Краткая коллекция англтекстов

Честерфильд. Письма к сыну

Letter 13/Письмо 13

English Русский

LONDON, October 9, O. S. 1747. Лондон, 9 октября ст. ст. 1747 г.

DEAR BOY: People of your age have, commonly, an unguarded frankness about them; which makes them the easy prey and bubbles of the artful and the experienced; they look upon every knave or fool, who tells them that he is their friend, to be really so; and pay that profession of simulated friendship, with an indiscreet and unbounded confidence, always to their loss, often to their ruin. Beware, therefore, now that you are coming into the world, of these preferred friendships. Receive them with great civility, but with great incredulity too; and pay them with compliments, but not with confidence. Do not let your vanity and self-love make you suppose that people become your friends at first sight, or even upon a short acquaintance. Real friendship is a slow grower and never thrives unless engrafted upon a stock of known and reciprocal merit. Милый мой мальчик, В твоем возрасте юноши бывают обычно до крайности простосердечны и легко могут поддаться обману со стороны людей искушенных, которые потом злоупотребляют их доверием. Стоит какому-нибудь олуху или плуту сказать, что он их друг, как они этому верят и отвечают на его притворные излияния дружеских чувств опрометчивым и безграничным доверием, которое всегда вредит им, а нередко их даже губит. Ты вступаешь в свет - опасайся же людей, предлагающих тебе свою дружбу. Будь с ними очень учтив, но вместе с тем и очень недоверчив; отвечай им любезностями, но только не откровенностью. Не позволяй самолюбию твоему и тщеславию обольщать тебя мыслью, что люди могут стать твоими друзьями с первого взгляда или после непродолжительного знакомства. Подлинная дружба созревает медленно и расцветает только там, где люди действительно доказали ее друг другу.

There is another kind of nominal friendship among young people, which is warm for the time, but by good luck, of short duration. This friendship is hastily produced, by their being accidentally thrown together, and pursuing the course of riot and debauchery. A fine friendship, truly; and well cemented by drunkenness and lewdness. It should rather be called a conspiracy against morals and good manners, and be punished as such by the civil magistrate. However, they have the impudence and folly to call this confederacy a friendship. They lend one another money, for bad purposes; they engage in quarrels, offensive and defensive for their accomplices; they tell one another all they know, and often more too, when, of a sudden, some accident disperses them, and they think no more of each other, unless it be to betray and laugh, at their imprudent confidence. Remember to make a great difference between companions and friends; for a very complaisant and agreeable companion may, and often does, prove a very improper and a very dangerous friend. Есть, правда, еще одна разновидность того, что принято называть дружбой: она сближает молодых людей и какое-то время бывает горячей, но, по счастью, длится недолго. Этой скороспелой дружбе способствует случай, сводящий людей вместе за разгулом и кутежом и скрепляющий их союз бесстыдством и пьянством. Нечего сказать, дружба! Ее скорее следовало бы назвать заговором против нравственности и приличия, и наказывать за нее по суду. Однако у людей хватает бесстыдства и безрассудства называть этот сговор дружбой. Они одалживают друг другу деньги на разные дурные дела; в угоду своим сообщникам они ввязываются в ссоры, присоединяясь либо к нападающей, либо к защищающейся стороне. Они рассказывают друг другу все, что знают, а иногда и больше. Так все происходит до той минуты, пока какой-нибудь неожиданный случай не разъединит их: после этого ни один из них уже больше не думает о другом, разве только для того, чтобы предать откровенные признания, которые тот так неосторожно сделал, и посмеяться над ними. Помни, сколь великая разница существует между случайными товарищами и настоящими друзьями: очень приятный и услужливый собутыльник может оказаться очень неподходящим и очень опасным другом, и в жизни так оно часто и бывает.

