|
|
| Вот так рассказывался "Декамерон" |
Далее более. Уже в XIV веке появилось несколько аналогичных сборников. Новеллу о Гризельде поэтическим образом перевел Петрарка, ее же поместил в свои "Кентерберийские рассказы" Чосер, поручив поведать о страданиях добродетельной жены худосочному оксфордскому студенту, повесть которого вызвала весьма сальные комментарии пышущих жаром жизни его спутников по паломничеству.
Рассказы -- эти занимательные и интересные, но если вдуматься, ничего особенного собой не представляют: пересказ обычных анекдотов о муже, уехавшем в командировке, и забавах его жены. Автор, правда, собрав свои истории из всех доступных для него французских, итальянских и латинских источников (которые восходят к арабским, персидским и индийским в лице прародительницы всего рассказного жанра "Пачатантре"), сумел придать им неподражаемый колорит места и времени.
Так что та слава, которую имеет "Декамерон" в мировой культуре до сих пор, представляется сильно преувеличенной. Хотя в историческом плане заслуги Боккаччо весьма велики. Прикиньте, что новелла, как жанр, во времена Боккаччо была за рамками серьезной литературы: никому эти широко известные всем побасенки не приходило даже в голову издавать, как еще в недавнее время никто не издавал анекдоты (заметьте, как только в наше время анекдоты стали появляться в печати, они исчезли из жизни).
Но дело не только в том, что Боккаччо издал истории с бородой. Он их обработал именно как литературный жанр: сконструировал модель рассказа, каким он должен быть на бумажной полосе в отличие от устной передачи. И, конечно, в этом плане его литературные заслуги несомненно: никаких образцов даже сырых он перед собой не имел, но сам создал образец, по которому жанр развивается до сих пор.
Исследователи отмечают, многие особенности придуманного Боккаччо жанра. Вместо имперсональной болтовни он вводит фигуру рассказчика, которая одалживает всему повествованию единую точку зрения. Боккаччо разрабатывает единый, четкий сюжет, устраняя многочисленные перипетии и ответвления, которыми грешат его источники (здесь он использовал приемы риторической прозы). Он придал героям новелл характеристичные черты вместо безымянных и чисто ситуативных фигур мужа, жены и любовника анекдота. Более того, часто он дает психологическую, историческую или социальную мотивировку действиям своих персонажей.
Характерно, что "Декамерон" был встречен весьма неодобрительно гуманистической братией (пример Чосера и Петрарки, выбравших именно редкий у Боккаччо нравоучительный сюжет, показателен), зато скабрезность имела оглушительный резонанс: -- "ребята, а ведь так оказывается можно писать" -- истории сборника освобождались от культурного "груза" и в многочисленных сборниках уступали место откровенной порнушке. Конечно, такие высококультурные образцы как "Гептамерон" М. Наварской имели место быть. Однако литература пошла другим путем и художественные завоевания Боккаччо развивались совсем в других жанрах.
Сам же жанр декамероновской новеллы уже к XVI веку окончательно выродился в нечто непотребное и тем не менее по факту своей игривой популярности продолжал жить и процветать. Однако, история часто делает неотвратимые и непостижимые для ума выверты. Где-то в районе 1635 в Неаполе появляется очередное подражание Боккаччо -- "Пентамерон". Его автор поэт Джамбаттиста Базиле (1572-1632) уже отметился и героическими поэмами и эклогами и бездарными переводами Горация и Вергилия, когда махнув на славу рукой, пошел собирать всякие истории и анекдоты. Но в отличие от Боккаччо его главным источником стал другой до того литературе неизвестный жанр -- народные неаполитанские сказки и истории. И вдруг из под его пера выскочил шедевр. "'Пентамерон' состоит из пятидесяти сказок, разделенных на пять дней и соединенных сказкой-обрамлением. Сказочный мир Базиле богат, чудесное и обыденное не отделены в нем непроходимой стеной, а, как добрые соседи, живут рядом. Людоед с женой сидят за ужином перед открытым окном, чтоб не было жарко, а поев, начинают бесконечные сплетни и пересуды. У Базиле неисчерпаемая способность выдумывать, комбинировать и модулировать темы, он редко повторяется, удивляя богатством сюжетов и ситуаций. Одна из главных особенностей 'Пентамерона' -- умелое соединение трагического и комического, иронии и чувствительности, насмешливости и фамильярности. Базиле чуток к человеческому горю, его симпатии всегда на стороне гонимых и несправедливо обиженных. И хотя зло, подлость и вероломство нередко торжествуют в реальном мире, в его сказках в конце концов после долгих испытаний и мучений добрые, терпеливые и слабые всегда вознаграждаются.
Язык сказок пересыпан пословицами и поговорками, ими же заканчивается обычно каждая сказка. Некоторые из поговорок встречаются и у других народов, но в этом общефольклорном достоянии много оригинального и специфически южноитальянского. Моральные сентенции Базиле не назойливы, Свои суждения моралиста, тонкие и проницательные, он облекает в форму простонародных речений, неизменно сопровождающихся легкой иронической усмешкой. Ироническая улыбка; насмешка и преувеличения уживаются с лирическими излияниями. 'О, бросься в огонь, Афродита; повесься Елена; вернись домой, о Флора!' -- восклицает принц, умоляя свою возлюбленную" (И. Н. Голенищев-Кутузов).
Однако Базиле сам же себе и забаррикадировал путь в мировую литературу. Обидевшись на итальянский язык, где его поэтическому дарованию не удалось развернуться, он написал свои "Сказки" на неаполитанском диалекте, который и в Италии-то не всем понятен. Так оригинальный и замечательный автор, гордость и краса Неаполя, нигде за его пределами, кроме круга узких, неизменно восхищающихся им специалистов, неизвестен. Увы! жизнь она такова есть.
Прикольно, но "Пентамерон", переведенный на немецкий в 1846, на английский в 1848 (с тех пор было сделано еще несколько переводов, последний -- в 2007), французский в 1878, на итальяский же это случилось только в 1925. Правда, переводчиком выступил философ с мировым именем (жаль, вот только забыл его).
