Notre Dame de Paris/Собор Парижской богоматери

VII. UNE NUIT DE NOCES/VII. Брачная ночь

France	Русский
Au bout de quelques instants, notre poète se trouva dans une petite chambre voûtée en ogive, bien close, bien chaude, assis devant une table qui ne paraissait pas demander mieux que de faire quelques emprunts à un garde-manger suspendu tout auprès, ayant un bon lit en perspective, et tête à tête avec une jolie fille. L'aventure tenait de l'enchantement. Il commençait à se prendre sérieusement pour un personnage de conte de fées ; de temps en temps il jetait les yeux autour de lui comme pour chercher si le char de feu attelé de deux chimères ailées, qui avait seul pu le transporter si rapidement du tartare au paradis, était encore là. Par moments aussi il attachait obstinément son regard aux trous de son pourpoint, afin de se cramponner à la réalité et de ne pas perdre terre tout à fait. Sa raison, ballottée dans les espaces imaginaires, ne tenait plus qu'à ce fil.	Спустя несколько минут наш поэт очутился в каморке со сводчатым потолком, уютной и жарко натопленной, перед столиком, который, казалось, только того и ждал, чтобы позаимствовать какой-нибудь снеди из висевшего на стене шкапчика. В перспективе у Гренгуара была удобная постель и общество хорошенькой девушки. Приключение было похоже на волшебство. Он начал не шутя почитать себя за сказочного принца; время от времени он осматривался, как бы желая убедиться, не здесь ли еще огненная колесница, запряженная двумя крылатыми химерами, которая одна могла столь стремительно перенести его из преисподней в рай. Порой, чтобы не совсем оторваться от земли, он, цепляясь за действительность, устремлял упорный взгляд на прорехи своего камзола. Его рассудок, блуждая в фантастических просторах, держался только на этой нити.
La jeune fille ne paraissait faire aucune attention à lui ; elle allait, venait, dérangeait quelque escabelle, causait avec sa chèvre, faisait sa moue çà et là. Enfin elle vint s'asseoir près de la table, et Gringoire put la considérer à l'aise.	Девушка не обращала на него никакого внимания; она уходила, возвращалась, передвигала табуретку, болтала с козочкой, строила по временам свою гримаску; наконец села возле стола, и теперь Гренгуар мог ее разглядеть.
Vous avez été enfant, lecteur, et vous êtes peut-être assez heureux pour l'être encore. Il n'est pas que vous n'ayez plus d'une fois (et pour mon compte j'y ai passé des journées entières, les mieux employées de ma vie) suivi de broussaille en broussaille, au bord d'une eau vive, par un jour de soleil, quelque belle demoiselle verte ou bleue, brisant son vol à angles brusques et baisant le bout de toutes les branches.	Вы были когда-то ребенком, читатель, а может быть, вам посчастливилось остаться им по сей день. Вы, конечно, не раз в сияющий солнечный день, сидя на берегу быстрой речки, ловили взором прелестную стрекозу, зеленую или голубую, которая стремительным, резким косым летом переносилась с кустика на кустик и словно лобзала кончик каждой ветки. (Я проводил за этим занятием долгие дни -- плодотворнейшие дни моей жизни.)
Vous vous rappelez avec quelle curiosité amoureuse votre pensée et votre regard s'attachaient à ce petit tourbillon sifflant et bourdonnant, d'ailes de pourpre et d'azur, au milieu duquel flottait une forme insaisissable voilée par la rapidité même de son mouvement. L'être aérien qui se dessinait confusément à travers ce frémissement d'ailes vous paraissait chimérique, imaginaire, impossible à toucher, impossible à voir. Mais lorsque enfin la demoiselle se reposait à la pointe d'un roseau et que vous pouviez examiner, en retenant votre souffle, les longues ailes de gaze, la longue robe d'émail, les deux globes de cristal, quel étonnement n'éprouviez-vous pas et quelle peur de voir de nouveau la forme s'en aller en ombre et l'être en chimère ! Rappelez-vous ces impressions, et vous vous rendrez aisément compte de ce que ressentait Gringoire en contemplant sous sa forme visible et palpable cette Esmeralda qu'il n'avait entrevue jusque-là qu'à travers un tourbillon de danse, de chant et de tumulte.	Вспомните, с каким любовным вниманием ваша мысль и взор следили за этим маленьким вихрем пурпуровых и лазоревых крыл, свистящим и жужжащим, в центре которого трепетал какой-то неуловимый образ, затененный стремительностью своего движения. Это воздушное создание, чуть видное сквозь трепетанье крылышек, казалось вам нереальным, призрачным, неосязаемым, неразличимым. А когда, наконец, стрекоза опускалась на верхушку тростника и вы, затаив дыхание, могли разглядеть продолговатые прозрачные крылья, длинное эмалевое одеяние и два хрустальных глаза, -- как бывали вы изумлены и как боялись, что этот образ снова превратится в тень, а живое существо -- в химеру! Припомните эти впечатления, и вам будет понятно, что испытывал Гренгуар, созерцая под видимой и осязаемой оболочкой ту Эсмеральду, которую до сей поры он видел лишь мельком за вихрем пляски, песни и суеты.
