Краткая коллекция англтекстов
Чарльз Теккерей
The History of Henry Esmond, Esq./История Генри Эсмонда, эсквайра
Часть III
CHAPTER XI. OUR GUEST QUITS US AS NOT BEING HOSPITABLE ENOUGH./Глава XI Гость покидает наш дом, найдя его недостаточно гостеприимным
| English | Русский |
| Beatrix's departure took place within an hour, her maid going with her in the post-chaise, and a man armed on the coach-box to prevent any danger of the road. Esmond and Frank thought of escorting the carriage, but she indignantly refused their company, and another man was sent to follow the coach, and not to leave it till it had passed over Hounslow Heath on the next day. And these two forming the whole of Lady Castlewood's male domestics, Mr. Esmond's faithful John Lockwood came to wait on his mistress during their absence, though he would have preferred to escort Mrs. Lucy, his sweetheart, on her journey into the country. | Час спустя Беатриса выехала из Лондона; вместе с ней в почтовую карету села ее горничная, а на козлах поместился вооруженный слуга на случай какой-либо опасности. Эсмонд и Фрэнк хотели верхом сопровождать карету, но Беатриса с негодованием отвергла их общество, и вместо того был послан вслед за каретой еще один слуга, со строгим наказом не оставлять путешественниц ранее, чем завтра поутру, когда они минуют Хаунслоу-Хит. А так как эти двое составляли всю мужскую прислугу леди Каслвуд, то Эсмондов верный Джон Локвуд должен был заменить их в доме на время их отсутствия, хотя гораздо охотнее согласился бы сопровождать в деревню мисс Люси, свою любезную. |
| We had a gloomy and silent meal; it seemed as if a darkness was over the house, since the bright face of Beatrix had been withdrawn from it. In the afternoon came a message from the favorite to relieve us somewhat from this despondency. "The Queen hath been much shaken," the note said; "she is better now, and all things will go well. Let MY LORD CASTLEWOOD be ready against we send for him." | Обед прошел в невеселом молчании; в доме точно сразу стемнело, когда не стало там ясного лица Беатрисы. Днем пришло известие от фаворитки, которое несколько рассеяло уныние, овладевшее всеми нами. "Королева испытала сильное потрясение, - гласила записка, - но сейчас ей лучше, и все идет хорошо. Пусть _милорд Каслвуд_ будет готов явиться, как только мы пришлем за ним". |
| At night there came a second billet: "There hath been a great battle in Council; Lord Treasurer hath broke his staff, and hath fallen never to rise again; no successor is appointed. Lord B---- receives a great Whig company to-night at Golden Square. If he is trimming, others are true; the Queen hath no more fits, but is a-bed now, and more quiet. Be ready against morning, when I still hope all will be well." | Под вечер пришла еще одна записка: "В Совете было сегодня генеральное сражение; лорд-казначей сломал свой жезл и больше никогда уж его не вернет; преемника пока не назначено. У лорда Б*** на Голден-сквер собирается нынче большое общество, преимущественно из вигов. Если он заколеблется, найдутся другие, более надежные. У королевы припадки не повторялись, она в постели, хотя и чувствует себя лучше. Будьте готовы поутру, я надеюсь, что к этому времени все уладится". |
| The Prince came home shortly after the messenger who bore this billet had left the house. His Royal Highness was so much the better for the Bishop's liquor, that to talk affairs to him now was of little service. He was helped to the Royal bed; he called Castlewood familiarly by his own name; he quite forgot the part upon the acting of which his crown, his safety, depended. 'Twas lucky that my Lady Castlewood's servants were out of the way, and only those heard him who would not betray him. He inquired after the adorable Beatrix, with a royal hiccup in his voice; he was easily got to bed, and in a minute or two plunged in that deep slumber and forgetfulness with which Bacchus rewards the votaries of that god. We wished Beatrix had been there to see him in his cups. We regretted, perhaps, that she was gone. | Принц воротился вскорости после того, как ушел посланный, принесший эту записку. Его королевское высочество столь усердно почтил своим вниманием винный погреб епископа, что беседовать с ним сейчас о делах было бы попросту потерей времени. Он был препровожден в свою королевскую опочивальню; при этом он все время называл Каслвуда по имени и совершенно позабыл ту роль, от исполнения которой зависели его корона и безопасность. Хорошо еще, что слуги леди Каслвуд были усланы из дому и слыхали его только те, кто не мог это выдать. Голосом, прерываемым царственною икотой, он осведомился об очаровательной Беатрисе; легко дал раздеть себя и уложить в постель, и через минуту уже погрузился в тот глубокий, лишенный сновидений сон, которым Вакх благодетельствует своих почитателей. Мы подумали, что хорошо бы Беатрисе увидеть его таким. Мы почти пожалели, что ее нет. |
