Quentin Durward/Квентин Дорвард

CHAPTER XXXII: THE INVESTIGATION

english	Русский
Me rather had my heart might feel your love, Than my displeased eye see your courtesy. Up, cousin, up -- your heart is up, I know, Thus high at least -- although your knee -- KING RICHARD II	Я видеть не хочу Твою любезность -- Любовь твою почувствовать хотел бы. Встань! Знаю я, что сердцем Не склонился Ты предо мной, хоть и склонил колени."Король Ричард II"
At the first toll of the bell which was to summon the great nobles of Burgundy together in council, with the very few French peers who could be present on the occasion, Duke Charles, followed by a part of his train, armed with partisans and battle axes, entered the Hall of Herbert's Tower, in the Castle of Peronne. King Louis, who had expected the visit, arose and made two steps towards the Duke, and then remained standing with an air of dignity, which, in spite of the meanness of his dress, and the familiarity of his ordinary manners, he knew very well how to assume when he judged it necessary. Upon the present important crisis, the composure of his demeanour had an evident effect upon his rival, who changed the abrupt and hasty step with which he entered the apartment into one more becoming a great vassal entering the presence of his Lord Paramount. Apparently the Duke had formed the internal resolution to treat Louis, in the outset at least, with the formalities due to his high station; but at the same time it was evident, that, in doing so, he put no small constraint upon the fiery impatience of his own disposition, and was scarce able to control the feelings of resentment and the thirst of revenge which boiled in his bosom. Hence, though he compelled himself to use the outward acts, and in some degree the language, of courtesy and reverence, his colour came and went rapidly -- his voice was abrupt, hoarse, and broken -- his limbs shook, as if impatient of the curb imposed on his motions -- he frowned and bit his lip until the blood came -- and every look and movement showed that the most passionate prince who ever lived was under the dominion of one of his most violent paroxysms of fury.	С первым ударом колокола, сзывавшего на совет знатнейших бургундских дворян и незначительное число французских вельмож, бывших в то время в Перонне, герцог Карл в сопровождении отряда своих телохранителей, вооруженных бердышами и алебардами, вошел в зал башни Герберта в Пероннском замке. Король Людовик, ожидавший этого посещения, встал, сделал два шага навстречу герцогу и остановился, ожидая его приближения, всем своим видом выражая величие и достоинство, которые он, несмотря на свой далеко не изысканный наряд и обычно простые манеры, прекрасно умел напускать на себя, когда находил это нужным. Осанка короля и его спокойствие в такую решительную минуту произвели, видимо, сильное впечатление на его противника: с шумом распахнув дверь, Карл вошел было в комнату быстрыми шагами, но, взглянув на Людовика, принял вид, более подобающий великому вассалу, являющемуся к своему государю. Вероятно, герцог заранее решил придерживаться в обращении с королем всех внешних форм почтения, подобающих его высокому сану; но было совершенно очевидно, что он едва сдерживает порывы своего необузданного нрава и жажду мести, клокочущую в его душе. И хотя как в обращении с королем, так и в речах Карл заставлял себя выполнять все правила этикета, он то и дело менялся в лице, говорил хриплым, отрывистым голосом, весь дрожал от сдержанного нетерпения, хмурил брови и до крови кусал губы; одним словом, каждый взгляд, каждое движение этого государя, самого запальчивого из всех когда-либо живших на земле, свидетельствовали о той страшной буре, которая бушевала в эту минуту в его груди.
The King marked this war of passion with a calm and untroubled eye, for, though he gathered from the Duke's looks a foretaste of the bitterness of death, which he dreaded alike as a mortal and a sinful man, yet he was resolved, like a wary and skilful pilot, neither to suffer himself to be disconcerted by his own fears, nor to abandon the helm, while there was a chance of saving the vessel by adroit pilotage. Therefore, when the Duke, in a hoarse and broken tone, said something of the scarcity of his accommodations, he answered with a smile that he could not complain, since he had as yet found Herbert's Tower a better residence than it had proved to one of his ancestors.	Король совершенно хладнокровно наблюдал эту борьбу страстей; хотя взгляды герцога и обдавали его ужасом, как бы предрекая ему смерть, пугавшую его, как всякого грешного смертного, однако он, как отважный и искусный кормчий, твердо решил не поддаваться собственному страху и бороться до последней крайности, не выпуская руля, пока будет оставаться хоть малейшая надежда спасти свой корабль. Поэтому, когда герцог сказал несколько отрывистых слов извинения по поводу неудобств помещения, отведенного Людовику, он с улыбкой ответил, что пока еще не может пожаловаться: во всяком случае, башня Герберта была для него до сих пор гораздо более приятным убежищем, чем для одного из его предков.
"They told you the tradition then?" said Charles.	-- Так вам рассказали это предание? -- сказал Карл.
"Yes -- here he was slain -- but it was because he refused to take the cowl, and finish his days in a monastery."	-- Да, он был убит здесь, но только потому, что отказался надеть клобук и кончить дни в монастыре.
"The more fool he," said Louis, affecting unconcern, "since he gained the torment of being a martyr, without the merit of being a saint."	-- Нельзя не признать, что он поступил как глупец, -- ответил Людовик, притворяясь равнодушным, -- ибо он умер смертью мученика и в то же время лишился возможности стать святым.
"I come," said the Duke, "to pray your Majesty to attend a high council at which tidings of weight are to be deliberated upon concerning the welfare of France and Burgundy. You will presently meet them -- that is, if such be your pleasure."	-- Я пришел сюда, -- начал герцог, приступая прямо к делу, -- просить ваше величество присутствовать на совете, где будут обсуждаться вопросы, одинаково важные как для Франции, так и для Бургундии. Мы можем тотчас отправиться, то есть, разумеется, если вашему величеству будет угодно...
"Nay, my fair cousin," said the King. "never strain courtesy so far as to entreat what you may so boldly command. -- To council, since such is your Grace's pleasure. We are somewhat shorn of our train," he added, looking upon the small suite that arranged themselves to attend him, "but you, cousin, must shine out for us both."	-- Полноте, любезный кузен, -- ответил Людовик, -- не простирайте вашу учтивость так далеко, чтобы просить там, где вы можете смело приказывать... В совет так в совет, если таково желание вашей светлости. Правда, свита у нас довольно куцая, -- добавил он, оглядываясь на ничтожную горсточку французов, приготовившихся его сопровождать, -- но зато вы, любезный кузен, будете блистать за двоих.
