Краткая коллекция англтекстов
Вальтер Скотт
Quentin Durward/Квентин Дорвард
CHAPTER XXXIII: THE HERALD
english
Русский
Ariel. -- Hark! they roar.
Prospero. Let them be hunted soundly.
THE TEMPEST
Ариэль
Чу! Они ревут.
Просперо
Пусть яростно охотятся за ними."Буря"
There was room made in the assembly, and no small curiosity evinced by those present to see the herald whom the insurgent Liegeois had ventured to send to so haughty a Prince as the Duke of Burgundy, while in such high indignation against them. For it must be remembered that at this period heralds were only dispatched from sovereign princes to each other upon solemn occasions; and that the inferior nobility employed pursuivants, a lower rank of officers at arms. It may be also noticed, in passing, that Louis XI, an habitual derider of whatever did not promise real power or substantial advantage, was in especial a professed contemner of heralds and heraldry, "red, blue, and green, with all their trumpery," to which the pride of his rival Charles, which was of a very different kind, attached no small degree of ceremonious importance.
В зале произошло движение, для посла очистили место; все с любопытством ждали появления герольда, которого мятежные жители Льежа осмелились послать к такому высокомерному и гордому государю, как герцог Бургундский, да еще в такую минуту, когда он имел полное основание особенно гневаться на них. Не следует забывать, что в ту эпоху герольды посылались только от одного монарха к другому, да и то лишь в торжественных случаях. Дворянство же посылало простых вестников, стоявших по своему званию гораздо ниже герольдов. Не мешает, кстати, заметить, что Людовик XI, ценивший лишь реальные выгоды власти, всегда питал презрение к герольдам и к геральдике, к "красному, синему и зеленому со всеми их побрякушками", тогда как его противник Карл, имевший совершенно иной характер, придавал им большое значение.
нет соответствия
[Геральдика -- гербоведение, составление, истолкование и изучение гербов; в средние века геральдикой занимались герольды. Для изображений на гербах применялся определенный набор цветов. Взятые в кавычки слова -- переделка строки из поэмы английского поэта Джона Мильтона.]
The herald, who was now introduced into the presence of the monarchs, was dressed in a tabard, or coat, embroidered with the arms of his master, in which the Boar's Head made a distinguished appearance, in blazonry, which in the opinion of the skilful was more showy than accurate. The rest of his dress -- a dress always sufficiently tawdry -- was overcharged with lace, embroidery, and ornament of every kind, and the plume of feathers which he wore was so high, as if intended to sweep the roof of the hall. In short, the usual gaudy splendour of the heraldic attire was caricatured and overdone. The Boar's Head was not only repeated on every part of his dress, but even his bonnet was formed into that shape, and it was represented with gory tongue and bloody tusks, or in proper language, langed and dentated gules, and there was something in the man's appearance which seemed to imply a mixture of boldness and apprehension, like one who has undertaken a dangerous commission, and is sensible that audacity alone can carry him through it with safety. Something of the same mixture of fear and effrontery was visible in the manner in which he paid his respects, and he showed also a grotesque awkwardness, not usual amongst those who were accustomed to be received in the presence of princes.
Посол, представший теперь перед лицом двух монархов, был одет в герольдскую мантию, расшитую гербами его господина, между которыми особое место занимала голова вепря, отличавшаяся, по мнению знатоков этого дела, скорее вычурностью, чем точным соблюдением законов геральдики. Весь его наряд, всегда довольно пестрый у герольдов, был сплошь покрыт позументами, вышивками и другими разнообразными украшениями, а плюмаж [Плюмаж -- украшение из перьев на шляпе.] на шляпе был так высок, словно предназначался для того, чтобы обметать потолок. Короче говоря, костюм его был преувеличенной карикатурой на роскошную одежду герольдов. Голова вепря повторялась не только на каждой отдельной части платья, но даже шляпа его имела эту форму, причем с высунутым языком и окровавленными клыками, или, выражаясь должным образом, представляла собой удлиненную и зубчатую пасть. В самом же герольде с первого взгляда поражала какая-то смесь робости с напускной дерзостью, словно он сознавая, что предпринял опасное дело, и чувствовал, что его может выручить только смелость. Той же смесью робости и развязности отличался и поклон, которым он приветствовал государей, поклон, бросавшийся в глаза своей неловкостью, что было уже совсем странно для герольда -- человека, привыкшего вращаться при дворе.
"Who art thou, in the devil's name?" was the greeting with which Charles the Bold received this singular envoy.
-- Кто ты, во имя дьявола? -- таким приветствием Карл Смелый встретил этого странного посла.
"I am Rouge Sanglier," answered the herald, "the officer at arms of William de la Marck, by the grace of God, and the election of the Chapter, Prince Bishop of Liege."
-- Я Красный Вепрь, -- ответил герольд, -- оруженосец Гийома де ла Марка, милостью божьей государя -- епископа Льежского...
"Ha!" exclaimed Charles, but, as if subduing his own passion, he made a sign to him to proceed.
-- Как! -- воскликнул было Карл, но тотчас сдержался и сделал герольду знак продолжать.
"And, in right of his wife, the Honourable Countess Hameline of Croye, Count of Croye, and Lord of Bracquemont."
-- ..и, в силу прав его супруги, графини Амелины де Круа, графа де Круа и владетеля Бракемонта.
The utter astonishment of Duke Charles at the extremity of boldness with which these titles were announced in his presence seemed to strike him dumb; and the herald conceiving, doubtless, that he had made a suitable impression by the annunciation of his character, proceeded to state his errand.
У герцога, пораженного дерзостью, с какой в его присутствии осмеливались произносить эти титулы, казалось, отнялся язык, и герольд, ободренный этим молчанием и думавший, вероятно, что речь его произвела должное впечатление, продолжал:
"Annuncio vobis gaudium magnum [I announce to you a great joy]," he said; "I let you, Charles of Burgundy and Earl of Flanders, to know, in my master's name, that under favour of a dispensation of our Holy Father of Rome, presently expected, and appointing a fitting substitute ad sacra [to the sacred office], he proposes to exercise at once the office of Prince Bishop, and maintain the rights of Count of Croye."
-- Annuncio vobis gaudium magnum [Объявляю вам большую радость (лат.).]. Возвещаю вам, герцог Бургундский и граф Фландрский, от имени моего господина, что по получении разрешения нашего святейшего отца в Риме и назначения заместителем ad sacra [Для священнодействий (лат.).] он намеревается вступить в отправление обязанностей государя -- епископа Льежского и поддерживать свои права в качестве графа де Круа!
The Duke of Burgundy, at this and other pauses in the herald's speech, only ejaculated, "Ha!" or some similar interjection, without making any answer; and the tone of exclamation was that of one who, though surprised and moved, is willing to hear all that is to be said ere he commits himself by making an answer. To the further astonishment of all who were present, he forbore from his usual abrupt and violent gesticulations, remaining with the nail of his thumb pressed against his teeth, which was his favourite attitude when giving attention, and keeping his eyes bent on the ground, as if unwilling to betray the passion which might gleam in them.
Всякий раз, как посол прерывал свою речь, герцог произносил только: "Вот как!" -- тоном человека, который до крайности изумлен и взбешен, но не дает себе воли, желая дослушать все до конца. К великому удивлению всех присутствующих, он воздерживался даже от свойственной ему резкой жестикуляции и сидел неподвижно, покусывая ноготь большого пальца -- обычная его поза, когда внимание его бывало сосредоточено, -- и потупив глаза, словно он боялся их поднять, чтобы не выдать бешенства, клокотавшего в его груди.
The envoy, therefore, proceeded boldly and unabashed in the delivery of his message.
Между тем посол продолжал смело излагать то, что ему было поручено передать:
"In the name, therefore, of the Prince Bishop of Liege, and Count of Croye, I am to require of you, Duke Charles, to desist from those pretensions and encroachments which you have made on the free and imperial city of Liege, by connivance with the late Louis of Bourbon, unworthy Bishop thereof."
-- Итак, именем государя епископа Льежского, графа де Круа, я требую, чтобы вы, герцог Карл, отказались от всяких прав и притязаний на свободный имперский город Льеж, которым вы завладели силой и беззаконно распоряжались вместе с покойным Людовиком Бурбоном, его бывшим недостойным епископом...
"Ha," again exclaimed the Duke.
-- Вот как! -- снова произнес герцог.
"Also to restore the banners of the community, which you took violently from the town, to the number of six and thirty -- to rebuild the breaches in their walls, and restore the fortifications which you tyrannically dismantled -- and to acknowledge my master, William de la Marck, as Prince Bishop, lawfully elected in a free Chapter of Canons, of which behold the proces verbal."
-- Чтобы вы вернули городу знамена, которые у него захватили, всего числом тридцать шесть; заделали проломы в его стенах; исправили разрушенные вами укрепления и признали моего государя, Гийома де ла Марка, епископом Льежским, законно и свободно избранным советом каноников, как то значится вот в этом протоколе.
