|
France |
Русский |
|
Quelle singulière idée j'ai eue, vraiment, ce soir-là, de choisir pour reine Mlle Perle. |
Поистине странная мысль пришла мне в голову в тот вечер - мысль избрать королевой мадмуазель Перль! |
|
Je vais tous les ans faire les Rois chez mon vieil ami Chantal. Mon père, dont il était le plus intime camarade, m'y conduisit quand j'étais enfant. J'ai continué, et je continuerai sans doute tant que je vivrai, et tant qu'il y aura un Chantal en ce monde. |
Крещенский сочельник я ежегодно провожу у моего старого друга Шанталя. Когда я был маленьким, меня возил к нему мой отец, который был его ближайшим другом. Я продолжал эту традицию и, без сомнения, буду продолжать ее, покуда жив и покуда на это свете останется хоть один Шанталь. |
|
Les Chantal, d'ailleurs, ont une existence singulière; ils vivent à Paris comme s'ils habitaient Grasse, Yvetot ou Pont-à-Mousson. |
Надо сказать, что Шантали живут как-то странно: в Париже они ведут такой же образ жизни, какой ведут обитатели Грасса, Ивето и Понт-а-Муссона. |
|
Ils possèdent, auprès de l'Observatoire, une maison dans un petit jardin. Ils sont chez eux, là, comme en province. De Paris, du vrai Paris, ils ne connaissent rien, ils ne soupçonnent rien; ils sont si loin! si loin! Parfois, cependant, ils y font un voyage, un long voyage. Mme Chantal va aux grandes provisions, comme on dit dans la famille. Voici comment on va aux grandes provisions. |
Они живут в доме с небольшим садом около Обсерватории. Там они чувствуют себя как дома, как в провинции. Парижа, настоящего Парижа они не знают, они не имеют о нем ни малейшего представления, они так далеки, так бесконечно далеки от него! Порою, однако, они совершают путешествие в Париж, и притом долгое путешествие. Г-жа Шанталь отправляется "запасаться провизией", как это называют в семье. А "запасаться провизией" означает вот что. |
|
Mlle Perle, qui a les clefs des armoires de cuisine (car les armoires au linge sont administrées par la maîtresse elle-même), Mlle Perle prévient que le sucre touche à sa fin, que les conserves sont épuisées, qu'il ne reste plus grand-chose au fond du sac à café. |
Мадмуазель Перль, у которой хранятся ключи от кухонных шкафов (бельевые шкафы находятся под надзором самой хозяйки дома), видит, что запасы сахара подходят к концу, что консервы кончились и что на дне мешка, в котором хранится кофе, осталось всего ничего. |
|
Ainsi mise en garde contre la famine, Mme Chantal passe l'inspection des restes, en prenant des notes sur un calepin. Puis, quand elle a inscrit beaucoup de chiffres, elle se livre d'abord à de longs calculs et ensuite à de longues discussions avec Mlle Perle. On finit cependant par se mettre d'accord et par fixer les quantités de chaque chose dont on se pourvoira pour trois mois: sucre, riz, pruneaux, café, confitures, boites de petits pois, de haricots, de homard, poissons salés ou fumés, etc. |
И тут г-жа принимает меры против голода: она производит смотр оставшимся продуктам и делает заметки в своей записной книжке; когда цифр накапливается много, она уходит сперва в бесконечные вычисления, потом в бесконечные споры с мадмуазель Перль. Дело кончается тем, что они приходят к соглашению и устанавливают точное количество продуктов, которыми необходимо запастись на три месяца вперед: количество сахара, риса, чернослива, кофе, варенья, банок с зеленым горошком, фасоли, омаров, соленой или же копченой рыбы и прочего, и прочего. |
|
Après quoi, on arrête le jour des achats et on s'en va, en fiacre, dans un fiacre à galerie, chez un épicier considérable qui habite au-delà des ponts, dans les quartiers neufs. |
Затем назначается день для закупок; они садятся в фиакр, в извозчичью карету с багажником наверху, и отправляются в лавку солидного бакалейщика по ту сторону мостов, в новые кварталы. |
|
Mme Chantal et Mlle Perle font ce voyage ensemble, mystérieusement, et reviennent à l'heure du dîner, exténuées, bien qu'émues encore, et cahotées dans le coupé, dont le toit est couvert de paquets et de sacs, comme une voiture de déménagement. |
Госпожа Шанталь и мадмуазель Перль совершают это таинственное путешествие вместе и возвращаются к обеду, все еще взволнованные, измученные тряской в экипаже, верх которого завален мешками и свертками, словно это фургон для доставки грузов. |
|
Pour les Chantal, toute la partie de Paris située de l'autre coté de la Seine constitue les quartiers neufs, quartiers habités par une population singulière, bruyante, peu honorable, qui passe les jours en dissipations, les nuits en fêtes, et qui jette l'argent par les fenêtres. De temps en temps cependant, on mène les jeunes filles au théâtre, à l'Opéra-Comique ou au Français, quand la pièce est recommandée par le journal que lit M. Chantal. |
Весь Париж, расположенный по ту сторону Сены, - это для Шанталей новые кварталы, причем кварталы, заселенные странными, шумными и весьма непочтенными людьми, которые день тратят на развлечения. А ночь - на кутежи и бросают деньги на ветер. Со всем тем время от времени Шантали вывозят дочерей в театры - в Комическую оперу или же во Французский театр, вывозят в том случае, если пьесу расхваливает газета, которую читает г-н Шанталь. |
|
Les jeunes filles ont aujourd'hui dix-neuf et dix-sept ans; ce sont deux belles filles, grandes et fraîches, très bien élevées, trop bien élevées, si bien élevées qu'elles passent inaperçues comme deux jolies poupées. Jamais l'idée ne me viendrait de faire attention ou de faire la cour aux demoiselles Chantal; c'est à peine si on ose leur parler, tant on les sent immaculées; on a presque peur d'être inconvenant en les saluant. |
Девицы Шанталь еще совсем молоденькие: одной из них девятнадцать. Другой семнадцать лет; это красивые девушки, высокие и свежие, прекрасно воспитанные, слишком хорошо воспитанные, так хорошо воспитанные, что их не замечаешь. Словно это хорошенькие куколки. Никогда в жизни не придет мне в голову обратить внимание на барышень Шанталь или поухаживать за ними; от них веет такой невинностью, что вы не без боязни решаетесь с ними заговорить; даже здороваясь с ними, вы рискуете показаться дерзким. |
|
Quant au père, c'est un charmant homme, très instruit, très ouvert, très cordial, mais qui aime avant tout le repos, le calme, la tranquillité, et qui a fortement contribué à momifier ainsi sa famille pour vivre à son gré, dans une stagnante immobilité. Il lit beaucoup, cause volontiers, et s'attendrit facilement. L'absence de contacts, de coudoiements et de heurts a rendu très sensible et délicat son épiderme, son épiderme moral. La moindre chose l'émeut, l'agite et le fait souffrir. |
Их отец - прелестный человек, очень образованный, очень простодушный, очень сердечный; превыше всего он ценит покой, отдых, тишину, а потому сделал от себя все зависящее, чтобы превратить членов семьи в манекенов и жить по своему вкусу, в тихой заводи. Он много читает, охотно вступает в разговор, его легко растрогать. Отсутствие связей, столкновений, частых встреч с людьми сделали весьма чувствительной и нежной его эпидерму, эпидерму его души. Любой пустяк волнует его, приводит в смятение и причиняет ему боль. |
|
Les Chantal ont des relations cependant, mais des relations restreintes, choisies avec soin dans le voisinage. Ils échangent aussi deux ou trois visites par an avec des parents qui habitent au loin. |
И все же знакомые у Шанталей есть - это знакомые придирчиво выбраны среди соседей, - но круг их весьма ограничен. Кроме того, раза три в год Шантали обмениваются визитами с теми родственниками, которые живут далеко от них. |
|
Quant à moi, je vais dîner chez eux le 15 août et le jour des Rois. Cela fait partie de mes devoirs comme la communion de Pâques pour les catholiques. |
Я обедаю у них пятнадцатого августа (прим.: день рождения Наполеона) и в Крещенский сочельник. Для меня это такой же непременный долг, как для католиков причастие на Пасху. |
|
Le 15 août, on invite quelques amis, mais aux Rois, je suis le seul convive étranger. |
На пятнадцатое августа Шантали приглашают кое-кого из друзей, но в сочельник я у них единственный гость. |
|
France |
Русский |
|
