Краткая коллекция текстов на французском языке
A. Dumas/А. Дюма
Les Trois Mousquetaires/Три мушкетера
Chapitre XLVIII. AFFAIRE DE FAMILLE./Семейное дело
| France | Русский |
| Athos avait trouvé le mot : affaire de famille . Une affaire de famille n'était point soumise à l'investigation du cardinal ; une affaire de famille ne regardait personne ; on pouvait s'occuper devant tout le monde d'une affaire de famille. | Атос нашел подходящее название: семейное дело. Семейное дело не подлежало ведению кардинала; семейное дело никого не касалось; семейным делом можно было заниматься на виду у всех. |
| Ainsi, Athos avait trouvé le mot : affaire de famille. | Итак, Атос нашел название: семейное дело. |
| Aramis avait trouvé l'idée : les laquais. | Арамис нашел способ: послать слуг. |
| Porthos avait trouvé le moyen : le diamant. | Портос нашел средство: продать алмаз. |
| D'Artagnan seul n'avait rien trouvé, lui ordinairement le plus inventif des quatre ; mais il faut dire aussi que le nom seul de Milady le paralysait. | Один д'Артаньян, обычно самый изобретательный из всех четверых, ничего не придумал, но, сказать по правде, уже одно имя миледи парализовало все его мысли. |
| Ah ! si ; nous nous trompons : il avait trouvé un acheteur pour le diamant. | Ах нет, мы ошиблись: он нашел покупателя алмаза. |
| Le déjeuner chez M. de Tréville fut d'une gaieté charmante. D'Artagnan avait déjà son uniforme ; comme il était à peu près de la même taille qu'Aramis, et qu'Aramis, largement payé, comme on se le rappelle, par le libraire qui lui avait acheté son poème, avait fait tout en double, il avait cédé à son ami un équipement complet. | За завтраком у г-на де Тревиля царило самое непринужденное веселье. Д'Артаньян явился уже в новой форме: он был приблизительно одного роста с Арамисом, а так как Арамис - которому, как помнят читатели, издатель щедро заплатил за купленную у него поэму - сразу заказал себе все в двойном количестве, то он и уступил своему другу один комплект полного обмундирования. |
| D'Artagnan eût été au comble de ses voeux, s'il n'eût point vu pointer Milady, comme un nuage sombre à l'horizon. | Д'Артаньян был бы наверху блаженства, если бы не миледи, которая, как черная туча на горизонте, маячила перед его мысленным взором. |
| Après déjeuner, on convint qu'on se réunirait le soir au logis d'Athos, et que là on terminerait l'affaire. | После этого завтрака друзья условились собраться вечером у Атоса и там окончить задуманное дело. |
| D'Artagnan passa la journée à montrer son habit de mousquetaire dans toutes les rues du camp. | Д'Артаньян весь день разгуливал по улицам лагеря, щеголяя своей мушкетерской формой. |
| Le soir, à l'heure dite, les quatre amis se réunirent : il ne restait plus que trois choses à décider : | Вечером, в назначенный час, четыре друга встретились; оставалось решить только три вещи: |
| Ce qu'on écrirait au frère de Milady ; | что написать брату миледи, |
| Ce qu'on écrirait à la personne adroite de Tours ; | что написать ловкой особе в Туре |
| Et quels seraient les laquais qui porteraient les lettres. | и кому из слуг поручить доставить письма. |
| Chacun offrait le sien : Athos parlait de la discrétion de Grimaud, qui ne parlait que lorsque son maître lui décousait la bouche ; Porthos vantait la force de Mousqueton, qui était de taille à rosser quatre hommes de complexion ordinaire ; Aramis, confiant dans l'adresse de Bazin, faisait un éloge pompeux de son candidat ; enfin, d'Artagnan avait foi entière dans la bravoure de Planchet, et rappelait de quelle façon il s'était conduit dans l'affaire épineuse de Boulogne. | Каждый предлагал своего: Атос отмечал скромность Гримо, который говорил только тогда, когда его господин разрешал ему открывать рот; Портос превозносил силу Мушкетона, который был такого мощного сложения, что легко мог поколотить четырех людей обыкновенного роста; Арамис, доверявший ловкости Базена, рассыпался в пышных похвалах своему кандидату; а д'Артаньян, всецело полагавшийся на храбрость Планше, выставлял на вид его поведение в щекотливом булонском деле. |
| Ces quatre vertus disputèrent longtemps le prix, et donnèrent lieu à de magnifiques discours, que nous ne rapporterons pas ici, de peur qu'ils ne fassent longueur. | Эти четыре добродетели долго оспаривали друг у друга первенство, и по этому случаю были произнесены блестящие речи, которых мы не приводим из опасения, чтобы они не показались чересчур длинными. |
| " Malheureusement, dit Athos, il faudrait que celui qu'on enverra possédât en lui seul les quatre qualités réunies. | - К несчастью, - заметил Атос, - надо бы, чтобы наш посланец сочетал в себе все четыре качества. |
| -- Mais où rencontrer un pareil laquais ? | - Но где найти такого слугу? |
| -- Introuvable ! dit Athos ; je le sais bien : prenez donc Grimaud. | - Такого не сыскать, - согласился Атос, - я сам знаю. А потому возьмите Гримо. |
| -- Prenez Mousqueton. | - Нет, Мушкетона. |
| -- Prenez Bazin. | - Лучше Базена. |
| -- Prenez Planchet ; Planchet est brave et adroit : c'est déjà deux qualités sur quatre. | - А по-моему, Планше. Он отважен и ловок; вот уже два качества из четырех. |
| -- Messieurs, dit Aramis, le principal n'est pas de savoir lequel de nos quatre laquais est le plus discret, le plus fort, le plus adroit ou le plus brave ; le principal est de savoir lequel aime le plus l'argent. | - Господа, - заговорил Арамис, - главное, что нам нужно знать, - это вовсе не то, кто из наших четырех слуг всего скромнее, сильнее, изворотливее и храбрее; главное - кто из них больше всех любит деньги. |
| -- Ce que dit Aramis est plein de sens, reprit Athos ; il faut spéculer sur les défauts des gens et non sur leurs vertus : Monsieur l'abbé, vous êtes un grand moraliste ! | - Весьма мудрое замечание, - сказал Атос, - надо рассчитывать на пороки людей, а не на их добродетели. Господин аббат, вы великий нравоучитель! |
| -- Sans doute, répliqua Aramis ; car non seulement nous avons besoin d'être bien servis pour réussir, mais encore pour ne pas échouer ; car, en cas d'échec, il y va de la tête, non pas pour les laquais... | - Разумеется, это главное, - продолжал Арамис. - Нам нужны надежные исполнители наших поручений не только для того, чтобы добиться успеха, но также и для того, чтобы не потерпеть неудачи. Ведь в случае неудачи ответит своей головой не слуга... |
| -- Plus bas, Aramis ! dit Athos. | - Говорите тише, Арамис! - остановил его Атос. |
| -- C'est juste, non pas pour les laquais, reprit Aramis, mais pour le maître, et même pour les maîtres ! Nos valets nous sont-ils assez dévoués pour risquer leur vie pour nous ? Non. | - Вы правы... Не слуга, а господин и даже господа! Так ли нам преданы наши слуги, чтобы ради нас подвергнуть опасности свою жизнь? Нет. |
| -- Ma foi, dit d'Artagnan, je répondrais presque de Planchet, moi. | - Честное слово, я почти ручаюсь за Планше, - возразил д'Артаньян. |