"Have you finished?" said the Duke.
-- Кончил ли ты? -- спросил герцог.
"Not yet," replied the envoy. "I am farther to require your Grace, on the part of the said right noble and venerable Prince, Bishop, and Count, that you do presently withdraw the garrison from the Castle of Bracquemont, and other places of strength, belonging to the Earldom of Croye, which have been placed there, whether in your own most gracious name, or in that of Isabelle, calling herself Countess of Croye, or any other, until it shall be decided by the Imperial Diet whether the fiefs in question shall not pertain to the sister of the late Count, my most gracious Lady Hameline, rather than to his daughter, in respect of the jus emphyteusis [a permanent tenure of land upon condition of cultivating it properly, and paying a stipulated rent; a sort of fee farm or copyhold]."
-- Нет еще, -- отвечал посол. -- Кроме того, я требую от имени моего благородного и доблестного государя -- епископа и графа, чтобы ваша светлость немедленно вывели гарнизоны из Бракемонтского замка и других укрепленных владений графства де Круа, поставленные вами от вашего имени, либо от имени Изабеллы, именующей себя графиней де Круа, либо кого бы то ни было другого, до тех пор, пока имперский сейм не решит, должны ли вышеуказанные владения принадлежать дочери покойного графа де Круа или моей благородной госпоже, графине Амелине, по закону jus emphyteusis [Природного права (лат.).].
"Your master is most learned," replied the Duke.
-- Твой господин -- необыкновенно ученый человек! -- заметил герцог насмешливо.
"Yet," continued the herald, "the noble and venerable Prince and Count will be disposed, all other disputes betwixt Burgundy and Liege being settled, to fix upon the Lady Isabelle such an appanage as may become her quality."
-- Впрочем, -- продолжал герольд, -- мой благородный и доблестный государь и граф согласен, когда все распри между Льежем и Бургундией будут улажены, назначить графине Изабелле достойный ее звания удел.
"He is generous and considerate," said the Duke, in the same tone.
-- Как он великодушен и заботлив! -- проговорил tep-цог тем же тоном.
"Now, by a poor fool's conscience," said Le Glorieux apart to the Count of Crevecoeur, "I would rather be in the worst cow's hide that ever died of the murrain than in that fellow's painted coat! The poor man goes on like drunkards, who only look to the ether pot, and not to the score which mine host chalks up behind the lattice."
-- Клянусь своим дурацким умом, -- шепнул ле Глорье графу де Кревкеру, -- я охотнее согласился бы очутиться в шкуре какой-нибудь несчастной коровы, издыхающей от чумы, чем в раззолоченном платье этого чудака! Он, точно пьяница, осушает флягу за флягой, не обращая внимания на длинный счет, который растет за стойкой трактирщика.
"Have you yet done?" said the Duke to the herald.
-- Кончил ли ты? -- снова спросил герцог герольда.
"One word more," answered Rouge Sanglier, "from my noble and venerable lord aforesaid, respecting his worthy and trusty ally, the most Christian King."
-- Еще одно слово, -- ответил Красный Вепрь, -- от имени моего благородного и доблестного государя по поводу его достойного и верного союзника, наихристианнейшего короля...
"Ha!" exclaimed the Duke, starting, and in a fiercer tone than he had yet used; but checking himself, he instantly composed himself again to attention.
-- А! -- воскликнул герцог, быстро выпрямляясь и совершенно иным тоном, чем он говорил до сих пор, но сейчас же сдержался, умолк и стал внимательно слушать.
"Which most Christian King's royal person it is rumoured that you, Charles of Burgundy, have placed under restraint contrary to your duty as a vassal of the Crown of France, and to the faith observed among Christian Sovereigns. For which reason, my said noble and venerable master, by my mouth, charges you to put his royal and most Christian ally forthwith at freedom, or to receive the defiance which I am authorized to pronounce to you."
-- ..священную особу которого, как носятся слухи, вы, Карл Бургундский, держите в плену, позабыв свой долг вассала французской короны и правила чести, соблюдаемые всеми христианскими государями. На этом основании мой благородный и доблестный государь приказывает вам моими устами немедленно освободить наихристианнейшего короля, его царственного союзника, или принять вызов, который он уполномочил меня вам передать.
"Have you yet done?" said the Duke.
-- Кончил ли ты наконец? -- спросил герцог.
"I have," answered the herald, "and await your Grace's answer, trusting it may be such as will save the effusion of Christian blood."
-- Кончил, -- ответил герольд, -- и жду ответа вашей светлости. Надеюсь, он будет таким, что предотвратит пролитие христианской крови.
"Now, by Saint George of Burgundy!" said the Duke,
-- Клянусь святым Георгием Бургундским... -- начал было герцог.
but ere he could proceed farther, Louis arose, and struck in with a tone of so much dignity and authority that Charles could not interrupt him.
Но, прежде чем он успел прибавить хоть слово, Людовик встал и заговорил с таким достоинством и таким властным тоном, что Карл не решился его прервать.
"Under your favour, fair cousin of Burgundy," said the King, "we ourselves crave priority of voice in replying to this insolent fellow. -- Sirrah herald, or whatever thou art, carry back notice to the perjured outlaw and murderer, William de la Marck, that the King of France will be presently before Liege, for the purpose of punishing the sacrilegious murderer of his late beloved kinsman, Louis of Bourbon; and that he proposes to gibbet De la Marck alive, for the insolence of terming himself his ally, and putting his royal name into the mouth of one of his own base messengers."
-- С вашего позволения, любезный кузен мой Бургундский, -- сказал король, -- я требую права первым ответить этому наглецу... Послушай, ты, негодяй, герольд или кто бы ты ни был, передай этому отверженцу и убийце Гийому де ла Марку, что французский король скоро будет под стенами Льежа, чтобы отомстить за святотатственное убийство своего любимого родственника, и что он намерен повесить де ла Марка за дерзость, с которой тот осмеливается называть себя его союзником и вкладывать его царственное имя в уста мерзавца посла!
"Add whatever else on my part," said Charles, "which it may not misbecome a prince to send to a common thief and murderer. -- And begone! -- Yet stay. -- Never herald went from the Court of Burgundy without having cause to cry, Largesse! -- Let him be scourged till the bones are laid bare."
-- Прибавь от меня, -- сказал Карл, -- все, что только государь может сказать грабителю и убийце, и вон отсюда! Или нет, погоди! Никогда еще ни один герольд не оставлял бургундского двора, не прославляя его щедрости! Выдрать его плетьми, да так, чтобы спустить с него всю шкуру!
"Nay, but if it please your Grace," said Crevecoeur and D'Hymbercourt together, "he is a herald, and so far privileged."
-- Ваша светлость изволите забывать, что он герольд и пользуется неприкосновенностью! -- воскликнули в один голос Кревкер и д'Эмберкур.
"It is you, Messires," replied the Duke, "who are such owls as to think that the tabard makes the herald. I see by that fellow's blazoning he is a mere impostor. Let Toison d'Or step forward, and question him in your presence."
-- Да неужели же вы такие простаки, господа, -- ответил герцог, -- чтобы поверить, будто платье делает герольда? Я вижу по его мишурной пышности, что это просто самозванец! Позвать сюда герольда Золотого Руна и пусть он задаст ему несколько вопросов в нашем присутствии!
In spite of his natural effrontery, the envoy of the Wild Boar of Ardennes now became pale; and that notwithstanding some touches of paint with which he had adorned his countenance. Toison d'Or, the chief herald, as we have elsewhere said, of the Duke, and King at arms within his dominions, stepped forward with the solemnity of one who knew what was due to his office, and asked his supposed brother in what college he had studied the science which he professed.
При этих словах посол Дикого Арденнского Вепря побледнел, несмотря на всю свою смелость и на слой румян, покрывавший его щеки. Рыцарь Золотого Руна, старший герольд при бургундском дворе и величайший знаток своего дела, выступил вперед с торжественностью, подобающей его высокому званию, и спросил своего мнимого собрата по профессии, в какой коллегии он изучал науку, знатоком которой он себя считает.
"I was bred a pursuivant at the Heraldic College of Ratisbon," answered Rouge Sanglier, "and received the diploma of Ehrenhold [a herald] from that same learned fraternity."
-- Я изучал геральдику в Ратисбоннской коллегии, -- ответил Красный Вепрь, -- и удостоен от ученого братства звания герольда.
"You could not derive it from a source more worthy," answered Toison d'Or, bowing still lower than he had done before; "and if I presume to confer with you on the mysteries of our sublime science, in obedience to the orders of the most gracious Duke, it is not in hopes of giving, but of receiving knowledge."
-- Вы не могли ее черпать из более чистого источника, -- сказал рыцарь Золотого Руна с низким поклоном, -- и если я по повелению светлейшего герцога осмелюсь спрашивать вас о тайнах нашей высокой науки, то делаю это не с целью поучать вас, но в надежде самому получить от вас драгоценные сведения...