People will, in a great degree, and not without reason, form their opinion of you, upon that which they have of your friends; and there is a Spanish proverb, which says very justly, Мнение людей о тебе в значительной степени будет зависеть от их мнения о твоих друзьях. Есть очень справедливая испанская поговорка:

TELL ME WHO YOU LIVE WITH AND I WILL TELL YOU WHO YOU ARE. One may fairly suppose, that the man who makes a knave or a fool his friend, has something very bad to do or to conceal. But, at the same time that you carefully decline the friendship of knaves and fools, if it can be called friendship, there is no occasion to make either of them your enemies, wantonly and unprovoked; for they are numerous bodies: and I, would rather choose a secure neutrality, than alliance, or war with either of them. You may be a declared enemy to their vices and follies, without being marked out by them as a personal one. Their enmity is the next dangerous thing to their friendship. Have a real reserve with almost everybody; and have a seeming reserve with almost nobody; for it is very disagreeable to seem reserved, and very dangerous not to be so. Few people find the true medium; many are ridiculously mysterious and reserved upon trifles; and many imprudently communicative of all they know. "Скажи мне, кто твои друзья, и я скажу тебе, кто ты". Само собой, ведь напрашивается предположение, что человек, который заводит дружбу с мошенником или с дураком, собирается совершить что-то нехорошее или хочет что-то скрыть. Старательно избегай всякой дружбы с дураками и плутами, если в отношениях с такими людьми вообще применимо слово "дружба". Но не следует также и делать из них врагов ради забавы и без всякого к тому повода; ведь тех и других очень много, и я бы предпочел соблюдать надежный нейтралитет, нежели заключать с кем-то из них союз или вступать в борьбу. Ты можешь быть явным врагом их пороков и сумасбродств, не будучи личным врагом никого из них в отдельности. Враждовать с такими людьми почти так же опасно, как дружить. Старайся быть по-настоящему сдержанным со всеми, не допуская, однако, притворной сдержанности ни с кем. Притворная сдержанность очень неприятна, но не быть сдержанным чрезвычайно опасно. Мало кто умеет найти золотую середину; многие до смешного скрытны и привыкли утаивать даже сущие пустяки, но немало также и людей, готовых разболтать кому угодно все, что они знают.

The next thing to the choice of your friends, is the choice of your company. Endeavor, as much as you can, to keep company with people above you: there you rise, as much as you sink with people below you; for (as I have mentioned before) you are whatever the company you keep is. Do not mistake, when I say company above you, and think that I mean with regard to, their birth: that is the least consideration; but I mean with regard to their merit, and the light in which the world considers them. За выбором друзей следует выбор общества. Приложи все усилия к тому, чтобы общаться с теми, кто выше тебя. Это подымет тебя, тогда как общение с людьми более низкого уровня вынудит тебя опуститься, ибо, как я уже сказал, каково общество, в котором ты находишься, таков и ты сам. Когда я говорю о людях, которые выше тебя, пойми меня правильно и не подумай, что я разумею их происхождение - это менее всего важно. Я имею в виду их истинные достоинства и то мнение о них, которое сложилось в свете.

There are two sorts of good company; one, which is called the beau monde, and consists of the people who have the lead in courts, and in the gay parts of life; the other consists of those who are distinguished by some peculiar merit, or who excel in some particular and valuable art or science. For my own part, I used to think myself in company as, much above me, when I was with Mr. Addison and Mr. Pope, as if I had been with all the princes in Europe. What I mean by low company, which should by all means be avoided, is the company of those, who, absolutely insignificant and contemptible in themselves, think they are honored by being in your company; and who flatter every vice and every folly you have, in order to engage you to converse with them. The pride of being the first of the company is but too common; but it is very silly, and very prejudicial. Nothing in the world lets down a character quicker than that wrong turn. Хорошее общество бывает двух родов: одно зовется beau monde(26) и состоит из людей, которые занимают привилегированное положение при дворах и больше всех остальных предаются развлечениям; другое же состоит из тех, кто имеет какие-либо особые заслуги или добился значительных успехов в определенных и очень ценимых нами науках и искусствах. Что касается меня самого, то, когда я бывал в обществе м-ра Аддисона и м-ра Попа, я чувствовал себя так, как будто нахожусь с государями всей Европы. Низким же обществом, тем, которого всячески следует избегать, я называю общество людей ничтожных и самих по себе достойных презрения: такие считают за большую честь находиться вместе с тобой и готовы потакать каждому твоему пороку и каждой причуде, для того только, чтобы с тобой общаться. Людям свойственно гордиться, что в определенном кругу они всегда бывают на первом месте, но это крайне глупо и крайне предосудительно. Ничто на свете так не унижает человека, как подобное заблуждение.

