типичный феодальный замок времен Монтеня
|
|
|
Chateau de Chenonceau
типичный феодальный замок времен Монтеня |
Большинство же "опытов" это просто "пестрая смесь", "обо всем понемногу", то что сегодня обычно помещается в "Колонке обозревателя".
Как и всякий уважающий себя писатель эпох Средневековья и Возрождения, Монтень возводит замысел своего труда к античным истокам, и ссылается на такие авторитетные прототипы, как Плутарх и Авл Геллий. И если бы труды этих писателей до нас бы не дошли, то вера в слова Монтеня была бы намного большей. Сегодня же мы можем утверждать, что Монтень явился родоначальником нового направления в литературе -- того самого жанра эссе, к которому в наше время прибегает масса посредственных писателей, которые не могут ни построить сюжета, ни внятно изложить свои мысли, и свои скачки с пятого на десятое напузыренно объявляющих свободой изложения или еще того хуже писанием в духе постмодернизма.
Очень многое из разросшегося до великого рождается из малых и случайных причин. Сам Монтень себя причислял не к писателям, а к читателям. Читателям постоянным, неутомимым. Но, как и любой француз, пунктуальный в своих занятиях, он не просто проглатывал книгу за книгой, а переносил на бумагу то что ему нравилось. К определенному времени у него накопилась масса заметок и перед очередным ремонтов в своей квартире ("перестройке замка" -- как это несколько высокопарно обозначил он сам), дабы избавиться от лишнего бумажного мусора, он начал разбирать свои заметки.
А разбирая, рассортировывал их по темам. Скажем прямо, делать выписки, а потом их рассортировывать -- это для любого не только писателя, но и просто образованного человека -- обычное дело. Еще Сенека наставлял Луцилия: не читай просто так, делай выписки из прочитанного, и время от времени просматривай их. Только благодаря выпискам византийский авторов -- К. Багрянородный, Фотий и масса других -- до нашего времени дошли фрагменты древнегреческих и римских авторов, которым иначе грозила участь быть погребенными под вулканическим пеплом времени.
Но только Монтеню пришло в голову, что эти выписки, собранные вместе могут представлять из себя какую-то самостоятельную ценность. Думается, что, хотя Монтень, как и все большие писатели, был великим путаником, когда дело касается его собственного творческого метода, все же довольно правдиво излагает историю появления "Опытов". Если первые главы -- это не более чем собрание анекдотов, когда одному случаю присоединяется другой по принципу сходства или противоположности, то чем дальше идет книга, тем все более вычитанное и переписанное, снабжается собственными комментариями, которые к концу этого 3-хтомного труда почти вытесняют источники и становятся сплошным оригинальным авторским текстом.
"Опыты" стали почти сразу же по выходе в 1595 уже после смерти автора (первые выпуски 1580 г прошли малозамеченными) стали классикой, причем не только французской, но и тогда европейской, а ныне мировой, и породили и порождают массу подражаний.
Причем, пример Монтеня показывает, что влияние литературы на жизнь может иметь самый что ни на есть причудливо-экстравагантный характер. Так, в одном из своих эссе Монтень пишет:
"Мой покойный отец, человек, руководствовавшийся всю свою жизнь опытом и природной сметкой, при этом обладавший ясным умом, говорил мне когда-то, что ему очень хотелось бы, чтобы во всех городах было известное место, куда сходились бы все имеющие в чем-либо нужду и где бы они могли сообщить о ней, чтобы приставленный к этому делу чиновник записал их пожелания, например: 'Хочу продать жемчуг, хочу купить жемчуг'; 'такой-то ищет спутника для поездки в Париж', 'такой-то - слугу, умеющего делать то-то и то-то'; 'такой-то - учителя'; 'такому-то нужен подмастерье'; одним словом, одному - одно, другому - другое, кому что нужно. И мне кажется, что подобная мера должна была бы в немалой степени облегчить общественные сношения, ибо всегда и везде имеются люди, обстоятельства которых складываются таким образом, что они ощущают нужду друг в друге, но, так и не отыскав один другого, испытывают крайние неудобства."
Можно было бы подумать, что великий француз предвосхитил появление рекламы. Но историки докопались: не только предвосхитил, а прямо инициировал.
В Париже, в 1620-е гг почти одновременно с д'Артаньяном объявился некий Теофраст Ренодо, которого сегодня называют не иначе, как отцом французской журналистики.
Этот Ренодо "стал изобретать разные полезные обществу заведения - ломбард, адресный стол, бюро по найму служащих. Последнее заведение, служившее посредником между наемниками и нанимателями, должно было также доставлять всевозможные торговые и прочие сведения. Так контора по найму сделалась своеобразным центром обширной корреспонденции и свежих новостей. Смекалистый Ренодо скоро понял, что эти новости - неплохой товар, и задумал регулярно печатать все доходившие до него известия. Так появилась первая французская газета, издававшаяся раз в неделю и состоявшая вначале из четырех страниц длиной в 21,5 сантиметра и шириной 15 сантиметров. Она так и называлась "Газета" (считается, что это слово происходит от наименования итальянской монеты - gazetta, по цене которой продавались рукописные новости в тогдашней Венеции, однако некоторые острословы производили его от имени болтливой птицы сороки - gazza ) и распространялась специальными разносчиками. Некоторые бедняки скупали номера и перепродавали их любителям новостей по более высокой цене.." (Б. Тарасов "Паскаль")
Тогдашний правитель Франции Ришелье, от чуткого ока которого не ускользало ни одно сколько-нибудь значительное событие в стране, быстро приметил новую газету, и смекнул, какой политический пиар почти даром плывет ему в руки. Он санкционировал издание "Газеты" и, стал посылать Ренодо правительственные сообщения и целые статьи обо всем, что он хочет довести до всеобщего сведения. Ренодо для видимости посопротивлялся, но когда Ришелье ему тактично указал: "Газета" исполнит свой долг, или Ренодо будет лишен той пенсии, которой он пользовался до сих пор". Ренодо, поняв, что время свободы прессы еще не пришло вынужден был смириться.
Возможно, Ренодо и сам додумался до своей идеи, но в первом номере он торжественно объявил, что приступает к реализации идеи, которая запала ему в голову с детства, когда он прочитал господина Монтеня и почему-то Аристотеля.
Ну что ж. Если покопаться, то в основе любой, даже самой банальной и тривиальной идеи, как доска объявлений, лежит мысль гения.