"Go to," said the Duke impatiently. "Leave off ceremony, and ask him some question that may try his skill."
-- Довольно церемоний! -- с нетерпением перебил его герцог. -- Задай ему вопрос, чтобы мы могли судить о его знаниях!
"It were injustice to ask a disciple of the worthy College of Arms at Ratisbon if he comprehendeth the common terms of blazonry," said Toison d'Or, "but I may, without offence, crave of Rouge Sanglier to say if he is instructed in the more mysterious and secret terms of the science, by which the more learned do emblematically, and as it were parabolically, express to each other what is conveyed to others in the ordinary language, taught in the very accidence as it were of Heraldry."
-- С моей стороны было бы невежливо спрашивать ученика почтенной Ратисбоннской коллегии об обычных терминах геральдической науки, -- сказал рыцарь Золотого Руна, -- но я думаю, что, не оскорбляя достоинства Красного Вепря, я могу предложить ему вопрос из области более трудных и таинственных терминов нашей науки, с помощью которых самые ученые наши собратья объясняются между собой, так сказать, эмблематически; эти термины неизвестны людям, не посвященным в нашу высокую науку, и составляют ее первейшие элементы.
"I understand one sort of blazonry as well as another," answered Rouge Sanglier boldly, "but it may be we have not the same terms in Germany which you have here in Flanders."
-- Мне одинаково близко знакомы все отрасли этой науки, -- смело ответил Красный Вепрь, -- но очень возможно, что наши германские термины разнятся от принятых вами во Фландрии.
"Alas, that you will say so!" replied Toison d'Or. "our noble science, which is indeed the very banner of nobleness and glory of generosity, being the same in all Christian countries, nay, known and acknowledged even by the Saracens and Moors. I would, therefore, pray of you to describe what coat you will after the celestial fashion, that is, by the planets."
-- Увы, что я слышу! -- воскликнул рыцарь Золотого Руна -- Как, неужели вам не известно, что наша благородная наука, истинное знамя дворянства и слава рыцарства, одинакова во всех христианских странах и даже у сарацин и мавров?! Итак, я бы вас просил описать какой вам угодно герб по небесному, или звездному, стилю.
"Blazon it yourself as you will," said Rouge Sanglier; "I will do no such apish tricks upon commandment, as an ape is made to come aloft."
-- Описывайте сами все, что хотите, -- ответил Красный Вепрь, -- а я не стану по вашему приказанию показывать всякие штуки, словно ученая обезьяна!
"Show him a coat and let him blazon it his own way," said the Duke; "and if he fails, I promise him that his back shall be gules, azure, and sable."
-- Покажи ему какой-нибудь герб, и пусть опишет его как знает, -- сказал герцог, -- но если он этого не сумеет, тогда я сам распишу ему спину красным, голубым и черным!
"Here," said the herald of Burgundy, taking from his pouch a piece of parchment, "is a scroll in which certain considerations led me to prick down, after my own poor fashion, an ancient coat. I will pray my brother, if indeed he belong to the honourable College of Arms at Ratisbon, to decipher it in fitting language."
-- Вот свиток, -- сказал бургундский герольд, вынимая из кармана кусок пергамента, -- на котором я по некоторым источникам и по мере моих скромных сил начертал один старинный герб. Я попросил бы моего собрата, если он действительно принадлежит к числу членов почтенной Ратисбоннской коллегии, объяснить нам его.
Le Glorieux, who seemed to take great pleasure in this discussion, had by this time bustled himself close up to the two heralds.
Ле Глорье, которого этот ученый диспут очень забавлял, теперь подобрался вплотную к двум герольдам.
"I will help thee, good fellow," said he to Rouge Sanglier, as he looked hopelessly upon the scroll. "This, my lords and masters, represents the cat looking out at the dairy window."
-- Хочешь, я тебе помогу, милый друг? -- сказал он Красному Вепрю, безнадежно смотревшему на свиток. -- Вот это, господа и милостивые государи, изображает кошку, выглядывающую из окна молочной.
This sally occasioned a laugh, which was something to the advantage of Rouge Sanglier, as it led Toison d'Or, indignant at the misconstruction of his drawing, to explain it as the coat of arms assumed by Childebert, King of France, after he had taken prisoner Gandemar, King of Burgundy; representing an ounce, or tiger cat, the emblem of the captive prince, behind a grating, or, as Toison d'Or technically defined it, "Sable, a musion [a tiger cat; a term of heraldry] passant Or, oppressed with a trellis gules, cloue of the second."
Эта шутка вызвала всеобщий хохот и сослужила службу Красному Вепрю, так как рыцарь Золотого Руна, оскорбленный таким недостойным толкованием его рисунка, поспешил объяснить, что изображенный им герб был принят французским королем Хильдебертом после того, как он захватил в плен Гандемара, бургундского короля, и изображает рысь, или тигровую кошку, за решеткой, как эмблему пленного государя, или, как пояснил рыцарь Золотого Руна на своем техническом языке, "зверь на темном фоне за золотой решеткой, преграждающей ему выход".
"By my bauble," said Le Glorieux, "if the cat resemble Burgundy, she has the right side of the grating nowadays."
-- Клянусь моей погремушкой, -- воскликнул шут, -- если кошка изображает Бургундию, ее надо пересадить по другую сторону решетки -- это будет вернее!
"True, good fellow," said Louis, laughing, while the rest of the presence, and even Charles himself, seemed disconcerted at so broad a jest.
-- Метко сказано, дружище! -- проговорил Людовик со смехом, тогда как все присутствующие и даже сам Карл были, видимо, смущены этой далеко не двусмысленной остротой.
"I owe thee a piece of gold for turning some thing that looked like sad earnest into the merry game, which I trust it will end in."
-- Считай за мной золотой за то, что сумел развеселить нас в самом разгаре драмы, которая, я надеюсь, впрочем, так и закончится шуткой.
"Silence, Le Glorieux," said the Duke; "and you, Toison d'Or, who are too learned to be intelligible, stand back -- and bring that rascal forward, some of you. -- Hark ye, villain," he said in his harshest tone, "do you know the difference between argent and or, except in the shape of coined money?"
-- Молчать, ле Глорье! -- приказал герцог. -- А вы, господин рыцарь Золотого Руна, до того учены, что вас невозможно понять. Отойдите... Эй, подвести сюда этого негодяя!.. Послушай, знаешь ты разницу между золотом и серебром в чем-нибудь другом, кроме монет?
"For pity's sake, your Grace, be good unto me! -- Noble King Louis, speak for me!"
-- Смилуйтесь надо мной, ваша светлость!.. Милостивый король Людовик, замолвите за меня хоть словечко!
"Speak for thyself," said the Duke. "In a word, art thou herald or not?"
-- Говори сам за себя, -- сказал герцог. -- Отвечай: герольд ты или нет?
"Only for this occasion!" acknowledged the detected official.
-- Только на этот случай! -- сознался уличенный посол.
"Now, by Saint George!" said the Duke, eyeing Louis askance, "we know no king -- no gentleman -- save one, who would have so prostituted the noble science on which royalty and gentry rest, save that King who sent to Edward of England a serving man disguised as a herald."
-- Клянусь святым Георгием, -- воскликнул герцог, бросив искоса взгляд на Людовика, мы не знаем ни одного государя, ни одного дворянина, который решился бы так унизить благородную науку, главную опору королевского и дворянского достоинства! Никого, за исключением одного короля, который послал к Эдуарду Английскому своего слугу, переодетого герольдом [Этот случай произошел в 1475 году, когда Людовик XI послал своего слугу к английскому королю Эдуарду IV.].
[The heralds of the middle ages were regarded almost as sacred characters. It was treasonable to strike a herald, or to counterfeit the character of one. Yet Louis "did not hesitate to practise such an imposition when he wished to enter into communication with Edward IV of England. . . . He selected, as an agentfit for his purpose, a simple valet. This man . . . he disguised as a herald, with all the insignia of his office, and sent him in that capacity to open a communication with the English army. The stratagem, though of so fraudulent a nature, does not seem to have been necessarily called for, since all that King Louis could gain by it would be that he did not commit himself by sending a more responsible messenger. . . . Ferne . . . imputes this intrusion on their rights in some degree to necessity. 'I have heard some,' he says, '. . . allow of the action of Louis XI who had so unknightly a regard both of his own honour, and also of armes, that he seldom had about his court any officer at armes. And therefore, at such time as Edward IV, King of England, . . . lay before the town of Saint Quentin, the same French King, for want of a herald to carry his mind to the English King, was constrained to suborn a vadelict, or common serving man, with a trumpet banner, having a hole made through the middest for this preposterous herauld to put his head through, and to cast it over his shoulders instead of a better coat armour of France. And thus came this hastily arrayed courier as a counterfeit officer at armes, with instructions from his sovereign's mouth to offer peace to our King.' Ferne's Blazen of Gentry, 1586, p. 161. -- S.]
