Les Trois Mousquetaires/Три мушкетера

Chapitre V LES MOUSQUETAIRES DU ROI ET LES GARDES DE M. LE CARDINAL/Королевские мушкетеры и гвардейцы господина кардинала

France	Russe
D'Artagnan ne connaissait personne à Paris. Il alla donc au rendez- vous d'Athos sans amener de second, résolu de se contenter de ceux qu'aurait choisis son adversaire. D'ailleurs son intention était formelle de faire au brave mousquetaire toutes les excuses convenables, mais sans faiblesse, craignant qu'il ne résultât de ce duel ce qui résulte toujours de fâcheux, dans une affaire de ce genre, quand un homme jeune et vigoureux se bat contre un adversaire blessé et affaibli : vaincu, il double le triomphe de son antagoniste ; vainqueur, il est accusé de forfaiture et de facile audace.	У д'Артаньяна в Париже не было ни одного знакомого. Поэтому он на поединок с Атосом отправился без секунданта, решив удовольствоваться секундантами противника. Впрочем, он заранее твердо решил принести храброму мушкетеру все допустимые извинения, не проявляя при этом, разумеется, слабости. Он решил это, опасаясь тяжелых последствий, которые может иметь подобная дуэль, когда человек, полный сил и молодости, дерется с раненым и ослабевшим противником. Если он окажется побежденным - противник будет торжествовать вдвойне; если же победителем будет он - его обвинят в вероломстве, скажут, что успех достался ему слишком легко.
Au reste, ou nous avons mal exposé le caractère de notre chercheur d'aventures, ou notre lecteur a déjà dû remarquer que d'Artagnan n'était point un homme ordinaire. Aussi, tout en se répétant à lui- même que sa mort était inévitable, il ne se résigna point à mourir tout doucettement, comme un autre moins courageux et moins modéré que lui eût fait à sa place. Il réfléchit aux différents caractères de ceux avec lesquels il allait se battre, et commença à voir plus clair dans sa situation. Il espérait, grâce aux excuses loyales qu'il lui réservait, se faire un ami d'Athos, dont l'air grand seigneur et la mine austère lui agréaient fort. Il se flattait de faire peur à Porthos avec l'aventure du baudrier, qu'il pouvait, s'il n'était pas tué sur le coup, raconter à tout le monde, récit qui, poussé adroitement à l'effet, devait couvrir Porthos de ridicule ; enfin, quant au sournois Aramis, il n'en avait pas très grand-peur, et en supposant qu'il arrivât jusqu'à lui, il se chargeait de l'expédier bel et bien, ou du moins en le frappant au visage, comme César avait recommandé de faire aux soldats de Pompée, d'endommager à tout jamais cette beauté dont il était si fier.	Впрочем, либо мы плохо обрисовали характер нашего искателя приключений, либо читатель должен был уже заметить, что д'Артаньян был человек не совсем обыкновенный. Поэтому, хоть и твердя самому себе, что гибель его неизбежна, он не мог безропотно покориться неизбежности смерти, как сделал бы это другой, менее смелый и менее спокойный человек. Он вдумывался в различия характеров тех, с кем ему предстояло сражаться, и положение постепенно становилось для него ясней. Он надеялся, что, извинившись, завоюет дружбу Атоса, строгое лицо и благородная осанка которого произвели на него самое хорошее впечатление. Он льстил себя надеждой запугать Портоса историей с перевязью, которую он мог, в случае если не будет убит на месте, рассказать всем, а такой рассказ, преподнесенный в подходящей форме, не мог не сделать Портоса смешным в глазах друзей и товарищей. Что же касается хитроумного Арамиса, то он не внушал д'Артаньяну особого страха. Если даже предположить, что и до него дойдет очередь, то д'Артаньян твердо решил покончить с ним или же ударом в лицо, как Цезарь советовал поступать с солдатами Помпея, нанести ущерб Красоте, которой Арамис так явно гордился.
Ensuite il y avait chez d'Artagnan ce fonds inébranlable de résolution qu'avaient déposé dans son coeur les conseils de son père, conseils dont la substance était : " Ne rien souffrir de personne que du roi, du cardinal et de M. de Tréville. " Il vola donc plutôt qu'il ne marcha vers le couvent des Carmes Déchaussés, ou plutôt Deschaux, comme on disait à cette époque, sorte de bâtiment sans fenêtres, bordé de prés arides, succursale du Pré-aux-Clercs, et qui servait d'ordinaire aux rencontres des gens qui n'avaient pas de temps à perdre.	Кроме того, в д'Артаньяне жила непоколебимая решимость, основанная на советах его отца, сущность которых сводилась к следующему: "Не покоряться никому, кроме короля, кардинала и господина де Тревиля". Вот почему д'Артаньян не шел, а летел по направлению к монастырю Дешо. Это было заброшенное здание с выбитыми стеклами, окруженное бесплодными пустырями, в случае надобности служившими тому же назначению, что и Пре-о-Клер: там обыкновенно дрались люди, которым нельзя было терять время.
Lorsque d'Artagnan arriva en vue du petit terrain vague qui s'étendait au pied de ce monastère, Athos attendait depuis cinq minutes seulement, et midi sonnait. Il était donc ponctuel comme la Samaritaine, et le plus rigoureux casuiste à l'égard des duels n'avait rien à dire.	Когда д'Артаньян подходил к пустырю, находившемуся подле монастыря, пробило полдень. Атос ожидал его всего пять минут - следовательно, д'Артаньян был безукоризненно точен и самый строгий судья в законах дуэли не имел бы повода упрекнуть его.
