SWAN SONG/Лебединая песня (часть первая)

CHAPTER IV SOAMES GOES UP TO TOWN/IV. СОМС ЕДЕТ В ЛОНДОН

English	Русский
Having seen his wife off from Dover on the Wednesday, Soames Forsyte motored towards town. On the way he decided to make a considerable detour and enter London over Hammersmith, the furthest westerly bridge in reason. There was for him a fixed connection between unpleasantness and the East End, in times of industrial disturbance. And feeling that, if he encountered a threatening proletariat, he would insist on going through with it, he acted in accordance with the other side of a Forsyte's temperament, and looked ahead. Thus it was that he found his car held up in Hammersmith Broadway by the only threatening conduct of the afternoon. A number of persons had collected to interfere with a traffic of which they did not seem to approve. After sitting forward, to say to his chauffeur, "You'd better go round, Riggs," Soames did nothing but sit back. The afternoon was fine, and the car--a landaulette--open, so that he had a good view of the total impossibility of "going round." Just like that fellow Riggs to have run bang into this! A terrific pack of cars crammed with people trying to run out of town; a few cars like his own, half empty, trying to creep past them into town; a motor-omnibus, not overturned precisely, but with every window broken, standing half across the road; and a number of blank-looking people eddying and shifting before a handful of constables! Such were the phenomena which Soames felt the authorities ought to be handling better.	В среду, посадив жену на пароход в Дувре, Сомс Форсайт поехал на автомобиле в Лондон. По дороге он решил сделать порядочный крюк и въехать в город по Хэммерсмитскому мосту, самому западному из всех более или менее подходящих. Он всегда чувствовал, что в периоды рабочих волнений есть тесная связь между Ист-Эндом и всякими неприятностями. И зная заранее, что, встреться ему грозная толпа пролетариев, никакие силы не заставят его отступить, он послушался другой стороны форсайтской натуры решил предотвратить эту возможность. Такимто образом случилось, что его автомобиль застрял на переезде у Хэммерсмитского вокзала - единственном месте, где в тот день произошли сколько-нибудь серьезные беспорядки. Собралось много людей, и они остановили движение, которого, по-видимому, не одобряли. Сомс наклонился вперед, чтобы сказать шоферу: "Лучше объехать, Ригз", потом откинулся на сиденье и стал ждать. День был погожий, машина ландолет открыта, он не мог не видеть, что "объехать" совершенно невозможно. И всегда этот Ригз где-нибудь застрянет! Сотни машин, набитых людьми, пытающимися выбраться из города; несколько почти пустых машин с людьми, пытающимися, как и он сам, пробраться мимо них в город; автобус, не то чтобы опрокинутый, но с выбитыми стеклами, загородивший половину дороги; и толпа людей с ничего не выражающими лицами, снующих взад и вперед перед горстью полисменов! Таковы были явления, с которыми, по мнению Сомса, власти могли бы справиться и получше.
