|
|
|
Иллюстрация к повести (1787) |
"Кандид" написан в форме философской сказки, жанр весьма популярный в тогдашней Франции, где с легкой руки Ш. Перро и Галлана (переводчик "1001 ночи"), он влетел в моду в конце XVII века и продержался там весь век следующий. Сказка, как нельзя лучше подходила к реалиям светской жизни. Салонная культура, развившаяся тогда как чуть ли не главный феномен культурной жизни вообще, очень падка была на устную беседу. Именно малые "несерьезные" жанры охотнее и чаще всего там культивировались. Эти эпиграммы, легкая поэзия (мадригал, послание). Даже самые серьезные философы и ученые, не говоря уже о писателях для продвижения своих идей вынуждены были пиарить их в формах салонных жанров. Сюда же приплюсовывались и сказки. Поэтому умение рассказывать их было обязательным элементом умения вести себя в обществе.
Умел это делать и такой завсегдатай модных посиделок, как Вольтер. Но его знаменитые сказки обязаны как раз не его верчению в салонах, а его там отсутствию. Первые сказки, в т. ч. знаменитый "Задиг", он написал у герцогини Мэн, скрываясь в ее замке в 1747 г от заслуженного возмездия королевского суда. Каждый день он набрасывал сюжет, а вечером рассказывал, что у него получилось за день. Сказка оказалась удивительно подходящей для писателя формы, где в рамки непринужденной остроумной беседы, он изящно облекал свои высоколобые идеи. Нашим бы философам и писателям поучиться этому, а не отвращать читателя терминологической чепухой.
Писать сказки ему так понравилось, что он не оставил этого занятия, даже когда салонная служба не требовала от него поставки материала для беседы. Именно уже как серьезной литературное произведение и появился "Кандид" в 1759 году. Тем не менее избавиться от родимых пятен салонного остроумия в виде легкости и непринужденности Вольтеру не удалось (а оно это ему было надо?). Особенно если учесть, что писалась повесть в гостях у курфюрста Палатинатского и, естественно, платить за гостеприимство сочинением сказочек Вольтеру приходилось-таки.
"Кандид", как и почти все, что исходило тогда из рук Вольтера, обрел немедленную популярность. В год выпуска он появился в пяти странах, в том числе вышел в Женеве, Амстердаме и Лондоне, причем уже в том же году на итальянском и английском языках. Что касается французского, то том же 1759 появилось аж 17 версий повести, причем какие из авторизированны Вольтером, а какие нет, установить практически невозможно, тем более что сам он был приличным мистификатором самого себя. Популярность сказки перешагнула границы салонов и дворов и вдвинулась в пределы демократического читателя. В Публичной библиотеке им. С.-Шадрина хранится удивительный экземпляр повести, переписанной от руки неким безымянным архангельским то ли батюшкой, то ли дьячком.
Любопытен на примере "Кандида" фактор падения авторитета властей. В год выхода повести она была осуждена к сожжению Парижским парламентом и одновременно Женевским судом (такие непримиримые католики и протестанты весьма объединились против охальника). В 1762 году книга была внесена в Индекс запрещенных книг, издаваемый римской курией. Но это не только не остановило читателей, но только подлило масла в огонь ее популярности. Кстати, из этого Индекса Вольтер не изгнан до сих пор, и, что уже совсем необычно, так даже в XX и XXI вв "Кандидата" нет-нет да и запретят, и даже ни в арабских эмиратах, а в цивилизованных странах, вроде США, где повесть была запрещена в 1929 году. Это показывают, насколько актуальны вольтеровские идеи до сих пор.
Составляющие популярности вполне очевидны, хотя и трудно достижимы. Резкая смена ситуаций и места действия -- крутой экшн -- делают повесть весьма занимательным чтивом. Вместе с тем отдельные события четко отграничены друг от друга и могут рассказываться как самостоятельные новеллы, что очень важно для их использования в качестве раздаточного материала для салонной беседы. Ну и наконец, актуальность тематики. Отталкиваясь от оптимистической философии не столько Лейбница, сколько его расплодившихся последователей, Вольтер не столько опровергает ее, сколько показывает, как трудно простому человеку своей шкурой оплачивать общественный прогресс. Тот самый прогресс, который начиная с Нового времени буквально породил состояние оптимистической эйфории, которой мы, с некоторой оглядкой на войны, болезни, политические несуразицы, подвержены до сих пор. Как же: научная революция, век космоса, кибернетики, теперь бум информационных технологий не устают внушать о наступлении скорого царства божьего на земле. Не меньшей популярностью пользуется и критическая часть повести, где Вольтер не стесняясь бьет не только мракобесов, но и своих аристократических покровителей, и ученых. Да и простому человеку за его легковерие и мотыляние по жизни достается весьма: "Давайте работать не рассуждая: это единственный способ сделать нашу жизнь сносной".
Нужно указать на еще один аспект популярности книги: ее легкий, изящный стиль. "Кандид" -- это прекрасный французский язык совершенно лишенный налета архаичности, отчего повесть является одним из частых гостей хрестоматий французского языка. Моэм признавался, что приступая к новому рассказу или роману, он перечитывал "Кандида", чтобы напитаться стилем, "настроить", так сказать, перо на верный тон, как музыканты перед концертом берут несколько нот.
Кроме того, простые по синтаксису предложения, составленные по преимуществу из существительных обозначающих осязаемые предметы (для философской повести совсем неплохо, не правда ли?) и глаголов действия делают сказку легко воспринимаемой на слух, что немаловажно в момент всеобщего переключения культурной части человечества с печатных на аудиокниги. В самой популярной франкоязычной подборке аудиотекстов Litteratureaudio Вольтер наряду с Мопассаном остается одним из самых читаемых автором, опережая (хотя и не катастрофически) даже Гюго, Дюма и Ж. Верна. "Спасибо, Летиция, -- обращается в комментариях один из слушателей к ведущей, -- мне некогда читать книги, и, если бы я не прослушал 'Кандида' в Вашем исполнении, я мог бы умереть, даже не подозревая, какая это чудесная книга, которой нас замордовали в школе".
Разумеется, такого мнения придерживаются далеко не все. В тех же комментариях сочувственно цитируется отзыв о "Кандиде" Флобера: "Это единственный роман, который написал Вольтер, но который резюмирует все его работы.. Весь его ум -- это военная машина. То что меня приятно карябает, это отвращение, которое мне внушают все вольтерьянцы, люди, которые "смеются над всем важным. А он, Вольтер, он смеется тоже? Он гримасничает ..."
