Краткая коллекция англтекстов
Чарльз Теккерей
The History of Henry Esmond, Esq./История Генри Эсмонда, эсквайра
CHAPTER XIV. WE RIDE AFTER HIM TO LONDON./Глава XIV Мы следуем за ним в Лондон
| English | Русский |
| After a repose of a couple of days, the Lord Mohun was so far recovered of his hurt as to be able to announce his departure for the next morning; when, accordingly, he took leave of Castlewood, proposing to ride to London by easy stages, and lie two nights upon the road. His host treated him with a studied and ceremonious courtesy, certainly different from my lord's usual frank and careless demeanor; but there was no reason to suppose that the two lords parted otherwise than good friends, though Harry Esmond remarked that my Lord Viscount only saw his guest in company with other persons, and seemed to avoid being alone with him. Nor did he ride any distance with Lord Mohun, as his custom was with most of his friends, whom he was always eager to welcome and unwilling to lose; but contented himself, when his lordship's horses were announced, and their owner appeared, booted for his journey, to take a courteous leave of the ladies of Castlewood, by following the Lord Mohun down stairs to his horses, and by bowing and wishing him a good-day, in the court-yard. | Спустя несколько дней лорд Мохэн оправился настолько, что мог объявить о своем отъезде; и на следующее же утро распростился с Каслвудом, решив ехать в Лондон не торопясь и дважды остановиться в пути на ночлег. Хозяин замка был с ним эти дни нарочито и церемонно учтив, изменив обычной своей искренней и беззаботной непринужденности; но все же не было никаких причин сомневаться, что оба лорда расстаются добрыми друзьями, хотя Гарри Эсмонд приметил, что милорд виконт виделся со своим гостем только в присутствии других, словно избегая оставаться с ним наедине. Не поехал он и провожать лорда Мохэна, изменив своему обыкновению, - ибо он всегда с радостью встречал друзей и с неохотой отпускал от себя, - и удовольствовался тем, что, когда лошади были поданы и владелец их, уже одетый по-дорожному, явился, чтобы проститься с дамами, он вместе с ним вышел во двор замка и там с поклоном пожелал ему счастливого пути. |
| "I shall see you in London before very long, Mohun," my lord said, with a smile, "when we will settle our accounts together." | - Мы скоро увидимся в Лондоне, Мохэн, - сказал милорд с улыбкой, - и тогда сведем все наши счеты. |
| "Do not let them trouble you, Frank," said the other good- naturedly, and holding out his hand, looked rather surprised at the grim and stately manner in which his host received his parting salutation; and so, followed by his people, he rode away. | - Пусть это вас не беспокоит, Фрэнк, - дружелюбно отозвался тот и, протянув руку, был, видимо, немало удивлен мрачным и надменным выражением, с которым милорд принял это прощальное приветствие; затем он вскочил в седло и в сопровождении своих слуг тронулся в путь. |
| Harry Esmond was witness of the departure. It was very different to my lord's coming, for which great preparation had been made (the old house putting on its best appearance to welcome its guest), and there was a sadness and constraint about all persons that day, which filled Mr. Esmond with gloomy forebodings, and sad indefinite apprehensions. Lord Castlewood stood at the door watching his guest and his people as they went out under the arch of the outer gate. When he was there, Lord Mohun turned once more, my Lord Viscount slowly raised his beaver and bowed. His face wore a peculiar livid look, Harry thought. He cursed and kicked away his dogs, which came jumping about him--then he walked up to the fountain in the centre of the court, and leaned against a pillar and looked into the basin. | Гарри Эсмонд был тут же и все это видел. Отъезд лорда Мохэна ничем не напоминал его прибытие, к которому так готовились в Каслвуде (старый дом принарядился, как только можно было, чтобы достойно встретить гостя); и весь день потом обитателей замка не покидало какое-то тягостное уныние, навеявшее на мистера Эсмонда мрачные предчувствия и смутные тревоги. Лорд Каслвуд, стоя на крыльце, провожал взглядом своего гостя, пока вся кавалькада не скрылась под аркой наружных ворот. Перед тем как выехать за ворота, лорд Мохэн оглянулся, и милорд виконт медленно приподнял свою шляпу и поклонился в ответ. Лицо его при этом приняло какое-то странное, неживое выражение, удивившее Гарри. Он крепко выбранился и ногой оттолкнул собак, прыгавших вокруг него; потом подошел к фонтану, расположенному в середине двора, и, прислонившись к столбу, стал смотреть в воду. |
| As Esmond crossed over to his own room, late the chaplain's, on the other side of the court, and turned to enter in at the low door, he saw Lady Castlewood looking through the curtains of the great window of the drawing-room overhead, at my lord as he stood regarding the fountain. There was in the court a peculiar silence somehow; and the scene remained long in Esmond's memory:--the sky bright overhead; the buttresses of the building and the sun-dial casting shadow over the gilt memento mori inscribed underneath; the two dogs, a black greyhound and a spaniel nearly white, the one with his face up to the sun, and the other snuffing amongst the grass and stones, and my lord leaning over the fountain, which was bubbling audibly. 'Tis strange how that scene, and the sound of that fountain, remain fixed on the memory of a man who has beheld a hundred sights of splendor, and danger too, of which he has kept no account. | Эсмонд пошел через двор к низенькой двери, которая вела в его комнату (ту, где когда-то жил капеллан), но прежде чем войти, он обернулся и в окне верхней залы увидел леди Каслвуд; прячась в складках занавеси, она глядела на милорда, неподвижно стоявшего у фонтана. Во дворе царила какая-то странная тишина; и вся картина надолго запечатлелась в памяти Эсмонда - яркое синее небо, каменные контрфорсы и тень от солнечных часов, падающая на слова memento mori, золотыми буквами начертанные на плите; две собаки, черная борзая и почти белый спаниель, одна задрала морду к солнцу, другая обнюхивает камни и траву; и милорд, прислушивающийся к тихому плеску фонтана. Удивления достойно, как это зрелище и этот звук падения водяной струи врезались в память человека, перед взором которого сотни картин величия и опасности прошли, не оставив никакого следа. |
| It was Lady Castlewood--she had been laughing all the morning, and especially gay and lively before her husband and his guest--who as soon as the two gentlemen went together from her room, ran to Harry, the expression of her countenance quite changed now, and with a face and eyes full of care, and said, | Все утро леди Каслвуд весело смеялась и в присутствии мужа и его гостя была особенно радостна и оживленна. Но как только оба джентльмена вышли из комнаты, веселая улыбка сразу сбежала с ее лица, уступив место выражению тревоги, и, бросившись к Гарри, она сказала: |
| "Follow them, Harry, I am sure something has gone wrong." And so it was that Esmond was made an eavesdropper at this lady's orders and retired to his own chamber, to give himself time in truth to try and compose a story which would soothe his mistress, for he could not but have his own apprehension that some serious quarrel was pending between the two gentlemen. | - Ступайте за ними, Гарри, боюсь, у них там что-то неладно. - Так Эсмонд в угоду миледи взял на себя роль соглядатая; и сейчас он спешил в свою комнату, чтобы на свободе сочинить правдоподобную историю в утешение своей милой госпоже, ибо сам он уверился вполне, что между обоими лордами назрела нешуточная ссора. |
| And now for several days the little company at Castlewood sat at table as of evenings: this care, though unnamed and invisible, being nevertheless present alway, in the minds of at least three persons there. My lord was exceeding gentle and kind. Whenever he quitted the room, his wife's eyes followed him. He behaved to her with a kind of mournful courtesy and kindness remarkable in one of his blunt ways and ordinary rough manner. He called her by her Christian name often and fondly, was very soft and gentle with the children, especially with the boy, whom he did not love, and being lax about church generally, he went thither and performed all the offices (down even to listening to Dr. Tusher's sermon) with great devotion. | Время шло, и вечерами, как встарь, собирался за столом каслвудский семейный кружок; но тайная забота безмолвно и незримо омрачала мысли, по крайней мере, троих из сидевших там людей. Милорд был ласков и добр сверх обыкновения. Когда б он ни выходил из комнаты, взгляд жены неотступно следовал за ним. В его же обхождении с нею появилась какая-то грустная нежность и предупредительность, неожиданная для человека, обычно грубоватого и не отличающегося изысканностью манер. Он часто и любовно называл ее по имени, был кроток и нежен с детьми, особенно с сыном, который не был его любимцем. Он также стал аккуратно посещать церковь, что не входило в круг его привычек, и с великим усердием выполнял все обязанности доброго христианина (даже слушал проповеди доктора Тэшера). |