Marshalled by Toison d'Or, chief of the heralds of Burgundy, the Princes left the Earl Herbert's Tower, and entered the castle yard, which Louis observed was filled with the Duke's bodyguard and men at arms, splendidly accoutred, and drawn up in martial array. Crossing the court, they entered the Council Hall, which was in a much more modern part of the building than that of which Louis had been the tenant, and, though in disrepair, had been hastily arranged for the solemnity of a public council. Two chairs of state were erected under the same canopy, that for the King being raised two steps higher than the one which the Duke was to occupy; about twenty of the chief nobility sat, arranged in due order, on either hand of the chair of state; and thus, when both the Princes were seated, the person for whose trial, as it might be called, the council was summoned, held the highest place, and appeared to preside in it.	Предшествуемые рыцарем Золотого Руна, старшим герольдом Бургундии, оба государя вышли из Гербертовой башни во внутренний двор замка, который, как тотчас заметил Людовик, был весь занят телохранителями и другими войсками герцога в великолепной одежде и полном вооружении. Пройдя через двор, они вошли в зал совета, расположенный в другой части здания, не такой древней, как та, где помещался Людовик, но тоже очень запущенной. Здесь были наскоро сделаны кое-какие приготовления для торжественного собрания совета. Под роскошным балдахином стояли два трона, причем трон, предназначавшийся для короля, был на две ступени выше того, который должен был занять герцог. Около двенадцати знатнейших вельмож разместились в должном порядке по обе стороны балдахина; таким образом, когда государи заняли свои места, призванный в качестве обвиняемого оказался как бы председателем этого блестящего собрания.
It was perhaps to get rid of this inconsistency, and the scruples which might have been inspired by it, that Duke Charles, having bowed slightly to the royal chair, bluntly opened the sitting with the following words --	Быть может, для того, чтобы разом покончить с этим явным противоречием и могущим возникнуть недоразумением, герцог Карл, слегка поклонившись королевскому трону, открыл заседание следующими словами:
"My good vassals and councillors, it is not unknown to you what disturbances have arisen in our territories, both in our father's time and in our own, from the rebellion of vassals against superiors, and subjects against their princes. And lately we have had the most dreadful proof of the height to which these evils have arrived in our case, by the scandalous flight of the Countess Isabelle of Croye, and her aunt the Lady Hameline, to take refuge with a foreign power, thereby renouncing their fealty to us, and inferring the forfeiture of their fiefs; and in another more dreadful and deplorable instance, by the sacrilegious and bloody murder of our beloved brother and ally, the Bishop of Liege, and the rebellion of that treacherous city, which was but too mildly punished for the last insurrection. We have been informed that these sad events may be traced, not merely to the inconstancy and folly of women, and the presumption of pampered citizens, but to the agency of foreign power, and the interference of a mighty neighbour, from whom, if good deeds could merit any return in kind, Burgundy could have expected nothing but the most sincere and devoted friendship. If this should prove truth," said the Duke, setting his teeth and pressing his heel against the ground, "what consideration shall withhold us -- the means being in our power -- from taking such measures as shall effectually, and at the very source, close up the main spring from which these evils have yearly flowed on us?"	-- Мои верные вассалы и советники, вам известно, какие страшные беспорядки происходили в наших владениях как в царствование нашего покойного родителя, так и в наше время, вследствие беспрерывных восстаний вассалов против их сюзеренов, подданных -- против их законных государей. В настоящую минуту мы имеем самые ужасные доказательства того, до каких невиданных размеров разрослось это зло в наши дни. Графиня Изабелла де Круа и тетка ее графиня Амелина постыдно бежали из Бургундии и отдались под покровительство чужеземной державы, чем нарушили данную нам клятву верности и подвергли свои ленные владения закону о конфискации. Еще более ужасный пример мы видим в злодейском, святотатственном убийстве нашего возлюбленного брата и союзника, епископа Льежского, и в новом мятеже беспокойного города, который за последнее восстание был слишком мягко наказан. Мы имеем основание думать, что эти печальные события были вызваны не только сумасбродством двух взбалмошных женщин и дерзостью слишком зазнавшихся горожан, но прежде всего интригами чужеземной державы, происками могущественного соседа, от которого, если бы только за добро платили добром, Бургундия не могла ожидать ничего, кроме самой искренней и преданной дружбы. И если все это окажется правдой, -- добавил герцог, стиснув зубы и с бешенством топнув ногой, -- то я не вижу, какие соображения могут нам помешать -- когда власть в наших руках -- принять меры, чтобы раз и навсегда пресечь этот мутный поток зла, изливающийся на нас, уничтожив его источник!..
The Duke had begun his speech with some calmness, but he elevated his voice at the conclusion; and the last sentence was spoken in a tone which made all the councillors tremble, and brought a transient fit of paleness across the King's cheek. He instantly recalled his courage, however, and addressed the council in his turn in a tone evincing so much ease and composure that the Duke, though he seemed desirous to interrupt or stop him, found no decent opportunity to do so.	Герцог начал свою речь довольно спокойно, но чем дальше он говорил, тем больше горячился, а последнюю фразу закончил таким угрожающим тоном, что все присутствующие вздрогнули, а лицо короля покрылось на мгновение смертельной бледностью. Но в следующую минуту, призвав на помощь все присутствие духа, Людовик, в свою очередь, обратился к собранию с речью так спокойно и уверенно, что герцог, несмотря на все желание остановить его или прервать, не мог найти для этого приличного повода.