The words, "Look at the blighted plutocrat!" assailed his ears; and in attempting to see the plutocrat in question, he became aware that it was himself. The epithets were unjust! He was modestly attired in a brown overcoat and soft felt hat; that fellow Riggs was plain enough in all conscience, and the car was an ordinary blue. True, he was alone in it, and all the other cars seemed full of people; but he did not see how he was to get over that, short of carrying into London persons desirous of going in the opposite direction. To shut the car, at all events, would look too pointed-- so there was nothing for it but to sit still and take no notice! For this occupation no one could have been better framed by Nature than Soames, with his air of slightly despising creation. He sat, taking in little but his own nose, with the sun shining on his neck behind, and the crowd eddying round the police. Such violence as had been necessary to break the windows of the 'bus had ceased, and the block was rather what might have been caused by the Prince of Wales.	До слуха его донеслись слова: "Вот буржуй проклятый!" И, оглянувшись, чтобы увидеть буржуя, о котором шла речь, он убедился, что это он сам. Несправедливые эпитеты! На нем скромное коричневое пальто и мягкая фетровая шляпа. У этого Ригза внешность как нельзя более пролетарская, а машина - самого обыкновенного синего цвета. Правда, он занимает ее один, а все другие полны народу; но как выйти из такого положения - неизвестно; разве что повезти с собой в Лондон людей, стремящихся уехать в обратном направлении. Поднять верх автомобиля было бы, конечно, слишком демонстративно, так что ничего не остается, как сидеть смирно и не обращать внимания. Сомс, от рождения усвоивший гримасу легкого презрения ко всей вселенной, был как нельзя более приспособлен для такого занятия. Он сидел, глядя на кончик собственного носа, а солнце светило ему в затылок, и толпа колыхалась взад-вперед вокруг полисменов. Насильственные действия, результатом которых явились выбитые окна автобуса, уже прекратились, и теперь люди вели себя вполне мирно, словно вышли поглазеть на принца Уэльского.
With every appearance of not encouraging it by seeming to take notice, Soames was observing the crowd. And a vacant-looking lot they were, in his opinion; neither their eyes nor their hands had any of that close attention to business which alone made revolutionary conduct formidable. Youths, for the most part, with cigarettes drooping from their lips--they might have been looking at a fallen horse.	Всеми силами стараясь не раздражать толпу слишком явным вниманием, Сомс наблюдал. И пришел к заключению, что вид у людей равнодушный; ни в глазах, ни в жестах он не видел той напряженной деловитости, которая одна только и придает революционным выступлениям грозный характер. Почти все молодежь, чуть не у каждого к нижней губе приклеилась папироса, так смотрит толпа на упавшую лошадь.
People were born gaping nowadays. And a good thing, too! Cinemas, fags, and football matches--there would be no real revolution while they were on hand; and as there seemed to be more and more on hand every year, he was just feeling that the prospect was not too bleak, when a young woman put her head over the window of his car.	Люди теперь так и родятся, зеваками, И это неплохо. Кино, дешевые папиросы и футбольные матчи - пока они существуют, настоящей революции не будет. А всего этого, по-видимому, с каждым годом прибавляется. И он только было решил, что будущее не так уж мрачно, когда к нему в автомобиль просунулась голова какой-то молодой женщины.
"Could you take me in to town?"	- Не могли бы вы подвезти меня в город?
Soames automatically consulted his watch. The hands pointing to seven o'clock gave him extraordinarily little help. Rather a smartly-dressed young woman, with a slight cockney accent and powder on her nose! That fellow Riggs would never have done grinning. And yet he had read in the British Gazette that everybody was doing it. Rather gruffly he said:	Сомс, по привычке, посмотрел на часы. Стрелки, показывавшие семь часов, мало чем помогли ему. Довольно нарядно одетая женщина, с чуть вульгарной манерой говорить и напудренным носом. И долго этот Ригз будет скалить зубы? А между тем, в "Бритиш Газет" он читал, что все так делают. Он ответил грубовато:
"I suppose so. Where do you want to go?"	- Могу. Куда вам нужно попасть?
"Oh, Leicester Square would do me all right."	- О, хотя бы до Лестер-сквер добраться.
Great Scott!	Этого еще недоставало!
The young woman seemed to sense his emotion.	Молодая женщина, казалось, почуяла его опасения.
"You see," she said, "I got to get something to eat before my show."	- Видите ли, - сказала она, - мне надо еще поесть до спектакля.
Moreover, she was getting in! Soames nearly got out. Restraining himself, he gave her a sidelong look; actress or something--young-- round face, made up, naturally--nose a little snub--eyes grey, rather goggly--'mouth--h'm, pretty mouth, slightly common! Shingled--of course.	Да она уже лезет в машину! Сомс чуть не вылез вон. Он сдержался, искоса оглядел ее; наверно, какая-нибудь актриса - молодая, лицо круглое, и, конечно, накрашено, - чуть курносая, глаза серые, слегка навыкате; рот... гм, красивый рот, немножко вульгарный. И, разумеется, стриженая.
