Минитюра из книги XVI века
|
|
|
Битва Рустама и Зухраба Минитюра из книги XVI века |
Поэма содержит космологическую часть, героическую, где главным действующим лицом является иранский Илья Муромец -- богатырь Рустам, и собственно говоря историческую, которая, кстати, вполне годится как исторический источник при отсутствии более или менее достоверных для изучения истории доарабского Ирана.
Общепризнанно, что кроме исторической и повествовательной ценности, поэма Фирдоуси -- это стихи первого ранга. Его язык богат, экспрессивен и выразителен. Эпическое содержание поэмы Фирдоуси подобно нашему Пушкину в "Е. Онегине" насытил многочисленными отступлениями, где дает личный комментарий описываемым событиям, и такие отступления оторвавшись от породившей их пуповина давно стали самостоятельными стихами, песнями, афоризмами.
Несмотря на почтенный возраст "Шахнамэ" читается ираноязычным населением планеты, как современная вещь. В каждом иранском или таджикском селе есть специальный чтец, который в дастарханах (род клуба, где вечерами собираются взрослые лица деревни) читает отрывки из поэмы. Очень красочно такое чтение описано С. Айни в одной из его повестей.
Что, правда следствие, а что причина -- "Шахнамэ" не утратил своей новизны вследствие застылости персидского языка, или же язык закрепился в своих формах благодаря поэме -- понять трудно. "В течение 10 столетий героические легенды и истории 'Шахнамэ' остаются главным повествовательным складом для народов региона: иранцев, курдов, талышей, армян, афганцев, народов С. Кавказа и др." (В. Аракелян, проф Ереванского университета).
Порой актуальность "Шахнамэ" выражается в весьма курьезных формах. Зороастрийцы -- когда-то ими были все иранцы, а ныне их осталось ок 200 000 -- до сих пор рассматривают поэму как священную книгу, наподобие Библии, ибо так изложена именно зороастрийская концепция мира и человека. И по этой же причине на поэму ополчился аятолла Хомейни, по чьему повелению ее даже запретили в стране. Правда, есть подозрения, что будучи сам поэтом, аятолла просто не терпел конкуренции со стороны своего коллеги, хотя бы и жившего за 1000 лет до него.
Пересказывать о том влиянии, которое оказал поэт на иранскую литературу -- труд весьма долгий и утомительный. :"Фирдоуси был не учителем, а мы его студентами. Он был как бог, а мы его рабы". (Анвари, придворный газневидский поэт XI века). А вот за пределами Ирана и стран, подвергшихся персидской культурной экспансии, слава Фирдоуси резко идет на убыль. И хотя в Европе активно им занялись уже с конца XVIII века, причем в основании переводов стояли такие титаны как Гете и Жуковский (правда, своего "Ростама" русский поэт перевел с немецкого), и с тех пор выстроили мощную пирамиду изданий и переизданий, переводов и исследований, по-настоящему живым восточный классик на Западе так и не стал. Большую популярность он даже снискал не самой поэмой, а нелепой историей, как с. Махмуд не заплатил ему за ее составление денег, а когда все же решил рассчитаться с автором, тот уже умер, причем чуть ли не в самый момент расчета: про таких говорят "у кассы умрет".
Если последователей у Фирдоуси пруд пруди, то предшественников раз.. и обчелся. Этот раз поэт Дакики, умерший молодым и начавший этот грандиозный труд, написав первые не то 100, не то 500 бейтов, к которым Фирдоуси уже присоединил несколько десятков тысяч остальных. Но как ни мал вклад предшественника, он огромен, и прежде всего замыслом. В самом деле, немыслимо, чтобы столько образов, столько легенд и историй, такое богатство художественных средств, афоризмов и метафор, не обнаруженных более нигде, родилось в одной гениальной голове, пусть даже такой гениальной, какой она была у Фирдоуси.
Где он их брал и как брал, остается излюбленным предметом гипотез и монографий, но ясно, что он опирался на великую литературную традицию. Ко времени, когда творил иранский поэт, прошло более 300 лет после того, как арабы саранчой налетели на его страну, и начисто ее разорили, не только в материальном, но и в духовном плане. И если развалины храмов и памятников еще кое-как сохранились, то вся литературная традиция была вырублена с корнем. Сегодня можно было бы спорить, была ли у древних иранцев литература или нет, примерно как об Атлантиде. Если бы не труд Фирдоуси, который успел поймать за хвост обломки уходящей культуры, извлечь их из манускриптовых отрывков, а более всего из ненадежной устной традиции и не только доказать, что Иран обладал до арабов великой духовной культурой, но и восстановить ее практически из руин, передать последующим поколениям. Был бы сегодня Иран, как самостоятельная культурная единицы не будь "Шахнаме" еще под большим вопросом: сколько развитых культурных народов исчезло с лица Земли даже не физически, а духовно (кельты, майя, уйгуры.. ), у которых не нашлось в нужное время в нужном месте своего Поэта. Это так, к вопросу о пользе поэзии.
Так что слова Фирдоуси
"Я построил здание из стихов,
Которое недоступно ни ветрам, ни потопам"
-- отнюдь не кажутся хвастливыми.
Кстати, вопрос об исчезновении самоиндетификации нации отнюдь не снят в наше время всеобщей глобализации и коммерцилизации. Всего несколько манускриптом поэмы Фирдоуси дожило до наших дней. И вот на тебе. Два самых знаменитых -- Хьютон Шахнамэ и Шахнамэ Великого Могола -- были разрезаны на куски для ради удобной продажи и попали в руки анонимных покупателей. Один из таких кусков за 904 000 фунтов стерлингов был приобретен в 2006 году Музеем Ага Хана.