"Nobles of France and of Burgundy," he said, "Knights of the Holy Spirit and of the Golden Fleece! Since a King must plead his cause as an accused person he cannot desire more distinguished judges than the flower of nobleness and muster and pride of chivalry. Our fair cousin of Burgundy hath but darkened the dispute between us, in so far as his courtesy has declined to state it in precise terms. I, who have no cause for observing such delicacy, nay, whose condition permits me not to do so, crave leave to speak more precisely. It is to Us, my lords -- to Us, his liege lord, his kinsman, his ally, that unhappy circumstances, perverting our cousins's clear judgment and better nature, have induced him to apply the hateful charges of seducing his vassals from their allegiance, stirring up the people of Liege to revolt, and stimulating the outlawed William de la Marck to commit a most cruel and sacrilegious murder. Nobles of France and Burgundy, I might truly appeal to the circumstances in which I now stand, as being in themselves a complete contradiction of such an accusation, for is it to be supposed that, having the sense of a rational being left me, I should have thrown myself unreservedly into the power of the Duke of Burgundy while I was practising treachery against him such as could not fail to be discovered, and which being discovered, must place me, as I now stand, in the power of a justly exasperated prince? The folly of one who should seat himself quietly down to repose on a mine, after he had lighted the match which was to cause instant explosion, would have been wisdom compared to mine. I have no doubt that, amongst the perpetrators of those horrible treasons at Schonwaldt, villains have been busy with my name -- but am I to be answerable, who have given them no right to use it? -- If two silly women, disgusted on account of some romantic cause of displeasure, sought refuge at my Court, does it follow that they did so by my direction? -- It will be found, when inquired into, that, since honour and chivalry forbade my sending them back prisoners to the Court of Burgundy -- which, I think, gentlemen, no one who wears the collar of these Orders would suggest -- that I came as nearly as possible to the same point by placing them in the hands of the venerable father in God, who is now a saint in Heaven."	-- Вельможи Франции и Бургундии, -- начал король, -- рыцари Святого Духа и Золотого Руна! Коль скоро король принужден защищать свое дело в качестве обвиняемого, он не может пожелать себе лучших судей, чем цвет дворянства, славу и гордость рыцарства. Наш любезный кузен Бургундский нисколько не выяснил дела, так как из любезности или ради приличия выражался слишком темно и неясно. У меня нет причин соблюдать подобную деликатность, да и положение мое этого не позволяет, так разрешите мне объясниться точнее. Господа, это нас -- нас, своего законного государя, союзника и родственника, -- герцог Карл, ум которого помрачен тяжкой утратой, а доброе сердце озлоблено горем, обвиняет в том, что мы поощряли его подданных к неповиновению, подстрекали буйных льежцев к мятежу и помогали этому отверженцу Гийому де ла Марку в самом жестоком и святотатственном его злодеянии. Вельможи Франции и Бургундии, уже одно положение, в котором я теперь нахожусь, может служить для меня достаточным оправданием, ибо оно само по себе противоречит возводимому на меня обвинению. Если вы считаете, что у меня в голове есть хоть капля здравого смысла, можете ли вы предположить, чтобы я добровольно отдался во власть герцога Бургундского, если бы действительно замышлял против него измену, которая не могла не открыться, а, будучи обнаружена, должна была навлечь на меня, как оно и есть в настоящую минуту, ненависть разгневанного государя? Безумие человека, расположившегося отдыхать на бочке с порохом, к которой он сам же перед тем поднес зажженный фитиль, было бы мудростью в сравнении с моим поступком. Я нисколько не сомневаюсь, что среди виновников злодеяний, совершенных в Шонвальде, были негодяи, пользовавшиеся моим именем; но можно ли считать меня ответственным за злоупотребление, в котором я неповинен? Если две сумасбродные женщины, увлеченные какими-то романтическими бреднями, решили искать убежища при моем дворе, разве из этого следует, что они поступили таким образом по моему наущению? Когда вы ближе ознакомитесь с делом, вы убедитесь, что, так как честь моя и рыцарское достоинство не дозволяли мне отправить их пленницами обратно в Бургундию.., чего, я думаю, господа, мне не посоветовал бы никто из носящих рыцарские знаки.., я сделал почти то же самое, отдав их под покровительство почтенного духовного отца, который теперь на небесах.
Here Louis seemed much affected and pressed his kerchief to his eyes. "In the hands, I say, of a member of my own family, and still more closely united with that of Burgundy, whose situation, exalted condition in the church, and, alas! whose numerous virtues qualified him to be the protector of these unhappy wanderers for a little while, and the mediator betwixt them and their liege lord. I say, therefore, the only circumstances which seem, in my brother of Burgundy's hasty view of this subject, to argue unworthy suspicions against me, are such as can be explained on the fairest and most honourable motives; and I say, moreover, that no one particle of credible evidence can be brought to support the injurious charges which have induced my brother to alter his friendly looks towards one who came to him in full confidence of friendship -- have caused him to turn his festive hall into a court of justice, and his hospitable apartments into a prison."	-- Последние слова Людовик произнес, прижимая к глазам платок, словно он был в сильном волнении. -- Я передал их с рук на руки члену моей собственной семьи, связанному еще более тесными узами родства с Бургундским домом, человеку, которому его высокое положение в церкви и многочисленные добродетели давали полное право быть временным защитником двух несчастных женщин и стать посредником между ними и их законным государем. Итак, те самые обстоятельства, которые побудили моего брата, герцога Бургундского, составившего себе слишком поспешное мнение обо всем этом деле, оскорбить меня своим несправедливым обвинением, могут быть объяснены самыми честными и благородными намерениями. Скажу более: у моего брата герцога нет в руках ни одного мало-мальски убедительного доказательства, которым можно было бы подтвердить возведенное им на меня оскорбительное обвинение, заставившее его обратить зал пиршества в судилище, а свой гостеприимный кров -- в тюрьму.
"My lord, my lord," said Charles, breaking in as soon as the King paused, "for your being here at a time so unluckily coinciding with the execution of your projects, I can only account by supposing that those who make it their trade to impose on others do sometimes egregiously delude themselves. The engineer is sometimes killed by the springing of his own petard. -- For what is to follow, let it depend on the event of this solemn inquiry. -- Bring hither the Countess Isabelle of Croye."	-- Ваше величество, ваше величество! -- воскликнул Карл, как только король замолчал. -- Присутствие ваше здесь в такую минуту, которая, к несчастью для вас, совпала с исполнением ваших замыслов, я объясняю себе только тем, что люди, постоянно обманывающие других, подчас и сами могут попасться в расставленную ими ловушку! Ведущий подкоп гибнет иной раз от взрыва собственной мины. Что же до решения, то оно будет зависеть от свидетельских показаний... Ввести сюда графиню Изабеллу де Круа!