| "He paces his room all night; what is it? Henry, find out what it is," Lady Castlewood said constantly to her young dependant. "He has sent three letters to London," she said, another day. | - Всю ночь он ходит взад и вперед по комнате; что с ним случилось? Гарри, узнайте, что с ним случилось, - твердила леди Каслвуд своему юному родственнику. - Он отправил три письма в Лондон, - сказала она в другой раз. |
| "Indeed, madam, they were to a lawyer," Harry answered, who knew of these letters, and had seen a part of the correspondence, which related to a new loan my lord was raising; and when the young man remonstrated with his patron, my lord said, "He was only raising money to pay off an old debt on the property, which must be discharged." | - Да, сударыня, к своему стряпчему, - отвечал Гарри, который знал об этих письмах и даже видел одно из них, где речь шла о намерении милорда сделать новый заем; и когда молодой человек попытался отговорить своего покровителя, милорд отвечал, что "деньги нужны ему для уплаты старого долга, сделанного под залог имущества, которое теперь необходимо освободить". |
| Regarding the money, Lady Castlewood was not in the least anxious. Few fond women feel money-distressed; indeed you can hardly give a woman a greater pleasure than to bid her pawn her diamonds for the man she loves; and I remember hearing Mr. Congreve say of my Lord Marlborough, that the reason why my lord was so successful with women as a young man, was because he took money of them. "There are few men who will make such a sacrifice for them," says Mr. Congreve, who knew a part of the sex pretty well. | Что до денег, леди Каслвуд нимало не тревожилась. Любящую женщину редко огорчают денежные затруднения; в самом деле, трудно доставить женщине большее удовольствие, нежели потребовать, чтобы она заложила свои драгоценности ради любимого человека; помнится, мистер Конгрив, говоря о лорде Мальборо, утверждал, что причина успеха, которым милорд в молодости пользовался у женщин, коренится в том, что он брал у них деньги. "Не всякий мужчина способен ради них на такую жертву", - говаривал мистер Конгрив, бывший недурным знатоком известной части прекрасного пола. |
| Harry Esmond's vacation was just over, and, as hath been said, he was preparing to return to the University for his last term before taking his degree and entering into the Church. He had made up his mind for this office, not indeed with that reverence which becomes a man about to enter upon a duty so holy, but with a worldly spirit of acquiescence in the prudence of adopting that profession for his calling. But his reasoning was that he owed all to the family of Castlewood, and loved better to be near them than anywhere else in the world; that he might be useful to his benefactors, who had the utmost confidence in him and affection for him in return; that he might aid in bringing up the young heir of the house and acting as his governor; that he might continue to be his dear patron's and mistress's friend and adviser, who both were pleased to say that they should ever look upon him as such; and so, by making himself useful to those he loved best, he proposed to console himself for giving up of any schemes of ambition which he might have had in his own bosom. Indeed, his mistress had told him that she would not have him leave her; and whatever she commanded was will to him. | Каникулы Гарри Эсмонда приближались к концу, и он, как уже было сказано, готовился воротиться в университет, где по истечении последнего семестра ему предстояло получить диплом и принять духовный сан. Он вступал на этот путь не из благочестивых побуждений, как подобало бы человеку, готовящемуся посвятить себя исполнению столь священных обязанностей, но скорее следуя трезвому голосу благоразумия, побуждавшему его избрать именно это занятие. Он рассудил, что обязан всем семейству Каслвуд и что нигде ему не может быть лучше, чем вблизи от них; что он может быть полезен своим благодетелям, почтившим его глубоким доверием и искренней привязанностью; что может помочь в воспитании наследника титула, находясь при нем в качестве наставника; что может по-прежнему быть другом и советником своего покровителя и своей дорогой госпожи, которым угодно было утверждать, что он всегда для них останется таковым; и, отказавшись от всяких честолюбивых мечтаний, зревших, быть может, в глубине его души, он надеялся утешиться мыслью, что жизнь его отдана на служение тем, кто для него всего дороже. И в самом деле, госпожа его не раз говорила, что не хотела бы расстаться с ним, а ее воля была для него законом. |
| The Lady Castlewood's mind was greatly relieved in the last few days of this well-remembered holiday time, by my lord's announcing one morning, after the post had brought him letters from London, in a careless tone, that the Lord Mohun was gone to Paris, and was about to make a great journey in Europe; and though Lord Castlewood's own gloom did not wear off, or his behavior alter, yet this cause of anxiety being removed from his lady's mind, she began to be more hopeful and easy in her spirits, striving too, with all her heart, and by all the means of soothing in her power, to call back my lord's cheerfulness and dissipate his moody humor. | Для леди Каслвуд последние дни этих памятных каникул ознаменовались радостным событием: в одно прекрасное утро милорд, прочтя письма, полученные из Лондона, заметил, как бы вскользь, что милорд Мохэн отправился в Париж и намерен предпринять длительное путешествие по Европе; и хотя известие это не сняло, видимо, тяжести с души самого лорда Каслвуда и не изменило его поведения, супруга его, избавившись от причины своих тревог, приободрилась и повеселела и всеми доступными ей средствами утешения стремилась вернуть милорду былое благодушие и рассеять его мрачные мысли. |
| He accounted for it himself, by saying that he was out of health; that he wanted to see his physician; that he would go to London, and consult Doctor Cheyne. | Сам он в объяснение их ссылался на нездоровье и объявил, что желает посоветоваться с врачом, для чего намерен съездить в Лондон и повидать доктора Чейна. |
| It was agreed that his lordship and Harry Esmond should make the journey as far as London together; and of a Monday morning, the 11th of October, in the year 1700, they set forwards towards London on horseback. The day before being Sunday, and the rain pouring down, the family did not visit church; and at night my lord read the service to his family very finely, and with a peculiar sweetness and gravity--speaking the parting benediction, Harry thought, as solemn as ever he heard it. And he kissed and embraced his wife and children before they went to their own chambers with more fondness than he was ordinarily wont to show, and with a solemnity and feeling of which they thought in after days with no small comfort. | Было решено, что его милость и Гарри Эсмонд до Лондона доедут вместе; и в понедельник утром, октября 10-го дня 1700 года, оба они тронулись в путь. Накануне день был воскресный, но из-за сильного дождя семейство не поехало в церковь; и милорд сам прочел в кругу своих домашних вечернюю молитву, сделав это с необычной теплотой и глубоким чувством, особенно проникновенно, как показалось Гарри, произнес он слова прощального благословения. А перед тем как всем разойтись по своим комнатам, он обнял и поцеловал жену и детей с большей нежностью, нежели обычно склонен был выказывать, и с душевным жаром, воспоминание о котором впоследствии служило немалым утешением его близким. |
| They took horse the next morning (after adieux from the family as tender as on the night previous), lay that night on the road, and entered London at nightfall; my lord going to the "Trumpet," in the Cockpit, Whitehall, a house used by the military in his time as a young man, and accustomed by his lordship ever since. | Поутру сели на лошадей (после прощаний, не менее нежных, нежели накануне), ночь провели на постоялом дворе и к вечеру следующего дня прибыли в Лондон, причем лорд Каслвуд сразу направился в "Трубу", гостиницу в Кокпите близ Уайтхолла, где милорд привык останавливаться еще со времен своей молодости, когда у джентльменов из военного сословия в обычае было заезжать на это подворье. |