нет соответствия
"Such a stratagem," said Louis, laughing, or affecting to laugh, "could only be justified at a Court where no herald were at the time, and when the emergency was urgent. But, though it might have passed on the blunt and thick witted islander, no one with brains a whit better than those of a wild boar would have thought of passing such a trick upon the accomplished Court of Burgundy."
-- Такая военная хитрость, -- сказал Людовик с натянутым смехом, -- могла быть оправдана только при дворе, где не было герольдов, а дело было спешное и не терпело отлагательства. Но только тот, у кого ума не больше, чем у дикого вепря, способен вообразить, что уловка, которая могла обмануть тупоголовых островитян, не будет раскрыта при просвещенном бургундском дворе.
"Send him who will," said the Duke fiercely, "he shall return on their hands in poor case. -- Here! -- drag him to the market place! -- slash him with bridle reins and dog whips until the tabard hang about him in tatters! -- Upon the Rouge Sanglier! -- ca, ca! -- Haloo, haloo!"
-- Ну, да кто бы его ни послал, он возвратится домой в плачевном виде, -- сказал герцог. -- Эй, стащить его на рыночную площадь да отстегать плетьми так, чтобы его мантия превратилась в лохмотья! Хватайте Красного Вепря! Ату его! Ату!
Four or five large hounds, such as are painted in the hunting pieces upon which Rubens and Schneiders laboured in conjunction, caught the well known notes with which the Duke concluded, and began to yell and bay as if the boar were just roused from his lair.
Четыре или пять огромных собак, вроде тех, которые изображены на охотничьих картинах работы Рубенса и Снайдерса [Рубенс и Снайдерс -- знаменитые голландские художники XVII в.], услышав знакомые слова, которыми герцог закончил свою речь, громко залаяли, как будто в самом деле подняли вепря из логовища.
[Rubens (1577-1640): a great Flemish artist whose works were sought by kings and princes. He painted the history of Marie de Medicis in the series of colossal pictures now in the Louvre. He was knighted by Philip IV of Spain and Charles I of England.]
нет соответствия
[Schneiders, or Snyders: a Flemish painter of the seventeenth century.]
нет соответствия
"By the rood!" said King Louis, observant to catch the vein of his dangerous cousin, "since the ass has put on the boar's hide, I would set the dogs on him to bait him out of it!"
-- Клянусь святым крестом, -- воскликнул король Людовик, стараясь попасть в тон своему опасному родственнику, -- уж если осел нарядился в кабанью шкуру, я спустил бы собак, чтобы они стянули ее с его плеч!
"Right! right!" exclaimed Duke Charles, the fancy exactly chiming in with his humour at the moment -- "it shall be done! -- Uncouple the hounds! -- Hyke a Talbot! [a hunter's cry to his dog. See Dame Berner's Boke of Hawking and Hunting.] hyke a Beaumont! -- We will course him from the door of the Castle to the east gate!"
-- Правда, правда! -- закричал герцог Карл, которому это предложение пришлось как нельзя больше по вкусу. -- Так мы и сделаем!.. Спустим собак!.. Иси, Тол-бот! Иси, Бомон!.. Мы погоним его от дверей замка к восточным воротам.
"I trust your Grace will treat me as a beast of chase," said the fellow, putting the best face he could upon the matter, "and allow me fair law?"
-- Надеюсь по крайней мере, что ваша светлость поступите со мной как с красным зверем и дадите мне сколько-нибудь форы? -- сказал несчастный герольд, стараясь сохранить присутствие духа.
"Thou art but vermin," said the Duke, "and entitled to no law, by the letter of the book of hunting; nevertheless, thou shalt have sixty yards in advance, were it but for the sake of thy unparalleled impudence. -- Away, away, sirs! -- we will see this sport."
-- Ты всего лишь гад и по охотничьим законам не имеешь права ни на какие льготы, -- ответил герцог. -- Но так и быть, я прикажу дать тебе шестьдесят ярдов вперед, хотя бы за твою беспримерную дерзость... Скорее, господа, идем смотреть травлю!
And the council breaking up tumultuously, all hurried, none faster than the two Princes, to enjoy the humane pastime which King Louis had suggested.
Заседание совета было неожиданно прервано; все с шумом поднялись с мест и устремились вслед за двумя государями, спешившими насладиться "человеколюбивой" забавой, придуманной королем Людовиком. Охота удалась на славу.
The Rouge Sanglier showed excellent sport; for, winged with terror, and having half a score of fierce boar hounds hard at his haunches, encouraged by the blowing of horns and the woodland cheer of the hunters, he flew like the very wind, and had he not been encumbered with his herald's coat (the worst possible habit for a runner), he might fairly have escaped dog free; he also doubled once or twice, in a manner much approved of by the spectators. None of these, nay, not even Charles himself, was so delighted with the sport as King Louis, who, partly from political considerations, and partly as being naturally pleased with the sight of human suffering when ludicrously exhibited, laughed till the tears ran from his eyes, and in his ecstasies of rapture caught hold of the Duke's ermine cloak, as if to support himself; whilst the Duke, no less delighted, flung his arm around the King's shoulder, making thus an exhibition of confidential sympathy and familiarity, very much at variance with the terms on which they had so lately stood together.
Подгоняемый страхом и десятком разъяренных собак, которые неслись за ним по пятам под звуки рогов и крики охотников. Красный Вепрь летел как ветер, и, если бы ему не мешала герольдская мантия, самая неудобная для бега одежда, очень возможно, что ему удалось бы спастись. Раза два он очень ловко увернулся от собак, чем заслужил громкое одобрение зрителей. Но никому, даже самому Карлу, эта травля не доставила такого удовольствия, как королю Людовику, который, отчасти из политических соображений, отчасти потому, что всегда любил смотреть на человеческие страдания, если они выражались в смешной форме, хохотал до слез и даже схватился за горностаевую мантию своего врага, словно совсем обессилел от смеха. А герцог, не менее его восхищенный интересным зрелищем, в забывчивости положил руку ему на плечо, выказывая этим доверие и расположение, которое резко противоречило отношениям, установившимся между ними в последние дни.
At length the speed of the pseudo herald could save him no longer from the fangs of his pursuers; they seized him, pulled him down, and would probably soon have throttled him, had not the Duke called out, "Stave and tail! -- stave and tail! [to strike the bear with a staff, and pull off the dogs by the tail, to separate them.]
Наконец настала минута, когда быстрые ноги герольда-самозванца уже не могли спасти его от зубов преследователей: псы нагнали его, повалили и непременно разорвали бы на куски, если бы герцог не крикнул, чтоб их отозвали.
-- Take them off him! -- He hath shown so good a course, that, though he has made no sport at bay, we will not have him dispatched."
-- Убрать собак, взять на свору! Он так славно бежал, что я дарую ему жизнь!
Several officers accordingly busied themselves in taking off the dogs; and they were soon seen coupling some up, and pursuing others which ran through the streets, shaking in sport and triumph the tattered fragments of painted cloth and embroidery rent from the tabard, which the unfortunate wearer had put on in an unlucky hour.
Доезжачие бросились исполнять это приказание. Спустя минуту часть собак была сосворена, и люди погнались за остальными псами, разбежавшимися по улицам и с торжеством уносившими в зубах клочки герольдской мантии, которую не в добрый час нацепил на себя несчастный посланец.
At this moment, and while the Duke was too much engaged with what passed before him to mind what was said behind him, Oliver le Dain, gliding behind King Louis, whispered into his ear,
В то время как герцог был слишком поглощен тем, что происходило перед его глазами, чтобы замечать, что делалось у него за спиной, Оливье проскользнул к королю Людовику и шепнул ему на ухо:
"It is the Bohemian, Hayraddin Maugrabin. -- It were not well he should come to speech of the Duke."
-- Это цыган Хайраддин Мограбин... Его нельзя допускать говорить с герцогом.
"He must die," answered Louis in the same tone, "dead men tell no tales."
-- Он должен умереть, -- ответил Людовик также шепотом, -- мертвецы не говорят.
One instant afterwards, Tristan l'Hermite, to whom Oliver had given the hint, stepped forward before the King and the Duke, and said, in his blunt manner,
Минуту спустя Тристан Отшельник, которому Оливье что-то шепнул мимоходом, выступил вперед и, отвесив низкий поклон королю и герцогу, сказал своим обычным грубым тоном:
"So please your Majesty and your Grace, this piece of game is mine, and I claim him -- he is marked with my stamp -- the fleur de lis is branded on his shoulder, as all men may see. -- He is a known villain, and hath slain the King's subjects, robbed churches, deflowered virgins, slain deer in the royal parks --"
-- С позволения вашего величества и вашей светлости, эта дичь по праву принадлежит мне, и я ее требую... Негодяй отмечен моей печатью: на плече у него выжжена лилия, как вы сами можете убедиться. Это известный разбойник, убивавший подданных его величества, грабивший церкви, насиловавший девушек, стрелявший дичь в королевских парках...