Donc, cette année, comme les autres années, j'ai été dîner chez les Chantal pour fêter l'Epiphanie. |
Итак, в этом году я, как всегда, обеда у Шанталей в канун Богоявления. |
|
Selon la coutume, j'embrassai M. Chantal, Mme Chantal et Mlle Perle, et je fis un grand salut à Miles Louise et Pauline. On m'interrogea sur mille choses, sur les événements du boulevard, sur la politique, sur ce qu'on pensait dans le public des affaires du Tonkin, et sur nos représentants. Mme Chantal, une grosse dame, dont toutes les idées me font l'effet d'être carrées à la façon des pierres de taille, avait coutume d'émettre cette phrase comme conclusion à toute discussion politique: |
Я, как всегда, расцеловался с г-ном Шанталем, г-жой Шанталь и с мадмуазель Перль и отвесил низкий поклон мадмуазель Луизе и мадмуазель Полине. Меня принялись расспрашивать обо всем на свете - о скандальных проишествиях,о политике, о том, как относятся к положению дел в Тонкине, и о наших дипломатах. У г-жи Шанталь, тучной дамы, все мысли которой кажутся мне квадратными, как каменные плиты, была привычка из любого спора о политике делать нижеследующий вывод: |
|
- Tout cela est de la mauvaise graine pour plus tard. Pourquoi me suis-je toujours imaginé que les idées de Mme Chantal sont carrées? Je n'en sais rien; mais tout ce qu'elle dit prend cette forme dans mon esprit: un carré, un gros carré avec quatre angles symétriques. Il y a d'autres personnes dont les idées me semblent toujours rondes et roulantes comme des cerceaux. Dès qu'elles ont commencé une phrase sur quelque chose, ça roule, ça va, ça sort par dix, vingt, cinquante idées rondes, des grandes et des petites que je vois courir l'une derrière l'autre, jusqu'au bout de l'horizon. D'autres personnes aussi ont des idées pointues... Enfin, cela importe peu. |
"Все это до добра не доведет". И почему, собственно, я всегда представлял себе мысли г-жи Шанталь в виде квадратов? Понятия не имею, но все, что бы она ни сказала, принимает в моем воображении именно эту форму - форму квадрата, большого квадрата с четырьмя симметричными углами. Есть люди, чьи мысли всегда кажутся мне круглыми и катящимися, как обручи. Как только заговорит такой человек - пошло-поехало, покатилось, десять, двадцать, пятьдесят круглых мыслей, больших и маленьких, и я так и вижу, как они бегут одна за другой до самого горизонта. А еще есть люди, у которых мысли остроконечные... Впрочем, к моему рассказу это отношения не имеет. |
|
On se mit à table comme toujours, et le dîner s'acheva sans qu'on eût dit rien à retenir. |
Мы уселись за стол так, как садились всегда, и ничего, достойного упоминания, за обедом не произошло. |
|
Au dessert, on apporta le gâteau des Rois. Or, chaque année, M. Chantal était roi. Etait-ce l'effet d'un hasard continu ou d'une convention familiale, je n'en sais rien, mais il trouvait infailliblement la fève dans sa part de pâtisserie, et il proclamait reine Mme Chantal. Aussi, fus-je stupéfait en sentant dans une bouchée de brioche quelque chose de très dur qui faillit me casser une dent. J'ôtai doucement cet objet de ma bouche et j'aperçus une petite poupée de porcelaine, pas plus grosse qu'un haricot. La surprise me fit dire: |
На сладкое был подан крещенский пирог. Каждый год королем оказывался г-н Шанталь. Я не знаю, было ли это дело упрямого случая или же семейный заговор, но только он неизменно находил боб в своем куску пирога и провозглашал королевой г-жу Шанталь. Потому-то велико было мое изумление, когда в куске пирога мне попалось нечто столь твердое, что я едва не сломал себе зуб. Я осторожно извлек изо рта этот предмет и увидел крошечную фарфоровую куколку величиной с боб. От неожиданности я вскрикнул: |
|
- Ah! |
"Ах!" |
|
On me regarda, et Chantal s'écria en battant des mains: |
Все посмотрели на меня, и Шанталь, хлопая в ладоши, закричал: |
|
- C'est Gaston. C'est Gaston. Vive le roi! vive le roi! |
У Гастона, у Гастона! Да здравствует король! Да здравствует король! |
|
Tout le monde reprit en choeur: |
Все в один голос подхватили: |
|
"Vive le roi!" |
Да здравствует король! |
|
Et je rougis jusqu'aux oreilles, comme on rougit souvent, sans raison, dans les situations un peu sottes. Je demeurais les yeux baissés, tenant entre deux doigts ce grain de faience, m'efforçant de rire et ne sachant que faire ni que dire, lorsque Chantal reprit: |
А я весь залился краской - так часто без видимой причины краснеют люди, очутившиеся в довольно глупом положении. Я сидел опустив глаза, держа двумя пальцами фарфоровое зернышко, силясь засмеяться и не зная, что мне сказать и что сделать, но тут снова заговорил Шанталь: |
|
- Maintenant, il faut choisir une reine. |
А еперь ты должен выбрать королеву. |
|
Alors je fus atterré. En une seconde, mille pensées, mille suppositions me traversèrent l'esprit. Voulait-on me faire désigner une des demoiselles Chantal? Etait-ce là un moyen de me faire dire celle que je préférais? Etait-ce une douce, légère, insensible poussée des parents vers un mariage possible? L'idée de mariage rôde sans cesse dans toutes les maisons à grandes filles et prend toutes les formes, tous les déguisements, tous les moyens. Une peur atroce de me compromettre m'envahit, et aussi une extrême timidité, devant l'attitude si obstinément correcte et fermée de Mlles Louise et Pauline. Elire l'une d'elles au détriment de l'autre me sembla aussi difficile que de choisir entre deux gouttes d'eau; et puis, la crainte de m'aventurer dans une histoire où je serais conduit au mariage malgré moi, tout doucement, par des procédés aussi discrets, aussi inaperçus et aussi calmes que cette royauté insignifiante, me troublait horriblement. |
Вот тут-то я совсем растерялся. За одну секунду множество предположений пронеслось у меня в голове. Уж не хотят ли заставить меня выбрать одну из барышень Шанталь? Не есть ли это способ заставить меня сделать выбор? Не есть ли это деликатная, осторожная, скрытая попытка родителей подтолкнуть меня к браку? Мысль о браке всегда бродит в домах, где есть взрослые девушки, и принимает все формы, все обличия, осуществляется всеми способами. Меня охватил безумный страх скомпрометировать себя и отчаянная робость перед непобедимой чопорностью и неприступностью Луизы и Полины. Выбрать одну из них представлялось мне делом таким же трудным, как сделать выбор между двумя каплями воды; к тому же мысль о том, как бы не ввязаться в такую историю, когда меня против воли, тихо-спокойно женят с помощью таких ловких, незаметных и осторожных приемов, как эта призрачная королевская власть, приводила меня в ужас. |
|
Mais tout à coup, j'eus une inspiration, et je tendis à Mlle Perle la poupée symbolique. Tout le monde fut d'abord surpris, puis on apprécia sans doute ma délicatesse et ma discrétion, car on applaudit avec furie. On criait. |
Но тут меня осенило, и я протянул символическую куколку мадмуазель Перль. Сперва все пришли в изумление, но затем, должно быть, оценив мою скромность и деликатность, бешено зааплодировали. |
|
- Vive la reine! vive la reine |
Да здравствует королева! Да здравствует королева! - хором кричали все. |
|
Quant à elle, la pauvre vieille fille, elle avait perdu toute contenance; elle tremblait, effarée, et balbutiait: |
А несчастная старая дева совсем растерялась: дрожащим от волнения голосом она лепетала: |
|
- Mais non... mais non... mais non... pas moi... Je vous en prie... pas moi... Je vous en prie... |
Нет... нет... нет... не меня... пожалуйста... не меня, пожалуйста... |
|
Alors, pour la première fois de ma vie, je regardai Mlle Perle, et je me demandai ce qu'elle était. |
И тут впервые в жизни я обратил внимание на мадмуазель Перль и спросил себя, что же она собой представляет. |
|
J'étais habitué à la voir dans cette maison, comme on voit les vieux fauteuils de tapisserie sur lesquels on s'assied depuis son enfance sans y avoir jamais pris garde. Un jour, on ne sait pourquoi, parce qu'un rayon de soleil tombe sur le siège, on se dit tout à coup: "Tiens mais il est fort curieux, ce meuble"; et on découvre que le bois a été travaillé par un artiste, et que l'étoffe est remarquable. |