| An hour after my lord's arrival (which showed that his visit had been arranged beforehand), my lord's man of business arrived from Gray's Inn; and thinking that his patron might wish to be private with the lawyer, Esmond was for leaving them: but my lord said his business was short; introduced Mr. Esmond particularly to the lawyer, who had been engaged for the family in the old lord's time; who said that he had paid the money, as desired that day, to my Lord Mohun himself, at his lodgings in Bow Street; that his lordship had expressed some surprise, as it was not customary to employ lawyers, he said, in such transactions between men of honor; but nevertheless, he had returned my Lord Viscount's note of hand, which he held at his client's disposition. | Час спустя после их прибытия (из чего следует, что все это было условлено заранее) явился из Грэйз-Инн поверенный его милости, и, полагая, что, быть может, лорду Каслвуду угодно переговорить с ним с глазу на глаз, Эсмонд хотел было удалиться; однако милорд сказал, что разговор будет недолог, и представил Эсмонда стряпчему, который вел все дела семейства Каслвуд еще при жизни старого лорда. После этого гость сообщил, что деньги были выплачены им, согласно желанию милорда, в тот самый день лично лорду Мохэну в его доме на Боу-стрит, что его милость выразил некоторое удивление, ибо, по его словам, подобные расчеты между джентльменами не принято производить через стряпчих; но тем не менее тут же возвратил долговую расписку милорда виконта, каковою эго милость может теперь располагать по собственному усмотрению. |
| "I thought the Lord Mohun had been in Paris!" cried Mr. Esmond, in great alarm and astonishment. | - А я думал, что лорд Мохэн в Париже! - воскликнул мистер Эсмонд в великой тревоге и изумлении. |
| "He is come back at my invitation," said my Lord Viscount. "We have accounts to settle together." | - Он вернулся по моей просьбе, - сказал милорд виконт. - Нам нужно свести кое-какие счеты. |
| "I pray heaven they are over, sir," says Esmond. | - Но я надеюсь, что теперь они уже закончены, сэр, - сказал Эсмонд. |
| "Oh, quite," replied the other, looking hard at the young man. "He was rather troublesome about that money which I told you I had lost to him at play. And now 'tis paid, and we are quits on that score, and we shall meet good friends again." | - О, вполне, - отвечал тот, в упор поглядев на молодого человека. - Как тебе известно, я проиграл ему деньги, и он не раз напоминал мне о них. Теперь же долг уплачен сполна, и мы в расчете, и можем встретиться снова добрыми друзьями. |
| "My lord," cried out Esmond, "I am sure you are deceiving me, and that there is a quarrel between the Lord Mohun and you." | - Милорд! - воскликнул Эсмонд. - Я вижу, что вы обманываете меня и что между вами и лордом Мохэном произошла серьезная ссора. |
| "Quarrel--pish! We shall sup together this very night, and drink a bottle. Every man is ill-humored who loses such a sum as I have lost. But now 'tis paid, and my anger is gone with it." | - Ссора! Какие пустяки! Сегодня же вечером мы будем вместе ужинать и пить вино. Всякий бы приуныл на моем месте, проиграв такую сумму. Но теперь долг уплачен, и мне больше не из-за чего сердиться. |
| "Where shall we sup, sir?" says Harry. | - Где мы будем ужинать, сэр? - спросил Гарри. |
| "WE! Let some gentlemen wait till they are asked," says my Lord Viscount with a laugh. "You go to Duke Street, and see Mr. Betterton. You love the play, I know. Leave me to follow my own devices: and in the morning we'll breakfast together, with what appetite we may, as the play says." | - Мы! В иных случаях следует прежде дождаться приглашения, - сказал милорд виконт, смеясь. - Ты отправляйся на Дьюк-стрит, поглядеть мистера Беттбртона. Ведь ты любишь театр, я знаю. Я же тем временем займусь своими делами, а утром мы вместе позавтракаем со всем возможным аппетитом, как говорится в комедии. |
| "By G--! my lord, I will not leave you this night," says Harry Esmond. "I think I know the cause of your dispute. I swear to you 'tis nothing. On the very day the accident befell Lord Mohun, I was speaking to him about it. I know that nothing has passed but idle gallantry on his part." | - Клянусь небом, милорд, я не отстану от вас весь сегодняшний вечер, - возразил Гарри Эсмонд. - Мне кажется, я знаю о причинах вашей ссоры. Но даю вам слово, все это пустое. В тот самый день, когда с лордом случилось несчастье, я говорил с ним об этом. Я знаю, что ничего, кроме праздного волокитства, там не было. |
| "You know that nothing has passed but idle gallantry between Lord Mohun and my wife," says my lord, in a thundering voice--"you knew of this and did not tell me?" | - Ты знаешь, что ничего, кроме праздного волокитства, не было между лордом Мохэном и моей женой, - произнес милорд громовым голосом, - ты знал об этом и не говорил мне? |
| "I knew more of it than my dear mistress did herself, sir--a thousand times more. How was she, who was as innocent as a child, to know what was the meaning of the covert addresses of a villain?" | - Я знал об этом больше, чем сама моя дорогая госпожа, сэр, в тысячу раз больше. Откуда было ей, невинной, как дитя, понять истинный смысл любезностей опытного негодяя? |
| "A villain he is, you allow, and would have taken my wife away from me." | - Значит, ты признаешь, что он негодяй и хотел отнять у меня жену? |
| "Sir, she is as pure as an angel," cried young Esmond. | - Сэр, она чиста, как ангел! - воскликнул юный Эсмонд. |
| "Have I said a word against her?" shrieks out my lord. "Did I ever doubt that she was pure? It would have been the last day of her life when I did. Do you fancy I think that SHE would go astray? No, she hasn't passion enough for that. She neither sins nor forgives. I know her temper--and now I've lost her, by heaven I love her ten thousand times more than ever I did--yes, when she was as young and as beautiful as an angel--when she smiled at me in her old father's house, and used to lie in wait for me there as I came from hunting--when I used to fling my head down on her little knees and cry like a child on her lap--and swear I would reform, and drink no more and play no more, and follow women no more; when all the men of the Court used to be following her--when she used to look with her child more beautiful, by George, than the Madonna in the Queen's Chapel. | - А разве я хоть словом упрекнул ее? - заревел милорд. - Разве я когда-нибудь сомневался в ее чистоте? День, когда мне пришла бы подобная мысль, был бы ее последним днем. Думаешь, я заподозрил что она сбилась с пути? О нет, в ней слишком мало страсти для этого. Она не грешит и не прощает. Я знаю ее нрав - и вот теперь я потерял ее; а я люблю ее теперь в десять тысяч раз больше, чем прежде, да, да, клянусь небом, больше, чем когда она была молода и хороша, как ангел, и когда она улыбалась мне из окна старого отцовского дома, где по целым часам ждала моего возвращения с охоты, а я не раз бросался к ее маленьким ножкам и, спрятав лицо в ее коленях, плакал, как ребенок, и клялся, что исправлюсь и больше не буду ни пить, ни играть, ни волочиться за женщинами; когда все мужчины при дворе были без ума от нее, когда она с ребенком на руках казалась прекрасней, чем мадонна в Капелле Королевы. |
| I am not good like her, I know it. Who is--by heaven, who is? I tired and wearied her, I know that very well. I could not talk to her. You men of wit and books could do that, and I couldn't--I felt I couldn't. Why, when you was but a boy of fifteen I could hear you two together talking your poetry and your books till I was in such a rage that I was fit to strangle you. But you were always a good lad, Harry, and I loved you, you know I did. And I felt she didn't belong to me: and the children don't. And I besotted myself, and gambled and drank, and took to all sorts of deviltries out of despair and fury. And now comes this Mohun, and she likes him, I know she likes him." | Я знаю, я ее не стою. Но, бог ты мой, много ли на свете таких, как она? Ей было скучно и тяжело со мной, я это очень хорошо знаю. Я не умел разговаривать с ней. Вы, книжники и умники, вы умели, а я нет - и я чувствовал, что не умею. Да что! Когда ты был пятнадцатилетним мальчишкой, я, бывало, слушая, как вы с ней рассуждаете о ваших стихах и книгах, приходил в такую ярость, что готов был удавить тебя. Но ты был славным мальчиком, Гарри, я всегда любил тебя, ты знаешь это. И я чувствовал, что она не принадлежит мне, и дети тоже. И я старался забыться, и пил, и играл, и пускался на всяческие безумства со злости и отчаяния. А теперь вот явился этот Мохэн и сумел ей понравиться, я знаю, что он сумел ей понравиться. |