| -- Eh bien, mon cher ami, ajoutez à son dévouement naturel une bonne somme qui lui donne quelque aisance, et alors, au lieu d'en répondre une fois, répondez-en deux. | - Так вот, милый друг, прибавьте к его бескорыстной преданности изрядное количество денег, что даст ему некоторый достаток, и тогда вы можете ручаться за него вдвойне. |
| -- Eh ! bon Dieu ! vous serez trompés tout de même, dit Athos, qui était optimiste quand il s'agissait des choses, et pessimiste quand il s'agissait des hommes. Ils promettront tout pour avoir de l'argent, et en chemin la peur les empêchera d'agir. Une fois pris, on les serrera ; serrés, ils avoueront. Que diable ! nous ne sommes pas des enfants ! Pour aller en Angleterre (Athos baissa la voix), il faut traverser toute la France, semée d'espions et de créatures du cardinal ; il faut une passe pour s'embarquer ; il faut savoir l'anglais pour demander son chemin à Londres. Tenez, je vois la chose bien difficile. | - И все-таки вас обманут, - сказал Атос, который был оптимистом, когда дело шло о вещах, и пессимистом, когда речь шла о людях. - Они пообещают все, чтобы получить деньги, а в дороге страх помешает им действовать. Как только их поймают - их прижмут, а прижатые, они во всем сознаются. Ведь мы не дети, черт возьми! Чтобы попасть в Англию, - Атос понизил голос, - надо проехать всю Францию, которая кишит шпионами и ставленниками кардинала. Чтобы сесть на корабль, надо иметь пропуск. А чтобы найти дорогу в Лондон, надо уметь говорить по-английски. По-моему, дело это очень трудное. |
| -- Mais point du tout, dit d'Artagnan, qui tenait fort à ce que la chose s'accomplît ; je la vois facile, au contraire, moi. Il va sans dire, parbleu ! que si l'on écrit à Lord de Winter des choses par-dessus les maisons, des horreurs du cardinal... | - Да вовсе нет! - возразил д'Артаньян, которому очень хотелось, чтобы их замысел был приведен в исполнение. - По-моему, оно, напротив, очень легкое. Ну, разумеется, если расписать лорду Винтеру всякие ужасы, все гнусности кардинала... |
| -- Plus bas ! dit Athos. | - Потише! - предостерег Атос. |
| -- Des intrigues et des secrets d'Etat, continua d'Artagnan en se conformant à la recommandation, il va sans dire que nous serons tous roués vifs ; mais, pour Dieu, n'oubliez pas, comme vous l'avez dit vous-même, Athos, que nous lui écrivons pour affaire de famille ; que nous lui écrivons à cette seule fin qu'il mette Milady, dès son arrivée à Londres, hors d'état de nous nuire. Je lui écrirai donc une lettre à peu près en ces termes : | - ...все интриги и государственные тайны, - продолжал вполголоса д'Артаньян, последовав совету Атоса, - разумеется, всех нас колесуют живьем. По, Бога ради, не забывайте, Атос, что мы ему напишем - как вы сами сказали, по семейному делу, - что мы ему напишем единственно для того, чтобы по приезде миледи в Лондон он лишил ее возможности вредить нам. Я напишу ему письмо примерно такого содержания... |
| -- Voyons, dit Aramis, en prenant par avance un visage de critique. | - Послушаем, - сказал Арамис, заранее придавая своему лицу критическое выражение. |
| -- " Monsieur et cher ami... " | - "Милостивый государь и любезный друг... " |
| -- Ah ! oui ; cher ami, à un Anglais, interrompit Athos ; bien commencé ! bravo, d'Artagnan ! Rien qu'avec ce mot-là vous serez écartelé, au lieu d'être roué vif. | - Ну да, писать "любезный друг" англичанину! - перебил его Атос. - Нечего сказать, хорошее начало! Браво, д'Артаньян! За одно это обращение вас не то что колесуют, а четвертуют! |
| -- Eh bien, soit ; je dirai donc " Monsieur ", tout court. | - Ну хорошо, допустим, вы правы. Я напишу просто: "Милостивый государь". |
| -- Vous pouvez même dire " Milord ", reprit Athos, qui tenait fort aux convenances. | - Вы можете даже написать "милорд", - заметил Атос, который всегда считал нужным соблюдать принятые формы вежливости. |
| -- " Milord, vous souvient-il du petit enclos aux chèvres du Luxembourg ? " | "Милорд, помните ли вы небольшой пустырь за Люксембургом? " |
| -- Bon ! le Luxembourg à présent ! On croira que c'est une allusion à la reine mère ! Voilà qui est ingénieux, dit Athos. | - Отлично! Теперь еще и Люксембург! Решат, что это намек на королеву-мать. Вот так ловко придумано! - усмехнулся Атос. |
| -- Eh bien, nous mettrons tout simplement : " Milord, vous souvient-il de certain petit enclos où l'on vous sauva la vie ? " | - Ну хорошо, напишем просто: "Милорд, помните ли вы тот небольшой пустырь, где вам спасли жизнь?.." |
| -- Mon cher d'Artagnan, dit Athos, vous ne serez jamais qu'un fort mauvais rédacteur : " Où l'on vous sauva la vie ! " Fi donc ! ce n'est pas digne. On ne rappelle pas ces services-là à un galant homme. Bienfait reproché, offense faite. | - Милый д'Артаньян, вы всегда будете прескверным сочинителем, - сказал Атос. - Где вам спасли жизнь! Фи! Это недостойно! О подобных услугах человеку порядочному не напоминают. Попрекнуть благодеянием - значит оскорбить. |
| -- Ah ! mon cher, dit d'Artagnan, vous êtes insupportable, et s'il faut écrire sous votre censure, ma foi, j'y renonce. | - Ах, друг мой, вы невыносимы! - заявил д'Артаньян. - Если надо писать под вашей цензурой, я решительно отказываюсь. |
| -- Et vous faites bien. Maniez le mousquet et l'épée, mon cher, vous vous tirez galamment des deux exercices ; mais passez la plume à M. l'abbé, cela le regarde. | - И хорошо сделаете. Орудуйте мушкетом и шпагой, мой милый, в этих двух занятиях вы проявляете большее искусство, а перо предоставьте господину аббату, это по его части. |
| -- Ah ! oui, au fait, dit Porthos, passez la plume à Aramis, qui écrit des thèses en latin, lui. | - И в самом деле, предоставьте перо Арамису, - поддакнул Портос, - ведь он даже пишет латинские диссертации. |
| -- Eh bien soit ! dit d'Artagnan, rédigez-nous cette note, Aramis ; mais, de par notre Saint-Père le pape ! tenez-vous serré, car je vous épluche à mon tour, je vous en préviens. | - Ну хорошо, согласен! - сдался д'Артаньян. - Составьте нам эту записку, Арамис. Но заклинаю вас святейшим отцом нашим - папой, выражайтесь осторожно! Я тоже буду выискивать у вас неудачные обороты, предупреждаю вас. |
| -- Je ne demande pas mieux, dit Aramis avec cette naive confiance que tout poète a en lui-même ; mais qu'on me mette au courant : j'ai bien oui dire, de-ci, de-là, que cette belle-soeur était une coquine, j'en ai même acquis la preuve en écoutant sa conversation avec le cardinal. | - Охотно соглашаюсь, - ответил Арамис с простодушной самоуверенностью, свойственной поэтам, - но познакомьте меня со всеми обстоятельствами. Мне, правда, не раз приходилось слышать, что невестка милорда - большая мошенница, и я сам в этом убедился, подслушав ее разговор с кардиналом... |
| -- Plus bas donc, sacrebleu ! dit Athos. | - Да потише, черт возьми! - перебил Атос. |
| -- Mais, continua Aramis, le détail m'échappe. | - ...но подробности мне неизвестны, - договорил Арамис. |
| -- Et à moi aussi " , dit Porthos. | - И мне тоже, - объявил Портос. |
| D'Artagnan et Athos se regardèrent quelque temps en silence. | Д'Артаньян и Атос некоторое время молча смотрели друг на друга. |