Я привык смотреть на нее в этом доме так, как смотрят старые штофные кресла, на которых сидишь с детства и которых никогда не замечаешь. И вдруг в один прекрасный день, сам не зная почему, - быть может, потому, что на обивку упал солнечный луч, - неожиданно говоришь себе: "А ведь это занятная штука!" - и обр\наруживаешь, что резьба по дереву выполнена художником, а обивка великолепна. |
|
Jamais je n'avais pris garde à Mlle Perle. |
Я никогда не замечал мадмуазель Перль. |
|
Elle faisait partie de la famille Chantal, voilà tout; mais comment? A quel titre? |
Она жила в доме Шанатлей, вот и все. Но почему? И на правах кого? |
|
C'était une grande personne maigre qui s'efforçait de rester inaperçue, mais qui n'était pas insignifiante. On la traitait amicalement, mieux qu'une femme de charge, moins bien qu'une parente. Je saisissais tout à coup, maintenant, une quantité de nuances dont je ne m'étais point soucié jusqu'ici! Mme Chantal disait: "Perle." Les jeunes filles: "Mlle Perle", et Chantal ne l'appelait que "Mademoiselle", d'un air plus révérend peut-être. |
Высокая, худая, она старалась быть незаметной, но отнюдь не была ничтожной. С ней обращались дружески, лучше, чем с экономкой, но хуже, чем с родственницей. Сейчас я неожиданно вспомнил множество нбансов, на которые доселе не обращал внимания. Г-жа Шанталь говорила ей "Перль", барышни - "мадмуазель Перль", а сам Шанталь называл ее просто "мадмуазель" - пожалуй, это выходило у него почтительнее, чем у них. |
|
Je me mis à la regarder. Quel âge avait-elle? Quarante ans? Oui, quarante ans. Elle n'était pas vieille, cette fille, elle se vieillissait. Je fus soudain frappé par cette remarque. Elle se coiffait, s'habillait, se parait ridiculement, et, malgré tout, elle n'était point ridicule, tant elle portait en elle de grâce simple, naturelle, de grâce voilée, cachée avec soin. Quelle drôle de créature, vraiment! Comment ne l'avais-je jamais mieux observée? Elle se coiffait d'une façon grotesque, avec de petits frisons vieillots tout à fait farces; et, sous cette chevelure à la Vierge conservée, on voyait un grand front calme, coupé par deux rides profondes, deux rides de longues tristesses, puis deux yeux bleus, larges et doux, si timides, si craintifs, si humbles, deux beaux yeux restés si naifs, pleins d'étonnement de fillette, de sensations jeunes et aussi de chagrins qui avaient passé dedans, en les attendrissant, sans les troubler. |
Я принялся рассматривать ее. Сколько же ей могло быть лет? Лет сорок? Да, пожалуй, что сорок. Эта пожилая девушка не была старухой - она себя старила. Я был неожиданно поражен этим наблюдением. Она смешно причесывалась, смешно одевалась, носила смешные украшения и при всем том не казалась смешной - так много было в ней врожденного, естественного изящества, изящества прячущегося и тщательно скрываемого. Вот уж действительно странное существо! И как это я до сих пор хорошенько ее не разглядел? Она носила нелепую прическу с какими-то комичными старушечьими букольками, но под ее волосами, убранными в стиле Непорочной Девы, был виден высокий чистый лоб, прорезанный двумя глубокими морщинами - то были морщины, проведенные глубокой печалью, - большие, голубые, добрые глаза, такие застенчивые, такие боязливые, такие смиренные, - чудесные глаза, сохранившие свою наивность, полные детского изумления, юной чувствительности и вместе с тем глубоко затаенной грусти, которая смягчала их выражение, но от которой они не потускнели. |
|
Tout le visage était fin et discret, un de ces visages qui se sont éteints sans avoir été usés, ou fanés par les fatigues ou les grandes émotions de la vie. |
Черты ее лица были тонкие и благородные; это было одно из тех лиц, которые увядают, еще не успев постареть. поблекнуть от усталости или от великих страстей. |
|
Quelle jolie bouche! et quelles jolies dents! Mais on eût dit qu'elle n'osait pas sourire! |
Какой у нее прелестный рот! И какие прелестные зубки! Но я бы сказал, что улыбаться она не смеет. |
|
Et, brusquement, je la comparai à Mme Chantal! Certes, Mlle Perle était mieux, cent fois mieux, plus fine, plus noble, plus fière. |
И тут я сравнил ее с г-жой Шанталь. Мадмуазель Перль несомненно была лучше, во сто раз лучше, тоньше, благороднее, величавее. |
|
J'étais stupéfait de mes observations. |
Эти наблюдения поразили меня. |
|
On versait du champagne. Je tendis mon verre à la reine, en portant sa santé avec un compliment bien tourné. Elle eut envie, je m'en aperçus, de se cacher la figure dans sa serviette; puis comme elle trempait ses lèvres dans le vin clair, tout le monde cria: |
Разлили шампанское. Протянув руку с бокалом в сторону королевы, я провозгласил тост за ее здоровье и ввернул какой-то удачный комплимент. Ей хотелось - я заметил это- закрыть лицо салфеткой; когда же она пригубила золотистое вино, все закричали: |
|
- La reine boit! la reine boit! |
"Королева пьет! Королева пьет!" И тут она покраснела и поперхнулась. |
|
Elle devint alors toute rouge et s'étrangla. On riait; mais je vis bien qu'on l'aimait beaucoup dans la maison. |
Все засмеялись; но я прекрасно видел, что в этом доме ее очень любят. |
|
France |
Русский |
|
Dès que le dîner fut fini, Chantal me prit par le bras. C'était l'heure de son cigare, heure sacrée. Quand il était seul, il allait le fumer dans la rue; quand il avait quelqu'un à dîner, on montait au billard, et il jouait en fumant. Ce soir-là, on avait même fait du feu dans le billard, à cause des Rois; et mon vieil ami prit sa queue, une queue très fine qu'il frotta de blanc avec grand soin, puis il dit: |
Как только обед кончился, Шанталь взял меня под руку. Это были священные мгновения - мгновения, когда он выкуривал сигару. Если он был один, он выходил курить на улицу; если же к обеду кто-нибудь приходил, он шел в бильярдную и курил за партией. В этот вечер ради праздника в бильярдной даже затопили. Мой старый друг взял свой кий, тонкий-тонкий кий, который он тщательно натер мелом, и сказал: |
|
- A toi, mon garçon! |
Тебе начинать, мой мальчик! |
|
Car il me tutoyait, bien que j'eusse vingt-cinq ans, mais il m'avait vu tout enfant. |
Надо заметить, что он говорил мне "ты": несмотря на мои двадцать пять лет, он все ще смотрел на меня как на ребенка. |
|
Je commençai donc la partie; je fis quelques carambolages; j'en manquai quelques autres; mais comme la pensée de Mlle Perle me rôdait dans la tète, je demandai tout à coup: |
Итак, я начал партию. Я сделал несколько карамболей и несколько раз промахнулся, но мысли о мадмуазель Перль все бродили у меня в голове, и я вдруг спросил: |
|
- Dites donc, monsieur Chantal, est-ce que Mlle Perle est votre parente? |
Скажите, пожалуйста, господин Шанталь, мадмуазель Перль - это ваша родственница? |
|
Il cessa de jouer, très étonné, et me regarda. |
Он очень удивился, прервал игру и посмотрел на меня. |
|
- Comment, tu ne sais pas? tu ne connais pas l'histoire de Mlle Perle? |
Как! Разве ты не знаешь? Тебе не рассказывали историю мадмуазель Перль? |
|
- Mais non. |
Нет. |
|
- Ton père ne te l'a jamais racontée? |
Твой отец никогда не говорил тебе о ней? |
|
- Mais non. |
Нет, нет. |
|
- Tiens, tiens, que c'est drôle! ah! par exemple, que c'est drôle! Oh! mais, c'est toute une aventure! |
Ну и ну! Чудн! По правде говоря, очень чудн! Да ведь это настоящее приключение! |
|
Il se tut, puis reprit: |
Помолчав, он заговорил снова: |
|
- Et si tu savais comme c'est singulier que tu me demandes ça aujourd'hui, un jour des Rois. |
И если б ты только знал, как странно, что ты спросил меня об этом именно сегодня, в Крещенский сочельник! |
|
- Pourquoi? |
Почему странно? |
|
- Ah! pourquoi! Ecoute. Voilà de cela quarante et un ans, quarante et un ans aujourd'hui même, jour de l'Epiphanie. Nous habitions alors Rouy-le-Tors, sur les remparts; mais il faut d'abord t'expliquer la maison pour que tu comprennes bien. Rouy est bâti sur une côte, ou plutôt sur un mamelon qui domine un grand pays de prairies. Nous avions là une maison avec un beau jardin suspendu, soutenu en l'air par les vieux murs de défense. Donc la maison était dans la ville, dans la rue, tandis que le jardin dominait la plaine. Il y avait aussi une porte de sortie de ce jardin sur la campagne, au bout d'un escalier secret qui descendait dans l'épaisseur des murs, comme on en trouve dans les romans. Une route passait devant cette porte qui était munie d'une grosse cloche, car les paysans, pour éviter le grand tour, apportaient par là leurs provisions. |
