Издание 1721 года. Москва
|
|
|
"Грамматика" Смотрицкого.
Издание 1721 года. Москва |
Выход "Российской грамматики" был встречен русским обществом с чрезвычайным энтузиазмом, она принесла Ломоносову вполне заслуженную славу "первейшего российского грамматиста". Последующие грамматики (в частности, грамматика Российской Академии, 1794 года) опирались на "Грамматику" Ломоносова, которая оказала на авторов серьезное влияние. Принцип лексикографии Ломоносова был руководящим при составлении "Словаря Академии Российской".
Ломоносов, можно сказать, со своей "Грамматикой" шел в русле лингвистических поползновений своего времени, и в чем-то даже опережал их. Смешно сказать, но к XVIII веку в просвещенной Европе, за исключением в некоторой степени Франции, все еще не было толковых грамматик национальных языков, хотя латинский и греческий были изучены, классифицированы и откомментированы вдоль и поперек.
Жалкие же подобия национальных грамматик влачили безрадостное существование под тенью древних языков. Например, первая грамматика английского языка, изданная в 1586, является неуклюжим переложением знаменитой Rudimenta Grammatices (1534) Лилли латинского языка. Лишь в 1711 Джеймс Гринвуд робко воскликнул, а не пора ли нам, братцы, иметь свою собственную грамматику без оглядки на римлян. Но его глас оставался гласом вопиющего в пустыни. В 1762 (то есть уже после Ломоносова, устыдившись примера варварской России), архиепископ Р. Ловз (Robert Lowth -- хорошо же жилось пастырям, если у них было время на занятия грамматикой) в своем "Кратком введению в английскую грамматику с критическими замечаниями" написал нечто внятное и удобочитаемое для всех, "включая женщин (fair sex) и детей". И только в XIX веке появились систематические описания правил этого одного из самых ныне распространенных языков в мире.
Так что Ломоносова можно было бы назвать лингвистическим пионером не только в русском масштабе. Можно бы, но делать этого не следует, ибо наряду с грамматиками латинского языка он имел прототипом вышедшую еще в 1618-1619 гг "Грамматику" церковнославянского языка М. Смотрицкого.
Южнорусский (не то украинский, не то белорусский) инок был большим любителем языков и обучал детишек латинскому и греческому, а вот обучить их церковнославянскому обучить их никак не мог. И для облегчения процедуры написал его грамматику, намного опередив западноевропейских ученых. Для справедливости стоит сказать, что церковнославянский к тому времени был таким же чуждым для русских, украинцев и белорусов языком, как и латинский и греческий. Удивительная вещь: считая необходимым составление грамматики для изучения чужого языка, люди почему-то не распространяют это правило на свой родной. Отсюда такое позднее внимание к родным языкам. Достаточно сказать, что многие языки, да притом и развитые, не имеют внятных грамматических описаний до сих пор, например, фарси (персидский), и даже современными авторами ставится вопрос, а нужна ли иранцам вообще.
Смотрицкий, и вслед за ним Ломоносов, сделали большое дело, значение которого не усохнет, покуда будет жив наш язык: они установили, во-первых, грамматическую терминологию, подыскивая для перевода грамматических категорий, принятых в латинской грамматике русские эквиваленты (кальки). Скажем, у нас не непонятный Accusativus, как в немецком или английском, а "винительный падеж". "Винительный" от слов "винить, обвинять" они (названия падежам дал Смотрицкий) они сымитировали по латинской модели Accusativus -- accusare ("обвинять"). "Дательный" -- Dativus -- dare ("давать"), "именительный" -- Nominativus -- nominare ("называть") и т. д. Да и само слово "падеж", которого в русском языке в таком виде не найдешь, образовано от casus -- cadere ("падать").
Во-вторых, они не тупо перенесли латинские обозначения в русский, а именно адаптировали их к особенностям нашего языка. Допустим "творительный падеж" соответствует латинскому Ablativus'y (дословно "удалительному") лишь отчасти, поэтому они (читай, Смотрицкий) смело заменили это название русским словом. Также ввели целый ряд грамматических явлений, которых нет в латинском: говоря о падежах, тот же "предложный", которому нет аналога у римлян. При этом Ломоносов четко разграничил понятие церковнославянского языка (именно для этого языка составил грамматику Смотрицкий), русского литературного и живого (разговорного) русского.
Чтобы понять разумность их подхода достаточно сравнить наш язык с тем же английском. В школьных тетрадях по языку Мюррея, американца, начавшего издавать их в 1795 году, и ставших прототипом всех современных грамматик английского языка, все еще говорится об употреблении родительного, дательного, винительного и творительного в английском, хотя кроме первого остальных там уже давно нет (кроме реликтов винительного для личных местоимений). И до сих пор изучающего английский сбивают с толку так называемые перфектные (совершенные) времена, каковое название англичане присобачили ни к селу ни к городу к временам предшествующим, ибо для ихнего глагола явление "совершенный" -- "несовершенный" отсутствует.
Также можно в качестве отрицательного примера сослаться и на современных отечественных лингвистов. "У некоторых глаголов в парадигме (от греч. ??????????, "пример, модель, образец") используются супплетивные формы (от лат supplere = "наполнять, дополнять"), то есть формы, образованные от разных основ: иду - шёл." -- это из современного школьного, то есть для пацанов, только начинающих обучение, учебника. Самое комичное, что бросаясь такими словами, большинство наших филологических докторов и кандидатов, особенно в провинции, редко владеют хотя бы одним иностранным языком, даже на школьном уровне.
И если язык современной отечественной лингвистики еще не совсем оборзел, наподобие, скажем, языка информатики, от иностранной дури, до этим мы обязаны нашим основоположникам Смотрицкому-Ломоносову.