As the young lady was introduced, supported on the one side by the Countess of Crevecoeur, who had her husband's commands to that effect, and on the other by the Abbess of the Ursuline convent, Charles exclaimed, with his usual harshness of voice and manner,	Как только молодая девушка вошла в зал, поддерживаемая с одной стороны графиней де Кревкер, получившей на этот счет указания от мужа, а с другой -- аббатисой монастыря урсулинок, Карл обратился к ней в своей обычной резкой и грубой манере:
"So! sweet Princess -- you, who could scarce find breath to answer us when we last laid our just and reasonable commands on you, yet have had wind enough to run as long a course as ever did hunted doe -- what think you of the fair work you have made between two great Princes, and two mighty countries, that have been like to go to war for your baby face?"	-- Наконец-то вы явились, сударыня! Да полно, вы ли это? Вы, кажется, едва дышали, когда вам пришлось отвечать на мое справедливое требование, а между тем вы нашли в себе достаточно сил, чтобы убежать от нас так далеко, как никогда еще не убегала лань от охотника. Ну-с, что же вы думаете, прелестная девица, о том, что вы натворили? Вы, может, довольны, что перессорили двух великих государей и едва не сделались причиной войны, которую две могущественные державы чуть было не объявили друг другу из-за вашего смазливого личика?
The publicity of the scene and the violence of Charles's manner totally overcame the resolution which Isabelle had formed of throwing herself at the Duke's feet and imploring him to take possession of her estates, and permit her to retire into a cloister. She stood motionless, like a terrified female in a storm, who hears the thunder roll on every side of her, and apprehends in every fresh peal the bolt which is to strike her dead. The. Countess of Crevecoeur, a woman of spirit equal to her birth and to the beauty which she preserved even in her matronly years, judged it necessary to interfere.	Многолюдное собрание и грубое обращение герцога до того ошеломили бедную девушку, что она совсем позабыла о своем решении броситься к его ногам и умолять его отобрать все ее имущество, а ей разрешить удалиться в монастырь. Она стояла неподвижно, как человек, неожиданно застигнутый бурей, который со всех сторон слышит раскаты грома и боится, что каждый новый удар может обрушиться ему на голову. Но тут сочла необходимым вмешаться графиня де Кревкер, славившаяся своей смелостью и красотой, которую она сохранила даже в зрелые годы.
"My Lord Duke," she said, "my fair cousin is under my protection. I know better than your Grace how women should be treated, and we will leave this presence instantly, unless you use a tone and language more suitable to our rank and sex."	-- Государь, -- сказала она, -- позвольте вам заметить, что моя юная родственница находится под моим покровительством. Мне лучше знать, как надо обращаться с женщинами, и, если ваша светлость не будете говорить в другом тоне, более соответствующем нашему полу и званию, мы немедленно удалимся отсюда.
The Duke burst out into a laugh.	Герцог громко расхохотался.
"Crevecoeur," he said, "thy tameness hath made a lordly dame of thy Countess; but that is no affair of mine. Give a seat to yonder simple girl, to whom, so far from feeling enmity, I design the highest grace and honour. -- Sit down, mistress, and tell us at your leisure what fiend possessed you to fly from your native country, and embrace the trade of a damsel adventurous."	-- Однако, Кревкер, -- сказал он, -- твоя кротость сделала из графини воинственную жену; впрочем, это не мое дело... Подайте стул этой прелестной девице, на которую мы не только не гневаемся, но даже намерены оказать ей милость и высокую честь... Садитесь, сударыня, и поведайте нам, какой злой дух овладел вами, когда вы убежали из своего отечества и пустились странствовать по белу свету, как какая-нибудь авантюристка?
With much pain, and not without several interruptions, Isabelle confessed that, being absolutely determined against a match proposed to her by the Duke of Burgundy, she had indulged the hope of obtaining protection of the Court of France.	С большим смущением и довольно бессвязно Изабелла призналась, что, твердо решив не соглашаться на брак, предложенный ей герцогом Бургундским, она надеялась найти поддержку при французском дворе.
"And under protection of the French Monarch," said Charles. "Of that, doubtless, you were well assured?"	-- У французского короля, не так ли? -- сказал Карл. -- И, разумеется, вы были заранее уверены в поддержке?
"I did indeed so think myself assured," said the Countess Isabelle, "otherwise I had not taken a step so decided."	-- Да, я думала, что могу рассчитывать на нее, -- ответила графиня Изабелла, -- иначе я, конечно, не решилась бы на такой смелый шаг.
Here Charles looked upon Louis with a smile of inexpressible bitterness, which the King supported with the utmost firmness, except that his lip grew something whiter than it was wont to be.	При этих словах Карл бросил на Людовика ядовитый, презрительный взгляд, который тот выдержал совершенно спокойно, только губы его чуть-чуть побледнели.
"But my information concerning King Louis's intentions towards us," continued the Countess, after a short pause, "was almost entirely derived from my unhappy aunt, the Lady Hameline, and her opinions were formed upon the assertions and insinuations of persons whom I have since discovered to be the vilest traitors and most faithless wretches in the world."	-- Но все мои сведения относительно намерений короля Людовика, -- продолжала Изабелла после минутного молчания, -- я почерпнула от моей несчастной тетки, леди Амелины, а она, в свою очередь, получила их от человека, ни одному слову которого, как я узнала впоследствии, нельзя было верить, ибо он оказался гнусным предателем.
She then stated, in brief terms, what she had since come to learn of the treachery of Marthon, and of Hayraddin Maugrabin, and added that she	Затем молодая графиня рассказала в коротких словах, как она узнала об измене Марты и цыгана Хайраддина Мограбина, и добавила:
"entertained no doubt that the elder Maugrabin, called Zamet, the original adviser of their flight, was capable of every species of treachery, as well as of assuming the character of an agent of Louis without authority."	-- Я нисколько не сомневаюсь, что и старший брат его. Замет, который подал нам первую мысль о побеге, был способен на всякую низость и мог самовольно выдавать себя за человека, служащего королю Людовику.