Почему? А вот послушай. Как раз сегодня, в день Богоявления, тому уже сорок один год, ровно сорок один год. Мы жили тогда у крепостного вала в Роюи-ле-Тор. Но сперва, чтобы тебе все было ясно, я должен объяснить, что представлял собой наш дом. Роюи построен на косогоре, вернее на холме, который возвышается над бескрайними просторами. Там у нас был дом с чудесным висячим садом, который держали на воздухе старые крепостные стены. Таким образом, дом стоял в городе, на улице, а сад возвышался над равниной. В саду была калитка, которая выходила в поле; к ней спускалась потайная лестница, прорубленная в толще стены - точь-в-точь как в романах. К этой калитке вела дорога, а к самой калитке был подвешен большой колокол: крестьяне, чтобы не делать круга, подвозили провизию прямо туда. |
|
Tu vois bien les lieux, n'est-ce pas? |
Ты хорошо представляешь себе эти места, не правда ли? |
|
Or, cette année-là, aux Rois, il neigeait depuis une semaine. On eut dit la fin du monde. Quand nous allions aux remparts regarder la plaine, ça nous faisait froid dans l'âme, cet immense pays blanc, tout blanc, glacé, et qui luisait comme du vernis. On eût dit que le bon Dieu avait empaqueté la terre pour l'envoyer au grenier des vieux mondes. Je t'assure que c'était bien triste. |
Так вот, в том году перед Крещением шел снег. Казалось, настал конец света. Когда мы поднимались на вал, чтобы взглянуть на равнину, кровь стыла у нас в жилах при виде этого бесконечного, белого, совершенно белого ледяного простора, сверкавшего так, словно его покрыли лаком. Можно было подумать, что господь Бог упаковал землю, чтобы отправить ее на чердак исчезнувших миров. Зрелище, уверяю тебя, было весьма печальное. |
|
Nous demeurions en famille à ce moment-là, et nombreux, très nombreux: mon père, ma mère, mon oncle et ma tante, mes deux frères et mes quatre cousines; c'étaient de jolies fillettes; j'ai épousé la dernière. De tout ce monde-là, nous ne sommes plus que trois survivants: ma femme, moi et ma belle-soeur qui habite Marseille. Sacristi, comme ça s'égrène, une famille! ça me fait trembler quand j'y pense! Moi, j'avais quinze ans, puisque j'en ai cinquante-six. |
Жили мы в ту пору вместе, и семья была большая, даже очень большая: отец, мать, дядя, тетка, двое моих братьев и четыре мои двоюродные сестры, хорошенькие девочки; на младшей из них я женился. Из всех этих людей в живых остались только трое: моя жена, я и моя невестка - она живет в Марселе. Господи, как быстро редеет семья! Как подумаю, прямо мороз по коже подирает! Ведь тогда мне было пятнадцать лет, а сейчас пятьдесят шесть! |
|
Donc, nous allions fêter les Rois, et nous étions très gais, très gais! Tout le monde attendait le dîner dans le salon, quand mon frère aîné, Jacques, se mit à dire: |
Итак, мы собрались праздновать Крещение; нам было весело, очень весело! К обеду все собрались в гостиной, и тут мой старший брат Жак сказал: |
|
- Il y a un chien qui hurle dans la plaine depuis dix minutes, ça doit être une pauvre bête perdue. |
"На равнине вот уже минут десять воет собака; должно быть, заблудилась, бедная". |
|
Il n'avait pas fini de parler, que la cloche du jardin tinta. Elle avait un gros son de cloche d'église qui faisait penser aux morts. Tout le monde en frissonna. Mon père appela le domestique et lui dit d'aller voir. On attendit en grand silence; nous pensions à la neige qui couvrait toute la terre. Quand l'homme revint, il affirma qu'il n'avait rien vu. Le chien hurlait toujours, sans cesse, et sa voix ne changeait point de place. |
Не успел он договорить, как в саду зазвонил колокол. Он обладал густым звуком церковных колоколов, услышав который, невольно вспоминаешь об умерших. Все вздрогнули. Отец кликнул слугу и велел ему пойти посмотреть, что случилось. Ждали его в полной тишине; думали мы о снеге, покрывшем землю. Лакей вернулся и стал уверять нас, что ничего не видно. А собака выла не умолкая, и вой ее не приближался и не удалялся. |
|
On se mit à table; mais nous étions un peu émus, surtout les jeunes. &Сcedil;a alla bien jusqu'au rôti, puis voilà que la cloche se remet à sonner, trois fois de suite, trois grands coups, longs, qui ont vibré jusqu'au bout de nos doigts et qui nous ont coupé le souffle, tout net. Nous restions à nous regarder, la fourchette en l'air, écoutant toujours, et saisis d'une espèce de peur surnaturelle. |
Мы хоть и сели за стол, но были взволнованы, особенно молодежь. Все шло благополучно, пока не подали жаркое; тут колокол зазвонил снова - один за другим раздались три удара, три сильных, долгих удара, от которых дрожь прошла у нас по всему телу и внезапно перехватило дыхание. Мы замерли, глядя друг на друга, подняв вилки, все прислушивались, охваченные каким-то сверхъестественным ужасом. |
|
Ma mère enfin parla: |
Наконец матушка сказала: |
|
- C'est étonnant qu'on ait attendu si longtemps pour revenir; n'allez pas seul, Baptiste; un de ces messieurs va vous accompagner. |
" Как странно - второй раз зазвонили много времени спустя! Не ходите туда один, Батист, с вами пойдет кто-нибудь из господ". |
|
Mon oncle François se leva. C'était une espèce d'hercule, très fier de sa force et qui ne craignait rien au monde. Mon père lui dit: |
Из-за стола встал дядя Франсуа. Это был настоящий Геркулес; он очень гордился своей силищей и не боялся ничего на свете. Отец сказал ему: |
|
- Prends un fusil. on ne sait pas ce que ça peut être. Mais mon oncle ne prit qu'une canne et sortit aussitôt avec le domestique. |
"захвати ружье. Кто знает, что там такое?" Но дядя взял только трость и вышел со слугой. |
|
Nous autres, nous demeurâmes frémissants de terreur et d'angoisse, sans manger, sans parler. Mon père essaya de nous rassurer: |
А мы сидели, дрожа от ужаса, от волнения, молча и не шевелясь. Отец попытался нас успокоить. |
|
- Vous allez voir, dit-il, que ce sera quelque mendiant ou quelque passant perdu dans la neige. Après avoir sonné une première fois, voyant qu'on n'ouvrait pas tout de suite, il a tenté de retrouver son chemin, puis, n'ayant pu y parvenir, il est revenu à notre porte. |
"Вот увидите, это либо нищий, либо прохожий, который сбился с пути в сугробах, - сказал он. - Он позвонил, увидел, что никто не открывает. Попробовал найти дорогу, но потом понял, что это безнадежно, и вернулся к нашей калитке". |
|
L'absence de mon oncle nous parut durer une heure. Il revint enfin, furieux, jurant: |
Нам казалось, что дядя не возвращается целый час. Наконец он вернулся. |
|
- Rien, nom de nom, c'est un farceur! Rien que ce maudit chien qui hurle à cent mètres des murs. Si j'avais pris un fusil, je l'aurais tué pour le faire taire. |
"Никого там нет, черт побери! Это чьи-то шуточки! Никого, кроме проклятого пса, который воет с ста метрах от стен! Если бы я захватил ружье, я пристрелил бы его, я заткнул бы ему глотку!" - в бешенстве ругался он. |
|
On se remit à dîner, mais tout le monde demeurait anxieux; on sentait bien que ce n'était pas fini, qu'il allait se passer quelque chose, que la cloche, tout à l'heure, sonnerait encore. |
Мы опять принялись за обед, но тревога не покидала нас; мы чувствовали: это не конец, что-то еще должно произойти, и колокол вот-вот зазвонит вновь. |
|
Et elle sonna, juste au moment où l'on coupait le gâteau des Rois. Tous les hommes se levèrent ensemble. Mon oncle François, qui avait bu du champagne, affirma qu'il allait le massacrer avec tant de fureur, que ma mère et ma tante se jetèrent sur lui pour l'empêcher. Mon père, bien que très calme et un peu impotent (il traînait la jambe depuis qu'il se l'était cassée en tombant de cheval), déclara à son tour qu'il voulait savoir ce que c'était, et qu'il irait. Mes frères, âgés de dix-huit et de vingt ans, coururent chercher leurs fusils; et comme on ne faisait guère attention à moi, je m'emparai d'une carabine de jardin et je me disposai aussi à accompagner l'expédition. |
