IN CHANCERY/В петле (часть третья)

CHAPTER VIII JAMES IN WAITING/VIII. ДЖЕМС В ОЖИДАНИИ

English	Русский
Sweated to serenity, Soames dined at the Remove and turned his face toward Park Lane. His father had been unwell lately. This would have to be kept from him! Never till that moment had he realised how much the dread of bringing James' grey hairs down with sorrow to the grave had counted with him; how intimately it was bound up with his own shrinking from scandal. His affection for his father, always deep, had increased of late years with the knowledge that James looked on him as the real prop of his decline. It seemed pitiful that one who had been so careful all his life and done so much for the family name--so that it was almost a byword for solid, wealthy respectability--should at his last gasp have to see it in all the newspapers. This was like lending a hand to Death, that final enemy of Forsytes. 'I must tell mother,' he thought, 'and when it comes on, we must keep the papers from him somehow. He sees hardly anyone.' Letting himself in with his latchkey, he was beginning to ascend he stairs when he became conscious of commotion on the second-floor landing. His mother's voice was saying:	Вспотев до восстановления душевного равновесия. Сомс пообедал в клубе "Смена" и отправился на Парк-Лейн. Отец в последнее время чувствовал себя хуже. Эту историю придется скрыть от него! Никогда до этой минуты Сомс не отдавал себе отчета в том, какое большое место в его чувствах занимал страх опозорить седины Джемса и свести его преждевременно в могилу; как тесно это было связано с его собственной боязнью скандала. Его привязанность к отцу, всегда очень глубокая, за последние годы еще усилилась, ибо он чувствовал, что отец смотрит на него как на единственную опору своей старости. Ему казалось ужасным, что человек, который всю свою жизнь так заботился, так много сделал для того, чтобы возвысить имя семьи, что оно теперь стало почти синонимом благосостояния и незыблемой респектабельности, должен при последнем издыхании увидеть свое имя во всех газетах. Это было все равно, что помогать смерти, этому исконному врагу Форсайтов. "Придется сказать матери, - думал он, - а когда все это начнется, нужно будет как-нибудь прятать от него газеты. Ведь он теперь почти никого не видит". Открыв дверь своим ключом. Сомс только начал подниматься по лестнице, как вдруг услышал какой-то шум на площадке второго этажа. Голос матери говорил:
"Now, James, you'll catch cold. Why can't you wait quietly?"	- Но ведь ты же простудишься, Джемс. Почему ты не можешь подождать спокойно?
His father's answering	И голос отца отвечал:
"Wait? I'm always waiting. Why doesn't he come in?"	- Подождать? Я всегда жду. Почему он не возвращается?
"You can speak to him to-morrow morning, instead of making a guy of yourself on the landing."	- Ты можешь поговорить с ним завтра утром, вместо того чтобы торчать таким пугалом на лестнице.
"He'll go up to bed, I shouldn't wonder. I shan't sleep."	- Он может пройти прямо к себе, не зайдя к нам, а я всю ночь не засну.
"Now come back to bed, James."	- Ну иди же в постель. Джемс!
"Um! I might die before to-morrow morning for all you can tell."	- Ах, да ну, почем ты знаешь, что я не умру до завтра!
"You shan't have to wait till to-morrow morning; I'll go down and bring him up. Don't fuss!"	- Тебе не придется ждать до завтра. Я сойду вниз и приведу его. Можешь не волноваться.
"There you go--always so cock-a-hoop. He mayn't come in at all."	- Вот ты всегда так, тебе все нипочем. А может быть, он и совсем не придет!
"Well, if he doesn't come in you won't catch him by standing out here in your dressing-gown."	- Ну хорошо, если он не придет, какой толк будет от того, что ты будешь сторожить здесь в халате?
Soames rounded the last bend and came in sight of his father's tall figure wrapped in a brown silk quilted gown, stooping over the balustrade above. Light fell on his silvery hair and whiskers, investing his head with, a sort of halo.	Сомс сделал последний поворот и увидел высокую фигуру отца в коричневом шелковом стеганом халате, перегнувшуюся через перила. Свет падал на его серебряные волосы и баки, образуя как бы сияние вокруг его головы.
"Here he is!" he heard him say in a voice which sounded injured, and his mother's comfortable answer from the bedroom door:	- Вот он! - услышал он его голос, прозвучавший возмущенно, и спокойный ответ матери из спальни:
"That's all right. Come in, and I'll brush your hair."	- Ну, вот и хорошо. Иди, я расчешу тебе волосы.
James extended a thin, crooked finger, oddly like the beckoning of a skeleton, and passed through the doorway of his bedroom.	Джемс поманил его длинным согнутым пальцем - казалось, словно поманил скелет - и скрылся за дверью спальни.
'What is it?' thought Soames. 'What has he got hold of now?'	"Что это с ним? - подумал Сомс. - Что бы он такое мог узнать?"
His father was sitting before the dressing-table sideways to the mirror, while Emily slowly passed two silver-backed brushes through and through his hair. She would do this several times a day, for it had on him something of the effect produced on a cat by scratching between its ears.	Отец сидел перед туалетом, повернувшись боком к зеркалу, а Эмили медленно проводила оправленными в серебро щетками по его волосам. Она делала это по нескольку раз в день, так как это оказывало на него почемуто такое же действие, как почесывание за ушами - на кошку.
"There you are!" he said. "I've been waiting."	- Наконец-то ты пришел! - сказал он. - Я тебя ждал.
Soames stroked his shoulder, and, taking up a silver button-hook, examined the mark on it.	Сомс погладил его по плечу и, ваяв с туалета серебряный крючок для застегивания обуви, начал рассматривать на нем пробу.
"Well," he said, "you're looking better."	- Ну как? - сказал он. - Вид у вас, кажется, лучше.
James shook his head.	Джемс помотал головой.
"I want to say something. Your mother hasn't heard."	- Мне нужно тебе что-то сказать. Мама об этом не знает.
He announced Emily's ignorance of what he hadn't told her, as if it were a grievance.	Он сообщил об этом незнании Эмили того, чего он ей не говорил, как будто это была горькая обида.
"Your father's been in a great state all the evening. I'm sure I don't know what about."	- Папа сегодня в необыкновенном волнении весь вечер. И я право, не знаю, в чем тут дело.
The faint 'whisk-whisk' of the brushes continued the soothing of her voice.	Мерное "уиш-уиш" щеток вторило ее спокойному, ласковому голосу.
"No! you know nothing," said James. "Soames can tell me." And, fixing his grey eyes, in which there was a look of strain, uncomfortable to watch, on his son, he muttered:	- Нет! Ты ничего не знаешь, - сказал Джемс, - Мне может сказать только Сомс, - и, устремив на сына свои серые глаза, в которых было какое-то мучительное напряжение, он забормотал:
"I'm getting on, Soames. At my age I can't tell. I might die any time. There'll be a lot of money. There's Rachel and Cicely got no children; and Val's out there--that chap his father will get hold of all he can. And somebody'll pick up Imogen, I shouldn't wonder."	- Я старею. Сомс. В моем возрасте... я ни за что не могу ручаться. Я могу умереть каждую минуту. После меня останется большой капитал. У Рэчел и Сиси ли детей нет. Вэл на позициях, а этот молодчик, его отец, загребет все, что только можно. И Имоджин, того и гляди, кто-нибудь приберет к рукам.
Soames listened vaguely--he had heard all this before. Whish- whish! went the brushes.	Сомс слушал рассеянно - все это он уже слышал и раньше. "Уиш-уиш!" шелестели щетки.
"If that's all!" said Emily.	- Если это все... - сказала Эмили.
"All!" cried James; "it's nothing. I'm coming to that." And again his eyes strained pitifully at Soames.	- Все! - подхватил Джемс. - Я еще ничего не сказал. Я только подхожу к этому, - и опять его глаза с жалобным напряжением устремились на Сомса.
"It's you, my boy," he said suddenly; "you ought to get a divorce."	- Речь о тебе, мой мальчик, - внезапно сказал он. - Тебе нужно получить развод.
That word, from those of all lips, was almost too much for Soames' composure. His eyes reconcentrated themselves quickly on the buttonhook, and as if in apology James hurried on:	Услышать эти слова из этих вот уст было, пожалуй. слишком для самообладания Сомса. Он быстро перевел глаза на обувной крючок, а Джемс, словно оправдываясь, продолжал:
"I don't know what's become of her--they say she's abroad. Your Uncle Swithin used to admire her--he was a funny fellow." (So he always alluded to his dead twin-'The Stout and the Lean of it,' they had been called.) "She wouldn't be alone, I should say."	- Я не знаю, что с ней стало, говорят, она за границей. Твой дядя Суизин когда-то восхищался ею - он был большой чудак. - Так Джемс всегда отзывался о своем покойном близнеце. "Толстый и тощий", называли их когда-то. - Она, надо полагать, живет не одна.