There was a pause while the Countess had continued her story, which she prosecuted, though very briefly, from the time she left the territories of Burgundy, in company with her aunt, until the storming of Schonwaldt, and her final surrender to the Count of Crevecoeur. All remained mute after she had finished her brief and broken narrative, and the Duke of Burgundy bent his fierce dark eyes on the ground, like one who seeks for a pretext to indulge his passion, but finds none sufficiently plausible to justify himself in his own eyes.	После минутной паузы она продолжала свое повествование и кратко рассказала все свои приключения со времени бегства из Бургундии вплоть до осады Шонвальда и встречи с графом Кревкером. Когда она кончила свой короткий, бессвязный рассказ, в зале царило гробовое молчание. Герцог сидел, мрачно уставившись в пол, как человек, который ищет благовидного предлога, чтобы дать волю своему бешенству, и не находит ничего такого, что могло бы оправдать его в собственных глазах, если он позволит себе насилие.
"The mole," he said at length, looking upwards, "winds not his dark subterranean path beneath our feet the less certainly that we, though conscious of his motions, cannot absolutely trace them. Yet I would know of King Louis wherefore he maintained these ladies at his Court, had they not gone thither by his own invitation."	-- Крот роет свои подземные ходы у нас под ногами, -- сказал он наконец, поднимая глаза, -- хоть мы и не можем с точностью проследить его движения. Но все-таки я бы хотел, чтобы король Людовик объяснил нам, почему он принял графинь у себя при дворе, если они явились к нему без его приглашения.
"I did not so entertain them, fair cousin," answered the King. "Out of compassion, indeed, I received them in privacy, but took an early opportunity of placing them under the protection of the late excellent Bishop, your own ally, and who was (may God assoil him!) a better judge than I, or any secular prince, how to reconcile the protection due to fugitives with the duty which a king owes to his ally, from whose dominions they have fled. I boldly ask this young lady whether my reception of them was cordial, or whether it was not, on the contrary, such as made them express regret that they had made my Court their place of refuge?"	-- Мой прием был не слишком радушен, любезный кузен, -- ответил король. -- Правда, из сострадания я принял этих дам как частное лицо, но воспользовался первым случаем, чтобы отослать их к покойному епископу, вашему собственному союзнику, который -- упокой господь его душу!.. -- был в этом деле лучшим судьей, чем я и чем всякий другой светский государь, ибо он лучше мог совместить покровительство, в котором мы не имеем права отказывать беззащитным скитальцам, с обязанностями по отношению к государю и союзнику, из чьих владений они бежали. Я смело могу спросить эту молодую девушку: радушен ли был мой прием и не заставил ли он их пожалеть, что они избрали мой двор своим убежищем?
"So much was it otherwise than cordial," answered the Countess, "that it induced me, at least, to doubt how far it was possible that your Majesty should have actually given the invitation of which we had been assured, by those who called themselves your agents, since, supposing them to have proceeded only as they were duly authorized, it would have been hard to reconcile your Majesty's conduct with that to be expected from a king, a knight, and a gentleman."	-- Он был настолько нерадушен, -- ответила графиня, -- что я тогда же стала сомневаться, действительно ли ваше величество изволили приглашать нас к себе, как мы думали, поверив людям, выдававшим себя за ваших слуг: если допустить, что они действовали по вашему поручению, трудно было бы согласовать поведение вашего величества с тем, чего мы вправе были ожидать от короля, рыцаря и дворянина.
The Countess turned her eyes to the King as she spoke, with a look which was probably intended as a reproach, but the breast of Louis was armed against all such artillery. On the contrary, waving slowly his expanded hands, and looking around the circle, he seemed to make a triumphant appeal to all present, upon the testimony borne to his innocence in the Countess's reply.	Произнося эти слова, графиня бросила на короля взгляд, полный упрека, но грудь Людовика была хорошо защищена против подобной артиллерии. Этот взгляд нисколько его не смутил; напротив, он с торжеством оглядел собрание и широко развел руками, как будто приглашая присутствовавших в свидетели, что слова графини служат лучшим доказательством его невиновности. Тем не менее герцог Бургундский, в свою очередь, подарил его взглядом, говорившим, что он далеко не удовлетворен, хотя и принужден пока молчать; и затем, обратившись к графине, резко сказал:
Burgundy, meanwhile, cast on him a look which seemed to say, that if in some degree silenced, he was as far as ever from being satisfied, and then said abruptly to the Countess, "Methinks, fair mistress, in this account of your wanderings, you have forgot all mention of certain love passages. -- So, ho, blushing already? -- Certain knights of the forest, by whom your quiet was for a time interrupted. Well -- that incident hath come to our ear, and something we may presently form out of it. -- Tell me, King Louis, were it not well, before this vagrant Helen of Troy [the wife of Menelaus. She was carried to Troy by Paris, and thus was the cause of the Trojan War], or of Croye, set more Kings by the ears, were it not well to carve out a fitting match for her?"	-- Позвольте вас спросить, прелестная девица, почему в рассказе о вашем путешествии вы ни словом не обмолвились о неких любовных приключениях?.. Ого, сударыня, вы уже краснеете!.. Вы умолчали также и о лесных рыцарях, чуть было не помешавших вашему дальнейшему странствованию. Как видите, до нас тоже дошли кое-какие слухи, и, может быть, мы сумеем сделать из них свои выводы... Как вы думаете, ваше величество, не лучше ли будет, прежде чем эта новая Елена Троянская или, вернее, Круайанская перессорит всех королей, -- не лучше ли, говорю я, выдать ее замуж?
King Louis, though conscious what ungrateful proposal was likely to be made next, gave a calm and silent assent to what Charles said; but the Countess herself was restored to courage by the very extremity of her situation. She quitted the arm of the Countess of Crevecoeur, on which she had hitherto leaned, came forward timidly, yet with an air of dignity, and kneeling before the Duke's throne, thus addressed him	Хотя король Людовик и знал, какое за этим последует неприятное для него предложение, он совершенно спокойно выразил безмолвное одобрение словам Карла. Но тут сама графиня, видя, какая опасность ей угрожает, решилась постоять за себя. Она выпустила руку графини де Кревкер, на которую до сих пор опиралась, робко, но с достоинством выступила вперед и, опустившись перед герцогом на колени, сказала:
"Noble Duke of Burgundy, and my liege lord, I acknowledge my fault in having withdrawn myself from your dominions without your gracious permission, and will most humbly acquiesce in any penalty you are pleased to impose. I place my lands and castles at your rightful disposal, and pray you only of your own bounty, and for the sake of my memory, to allow the last of the line of Croye, out of her large estate, such a moderate maintenance as may find her admission into a convent for the remainder of her life."	-- Благородный, герцог Бургундский, мой государь и повелитель! Я сознаюсь в своей вине: я покинула ваши владения без вашего милостивого разрешения и готова принять всякое наказание, какое вам будет угодно на меня Наложить. Я отдаю все мои земли и замки в ваше полное распоряжение и прошу вас только об одной милости: в память моего отца уделите последней представительнице дома де Круа лишь малую долю из ее огромного богатства, чтобы дать ей возможность окончить жизнь в монастыре.