| "Indeed, and on my soul, you are wrong, sir," Esmond cried. | - О нет, нет, сэр, клянусь вам, вы заблуждаетесь! - воскликнул Эсмонд. |
| "She takes letters from him," cries my lord--"look here, Harry," and he pulled out a paper with a brown stain of blood upon it. "It fell from him that day he wasn't killed. One of the grooms picked it up from the ground and gave it me. Here it is in their d--d comedy jargon. 'Divine Gloriana--Why look so coldly on your slave who adores you? Have you no compassion on the tortures you have seen me suffering? Do you vouchsafe no reply to billets that are written with the blood of my heart.' She had more letters from him." | - Она получает от него письма! - вскричал милорд. - Вот, смотри, Гарри! - Он вытащил листок бумаги, на котором темнело кровавое пятно. - Это выпало из его платья в тот день, когда он разбился. Один из конюхов подобрал это и передал мне. Вот как он изъясняется тут на своем распроклятом балаганном наречии: "Божественная Глориана! Зачем столь холоден ваш взгляд, когда вы смотрите на вашего раба, который боготворит вас? Ужели зрелище моих страданий в вас не рождает сочувствия? Ужели вы дали обет не отвечать на послания, писанные кровью моего сердца?" Видишь, он не один раз писал ей. |
| "But she answered none," cries Esmond. | - Но она ни разу не ответила! - воскликнул Эсмонд. |
| "That's not Mohun's fault," says my lord, "and I will be revenged on him, as God's in heaven, I will." | - Это уж не по вине Мохэна, - сказал милорд, - и я отомщу ему, видит бог, я ему отомщу. |
| "For a light word or two, will you risk your lady's honor and your family's happiness, my lord?" Esmond interposed beseechingly. | - Милорд, из-за двух-трех неосторожных слов вы не станете рисковать честью вашей жены и благополучием всего семейства, - взмолился Эсмонд. |
| "Psha--there shall be no question of my wife's honor," said my lord; "we can quarrel on plenty of grounds beside. If I live, that villain will be punished; if I fall, my family will be only the better: there will only be a spendthrift the less to keep in the world: and Frank has better teaching than his father. My mind is made up, Harry Esmond, and whatever the event is, I am easy about it. I leave my wife and you as guardians to the children." | - Вздор, при чем здесь честь моей жены? - сказал милорд. - Как будто нельзя найти другого предлога для ссоры. Если я останусь в живых, негодяй понесет заслуженное наказание; если я паду, моя семья только выиграет: одним мотом станет меньше на свете, а Фрэнк получит иное воспитание, чем его отец. Я принял решение, Гарри Эсмонд, и каков бы ни был исход, меня он не страшит. Тебе и леди Каслвуд я поручаю детей. |
| Seeing that my lord was bent upon pursuing this quarrel, and that no entreaties would draw him from it, Harry Esmond (then of a hotter and more impetuous nature than now, when care, and reflection, and gray hairs have calmed him) thought it was his duty to stand by his kind, generous patron, and said, | Видя, что милорд твердо решил довести дело до развязки и никакие мольбы не заставят его изменить решение, Гарри Эсмонд (в ту пору отличавшийся более горячим и стремительным нравом, нежели теперь, когда его укротили заботы и размышления, равно как и седина в волосах) счел, что его долг оставаться подле своего великодушного друга и покровителя, и сказал: |
| "My lord, if you are determined upon war, you must not go into it alone. 'Tis the duty of our house to stand by its chief; and I should neither forgive myself nor you if you did not call me, or I should be absent from you at a moment of danger." | - Милорд, если вы решились идти в бой, вы пойдете не один. Долг каждого представителя нашего рода быть поддержкой его главе, и я никогда не простил бы ни себе, ни вам, если б вы не призвали меня или я покинул бы вас в минуту опасности. |
| "Why, Harry, my poor boy, you are bred for a parson," says my lord, taking Esmond by the hand very kindly; "and it were a great pity that you should meddle in the matter." | - Но, Гарри, бедный мой мальчик, ведь ты же готовишься в священники, - сказал милорд, ласково беря Эсмонда за руку, - и было бы очень грустно, если б тебе пришлось вмешаться в подобное дело. |
| "Your lordship thought of being a churchman once," Harry answered, "and your father's orders did not prevent him fighting at Castlewood against the Roundheads. Your enemies are mine, sir; I can use the foils, as you have seen, indifferently well, and don't think I shall be afraid when the buttons are taken off 'em." And then Harry explained, with some blushes and hesitation (for the matter was delicate, and he feared lest, by having put himself forward in the quarrel, he might have offended his patron), how he had himself expostulated with the Lord Mohun, and proposed to measure swords with him if need were, and he could not be got to withdraw peaceably in this dispute. "And I should have beat him, sir," says Harry, laughing. "He never could parry that botte I brought from Cambridge. Let us have half an hour of it, and rehearse--I can teach it your lordship: 'tis the most delicate point in the world, and if you miss it, your adversary's sword is through you." | - Ваша милость тоже некогда помышляли о духовном поприще, - возразил Гарри, - а священный сан вашего отца не помешал ему биться с круглоголовыми во время осады Каслвуда. Ваши враги - мои враги, сэр; я, как вы знаете, не так уж плохо управляюсь с рапирой и, пожалуй, не сробею, если увижу ее без наконечника. - И тут Гарри, покраснев и с некоторым смущением (ибо вопрос был щекотливый, и он опасался, не задел ли он чувства своего покровителя тем, что опередил его в намерении наказать обидчика), рассказал, как он сам укорял лорда Мохэна за его поведение и предлагал помериться шпагами в случае, если тот не захочет кончить разговор миром. - И я бы побил его, сэр, - смеясь, сказал Гарри. - Ему ни разу не удалось отпарировать знаменитую botte, которой я научился в Кембридже. Давайте поупражняемся часок, сэр, я обучу вашу милость этому приему: это самый верный удар в мире, но уж если промахнешься, - шпага противника тут же пронзит тебя насквозь. |
| "By George, Harry, you ought to be the head of the house," says my lord, gloomily. "You had been a better Lord Castlewood than a lazy sot like me," he added, drawing his hand across his eyes, and surveying his kinsman with very kind and affectionate glances. | - Клянусь святым Георгием, Гарри, это тебе следовало быть главой рода, - мрачно сказал милорд. - Ты был бы куда лучшим лордом Каслвудом, нежели такой ленивый пьяница, как я, - прибавил он, проведя рукой по глазам и окинув своего родича теплым и ласковым взглядом. |
| "Let us take our coats off and have half an hour's practice before nightfall," says Harry, after thankfully grasping his patron's manly hand. | - Снимем камзолы и займемся делом, покуда еще светло, - сказал Гарри, сперва с горячей благодарностью пожав мужественную руку своего покровителя. |
| "You are but a little bit of a lad," says my lord, good-humoredly; "but, in faith, I believe you could do for that fellow. No, my boy," he continued, "I'll have none of your feints and tricks of stabbing: I can use my sword pretty well too, and will fight my own quarrel my own way." | - Ты еще всего лишь мальчуган, - добродушно сказал милорд, - но, право же, я уверен, что ты бы справился с этим джентльменом. Нет, мой мальчик, - продолжал он. - Мне не нужны твои приемы и уловки: я тоже недурно владею шпагой и свой спор сумею решить на свой манер. |
| "But I shall be by to see fair play?" cries Harry. | - Но я буду при этом, чтобы не допустить никакого обмана! - вскричал Гарри. |
| "Yes, God bless you--you shall be by." | - Да, черт возьми, ты будешь при этом. |
| "When is it, sir?" says Harry, for he saw that the matter had been arranged privately and beforehand by my lord. | - Когда это состоится, сэр? - спросил Гарри, ибо он видел, что все уже заранее сговорено и подготовлено милордом, |
| "'Tis arranged thus: I sent off a courier to Jack Westbury to say that I wanted him specially. He knows for what, and will be here presently, and drink part of that bottle of sack. Then we shall go to the theatre in Duke Street, where we shall meet Mohun; and then we shall all go sup at the 'Rose' or the 'Greyhound.' Then we shall call for cards, and there will be probably a difference over the cards--and then, God help us!--either a wicked villain and traitor shall go out of the world, or a poor worthless devil, that doesn't care to remain in it. I am better away, Hal--my wife will be all the happier when I am gone," says my lord, with a groan, that tore the heart of Harry Esmond, so that he fairly broke into a sob over his patron's kind hand. | - Мы сговорились так: я отправлю посланного к Джеку Уэстбери передать, что он мне нужен по важному делу. Он уже знает, по какому, и с минуты на минуту будет здесь и разопьет с нами эту бутылку хереса. Затем мы отправимся в театр на Дьюк-стрит, где встретим Мохэна, и оттуда все вместе поедем ужинать в "Розу" или "Гончую". После ужина мы потребуем карты, за игрой, вероятно, возникнет ссора, а затем - да поможет нам бог! - либо предатель и бесчестный злодей уйдет из этой жизни, либо ничтожный и недостойный человек, который вовсе не дорожит ею. И это даже будет лучше, Гарри, - моя жена счастливее будет без меня, - сказал милорд со стоном, от которого так болезненно сжалось сердце Гарри Эсмонда, что он едва не зарыдал, склонившись над рукой своего доброго покровителя. |