И он зазвонил как раз в ту минуту, когда матушка начала резать крещенский пирог. Мужчины, все как один, встали. Дядя Франсуа, который уже хлебнул шампанского. Объявил, что убьет "его", объявил с такой злобой, что матушка и тетя, желая его утихомирить, бросились к нему. Отец, вообще человек очень спокойный и даже до известной степени беспомощный (однажды, свалившись с лошади, он свалившись с лошади, сломал себе ногу и с тех пор приволакивал ее), теперь заявил, что хочет узнать, в чем дело, и пойдет вместе с дядей. Мои братья, одному из которых было тогда восемнадцать, а другому двадцать лет, побежали за ружьями; на меня особого внимания не обращали; но я схватил дробовик и решил присоединиться к экспедиции. |
|
Elle partit aussitôt. Mon père et mon oncle marchaient devant, avec Baptiste, qui portait une lanterne. Mes frères Jacques et Paul suivaient, et je venais derrière, malgré les supplications de ma mère, qui demeurait avec sa soeur et mes cousines sur le seuil de la maison. |
Вскоре мы двинулись в путь. Впереди шел отец и дядя, сопровождаемые Батистом, который нес фонарь. За ними следовали мои браться Жак и Поль, а позади всех плелся я, несмотря на уговоры матери, которая осталась стоять на пороге вместе со своей сестрой и моими двоюродными сестрами. |
|
La neige s'était remise à tomber depuis une heure; et les arbres en étaient chargés. Les sapins pliaient sous ce lourd vêtement livide, pareils à des pyramides blanches, à d'énormes pains de sucre; et on apercevait à peine, à travers le rideau gris des flocons menus et pressés, les arbustes plus légers, tout pâles dans l'ombre. Elle tombait si épaisse, la neige, qu'on y voyait tout juste à dix pas. Mais la lanterne jetait une grande clarté devant nous. |
За час до того снова повалил снег, засыпавший деревья. Ели, которые стали похожи на белые пирамиды, на огромные сахарные головы, сгибались под тяжестью этого иссиня-белого покрова; сквозь серую пелену мелких, быстро падавших хлопьев виднелись тоненькие кустики, в темноте казавшиеся совсем белыми. Снег валил до того густой, что в десяти шагах ничего не было видно. Но фонарь бросал перед нами яркий свет. |
|
Quand on commença à descendre par l'escalier tournant creusé dans la muraille, j'eus peur, vraiment. Il me sembla qu'on marchait derrière moi; qu'on allait me saisir par les épaules et m'emporter; et j'eus envie de retourner; mais comme il fallait retraverser tout le jardin, je n'osai pas. J'entendis qu'on ouvrait la porte sur la plaine; puis mon oncle se mit à jurer: |
Когда мы начали спускаться по лестнице, вырубленной в стене, я, признаться, струсил. Мне показалось, что за мной кто-то идет, что вот-вот кто-то схватит меня за плечи и утащит. Мне хотелось вернуться, но для этого пришлось бы снова пройти через сад, а на это у меня не хватило бы храбрости. Я услышал, что калитка, выходившая на равнину, отворяется; дядя снова начал браниться: |
|
- Nom d'un nom, il est reparti! Si j'aperçois seulement son ombre, je ne le rate pas, ce c...-là. |
"Опять он удрал, дьявол его задави! Ну попадись ты мне только на глаза, уж не промахнусь, сукин ты сын!" |
|
C'était sinistre de voir la plaine, ou, plutôt, de la sentir devant soi, car on ne la voyait pas; on ne voyait qu'un voile de neige sans fin, en haut, en bas, en face, à droite, à gauche, partout. |
Страшно было смотреть на равнину или, вернее, догадываться, что она перед тобой: ее ведь не было видно; видна была только бесконечная снежная завеса вверху, внизу, впереди, направо, налево - куда ни глянь. |
|
Mon oncle reprit: |
|
|
- Tiens, revoilà le chien qui hurle; je vas lui apprendre comment je tire, moi. &Сcedil;a sera toujours ça de gagné. |
"А собака-то опять воет! Что же, я покажу ей, как я стреляю! Хоть до не-то доберусь!" - снова услышал я голос дяди. |
|
Mais mon père, qui était bon, reprit: |
Но тут же услышал голос доброго моего отца: |
|
- Il vaut mieux l'aller chercher, ce pauvre animal qui crie la faim. Il aboie au secours, ce misérable; il appelle comme un homme en détresse. Allons-y. |
"Лучше пойдем и возьмем бедное животное к себе, ведь оно воет от голода. Несчастный пес зовет на помощь, он обращается к нам, как обратился бы человек, попавший в беду. Пойдем к нему". |
|
Et on se mit en route à travers ce rideau, à travers cette tombée épaisse, continue, à travers cette mousse qui emplissait la nuit et l'air, qui remuait, flottait, tombait et glaçait la chair en fondant, la glaçait comme elle l'aurait brûlée, par une douleur vive et rapide sur la peau, à chaque toucher des petits flocons blancs. |
И мы тронулись сквозь эту завесу, сквозь этот непрерывный, густой снегопад, сквозь эту пену, заполнявшую собой и ночь и воздух, колыхавшуюся, колебавшуюся, падавшую и таявшую на коже, леденившую тело, леденившую так, как будто пронзало насквозь кожу острой, мгновенной болью при каждом прикосновении крошечных белых хлопьев. |
|
Nous enfoncions jusqu'aux genoux dans cette pâte molle et froide; et il fallait lever très haut la jambe pour marcher. A mesure que nous avancions, la voix du chien devenait plus claire, plus forte. Mon oncle cria: |
Мы увязали по колено в мягкой, холодной массе; чтобы сделать шаг, приходилось высоко поднимать ногу. По мере того, как мы продвигались вперед, вой собаки становился все слышнее и громче. Вдруг дядя воскликнул: |
|
- Le voici! |
"Вот она!" |
|
On s'arrêta pour l'observer, comme on doit faire en face d'un ennemi qu'on rencontre dans la nuit. |
все остановились, чтобы рассмотреть собаку, как это делают, встретив ночью врага. |
|
Je ne voyais rien, moi; alors, je rejoignis les autres, et je l'aperçus; il était effrayant et fantastique à voir, ce chien, un gros chien noir, un chien de berger à grands poils et à la tête de loup, dressé sur ses quatre pattes, tout au bout de la longue traînée de lumière que faisait la lanterne sur la neige. Il ne bougeait pas; il s'était tu; et il nous regardait. |
Я ровно ничего не видел, но все-таки догнал взрослых и разглядел собаку, казавшуюся страшным, фантастическим созданием; это была большая черная овчарка с длинной шерстью и волчьей мордой, стоявшая в самом конце длинной световой дорожки, которую проводил на снегу наш фонарь. Собака не двигалась; она замолкла и только смотрела на нас. |
|
Mon oncle dit: |
|
|
- C'est singulier, il n'avance ni ne recule. J'ai bien envie de lui flanquer un coup de fusil. |
"Странно: она не подходит к нам и не убегает. Мне смерть как хочется всадить в нее пулю", - сказал дядя. |
|
Mon père reprit d'une voix ferme: |
"нет, надо взять ее с собой", - решительно возразил ему мой отец. |
|
- Non, il faut le prendre. |
|
|
Alors mon frère Jacques ajouta: |
А мой брат Жак заметил: |
|
- Mais il n'est pas seul. Il y a quelque chose à côté de lui. |
"Да ведь она не одна! Рядом с ней что-то стоит". |
|
Il y avait quelque chose derrière lui, en effet, quelque chose de gris, d'impossible à distinguer. On se remit en marche avec précaution. |
И в самом деле, за собакой стояло что-то серое, неразличимое. Все осторожно двинулись вперед. |
|
En nous voyant approcher, le chien s'assit sur son derrière. Il n'avait pas l'air méchant. Il semblait plutôt content d'avoir réussi à attirer des gens. |
Видя. Что мы подходим, собака села. Она вовсе не казалась злой. Похоже было, что она скорее довольна, что люди пришли на ее зов. |
|
Mon père alla droit à lui et le caressa. Le chien lui lécha les mains; et on reconnut qu'il était attaché à la roue d'une petite voiture, d'une sorte de voiture joujou enveloppée tout entière dans trois ou quatre couvertures de laine. On enleva ces linges avec soin, et comme Baptiste approchait sa lanterne de la porte de cette carriole qui ressemblait à une niche roulante, on aperçut dedans un petit enfant qui dormait. |
Отец направился прямо к собаке и погладил ее. Она стала лизать ему руку, и тут мы увидели, что она привязана к колесу коляски, похожей на игрушечную тележку, обернутую несколькими шерстяными одеялами. Кто-то из нас бережно развернул одеяла и, когда Батист поднес фонарь к дверце колясочки, напоминавшей гнездышко на колесах, мы увидели там спящего ребенка. |