| One of the party at Kensington Square was fool enough to ride to Hounslow that night, coram latronibus, and to the inn which the family used ordinarily in their journeys out of London. Esmond desired my landlord not to acquaint Madam Beatrix with his coming, and had the grim satisfaction of passing by the door of the chamber where she lay with her maid, and of watching her chariot set forth in the early morning. He saw her smile and slip money into the man's hand who was ordered to ride behind the coach as far as Bagshot. The road being open, and the other servant armed, it appeared she dispensed with the escort of a second domestic; and this fellow, bidding his young mistress adieu with many bows, went and took a pot of ale in the kitchen, and returned in company with his brother servant, John Coachman, and his horses, back to London. | Один из джентльменов, бывших в тот вечер на Кенсингтон-сквер, оказался настолько глуп, что ночью поскакал в Хаунслоу и заехал в гостиницу, где обычно останавливалась миледи и ее домашние, едучи из Лондона. Эсмонд не велел хозяину докладывать госпоже Беатрисе о его прибытии и имел счастье дважды пройти мимо дверей комнаты, в которой она спала со своей горничной, и ранним: утром наблюдать их сборы к отъезду. Он видел, как она улыбнулась и сунула деньги в руку лакея, которому было приказано следовать за каретой верхом до самого Бэгшота. Второй слуга, сидевший на козлах, был вооружен пистолетами, и Беатриса, видимо, решила, что с нее достаточно будет одного провожатого; отпущенный ею слуга многочисленными поклонами приветствовал свою молодую госпожу, потом завернул на кухню выпить кружку эля и вместе со своим собратом, кучером Джоном, и его лошадьми пустился в обратный путь. |
| They were not a mile out of Hounslow when the two worthies stopped for more drink, and here they were scared by seeing Colonel Esmond gallop by them. The man said in reply to Colonel Esmond's stern question, that his young mistress had sent her duty; only that, no other message: she had had a very good night, and would reach Castlewood by nightfall. The Colonel had no time for further colloquy, and galloped on swiftly to London, having business of great importance there, as my reader very well knoweth. The thought of Beatrix riding away from the danger soothed his mind not a little. His horse was at Kensington Square (honest Dapple knew the way thither well enough) before the tipsy guest of last night was awake and sober. | Не отъехав и мили от Хаунслоу, почтенные друзья остановились пропустить еще по стаканчику, и тут, к немалому испугу обоих, их нагнал мчавшийся во весь опор Эсмонд. На строгий вопрос полковника лакей отвечал, что молодая госпожа просила передать всем в доме ее почтение, а более не поручала ничего, что ночь она проспала отлично и что на исходе этого дня располагает быть уже в Каслвуде. Продолжать беседу с ним полковник не мог за отсутствием времени и, пришпорив коня, поскакал дальше, торопясь в Лондон, где, как известно читателю, его ожидало дело первостатейной важности. Мысль о том, что Беатриса находится вдали от опасности, служила ему немалым утешением. Конь донес его до Кенсингтон-сквер (он хорошо знал дорогу туда, славный Серый!) раньше, чем августейший гость проспал свой вчерашний хмель. |
| The account of the previous evening was known all over the town early next day. A violent altercation had taken place before the Queen in the Council Chamber; and all the coffee-houses had their version of the quarrel. The news brought my Lord Bishop early to Kensington Square, where he awaited the waking of his Royal master above stairs, and spoke confidently of having him proclaimed as Prince of Wales and heir to the throne before that day was over. The Bishop had entertained on the previous afternoon certain of the most influential gentlemen of the true British party. His Royal highness had charmed all, both Scots and English, Papists and Churchmen: | Весть о событиях, происшедших накануне, к утру уже успела облететь весь город. Бурная стычка вышла в зале Совета, в присутствии самой королевы; в каждой кофейне толковали ее причины на свой лад. Милорд епископ также знал уже новость и, невзирая на ранний час, поспешил на Кенсингтон-сквер, где теперь дожидался пробуждения своего повелителя; весьма возможно, намекнул он обитателям дома, что еще до наступления ночи гость всенародно будет объявлен принцем Уэльским и наследником престола. Накануне в доме епископа принц имел свидание с некоторыми джентльменами, пользовавшимися наибольшим влиянием в истинно британской партии. Его королевское высочество обворожил всех решительно, - шотландцев и англичан, папистов и сторонников Высокой церкви. |
| "Even Quakers," says he, "were at our meeting; and, if the stranger took a little too much British punch and ale, he will soon grow more accustomed to those liquors; and my Lord Castlewood," says the Bishop with a laugh, "must bear the cruel charge of having been for once in his life a little tipsy. He toasted your lovely sister a dozen times, at which we all laughed," says the Bishop, "admiring so much fraternal affection.--Where is that charming nymph, and why doth she not adorn your ladyship's tea-table with her bright eyes?" | - Даже квакеры там были, - продолжал епископ, - правда, английский пунш и эль оказались чересчур крепкими для нашего заморского гостя, но со временем он приобретет к ним привычку. А милорду Каслвуду, - тут епископ лукаво засмеялся, - придется снести тяжкое обвинение в том, что он однажды в жизни был пьян. Его высочество раз десять поднимал бокал в честь вашей сестры, - продолжал далее епископ, - столь горячая братская привязанность немало позабавила всех нас. Где, кстати, эта очаровательная нимфа, отчего она не украшает чайный стол миледи блеском своих ясных глаз? |
| Her ladyship said, dryly, that Beatrix was not at home that morning; my Lord Bishop was too busy with great affairs to trouble himself much about the presence or absence of any lady, however beautiful. | Миледи отвечала довольно сухо, что Беатрисы нет дома; и милорд епископ удовлетворился этим ответом, будучи слишком поглощен важными делами, чтобы думать об отсутствии любой леди, как бы прекрасна она ни была. |