"What think you, Sire, of the young person's petition to us," said the Duke, addressing Louis.	-- Что вы думаете, ваше величество, о просьбе этой юной девицы? -- спросил герцог, обращаясь к Людовику.
"As of a holy and humble motion," said the King, "which doubtless comes from that grace which ought not to be resisted or withstood."	-- Я думаю, что это благочестивое движение души, внушенное свыше, которому никто не имеет права препятствовать, -- ответил король.
"The humble and lowly shall be exalted," said Charles. "Arise, Countess Isabelle -- we mean better for you than you have devised for yourself. We mean neither to sequestrate your estates, nor to abase your honours, but, on the contrary, will add largely to both."	-- Смиряющиеся вознесутся! -- сказал Карл. -- Встаньте, графиня Изабелла, и знайте, что мы печемся о вашем благе больше, чем вы сами. Мы не только не намерены конфисковать ваши владения или умалять блеск вашего дома, но думаем увеличить и то и другое.
"Alas! my lord," said the Countess, continuing on her knees, "it is even that well meant goodness which I fear still more than your Grace's displeasure, since it compels me --"	-- Увы, ваша светлость, -- сказала Изабелла, не поднимаясь с колен, -- вашей милости я страшусь еще больше, чем вашего гнева, потому что она принуждает меня...
"Saint George of Burgundy!" said Duke Charles, "is our will to be thwarted, and our commands disputed, at every turn? Up, I say, minion, and withdraw for the present -- when we have time to think of thee, we will so order matters that, Teste Saint Gris! you shall either obey us, or do worse."	-- Клянусь святым Георгием Бургундским, она опять за свое! -- воскликнул герцог с нетерпением. -- Да будете ли вы наконец слушаться моих приказаний? Встаньте, сударыня! Встаньте, вам говорят, и удалитесь отсюда... Когда у нас будет время, мы о вас подумаем и так уладим дело, что, ручаюсь, вам придется повиноваться.
Notwithstanding this stern answer, the Countess Isabelle remained at his feet, and would probably, by her pertinacity, have driven him to say upon the spot something yet more severe, had not the Countess of Crevecoeur, who better knew that Prince's humour, interfered to raise her young friend, and to conduct her from the hall.	Но, несмотря на такой суровый ответ, Изабелла не двинулась с места и, вероятно, своим упорством окончательно вывела бы герцога из себя, если бы графиня де Кревкер, знавшая характер Карла лучше своей молоденькой родственницы, не подняла ее и не увела с собой из зала.
Quentin Durward was now summoned to appear, and presented himself before the King and Duke with that freedom, distant alike from bashful reserve and intrusive boldness, which becomes a youth at once well born and well nurtured, who gives honour where it is due but without permitting himself to be dazzled or confused by the presence of those to whom it is to be rendered. His uncle had furnished him with the means of again equipping himself in the arms and dress of an Archer of the Scottish Guard, and his complexion, mien, and air suited in an uncommon degree his splendid appearance. His extreme youth, too, prepossessed the councillors in his favour, the rather that no one could easily believe that the sagacious Louis would have chosen so very young a person to become the confidant of political intrigues; and thus the King enjoyed, in this, as in other cases, considerable advantage from his singular choice of agents, both as to age and rank, where such election seemed least likely to be made. At the command of the Duke, sanctioned by that of Louis, Quentin commenced an account of his journey with the Ladies of Croye to the neighbourhood of Liege, premising a statement of King Louis's instructions, which were that he should escort them safely to the castle of the Bishop.	Вслед за графиней на допрос был вызван Квентин Дорвард. Он предстал перед двумя государями со спокойным достоинством, но без излишней самоуверенности, как благовоспитанный человек хорошей фамилии, который умеет себя держать во всяком обществе и, отдавая высшим должную дань почтения, не позволит себе растеряться в их присутствии. Дядя снабдил Квентина необходимым платьем и оружием, чтобы дать ему возможность явиться на торжественное собрание в полной форме стрелка шотландской гвардии, и красивое лицо, статная фигура и скромные манеры юноши еще более выигрывали от этого блестящего костюма. Его цветущая юность также расположила присутствующих в его пользу, тем более что при взгляде на него никто не мог подумать, чтобы осторожный Людовик решился выбрать такого юношу, почти мальчика, в поверенные своих политических замыслов. Таким образом, в этом, как и во многих других случаях, король сумел извлечь для себя выгоду оригинальным выбором своего посланца, возраст и звание которого делали подобный выбор как будто невозможным. По приказанию герцога, подтвержденному Людовиком, Квентин начал донесение о своем путешествии с графинями де Круа в окрестности Льежа, упомянув сначала об инструкции, данной ему Людовиком, доставить дам в замок епископа.
"And you obeyed my orders accordingly," said the King.	-- И ты благополучно выполнил мое приказание? -- спросил король.
"I did, Sire," replied the Scot.	-- Точно так, ваше величество, -- ответил шотландец.
"You omit a circumstance," said the Duke. "You were set upon in the forest by two wandering knights."	-- Ты пропустил одно обстоятельство, -- заметил герцог. -- В самом начале твоего путешествия два рыцаря напали в лесу на твой отряд.
"It does not become me to remember or to proclaim such an incident," said the youth, blushing ingenuously.	-- Я не считаю себя вправе ни говорить, ни даже вспоминать об этом происшествии, -- ответил юноша, скромно краснея.
