France | Русский |
Le vieillard laissa disparaître Halmalo, puis serra son manteau de mer autour de lui, et se mit en marche. Il cheminait à pas lents, pensif. Il se dirigeait vers Huisnes, pendant que Halmalo s'en allait vers Beauvoir. | Старик подождал, пока вдали исчезнет фигура Гальмало, затем плотнее закутался в матросский плащ и двинулся в путь. Шагал он медленно, задумчиво. Он направлялся в сторону Гюина, а Гальмало тем временем пробирался к Бовуару. |
Derrière lui se dressait, énorme triangle noir, avec sa tiare de cathédrale et sa cuirasse de forteresse, avec ses deux grosses tours du levant, l'une ronde, l'autre carrée, qui aident la montagne à porter le poids de l'église et du village, le mont Saint-Michel, qui est à l'océan ce que Chéops est au désert. | Позади возвышалась огромным черным треугольником знаменитая гора Сен-Мишель, Хеопсова пирамида пустыни, именуемой океаном. У горы Сен-Мишель есть своя тиара -- собор и своя броня -- крепость с двумя высокими башнями -- круглой и квадратной, -- которая принимает на себя тяжесть каменных церковных стен и деревенских домов. |
Les sables mouvants de la baie du mont Saint-Michel déplacent insensiblement leurs dunes. Il y avait à cette époque entre Huisnes et Ardevon une dune très haute, effacée aujourd'hui. Cette dune, qu'un coup d'équinoxe a nivelée, avait cette rareté d'être ancienne et de porter à son sommet une pierre milliaire érigée au XIIe siècle en commémoration du concile tenu à Avranches contre les assassins de saint Thomas de Cantorbéry. Du haut de cette dune on découvrait tout le pays, et l'on pouvait s'orienter. | В бухточке, лежащей у подошвы Сен-Мишеля, идет непрестанное движение зыбучих песков, то и дело вырастают и рассыпаются дюны. В ту пору между Гюином и Ардевоном особенно славилась высокая дюна, исчезнувшая ныне с лица земли. Дюна эта, которую как-то в дни равноденствия до основания смыли волны, насчитывала, -- что редкость для дюн, -- не один век, и на вершине ее красовался каменный верстовой столб, воздвигнутый еще в XII веке в память собора, осудившего в Авранше убийц святого Фомы Кентерберийского. Отсюда открывалась как на ладони вся округа, что позволяло без труда ориентироваться в местности. |
Le vieillard marcha vers cette dune et y monta. | Старик направился к дюне и стал взбираться на вершину. |
Quand il fut sur le sommet, il s'adossa à la pierre milliaire, s'assit sur une des quatre bornes qui en marquaient les angles, et se mit à examiner l'espèce de carte de géographie qu'il avait sous les pieds. Il semblait chercher une route dans un pays d'ailleurs connu. Dans ce vaste paysage, trouble à cause du crépuscule, il n'y avait de précis que l'horizon, noir sur le ciel blanc. | Достигнув цели, он присел на одну из четырех каменных тумб, стоявших по углам верстового столба, прислонился к столбу и стал внимательно изучать географическую карту, разостланную у его ног самой природой. Казалось, он силится припомнить дорогу среди некогда знакомых мест. В беспредельно огромной панораме, уже затянутой сумерками, ясно вырисовывалась только линия горизонта, черная линия на бледном фоне неба. |
On y apercevait les groupes de toits de onze bourgs et villages ; on distinguait à plusieurs lieues de distance tous les clochers de la côte, qui sont très hauts, afin de servir au besoin de points de repère aux gens qui sont en mer. | Отчетливо были видны сбившиеся в кучу крыши одиннадцати селений и деревень; врезали в небо свои шпили далекие колокольни, которые здесь, как и во всех прибрежных селениях, с умыслом строили значительно выше обычного: плавающие могли по ним, как по маяку, определять курс судна. |
Au bout de quelques instants, le vieillard sembla avoir trouvé dans ce clair-obscur ce qu'il cherchait ; son regard s'arrêta sur un enclos d'arbres, de murs et de toitures, à peu près visible au milieu de la plaine et des bois, et qui était une métairie ; il eut ce hochement de tête satisfait d'un homme qui se dit mentalement : C'est là ; et il se mit à tracer avec son doigt dans l'espace l'ébauche d'un itinéraire à travers les haies et les cultures. De temps en temps il examinait un objet informe et peu distinct, qui s'agitait au-dessus du toit principal de la métairie, et il semblait se demander : Qu'est-ce que c'est ? Cela était incolore et confus à cause de l'heure ; ce n'était pas une girouette puisque cela flottait, et il n'y avait aucune raison pour que ce fût un drapeau. | Через несколько минут старик, очевидно, обнаружил то, что искал в полумраке: он не отрывал теперь взора от купы деревьев, осенявших крыши и ограду мызы, затерявшейся среди перелесков и лугов; он удовлетворенно качнул головой, будто подтверждая верность своей догадки: "Ага, вот оно!" -- и, вытянув указательный палец, прочертил в воздухе извилистую линию -- кратчайший путь между живых изгородей и нив. Время от времени он пристально вглядывался в какой-то бесформенный и неразличимый предмет, раскачивавшийся над крышей самого крупного строения мызы, и словно мысленно пытался разрешить загадку -- что это такое? Однако темнота скрадывала очертания и цвет загадочного предмета; флюгером это быть не могло, хотя и вертелось во все стороны, а флаг водружать здесь было незачем. |