Athos, qui souffrait toujours cruellement de sa blessure, quoiqu'elle eût été pansée à neuf par le chirurgien de M. de Tréville, s'était assis sur une borne et attendait son adversaire avec cette contenance paisible et cet air digne qui ne l'abandonnaient jamais. A l'aspect de d'Artagnan, il se leva et fit poliment quelques pas au-devant de lui. Celui-ci, de son côté, n'aborda son adversaire que le chapeau à la main et sa plume traînant jusqu'à terre.	Атос, которому рана причиняла еще тяжкую боль, хоть лекарь де Тревиля и наложил на нее свежую повязку, сидел на камне и ожидал противника, как всегда спокойный и полный благородного достоинства. Увидев д'Артаньяна, он встал и учтиво сделал несколько шагов ему навстречу. Д'Артаньян, со своей стороны, приблизился к противнику, держа шляпу в руке так, что перо волочилось по земле.
" Monsieur, dit Athos, j'ai fait prévenir deux de mes amis qui me serviront de seconds, mais ces deux amis ne sont point encore arrivés. Je m'étonne qu'ils tardent : ce n'est pas leur habitude.	- Сударь, - сказал Атос, - я послал за двумя моими друзьями, которые и будут моими секундантами. Но друзья эти еще не пришли. Я удивляюсь их опозданию: это не входит в их привычки.
-- Je n'ai pas de seconds, moi, Monsieur, dit d'Artagnan, car arrivé d'hier seulement à Paris, je n'y connais encore personne que M. de Tréville, auquel j'ai été recommandé par mon père qui a l'honneur d'être quelque peu de ses amis. "	- У меня секундантов нет, - произнес д'Артаньян. - Я только вчера прибыл в Париж, и у меня нет здесь ни одного знакомого, кроме господина де Тревиля, которому рекомендовал меня мой отец, имевший честь некогда быть его другом.
Athos réfléchit un instant.	Атос на мгновение задумался.
" Vous ne connaissez que M. de Tréville ? demanda-t-il.	- Вы знакомы только с господином де Тревилем? - спросил он.
-- Oui, Monsieur, je ne connais que lui.	- Да, сударь, я знаком только с ним.
-- Ah çà, mais... , continua Athos parlant moitié à lui-même, moitié à d'Artagnan, ah... çà, mais si je vous tue, j'aurai l'air d'un mangeur d'enfants, moi !	- Вот так история! - проговорил Атос, обращаясь столько же к самому себе, как и к своему собеседнику. - Вот так история! Но если я вас убью, я прослыву пожирателем детей.
-- Pas trop, Monsieur, répondit d'Artagnan avec un salut qui ne manquait pas de dignité ; pas trop, puisque vous me faites l'honneur de tirer l'épée contre moi avec une blessure dont vous devez être fort incommodé.	- Не совсем так, сударь, - возразил д'Артаньян с поклоном, который не был лишен достоинства. - Не совсем так, раз вы делаете мне честь драться со мною, невзирая на рану, которая, несомненно, тяготит вас.
-- Très incommodé, sur ma parole, et vous m'avez fait un mal du diable, je dois le dire ; mais je prendrai la main gauche, c'est mon habitude en pareille circonstance. Ne croyez donc pas que je vous fasse une grâce, je tire proprement des deux mains ; et il y aura même désavantage pour vous : un gaucher est très gênant pour les gens qui ne sont pas prévenus. Je regrette de ne pas vous avoir fait part plus tôt de cette circonstance.	- Очень тяготит, даю вам слово. И вы причинили мне чертовскую боль, должен признаться. Но я буду держать шпагу в левой руке, как делаю всегда в подобных случаях. Таким образом, не думайте, что это облегчит ваше положение: я одинаково свободно действую обеими руками. Это создаст даже некоторое неудобство для вас. Левша очень стесняет противника, когда тот не подготовлен к этому. Я сожалею, что не поставил вас заранее в известность об этом обстоятельстве.
-- Vous êtes vraiment, Monsieur, dit d'Artagnan en s'inclinant de nouveau, d'une courtoisie dont je vous suis on ne peut plus reconnaissant.	- Вы, сударь, - проговорил д'Артаньян, - бесконечно любезны, я вам глубоко признателен.
-- Vous me rendez confus, répondit Athos avec son air de gentilhomme ; causons donc d'autre chose, je vous prie, à moins que cela ne vous soit désagréable. Ah ! sangbleu ! que vous m'avez fait mal ! l'épaule me brûle.	- Я, право, смущен вашими речами, - сказал Атос с изысканной учтивостью. - Поговорим лучше о другом, если вы ничего не имеете против... Ах, дьявол, как больно вы мне сделали! Плечо так и горит!
-- Si vous vouliez permettre... , dit d'Artagnan avec timidité.	- Если б вы разрешили... - робко пробормотал д'Артаньян.
-- Quoi, Monsieur ?	- Что именно, сударь?
-- J'ai un baume miraculeux pour les blessures, un baume qui me vient de ma mère, et dont j'ai fait l'épreuve sur moi-même.	- У меня есть чудодейственный бальзам для лечения ран. Этот бальзам мне дала с собой матушка, и я испытал его на самом себе.
-- Eh bien ?	- И что же?
-- Eh bien, je suis sûr qu'en moins de trois jours ce baume vous guérirait, et au bout de trois jours, quand vous seriez guéri : eh bien, Monsieur, ce me serait toujours un grand honneur d'être votre homme. "	- А то, что не далее как через каких-нибудь три дня вы - я в этом уверен - будете исцелены, а по прошествии этих трех дней, когда вы поправитесь, сударь, я почту за великую честь скрестить с вами шпаги.
D'Artagnan dit ces mots avec une simplicité qui faisait honneur à sa courtoisie, sans porter aucunement atteinte à son courage.	Д'Артаньян произнес эти слова с простотой, делавшей честь его учтивости и в то же время не дававшей повода сомневаться в его мужестве.