|
Nous fûmes tellement stupéfaits que nous ne pouvions dire un mot. Mon père se remit le premier, et comme il était de grand coeur, et d'âme un peu exaltée, il étendit la main sur le toit de la voiture et il dit: |
Мы были до такой степени поражены, что не могли произнести ни слова. Отец первым пришел в себя и, так как он был человеком отзывчивым и к тому же несколько восторженным, он положил руку на верх колясочки и сказал: |
|
- Pauvre abandonné, tu seras des nôtres! Et il ordonna à mon frère Jacques de rouler devant nous notre trouvaille. |
"Несчастный подкидыш! Мы возьмем тебя к себе!" И велел Жаку катить нашу находку впереди всех. |
|
Mon père reprit, pensant tout haut: |
Думая вслух, отец заговорил снова: |
|
- Quelque enfant d'amour dont la pauvre mère est venue sonner à ma porte en cette nuit de l'Epiphanie, en souvenir de l'Enfant-Dieu. |
"Это дитя любви; несчастная мать позвонила в мою дверь в ночь накануне Богоявления, прося нашего милосердия ради Христа". |
|
Il s'arrêta de nouveau, et, de toute sa force, il cria quatre fois à travers la nuit vers les quatre coins du ciel: |
Он снова остановился и, подняв голову к ночному небу, во весь голос четырежды крикнул на все четыре стороны: |
|
- Nous l'avons recueilli! |
"Мы взяли ребенка!" |
|
Puis, posant sa main sur l'épaule de son frère, il murmura: |
Затем положил руку брату на плечо и прошептал: |
|
- Si tu avais tiré sur le chien, François?... |
"Франсуа! А что было бы, если бы ты выстрелил в собаку?" |
|
Mon oncle ne répondit pas, mais il fit, dans l'ombre, un grand signe de croix, car il était très religieux, malgré ses airs fanfarons. |
Дядя ничего не ответил, но широко перекрестился в темноте: несмотря на все свое фанфарство, он был очень религиозен. |
|
On avait détaché le chien qui nous suivait. |
Собаку отвязали и она пошла за нами. |
|
Ah! par exemple, ce qui fut gentil à voir, c'est la rentrée à la maison. On eut d'abord beaucoup de mal à monter la voiture par l'escalier des remparts; on y parvint cependant et on la roula jusque dans le vestibule. |
Господи, до чего же радостным было наше возвращение домой! Правда, немалого труда стоило нам втащить коляску по лестнице, прорубленной в стене, но в конце концов мы все-таки вкатили ее прямо в прихожую. |
|
Comme maman était drôle, contente et effarée! Et mes quatre petites cousines (la plus jeune avait six ans), elles ressemblaient à quatre poules autour d'un nid. |
Какая смешная была мама, как она была рада и растеряна! А четыре мои двоюродные сестры, совсем еще крошки, - самой младшей было шесть лет, - были похожи на четрыех куропаточек, прыгающих вокруг гнезда. |
|
On retira enfin de sa voiture l'enfant qui dormait toujours. C'était une fille, âgée de six semaines environ. Et on trouva dans ses langes dix mille francs en or, oui, dix mille francs! que papa plaça pour lui faire une dot. Ce n'était donc pas une enfant de pauvres... mais peut-être l'enfant de quelque noble avec une petite bourgeoise de la ville... ou encore... nous avons fait mille suppositions et on n'a jamais rien su... mais là, jamais rien... Jamais rien... Le chien lui-même ne fut reconnu par personne. Il était étranger au pays. Dans tous les cas, celui ou celle qui était venu sonner trois fois à notre porte connaissait bien mes parents, pour les avoir choisis ainsi. |
Наконец так и не проснувшегося ребенка вытащили из коляски. Оказалось, что это девочка, которой было месяца полтора. В ее пеленках обнаружили десять тысяч франков золотом - да, да, можешь представить? - десять тысяч франков! Папа положил их в банк - ей на приданое. Да уж, на дочь бедняков эта девочка была непохожа... Скорее это была дочь дворянина и простой женщины из нашего города... а может быть...Словом, мы строили уйму самых разнообразных предположений, но истины так никогда и не узнали... Ничего и никогда... Ничего и никогда... Да и собаку в наших краях никто не признал. Она была нездешняя. Как бы то ни было, тот или та, кто трижды позвонил в нашу дверь, хорошо знал моих родителей, коль скоро выбор его пал на них. |
|
Voilà donc comment Mlle Perle entra, à l'âge de six semaines, dans la maison Chantal. |
Вот таким-то образом, полутора месяцев отроду, мадмуазель Перль появилась в доме Шанталей. |
|
On ne la nomma que plus tard, Mlle Perle, d'ailleurs. On la fit baptiser d'abord: "Marie, Simone, Claire", Claire devant lui servir de nom de famille. |
Впрочем, "мадмуазель Перль" ее прозвали гораздо позже. А при крещении ей дали имя Мари-Симона-Клер, причем имя Клер должно было впоследствии стать ее фамилией. |
|
Je vous assure que ce fut une drôle de rentrée dans la salle à manger avec cette mioche réveillée qui regardait autour d'elle ces gens et ces lumières, de ses yeux vagues, bleus et troubles. |
Откровенно говоря, наше возвращение в столовую с проснувшейся малюткой, глядевшей на людей, на огни испуганными голубыми глазенками, со стороны могло показаться довольно забавным. |
|
On se remit à table et le gâteau fut partagé. J'étais roi; et je pris pour reine Mlle Perle, comme vous, tout à l'heure. Elle ne se douta guère, ce jour-là, de l'honneur qu'on lui faisait. |
Мы опять сели за стол, и каждый получил свою порцию пирога. Королем оказался я, и я избрал королевой мадмуазель Перль, как сегодня - ты. Только в тот день она вряд ли понимала, какая ейоказана честь. |
|
Donc l'enfant fut adoptée, et élevée dans la famille. Elle grandit; des années passèrent. Elle était gentille, douce, obéissante. Tout le monde l'aimait et on l'aurait abominablement gâtée si ma mère ne l'eût empêché. |
Девочку приняли в нашу семью и воспитали. Шли годы; девочка выросла. Она была хорошенькой, ласковой, послушной. Все ее любили и, вероятно, страшно избаловали бы ее, если б этому не мешала матушка. |
|
Ma mère était une femme d'ordre et de hiérarchie. Elle consentait à traiter la petite Claire comme ses propres fils, mais elle tenait cependant à ce que la distance qui nous séparait fût bien marquée, et la situation bien établie. |
Матушка была женщиной строгих правил и неукоснительно придерживалась сословной иерархии. Она согласна была относиться к Клер как к родным детям, но считала нужным, чтобы разделявшее нас расстояние не сокращалось ни на йоту и чтобы положение девочки в семье было определено совершенно точно. |
|
Aussi, dès que l'enfant put comprendre, elle lui fit connaître son histoire et fit pénétrer tout doucement, même tendrement dans l'esprit de la petite, qu'elle était pour les Chantal une fille adoptive, recueillie, mais en somme une étrangère. |
И вот, едва она подросла настолько, что могла понимать такие вещи, матушка рассказала ей ее историю и очень деликатно, даже мягко, внушила ей, что она не родная дочь, а приемыш, и что семье Шанталей она, в сущности говоря, чужая. |
|
Claire comprit cette situation avec une singulière intelligence, avec un instinct surprenant; et elle sut prendre et garder la place qui lui était laissée, avec tant de tact, de grâce et de gentillesse, qu'elle touchait mon père à le faire pleurer. |
Клер поняла свое положение и повела себя удивительно умно и поразительно тактично: она сумела занять и сохранить то место, которое ей отвели, с таким неподдельным добродушием, непринужденностью и чуткостью, что отец не раз был тронут до слез. |
|
Ma mère elle-même fut tellement émue par la reconnaissance passionnée et le dévouement un peu craintif de cette mignonne et tendre créature, qu'elle se mit à l'appeler: "Ma fille." Parfois quand la petite avait fait quelque chose de bon, de délicat, ma mère relevait ses lunettes sur son front, ce qui indiquait toujours une émotion chez elle et elle répétait: |
Да и матушка была так растрогана горячей благодарностью и какой-то робкой привязанностью этого милого, ласкового создания, что стала называть Клер "дочкой". Порой, когда малютка проявляла особую добросердечность или деликатность, она, подняв очки на лоб, - это всегда служило у нее признаком волнения, - повторяла: |
|
- Mais c'est une perle, une vraie perle, cette enfant |
"Нет, этот ребенок просто перл, настоящий перл!" |
|
Ce nom en resta à la petite Claire qui devint et demeura pour nous Mlle Perle. |