| Enfin Athos, après s'être recueilli, et en devenant plus pâle encore qu'il n'était de coutume, fit un signe d'adhésion, d'Artagnan comprit qu'il pouvait parler. | Наконец Атос, собравшись с мыслями и побледнев немного более обыкновенного, кивком головы выразил согласие, и д'Артаньян понял, что ему разрешается ответить. |
| " Eh bien, voici ce qu'il y a à dire, reprit d'Artagnan : " Milord, votre belle-soeur est une scélérate, qui a voulu vous faire tuer pour hériter de vous. Mais elle ne pouvait épouser votre frère, étant déjà mariée en France, et ayant été... " | - Так вот о чем нужно написать, - начал он. - "Милорд, ваша невестка - преступница, она пыталась подослать к вам убийц, чтобы унаследовать ваше состояние. Но она не имела права выйти замуж за вашего брата, так как была уже замужем во Франции и..." |
| D'Artagnan s'arrêta comme s'il cherchait le mot, en regardant Athos. | Д'Артаньян запнулся, точно подыскивая подходящие слова, и взглянул на Атоса. |
| " Chassée par son mari, dit Athos. | - "... и муж выгнал ее", - вставил Атос. |
| -- Parce qu'elle avait été marquée, continua d'Artagnan. | - "... оттого, что она заклеймена", - продолжал д'Артаньян. |
| -- Bah ! s'écria Porthos, impossible ! elle a voulu faire tuer son beau- frère ? | - Да не может быть! - вскричал Портос. - Она пыталась подослать убийц к своему деверю? |
| -- Oui. | - Да. |
| -- Elle était mariée ? demanda Aramis. | - Она была уже замужем? - переспросил Арамис. |
| -- Oui. | - Да. |
| -- Et son mari s'est aperçu qu'elle avait, une fleur de lys sur l'épaule ? s'écria Porthos. | - И муж обнаружил, что на плече у нее клеймо в виде лилии? - спросил Портос. |
| -- Oui. " | - Да. |
| Ces trois oui avaient été dits par Athos, chacun avec une intonation plus sombre. | Эти три "да" были произнесены Атосом, и каждое последующее звучало мрачнее предыдущего. |
| " Et qui l'a vue, cette fleur de lys ? demanda Aramis. | - А кто видел у нее это клеймо? - осведомился Арамис. |
| -- D'Artagnan et moi, ou plutôt, pour observer l'ordre chronologique, moi et d'Artagnan, répondit Athos. | - Д'Артаньян и я... или, вернее, соблюдая хронологический порядок, я и Д'Артаньян, - ответил Атос. |
| -- Et le mari de cette affreuse créature vit encore ? dit Aramis. | - А муж этого ужасного создания жив еще? - спросил Арамис. |
| -- Il vit encore. | - Он еще жив. |
| -- Vous en êtes sûr ? | - Вы в этом уверены? |
| -- J'en suis sûr. " | - Да, уверен. |
| Il y eut un instant de froid silence, pendant lequel chacun se sentit impressionné selon sa nature. | На миг воцарилось напряженное молчание, во время которого каждый из друзей находился под тем впечатлением, какое произвело на него все сказанное. |
| " Cette fois, reprit Athos, interrompant le premier le silence, d'Artagnan nous a donné un excellent programme, et c'est cela qu'il faut écrire d'abord. | - На этот раз, - заговорил первым Атос, - д'Артаньян дал нам прекрасный набросок, именно со всего этого и следует начать наше письмо. |
| -- Diable ! vous avez raison, Athos, reprit Aramis, et la rédaction est épineuse. M. le chancelier lui-même serait embarrassé pour rédiger une épître de cette force, et cependant M. le chancelier rédige très agréablement un procès-verbal. N'importe ! taisez-vous, j'écris. " | - Черт возьми, вы правы, Атос! - сказал Арамис. - Сочинить такое письмо - задача очень щекотливая. Сам господин канцлер затруднился бы составить столь многозначительное послание, хотя господин канцлер очень мило сочиняет протоколы. Ну ничего! Помолчите, я буду писать. |
| Aramis en effet prit la plume, réfléchit quelques instants, se mit à écrire huit ou dix lignes d'une charmante petite écriture de femme, puis, d'une voix douce et lente, comme si chaque mot eût été scrupuleusement pesé, il lut ce qui suit : | Арамис взял перо, немного подумал, написал изящным женским почерком десяток строк, а затем негромко и медленно, словно взвешивая каждое слово, прочел следующее: |
| " Milord, | "Милорд! |
| " La personne qui vous écrit ces quelques lignes a eu l'honneur de croiser l'épée avec vous dans un petit enclos de la rue d'Enfer. Comme vous avez bien voulu, depuis, vous dire plusieurs fois l'ami de cette personne, elle vous doit de reconnaître cette amitié par un bon avis. Deux fois vous avez failli être victime d'une proche parente que vous croyez votre héritière, parce que vous ignorez qu'avant de contracter mariage en Angleterre, elle était déjà mariée en France. Mais, la troisième fois, qui est celle-ci, vous pouvez y succomber. Votre parente est partie de La Rochelle pour l'Angleterre pendant la nuit. Surveillez son arrivée, car elle a de grands et terribles projets. Si vous tenez absolument à savoir ce dont elle est capable, lisez son passé sur son épaule gauche. " | Человек, пишущий вам эти несколько слов, имел честь скрестить с вами шпаги на небольшом пустыре на улице Ада. Так как вы после того много раз изволили называть себя другом этого человека, то и он считает долгом доказать свою дружбу добрым советом. Дважды вы чуть было не сделались жертвой вашей близкой родственницы, которую вы считаете своей наследницей, так как вам неизвестно, что она вступила в брак в Англии, будучи уже замужем во Франции. Но в третий раз, то есть теперь, вы можете погибнуть. Ваша родственница этой ночью выехала из Ла-Рошели в Англию. Следите за ее прибытием, ибо она лелеет чудовищные замыслы. Если вы пожелаете непременно узнать, на что она способна, прочтите ее прошлое на ее левом плече". |
| " Eh bien, voilà qui est à merveille, dit Athos, et vous avez une plume de secrétaire d'Etat, mon cher Aramis. Lord de Winter fera bonne garde maintenant, si toutefois l'avis lui arrive ; et tombât-il aux mains de Son Eminence elle-même, nous ne saurions être compromis. Mais comme le valet qui partira pourrait nous faire accroire qu'il a été à Londres et s'arrêter à Châtellerault, ne lui donnons avec la lettre que la moitié de la somme en lui promettant l'autre moitié en échange de la réponse. Avez-vous le diamant ? continua Athos. | - Вот это превосходно! - одобрил Атос. - Вы пишете, как государственный секретарь, милый Арамис. Теперь лорд Винтер учредит строгий надзор, если только он получит это предостережение, и если бы даже оно попало в руки его высокопреосвященства, то не повредило бы нам. Но слуга, которого мы пошлем, может побывать не дальше Шательро, а потом уверять нас, что съездил в Лондон. Поэтому дадим ему вместе с письмом только половину денег, пообещав отдать другую половину, когда он привезет ответ... У вас при себе алмаз? - обратился Атос к д'Артаньяну. |
| " J'ai mieux que cela, j'ai la somme. " | - У меня при себе нечто лучшее - у меня деньги. |
| Et d'Artagnan jeta le sac sur la table : au son de l'or, Aramis leva les yeux. Porthos tressaillit ; quant à Athos, il resta impassible. | И д'Артаньян бросил мешок на стол. При звоне золота Арамис поднял глаза, Портос вздрогнул, Атос же остался невозмутимым. |
