Краткая коллекция англтекстов

Честерфильд. Письма к сыну

Letter 77/Письмо 77

English Русский

BATH, October 17, 1768. Бат, 17 октября 1768 г.

MY DEAR FRIEND. Your last two letters, to myself and Grevenkop, have alarmed me extremely; but I comfort myself a little, by hoping that you, like all people who suffer, think yourself worse than you are. A dropsy never comes so suddenly; and I flatter myself, that it is only that gouty or rheumatic humor, which has plagued you so long, that has occasioned the temporary swelling of your legs. Above forty years ago, after a violent fever, my legs swelled as much as you describe yours to be; I immediately thought that I had a dropsy; but the Faculty assured me, that my complaint was only the effect of my fever, and would soon be cured; and they said true. Pray let your amanuensis, whoever he may be, write an account regularly once a-week, either to Grevenkop or myself, for that is the same thing, of the state of your health. Милый друг, Последние два твоих письма - мне и Гревенкопу - чрезвычайно меня встревожили. Мне кажется только, что ты, как то свойственно больным, преувеличиваешь тяжесть своего состояния, и надежда эта немного меня успокаивает. Водянка никогда не наступает так внезапно, и хочется верить, что отеки у тебя на ногах - временное явление, вызванное подагрой или ревматизмом, которыми ты страдаешь уже давно. Лет сорок тому назад, после жестокой лихорадки, ноги мои распухли именно так, как, судя по твоим письмам, у тебя сейчас. Я сразу же решил, что это водянка, но врачи заверили меня, что отеки эти - следствие лихорадки и скоро пройдут. Они оказались правы. Попроси, пожалуйста, своего секретаря, кто бы это ни был, раз в неделю регулярно сообщать о твоем здоровье либо мне, либо Гревенкопу - это все равно.

I sent you, in four successive letters, as much of the Duchess of Somerset's snuff as a letter could well convey to you. Have you received all or any of them? and have they done you any good? Though, in your present condition, you cannot go into company, I hope that you have some acquaintances that come and sit with you; for if originally it was not good for man to be alone, it is much worse for a sick man to be so; he thinks too much of his distemper, and magnifies it. Some men of learning among the ecclesiastics, I dare say, would be glad to sit with you; and you could give them as good as they brought. В последних моих четырех письмах я послал тебе нюхательный порошок герцогини Сомерсет - столько, сколько можно было насыпать в конверты. Получил ты их все или хоть сколько-нибудь? Помог ли тебе этот порошок? Ты сейчас в таком состоянии, что не можешь нигде бывать, но надеюсь, у тебя есть знакомые, которые тебя навещают, ведь если и всегда-то человеку нелегко оставаться одному, человеку больному это еще тяжелее: он чересчур много думает о своем недуге и преувеличивает его. Кое-кто из людей образованных был бы, вероятно, рад посидеть с тобой, да и ты не остался бы у них в долгу.

Poor Harte, who is here still, is in a most miserable condition: he has entirely lost the use of his left side, and can hardly speak intelligibly. I was with him yesterday. He inquired after you with great affection, and was in the utmost concern when I showed him your letter. Бедняга Харт, который все еще здесь, в весьма плачевном состоянии. Он совершенно не владеет левой рукой и ногой, говорит с трудом и очень невнятно. Я навещал его вчера. Он с большим участием расспрашивал о тебе и был тронут, когда я показал ему твое письмо.

My own health is as it has been ever since I was here last year. I am neither well nor ill, but UNWELL. I have in a manner lost the use of my legs; for though I can make a shift to crawl upon even ground for a quarter of an hour, I cannot go up or down stairs, unless supported by a servant. Я чувствую себя не хуже и не лучше, чем в прошлом году, когда я был здесь. Я не могу считать себя ни здоровым, ни больным - я нездоров. Ноги меня не слушаются: если я в состоянии еще четверть часа проползти по ровному месту, то ни подняться, ни спуститься по лестнице без помощи слуги я не могу.

God bless you and grant you a speedy recovery! Да хранит тебя бог, и да поможет он тебе поскорее поправиться.

[NOTE.--This is the last of the letters of Lord Chesterfield to his son, Mr. Philip Stanhope, who died in November, 1768. The unexpected and distressing intelligence was announced by the lady to whom Mr. Stanhope had been married for several years, unknown to his father. On learning that the widow had two sons, the issue of this marriage, Lord Chesterfield took upon himself the maintenance of his grandchildren. The letters which follow show how happily the writer adapted himself to the trying situation.]

