Краткая коллекция англтекстов
Честерфильд. Письма к сыну
Letter 19/Письмо 19
| English | Русский |
| BATH, February 22, O. S. 1748. | Бат, 22 февраля ст. ст. 1748 г. |
| DEAR Boy: Every excellency, and every virtue, has its kindred vice or weakness; and if carried beyond certain bounds, sinks into one or the other. Generosity often runs into profusion, economy into avarice, courage into rashness, caution into timidity, and so on:--insomuch that, I believe, there is more judgment required, for the proper conduct of our virtues, than for avoiding their opposite vices. Vice, in its true light, is so deformed, that it shocks us at first sight, and would hardly ever seduce us, if it did not, at first, wear the mask of some virtue. But virtue is, in itself, so beautiful, that it charms us at first sight; engages us more and more upon further acquaintance; and, as with other beauties, we think excess impossible; it is here that judgment is necessary, to moderate and direct the effects of an excellent cause. | Милый мой мальчик, Каждому достоинству и каждой добродетели сродни какая-нибудь слабость или какой-нибудь порок; развившись сверх положенной меры, они превращаются то в одно, то в другое. Щедрость часто становится расточительностью, бережливость - скупостью, храбрость - безрассудством, осторожность - робостью, и т. д. в такой степени, что, по-моему, нужно больше рассудительности для того, чтобы соблюсти меру в наших добродетелях, чем для того, чтобы избежать противоположных им пороков. Порок в своем истинном виде настолько уродлив, что с первого же взгляда вселяет в нас отвращение и вряд ли мог бы когда-нибудь соблазнить нас, если бы поначалу не надевал маски некоей добродетели. Добродетель же сама по себе настолько прекрасна, что покоряет нас с первого взгляда, а при дальнейшем знакомстве увлекает все больше и больше. И мы считаем, что в ней, так же как и во всем, что прекрасно, немыслимо никакое излишество. Здесь-то и бывает нужна рассудительность, для того, чтобы умерить и направить в надлежащее русло самые наши лучшие устремления. |
| I shall apply this reasoning, at present, not to any particular virtue, but to an excellency, which, for want of judgment, is often the cause of ridiculous and blamable effects; I mean, great learning; which, if not accompanied with sound judgment, frequently carries us into error, pride, and pedantry. As, I hope, you will possess that excellency in its utmost extent, and yet without its too common failings, the hints, which my experience can suggest, may probably not be useless to you. | Сейчас я постараюсь применить это рассуждение не к какой-либо определенной добродетели, но к одному виду превосходства, который из-за недостатка рассудительности часто приводит к нелепым и заслуживающим всякого порицания последствиям: я имею в виду большие знания, которые, если им не сопутствует трезвый ум, часто вводят нас в заблуждение, делают гордецами и педантами. Так как я надеюсь, что ты в высокой степени наделен этим превосходством над другими и, вместе с тем, не страдаешь слишком распространенными его недостатками, то все, что подскажет тебе мой опыт, может быть, будет небесполезно для тебя. |
| Some learned men, proud of their knowledge, only speak to decide, and give judgment without appeal; the consequence of which is, that mankind, provoked by the insult, and injured by the oppression, revolt; and, in order to shake off the tyranny, even call the lawful authority in question. The more you know, the modester you should be: and (by the bye) that modesty is the surest way of gratifying your vanity. Even where you are sure, seem rather doubtful; represent, but do not pronounce, and, if you would convince others, seem open to conviction yourself. | Некоторые ученые люди, гордые своими знаниями, говорят только для того, чтобы выносить решения, и судят обо всем безапелляционно. Это приводит к тому, что те, кого они задевают этой своей нетерпимостью и оскорбляют, творя насилие, восстают, и для того, чтобы избавиться от тирании, подвергают сомнению даже законный авторитет. Чем больше ты знаешь, тем скромнее тебе следует быть, и, к слову сказать, скромность - самый надежный способ удовлетворить наше тщеславие. Даже если ты в чем-то уверен, сделай вид, что колеблешься, изложи свой взгляд, но не настаивай, и если хочешь убедить других, дай им почувствовать, что убедить можно и тебя. |
| Others, to show their learning, or often from the prejudices of a school- education, where they hear of nothing else, are always talking of the ancients, as something more than men, and of the moderns, as something less. They are never without a classic or two in their pockets; they stick to the old good sense; they read none of the modern trash; and will show you, plainly, that no improvement has been made, in any one art or science, these last seventeen hundred years. I would by no means have you disown your acquaintance with the ancients: but still less would I have you brag of an exclusive intimacy with them. Speak of the moderns without contempt, and of the ancients without idolatry; judge them all by their merits, but not by their ages; and if you happen to have