" Pardieu, Monsieur, dit Athos, voici une proposition qui me plaît, non pas que je l'accepte, mais elle sent son gentilhomme d'une lieue. C'est ainsi que parlaient et faisaient ces preux du temps de Charlemagne, sur lesquels tout cavalier doit chercher à se modeler. Malheureusement, nous ne sommes plus au temps du grand empereur. Nous sommes au temps de M. le cardinal, et d'ici à trois jours on saurait, si bien gardé que soit le secret, on saurait, dis-je, que nous devons nous battre, et l'on s'opposerait à notre combat. Ah çà, mais ! ces flâneurs ne viendront donc pas ?	- Клянусь Богом, сударь, - ответил Атос, - это предложение мне по душе. Не то чтобы я на него согласился, но от него за целую милю отдает благородством дворянина. Так говорили и действовали воины времен Карла Великого, примеру которых должен следовать каждый кавалер. Но мы, к сожалению, живем не во времена великого императора. Мы живем при почтенном господине кардинале, и за три дня, как бы тщательно мы ни хранили нашу тайну, говорю я, станет известно, что мы собираемся драться, и нам помешают осуществить наше намерение... Да, но эти лодыри окончательно пропали, как мне кажется!
-- Si vous êtes pressé, Monsieur, dit d'Artagnan à Athos avec la même simplicité qu'un instant auparavant il lui avait proposé de remettre le duel à trois jours, si vous êtes pressé et qu'il vous plaise de m'expédier tout de suite, ne vous gênez pas, je vous en prie.	- Если вы спешите, сударь, - произнес д'Артаньян с той же простотой, с какой минуту назад он предложил Атосу отложить дуэль на три дня, - если вы спешите и если вам угодно покончить со мной немедленно, прошу вас - не стесняйтесь.
-- Voilà encore un mot qui me plaît, dit Athos en faisant un gracieux signe de tête à d'Artagnan, il n'est point d'un homme sans cervelle, et il est à coup sûr d'un homme de coeur. Monsieur, j'aime les hommes de votre trempe, et je vois que si nous ne nous tuons pas l'un l'autre, j'aurai plus tard un vrai plaisir dans votre conversation. Attendons ces Messieurs, je vous prie, j'ai tout le temps, et cela sera plus correct. Ah ! en voici un, je crois. "	- И эти слова также мне по душе, - сказал Атос, приветливо кивнув д'Артаньяну. - Это слова человека неглупого и, несомненно, благородного. Сударь, я очень люблю людей вашего склада и вижу: если мы не убьем друг друга, мне впоследствии будет весьма приятно беседовать с вами. Подождем моих друзей, прошу вас, мне некуда спешить, и так будет приличнее... Ах, вот один ив них, кажется, идет!
En effet, au bout de la rue de Vaugirard commençait à apparaître le gigantesque Porthos.	Действительно, в конце улицы Вожирар в эту минуту показалась гигантская фигура Портоса.
" Quoi ! s'écria d'Artagnan, votre premier témoin est M. Porthos ?	- Как? - воскликнул д'Артаньян. - Ваш первый секундант - господин Портос?
-- Oui, cela vous contrarie-t-il ?	- Да. Это вам почему-нибудь неприятно?
-- Non, aucunement.	- Нет-нет
-- Et voici le second. "	- А вот и второй.
D'Artagnan se retourna du côté indiqué par Athos, et reconnut Aramis.	Д'Артаньян повернулся в сторону, куда указывал Атос, и узнал Арамиса.
" Quoi ! s'écria-t-il d'un accent plus étonné que la première fois, votre second témoin est M. Aramis ?	- Как? - воскликнул он тоном, выражавшим еще большее удивление, чем в первый раз. - Ваш второй секундант - господин Арамис?
-- Sans doute, ne savez-vous pas qu'on ne nous voit jamais l'un sans l'autre, et qu'on nous appelle, dans les mousquetaires et dans les gardes, à la cour et à la ville, Athos, Porthos et Aramis ou les trois inséparables ? Après cela, comme vous arrivez de Dax ou de Pau...	- Разумеется. Разве вам не известно, что нас никогда не видят друг без друга и что как среди мушкетеров, так и среди гвардейцев, при дворе и в городе нас называют Атос, Портос и Арамис, или трое неразлучных. Впрочем, так как вы прибыли из Дакса или По...
-- De Tarbes, dit d'Artagnan.	- Из Тарба, - поправил д'Артаньян.
-- Il vous est permis d'ignorer ce détail, dit Athos.	- ...вам позволительно не знать этих подробностей.
-- Ma foi, dit d'Artagnan, vous êtes bien nommés, Messieurs, et mon aventure, si elle fait quelque bruit, prouvera du moins que votre union n'est point fondée sur les contrastes. "	- Честное слово, - произнес д'Артаньян, - прозвища у вас, милостивые государи, удачные, и история со мной, если только она получит огласку, послужит доказательством, что ваша дружба основана не на различии характеров, а на сходстве их.
Pendant ce temps, Porthos s'était rapproché, avait salué de la main Athos ; puis, se retournant vers d'Artagnan, il était resté tout étonné.	Портос в это время, подойдя ближе, движением руки приветствовал Атоса, затем, обернувшись, замер от удивления, как только узнал д'Артаньяна.
Disons, en passant, qu'il avait changé de baudrier et quitté son manteau.	Упомянем вскользь, что Портос успел за это время переменить перевязь и скинуть плащ.
" Ah ! ah ! fit-il, qu'est-ce que cela ?	- Та-ак... - протянул он. - Что это значит?
-- C'est avec Monsieur que je me bats, dit Athos en montrant de la main d'Artagnan, et en le saluant du même geste.	- Я дерусь с этим господином, - сказал Атос, указывая на д'Артаньяна рукой и тем же движением как бы приветствуя его.
-- C'est avec lui que je me bats aussi, dit Porthos.	- Но и я тоже дерусь именно с ним, - заявил Портос.
-- Mais à une heure seulement, répondit d'Artagnan.	- Только в час дня, - успокоительно заметил д'Артаньян.
-- Et moi aussi, c'est avec Monsieur que je me bats, dit Aramis en arrivant à son tour sur le terrain.	- Но и я тоже дерусь с этим господином, - объявил Арамис, в свою очередь, приблизившись к ним.