| " Combien dans ce petit sac ? dit-il. | - Сколько в этом мешочке? - спросил он. |
| -- Sept mille livres en louis de douze francs. | - Семь тысяч ливров луидорами по двенадцати франков. |
| -- Sept mille livres ! s'écria Porthos, ce mauvais petit diamant valait sept mille livres ? | - Семь тысяч ливров! - вскричал Портос. - Этот дрянной алмазик стоит семь тысяч ливров? |
| -- Il paraît, dit Athos, puisque les voilà ; je ne présume pas que notre ami d'Artagnan y ait mis du sien. | - По-видимому, - сказал Атос, - раз они на столе. Я не склонен предполагать, что наш друг д'Артаньян прибавил к ним свои деньги. |
| -- Mais, Messieurs, dans tout cela, dit d'Artagnan, nous ne pensons pas à la reine. Soignons un peu la santé de son cher Buckingham. C'est le moins que nous lui devions. | - Но, обсуждая все, мы не думаем о королеве, господа, - вернулся к своей мысли д'Артаньян. - Позаботимся немного о здоровье милого ее сердцу Бекингэма. Это самое малое, что мы обязаны для нее предпринять. |
| -- C'est juste, dit Athos, mais ceci regarde Aramis. | - Совершенно справедливо, - согласился Атос. - Но это по части Арамиса. |
| -- Eh bien, répondit celui-ci en rougissant, que faut-il que je fasse ? | - А что от меня требуется? - краснея, отозвался Арамис. |
| -- Mais, répliqua Athos, c'est tout simple : rédiger une seconde lettre pour cette adroite personne qui habite Tours. " | - Самая простая вещь: составить письмо той ловкой особе, что живет в Туре. |
| Aramis reprit la plume, se mit à réfléchir de nouveau, et écrivit les lignes suivantes, qu'il soumit à l'instant même à l'approbation de ses amis : | Арамис снова взялся за перо, опять немного подумал и написал следующие строки, которые он тотчас представил на одобрение своих друзей: |
| " Ma chère cousine... " | "Милая кузина!.." |
| " Ah ! dit Athos, cette personne adroite est votre parente ! | - А, эта ловкая особа - ваша родственница! - ввернул Атос. |
| -- Cousine germaine, dit Aramis. | - Двоюродная сестра, - сказал Арамис. |
| -- Va donc pour cousine ! " | - Что ж, пусть будет двоюродная сестра! |
| Aramis continua : | Арамис продолжал: |
| " Ma chère cousine, Son Eminence le cardinal, que Dieu conserve pour le bonheur de la France et la confusion des ennemis du royaume, est sur le point d'en finir avec les rebelles hérétiques de La Rochelle : il est probable que le secours de la flotte anglaise n'arrivera pas même en vue de la place ; j'oserai même dire que je suis certain que M. de Buckingham sera empêché de partir par quelque grand événement. Son Eminence est le plus illustre politique des temps passés, du temps présent et probablement des temps à venir. Il éteindrait le soleil si le soleil le gênait. Donnez ces heureuses nouvelles à votre soeur, ma chère cousine. J'ai rêvé que cet Anglais maudit était mort. Je ne puis me rappeler si c'était par le fer ou par le poison ; seulement ce dont je suis sûr, c'est que j'ai rêvé qu'il était mort, et, vous le savez, mes rêves ne me trompent jamais. Assurez-vous donc de me voir revenir bientôt. " | "Милая кузина! Его высокопреосвященство господин кардинал, да хранит его Господь для блага Франции и на посрамление врагов королевства, уже почти покончил с мятежными еретиками Ла-Рошели. Английский флот, идущий к ним на помощь, вероятно, не сможет даже близко подойти к крепости. Осмелюсь высказать уверенность, что какое-нибудь важное событие помешает господину Бекингэму отбыть из Англии. Его высокопреосвященство - самый прославленный государственный деятель прошлого, настоящего и, вероятно, будущего. Он затмил бы солнце, если бы оно ему мешало. Сообщите эти радостные новости вашей сестре, милая кузина. Мне приснилось, что этот проклятый англичанин умер. Не могу припомнить, то ли от удара кинжалом, то ли от яда - одно могу сказать с уверенностью: мне приснилось, что он умер, а вы знаете, мои сны никогда меня не обманывают. Будьте же уверены, что вы скоро меня увидите". |
| " A merveille ! s'écria Athos, vous êtes le roi des poètes ; mon cher Aramis, vous parlez comme l'Apocalypse et vous êtes vrai comme l'Evangile. Il ne vous reste maintenant que l'adresse à mettre sur cette lettre. | - Превосходно! - воскликнул Атос. - Вы король поэтов, милый Арамис! Вы говорите, как Апокалипсис, и изрекаете истину, как Евангелие. Теперь остается только надписать на этом письме адрес. |
| -- C'est bien facile " , dit Aramis. | - Это очень легко, - сказал Арамис. |
| Il plia coquettement la lettre, la reprit et écrivit : | Он кокетливо сложил письмо и надписал: |
| " A Mademoiselle Marie Michon, lingère à Tours. " | "Девице Мишон, белошвейке в Туре". |
| Les trois amis se regardèrent en riant : ils étaient pris. | Три друга, смеясь, переглянулись: их уловка не удалась. |
| " Maintenant, dit Aramis, vous comprenez, Messieurs, que Bazin seul peut porter cette lettre à Tours ; ma cousine ne connaît que Bazin et n'a confiance qu'en lui : tout autre ferait échouer l'affaire. D'ailleurs Bazin est ambitieux et savant ; Bazin a lu l'histoire, Messieurs, il sait que Sixte Quint est devenu pape après avoir gardé les pourceaux ; Eh bien, comme il compte se mettre d'Eglise en même temps que moi, il ne désespère pas à son tour de devenir pape ou tout au moins cardinal : vous comprenez qu'un homme qui a de pareilles visées ne se laissera pas prendre, ou, s'il est pris, subira le martyre plutôt que de parler. | - Теперь вы понимаете, господа, - заговорил Арамис, - что только Базен может доставить это письмо в Тур: моя кузина знает только Базена и доверяет ему одному; всякий другой слуга провалит дело. К тому же Базен учен и честолюбив: Базен знает историю, господа, он знает, что Сикст Пятый, прежде чем сделаться папой, был свинопасом. А так как Базен намерен в одно время со мной принять духовное звание, то он не теряет надежды тоже сделаться папой или по меньшей мере кардиналом. Вы понимаете, что человек, который так высоко метит, не даст схватить себя; а уж если его поймают, скорее примет мучения, но ни в чем не сознается. |
| -- Bien, bien, dit d'Artagnan, je vous passe de grand coeur Bazin ; mais passez-moi Planchet : Milady l'a fait jeter à la porte, certain jour, avec force coups de bâton ; or Planchet a bonne mémoire, et, je vous en réponds, s'il peut supposer une vengeance possible, il se fera plutôt échiner que d'y renoncer. Si vos affaires de Tours sont vos affaires, Aramis, celles de Londres sont les miennes. Je prie donc qu'on choisisse Planchet, lequel d'ailleurs a déjà été à Londres avec moi et sait dire très correctement : London, sir, if you please et my master lord d'Artagnan ; avec cela soyez tranquilles, il fera son chemin en allant et en revenant. | - Хорошо, хорошо, - согласился д'Артаньян, - я охотно уступаю вам Базена, но уступите мне Планше. Миледи однажды приказала вздуть его и выгнать из своего дома, а у Планше хорошая память, и, ручаюсь вам, если ему представится возможность отомстить, он скорее погибнет, чем откажется от этого удовольствия. Если дела в Туре касаются вас, Арамис, то дела в Лондоне касаются лично меня. А потому я прошу выбрать Планше, который к тому же побывал со мною в Лондоне и умеет совершенно правильно сказать: "London, sir, if you please" (Будьте любезны, сэр, указать мне дорогу в Лондон (англ.).), "My master lord d'Artagnan" (Мой господин лорд д'Артаньян (англ.).). Будьте покойны, с такими познаниями он отлично найдет дорогу туда и обратно. |
