|
|
|
Так ставили пьесу во времена Бомарше
|
"Севильский цирюльник" был первоначально написан в форме фарса для домашнего театра Ленормана д'Этиоль, в светском кружке которого Бомарше блистал как автор и актер. Он сочинял фарсы и маленькие пьесы. Что заставило взяться его за сочинение пьесы, сказать трудно: по крайней мере, написав за несколько месяцев до этого мемуары, он по собственному признанию, вдруг ощутил в себе драматический дар. Пьеса была написана как комическая опера, однако Театр итальянской комедии отказался от ее постановки. Тогда Бомарше, снова переделав пьесу, передал ее в "Комеди Франсез".
Здесь Бомарше очень повезло, не только потому что пьесу приняли, но и потому что нашелся актер -- Преваль -- сразу загоревшийся ею, сделавшего кучу замечаний автора, которые, по единодушному мнению исследователю очень пошли ей на пользу и через три года она была поставлена в своем первом, пятиактном варианте.
Постановка была осуществлена не без трения. "Чтобы поставить 'Цирюльника', нужно сначала разрушить Бастилию," -- якобы ужаснулся, прочитав пьесу, тамошний французский король. В наше время, когда уже давно никто никого не уважает: ни политиков, ни бизнесменов, ни так называемых людей искусства и науки -- уж больно в вопиющем ничтожестве они предстают перед миром с экранов телевизоров, -- нам трудно оценить критический и даже революционный посыл пьесы. Когда герцог перечислял требования, каким должен быть слуга, а Фигаро дерзко бросал в ответ: "Ого, не много найдется господ, которые в состоянии этим требованиям удовлетворить", публика буквально взрывалась аплодисментами. А то что слуга оказывался умнее господина -- отнюдь не негодяя, а просто увальня, неплохого, но совершенно ничтожного молодого человека -- рассматривалось как покушение на основы общественного порядка.
Правда с первого раза пьеса не оправдала ожиданий автора и актеров: публике она не понравилась. И тогда Бомарше в очередной раз показал неутомимость своего дарования: за 24 часа он еще раз переделал комедию, сняв, как он выражался, "пятое колесо со своей колесницы", то есть уменьшив ее на один акт и выбросив все длинноты. Публика не устояла: со второго представления "Севильский цирюльник" завоевал все сердца.
Пьеса ставилась в конце XVIII века бесчисленное количество раз с невообразимым ослеплением власть придержащих. Так в 1782 г ее поставили в Петербурге своими силами воспитанники привилегированного Кадетского корпуса и показали в Зимнем дворце. Екатерина II били довольны и изволили зело хохотать: после 1789 пьесу почти по всей Европе также изгнали со сцены. С глаз правящих элит вдруг спала повязка, они вдруг поняли справедливость слов одного из персонажей комедии, того старпера, который вздумал жениться на хорошенькой молодке: "Что он дал нам такого, наш век, за что мы могли бы его восхвалять? Всякие глупости: вольномыслие, всемирное тяготение, электричество, веротерпимость, оспопрививание, хину, энциклопедию и мещанские драмы..". И с тех пор пьеса почти исчезла из театрального репертуара почти отовсюду, кроме, разумеется, Франции.
Четко очерченные характеры, стремительность интриги, изобилующей неожиданными поворотами и вместе с тем ясной и прозрачной, остроумные диалоги очень рано сделали пьесу заманчивым материалом для оперных композиторов. Еще при жизни Бомарше было написано несколько опер, самая знаменитая из которых итальянца Паизелло пользовалась таким успехом, что когда Россини в 1816 году предложил импресарио написать свою версию, тот даже замахал руками. Но Россини, тогда уже вошедший в славу не сдавался -- до этого он писал оперы на уже готовые либретто на заданный сюжет -- здесь же он докопался до идеи сам.
В конце концов композитор победил, тем более что времени было в обрез, и импресарио вынужден был принять его предложение. Россини жил уже в ту эпоху, когда публика начала интересоваться творческой кухней и поэтому многие детали его работы над оперой стали достоянием общественности. Он рассказывал, что когда читает книгу, каждый персонаж ему буквально представляется в окружении той или иной мелодии, а если он "не слышит персонажа", то бросает читать книгу.
В "Цирюльнике" он с ходу, причем в ясной и можно сказать законченной форме, услышал Розину и Фигаро. И это, по всей видимости, дало спусковой крючок работе композиторской мысли. Россини говорил, что когда ключевые мелодии определены, начинается, как бы мы сказали, техническая работа: выстраивание драматического рисунка, подгонка мелодий друг к другу и к голосам возможных исполнителей.
Любопытно также мнение композитора о роли текста. В самом начале он играет роль спускового курка, но далее начинает превалировать музыка. "Музыкальная выразительность заложена в ритме.. Могущество композитора заключается в умении разместить перед своим умственным взором главные ситуации мелодрамы.. Композитор должен искусно приноравливать характер музыки к драматическому сюжету.. Если он останавливается на словах, то только для того чтобы согласовать с ними мелодию, не отдаляясь однако от общего характера ритмического рисунка.. Если композитор пойдет нога в ногу со смыслом слов, он сочинит музыку невыразительную, убогую, вульгарную, да к тому же мозаичную и бессвязанную".
"Севильский цирюльник" музыкальный полностью побил своего сценического собрата, и так широко распуполяризироваля, что мы даже и не подозреваем, как широко. Только дотошные музыковеды сумели разглядеть, как итальянское бельканто прокралось в самый навороченный рок: следы увертюры к "Цирюльнику" были обнаружены в альбоме "Помоги!" одной из английских рок-групп ("Битлз"). Но вечные сюжеты потому и являются вечными, что начинают жить собственной, независимой от воли и желания авторов, жизнью.