К началу страницы

Титульный лист | Предыдущая | Следующая

Граммтаблицы | Тексты

English	Русский
BATH, October 17, 1768.	Бат, 17 октября 1768 г.
MY DEAR FRIEND. Your last two letters, to myself and Grevenkop, have alarmed me extremely; but I comfort myself a little, by hoping that you, like all people who suffer, think yourself worse than you are. A dropsy never comes so suddenly; and I flatter myself, that it is only that gouty or rheumatic humor, which has plagued you so long, that has occasioned the temporary swelling of your legs. Above forty years ago, after a violent fever, my legs swelled as much as you describe yours to be; I immediately thought that I had a dropsy; but the Faculty assured me, that my complaint was only the effect of my fever, and would soon be cured; and they said true. Pray let your amanuensis, whoever he may be, write an account regularly once a-week, either to Grevenkop or myself, for that is the same thing, of the state of your health.	Милый друг, Последние два твоих письма - мне и Гревенкопу - чрезвычайно меня встревожили. Мне кажется только, что ты, как то свойственно больным, преувеличиваешь тяжесть своего состояния, и надежда эта немного меня успокаивает. Водянка никогда не наступает так внезапно, и хочется верить, что отеки у тебя на ногах - временное явление, вызванное подагрой или ревматизмом, которыми ты страдаешь уже давно. Лет сорок тому назад, после жестокой лихорадки, ноги мои распухли именно так, как, судя по твоим письмам, у тебя сейчас. Я сразу же решил, что это водянка, но врачи заверили меня, что отеки эти - следствие лихорадки и скоро пройдут. Они оказались правы. Попроси, пожалуйста, своего секретаря, кто бы это ни был, раз в неделю регулярно сообщать о твоем здоровье либо мне, либо Гревенкопу - это все равно.
I sent you, in four successive letters, as much of the Duchess of Somerset's snuff as a letter could well convey to you. Have you received all or any of them? and have they done you any good? Though, in your present condition, you cannot go into company, I hope that you have some acquaintances that come and sit with you; for if originally it was not good for man to be alone, it is much worse for a sick man to be so; he thinks too much of his distemper, and magnifies it. Some men of learning among the ecclesiastics, I dare say, would be glad to sit with you; and you could give them as good as they brought.	В последних моих четырех письмах я послал тебе нюхательный порошок герцогини Сомерсет - столько, сколько можно было насыпать в конверты. Получил ты их все или хоть сколько-нибудь? Помог ли тебе этот порошок? Ты сейчас в таком состоянии, что не можешь нигде бывать, но надеюсь, у тебя есть знакомые, которые тебя навещают, ведь если и всегда-то человеку нелегко оставаться одному, человеку больному это еще тяжелее: он чересчур много думает о своем недуге и преувеличивает его. Кое-кто из людей образованных был бы, вероятно, рад посидеть с тобой, да и ты не остался бы у них в долгу.
Poor Harte, who is here still, is in a most miserable condition: he has entirely lost the use of his left side, and can hardly speak intelligibly. I was with him yesterday. He inquired after you with great affection, and was in the utmost concern when I showed him your letter.	Бедняга Харт, который все еще здесь, в весьма плачевном состоянии. Он совершенно не владеет левой рукой и ногой, говорит с трудом и очень невнятно. Я навещал его вчера. Он с большим участием расспрашивал о тебе и был тронут, когда я показал ему твое письмо.
My own health is as it has been ever since I was here last year. I am neither well nor ill, but UNWELL. I have in a manner lost the use of my legs; for though I can make a shift to crawl upon even ground for a quarter of an hour, I cannot go up or down stairs, unless supported by a servant.	Я чувствую себя не хуже и не лучше, чем в прошлом году, когда я был здесь. Я не могу считать себя ни здоровым, ни больным - я нездоров. Ноги меня не слушаются: если я в состоянии еще четверть часа проползти по ровному месту, то ни подняться, ни спуститься по лестнице без помощи слуги я не могу.
God bless you and grant you a speedy recovery!	Да хранит тебя бог, и да поможет он тебе поскорее поправиться.
[NOTE.--This is the last of the letters of Lord Chesterfield to his son, Mr. Philip Stanhope, who died in November, 1768. The unexpected and distressing intelligence was announced by the lady to whom Mr. Stanhope had been married for several years, unknown to his father. On learning that the widow had two sons, the issue of this marriage, Lord Chesterfield took upon himself the maintenance of his grandchildren. The letters which follow show how happily the writer adapted himself to the trying situation.]