| We were yet at table when Dr. A---- came from the Palace with a look of great alarm; the shocks the Queen had had the day before had acted on her severely; he had been sent for, and had ordered her to be blooded. The surgeon of Long Acre had come to cup the Queen, and her Majesty was now more easy and breathed more freely. What made us start at the name of Mr. Ayme? "Il faut etre aimable pour etre aime," says the merry Doctor; Esmond pulled his sleeve, and bade him hush. It was to Ayme's house, after his fatal duel, that my dear Lord Castlewood, Frank's father, had been carried to die. | Мы все еще сидели за столом, когда прямо из дворца явился доктор А***, весьма озабоченный и встревоженный; оказалось, что потрясение, испытанное королевой накануне, крайне пагубно сказалось на ее здоровье; послали за ним, и он велел отворить кровь. Мистер Эмс, врач с Лонг-Экр, поставил ее величеству кровососные банки, после чего ей сделалось легче и она стала свободней дышать. Отчего это мы все вздрогнули при имени мистера Эмса? "Il faut etre aimable pour etre aime" {Нужно быть любезным, если хочешь быть любимым (франц.).} - пошутил весельчак-доктор, но Эсмонд дернул его за рукав и глазами сделал знак замолчать. Эмс был тот самый врач, в чей дом перенесли после роковой дуэли моего дорогого господина, отца Фрэнка Каслвуда, и где он навеки закрыл глаза. |
| No second visit could be paid to the Queen on that day at any rate; and when our guest above gave his signal that he was awake, the Doctor, the Bishop, and Colonel Esmond waited upon the Prince's levee, and brought him their news, cheerful or dubious. The Doctor had to go away presently, but promised to keep the Prince constantly acquainted with what was taking place at the Palace hard by. His counsel was, and the Bishop's, that as soon as ever the Queen's malady took a favorable turn, the Prince should be introduced to her bedside; the Council summoned; the guard at Kensington and St. James's, of which two regiments were to be entirely relied on, and one known not to be hostile, would declare for the Prince, as the Queen would before the Lords of her Council, designating him as the heir to her throne. | Все эти обстоятельства исключали возможность нового свидания с королевой, на сегодня, во всяком случае; и когда стук в потолок известил нас о том, что гость проснулся, доктор, епископ и мистер Эсмонд поспешили наверх, чтобы доложить принцу о полученных известиях, частью добрых, частью же не суливших ничего определенного. Доктор не мог более оставаться с нами, но пообещал непременно сообщать принцу обо всем, что делается рядом, во дворце. И он и епископ сходились на том, что, как только болезнь королевы примет благоприятный оборот, принц должен явиться в ее покои, где тотчас же будет созван Совет; караул в обоих дворцах, Кенсингтонском и Сент-Джеймсе, несут полки, из которых два вполне надежны, а третий, во всяком случае, не настроен враждебно, и они открыто встанут на сторону принца, когда королева, в присутствии Совета, признает его наследником престола. |
| With locked doors, and Colonel Esmond acting as secretary, the Prince and his Lordship of Rochester passed many hours of this day, composing Proclamations and Addresses to the Country, to the Scots, to the Clergy, to the People of London and England; announcing the arrival of the exile descendant of three sovereigns, and his acknowledgment by his sister as heir to the throne. Every safeguard for their liberties, the Church and People could ask, was promised to them. The Bishop could answer for the adhesion of very many prelates, who besought of their flocks and brother ecclesiastics to recognize the sacred right of the future sovereign, and to purge the country of the sin of rebellion. | Весь день принц с епископом Рочестерским и полковником Эсмондом, исправлявшим обязанности секретаря, запершись в спальне, составляли манифесты и воззвания к народу, к шотландцам, к духовенству, к населению Лондона и всей Англии, в которых возвещалось о возвращении на родину изгнанного потомка трех королей и о признании его сестрою в качестве законного наследника престола. Народу и церкви гарантировалась при этом неприкосновенность всех прав и привилегий. Епископ ручался за содействие многих прелатов, которые не замедлят обратиться к своей пастве и своим собратьям по сану с призывом признать священные права будущего государя и способствовать искоренению в стране нечестивого мятежного духа; |
| During the composition of these papers, more messengers than one came from the Palace regarding the state of the august patient there lying. At mid-day she was somewhat better; at evening the torpor again seized her, and she wandered in her mind. At night Dr. A---- was with us again, with a report rather more favorable: no instant danger at any rate was apprehended. In the course of the last two years her Majesty had had many attacks similar, but more severe. | Покуда мы были заняты этим делом, из дворца несколько раз прибывали посланные с известием о состоянии здоровья августейшей больной. В середине дня ей стало немного лучше, но к вечеру она вновь впала в бессознательное состояние и начала заговариваться. Была уже почти ночь, когда доктор А*** заглянул опять к нам, на этот раз с более благоприятными вестями: положение королевы, во всяком случае, не угрожало непосредственной опасностью. За последние два года ее величество перенесла несколько подобных припадков, и даже более серьезных, нежели этот. |
| By this time we had finished a half-dozen of Proclamations, (the wording of them so as to offend no parties, and not to give umbrage to Whigs or Dissenters, required very great caution,) and the young Prince, who had indeed shown, during a long day's labor, both alacrity at seizing the information given him, and ingenuity and skill in turning the phrases which were to go out signed by his name, here exhibited a good-humor and thoughtfulness that ought to be set down to his credit. | К этому времени у нас уже было готово несколько воззваний (составить их так, чтобы не задеть ни одну из партий и не возбудить опасений у вигов или диссентеров, было делом нелегким и требовавшим большой осторожности); и нужно отдать должное принцу: он проявил не только умение схватить самую суть сообщаемых ему сведений и подобрать надлежащие обороты для текста, который ему предстояло скрепить своею подписью, но также великодушие и заботливую предусмотрительность по отношению к тем, кто трудился ради его блага. |