| "The business was talked over with Mohun before he left home-- Castlewood I mean"--my lord went on. "I took the letter in to him, which I had read, and I charged him with his villainy, and he could make no denial of it, only he said that my wife was innocent." | - У меня было объяснение с Мохэном до его отъезда из дому, я хочу сказать: из Каслвуда, - продолжал милорд. - Я показал ему найденное мною письмо и обвинил его в бесчестном поведении, и он даже не отрицал своей вины, только сказал, что моя жена невинна. |
| "And so she is; before heaven, my lord, she is!" cries Harry. | - И это правда, милорд; как перед истинным богом, это правда! - вскричал Гарри. |
| "No doubt, no doubt. They always are," says my lord. "No doubt, when she heard he was killed, she fainted from accident." | - Разумеется, разумеется. Женщины всегда невинны, - сказал милорд. - Разумеется, то была лишь случайность, что она лишилась чувств, услышав, что он убит. |
| "But, my lord, MY name is Harry," cried out Esmond, burning red. "You told my lady, 'Harry was killed!'" | - Но, милорд, ведь и меня зовут Гарри! - воскликнул Эсмонд, густо покраснев. - Вы сказали миледи: "Гарри убит". |
| "Damnation! shall I fight you too?" shouts my lord in a fury." Are you, you little serpent, warmed by my fire, going to sting--YOU?-- No, my boy, you're an honest boy; you are a good boy." (And here he broke from rage into tears even more cruel to see.) "You are an honest boy, and I love you; and, by heavens, I am so wretched that I don't care what sword it is that ends me. Stop, here's Jack Westbury. Well, Jack! Welcome, old boy! This is my kinsman, Harry Esmond." | - Проклятие! Что же, я и с тобой должен драться? - в неистовстве закричал милорд. - Так ты, змееныш, отогревшись у моего очага, теперь хочешь ужалить - ты? Нет, нет, дитя мое, ты честный мальчик, добрый мальчик. (И тут гнев его сменился слезами, видеть которые было еще тягостнее.) Ты добрый мальчик, и я люблю тебя; и клянусь небом, я так несчастен, что мне все равно, чья шпага меня прикончит. Но вот и Джек Уэстбери. Входи, Джек! Привет, старый дружище! Это мой кузен, Гарри Эсмонд. |
| "Who brought your bowls for you at Castlewood, sir?" says Harry, bowing; and the three gentlemen sat down and drank of that bottle of sack which was prepared for them. | - Который когда-то в Каслвуде подавал вам шары, сэр, - сказал Гарри, кланяясь; и все три джентльмена уселись за стол и распили приготовленную для них бутылку хереса. |
| "Harry is number three," says my lord. "You needn't be afraid of him, Jack." And the Colonel gave a look, as much as to say, "Indeed, he don't look as if I need." And then my lord explained what he had only told by hints before. When he quarrelled with Lord Mohun he was indebted to his lordship in a sum of sixteen hundred pounds, for which Lord Mohun said he proposed to wait until my Lord Viscount should pay him. My lord had raised the sixteen hundred pounds and sent them to Lord Mohun that morning, and before quitting home had put his affairs into order, and was now quite ready to abide the issue of the quarrel. | - Гарри будет номером третьим, - сказал милорд. - Тебе нечего опасаться его, Джек. - Тут полковник глянул на меня так, словно хотел сказать: "Да, судя по его виду, действительно нечего". Затем милорд рассказал все то, о чем прежде говорил лишь намеками. Ко времени своей ссоры с лордом Мохэном он задолжал ему около тысячи шестисот фунтов, и лорд Мохэн выразил готовность подождать, покуда обстоятельства позволят милорду виконту покрыть этот долг. Сегодня утром милорд отослал лорду Мохэну всю сумму сполна, а перед отъездом из дому привел все свои дела в порядок и теперь был готов к любому исходу ссоры. |
| When we had drunk a couple of bottles of sack, a coach was called, and the three gentlemen went to the Duke's Playhouse, as agreed. The play was one of Mr. Wycherley's--"Love in a Wood." | Мы выпили две или три бутылки хереса, после чего милорд послал нанять карету, и все три джентльмена, как и было условлено, отправились в театр герцога Йоркского, Давали одну из пьес мистера Уичерли - "Любовь в лесу", |
| Harry Esmond has thought of that play ever since with a kind of terror, and of Mrs. Bracegirdle, the actress who performed the girl's part in the comedy. She was disguised as a page, and came and stood before the gentlemen as they sat on the stage, and looked over her shoulder with a pair of arch black eyes, and laughed at my lord, and asked what ailed the gentleman from the country, and had he had bad news from Bullock fair? | С тех самых пор Гарри Эсмонд никогда не мог без содрогания вспоминать об этой комедии, равно как и о миссис Брэйсгердл, актрисе, исполнявшей в ней главную женскую роль. Переодетая пажом, она подошла вплотную к нашим джентльменам, сидевшим на сцене, и, через плечо поведя на них своими лукавыми черными глазами, улыбнулась милорду и спросила, что такое случилось с почтенным сквайром и уж не получил ли он дурных вестей со скотопригонного рынка. |
| Between the acts of the play the gentlemen crossed over and conversed freely. There were two of Lord Mohun's party, Captain Macartney, in a military habit, and a gentleman in a suit of blue velvet and silver in a fair periwig, with a rich fall of point of Venice lace--my Lord the Earl of Warwick and Holland. My lord had a paper of oranges, which he ate and offered to the actresses, joking with them. And Mrs. Bracegirdle, when my Lord Mohun said something rude, turned on him, and asked him what he did there, and whether he and his friends had come to stab anybody else, as they did poor Will Mountford? My lord's dark face grew darker at this taunt, and wore a mischievous, fatal look. They that saw it remembered it, and said so afterward. | В перерывах между актами комедии джентльмены непринужденно разгуливали по сцене и беседовали друг с другом. С милордом Мохэном были двое друзей: капитан Макартни, одетый в военную форму, и еще один джентльмен, в платье из синего бархата с серебром, в светлом парике и дорогих венецианских кружевах, - милорд граф Уорик и Холленд. У милорда в руках был мешочек с апельсинами, которые он ел сам и предлагал актрисам, отпуская при этом разные шутки. И вот, услышав от лорда Мохэна какую-то непристойность, миссис Брэйсгердл повернулась к нему и спросила, что он здесь делает; уж не собирается ли он со своими друзьями заколоть еще кого-нибудь так же, как бедного Билля Маунтфорда? От этого намека темное лицо милорда потемнело еще больше, и в глазах появилось зловещее выражение. Те, кто видели его, запомнили надолго и не раз вспоминали впоследствии. |
| When the play was ended the two parties joined company; and my Lord Castlewood then proposed that they should go to a tavern and sup. Lockit's, the "Greyhound," in Charing Cross, was the house selected. All six marched together that way; the three lords going a-head, Lord Mohun's captain, and Colonel Westbury, and Harry Esmond, walking behind them. As they walked, Westbury told Harry Esmond about his old friend Dick the Scholar, who had got promotion, and was Cornet of the Guards, and had wrote a book called the "Christian Hero," and had all the Guards to laugh at him for his pains, for the Christian Hero was breaking the commandments constantly, Westbury said, and had fought one or two duels already. And, in a lower tone, Westbury besought young Mr. Esmond to take no part in the quarrel. | Когда представление окончилось, обе компании сошлись вместе; и тут милорд Каслвуд предложил отправиться в таверну и поужинать. Выбор пал на "Гончую", заведение Локита в Чаринг-Кросс. Все шестеро пешком пустились в путь; три лорда впереди, Мохэнов капитан, полковник Уэстбери и Гарри Эсмонд - сзади. Дорогой Уэстбери рассказывал Гарри Эсмонду о его старом друге, Ученом Дике, который получил повышение и был теперь гвардии корнетом и написал книгу под названием "Христианский герой", чем заслужил только дружные насмешки всей гвардии, ибо, по словам Уэстбери, христианский герой то и дело нарушал заповеди и уже один или два раза дрался на дуэли. Потом, понизив голос, Уэстбери стал уговаривать юного мистера Эсмонда не вмешиваться в ссору. |