| -- En ce cas, dit Athos, il faut que Planchet reçoive sept cents livres pour aller et sept cents livres pour revenir, et Bazin, trois cents livres pour aller et trois cents livres pour revenir ; cela réduira la somme à cinq mille livres ; nous prendrons mille livres chacun pour les employer comme bon nous semblera, et nous laisserons un fond de mille livres que gardera l'abbé pour les cas extraordinaires ou les besoins communs. Cela vous va-t-il ? | - В таком случае - дадим Планше семьсот ливров при отъезде и семьсот ливров по его возвращении, а Базену - триста ливров, когда он будет уезжать, и триста ливров, когда вернется, - предложил Атос. - Это убавит наше богатство до пяти тысяч ливров. Каждый из нас возьмет себе тысячу ливров и употребит ее как ему вздумается, а оставшуюся тысячу мы отложим про запас, на случай непредвиденных расходов или для общих надобностей, поручив хранить ее аббату. Согласны вы на это? |
| -- Mon cher Athos, dit Aramis, vous parlez comme Nestor, qui était, comme chacun sait, le plus sage des Grecs. | - Любезный Атос, - сказал Арамис, - вы рассуждаете, как Нестор, который был, как всем известно, величайшим греческим мудрецом. |
| -- Eh bien, c'est dit, reprit Athos, Planchet et Bazin partiront ; à tout prendre, je ne suis pas fâché de conserver Grimaud : il est accoutumé à mes façons et j'y tiens ; la journée d'hier a déjà dû l'ébranler, ce voyage le perdrait. " | - Итак, решено: поедут Планше и Базен, - заключил Атос. - В сущности говоря, я рад оставить при себе Гримо: он привык к моему обращению, и я дорожу им. Вчерашний день, должно быть, уже изрядно измотал его, а это путешествие его бы доконало. |
| On fit venir Planchet, et on lui donna des instructions ; il avait été prévenu déjà par d'Artagnan, qui, du premier coup, lui avait annoncé la gloire, ensuite l'argent, puis le danger. | Друзья позвали Планше и дали ему необходимые указания; он уже был предупрежден д'Артаньяном, который прежде всего возвестил ему славу, затем посулил деньги и уж потом только упомянул об опасности. |
| " Je porterai la lettre dans le parement de mon habit, dit Planchet, et je l'avalerai si l'on me prend. | - Я повезу письмо за отворотом рукава, - сказал Планше, - и проглочу его, если меня схватят. |
| -- Mais alors tu ne pourras pas faire la commission, dit d'Artagnan. | - Но тогда ты не сможешь выполнить поручение, - возразил д'Артаньян. |
| -- Vous m'en donnerez ce soir une copie que je saurai par coeur demain. " | - Дайте мне сегодня вечером копию письма, и завтра я буду знать его наизусть. |
| D'Artagnan regarda ses amis comme pour leur dire : | Д'Артаньян посмотрел на своих друзей, словно желая сказать: |
| " Eh bien, que vous avais-je promis ? " | "Ну что? Правду я вам говорил? " |
| " Maintenant, continua-t-il en s'adressant à Planchet, tu as huit jours pour arriver près de Lord de Winter, tu as huit autres jours pour revenir ici, en tout seize jours ; si le seizième jour de ton départ, à huit heures du soir, tu n'es pas arrivé, pas d'argent, fût-il huit heures cinq minutes. | - Знай, - продолжал он, обращаясь к Планше, - тебе дается восемь дней на то, чтобы добраться к лорду Винтеру, и восемь дней на обратный путь, итого шестнадцать дней. Если на шестнадцатый день после твоего отъезда, в восемь часов вечера, ты не приедешь, то не получишь остальных денег, даже если бы ты явился в пять минут девятого. |
| -- Alors, Monsieur, dit Planchet, achetez-moi une montre. | - В таком случае, купите мне, сударь, часы, - попросил Планше. |
| -- Prends celle-ci, dit Athos, en lui donnant la sienne avec une insouciante générosité, et sois brave garçon. Songe que, si tu parles, si tu bavardes, si tu flânes, tu fais couper le cou à ton maître, qui a si grande confiance dans ta fidélité qu'il nous a répondu de toi. Mais songe aussi que s'il arrive, par ta faute, malheur à d'Artagnan, je te retrouverai partout, et ce sera pour t'ouvrir le ventre. | - Возьми вот эти, - сказал Атос, со свойственной ему беспечной щедростью отдавая Планше свои часы, - и будь молодцом. Помни: если ты разоткровенничаешься, если ты проболтаешься или прошатаешься где-нибудь, ты погубишь своего господина, который так уверен в твоей преданности, что поручился нам за тебя. И помни еще: если по твоей вине случится какое-нибудь несчастье с д'Артаньяном, я всюду найду тебя, чтобы распороть тебе живот! |
| -- Oh ! Monsieur ! dit Planchet, humilié du soupçon et surtout effrayé de l'air calme du mousquetaire. | - Эх, сударь! - произнес Планше, обиженный подозрением и к тому же испуганный невозмутимым видом мушкетера. |
| -- Et moi, dit Porthos en roulant ses gros yeux, songe que je t'écorche vif. | - А я, - сказал Портос, свирепо вращая глазами, - сдеру с тебя живого шкуру! |
| -- Ah ! Monsieur ! | - Ах, сударь! |
| -- Et moi, continua Aramis de sa voix douce et mélodieuse, songe que je te brûle à petit feu comme un sauvage. | - А я, - сказал Арамис своим кротким, мелодичным голосом, - сожгу тебя на медленном огне по способу дикарей, запомни это! |
| -- Ah ! Monsieur ! " | - Ох, сударь! |
| Et Planchet se mit à pleurer ; nous n'oserions dire si ce fut de terreur, à cause des menaces qui lui étaient faites, ou d'attendrissement de voir quatre amis si étroitement unis. | И Планше заплакал; мы не сумеем сказать, было ли то от страха, внушенного ему этими угрозами, или от умиления при виде столь тесной дружбы четырех друзей. |
| D'Artagnan lui prit la main, et l'embrassa. | Д'Артаньян пожал ему руку и обнял его. |
| " Vois-tu, Planchet, lui dit-il, ces Messieurs te disent tout cela par tendresse pour moi, mais au fond ils t'aiment. | - Видишь ли, Планше, - сказал он ему, - эти господа говорят тебе все это из чувства привязанности ко мне, но, в сущности, они тебя любят. |
| -- Ah ! Monsieur ! dit Planchet, ou je réussirai, ou l'on me coupera en quatre ; me coupât-on en quatre, soyez convaincu qu'il n'y a pas un morceau qui parlera. " | - Ах, сударь, или я исполню поручение, или меня изрежут на куски! - вскричал Планше. - Но даже если изрежут, то, будьте уверены, ни один кусочек ничего не выдаст. |
| Il fut décidé que Planchet partirait le lendemain à huit heures du matin, afin, comme il l'avait dit, qu'il pût, pendant la nuit, apprendre la lettre par coeur. Il gagna juste douze heures à cet arrangement ; il devait être revenu le seizième jour, à huit heures du soir. | Было решено, что Планше отправится в путь на следующий день, в восемь часов утра, чтобы за ночь он успел выучить письмо наизусть. Он выгадал на этом деле ровно двенадцать часов, так как должен был вернуться на шестнадцатый день, в восемь часов вечера. |
