THE WHITE MONKEY/Белая обезьяна (часть вторая)

CHAPTER XII GOING EAST/XII. НА ВОСТОК

English	Русский
He had not been on his knees many minutes before they suffered from reaction. To kneel there comforting Fleur brought him a growing discomfort. He believed her tonight, as he had not believed her for months past. But what was Wilfrid doing? Where wandering? The face at the window--face without voice, without attempt to reach her! Michael ached in that illegitimate organ the heart. Withdrawing his arms, he stood up.	Он не простоял на коленях и нескольких минут, как оба они почувствовали реакцию. Он старался успокоить Флер, а в нем самом нарастало беспокойство. Ей он верил, верил в этот вечер так, как не перил много месяцев. Но что делает Уилфрид? Где он бродит? Лицо в окне - без голоса, без попытки приблизиться к ней! У Майкла ныло сердце - сердце, существования которого он не признавал. Выпустив ее из объятий, он встал.
"Would you like me to have a look for him? If it's all over--he might--I might--"	- Хочешь, я зайду к нему? Если все кончено, то он, может быть... может быть, я...
Fleur, too, stood up. She was calm enough now.	Флер тоже встала. Сейчас она была совсем спокойна.
"Yes, I'll go to bed."	- Да, я пойду спать.
With Ting-a-ling in her arms, she went to the door; her face, between the dog's chestnut fur and her own, was very pale, very still.	С Тинг-а-Лингом на руках она подошла к двери; ее лицо между каштановой шерстью собаки и ее каштановыми волосами было очень бледно, очень неподвижно.
"By the way," she said, "this is my second no go, Michael; I suppose it means--"	- Кстати, - сказала она, - у меня второй месяц не все в порядке, Майкл. Я думаю, что это, вероятно...
Michael gasped. Currents of emotion, welling, ebbing, swirling, rendered him incapable of speech.	Майкл обомлел. Волнение нахлынуло, захлестнуло, закружило, отняло дар речи.
"The night of the balloon," she said: "Do you mind?"	- С той ночи, как ты принес воздушный шар, - сказала она. - Ты ничего не имеешь против?
"Mind? Good God! Mind!"	- Против? Господи! Против!
"That's all right, then. _I_ don't. Good-night!"	- Значит, все в порядке. Я тоже ничего не имею против. Спокойной ночи.
She was gone. Without reason, Michael thought:	Она ушла. Майкл без всякой связи вдруг вспомнил:
'In the beginning was the Word, and the Word was with God, and the Word was God.' And he stood, as if congealed, overcome by an uncontrollable sense of solidity. A child coming! It was as though the barque of his being, tossed and drifted, suddenly rode tethered--anchor down. He turned and tore at the curtains. Night of stars! Wonderful world! Jolly--jolly! And--Wilfrid! He flattened his face against the glass. Outside there Wilfrid's had been flattened. He could see it if he shut his eyes. Not fair! Dog lost--man lost! S. O. S. He went into the hall, and from the mothless marble coffer rived his thickest coat. He took the first taxi that came by.	"Вначале было слово, и слово было у бога, и слово было бог". Так он стоял, оцепенев, охваченный огромным чувством какой-то определенности. Будет ребенок! Словно корабль его жизни, гонимый волнами, вдруг пришел в гавань и стал на якорь. Он подошел к окну и отдернул занавесь. Звездная ночь! Дивный мир! Чудесно, чудесно! Но - Уилфрид? Майкл прижался лицом к стеклу. Так прижималось к стеклу лицо Уилфрида. Если закрыть глаза, можно ясно увидеть это. Так нельзя! Человек не собака. Человек за бортом! SOS. Он прошел в холл и вытащил из мраморного ларя свое самое теплое пальто. Он остановил первое встречное такси.
"Cork Street! Get along!"	- Корк-стрит. Скорее!