-- Mais à deux heures seulement, fit d'Artagnan avec le même calme.	- Только в два часа, - все так же спокойно сказал д'Артаньян.
-- Mais à propos de quoi te bats-tu, toi, Athos ? demanda Aramis.	- По какому же поводу дерешься ты, Атос? - спросил Арамис.
-- Ma foi, je ne sais pas trop, il m'a fait mal à l'épaule ; et toi, Porthos ?	- Право, затрудняюсь ответить, - сказал Атос. - Он больно толкнул меня в плечо. А ты, Портос?
-- Ma foi, je me bats parce que je me bats " , répondit Porthos en rougissant.	- А я дерусь просто потому, что я дерусь, - покраснев, ответил Портос.
Athos, qui ne perdait rien, vit passer un fin sourire sur les lèvres du Gascon.	Атос, от которого ничто не могло ускользнуть, заметил тонкую улыбку, скользнувшую по губам гасконца.
" Nous avons eu une discussion sur la toilette, dit le jeune homme.	- Мы поспорили по поводу одежды, - сказал молодой человек.
-- Et toi, Aramis ? demanda Athos.	- А ты, Арамис?
-- Moi, je me bats pour cause de théologie " , répondit Aramis tout en faisant signe à d'Artagnan qu'il le priait de tenir secrète la cause de son duel.	- Я дерусь из-за несогласия по одному богословскому вопросу, - сказал Арамис, делая знак д'Артаньяну, чтобы тот скрыл истинную причину дуэли.
Athos vit passer un second sourire sur les lèvres de d'Artagnan.	Атос заметил, что по губам гасконца снова скользнула улыбка.
" Vraiment, dit Athos.	- Неужели? - переспросил Атос.
-- Oui, un point de saint Augustin sur lequel nous ne sommes pas d'accord, dit le Gascon.	- Да, одно место из блаженного Августина, по поводу которого мы не сошлись во мнениях, - сказал д'Артаньян.
-- Décidément c'est un homme d'esprit, murmura Athos.	"Он, бесспорно, умен", - подумал Атос.
-- Et maintenant que vous êtes rassemblés, Messieurs, dit d'Artagnan, permettez-moi de vous faire mes excuses. "	- А теперь, милостивые государи, когда все вы собрались здесь, - произнес д'Артаньян, - разрешите мне принести вам извинения.
A ce mot d'excuses , un nuage passa sur le front d'Athos, un sourire hautain glissa sur les lèvres de Porthos, et un signe négatif fut la réponse d'Aramis.	При слове "извинения" лицо Атоса затуманилось, по губам Портоса скользнула пренебрежительная усмешка, Арамис же отрицательно покачал головой.
" Vous ne me comprenez pas, Messieurs, dit d'Artagnan en relevant sa tête, sur laquelle jouait en ce moment un rayon de soleil qui en dorait les lignes fines et hardies : je vous demande excuse dans le cas où je ne pourrais vous payer ma dette à tous trois, car M. Athos a le droit de me tuer le premier, ce qui ôte beaucoup de sa valeur à votre créance, Monsieur Porthos, et ce qui rend la vôtre à peu près nulle, Monsieur Aramis. Et maintenant, Messieurs, je vous le répète, excusez-moi, mais de cela seulement, et en garde ! "	- Вы не поняли меня, господа, - сказал д'Артаньян, подняв голову. Луч солнца, коснувшись в эту минуту его головы, оттенил тонкие и смелые черты его лица. - Я просил у вас извинения на тот случай, если не буду иметь возможности дать удовлетворение всем троим. Ведь господин Атос имеет право первым убить меня, и это может лишить меня возможности уплатить свой долг чести вам, господин Портос; обязательство же, выданное вам, господин Арамис, превращается почти в ничто. А теперь, милостивые государи, повторяю еще раз: прошу простить меня, но только за это... Не начнем ли мы?
A ces mots, du geste le plus cavalier qui se puisse voir, d'Artagnan tira son épée.	С этими словами молодой гасконец смело выхватил шпагу.
Le sang était monté à la tête de d'Artagnan, et dans ce moment il eût tiré son épée contre tous les mousquetaires du royaume, comme il venait de faire contre Athos, Porthos et Aramis.	Кровь ударила ему в голову. В эту минуту он готов был обнажить шпагу против всех мушкетеров королевства, как обнажил ее сейчас против Атоса, Портоса и Арамиса.
Il était midi et un quart. Le soleil était à son zénith, et l'emplacement choisi pour être le théâtre du duel se trouvait exposé à toute son ardeur.	Было четверть первого. Солнце стояло в зените, и место, избранное для дуэли, было залито его палящими лучами.
" Il fait très chaud, dit Athos en tirant son épée à son tour, et cependant je ne saurais ôter mon pourpoint ; car, tout à l'heure encore, j'ai senti que ma blessure saignait, et je craindrais de gêner Monsieur en lui montrant du sang qu'il ne m'aurait pas tiré lui-même.	- Жарко, - сказал Атос, в свою очередь, обнажая шпагу. - А между тем мне нельзя скинуть камзол. Я чувствую, что рана моя кровоточит, и боюсь смутить моего противника видом крови, которую не он пустил.
-- C'est vrai, Monsieur, dit d'Artagnan, et tiré par un autre ou par moi, je vous assure que je verrai toujours avec bien du regret le sang d'un aussi brave gentilhomme ; je me battrai donc en pourpoint comme vous.	- Да, сударь, - ответил д'Артаньян. - Но будь эта кровь пущена мною или другими, могу вас уверить, что мне всегда будет больно видеть кровь столь храброго дворянина. Я буду драться, не снимая камзола, как и вы.
-- Voyons, voyons, dit Porthos, assez de compliments comme cela, et songez que nous attendons notre tour.	- Все это прекрасно, - воскликнул Портос, - но довольно любезностей! Не забывайте, что мы ожидаем своей очереди...
