Гравюра Фламмариона
|
|
|
Так представляли себе мир до Галилея
Гравюра Фламмариона |
И не удивительно. Ибо, собственно говоря, это невозможно просто физически. По крайне мере, я не нашел сочинений Галилея, с которым в свое время хотел очень познакомиться, хотя бы в руках подержать, ни в одной библиотеке, включая университетские. И если бы не лживая библиографическая информация, что его труды были изданы в СССР в 1964 году, то никаких других фактов, что он вообще издан на русском языке, не наблюдается. Это с одной стороны, а с другой, современным -- даже язык не поворачивается нынешних докторов и кандидатов называть учеными -- прочно вбита в голову мысль, что наука с XVII века так далеко шагнула вперед, что читать написанные тогда книги -- просто дурная потеря времени.
В свое время рассуждали не так. Изданная в 1632 книга Галилея приобрела необыкновенную популярность, и всякий грамотный человек считал обязанным прочитать ее. А суд инквизиции и запрет сочинения только подливали масла в огонь читательского интереса. Иногда думаешь, а был ли бы Галилей так популярен, если бы инквизиция не докопалась до него? А докапываться стала по одной простой причине. Книга построена в форме диалога (который хотя и ведут три персоны -- все равно диалог). Тот персонаж, который отстаивает коперниковскую систему -- Симличио -- как две капли воды списан с тогдашнего римского папы -- Урбана VIII, что не только для самого папы, но и для всякого образованного итальянского современника было ясно. Папа крайне обиделся. Ладно бы Галилей его обхаманил или напустился с острой критикой. Так ведь нет, он его вывел вполне благожелательно, только назвав Простаком. Этого папа, считавший себя крайне образованным и в курсе самых крутых интеллектуальных трендов эпохи, снести никак не мог. Напрасно ему стучали в голову очевидные доводы, что де Симличио -- это литературный образ человека с улицы, не искушенного в науке, но любознательного и наделенного здравым умом, которого, если правильно взяться за дело, вполне в состоянии освоить самые сложные научные идеи.
Папа был неумолим, и Галилей был примерно наказан. Конечно, ученый вполне сознательно противопоставлял себя церкви: но подобные шутки. Так случай, который, по словам горе-философов, форма проявления необходимости, сделал из ученого мучеником и принес ему славу, на которую он, возможно, и не сподобился бы, будь все спокойно и без эксцессов. Конечно, Галилей не был безгрешен: не говоря о трех внебрачных детях, он постоянно ходил по острию ножа, то наскандалив по поводу солнечных пятен с иезуитами, то изобидив научную элиту, опустив ее ниже плинтуса, в вопросе о кометах, то просто вводя в ступор простых священников, суя им под нос трубу, чтобы те сами взглянули через нее вверх и убедились, что без трубы составители Священного писания много чего понапутали с 7-мью сферами.
Однако, покровительствуемый великим герцогом Тосканским, дружа с влиятельными кардиналами, в т. ч. и с Беллармином, заложившим основу сегодняшней системы католического образования, объясняя с успехом во время своих римских гастролей 1616 года, самому папе, как устроена Вселенная, он считал себя вне критики. Он даже пошел на сознательное нарушение папской энциклики 1616, однозначно осудившей коперниканство как ересь.
Заметим, что постоянно вращаясь в высоких кругах, Галилей вел постоянные беседы с большими начальниками о науке, которые ею не в пример нынешним лидерам живо интересовались. Порою он вел записи этих бесед. Так что его диалоги, хотя и заимствуют свою форму от платоновских бесед, весьма популярного литературно-научного жанра, дышат живостью и непосредственностью, в том числе и с порханием по различным темам (колебания маятника, падение тел и их прочность, свойства жидкостей и т. д.), не упуская однако главного предмета беседы. И что важно читать "Диалоги" хотя и не легко -- внимание от читателя они требуют, само собой -- но для их понимания не нужно никаких специальных знаний. Любой любознательный Симличио в состоянии их понять и оценить.
"Диалоги" в течение пары сотен лет были очень читаемы, и не только людьми интересующимися наукой. Их знали наряду с Декартом, Гюйгенсом и Ньютоном (для последних правда следующая книга "Беседы и математические доказательства двух новых наук" служила настольным пособием) и Вольтер, и Дидро, и Бомарше. Но дальше книга прочно оказалась заброшенной в стан специалистов.
Одним из последних вдумчивых читателей Галилея среди знаменитых ученых был Эйнштейн, который дочитался до того, что на полном серьезе утверждал, что разницы между коперниковской и птолемеевской системой нет: все зависит от системы отсчета. Это лишний раз показывает, что научная классика вообще, и сочинения Галилея, в частности, отнюдь актуальны и в наше время.