Needle in bundle of hay! Quarter past eleven by Big Ben! The intense relief of his whole being in that jolting cab seemed to him brutal. Salvation! It WAS--he had a strange certainty of that as though he saw Fleur suddenly 'close- up' in a very strong light, concrete beneath her graceful veerings. Family! Continuation! He had been unable to anchor her, for he was not of her! But her child could and would! And, perhaps, he would yet come in with the milk. Why did he love her so--it was not done! Wilfrid and he were donkeys--out of touch, out of tune with the times!	Искать иголку в стоге сена! На Большом Бэне - четверть двенадцатого. Великое облегчение, которое Майкл ощущал, сидя в этом тряском автомобиле, казалось ему самому жестоким. Спасение! Да, это спасение; у него появилась какая-то странная уверенность, словно он увидел Флер внезапно "крупным планом" в резком свете, настоящую, под сетью грациозных уловок. Семья! Продолжение рода! Он не мог ее привязать, потому что он не был частью ее. Но ребенок, ее ребенок, сможет. А быть может, и он тоже с рождением ребенка станет ей ближе. Почему он так любит ее - ведь так нельзя! Они с Уилфридом ослы - это так несовременно, так нелепо!
"Here you are, sir--what number?"	- Приехали, сэр, какой номер?
"All right! Cool your heels and wait for me! Have a cigarette!"	- Отлично. Отдохните-ка, подождите меня! Вот вам папироска.
With one between his own lips which felt so dry, he went down the backwater.	И с папироской в пересохших губах Майкл пошел к подъезду.
A light in Wilfrid's rooms! He rang the bell. The door was opened, the face of Wilfrid's man looked forth.	В квартире Уилфрида светло! Он позвонил. Дверь открылась, выглянул слуга.
"Yes, sir?"	- Что угодно, сэр?
"Mr. Desert in?"	- Мистер Дезерт дома?
"No, sir. Mr. Desert has just started for the East. His ship sails to-morrow."	- Нет, сэр. Мистер Дезерт только что уехал на Восток. Его пароход отходит завтра утром.
"Oh!" said Michael, blankly: "Where from?"	- Откуда? - упавшим голосом спросил Майкл.
"Plymouth, sir. His train leaves Paddington at midnight. You might catch him yet."	- Из Плимута, сэр. Поезд отходит с Пэддингтонского вокзала ровно в полночь. Вы еще, может, успеете его захватить.
"It's very sudden," said Michael, "he never--"	- Как это внезапно, - сказал Майкл, - он даже не...
"No, sir. Mr. Desert is a sudden gentleman."	- Нет, сэр. Мистер Дезерт внезапный джентльмен.
"Well, thanks; I'll try and catch him."	- Ну, спасибо. Попробую поймать его.
Back in the cab with the words: "Paddington--flick her along!" he thought: 'A sudden gentleman!' Perfect! He remembered the utter suddenness of that little interview beside the bust of Lionel Charwell. Sudden their friendship, sudden its end--sudden even Wilfrid's poems--offspring of a sudden soul! Staring from window to window in that jolting, rattling cab, Michael suffered from St. Vitus's dance. Was he a fool? Could he not let well alone? Pity was posh! And yet! With Wilfrid would go a bit of his heart, and in spite of all he would like him to know that. Upper Brook Street, Park Lane! Emptying streets, cold night, stark plane trees painted-up by the lamps against a bluish dark. And Michael thought: 'We wander! What's the end--the goal? To do one's bit, and not worry! But what is my bit? What's Wilfrid's? Where will he end up, now?'	Бросив шоферу: "Пэддингтон - гоните вовсю!" - он подумал: "Внезапный джентльмен!" Замечательно сказано! Он вспомнил совершенно внезапный разговор у бюста Лайонеля Черрела. Внезапной была их дружба, внезапным конец, внезапность была даже в стихах Уилфрида - плодах внезапных переживаний! Глядя то в одно, то в другое окно дребезжащего, подпрыгивающего такси, Майкл ощущал что-то вроде пляски святого Витта. Не дурак ли он? Не бросить ли все это? Жалость - чушь! И все-таки! С Уилфридом отрывался кусок его сердца, и, несмотря ни на что, Майкл хотел, чтоб его друг это знал. Брук-стрит, Парк-Лейн! Пустеющие улицы, холодная ночь, голые платаны, врезанные светом фонарей в темную синеву. И Майкл подумал: "Блуждаем! А где конец, в чем цель? Делать то, что тебе предназначено, - и не думать! Но что мне предназначено? А Уилфриду? Что с ним будет теперь?"
The cab rattled down the station slope and drew up under cover. Ten minutes to twelve, and a long heavy train on platform one!	Машина пролетела спуск к вокзалу и остановилась под навесом. Без десяти двенадцать, и длинный тяжелый поезд на первой платформе.
