the son of a whore's own name. I have not had patience to read half o't, for 'tis longer than one of parson Supple's sermons; but I find plainly it is all about love; and indeed what should it be else? I have packed her up in chamber again, and to-morrow morning down she goes into the country, unless she consents to be married directly, and there she shall live in a garret upon bread and water all her days; and the sooner such a b-- breaks her heart the better, though, d-n her, that I believe is too tough. She will live long enough to plague me." | - А в том, что когда я думал, что она уже стала шелковая, когда она обещала мне исполнить все мои желания и я уже надеялся, что остается только послать за нотариусом и покончить дело,- можете себе представить, что я обнаружил? Эта сучка все время водила меня за нос и переписывалась с вашим пащенком. Сестра, с которой я из-за нее побранился, черкнула мне об этом, и я велел обыскать ее карманы, когда она спала; и точно, нашлось письмо за собственноручной подписью прохвоста. У меня не хватило терпения дочитать и до половины, так как оно длиннее проповеди священника Сапла, но я вижу ясно, что все оно о любви; да и о чем же больше им переписываться? Я опять посадил ее под замок и завтра утром отправлю в деревню, если она не согласится сейчас же пойти под венец. До конца дней своих она будет жить на чердаке и питаться хлебом и водой; и чем скорей окочурится, тем лучше. Да только она живуча, подлая, много еще хлопот мне доставит. |
| "Mr. Western," answered Allworthy, "you know I have always protested against force, and you yourself consented that none should be used." | - Вы знаете, мистер Вестерн,-отвечал Олверти,- я всегда возражал против насилия, и вы мне обещали к нему не прибегать. |
| "Ay," cries he, "that was only upon condition that she would consent without. What the devil and doctor Faustus! shan't I do what I will with my own daughter, especially when I desire nothing but her own good?" | - Ну да, но только при условии, что она и без того даст свое согласие. Тысяча чертей! Разве я не вправе делать с родной дочерью, что хочу, особенно для ее же добра? |
| "Well, neighbour," answered Allworthy, "if you will give me leave, I will undertake once to argue with the young lady." | - Вот что, сосед,- отвечал Олверти,- если вы позволите, я попробую поговорить с вашей дочерью. |
| "Will you?" said Western; "why that is kind now, and neighbourly, and mayhap you will do more than I have been able to do with her; for I promise you she hath a very good opinion of you." | - В самом деле? - воскликнул Вестерн.-Вот это по-дружески и по-соседски! Авось вы с ней успеете больше моего: она о вас очень высокого мнения. |
| "Well, sir," said Allworthy, "if you will go home, and release the young lady from her captivity, I will wait upon her within his half-hour." | - Если так, то поезжайте домой и освободите мисс Софью, а я буду у нее через полчаса. |
| "But suppose," said Western, "she should run away with un in the meantime? For lawyer Dowling tells me there is no hopes of hanging the fellow at last; for that the man is alive, and like to do well, and that he thinks Jones will be out of prison again presently." | - А что, если она тем временем сбежит с ним? - сказал Вестерн.Стряпчий Даулинг говорит, что нет никакой надежды на то, чтобы молодчика повесили: раненый жив и, вероятно, поправится, а Джонса скоро выпустят на свободу. |
| "How!" said Allworthy; "what, did you employ him then to inquire or to do anything in that matter?" | - Так, значит, это вы поручили расследовать это дело и предпринять разные шаги? |
| "Not I," answered Western, "he mentioned it to me just now of his own accord." | - Нет, я ему ничего не поручал: он сам сказал мне это сейчас. |
| "Just now!" cries Allworthy, "why, where did you see him then? I want much to see Mr. Dowling." | - Сейчас? Где же вы его видели? Мне самому необходимо видеть мистера Даулинга. |
| "Why, you may see un an you will presently at my lodgings; for there is to be a meeting of lawyers there this morning about a mortgage. 'Icod! I shall lose two or dree thousand pounds, I believe, by that honest gentleman, Mr. Nightingale." | - Вы его увидите, когда приедете ко мне: у меня на квартире сейчас происходит совещание адвокатов по поводу одной закладной. По милости этого честного джентльмена, мистера Найтингейла, я, того и гляди, потеряю две или три тысячи фунтов. |
| "Well, sir," said Allworthy, "I will be with you within the half-hour." | - Хорошо, сэр,- сказал Олверти,- я буду у вас через полчаса. |
| "And do for once," cries the squire, "take a fool's advice; never think of dealing with her by gentle methods, take my word for it, those will never do. I have tried 'um long enough. She must be frightened into it, there is no other way. Tell her I'm her father; and of the horrid sin of disobedience, and of the dreadful punishment of it in t'other world, and then tell her about being locked up all her life in a garret in this, and being kept only on bread and water." | - И послушайтесь хоть раз моего глупого совета,- продолжал Вестерн,мягкие меры вы с ней оставьте: помяните мое слово - они ни к чему не приведут. Я уж их пробовал. Ее надо застращать, другого способа нет. Скажите ей, что я ее отец, что непослушание отцу большой грех и что на том свете ее ждет за это страшное наказание, а потом пригрозите, что здесь она будет посажена на всю жизнь под замок - на хлеб и на воду. |
| "I will do all I can," said Allworthy; "for I promise you there is nothing I wish for more than an alliance with this amiable creature." | - Сделаю все, что могу,- отвечал Олверти,- потому что, повторяю, я был бы чрезвычайно рад породниться с этим милым созданием. |
| "Nay, the girl is well enough for matter o' that," cries the squire; "a man may go farther and meet with worse meat; that I may declare o' her, thof she be my own daughter. And if she will but be obedient to me, there is narrow a father within a hundred miles o' the place, that loves a daughter better than I do; but I see you are busy with the lady here, so I will go huome and expect you; and so your humble servant." | - Да, на этот предмет девка что надо! - воскликнул сквайр.- Такой лакомый кусочек не скоро сыщешь: говорю это, хоть она моя родная дочь. И если только она будет меня слушаться, так за сто миль не найдется такого отца, который бы любил свою дочь больше моего. Но вы, я вижу, заняты с дамой, так что я ухожу и жду вас. Ваш покорный слуга. |
| As soon as Mr. Western was gone, Mrs. Waters said, | Когда мистер Вестерн ушел, миссис Вотерс сказала: |
| "I see, sir, the squire hath not the least remembrance of my face. I believe, Mr. Allworthy, you would not have known me either. I am very considerably altered since that day when you so kindly gave me that advice, which I had been happy had I followed." | - Я вижу, сэр, сквайр совсем забыл меня. Думаю, что и вы, мистер Олверти, меня бы не узнали. Я сильно изменилась с того дня, как вы изволили дать мне совет, последовав которому, я была бы счастлива. |
| "Indeed, madam," cries Allworthy, "it gave me great concern when I first heard the contrary." | - Поверьте, сударыня, я был очень огорчен, узнав, что вы пошли по другому пути. |
| "Indeed, sir," says she, "I. was ruined by a very deep scheme of villany, which if you knew, though I pretend not to think it would justify me in your opinion, it would at least mitigate my offence, and induce you to pity me: you are not now at leisure to hear my whole story; but this I assure you, I was betrayed by the most solemn promises of marriage; nay, in the eye of heaven I was married to him; for, after much reading on the subject, I am convinced that particular ceremonies are only requisite to give a legal sanction to marriage, and have only a worldly use in giving a woman the privileges of a wife; but that she who lives constant to one man, after a solemn private affiance, whatever the world may call her, hath little to charge on her own conscience." | - Поверьте, сэр, я попалась в предательски расставленную мне ловушку; и если бы вы знали все подробности, то это хотя и не могло бы оправдать меня в ваших глазах, но послужило бы для меня смягчающим обстоятельством и тронуло бы ваше сердце. Теперь вам некогда меня слушать, но уверяю вас, что я была обманута торжественнейшими обещаниями жениться; перед небом я была с ним обвенчана. Я много читала по этому предмету и пришла к убеждению, что обряд нужен только для узаконения брака и имеет чисто мирское значение, давая женщине привилегии жены; но та, которая остается верной одному мужчине, торжественно дав ему слово, мало в чем может упрекнуть себя перед своей совестью, что бы о ней ни говорили люди. |
| "I am sorry, madam," said Allworthy, "you made so ill a use of your learning. Indeed, it would have been well that you had been possessed of much more, or had remained in a state of ignorance. And yet, madam, I am afraid you have more than this sin to answer for." | - Очень жаль, сударыня, что вы извлекли такой плохой урок из ваших чтений. Вам надо было получить или гораздо больше знаний, и.in остаться совсем невежественной. И кроме того, сударыня, боюсь, что у вас на душе не один этот грех. |
| "During his life," answered she, "which was above a dozen years, I most solemnly assure you I had not. And consider, sir, on my behalf, what is in the power of a woman stript of her reputation and left destitute; whether the good-natured world will suffer such a stray sheep to return to the road of virtue, even if she was never so desirous. I protest, then, I would have chose it had it been in my power; but necessity drove me into the arms of Captain Waters, with whom, though still unmarried, I lived as a wife for many years, and went by his name. I parted with this gentleman at Worcester, on his march against the rebels, and it was then I accidentally met with Mr. Jones, who rescued me from the hands of a villain. Indeed, he is the worthiest of men. No young gentleman of his age is, I believe, freer from vice, and few have the twentieth part of his virtues; nay, whatever vices he hath had, I am firmly persuaded he hath now taken a resolution to abandon them." | - Клянусь вам всем святым, что при его жизни, в течение двенадцати лет, я не знала других грехов. Но поставьте себя, сэр, на мое место: что может сделать женщина, лишившаяся доброго имени и оставленная без поддержки? Разве добрые люди потерпят возвращение заблудшей овцы на путь добродетели, как бы она этого ни желала? И, конечно, я бы избрала этот путь, если бы это было в моей власти; но нужда толкнула меня в объятия капитана Вотерса, с которым, правда, еще не обвенчавшись, я живу несколько лет как жена и ношу его имя. Я рассталась с ним в Ворчестере, когда он отправился в поход против мятежников, и после этого случайно встретилась с мистером Джонсом, освободившим меня из рук одного мерзавца. Это человек, достойный во всех отношениях. Я думаю, нет юноши в его возрасте более чуждого порока, и очень немногие обладают десятой долей его добродетелей; к тому же, сколько бы он ни нагрешил, я твердо убеждена, что он принял сейчас непоколебимое решение исправиться. |
| "I hope he hath," cries Allworthy, "and I hope we will preserve that resolution. I must say, I have still the same hopes with regard to yourself. The world, I do agree, are apt to be too unmerciful on these occasions; yet time and perseverance will get the better of this their disinclination, as I may call it, to pity; for though they are not, like heaven, ready to receive a penitent sinner; yet a continued repentance will at length obtain mercy even with the world. This you may be assured of, Mrs. Waters, that whenever I find you are sincere in such good intentions, you shall want no assistance in my power to make them effectual." | - Надеюсь, что это так и что он не отступится от своего решения. Добавлю, что я питаю те же надежды и по отношению к вам. Я с вами согласен: люди в таких случаях действительно беспощадны; все-таки время и настойчивость в конце концов одержат верх над их, если можно так сказать, нерасположением к состраданию, ибо хотя они не обладают готовностью, как отец наш небесный, принимать кающегося грешника, однако чистосердечное раскаяние смягчает в конце концов самые черствые сердца. Во всяком случае, можете быть уверены, миссис Вотерс, что если я увижу искренность ваших добрых намерений, то всеми силами помогу вам в них укрепиться. |
| Mrs. Waters fell now upon her knees before him, and, in a flood of tears, made him many most passionate acknowledgments of his goodness, which, as she truly said, savoured more of the divine than human nature. | Миссис Вотерс упала на колени и со слезами на глазах, в самых прочувствованных выражениях поблагодарила мистера Олверти за его доброту, которая, как она правильно заметила, походила больше на ангельскую, чем на человеческую. |
| Allworthy raised her up, and spoke in the most tender manner, making use of every expression which his invention could suggest to comfort her, when he was interrupted by the arrival of Mr. Dowling, who, upon his first entrance, seeing Mrs. Waters, started, and appeared in some confusion; from which he soon recovered himself as well as he could, and then said he was in the utmost haste to attend counsel at Mr. Western's lodgings; but, however, thought it his duty to call and acquaint him with the opinion of counsel upon the case which he had before told him, which was that the conversion of the moneys in that case could not be questioned in a criminal cause, but that an action of trover might be brought, and if it appeared to the jury to be the moneys of plaintiff, that plaintiff would recover a verdict for the value. | Олверти поднял ее и очень ласково, подбирая самые нежные слова, принялся утешать, когда в комнату вошел мистер Даулинг. Увидев миссис Вотерс, он остановился, немного опешив, но скоро овладел собой и сказал, что страшно спешит на совещание к мистеру Вестерну, однако счел долгом зайти сообщить Олверти мнение юристов о рассказанном ему случае. Они полагают, что дело с банковыми билетами не является преступлением, но что можно вчинить иск против утаенной находки, и если присяжные признают найденные деньги собственностью истца, то суд постановит вернуть их ему. |
| Allworthy, without making any answer to this, bolted the door, and then, advancing with a stern look to Dowling, he said, | Не отвечая ни слова, Олверти запер дверь, подошел к Даулингу и, строго посмотрев на него, сказал: |
| "Whatever be your haste, sir, I must first receive an answer to some questions. Do you know this lady?" | - Как бы вы ни спешили, сэр, прежде я должен получить от вас ответ на некоторые вопросы. Знаете вы эту даму? |
| "That lady, sir!" answered Dowling, with great hesitation. | - Эту даму, сэр? - отвечал Даулинг в большой нерешительности. |
| Allworthy then, with the most solemn voice, said, | Тогда Олверти торжественно сказал: |
| "Look you, Mr. Dowling, as you value my favour, or your continuance a moment longer in my service, do not hesitate nor prevaricate; but answer faithfully and truly to every question I ask. | - Слушайте, мистер Даулинг, если вы дорожите моим расположением, если не хотите, чтобы я сию же минуту уволил вас со службы, не виляйте и не лукавьте, а отвечайте прямо и правдиво на все мои вопросы. |
| Do you know this lady?" | Знаете вы эту даму? |
| "Yes, sir," said Dowling, "I have seen the lady." | - Да, сэр,- отвечал Даулинг,- я ее видел. |
| "Where, sir?" | - Где. сэр? |
| "At her own lodgings." | - У нее на квартире. |
| "Upon what business did you go thither, sir; and who sent you?" | - По какому же делу вы к ней ходили, сэр, и кто вас посылал. |
| "I went, sir, to inquire, sir, about Mr. Jones." | - Я ходил, сэр, разузнать, сэр, насчет мистера Джонса. |
| "And who sent you to inquire about him?" | - Кто вас посылал? |
| "Who, sir? why, sir, Mr. Blifil sent me." | - Кто, сэр? Меня посылал мистер Блайфил, сэр. |
| "And what did you say to the lady concerning that matter?" | - Что же вы говорили этой даме по его поручению? |
| "Nay, sir, it is impossible to recollect every word." | - Извините, сэр, я не могу припомнить все от слова до слова. |
| "Will you please, madam, to assist the gentleman's memory?" | - Не угодно ли вам, сударыня, помочь памяти этого джентльмена? |
| "He told me, sir," said Mrs. Waters, "that if Mr. Jones had murdered my husband, I should be assisted by any money I wanted to carry on the prosecution, by a very worthy gentleman, who was well apprized what a villain I had to deal with. These, I can safely swear, were the very words he spoke." | - Он говорил мне, сэр,- сказала миссис Вотерс,- что если мистер Джонс убил моего мужа, то один почтенный джентльмен, хорошо знающий, что это за мерзавец, готов дать мне сколько угодно денег на преследование его судебным порядком. Могу присягнуть, что это его подлинные слова. |
| "Were these the words, sir?" said Allworthy. | - Вы это говорили, сэр? - спросил Олверти. |
| "I cannot charge my memory exactly," cries Dowling, "but I believe I did speak to that purpose." | - Не могу припомнить в точности, но что-то в этом роде. |
| "And did Mr. Blifil order you to say so?" | - И это велел вам сказать мистер Блайфил? |
| "I am sure, sir, I should not have gone on my own accord, nor have willingly exceeded my authority in matters of this kind. If I said so, I must have so understood Mr. Blifil's instructions." | - Разумеется, сэр, я не пошел бы по собственному почину и в делах такого рода не превысил бы по своей воле данных мне полномочий. Если я это сказал, значит, именно так понял предписания мистера Блайфила. |
| "Look you, Mr. Dowling," said Allworthy; "I promise you before this lady, that whatever you have done in this affair by Mr. Blifil's order I will forgive, provided you now tell me strictly the truth; for I believe what you say, that you would not have acted of your own accord, and without authority in this matter. | - Послушайте, мистер Даулинг,- сказал Олверти,- обещаю вам перед этой дамой, что я готов простить вам все, предпринятое вами в этом деле по приказанию мистера Блайфила, но при условии, если вы мне скажете всю правду, ибо я верю, что вы не стали бы действовать по собственному почину, не имея надлежащих полномочий. |
| Mr. Blifil then likewise sent you to examine the two fellows at Aldersgate?" | Мистер Блайфил поручал вам также расспросить двух молодцов с Олдерсгейта? |
| "He did, sir." | - Поручал, сэр. |
| "Well, and what instructions did he then give you? Recollect as well as you can, and tell me, as near as possible, the very words he used." | - Какие же предписания дал он вам? Припомните хорошенько и передайте как можно точнее его слова. |
| "Why, sir, Mr. Blifil sent me to find out the persons who were eye-witnesses of this fight. He said, he feared they might be tampered with by Mr. Jones, or some of his friends. He said, blood required blood; and that not only all who concealed a murderer, but those who omitted anything in their power to bring him to justice, were sharers in his guilt. He said, he found you was very desirous of having the villain brought to justice, though it was not proper you should appear in it." | - Извольте, сэр. Мистер Блайфил поручил мне отыскать свидетелей поединка. Он сказал, что опасается, как бы мистер Джонс или его друзья не подкупили их. Кровь, сказал он, требует крови, и не только укрыватели убийцы, но и те, кто недостаточно помогает предать его в руки правосудия, являются его сообщниками. Он сказал также, что вы очень желаете привлечения этого негодяя к суду, хотя вам и неудобно действовать самому. |
| "He did so?" says Allworthy. | - Он это сказал? - спросил Олверти. |
| "Yes, sir," cries Dowling; "I should not, I am sure, have proceeded such lengths for the sake of any other person living but your worship." | - Да, сэр.- отвечал Даулинг.- Я, конечно, ни для кого на свете, кроме вашей милости, не пошел бы так далеко. |
| "What lengths, sir?" said Allworthy. | - А как далеко, сэр? - спросил Олверти. |
| "Nay, sir," cries Dowling, "I would not have your worship think I would, on any account, be guilty of subornation of perjury; but there are two ways of delivering evidence. I told them, therefore, that if any offers should be made them on the other side, they should refuse them, and that they might be assured they should lose nothing by being honest men, and telling the truth. I said, we were told that Mr. Jones had assaulted the gentleman first, and that, if that was the truth, they should declare it; and I did give them some hints that they should be no losers." | - Не подумайте, пожалуйста, сэр, чтобы я согласился наущать к лжесвидетельству; но есть два способа давать показания. Я им предложил поэтому отказаться от награды, если она была им обещана противной стороной, и дал понять, что они не останутся в убытке, честно показывая правду. Я сказал, что мистер Джонс, как нам передавали, начал первый и что если это правда, то чтобы они так и показали; и я намекнул им, что от этого они ничего не потеряют. |
| "I think you went lengths indeed," cries Allworthy. | - Да, вы действительно зашли далеко,- сказал Олверти. |
| "Nay, sir," answered Dowling, "I am sure I did not desire them to tell an untruth; -- nor should I have said what I did, unless it had been to oblige you." | - Поверьте, сэр, я не побуждал их говорить неправду, да не решился бы и на то, что я сделал, если бы не думал, что доставлю вам удовольствие. |