an Elzevir classic in your pocket neither show it nor mention it. | Есть люди, которые, чтобы показать свою ученость, а зачастую в силу предрассудков, привитых школой, где им это все время внушалось, постоянно говорят о древних греках и римлянах, как о каких-то героических личностях, считая, что наши современники стоят гораздо ниже их. В карманах они постоянно носят томик-другой классиков; их тянет к старинной мудрости; они не читают современного вздора и будут убедительно доказывать вам, что за последнюю тысячу семьсот лет ни одна наука и ни одно искусство не подвинулись вперед ни на шаг. Мне совсем не хочется, чтобы ты отказывался от знакомства с древними авторами, но мне еще меньше хочется, чтобы ты хвастал тем, что они тебе исключительно близки. Говори о современниках без презрения, а о древних - без поклонения; суди о тех и других по их достоинствам, а отнюдь не по давности лет, и если в кармане у тебя окажется какой-нибудь эльзевир, не показывай его и не заводи о нем разговор. |
| Some great scholars, most absurdly, draw all their maxims, both for public and private life, from what they call parallel cases in the ancient authors; without considering, that, in the first place, there never were, since the creation of the world, two cases exactly parallel; and, in the next place, that there never was a case stated, or even known, by any historian, with every one of its circumstances; which, however, ought to be known, in order to be reasoned from. Reason upon the case itself, and the several circumstances that attend it, and act accordingly; but not from the authority of ancient poets, or historians. Take into your consideration, if you please, cases seemingly analogous; but take them as helps only, not as guides. | Некоторые весьма ученые мужи самым нелепым образом выводят все свои афоризмы, касающиеся как общественной, так и частной жизни, из того, что они называют "аналогичными случаями" у древних авторов. Они не хотят понять, во-первых, что с самого сотворения мира ни разу не было двух полностью аналогичных случаев и, во-вторых, что ни один случай не излагался каким-либо историком, равно как и не доходил до его сведения со всеми привходящими обстоятельствами, знать же эти обстоятельства настоятельно необходимо для того, чтобы отправляться от них в своих суждениях. Рассуждай о каждом событии, исходя из него самого и сопутствующих ему обстоятельств, и соответственным образом поступай; не полагайся на авторитеты одних лишь поэтов или историков древности. Если угодно, принимай во внимание случаи, которые, на первый взгляд, кажутся сходными, но пусть эти аналогии помогают тебе, а не руководят тобою. |
| We are really so prejudiced by our education, that, as the ancients deified their heroes, we deify their madmen; of which, with all due regard for antiquity, I take Leonidas and Curtius to have been two distinguished ones. And yet a solid pedant would, in a speech in parliament, relative to a tax of two- pence in the pound upon some community or other, quote those two heroes, as examples of what we ought to do and suffer for our country. I have known these absurdities carried so far by people of injudicious learning, that I should not be surprised, if some of them were to propose, while we are at war with the Gauls, that a number of geese should be kept in the Tower, upon account of the infinite advantage which Rome received IN A PARALLEL CASE, from a certain number of geese in the Capitol. This way of reasoning, and this way of speaking, will always form a poor politician, and a puerile declaimer. | Мы до такой степени поддаемся предрассудкам, которые внушает нам воспитание, что, подобно тому, как древние обожествляли своих героев, мы готовы обожествлять их безумцев. Что касается последних, то, отдавая надлежащее уважение древности, я должен сказать, что самыми примечательными из них были Курций и Леонид. И вот представь себе, какой-нибудь закоренелый педант, произнося в парламенте речь относительно налога в сумме двух пенсов с фунта, приводит этих двух героев в качестве примеров того, что мы должны делать и как нам надлежит жертвовать собой ради отчизны. Люди ученые, но обиженные умом, так далеко зашли в подобного рода нелепостях, что я нисколько бы не удивился, если бы иные из них предложили, чтобы во время войны с французами мы держали бы в Тауэре гусей, потому что был аналогичный случай, когда Рим неимоверно много выиграл оттого, что сколько-то гусей оказалось в Капитолии. Из того, кто так рассуждает и так говорит, может выйти только никудышный политик и никакой не оратор, а пустозвон. |
