| Французский | Русский |
| Après avoir, durant trois mois, sacrifié chaque jour à la patrie des victimes illustres ou obscures, évariste eut un procès à lui ; d'un accusé il fit son accusé. | Три месяца кряду изо дня в день приносил Эварист в жертву родине людей знаменитых и безвестных, пока, наконец, ему не пришлось быть судьей в процессе, касавшемся лично его: одного из обвиняемых он сделал своим собственным обвиняемым. |
| Depuis qu'il siégeait au tribunal, il épiait avidement, dans la foule des prévenus qui passaient sous ses yeux, le séducteur d'élodie, dont il s'était fait, dans son imagination laborieuse, une idée dont quelques traits étaient précis. Il le concevait jeune, beau, insolent, et se faisait une certitude qu'il avait émigré en Angleterre. Il crut le découvrir en un jeune émigré nommé Maubel, qui, de retour en France et dénoncé par son hôte, avait été arrêté dans une auberge de Passy et dont le parquet de Fouquier-tinville instruisait l'affaire avec mille autres. On avait saisi sur lui des lettres que l'accusation considérait comme les preuves d'un complot ourdi par Maubel et les agents de Pitt, mais qui n'étaient en fait que des lettres écrites à l'émigré par des banquiers de Londres chez qui il avait déposé des fonds. Maubel, qui était jeune et beau, paraissait surtout occupé de galanteries. | С тех пор как Гамлен заседал в Трибунале, он жадно выискивал в толпе привлеченных к суду, проходившей у него перед глазами, соблазнителя Элоди: в своем неугомонном воображении он составил себе образ этого человека, причем некоторые его черты представлялись ему совершенно ясно. Он рисовал его себе юным, красивым, дерзким и почему то был уверен, что он эмигрировал в Англию. Ему почудилось, что он обнаружил его в лице молодого эмигранта Мобеля, который, возвратившись во Францию, был арестован в Пасси по доносу содержателя гостиницы и дело которого, вместе с несколькими сотнями однородных дел, находилось в производстве у Фукье Тенвиля. При задержанном оказались письма, в которых следствие усматривало доказательства заговора, составленного Мобелем и агентами Питта; в действительности же это были письма лондонских банкиров, у которых эмигрант поместил свои деньги. Мобель, молодой красавец, по видимому, больше всего был занят любовными делами. |
| On trouvait dans son carnet trace de relations avec l'Espagne, alors en guerre avec la France ; ces lettres, à la vérité, étaient d'ordre intime, et, si le parquet ne rendit pas une ordonnance de non-lieu, ce fut en vertu de ce principe que la justice ne doit jamais se hâter de relâcher un prisonnier. | В его записной книжке нашлись заметки, свидетельствовавшие о сношениях с Испанией, с которой Франция в то время вела войну; эти записи носили, в сущности, совершенно интимный характер, и если суд еще не постановил прекратить дело Мобеля за отсутствием улик, то лишь в силу принципа, что никогда не следует торопиться с освобождением арестованного. |
| Gamelin eut communication du premier interrogatoire subi par Maubel en chambre du conseil et il fut frappé du caractère du jeune ci-devant, qu'il se figurait conforme à celui qu'il attribuait à l'homme qui avait abusé de la confiance d'élodie. Dès lors, enfermé pendant de longues heures dans le cabinet du greffier, il étudia le dossier avec ardeur. Ses soupçons s'accrurent étrangement quand il trouva dans un calepin déjà ancien de l'émigré l'adresse de l'amour peintre, jointe, il est vrai, à celle du singe vert, du portrait de la ci-devant Dauphine et de plusieurs autres magasins d'estampes et de tableaux. Mais, quand il eut appris qu'on avait recueilli dans ce même calepin quelques pétales d'un oeillet rouge, recouverts avec soin d'un papier de soie, songeant que l'oeillet rouge était la fleur préférée d'élodie qui la cultivait sur sa fenêtre, la portait dans ses cheveux, la donnait -il le savait-en témoignage d'amour, évariste ne douta plus. | Ознакомившись