You may possibly ask me, whether a man has it always in his power to get the best company? and how? I say, Yes, he has, by deserving it; providing he is but in circumstances which enable him to appear upon the footing of a gentleman. Merit and good-breeding will make their way everywhere. Knowledge will introduce him, and good-breeding will endear him to the best companies: for, as I have often told you, politeness and good-breeding are absolutely necessary to adorn any, or all other good qualities or talents. Without them, no knowledge, no perfection whatever, is seen in its best light. The scholar, without good-breeding, is a pedant; the philosopher, a cynic; the soldier, a brute; and every man disagreeable. Ты, может быть, спросишь меня, всегда ли человек властен войти в хорошее общество, и как он этого может добиться. Уверяю тебя, да, властен; ему надо только заслужить это право, конечно, если средства позволяют ему вести образ жизни джентльмена. Человек способный, достойный и хорошо воспитанный всюду проложит себе дорогу. Основательные знания введут его в лучшее общество, а манеры сделают его желанным гостем. Я ведь уже говорил тебе, что вежливость и хорошие манеры совершенно необходимы для того, чтобы украсить любые другие достоинства и таланты. Без них никакие знания, никакое совершенство не предстают в надлежащем свете. Без них ученый обращается в педанта, философ - в циника, военный - в грубого скота, так что и с тем, и с другим, и с третьим неприятно даже встречаться.

I long to hear, from my several correspondents at Leipsig, of your arrival there, and what impression you make on them at first; for I have Arguses, with an hundred eyes each, who will watch you narrowly, and relate to me faithfully. My accounts will certainly be true; it depends upon you, entirely, of what kind they shall be. Adieu. Мне не терпится услышать от моих лейпцигских корреспондентов о том, что ты прибыл к ним, и узнать, какое впечатление ты поначалу на них произвел. У меня ведь есть там свои аргусы; у каждого из них по сотне глаз, и все они будут пристально за тобой следить и подробно мне обо всем докладывать. Не сомневаюсь, что сведения, которые я получу, будут точными, а будут ли они хорошими или плохими, зависит исключительно от тебя. Прощай.