"It's awfly kind of you!"	- Вот спасибо вам!
"Not at all!" said Soames; and the car moved.	- Не стоит, - сказал Сомс; и машина тронулась.
"Think it's going to last, the strike?"	- Вы думаете, это надолго - забастовка?
Soames leaned forward.	Сомс наклонился вперед.
"Go on, Riggs," he said; "and put this young lady down in--er-- Coventry Street."	- Поезжайте, Ригз, - сказал он, - этой даме нужно на, у э-э... Ковентри-стрит, там остановитесь.
"It's frightf'ly awk for us, all this," said the young lady. "I should never've got there in time. You seen our show, 'Dat Lubly Lady'?"	- Такая глупость вся эта история, - сказала дама. - Я бы ни за что не поспела вовремя. Вы видели наше обозрение "Такая милашка"?
"No."	- Нет.
"It's rather good."	- Очень, знаете ли, неплохо.
"Oh!"	- Да?
"We shall have to close, though, if this lasts."	- Впрочем, если это не кончится, придется закрывать лавочку.
"Ah!"	- А.
The young lady was silent, seeming to recognise that she was not in the presence of a conversationalist.	Молодая женщина замолчала, сообразив, что поклонник не отличается разговорчивостью.
Soames re-crossed his legs. It was so long since he had spoken to a strange young woman, that he had almost forgotten how it was done. He did not want to encourage her, and yet was conscious that it was his car.	Сомс переменил позу. Он так давно не разговаривал с посторонней молодой женщиной, что почти совсем забыл, как это делается. Поддерживать разговор ему не хотелось, а между тем, он понимал, что она его гостья.
"Comfortable?" he said, suddenly.	- Вам удобно? - неожиданно спросил он.
The young lady smiled.	Она улыбнулась.
"What d'you think?" she said. "It's a lovely car."	- Неужели нет? Машина чудесная!
"I don't like it," said Soames.	- Мне она не нравится, - сказал Соке.
The young lady's mouth opened.	Она раскрыла рот.
"Why?"	- Почему?
Soames shrugged his shoulders; he had only been carrying on the conversation.	Сомс пожал плечами; он говорил, только чтобы сказать что-нибудь.
"I think it's rather fun, don't you?" said the young lady. "Carrying on--you know, like we're all doing."	- По-моему, это даже интересно, правда? - сказала она. - "Держаться" вот так, как мы все сейчас.
The car was now going at speed, and Soames began to calculate the minutes necessary to put an end to this juxtaposition.	Машина теперь шла полным ходом, и Сомс начал вы - считывать, через сколько минут можно будет покончить с такими сопоставлениями.
The Albert Memorial, already; he felt almost an affection for it-- so guiltless of the times!	Памятник Альберту, уже! Он почувствовал к, нему своего рода нежность - такое счастливое неведение всего происходящего!
"You MUST come and see our show," said the young lady.	- Обязательно приходите посмотреть наше обозрение, - сказала дамочка.
Soames made an effort and looked into her face.	Сомс собрался с духом и взглянул ей в лицо.
"What do you do in it?" he said.	- Что вы там делаете? - спросил он.
"Sing and dance."	- Пою и танцую.
"I see."	- Вот как.
"I've rather a good bit in the third act, where we're all in our nighties."	- У меня хорошая сцена в третьем акте, где мы все в ночных рубашонках.
Soames smiled faintly.	Сомс чуть заметно улыбнулся.
"You've got no one like Kate Vaughan now," he said.	- Таких, как Кэт Воген, теперь не увидишь, - сказал он.
"Kate Vaughan? Who was she?"	- Кэт Воген? Кто она была?