| Le matin, au moment où il allait monter à cheval, d'Artagnan, qui se sentait au fond du coeur un faible pour le duc, prit Planchet à part. | Утром, когда он садился на копя, д'Артаньян, питавший в глубине сердца слабость к герцогу Бекингэму, отвел Планше в сторону. |
| " Ecoute, lui dit-il, quand tu auras remis la lettre à Lord de Winter et qu'il l'aura lue, tu lui diras encore : " Veillez sur Sa Grâce Lord Buckingham, car on veut l'assassiner. " Mais ceci, Planchet, vois-tu, c'est si grave et si important, que je n'ai pas même voulu avouer à mes amis que je te confierais ce secret, et que pour une commission de capitaine je ne voudrais pas te l'écrire. | - Слушай, - сказал он ему, - когда ты вручишь письмо лорду Винтеру и он прочтет его, скажи ему еще: "Оберегайте его светлость лорда Бекингэма: его хотят убить". Но, видишь ли, Планше, это настолько важно и настолько серьезно, что я не признался в том, что доверяю тебе эту тайну, даже моим друзьям и не написал бы этого в письме, даже если бы меня пообещали произвести в капитаны. |
| -- Soyez tranquille, Monsieur, dit Planchet, vous verrez si l'on peut compter sur moi. " | - Будьте спокойны, сударь, вы увидите, что на меня можно во всем положиться. |
| Et monté sur un excellent cheval, qu'il devait quitter à vingt lieues de là pour prendre la poste, Planchet partit au galop, le coeur un peu serré par la triple promesse que lui avaient faite les mousquetaires, mais du reste dans les meilleures dispositions du monde. | Сев на превосходного коня, которого он должен был оставить в двадцати лье от лагеря, чтобы ехать дальше на почтовых, Планше поскакал галопом; и, хотя сердце у него слегка щемило при воспоминании о трех обещаниях мушкетеров, он все-таки был в отличном расположении духа. |
| Bazin partit le lendemain matin pour Tours, et eut huit jours pour faire sa commission. | Базен уехал на следующее утро в Тур; ему дано было восемь дней на то, чтобы исполнить возложенное на него поручение. |
| Les quatre amis, pendant toute la durée de ces deux absences, avaient, comme on le comprend bien, plus que jamais l'oeil au guet, le nez au vent et l'oreille aux écoutes. | Все то время, пока их посланцы отсутствовали, четыре друга, разумеется, более чем когда-нибудь были настороже и держали ухо востро. |
| Leurs journées se passaient à essayer de surprendre ce qu'on disait, à guetter les allures du cardinal et à flairer les courriers qui arrivaient. Plus d'une fois un tremblement insurmontable les prit, lorsqu'on les appela pour quelque service inattendu. Ils avaient d'ailleurs à se garder pour leur propre sûreté ; Milady était un fantôme qui, lorsqu'il était apparu une fois aux gens, ne les laissait pas dormir tranquillement. | Они целые дни подслушивали, что говорится кругом, следили за действиями кардинала и разнюхивали, не прибыл ли к Ришелье какой-нибудь гонец. Не раз их охватывал трепет, когда их неожиданно вызывали для несения служебных обязанностей. К тому же им приходилось оберегать и собственную безопасность: миледи была привидением, которое, раз явившись человеку, не давало ему больше спать спокойно. |
| Le matin du huitième jour, Bazin, frais comme toujours et souriant selon son habitude, entra dans le cabaret du Parpaillot, comme les quatre amis étaient en train de déjeuner, en disant, selon la convention arrêtée : | Утром восьмого дня Базен, бодрый, как всегда, и, по своему обыкновению, улыбающийся, вошел в кабачок "Нечестивец" в то время, когда четверо друзей завтракали там, и сказал, как было условлено: |
| " Monsieur Aramis, voici la réponse de votre cousine. " | - Господин Арамис, вот ответ вашей кузины. |
| Les quatre amis échangèrent un coup d'oeil joyeux : la moitié de la besogne était faite ; il est vrai que c'était la plus courte et la plus facile. | Друзья радостно переглянулись: половина дела была сделана; правда, эта половина была более легкая и требовала меньше времени. |
| Aramis prit, en rougissant malgré lui, la lettre, qui était d'une écriture grossière et sans orthographe. | Арамис, невольно покраснев, взял письмо, написанное неуклюжим почерком и с орфографическими ошибками. |
| " Bon Dieu ! s'écria-t-il en riant, décidément j'en désespère ; jamais cette pauvre Michon n'écrira comme M. de Voiture. | - О, Боже мой! - смеясь, воскликнул он. - Я положительно теряю надежду: бедняжка Мишон никогда не научится писать, как господин де Вуатюр! |
| -- Qu'est-ce que cela feut dire, cette baufre Migeon ? demanda le Suisse, qui était en train de causer avec les quatre amis quand la lettre était arrivée. | - Што это са петная Мишон? - спросил швейцарец, беседовавший с четырьмя друзьями в ту минуту, как пришло письмо. |
| -- Oh ! mon Dieu ! moins que rien, dit Aramis, une petite lingère charmante que j'aimais fort et à qui j'ai demandé quelques lignes de sa main en manière de souvenir. | - Ах, Боже мой, да почти ничто! - ответил Арамис. - Очаровательная юная белошвейка, я ее очень любил и попросил написать мне на память несколько строк. |
| -- Dutieu ! dit le Suisse ; zi zella il être auzi grante tame que son l'égridure, fous l'être en ponne fordune, mon gamarate ! " | - Шерт фосьми, если она такая польшая тама, как ее пукфы, вы счастлифец, тофарищ! - сказал швейцарец. |
| Aramis lut la lettre et la passa à Athos. | Арамис просмотрел письмо и передал его Атосу. |
| " Voyez donc ce qu'elle m'écrit, Athos " , dit-il. | - Почитайте-ка, что она пишет, Атос, - предложил он. |
| Athos jeta un coup d'oeil sur l'épître, et, pour faire évanouir tous les soupçons qui auraient pu naître, lut tout haut : | Атос пробежал глазами это послание и, желая рассеять все подозрения, которые могли бы возникнуть, прочел вслух: |
| " Mon cousin, ma soeur et moi devinons très bien les rêves, et nous en avons même une peur affreuse ; mais du vôtre, on pourra dire, je l'espère, tout songe est mensonge. Adieu ! portez-vous bien, et faites que de temps en temps nous entendions parler de vous. | "Милый кузен, моя сестра и я очень хорошо отгадываем сны; и мы ужасно боимся их, но про ваш, надеюсь, можно сказать: не верь снам, сны - обман. Прощайте, будьте здоровы и время от времени давайте нам о себе знать. |
| " AGLAE MICHON. " | Аглая Мишон" |
| " Et de quel rêve parle-t-elle ? demanda le dragon, qui s'était approché pendant la lecture. | - А о каком сне она пишет? - спросил драгун, подошедший во время чтения письма. |
| -- Foui, te quel rêfe ? dit le Suisse. | - Та, о каком сне? - подхватил швейцарец. |
| -- Eh ! pardieu ! dit Aramis, c'est tout simple, d'un rêve que j'ai fait et que je lui ai raconté. | - Ах, Боже мой, да очень просто: о сне, который я видел и рассказал ей, - ответил Арамис. |
| -- Oh ! foui, par Tieu ! c'être tout simple de ragonter son rêfe ; mais moi je ne rêfe jamais. | - Та, Поше мой, ошень просто рассказать свой сон, но я никокта не фишу сноф. |
| -- Vous êtes fort heureux, dit Athos en se levant, et je voudrais bien pouvoir en dire autant que vous ! | - Вы очень счастливы, - заметил Атос, вставая из-за стола. - Я был бы рад, если бы мог сказать то же самое. |