"Enough, enough," said Duke Charles, "he is my royal cousin's property by many a good title. What will your Majesty do with him?"
-- Довольно, довольно! -- перебил герцог Карл. -- Он по праву принадлежит моему царственному кузену... Что прикажете с ним делать, ваше величество?
"If he is left to my disposal," said the King, "I will at least give him one lesson in the science of heraldry, in which he is so ignorant -- only explain to him practically the meaning of a cross potence, with a noose dangling proper."
-- Если вы отдаете его в мое распоряжение, -- ответил король, -- я дам ему урок геральдики, в которой он оказался таким круглым невеждой. Я объясню ему на практике значение креста с привешенной к нему петлей.
"Not as to be by him borne, but as to bear him. -- Let him take the degrees under your gossip Tristan -- he is a deep professor in such mysteries."
-- Не того креста, который висит, но того, на котором висят?.. Хорошо, пусть пройдет этот урок под руководством вашего кума Тристана Отшельника, он ведь у вас на этот счет настоящий профессор!
Thus answered the Duke, with a burst of discordant laughter at his own wit,
-- подхватил герцог и разразился резким хохотом, довольный своей остротой.
which was so cordially chorused by Louis that his rival could not help looking kindly at him, while he said,
Людовик так искренне ему вторил, что его противник не мог удержаться, ласково взглянул на него и сказал:
"Ah, Louis, Louis! would to God thou wert as faithful a monarch as thou art a merry companion! -- I cannot but think often on the jovial time we used to spend together."
-- Ах, Людовик, Людовик, какой ты веселый собеседник! Если бы бог сделал тебя таким же честным монархом! Я до сих пор не могу забыть того времени, когда мы, бывало, так веселились вдвоем.
"You may bring it back when you will," said Louis; "I will grant you as fair terms as for very shame's sake you ought to ask in my present condition, without making yourself the fable of Christendom; and I will swear to observe them upon the holy relique which I have ever the grace to bear about my person, being a fragment of the true cross."
-- От вас вполне зависит вернуть то время, -- ответил Людовик. -- Я готов согласиться на все условия, какие вы сочтете возможным поставить мне в моем теперешнем положении, не позоря себя перед всем христианским миром, и поклянусь соблюдать их над священной реликвией, которую я всегда ношу на себе: это кусочек животворящего креста господня.
Here he took a small golden reliquary, which was suspended from his neck next to his shirt by a chain of the same metal, and having kissed it devoutly, continued
С этими словами он достал из-за пазухи маленький золотой ковчежец на цепочке того же металла, который он носил на груди, благоговейно приложился к нему и продолжал:
-- "Never was false oath sworn on this most sacred relique, but it was avenged within the year."
-- Никогда еще никто не произносил безнаказанно ложной клятвы над этой святыней. Справедливая рука провидения всегда карала такой грех до истечения одного года.
"Yet," said the Duke, "it was the same on which you swore amity to me when you left Burgundy, and shortly after sent the Bastard of Rubempre to murder or kidnap me."
-- И, однако, над этой самой реликвией вы поклялись мне в дружбе, покидая Бургундию, и вскоре после того подослали ко мне этого бастарда Рюбампре, чтобы убить меня или похитить, -- заметил герцог.
"Nay, gracious cousin, now you are ripping up ancient grievances," said the King. "I promise you, that you were deceived in that matter. -- Moreover, it was not upon this relique which I then swore, but upon another fragment of the true cross which I got from the Grand Seignior, weakened in virtue, doubtless, by sojourning with infidels. Besides, did not the war of the Public Good break out within the year; and was not a Burgundian army encamped at Saint Denis, backed by all the great feudatories of France; and was I not obliged to yield up Normandy to my brother? -- O God, shield us from perjury on such a warrant as this!"
-- Охота вам, любезный кузен, вспоминать старые ссоры! -- проговорил Людовик. -- К тому же даю вам слово, что вы ошибаетесь! Тогда я клялся вам совсем не на этом, а на другом куске животворящего креста, который был прислан мне турецким султаном и, вероятно, потерял часть своей силы вследствие долгого пребывания у неверных. Да, наконец, разве тогда, меньше чем через год, не разразилась междоусобная война? Разве бургундская армия в союзе со всеми великими вассалами Франции не стояла лагерем в Сен-Дени и разве я не был принужден уступить Нормандию моему брату? Нет, храни меня господь впредь от ложных клятв!
"Well, cousin," answered the Duke, "I do believe thou hadst a lesson to keep faith another time. -- And now for once, without finesse and doubling, will you make good your promise, and go with me to punish this murdering La Marck and the Liegeois?"
-- Хорошо, любезный кузен, -- сказал герцог, -- я и сам думаю, что вы получили хороший урок и будете впредь лучше держать свое слово. А теперь ответьте мне прямо, без уверток: исполните вы ваше обещание и пойдете со мной, чтобы наказать этого убийцу, де ла Марка, и жителей Льежа?
"I will march against them," said Louis, "with the Ban and Arriere Ban of France [the military force called out by the sovereign in early feudal times, together with their vassals, equipment, and three months' provision], and the Oriflamme displayed."
-- Я пойду на них со всем рыцарством Франции и с развернутой орифламмой! -- ответил Людовик.
"Nay, nay," said the Duke, "that is more than is needful, or may be advisable. The presence of your Scottish Guard, and two hundred choice lances, will serve to show that you are a free agent. A large army might --"
-- Нет, нет, это уже лишнее и было бы даже неблагоразумно, -- возразил герцог. -- Достаточно будет присутствия в моем войске вашей шотландской гвардии и сотен двух отборных копий, чтобы доказать, что вы действуете вполне свободно. Слишком большая армия могла бы...
"Make me so in effect, you would say, my fair cousin?" said the King. "Well, you shall dictate the number of my attendants."
-- Сделать меня действительно свободным, хотите вы сказать? -- заметил король. -- Пусть так. Назначьте сами число моих солдат.
"And to put this fair cause of mischief out of the way, you will agree to the Countess Isabelle of Croye's wedding with the Duke of Orleans?"
-- И, чтоб уж раз навсегда покончить с одним из поводов нашей распри, вы дадите ваше согласие на брак графини Изабеллы де Круа с герцогом Орлеанским?
"Fair cousin," said the King, "you drive my courtesy to extremity. The Duke is the betrothed bridegroom of my daughter Joan. Be generous -- yield up this matter, and let us speak rather of the towns on the Somme."
-- Любезный кузен, -- ответил король, -- вы подвергаете мою уступчивость слишком сильному испытанию. Герцог -- объявленный жених моей дочери Жанны. Будьте великодушны, не настаивайте на этом требовании! Поговорим лучше о городах на Сомме.
"My council will talk to your Majesty of these," said Charles, "I myself have less at heart the acquisition of territory than the redress of injuries. You have tampered with my vassals, and your royal pleasure must needs dispose of the hand of a ward of Burgundy. Your Majesty must bestow it within the pale of your own royal family, since you have meddled with it -- otherwise our conference breaks off."
-- Этот вопрос ваше величество будете обсуждать с моим советом, -- сказал Карл. -- Я же, со своей стороны, не столько хлопочу об увеличении своих владений, сколько о возмещении нанесенных мне обид. Вы сами вмешивались в дела моих вассалов, вот теперь и улаживайте дело бургундской подданной. Ваше величество пожелали распорядиться ее судьбой -- так выдайте ее замуж за члена вашей собственной королевской фамилии, иначе всякие переговоры между нами будут прерваны.
"Were I to say I did this willingly," said the King, "no one would believe me, therefore do you, my fair cousin, judge of the extent of my wish to oblige you, when I say most reluctantly, that the parties consenting, and a dispensation from the Pope being obtained, my own objections shall be no bar to this match which you purpose."
-- Скажи я, что делаю это охотно, никто мне не поверит, -- сказал король. -- Судите же сами, кузен, как велико мое желание угодить вам, когда я скажу, что не буду ничего иметь против этого брака, если на него будет дано разрешение папы и если обе стороны будут согласны.
"All besides can be easily settled by our ministers," said the Duke, "and we are once more cousins and friends."
-- А все остальное уладят между собой наши советники, -- сказал герцог. -- Итак, мы с вами опять друзья и кузены!
"May Heaven be praised!" said Louis, "who, holding in his hand the hearts of princes, doth mercifully incline them to peace and clemency, and prevent the effusion of human blood.
-- Да будет благословенно имя господне! -- ответил Людовик. -- Он держит в руках своих сердца государей и в своем милосердии склоняет их к миру и великодушию, предотвращая пролитие человеческой крови!..
"Oliver," he added apart to that favourite, who ever waited around him like the familiar beside a sorcerer, "hark thee -- tell Tristan to be speedy in dealing with yonder runagate Bohemian."
