|
|
| Фронтспис для издания "Фавна" Дега |
Правда, сюжет поэмы Малларме более чем академичен. Почти что школьное сочинение на тему Феокрита, древнегреческого поэта как раз забавлявшегося пастухами, фавнами, пастушками и нимфами. Также традиционно, со всей атрибутикой жанра был изображен и фавн: здесь для друга Дега не стал выкаблучиваться со своими импрессионистическими наворотами, оставив их, чтобы позлить публику.
Естественно, поэма попала в тон образованного французского вкуса и была принята очень хорошо. "Малларме -- это немного радости родом из детства, поданной невозмутимо и точно, в манере отчета служащего железной дороги". Э! господин Фурнье, не разглядели вы новаторства поэта.
А Малларме оказывается рушил преграды: прокладывал новые пути искусству слова во исполнение пророчества А. С. Пушкина, еще в начале XIX века писавшего, что французская литература так прочно зашнурована правилами и нормами, что это непременно кончится самым отчаянным поэтическим санкюлотством, то есть полнейшим бунтом против всяких правил и законов в литературе. Не прошло и 10 лет после появления "Фавна", как его прочно стали связывать с импрессионизмом.
Малларме призывал "писать не предмет, а впечатление от него"."Стихотворение должно складываться не из слов, но из замысла, всякие же слова должны отходить на второй план по отношению к ощущению". (Малларме, письмо к А. Казалису, 1864) -- данный и подобного рода призывы постоянно исторгались поэтом в переписке, статьях, выступлениях. Словом, Малларме ввел импрессионизм в искусство, освободил поэзию от "содержания" -- прежде всего идейного (которое в XX в стало настоящим бичом в литературе: "Поэт в России больше, чем поэт", а поэтому он вовсе и не поэт даже) и композиционного. Он сделал поэзию отражением игры постоянно и прихотливо сменяющих друг друга настроений и мимолетных образов -- таков общий и теперь уже устоявший приговор Малларме о его месте в искусстве:
"стихи Малларме изгоняют всякое созвучие с жизнью и представляют нам образы столь внеземные, что простое созерцание их уже есть величайшее наслаждение" (Ортега-и-Гассет).
Удивительно, но влияние Малларме на литературу, при всех ему похвальбах и забронированному месту в хрестоматиях, антологиях и учебниках можно считать минимальным, если оно вообще есть. Без конца прошамкиваются его высказывания о литературе, высказывания о нем, но он практически не цитируется, его образы, метафоры не служат источником вдохновения для других поэтов. Да и как им служить, если сами они сплошь взяты из античной лирики. Недаром художникам никак не удаются иллюстрации к Малларме, разве лишь самые банально-заезженные. А в критических работах о нем если и есть рациональное зерно, то в основном его жар поддерживается резкой и нелицеприятной критикой заиделогизированности искусства, как у того же О.-и-Гассета.
Более счастливая судьба у Малларме сложилась в музыке. В 1894 г Дебюсси создал на основе "Фавна" симфоническую поэму, которую сам и продирижировал. Подогретая художественным пиаром публика приняла поэму на ура. Дебюсси использовал в оркестровке три флейты, игравшие солирующую роль (напомним, флейта была неотъемлемой принадлежностью фавна), а также две кроталы (античные цимбалы), что придавало музыке античный колорит.
Правда, он того чтобы присовокупить к музыке слова Малларме Дебюсси благоразумно отказался, от чего связь между поэмой словесной и симфонической усматривается исключительно из названия. Сам Дебюсси писал:
"Музыка моей прелюдии иллюстрация прекрасной поэмы Малларме, но очень свободная. Музыка не претендует ни на какую точность: речь идет скорее о последовательности переменчивого движения желаний и мечт некоего мифического существа, которое вполне может иметь место в послеполуденной жаре". В 1912 г Нежинский и Дягилев поразили Париж своим балетом на музыку Дебюсси и смелостью хореографических решений. Однако, в рецензиях о стихах Малларме почти не упоминали. Речь крутилась вокруг музыки и хореографии.
В 2006 г французская режиссер А. Т. де Кирсмекер (De Keersmaeker) осуществила новую постановку "Фавна", разбавив музыку Дебюсси Стравинским и использовав хореографические находки Нежинского, в остальном же круто авангардную. Говорили о постановке много, но стихи Малларме опять оказались как-то сбоку-припеку.
Так что "бессодержательная" поэзия представляется скорее упорно раздуваемой литературной пиар-акцией, суть от чего не меняется, хотя и держится она уже более столетия. Интереснее вопрос, действительно ли стихи Малларме оказали влияние на музыку? И вообще есть ли у музыки литературная основа, или это уж точно "бессодержательное искусство". По крайней мере, в прелюдии (поэме) Дебюсси вполне слышится плеск воды, шум леса, не говоря уже о звуках флейты, так что литературная основа вполне могла организовывать и даже подстрекать полунеясные композиторские звуковые образы.