с подробностями первого допроса Мобеля, Гамлен был поражен сходством характера молодого аристократа с теми чертами, которые он приписывал человеку, злоупотребившему доверием Элоди. С тех пор Эварист, запираясь на целые часы в кабинете секретаря Трибунала, с жаром изучал дело. Его подозрения чрезвычайно усилились, когда он наткнулся в старой записной книжке эмигранта на адрес "Амура Художника", правда, рядом с адресами "Зеленой Обезьяны", "Портрета (бывшей) Дофины" и еще других лавок, торговавших эстампами и картинами.: Но когда он узнал, что в той же записной книжке нашли несколько лепестков красной гвоздики, тщательно переложенных шелковой бумагой, то, помня, что красная гвоздика - любимый цветок Элоди, который она взращивала у себя на окне, носила в волосах, дарила (он сам это знал) в знак любви, Эварист уже больше не сомневался. |
| Alors, s'étant fait une certitude, il résolut d'interroger élodie, en lui cachant toutefois les circonstances qui lui avaient fait découvrir le criminel. | Теперь, когда его предположения перешли в уверенность, он решил допросить Элоди, утаив от нее, однако, обстоятельства, которые помогли ему обнаружить преступника. |
| Comme il montait l'escalier de sa maison, il sentit dès les paliers inférieurs une entêtante odeur de fruit et trouva dans l'atelier élodie, qui aidait la citoyenne Gamelin à faire de la confiture de coings. Tandis que la vieille ménagère, allumant le fourneau, méditait en son esprit les moyens d'épargner le charbon et la cassonade sans nuire à la qualité de la confiture, la citoyenne Blaise, sur sa chaise de paille, ceinte d'un tablier de toile bise, des fruits d'or plein son giron, pelait les coings et les jetait par quartiers dans une bassine de cuivre. | Подымаясь по лестнице к себе, он еще на нижней площадке почувствовал одуряющий запах фруктов и застал в мастерской Элоди, помогавшую гражданке Гамлен варить айвовое варенье. Пока старая хозяйка, растапливая плиту, прикидывала в уме, как бы сэкономить уголь и сахарный песок без ущерба для качества варенья, гражданка Блез, сидя на соломенном стуле, в сером холщовом переднике, с грудой золотистых плодов на коленях, чистила айву и, разрезая на четвертинки, бросала в медный таз. |
| Les barbes de sa coiffe étaient rejetées en arrière, ses mèches noires se tordaient sur son front moite ; il émanait d'elle un charme domestique et une grâce familière qui inspiraient les douces pensées et la tranquille volupté. | Боковые рюши ее чепца были отведены назад, пряди черных волос спускались ей на влажный лоб; от всего ее существа исходило очарование домашнего уюта и непринужденной грации, которое вызывало нежные мысли и не будило чувственности. |
| Elle leva, sans bouger, sur son amant son beau regard d'or fondu et dit : | Не двигаясь с места, она подняла на своего любовника прекрасные глаза цвета расплавленного золота: |
| -voyez, évariste, nous travaillons pour vous. Vous mangerez, tout l'hiver, d'une délicieuse gelée de coings qui vous affermira l'estomac et vous rendra le coeur gai. | - Видите, Эварист, мы работаем для вас, - сказала она. - Всю зиму вы будете есть восхитительное желе из айвы: это укрепит вам желудок и улучшит настроение. |
| Mais Gamelin, s'approchant d'elle, lui prononça ce nom à l'oreille : | Но Гамлен, подойдя, шепнул ей на ухо: |
| -Jacques Maubel... | - Жак Мобель: |
| à ce moment, le savetier Combalot vint montrer son nez rouge par la porte entre-bâillée. Il apportait, avec des souliers, auxquels il avait remis des talons, la note de ses ressemelages. | В эту минуту в приотворенную дверь мастерской сунул свой красный нос сапожник Комбало. Он принес вместе с башмаками, к которым приделал новые каблуки, счет за прежние починки. |
| De peur de passer pour un mauvais citoyen, il faisait usage du nouveau calendrier. La citoyenne Gamelin, qui aimait à voir clair dans ses comptes, se perdait dans les fructidor et les vendémiaire. | Из опасения прослыть плохим гражданином он пользовался новым календарем. Гражданка Гамлен, любившая ясность в счетах, совершенно терялась в фрук тидорах и вандемьерах. |