-- Parlez pour vous seul, Porthos, quand vous aurez à dire de pareilles incongruités, interrompit Aramis. Quant à moi, je trouve les choses que ces Messieurs se disent fort bien dites et tout à fait dignes de deux gentilshommes.	- Говорите от своего имени, Портос, когда говорите подобные нелепости, - перебил его Арамис. - Что до меня, то все сказанное этими двумя господами, на мой взгляд, прекрасно и вполне достойно двух благородных дворян.
-- Quand vous voudrez, Monsieur, dit Athos en se mettant en garde.	- К вашим услугам, сударь, - проговорил Атос, становясь на свое место.
-- J'attendais vos ordres " , dit d'Artagnan en croisant le fer.	- Я ждал только вашего слова, - ответил д'Артаньян, скрестив с ним шпагу.
Mais les deux rapières avaient à peine résonné en se touchant, qu'une escouade des gardes de Son Eminence, commandée par M. de Jussac, se montra à l'angle du couvent.	Но не успели зазвенеть клинки, коснувшись друг друга, как отряд гвардейцев кардинала под командой г-на де Жюссака показался из-за угла монастыря.
" Les gardes du cardinal ! s'écrièrent à la fois Porthos et Aramis. L'épée au fourreau, Messieurs ! l'épée au fourreau ! "	- Гвардейцы кардинала! - в один голос вскричали Портос и Арамис. - Шпаги в ножны, господа! Шпаги в ножны!
Mais il était trop tard. Les deux combattants avaient été vus dans une pose qui ne permettait pas de douter de leurs intentions.	Но было уже поздно. Противников застали в позе, не оставлявшей сомнения в их намерениях.
" Holà ! cria Jussac en s'avançant vers eux et en faisant signe à ses hommes d'en faire autant, holà ! mousquetaires, on se bat donc ici ? Et les édits, qu'en faisons-nous ?	- Эй! - крикнул де Жюссак, шагнув к ним и знаком приказав своим подчиненным последовать его примеру. - Эй, мушкетеры! Вы собрались здесь драться? А как же с эдиктами?
-- Vous êtes bien généreux, Messieurs les gardes, dit Athos plein de rancune, car Jussac était l'un des agresseurs de l'avant-veille. Si nous vous voyions battre, je vous réponds, moi, que nous nous garderions bien de vous en empêcher. Laissez-nous donc faire, et vous allez avoir du plaisir sans prendre aucune peine.	- Вы крайне любезны, господа гвардейцы, - сказал Атос с досадой, так как де Жюссак был участником нападения, имевшего место два дня назад. - Если бы мы застали вас дерущимися, могу вас уверить - мы не стали бы мешать вам. Дайте нам волю, и вы, не затрачивая труда, получите полное удовольствие.
-- Messieurs, dit Jussac, c'est avec grand regret que je vous déclare que la chose est impossible. Notre devoir avant tout. Rengainez donc, s'il vous plaît, et nous suivez.	- Милостивые государи, - сказал де Жюссак, - я вынужден, к великому сожалению, объявить вам, что это невозможно. Долг для нас прежде всего. Вложите шпаги в ножны и следуйте за нами.
-- Monsieur, dit Aramis parodiant Jussac, ce serait avec un grand plaisir que nous obéirions à votre gracieuse invitation, si cela dépendait de nous ; mais malheureusement la chose est impossible : M. de Tréville nous l'a défendu. Passez donc votre chemin, c'est ce que vous avez de mieux à faire. "	- Милостивый государь, - сказал Арамис, передразнивая де Жюссака, - мы с величайшим удовольствием согласились бы на ваше любезное предложение, если бы это зависело от нас. Но, к несчастью, это невозможно: господин де Тревиль запретил нам это. Идите-ка своей дорогой - это лучшее, что вам остается сделать.
Cette raillerie exaspéra Jussac.	Насмешка привела де Жюссака в ярость.
" Nous vous chargerons donc, dit-il, si vous désobéissez.	- Если вы не подчинитесь, - воскликнул он, - мы вас арестуем!
-- Ils sont cinq, dit Athos à demi-voix, et nous ne sommes que trois ; nous serons encore battus, et il nous faudra mourir ici, car je le déclare, je ne reparais pas vaincu devant le capitaine. "	- Их пятеро, - вполголоса заметил Атос, - а нас только трое. Мы снова потерпим поражение, или нам придется умереть на месте, ибо объявляю вам: побежденный, я не покажусь на глаза капитану.
Alors Porthos et Aramis se rapprochèrent à l'instant les uns des autres, pendant que Jussac alignait ses soldats.	Атос, Портос и Арамис в то же мгновение пододвинулись друг к другу, а де Жюссак поспешил выстроить своих солдат.
Ce seul moment suffit à d'Artagnan pour prendre son parti : c'était là un de ces événements qui décident de la vie d'un homme, c'était un choix à faire entre le roi et le cardinal ; ce choix fait, il fallait y persévérer. Se battre, c'est-à-dire désobéir à la loi, c'est-à-dire risquer sa tête, c'est-à-dire se faire d'un seul coup l'ennemi d'un ministre plus puissant que le roi lui-même : voilà ce qu'entrevit le jeune homme, et, disons-le à sa louange, il n'hésita point une seconde. Se tournant donc vers Athos et ses amis :	Этой минуты было достаточно для д'Артаньяна: он решился. Произошло одно из тех событий, которые определяют судьбу человека. Ему предстояло выбрать между королем и кардиналом, и, раз выбрав, он должен будет держаться избранного. Вступить в бой - значило не подчиниться закону, значило рискнуть головой, значило стать врагом министра, более могущественного, чем сам король. Все это молодой человек понял в одно мгновение. И к чести его мы должны сказать: он ни на секунду не заколебался.