| "Were these papers to be mislaid," says he, "or our scheme to come to mishap, my Lord Esmond's writing would bring him to a place where I heartily hope never to see him; and so, by your leave, I will copy the papers myself, though I am not very strong in spelling; and if they are found they will implicate none but the person they most concern;" and so, having carefully copied the Proclamations out, the Prince burned those in Colonel Esmond's handwriting: "And now, and now, gentlemen," says he, "let us go to supper, and drink a glass with the ladies. My Lord Esmond, you will sup with us to-night; you have given us of late too little of your company." | - Если бы наш план потерпел неудачу, - сказал он, - или эти бумаги попали кому не следует, милорда Эсмонда, чьей рукой они написаны, это могло бы привести в такое место, куда я ему вовсе не желаю попасть; а потому, с вашего разрешения, я сейчас сам перепишу их, хоть я и не слишком силен в орфографии; тогда они никого не смогут скомпрометировать, кроме того, кого непосредственно касаются. - И тщательно переписав воззвание набело, принц сжег черновики, писанные Эсмондом. - А теперь, джентльмены, - сказал он после этого, - пойдемте отужинаем с дамами и выпьем по бокалу вина. Милорд Эсмонд, я прошу вас остаться к ужину; вы что-то совсем перестали баловать нас своим обществом. |
| The Prince's meals were commonly served in the chamber which had been Beatrix's bedroom, adjoining that in which he slept. And the dutiful practice of his entertainers was to wait until their Royal guest bade them take their places at table before they sat down to partake of the meal. On this night, as you may suppose, only Frank Castlewood and his mother were in waiting when the supper was announced to receive the Prince; who had passed the whole of the day in his own apartment, with the Bishop as his Minister of State, and Colonel Esmond officiating as Secretary of his Council. | Принц обедал и ужинал в бывшей комнате Беатрисы, примыкавшей к той, которая ему служила спальней. Обычно хозяева дома, соблюдая этикет, не садились за стол, покуда августейший гость не пригласит их разделить с ним трапезу. На этот раз, по вполне понятным причинам, только Фрэнк Каслвуд и его мать дожидались выхода принца из спальни, где он провел весь день в занятиях с епископом и полковником Эсмондом, исполнявшими при этом случае роли, один - первого министра, а другой - секретаря Государственного совета. |
| The Prince's countenance wore an expression by no means pleasant; when looking towards the little company assembled, and waiting for him, he did not see Beatrix's bright face there as usual to greet him. He asked Lady Esmond for his fair introducer of yesterday: her ladyship only cast her eyes down, and said quietly, Beatrix could not be of the supper that night; nor did she show the least sign of confusion, whereas Castlewood turned red, and Esmond was no less embarrassed. I think women have an instinct of dissimulation; they know by nature how to disguise their emotions far better than the most consummate male courtiers can do. Is not the better part of the life of many of them spent in hiding their feelings, in cajoling their tyrants, in masking over with fond smiles and artful gayety, their doubt, or their grief, or their terror? | У принца сразу вытянулось лицо, когда среди ожидавших его в соседней комнате он не увидел Беатрисы, которая обычно встречала его своей сияющий улыбкой. Он тогда же осведомился у леди Эсмонд, где его прелестная вчерашняя проводница; но ее милость, опустив глаза, отвечала уклончиво, что Беатрисы нынче не будет за ужином; при этом она не обнаружила ни малейшего волнения, тогда как Каслвуд покраснел до самых ушей и Эсмонд также пришел в явное замешательство. Должно быть, женщины от природы наделены инстинктом притворства, и оттого самый матерый придворный интриган не может сравниться с ними в искусстве скрывать свои подлинные чувства. Да и не уходит ли лучшая часть их жизни на то, чтобы разыгрывать комедию, улещать своих деспотических повелителей, прятать под ласковыми улыбками и деланной веселостью тяжкие сомнения, горе или страх? |
| Our guest swallowed his supper very sulkily; it was not till the second bottle his Highness began to rally. When Lady Castlewood asked leave to depart, he sent a message to Beatrix, hoping she would be present at the next day's dinner, and applied himself to drink, and to talk afterwards, for which there was subject in plenty. | Принц хмуро глотал свой ужин и лишь после второй бутылки несколько повеселел; когда леди Каслвуд пожелала с его соизволения удалиться, его высочество просил передать Беатрисе, что завтра он надеется вновь видеть ее за своим столом, после чего сосредоточил свое внимание на вине и беседе, для которой материала было более нежели достаточно. |
| The next day, we heard from our informer at Kensington that the Queen was somewhat better, and had been up for an hour, though she was not well enough yet to receive any visitor. | На следующий день нам дали знать из Кенсингтонского дворца, что королеве немного лучше; она даже на час вставала с постели, однако все еще слишком слаба, чтобы принимать посетителей. |