| Elle soupira : | Она вздохнула: |
| -Jésus ! Ils veulent tout changer, les jours, les mois, les saisons, le soleil et la lune ! Seigneur Dieu, Monsieur Combalot, qu'est-ce que c'est que cette paire de galoches du 8 vendémiaire ? | - Господи Иисусе! Они все хотят переиначить: дни, месяцы, времена года, солнце и луну! Боже мой, господин Комбало, что это за пара галош восьмого вандемьера? |
| -citoyenne, jetez les yeux sur votre calendrier pour vous rendre compte. | - Взгляните на ваш календарь, гражданка, и вам все станет ясно. |
| Elle le décrocha, y jeta les yeux, et, les détournant aussitôt : | Она сняла со стены календарь, взглянула на него и тотчас отвела глаза. |
| -il n'a pas l'air chrétien ! Fit-elle, épouvantée. | - У него совсем не христианский вид! - воскликнула она в испуге. |
| -non seulement cela, citoyenne, dit le savetier, mais nous n'avons plus que trois dimanches au lieu de quatre. Et ce n'est pas tout : il va falloir changer notre manière de compter. Il n'y aura plus de liards ni de deniers, tout sera réglé sur l'eau distillée. | - Мало того, гражданка, - подхватил сапожник, - у нас теперь только три воскресенья вместо четырех. И это еще не все: скоро переменят нашу систему счета. Не будет больше ни ливров, ни денье, за основу счисленья будет взята дистиллированная вода. |
| à ces paroles la citoyenne Gamelin, les lèvres tremblantes, leva les yeux au plafond et soupira : | При этих словах у гражданки Гамлен дрогнули губы. Подняв глаза к потолку, она вздохнула: |
| -ils en font trop ! | - Это уже слишком! |
| Et, tandis qu'elle se lamentait, semblable aux saintes femmes des calvaires rustiques, un fumeron, allumé en son absence dans la braise, remplissait l'atelier d'une vapeur infecte, qui, jointe à l'odeur entêtante des coings rendait l'air irrespirable. | Пока она сокрушалась, напоминая своим видом тех святых жен, которых изображают у подножия сельских распятий, головешка, разгоревшаяся на пылающих углях, наполнила мастерскую смрадом, что вместе с одуряющим запахом айвы делало воздух совсем невыносимым. |
| élodie se plaignit que la gorge lui grattait, et demanda qu'on ouvrît la fenêtre. Mais, dès que le citoyen savetier eut pris congé et que la citoyenne Gamelin eut regagné son fourneau, évariste répéta ce nom à l'oreille de la citoyenne Blaise : | Элоди стала жаловаться, что у нее першит в горле, и попросила открыть окно. Но как только сапожник ушел и гражданка Гамлен вернулась к плите, Эварист вторично шепнул на ухо гражданке Блез: |
| -Jacques Maubel. | - Жак Мобель! |
| Elle le regarda avec un peu de surprise, et, très tranquillement, sans cesser de couper un coing en quartiers : | Она взглянула на него, немного удивленная, и с невозмутимым спокойствием, продолжая разрезать айву на четвертинки, спросила: |
| -eh bien ? ... Jacques Maubel ? ... | - Ну и что же?.. Жак Мобель? |
| -c'est lui ! | - Это он! |
| -qui ? Lui ? | - Кто он? |
| -tu lui as donné un oeillet rouge. | - Тот, которому ты подарила красную гвоздику. |
| Elle déclara ne pas comprendre, et lui demanda qu'il s'expliquât. | Она заявила, что ничего не понимает, и потребовала, чтоб он объяснил, в чем дело. |
| -cet aristocrate ! Cet émigré ! Cet infâme ! ... | - Этот аристократ! Этот эмигрант! Этот подлец!.. |
| elle haussa les épaules, et nia avec beaucoup de naturel avoir jamais connu un Jacques Maubel. | Она пожала плечами и с глубокой искренностью стала уверять, что не была знакома ни с каким Жаком Мобелем. |
| Et vraiment elle n'en avait jamais connu. | И действительно, она никогда его не знала. |
| Elle nia avoir jamais donné d'oeillets rouges à personne qu'à évariste ; mais peut-être, sur ce point, n'avait-elle pas très bonne mémoire. | По ее словам, она никому, кроме Эвариста, не дарила красных гвоздик. Но в этом пункте, пожалуй, память ей и изменяла. |