| -- Chamais ! reprit le Suisse, enchanté qu'un homme comme Athos lui enviât quelque chose, chamais ! chamais ! " | - Никокта! - повторил швейцарец, в восторге от того, что такой человек, как Атос, хоть в этом ему завидует. - Никокта! Никокта! |
| D'Artagnan, voyant qu'Athos se levait, en fit autant, prit son bras, et sortit. | Д'Артаньян, увидев, что Атос встал, тоже поднялся, взял его под руку и вышел с ним. |
| Porthos et Aramis restèrent pour faire face aux quolibets du dragon et du Suisse. | Портос и Арамис остались отвечать на грубоватые шутки драгуна и швейцарца. |
| Quant à Bazin, il s'alla coucher sur une botte de paille ; et comme il avait plus d'imagination que le Suisse, il rêva que M. Aramis, devenu pape, le coiffait d'un chapeau de cardinal. | А Базен пошел и улегся спать на соломенную подстилку, и так как у него было более живое воображение, чем у швейцарца, то он видел сон, будто Арамис, сделавшись папой, возводит его в сан кардинала. |
| Mais, comme nous l'avons dit, Bazin n'avait, par son heureux retour, enlevé qu'une partie de l'inquiétude qui aiguillonnait les quatre amis. Les jours de l'attente sont longs, et d'Artagnan surtout aurait parié que les jours avaient maintenant quarante-huit heures. Il oubliait les lenteurs obligées de la navigation, il s'exagérait la puissance de Milady. Il prêtait à cette femme, qui lui apparaissait pareille à un démon, des auxiliaires surnaturels comme elle ; il s'imaginait, au moindre bruit, qu'on venait l'arrêter, et qu'on ramenait Planchet pour le confronter avec lui et ses amis. Il y a plus : sa confiance autrefois si grande dans le digne Picard diminuait de jour en jour. Cette inquiétude était si grande, qu'elle gagnait Porthos et Aramis. Il n'y avait qu'Athos qui demeurât impassible, comme si aucun danger ne s'agitait autour de lui, et qu'il respirât son atmosphère quotidienne. | Однако, как мы уже сказали, своим благополучным возвращением Базен развеял только часть той тревоги, которая не давала покоя четырем друзьям. Дни ожидания тянутся долго, и в особенности чувствовал это д'Артаньян, который готов был побиться об заклад, что в сутках стало теперь сорок восемь часов. Он забывал о вынужденной медлительности путешествия по морю и преувеличивал могущество миледи. Он мысленно наделял эту женщину, казавшуюся ему демоном, такими же сверхъестественными, как и она сама, союзниками; при малейшем шорохе он воображал, что пришли его арестовать и привели обратно Планше для очной ставки с ним и его друзьями. И более того: доверие его к достойному пикардийцу с каждым днем уменьшалось. Его тревога настолько усилилась, что передавалась и Портосу и Арамису. Один только Атос оставался по-прежнему невозмутимым, точно вокруг него не витало ни малейшей опасности и ничто не нарушало обычного порядка вещей. |
| Le seizième jour surtout, ces signes d'agitation étaient si visibles chez d'Artagnan et ses deux amis, qu'ils ne pouvaient rester en place, et qu'ils erraient comme des ombres sur le chemin par lequel devait revenir Planchet. | На шестнадцатый день это волнение с такой силой охватило д'Артаньяна и его друзей, что они не могли оставаться на месте и бродили, точно призраки, по дороге, по которой должен был вернуться Планше. |
| " Vraiment, leur disait Athos, vous n'êtes pas des hommes, mais des enfants, pour qu'une femme vous fasse si grand-peur ! Et de quoi s'agit-il, après tout ? D'être emprisonnés ! Eh bien, mais on nous tirera de prison : on en a bien retiré Mme Bonacieux. D'être décapités ? Mais tous les jours, dans la tranchée, nous allons joyeusement nous exposer à pis que cela, car un boulet peut nous casser la jambe, et je suis convaincu qu'un chirurgien nous fait plus souffrir en nous coupant la cuisse qu'un bourreau en nous coupant la tête. Demeurez donc tranquilles ; dans deux heures, dans quatre, dans six heures, au plus tard, Planchet sera ici : il a promis d'y être, et moi j'ai très grande foi aux promesses de Planchet, qui m'a l'air d'un fort brave garçon. | - Вы, право, не мужчины, а дети, если женщина может внушать вам такой страх! - говорил им Атос. - И что нам, в сущности, угрожает? Попасть в тюрьму? Но нас вызволят оттуда! Ведь вызволили же госпожу Бонасье! Быть обезглавленными? Но каждый день в траншеях мы с самым веселым видом подвергаем себя большей опасности, ибо ядро может раздробить нам ногу, и я убежден, что хирург причинит нам больше страданий, отрезая ногу, чем палач, отрубая голову. Ждите же спокойно: через два часа, через четыре, самое позднее через шесть Планше будет здесь. Он обещал быть, и я очень доверяю обещаниям Планше - он кажется мне славным малым. |
| -- Mais s'il n'arrive pas ? dit d'Artagnan. | - А если он не приедет? - спросил д'Артаньян. |
| -- Eh bien, s'il n'arrive pas, c'est qu'il aura été retardé, voilà tout. Il peut être tombé de cheval, il peut avoir fait une cabriole par-dessus le pont, il peut avoir couru si vite qu'il en ait attrapé une fluxion de poitrine. Eh ! Messieurs ! faisons donc la part des événements. La vie est un chapelet de petites misères que le philosophe égrène en riant. Soyez philosophes comme moi, Messieurs, mettez-vous à table et buvons ; rien ne fait paraître l'avenir couleur de rose comme de le regarder à travers un verre de chambertin. | - Ну, если он не приедет, значит, он почему-либо задержался, вот и все. Он мог упасть с лошади, мог свалиться с моста, мог от быстрой езды схватить воспаление легких. Эх, господа, надо принимать во внимание все случайности! Жизнь - это четки, составленные из мелких невзгод, и философ, смеясь, перебирает их. Будьте, подобно мне, философами, господа, садитесь за стол, и давайте выпьем: никогда будущее не представляется в столь розовом свете, как в те мгновения, когда смотришь на него сквозь бокал шамбертена. |
| -- C'est fort bien, répondit d'Artagnan ; mais je suis las d'avoir à craindre, en buvant frais, que le vin ne sorte de la cave de Milady. | - Совершенно справедливо, - ответил д'Артаньян, - но мне надоело каждый раз, когда я раскупориваю новую бутылку, опасаться, не из погреба ли она миледи. |
| -- Vous êtes bien difficile, dit Athos, une si belle femme ! | - Вы уж очень разборчивы, - сказал Атос. - Она такая красивая женщина! |
| -- Une femme de marque ! " dit Porthos avec son gros rire. | - Женщина, отмеченная людьми! - неуклюже сострил Портос и, по обыкновению, громко захохотал. |
| Athos tressaillit, passa la main sur son front pour en essuyer la sueur, et se leva à son tour avec un mouvement nerveux qu'il ne put réprimer. | Атос вздрогнул, провел рукой по лбу, точно отирая пот, и поднялся с нервным движением, которое он не в силах был скрыть. |