| At dinner a single cover was laid for his Royal Highness; and the two gentlemen alone waited on him. We had had a consultation in the morning with Lady Castlewood, in which it had been determined that, should his Highness ask further questions about Beatrix, he should be answered by the gentlemen of the house. | К обеду стол был накрыт только на одну персону, и прислуживать его королевскому высочеству явились одни мужчины. Еще с утра на семейном совете было принято решение, что если его высочество станет допытываться, куда исчезла Беатриса, ответ на этот вопрос дадут ему ее брат и кузен. |
| He was evidently disturbed and uneasy, looking towards the door constantly, as if expecting some one. There came, however, nobody, except honest John Lockwood, when he knocked with a dish, which those within took from him; so the meals were always arranged, and I believe the council in the kitchen were of opinion that my young lord had brought over a priest, who had converted us all into Papists, and that Papists were like Jews, eating together, and not choosing to take their meals in the sight of Christians. | Принц обнаруживал явные признаки нетерпения и беспокойства и поминутно оглядывался на дверь, как будто ждал кого-то. Но никто не являлся, только верный Джон Локвуд время от времени стучал в дверь и, не входя в комнату, передавал нам очередное блюдо; такой порядок был заведен с самого начала, и надо думать, на кухне сложилось убеждение, что молодой лорд привез с собой из Франции католического попа, который всех нас обратил в папистскую веру, и что паписты, подобно евреям, едят лишь в обществе своих единоверцев и не смеют принимать пищу на глазах у христиан. |
| The Prince tried to cover his displeasure; he was but a clumsy dissembler at that time, and when out of humor could with difficulty keep a serene countenance; and having made some foolish attempts at trivial talk, he came to his point presently, and in as easy a manner as he could, saying to Lord Castlewood, he hoped, he requested, his lordship's mother and sister would be of the supper that night. As the time hung heavy on him, and he must not go abroad, would not Miss Beatrix hold him company at a game of cards? | Принц старался скрыть свое неудовольствие, но он в ту пору был еще неопытен в искусстве притворяться и не умел, находясь в дурном расположении духа, сохранять невозмутимое выражение лица; после нескольких неловких попыток завести безразличный разговор он прямо приступил к делу и, стараясь говорить как можно непринужденнее, сказал лорду Каслвуду, что надеется, желает даже, видеть нынче за ужином его мать и сестру. А так как по известным причинам он не может отлучаться из дому, то, чтобы скоротать время, не угодно ли будет мисс Беатрисе поиграть с ним в карты. |
| At this, looking up at Esmond, and taking the signal from him, Lord Castlewood informed his Royal Highness* that his sister Beatrix was not at Kensington; and that her family had thought it best she should quit the town. | Взглянув на Эсмонда, который в ответ сделал ему утвердительный знак, лорд Каслвуд сообщил его королевскому высочеству |
| * In London we addressed the Prince as Royal Highness invariably, though the women persisted in giving him the title of King. | {В Лондоне мы всегда, обращаясь к принцу, титуловали его высочеством, хотя дамы наши упорно называли его королем.}, что Беатрисы, его сестры, нет в Кенсингтоне и что родные почли за благо отправить ее на время в деревню. |
| "Not at Kensington!" says he; "is she ill? she was well yesterday; wherefore should she quit the town? Is it at your orders, my lord, or Colonel Esmond's, who seems the master of this house?" | - В деревню! - воскликнул принц. - Разве она занемогла? Вчера еще она была в добром здоровье, зачем же ей понадобилось уезжать из Кенсингтона? Чья была воля на это - ваша, милорд, или же полковника Эсмонда, который ведет себя так, как будто он хозяин этого дома? |
| "Not of this, sir," says Frank very nobly, "only of our house in the country, which he hath given to us. This is my mother's house, and Walcote is my father's, and the Marquis of Esmond knows he hath but to give his word, and I return his to him." | - Не этого, сэр, - с достоинством отвечал ему Фрэнк. - Ему принадлежит лишь родовое поместье, которое он великодушно предоставил нам. Это дом моей матери, а Уолкот принадлежал моему отцу, но маркиз Эсмонд знает, что по первому его слову Каслвуд будет возвращен законному владельцу. |
| "The Marquis of Esmond!--the Marquis of Esmond," says the Prince, tossing off a glass, "meddles too much with my affairs, and presumes on the service he hath done me. If you want to carry your suit with Beatrix, my lord, by blocking her up in gaol, let me tell you that is not the way to win a woman." | - Маркиз Эсмонд! Маркиз Эсмонд, - сказал принц, одним духом осушив свой бокал, - оказал мне большую услугу, но это еще не дает ему права на каждом шагу вмешиваться в мои дела. Напрасно вы думаете, милорд, что для ваших видов на Беатрису полезно будет, если вы ее посадите под замок; такими способами не завоюешь женское сердце. |
| "I was not aware, sir, that I had spoken of my suit to Madam Beatrix to your Royal Highness." | - Не помню, чтобы я имел честь докладывать вашему высочеству о своих видах на, госпожу Беатрису. |
