|
|
| Памятник И. Канту в Калининграде |
Эта небольшая работа вышла в 1795 и сразу же вызвала бурный ажиотаж. В том же году она была издана во второй раз, и, кроме того, в Берне вышел французский перевод (не удовлетворивший Канта и потому настоявшем на другом, который сам же в меру своего знания французского и отредактировал). А раз вышел французский перевод, книга стала известна всей просвещенной Европе. Сийес, один из авторов "Декларации прав человека и гражданина" приглашал Канта во Францию для участия в составлении новой французской конституции. Чуть позднее идеи Канта просил ему разъяснить Наполеон. Павел I просил ему читать фрагменты каждое утро. Однако дальше любопытства дело не пошло: практические политики, "прагматики" в один голос решили, что это чушь, фантазии выжившего из ума философа.
Впрочем, и философы оказались не лучше. Когда в 1798 году Сийес организовал пятичасовой конгресс по "вечному миру", где были собраны тогдашние властители французских дум (Кабанис, де Траси и др.) и куда был специально приглашен В. Гумбольдт, то ученые едва не дошли до драки.
Хотя идеи Канта просты до неприличия, и их можно обобщить в 3 пунктах (в "Проекте договора о вечном мире" 6 статей + приложения):
Заметим, что идеи эти были далеко не новы. Первым из печатно известных идею федерации европейских государств, как гарантию всеобщего мира предложил в своих мемуарах министр Генриха IV, Сюлли. Очень подробно ее развивал аббат Сен-Пьер на "Антресолях" -- название парижского литературного салона начала XVIII века. Однако очень умный и очень любезный, аббат был силен в искусстве говорить, но писал плохо. Лишь после смерти его потомки предложили его наброски Ж.-Ж. Руссо, и тот, сказав, что это чушь, тем не менее отредактировал незадачливого аббата и издал его "Проект вечного мира". Кстати, одним из пунктов аббатова проекта был контроль за всеобщим разоружением, настолько подробно разработанный, что он даже прописал систему международных наблюдателей.
Так что кантов проект продолжал достаточно прорисованную линию европейской мысли, и, если именно Канта постиг невиданный успех на этой стезе, то это лишь показывает, что к тому времени идея созрела.
И вопреки прогнозам скептиков и усмешкам "прагматиков" продолжат дозревать и дальше. В начале XIX века идея всеобщего мира была настолько популярна, что уже не только политики, но и романисты прохаживались на ее счет. Убежденным проповедником европейской федерации был Мишель Кретьен, один из значимых персонажей "Человеческой комедии" Бальзака. В это верил при всем своем скептицизме Б. Констан. Правда, он, как и многие другие французские интеллектуалы, больше уповал на союз творческих умов Европы, и очень многого добился в установлении литературных связей между европейскими странами, сам будучи убежденным переводчиком и пропагандистом немецкой и испанской, прежде всего, но и скандинавской, итальянской и.. -- трудно всех перечислить -- культур. Где-то даже замахивался на Восток, Индию и Китай.
А уже на рубеже XIX--XX веков мысль о Соединенных Штатах Европы прочно завладела всеобщими культурными умами. Да и люди практичные, политики, прежде всего социалисты ухватились за нее, как вошь за гребешок. Тогда же эту идею подверг резкой критике, вернее пересмотру В. И. Ленин: "Конечно, возможны временные соглашения между капиталистами и между державами. В этом смысле возможны и Соединенные Штаты Европы, как соглашение европейских (и американских, добавим мы) капиталистов... о чем? Только о том, как бы сообща давить социализм, сообща охранять награбленные колонии, которые крайне обижены при теперешнем.. На современной экономической основе, т. е. при капитализме, Соединенные Штаты Европы означали бы организацию реакции... Соединенные Штаты мира (а не Европы) являются той государственной формой объединения и свободы наций, которую мы связываем с социализмом, - пока полная победа коммунизма не приведет к окончательному исчезновению всякого, в том числе и демократического, государства".
Сегодня с шенгенскими визами, Советом Европы, европейских парламентом (заметим, все это возникало и возникает на наших глазах под неугомонный скепсис "прагматиков"), можно сказать идея Канта претворилась в жизнь, но до всеобщего мира так же далеко, как и во времена Канта. Жизнь, увы, всегда хуже утопии, но без утопии она была бы еще хуже.