| "There was no need for more seconds than one," said the Colonel, "and the Captain or Lord Warwick might easily withdraw." But Harry said no; he was bent on going through with the business. Indeed, he had a plan in his head, which, he thought, might prevent my Lord Viscount from engaging. | - Одного секунданта вполне достаточно, - говорил полковник, - и тогда капитан или лорд Уорик тоже могут удалиться. - Но Гарри сказал "нет"; он твердо решился не отставать до конца. Надо сказать, что в голове у него зрел план, который, как ему казалось, мог помешать лорду виконту сделать вызов. |
| They went in at the bar of the tavern, and desired a private room and wine and cards, and when the drawer had brought these, they began to drink and call healths, and as long as the servants were in the room appeared very friendly. | Они вошли в таверну, заняли отдельную комнату и потребовали вина и карт, а когда то и другое было принесено, принялись пить, провозглашая тает за тостом, и покуда слуги находились в комнате, держались, как лучшие друзья. |
| Harry Esmond's plan was no other than to engage in talk with Lord Mohun, to insult him, and so get the first of the quarrel. So when cards were proposed he offered to play. | План Гарри Эсмонда заключался в том, чтобы завязать разговор с лордом Мохэном, оскорбить его и тем отвести ссору на себя. Итак, когда принесли карты, он выразил желание вступить в игру. |
| "Psha!" says my Lord Mohun (whether wishing to save Harry, or not choosing, to try the botte de Jesuite, it is not to be known)--"Young gentlemen from college should not play these stakes. You are too young." | - Ну, нет, - сказал лорд Мохэн (щадя ли Гарри или же не желая испытать на себе botte de jesuite, - про то знать не дано). - Молодые джентльмены из колледжа по таким ставкам не играют. Вы слишком молоды, мой друг. |
| "Who dares say I am too young?" broke out Harry. "Is your lordship afraid?" | - Кто смеет говорить, что я слишком молод! - набросился на него Гарри. - Верно, ваша милость боится? |
| "Afraid!" cries out Mohun. | - Я боюсь? - вскричал Мохэн. |
| But my good Lord Viscount saw the move | Но добрый виконт понял хитрость. |
| --"I'll play you for ten moidores, Mohun," says he. "You silly boy, we don't play for groats here as you do at Cambridge." And Harry, who had no such sum in his pocket (for his half-year's salary was always pretty well spent before it was due), fell back with rage and vexation in his heart that he had not money enough to stake. | - Ставлю десять моидоров, Мохэн, - сказал он. - Поди, глупый мальчишка, здесь не Кембридж, и мы не на пятачки играем. - И Гарри, у которого не водилось таких денег (ибо его полугодовое жалованье всегда бывало истрачено еще до получения), должен был отступить, внутренне негодуя и злясь оттого, что в кармане у него не нашлось нужной суммы. |
| "I'll stake the young gentleman a crown," says the Lord Mohun's captain. | - Я бы, пожалуй, поставил против молодого джентльмена крону, - сказал Мохэнов капитан. |
| "I thought crowns were rather scarce with the gentlemen of the army," says Harry. | - Вот не думал, что офицеры в армии так богаты на кроны, - сказал Гарри. |
| "Do they birch at College?" says the Captain. | - А что, в колледже секут? - спросил капитан. |
| "They birch fools," says Harry, "and they cane bullies, and they fling puppies into the water." | - Дураков секут, - сказал Гарри, - а задир бьют палками, а щенков кидают в воду. |
| "Faith, then, there's some escapes drowning," says the Captain, who was an Irishman; and all the gentlemen began to laugh, and made poor Harry only more angry. | - Но, видно, они не все тонут, - сказал капитан, ирландец родом; и тут все джентльмены расхохотались, что еще более обозлило бедного Гарри. |
| My Lord Mohun presently snuffed a candle. It was when the drawers brought in fresh bottles and glasses and were in the room on which my Lord Viscount said | Вдруг милорд Мохэн, желая снять нагар со свечки, потушил ее. Это случилось, когда в комнату только что вошли слуги с новыми бутылками и стаканами, и милорд виконт воскликнул: |
| --"The Deuce take you, Mohun, how damned awkward you are. Light the candle, you drawer." | - Черт вас возьми, Мохэн, нельзя же быть таким неуклюжим. Эй, любезный, зажги-ка эту свечу. |
| "Damned awkward is a damned awkward expression, my lord," says the other. "Town gentlemen don't use such words--or ask pardon if they do." | - "Неуклюжий" - довольно неуклюжее выражение, милорд, - возразил тот. - У нас в городе джентльмены не употребляют таких слов, а употребив, извиняются. |
| "I'm a country gentleman," says my Lord Viscount. | - Ну, а я не из города, а из деревни, - сказал милорд виконт. |
| "I see it by your manner," says my Lord Mohun. "No man shall say damned awkward to me." | - Оно и видно по вашим манерам, - сказал лорд Мохэн. - Никто не посмеет называть меня "неуклюжим". |
| "I fling the words in your face, my lord," says the other; "shall I send the cards too?" | - Я вам бросаю это слово в лицо, милорд, - сказал виконт. - Может быть, и карты отправить вдогонку? |
| "Gentlemen, gentlemen! before the servants?" cry out Colonel Westbury and my Lord Warwick in a breath. The drawers go out of the room hastily. They tell the people below of the quarrel up stairs. | - Джентльмены! Джентльмены! При людях! - в один голос воскликнули полковник Уэстбери и лорд Уорик. Слуги поспешно вышли из комнаты. Слышно было, как они внизу рассказывают о ссоре. |
| "Enough has been said," says Colonel Westbury. "Will your lordships meet to-morrow morning?" | - Довольно слов, - сказал капитан Уэстбери. - Угодно милордам встретиться завтра поутру? |
| "Will my Lord Castlewood withdraw his words?" asks the Earl of Warwick. | - Быть может, милорд Каслвуд пожелает взять обратно свои слова? - спросил граф Уорик. |
| "My Lord Castlewood will be ---- first," says Colonel Westbury. | - Об этом не может быть и речи! - сказал полковник Уэстбери. |
| "Then we have nothing for it. Take notice, gentlemen, there have been outrageous words--reparation asked and refused." | - В таком случае у нас не остается выбора. Прошу заметить, джентльмены, были произнесены оскорбительные слова, и в просьбе об извинении отказано. |
| "And refused," says my Lord Castlewood, putting on his hat. "Where shall the meeting be? and when?" | - Отказано, - сказал милорд Каслвуд, надевая шляпу. - Где состоится встреча? И когда? |
| "Since my Lord refuses me satisfaction, which I deeply regret, there is no time so good as now," says my Lord Mohun. "Let us have chairs and go to Leicester Field." | - Поскольку милорд отказывается дать мне словесное удовлетворение, о чем я глубоко сожалею, не стоит, пожалуй, откладывать, - сказал лорд Мохэн. - Пошлем за портшезами и отправимся на Лестер-Филд. |
| "Are your lordship and I to have the honor of exchanging a pass or two?" says Colonel Westbury, with a low bow to my Lord of Warwick and Holland. | - Надеюсь, ваша милость окажет мне честь обменяться со мной двумя-тремя ударами шпаги, - сказал полковник Уэстбери, отвешивая поклон лорду Уорику и Ходленду. |
| "It is an honor for me," says my lord, with a profound congee, "to be matched with a gentleman who has been at Mons and Namur." | - Для меня будет честь, - возразил милорд с еще более церемонным поклоном, - встать против джентльмена, дравшегося под Монсом и Намюром. |
| "Will your Reverence permit me to give you a lesson?" says the Captain. | - А ваше преподобие разрешит ли мне преподать ему маленький урок? - сказал капитан. |
| "Nay, nay, gentlemen, two on a side are plenty," says Harry's patron. "Spare the boy, Captain Macartney," and he shook Harry's hand--for the last time, save one, in his life. | - Нет, нет, джентльмены, двоих с каждой стороны будет достаточно, - сказал покровитель Гарри. - Пощадите мальчика, капитан Макартни. - И с этими словами он пожал Гарри руку - предпоследний раз в своей жизни. |
| At the bar of the tavern all the gentlemen stopped, and my Lord Viscount said, laughing, to the barwoman, that those cards set people sadly a-quarrelling; but that the dispute was over now, and the parties were all going away to my Lord Mohun's house, in Bow Street, to drink a bottle more before going to bed. | Проходя через общий зал, все остановились, и милорд виконт, смеясь, сказал буфетчице, что джентльмены повздорили немного из-за карт - обычное дело! - но ссора уже улажена, и теперь вся компания отправляется в дом милорда Мохэна, на Боу-стрит, распить еще бутылочку перед сном. |