| "Bah, bah, Monsieur! we need not be a conjurer to see that. It makes itself seen at all moments. You are jealous, my lord, and the maid of honor cannot look at another face without yours beginning to scowl. That which you do is unworthy, Monsieur; is inhospitable--is, is lache, yes, lache: (he spoke rapidly in French, his rage carrying him away with each phrase:) "I come to your house; I risk my life; I pass it in ennui; I repose myself on your fidelity; I have no company but your lordship's sermons or the conversations of that adorable young lady, and you take her from me, and you, you rest! Merci, Monsieur! I shall thank you when I have the means; I shall know to recompense a devotion a little importunate, my lord--a little importunate. | - Bah, bah, monsieur, не нужно быть колдуном, чтобы о них догадаться. Это сразу бросается в глаза. Вы ревнивы, милорд, и стоит только прелестной фрейлине взглянуть на чье-либо лицо, как ваше тотчас перекашивается от злости. То, что вы сделали, monsieur, попросту недостойно; это негостеприимно, это... это подло! Oui, c'est lache! {Да, это подло! (франц.).} (Он говорил по-французски торопясь и с каждой фразой все более раздражаясь.) - Я приезжаю к вам в дом, полагаясь на вашу верность, рискую своей жизнью, пропадаю от скуки; мое единственное развлечение, если не считать проповедей вашей милости, общество этой очаровательной молодой леди, и вот вы меня лишаете этого общества, а сами остаетесь здесь! Merci, monsieur! Я отблагодарю вас за все, когда буду в силах сделать это; я найду, чем вознаградить подобную преданность, хотя и несколько назойливую, - именно назойливую, милорд. |
| For a month past your airs of protector have annoyed me beyond measure. You deign to offer me the crown, and bid me take it on my knees like King John-- eh! I know my history, Monsieur, and mock myself of frowning barons. I admire your mistress, and you send her to a Bastile of the Province; I enter your house, and you mistrust me. I will leave it, Monsieur; from to-night I will leave it. I have other friends whose loyalty will not be so ready to question mine. If I have garters to give away, 'tis to noblemen who are not so ready to think evil. Bring me a coach and let me quit this place, or let the fair Beatrix return to it. I will not have your hospitality at the expense of the freedom of that fair creature." | Позвольте вам сказать, что ваш тон опекуна безмерно надоел мне за этот месяц. Вы соизволили предложить мне, корону, но хотите, чтобы я принял ее от вас на коленях, подобно королю Иоанну; как видите, я знаю историю своей страны, monsieur, и не боюсь недовольных баронов. Мне понравилась ваша возлюбленная, а вы ссылаете ее в какую-то деревенскую Бастилию; я живу в вашем доме, а вы оказываете мне недоверие. В таком случае мне остается только покинуть этот дом, monsieur, что я и сделаю сегодня же. У меня найдутся еще друзья, которые не считают, что их верность долгу дает им право подвергать сомнению мою. Если когда-либо мне суждено раздавать ордена, я постараюсь почтить этим отличием джентльменов, не столь склонных всюду искать дурное. Велите подать мне карету; либо прекрасная Беатриса вернется домой, либо я отсюда уезжаю. Я не хочу, чтобы ваше гостеприимство досталось мне ценой свободы этого прекрасного создания. |
| This harangue was uttered with rapid gesticulation such as the French use, and in the language of that nation. The Prince striding up and down the room; his face flushed, and his hands trembling with anger. He was very thin and frail from repeated illness and a life of pleasure. Either Castlewood or Esmond could have broke him across their knee, and in half a minute's struggle put an end to him; and here he was insulting us both, and scarce deigning to hide from the two, whose honor it most concerned, the passion he felt for the young lady of our family. My Lord Castlewood replied to the Prince's tirade very nobly and simply. | Вся эта тирада была произнесена по-французски и сопровождалась оживленной жестикуляцией, тоже по французской привычке. Принц шагал из угла в угол; лицо его пылало, руки тряслись от гнева. Он был хил и тщедушен - частые нездоровья и злоупотребления радостями жизни сделали его таким. Любой из нас обоих мог шутя вышибить из него дух, затратив на это не более полуминуты, и тем не менее мы стояли и слушали оскорбительные речи, в пылу которых он даже не считал нужным скрывать свою страсть к Беатрисе перед. теми, для кого это было делом семейной чести. Милорд Каслвуд отвечал ему просто и с большим достоинством. |
| "Sir," says he, "your Royal Highness is pleased to forget that others risk their lives, and for your cause. Very few Englishmen, please God, would dare to lay hands on your sacred person, though none would ever think of respecting ours. Our family's lives are at your service, and everything we have except our honor." | - Сэр, - сказал он, - вашему королевскому высочеству угодно забывать о том, что и другие также рискуют жизнью и делают это ради вас. Немного найдется англичан, которые дерзнули бы поднять руку на священную особу принца, но с нами никто церемониться не станет. К услугам вашего королевского высочества жизнь любого из нас и все наше, достояние - за исключением чести. |
| "Honor! bah, sir, who ever thought of hurting your honor?" says the Prince with a peevish air. | - Чести, сэр! Никто и не думал посягать на вашу честь! - сердито вскричал принц. |
| "We implore your Royal Highness never to think of hurting it," says Lord Castlewood with a low bow. The night being warm, the windows were open both towards the Gardens and the Square. Colonel Esmond heard through the closed door the voice of the watchman calling the hour, in the square on the other side. He opened the door communicating with the Prince's room; Martin, the servant that had rode with Beatrix to Hounslow, was just going out of the chamber as Esmond entered it, and when the fellow was gone, and the watchman again sang his cry of "Past ten o'clock, and a starlight night," Esmond spoke to the Prince in a low voice, and said | - Мы всепокорнейше просим ваше королевское высочество и впредь никогда об этом не думать, - сказал лорд Каслвуд, низко кланяясь принцу. Вечер был теплый, и все окна были раскрыты настежь как со стороны площади, так и со стороны садов. С площади доносился голос ночного сторожа, выкликающий время. Полковник Эсмонд распахнул дверь, ведущую в опочивальню принца; оттуда в это самое время выходил Мартин, слуга, сопровождавший Беатрису до Хаунслоу. Эсмонд выждал несколько минут и, как только ночной страж вновь затянул свое: "Десять часов, ночь звездная, и все спокойно", - он повернулся к принцу и сказал вполголоса: |