| Il connaissait mal les femmes, et n'avait pas pénétré bien profondément le caractère d'élodie ; pourtant il la pensait très capable de feindre et de tromper un plus habile que lui. | Он плохо знал женщин и не слишком хорошо изучил характер Элоди, однако считал, что она способна притворяться и может легко обмануть человека и более опытного, чем он. |
| -pourquoi nier ? Dit-il. Je sais. | - Зачем отпираться? - сказал он. - Я знаю. |
| Elle affirma de nouveau n'avoir connu aucun Maubel. | Она снова попыталась убедить его, что никогда не была знакома ни с каким Мобелем. |
| Et, ayant fini de peler ses coings, elle demanda de l'eau parce que ses doigts poissaient. | И, кончив чистить айву, попросила дать ей воды: у нее липли пальцы. |
| Gamelin lui apporta une cuvette. | Гамлен принес таз с водой. |
| Et, en se lavant les mains, elle renouvela ses dénégations. | Моя руки, она возобновила свои уверения. |
| Il répéta encore qu'il savait, et, cette fois, elle garda le silence. | Он повторил, что знает все, и на этот раз она ничего не возразила. |
| Elle ne voyait pas où tendait la question de son amant et était à mille lieues de soupçonner que ce Maubel, dont elle n'avait jamais entendu parler, dût comparaître devant le tribunal révolutionnaire ; elle ne comprenait rien aux soupçons dont on l'obsédait, mais elle les savait mal fondés. C'est pourquoi, n'ayant guère d'espoir de les dissiper, elle n'en avait guère envie non plus. Elle cessa de se défendre d'avoir connu un Maubel, préférant laisser le jaloux s'égarer sur une fausse piste, quand, d'un moment à l'autre, le moindre incident pouvait le mettre sur la véritable voie. Son petit clerc d'autrefois, devenu un joli dragon patriote, était brouillé maintenant avec sa maîtresse aristocrate. | Она даже не догадывалась, куда клонится вопрос ее любовника, и была бесконечно далека от мысли, что этот Мобель, о котором она никогда не слыхала, должен будет предстать перед Революционным трибуналом; она ничего не понимала в подозрениях, которыми ей докучал Эварист, но знала всю их неосновательность. Поэтому, не надеясь их рассеять, она и не стремилась сделать это. Она больше не отрицала, что знакома с Мобелем, предпочитая направить ревнивца по ложному следу, ибо в любую минуту малейшая случайность могла навести его на верный путь. Прежний избранник ее сердца, незначительный писец, превратившийся в патриота драгуна, был теперь в ссоре со своей любовницей аристократкой. |
| Quand il rencontrait élodie, dans la rue, il la regardait d'un oeil qui semblait dire : " allons ! La belle ; je sens bien que je vais vous pardonner de vous avoir trahie, et que je suis tout près de vous rendre mon estime. " elle ne fit donc plus effort pour guérir ce qu'elle appelait les lubies de son ami ; Gamelin garda la conviction que Jacques Maubel était le corrupteur d'élodie. | Встречая Элоди на улице, он смотрел на нее взором, который, казалось, говорил: "Ну, ну, моя красотка! Я чувствую, что скоро прощу вам свою измену и не сегодня завтра верну вам благосклонность". Поэтому она больше не старалась излечить возлюбленного от того, что называла его причудами, и Гамлен остался в убеждении, что Жак Мобель - соблазнитель Элоди. |
| Les jours qui suivirent, le tribunal s'occupa sans relâche d'anéantir le fédéralisme, qui, comme une hydre, avait menacé de dévorer la liberté. Ce furent des jours chargés ; et les jurés, épuisés de fatigue, expédièrent le plus rapidement possible la femme Roland, inspiratrice ou complice des crimes de la faction brissotine. | В последующие дни Трибунал занимался без передышки изничтожением федерализма, который, как гидра, угрожал поглотить свободу. Это были трудные дни, и присяжные, изнемогая от усталости, поспешили отправить на эшафот гражданку Ролан, вдохновительницу или соучастницу преступлений бриссотинцев. |