Enfoncé de plus en plus dans sa rêverie, -- Voilà donc, se disait-il en la suivant vaguement des yeux, ce que c'est que la Esmeralda ? une céleste créature ! une danseuse des rues ! tant et si peu ! C'est elle qui a donné le coup de grâce à mon mystère ce matin, c'est elle qui me sauve la vie ce soir. Mon mauvais génie ! mon bon ange ! - Une jolie femme, sur ma parole ! - et qui doit m'aimer à la folie pour m'avoir pris de la sorte. -- &Аgrave; propos, dit-il en se levant tout à coup avec ce sentiment du vrai qui faisait le fond de son caractère et de sa philosophie, je ne sais trop comment cela se fait, mais je suis son mari !	"Так вот что такое Эсмеральда!" -- думал он, следя за ней задумчивым взором и все более и более погружаясь в мечтания. -- Небесное создание и уличная плясунья! Как много и как мало! Она нанесла нынче утром последний удар моей мистерии, и она же вечером спасла мне жизнь. Мой злой гений! Мой ангел-хранитель! Прелестная женщина, клянусь честью! Она должна любить меня до безумия, если решилась завладеть мной таким странным способом. Да, кстати, -- встав внезапно из-за стола, сказал он себе, охваченный тем чувством реальности, которое составляло основу его характера и философии, -- как-никак, но ведь я ее муж!"
Cette idée en tête et dans les yeux, il s'approcha de la jeune fille d'une façon si militaire et si galante qu'elle recula.	Эта мысль отразилась в его глазах, и он с таким предприимчивым и галантным видом подошел к девушке, что она невольно отшатнулась.
-- Que me voulez-vous donc ? dit-elle.	-- Что вам угодно? -- спросила она.
-- Pouvez-vous me le demander, adorable Esmeralda ? répondit Gringoire avec un accent si passionné qu'il en était étonné lui-même en s'entendant parler.	-- Неужели вы сами не догадываетесь, обожаемая Эсмеральда? -- воскликнул Гренгуар с такой страстью в голосе, что сам себе удивился.
L'égyptienne ouvrit ses grands yeux.	Цыганка изумленно посмотрела на него.
-- Je ne sais pas ce que vous voulez dire.	-- Я не понимаю, что вы хотите сказать.
-- Eh quoi ! reprit Gringoire, s'échauffant de plus en plus, et songeant qu'il n'avait affaire après tout qu'à une vertu de la Cour des Miracles, ne suis-je pas à toi, douce amie ? n'es-tu pas à moi ?	-- Как же так? -- продолжал Гренгуар, все более и более воспламеняясь и воображая, что в конце концов он имеет дело всего лишь с добродетелью Двора чудес. -- Разве я не твой, нежная моя подруга? Разве ты не моя?
Et, tout ingénument, il lui prit la taille.	С этими словами он простодушно обнял ее за талию.
Le corsage de la bohémienne glissa dans ses mains comme la robe d'une anguille. Elle sauta d'un bond à l'autre bout de la cellule, se baissa, et se redressa, avec un petit poignard à la main, avant que Gringoire eût eu seulement le temps de voir d'où ce poignard sortait ; irritée et fière, les lèvres gonflées, les narines ouvertes, les joues rouges comme une pomme d'api, les prunelles rayonnantes d'éclairs. En même temps, la chevrette blanche se plaça devant elle, et présenta à Gringoire un front de bataille, hérissé de deux cornes jolies, dorées et fort pointues. Tout cela se fit en un clin d'oeil.	Она выскользнула у него из рук, как угорь. Отскочив на другой конец каморки, она наклонилась, затем выпрямилась, и, раньше чем Гренгуар успел сообразить, откуда он взялся, в ее руке сверкнул маленький кинжал. Гордая, негодующая, сжав губы, красная, как наливное яблочко, стояла она перед ним; ноздри ее раздувались, глаза сверкали. Тут же выступила вперед и белая козочка, наставив на Гренгуара лоб, вооруженный двумя хорошенькими позолоченными, острымиострыми рожками. Все это произошло в мгновение ока.
La demoiselle se faisait guêpe et ne demandait pas mieux que de piquer.	Стрекоза превратилась в осу и стремилась ужалить.
Notre philosophe resta interdit, promenant tour à tour de la chèvre à la jeune fille des regards hébétés.	Наш бедный философ опешил и с глупым видом смотрел то на козочку, то на Эсмеральду.
-- Sainte Vierge ! dit-il enfin quand la surprise lui permit de parler, voilà deux luronnes !	-- Пресвятая дева! -- воскликнул он, опомнившись и обретая дар речи. Вот так храбрецы!
La bohémienne rompit le silence de son côté.	Цыганка нарушила молчание:
-- Il faut que tu sois un drôle bien hardi !	-- А ты, как я погляжу, предерзкий плут!
-- Pardon, mademoiselle, dit Gringoire en souriant. Mais pourquoi donc m'avez-vous pris pour mari ?	-- Простите, мадемуазель, -- улыбаясь, молвил Гренгуар, -- но зачем же вы взяли меня в мужья?