Оливье, -- добавил он вполголоса, обращаясь к своему фавориту, который ходил за ним по пятам как завороженный, -- ступай шепни Тристану, чтоб он скорее покончил с этим предателем цыганом.
Титульный лист |
Предыдущая |
Следующая
| english | Русский |
|
Ariel. -- Hark! they roar.
Prospero. Let them be hunted soundly. THE TEMPEST |
Ариэль
Чу! Они ревут. Просперо Пусть яростно охотятся за ними."Буря" |
| There was room made in the assembly, and no small curiosity evinced by those present to see the herald whom the insurgent Liegeois had ventured to send to so haughty a Prince as the Duke of Burgundy, while in such high indignation against them. For it must be remembered that at this period heralds were only dispatched from sovereign princes to each other upon solemn occasions; and that the inferior nobility employed pursuivants, a lower rank of officers at arms. It may be also noticed, in passing, that Louis XI, an habitual derider of whatever did not promise real power or substantial advantage, was in especial a professed contemner of heralds and heraldry, "red, blue, and green, with all their trumpery," to which the pride of his rival Charles, which was of a very different kind, attached no small degree of ceremonious importance. | В зале произошло движение, для посла очистили место; все с любопытством ждали появления герольда, которого мятежные жители Льежа осмелились послать к такому высокомерному и гордому государю, как герцог Бургундский, да еще в такую минуту, когда он имел полное основание особенно гневаться на них. Не следует забывать, что в ту эпоху герольды посылались только от одного монарха к другому, да и то лишь в торжественных случаях. Дворянство же посылало простых вестников, стоявших по своему званию гораздо ниже герольдов. Не мешает, кстати, заметить, что Людовик XI, ценивший лишь реальные выгоды власти, всегда питал презрение к герольдам и к геральдике, к "красному, синему и зеленому со всеми их побрякушками", тогда как его противник Карл, имевший совершенно иной характер, придавал им большое значение. |
| нет соответствия | [Геральдика -- гербоведение, составление, истолкование и изучение гербов; в средние века геральдикой занимались герольды. Для изображений на гербах применялся определенный набор цветов. Взятые в кавычки слова -- переделка строки из поэмы английского поэта Джона Мильтона.] |
| The herald, who was now introduced into the presence of the monarchs, was dressed in a tabard, or coat, embroidered with the arms of his master, in which the Boar's Head made a distinguished appearance, in blazonry, which in the opinion of the skilful was more showy than accurate. The rest of his dress -- a dress always sufficiently tawdry -- was overcharged with lace, embroidery, and ornament of every kind, and the plume of feathers which he wore was so high, as if intended to sweep the roof of the hall. In short, the usual gaudy splendour of the heraldic attire was caricatured and overdone. The Boar's Head was not only repeated on every part of his dress, but even his bonnet was formed into that shape, and it was represented with gory tongue and bloody tusks, or in proper language, langed and dentated gules, and there was something in the man's appearance which seemed to imply a mixture of boldness and apprehension, like one who has undertaken a dangerous commission, and is sensible that audacity alone can carry him through it with safety. Something of the same mixture of fear and effrontery was visible in the manner in which he paid his respects, and he showed also a grotesque awkwardness, not usual amongst those who were accustomed to be received in the presence of princes. | Посол, представший теперь перед лицом двух монархов, был одет в герольдскую мантию, расшитую гербами его господина, между которыми особое место занимала голова вепря, отличавшаяся, по мнению знатоков этого дела, скорее вычурностью, чем точным соблюдением законов геральдики. Весь его наряд, всегда довольно пестрый у герольдов, был сплошь покрыт позументами, вышивками и другими разнообразными украшениями, а плюмаж [Плюмаж -- украшение из перьев на шляпе.] на шляпе был так высок, словно предназначался для того, чтобы обметать потолок. Короче говоря, костюм его был преувеличенной карикатурой на роскошную одежду герольдов. Голова вепря повторялась не только на каждой отдельной части платья, но даже шляпа его имела эту форму, причем с высунутым языком и окровавленными клыками, или, выражаясь должным образом, представляла собой удлиненную и зубчатую пасть. В самом же герольде с первого взгляда поражала какая-то смесь робости с напускной дерзостью, словно он сознавая, что предпринял опасное дело, и чувствовал, что его может выручить только смелость. Той же смесью робости и развязности отличался и поклон, которым он приветствовал государей, поклон, бросавшийся в глаза своей неловкостью, что было уже совсем странно для герольда -- человека, привыкшего вращаться при дворе. |
| "Who art thou, in the devil's name?" was the greeting with which Charles the Bold received this singular envoy. | -- Кто ты, во имя дьявола? -- таким приветствием Карл Смелый встретил этого странного посла. |
| "I am Rouge Sanglier," answered the herald, "the officer at arms of William de la Marck, by the grace of God, and the election of the Chapter, Prince Bishop of Liege." | -- Я Красный Вепрь, -- ответил герольд, -- оруженосец Гийома де ла Марка, милостью божьей государя -- епископа Льежского... |
| "Ha!" exclaimed Charles, but, as if subduing his own passion, he made a sign to him to proceed. | -- Как! -- воскликнул было Карл, но тотчас сдержался и сделал герольду знак продолжать. |
| "And, in right of his wife, the Honourable Countess Hameline of Croye, Count of Croye, and Lord of Bracquemont." | -- ..и, в силу прав его супруги, графини Амелины де Круа, графа де Круа и владетеля Бракемонта. |
| The utter astonishment of Duke Charles at the extremity of boldness with which these titles were announced in his presence seemed to strike him dumb; and the herald conceiving, doubtless, that he had made a suitable impression by the annunciation of his character, proceeded to state his errand. | У герцога, пораженного дерзостью, с какой в его присутствии осмеливались произносить эти титулы, казалось, отнялся язык, и герольд, ободренный этим молчанием и думавший, вероятно, что речь его произвела должное впечатление, продолжал: |
| "Annuncio vobis gaudium magnum [I announce to you a great joy]," he said; "I let you, Charles of Burgundy and Earl of Flanders, to know, in my master's name, that under favour of a dispensation of our Holy Father of Rome, presently expected, and appointing a fitting substitute ad sacra [to the sacred office], he proposes to exercise at once the office of Prince Bishop, and maintain the rights of Count of Croye." | -- Annuncio vobis gaudium magnum [Объявляю вам большую радость (лат.).]. Возвещаю вам, герцог Бургундский и граф Фландрский, от имени моего господина, что по получении разрешения нашего святейшего отца в Риме и назначения заместителем ad sacra [Для священнодействий (лат.).] он намеревается вступить в отправление обязанностей государя -- епископа Льежского и поддерживать свои права в качестве графа де Круа! |
| The Duke of Burgundy, at this and other pauses in the herald's speech, only ejaculated, "Ha!" or some similar interjection, without making any answer; and the tone of exclamation was that of one who, though surprised and moved, is willing to hear all that is to be said ere he commits himself by making an answer. To the further astonishment of all who were present, he forbore from his usual abrupt and violent gesticulations, remaining with the nail of his thumb pressed against his teeth, which was his favourite attitude when giving attention, and keeping his eyes bent on the ground, as if unwilling to betray the passion which might gleam in them. | Всякий раз, как посол прерывал свою речь, герцог произносил только: "Вот как!" -- тоном человека, который до крайности изумлен и взбешен, но не дает себе воли, желая дослушать все до конца. К великому удивлению всех присутствующих, он воздерживался даже от свойственной ему резкой жестикуляции и сидел неподвижно, покусывая ноготь большого пальца -- обычная его поза, когда внимание его бывало сосредоточено, -- и потупив глаза, словно он боялся их поднять, чтобы не выдать бешенства, клокотавшего в его груди. |
| The envoy, therefore, proceeded boldly and unabashed in the delivery of his message. | Между тем посол продолжал смело излагать то, что ему было поручено передать: |
| "In the name, therefore, of the Prince Bishop of Liege, and Count of Croye, I am to require of you, Duke Charles, to desist from those pretensions and encroachments which you have made on the free and imperial city of Liege, by connivance with the late Louis of Bourbon, unworthy Bishop thereof." | -- Итак, именем государя епископа Льежского, графа де Круа, я требую, чтобы вы, герцог Карл, отказались от всяких прав и притязаний на свободный имперский город Льеж, которым вы завладели силой и беззаконно распоряжались вместе с покойным Людовиком Бурбоном, его бывшим недостойным епископом... |
| "Ha," again exclaimed the Duke. | -- Вот как! -- снова произнес герцог. |