"Who was Kate Vaughan?" repeated Soames; "greatest dancer that was ever in burlesque. Dancing was graceful in those days; now it's all throwing your legs about. The faster you can move your legs, the more you think you're dancing." And, disconcerted by an outburst that was bound to lead to something, he averted his eyes.	- Кто была Кэт Воген? - повторил Сомс. - Самая блестящая балерина легкого жанра. В то время в танцах было изящество; это теперь вы только и знаете, что ногами дрыгать. Вы думаете, чем быстрее вы можете передвигать ноги, тем лучше танцуете. - И, сам смутившись своего выпада, который неминуемо должен был к чему-то привести, он отвел глаза.
"You don't like jazz?" queried the young lady.	- Вы не любите джаз? - осведомилась дамочка.
"I do not," said Soames.	- Не люблю, - сказал Сомс.
"Well, I don't either--not reely; it's getting old-fashioned, too."	- А знаете, я, пожалуй, тоже; кроме того, он выходит из моды.
Hyde Park Corner already! And the car going a good twenty!	Угол Хайд-парка, уже! И скорость добрых двадцать миль!
"My word! Look at the lorries; it's marvellous, isn't it?"	- Ой-ой-ой! Посмотрите на грузовики; замечательно, правда?
Soames emitted a confirmatory grunt. The young lady was powdering her nose now, and touching up her lips, with an almost staggering frankness. 'Suppose anyone sees me?' thought Soames. And he would never know whether anyone had or not. Turning up the high collar of his overcoat, he said:	Сомс проворчал что-то утвердительное. Дамочка стала без всякого стеснения пудрить нос и подмазывать губы. "Что, если меня кто-нибудь увидит?" - подумал Сомс. А может, кто и видит, он этого никогда не узнает. Поднимая высокий воротник пальто, он сказал:
"Draughty things, these cars! Shall I put you down at Scott's?"	- Сквозит в этих автомобилях! Подвезти вас к ресторану Скотта?
"Oh, no. Lyons, please; I've only time f'r a snack; got to be on the stage at eight. It's been awf'ly kind of you. I only hope somebody'll take me home!" Her eyes rolled suddenly, and she added: "If you know what I mean."	- Ой, нет, если можно - к Лайонсу; я еле-еле успею перекусить. В восемь надо быть на сцене. Большое вам спасибо. Теперь если бы кто еще отвез меня домой! - Она вдруг повела глазами и добавила: - Не поймите превратно!
"Quite!" said Soames, with a certain delicacy of perception. "Here you are. Stop--Riggs!"	- Ну, что вы, - сказал Сомс не без тонкости, вы и приехали. Стойте, Ригз!
The car stopped, and the young lady extended her hand to Soames.	Машина остановилась, и дамочка протянула Сомсу руку.
"Good-bye, and thank you!"	- Прощайте, и большое спасибо!
"Good-bye!" said Soames.	- Прощайте, - сказал Сомс.
Nodding and smiling, she got out.	Улыбаясь и кивая, она сошла на тротуар.
"Go on, Riggs, sharp! South Square."	- Поезжайте, Ригз, да поживее. Саут-сквер.
The car moved on. Soames did not look back; in his mind the thought formed like a bubble on the surface of water: 'In the old days anyone who looked and talked like that would have left me her address.' And she hadn't! He could not decide whether or no this marked an advance.	Машина тронулась. Сомс не оглядывался; в сознании его, как пузырь на поверхности воды, возникла мысль: "В прежнее время всякая женщина, которая выглядит и говорит, как эта, дала бы мне свой адрес". А она не дала! Он не мог решить, знаменует это прогресс или нет.
At South Square, on discovering that Michael and Fleur were out, he did not dress for dinner, but went to the nursery. His grandson, now nearly three years old, was still awake, and said:	Не застав дома ни Флер, ни Майкла, он не стал переодеваться к обеду, а прошел в детскую. Его внук, которому шел теперь третий год, еще не спал и сказал:
"Hallo!"	- Алло!