And with that summing-up of the effect of beauty on human nature, he was silent, watching his son with eyes doubting as a bird's. Soames, too, was silent. Whish-whish went the brushes.	И, закончив свою речь этим умозаключением о воздействии красоты на человеческую природу, он замолчал, глядя на сына недоверчивыми, как у птицы, глазами. Сомс тоже молчал. "Уиш-уиш!" - шелестели щетки.
"Come, James! Soames knows best. It's his 'business."	- Да будет тебе. Джемс! Сомсу лучше знать, как ему быть. Это уж его дело.
"Ah!" said James, and the word came from deep down; "but there's all my money, and there's his--who's it to go to? And when he dies the name goes out."	- Ах! - протянул Джемс, и, казалось, это восклицание вырвалось из самых недр его души. - Но ведь речь идет обо всем моем состоянии и об его тоже, - кому все это достанется? А когда он умрет - даже имя наше исчезнет.
Soames replaced the button-hook on the lace and pink silk of the dressing-table coverlet.	Сомс положил крючок обратно на розовый шелк плетеной туалетной салфетки.
"The name?" said Emily, "there are all the other Forsytes."	- Имя? - сказала Эмили. - А все остальные Форсайты?
"As if that helped me," muttered James. "I shall be in my grave, and there'll be nobody, unless he marries again."	- Как будто мне легче от этого, - прошептал Джемс. - Я буду в могиле, и если он не женится, никого после него не останется.
"You're quite right," said Soames quietly; "I'm getting a divorce."	- Вы совершенно правы, - спокойно сказал Сомс. - Я подал о разводе.
James' eyes almost started from his head.	Глаза у Джемса чуть не выскочили из орбит.
"What?" he cried. "There! nobody tells me anything."	- Что? - вскричал он. - Вот, и мне никогда ничего не рассказывают!
"Well," said Emily, "who would have imagined you wanted it? My dear boy, that is a surprise, after all these years."	- Ну, кто бы мог знать, что ты хочешь этого, - сказала Эмили. - Мой дорогой мальчик, но это действительно неожиданно, после стольких лет!
"It'll be a scandal," muttered James, as if to himself; "but I can't help that. Don't brush so hard. When'll it come on?"	- Будет скандал, - бормотал Джемс, словно рассуждая сам с собой, - но тут уж я ничего не могу поделать. Не нажимай так сильно щеткой. Когда же это будет?
"Before the Long Vacation; it's not defended."	- До летнего перерыва. Та сторона не защищается.
James' lips moved in secret calculation.	Губы Джемса зашевелились, производя какие-то тайные вычисления.
"I shan't live to see my grandson," he muttered.	- Я не доживу до того, чтобы увидеть моего внука, - прошептал он.
Emily ceased brushing.	Эмили перестала водить щетками.
"Of course you will, James. Soames will be as quick as he can."	- Ну конечно доживешь. Джемс. Сомс поторопится, можешь быть уверен.
There was a long silence, till James reached out his arm.	Наступило долгое молчание, наконец Джемс протянул руку.
"Here! let's have the eau-de-Cologne," and, putting it to his nose, he moved his forehead in the direction of his son.	- Дай-ка мне одеколон, - и, поднеся флакон к носу, он повернулся к сыну, подставляя ему лоб.
Soames bent over and kissed that brow just where the hair began. A relaxing quiver passed over James' face, as though the wheels of anxiety within were running down.	Сомс нагнулся и поцеловал этот лоб как раз в том месте, где начинали расти волосы. Лицо Джемса дрогнуло и разгладилось, словно мучительное беспокойство, грызущее его, вдруг сразу улеглось.
"I'll get to bed," he said; "I shan't want to see the papers when that comes. They're a morbid lot; I can't pay attention to them, I'm too old."	- Я иду спать, - сказал он. - Я не буду читать газет, когда все это случится. Это такая клика; мне не годится обращать на них внимание, я слишком стар.
Queerly affected, Soames went to the door; he heard his father say:	Глубоко растроганный. Сомс повернулся и пошел к двери; он услышал, как отец сказал:
"Here, I'm tired. I'll say a prayer in bed."	- Я очень устал сегодня; я помолюсь в постели.
And his mother answering	А мать ответила:
"That's right, James; it'll be ever so much more comfy."	- Вот и хорошо. Джемс; тебе так будет удобнее.

К началу страницы

Титульный лист | Предыдущая | Следующая

Граммтаблицы | Тексты