" Messieurs, dit-il, je reprendrai, s'il vous plaît, quelque chose à vos paroles. Vous avez dit que vous n'étiez que trois, mais il me semble, à moi, que nous sommes quatre.	- Господа, - сказал он, обращаясь к Атосу и его друзьям, - разрешите мне поправить вас. Вы сказали, что вас трое, а мне кажется, что нас четверо.
-- Mais vous n'êtes pas des nôtres, dit Porthos.	- Но вы не мушкетер, - возразил Портос.
-- C'est vrai, répondit d'Artagnan ; je n'ai pas l'habit, mais j'ai l'âme. Mon coeur est mousquetaire, je le sens bien, Monsieur, et cela m'entraîne.	- Это правда, - согласился д'Артаньян, - на мне нет одежды мушкетера, но душой я мушкетер. Сердце мое - сердце мушкетера. Я чувствую это и действую как мушкетер.
-- Ecartez-vous, jeune homme, cria Jussac, qui sans doute à ses gestes et à l'expression de son visage avait deviné le dessein de d'Artagnan. Vous pouvez vous retirer, nous y consentons. Sauvez votre peau ; allez vite. "	- Отойдите, молодой человек! - крикнул де Жюссак, который по жестам и выражению лица д'Артаньяна, должно быть, угадал его намерения. - Вы можете удалиться, мы не возражаем. Спасайте свою шкуру! Торопитесь!
D'Artagnan ne bougea point.	Д'Артаньян не двинулся с места.
" Décidément vous êtes un joli garçon, dit Athos en serrant la main du jeune homme.	- Вы в самом деле славный малый, - сказал Атос, пожимая ему руку.
-- Allons ! allons ! prenons un parti, reprit Jussac.	- Скорей, скорей, решайтесь! - крикнул де Жюссак.
-- Voyons, dirent Porthos et Aramis, faisons quelque chose.	- Скорей, - заговорили Портос и Арамис, - нужно что-то предпринять.
-- Monsieur est plein de générosité " , dit Athos.	- Этот молодой человек исполнен великодушия, - произнес Атос.
Mais tous trois pensaient à la jeunesse de d'Artagnan et redoutaient son inexpérience.	Но всех троих тревожила молодость и неопытность д'Артаньяна.
" Nous ne serons que trois, dont un blessé, plus un enfant, reprit Athos, et l'on n'en dira pas moins que nous étions quatre hommes.	- Нас будет трое, из которых один раненый, и в придачу юноша, почти ребенок, а скажут, что нас было четверо.
-- Oui, mais reculer ! dit Porthos.	- Да, но отступить!.. - воскликнул Портос.
-- C'est difficile " , reprit Athos.	- Это невозможно, - сказал Атос.
D'Artagnan comprit leur irrésolution.	Д'Артаньян понял причину их нерешительности.
" Messieurs, essayez-moi toujours, dit-il, et je vous jure sur l'honneur que je ne veux pas m'en aller d'ici si nous sommes vaincus.	- Милостивые государи, - сказал он, - испытайте меня, и клянусь вам честью, что я не уйду с этого места, если мы будем побеждены!
-- Comment vous appelle-t-on, mon brave ? dit Athos.	- Как ваше имя, храбрый юноша? - спросил Атос.
-- D'Artagnan, Monsieur.	- Д'Артаньян, сударь.
-- Eh bien, Athos, Porthos, Aramis et d'Artagnan, en avant ! cria Athos.	- Итак: Атос, Портос, Арамис, д'Артаньян! Вперед! - крикнул Атос.
-- Eh bien, voyons, Messieurs, vous décidez-vous à vous décider ? cria pour la troisième fois Jussac.	- Ну как же, государи мои, - осведомился де Жюссак, - соблаговолите вы решиться наконец?
-- C'est fait, Messieurs, dit Athos.	- Все решено, сударь, - ответил Атос.
-- Et quel parti prenez-vous ? demanda Jussac.	- Каково же решение? - спросил де Жюссак.
-- Nous allons avoir l'honneur de vous charger, répondit Aramis en levant son chapeau d'une main et tirant son épée de l'autre.	- Мы будем иметь честь атаковать вас, - произнес Арамис, одной рукой приподняв шляпу, другой обнажая шпагу.
-- Ah ! vous résistez ! s'écria Jussac.	- Вот как... вы сопротивляетесь! - воскликнул де Жюссак.
-- Sangdieu ! cela vous étonne ? "	- Тысяча чертей! Вас это удивляет?
Et les neuf combattants se précipitèrent les uns sur les autres avec une furie qui n'excluait pas une certaine méthode.	И все девять сражающихся бросились друг на друга с яростью, не исключавшей, впрочем, известной обдуманности действий.
Athos prit un certain Cahusac, favori du cardinal ; Porthos eut Biscarat, et Aramis se vit en face de deux adversaires.	Атос бился с неким Каюзаком, любимцем кардинала, на долю Портоса выпал Бикара, тогда как Арамис очутился лицом к лицу с двумя противниками.
Quant à d'Artagnan, il se trouva lancé contre Jussac lui-même.	Что же касается д'Артаньяна, то его противником оказался сам де Жюссак.
Le coeur du jeune Gascon battait à lui briser la poitrine, non pas de peur, Dieu merci ! il n'en avait pas l'ombre, mais d'émulation ; il se battait comme un tigre en fureur, tournant dix fois autour de son adversaire, changeant vingt fois ses gardes et son terrain. Jussac était, comme on le disait alors, friand de la lame, et avait fort pratiqué ; cependant il avait toutes les peines du monde à se défendre contre un adversaire qui, agile et bondissant, s'écartait à tout moment des règles reçues, attaquant de tous côtés à la fois, et tout cela en parant en homme qui a le plus grand respect pour son épiderme.	Сердце молодого гасконца билось столь сильно, что готово было разорвать ему грудь. Видит Бог, не от страха - он и тени страха не испытывал, - а от возбуждения. Он дрался, как разъяренный тигр, носясь вокруг своего противника, двадцать раз меняя тактику и местоположение. Жюссак был, по тогдашнему выражению, "мастер клинка", и притом многоопытный. Тем не менее он с величайшим трудом оборонялся против гибкого и ловкого противника, который, ежеминутно пренебрегая общепринятыми правилами, нападал одновременно со всех сторон, в то же время парируя удары, как человек, тщательно оберегающий свою кожу.