| "You would not have thought, I believe," says Allworthy, "to have obliged me, had you known that this Mr. Jones was my own nephew." | - Вероятно, вы бы этого не думали, если бы знали, что этот мистер Джонс мой родной племянник. |
| "I am sure, sir," answered he, "it did not become me to take any notice of what I thought you desired to conceal." | - Я полагал, сэр, что мне не подобает считаться с тем, что вы, по-видимому, желаете держать втайне. |
| "How!" cries Allworthy, "and did you know it then?" | - Как! - воскликнул Олверти.- Неужели вам это было известно? |
| "Nay, sir," answered Dowling, "if your worship bids me speak the truth, I am sure I shall do it.- Indeed, sir, I did know it; for they were almost the last words which Madam Blifil ever spoke, which she mentioned to me as I stood alone by her bedside, when she delivered me the letter I brought your worship from her." | - Если ваша милость приказывает мне говорить, я скажу всю правду. Да, сэр, я это знал; ведь это были едва ли не последние слова миссис Блайфил, которые она произнесла на ложе смерти, вручая мне письмо, доставленное вашей милости. |
| "What letter?" cries Allworthy. | - Какое письмо? - удивился Олверти. |
| "The letter, sir," answered Dowling, "which I brought from Salisbury, and which I delivered into the hands of Mr. Blifil." | - То письмо, сэр, которое я привез из Солсбери и передал в руки мистера Блайфила. |
| "O heavens!" cries Allworthy: "Well, and what were the words? What did my sister say to you?" | - Боже! Что же сказала вам сестра? Повторите мне ее слова. |
| "She took me by the hand," answered he, "and, as she delivered me the letter, said, 'I scarce know what I have written. Tell my brother, Mr. Jones is his nephew- He is my son.- Bless him,' says she, and then fell backward, as if dying away. I presently called in the people, and she never spoke more to me, and died within a few minutes afterwards." | - Она взяла меня за руку и сказала, вручая мне письмо; "Я едва соображаю, что я написала. Скажите брату, что мистер Джонс - его племянник... Что он мой сын... Дай бог ему счастья",- и с этими словами упала на изголовье в предсмертной агонии. Я тотчас кликнул людей, но она уже ничего не могла сказать и через несколько минут скончалась. |
| Allworthy stood a minute silent, lifting up his eyes; and then, turning to Dowling, said, | Олверти некоторое время хранил молчание, возведя глаза к небу, потом обратился к Даулингу с вопросом: |
| "How came you, sir, not to deliver me this message?" | - Как же вы не отдали мне этого письма? |
| "Your worship," answered he, "must remember that you was at that time ill in bed; and, being in a violent hurry, as indeed I always am, I delivered the letter and message to Mr. Blifil, who told me he would carry them both to you, which he hath since told me he did, and that your worship, partly out of friendship to Mr. Jones, and partly out of regard to your sister, would never have it mentioned, and did intend to conceal it from the world; and therefore, sir, if you had not mentioned it to me first, I am certain I should never have thought it belonged to me to say anything of the matter, either to your worship or any other person." | - Благоволите вспомнить, сэр, что вы в то время были больны и лежала в постели; я же, как всегда, страшно торопился и передал письмо и поручение мистеру Блайфилу, пообещавшему доставить их вам. После он говорил мне, что все это исполнил, но что ваша милость отчасти из любви к мистеру Джонсу, отчасти из уважения к вашей почтенной сестре не желает предавать дела гласности; поэтому, сэр, если бы вы не заговорили о нем первый, я, разумеется, не счел бы себя вправе коснуться этого предмета как в разговоре с вашей милостью, так и с кем-либо другим. |
| We have remarked somewhere already, that it is possible for a man to convey a lie in the words of truth; this was the case at present; for Blifil had, in fact, told Dowling what he now related, but had not imposed upon him, nor indeed had imagined he was able so to do. In reality, the promises which Blifil had made to Dowling, were the motives which had induced him to secrecy; and, as he now very plainly saw Blifil would not be able to keep them, he thought proper now to make this confession, which the promises of forgiveness, joined to the threats, the voice, the looks of Allworthy, and the discoveries he had made before, extorted from him, who was besides taken unawares, and had no time to consider of evasions. | Нам уже случилось где-то заметить, что человек способен облекать ложь в слова правды; так было и в настоящем случае. Блайфил действительно сказал Даулингу то, о чем тот доложил Олверти, но не вводил его в заблуждение и даже не считал себя на это способным. На самом деле единственным побуждением, заставлявшим Даулинга хранить тайну, были обещания Блайфила; теперь же, ясно увидев, что Блайфил не может их сдержать, он счел уместным сделать свое признание, чему немало содействовали обещание простить его, грозные взгляды и властный тон Олверти, а также открытия, сделанные им ранее, и то обстоятельство, что он был захвачен врасплох и не имел времени придумать увертку. |
| Allworthy appeared well satisfied with this relation, and, having enjoined on Dowling strict silence as to what had past, conducted that gentleman himself to the door, lest he should see Blifil, who was returned to his chamber, where he exulted in the thoughts of his last deceit on his uncle, and little suspected what had since passed below-stairs. | Олверти, по-видимому, остался очень доволен рассказом Даулинга и, строго приказав ему никому не говорить о том, что между ними произошло, проводил его до самых дверей, чтобы он не мог повидаться с Блайфилом. А Блайфил между тем ликовал в своей комнате, что так ловко обманул дядю, совсем не подозревая, что происходит внизу. |
| As Allworthy was returning to his room, he met Mrs. Miller in the entry, who, with a face all pale and full of terror, said to him, | Возвращаясь к себе, Олверти встретил на пороге миссис Миллер; бледная и с перекошенным от ужаса лицом, она сказала ему: |
| "Oh sir, I find this wicked woman hath been with you, and you know all; yet do not on this account abandon the poor young man. Consider, sir, he was ignorant it was his own mother; and the discovery itself will most probably break his heart, without your unkindness." | - Боже мой, сэр, эта безнравственная женщина была у вас, и вы знаете все! Но, ради бога, не отворачивайтесь по этому случаю от несчастного юноши. Поймите, сэр, что он не знал, что это его мать; это открытие само по себе, наверно, повергло его в глубочайшее отчаяние; пощадите его! |
| "Madam," says Allworthy, "I am under such an astonishment at what I have heard, that I am really unable to satisfy you; but come with me into my room. Indeed, Mrs. Miller, I have made surprizing discoveries, and you shall soon know them." | - Сударыня,- отвечал Олверти,-я так поражен тем, что сейчас услышал, что не в состоянии что-нибудь сказать вам. Пожалуйте ко мне в комнату. Да, миссис Миллер, я открыл удивительные вещи, и вы скоро все узнаете. |
| The poor woman followed him trembling; and now Allworthy, going up to Mrs. Waters, took her by the hand, and then, turning to Mrs. Miller, said, | Бедная женщина последовала за ним, дрожа всем телом, а Олверти подошел к миссис Вотерс, взял ее за руку и, обратись к миссис Миллер, сказал: |
| "What reward shall I bestow upon this gentlewoman, for the services she hath done me?- O! Mrs. Miller, you have a thousand times heard me call the young man to whom you are so faithful a friend, my son. Little did I then think he was indeed related to me at all.- Your friend, madam, is my nephew; he is the brother of that wicked viper which I have so long nourished in my bosom. | - Чем наградить мне эту благородную женщину за оказанную мне услугу? Вы тысячу раз слышали, миссис Миллер, как я называл молодого человека, которому вы так преданы, своим сыном. Но у меня и в мыслях не было, что он мне сродни... Ваш друг, сударыня,- мой племянник; он брат этой гадины, которую я так долго пригревал на своей груди... |
| She will herself tell you the whole story, and how the youth came to pass for her son. Indeed, Mrs. Miller, I am convinced that he hath been wronged, and that I have been abused; abused by one whom you too justly suspected of being a villain. He is, in truth, the worst of villains." | Миссис Вотерс сама вам расскажет все подробности и как случилось, что мальчик прослыл ее сыном. Да, миссис Миллер, теперь я вижу, что его оклеветали; оклеветал человек, в котором вы совершенно справедливо подозревали мерзавца. Да, он действительно мерзавец и подлец. |
| The joy which Mrs. Miller now felt, bereft her of the power of speech, and might perhaps have deprived her of her senses, if not of life, had not a friendly shower of tears come seasonably to her relief. At length, recovering so far from her transport as to be able to speak, she cried, | Радость, охватившая миссис Миллер, отняла у нее способность речи, и вдова лишилась бы даже чувств, если бы на помощь ей своевременно не подоспел благодетельный поток слез. Наконец, немного придя в себя и вновь обретя дар слова, она сказала: |
| "And is my dear Mr. Jones then your nephew, sir, and not the son of this lady? And are your eyes opened to him at last? And shall I live to see him as happy as he deserves?" | - Так, значит, любезнейший мистер Джонс - ваш племянник, сэр, а не сын этой дамы? И я увижу его наконец счастливым, как он того заслуживает? |
| "He certainly is my nephew," says Allworthy, "and I hope all the rest." | - Он точно мой племянник,- отвечал Олверти,- и я надеюсь, что ваше желание сбудется. |
| "And is this the dear good woman, the person," cries she, "to whom all this discovery is owing?" | - И вы обязаны таким важным открытием этой достопочтенной даме? - продолжала миссис Миллер. |
| "She is indeed," says Allworthy. | - Да, ей. |
| "Why, then," cried Mrs. Miller, upon her knees, "may Heaven shower down its choicest blessings upon her head, and for this one good action forgive her all her sins, be they never so many!" | - Так да благословит же господь и да пошлет он ей всякого счастья! - воскликнула миссис Миллер, упав на колени.- И да простит ей за одно это доброе дело все грехи ее, как бы много их ни было! |
| Mrs. Waters then informed them that she believed Jones would very shortly be released; for that the surgeon was gone, in company with a nobleman, to the justice who committed him, in order to certify that Mr. Fitzpatrick was out of all manner of danger, and to procure his prisoner his liberty. | Тогда миссис Вотерс сообщила, что Джонс, вероятно, скоро будет выпущен на волю. потому что хирург пошел с одним дворянином к судье, посадившему его в тюрьму, засвидетельствовать, что мистер Фитцпатрик вне всякой опасности, и добиться освобождения заключенного. |
| Allworthy said he should be glad to find his nephew there at his return home; but that he was then obliged to go on some business of consequence. He then called to a servant to fetch him a chair, and presently left the two ladies together. | Олверти сказал, что рад будет, возвратясь домой, застать у себя племянника, но что сейчас ему нужно уйти по одному важному делу. Он велел слуге кликнуть портшез и простился с дамами. |
| Mr. Blifil, hearing the chair ordered, came downstairs to attend upon his uncle; for he never was deficient in such acts of duty. He asked his uncle if he was going out, which is a civil way of asking a man whither he is going: to which the other making no answer, he again desired to know when he would be pleased to return?- Allworthy made no answer to this neither, till he was just going into his chair, and then, turning about, he said | Мистер Блайфил, услышав, что заказан портшез, спустился проводить дядю: он никогда не забывал исполнить этот долг вежливости. Он спросил дядю, не уезжает ли он,- что было вежливой формой вопроса, куда он едет. Но так как дядя не отвечал ни слова, то Блайфил пожелал узнать, когда ему угодно будет возвратиться. Олверти не дал ответа и на этот вопрос, и только уже садясь в портшез, обернулся и проговорил: |
| "Harkee, sir, do you find out, before my return, the letter which your mother sent me on her death-bed." | - Послушайте, сэр, позаботьтесь отыскать к моему возвращению письмо ко мне вашей матери, написанное ею на смертном ложе. |
| Allworthy then departed, and left Blifil in a situation to be envied only by a man who is just going to be hanged. | С этими словами Олверти уехал, оставив Блайфила в положении, которому мог бы позавидовать лишь человек, поднимающийся на виселицу. |
Глава 9.
A further continuation
Снова продолжение
| English | Русский |
| Allworthy took an opportunity, whilst he was in the chair, of reading the letter from Jones to Sophia, which Western delivered him; and there were some expressions in it concerning himself which drew tears from his eyes. At length he arrived at Mr. Western's, and was introduced to Sophia. | Сидя в портшезе, Олверти прочел письмо Джонса к Софье, оставленное ему Вестерном; некоторые выражения в этом письме, относившиеся к нему лично, тронули его до слез. Наконец он прибыл в дом мистера Вестерна и велел провести себя прямо к Софье. |
| When the first ceremonies were past, and the gentleman and lady had taken their chairs, a silence of some minutes ensued; during which the latter, who had been prepared for the visit by her father, sat playing with her fan, and had every mark of confusion both in her countenance and behaviour. At length Allworthy, who was himself a little disconcerted, began thus: | Обменявшись приветствиями, они сели и несколько минут молчали. Софья, предупрежденная отцом о посещении Олверти, перебирала веер, выдавая каждой черточкой своего лица и всеми своими манерами крайнее смущение. Наконец Олверти, который и сам чувствовал некоторое замешательство, проговорил: |
| "I am afraid, Miss Western, my family hath been the occasion of giving you some uneasiness; to which, I fear, I have innocently become more instrumental than I intended. Be assured, madam, had I at first known how disagreeable the proposals had been, I should not have suffered you to have been so long persecuted. I hope, therefore, you will not think the design of this visit is to trouble you with any further solicitations of that kind, but entirely to relieve you from them." | - Боюсь, мисс Вестерн, что семья моя причинила вам неприятности, чему и сам я невольно содействовал в большей степени, чем предполагал. Поверьте, сударыня, если бы я знал с самого начала, как неприятно вам предложение моего племянника, я бы не допустил, чтобы вас так долго преследовали. Поэтому, надеюсь, вы поймете, что я пришел не с тем, чтобы докучать вам новыми домогательствами в подобном роде, а чтобы совершенно набавить вас от них. |
| "Sir," said Sophia, with a little modest hesitation, "this behaviour is most kind and generous, and such as I could expect only from Mr. Allworthy; but as you have been so kind to mention this matter, you will pardon me for saying, it hath, indeed, given me great uneasiness, and hath been the occasion of my suffering much cruel treatment from a father, who was, till that unhappy affair, the tenderest and fondest of all parents. I am convinced, sir, you are too good and generous to resent my refusal of your nephew. Our inclinations are not in our own power; and whatever may be his merit, I cannot force them in his favour." | - Сэр,- отвечала Софья скромно и нерешительно,- поступок ваш исполнен благородства, какого можно было ожидать только от мистера Олверти; но поскольку вы были так добры коснуться этого сватовства, то простите, если я скажу, что оно действительно доставило мне много неприятностей и было причиной жестокого обращения со мной отца, который до тех пор обходился со мной как нельзя более нежно и ласково. Я убеждена, сэр, что вы слишком добры и благородны и не будете на меня в обиде за отказ вашему племяннику. Наши чувства не в нашей власти, и, несмотря на все достоинства мистера Блайфила, я не могу заставить себя полюбить его. |
| "I assure you, most amiable young lady," said Allworthy, "I am capable of no such resentment, had the person been my own son, and had I entertained the highest esteem for him. For you say truly, madam, we cannot force our inclinations, much less can they be directed by another." | - Уверяю вас, любезнейшая мисс Вестерн,- сказал Олверти,- я не обиделся бы на вас, если бы даже он был моим сыном и я питал к нему величайшее уважение. Вы справедливо заметили, что мы не властны над нашими чувствами; тем менее могут управлять ими за нас другие. |
| "Oh! sir," answered Sophia, "every word you speak proves you deserve that good, that great, that benevolent character the whole world allows you. I assure you, sir, nothing less than the certain prospect of future misery could have made me resist the commands of my father." | - О сэр, каждое ваше слово доказывает, сколь вы заслуживаете всеми признанной за вами репутации человека доброго, великодушного и отзывчивого! Поверьте, что только страх перед будущим несчастьем мог заставить меня ослушаться приказаний отца. |
| "I sincerely believe you, madam," replied Allworthy, "and I heartily congratulate you on your prudent foresight, since by so justifiable a resistance you have avoided misery indeed!" | - Искренне верю вам, сударыня,- отвечал Олверти,- и сердечно поздравляю с такой прозорливостью: ваше ослушание действительно спасло вас от большого несчастья! |
| "You speak now, Mr. Allworthy," cries she, "with a delicacy which few men are capable of feeling! but surely, in my opinion, to lead our lives with one to whom we are indifferent must be a state of wretchedness.- Perhaps that wretchedness would be even increased by a sense of the merits of an object to whom we cannot give our affections. If I had married Mr. Blifil-" | - Благодарю вас, мистер Олверти: мало кто способен на такую деликатность! Но, право же, жить с человеком, к которому совершенно равнодушна,- жалкая участь... И, пожалуй, еще хуже, когда сознаешь достоинства этого человека, но не можешь отдать ему своего сердца. Если бы я вышла замуж за мистера Блайфила... |
| "Pardon my interrupting you, madam," answered Allworthy, "but I cannot bear the supposition.- Believe me, Miss Western, I rejoice from my heart, I rejoice in your escape. | - Простите, что я вас прерву, сударыня, но ваше предположение для меня невыносимо. Поверьте, мисс Вестерн, я радуюсь, от всего сердца радуюсь, что вы избежали этой участи... |
| I have discovered the wretch for whom you have suffered all this cruel violence from your father to be a villain." | Я обнаружил, что человек, из-за которого вы натерпелись столько неприятностей от вашего отца,- негодяй. |
| "How, sir!" cries Sophia- "you must believe this surprizes me." | - Вот как! - воскликнула Софья.- Вы меня поражаете. |
| "It hath surprized me, madam," answered Allworthy, "and so it will the world.- But I have acquainted you with the real truth." | - Я сам был поражен этим открытием, сударыня, и все будут поражены. Но я вам сказал истинную правду. |
| "Nothing but truth," says Sophia, "can, I am convinced, come from the lips of Mr. Allworthy. -- Yet, sir, such sudden, such unexpected news --- Discovered, you say -- may villany be ever so!" | - О, я убеждена, что из уст мистера Олверти исходит только правда... И все-таки, сэр, такая неожиданная новость... Вы обнаружили, говорите вы... О, если бы каждое злодейство выходило наружу!.. |
| "You will soon enough hear the story," cries Allworthy;- "at present let us not mention so detested a name.- I have another matter of a very serious nature to propose.- O! Miss Western, I know your vast worth, nor can I so easily part with the ambition of being allied to it.- I have a near relation, madam, a young man whose character is, I am convinced, the very opposite to that of this wretch, and whose fortune I will make equal to what his was to have been. Could I, madam, hope you would admit a visit from him?" | - Вы скоро узнаете все подробности,- сказал Олверти,- а теперь не будем больше упоминать это ненавистное имя. У меня к вам другое, очень важное дело... Ах, мисс Вестерн, я знаю все ваши достоинства и не могу легко расстаться с честолюбивой мыслью породниться с вами... У меня есть близкий родственник, сударыня, молодой человек, характер которого, я убежден, является полной противоположностью характеру этого негодяя и которому я отдам состояние, назначенное прежде для первого. Могу ли я надеяться, сударыня, что вы разрешите ему посетить вас? |
| Sophia, after a minute's silence, answered, | Помолчав немного, Софья отвечала: |