| --"Your Royal Highness hears that man." | - Ваше королевское высочество слышит этого человека? |
| "Apres, Monsieur?" says the Prince. | - Apres, monsieur? {Что дальше, сударь? (франц.).} - сказал принц. |
| "I have but to beckon him from the window, and send him fifty yards, and he returns with a guard of men, and I deliver up to him the body of the person calling himself James the Third, for whose capture Parliament hath offered a reward of 500L., as your Royal Highness saw on our ride from Rochester. I have but to say the word, and, by the heaven that made me, I would say it if I thought the Prince, for his honor's sake, would not desist from insulting ours. But the first gentleman of England knows his duty too well to forget himself with the humblest, or peril his crown for a deed that were shameful if it were done." | - Мне стоит только позвать его из окна, и он приведет сюда взвод солдат, чтобы я мог передать им человека, именующего себя Иаковом Третьим, за поимку которого парламент назначил награду в пятьсот фунтов, - ваше королевское высочество сами читали об этом, когда мы ехали из Рочестера. Мне для этого достаточно сказать слово, и, клянусь создателем, я сказал бы его, если б не был уверен, что принц во имя собственной чести воздержится от оскорбления нашей. Но первый джентльмен Англии слишком хорошо знает свой долг, для того чтобы забываться перед скромнейшими из своих подданных или рисковать короной ради деяния, которое не принесло бы ничего, кроме позора. |
| "Has your lordship anything to say," says the Prince, turning to Frank Castlewood, and quite pale with anger; "any threat or any insult, with which you would like to end this agreeable night's entertainment?" | - Не желает ли ваша милость что-нибудь прибавить к этому? - спросил принц, бледный от гнева, поворотясь к Фрэнку Каслвуду. - Еще угрозу или оскорбление, чтобы достойным образом закончить этот приятный вечер? |
| "I follow the head of our house," says Castlewood, bowing gravely. "At what time shall it please the Prince that we should wait upon him in the morning?" | - Я во всем согласен с главою нашего рода, - сказал Каслвуд, церемонно кланяясь принцу. - В котором часу нам надлежит явиться завтра к вашему высочеству? |
| "You will wait on the Bishop of Rochester early, you will bid him bring his coach hither; and prepare an apartment for me in his own house, or in a place of safety. The King will reward you handsomely, never fear, for all you have done in his behalf. I wish you a good night, and shall go to bed, unless it pleases the Marquis of Esmond to call his colleague, the watchman, and that I should pass the night with the Kensington guard. Fare you well, be sure I will remember you. My Lord Castlewood, I can go to bed to-night without need of a chamberlain." And the Prince dismissed us with a grim bow, locking one door as he spoke, that into the supping-room, and the other through which we passed, after us. It led into the small chamber which Frank Castlewood or MONSIEUR BAPTISTE occupied, and by which Martin entered when Colonel Esmond but now saw him in the chamber. | - Вам надлежит с самого утра явиться к епископу Рочестерскому и сказать ему, чтоб он прислал за мною карету и приготовил мне помещение у себя в доме или в ином надежном месте. Будьте покойны, король не забудет наградить вас за все, что вы для него сделали. А сейчас я пожелаю вам спокойной ночи и лягу в постель, если только маркиз Эсмонд не пожелает кликнуть своего друга, ночного стража, и отправить меня на ночлег в кенсингтонскую караульню. Прощайте и не сомневайтесь в моем расположении. Милорд Каслвуд, я нынче обойдусь без услуг лакея. И, отпустив нас довольно мрачным поклоном, принц собственноручно запер дверь, ведущую из опочивальни в гостиную; а затем и вторую, через которую мы вошли. Эта дверь вела в небольшую комнатку, где помещался Фрэнк Каслвуд, или мсье Батист, и отсюда именно вошел в опочивальню лакей Мартин, которого там застал Эсмонд. |
| At an early hour next morning the Bishop arrived, and was closeted for some time with his master in his own apartment, where the Prince laid open to his counsellor the wrongs which, according to his version, he had received from the gentlemen of the Esmond family. The worthy prelate came out from the conference with an air of great satisfaction; he was a man full of resources, and of a most assured fidelity, and possessed of genius, and a hundred good qualities; but captious and of a most jealous temper, that could not help exulting at the downfall of any favorite; and he was pleased in spite of himself to hear that the Esmond Ministry was at an end. | Рано утром приехал епископ, и принц, запершись с ним в своих апартаментах, Иолил своему советнику все обиды, которые ему пришлось претерпеть от джентльменов из семейства Эсмонд. Достойный прелат, выйдя после этой беседы, сиял от удовольствия; он был человек всесторонне одаренный, верный, преданный, находчивый и исполненный многих иных качеств, но при всем том хитрый и крайне завистливого нрава; а таким людям всегда приятно, если другого фаворита постигает опала, и потому весть о падении министерства Эсмонда не могла не порадовать его милость. |