Это прозвище привязалось к маленькой Клер, и она как и былаЮ так и осталась для нас мадмуазель Перль". |
|
France |
Русский |
|
M. Chantal se tut. Il était assis sur le billard, les pieds ballants, et il maniait une boule de la main gauche, tandis que de la droite il tripotait un linge qui servait à effacer les points sur le tableau d'ardoise et que nous appelions "le linge à craie". Un peu rouge, la voix sourde, il parlait pour lui maintenant, parti dans ses souvenirs, allant doucement, à travers les choses anciennes et les vieux événements qui se réveillaient dans sa pensée, comme on va, en se promenant, dans les vieux jardins de famille où l'on fut élevé, et où chaque arbre, chaque chemin, chaque plante, les houx pointus, les lauriers qui sentent bon, les ifs, dont la graine rouge et grasse s'écrase entre les doigts, font surgir, à chaque pas, un petit f ait de notre vie passée, un de ces petits faits insignifiants et délicieux qui forment le fond même, la trame de l'existence. |
Господин Шанталь умолк. Он сидел на бильярдном столе и болтал ногами; левой рукой он сжимал бильярдный шар, а правой теребил тряпку, которой мы стирали записи на грифельной доске и которая называлась у нас "меловой тряпкой". Слегка покраснев, он погрузился в воспоминания и теперь уже глухим голосом разговаривал сам с собой и тихонько брел по далекому прошлому, среди событий, которые давно миновали и которые сейчас возникали в его памяти, - так бродим мы по старинному родовому парку, в котором росли и где каждое деревце, каждая дорожка, каждый кустик - и колючий остролист, и душистый лавр, и тис, красные сочные ягоды которого лопаются у нас в пальцах, - на каждом шагу воскрешают какую-нибудь мелочь из былого, одну из тех незначительных, но милых сердцу мелочей, которые и создают самую основу, самую сущность нашей жизни. |
|
Moi, je restais en face de lui, adossé à la muraille, les mains appuyées sur ma queue de billard inutile. |
А я стоял напротив него, прислонившись к стене и опираясь на ненужный бильярдный кий. |
|
Il reprit, au bout d'une minute: |
Помолчав с минуту, он продолжал: |
|
- Cristi, qu'elle était jolie à dix-huit ans... et gracieuse... et parfaite... Ah! la jolie... Jolie... Jolie... et bonne... et brave... et charmante fille!... Elle avait des yeux... des yeux bleus... transparents... clairs... comme je n'en ai jamais vu de pareils... Jamais! |
Господи, как она была хороша в восемнадцать лет!.. Как грациозна!.. Как прекрасна!.. Да, хороша...хороша... хороша... и добра... и благородна... Чудесная девушка! А глаза у нее были... глаза у нее были голубые... прозрачные... ясные... Таких глаз я никогда больше не видел... Никогда!.. |
|
Il se tut encore. Je demandai: |
Он опять помолчал. Я спросил: |
|
- Pourquoi ne s'est-elle pas mariée? |
Почему она не вышла замуж? |
|
Il répondit, non pas à moi, mais à ce mot qui passait "mariée". |
Он ответил не мне, а на слово "замуж", которое дошло до него. |
|
- Pourquoi? pourquoi? Elle n'a pas voulu... pas voulu. Elle avait pourtant trente mille francs de dot, et elle fut demandée plusieurs fois... elle n'a pas voulu! Elle semblait triste à cette époque-là. C'est quand j'épousai ma cousine, la petite Charlotte, ma femme, avec qui j'étais fiancé depuis six ans. |
Почему? Почему? Да потому что не захотела... не захотела. А ведь у нее было тридцать тысяч франков приданого, и ей делали предложение ни один раз... А она вот не захотела! Она все почему-то грустила. Это было как раз в то время, когда я женился на моей кузине, на малютке Шарлотте, на моей теперешней жене - я был ее женихом целых шесть лет. |
|
Je regardais M. Chantal et il me semblait que je pénétrais dans son esprit, que je pénétrais tout à coup dans un de ces humbles et cruels drames des coeurs honnêtes, des coeurs droits, des coeurs sans reproches, dans un de ces drames inavoués, inexplorés, que personne n'a connu, pas même ceux qui en sont les muettes et résignées victimes. |
Я смотрел на Шанталя, и мне казалось, что я проник в его душу, внезапно проник в одну из тех тихих и мучительных драм, которые совершаются в сердцах чистых, в сердцах благородных, в сердцах безупречных, в тех замкнутых и непроницаемых сердцах, каких не знает никто, даже те, кто стал их безмолвной и покорной жертвой. |
|
Et, une curiosité hardie me poussant tout à coup, je prononçai: |
И вдруг, подстрекаемый дерзким любопытством, я сказал: |
|
- C'est vous qui auriez dû l'épouser, monsieur Chantal? |
Вот на ком вам надо было жениться, господин Шанталь! |
|
Il tressaillit, me regarda, et dit: |
Он вздрогнул и посмотрел на меня. |
|
- Moi? épouser qui? |
Мне? На ком? - переспросил он. |
|
- Mlle Perle. |
На мадмуазель Перль. |
|
- Pourquoi ça? |
На мадмуазель Перль? Но почему? |
|
- Parce que vous l'aimiez plus que votre cousine. |
Потому что ее вы любили больше, чем вашу кузину. |
|
Il me regarda avec des yeux étranges, ronds, effarés, puis il balbutia: |
Он смотрел на меня странными, округлившимися, испуганными глазами. |
|
- Je l'ai aimée... moi?... comment? qu'est-ce qui t'a dit ça?... |
Что? Я любил ее?.. Я? Кто тебе сказал? - лепетал он. |
|
- Parbleu, ça se voit... et c'est même à cause d'elle que vous avez tardé si longtemps à épouser votre cousine qui vous attendait depuis six ans. |
Да это же ясно как день, черт побери!.. Ведь это из-за нее вы без конца оттягивали свадьбу с вашей кузиной, которая ждала вас целых шесть лет! |
|
Il lâcha la bille qu'il tenait de la main gauche, saisit à deux mains le linge à craie, et, s'en couvrant le visage, se mit à sangloter dedans. Il pleurait d'une façon désolante et ridicule, comme pleure une éponge qu'on presse, par les yeux, le nez et la bouche en même temps. Et il a toussait, crachait, se mouchait dans le linge à craie, s'essuyait les yeux, éternuait, recommençait à couler par toutes les fentes de son visage, avec un bruit de gorge qui faisait penser aux gargarismes. |
Он выронил шар, который держал в левой руке, обеими руками схватил "меловую тряпку" и, закрыв ею лиц, зарыдал. Он рыдал безутешно и в то же время комично: у него лилось из глаз, из носу, изо рта - так льется вода из губки, которую выжимают. Он кашлял, плевал, сморкался в "меловую тряпку", вытирал глаза, чихал, и опять у него лило из всех отверстий лица, а в горле булькало так, что можно было подумать, что он полощет горло. |
|
Moi, effaré, honteux, j'avais envie de me sauver et je ne savais plus que dire, que faire, que tenter. |
А я, перепуганный и пристыженный, хотел удрать; я не знал, что сказать, что сделать, что предпринять. |
|
Et soudain, la voix de Mme Chantal résonna dans l'escalier: |
Внезапно на лестнице раздался голос г-жи Шанталь: |
|
- Est-ce bientôt fini, votre fumerie? |
Скоро вы кончите курить? |
|
J'ouvris la porte et je criai: |
Распахнув дверь, я крикнул: |
|
- Oui, madame, nous descendons. |
Да, да, сударыня, сейчас спустимся! |
|
Puis, je me précipitai vers son mari, et, le saisissant par les coudes. |
Потом я бросился к ее мужу и схватил его за локти. |
|
- Monsieur Chantal, mon ami Chantal, écoutez-moi; votre femme vous appelle, remettez-vous, remettez-vous vite, il faut descendre; remettez-vous. il bégaya: |
Господин Шанталь. Друг мой Шанталь, послушайте меня: вас зовет жена, успокойтесь, успокойтесь как можно скорее; нам пора идти вниз; успокойтесь! |
|
- Oui... oui... Je viens... pauvre fille!... Je viens... dites-lui que j'arrive. |
Да. Да.. я иду... Бедная девушка!.. Я иду... скажите Шарлотте, что я сейчас приду, - пробормотал он. |
|
Et il commença à s'essuyer consciencieusement la figure avec le linge qui, depuis deux ou trois ans, essuyait toutes les marques de l'ardoise, puis il apparut, moitié blanc et moitié rouge, le front, le nez, les joues et le menton barbouillés de craie, et les yeux gonflés, encore Pleins de larmes. |
И он принялся тщательно вытирать лицо тряпкой, которой года три стирали записи на грифельной доске. Когда же он наконец отложил тряпку, лицо его было наполовину белым, наполовину красным; лоб, нос, щеки и подбородок были вымазаны мелом, а набрякшие глаза все еще полны слез. |
|
Je le pris par les mains et l'entraînai dans sa chambre en murmurant: |