К началу страницы

Титульный лист | Предыдущая | Следующая

Граммтаблицы | Тексты

English	Русский
LONDON, October 9, O. S. 1747.	Лондон, 9 октября ст. ст. 1747 г.
DEAR BOY: People of your age have, commonly, an unguarded frankness about them; which makes them the easy prey and bubbles of the artful and the experienced; they look upon every knave or fool, who tells them that he is their friend, to be really so; and pay that profession of simulated friendship, with an indiscreet and unbounded confidence, always to their loss, often to their ruin. Beware, therefore, now that you are coming into the world, of these preferred friendships. Receive them with great civility, but with great incredulity too; and pay them with compliments, but not with confidence. Do not let your vanity and self-love make you suppose that people become your friends at first sight, or even upon a short acquaintance. Real friendship is a slow grower and never thrives unless engrafted upon a stock of known and reciprocal merit.	Милый мой мальчик, В твоем возрасте юноши бывают обычно до крайности простосердечны и легко могут поддаться обману со стороны людей искушенных, которые потом злоупотребляют их доверием. Стоит какому-нибудь олуху или плуту сказать, что он их друг, как они этому верят и отвечают на его притворные излияния дружеских чувств опрометчивым и безграничным доверием, которое всегда вредит им, а нередко их даже губит. Ты вступаешь в свет - опасайся же людей, предлагающих тебе свою дружбу. Будь с ними очень учтив, но вместе с тем и очень недоверчив; отвечай им любезностями, но только не откровенностью. Не позволяй самолюбию твоему и тщеславию обольщать тебя мыслью, что люди могут стать твоими друзьями с первого взгляда или после непродолжительного знакомства. Подлинная дружба созревает медленно и расцветает только там, где люди действительно доказали ее друг другу.
There is another kind of nominal friendship among young people, which is warm for the time, but by good luck, of short duration. This friendship is hastily produced, by their being accidentally thrown together, and pursuing the course of riot and debauchery. A fine friendship, truly; and well cemented by drunkenness and lewdness. It should rather be called a conspiracy against morals and good manners, and be punished as such by the civil magistrate. However, they have the impudence and folly to call this confederacy a friendship. They lend one another money, for bad purposes; they engage in quarrels, offensive and defensive for their accomplices; they tell one another all they know, and often more too, when, of a sudden, some accident disperses them, and they think no more of each other, unless it be to betray and laugh, at their imprudent confidence. Remember to make a great difference between companions and friends; for a very complaisant and agreeable companion may, and often does, prove a very improper and a very dangerous friend.	Есть, правда, еще одна разновидность того, что принято называть дружбой: она сближает молодых людей и какое-то время бывает горячей, но, по счастью, длится недолго. Этой скороспелой дружбе способствует случай, сводящий людей вместе за разгулом и кутежом и скрепляющий их союз бесстыдством и пьянством. Нечего сказать, дружба! Ее скорее следовало бы назвать заговором против нравственности и приличия, и наказывать за нее по суду. Однако у людей хватает бесстыдства и безрассудства называть этот сговор дружбой. Они одалживают друг другу деньги на разные дурные дела; в угоду своим сообщникам они ввязываются в ссоры, присоединяясь либо к нападающей, либо к защищающейся стороне. Они рассказывают друг другу все, что знают, а иногда и больше. Так все происходит до той минуты, пока какой-нибудь неожиданный случай не разъединит их: после этого ни один из них уже больше не думает о другом, разве только для того, чтобы предать откровенные признания, которые тот так неосторожно сделал, и посмеяться над ними. Помни, сколь великая разница существует между случайными товарищами и настоящими друзьями: очень приятный и услужливый собутыльник может оказаться очень неподходящим и очень опасным другом, и в жизни так оно часто и бывает.
People will, in a great degree, and not without reason, form their opinion of you, upon that which they have of your friends; and there is a Spanish proverb, which says very justly,	Мнение людей о тебе в значительной степени будет зависеть от их мнения о твоих друзьях. Есть очень справедливая испанская поговорка:
TELL ME WHO YOU LIVE WITH AND I WILL TELL YOU WHO YOU ARE. One may fairly suppose, that the man who makes a knave or a fool his friend, has something very bad to do or to conceal. But, at the same time that you carefully decline the friendship of knaves and fools, if it can be called friendship, there is no occasion to make either of them your enemies, wantonly and unprovoked; for they are numerous bodies: and I, would rather choose a secure neutrality, than alliance, or war with either of them. You may be a declared enemy to their vices and follies, without being marked out by them as a personal one. Their enmity is the next dangerous thing to their friendship. Have a real reserve with almost everybody; and have a seeming reserve with almost nobody; for it is very disagreeable to seem reserved, and very dangerous not to be so. Few people find the true medium; many are ridiculously mysterious and reserved upon trifles; and many imprudently communicative of all they know.	"Скажи мне, кто твои друзья, и я скажу тебе, кто ты". Само собой, ведь напрашивается предположение, что человек, который заводит дружбу с мошенником или с дураком, собирается совершить что-то нехорошее или хочет что-то скрыть. Старательно избегай всякой дружбы с дураками и плутами, если в отношениях с такими людьми вообще применимо слово "дружба". Но не следует также и делать из них врагов ради забавы и без всякого к тому повода; ведь тех и других очень много, и я бы предпочел соблюдать надежный нейтралитет, нежели заключать с кем-то из них союз или вступать в борьбу. Ты можешь быть явным врагом их пороков и сумасбродств, не будучи личным врагом никого из них в отдельности. Враждовать с такими людьми почти так же опасно, как дружить. Старайся быть по-настоящему сдержанным со всеми, не допуская, однако, притворной сдержанности ни с кем. Притворная сдержанность очень неприятна, но не быть сдержанным чрезвычайно опасно. Мало кто умеет найти золотую середину; многие до смешного скрытны и привыкли утаивать даже сущие пустяки, но немало также и людей, готовых разболтать кому угодно все, что они знают.