| "I have soothed your guest," says he, coming out to the two gentlemen and the widow; who had been made acquainted with somewhat of the dispute of the night before. (By the version we gave her, the Prince was only made to exhibit anger because we doubted of his intentions in respect to Beatrix; and to leave us, because we questioned his honor.) "But I think, all things considered, 'tis as well he should leave this house; and then, my Lady Castlewood," says the Bishop, "my pretty Beatrix may come back to it." | - Мне удалось смягчить гнев вашего гостя, - сказал он обоим джентльменам и вдове, которой уже было кое-что известно о вчерашнем столкновении. (Мы представили ей дело так, будто принц лишь рассердился за то, что мы подвергли сомнению его намерения относительно Беатрисы, и решил покинуть наш дом в ответ на выраженное ему недоверие.) - Но по совокупности обстоятельств ему и в самом деле лучше будет переехать; тогда и прелестная Беатриса может спокойно вернуться домой, - закончил епископ. |
| "She is quite as well at home at Castlewood," Esmond's mistress said, "till everything is over." | - В Каслвуде она точно так же дома, - сказала госпожа Эсмонда, - и останется там, покуда все не будет кончено. |
| "You shall have your title, Esmond, that I promise you," says the good Bishop, assuming the airs of a Prime Minister. "The Prince hath expressed himself most nobly in regard of the little difference of last night, and I promise you he hath listened to my sermon, as well as to that of other folks," says the Doctor, archly; "he hath every great and generous quality, with perhaps a weakness for the sex which belongs to his family, and hath been known in scores of popular sovereigns from King David downwards." | - Вам, Эсмонд, будет возвращен ваш титул, это я вам обещаю, - сказал добрый епископ, заранее входя в роль первого министра. - Принц с истинным благородством отнесся к маленькому недоразумению, имевшему место вчера вечером, и я могу поручиться, что мои наставления не пропали для него даром, как и наставления некоторых других проповедников, - лукаво прищурился епископ. - У его высочества много высоких и прекрасных качеств, что же до некоторой слабости к женскому полу, то это у него фамильная черта, присущая, впрочем, многим великим государям, начиная от царя Давида и до наших времен. |
| "My lord, my lord!" breaks out Lady Esmond, "the levity with which you speak of such conduct towards our sex shocks me, and what you call weakness I call deplorable sin." | - Милорд, милорд! - воскликнула леди Каслвуд. - Меня крайне удивляет ваша снисходительность в оценке подобного поведения. То, что вы называете слабостью, для меня тяжкий грех. |
| "Sin it is, my dear creature," says the Bishop, with a shrug, taking snuff; "but consider what a sinner King Solomon was, and in spite of a thousand of wives too." | - Ну, разумеется, грех, дорогая моя, - сказал епископ, пожимая плечами и закладывая в нос понюшку табаку, - но каким же грешником был, например, царь Соломон, да еще при тысяче законных жен! |
| "Enough of this, my lord," says Lady Castlewood, with a fine blush, and walked out of the room very stately. | - Довольно об этом, милорд, - вся зардевшись, сказала леди Каслвуд и с величественным видом покинула комнату. |
| The Prince entered it presently with a smile on his face, and if he felt any offence against us on the previous night, at present exhibited none. He offered a hand to each gentleman with great courtesy. | Вслед за тем к нам вышел принц; он мило улыбался, и от вчерашней обиды как будто не осталось и следа. С отменной любезностью он каждому из джентльменов пожал руку и сказал: |
| "If all your bishops preach so well as Doctor Atterbury." says he, "I don't know, gentlemen, what may happen to me. I spoke very hastily, my lords, last night, and ask pardon of both of you. But I must not stay any longer," says he, "giving umbrage to good friends, or keeping pretty girls away from their homes. My Lord Bishop hath found a safe place for me, hard by at a curate's house, whom the Bishop can trust, and whose wife is so ugly as to be beyond all danger; we will decamp into those new quarters, and I leave you, thanking you for a hundred kindnesses here. Where is my hostess, that I may bid her farewell; to welcome her in a house of my own, soon, I trust, where my friends shall have no cause to quarrel with me." | - Если все ваши епископы проповедуют с таким жаром, как доктор Эттербери, я просто не знаю, что со мною будет. Вчера вечером я несколько погорячился, милорды, и прошу у вас обоих прощения. Но все же мне не следует более оставаться здесь, - продолжал он, - дабы не вселять недоверие в добрых друзей и не выселять из дому хорошеньких девушек. Милорд епископ нашел для меня надежное пристанище здесь, неподалеку, в доме одного священника, который хорошо известен милорду и у которого такая безобразная жена, что можно не опасаться за его честь; туда я и перееду, предварительно поблагодарив вас за все ваши заботы и попечения. Пригласите сюда хозяйку дома, чтобы я мог проститься с нею; надеюсь, что вскоре я буду иметь счастливую возможность принимать ее у себя в доме, где у моих друзей не будет повода со мною ссориться. |
| Lady Castlewood arrived presently, blushing with great grace, and tears filling her eyes as the Prince graciously saluted her. She looked so charming and young, that the doctor, in his bantering way, could not help speaking of her beauty to the Prince; whose compliment made her blush, and look more charming still. | Леди Каслвуд не замедлила явиться, и в ответ на ласковое приветствие принца прелестный румянец залил ее щеки и глаза заблестели слезами. Она была так хороша и такой юной казалась в эту минуту, что епископ не утерпел и лукаво обратил внимание принца на ее красоту, чем заставил его высочество тотчас же отпустить ей любезный комплимент, от которого она покраснела и стала еще лучше. |
Титульный лист | Предыдущая | Следующая