| A half-dozen of chairs were now called, and the six gentlemen stepping into them, the word was privately given to the chairmen to go to Leicester Field, where the gentlemen were set down opposite the "Standard Tavern." It was midnight, and the town was abed by this time, and only a few lights in the windows of the houses; but the night was bright enough for the unhappy purpose which the disputants came about; and so all six entered into that fatal square, the chairmen standing without the railing and keeping the gate, lest any persons should disturb the meeting. | Вызвали полдюжины портшезов, и когда шесть джентльменов разместились в них, носильщикам потихоньку отдали приказание идти к Лестер-Филд, где они и остановились напротив таверны "Королевское знамя". Было около полуночи, город уже спал, и лишь в немногих окнах светились огни; но для той недоброй цели, с которою явились сюда противники, ночь была достаточно светла; и все шестеро вступили на роковое поле, оставив носильщиков сторожить у ограды, чтобы никто не помешал встрече. |
| All that happened there hath been matter of public notoriety, and is recorded, for warning to lawless men, in the annals of our country. After being engaged for not more than a couple of minutes, as Harry Esmond thought (though being occupied at the time with his own adversary's point, which was active, he may not have taken a good note of time), a cry from the chairmen without, who were smoking their pipes, and leaning over the railings of the field as they watched the dim combat within, announced that some catastrophe had happened, which caused Esmond to drop his sword and look round, at which moment his enemy wounded him in the right hand. But the young man did not heed this hurt much, and ran up to the place where he saw his dear master was down. | Все, что произошло потом, стало достоянием широкой гласности и, в назидание ослушникам закона, занесено в анналы нашей родины. Гарри Эсмонду показалось, что не прошло и нескольких минут (хотя, будучи поглощен собственным противником, действовавшим довольно напористо, он мог и не заметить времени), как с той стороны, где носильщики, перегнувшись через ограду и покуривая трубки, следили за смутно различимым зрелищем боя, раздался крик, возвещавший несчастье. Услышав его, Эсмонд выронил шпагу и оглянулся, и в это самое мгновение противник ранил его в правую руку. Но молодой человек не обратил внимания на боль и бегом бросился к своему дорогому господину, которого он увидел распростертым на земле. |
| My Lord Mohun was standing over him. | Милорд Мохэн стоял над ним. |
| "Are you much hurt, Frank?" he asked in a hollow voice. | - Вы тяжело ранены, Фрэнк? - спросил он глухим голосом. |
| "I believe I am a dead man," my lord said from the ground. | - Мне, видно, больше не встать, - сказал милорд, не поднимая головы. |
| "No, no, not so," says the other; "and I call God to witness, Frank Esmond, that I would have asked your pardon, had you but given me a chance. In--in the first cause of our falling out, I swear that no one was to blame but me, and--and that my lady--" | - Нет, нет, не говорите этого, - возразил тот, - и я призываю бога в свидетели, Фрэнк Эсмонд, что попросил бы у вас прощения, если б вы дали мне такую возможность. Клянусь, что в том деле, которое послужило первым поводом к нашей ссоре, лишь я один заслуживаю упрека, и что... что миледи... |
| "Hush!" says my poor Lord Viscount, lifting himself on his elbow and speaking faintly. "'Twas a dispute about the cards--the cursed cards. Harry my boy, are you wounded, too? God help thee! I loved thee, Harry, and thou must watch over my little Frank--and-- and carry this little heart to my wife." | - Тсс! - слабым голосом сказал бедный милорд виконт, приподнимаясь на локте. - Спор вышел у нас из-за карт, из-за проклятых карт. Гарри, мой мальчик, и ты тоже ранен? Да поможет тебе бог! Я любил тебя, Гарри, а теперь ты береги моего маленького Фрэнка... и... и передай вот это сердечко моей жене. |
| And here my dear lord felt in his breast for a locket he wore there, and, in the act, fell back fainting. | С этими словами мой дорогой господин схватился за грудь, желая снять медальон, который он всегда носил, но тут силы оставили его, он упал без сознания. |
| We were all at this terrified, thinking him dead; but Esmond and Colonel Westbury bade the chairmen come into the field; and so my lord was carried to one Mr. Aimes, a surgeon, in Long Acre, who kept a bath, and there the house was wakened up, and the victim of this quarrel carried in. | Мы все застыли в ужасе, полагая, что он мертв; но все же Эсмонд и полковник Уэстбери велели носильщикам подойти, и милорда перенесли к некоему мистеру Эмсу, врачу, содержавшему ванное заведение на Лонг-Экр, и, разбудив всех обитателей дома, внесли туда жертву злополучной ссоры. |
| My Lord Viscount was put to bed, and his wound looked to by the surgeon, who seemed both kind and skilful. When he had looked to my lord, he bandaged up Harry Esmond's hand (who, from loss of blood, had fainted too, in the house, and may have been some time unconscious); and when the young man came to himself, you may be sure he eagerly asked what news there were of his dear patron; on which the surgeon carried him to the room where the Lord Castlewood lay; who had already sent for a priest; and desired earnestly, they said, to speak with his kinsman. He was lying on a bed, very pale and ghastly, with that fixed, fatal look in his eyes, which betokens death; and faintly beckoning all the other persons away from him with his hand, and crying out "Only Harry Esmond," the hand fell powerless down on the coverlet, as Harry came forward, and knelt down and kissed it. | Там милорда виконта уложили в постель, и врач, человек, видимо, столь же искусный, сколь и добросердечный, осмотрел его рану. Сделав для милорда все, что нужно, он также перевязал руку Гарри Эсмонду (который настолько ослабел от потери крови, что по приходе в дом лишился чувств и некоторое время не сознавал ничего происходящего вокруг). Едва придя в себя, молодой человек, разумеется, тотчас же спросил о своем дорогом покровителе, в ответ на что врач провел его в комнату, где лежал лорд Каслвуд, который уже приказал послать на священником и, по словам окружающих, выражал настоятельное желание переговорить со своим родственником с глазу на глаз. Он лежал на постели, осунувшийся и очень бледный, и взгляд его уже приобрел ту роковую неподвижность, которая служит предвестником смерти; воскликнув; "Только Гарри Эсмонда", - он отстранил от себя всех прочих слабым движением руки, тут же бессильно упавшей на одеяло; и Гарри Эсмонд, подойдя ближе и опустившись на колени, приник к этой руке губами. |
| "Thou art all but a priest, Harry," my Lord Viscount gasped out, with a faint smile, and pressure of his cold hand. "Are they all gone? Let me make thee a death-bed confession." | - Ты ведь почти священник, Гарри, - с трудом выговорил милорд, слабо улыбаясь и пожимая его руку своими холодными пальцами. - Никого нет? Я хочу, чтоб ты принял мою предсмертную исповедь. |
| And with sacred Death waiting, as it were, at the bed-foot, as an awful witness of his words, the poor dying soul gasped out his last wishes in respect of his family;--his humble profession of contrition for his faults;--and his charity towards the world he was leaving. Some things he said concerned Harry Esmond as much as they astonished him. And my Lord Viscount, sinking visibly, was in the midst of these strange confessions, when the ecclesiastic for whom my lord had sent, Mr. Atterbury, arrived. | И перед священным лицом смерти, словно вставшей в ногах постели страшным свидетелем его слов, умирающий, с трудом шевеля губами, высказал последние свои пожелания о будущем семьи, смиренно покаялся во всех совершенных грехах, простился благочестиво с миром, который покидал. Кое-какие из его признаний близко касались Гарри Эсмонда несказанно удивили его. Когда милорд виконт, слабея на глазах, доканчивал свою удивительную исповедь, доложили о приходе мистера Эттербери, священнослужителя, за которым послал милорд. |
| This gentleman had reached to no great church dignity as yet, but was only preacher at St. Bride's, drawing all the town thither by his eloquent sermons. He was godson to my lord, who had been pupil to his father; had paid a visit to Castlewood from Oxford more than once; and it was by his advice, I think, that Harry Esmond was sent to Cambridge, rather than to Oxford, of which place Mr. Atterbury, though a distinguished member, spoke but ill. | В то время названный джентльмен еще не достиг высоких ступеней церковной иерархии и был лишь проповедником небольшой церкви, куда стекался весь город, привлеченный его удивительным красноречием. Он доводился крестником милорду, некогда бывшему учеником его отца; еще будучи в Оксфорде, он не раз приезжал погостить в Каслвуд, и, если я не ошибаюсь, именно по его совету Гарри Эсмонд был послан в Кембридж, а не в Оксфорд, ибо о последнем мистер Эттербери, хоть и был одним из самых уважаемых его членов, всегда отзывался неодобрительно. |