The next thing to the choice of your friends, is the choice of your company. Endeavor, as much as you can, to keep company with people above you: there you rise, as much as you sink with people below you; for (as I have mentioned before) you are whatever the company you keep is. Do not mistake, when I say company above you, and think that I mean with regard to, their birth: that is the least consideration; but I mean with regard to their merit, and the light in which the world considers them.	За выбором друзей следует выбор общества. Приложи все усилия к тому, чтобы общаться с теми, кто выше тебя. Это подымет тебя, тогда как общение с людьми более низкого уровня вынудит тебя опуститься, ибо, как я уже сказал, каково общество, в котором ты находишься, таков и ты сам. Когда я говорю о людях, которые выше тебя, пойми меня правильно и не подумай, что я разумею их происхождение - это менее всего важно. Я имею в виду их истинные достоинства и то мнение о них, которое сложилось в свете.
There are two sorts of good company; one, which is called the beau monde, and consists of the people who have the lead in courts, and in the gay parts of life; the other consists of those who are distinguished by some peculiar merit, or who excel in some particular and valuable art or science. For my own part, I used to think myself in company as, much above me, when I was with Mr. Addison and Mr. Pope, as if I had been with all the princes in Europe. What I mean by low company, which should by all means be avoided, is the company of those, who, absolutely insignificant and contemptible in themselves, think they are honored by being in your company; and who flatter every vice and every folly you have, in order to engage you to converse with them. The pride of being the first of the company is but too common; but it is very silly, and very prejudicial. Nothing in the world lets down a character quicker than that wrong turn.	Хорошее общество бывает двух родов: одно зовется beau monde(26) и состоит из людей, которые занимают привилегированное положение при дворах и больше всех остальных предаются развлечениям; другое же состоит из тех, кто имеет какие-либо особые заслуги или добился значительных успехов в определенных и очень ценимых нами науках и искусствах. Что касается меня самого, то, когда я бывал в обществе м-ра Аддисона и м-ра Попа, я чувствовал себя так, как будто нахожусь с государями всей Европы. Низким же обществом, тем, которого всячески следует избегать, я называю общество людей ничтожных и самих по себе достойных презрения: такие считают за большую честь находиться вместе с тобой и готовы потакать каждому твоему пороку и каждой причуде, для того только, чтобы с тобой общаться. Людям свойственно гордиться, что в определенном кругу они всегда бывают на первом месте, но это крайне глупо и крайне предосудительно. Ничто на свете так не унижает человека, как подобное заблуждение.
You may possibly ask me, whether a man has it always in his power to get the best company? and how? I say, Yes, he has, by deserving it; providing he is but in circumstances which enable him to appear upon the footing of a gentleman. Merit and good-breeding will make their way everywhere. Knowledge will introduce him, and good-breeding will endear him to the best companies: for, as I have often told you, politeness and good-breeding are absolutely necessary to adorn any, or all other good qualities or talents. Without them, no knowledge, no perfection whatever, is seen in its best light. The scholar, without good-breeding, is a pedant; the philosopher, a cynic; the soldier, a brute; and every man disagreeable.	Ты, может быть, спросишь меня, всегда ли человек властен войти в хорошее общество, и как он этого может добиться. Уверяю тебя, да, властен; ему надо только заслужить это право, конечно, если средства позволяют ему вести образ жизни джентльмена. Человек способный, достойный и хорошо воспитанный всюду проложит себе дорогу. Основательные знания введут его в лучшее общество, а манеры сделают его желанным гостем. Я ведь уже говорил тебе, что вежливость и хорошие манеры совершенно необходимы для того, чтобы украсить любые другие достоинства и таланты. Без них никакие знания, никакое совершенство не предстают в надлежащем свете. Без них ученый обращается в педанта, философ - в циника, военный - в грубого скота, так что и с тем, и с другим, и с третьим неприятно даже встречаться.
I long to hear, from my several correspondents at Leipsig, of your arrival there, and what impression you make on them at first; for I have Arguses, with an hundred eyes each, who will watch you narrowly, and relate to me faithfully. My accounts will certainly be true; it depends upon you, entirely, of what kind they shall be. Adieu.	Мне не терпится услышать от моих лейпцигских корреспондентов о том, что ты прибыл к ним, и узнать, какое впечатление ты поначалу на них произвел. У меня ведь есть там свои аргусы; у каждого из них по сотне глаз, и все они будут пристально за тобой следить и подробно мне обо всем докладывать. Не сомневаюсь, что сведения, которые я получу, будут точными, а будут ли они хорошими или плохими, зависит исключительно от тебя. Прощай.