| "I will deal with the utmost sincerity with Mr. Allworthy. His character, and the obligation I have just received from him, demand it. I have determined at present to listen to no such proposals from any person. My only desire is to be restored to the affection of my father, and to be again the mistress of his family. This, sir, I hope to owe to your good offices. Let me beseech you, let me conjure you, by all the goodness which I, and all who know you, have experienced, do not, the very moment when you have released me from one persecution, do not engage me in another as miserable and as fruitless." | - Я хочу быть совершенно откровенной с мистером Олверти. Этого требуют характер его и оказанная мне им услуга. Я решила не принимать сейчас таких предложений ни от кого на свете. Единственное мое желание - вернуть любовь отца и снова сделаться хозяйкой в его доме. Надеюсь, сэр, что это желание вы мне поможете осуществить. Позвольте же просить вас, заклинаю вас всей вашей добротой, которую испытали на себе и я и всякий, кто вас знает, не подвергайте меня в ту самую минуту, когда вы избавили меня от одного преследования, не подвергайте меня новому преследованию, которое будет мне так же тягостно и окажется таким же бесплодным. |
| "Indeed, Miss Western," replied Allworthy, "I am capable of no such conduct; and if this be your resolution, he must submit to the disappointment, whatever torments he may suffer under it." | - Поверьте, мисс Вестерн,- отвечал Олверти,- я не способен на подобные вещи, и если таково ваше решение, мой родственник должен с ним примириться, как ни мучительно ему отказываться от своих надежд. |
| "I must smile now, Mr. Allworthy," answered Sophia, "when you mention the torments of a man whom I do not know, and who can consequently have so little acquaintance with me." | - Не могу не улыбнуться, мистер Олверти, слыша, как вы говорите о мучениях человека, которого я не знаю и который поэтому может знать меня лишь очень мало. |
| "Pardon me, dear young lady," cries Allworthy, "I begin now to be afraid he hath had too much acquaintance for the repose of his future days; since, if ever man was capable of a sincere, violent, and noble passion, such, I am convinced, is my unhappy nephew's for Miss Western." | - Извините, дорогая мисс Вестерн, боюсь, он знает вас слишком хорошо, чтобы навсегда утратить покой; ибо если есть на земле человек, способный к искренней, пылкой и благородной страсти, то это, я убежден, мой племянник с его страстью к мисс Вестерн. |
| "A nephew of your's, Mr. Allworthy!" answered Sophia. "It is surely strange. I never heard of him before." | - Ваш племянник, мистер Олверти! - воскликнула Софья.- Как это странно. Я никогда до сих пор о нем не слышала. |
| "Indeed, madam," cries Allworthy, "it is only the circumstance of his being my nephew to which you are a stranger, and which, till this day, was a secret to me.- Mr. Jones, who has long loved you, he! he is my nephew!" | - Вам неизвестно, сударыня, только то, что он мой племянник,обстоятельство, которого и сам я не знал до сего дня. Мистер Джонс, который любит вас так давно, мистер Джонс - мой племянник. |
| "Mr. Jones your nephew, sir!" cries Sophia, "can it be possible?" | - Мистер Джонс - ваш племянник, сэр! - воскликнула Софья.- Возможно ли? |
| "He is, indeed, madam," answered Allworthy; "he is my own sister's son- as such I shall always own him; nor am I ashamed of owning him. I am much more ashamed of my past behaviour to him; but I was as ignorant of his merit as of his birth. Indeed, Miss Western, I have used him cruelly -- Indeed I have." | - Да, сударыня,- отвечал Олверти,- он сын моей родной сестры, я всегда буду признавать его своим племянником и не стыжусь этого. Гораздо больше стыжусь я своего прежнего обращения с ним, но я так же не знал его достоинств, как и его происхождения. Да, мисс Вестерн, я поступил с ним жестоко... слишком жестоко. |
| Here the good man wiped his eyes, and after a short pause proceeded- | Тут почтенный сквайр отер слезы и после короткого молчания продолжал: |
| "I never shall be able to reward him for his sufferings without your assistance. | - Без вашей помощи я не в силах вознаградить его за все, что он перенес. |
| Believe me, most amiable young lady, I must have a great esteem of that offering which I make to your worth. I know he hath been guilty of faults; but there is great goodness of heart at the bottom. Believe me, madam, there is." | Поверьте, любезнейшая мисс Вестерн, я его глубоко уважаю, если решаюсь сделать это предложение такой достойной девушке. Он, я знаю, не без недостатков, но сердце у пего очень доброе. Поверьте мне, сударыня. |
| Here he stopped, seeming to expect an answer, which he presently received from Sophia, after she had a little recovered herself from the hurry of spirits into which so strange and sudden information had thrown her: | И он замолчал, как бы в ожидании ответа, который и получил после того, как Софья немного оправилась от волнения, вызванного этим странным и непредвиденным известием. |
| "I sincerely wish you joy, sir, of a discovery in which you seem to have such satisfaction. I doubt not but you will have all the comfort you can promise yourself from it. The young gentleman hath certainly a thousand good qualities, which makes it impossible he should not behave well to such an uncle." | - От души поздравляю вас, сэр, с открытием, доставившим вам столько удовольствия,- сказала она.- Я не сомневаюсь, что он не обманет ваших надежд и будет вам отрадой. У этого молодого джентльмена тысячи хороших качеств, не позволяющих сомневаться в его благородном отношении к такому дяде. |
| "I hope, madam," said Allworthy, "he hath those good qualities which must make him a good husband.- He must, I am sure, be of all men the most abandoned, if a lady of your merit should condescend-" | - Надеюсь, сударыня,- отвечал Олверти,- у него нет недостатка и в тех качествах, которые должны сделать его хорошим мужем. Конечно, он был бы негоднейшим человеком, если бы, удостоившись получить от такой женщины... |
| "You must pardon me, Mr. Allworthy," answered Sophia; "I cannot listen to a proposal of this kind. Mr. Jones, I am convinced, hath much merit; but I shall never receive Mr. Jones as one who is to be my husband- Upon my honour I never will." | - Пожалуйста, простите меня, мистер Олверти,- сказала Софья.- Я не могу принять ваше предложение. Мистер Джонс, я уверена, достойнейший человек, но я отказываюсь принять его как жениха... Я не могу, честное слово... |
| "Pardon me, madam," cries Allworthy, "if I am a little surprized, after what I have heard from Mr. Western -- I hope the unhappy young man hath done nothing to forfeit your good opinion, if he had ever the honour to enjoy it. Perhaps, he may have been misrepresented to you, as he was to me. The same villany may have injured him everywhere.- He is no murderer, I assure you; as he hath been called." | - Простите, сударыня, я несколько удивлен вашими словами, после того что слышал от мистера Вестерна... Надеюсь, несчастный юноша не сделал ничего такого, что лишило бы его вашего благоволения, если когда-нибудь он имел честь им пользоваться... Может быть, его оклеветали перед вами, как оклеветали передо мной. Те же гнусные происки могли повредить ему где угодно... Уверяю вас, он не убийца, как его ославили. |
| "Mr. Allworthy," answered Sophia, "I have told you my resolution. I wonder not at what my father hath told you; but, whatever his apprehensions or fears have been, if I know my heart, I have given no occasion for them; since it hath always been a fixed principle with me, never to have married without his consent. This is, I think, the duty of a child to a parent; and this, I hope, nothing could ever have prevailed with me to swerve from. I do not indeed conceive that the authority of any parent can oblige us to marry in direct opposition to our inclinations. To avoid a force of this kind, which I had reason to suspect, I left my father's house, and sought protection elsewhere. This is the truth of my story; and if the world, or my father, carry my intentions any farther, my own conscience will acquit me." | - Мистер Олверти,- отвечала Софья,- вы слышали мое решение. Меня не удивляет то, что вам сказал отец, но, каковы бы ни были его опасения и страхи, я не подала к ним, насколько я знаю свое сердце, никакого повода, потому что я твердо держалась и держусь правила не выходить замуж без его согласия. Я считаю это своим долгом по отношению к отцу, и ничто, надеюсь, не заставит меня от него уклониться. Но я не думаю, чтобы родители имели право выдавать нас замуж вопреки влечениям нашего сердца. Чтобы избежать подобного насилия, опасаться которого у меня были основания, я покинула родительский дом и искала защиты в другом месте. Вот вам вся правда. И если свет или отец мой подозревают меня в других намерениях, то совесть ни в чем меня не упрекает. |
| "I hear you, Miss Western," cries Allworthy, "with admiration. I admire the justness of your sentiments; but surely there is more in this. I am cautious of offending you, young lady; but am I to look on all which I have hitherto heard or seen as a dream only? And have you suffered so much cruelty from your father on the account of a man to whom you have been always absolutely indifferent?" | - Я слушаю вас, мисс Вестерн, с восхищением. Я восхищен верностью ваших суждений, но вы чего-то не досказываете. Я не хотел бы вас оскорбить, сударыня, по неужели все, что я слышал и видел до сих пор, не больше как сон? Неужели вы терпели преследования отца ради человека, к которому вы всегда были совершенно равнодушны? |
| "I beg, Mr. Allworthy," answered Sophia, "you will not insist on my reasons;- yes, I have suffered indeed; I will not, Mr. Allworthy, conceal -- I will be very sincere with you-I own I had a great opinion of Mr. Jones- I believe- I know I have suffered for my opinion- I have been treated cruelly by my aunt, as well as by my father; but that is now past- I beg I may not be farther pressed; for, whatever hath been, my resolution is now fixed. Your nephew, sir, hath many virtues- he hath great virtues, Mr. Allworthy. I question not but he will do you honour in the world, and make you happy." | - Умоляю вас, мистер Олверти. не требуйте от меня объяснений... Да, я много натерпелась. Я не буду скрывать, мистер Олверти... я хочу быть с вами вполне откровенной: да, у меня было высокое мнение о мистере Джонсе... Я думаю... я знаю, что я за это пострадала... и тетка и отец обращались со мной жестоко; но теперь это прошло... я прошу, чтобы меня оставили в покое, ибо решение мое бесповоротно. У вашего племянника, сэр, много достоинств... у него большие достоинства, мистер Олверти. Я не сомневаюсь, что он сделает вам честь и осчастливит вас. |
| "I wish I could make him so, madam," replied Allworthy; "but that I am convinced is only in your power. It is that conviction which hath made me so earnest a solicitor in his favour." | - И я желал бы сделать его счастливым, сударыня; но я глубоко убежден, что это зависит единственно от вас. Это убеждение и побуждает меня так горячо за него ходатайствовать. |
| "You are deceived; indeed, sir, you are deceived," said Sophia. "I hope not by him. It is sufficient to have deceived me. Mr. Allworthy, I must insist on being pressed no farther on this subject. I should be sorry- nay, I will not injure him in your favour. I wish Mr. Jones very well. I sincerely wish him well; and I repeat it again to you, whatever demerit he may have to me, I am certain he hath many good qualities. I do not disown my former thoughts; but nothing can ever recal them. At present there is not a man upon earth whom I would more resolutely reject than Mr. Jones; nor would the addresses of Mr. Blifil himself be less agreeable to me." | - Вы заблуждаетесь, сэр; уверяю вас, заблуждаетесь! Надеюсь, впрочем, что не он ввел вас в заблуждение. Довольно и того, что он обманул меня. Мистер Олверти, я настоятельно прошу вас не говорить мне больше об этом предмете. Мне было бы прискорбно... Нет, я не хочу ронять его в вашем мнении... Я желаю мистеру Джонсу добра. Я искренне желаю ему добра и повторяю вам: как ни провинился он передо мной, я все же уверена, что у него много хороших качеств. Я не отрицаю, что прежде была о нем другого мнения, но мнения этого теперь уже не вернуть. Теперь нет на земле человека, от предложения которого я отказалась бы более решительно, чем от предложения мистера Джонса; сватовство самого мистера Блайфила было бы мне приятнее. |
| Western had been long impatient for the event of this conference, and was just now arrived at the door to listen; when, having heard the last sentiments of his daughter's heart, he lost all temper, and, bursting open the door in a rage, cried out | Вестерн между тем с нетерпением ждал, чем кончится этот разговор, и подошел наконец к двери. Услышав последние слова дочери, он потерял всякое самообладание, в бешенстве распахнул дверь и заорал: |
| "It is a lie! It is a d-n'd lie! It is all owing to that d-n'd rascal Jones; and if she could get at un, she'd ha un any hour of the day." | - Это ложь! Гнусная ложь! Всему виновник этот мерзавец Джонс, и если б только она могла до него добраться, так сию минуту дала бы тягу. |
| Here Allworthy interposed, and addressing himself to the squire with some anger in his look, he said, | Тут вмешался Олверти. |
| "Mr. Western, you have not kept your word with me. You promised to abstain from all violence." | - Мистер Вестерн,- сказал он сквайру, гневно взглянув на него,- вы не сдержали своего слова. Вы обещали воздержаться от всякого насилия. |
| "Why, so I did," cries Western, "as long as it was possible; but to hear a wench telling such confounded lies -- Zounds! doth she think, if she can make vools of other volk, she can make one of me? -- No, no, I know her better than thee dost." | - И воздерживался, пока было можно,- отвечал Вестерн,- по слышать от девчонки такую наглую ложь - нет, слуга покорный! Уж не думает ли она, что если дурачит других, так и меня можно одурачить?.. Нет, нет, я знаю ее лучше вас. |
| "I am sorry to tell you, sir," answered Allworthy, "it doth not appear, by your behaviour to this young lady, that you know her at all. I ask pardon for what I say: but I think our intimacy, your own desires, and the occasion justify me. She is your daughter, Mr. Western, and I think she doth honour to your name. If I was capable of envy, I should sooner envy you on this account than any other man whatever." | - К сожалению, должен сказать вам, сэр, что, судя по вашему обращению с этой девушкой, вы ее вовсе не знаете. Извините, что я так говорю, но думаю, что наша дружба, ваше собственное желание и обстоятельства дают мне на это право. Она - ваша дочь, мистер Вестерн, и, мне кажется, делает честь вашему имени. Если бы я способен был завидовать, я позавидовал бы вам больше, чем кому-нибудь другому. |
| "Odrabbit it!" cries the squire, "I wish she was thine, with all my heart- wouldst soon be glad to be rid of the trouble o' her." | - Голубчик, от всего сердца желаю, чтоб она была твоей,- как рад бы ты был тогда избавиться от хлопот с ней! |
| "Indeed, my good friend," answered Allworthy, "you yourself are the cause of all the trouble you complain of. Place that confidence in the young lady which she so well deserves, and I am certain you will be the happiest father on earth." | - Поверьте, дорогой друг, что вы сами причина всех хлопот, на которые вы жалуетесь. Имейте к вашей дочери доверие, которого она вполне заслуживает, и, я убежден, вы будете счастливейшим отцом на свете. |
| "I confidence in her?" cries the squire. "'Sblood! what confidence can I place in her, when she won't do as I would ha' her? Let her gi' but her consent to marry as I would ha' her, and I'll place as much confidence in her as wouldst ha' me." | - Иметь к ней доверие? Только этого недоставало! Какое может быть доверие, когда она не желает делать, как ей велят? Пусть согласится выйти, за кого хочу, так я буду иметь к ней сколько угодно доверия. |
| "You have no right, neighbour," answered Allworthy, "to insist on any such consent. A negative voice your daughter allows you, and God and nature have thought proper to allow you no more." | - Вы не вправе, сосед, требовать от нее этого согласия. Ваша дочь признает за вами право запрета, а больших прав не дали вам ни бог, ни природа. |
| "A negative voice!" cries the squire. "Ay! ay! I'll show you what a negative voice I ha.- Go along, go into your chamber, go, you stubborn-." | - Право запрета! Ха-ха! Я вам покажу, что это за право. Убирайся вон, ступай в свою комнату, упрямица! |
| "Indeed, Mr. Western," said Allworthy, "indeed you use her cruelly- I cannot bear to see this- you shall, you must behave to her in a kinder manner. She deserves the best of treatment." | - Право, мистер Вестерн, вы обращаетесь с ней жестоко... Я не могу этого видеть... Вам надо быть с ней ласковее. Она заслуживает лучшего обращения. |
| "Yes, yes," said the squire, "I know what she deserves: now she's gone, I'll shew you what she deserves. See here, sir, here is a letter from my cousin, my Lady Bellaston, in which she is so kind to gi' me to understand that the fellow is got out of prison again; and here she advises me to take all the care I can o' the wench. Odzookers! neighbour Allworthy, you don't know what it is to govern a daughter." | - Ладно, ладно, я знаю, чего она заслуживает,- сказал мистер Вестерн.- Теперь, когда она ушла, я покажу вам, чего она заслуживает. Вот, взгляните, сэр,- письмо моей кузины, миледи Белластон: она меня предупреждает, что молодчик уже выпущен из тюрьмы, и советует глядеть за девчонкой в оба. Нет, черт возьми, вы не знаете, что такое иметь дело с дочерью, сосед Олверти! |
| The squire ended his speech with some compliments to his own sagacity; | И сквайр заключил речь похвалами своей дальновидности. |
| and then Allworthy, after a formal preface, acquainted him with the whole discovery which he had made concerning Jones, with his anger to Blifil, and with ever particular which hath been disclosed to the reader in the preceding chapters. | Тогда Олверти после надлежащего предисловия подробно сообщил ему о своем открытии относительно Джонса, о гневе на Блайфила и вообще обо всем, что было рассказано в предыдущих главах. |
| Men over-violent in their dispositions are, for the most part, as changeable in them. No sooner than was Western informed of Mr. Allworthy's intention to make Jones his heir, than he joined heartily with the uncle in every commendation of the nephew, and became as eager for her marriage with Jones, as he had before been to couple her to Blifil. | Люди чрезмерно бурного темперамента по большей части легко меняют свой образ мыслей. Едва только узнав о намерении мистера Олверти сделать Джонса своим наследником, Вестерн от всего сердца присоединился к дядиным похвалам племяннику и с таким же жаром выступил в пользу союза дочери с Джонсом, с каким раньше хлопотал о том, чтобы она вышла за Блайфила. |
| Here Mr. Allworthy was again forced to interpose, and to relate what had passed between him and Sophia, at which he testified great surprize. | Мистер Олверти снова принужден был умерить его пыл, рассказав о своем разговоре с Софьей, чем Вестерн был крайне поражен. |
| The squire was silent a moment, and looked wild with astonishment at this account. | Несколько минут он хранил молчание, дико выпучив глаза. |
| At last he cried out, "Why, what can be the meaning of this, neighbour Allworthy? Vond o' un she was, that I'll be sworn to. -- Odzookers! I have hit o't. As sure as a gun I have hit o' the very right o't. It's all along o' zister. The girl hath got a hankering after this son of a whore of a lord. I vound 'em together at my cousin, my Lady Bellaston's. He hath turned the head o' her, that's certain- but d-n me if he shall ha her- I'll ha no lords nor courtiers in my vamily." | - Да что же это может значить, сосед Олверти? - проговорил он наконец.- Что она была влюблена в него, в этом я готов поклясться... Ага! Понимаю. Как бог свят, это так. Сестриных рук дело! Девчонка втюрилась в этого сукина сына - лорда. Я застал их вместе у кузины, миледи Белластон. Он вскружил ей голову, это ясно... Но будь я проклят, если я ее за него выдам!.. Ни лордам, ни придворным в семье моей не бывать! |
| Allworthy now made a long speech, in which he repeated his resolution to avoid all violent measures, and very earnestly recommended gentle methods to Mr. Western, as those by which he might be assured of succeeding best with his daughter. He then took his leave, and returned back to Mrs. Miller, but was forced to comply with the earnest entreaties of the squire, in promising to bring Mr. Jones to visit him that afternoon, that he might, as he said, "make all matters up with the young gentleman." At Mr. Allworthy's departure, Western promised to follow his advice in his behaviour to Sophia, saying, | В ответ на это Олверти произнес длинную речь, в которой снова выразил порицание всем насильственным мерам и настойчиво советовал мистеру Вестерну обращаться с дочерью ласковее, сказав, что этим способом он, наверное, добьется успеха. Потом он попрощался и вернулся к миссис Миллер, но прежде, уступая горячим просьбам сквайра, должен был дать слово привезти к нему сегодня же мистера Джонса, "чтобы тут же все с ним и порешить". Расставаясь с мистером Олверти, Вестерн, в свою очередь, обещал последовать его совету и переменить обращение с Софьей. |
| "I don't know how 'tis, but d-n me, Allworthy, if you don't make me always do just as you please; and yet I have as good an estate as you, and am in the commission of the peace as well as yourself." | - Не знаю, как это у вас выходит, Олверти, только вы всегда заставляете меня делать по-вашему, а ведь мое поместье не хуже вашего и я такой же мировой судья, как и вы. |
Глава 10.