-- Fallait-il te laisser pendre ?	-- А было бы лучше, если бы тебя повесили?
-- Ainsi, reprit le poète un peu désappointé dans ses espérances amoureuses, vous n'avez eu d'autre pensée en m'épousant que de me sauver du gibet ?	-- Значит, вы вышли за меня замуж только ради того, чтобы спасти от виселицы? -- спросил Гренгуар, слегка разочаровавшись в своих любовных мечтах.
-- Et quelle autre pensée veux-tu que j'aie eue ?	-- А о чем же другом я могла думать?
Gringoire se mordit les lèvres. -- Allons, dit-il, je suis pas encore si triomphant en Cupido que je croyais. Mais alors, à quoi bon avoir cassé cette pauvre cruche ?	Гренгуар закусил губы. "Ну, ну, -- пробормотал он, -- видимо. Купидон далеко не столь благосклонен ко мне, как я предполагал. Но для чего же тогда было разбивать эту злосчастную кружку?"
Cependant le poignard de la Esmeralda et les cornes de la chèvre étaient toujours sur la défensive.	Кинжал молодой цыганки и рожки козочки все еще находились в оборонительном положении.
-- Mademoiselle Esmeralda, dit le poète, capitulons. Je ne suis pas clerc-greffier au Châtelet, et ne vous chicanerai pas de porter ainsi une dague dans Paris à la barbe des ordonnances et prohibitions de monsieur le prévôt. Vous n'ignorez pas pourtant que Noël Lescripvain a été condamné il y a huit jours en dix sols parisis pour avoir porté un braquemard. Or ce n'est pas mon affaire, et je viens au fait. Je vous jure sur ma part de paradis de ne pas vous approcher sans votre congé et permission ; mais donnez-moi à souper.	-- Мадемуазель Эсмеральда! -- сказал поэт. -- Заключим перемирие. Я не актуариус Шатле и не буду доносить, что вы, вопреки запрещениям и приказам парижского прево, носите при себе кинжал. Но все же вы должны знать, что восемь дней назад Ноэль Лекривен был присужден к уплате штрафа в десять су за то, что носил шпагу. Ну да меня это не касается; я перехожу к делу. Клянусь вам вечным спасением, что я не подойду к вам без вашего согласия и разрешения, только дайте мне поужинать.
Au fond, Gringoire, comme M. Despréaux, était " très peu voluptueux ". Il n'était pas de cette espèce chevalière et mousquetaire qui prend les jeunes filles d'assaut. En matière d'amour, comme en toute autre affaire, il était volontiers pour les temporisations et les moyens termes ; et un bon souper, en tête à tête aimable, lui paraissait, surtout quand il avait faim, un entr'acte excellent entre le prologue et le dénoûment d'une aventure d'amour.	В сущности Гренгуар, как и господин Депрео, был "весьма мало сластолюбив". Он не принадлежал к породе грубоватых и развязных мужчин, которые берут девушек приступом. В любви, как и во всем остальном, он был противником крайних мер и предпочитал выжидательную политику. Приятная беседа с глазу на глаз и добрый ужин, в особенности, когда человек голоден, казались ему великолепной интермедией между прологом и развязкой любовного приключения.
L'égyptienne ne répondit pas. Elle fit sa petite moue dédaigneuse, dressa la tête comme un oiseau, puis éclata de rire, et le poignard mignon disparut comme il était venu, sans que Gringoire pût voir où l'abeille cachait son aiguillon.	Цыганка оставила его речь без ответа. Состроив презрительную гримаску, она, точно птичка, подняла головку и вдруг расхохоталась; маленький кинжал исчез так же быстро, как появился, и Гренгуар не успел разглядеть, куда пчелка спрятала свое жало.
Un moment après, il y avait sur la table un pain de seigle, une tranche de lard, quelques pommes ridées et un broc de cervoise. Gringoire se mit à manger avec emportement. &Аgrave; entendre le cliquetis furieux de sa fourchette de fer et de son assiette de faience, on eût dit que tout son amour s'était tourné en appétit.	Скоро на столе очутились ржаной хлеб, кусок сала, сморщенные яблоки и жбан браги. Гренгуар с увлечением принялся за еду. Слыша бешеный стук его железной вилки о фаянсовую тарелку, можно было предположить, что вся его любовь обратилась в аппетит.
La jeune fille assise devant lui le regardait faire en silence, visiblement préoccupée d'une autre pensée à laquelle elle souriait de temps en temps, tandis que sa douce main caressait la tête intelligente de la chèvre mollement pressée entre ses genoux.	Сидя напротив него, девушка молча наблюдала за ним, явно поглощенная какими-то другими мыслями, которым она порой улыбалась, и милая ее ручка гладила головку козочки, нежно прижавшуюся к ее коленям.
Une chandelle de cire jaune éclairait cette scène de voracité et de rêverie.	Свеча желтого воска освещала эту сцену обжорства и мечтательности.
Cependant, les premiers bêlements de son estomac apaisés, Gringoire sentit quelque fausse honte de voir qu'il ne restait plus qu'une pomme.	Заморив червячка, Гренгуар устыдился, заметив, что на столе осталось несъеденным всего одно яблоко.