Я взял Шанталя за руку и увлек его в свою комнату. |
|
- Je vous demande pardon, je vous demande bien pardon, monsieur Chantal, de vous avoir fait de la peine... mais... Je ne savais pas... vous... vous comprenez... |
Простите меня, пожалуйста, господин Шанталь, за то. Что я сделал вам больно... Но я же не знал... Вы... вы понимаете... - шептал я на ходу. |
|
Il me serra la main: |
Он пожал мне руку. |
|
- Oui... oui... il y a des moments difficiles... |
Да, да.. Бывают трудные минуты... |
|
Puis il se plongea la figure dans sa cuvette Quand il en sortit, il ne me parut pas encore présentable; mais j'eus l'idée d'une petite ruse. Comme il s'inquiétait, en se regardant dans la glace, je lui dis: |
Тут он окунул лицо в таз, но и после умывания вид у него, как мне казалось, был весьма непрезентабельным. И тогда я решил пуститься на невинную хитрость. Видя, что он с беспокойством рассматривает себя в зеркале, я сказал: |
|
- Il suffira de raconter que vous avez un grain poussière dans l'oeil, et vous pourrez pleurer devant tout le monde autant qu'il vous plaira. |
Скажите, что вам в глаз попала соринка, - это будет самое простое. Тогда вы сможете плакать при всех сколько угодно. |
|
Il descendit en effet, en se frottant les yeux avec son mouchoir. On s'inquiéta; chacun voulut chercher le grain de poussière qu'on ne trouva point, et on raconta des cas semblables où il était devenu nécessaire d'aller chercher le médecin. |
В самом деле: спустившись вниз, он принялся тереть глаз носовым платком. Все встревожились: каждый предлагал вытащить соринку, которой, впрочем, так никто и не обнаружил, все рассказывали такого рода случаи, когда приходилось обращаться к врачу. |
|
Moi, j'avais rejoint Mle Perle et je la regardais, tourmenté par une curiosité ardente, une curiosité qui devenait une souffrance. Elle avait dû être bien jolie en effet, avec ses yeux doux, si grands, si calmes, si larges qu'elle avait l'air de ne les jamais fermer, comme font les autres humains. Sa toilette était un peu ridicule, une vraie toilette de vieille fille, et la déparait sans la rendre gauche. |
А я подсел к мадмуазель Перль и стал всматриваться в нее, снедаемый жгучим любопытством, любопытством, превратившимся в пытку. В самом деле, когда-то она, несомненно, была очень хороша; у нее кроткие глаза, такие большие, такие ясные и так широко раскрытые, что казалось, она никогда не смыкает их, как прочие смертные. Но платье на ней, типичное платье старой девы, было довольно смешное; оно портило ее, хотя и не придавало нелепого вида. |
|
Il me semblait que je voyais en elle, comme j'avais vu tout à l'heure dans l'âme de M. Chantal, que j'apercevais, d'un bout à l'autre, cette vie humble, simple et dévouée; mais un besoin me venait aux lèvres, un besoin harcelant de l'interroger, de savoir si, elle aussi, l'avait aimé, lui; si elle avait souffert comme lui de cette longue souffrance secrète, aiguë, qu'on ne voit pas, qu'on ne sait pas, qu'on ne devine pas, mais qui s'échappe la nuit, dans la solitude de la chambre noire. Je la regardais, je voyais battre son coeur sous son corsage à guimpe, et je me demandais si cette douce figure candide avait gémi chaque soir, dans l'épaisseur moite de l'oreiller, et sangloté, le corps secoué de sursauts, dans la fièvre du lit brûlant. Et je lui dis tout bas, comme font les enfants qui cassent un bijou pour voir dedans: |
Мне казалось, что я читаю в ее душе так же легко, как совсем недавно в душе господина Шанталя, что передо мной от начала до конца проходит вся ее жизнь, жизнь тихая, скромная, самоотверженная; но я чувствовал потребность, непреодолимую потребность задать ей вопрос, узнать, любила ли она его и так ли любила, как он, страдала ли, как и он, долгим, тайным, мучительным страданием, которого никто не видит, о котором никто не знает, о котором никто не догадывается, но которое прорывается ночью, в одиночестве темной комнаты. Я смотрел на нее, я видел, как бьется ее сердце под темным корсажем со вставкой, и спрашивал себя: неужели это чистое, кроткое создание каждый вечер заглушало стоны влажной, мягкой подушкой и, сотрясаясь от рыданий, лихорадочно металось по жаркой постели? И я тихонько сказал ей - так делают дети, когда ломают игрушку, желая посмотреть, что там внутри: |
|
- Si vous aviez vu pleurer M. Chantal tout à l'heure, il vous aurait fait pitié. |
Если бы видели, как сейчас плакал господин Шанталь, вы бы его пожалели. |
|
Elle tressaillit: |
Она вздрогнула: |
|
- Comment, il pleurait? |
Что? Плакал? |
|
- Oh! oui, il pleurait! |
Да, плакал, и еще как! |
|
- Et pourquoi ça? |
Но почему? |
|
Elle semblait très émue. Je répondis: |
Она была очень взволнована. |
|
- A votre sujet. |
Из-за вас, - ответил я. |
|
- A mon sujet? |
Из-за меня? |
|
- Oui. Il me racontait combien il vous avait aimée autrefois; et combien il lui en avait coûté d'épouser sa femme au lieu de vous... |
Ну да! Он рассказывал мне, как горячо он вас когда-то любил и чего ему стоило жениться на кузине, а не на вас... |
|
Sa figure pâle me parut s'allonger un peu; ses yeux toujours ouverts, ses yeux calmes se fermèrent tout à coup, si vite qu'ils semblaient s'être clos pour toujours. Elle glissa de sa chaise sur le plancher et s'y affaissa doucement, lentement, comme aurait fait une écharpe tombée. Je criai: |
Мне показалось, что ее лицо сразу осунулось; ее глаза, обыкновенно такие ясные и так широко раскрытые, внезапно смежились, да так плотно, что можно было подумать, будто они сомкнулись навеки. Она соскользнула со стула и медленно, тихо опустилась на пол, словно упавший шарф. |
|
- Au secours! au secours! Mlle Perle se trouve mal. |
Помогите! Помогите! Мадмуазель Перль дурно! - закричал я. |
|
Mme Chantal et ses filles se précipitèrent, et comme on cherchait de l'eau, une serviette et du vinaigre, je pris mon chapeau et je me sauvai. |
Госпожа Шанталь и ее дочери бросились к ней, и пока они сновали взад и вперед с водой, уксусом, салфеткой, я взял шляпу и незаметно вышел на улицу. |
|
Je m'en allai à grands pas, le coeur secoué, l'esprit plein de remords et de regrets. Et parfois aussi j'étais content; il me semblait que j'avais fait une chose louable et nécessaire. |
Я шел большими шагами; сердце мое было в смятении, душу терзали сожаления и угрызения совести. И в то же время я был доволен собой: мне казалось, что я совершил нечно похвальное и необходимое. |
|
je me demandais: "Ai-je eu tort? Ai-je eu raison?" Ils avaient cela dans l'âme comme on garde du plomb dans une plaie fermée. Maintenant ne seront-ils pas plus heureux? Il était trop tard pour que recommençât leur torture et assez tôt pour qu'ils s'en souvinssent avec attendrissement. |
"Правильно ли я поступил или неправильно?" - спрашивал я себя. Любовь засела у них в сердцах, как пуля в затянувшейся ране. Может быть, с этого дня у них станет легче на душе? Теперь уже поздно вновь переживать любовные муки, но есть еще время для того, чтобы с нежностью вспоминать о них. |
|
Et peut-être qu'un soir du prochain printemps, émus par un rayon de lune tombé sur l'herbe, à leurs pieds, à travers les branches, ils se prendront et se serreront la main en souvenir de toute cette souffrance étouffée et cruelle; et peut-être aussi que cette courte étreinte fera passer dans leurs veines un peu de ce frisson qu'ils n'auront point connu, et leur jettera, à ces morts ressuscités en une seconde, la rapide et divine sensation de cette ivresse, de cette folie qui donne aux amoureux plus de bonheur en un tressaillement, que n'en peuvent cueillir, en toute leur vie, les autres hommes! |
И, быть может, будущей весной, как-нибудь вечером, они. Взволнованные лунным лучом, который падает сквозь ветви деревьев на траву у их ног, возьмутся за руки, и это рукопожатие напомнит им все их тайные и жестокие страдания; а может быть, от быстрого пожатия по этим мгновенно воскресшим мертвецам пробежит легкий, неизведанный им трепет и подарит им мимолетное, божественно, упоительно ощущение, то безумие, благодаря которому влюбленные за один краткий миг познают такое великое счастье, какого иные не изведаю за всю жизнь! |
|
16 janvier 1886 |
|