Wherein the history begins to draw towards a conclusion
в которой наша история начинает близиться к развязке
| English | Русский |
| When Allworthy returned to his lodgings, he heard Mr. Jones was just arrived before him. He hurried therefore instantly into an empty chamber, whither he ordered Mr. Jones to be brought to him alone. | Вернувшись домой, Олверти узнал, что только что перед ним явился мистер Джонс. Он поспешил в пустую комнату, куда велел пригласить мистера Джонса, чтобы остаться с ним наедине. |
| It is impossible to conceive a more tender or moving scene than the meeting between the uncle and nephew (for Mrs. Waters, as the reader may well suppose, had at her last visit discovered to him the secret of his birth). The first agonies of joy which were felt on both sides are indeed, beyond my power to describe: I shall not therefore attempt it. After Allworthy had raised Jones from his feet, where he had prostrated himself, and received him into his arms, | Нельзя себе представить ничего чувствительнее и трогательнее сцены свидания дяди с племянником (ибо миссис Вотерс, как читатель догадывается, открыла Джонсу при последнем посещении тайну его рождения). Первые проявления охватившей обоих радости я описать не в силах; не буду поэтому и пытаться. Подняв Джонса, упавшего к его ногам, и заключив его в свои объятия, Олверти воскликнул: |
| "O my child!" he cried, "how have I been to blame! how have I injured you! What amends can I ever make you for those unkind, those unjust suspicions which I have entertained, and for all the sufferings they have occasioned to you?" | - О дитя мое, какого порицания я заслуживаю! Как оскорбил я тебя! Чем могу я загладить мои жестокие, мои несправедливые подозрения и вознаградить причиненные ими тебе страдания? |
| "Am I not now made amends?" cries Jones. "Would not my sufferings, if they had been ten times greater, have been now richly repaid? O my dear uncle, this goodness, this tenderness, overpowers, unmans, destroys me. I cannot bear the transports which flow so fast upon me. To be again restored to your presence, to your favour; to be once more thus kindly received by my great, my noble, my generous benefactor." | - Разве я уже не вознагражден? - отвечал Джонс.- Разве мои страдания, будь они в десять раз больше, не возмещены теперь сторицей? Дорогой дядя, ваша доброта, ваши ласки подавляют, уничтожают, сокрушают меня. Я не в силах вынести охватившую меня радость. Быть снова с вами, быть снова в милости у моего великодушного, моего благородного благодетеля! |
| "Indeed, child," cries Allworthy, "I have used you cruelly." | - Да, дитя мое, я поступил с тобой жестоко, |
| He then explained to him all the treachery of Blifil, and again repeated expressions of the utmost concern, for having been induced by that treachery to use him so ill. | повторил Олверти и рассказал ему все козни Блайфила, выражая крайнее сожаление, что поддался обману и поступил с Джонсом так дурно. |
| "O, talk not so!" answered Jones; "indeed, sir, you have used me nobly. The wisest man might be deceived as you were; and, under such a deception, the best must have acted just as you did. Your goodness displayed itself in the midst of your anger, just as it then seemed. I owe everything to that goodness, of which I have been most unworthy. Do not put me on self-accusation, by carrying your generous sentiments too far. Alas! sir, I have not been punished more than I have deserved; and it shall be the whole business of my future life to deserve that happiness you now bestow on me; for, believe me, my dear uncle, my punishment hath not been thrown away upon me: though I have been a great, I am not a hardened sinner; I thank Heaven, I have had time to reflect on my past life, where, though I cannot charge myself with any gross villany, yet I can discern follies and vices more than enough to repent and to be ashamed of; follies which have been attended with dreadful consequences to myself, and have brought me to the brink of destruction." | - Не говорите так! - возразил Джонс.- Право, сэр, вы поступили со мной благородно. Мудрейший из людей мог бы быть обманут, подобно вам, а будучи обманутым, поступил бы со мною так же, как вы. Доброта ваша проявилась даже ив гневе - справедливом, как тогда казалось. Я всем обязан этой доброте, которой был так недостоин. Не заставляйте меня мучиться упреками совести, простирая свое великодушие слишком далеко. Увы, сэр, я был наказан не больше, чем того заслуживал, и вся моя жизнь будет отныне посвящена тому, чтобы заслужить счастье, которое вы мне даруете; поверьте, дорогой дядя, ваше наказание было наложено на меня не втуне: я был великим, хоть и не закоренелым грешником; благодарение богу, я имел, таким образом, время поразмыслить о моей прошедшей жизни, и хотя на моей совести не лежит ни одного тяжелого преступления, все же я знаю за собой довольно безрассудств и пороков, которых надо стыдиться и в которых надо раскаиваться,- безрассудств, имевших для меня ужасные последствия и приведших меня на край гибели. |
| "I am rejoiced, my dear child," answered Allworthy, "to hear you talk thus sensibly; for as I am convinced hypocrisy (good Heaven! how have I been imposed on by it in others!) was never among your faults, so I can readily believe all you say. | - Очень рад, милый мой мальчик, слышать от тебя такие разумные слова,- отвечал Олверти.- Так как я убежден, что лицемерие (боже, как я был обманут им в других!) никогда не принадлежало к числу твоих недостатков, то я искренне верю всему, что ты сказал. |
| You now see, Tom, to what dangers imprudence alone may subject virtue (for virtue, I am now convinced, you love in a great degree). Prudence is indeed the duty which we owe to ourselves; and if we will be so much our own enemies as to neglect it, we are not to wonder if the world is deficient in discharging their duty to us; for when a man lays the foundation of his own ruin, others will, I am afraid, be too apt to build upon it. | Теперь ты видишь, Том, каким опасностям простое неблагоразумие может подвергать добродетель (а для меня теперь ясно, как высоко ты чтишь добродетель). Действительно, благоразумие есть наш долг по отношению к самим себе; и если мы настолько враги себе, что им пренебрегаем, то нечего удивляться, что свет тогда и подавно пренебрегает своими обязанностями к нам; когда человек сам закладывает основание собственной гибели, другие, боюсь я, только того и ждут, чтобы на нем строить. |
| You say, however, you have seen your errors, and will reform them. I firmly believe you, my dear child; and therefore, from this moment, you shall never be reminded of them by me. Remember them only yourself so far as for the future to teach you the better to avoid them; but still remember, for your comfort, that there is this great difference between those faults which candor may construe into imprudence, and those which can be deduced from villany only. | Ты говоришь, однако, что сознал свои ошибки и хочешь исправиться. Вполне тебе верю, друг мой, и потому с настоящей минуты никогда больше не буду о них напоминать, но сам ты о них помни, чтобы научиться тем вернее избегать их в будущем. Однако в утешение себе помни также и то, что есть большая разница между проступками, вытекающими из неблагоразумия, и теми, которые диктуются подлостью. |
| The former, perhaps, are even more apt to subject a man to ruin; but if he reform, his character will, at length, be totally retrieved; the world, though not immediately, will in time be reconciled to him; and he may reflect, not without some mixture of pleasure, on the dangers he hath escaped; but villany, my boy, when once discovered, is irretrievable; the stains which this leaves behind, no time will wash away. The censures of mankind will pursue the wretch, their scorn will abash him in publick; and if shame drives him into retirement, he will go to it with all those terrors with which a weary child, who is afraid of hobgoblins, retreats from company to go to bed alone. Here his murdered conscience will haunt him. | Первые, пожалуй, даже вернее ведут человека к гибели, но если он исправится, то с течением времени может надеяться на полное перерождение; свет хотя и не сразу, но все-таки под конец с ним примирится, и он не без приятности будет размышлять о том, каких опасностей ему удалось избежать. Но подлость, друг мой, однажды разоблаченную, невозможно загладить ничем; оставляемые ею пятна не смоет никакое время. Негодяй навсегда будет осужден в мнении людей, в обществе он будет окружен всеобщим презрением, и если стыд заставит его искать уединения, он и там не освободится от страха, подобного тому, который преследует утомленного ребенка, боящегося домовых, когда он покидает общество и идет лечь спать один в темной комнате. Больная совесть не даст ему покоя. |
| Repose, like a false friend, will fly from him. Wherever he turns his eyes, horror presents itself; if he looks backward, unavailable repentance treads on his heels; if forward, incurable despair stares him in the face, till, like a condemned prisoner confined in a dungeon, he detests his present condition, and yet dreads the consequence of that hour which is to relieve him from it. Comfort yourself, I say, my child, that this is not your case; and rejoice with thankfulness to him who hath suffered you to see your errors, before they have brought on you that destruction to which a persistence in even those errors must have led you. You have deserted them; and the prospect now before you is such, that happiness seems in your own power." | Сон покинет его, как ложный друг. Куда он ни обратит свои взоры, повсюду будет встречать только ужасы: оглянется назад - бесплодное сокрушение преследует его по пятам; посмотрит вперед - безнадежность и отчаяние вперяют в него взоры; как заключенный в тюрьму преступник, клянет он нынешнее свое состояние, но в то же время страшится последствий часа, который освободит его из неволи. Утешься же, друг мой, что участь твоя не такова; радуйся и благодари того, кто дал тебе увидеть твои ошибки прежде, чем они довели тебя до гибели, неминуемо постигающей всякого, кто упорствует в них. Ты от них отрешился, и теперь обстоятельства складываются так, что счастье зависит исключительно от тебя. |
| At these words Jones fetched a deep sigh; upon which, when Allworthy remonstrated, he said, | При этих словах Джонс испустил глубокий вздох и на замечание, сделанное по этому поводу Олверти, отвечал: |
| "Sir, I will conceal nothing from you: I fear there is one consequence of my vices I shall never be able to retrieve. O, my dear uncle! I have lost a treasure." | - Не хочу таиться от вас, сор: одно следствие моего распутства, боюсь, непоправимо. Дорогой дядя, какое сокровище я потерял! |
| "You need say no more," answered Allworthy; "I will be explicit with you; I know what you lament; I have seen the young lady, and have discoursed with her concerning you. This I must insist on, as an earnest of your sincerity in all you have said, and of the stedfastness of your resolution, that you obey me in one instance. To abide intirely by the determination of the young lady, whether it shall be in your favour or no. She hath already suffered enough from solicitations which hate to think of; she shall owe no further constraint to my family: I know her father will be as ready to torment her now on your account as he hath formerly been on another's; but I am determined she shall suffer no more confinement, no more violence, no more uneasy hours." | - Можешь не продолжать,- отвечал Олверти.- Скажу тебе откровенно: я знаю, о чем ты горюешь; я видел ее и говорил с ней о тебе. И вот в залог искренности всего тобой сказанного и твердости твоего решения я в одном требую от тебя безоговорочного повиновения: ты должен всецело руководиться волей Софьи, будет ли она в твою пользу или нет. Она уже довольно натерпелась от домогательств, о которых мне противно вспоминать; я не желаю, чтобы кто-нибудь из моей семьи послужил для нее причиной новых притеснений. Я знаю, отец готов теперь мучить ее ради тебя, как раньше мучил ради твоего соперника, но я решил оградить ее впредь от всех .заточений, от всех неприятностей, от всякого насилия. |
| "O, my dear uncle!" answered Jones, "lay, I beseech you, some command on me, in which I shall have some merit in obedience. Believe me, sir, the only instance in which I could disobey you would be to give an uneasy moment to my Sophia. No, sir, if I am so miserable to have incurred her displeasure beyond all hope of forgiveness, that alone, with the dreadful reflection of causing her misery, will be sufficient to overpower me. To call Sophia mine is the greatest, and now the only additional blessing which heaven can bestow; but it is a blessing which I must owe to her alone." | - Умоляю вас, дорогой дядя, дайте мне приказание, исполнить которое было бы с моей стороны заслугой. Поверьте, сэр, я мог бы ослушаться только в одном: если бы вы пожелали, чтобы я сделал Софье что-нибудь неприятное. Нет, сэр, если я имел несчастье навлечь на себя ее неудовольствие без всякой надежды на прощение, то этого одного, наряду с ужасной мыслью, что я являюсь причиной ее страданий, будет достаточно, чтобы уничтожить меня. Назвать Софью моей было бы величайшим и единственным в настоящую минуту счастьем, которое небо может даровать мне в добавление к тому, что оно уже послало; но этим счастьем я желаю быть обязан только ей. |
| "I will not flatter you, child," cries Allworthy; "I fear your case is desperate: I never saw stronger marks of an unalterable resolution in any person than appeared in her vehement declarations against receiving your addresses; for which, perhaps, you can account better than myself." | - Не хочу тебя обнадеживать, друг мой,- сказал Олверти.- Боюсь, что дела твои незавидны: никогда не приходилось мне слышать такого непреклонного тона, каким она отвергает твои искательства; отчего - ты, может быть, знаешь лучше, чем я. |
| "Oh, sir! I can account too well," answered Jones; "I have sinned against her beyond all hope of pardon; and guilty as I am, my guilt unfortunately appears to her in ten times blacker than the real colours. O, my dear uncle! I find my follies are irretrievable; and all your goodness cannot save me from perdition." | - Да, сэр, знаю слишком хорошо,- отвечал Джонс. - Я настолько провинился перед ней, что не имею никакой надежды на прощение; но как я ни виноват, вина моя, к несчастью, представляется ей в десять раз чернее, чем она есть на самом деле. Ах, дядя, я вижу, что мои безрассудства непоправимы и вся ваша доброта не спасет меня от гибели! |
| A servant now acquainted them that Mr. Western was below stairs; for his eagerness to see Jones could not wait till the afternoon. Upon which Jones, whose eyes were full of tears, begged his uncle to entertain Western a few minutes, till he a little recovered himself; to which the good man consented, and, having ordered Mr. Western to be shown into a parlour, went down to him. | В эту минуту слуга доложил о приезде мистера Вестерна: он с таким нетерпением желал увидеть Джонса, что не мог дождаться назначенного часа. Джонс, глаза которого были полны слез, попросил дядю занять Вестерна несколько минут, пока сам он немного придет в себя. Олверти согласился и, приказав провести мистера Вестерна в гостиную, вышел к нему. |
| Mrs. Miller no sooner heard that Jones was alone (for she had not yet seen him since his release from prison) than she came eagerly into the room, and, advancing towards Jones, wished him heartily joy of his new-found uncle and his happy reconciliation; adding, | Миссис Миллер, узнав, что Джонс один (она еще не видела его после освобождения из тюрьмы), тотчас же вошла к нему в комнату и в прочувствованных словах поздравила с новообретенным дядей и счастливым примирением с ним. |
| "I wish I could give you joy on another account, my dear child; but anything so inexorable I never saw." | - Хотелось бы мне поздравить вас еще кое с чем, дорогой друг,прибавила она,- но такой неумолимой я еще не встречала. |
| Jones, with some appearance of surprize, asked her what she meant. | Джонс с некоторым удивлением спросил ее, что она хочет сказать. |
| "Why then," says she, "I have been with the young lady, and have explained all matters to her, as they were told to me by my son Nightingale. She can have no longer any doubt about the letter; of that I am certain; for I told her my son Nightingale was ready to take his oath, if she pleased, that it was all his own invention, and the letter of his inditing. I told her the very reason of sending the letter ought to recommend you to her the more, as it was all upon her account, and a plain proof that you was resolved to quit all your profligacy for the future; that you had never been guilty of a single instance of infidelity to her since your seeing her in town: I am afraid I went too far there; but Heaven forgive me! I hope your future behaviour will be my justification. I am sure I have said all I can; but all to no purpose. She remains inflexible. She says, she had forgiven many faults on account of youth; but expressed such detestation of the character of a libertine, that she absolutely silenced me. I often attempted to excuse you; but the justness of her accusation flew in my face. Upon my honour, she is a lovely woman, and one of the sweetest and most sensible creatures I ever saw. I could have almost kissed her for one expression she made use of. It was a sentiment worthy of Seneca, or of a bishop. 'I once fancied, madam' said she, 'I had discovered great goodness of heart in Mr. Jones; and for that I own I had a sincere esteem; but an entire profligacy of manners will corrupt the best heart in the world; and all which a good-natured libertine can expect is, that we should mix some grains of pity with our contempt and abhorrence.' She is an angelic creature, that is the truth on't." | - Да то, что я была у мисс Вестерн и объяснила ей все, как рассказал мне мой зять Найтингейл. Насчет письма у нее не может быть больше сомнений, я в этом уверена: я сказала, что зять мой готов присягнуть, если ей угодно, что он сам все это придумал и сам продиктовал письмо. Я сказала, что причины, заставившие вас послать это письмо, говорят в вашу пользу, потому что это было сделано ради нее и служит явным доказательством вашей решимости оставить легкомысленный образ жизни; сказала, что вы ни разу ей не изменили с тех пор, как встретились с ней в Лондоне,- боюсь, я зашла тут слишком далеко, но бог меня простит: ваше будущее поведение, надеюсь, послужит мне оправданием. Словом, я сказала все, что могла, но это не привело ни к чему. Она непреклонна. Она говорит, что многое прощала вашей молодости, но выразила такое отвращение к распутству, что я принуждена была замолчать. Я всячески пыталась защищать вас, но справедливость ее обвинений слишком била в глаза. Ей-богу, она прелестна; мне редко доводилось встречать такую очаровательную и такую рассудительную девушку! Я чуть не расцеловала ее за одну ее фразу. Это суждение, достойное Сенеки или епископа; "Я вообразила себе когда-то,- сказала она,- что у мистера Джонса очень доброе сердце, и за это, признаюсь, прониклась к нему искренним уважением; однако распущенность испортит самое лучшее сердце, и все, чего может ожидать от доброй души распутник,- это несколько крупиц жалости, примешанных к презрению и отвращению". Она истинный ангел, что правда, то правда. |
| "O, Mrs. Miller!" answered Jones, "can I bear to think I have lost such an angel?" | - Ах, миссис Миллер,- воскликнул Джонс,- могу ли я примириться с мыслью, что потерял такого ангела! |
| "Lost! no," cries Mrs. Miller; "I hope you have not lost her yet. Resolve to leave such vicious courses, and you may yet have hopes; nay, if she should remain inexorable, there is another young lady, a sweet pretty young lady, and a swinging fortune, who is absolutely dying for love of you. I heard of it this very morning, and I told it to Miss Western; nay, I went a little beyond the truth again; for I told her you had refused her; but indeed I knew you would refuse her. And here I must give you a little comfort; when I mentioned the young lady's name, who is no other than the pretty widow Hunt, I thought she turned pale; but when I said you had refused her, I will be sworn her face was all over scarlet in an instant; and these were her very words: 'I will not deny but that I believe he has some affection for me.' | - Потеряли! Нет,- отвечала миссис Миллер,- надеюсь, вы ее еще не потеряли. Оставьте раз навсегда свои дурные привычки, и вы можете еще надеяться. Ну, а если она все-таки останется неумолимой, так есть другая молодая дама, очень милая и недурная собой, страшно богатая, которая буквально умирает от любви к вам. Я узнала это сегодня утром и сказала об этом мисс Вестерн; признаться, я и тут немножко перехватила: сказала, что вы ей отказали; но я была уверена, что откажете. Тут могу вас немного утешить: когда я назвала имя молодой дамы - это не кто иная, как вдовушка Гант,- то мне показалось, мисс Софья побледнела; а когда я прибавила, что вы ответили ей отказом, то, клянусь, щеки ее мгновенно покрылись ярким румянцем, и она проговорила: "Не буду отрицать: он, кажется, чувствует ко мне некоторую привязанность". |
| Here the conversation was interrupted by the arrival of Western, who could no longer be kept out of the room even by the authority of Allworthy himself; though this, as we have often seen, had a wonderful power over him. | Тут разговор их был прерван появлением Вестерна, которого не мог дольше удержать даже сам Олверти, несмотря на всю свою власть над ним, как мы уже не раз это видели. |
| Western immediately went up to Jones, crying out, | Вестерн подошел прямо к Джонсу и заорал: |
| "My old friend Tom, I am glad to see thee with all my heart! all past must be forgotten; I could not intend any affront to thee, because, as Allworthy here knows, nay, dost know it thyself, I took thee for another person; and where a body means no harm, what signifies a hasty word or two? One Christian must forget and forgive another." | - Здорово, Том, старый приятель! Сердечно рад тебя видеть. Забудем прошлое. У меня не могло быть намерения оскорбить тебя, потому что - вот Олверти это знает, да и сам ты знаешь - я принимал тебя за другого; а когда нет желания обидеть, так что за важность, если сгоряча сорвется необдуманное словечко? Христианин должен забывать и прощать обиды. |
| "I hope, sir," said Jones, "I shall never forget the many obligations I have had to you; but as for any offence towards me, I declare I am an utter stranger." | - Надеюсь, сэр,- отвечал Джонс,- я никогда не забуду ваших бесчисленных одолжений; а что касается обид, так я их вовсе не помню. |
| "A't," says Western, "then give me thy fist; a't as hearty an honest cock as any in the kingdom. Come along with me; I'll carry thee to thy mistress this moment." | - Так давай же руку! Ей-ей, молодчага: такого бабьего угодника, как ты, во всей Англии не сыскать! Пойдем со мной: сию минуту сведу тебя к твоей крале. |
| Here Allworthy interposed; and the squire being unable to prevail either with the uncle or nephew, was, after some litigation, obliged to consent to delay introducing Jones to Sophia till the afternoon; at which time Allworthy, as well in compassion to Jones as in compliance with the eager desires of Western, was prevailed upon to promise to attend at the tea-table. | Тут вмешался Олверти, и сквайр, будучи не в силах уговорить ни дядю, ни племянника, принужден был после некоторого препирательства отложить свидание Джонса с Софьей до вечера. Из сострадания к Джонсу и в угоду пылкому Вестерну Олверти в конце концов согласился приехать к нему пить чай. |
| The conversation which now ensued was pleasant enough; and with which, had it happened earlier in our history, we would have entertained our reader; but as we have now leisure only to attend to what is very material, it shall suffice to say, that matters being entirely adjusted as to the afternoon visit, Mr. Western again returned home. | Дальнейший разговор их был довольно занятен, и, случись он где-нибудь раньше в нашей истории, мы бы угостили им читателя, но теперь нам приходится ограничиваться самым существенным и потому скажем лишь, что, договорившись подробно насчет вечернего визита, мистер Вестерн возвратился домой. |
Глава 11.
