Краткая коллекция англтекстов
Джон Голсуорси. Сага о Форсайтах
IN CHANCERY/В петле (часть третья)
CHAPTER IV OVER THE RIVER/IV. ПО ТУ СТОРОНУ РЕКИ
| English | Русский |
| Jolly was tired to death of dreams. They had left him now too wan and weak to dream again; left him to lie torpid, faintly remembering far-off things; just able to turn his eyes and gaze through the window near his cot at the trickle of river running by in the sands, at the straggling milk-bush of the Karoo beyond. He knew what the Karoo was now, even if he had not seen a Boer roll over like a rabbit, or heard the whine of flying bullets. This pestilence had sneaked on him before he had smelled powder. A thirsty day and a rash drink, or perhaps a tainted fruit--who knew? Not he, who had not even strength left to grudge the evil thing its victory--just enough to know that there were many lying here with him, that he was sore with frenzied dreaming; just enough to watch that thread of river and be able to remember faintly those far-away things.... | Джолли до смерти замучили сны. Сейчас они оставили его; он слишком обессилел для снов, они оставили его, и он лежал в оцепенении и смутно вспоминал что-то очень далекое; у него хватало сил только на то, чтобы повернуть глаза и смотреть в окно рядом с койкой, на медленное течение реки, струившейся среди песков, на раскинувшуюся за ней сухую равнину Кару, поросшую чахлым кустарником. Теперь он знал, что такое Кару, даже если он и не видел буров, улепетывающих, как кролики, и не слышал свиста летящих пуль. Болезнь свалила его прежде, чем он успел понюхать пороху. Знойный день, напился сырой воды или заразился через фрукты - кто знает? Не он, у которого не было даже сил огорчаться тем, что болезнь одержала победу, - их едва хватало на то, чтобы сознавать, что здесь рядом с ним лежат другие, что его замучил лихорадочный бред, да на то, чтобы смотреть на медленное течение реки и смутно вспоминать что-то очень далекое... |
| The sun was nearly down. It would be cooler soon. He would have liked to know the time--to feel his old watch, so butter-smooth, to hear the repeater strike. It would have been friendly, home-like. He had not even strength to remember that the old watch was last wound the day he began to lie here. The pulse of his brain beat so feebly that faces which came and went, nurse's, doctor's, orderly's, were indistinguishable, just one indifferent face; and the words spoken about him meant all the same thing, and that almost nothing. Those things he used to do, though far and faint, were more distinct--walking past the foot of the old steps at Harrow 'bill'--'Here, sir! Here, sir!'--wrapping boots in the Westminster Gazette, greenish paper, shining boots--grandfather coming from somewhere dark--a smell of earth--the mushroom house! Robin Hill! Burying poor old Balthasar in the leaves! Dad! Home.... | Солнце уже почти зашло. Скоро станет прохладнее. Ему приятно было бы знать, который час, потрогать свои старые часики, такие гладкие, послушать, как бьет репетир. Это было бы так уютно, как дома. У него не было даже сил вспомнить, что старые часы были заведены в последний раз в тот день, как его положили сюда. Мозг его пульсировал так слабо, что лица приходивших и уходивших сестер, докторов, санитаров не отличались для него одно от другого - просто какое-то лицо; и слова, произносившиеся над ним, все значили одно и то же, то есть почти ничего. Вот то, что он когда-то делал раньше, как это ни далеко и смутно, гораздо отчетливее а Хэрроу, мимо старой лестницы, что ведет в бильярдную, - сюда, сюда, сэр! - заворачивает ботинки в "Вестминстерскую газету", бумага зеленоватая, блестящие ботинки - дедушка откуда-то из темноты - запах земли парник с шампиньонами! Робин-Хилл! Беднягу Балтазара засыпали листьям"! Папа! Дом... |
| Consciousness came again with noticing that the river had no water in it--someone was speaking too. Want anything? No. What could one want? Too weak to want--only to hear his watch strike.... | Сознание снова вернулось: он заметил, что в реке нет воды, и еще кто-то заговорил около него. "Вы, может, хотите чего-нибудь?" Чего можно хотеть? Слишком слаб, чтобы хотеть, - разве только услышать, как бьют "те часы... |
| Holly! She wouldn't bowl properly. Oh! Pitch them up! Not sneaks!... 'Back her, Two and Bow!' He was Two!... | Холли! Она не сумеет подать. Ах, поддавай, поддавай! Не вези битой... Давай назад, второй, и ты, первый! Эта он, второй!.. |
| Consciousness came once more with a sense of the violet dusk outside, and a rising blood-red crescent moon. His eyes rested on it fascinated; in the long minutes of brain-nothingness it went moving up and up.... | Сознание еще раз вернулось: он увидел лиловый сумрак за окном и поднимающийся на небе кроваво-красный серп луны. Глаза его приковались к нему, завороженные; в эти долгие-долгие минуты абсолютной пустоты в сознании серп подымался выше, выше... |
| "He's going, doctor!" Not pack boots again? Never? 'Mind your form, Two!' Don't cry! Go quietly--over the river--sleep!... Dark? If somebody would--strike--his--watch!... | "Кончается, доктор!" Уж больше не заворачивать ботинки? Никогда?.. Подтянись, второй! Не плачьте! Спокойно иди на ту сторону реки - спать. Темно? Если б кто-нибудь... пустил... бой... его... часы!.. |
Титульный лист | Предыдущая | Следующая