| Le jour s'écoula cependant, et le soir vint plus lentement, mais enfin il vint ; les buvettes s'emplirent de chalands ; Athos, qui avait empoché sa part du diamant, ne quittait plus le Parpaillot. Il avait trouvé dans M. de Busigny, qui, au reste, leur avait donné un dîner magnifique, un partner digne de lui. Ils jouaient donc ensemble, comme d'habitude, quand sept heures sonnèrent : on entendit passer les patrouilles qui allaient doubler les postes ; à sept heures et demie la retraite sonna. | Между тем день прошел. Вечер наступал медленнее, чем обыкновенно, но наконец все-таки наступил, и трактиры наполнились посетителями. Атос, получивший свою долю от продажи алмаза, не выходил из "Нечестивца". В г-не де Бюзиньи, который, кстати сказать, угостил наших друзей великолепным обедом, он нашел вполне достойного партнера. Итак, они, по обыкновению, играли вдвоем в кости, когда пробило семь часов; слышно было, как прошли мимо патрули, которые направлялись усилить сторожевые посты; в половине восьмого пробили вечернюю зорю. |
| " Nous sommes perdus, dit d'Artagnan à l'oreille d'Athos. | - Мы пропали! - шепнул д'Артаньян Атосу. |
| -- Vous voulez dire que nous avons perdu, dit tranquillement Athos en tirant quatre pistoles de sa poche et en les jetant sur la table. Allons, Messieurs, continua-t-il, on bat la retraite, allons nous coucher. " | - Вы хотите сказать - пропали наши деньги? - спокойно поправил его Атос, вынимая из кармана четыре пистоля и бросая их на стол. - Ну, господа, - продолжал он, - бьют зорю, пойдемте спать. |
| Et Athos sortit du Parpaillot suivi de d'Artagnan. Aramis venait derrière donnant le bras à Porthos. Aramis mâchonnait des vers, et Porthos s'arrachait de temps en temps quelques poils de moustache en signe de désespoir. | И Атос вышел из трактира в сопровождении д'Артаньяна. Позади них шел Арамис под руку с Портосом. Арамис бормотал какие-то стихи, а Портос в отчаянии безжалостно теребил свой ус. |
| Mais voilà que tout à coup, dans l'obscurité, une ombre se dessine, dont la forme est familière à d'Artagnan, et qu'une voix bien connue lui dit : | Вдруг из темноты выступила какая-то фигура, очертания которой показались д'Артаньяну знакомыми, и привычный его слуху голос сказал: |
| " Monsieur, je vous apporte votre manteau, car il fait frais ce soir. | - Я принес ваш плащ, сударь: сегодня прохладный вечор. |
| -- Planchet ! s'écria d'Artagnan, ivre de joie. | - Планше! - вскричал д'Артаньян вне себя от радости. |
| -- Planchet ! répétèrent Porthos et Aramis. | - Планше! - подхватили Портос и Арамис. |
| -- Eh bien, oui, Planchet, dit Athos, qu'y a-t-il d'étonnant à cela ? Il avait promis d'être de retour à huit heures, et voilà les huit heures qui sonnent. Bravo ! Planchet, vous êtes un garçon de parole, et si jamais vous quittez votre maître, je vous garde une place à mon service. | - Ну да, Планше, - сказал Атос. - Что же тут удивительного? Он обещал вернуться в восемь часов, и как раз бьет восемь. Браво, Планше, вы человек, умеющий держать слово! И, если когда-нибудь вы оставите вашего господина, я возьму вас к себе в услужение. |
| -- Oh ! non, jamais, dit Planchet, jamais je ne quitterai M. d'Artagnan. " | - О нет, никогда! - возразил Планше. - Никогда я не оставлю господина д'Артаньяна! |
| En même temps d'Artagnan sentit que Planchet lui glissait un billet dans la main. | В ту же минуту д'Артаньян почувствовал, что Планше сунул ему в руку записку. |
| D'Artagnan avait grande envie d'embrasser Planchet au retour comme il l'avait embrassé au départ ; mais il eut peur que cette marque d'effusion, donnée à son laquais en pleine rue, ne parût extraordinaire à quelque passant, et il se contint. | Д'Артаньян испытывал большое желание обнять Планше, как он сделал это при его отъезде, но побоялся, как бы такое изъявление чувств по отношению к слуге посреди улицы не показалось странным кому-нибудь из прохожих, а потому сдержал свой порыв. |
| " J'ai le billet, dit-il à Athos et à ses amis. | - Записка у меня, - сообщил он Атосу и остальным друзьям. |
| -- C'est bien, dit Athos, entrons chez nous, et nous le lirons. " | - Хорошо, - сказал Атос. - Пойдем домой и прочитаем. |
| Le billet brûlait la main de d'Artagnan : il voulait hâter le pas ; mais Athos lui prit le bras et le passa sous le sien, et force fut au jeune homme de régler sa course sur celle de son ami. | Записка жгла руку д'Артаньяну, он хотел ускорить шаг, но Атос взял его под руку, и юноше поневоле пришлось идти в ногу со своим другом. |
| Enfin on entra dans la tente, on alluma une lampe, et tandis que Planchet se tenait sur la porte pour que les quatre amis ne fussent pas surpris, d'Artagnan, d'une main tremblante, brisa le cachet et ouvrit la lettre tant attendue. | Наконец они вошли в палатку и зажгли светильник. Планше встал у входа, чтобы никто не застиг друзей врасплох, а д'Артаньян дрожащей рукой сломал печать и вскрыл долгожданное письмо. |
| Elle contenait une demi-ligne, d'une écriture toute britannique et d'une concision toute spartiate : | Оно заключало полстроки, написанной чисто британским почерком, и было весьма лаконично: |
| " Thank you, be easy . " | "Thank you, be easy". |
| Ce qui voulait dire : | Что означало: |
| " Merci, soyez tranquille. " | "Благодарю вас, будьте спокойны". |
| Athos prit la lettre des mains de d'Artagnan, l'approcha de la lampe, y mit le feu, et ne la lâcha point qu'elle ne fût réduite en cendres. | Атос взял письмо из рук д'Артаньяна, поднес его к светильнику, зажег и держал, пока оно не обратилось в пепел. |
| Puis appelant Planchet : | Потом он подозвал Планше и сказал ему: |
| " Maintenant, mon garçon, lui dit-il, tu peux réclamer tes sept cents livres, mais tu ne risquais pas grand-chose avec un billet comme celui- là. | - Теперь, любезный, можешь требовать свои семьсот ливров, но ты не многим рисковал с такой запиской! |
| -- Ce n'est pas faute que j'aie inventé bien des moyens de le serrer, dit Planchet. | - Однако это не помешало мне прибегать к разным ухищрениям, чтобы благополучно довезти ее, - ответил Планше. |
| -- Eh bien, dit d'Artagnan, conte-nous cela. | - Ну-ка, расскажи нам о своих приключениях! - предложил д'Артаньян. |
| -- Dame ! c'est bien long, Monsieur. | - Это долго рассказывать, сударь. |
| -- Tu as raison, Planchet, dit Athos ; d'ailleurs la retraite est battue, et nous serions remarqués en gardant de la lumière plus longtemps que les autres. | - Ты прав, Планше, - сказал Атос. - К тому же пробили уже зорю, и, если у нас светильник будет гореть дольше, чем у других, это заметят. |
| -- Soit, dit d'Artagnan, couchons-nous. Dors bien, Planchet ! | - Пусть будет так, ляжем спать, - согласился д'Артаньян. - Спи спокойно, Планше! |
| -- Ma foi, Monsieur ! ce sera la première fois depuis seize jours. | - Честное слово, сударь, в первый раз за шестнадцать дней я спокойно усну! |
| -- Et moi aussi ! dit d'Artagnan. | - И я тоже! - сказал д'Артаньян. |
| -- Et moi aussi ! répéta Porthos. | - И я тоже! - вскричал Портос. |
| -- Et moi aussi ! répéta Aramis. | - И я тоже! - проговорил Арамис. |
| -- Eh bien, voulez-vous que je vous avoue la vérité ? et moi aussi ! " dit Athos. | - Открою вам правду: и я тоже, - признался Атос. |
Титульный лист | Предыдущая | Следующая