The history draws nearer to a conclusion
Наша история подходит еще ближе к развязке
| English | Русский |
| When Mr. Western was departed, Jones began to inform Mr. Allworthy and Mrs. Miller that his liberty had been procured by two lords, who, together with two surgeons and a friend of Mr. Nightingale's, had attended the magistrate by whom he had been committed, and by whom, on the surgeons' oaths, that the wounded person was out of all manner of danger from his wound, he was discharged. | По уходе мистера Вестерна Джонс рассказал мистеру Олверти и миссис Миллер, что своим освобождением он обязан двум благородным лордам: они явились вместе с двумя хирургами и одним приятелем мистера Найтингейла к судье, посадившему его в тюрьму, и тот после клятвенного показания хирургов, что раненый вне всякой опасности, приказал отпустить Джонса. |
| One only of these lords, he said, he had ever seen before, and that no more than once; but the other had greatly surprized him, by asking his pardon for an offence he had been guilty of towards him, occasioned, he said, entirely by his ignorance who he was. | Только одного из этих лордов, сказал Джонс, он видел раньше, да и то всего один раз, но другой очень его удивил, попросив у него извинения за обиду, которую ему нанес,- по его словам, единственно потому, что не знал, с кем имеет дело. |
| Now the reality of the case, with which Jones was not acquainted till afterwards, was this:- The lieutenant whom Lord Fellamar had employed, according to the advice of Lady Bellaston, to press Jones as a vagabond into the sea-service, when he came to report to his lordship the event which we have before seen, spoke very favourably of the behaviour of Mr. Jones on all accounts, and strongly assured that lord that he must have mistaken the person, for that Jones was certainly a gentleman; insomuch that his lordship, who was strictly a man of honour, and would by no means have been guilty of an action which the world in general would have condemned, began to be much concerned for the advice which he had taken. | Объяснилось это, как Джонс узнал впоследствии, следующим образом: офицер, которому лорд Фелламар поручил, по совету леди Белластон, завербовать Джонса как бродягу в матросы, явившись к лорду с докладом об известном уже нам поединке, отозвался с большой похвалой о поведении мистера Джонса и всячески уверял лорда, что произошла какая-то ошибка, ибо этот Джонс, несомненно, джентльмен. Он говорил так убедительно, что лорд, человек весьма щепетильный в вопросах чести и ни в коем случае не желавший быть обвиненным в поступке, предосудительном в глазах света, начал сильно на себя досадовать, что последовал совету леди. |
| Within a day or two after this, Lord Fellamar happened to dine with the Irish peer, who, in a conversation upon the duel, acquainted his company with the character of Fitzpatrick; to which, indeed, he did not do strict justice, especially in what related to his lady. He said she was the most innocent, the most injured woman alive, and that from compassion alone he had undertaken her cause. He then declared an intention of going the next morning to Fitzpatrick's lodgings, in order to prevail with him, if possible, to consent to a separation from his wife, who, the peer said, was in apprehensions for her life, if she should ever return to be under the power of her husband. Lord Fellamar agreed to go with him, that he might satisfy himself more concerning Jones and the circumstances of the duel; for he was by no means easy concerning the part he had acted. The moment his lordship gave a hint of his readiness to assist in the delivery of the lady, it was eagerly embraced by the other nobleman, who depended much on the authority of Lord Fellamar, as he thought it would greatly contribute to awe Fitzpatrick into a compliance; and perhaps he was in the right; for the poor Irishman no sooner saw these noble peers had undertaken the cause of his wife, than he submitted, and articles of separation were soon drawn up and signed between the parties. | Дня через два после этого лорду Фелламару случилось обедать с ирландским пэром, и последний, когда разговор зашел о дуэли, рассказал, что за человек Фитцпатрик, но рассказал не вполне беспристрастно, особенно о том, что касалось его отношений к жене. По его словам, миссис Фитцпатрик была невиннейшей женщиной на свете, терпевшей жестокие обиды, и он за нее вступается единственно из сострадания. Он объявил далее о своем намерении отправиться завтра утром на квартиру к Фитцпатрику и постараться уговорить его развестись с женой, которая, сказал пэр, опасается за свою жизнь, если ей придется возвратиться под власть мужа. Лорд Фелламар предложил пойти с ним вместе, чтобы подробнее разузнать о Джонсе и обстоятельствах поединка, ибо он был крайне недоволен ролью, которую сыграл в этом деле. Едва только лорд намекнул о своей готовности помочь освобождению миссис Фитцпатрик. как пэр с жаром ухватился за эту мысль: он возлагал большие надежды на влияние лорда Фелламара, полагая, что оно очень поможет добиться согласия у Фитцпатрика,- и, пожалуй, был прав: по крайней мере, бедный ирландец, увидя, что два благородных пэра так хлопочут за его жену, скоро сдался, и тут же были составлены и подписаны обеими сторонами статьи разводного акта. |
| Fitzpatrick, who had been so well satisfied by Mrs. Waters concerning the innocence of his wife with Jones at Upton, or, perhaps, from some other reasons, was now become so indifferent to that matter, that he spoke highly in favour of Jones to Lord Fellamar, took all the blame upon himself, and said the other had behaved very much like a gentleman and a man of honour; and upon that lord's further inquiry concerning Mr. Jones, Fitzpatrick told him he was nephew to a gentleman of very great fashion and fortune, which was the account he had just received from Mrs. Waters after her interview with Dowling. | Фитцпатрик, получив от миссис Вотерс самые убедительные доказательства невинного поведения жены его с Джонсом в Эптоне, а может быть, и по другим причинам, проникся таким равнодушием к этому делу, что дал лорду Фелламару самый благоприятный отзыв о Джонсе, взял всю вину на себя и сказал, что противник его вел себя, как подобает джентльмену и человеку, дорожащему своей честью; а в ответ на дальнейшие расспросы лорда относительно мистера Джонса сообщил, что Джонс - племянник одного очень знатного и богатого джентльмена, как передала ему только что миссис Вотерс со слов Даулинга. |
| Lord Fellamar now thought it behoved him to do everything in his power to make satisfaction to a gentleman whom he had so grossly injured, and without any consideration of rivalship (for he had now given over all thoughts of Sophia), determined to procure Mr. Jones's liberty, being satisfied, as well from Fitzpatrick as his surgeon, that the wound was not mortal. He therefore prevailed with the Irish peer to accompany him to the place where Jones was confined, to whom he behaved as we have already related. | После этого лорд Фелламар счел своим долгом сделать все от него зависевшее, чтобы загладить свою вину перед джентльменом, которого так грубо оскорбил; оставив всякое помышление о соперничестве (ибо теперь он отказался от всяких видов на Софью), лорд решил выхлопотать мистеру Джонсу свободу, тем более что нанесенная им рана, по уверению хирурга и самого Фитцпатрика, была не смертельна. Поэтому он уговорил ирландского пэра поехать с ним в место заточения Джонса, где они и побывали, как было сказано выше. |
| When Allworthy returned to his lodgings, he immediately carried Jones into his room, and then acquainted him with the whole matter, as well what he had heard from Mrs. Waters as what he had discovered from Mr. Dowling. | Возвратясь домой, Олверти тотчас же увел Джонса к себе в комнату и рассказал ему все, что узнал от миссис Вотерс и мистера Даулинга. |
| Jones expressed great astonishment and no less concern at this account, but without making any comment or observation upon it. And now a message was brought from Mr. Blifil, desiring to know if his uncle was at leisure, that he might wait upon him. Allworthy started and turned pale, and then in a more passionate tone than I believe he had ever used before, bid the servant tell Blifil he knew him not. | Джонс выслушал его рассказ с большим удивлением и не меньшим огорчением, но не сказал ни слова. В это время мистер Блайфил прислал спросить, может ли дядя его принять. Олверти вздрогнул и побледнел, а затем совершенно несвойственным ему раздраженным тоном приказал слуге передать Блайфилу, что он его не знает. |
| "Consider, dear sir," cries Jones, in a trembling voice. | - Подумайте, сэр...- начал было Джонс дрожащим голосом. |
| "I have considered," answered Allworthy, "and you yourself shall carry my message to the villain. No one can carry him the sentence of his own ruin so properly, as the man whose ruin he hath so villanously contrived." | - Я уже все обдумал,- прервал его Олверти,- и ты сам передашь мой ответ этому мерзавцу. Лучше всего, если он услышит приговор от человека, гибель которого он так подло замышлял. |
| "Pardon me, dear sir," said Jones; "a moment's reflection will, I am sure, convince you of the contrary. What might perhaps be but justice from another tongue, would from mine be insult; and to whom?-my own brother and your nephew. Nor did he use me so barbarously-indeed, that would have been more inexcusable than anything he hath done. Fortune may tempt men of no very bad dispositions to injustice; but insults proceed only from black and rancorous minds, and have no temptations to excuse them. Let me beseech you, sir, to do nothing by him in the present height of your anger. Consider, my dear uncle, I was not myself condemned unheard." | - Простите, сэр,- сказал Джонс,- небольшое размышление, я уверен, заставит вас отказаться от этого плана. То, что было бы, может быть, справедливым в других устах,- сказанное мною будет оскорблением; и кого приказываете вы мне оскорбить? Моего брата и вашего племянника. Он не поступал со мной так жестоко,- право, с моей стороны это было бы непростительнее всех его проступков. Корыстолюбие может соблазнить и не очень дурного человека на дурное дело, но оскорбления исходят только от душ злобных и мстительных и не могут быть оправданы никакими соблазнами. Умоляю вас, сэр, ничего не предпринимайте против него сейчас, в порыве гнева! Вспомните, дорогой дядя, что даже меня вы не судили, не выслушав моих оправданий. |
| Allworthy stood silent a moment, and then, embracing Jones, he said, with tears gushing from his eyes, | Олверти несколько мгновений хранил молчание, потом заключил Джонса в объятия и сказал со слезами, хлынувшими из глаз: |
| "O my child! to what goodness have I been so long blind!" | - Милый мальчик! И я так долго мог быть слеп к такой доброте! |
| Mrs. Miller entering the room at that moment, after a gentle rap which was not perceived, and seeing Jones in the arms of his uncle, the poor woman in an agony of joy fell upon her knees, and burst forth into the most ecstatic thanksgivings to heaven for what had happened; then, running to Jones, she embraced him eagerly, crying, | В эту минуту в комнату вошла миссис Миллер; предварительно она тихонько постучалась, но ее стука не услышали. Увидев Джонса в объятиях дяди, добрая женщина вне себя от радости упала на колени и вознесла пламенные благодарения богу за случившееся, затем, подбежав к Джонсу, крепко его обняла и воскликнула: |
| "My dearest friend, I wish you joy a thousand and a thousand times of this blest day." | - Дорогой друг, желаю вам тысячу и тысячу раз радоваться, вспоминая этот благословенный день! |
| And next Mr. Allworthy himself received the same congratulations. To which he answered, | Потом она принесла такие же поздравления мистеру Олверти, который ей отвечал: |
| "Indeed, indeed, Mrs. Miller, I am beyond expression happy." Some few more raptures having passed on all sides, Mrs. Miller desired them both to walk down to dinner in the parlour, where she said there were a very happy set of people assembled- being indeed no other than Mr. Nightingale and his bride, and his cousin Harriet with her bridegroom. | - Да, да, миссис Миллер, я невыразимо счастлив! Последовало еще несколько выражений восторга со стороны каждого из присутствующих, а затем миссис Миллер пригласила дядю и племянника спуститься в столовую пообедать, сказав, что там уже собрался целый кружок счастливых людей, а именно: мистер Найтингейл с молодой женой и его кузина Гарриет с молодым мужем. |
| Allworthy excused himself from dining with the company, saying he had ordered some little thing for him and his nephew in his own apartment, for that they had much private business to discourse of; but would not resist promising the good woman that both he and Jones would make part of her society at supper. | Олверти попросил извинения, сказав, что ему нужно поговорить с племянником о многих своих делах и потому он уже велел подать закусить у себя в комнатах, зато пообещал отужинать с Джонсом в ее обществе. |
| Mrs. Miller then asked what was to be done with Blifil? "for indeed," says she, | Тогда миссис Миллер спросила, как быть с Блайфилом. |
| "I cannot be easy while such a villain is in my house." | - Я не могу быть спокойна, пока этот негодяй у меня в доме,объяснила она. |
| Allworthy answered, "He was as uneasy as herself on the same account." | Олверти отвечал, что он вполне разделяет ее чувства. |
| "Oh!" cries she, "if that be the case, leave the matter to me, I'll soon show him the outside out of my doors, I warrant you. Here are two or three lusty fellows below-stairs." | - О, если так,- сказала миссис Миллер,- так предоставьте мне самой с ним разделаться: я живо укажу ему двери, будьте спокойны. У меня найдется два-три дюжих молодца среди слуг. |
| "There will be no need of any violence," cries Allworthy; "if you will carry him a message from me, he will, I am convinced, depart of his own accord." | - Нет, вам не придется прибегать к насилию, - сказал Олверти.- Если вы пожелаете передать ему мое поручение, он, я убежден, уйдет добровольно. |
| "Will I?" said Mrs. Miller; "I never did anything in my life with a better will." | - Пожелаю ли я? - отвечала миссис Миллер.- Я в жизни своей ничего не делала с большей охотой. |
| Here Jones interfered, and said, "He had considered the matter better, and would, if Mr. Allworthy pleased, be himself the messenger. | Тут вмешался Джонс, сказав, что, по зрелом размышлении, он, если угодно мистеру Олверти, согласен сам передать Блайфилу его волю. |
| I know," says he, "already enough of your pleasure, sir, and I beg leave to acquaint him with it by my own words. Let me beseech you, sir," added he, "to reflect on the dreadful consequences of driving him to violent and sudden despair. How unfit, alas! is this poor man to die in his present situation." | - Теперь я хорошо знаю ваше желание, сэр,- сказал он,- и прошу вас позволить мне ознакомить его с ним лично. Подумайте, пожалуйста, сэр, какие ужасные последствия может иметь для него жестокое и внезапное отчаяние. Какая неподходящая минута для смерти этого несчастного! |
| This suggestion had not the least effect on Mrs. Miller. She left the room, crying, | Это предостережение не оказало ни малейшего действия на миссис Миллер, она вышла из комнаты, воскликнув: |
| "You are too good, Mr. Jones, infinitely too good to live in this world." | - Вы бесконечно добры, мистер Джонс, слишком добры, чтобы жить в этом мире! |
| But it made a deeper impression on Allworthy. | Зато оно произвело сильное впечатление на Олверти. |
| "My good child," said he, "I am equally astonished at the goodness of your heart, and the quickness of your understanding. Heaven indeed forbid that this wretch should be deprived of any means or time for repentance! That would be a shocking consideration indeed. Go to him, therefore, and use your own discretion; yet do not flatter him with any hopes of my forgiveness; for I shall never forgive villany farther than my religion obliges me, and that extends not either to our bounty or our conversation." | - Любезный друг,- сказал он,- я давно дивлюсь доброте твоего сердца и проницательности твоего ума. Сохрани бог лишить этого несчастного средств и времени раскаяться! Это было бы действительно ужасно. Пойди к нему и действуй по своему усмотрению, но не вселяй в него надежды на мое прощение: я никогда не буду снисходителен к подлости больше, чем того требует от меня религия, а она не требует ни великодушия к подлецу, ни общения с ним. |
| Jones went up to Blifil's room, whom he found in a situation which moved his pity, though it would have raised a less amiable passion in many beholders. He had cast himself on his bed, where he lay abandoning himself to despair, and drowned in tears; not in such tears as flow from contrition, and wash away guilt from minds which have been seduced or surprized into it unawares against the bent of their natural dispositions, as will sometimes happen from human frailty, even to the good; no, these tears were such as the frighted thief sheds in his cart, and are indeed the effects of that concern which the most savage natures are seldom deficient in feeling for themselves. | Джонс поднялся в комнату Блайфила и застал его в положении, возбудившем в нем жалость, хотя в других зрителях оно возбудило бы, пожалуй, другое чувство. Блайфил лежал на кровати, предавшись отчаянию, и плакал навзрыд: но то не были слезы сокрушения, смывающие с души тяжесть проступка, совершенного нами неумышленно, вопреки нашим природным склонностям, как это подчас случается, вследствие слабости человеческой, и с праведниками,- нет, то были слезы ужаса, слезы вора, которого ведут на казнь, слезы тревоги за свою участь, нередко испытываемой даже самыми закоренелыми злодеями. |
| It would be unpleasant and tedious to paint this scene in full length. Let it suffice to say, that the behaviour of Jones was kind to excess. He omitted nothing which his invention could supply, to raise and comfort the drooping spirits of Blifil, before he communicated to him the resolution of his uncle that he must quit the house that evening. He offered to furnish him with any money he wanted, assured him of his hearty forgiveness of all he had done against him, that he would endeavour to live with him hereafter as a brother, and would leave nothing unattempted to effectuate a reconciliation with his uncle. | Было бы неприятно и скучно изображать эту сцену во всех подробностях. Довольно будет сказать, что Джонс простер доброту свою до крайних пределов. Он пустил в ход всю свою изобретательность, чтобы ободрить и утешить упавшего духом Блайфила, прежде чем объявил ему распоряжение дяди, чтобы он сегодня же вечером оставил этот дом. Он предлагал ему денег, сколько понадобится, уверял, что искренне прощает все его козни против него, что готов впоследствии жить с ним как с братом и приложит все усилия, чтобы примирить его с дядей. |
| Blifil was at first sullen and silent, balancing in his mind whether he should yet deny all; but, finding at last the evidence too strong against him, he betook himself at last to confession. He then asked pardon of his brother in the most vehement manner, prostrated himself on the ground, and kissed his feet; in short, he was now as remarkably mean as he had been before remarkably wicked. | Сначала Блайфил угрюмо молчал, соображая, не следует ли ему отпереться от всего, но, увидя, что улики против него слишком сильны, решил наконец принести повинную. Плачущим голосом начал он молить брата о прощении, упав перед ним на колени и целуя ему ноги,- словом, проявил безграничную низость, равнявшуюся его прежней безграничной злобе. |