| Cependant Gamelin passait chaque matin au parquet pour presser l'affaire Maubel. Des pièces importantes étaient à Bordeaux : il obtint qu'un commissaire les irait chercher en poste. Elles arrivèrent enfin. | Между тем Гамлен каждое утро являлся в суд, настаивая на скорейшем рассмотрении дела Мобеля. В Бордо находились важные документы: он добился того, что за ними отправили на почтовых комиссара. Наконец они прибыли. |
| Le substitut de l'accusateur public les lut, fit la grimace et dit à évariste : | Помощник общественного обвинителя ознакомился с ними, поморщился и сказал Эваристу: |
| -elles ne sont pas fameuses, les pièces ! Il n'y a rien là dedans ! Des fadaises ! ... s'il était seulement certain que ce ci-devant comte De Maubel a émigré ! ... | - Ну, бумаги то не из важных, ничего существенного. Всякий вздор! Будь у нас хотя бы уверенность, что этот бывший граф Мобель эмигрировал!.. |
| enfin Gamelin réussit. Le jeune Maubel reçut son acte d'accusation et fut traduit devant le tribunal révolutionnaire le 19 brumaire. | Наконец Гамлен добился своего. Молодой Мобель получил обвинительный акт и девятнадцатого брюмера предстал перед Революционным трибуналом. |
| Dès l'ouverture de l'audience, le président montra le visage sombre et terrible qu'il avait soin de prendre pour conduire les affaires mal instruites. | С самого начала заседания у председателя было угрюмое и зловещее выражение, которое он стремился придать своему лицу всякий раз, когда дело было неясное. |
| Le substitut de l'accusateur se caressait le menton des barbes de sa plume et affectait la sérénité d'une conscience pure. Le greffier lut l'acte d'accusation : on n'en avait pas encore entendu de si creux. | Товарищ общественного обвинителя пером почесывал себе подбородок и всячески старался принять вид человека, совесть которого чиста. Секретарь огласил обвинительный акт: всех поразила его необоснованность. |
| Le président demanda à l'accusé s'il n'avait pas eu connaissance des lois rendues contre les émigrés. | Председатель спросил у подсудимого, знал ли он о законах, изданных против эмигрантов. |
| -je les ai connues et observées, répondit Maubel, et j'ai quitté la France muni de passeports en règle. | - Да, я знал их и соблюдал, - ответил Мобель. - Когда я уезжал из Франции, мой паспорт был в полной исправности. |
| Sur les raisons de son voyage en Angleterre et de son retour en France, il s'expliqua d'une manière satisfaisante. Sa figure était agréable, avec un air de franchise et de fierté qui plaisait. Les femmes des tribunes le regardaient d'un oeil favorable. | По поводу обстоятельств, вызвавших его путешествие в Англию и возвращение на родину, он дал вполне удовлетворительные объяснения. Лицо у него было приятное; откровенность и достоинство, с которым он держался, располагали в его пользу. |
| L'accusation prétendait qu'il avait fait un séjour en Espagne dans le moment où déjà cette nation était en guerre avec la France : il affirma n'avoir pas quitté Bayonne à cette époque. Un point seul restait obscur. Parmi les papiers qu'il avait jetés dans sa cheminée, lors de son arrestation, et dont on n'avait retrouvé que des brides, on lisait des mots espagnols et le nom de " Nieves. " | Женщины, завсегдатаи трибун, смотрели на него благосклонным взором. Обвинение утверждало, что он проживал в Испании уже в то время, когда эта страна находилась в состоянии войны с Францией. Он же утверждал, что в ту пору не покидал Байонны. Один только пункт оставался невыясненным. В бумагах, которые он в момент ареста бросил в камин и от которых остались лишь клочки, можно было разобрать испанские слова и имя "Ниевес". |
| Jacques Maubel refusa de donner à ce sujet les explications qui lui étaient demandées. Et, quand le président lui dit que l'intérêt de l'accusé était de s'expliquer, il répondit qu'on ne doit pas toujours suivre son intérêt. | Жак Мобель наотрез отказался дать по этому поводу какие бы то ни было объяснения. А когда председатель указал ему, что в интересах самого подсудимого осветить это обстоятельство, он ответил, что не всегда должно руководствоваться своими интересами. |