| "Also to restore the banners of the community, which you took violently from the town, to the number of six and thirty -- to rebuild the breaches in their walls, and restore the fortifications which you tyrannically dismantled -- and to acknowledge my master, William de la Marck, as Prince Bishop, lawfully elected in a free Chapter of Canons, of which behold the proces verbal." | -- Чтобы вы вернули городу знамена, которые у него захватили, всего числом тридцать шесть; заделали проломы в его стенах; исправили разрушенные вами укрепления и признали моего государя, Гийома де ла Марка, епископом Льежским, законно и свободно избранным советом каноников, как то значится вот в этом протоколе. |
| "Have you finished?" said the Duke. | -- Кончил ли ты? -- спросил герцог. |
| "Not yet," replied the envoy. "I am farther to require your Grace, on the part of the said right noble and venerable Prince, Bishop, and Count, that you do presently withdraw the garrison from the Castle of Bracquemont, and other places of strength, belonging to the Earldom of Croye, which have been placed there, whether in your own most gracious name, or in that of Isabelle, calling herself Countess of Croye, or any other, until it shall be decided by the Imperial Diet whether the fiefs in question shall not pertain to the sister of the late Count, my most gracious Lady Hameline, rather than to his daughter, in respect of the jus emphyteusis [a permanent tenure of land upon condition of cultivating it properly, and paying a stipulated rent; a sort of fee farm or copyhold]." | -- Нет еще, -- отвечал посол. -- Кроме того, я требую от имени моего благородного и доблестного государя -- епископа и графа, чтобы ваша светлость немедленно вывели гарнизоны из Бракемонтского замка и других укрепленных владений графства де Круа, поставленные вами от вашего имени, либо от имени Изабеллы, именующей себя графиней де Круа, либо кого бы то ни было другого, до тех пор, пока имперский сейм не решит, должны ли вышеуказанные владения принадлежать дочери покойного графа де Круа или моей благородной госпоже, графине Амелине, по закону jus emphyteusis [Природного права (лат.).]. |
| "Your master is most learned," replied the Duke. | -- Твой господин -- необыкновенно ученый человек! -- заметил герцог насмешливо. |
| "Yet," continued the herald, "the noble and venerable Prince and Count will be disposed, all other disputes betwixt Burgundy and Liege being settled, to fix upon the Lady Isabelle such an appanage as may become her quality." | -- Впрочем, -- продолжал герольд, -- мой благородный и доблестный государь и граф согласен, когда все распри между Льежем и Бургундией будут улажены, назначить графине Изабелле достойный ее звания удел. |
| "He is generous and considerate," said the Duke, in the same tone. | -- Как он великодушен и заботлив! -- проговорил tep-цог тем же тоном. |
| "Now, by a poor fool's conscience," said Le Glorieux apart to the Count of Crevecoeur, "I would rather be in the worst cow's hide that ever died of the murrain than in that fellow's painted coat! The poor man goes on like drunkards, who only look to the ether pot, and not to the score which mine host chalks up behind the lattice." | -- Клянусь своим дурацким умом, -- шепнул ле Глорье графу де Кревкеру, -- я охотнее согласился бы очутиться в шкуре какой-нибудь несчастной коровы, издыхающей от чумы, чем в раззолоченном платье этого чудака! Он, точно пьяница, осушает флягу за флягой, не обращая внимания на длинный счет, который растет за стойкой трактирщика. |
| "Have you yet done?" said the Duke to the herald. | -- Кончил ли ты? -- снова спросил герцог герольда. |
| "One word more," answered Rouge Sanglier, "from my noble and venerable lord aforesaid, respecting his worthy and trusty ally, the most Christian King." | -- Еще одно слово, -- ответил Красный Вепрь, -- от имени моего благородного и доблестного государя по поводу его достойного и верного союзника, наихристианнейшего короля... |
| "Ha!" exclaimed the Duke, starting, and in a fiercer tone than he had yet used; but checking himself, he instantly composed himself again to attention. | -- А! -- воскликнул герцог, быстро выпрямляясь и совершенно иным тоном, чем он говорил до сих пор, но сейчас же сдержался, умолк и стал внимательно слушать. |
| "Which most Christian King's royal person it is rumoured that you, Charles of Burgundy, have placed under restraint contrary to your duty as a vassal of the Crown of France, and to the faith observed among Christian Sovereigns. For which reason, my said noble and venerable master, by my mouth, charges you to put his royal and most Christian ally forthwith at freedom, or to receive the defiance which I am authorized to pronounce to you." | -- ..священную особу которого, как носятся слухи, вы, Карл Бургундский, держите в плену, позабыв свой долг вассала французской короны и правила чести, соблюдаемые всеми христианскими государями. На этом основании мой благородный и доблестный государь приказывает вам моими устами немедленно освободить наихристианнейшего короля, его царственного союзника, или принять вызов, который он уполномочил меня вам передать. |
| "Have you yet done?" said the Duke. | -- Кончил ли ты наконец? -- спросил герцог. |
| "I have," answered the herald, "and await your Grace's answer, trusting it may be such as will save the effusion of Christian blood." | -- Кончил, -- ответил герольд, -- и жду ответа вашей светлости. Надеюсь, он будет таким, что предотвратит пролитие христианской крови. |
| "Now, by Saint George of Burgundy!" said the Duke, | -- Клянусь святым Георгием Бургундским... -- начал было герцог. |
| but ere he could proceed farther, Louis arose, and struck in with a tone of so much dignity and authority that Charles could not interrupt him. | Но, прежде чем он успел прибавить хоть слово, Людовик встал и заговорил с таким достоинством и таким властным тоном, что Карл не решился его прервать. |
| "Under your favour, fair cousin of Burgundy," said the King, "we ourselves crave priority of voice in replying to this insolent fellow. -- Sirrah herald, or whatever thou art, carry back notice to the perjured outlaw and murderer, William de la Marck, that the King of France will be presently before Liege, for the purpose of punishing the sacrilegious murderer of his late beloved kinsman, Louis of Bourbon; and that he proposes to gibbet De la Marck alive, for the insolence of terming himself his ally, and putting his royal name into the mouth of one of his own base messengers." | -- С вашего позволения, любезный кузен мой Бургундский, -- сказал король, -- я требую права первым ответить этому наглецу... Послушай, ты, негодяй, герольд или кто бы ты ни был, передай этому отверженцу и убийце Гийому де ла Марку, что французский король скоро будет под стенами Льежа, чтобы отомстить за святотатственное убийство своего любимого родственника, и что он намерен повесить де ла Марка за дерзость, с которой тот осмеливается называть себя его союзником и вкладывать его царственное имя в уста мерзавца посла! |
| "Add whatever else on my part," said Charles, "which it may not misbecome a prince to send to a common thief and murderer. -- And begone! -- Yet stay. -- Never herald went from the Court of Burgundy without having cause to cry, Largesse! -- Let him be scourged till the bones are laid bare." | -- Прибавь от меня, -- сказал Карл, -- все, что только государь может сказать грабителю и убийце, и вон отсюда! Или нет, погоди! Никогда еще ни один герольд не оставлял бургундского двора, не прославляя его щедрости! Выдрать его плетьми, да так, чтобы спустить с него всю шкуру! |
| "Nay, but if it please your Grace," said Crevecoeur and D'Hymbercourt together, "he is a herald, and so far privileged." | -- Ваша светлость изволите забывать, что он герольд и пользуется неприкосновенностью! -- воскликнули в один голос Кревкер и д'Эмберкур. |
| "It is you, Messires," replied the Duke, "who are such owls as to think that the tabard makes the herald. I see by that fellow's blazoning he is a mere impostor. Let Toison d'Or step forward, and question him in your presence." | -- Да неужели же вы такие простаки, господа, -- ответил герцог, -- чтобы поверить, будто платье делает герольда? Я вижу по его мишурной пышности, что это просто самозванец! Позвать сюда герольда Золотого Руна и пусть он задаст ему несколько вопросов в нашем присутствии! |
| In spite of his natural effrontery, the envoy of the Wild Boar of Ardennes now became pale; and that notwithstanding some touches of paint with which he had adorned his countenance. Toison d'Or, the chief herald, as we have elsewhere said, of the Duke, and King at arms within his dominions, stepped forward with the solemnity of one who knew what was due to his office, and asked his supposed brother in what college he had studied the science which he professed. | При этих словах посол Дикого Арденнского Вепря побледнел, несмотря на всю свою смелость и на слой румян, покрывавший его щеки. Рыцарь Золотого Руна, старший герольд при бургундском дворе и величайший знаток своего дела, выступил вперед с торжественностью, подобающей его высокому званию, и спросил своего мнимого собрата по профессии, в какой коллегии он изучал науку, знатоком которой он себя считает. |
| "I was bred a pursuivant at the Heraldic College of Ratisbon," answered Rouge Sanglier, "and received the diploma of Ehrenhold [a herald] from that same learned fraternity." | -- Я изучал геральдику в Ратисбоннской коллегии, -- ответил Красный Вепрь, -- и удостоен от ученого братства звания герольда. |