| Jones could not so far check his disdain, but that it a little discovered itself in his countenance at this extreme servility. He raised his brother the moment he could from the ground, and advised him to bear his afflictions more like a man; repeating, at the same time, his promises, that he would do all in his power to lessen them; for which Blifil, making many professions of his unworthiness, poured forth a profusion of thanks; and then, he having declared he would immediately depart to another lodging, Jones returned to his uncle. | При виде этого пресмыкательства Джонс не в силах был подавить невольно выразившееся на лице его презрение. Он поспешил поднять брата и посоветовал ему переносить несчастья мужественнее, повторив свое обещание сделать все возможное, чтобы облегчить их. В ответ на это Блайфил, признавая всю гнусность своего поведения, разразился целым потоком благодарностей и в заключение объявил, что немедленно переезжает на другую квартиру. Тогда Джонс покинул его и возвратился к дяде. |
| Among other matters, Allworthy now acquainted Jones with the discovery which he had made concerning the ?500 banknotes. | Разговаривая с Джонсом, Олверти сообщил ему о сделанном им открытии насчет банковых билетов на пятьсот фунтов. |
| "I have," said he, "already consulted a lawyer, who tells me, to my great astonishment, that there is no punishment for a fraud of this kind. Indeed, when I consider the black ingratitude of this fellow toward you, I think a highwayman, compared to him, is an innocent person." | - Я уже советовался с юристом,- сказал он,- и, к великому моему удивлению, узнал, что за подобную утайку не полагается никакого наказания. Право, я нахожу, что по сравнению с черной неблагодарностью этого человека к тебе разбой на большой дороге есть самое невинное дело. |
| "Good Heaven!" says Jones, is it possible?- I am shocked beyond measure at this news. I thought there was not an honester fellow in the world. | - Боже мой, возможно ли это?! - воскликнул Джонс.- Меня крайне поражает это известие. Я считал его честнейшим человеком на свете... |
| The temptation of such a sum was too great for him to withstand; for smaller matters have come safe to me through his hand. Indeed, my dear uncle, you must suffer me to call it weakness rather than ingratitude; for I am convinced the poor fellow loves me, and hath done me some kindnesses, which I can never forget; nay, I believe he hath repented of this very act; for it is not above a day or two ago, when my affairs seemed in the most desperate situation, that he visited me in my confinement, and offered me any money I wanted. Consider, sir, what a temptation to a man who hath tasted such bitter distress, it must be, to have a sum in his possession which must put him and his family beyond any future possibility of suffering the like." | Видно, соблазн был велик и он не мог устоять: меньшие суммы всегда доходили до меня в целости через его руки. Право, дорогой дядя, вы должны согласиться, что это скорее слабость, чем неблагодарность; я убежден, что бедняга меня любит: он оказывал мне услуги, которых я никогда не забуду; я даже думаю, что он раскаялся в своем поступке, потому что не далее как день или два тому назад, когда дела мои находились в самом плачевном состоянии, он посетил меня в тюрьме и предлагал денег, сколько мне понадобится. Подумайте, сэр, какой соблазн для человека, испытавшего самую ужасную нищету, увидеть в своем распоряжении сумму, которая способна на всю жизнь обеспечить его самого и его семью. |
| "Child," cries Allworthy, "you carry this forgiving temper too far. Such mistaken mercy is not only weakness, but borders on injustice, and is very pernicious to society, as it encourages vice. The dishonesty of this fellow I might, perhaps, have pardoned, but never his ingratitude. And give me leave to say, when we suffer any temptation to atone for dishonesty itself, we are as candid and merciful as we ought to be; and so far I confess I have gone; for I have often pitied the fate of a highwayman, when I have been on the grand jury; and have more than once applied to the judge on the behalf of such as have had any mitigating circumstances in their case; but when dishonesty is attended with any blacker crime, such as cruelty, murder, ingratitude, or the like, compassion and forgiveness then become faults. I am convinced the fellow is a villain, and he shall be punished; at least as far as I can punish him." | - Ты простираешь снисходительность слишком далеко, друг мой,- сказал Олверти.- Твое ошибочное милосердие не только слабость, но граничит с несправедливостью и весьма пагубно для общества, потому что поощряет порок. Нечестность я бы еще мог, пожалуй, ему простить, но неблагодарность - никогда. И позволь тебе сказать: когда мы склоняемся проявить снисходительность к нечестному поступку, то в нашем милосердии нет ничего дурного - я сам, бывши членом большого совета присяжных, часто проникался состраданием к участи разбойников и не раз ходатайствовал за них перед судьей, если находил какие-нибудь смягчающие обстоятельства их вины; но когда нечестный поступок сопровождается худшим преступлением, например, жестокостью, убийством, неблагодарностью, то сострадание и снисходительность недопустимы. Я убежден, что этот человек негодяй, и он должен быть наказан; по крайней мере, я приложу к этому все старания. |
| This was spoken with so stern a voice, that Jones did not think proper to make any reply; besides, the hour appointed by Mr. Western now drew so near, that he had barely time left to dress himself. Here therefore ended the present dialogue, and Jones retired to another room, where Partridge attended, according to order, with his cloaths. | Это было сказано таким непреклонным тоном, что Джонс счел всякие возражения неуместными; кроме того, час, назначенный для посещения ими мистера Вестерна, был уже так близок, что ему едва оставалось время одеться. Таким образом, разговор дяди с племянником на этом закончился, и Джонс удалился в другую комнату, где приказал Партриджу ожидать его с платьем. |
| Partridge had scarce seen his master since the happy discovery. The poor fellow was unable to contain or express his transports. He behaved like one frantic, and made almost as many mistakes while he was dressing Jones as I have seen made by Harlequin in dressing himself on the stage. | Партридж почти не видел своего господина со времени счастливого открытия. Бедняга неспособен был ни сдержать, ни выразить свой восторг. Он вел себя как помешанный и делал ошибку за ошибкой, подавая Джонсу платье, вроде того как это делает арлекин, одеваясь перед публикой на сцене. |
| His memory, however, was not in the least deficient. He recollected now many omens and presages of this happy event, some of which he had remarked at the time, but many more he now remembered; nor did he omit the dreams he had dreamt the evening before his meeting with Jones; and concluded with saying, | Память, однако, ему нисколько не изменила: он припомнил множество предзнаменований этого счастливого события, из которых иные были им отмечены тогда же, но большая часть пришла на память только сейчас; не забыл он и сна, виденного им накануне встречи с Джонсом, и в заключение сказал: |
| "I always told your honour something boded in my mind that you would one time or other have it in your power to make my fortune." | - Я всегда говорил вашей милости о моем предчувствии, что рано или поздно, а вы меня облагодетельствуете. |
| Jones assured him that this boding should as certainly be verified with regard to him as all the other omens had been to himself; which did not a little add to all the raptures which the poor fellow had already conceived on account of his master. | Джонс отвечал, что предчувствие это, наверное, оправдается на Партридже, как все прочие предзнаменования оправдались на нем самом, что немало усилило восторги педагога, охватившие его по случаю радостного оборота дел Джонса. |
Глава 12.
Approaching still nearer to the end
Все ближе к концу
| English | Русский |
| Jones, being now completely dressed, attended his uncle to Mr. Western's. He was, indeed, one of the finest figures ever beheld, and his person alone would have charmed the greater part of womankind; but we hope it hath already appeared in this history that Nature, when she formed him, did not totally rely, as she sometimes doth, on this merit only, to recommend her work. | Закончив свой туалет, Джонс поехал с дядей к мистеру Вестерну. Он был красавец хоть куда, и одна его внешность могла обворожить большую часть представительниц прекрасного пола; но читатель, надеемся мы, заметил в продолжение этой истории, что природа, создавая его, не ограничилась, как это нередко бывает, одним этим даром, а украсила его также и другими. |
| Sophia, who, angry as she was, was likewise set forth to the best advantage, for which I leave my female readers to account, appeared so extremely beautiful, that even Allworthy, when he saw her, could not forbear whispering Western, that he believed she was the finest creature in the world. To which Western answered, in a whisper, overheard by all present, | Софья, несмотря на весь свой гнев, тоже принарядилась,- почему, представляю найти причину моим читательницам,- и явилась такой писаной красавицей, что даже Олверти, увидя ее, не удержался и шепнул Вестерну, что, по его мнению, она красивейшая в мире женщина. На что Вестерн отвечал ему тоже шепотом, но таким, что его слышали все присутствующие: |
| "So much the better for Tom;- for d-n me if he shan't ha the tousling her." | - Тем лучше для Тома! Будь я неладен, если он не найдет в ней чем полакомиться. |
| Sophia was all over scarlet at these words, while Tom's countenance was altogether as pale, and he was almost ready to sink from his chair. | При этих словах Софья покраснела, как маков цвет, а Том сделался белее полотна и готов был сквозь землю провалиться. |
| The tea-table was scarce removed before Western lugged Allworthy out of the room, telling him he had business of consequence to impart, and must speak to him that instant in private, before he forgot it. | Едва только убрали со стола, как Вестерн потащил Олверти в другую комнату, сказав, что у него есть к нему важное дело, о котором он должен сейчас же поговорить с соседом наедине, чтобы не позабыть. |
| The lovers were now alone, and it will, I question not, appear strange to many readers, that those who had so much to say to one another when danger and difficulty attended their conversation, and who seemed so eager to rush into each other's arms when so many bars lay in their way, now that with safety they were at liberty to say or do whatever they pleased, should both remain for some time silent and motionless; insomuch that a stranger of moderate sagacity might have well concluded they were mutually indifferent; but so it was, however strange it may seem; both sat with their eyes cast downwards on the ground, and for some minutes continued in perfect silence. | Влюбленные остались одни, и многим читателям покажется, без сомнения, странным, что те, которые имели сказать друг другу так много, когда раз! сваривать было опасно и трудно, и, казалось, так страстно желали броситься в объятия друг друга, когда на пути лежало столько препятствий, оставались теперь, имея полную волю говорить и делать что угодно, некоторое время безмолвны и неподвижны; настолько, что не слишком проницательный наблюдатель мог бы подумать, что они друг к другу равнодушны. Но было именно так, как ни странно это может показаться: оба сидели опустив глаза в землю и несколько минут хранили полное молчание. |
| Mr. Jones during this interval attempted once or twice to speak, but was absolutely incapable, muttering only, or rather sighing out, some broken words; when Sophia at length, partly out of pity to him, and partly to turn the discourse from the subject which she knew well enough he was endeavouring to open, said- | Мистер Джонс раз или два сделал попытку заговорить, но это ему совершенно не удалось, и он только пробормотал или, вернее, испустил в виде вздоха несколько бессвязных слов. Наконец Софья, частью из жалости к нему, частью желая отклонить разговор от того предмета, о котором, как она ясно чувствовала, Джонс собирался заговорить, сказала: |
| "Sure, sir, you are the most fortunate man in the world in this discovery." | - Это открытие, сэр, верно, сделало вас счастливейшим человеком на свете? |
| "And can you really, madam, think me so fortunate," said Jones, sighing, "while I have incurred your displeasure?" | - Неужели вы действительно можете считать меня счастливым, сударыня,отвечал Джонс со вздохом,- в то время как я навлек на себя ваше неудовольствие? |
| "Nay, sir," says she, "as to that, you best know whether you have deserved it." | - Что до этого, сэр, то вам лучше знать, заслужили ли вы его. |
| "Indeed, madam," answered he, "you yourself are as well apprized of all my demerits. Mrs. Miller hath acquainted you with the whole truth. O! my Sophia, am I never to hope for forgiveness?" | - Право, сударыня, вы тоже хорошо осведомлены о всех моих провинностях. Миссис Миллер рассказала вам всю правду. Ах, Софья, неужели нет надежды на прощение? |
| "I think, Mr. Jones," said she, "I may almost depend on your own justice, and leave it to yourself to pass sentence on your own conduct." | - Мне кажется, мистер Джонс, я могу обратиться к вашему собственному чувству справедливости и предложить вам самому произнести приговор вашему поведению. |
| "Alas! madam," answered he, "it is mercy, and not justice, which I implore at your hands. Justice, I know, must condemn me.- Yet not for the letter I sent to Lady Bellaston. Of that I most solemnly declare you have had a true account." | - Увы, сударыня, я молю вас о милосердии, а не о справедливости. Справедливость, я знаю, признает меня виновным, однако не в том, что я написал леди Белластон. Насчет этого письма я торжественно объявляю: вам сказали чистую правду. |
| He then insisted much on the security given him by Nightingale of a fair pretence for breaking off, if, contrary to their expectations, her ladyship should have accepted his offer; but confest that he had been guilty of a great indiscretion to put such a letter as that into her power, "which," said he, "I have dearly paid for, in the effect it has upon you." | И он с жаром заговорил об уверениях мистера Найтингейла в том, что всегда найдется предлог отступиться, если бы, вопреки их ожиданиям, леди согласилась принять его предложение; однако признался, что поступил очень неосторожно, дав ей в руки такое письмо, "за что,- сказал он,- я дорого поплатился, как видно по впечатлению, которое оно на вас произвело". |
| "I do not, I cannot," says she, "believe otherwise of that letter than you would have me. My conduct, I think, shows you clearly I do not believe there is much in that. And yet, Mr. Jones, have I not enough to resent? After what past at Upton, so soon to engage in a new amour with another woman, while I fancied, and you pretended, your heart was bleeding for me? Indeed, you have acted strangely. Can I believe the passion you have profest to me to be sincere? Or, if I can, what happiness can I assure myself of with a man capable of so much inconstancy?" | - Я думаю об этом письме,- отвечала Софья,- именно так, как вам желательно, и не могу думать иначе. Мое поведение, кажется, ясно вам показывает, что я не придаю ему большого значения. И все же, мистер Джонс, разве у меня нет других поводов на вас сердиться? После всего, что произошло в Эптоне, так скоро завести интригу с другой женщиной, когда я думала, как вы уверяли, что сердце ваше переполнено любовью ко мне! Какое странное поведение! Могу ли я поверить в искренность любви, о которой вы мне столько твердили? Да если бы я и поверила, что ожидает меня с человеком, способным быть настолько непостоянным? |
| "O! my Sophia," cries he, "do not doubt the sincerity of the purest passion that ever inflamed a human breast. Think, most adorable creature, of my unhappy situation, of my despair. Could I, my Sophia, have flattered myself with the most distant hopes of being ever permitted to throw myself at your feet in the manner I do now, it would not have been in the power of any other woman to have inspired a thought which the severest chastity could have condemned. Inconstancy to you! O Sophia! if you can have goodness enough to pardon what is past, do not let any cruel future apprehensions shut your mercy against me. No repentance was ever more sincere. O! let it reconcile me to my heaven in this dear bosom." | - Ах, Софья, не сомневайтесь в искренности чистейшего чувства, какое когда-либо пылало в человеческом сердце! Подумайте, дорогая, в каком я был ужасном положении, какое овладело мной отчаяние! Если бы я мог, обожаемая Софья, льстить себя самой слабой надеждой, что мне когда-нибудь позволено будет броситься к вашим ногам, как бросаюсь я теперь, то никакая женщина в мире не в силах была бы пробудить во мне и тени сколько-нибудь предосудительных в нравственном отношении помыслов. Быть неверным вам! О Софья, если вы можете быть настолько добры, чтобы простить прошедшее, да не остановят "вашего милосердия опасения за будущее! Никогда не было более искреннего раскаяния. О, пусть примирит оно меня с небом - небом, заключенным в вашем сердце! |
| "Sincere repentance, Mr. Jones," answered she, "will obtain the pardon of a sinner, but it is from one who is a perfect judge of that sincerity. A human mind may be imposed on; nor is there any infallible method to prevent it. You must expect, however, that if I can be prevailed on by your repentance to pardon you, I will at least insist on the strongest proof of its sincerity." | - Искреннее раскаяние, мистер Джонс, дает прощение грешнику, но его прощает судия, для которого открыты все наши помыслы. А человека можно обмануть, и нет никакого верного средства избежать обмана. Вы должны поэтому ожидать, что если раскаяние ваше побудит меня простить вас, то я потребую от вас убедительного доказательства вашей искренности. |
| "Name any proof in my power," answered Jones eagerly. | - Требуйте любого доказательства, какое только в моей власти,- с жаром сказал Джонс. |
| "Time," replied she; "time alone, Mr. Jones, can convince me that you are a true penitent, and have resolved to abandon these vicious courses, which I should detest you for, if I imagined you capable of persevering in them." | - Время, только время, мистер Джонс, может убедить меня в том, что вы действительно раскаиваетесь и твердо решили отказаться от порочных привычек, за которые я бы вас возненавидела, если бы считала, что они укоренились в вашей натуре. |
| "Do not imagine it," cries Jones. "On my knees I intreat, I implore your confidence, a confidence which it shall be the business of my life to deserve." | - Не считайте меня таким дурным! На коленях прошу, умоляю вас оказать мне доверие, и всю свою жизнь я посвящу на то, чтобы его оправдать. |
| "Let it then," said she, "be the business of some part of your life to show me you deserve it. I think I have been explicit enough in assuring you, that, when I see you merit my confidence, you will obtain it. After what is past, sir, can you expect I should take you upon your word?" | - Посвятите хотя бы часть ее. Кажется, я довольно ясно сказала, что не откажу вам в доверии, когда увижу, что вы его заслуживаете. После всего случившегося, сэр, разве могу я полагаться на одни ваши слова? |
| He replied, "Don't believe me upon my word; I have a better security, a pledge for my constancy, which it is impossible to see and to doubt." | - Хорошо, не верьте моим словам,- отвечал Джонс,- я располагаю более надежной порукой - залогом моей верности,- и он рассеет все ваши сомнения. |
| "What is that?" said Sophia, a little surprized. | - Каким залогом? - спросила Софья с некоторым удивлением. |