| Gamelin ne songeait à convaincre Maubel que d'un crime : par trois fois il pressa le président de demander à l'accusé s'il pouvait s'expliquer sur l'oeillet dont il gardait si précieusement dans son portefeuille les pétales desséchés. | Гамлен старался изобличить Мобеля лишь в одном преступлении: три раза он заставлял председателя спрашивать у подсудимого, может ли тот объяснить, что это за гвоздика, высохшие лепестки которой он так тщательно хранил. |
| Maubel répondit qu'il ne se croyait pas obligé de répondre à une question qui n'intéressait pas la justice, puisqu'on n'avait pas trouvé de billet caché dans cette fleur. | Мобель ответил, что не считает себя обязанным отвечать на вопрос, не имеющий к суду никакого отношения, ибо в этом цветке не нашли спрятанного письма. |
| Le jury se retira dans la salle des délibérations, favorablement prévenu en faveur de ce jeune homme dont l'affaire, obscure, semblait surtout cacher des mystères amoureux. Cette fois, les bons, les purs eux-mêmes eussent volontiers acquitté. L'un d'eux, un ci-devant, qui avait donné des gages à la révolution, dit : | Присяжные удалились в совещательную комнату, настроенные в пользу молодого человека, в запутанном деле которого главное место, по видимому, занимали любовные тайны. На этот раз даже самые горячие, самые правоверные патриоты охотно высказались бы за оправдательный приговор. Один из них, бывший дворянин, доказавший свою преданность революции, спросил: |
| -est-ce sa naissance qu'on lui reproche ? Moi aussi, j'ai eu le malheur de naître dans l'aristocratie. | - Неужели ему вменяют в вину его происхождение? Я, например, тоже имел несчастье родиться аристократом. |
| -oui, mais tu en es sorti, répliqua Gamelin, et il y est resté. | - Да, но ты порвал с этой средой, - возразил Гамлен, - а он остается в ней и поныне. |
| Et il parla avec une telle véhémence contre ce conspirateur, cet émissaire de Pitt, ce complice de Cobourg, qui était allé par delà les monts et par delà les mers susciter des ennemis à la liberté, il demanda si ardemment la condamnation du traître, qu'il réveilla l'humeur toujours inquiète, la vieille sévérité des jurés patriotes. | И он с такой яростью обрушился на этого заговорщика, на этого эмиссара Питта, на этого сообщника Кобурга, отправившегося чуть ли не на край света, чтобы поднять против свободы ее врагов, он с таким жаром добивался осуждения изменника, что всколыхнул в суровой душе патриотов тревогу, всегда готовую пробудиться. |
| L'un d'eux, cyniquement, lui dit : | Один из них цинично заявил ему: |
| -il est des services qu'on ne peut se refuser entre collègues. | - Есть услуги, в которых нельзя отказать товарищу. |
| Le verdict de mort fut rendu à une voix de majorité. | Смертный приговор был вынесен большинством одного голоса. |
| Le condamné entendit sa sentence avec une tranquillité souriante. Ses regards, qu'il promenait paisiblement sur la salle, exprimèrent, en rencontrant le visage de Gamelin, un indicible mépris. | Осужденный выслушал его с невозмутимой улыбкой. Взгляд, которым он спокойно окинул весь зал, натолкнувшись на лицо Гамлена, исполнился невыразимым презрением. |
| Personne n'applaudit la sentence. | Приговор был встречен гробовым молчанием, |
| Jacques Maubel, reconduit à la conciergerie, écrivit une lettre en attendant l'exécution qui devait se faire le soir même, aux flambeaux : ma chère soeur, le tribunal m'envoie à l'échafaud, me donnant la seule joie que je pouvais ressentir depuis la mort de ma Nieves adorée. Ils m'ont pris le seul bien qui me restait d'elle, une fleur de grenadier, qu'ils appelaient, je ne sais pourquoi, un oeillet. | Жака Мобеля отвели в Консьержери, и там в ожидании казни, которая должна была состояться в тот же вечер, при свете факелов, он набросал письмо: "Дорогая сестра, Трибунал отправляет меня на эшафот, доставляя мне этим единственную радость, которую я еще могу испытать после смерти моей обожаемой Ниевес. Они забрали у меня все, что мне от нее оставалось, - цветок граната, который они, не знаю почему, называли гвоздикой. |