-- Vous ne mangez pas, mademoiselle Esmeralda ?	-- А вы не голодны, мадемуазель Эсмеральда? -- спросил он.
Elle répondit par un signe de tête négatif, et son regard pensif alla se fixer à la voûte de la cellule.	Она отрицательно покачала головой и устремила задумчивый взор на сводчатый потолок комнатки.
De quoi diable est-elle occupée ? pensa Gringoire, et regardant ce qu'elle regardait : -- Il est impossible que ce soit la grimace de ce nain de pierre sculpté dans la clef de voûte qui absorbe ainsi son attention. Que diable ! je puis soutenir la comparaison !	"Что ее там занимает? -- спросил себя Гренгуар, посмотрев туда же, куда глядела цыганка. -- Не может быть, чтобы рожа каменного карлика, высеченного в центре свода. Черт возьми! С ним-то я вполне могу соперничать".
Il haussa la voix : -- Mademoiselle !	-- Мадемуазель! -- окликнул он Эсмеральду.
Elle ne paraissait pas l'entendre.	Она, казалось, не слышала.
Il reprit plus haut encore :	Он повторил громче:
-- Mademoiselle Esmeralda !	-- Мадемуазель Эсмеральда!
Peine perdue. L'esprit de la jeune fille était ailleurs, et la voix de Gringoire n'avait pas la puissance de le rappeler. Heureusement la chèvre s'en mêla. Elle se mit à tirer doucement sa maîtresse par la manche : --	Напрасно! Ее мысли витали далеко, и голос Гренгуара был бессилен отвлечь ее от них. К счастью, вмешалась козочка: она принялась тихонько дергать свою хозяйку за рукав.
Que veux-tu, Djali ? dit vivement l'égyptienne, comme réveillée en sursaut.	-- Что тебе, Джали? -- словно пробудившись от сна, быстро спросила цыганка.
-- Elle a faim, dit Gringoire, charmé d'entamer la conversation.	-- Она голодна, -- ответил Гренгуар, обрадовавшись случаю завязать разговор.
La Esmeralda se mit à émietter du pain, que Djali mangeait gracieusement dans le creux de sa main.	Эсмеральда накрошила хлеба, и козочка грациозно начала его есть с ее ладони.
Du reste Gringoire ne lui laissa pas le temps de reprendre sa rêverie. Il hasarda une question délicate.	Гренгуар, не дав девушке времени снова впасть в задумчивость, отважился задать ей щекотливый вопрос:
-- Vous ne voulez donc pas de moi pour votre mari ?	-- Итак, вы не желаете, чтобы я стал вашим мужем?
La jeune fille le regarda fixement, et dit : --	Она пристально поглядела на него и ответила:
Non.	-- Нет.
-- Pour votre amant ? reprit Gringoire.	-- А любовником? -- спросил Гренгуар.
Elle fit sa moue, et répondit :	Она состроила гримаску и сказала:
-- Non.	-- Нет.
-- Pour votre ami ? poursuivit Gringoire.	-- А другом? -- настаивал Гренгуар.
Elle le regarda encore fixement, et dit après un moment de réflexion :	Она опять пристально поглядела на него и, помедлив, ответила:
-- Peut-être.	-- Может быть.
Ce peut-être, si cher aux philosophes, enhardit Gringoire.	Это "может быть", столь любезное сердцу философа, ободрило Гренгуара.
-- Savez-vous ce que c'est que l'amitié ? demanda-t-il.	-- А знаете ли вы, что такое дружба? -- спросил он.
-- Oui, répondit l'égyptienne. C'est être frère et soeur, deux âmes qui se touchent sans se confondre, les deux doigts de la main.	-- Да, -- ответила цыганка. -- Это значит быть братом и сестрой; это две души, которые соприкасаются, не сливаясь; это два перста одной руки.
-- Et l'amour ? poursuivit Gringoire.	-- А любовь?
-- Oh ! l'amour ! dit-elle, et sa voix tremblait, et son oeil rayonnait. C'est être deux et n'être qu'un. Un homme et une femme qui se fondent en un ange. C'est le ciel.	-- О, любовь! -- промолвила она, и голос ее дрогнул, а глаза заблистали. -- Любовь -- это когда двое едины. Когда мужчина и женщина превращаются в ангела. Это -- небо!
La danseuse des rues était, en parlant ainsi, d'une beauté qui frappait singulièrement Gringoire, et lui semblait en rapport parfait avec l'exaltation presque orientale de ses paroles. Ses lèvres roses et pures souriaient à demi ; son front candide et serein devenait trouble par moments sous sa pensée, comme un miroir sous une haleine ; et de ses longs cils noirs baissés s'échappait une sorte de lumière ineffable qui donnait à son profil cette suavité idéale que Raphaël retrouva depuis au point d'intersection mystique de la virginité, de la maternité et de la divinité.	Тут лицо уличной плясуньи просияло дивной красотой; Гренгуар был потрясен -- ему казалось, что красота Эсмеральды находится в полной гармонии с почти восточной экзальтированностью ее речи. Розовые невинные уста Эсмеральды чуть заметно улыбались, ясное, непорочное чело, как зеркало от дыхания, порой затуманивалось какой-то мыслью, а из-под опущенных длинных черных ресниц струился неизъяснимый свет, придававший ее чертам ту идеальную нежность, которую впоследствии уловил Рафаэль в мистическом слиянии девственности, материнства и божественности.