| "I will show you, my charming angel," cried Jones, seizing her hand and carrying her to the glass. "There, behold it there in that lovely figure, in that face, that shape, those eyes, that mind which shines through these eyes; can the man who shall be in possession of these be inconstant? Impossible! my Sophia; they would fix a Dorimant, a Lord Rochester. You could not doubt it, if you could see yourself with any eyes but your own." | - Сейчас я покажу вам его, мой прелестный ангел,- сказал Джонс, беря Софью за руку и подводя ее к зеркалу.- Вот он, взгляните на эту очаровательную фигуру, на это лицо, на этот стан, на эти глаза, в которых светится ум. Может ли обладатель этих сокровищ быть им неверным? Нет, это невозможно, милая Софья; они навеки приковали бы самого Дориманта, самого лорда Рочестера. Вы бы в этом не сомневались, если бы могли смотреть на себя чужими глазами. |
| Sophia blushed and half smiled; but, forcing again her brow into a frown | Софья покраснела и не могла удержаться от улыбки, но потом опять нахмурила брови и сказала: |
| "If I am to judge," said she, "of the future by the past, my image will no more remain in your heart when I am out of your sight, than it will in this glass when I am out of the room." | - Если судить о будущем по прошедшему, то образ мой так же исчезнет из вашего сердца, когда я скроюсь с ваших глаз, как исчезает он в этом зеркале, когда я ухожу из комнаты. |
| "By heaven, by all that is sacred!" said Jones, "it never was out of my heart. The delicacy of your sex cannot conceive the grossness of ours, nor how little one sort of amour has to do with the heart." | - Клянусь небом, клянусь всем святым, он никогда не исчезнет из моего сердца! Ваша женская деликатность не может понять мужской грубости и того, как мало участвует сердце в известного рода любви. |
| "I will never marry a man," replied Sophia, very gravely, "who shall not learn refinement enough to be as incapable as I am myself of making such a distinction." | - Я никогда не выйду замуж за человека,- сказала Софья очень серьезно,- который не научится быть настолько деликатным, чтобы перестать чувствовать это различие. |
| "I will learn it," said Jones. "I have learnt it already. The first moment of hope that my Sophia might be my wife, taught it me at once; and all the rest of her sex from that moment became as little the objects of desire to my sense as of passion to my heart." | - Я научусь,- отвечал Джонс, - я уже научился. То мгновение, когда у меня появилась надежда, что Софья может стать моей женой, сразу этому научило; и с этого мгновения ни одна женщина, кроме вас, не способна возбудить во мне ни грубого желания, ни сердечного чувства. |
| "Well," says Sophia, "the proof of this must be from time. Your situation, Mr. Jones, is now altered, and I assure you I have great satisfaction in the alteration. You will now want no opportunity of being near me, and convincing me that your mind is altered too." | - Справедливость этих слов покажет время. Ваше положение, мистер Джонс, теперь изменилось, и, могу вас уверить, я этому очень рада. Теперь у вас будет довольно случаев встречаться со мной и доказать мне, что и ваш образ мыслей тоже изменился. |
| "O! my angel," cries Jones, "how shall I thank thy goodness! And are you so good to own that you have a satisfaction in my prosperity? | - Вы ангел! -- воскликнул Джонс.- Как мне отблагодарить вас за вашу доброту? И вы говорите, что вас радует благополучная перемена в моей жизни... |
| Believe me, believe me, madam, it is you alone have given a relish to that prosperity, since I owe to it the dear hope | Поверьте же, сударыня, поверьте, что вы одна дали цену этому благополучию, поскольку я ему обязан надеждой... |
| O! my Sophia, let it not be a distant one.- I will be all obedience to your commands. I will not dare to press anything further than you permit me. Yet let me intreat you to appoint a short tryal. O! tell me when I may expect you will be convinced of what is most solemnly true." | Ах, Софья, не откладывайте ее осуществления! Я буду беспрекословно вам повиноваться. Не смею ничего вынуждать у вас больше, чем вы позволяете, но, умоляю вас, сократите срок испытания. Скажите, когда могу я ожидать, что вы убедитесь в истине того, что, клянусь вам, есть святая истина? |
| "When I have gone voluntarily thus far, Mr. Jones," said she, "I expect not to be pressed. Nay, I will not." | - Согласившись пойти так далеко, я прошу вас, мистер Джонс, не вынуждать у меня никаких обещаний. Убедительно прошу. |
| "O! don't look unkindly thus, my Sophia," cries he. "I do not, I dare not press you.- Yet permit me at least once more to beg you would fix the period. Of consider the impatience of love." | - Ради бога, не смотрите на меня так сердито, дорогая Софья! Я ничего у вас не вынуждаю, не смею вынуждать. Позвольте мне только еще раз просить вас назначить срок. Будьте милосердны: любовь так нетерпелива. |
| "A twelvemonth, perhaps," said she. | - Ну, может быть... год. |
| "O! my Sophia," cries he, "you have named an eternity." | - Боже мой, Софья, вы назвали целую вечность! |
| "Perhaps it may be something sooner," says she; "I will not be teazed. If your passion for me be what I would have it, I think you may now be easy." | - Может быть, немного раньше,- отстаньте от меня. Если ваша любовь ко мне такая, как я желаю, то, мне кажется, вы должны быть теперь довольны. |
| "Easy! Sophia, call not such an exulting happiness as mine by so cold a name. | - Доволен! Не называйте моего ликующего счастья этим холодным словом... |
| O! transporting thought! am I not assured that the blessed day will come, when I shall call you mine; when fears shall be no more; when I shall have that dear, that vast, that exquisite, ecstatic delight of making my Sophia happy?" | О, сладкая надежда! Быть уверенным, что придет благословенный день, когда я назову вас моей, когда все страхи исчезнут, когда я буду иметь высокую, несказанную, безмерную, упоительную отраду заботиться о счастье моей Софьи! |
| "Indeed, sir," said she, "that day is in your own power." | - Наступление этого дня зависит от вас, сэр. |
| "O! my dear, my divine angel," cried he, "these words have made me mad with joy. | - Ангел мой, божество мое! Слова эти сводят меня с ума от радости... |
| But I must, I will thank those dear lips which have so sweetly pronounced my bliss." | Я должен, я не могу не поблагодарить милые уста, даровавшие мне блаженство. |
| He then caught her in his arms, and kissed her with an ardour he had never ventured before. | И он заключил Софью в объятия и стал целовать так пылко, как никогда раньше не осмеливался. |
| At this instant Western, who had stood some time listening, burst into the room, and, with his hunting voice and phrase, cried out, | В эту минуту Вестерн, подслушивавший некоторое время у дверей, ворвался в комнату и закричал на охотничий лад: |
| "To her, boy, to her, go to her. | - Ату ее, малый, ату, ату! |
| That's it, little honeys, O that's it! Well! what, is it all over? Hath she appointed the day, boy? What, shall it be to-morrow or next day? It shan't be put off a minute longer than next day, I am resolved." | Вот так, вот так, горько! Ну что, покончили? Назначила она день? Когда же - завтра или послезавтра? Не вздумайте откладывать и на минуту дольше - я уже решил. |
| "Let me beseech you, sir," says Jones, "don't let me be the occasion" | - Позвольте вас просить, сэр,- сказал Джонс,- не заставляйте меня быть поводом... |
| "Beseech mine a -," cries Western. "I thought thou hadst been a lad of higher mettle than to give way to a parcel of maidenish tricks. | - Ступай ты со своими просьбами... Я думал, в тебе больше огня н ты не поддашься на девичьи штучки... |
| I tell thee 'tis all flim-flam. Zoodikers! she'd have the wedding to-night with all her heart. Would'st not, Sophy? Come, confess, and be an honest girl for once. What, art dumb? Why dost not speak?" | Все это вздор, поверь мне. Фигли-мигли! Она готова под ненец хоть сейчас. Разве не правда, Софи? Ну признайся же, скажи хоть раз в жизни правду! Что ж ты молчишь? Почему не отвечаешь? |
| "Why should I confess, sir," says Sophia, "since it seems you are so well acquainted with my thoughts?" | - Зачем же мне признаваться, сэр,- отвечала Софья,- если вы так хорошо знаете мои мысли? |
| "That's a good girl," cries he, "and dost consent then?" | - Дельно сказано! Так ты согласна? |
| "No, indeed, sir," says Sophia, "I have given no such consent." | - Нет, сэр, я своего согласия не давала. |
| "And wunt not ha un then to-morrow, nor next day?" says Western. | - Так ты не хочешь за него ни завтра, ни послезавтра? |
| "Indeed, sir," says she, "I have no such intention." | - Нет, сэр, у меня нет такого желания. |
| "But I can tell thee," replied he, "why hast nut; only because thou dost love to be disobedient, and to plague and vex thy father." | - И я скажу тебе почему: потому что тебе нравится быть непослушной, мучить и раздражать твоего отца. |
| "Pray, sir," said Jones, interfering | - Пожалуйста, сэр...- вмешался Джонс. |
| "I tell thee thou art a puppy," cries he. "When I vorbid her, then it was all nothing but sighing and whining, and languishing and writing; now I am vor thee, she is against thee. All the spirit of contrary, that's all. She is above being guided and governed by her father, that is the whole truth on't. It is only to disoblige and contradict me." | - Да и ты тоже - щенок, не больше того! - остановил его Вестерн.Когда я ей запрещал, так только и было, что вздохи, да слезы, да тоска, да письма. Теперь я за тебя, а она - прочь. Лишь бы наперекор. Она, видишь ли, выше того, чтобы подчиняться приказаниям отца и слушаться его советов, все дело в этом. Ей бы только досаждать и перечить отцу. |
| "What would my papa have me do?" cries Sophia. | - Чего же папеньке от меня угодно? - спросила Софья. |
| "What would I ha thee do?" says he, "why, gi' un thy hand this moment." | - Чего мне от тебя надо? Дай ему руку сию минуту! |
| "Well, sir," says Sophia, "I will obey you.- There is my hand, Mr. Jones." | - Извольте, сэр, я вам повинуюсь. Вот моя рука, мистер Джонс. |
| "Well, and will you consent to ha un to-morrow morning?" says Western. | - И ты согласна идти под венец завтра утром? |
| "I will be obedient to you, sir," cries she. | - Я готова вам повиноваться, сэр,- отвечала Софья. |
| "Why then to-morrow morning be the day," cries he. | - Ну, так завтра же утром сыграем свадьбу! - воскликнул Вестерн. |
| "Why then to-morrow morning shall be the day, papa, since you will have it so," says Sophia. | - Хорошо, папенька, я согласна, если такова ваша воля. |
| Jones then fell upon his knees, and kissed her hand in an agony of joy, while Western began to caper and dance about the room, presently crying out | Тут Джонс упал на колени и принялся в исступлении покрывать поцелуями руки Софьи, а Вестерн заплясал и запрыгал по комнате, восклицая: |
| "Where the devil is Allworthy? He is without now, a talking with that d-d lawyer Dowling, when he should be minding other matters." | - Да куда же провалился Олверти? Все возится с этим крючкотвором Даулингом, когда тут есть дело поважнее! |
| He then sallied out in quest of him, and very opportunely left the lovers to enjoy a few tender minutes alone. | И он побежал отыскивать Олверти, очень кстати оставив влюбленных на несколько минут наедине. |
| But he soon returned with Allworthy, saying, | Скоро, однако, он возвратился с Олверти, приговаривая" |
| "If you won't believe me, you may ask her yourself. Hast nut gin thy consent, Sophy, to be married to-morrow?" | - Если не верите мне, спросите у нее самой. Ведь ты согласилась, Софья, завтра же обвенчаться? |
| "Such are your commands, sir," cries Sophia, "and I dare not be guilty of disobedience." | - Таково ваше приказание, сэр,- отвечала Софья,- и я не смею вас ослушаться. |
| "I hope, madam," cries Allworthy, "my nephew will merit so much goodness, and will be always as sensible as myself of the great honour you have done my family. An alliance with so charming and so excellent a young lady would indeed be an honour to the greatest in England." | - Надеюсь, сударыня,- сказал Олверти,- племянник мой будет достоин вашей доброты и сумеет, подобно мне, оценить великую честь, которую вы оказываете моей семье. Союз с такой очаровательной и прекрасной девушкой сделал бы честь самым знатным людям Англии. |
| "Yes," cries Western, "but if I had suffered her to stand shill I shall I, dilly dally, you might not have had that honour yet a while; I was forced to use a little fatherly authority to bring her to." | - Да,- подхватил Вестерн,- а позволь я ей мяться да колебаться, так долго бы еще не видать вам этой чести! Я принужден был прибегнуть к отцовской власти. |
| "I hope not, sir," cries Allworthy, "I hope there not the least constraint." | - Надеюсь, сэр, здесь нет никакого принуждения? - спросил Олверти. |
| "Why, there," cries Western, "you may bid her unsay all again if you will. Dost repent heartily of thy promise, dost not, Sophia?" | - Что же, если вам угодно, велите ей взять слово назад. Ты очень раскаиваешься, что дала его, или нет? Скажи, Софья. |
| "Indeed, papa," cries she, "I do not repent, nor do I believe I ever shall, of any promise in favour of Mr. Jones." | - Нет, не раскаиваюсь, папенька,- отвечала Софья,- и думаю, что никогда не раскаюсь ни в одном обещании, которое я дала ради мистера Джонса. |
| "Then, nephew," cries Allworthy, "I felicitate you most heartily; for I think you are the happiest of men. And, madam, you will give me leave to congratulate you on this joyful occasion: indeed, I am convinced you have bestowed yourself on one who will be sensible of your great merit, and who will at least use his best endeavours to deserve it." | - В таком случае, племянник, поздравляю тебя от всей души,- сказал Олверти.-Ты счастливейший из смертных. Позвольте поздравить и вас, сударыня, по случаю этого радостного события: я уверен, что вы отдали свою руку человеку, который оценит .ваши достоинства и приложит все старания, чтобы заслужить вашу любовь. |
| "His best endeavours!" cries Western, "that he will, I warrant un. -- Harkee, Allworthy, I'll bet thee five pounds to a crown we have a boy to-morrow nine months; but prithee tell me what wut ha! Wut ha Burgundy, Champaigne, or what? for, please jupiter, we'll make a night on't." | - Приложит старания! Да, он постарается, за это я поручусь! - воскликнул Вестерн.- Слушай, Олверти: держу пять фунтов против кроны, что ровно через девять месяцев с завтрашнего дня мы будем иметь внучка. Однако скажи, чего велеть подать: бургундского, шампанского или чего другого? Чего-нибудь надо, потому что, клянусь Юпитером, мы сегодня же отпразднуем помолвку. |
| "Indeed, sir," said Allworthy, "you must excuse me; both my nephew and I were engaged before I suspected this near approach of his happiness." | - Извините, сэр,- отвечал Олверти,- я с племянником уже дал слово, не подозревая, что дело придет к развязке так скоро. |
| "Engaged!" quoth the squire, "never tell me.- I won't part with thee to-night upon any occasion. Shalt sup here, please the lord Harry." | - Дал слово! - воскликнул сквайр.- Как бы не так! Я ни за что на свете не отпущу тебя сегодня. Ты у меня поужинаешь,- знать ничего не хочу. |
| "You must pardon me, my dear neighbour!" answered Allworthy; "I have given a solemn promise, and that you know I never break." | - Нет, извините, дорогой сосед: я дал слово, а вы знаете, что я всегда держу свое слово. |
| "Why, prithee, who art engaged to?" cries the squire. | - Да кому же ты обещал? - спросил сквайр, |
| Allworthy then informed him, as likewise of the company. | и когда Олверти ответил, к кому он идет и с кем будет, он воскликнул: |
| "Odzookers!" answered the squire, "I will go with thee, and so shall Sophy! for I won't part with thee to-night; and it would be barbarous to part Tom and the girl."This offer was presently embraced by Allworthy, and Sophia consented, having first obtained a private promise from her father that he would not mention a syllable concerning her marriage. | - Черт возьми! Так и я поеду с тобой и Софья поедет! Сегодня я с тобой не расстанусь, а разлучать Тома с невестой было бы жестоко.Это предложение было тотчас же принято Олверти. Софья тоже согласилась, взяв сначала с отца обещание ни слова не говорить о ее помолвке. |
Глава Последняя
In which the history is concluded
в которой наша история, заканчивается
| English | Русский |
| Young Nightingale had been that afternoon, by appointment, to wait on his father, who received him much more kindly than he expected. There likewise he met his uncle, who was returned to town in quest of his new-married daughter. | Найтингейл-младший, как было условлено, явился в этот день к отцу и был принят гораздо ласковее, чем ожидал. У него застал он и дядю, возвратившегося в Лондон отыскивать свою только что обвенчавшуюся дочь. |
| This marriage was the luckiest incident which could have happened to the young gentleman; for these brothers lived in a constant state of contention about the government of their children, both heartily despising the method which each other took. Each of them therefore now endeavoured, as much as he could, to palliate the offence which his own child had committed, and to aggravate the match of the other. This desire of triumphing over his brother, added to the many arguments which Allworthy had used, so strongly operated on the old gentleman, that he met his son with a smiling countenance, and actually agreed to sup with him that evening at Mrs. Miller's. | Брак этот случился как нельзя более на руку молодому человеку. Дело в том, что братья - его отец и дядя - вели между собой непрерывные споры по поводу воспитания своих детей, и каждый от всей души презирал метод другого. Теперь оба они старались по мере сил обелить проступок собственных детей и очернить брак племянников. Желание одержать победу над братом и многочисленные доводы Олверти так сильно подействовали на старика, что он встретил сына с улыбкой и даже согласился поужинать с ним сегодня у миссис Миллер. |
| As for the other, who really loved his daughter with the most immoderate affection, there was little difficulty in inclining him to a reconciliation. He was no sooner informed by his nephew where his daughter and her husband were, than he declared he would instantly go to her. And when he arrived there, he scarce suffered her to fall upon her knees before he took her up, and embraced her with a tenderness which affected all who saw him; and in less than a quarter of an hour was as well reconciled to both her and her husband as if he had himself joined their hands. | Что касается другого брата, души не чаявшего в своей дочери, то его нетрудно было уговорить примириться с нею. Узнав от племянника, где живет дочь с мужем, он объявил, что сию минуту к ней едет. Дочь пала перед ним на колени, но он тотчас ее поднял и обнял с нежностью, тронувшей всех, кто это видел; не прошло и четверти часа, как он уже настолько примирился и с дочерью, и с ее мужем, как будто сам соединил их руки. |
| In this situation were affairs when Mr. Allworthy and his company arrived to complete the happiness of Mrs. Miller, who no sooner saw Sophia than she guessed everything that had happened; and so great was her friendship to Jones, that it added not a few transports to those she felt on the happiness of her own daughter. | В таком положении были дела, когда мистер Олверти со спутниками приехал к миссис Миллер - для полноты ее счастья. Увидев Софью, она тотчас обо всем догадалась; и дружеские чувства к Джонсу были в ней так сильны, что это обстоятельство прибавило немало жару к ее восторгам по случаю счастья собственной дочери. |