Enfin cette lutte finit par faire perdre patience à Jussac. Furieux d'être tenu en échec par celui qu'il avait regardé comme un enfant, il s'échauffa et commença à faire des fautes. D'Artagnan, qui, à défaut de la pratique, avait une profonde théorie, redoubla d'agilité. Jussac, voulant en finir, porta un coup terrible à son adversaire en se fendant à fond ; mais celui-ci para prime, et tandis que Jussac se relevait, se glissant comme un serpent sous son fer, il lui passa son épée au travers du corps. Jussac tomba comme une masse.	Эта борьба в конце концов вывела де Жюссака из терпения. Разъяренный тем, что ему не удается справиться с противником, которого он счел юнцом, он разгорячился и начал делать ошибку за ошибкой. Д'Артаньян, не имевший большого опыта, но зато помнивший теорию, удвоил быстроту движений. Жюссак, решив покончить с ним, сделал резкий выпад, стремясь нанести противнику страшный удар. Но д'Артаньян ловко отпарировал, и, в то время как Жюссак выпрямлялся, гасконец, словно змея, ускользнул из-под его руки и насквозь пронзил его своей шпагой. Жюссак рухнул как подкошенный.
D'Artagnan jeta alors un coup d'oeil inquiet et rapide sur le champ de bataille.	Освободившись от своего противника, д'Артаньян быстрым и тревожным взглядом окинул поле битвы.
Aramis avait déjà tué un de ses adversaires ; mais l'autre le pressait vivement. Cependant Aramis était en bonne situation et pouvait encore se défendre.	Арамис успел уже покончить с одним из своих противников, но второй сильно теснил его. Все же положение Арамиса было благоприятно, и он мог еще защищаться.
Biscarat et Porthos venaient de faire coup fourré : Porthos avait reçu un coup d'épée au travers du bras, et Biscarat au travers de la cuisse. Mais comme ni l'une ni l'autre des deux blessures n'était grave, ils ne s'en escrimaient qu'avec plus d'acharnement.	Бикара и Портос ловко орудовали шпагами. Портос был уже ранен в предплечье, Бикара - в бедро. Ни та, ни другая рана не угрожала жизни, и оба они с еще большим ожесточением продолжали изощряться в искусстве фехтования.
Athos, blessé de nouveau par Cahusac, pâlissait à vue d'oeil, mais il ne reculait pas d'une semelle : il avait seulement changé son épée de main, et se battait de la main gauche.	Атос, вторично раненный Каюзаком, с каждым мгновением все больше бледнел, но не отступал ни на шаг. Он только переложил шпагу в другую руку и теперь дрался левой.
D'Artagnan, selon les lois du duel de cette époque, pouvait secourir quelqu'un ; pendant qu'il cherchait du regard celui de ses compagnons qui avait besoin de son aide, il surprit un coup d'oeil d'Athos. Ce coup d'oeil était d'une éloquence sublime. Athos serait mort plutôt que d'appeler au secours ; mais il pouvait regarder, et du regard demander un appui. D'Artagnan le devina, fit un bond terrible et tomba sur le flanc de Cahusac en criant :	Д'Артаньян, согласно законам дуэли, принятым в те времена, имел право поддержать одного из сражающихся. Остановившись в нерешительности и не зная, кому больше нужна его помощь, он вдруг уловил взгляд Атоса. Этот взгляд был мучительно красноречив. Атос скорее бы умер, чем позвал на помощь. Но взглянуть он мог и взглядом мог попросить о поддержке. Д'Артаньян понял и, рванувшись вперед, сбоку обрушился на Каюзака.
" A moi, Monsieur le garde, je vous tue ! "	- Ко мне, господин гвардеец! Я убью вас!
Cahusac se retourna ; il était temps. Athos, que son extrême courage soutenait seul, tomba sur un genou.	Каюзак обернулся. Помощь подоспела вовремя. Атос, которого поддерживало только его неслыханное мужество, опустился на одно колено.
" Sangdieu ! criait-il à d'Artagnan, ne le tuez pas, jeune homme, je vous en prie ; j'ai une vieille affaire à terminer avec lui, quand je serai guéri et bien portant. Désarmez-le seulement, liez-lui l'épée. C'est cela. Bien ! très bien ! "	- Проклятие! - крикнул он. - Не убивайте его, молодой человек. Я должен еще свести с ним старые счеты, когда поправлюсь и буду здоров. Обезоружьте его, выбейте шпагу... Вот так... Отлично! Отлично!
Cette exclamation était arrachée à Athos par l'épée de Cahusac qui sautait à vingt pas de lui. D'Artagnan et Cahusac s'élancèrent ensemble, l'un pour la ressaisir, l'autre pour s'en emparer ; mais d'Artagnan, plus leste, arriva le premier et mit le pied dessus.	Это восклицание вырвалось у Атоса, когда он увидел, как шпага Каюзака отлетела на двадцать шагов. Д'Артаньян и Каюзак одновременно бросились за ней: один - чтобы вернуть ее себе, другой - чтобы завладеть ею. Д'Артаньян, более проворный, добежал первым и наступил ногой на лезвие.
Cahusac courut à celui des gardes qu'avait tué Aramis, s'empara de sa rapière, et voulut revenir à d'Artagnan ; mais sur son chemin il rencontra Athos, qui, pendant cette pause d'un instant que lui avait procurée d'Artagnan, avait repris haleine, et qui, de crainte que d'Artagnan ne lui tuât son ennemi, voulait recommencer le combat.	Каюзак бросился к гвардейцу, которого убил Арамис, схватил его рапиру и собирался вернуться к д'Артаньяну, но по пути наскочил на Атоса, успевшего за эти короткие мгновения перевести дух. Опасаясь, что д'Артаньян убьет его врага, Атос желал возобновить бой.