"Hallo!"	- Алло!
replied Soames, producing a toy watchman's rattle. There followed five minutes of silent and complete absorption, broken fitfully by guttural sounds from the rattle. Then his grandson lay back in his cot, fixed his blue eyes on Soames, and said,	Сомс извлек игрушечную трещотку. Последовало пять минут сосредоточенного и упоенного молчания, по временам нарушаемого гортанным звуком трещотки. Потом внук улегся поудобнее, уставился синими глазами на Сомса и сказал:
"Hallo!"	- Алло!
"Hallo!" replied Soames.	- Алло! - ответил Сомс.
"Ta, ta!" said his grandson.	- Спать! - сказал внук.
"Ta, ta!" said Soames, backing to the door, and nearly falling over the silver dog.	- Спать! - сказал Сомс, пятясь к двери, и чуть ну споткнулся о серебристую собачку.
The interview then terminated, and Soames went downstairs. Fleur had telephoned to say he was not to wait dinner.	На том разговор закончился, и Сомс пошел вниз. Флер предупредила по телефону, чтобы он не ждал их к обеду.
Opposite the Goya he sat down. No good saying he remembered the Chartist riots of '48, because he had been born in '55; but he knew his uncle Swithin had been a 'special' at the time. This general strike was probably the most serious internal disturbance that had happened since; and, sitting over his soup, he bored further and further into its possibilities. Bolshevism round the corner--that was the trouble! That and the fixed nature of ideas in England. Because a thing like coal had once been profitable, they thought it must always be profitable. Political leaders, Trades Unionists, newspaper chaps--they never looked an inch before their noses! They'd had since last August to do something about it, and what had they done? Drawn up a report that nobody would look at!	Он сел перед картиной Гойи. Трудно было бы утверждать, что Сомс помнил чартистское движение 1848 года, потому что он родился в 5-м; но он знал, что в то время его дядя Суизин состоял в добровольческой полиции. С тех пор не было более серьезных внутренних беспорядков, чем эта генеральная стачка; и за супом Сомс все глубже и глубже вдумывался в ее возможные последствия. Большевизм на пороге, вот в чем беда! И еще - недостаток гибкости английского мышления. Если уголь был когда-то прибыльной статьей - воображают, что он навсегда останется прибыльным. Политические лидеры, руководство тред-юнионов, печать не видят на два дюйма дальше своего носа! Им еще в августе надо было начать что-то делать, а что они сделал? Составили доклад, на который никто и смотреть не хочет.
"White wine, sir, or claret?"	- Белого вина, сэр, или бордо?
"Anything that's open."	- Все равно, что есть начатого.
To have said that in the 'eighties, or even the 'nineties, would have given his father a fit! The idea of drinking claret already opened was then almost equivalent to atheism. Another sign of the slump in ideals.	В восьмидесятых, даже в девяностых годах с его отцом от таких слов случился бы удар: пить бордо из начатой бутылки в его глазах почти равнялось безбожию. Очередной симптом вырождения идеалов!
"What do YOU think about this strike, Coaker?"	- А вы. Кокер, что скажете о забастовке?
The almost hairless man lowered the Sauterne.	Лысый слуга наклонил бутылку сотерна.
"Got no body in it, sir, if you ask me."	- Неосновательно задумано, сэр, если уж вы меня спрашиваете.
"What makes you say that?"	- Почему вы так думаете?
"If it had any body in it, sir, they'd have had the railings of Hyde Park up by now."	- А было бы основательно, сэр, Хайд-парк был бы закрыт для публики.
Soames poised a bit of his sole.	Вилка Сомса с куском камбалы повисла в воздухе.
"Shouldn't be surprised if you were right," he said, with a certain approval.	- Очень возможно, что вы правы, - сказал он одобрительно.