Gringoire n'en poursuivit pas moins.	-- Каким же надо быть, чтобы вам понравиться? -- продолжал Гренгуар.
-- Comment faut-il donc être pour vous plaire ?
-- Il faut être homme.	-- Надо быть мужчиной.
-- Et moi, dit-il, qu'est-ce que je suis donc ?	-- А я? -- спросил он. -- Разве я не мужчина?
-- Un homme a le casque en tête, l'épée au poing et des éperons d'or aux talons.	-- Мужчиной, у которого на голове шлем, в руках шпага, а на сапогах золотые шпоры.
-- Bon, dit Gringoire, sans le cheval point d'homme. -- Aimez-vous quelqu'un ?	-- Так! -- заметил Гренгуар. -- Значит, без золотых шпор нет и мужчины. Вы любите кого-нибудь?
-- D'amour ?	-- Любовью?
-- D'amour.	-- Да, любовью.
Elle resta un moment pensive, puis elle dit avec une expression particulière :	Она призадумалась, затем сказала с каким-то особым выражением:
-- Je saurai cela bientôt.	-- Я скоро это узнаю.
-- Pourquoi pas ce soir ? reprit alors tendrement le poète. Pourquoi pas moi ?	-- Отчего же не сегодня вечером? -- нежно спросил поэт. -- Почему не меня?
Elle lui jeta un coup d'oeil grave.	Она серьезно взглянула на него.
-- Je ne pourrai aimer qu'un homme qui pourra me protéger.	-- Я полюблю только того мужчину, который смеет защитить меня.
Gringoire rougit et se le tint pour dit. Il était évident que la jeune fille faisait allusion au peu d'appui qu'il lui avait prêté dans la circonstance critique où elle s'était trouvée deux heures auparavant. Ce souvenir, effacé par ses autres aventures de la soirée, lui revint. Il se frappa le front.	Гренгуар покраснел и принял эти слова к сведению. Девушка, очевидно, намекала на ту слабую помощь, какую он оказал ей два часа тому назад, когда ей грозила опасность. Теперь ему вспомнился этот случай, полузабытый им среди других его ночных передряг. Он хлопнул себя по лбу:
-- &Аgrave; propos, mademoiselle, j'aurais dû commencer par là. Pardonnez-moi mes folles distractions. Comment donc avez-vous fait pour échapper aux griffes de Quasimodo ?	-- Мне следовало бы с этого и начать! Простите мою ужасную рассеянность, мадемуазель. Скажите, каким образом вам удалось вырваться из когтей Квазимодо?
Cette question fit tressaillir la bohémienne.	Этот вопрос заставил цыганку вздрогнуть.
-- Oh ! l'horrible bossu ! dit-elle en se cachant le visage dans ses mains ; et elle frissonnait comme dans un grand froid.	-- О! Этот страшный горбун! -- закрыв лицо руками, воскликнула она и задрожала, словно ее охватило холодом.
-- Horrible en effet ! dit Gringoire qui ne lâchait pas son idée ; mais comment avez-vous pu lui échapper ?	-- Он действительно страшен! Но как же вам удалось ускользнуть от него? -- настойчиво повторил свой вопрос Гренгуар.
La Esmeralda sourit, soupira, et garda le silence.	Эсмеральда улыбнулась, вздохнула и промолчала.
-- Savez-vous pourquoi il vous avait suivie ? reprit Gringoire, tâchant de revenir à sa question par un détour.	-- А вы знаете, почему он вас преследовал? -- спросил Гренгуар, пытаясь обходным путем вернуться к интересовавшей его теме.
-- Je ne sais pas, dit la jeune fille. Et elle ajouta vivement : Mais vous qui me suiviez aussi, pourquoi me suiviez-vous ?	-- Не знаю, -- ответила девушка и тут же прибавила -- Вы ведь тоже меня преследовали, а зачем?
-- En bonne foi, répondit Gringoire, je ne sais pas non plus.	-- Клянусь честью, я и сам не знаю.
Il y eut un silence. Gringoire tailladait la table avec son couteau. La jeune fille souriait et semblait regarder quelque chose à travers le mur. Tout à coup elle se prit à chanter d'une voix à peine articulée :	Оба замолчали. Гренгуар царапал своим ножом стол, девушка улыбалась и пристально глядела на стену, словно что-то видела за ней. Вдруг она едва слышно запела"
Quando las pintadas aves Mudas estan, y la tierra...	Quando las pintadas aves Mudas estan у la tierra [32]
Elle s'interrompit brusquement, et se mit à caresser Djali.	Оборвав песню, она принялась ласкать Джали.
-- Vous avez là une jolie bête, dit Gringoire.	-- Какая хорошенькая козочка! -- сказал Гренгуар.
-- C'est ma soeur, répondit-elle.	-- Это моя сестричка, -- ответила цыганка.