"But it doth not become me to forget it," said the Duke of Orleans. "This youth discharged his commission manfully, and maintained his trust in a manner that I shall long remember. -- Come to my apartment, Archer, when this matter is over, and thou shalt find I have not forgot thy brave bearing, while I am glad to see it is equalled by thy modesty."	-- Но я не вправе о нем забыть, -- вмешался герцог Орлеанский. -- Ты мужественно исполнил свой долг и так добросовестно защищал дам, порученных твоему покровительству, что я долго этого не забуду. Приходи ко мне, стрелок, когда будешь свободен, и ты увидишь, что я помню твою храбрость, которая -- я с радостью это вижу -- равняется твоей скромности.
"And come to mine," said Dunois. "I have a helmet for thee, since I think I owe thee one."	-- Не забудь и меня, -- добавил Дюнуа. -- Я дам тебе шлем, потому что, кажется, я тебе его должен.
Quentin bowed low to both, and the examination was resumed. At the command of Duke Charles he produced the written instructions which he had received for the direction of his journey.	Квентин почтительно поклонился обоим рыцарям, и допрос возобновился. По приказанию герцога Квентин представил данный ему Людовиком письменный маршрут.
"Did you follow these instructions literally, soldier?" said the Duke.	-- И ты точно придерживался этих инструкций, стрелок? -- спросил его герцог.
"No; if it please your Grace," replied Quentin. "They directed me, as you may be pleased to observe, to cross the Maes near Namur; whereas I kept the left bank, as being both the nigher and the safer road to Liege."	-- Не совсем, с позволения вашей светлости, -- ответил Квентин. -- В маршруте, как вы сами изволите видеть, мне было приказано переправиться через Маас близ Намюра, а я направился в Льеж левым берегом реки, так как это был кратчайший и более безопасный путь.
"And wherefore that alteration?" said the Duke.	-- На каком же основании ты позволил себе это отступление? -- спросил герцог.
"Because I began to suspect the fidelity of my guide," answered Quentin.	-- Я начал сомневаться в верности моего проводника, -- ответил Квентин.
"Now mark the questions I have next to ask thee," said the Duke. "Reply truly to them, and fear nothing from the resentment of any one. But if you palter or double in your answers I will have thee hung alive in an iron chain from the steeple of the market house, where thou shalt wish for death for many an hour ere he come to relieve you!"	-- Теперь слушай внимательно, что я буду тебя спрашивать, -- сказал герцог. -- Отвечай по чести и по совести и не бойся ничьей мести. Но если я увижу, что ты в своих ответах колеблешься или уклоняешься от истины, я велю заковать тебя в железную цепь и подвесить на самую верхушку колокольни. И помни: ты провисишь там не один час, пока смерть не освободит тебя!
There was a deep silence ensued. At length, having given the youth time, as he thought, to consider the circumstances in which he was placed, the Duke demanded to know of Durward who his guide was, by whom supplied, and wherefore he had been led to entertain suspicion of him. To the first of these questions Quentin Durward answered by naming Hayraddin Maugrabin, the Bohemian; to the second, that the guide had been recommended by Tristan l'Hermite; and in reply to the third point he mentioned what had happened in the Franciscan convent near Namur, how the Bohemian had been expelled from the holy house, and how, jealous of his behaviour, he had dogged him to a rendezvous with one of William de la Marck's lanzknechts, where he overheard them arrange a plan for surprising the ladies who were under his protection.	Герцог умолк, и в зале наступила мертвая тишина. Наконец, полагая, вероятно, что он дал юноше достаточно времени обдумать свое положение, Карл спросил Квентина, кто был его проводник, кем он был назначен и почему его поведение показалось Квентину подозрительным. На первый из этих вопросов Квентин назвал цыгана Хайраддина Мограбина; на второй -- ответил, что проводник был дан ему Тристаном Отшельником; на третий -- рассказал о том, что случилось во францисканском монастыре близ Намюра: как цыгана выгнали из святой обители и как, заподозрив его в измене, он, Квентин, выследил его и подслушал разговор с ландскнехтом Гийома де ла Марка, из которого узнал, что на них готовится нападение.
"Now, hark," said the Duke, "and once more remember thy life depends on thy veracity, did these villains mention their having this King's -- I mean this very King Louis of France's authority for their scheme of surprising the escort and carrying away the ladies?"	-- Теперь отвечай мне, -- сказал герцог, -- и помни, что твоя жизнь зависит от твоей правдивости. Не говорили ли эти негодяи чего-нибудь о том, что король -- вот этот самый король Людовик Французский -- поручил им совершить это нападение и похитить дам?
"If such infamous fellows had said," replied Quentin, "I know not how I should have believed them, having the word of the King himself to place in opposition to theirs."	-- Если бы даже эти низкие люди и сказали что-либо подобное, -- ответил Квентин, -- я бы им не поверил, так как слышал совершенно противоположное приказание из уст самого короля.
Louis, who had listened hitherto with most earnest attention, could not help drawing his breath deeply when he heard Durward's answer, in the manner of one from whose bosom a heavy weight has been at once removed. The Duke again looked disconcerted and moody, and, returning to the charge, questioned Quentin still more closely,	Людовик, следивший за ответами Квентина с напряженным вниманием, при этих словах перевел дух, как человек, с души которого скатилось тяжелое бремя. Герцог стал еще мрачнее и, видимо сбитый с толку, обратился к Квентину с новыми расспросами.
whether he did not understand, from these men's private conversation, that the plots which they meditated had King Louis's sanction?	-- Нельзя ли было понять из этого разговора, что план похищения замышлялся с одобрения короля Людовика? -- спросил он.
"I repeat that I heard nothing which could authorize me to say so," answered the young man, who, though internally convinced of the King's accession to the treachery of Hayraddin, yet held it contrary to his allegiance to bring forward his own suspicions on the subject; "and if I had heard such men make such an assertion, I again say that I would not have given their testimony weight against the instructions of the King himself."	-- Повторяю, я не слыхал ничего, что могло бы навести на подобную мысль, -- с твердостью ответил молодой человек, хотя в душе и уверенный, что план похищения принадлежал королю, но не считавший себя вправе высказывать свои подозрения, -- да если бы даже и слышал что-либо подобное, говорю еще раз, я не поверил бы ни единому слову, ибо получил совсем иные инструкции от самого короля.