"They make a lot of fuss, but no--there's nothing to it. The dole-- that was a clever dodge, sir. Pannus et circesses, as Mr. Mont says, sir."	- Суетятся они много, но так - все впустую. Пособие - вот это умно придумали, сэр. Хлеба и цирков, как говорит мистер Монт.
"Ha! Have you seen this canteen they're running?"	- Ха! Вы видели эту столовую, которую они устроили?
"No, sir; I believe they've got the beetle man in this evening. I'm told there's a proper lot of beetles."	- Нет, сэр. Кажется, нынче вечером туда придет морильщик. Говорят, тараканов там видимо-невидимо.
"Ugh!"	- Брр!
"Yes, sir; it's a nahsty insect."	- Да, сэр, насекомое отвратительное.
Having finished dinner, Soames lighted the second of his two daily cigars, and took up the earpieces of the wireless. He had resisted this invention as long as he could--but in times like these! "London calling!" Yes, and the British Isles listening! Trouble in Glasgow? There would be--lot of Irish there! More 'specials' wanted? There'd soon be plenty of those. He must tell that fellow Riggs to enlist. This butler chap, too, could well be spared. Trains! They seemed to be running a lot of trains already. After listening with some attention to the Home Secretary, Soames put the earpieces down and took up The British Gazette. It was his first sustained look at this tenuous production, and he hoped it would be his last. The paper and printing were deplorable. Still, he supposed it was something to have got it out at all. Tampering with the freedom of the Press! Those fellows were not finding it so easy as they thought. They had tampered, and the result was a Press much more definitely against them than the Press they had suppressed. Burned their fingers there! And quite unnecessary-- old-fashioned notion now--influence of the Press. The war had killed it. Without confidence in truth there was no influence. Politicians or the Press--if you couldn't believe them, they didn't count! Perhaps they would re-discover that some day. In the meantime the papers were like cocktails--tittilators mostly of the appetite and the nerves. How sleepy he was! He hoped Fleur wouldn't be very late coming in. Mad thing, this strike, making everybody do things they weren't accustomed to, just as Industry, too, was beginning--or at least pretending--to recover. But that was it! With every year, in these times, it was more difficult to do what you said you would. Always something or other turning up! The world seemed to live from hand to mouth, and at such a pace, too! Sitting back in the Spanish chair, Soames covered his eyes from the light, and the surge of sleep mounted to his brain; strike or no strike, the soft, inexorable tide washed over him.	Пообедав, Сомс закурил вторую из двух полагавшихся ему в день сигар и надел наушники радио. Он, пока мог, противился этому изобретению - в такое время! "Говорит Лондон!" Да, а слушает вся Великобритания. Беспорядки в Глазго? Иначе и быть не может - там столько ирландцев! Требуются еще добровольцы в чрезвычайную полицию? Ну, их-то скоро будет достаточно. Нужно сказать этому Ригзу, чтобы записался. Вот и здесь без лакея вполне можно обойтись. Поезда! Поездов, по-видимому, пустили уже порядочно. Прослушав довольно внимательно речь министра внутренних дел. Сомс снял наушники и взял "Бритиш Газет". Впервые за всю жизнь он уделил некоторое время чтению этого малопочтенного листка и надеялся, что первый раз будет и последним. Бумага и печать из рук вон плохи. Все же надо считать достижением, что ее вообще удалось выпустить. Подбираются к свободе печати! Не так-то это легко, как казалось этим людишкам. Попробовали - и вот результат: печать, куда более решительно направленная против них, чем та, которую они прикрыли. Обожглись на этом деле! И без всякого толку, ведь влияние печати - устарелое понятие. Его убила война. Без доверия нет влияния. Что политические вожди, что печать - если им нельзя верить, они вообще не идут в счет! Может быть, эту истину когда-нибудь откроют заново. А пока что газеты - те же коктейли, только возбуждают аппетит и нервы. Как хочется спать. Хоть бы Флер не слишком поздно вернулась домой. Безумная затея - эта стачка! Из-за нее все взялись за совершенно непривычные дела, да еще в такой момент, когда промышленность только-только начинает - или делает вид, что начинает, - оживать. Но что поделаешь! В наше время становится год от года труднее придерживаться плана. Всегда что-нибудь помешает. Весь мир как будто живет со дня на день, и притом такими темпами! Сомс откинулся на спинку испанского стула, заслонил глаза от света, и сон волной подступил к его сознанию. Стачка стачкой, а волны перекатывались через него мягко, неотвратимо.