-- Pourquoi vous appelle-t-on la Esmeralda ? demanda le poète.	-- Почему вас зовут Эсмеральдой [33]? -- спросил поэт.
-- Je n'en sais rien.	-- Не знаю.
-- Mais encore ?	-- А все же?
Elle tira de son sein une espèce de petit sachet oblong suspendu à son cou par une chaîne de grains d'adrézarach. Ce sachet exhalait une forte odeur de camphre. Il était recouvert de soie verte, et portait à son centre une grosse verroterie verte, imitant l'émeraude.	Она вынула из-за пазухи маленькую овальную ладанку, висевшую у нее на шее на цепочке из зерен лаврового дерева и источавшую сильный запах камфары. Ладанка была обтянута зеленым шелком; посредине была нашита зеленая бусинка, похожая на изумруд.
-- C'est peut-être à cause de cela, dit-elle.	-- Может быть, поэтому, -- сказала она.
Gringoire voulut prendre le sachet. Elle recula.	Гренгуар хотел взять ладанку в руки. Эсмеральда отстранилась.
-- N'y touchez pas. C'est une amulette ; tu ferais mal au charme, ou le charme à toi.	-- Не прикасайтесь к ней! Это амулет. Либо вы повредите ему, либо он вам.
La curiosité du poète était de plus en plus éveillée.	Любопытство поэта разгоралось все сильнее.
-- Qui vous l'a donnée ?	-- Кто же вам его дал?
Elle mit un doigt sur sa bouche et cacha l'amulette dans son sein. Il essaya d'autres questions, mais elle répondait à peine.	Она приложила пальчик к губам и спрятала амулет на груди. Гренгуар попытался задать ей еще несколько вопросов, но она отвечала неохотно.
-- Que veut dire ce mot : la Esmeralda ?	-- Что означает слово "Эсмеральда"?
-- Je ne sais pas, dit-elle.	-- Не знаю, -- ответила она.
-- &Аgrave; quelle langue appartient-il ?	-- На каком это языке?
-- C'est de l'égyptien, je crois.	-- Должно быть, на цыганском.
-- Je m'en étais douté, dit Gringoire, vous n'êtes pas de France ?	-- Я так и думал, -- сказал Гренгуар. -- Вы родились не во Франции?
-- Je n'en sais rien.	-- Я ничего об этом не знаю.
-- Avez-vous vos parents ?	-- А кто ваши родители?
Elle se mit à chanter sur un vieil air :	Вместо ответа она запела на мотив старинной песни:
Mon père est oiseau. Ma mère est oiselle. Je passe l'eau sans nacelle. Je passe l'eau sans bateau. Ma mère est oiselle. Mon père est oiseau.	Отец мой орел, Мать -- орлица. Плыву без ладьи. Плыву без челна. Отец мои орел, Мать -- орлица.
-- C'est bon, dit Gringoire. &Аgrave; quel âge êtes-vous venue en France ?	-- Так, -- сказал Гренгуар. -- Сколько же вам было лет, когда вы приехали во Францию?
-- Toute petite.	-- Я была совсем малюткой.
-- &Аgrave; Paris ?	-- А в Париж?
-- L'an dernier. Au moment où nous entrions par la Porte-Papale, j'ai vu filer en l'air la fauvette de roseaux ; c'était à la fin d'août ; j'ai dit : L'hiver sera rude.	-- В прошлом году. Когда мы входили в Папские ворота, то над нашими головами пролетела камышовая славка; это было в конце августа; я сказала себе: "Зима нынче будет суровая".
-- Il l'a été, dit Gringoire, ravi de ce commencement de conversation ; je l'ai passé à souffler dans mes doigts. Vous avez donc le don de prophétie ?	-- Да, так оно и было, -- сказал Гренгуар, радуясь тому, что разговор, наконец, завязался. -- Мне все время приходилось дуть на пальцы. Вы, значит, обладаете даром пророчества?
Elle retomba dans son laconisme.	Она снова прибегла к лаконической форме ответа:
-- Non.	-- Нет.
-- Cet homme que vous nommez le duc d'Egypte, c'est le chef de votre tribu ?	-- А тот человек, которого вы называете цыганским герцогом, -- глава вашего племени?
-- Oui.	-- Да.
-- C'est pourtant lui qui nous a mariés, observa timidement le poète.	-- А ведь это он сочетал нас браком, -- робко заметил поэт.
Elle fit sa jolie grimace habituelle.	Она состроила свою обычную гримаску.
-- Je ne sais seulement pas ton nom.	-- Я даже не знаю, как тебя зовут.
-- Mon nom ? si vous le voulez, le voici : Pierre Gringoire.	-- Сейчас вам скажу! Пьер Гренгуар.
-- J'en sais un plus beau, dit-elle.	-- Я знаю более красивое имя.