D'Artagnan comprit que ce serait désobliger Athos que de ne pas le laisser faire. En effet, quelques secondes après, Cahusac tomba la gorge traversée d'un coup d'épée.	Д'Артаньян понял, что помешать ему - значило бы обидеть Атоса. И действительно, через несколько секунд Каюзак упал: шпага Атоса вонзилась ему в горло.
Au même instant, Aramis appuyait son épée contre la poitrine de son adversaire renversé, et le forçait à demander merci.	В это же самое время Арамис приставил конец шпаги к груди поверженного им противника, вынудив его признать себя побежденным.
Restaient Porthos et Biscarat. Porthos faisait mille fanfaronnades, demandant à Biscarat quelle heure il pouvait bien être, et lui faisait ses compliments sur la compagnie que venait d'obtenir son frère dans le régiment de Navarre ; mais, tout en raillant, il ne gagnait rien. Biscarat était un de ces hommes de fer qui ne tombent que morts.	Оставались Портос и Бикара. Портос дурачился, спрашивая у Бикара, который, по его мнению, может быть час, и поздравляя его с ротой, которую получил его брат в Наваррском полку. Но все его насмешки не вели ни к чему: Бикара был один из тех железных людей, которые падают только мертвыми.
Cependant il fallait en finir. Le guet pouvait arriver et prendre tous les combattants, blessés ou non, royalistes ou cardinalistes. Athos, Aramis et d'Artagnan entourèrent Biscarat et le sommèrent de se rendre. Quoique seul contre tous, et avec un coup d'épée qui lui traversait la cuisse, Biscarat voulait tenir ; mais Jussac, qui s'était relevé sur son coude, lui cria de se rendre. Biscarat était un Gascon comme d'Artagnan ; il fit la sourde oreille et se contenta de rire, et entre deux parades, trouvant le temps de désigner, du bout de son épée, une place à terre :	Между тем пора было кончать. Могла появиться стража и арестовать всех участников дуэли - и здоровых и раненых, роялистов и кардиналистов. Атос, Арамис и д'Артаньян окружили Бикара, предлагая ему сдаться. Один против всех, раненный в бедро, Бикара все же отказался. Но Жюссак, приподнявшись на локте, крикнул ему, чтобы он сдавался. Бикара был гасконец, как и д'Артаньян. Он остался глух и только засмеялся. Продолжая драться, он между двумя выпадами концом шпаги указал точку на земле.
" Ici, dit-il, parodiant un verset de la Bible, ici mourra Biscarat, seul de ceux qui sont avec lui.	- Здесь... - произнес он, пародируя слова Библии, - здесь умрет Бикара, один из всех, иже были с ним.
-- Mais ils sont quatre contre toi ; finis-en, je te l'ordonne.	- Но ведь их четверо против тебя одного. Сдайся, приказываю тебе!
-- Ah ! si tu l'ordonnes, c'est autre chose, dit Biscarat, comme tu es mon brigadier, je dois obéir. "	- Раз ты приказываешь, дело другое, - сказал Бикара. - Ты мой бригадир, и я должен повиноваться.
Et, faisant un bond en arrière, il cassa son épée sur son genou pour ne pas la rendre, en jeta les morceaux par-dessus le mur du couvent et se croisa les bras en sifflant un air cardinaliste.	И, внезапно отскочив назад, он переломил пополам свою шпагу, чтобы не отдать ее противнику. Перекинув через стену монастыря обломки, он скрестил на груди руки, насвистывая какую-то кардиналистскую песенку.
La bravoure est toujours respectée, même dans un ennemi. Les mousquetaires saluèrent Biscarat de leurs épées et les remirent au fourreau. D'Artagnan en fit autant, puis, aidé de Biscarat, le seul qui fût resté debout, il porta sous le porche du couvent Jussac, Cahusac et celui des adversaires d'Aramis qui n'était que blessé. Le quatrième, comme nous l'avons dit, était mort. Puis ils sonnèrent la cloche, et, emportant quatre épées sur cinq, ils s'acheminèrent ivres de joie vers l'hôtel de M. de Tréville.	Мужество всегда вызывает уважение, даже если это мужество врага. Мушкетеры отсалютовали смелому гвардейцу своими шпагами и спрятали их в ножны. Д'Артаньян последовал их примеру, а затем, с помощью Бикара, единственного из гвардейцев оставшегося на ногах, он отнес к крыльцу монастыря Жюссака, Каюзака и того из противников Арамиса, который был только ранен. Четвертый гвардеец, как мы уже говорили, был убит. Затем, позвонив в колокол у входа и унося с собой четыре шпаги из пяти, опьяненные радостью, они двинулись к дому г-на де Тревиля.
On les voyait entrelacés, tenant toute la largeur de la rue, et accostant chaque mousquetaire qu'ils rencontraient, si bien qu'à la fin ce fut une marche triomphale. Le coeur de d'Artagnan nageait dans l'ivresse, il marchait entre Athos et Porthos en les étreignant tendrement.	Они шли, держась под руки и занимая всю ширину улицы, заговаривая со всеми встречавшимися им мушкетерами, так что в конце концов это стало похоже на триумфальное шествие. Д'Артаньян был в упоении. Он шагал между Атосом и Портосом, с любовью обнимая их.
" Si je ne suis pas encore mousquetaire, dit-il à ses nouveaux amis en franchissant la porte de l'hôtel de M. de Tréville, au moins me voilà reçu apprenti, n'est-ce pas ? "	- Если я еще не мушкетер, - произнес он на пороге дома де Тревиля, обращаясь к своим новым друзьям, - я все же могу уже считать себя принятым в ученики, не правда ли?

К началу страницы

Титульный лист | Предыдущая | Следующая

Грамматический справочник | Тексты