| j'aimais les arts : à Paris, dans les temps heureux, j'ai recueilli des peintures et des gravures qui sont maintenant en lieu sûr et qu'on te remettra dès qu'il sera possible. Je te prie, chère soeur, de les garder en mémoire de moi. | Я любил искусство: в Париже, в счастливые времена, я собрал коллекцию картин и гравюр; они теперь спрятаны в надежном месте и будут тебе переданы при первой возможности. Прошу тебя, дорогая сестра, сохрани их на память обо мне". |
| il se coupa une mèche de cheveux, la mit dans la lettre, qu'il plia, et écrivit la suscription : | Отрезав прядь волос, он вложил ее в письмо, запечатал конверт и надписал: |
| à la citoyenne Clémence Dezeimeries, née Maubel. La Réole. | "Гражданке Клеманс Дезеймери, урожденной Мобель. Ла Реоль". |
| il donna tout ce qu'il avait d'argent sur lui au porte-clefs, en le priant de faire parvenir cette lettre, demanda une bouteille de vin et but à petits coups en attendant la charrette... | Он отдал все находившиеся при нем деньги тюремщику с тем, чтобы тот вручил письмо по назначению, затем спросил бутылку вина и в ожидании принялся пить его маленькими глотками. |
| après souper, Gamelin courut à l'amour peintre | После ужина Гамлен поспешил к "Амуру Художнику" |
| et bondit dans la chambre bleue où chaque nuit l'attendait élodie. | и стремительно вбежал в голубую комнату, где каждую ночь его ожидала Элоди. |
| -tu es vengée, lui dit-il. Jacques Maubel n'est plus. La charrette qui le conduisait à la mort a passé sous tes fenêtres, entourée de flambeaux. | - Ты отомщена! - сказал он. - Жака Мобеля уже нет в живых. Телега, в которой его повезли на казнь, проехала под твоими окнами, окруженная факелами. |
| Elle comprit : | Она поняла: |
| -misérable ! C'est toi qui l'as tué, et ce n'était pas mon amant. Je ne le connaissais pas... je ne l'ai jamais vu... quel homme était-ce ? Il était jeune, aimable... innocent. Et tu l'as tué, misérable ! Misérable ! | - Негодяй! Это ты его убил, а он не был моим любовником. Я не знала его: никогда не видала этого человека: Каков он был собою? Наверно, молод, красив?.. И ведь он ни в чем неповинен!.. А ты убил его, негодяй! Негодяй! |
| Elle tomba évanouie. Mais, dans les ombres de cette mort légère, elle se sentait inondée en même temps d'horreur et de volupté. Elle se ranima à demi ; ses lourdes paupières découvraient le blanc de ses yeux, sa gorge se gonflait, ses mains battantes cherchaient son amant. Elle le pressa dans ses bras à l'étouffer, lui enfonça les ongles dans la chair et lui donna, de ses lèvres déchirées, le plus muet, le plus sourd, le plus long, le plus douloureux et le plus délicieux des baisers. | Она лишилась сознания. Но и в обмороке, так походившем на смерть, она почувствовала, как вместе с ужасом ее заливает страсть. Она наполовину пришла в себя: из под отяжелевших век показались белки глаз, грудь вздымалась, бессильные повисшие руки искали любовника. Она сжала его в своих объятиях, впилась ему в тело ногтями и, прильнув судорожно раскрытым ртом, запечатлела на его губах самый немой, самый глухой, самый долгий, самый скорбный и самый восхитительный из поцелуев. |
| Elle l'aimait de toute sa chair, et, plus il lui apparaissait terrible, cruel, atroce, plus elle le voyait couvert du sang de ses victimes, plus elle avait faim et soif de lui. | Она тянулась к нему всем телом, и чем ужаснее, беспощадней и свирепей он ей казался, чем больше обагрял он себя кровью своих жертв, тем сильнее жаждала она его. |
Титульный лист | Предыдущая | Следующая
Грамматический справочник | Тексты