A tickling, and over his hand, thin and rather brown, the fringe of a shawl came dangling. Why! With an effort he climbed out of an abyss of dreams. Fleur was standing beside him. Pretty, bright, her eyes shining, speaking quickly, excitedly, it seemed to him.	Защекотало, и над его рукой, сухощавой и темной, закачалась бахрома шали. Что такое? Он с усилием выбрался из чащи снов. Около него стояла Флер. Красивая, яркая, глаза сияют, говорит быстро, как будто возбужденно.
"Here you are, then, Dad!"	- Так ты приехал, папа!
Her lips felt hot and soft on his forehead, and her eyes--What was the matter with her? She looked so young--she looked so--how express it?	Губы ее горячо и мягко коснулись его лба, а глаза - что с ней? Она точно помолодела, точно... как бы это выразить?
"So you're in!" he said. "Kit's getting talkative. Had anything to eat?"	- Ты дома? - сказал он. - Кит становится разговорчив. Поела чего-нибудь?
"Heaps!"	- Да, да!
"This canteen--"	- Эта столовая...
She flung off her shawl.	Флер сбросила шаль.
"I'm enjoying it frightfully."	- Мне там ужасно нравится.
Soames noted with surprise the rise and fall of her breast, as if she had been running. Her cheeks, too, were very pink.	Сомс с удивлением заметил, как часто дышит ее грудь, словно она только что бежала. И щеки у нее были очень розовые.
"You haven't caught anything, have you--in that place?"	- Ты, надеюсь, ничего там не подцепила?
Fleur laughed. A sound--delicious and unwarranted.	Флер засмеялась - очаровательный звук, и совершенно необоснованный.
"How funny you are, Dad! I hope the strike lasts!"	- Какой ты смешной, папа! Я молю бога, чтобы забастовка тянулась подольше.
"Don't be foolish!" said Soames. "Where's Michael?"	- Не говори глупостей, - сказал Сомс. - Где Майкл?
"Gone up. He called for me, after the House. Nothing doing there, he says."	- Пошел спать. Он заезжал за мной из палаты. Говорит, ничего у них там не выходит.
"What's the time?"	- Который час?
"Past twelve, dear. You must have had a real good sleep."	- Первый час, милый. Ты, наверное, хорошо соснул.
"Just nodding."	- Просто дремал.
"We saw a tank pass, on the Embankment--going East. It looked awfully queer. Didn't you hear it?"	- Мы видели танк на набережной - шел на восток, Ужасно чудно они выглядят. Ты не слышал?
"No," said Soames.	- Нет, - сказал Сомс.
"Well, don't be alarmed if you hear another. They're on their way to the docks, Michael says."	- Ну, если услышишь - не тревожься. Майкл говорит, их направляют в порт.
"Glad to hear it--shows the Government means business. But you must go up. You're overtired."	- Очень рад. Значит, правительство серьезно взялось за дело. Но тебе пора спать. Ты переутомилась.
She gazed at him over the Spanish shawl on her arm--whistling some tune.	Она задумчиво смотрела на него, накинув на руку испанскую шаль, насвистывая какую-то мелодию.
"Good-night!" he said. "I shall be coming up in a minute."	- Спокойной ночи, - сказал он, - я тоже скоро пойду спать.