-- Mauvaise ! reprit le poète. N'importe, vous ne m'irriterez pas. Tenez, vous m'aimerez peut-être en me connaissant mieux ; et puis vous m'avez conté votre histoire avec tant de confiance que je vous dois un peu la mienne. Vous saurez donc que je m'appelle Pierre Gringoire, et que je suis fils du fermier du tabellionage de Gonesse. Mon père a été pendu par les bourguignons et ma mère éventrée par les picards, lors du siège de Paris, il y a vingt ans. &Аgrave; six ans donc, j'étais orphelin, n'ayant pour semelle à mes pieds que le pavé de Paris. Je ne sais comment j'ai franchi l'intervalle de six ans à seize. Une fruitière me donnait une prune par-ci, un talmellier me jetait une croûte par-là ; le soir je me faisais ramasser par les onze-vingts qui me mettaient en prison, et je trouvais là une botte de paille. Tout cela ne m'a pas empêché de grandir et de maigrir, comme vous voyez. L'hiver, je me chauffais au soleil, sous le porche de l'hôtel de Sens, et je trouvais fort ridicule que le feu de la Saint-Jean fût réservé pour la canicule. &Аgrave; seize ans, j'ai voulu prendre un état. Successivement j'ai tâté de tout. Je me suis fait soldat ; mais je n'étais pas assez brave. Je me suis fait moine ; mais je n'étais pas assez dévot. Et puis, je bois mal. De désespoir, j'entrai apprenti parmi les charpentiers de la grande coignée ; mais je n'étais pas assez fort. J'avais plus de penchant pour être maître d'école ; il est vrai que je ne savais pas lire ; mais ce n'est pas une raison. Je m'aperçus au bout d'un certain temps qu'il me manquait quelque chose pour tout ; et voyant que je n'étais bon à rien, je me fis de mon plein gré poète et compositeur de rythmes. C'est un état qu'on peut toujours prendre quand on est vagabond, et cela vaut mieux que de voler, comme me le conseillaient quelques jeunes fils brigandiniers de mes amis.	-- Злюка! -- сказал поэт. -- Но пусть так, я не буду сердиться. Послушайте, может быть, вы полюбите меня, узнав поближе. Вы так доверчиво рассказали мне свою историю, что я должен отплатить вам тем же. Итак, вам уже известно, что мое имя Пьер Гренгуар. Я сын сельского нотариуса из Гонеса. Двадцать лет назад, во время осады Парижа, отца моего повесили бургундцы, а мать мою зарезали пикардийцы. Таким образом, шести лет я остался сиротой, и подошвами моим ботинкам служили мостовые Парижа. Сам не знаю, как мне удалось прожить с шести до шестнадцати лет. Торговка фруктами давала мне сливу, булочник бросал корочку хлеба; по вечерам я старался, чтобы меня подобрал на улице ночной дозор: меня отводили в тюрьму, и там я находил для себя охапку соломы. Однако все это не мешало мне расти и худеть, как видите. Зимою я грелся на солнышке у подъезда особняка де Сане, недоумевая, почему костры Иванова дня зажигают летом. В шестнадцать лет я решил выбрать себе род занятий. Я испробовал все. Я пошел в солдаты, но оказался недостаточно храбрым. Потом пошел в монахи, но оказался недостаточно набожным, а кроме того, не умел пить. С горя я поступил в обучение к плотникам, но оказался слабосильным. Больше всего мне хотелось стать школьным учителем; правда, грамоте я не знал, но это меня не смущало. Убедившись через некоторое время, что для всех этих занятий мне чего-то не хватает и что я ни к чему не пригоден, я, следуя своему влечению, стал сочинять стихи и песни. Это ремесло как раз годится для бродяг, и это все же лучше, чем промышлять грабежом, на что меня подбивали вороватые парнишки из числа моих приятелей.
Je rencontrai par bonheur un beau jour dom Claude Frollo, le révérend archidiacre de Notre-Dame. Il prit intérêt à moi, et c'est à lui que je dois d'être aujourd'hui un véritable lettré, sachant le latin depuis les Offices de Cicero jusqu'au Mortuologe des pères célestins, et n'étant barbare ni en scolastique, ni en poétique, ni en rythmique, ni même en hermétique, cette sophie des sophies. C'est moi qui suis l'auteur du mystère qu'on a représenté aujourd'hui avec grand triomphe et grand concours de populace en pleine grand'salle du Palais. J'ai fait aussi un livre qui aura six cents pages sur la comète prodigieuse de 1465 dont un homme devint fou. J'ai eu encore d'autres succès. Etant un peu menuisier d'artillerie, j'ai travaillé à cette grosse bombarde de Jean Maugue, que vous savez qui a crevé au Pont de Charenton le jour où l'on en a fait l'essai, et tué vingt-quatre curieux.	К счастью, я однажды встретил его преподобие отца Клода Фролло, архидьякона Собора Парижской Богоматери. Он принял во мне участие, и ему я обязан тем, что стал по-настоящему образованным человеком, знающим латынь, начиная с книги Цицерона Об обязанностях и кончая Житиями святых, творением отцов целестинцев. Я кое-что смыслю в схоластике, пиитике, стихосложении и даже в алхимии, этой премудрости из всех премудростей. Я автор той мистерии, которая сегодня с таким успехом и при таком громадном стечении народа была представлена в переполненной большой зале Дворца. Я написал также труд в шестьсот страниц о страшной комете тысяча четыреста шестьдесят пятого года, из-за которой один несчастный сошел с ума. На мою долю выпадали и другие успехи. Будучи сведущ в артиллерийском деле, я работал над сооружением той огромной бомбарды Жеана Мога, которая, как вам известно, взорвалась на мосту Шарантон, когда ее хотели испробовать, и убила двадцать четыре человека зевак.