'What shall I do?' thought Michael: 'It's so darned crude! Must I go down--carriage by carriage?" Couldn't let you go, old man, without"--blurb!'	"Что делать? - подумал Майкл. - До чего это трудно. Неужели надо его искать по всем вагонам? Я не мог не прийти, старина, - фу, какой бред!"
Bluejackets! If not drunk--as near as made no matter. Eight minutes still! He began slowly walking along the train. He had not passed four windows before he saw his quarry. Desert was sitting back to the engine in the near corner of an empty first. An unlighted cigarette was in his mouth, his fur collar turned up to his eyes, and his eves fixed on an unopened paper on his hip. He sat without movement; Michael stood looking at him. His heart beat fast. He struck a match, took two steps, and said:	Матросы! Пьяные или подвыпившие. Еще восемь минут! Майкл медленно пошел вдоль поезда. Не прошел он и четырех окон, как увидел того, кого искал. Дезерт сидел спиной к паровозу в ближнем углу пустого купе первого класса. Незажженная папироса во рту, меховой воротник поднят по самые брови, и пристальный взгляд устремлен на неразвернутую газету на коленях. Он сидел неподвижно. Майкл стоял, глядя на него. Сердце у него дико билось. Он зажег спичку, шагнул вперед и сказал:
"Light, old boy?"	- Прикуришь, старина?
Desert stared up at him.	Дезерт поднял на него глаза.
"Thanks," he said, and took the match. By its flare his face was dark, thin, drawn; his eyes dark, deep, tired. Michael leaned in the window. Neither spoke.	- Спасибо, - проговорил он и взял спичку. При вспышке его лицо показалось темным, худым, осунувшимся; глаза - темными, глубокими, усталыми. Майкл прислонился к окну. Оба молчали.
"Take your seat, if you're going, sir."	- Если едете, сэр, занимайте место.
"I'm not," said Michael. His whole inside seemed turning over.	- Я не еду, - сказал Майкл. Внутри у него все переворачивалось.
"Where are you going, old man?" he said suddenly.	- Куда ты едешь? - спросил он вдруг.
"Jericho."	- К черту на кулички.
"God, Wilfrid, I'm sorry!"	- Господи, Уилфрид, до чего мне жаль!
Desert smiled.	Дезерт улыбнулся.
"Cut it out!"	- Ну, брось!
"Yes, I know! Shake hands?"	- Да, я понимаю! Дай руку!
Desert held out his hand.	Уилфрид протянул руку.
Michael squeezed it hard.	Майкл крепко ее пожал.
A whistle sounded.	Прозвучал свисток.
Desert rose suddenly and turned to the rack above him.	Дезерт вдруг поднялся и повернулся к верхней сетке.
He took a parcel from a bag.	Он достал сверток из чемодана.
"Here," he said, "these wretched things! Publish them if you like."	- Вот, - сказал он, - возьми эту несчастную рукопись. Если хочешь - можешь издать.
Something clicked in Michael's throat.	Что-то сжало горло Майклу.
"Thanks, old man! That's great! Good-bye!"	- Спасибо, старина. Это замечательно с твоей стороны! Прощай!
A sort of beauty came into Desert's face.	Лицо Дезерта осветилось странной красотой.
"So long!" he said.	- Ну, пока! - сказал он.
The train moved. Michael withdrew his elbows; quite still, he stared at the motionless figure slowly borne along, away. Carriage after carriage went by him, full of bluejackets leaning out, clamouring, singing, waving handkerchiefs and bottles. Guard's van now--the tail light--all spread--a crimson blur--setting East-- going--going--gone!	Поезд тронулся. Майкл отошел от окна; он стоял не шевелясь, провожая взглядом неподвижную фигуру, медленно отодвигающуюся от него все дальше, дальше. Вагон за вагоном проходил мимо, полный матросов, - они высовывались из окон, шумели, пели, махали платками и бутылками. Вот и служебный вагон, задний фонарь - все смешалось, - багровый отблеск - туда, на Восток, - уходит - уходит - ушел!
And that was all--was it? He thrust the parcel into his coat pocket. Back to Fleur, now! Way of the world--one man's meat, another's poison! He passed his hand over his eyes. The dashed things were full of--blurb!	И это все, да? Он сунул рукопись в карман пальто. Теперь домой, к Флер. Так уж устроен мир: что одному - жизнь, то другому - смерть. Майкл провел рукой по глазам. Вот проклятые, полны слез... фу, бред!

К началу страницы

Титульный лист | Предыдущая | Следующая

Граммтаблицы | Тексты