| There is another species of learned men, who, though less dogmatical and supercilious, are not less impertinent. These are the communicative and shining pedants, who adorn their conversation, even with women, by happy quotations of Greek and Latin; and who have contracted such a familiarity with the Greek and Roman authors, that they, call them by certain names or epithets denoting intimacy. As OLD Homer; that SLY ROGUE Horace; MARO, instead of Virgil; and Naso, Instead of Ovid. These are often imitated by coxcombs, who have no learning at all; but who have got some names and some scraps of ancient authors by heart, which they improperly and impertinently retail in all companies, in hopes of passing for scholars. If, therefore, you would avoid the accusation of pedantry on one hand, or the suspicion of ignorance on the other, abstain from learned ostentation. Speak the language of the company that you are in; speak it purely, and unlarded with any other. Never seem wiser, nor more learned, than the people you are with. Wear your learning, like your watch, in a private pocket: and do not pull it out and strike it; merely to show that you have one. If you are asked what o'clock it is, tell it; but do not proclaim it hourly and unasked, like the watchman. | Есть еще одна разновидность людей: они менее догматичны и менее надменны, но не менее нескромны. К ней относятся общительные и блистательные педанты, которые, даже разговаривая с женщинами, уснащают свою речь меткими греческими и латинскими цитатами, которые до такой степени запанибрата с греческими и латинскими авторами, что дают им имена и прозвища, свидетельствующие о том, что они находятся в близких отношениях с ними. Так, они привыкли говорить "старик Гомер", "этот хитрый плут Гораций", "Марон" вместо Вергилия и "Назон" вместо Овидия. Педантам этим часто подражают хлыщи; у тех нет вообще никаких знаний, но они помнят несколько имен древних авторов и заучили какие-то отрывки их наизусть в исковерканном виде. И вот они имеют дерзость повторять их во всех компаниях, надеясь таким путем сойти за людей ученых. Поэтому, если ты хочешь, чтобы тебя, с одной стороны, не обвиняли в педантизме, а с другой стороны - не подозревали в невежестве, не старайся показывать на людях свою ученость. Говори с собравшимися в доме людьми на их языке, и пусть этот язык будет чистым и не пересыпан словами из другого. Никогда не старайся показаться умнее или ученее, чем люди, в обществе которых ты находишься. Носи свою ученость, как носят часы, во внутреннем кармане; не вынимай их на людях и не пускай в ход репетир только для того, чтобы все знали, что у тебя они есть. Если тебя спросят "который час?" - ответь, но не возвещай время ежечасно и когда тебя никто не спрашивает - ты ведь не ночной сторож. |
| Upon the whole, remember that learning (I mean Greek and Roman learning) is a most useful and necessary ornament, which it is shameful not to be master of; but, at the same time most carefully avoid those errors and abuses which I have mentioned, and which too often attend it. Remember, too, that great modern knowledge is still more necessary than ancient; and that you had better know perfectly the present, than the old state of Europe; though I would have you well acquainted with both. | В общем же помни, что знание (я имею в виду знание древних языков и литератур) - самое полезное и необходимое человеку украшение; не иметь его стыдно, но вместе с тем старайся всячески избегать ошибок и злоупотреблений, о которых я говорил и которые слишком уж часто ему сопутствуют. Помни также, что хорошо знать современность - еще более необходимо, чем знать историю, и что ты лучше бы сделал, если бы в совершенстве изучил не прежнее, а современное состояние Европы, хотя мне хотелось бы, чтобы ты был хорошо знаком и с тем, и с другим. |
| I have this moment received your letter of the 17th, N. S. Though, I confess, there is no great variety in your present manner of life, yet materials can never be wanting for a letter; you see, you hear, or you read something new every day; a short account of which, with your own reflections thereupon, will make out a letter very well. But, since you desire a subject, pray send me an account of the Lutheran establishment in Germany; their religious tenets, their church government, the maintenance, authority, and titles of their clergy. | Только что получил твое письмо от 17 н. ст. Хоть, надо признаться, твой теперешний образ жизни не очень-то разнообразен, тем не менее материал для письма найдется всегда. Каждый день ты видишь, слышишь или читаешь что-нибудь новое. Если ты вкратце мне сообщишь обо всем и присовокупишь к этому собственные размышления, из этого как раз получится письмо. Впрочем, если ты непременно хочешь, чтобы я задал тебе тему, пожалуйста, напиши мне о лютеранской церкви в Германии, о том, каковы ее догматы, как там управляется церковь, на какие средства она содержится, какими правами там пользуется духовенство и какая у них иерархия. |
| 'Vittorio Siri', complete, is a very scarce and very dear book here; but I do not want it. If your own library grows too voluminous, you will not know what to do with it, when you leave Leipsig. Your best way will be, when you go away from thence, to send to England, by Hamburg, all the books that you do not absolutely want. Yours. | Полное издание Витторио Сири здесь очень трудно найти и очень дорого стоит, но мне оно не нужно. Если у тебя накопится очень уж много книг, ты не будешь знать, что с ними делать, когда настанет время уезжать из Лейпцига. Лучше всего будет, если ты, перед тем как уехать оттуда, все те, которые не будут тебе совершенно необходимы, перешлешь в Англию через Гамбург. Твой. |
Титульный лист | Предыдущая | Следующая