Vous voyez que je ne suis pas un méchant parti de mariage. Je sais bien des façons de tours fort avenants que j'enseignerai à votre chèvre ; par exemple, à contrefaire l'évêque de Paris, ce maudit pharisien dont les moulins éclaboussent les passants tout le long du Pont-aux-Meuniers. Et puis, mon mystère me rapportera beaucoup d'argent monnayé, si l'on me le paie. Enfin, je suis à vos ordres, moi, et mon esprit, et ma science, et mes lettres, prêt à vivre avec vous, damoiselle, comme il vous plaira, chastement ou joyeusement, mari et femme, si vous le trouvez bon, frère et soeur, si vous le trouvez mieux.	Вы видите, что я для вас неплохая партия. Я знаю множество презабавных штучек, которым могу научить вашу козочку, -- например, передразнивать парижского епископа, этого проклятого святошу, мельницы которого обдают грязью прохожих на всем протяжении Мельничного моста. А потом я получу за свою мистерию большие деньги звонкой монетой, если только мне за нее заплатят. Словом, я весь к вашим услугам; и я, и мой ум, и мои знания, и моя ученость, я готов жить с вами так, как вам будет угодно, мадемуазель, -- в целомудрии или в веселии: как муж с женою, если вам так заблагорассудится, или как брат с сестрой, если вы это предпочтете.
Gringoire se tut, attendant l'effet de sa harangue sur la jeune fille. Elle avait les yeux fixés à terre.	Гренгуар умолк, выжидая, какое впечатление его речь произведет на девушку. Глаза ее были опущены.
-- Phoebus, disait-elle à mi-voix. Puis se tournant vers le poète : -- Phoebus, qu'est-ce que cela veut dire ?	-- Феб, -- промолвила она вполголоса и, обернувшись к поэту, спросила: -- Что означает слово "Феб"?
Gringoire, sans trop comprendre quel rapport il pouvait y avoir entre son allocution et cette question, ne fut pas fâché de faire briller son érudition. Il répondit en se rengorgeant :	Гренгуар хоть и не очень хорошо понимал, какое отношение этот вопрос имел к тому, о чем он говорил, а все же был не прочь блеснуть своей ученостью и, приосанившись, ответил:
-- C'est un mot latin qui veut dire soleil.	-- Это латинское слово, оно означает "солнце".
-- Soleil ! reprit-elle.	-- Солнце!.. -- повторила цыганка.
-- C'est le nom d'un très bel archer, qui était dieu, ajouta Gringoire.	-- Так звали прекрасного стрелка, который был богом, -- присовокупил Гренгуар.
-- Dieu ! répéta l'égyptienne. Et il y avait dans son accent quelque chose de pensif et de passionné.	-- Богом! -- повторила она с мечтательным и страстным выражением.
En ce moment, un de ses bracelets se détacha et tomba. Gringoire se baissa vivement pour le ramasser. Quand il se releva, la jeune fille et la chèvre avaient disparu. Il entendit le bruit d'un verrou. C'était une petite porte communiquant sans doute à une cellule voisine, qui se fermait en dehors.	В эту минуту один из ее браслетов расстегнулся и упал. Гренгуар быстро наклонился, чтобы поднять его. Когда он выпрямился, девушка и козочка уже исчезли. Он услышал, как щелкнула задвижка. Дверца, ведшая, по-видимому, в соседнюю каморку, заперлась изнутри.
-- M'a-t-elle au moins laissé un lit ? dit notre philosophe.	"Оставила ли она мне хоть постель?" -- подумал наш философ.
Il fit le tour de la cellule. Il n'y avait de meuble propre au sommeil qu'un assez long coffre de bois, et encore le couvercle en était-il sculpté, ce qui procura à Gringoire, quand il s'y étendit, une sensation à peu près pareille à celle qu'éprouverait Micromégas en se couchant tout de son long sur les Alpes.	Он обошел каморку. Единственной мебелью, пригодной для спанья, был довольно длинный деревянный ларь; но его крышка была резная, и это заставило Гренгуара, когда он на нем растянулся, испытать ощущение, подобное тому, какое испытал Микромегас, улегшись во всю длину на Альпах.
-- Allons, dit-il en s'y accommodant de son mieux. Il faut se résigner. Mais voilà une étrange nuit de noces. C'est dommage. Il y avait dans ce mariage à la cruche cassée quelque chose de naif et d'antédiluvien qui me plaisait.	-- Делать нечего, -- сказал он, устраиваясь поудобней на этом ложе, приходится смириться. Однако какая странная брачная ночь! А жаль! В этой свадьбе с разбитой кружкой было нечто наивное и допотопное, -- мне это понравилось.

К началу страницы

Титульный лист | Предыдущая | Следующая

Грамматический справочник | Тексты