| Our messenger found the good priest already at his books at five o'clock in the morning, and he followed the man eagerly to the house where my poor Lord Viscount lay--Esmond watching him, and taking his dying words from his mouth. | Наш посланный, несмотря на ранний час, застал доброго священника уже за книгами, и тот поспешно последовал за ним в дом, где бедный милорд виконт лежал на смертном одре и Эсмонд, неотлучно находившийся при нем, ловил последние слова, слетавшие с его губ. |
| My lord, hearing of Mr. Atterbury's arrival, and squeezing Esmond's hand, asked to be alone with the priest; and Esmond left them there for this solemn interview. You may be sure that his own prayers and grief accompanied that dying benefactor. My lord had said to him that which confounded the young man--informed him of a secret which greatly concerned him. Indeed, after hearing it, he had had good cause for doubt and dismay; for mental anguish as well as resolution. While the colloquy between Mr. Atterbury and his dying penitent took place within, an immense contest of perplexity was agitating Lord Castlewood's young companion. | Узнав о приезде мистера Эттербери, милорд сжал руку Эсмонда и попросил оставить его со священником наедине; и Эсмонд не стал мешать их беседе в этот торжественный и скорбный час. Можно не сомневаться, что сам он провел это время в молитвах и горестных мыслях о своем умирающем благодетеле. Милорд поведал ему тайну, близко до него касавшуюся. Поистине у него теперь было достаточно причин для сомнений и тревог, для душевных мук и безотлагательных решений; покуда длилась беседа между умирающим и его исповедником, родственник лорда Каслвуда находился во власти целой сумятицы разноречивых чувств. |
| At the end of an hour--it may be more--Mr. Atterbury came out of the room, looking very hard at Esmond, and holding a paper. | По истечении часа, а быть может, и более того, мистер Эттербери вышел из комнаты с какой-то бумагой в руке и строго посмотрел на Эсмонда. |
| "He is on the brink of God's awful judgment," the priest whispered. "He has made his breast clean to me. He forgives and believes, and makes restitution. Shall it be in public? Shall we call a witness to sign it?" | - Он готов предстать перед грозным судом всевышнего, - сказал священник. - Он во всем открылся мне. Он прощает и верует и хочет искупить содеянное зло. Нужно ли предать это гласности? Нужно ли позвать свидетеля, который скрепи! бумагу своей подписью? |
| "God knows," sobbed out the young man, "my dearest lord has only done me kindness all his life." | - Видит бог, - с глухим рыданием воскликнул молодой человек, - мой дорогой милорд всю свою жизнь делал мне только добро! |
| The priest put the paper into Esmond's hand. He looked at it. It swam before his eyes. | Священник вложил бумагу в руку Эсмонда. Он посмотрел на нее. Буквы поплыли перед его глазами. |
| "'Tis a confession," he said. | - Это исповедь, - сказал он. |
| "'Tis as you please," said Mr. Atterbury. | - Это как вам будет угодно, - сказал мистер Эттербери. |
| There was a fire in the room where the cloths were drying for the baths, and there lay a heap in a corner saturated with the blood of my dear lord's body. Esmond went to the fire, and threw the paper into it. 'Twas a great chimney with glazed Dutch tiles. How we remember such trifles at such awful moments!--the scrap of the book that we have read in a great grief--the taste of that last dish that we have eaten before a duel, or some such supreme meeting or parting. On the Dutch tiles at the Bagnio was a rude picture representing Jacob in hairy gloves, cheating Isaac of Esau's birthright. The burning paper lighted it up. | В комнате топилась печь, у которой сушились купальные простыни, а в углу лежала куча белья, пропитанного кровью моего дорогого покровителя. Эсмонд подошел к печи и бросил бумагу в огонь. Печь была высокая, выложенная глазурованными голландскими изразцами. Как запечатлеваются в памяти подобные мелочи в напряженнейшие минуты! - страницы книги, читанной в пору тяжелых испытаний, вкус последнего блюда, съеденного перед дуэлью, или иной знаменательной встречей, или разлукою. На голландских изразцах в бане на Лонг-Экр был грубый рисунок, изображавший Иакова в косматых перчатках, обманом получающего от Исаака благословение, предназначенное первенцу Исаву. Пламя вспыхнувшей бумаги ярко озарило его. |
| "'Tis only a confession, Mr. Atterbury," said the young man. He leaned his head against the mantel-piece: a burst of tears came to his eyes. They were the first he had shed as he sat by his lord, scared by this calamity, and more yet by what the poor dying gentleman had told him, and shocked to think that he should be the agent of bringing this double misfortune on those he loved best. | - Это только исповедь, мистер Эттербери, - сказал молодой человек. Он прислонился головой к печи, и слезы брызнули из его глаз. То были первые слезы, пролитые им с того часа, когда он сидел у изголовья милорда, потрясенный случившимся, а еще более тем, что открыл ему умирающий, и с ужасом думал, что, в сущности, не кто иной, как он, навлек это двойное несчастье на самых дорогих ему людей на свете. |
| "Let us go to him," said Mr. Esmond. And accordingly they went into the next chamber, where by this time, the dawn had broke, which showed my lord's poor pale face and wild appealing eyes, that wore that awful fatal look of coming dissolution. The surgeon was with him. He went into the chamber as Atterbury came out thence. My Lord Viscount turned round his sick eyes towards Esmond. It choked the other to hear that rattle in his throat. | - Пойдем к нему, - сказал мистер Эсмонд, и они вошли в соседнюю комнату. В окнах уже брезжил рассвет, выдавая зловещую бледность лица милорда и его беспокойный умоляющий взгляд, отмеченный роковою печатью близкого конца. При нем находился врач. Эсмонд вошел в комнату, как только хирург вышел оттуда. Милорд обратил жалобный взгляд на молодого человека. У того сердце сжалось, когда он услышал хрип, вырывающийся из горла умирающего. |
| "My Lord Viscount," says Mr. Atterbury, "Mr. Esmond wants no witnesses, and hath burned the paper." | - Милорд виконт, - сказал мистер Эттербери, - мистер Эсмонд не желает свидетелей и сжег бумагу. |
| "My dearest master!" Esmond said, kneeling down, and taking his hand and kissing it. | - Мой дорогой господин! - сказал Эсмонд, опустившись на колени и целуя его руку. |
| My Lord Viscount sprang up in his bed, and flung his arms round Esmond. "God bl--bless--" was all he said. The blood rushed from his mouth, deluging the young man. My dearest lord was no more. He was gone with a blessing on his lips, and love and repentance and kindness in his manly heart. | Милорд виконт порывисто приподнялся и обхватил Эсмонда обеими руками. "Господь да бл... благослов..." - было все, что он успел сказать. Кровь хлынула у него изо рта, заливая молодого человека. Моего дорогого лорда не стало. Он отошел с благословением на устах, с любовью, лаской и раскаянием в своем мужественном сердце. |
| "Benedicti benedicentes," says Mr. Atterbury, and the young man, kneeling at the bedside, groaned out an "Amen." | - Benedicti benedicentes {Благословенны благословляющие (лат.).}, - произнес мистер Эттербери, и молодой человек, стоя на коленях у постели, простонал: "Аминь". |
| "Who shall take the news to her?" was Mr. Esmond's next thought. And on this he besought Mr. Atterbury to bear the tidings to Castlewood. He could not face his mistress himself with those dreadful news. Mr. Atterbury complying kindly, Esmond writ a hasty note on his table-book to my lord's man, bidding him get the horses for Mr. Atterbury, and ride with him, and send Esmond's own valise to the Gatehouse prison, whither he resolved to go and give himself up. | "Кто сообщит об этом ей?" - было следующей мыслью мистера Эсмонда. И он тут же обратился к мистеру Эттербери, умоляя его отправиться в Каслвуд. Сам он не решался предстать перед своей госпожой с этой страшной вестью. И, заручившись согласием доброго мистера Эттербери, Эсмонд тут же написал несколько строк человеку милорда с просьбой достать лошадей для мистера Эттербери и сопровождать его в Каслвуд, его же, Эсмондов, дорожный мешок переслать в Гэйтхаусскую тюрьму, куда он решил тотчас же явиться и предать себя в руки правосудия. |
Титульный лист | Предыдущая | Следующая