Il était las ; il restait volontiers assis sur cette borne où il était ; et il se laissait aller à cette sorte de vague oubli que donne aux hommes fatigués la première minute de repos. | Старик долго не вставал с тумбы, отдаваясь тому смутному полузабытью, которое в первую минуту охватывает утомленного путника, присевшего отдохнуть. |
Il y a une heure du jour qu'on pourrait appeler l'absence de bruit, c'est l'heure sereine, l'heure du soir. | Есть в сутках час, который справедливо зовут часом безмолвия -- безмятежный час, час предвечерний. |
On était dans cette heure-là. Il en jouissait ; il regardait, il écoutait, quoi ? la tranquillité. Les farouches eux-mêmes ont leur instant de mélancolie. Subitement, cette tranquillité fut, non troublée, mais accentuée par des voix qui passaient ; c'étaient des voix de femmes et d'enfants. Il y a parfois dans l'ombre de ces carillons de joie inattendus. On ne voyait point, à cause des broussailles, le groupe d'où sortaient les voix, mais ce groupe cheminait au pied de la dune et s'en allait vers la plaine et la forêt. Ces voix montaient claires et fraîches jusqu'au vieillard pensif ; elles étaient si près qu'il n'en perdait rien. | И этот час наступил. Путник вкушал блаженство этого часа, он вглядывался, он вслушивался -- вслушивался в тишину. Даже на самых жестоких людей находит своя минута меланхолии. Вдруг эту тишину не то, чтобы нарушили, а еще резче подчеркнули близкие голоса. Два женских голоса и детский голосок. Так иногда в ночную мглу нежданно ворвется веселый перезвон колоколов. Густой кустарник скрывал говоривших, но ясно было, что они пробираются у самого подножия дюны, в сторону равнины и леса. Свежие и чистые голоса легко доходили до погруженного в свои думы старца и звучали так явственно, что можно было расслышать каждое слово. |
Une voix de femme disait : | Женский голос произнес: |
-- Dépêchons-nous, la Flécharde. Est-ce par ici ? | -- Поторопитесь, Флешардша. Сюда, что ли, идти? |
-- Non, c'est par là. | -- Нет, сюда. |
Et le dialogue continuait entre les deux voix, l'une haute, l'autre timide. | И два голоса, один погрубей, другой помягче, продолжали беседу. |
-- Comment appelez-vous cette métairie que nous habitons en ce moment ? | -- Как зовется та ферма, где мы сейчас стоим? |
-- L'Herbe-en-Pail. | -- "Соломинка". |
-- En sommes-nous encore loin ? | -- А это далеко? |
-- A un bon quart d'heure. | -- Минут пятнадцать, не меньше. |
-- Dépêchons-nous d'aller manger la soupe. | -- Пойдемте быстрей, тогда, может, и поспеем к ужину. |
-- C'est vrai que nous sommes en retard. | -- Верно. Мы сильно запоздали. |
-- Il faudrait courir. Mais vos mômes sont fatigués. Nous ne sommes que deux femmes, nous ne pouvons pas porter trois mioches. Et puis, vous en portez déjà un, vous, la Flécharde. Un vrai plomb. Vous l'avez sevrée, cette goinfre, mais vous la portez toujours. Mauvaise habitude. Faites-moi donc marcher ça. Ah ! tant pis, la soupe sera froide. | -- Бегом бы поспели. Да малышей, гляди, совсем разморило. Куда же нам двоим на себе трех ребят тащить. И так вы, Флешардша, ее с рук не спускаете. А она прямо как свинец. Отняли ее, обжору, от груди, а с рук она у вас все равно не слезает. Привыкнет, сами будете жалеть. Пускай сама ходит. Ну ладно, и холодного супа похлебаем. |
-- Ah ! les bons souliers que vous m'avez donnés là ! On dirait qu'ils sont faits pour moi. | -- А какие вы мне башмаки хорошие подарили. Совсем впору, словно по заказу сделаны. |
-- &Сcedil;a vaut mieux que d'aller nu-pattes. | -- Какие ни на есть, а все лучше, чем босиком шлепать. |
-- Dépêche-toi donc, René-Jean. | -- Прибавь шагу, Рене-Жан. |
-- C'est pourtant lui qui nous a retardées. Il faut qu'il parle à toutes les petites paysannes qu'on rencontre. &Сcedil;a fait son homme. | -- Из-за него-то мы и опоздали. Ни одной девицы в деревне не пропустит, с каждой ему, видите ли, надо поговорить. Настоящий мужчина растет. |
-- Dame, il va sur cinq ans. | -- А как же иначе? Ведь пятый годок пошел. |
-- Dis donc, René-Jean, pourquoi as-tu parlé à cette petite dans le village ? | -- Отвечай-ка, Рене-Жан, почему ты разговорился с той девчонкой в деревне, а? |
Une voix d'enfant, qui était une voix de garçon, répondit : | Детский, вернее мальчишеский, голосок ответил: |
-- Parce que c'est une que je connais. | -- Потому что я ее знаю. |
La femme reprit : | Женский голос подхватил: |
-- Comment, tu la connais ? | -- Господи боже мой, да откуда же ты ее знаешь? |
-- Oui, répondit le petit garçon, puisqu'elle m'a donné des bêtes ce matin. | -- А как же не знать, -- удивленно произнес мальчик, -- ведь она мне утром разных зверушек дала. |
-- Voilà qui est fort ! s'écria la femme, nous ne sommes dans le pays que depuis trois jours, c'est gros comme le poing, et ça vous a déjà une amoureuse ! | -- Ну и парень, -- воскликнула женщина, -- трех дней нет, как сюда прибыли, а этот клоп уже завел себе милую! |
Les voix s'éloignèrent. Tout bruit cessa. | Голоса затихли вдали. Все смолкло. |
Титульный лист | Предыдущая | Следующая