"Вечные сюжеты"

"Федра"

Федра изнемогает от любви (картина Кабанеля с театральной постановки пьесы Расина -- 1880)

Сюжет показался весьма заманчивым одному из знаменитых древнегреческих театральных писателей Еврипиду (а до него еще и Софоклу), и тот обработал его в трагедию, которую так и назвал "Ипполит". При этом он совершенно перекувырнул интригу. Оказывается, Федра была влюблена в Ипполита и ее клевета была своебразной местью за полное невнимание к ней со стороны последнего: у женщин такое, как мы все знаем, бывает.

Трагедия вызвала резкое неодобрение тогдашней интеллектуальной элиты, о чем мы знаем по дошедшим с тех времен критическим разносам, особенно резким со стороны вечного недруга Еврипида, писателя комедий Аристофана. Еврипид был, наверное, одним из первых писателей недооценных современной ему критикой при феноменальном зрительском успехе.

Обвиняли драматурга в вопиющей безнравственности. Это обвинение пережило века и до сих пор драма Федры и Ипполита рассматривается как классический сюжет инцеста: кровсмешения, половой любви между матерью и сыном. Совершенно абсурдная постановка проблемы, учитывая, что мамаша и пасынок практически были ровесниками, а муж Федры годился им обоим даже не в отцы, а в дедушки. Но людям хочется видеть жареное, и они его видят даже там, где его нет.

Разврат древние видели в другом. Если бы дело ограничивалось любовными шашнями молодых за спиной старика, думается, зрители вполне бы отнеслись к этому с пониманием. По крайней мере, у того же Аристофана -- даже искать не надо, ибо они сплошь и рядом -- встречаются ситуации и похлеще. Античные люди видели разврат там, где нам он и не снился. У нас развратом считается, когда половая связь либо уже входит в какие-то совершенно извращенные рамки, либо когда она совершается без любви. А вот для Аристофана как раз наличие любви и было развратом, ибо и женщина и мужчина должны быть верными друг другу не как любовники, а в силу общественных обязанностей, которые они принимают на себя, вступая в брак. Если они кое-где порой эти обязанности и преступают, то это, как говорится, -- дело житейское и поправимое, а вот если любовь для них становятся главным, то вот где беда. Ибо ослепленные страстью -- они уже не граждане, а рабы своих чувств, едва ли способные на адекватные поступки.

Между прочим другое бросаемое Еврипиду обвинение было в том, что гибнет совершенно невинный юноша Ипполит, да еще и не просто так, а по воле богов, ибо в конце трагедии на сцену выходит богиня любви Киприда и объясняет, что вся эта катавасия была специально подстроена ею, чтобы наказать Тезея.

В тех же сетях билась и мысль Еврипида: недаром же Федра постоянно самообвиняет себя в монологах как грешница и злодейка. Кстати, у Расина, следуя античной традиции, самообвинения Федры также льются потоком, что у французского зрителя вызывало и вызывает насмешку и непонимание. Любопытно с этой точки зрения посмотреть, как крутятся бедные современные французские педагоги-филологи, объясняя нерадивым ученикам на учебных сайтах, почему все-таки Федру нужно считать преступницей. Один, например, втолковывает ученикам, что Федра виновата не потому, что полюбила Ипполита, а потому что вместо молчаливого страдания, или чтобы там открыто заявить о своей любви, она плетет всяческие интриги.

Но Еврипид поднимает вопрос с совершенно новой стороны. Страсть де -- это не вина, а беда молодой супруги царственного старпера. Человек де не волен в изъявлении своих чувств, любовь охватывает его как пламя, и тут спасайся кто как может. С чем античные совершенно не были согласны.

Именно так переосмыслил данный миф Сенека, написавший свой вариант трагедии (который кто называет "Федрой", кто "Ипполитом", ибо до наших дней текст трагедии дошел без заглавия), где бедную мамашку так и бросат то в любовь, то в ненависть преступная страсть к пасынку, и где она не только не борется с нею, но всячески культивирует и разжигает ее в себе. Человек по Сенеке должен возвышаться над своими страстями, а не безропотно им покоряться.

Эта контраверзия продолжает будировать европейскую культуру до сих пор. В замечательной повести английского писателя Голсуорси "Яблоня" герой узнает, что когда-то влюбленная в него девушка не вынесла разлуки и покончила жизнь самоубийством. Потрясенный он размышляет над событиями давних лет, одновременно читая как раз еврипидова "Ипполита". "'В чем моя вина? В чем я поступил неправильно?' Но ответа он не находил. Была весна, вспыхнула страсть. Цветы и пенье птиц... весна в его сердце, в сердечке Мигэн... (так звали девушку, которая его любила) Может быть, просто Любовь искала жертву. Значит, прав греческий поэт и сегодня в его стихах звучит та же истина":

"Безумие - сердце любви,
И золотом блещет крыло.
Покорно ее колдовству.
Все в мире весной расцвело.

Где молодость в дикой красе
Смеется, сияет, растет,
Весенней порою земля
Под солнцем любовью цветет.

Ликуй, человек! Надо всем вознесен,
Киприда, Киприда, твой царственный трон!"

Очень красиво это в русском переводе, но неверно по существу:

Yea, and Mankind. O'er all a royal throne,
Cyprian, Cyprian, is thine alone!"

("Увы человечеству, надо всем единственный королевский трон, и он твой, богиня любви!"). Так это или не так, не нам судить.

Содержание