She blew him a kiss, twirled round, and went.	Она послала ему воздушный поцелуй, повернулась на каблучках и исчезла.
"I don't like it," murmured Soames to himself; "I don't know why, but I don't like it."	- Не нравится мне это, - пробормотал Сомс. - Сам не знаю почему, только не нравится.
She had looked too young. Had the strike gone to her head? He rose to squirt some soda-water into a glass--that nap had left a taste in his mouth.	Слишком молодо она выглядела. Или это стачка ударила ей в голову? Он встал, чтобы нацедить в стакан содовой, - после сна остался неприятный вкус во рту.
Um--dum--bom--um--dum--bom--um--dum--bom! A grunching noise! Another of those tanks? He would like to see one of those great things! For the idea that they were going down to the docks gave him a feeling almost of exhilaration. With them on the spot the country was safe enough. Putting on his motoring coat and hat, he went out, crossed the empty Square, and stood in the street, whence he could see the Embankment. There it came! Like a great primeval monster in the lamplit darkness, growling and gruntling along, a huge, fantastic tortoise--like an embodiment of inexorable power. 'That'll astonish their weak nerves!' thought Soames, as the tank crawled, grunching, out of sight. He could hear another coming; but with a sudden feeling that it would be too much of a good thing, he turned on his heel. A sort of extravagance about them, when he remembered the blank-looking crowd around his car that afternoon, not a weapon among the lot, nor even a revolutionary look in their eyes!	Ум-дум-бом-ум-дум-бом-ум-дум-бом! И скрежет! Еще танк? Хотел бы он взглянуть на эту махину. При мысли, что они идут в порт, он чуть ли не возликовал. Раз они налицо, страна вне опасности. Он надел дорожное пальто и шляпу, вышел из дому, пересек пустую площадь и остановился на улице, с которой видна была набережная. Вот он идет! Как огромное допотопное чудище, в освещенной фонарями темноте рычит и хрюкает большущая сказочная черепаха, воплощение неотвратимой мощи. "Хороший им готовится сюрприз!" - подумал Сомс, когда танк прополз, скрежеща, и скрылся из виду; Он уже слышал, что идет следующий, но, вдруг решив, что хорошенького понемножку, повернул к дому. Роскошь, может быть, и излишняя, если вспомнить равнодушную толпу, окружавшую утром его автомобиль, - ни оружия, ни даже революционного задора в глазах!
"No BODY in the strike!" These great crawling monsters! Were the Government trying to pretend that there was? Playing the strong man! Something in Soames revolted slightly. Hang it! This was England, not Russia, or Italy! They might be right, but he didn't like it! Too--too military! He put his latchkey into the keyhole. Um--dum--bom--um--dum--bom! Well, not many people would see or hear them--this time of night! He supposed they had got here from the country somewhere--he wouldn't care to meet them wandering about in the old lanes and places. Father and mother and baby tanks--like--like a family of mastodons, m--m? No sense of proportion in things like that! And no sense of humour! He stood on the stairs listening. It was to be hoped they wouldn't wake the baby!	"Неосновательно задумано!" А эти ползучие чудища! Может быть, правительству хочется сделать вид, что это не верно? Демонстрация мощи! Что-то возмутилось в душе Сомса. Это же Англия, черт возьми! Может, они и правы, но что-то не похоже. Чересчур... чересчур по-военному! Он отпер входную дверь. Ум-дум-дум-ум-дум-дум! Что же, мало кто их увидит или услышит в такое позднее время. Вероятно, они попали сюда откуда-нибудь из деревни - не хотел бы он повстречаться с ними в лесу или на полях. Танки - папа, мама и деточка, как... как семья мастодонтов, а? Никакого чувства пропорции в таких вещах. И никакого чувства юмора. Он постоял на лестнице, послушал. Хоть бы они только не разбудили малыша!

К началу страницы

Титульный лист | Предыдущая | Следующая

Граммтаблицы | Тексты