| There have not, I believe, been many instances of a number of people met together, where every one was so perfectly happy as in this company. Amongst whom the father of young Nightingale enjoyed the least perfect content; for, notwithstanding his affection for his son, notwithstanding the authority and the arguments of Allworthy, together with the other motive mentioned before, he could not so entirely be satisfied with his son's choice; and, perhaps, the presence of Sophia herself tended a little to aggravate and heighten his concern, as a thought now and then suggested itself, that his son might have had that lady, or some other such. Not that any of the charms which adorned either the person or mind of Sophia created the uneasiness; it was the contents of her father's coffers which set his heart a longing. These were the charms which he could not bear to think his son had sacrificed to the daughter of Mrs. Miller. | Редко, я думаю, можно увидеть группу людей, в которой каждый был бы так счастлив, как в кружке, собравшемся у миссис Миллер. Меньше других радовался отец молодого Найтингейла, ибо, несмотря на любовь к сыну, несмотря на влияние и на доводы Олверти и другие упомянутые выше мотивы, он не совсем был доволен выбором сына; этому, может быть, содействовало присутствие Софьи, то и дело внушая ему мысль, что сын его мог бы жениться на ней или на другой такой же девушке. Но огорчался он не тем, что красота и ум Софьи достаются другому,- нет: предметом его сокрушений было содержимое сундуков ее отца. Он не мог примириться с мыслью, что сын его пожертвовал такой соблазнительной вещью ради дочери миссис Миллер. |
| The brides were both very pretty women; but so totally were they eclipsed by the beauty of Sophia, that, had they not been two of the best-tempered girls in the world, it would have raised some envy in their breasts; for neither of their husbands could long keep his eyes from Sophia, who sat at the table like a queen receiving homage, or, rather, like a superior being receiving adoration from all around her. But it was an adoration which they gave, not which she exacted; for she was as much distinguished by her modesty and affability, as by all her other perfections. | Обе новобрачные были очень хороши собой, но красота их до такой степени затмевалась красотой Софьи, что, не будь они добрейшие девушки в мире, в сердцах их пробудилась бы зависть, ибо мужья обеих почти не в силах были отвести глаза от Софьи, которая сидела за столом подобно королеве, принимающей почести, или, лучше сказать, подобно высшему существу, принимающему поклонение всех окружающих. Но поклонялись они добровольно, она этого от них не требовала: скромность и приветливость украшали ее не меньше, чем прочие совершенства. |
| The evening was spent in much true mirth. All were happy, but those the most who had been most unhappy before. Their former sufferings and fears gave such a relish to their felicity, as even love and fortune, in their fullest flow, could not have given without the advantage of such a comparison. Yet, as great joy, especially after a sudden change and revolution of circumstances, is apt to be silent, and dwells rather in the heart than on the tongue, Jones and Sophia appeared the least merry of the whole company; which Western observed with great impatience, often crying out to them, | Вечер прошел в самом неподдельном веселье. Все были счастливы, но всех больше те, которые ранее были наиболее несчастны. Прошедшие горести и страхи придавали особенный вкус их радости, которого не могли бы дать даже самая пылкая любовь и несметное богатство без этого контраста. Но так как великая радость, особенно после внезапной и крутой перемены обстоятельств, бывает обыкновенно безмолвна и сосредоточивается скорее в сердце, чем на языке, то Джонс и Софья казались наименее веселыми во всей компании. Это очень раздражало Вестерна, то и дело приговаривавшего: |
| "Why dost not talk, boy? Why dost look so grave? Hast lost thy tongue, girl? Drink another glass of wine; sha't drink another glass." | - Что ж ты молчишь, дружок? Что смотришь так мрачно? А ты почему язык проглотила, дочка? Выпей еще рюмочку, ну-ка выпей! |
| And, the more to enliven her, he would sometimes sing a merry song, which bore some relation to matrimony and the loss of a maidenhead. Nay, he would have proceeded so far on that topic as to have driven her out of the room, if Mr. Allworthy had not checkt him, sometimes by looks, and once or twice by a | И чтобы оживить ее, он затягивал веселую песню, имевшую некоторое отношение к бракосочетанию и потере девственности. Он зашел бы в этом отношении так далеко, что заставил бы Софью выйти из комнаты, если бы мистер Олверти не останавливал его то взглядом, то замечанием: |
| "Fie! Mr. Western!" | - Фи, стыдитесь, мистер Вестерн! |
| He began, indeed, once to debate the matter, and assert his right to talk to his own daughter as he thought fit; but, as nobody seconded him, he was soon reduced to order. | Сквайр попробовал было затеять спор и отстоять свое право говорить дочери все, что он считает нужным, но так как никто его не поддержал, то он скоро остепенился. |
| Notwithstanding this little restraint, he was so pleased with the chearfulness and good-humour of the company, that he insisted on their meeting the next day at his lodgings. They all did so; and the lovely Sophia, who was now in private become a bride too, officiated as the mistress of the ceremonies, or, in the polite phrase, did the honours of the table. She had that morning given her hand to Jones, in the chapel at Doctors'-Commons, where Mr. Allworthy, Mr. Western, and Mrs. Miller, were the only persons present. | Несмотря на это маленькое стеснение, он остался так доволен веселым обществом, что пригласил всех на завтра к себе. Приглашение было принято, и все приехали; и любезная Софья, тоже сделавшаяся тем временем втихомолку молодой женой, распоряжалась в качестве хозяйки - иными словами, угощала гостей за столом. Утром она отдала свою руку Джонсу в домовой церкви "Докторской коллегии" в присутствии только мистера Олверти, мистера Вестерна и миссис Миллер. |
| Sophia had earnestly desired her father that no others of the company, who were that day to dine with him, should be acquainted with her marriage. The same secrecy was enjoined to Mrs. Miller, and Jones undertook for Allworthy. This somewhat reconciled the delicacy of Sophia to the public entertainment which, in compliance with her father's will, she was obliged to go to, greatly against her own inclinations. In confidence of this secrecy, she went through the day pretty well, till the squire, who was now advanced into the second bottle, could contain his joy no longer, but, filling out a bumper, drank a health to the bride. The health was immediately pledged by all present, to the great confusion of our poor blushing Sophia, and the great concern of Jones upon her account. To say truth, there was not a person present made wiser by this discovery; for Mrs. Miller had whispered it to her daughter, her daughter to her husband, her husband to his sister, and she to all the rest. | Софья горячо просила отца не говорить о ее свадьбе никому из гостей, приглашенных им к обеду. Миссис Миллер и Олверти, по просьбе Джонса, тоже обещали молчать. Это несколько примирило Софью со званым обедом, на котором ей пришлось присутствовать в угоду отцу, хотя это было ей вовсе не по душе. Положившись на обещания, она чувствовала себя весь день довольно хорошо, пока наконец сквайр, перейдя ко второй бутылке, не мог дольше сдерживать свою радость и, наполнив бокал, выпил за здоровье новобрачной. Тост был горячо поддержан всеми приглашенными, к великому смущению покрасневшей Софьи и великому огорчению Джонса за свою жену. Сказать правду, открытие это никого не поразило; миссис Миллер успела уже шепнуть о нем дочери, дочь мужу, муж своей сестре, а сестра всем прочим. |
| Sophia now took the first opportunity of withdrawing with the ladies, and the squire sat in to his cups, in which he was, by degrees, deserted by all the company, except the uncle of young Nightingale, who loved his bottle as well as Western himself. These two, therefore, sat stoutly to it during the whole evening, and long after that happy hour which had surrendered the charming Sophia to the eager arms of her enraptured Jones. | Софья воспользовалась первым удобным случаем, чтобы удалиться из комнаты с дамами, а сквайр остался со своими бутылками, мало-помалу покинутый всеми, за исключением дяди молодого Найтингейла, любившего хмельное не меньше Вестерна. Они отважно просидели вдвоем весь вечер, далеко за тот счастливый час, который отдал прелестную Софью в пылкие объятия восхищенного Джонса. |
| Thus, reader, we have at length brought our history to a conclusion, in which, to our great pleasure, though contrary, perhaps, to thy expectation, Mr. Jones appears to be the happiest of all humankind; for what happiness this world affords equal to the possession of such a woman as Sophia, I sincerely own I have never yet discovered. | Таким образом, читатель, мы довели наконец нашу историю до развязки, в которой, к нашему великому удовольствию, хотя, может быть, и против твоего ожидания, мистер Джонс является счастливейшим из смертных,- ибо, признаюсь откровенно, я не знаю, какое счастье на этом свете может сравниться с обладанием женщиной, подобной Софье. |
| As to the other persons who have made any considerable figure in this history, as some may desire to know a little more concerning them, we will proceed, in as few words as possible, to satisfy their curiosity. | Что касается других лиц, игравших сколько-нибудь значительную роль в этой истории, то мы постараемся в нескольких словах удовлетворить любопытство тех, кто пожелал бы узнать больше о их судьбе. |
| Allworthy hath never yet been prevailed upon to see Blifil, but he hath yielded to the importunity of Jones, backed by Sophia, to settle ?200 a-year upon him; to which Jones hath privately added a third. Upon this income he lives in one of the northern counties, about 200 miles distant from London, and lays up ?200 a-year out of it, in order to purchase a seat in the next parliament from a neighbouring borough, which he has bargained for with an attorney there. He is also lately turned Methodist, in hopes of marrying a very rich widow of that sect, whose estate lies in that part of the kingdom. | Олверти до сих пор не желает ничего слышать о свидании с Блайфилом, но по неотступным просьбам Джонса, поддержанным Софьей, согласился назначить ему двести фунтов в год, к которым Джонс прибавил тайно от себя третью сотню. На эти средства Блайфил живет в одном из северных графств, милях в двухстах от Лондона, откладывая каждый год по двести фунтов, с целью купить себе на ближайших выборах в парламент место депутата от соседнего местечка, о чем он уже торгуется с одним тамошним стряпчим. Недавно он сделался также методистом, рассчитывая жениться на одной очень богатой вдове, сектантке этого толка, поместье которой находится в той части королевства. |
| Square died soon after he writ the before mentioned letter; and as to Thwackum, he continues at his vicarage. He hath made many fruitless attempts to regain the confidence of Allworthy, or to ingratiate himself with Jones, both of whom he flatters to their faces, and abuses behind their backs. But in his stead, Mr. Allworthy hath lately taken Mr. Abraham Adams into his house, of whom Sophia is grown immoderately fond, and declares he shall have the tuition of her children. | Сквейр умер вскоре после отправления вышеупомянутого письма; а что касается Твакома, то он продолжает быть священником в своем приходе. Он делал много бесплодных попыток вернуть доверие Олверти и вкрасться в милость Джонса, льстя им обоим в глаза д понося их за спиной, но на его место мистер Олверти недавно взял к себе в дом мистера Абраама Адамса, которого Софья чрезвычайно полюбила и которому намерена поручить воспитание своих детей. |
| Mrs. Fitzpatrick is separated from her husband, and retains the little remains of her fortune. She lives in reputation at the polite end of the town, and is so good an economist, that she spends three times the income of her fortune, without running in debt. She maintains a perfect intimacy with the lady of the Irish peer; and in acts of friendship to her repays all the obligations she owes to her husband. | Миссис Фитцпатрик развелась со своим мужем и сохранила кое-какие остатки своего состояния. Она ведет широкий образ жизни в аристократической части Лондона и обнаружила большие экономические способности: проживает втрое больше своих доходов, не входя в долги. Она поддерживает самые короткие отношения с женой ирландского пэра и отплачивает ей дружескими услугами за все одолжения ее мужа. |
| Mrs. Western was soon reconciled to her niece Sophia, and hath spent two months together with her in the country. Lady Bellaston made the latter a formal visit at her return to town, where she behaved to Jones as to a perfect stranger, and, with great civility, wished him joy on his marriage. | Миссис Вестерн скоро помирилась с Софьей и провела у нее в деревне два месяца. Леди Белластон сделала Софье визит по возвращении ее в Лондон, причем обращалась с Джонсом как с незнакомым и очень учтиво поздравила его с женитьбой. |
| Mr. Nightingale hath purchased an estate for his son in the neighbourhood of Jones, where the young gentleman, his lady, Mrs. Miller, and her little daughter reside, and the most agreeable intercourse subsists between the two families. | Мистер Найтингейл купил своему сыну поместье по соседству с землями Джонса, где молодой человек и поселился с женой, миссис Миллер и ее младшей дочерью, поддерживая дружеские отношения с семьей Джонса. |
| As to those of lower account, Mrs. Waters returned into the country, had a pension of ?60 a-year settled upon her by Mr. Allworthy, and is married to Parson Supple, on whom, at the instance of Sophia, Western hath bestowed a considerable living. | Что касается героев второстепенных, то миссис Вотерс возвратилась в деревню, получает от Олверти пенсию в шестьдесят фунтов и вышла замуж за священника Сапла, которому Вестерн предоставил, по просьбе Софьи, богатый приход. |
| Black George, hearing the discovery that had been made, ran away, and was never since heard of; and Jones bestowed the money on his family, but not in equal proportions, for Molly had much the greatest share. | Черный Джордж, прослышав о сделанном открытии, бежал и с тех пор не подает о себе никаких вестей. Присвоенные им деньги Джонс разделил между его женой и детьми, но не поровну; Молли получила больше всех. |
| As for Partridge, Jones hath settled ?50 a-year on him; and he hath again set up a school, in which he meets with much better encouragement than formerly, and there is now a treaty of marriage on foot between him and Miss Molly Seagrim, which, through the mediation of Sophia, is likely to take effect. | Что касается Партриджа, то Джонс назначил ему пятьдесят фунтов в год; он снова открыл школу, встретив на этот раз гораздо больше сочувствия своему делу, чем прежде, и сейчас идут переговоры о бракосочетании его с миссис Молли Сигрим; благодаря посредничеству Софьи они, вероятно, закончатся успехом. |
| We now return to take leave of Mr. Jones and Sophia, who, within two days after their marriage, attended Mr. Western and Mr. Allworthy into the country. Western hath resigned his family seat, and the greater part of his estate, to his son-in-law, and hath retired to a lesser house of his in another part of the country, which is better for hunting. Indeed, he is often as a visitant with Mr. Jones, who, as well as his daughter, hath an infinite delight in doing everything in their power to please him. And this desire of theirs is attended with such success, that the old gentleman declares he was never happy in his life till now. He hath here a parlour and ante-chamber to himself, where he gets drunk with whom he pleases: and his daughter is still as ready as formerly to play to him whenever he desires it; for Jones hath assured her that, as, next to pleasing her, one of his highest satisfactions is to contribute to the happiness of the old man; so, the great duty which she expresses and performs to her father, renders her almost equally dear to him with the love which she bestows on himself. | Возвратимся теперь к мистеру Джонсу и Софье, чтобы попрощаться с ними. Через два дня после свадьбы они уехали с мистером Вестерном и мистером Олверти в деревню. Вестерн уступил свое родовое именье и большую часть своих земель зятю, а сам переселился в другую часть графства, где охота лучше. Он часто приезжает в гости к мистеру Джонсу, который, как и его жена, находит великое удовольствие в том, чтобы всячески ему угождать. Это им удается блестяще; по крайней мере, старик утверждает, что никогда еще не был так счастлив, как теперь. В доме Джонса для него отведены особая гостиная и приемная, где он напивается, с кем ему угодно, а дочь его по-прежнему готова ему играть, когда он ни попросит: Джонс ее уверил, что после угождения ей для него нет большего удовольствия, как видеть счастливым старого сквайра; поэтому готовность Софьи угождать отцу дорога Джонсу почти так же, как и ее любовь к нему самому. |
| Sophia hath already produced him two fine children, a boy and a girl, of whom the old gentleman is so fond, that he spends much of his time in the nursery, where he declares the tattling of his little grand-daughter, who is above a year and a half old, is sweeter music than the finest cry of dogs in England. | Софья уже подарила ему двух прелестных малюток, мальчика и девочку; старый сквайр настолько от них без ума, что по целым дням просиживает в детской, объявляя, что лепет маленькой внучки, которой скоро будет два года, для него слаще лая лучшей своры в Англии. |
| Allworthy was likewise greatly liberal to Jones on the marriage, and hath omitted no instance of showing his affection to him and his lady, who love him as a father. Whatever in the nature of Jones had a tendency to vice, has been corrected by continual conversation with this good man, by his union with the lovely and virtuous Sophia. He hath also, by reflection on his past follies, acquired a discretion and prudence very uncommon in one of his lively parts. | Олверти тоже щедро одарил Джонса после свадьбы и не упускает случая засвидетельствовать любовь к нему и к его жене, которая любит его, как отца. Порочные наклонности Джонса исчезли благодаря постоянному общению с этим достойным человеком и союзу с прекрасной и добродетельной Софьей. Размышляя о прежних своих, безрассудствах, герой наш проникся скромностью и благоразумием, какие редко встречаются в человеке со столь живым темпераментом. |
| To conclude, as there are not to be found a worthier man and woman, than this fond couple, so neither can any be imagined more happy. They preserve the purest and tenderest affection for each other, an affection daily encreased and confirmed by mutual endearments and mutual esteem. Nor is their conduct towards their relations and friends less amiable than towards one another. And such is their condescension, their indulgence, and their beneficence to those below them, that there is not a neighbour, a tenant, or a servant, who doth not most gratefully bless the day when Mr. Jones was married to his Sophia. | Словом, как нельзя сыскать людей достойнее этой любящей пары, так нельзя вообразить никого счастливее их. Они исполнены чистой и нежной любви друг к другу, которая растет и крепнет с каждым днем, поддерживаемая взаимной нежностью и взаимным уважением. Так же любезны и внимательны они к своим родным и друзьям, а их снисходительность, приветливость и щедрость по отношению к низшим таковы, что нет ни одного соседнего фермера, ни одного слуги, который горячо не благословлял бы день, когда мистер Джонс женился на своей Софье. |
Титульный лист | Предыдущая | В начало