"Thou art a faithful messenger," said the Duke, with a sneer, "and I venture to say that, in obeying the King's instructions, thou hast disappointed his expectations in a manner that thou mightst have smarted for, but that subsequent events have made thy bull headed fidelity seem like good service."	-- Ты верный слуга, -- сказал герцог с усмешкой, -- но позволь тебе заметить, что, исполняя приказание короля, ты жестоко обманул его ожидания и своей собачьей верностью оказал ему весьма сомнительную услугу, за которую тебе пришлось бы дорого поплатиться, если бы последующие события не исправили твоего промаха.
"I understand you not, my lord," said Quentin Durward, "all I know is that my master King Louis sent me to protect these ladies, and that I did so accordingly, to the extent of my ability, both in the journey to Schonwaldt, and through the subsequent scenes which took place.	-- Я не понимаю вас, ваша светлость, -- ответил Квентин. -- Все, что я знаю, -- это что король Людовик поручил мне охранять дам и что я старался выполнить его приказание по мере сил как во время пути, так и во время разыгравшейся в Шонвальде кровавой трагедии.
I understood the instructions of the King to be honourable, and I executed them honourably; had they been of a different tenor, they would not have suited one of my name or nation."	Я считал для себя почетным поручение короля и исполнил его честно и верно: будь оно иного рода, за него не взялся бы дворянин и шотландец.
"Fier comme an Ecossois," said Charles, who, however disappointed at the tenor of Durward's reply, was not unjust enough to blame him for his boldness. "But hark thee, Archer, what instructions were those which made thee, as some sad fugitives from Schonwaldt have informed us, parade the streets of Liege, at the head of those mutineers, who afterwards cruelly murdered their temporal Prince and spiritual Father? And what harangue was it which thou didst make after that murder was committed, in which you took upon you, as agent for Louis, to assume authority among the villains who had just perpetrated so great a crime?"	-- Fier comme un Ecossois, -- сказал Карл, который, несмотря на свое недовольство ответами Дорварда, был, однако, настолько справедлив, что не мог сердиться на него за его смелость. -- Послушай, однако, стрелок: по чьим инструкциям ты действовал, когда, как мне донесли беглецы из Шонвальда, ты шагал по улицам Льежа во главе подлых мятежников, которые потом так жестоко умертвили своего государя и духовного отца? И какие речи ты держал перед ними уже после совершения преступления, выдавая себя за посланца Людовика и действуя как власть имущий?
"My lord," said Quentin, "there are many who could testify that I assumed not the character of an envoy of France in the town of Liege, but had it fixed upon me by the obstinate clamours of the people themselves, who refused to give credit to any disclamation which I could make. This I told to those in the service of the Bishop when I had made my escape from the city, and recommended their attention to the security of the Castle, which might have prevented the calamity and horror of the succeeding night. It is, no doubt, true that I did, in the extremity of danger, avail myself of the influence which my imputed character gave me, to save the Countess Isabelle, to protect my own life, and, so far as I could, to rein in the humour for slaughter, which had already broke out in so dreadful an instance. I repeat, and will maintain it with my body, that I had no commission of any kind from the King of France respecting the people of Liege, far less instructions to instigate them to mutiny; and that, finally, when I did avail myself of that imputed character, it was as if I had snatched up a shield to protect myself in a moment of emergency, and used it, as I should surely have done, for the defence of myself and others, without inquiring whether I had a right to the heraldic emblazonments which it displayed."	-- Государь, -- ответил Квентин, -- я могу доказать свидетельскими показаниями, что во время моего пребывания в Льеже я не думал выдавать себя за французского посланца и что эта роль была мне навязана ослепленной толпой, на которую не действовали никакие мои уверения. Все это я рассказал приближенным епископа, как только мне удалось вырваться из города, и тогда же советовал им принять меры для обеспечения безопасности замка; послушайся они меня, очень возможно, что ужасы последующей ночи были бы предупреждены. Это правда, что в минуту опасности я воспользовался тем влиянием, которое давало мне мое мнимое звание, чтобы спасти графиню Изабеллу, спастись самому и, насколько я был в силах, предотвратить дальнейшее кровопролитие. Повторяю и готов поклясться, что я не имел никаких поручений от французского короля к гражданам Льежа, а тем более инструкций подстрекать их к мятежу и что, воспользовавшись навязанным мне званием посланца короля Людовика, я поступил в этом случае как человек, который в минуту опасности, спасаясь сам и спасая других, поднимает для обороны первый попавшийся щит, не заботясь о том, имеет ли он право на украшающие его гербы и девизы.
"And therein my young companion and prisoner," said Crevecoeur, unable any longer to remain silent, "acted with equal spirit and good sense; and his doing so cannot justly be imputed as blame to King Louis."	-- Ив этом случае нельзя не признать, что мой юный спутник и пленник поступил вполне благоразумно и весьма находчиво, -- вмешался Кревкер, который не в силах был дольше молчать, -- и, разумеется, поступок его не может быть поставлен в вину королю Людовику.
There was a murmur of assent among the surrounding nobility, which sounded joyfully in the ears of King Louis, whilst it gave no little offence to Charles. He rolled his eyes angrily around; and the sentiments so generally expressed by so many of his highest vassals and wisest councillors, would not perhaps have prevented his giving way to his violent and despotic temper, had not De Comines, who foresaw the danger, prevented it, by suddenly announcing a herald from the city of Liege.	В зале пронесся ропот одобрения, который радостно отозвался в душе короля, но пришелся сильно не по вкусу герцогу Карлу. Он грозно оглядел собрание, и, вероятно, единодушно выраженное мнение его знатнейших дворян и лучших советников не помешало бы ему дать волю своему необузданному и деспотическому нраву, если бы в эту минуту де Комин, предвидевший бурю, не объявил неожиданно о прибытии в Перонну герольда от города Льежа.
"A herald from weavers and nailers!" exclaimed the Duke. "But admit him instantly. By Our Lady, I will learn from this same herald something farther of his employers' hopes and projects than this young French Scottish man at arms seems desirous to tell me!"	-- Герольд от ткачей и гвоздильщиков? -- воскликнул герцог. -- Но все равно, ввести его сюда! Клянусь пречистой девой, я выведаю у этого герольда, каковы планы и надежды пославших его господ! Во всяком случае, он скажет мне больше, чем желает сообщить нам этот юный франко-шотландский воин!

К началу страницы

Титульный лист | Предыдущая | Следующая

Граммтаблицы | Тексты