| "You could not derive it from a source more worthy," answered Toison d'Or, bowing still lower than he had done before; "and if I presume to confer with you on the mysteries of our sublime science, in obedience to the orders of the most gracious Duke, it is not in hopes of giving, but of receiving knowledge." | -- Вы не могли ее черпать из более чистого источника, -- сказал рыцарь Золотого Руна с низким поклоном, -- и если я по повелению светлейшего герцога осмелюсь спрашивать вас о тайнах нашей высокой науки, то делаю это не с целью поучать вас, но в надежде самому получить от вас драгоценные сведения... |
| "Go to," said the Duke impatiently. "Leave off ceremony, and ask him some question that may try his skill." | -- Довольно церемоний! -- с нетерпением перебил его герцог. -- Задай ему вопрос, чтобы мы могли судить о его знаниях! |
| "It were injustice to ask a disciple of the worthy College of Arms at Ratisbon if he comprehendeth the common terms of blazonry," said Toison d'Or, "but I may, without offence, crave of Rouge Sanglier to say if he is instructed in the more mysterious and secret terms of the science, by which the more learned do emblematically, and as it were parabolically, express to each other what is conveyed to others in the ordinary language, taught in the very accidence as it were of Heraldry." | -- С моей стороны было бы невежливо спрашивать ученика почтенной Ратисбоннской коллегии об обычных терминах геральдической науки, -- сказал рыцарь Золотого Руна, -- но я думаю, что, не оскорбляя достоинства Красного Вепря, я могу предложить ему вопрос из области более трудных и таинственных терминов нашей науки, с помощью которых самые ученые наши собратья объясняются между собой, так сказать, эмблематически; эти термины неизвестны людям, не посвященным в нашу высокую науку, и составляют ее первейшие элементы. |
| "I understand one sort of blazonry as well as another," answered Rouge Sanglier boldly, "but it may be we have not the same terms in Germany which you have here in Flanders." | -- Мне одинаково близко знакомы все отрасли этой науки, -- смело ответил Красный Вепрь, -- но очень возможно, что наши германские термины разнятся от принятых вами во Фландрии. |
| "Alas, that you will say so!" replied Toison d'Or. "our noble science, which is indeed the very banner of nobleness and glory of generosity, being the same in all Christian countries, nay, known and acknowledged even by the Saracens and Moors. I would, therefore, pray of you to describe what coat you will after the celestial fashion, that is, by the planets." | -- Увы, что я слышу! -- воскликнул рыцарь Золотого Руна -- Как, неужели вам не известно, что наша благородная наука, истинное знамя дворянства и слава рыцарства, одинакова во всех христианских странах и даже у сарацин и мавров?! Итак, я бы вас просил описать какой вам угодно герб по небесному, или звездному, стилю. |
| "Blazon it yourself as you will," said Rouge Sanglier; "I will do no such apish tricks upon commandment, as an ape is made to come aloft." | -- Описывайте сами все, что хотите, -- ответил Красный Вепрь, -- а я не стану по вашему приказанию показывать всякие штуки, словно ученая обезьяна! |
| "Show him a coat and let him blazon it his own way," said the Duke; "and if he fails, I promise him that his back shall be gules, azure, and sable." | -- Покажи ему какой-нибудь герб, и пусть опишет его как знает, -- сказал герцог, -- но если он этого не сумеет, тогда я сам распишу ему спину красным, голубым и черным! |
| "Here," said the herald of Burgundy, taking from his pouch a piece of parchment, "is a scroll in which certain considerations led me to prick down, after my own poor fashion, an ancient coat. I will pray my brother, if indeed he belong to the honourable College of Arms at Ratisbon, to decipher it in fitting language." | -- Вот свиток, -- сказал бургундский герольд, вынимая из кармана кусок пергамента, -- на котором я по некоторым источникам и по мере моих скромных сил начертал один старинный герб. Я попросил бы моего собрата, если он действительно принадлежит к числу членов почтенной Ратисбоннской коллегии, объяснить нам его. |
| Le Glorieux, who seemed to take great pleasure in this discussion, had by this time bustled himself close up to the two heralds. | Ле Глорье, которого этот ученый диспут очень забавлял, теперь подобрался вплотную к двум герольдам. |
| "I will help thee, good fellow," said he to Rouge Sanglier, as he looked hopelessly upon the scroll. "This, my lords and masters, represents the cat looking out at the dairy window." | -- Хочешь, я тебе помогу, милый друг? -- сказал он Красному Вепрю, безнадежно смотревшему на свиток. -- Вот это, господа и милостивые государи, изображает кошку, выглядывающую из окна молочной. |
| This sally occasioned a laugh, which was something to the advantage of Rouge Sanglier, as it led Toison d'Or, indignant at the misconstruction of his drawing, to explain it as the coat of arms assumed by Childebert, King of France, after he had taken prisoner Gandemar, King of Burgundy; representing an ounce, or tiger cat, the emblem of the captive prince, behind a grating, or, as Toison d'Or technically defined it, "Sable, a musion [a tiger cat; a term of heraldry] passant Or, oppressed with a trellis gules, cloue of the second." | Эта шутка вызвала всеобщий хохот и сослужила службу Красному Вепрю, так как рыцарь Золотого Руна, оскорбленный таким недостойным толкованием его рисунка, поспешил объяснить, что изображенный им герб был принят французским королем Хильдебертом после того, как он захватил в плен Гандемара, бургундского короля, и изображает рысь, или тигровую кошку, за решеткой, как эмблему пленного государя, или, как пояснил рыцарь Золотого Руна на своем техническом языке, "зверь на темном фоне за золотой решеткой, преграждающей ему выход". |
| "By my bauble," said Le Glorieux, "if the cat resemble Burgundy, she has the right side of the grating nowadays." | -- Клянусь моей погремушкой, -- воскликнул шут, -- если кошка изображает Бургундию, ее надо пересадить по другую сторону решетки -- это будет вернее! |
| "True, good fellow," said Louis, laughing, while the rest of the presence, and even Charles himself, seemed disconcerted at so broad a jest. | -- Метко сказано, дружище! -- проговорил Людовик со смехом, тогда как все присутствующие и даже сам Карл были, видимо, смущены этой далеко не двусмысленной остротой. |
| "I owe thee a piece of gold for turning some thing that looked like sad earnest into the merry game, which I trust it will end in." | -- Считай за мной золотой за то, что сумел развеселить нас в самом разгаре драмы, которая, я надеюсь, впрочем, так и закончится шуткой. |
| "Silence, Le Glorieux," said the Duke; "and you, Toison d'Or, who are too learned to be intelligible, stand back -- and bring that rascal forward, some of you. -- Hark ye, villain," he said in his harshest tone, "do you know the difference between argent and or, except in the shape of coined money?" | -- Молчать, ле Глорье! -- приказал герцог. -- А вы, господин рыцарь Золотого Руна, до того учены, что вас невозможно понять. Отойдите... Эй, подвести сюда этого негодяя!.. Послушай, знаешь ты разницу между золотом и серебром в чем-нибудь другом, кроме монет? |
| "For pity's sake, your Grace, be good unto me! -- Noble King Louis, speak for me!" | -- Смилуйтесь надо мной, ваша светлость!.. Милостивый король Людовик, замолвите за меня хоть словечко! |
| "Speak for thyself," said the Duke. "In a word, art thou herald or not?" | -- Говори сам за себя, -- сказал герцог. -- Отвечай: герольд ты или нет? |
| "Only for this occasion!" acknowledged the detected official. | -- Только на этот случай! -- сознался уличенный посол. |
| "Now, by Saint George!" said the Duke, eyeing Louis askance, "we know no king -- no gentleman -- save one, who would have so prostituted the noble science on which royalty and gentry rest, save that King who sent to Edward of England a serving man disguised as a herald." | -- Клянусь святым Георгием, -- воскликнул герцог, бросив искоса взгляд на Людовика, мы не знаем ни одного государя, ни одного дворянина, который решился бы так унизить благородную науку, главную опору королевского и дворянского достоинства! Никого, за исключением одного короля, который послал к Эдуарду Английскому своего слугу, переодетого герольдом [Этот случай произошел в 1475 году, когда Людовик XI послал своего слугу к английскому королю Эдуарду IV.]. |
| [The heralds of the middle ages were regarded almost as sacred characters. It was treasonable to strike a herald, or to counterfeit the character of one. Yet Louis "did not hesitate to practise such an imposition when he wished to enter into communication with Edward IV of England. . . . He selected, as an agentfit for his purpose, a simple valet. This man . . . he disguised as a herald, with all the insignia of his office, and sent him in that capacity to open a communication with the English army. The stratagem, though of so fraudulent a nature, does not seem to have been necessarily called for, since all that King Louis could gain by it would be that he did not commit himself by sending a more responsible messenger. . . . Ferne . . . imputes this intrusion on their rights in some degree to necessity. 'I have heard some,' he says, '. . . allow of the action of Louis XI who had so unknightly a regard both of his own honour, and also of armes, that he seldom had about his court any officer at armes. And therefore, at such time as Edward IV, King of England, . . . lay before the town of Saint Quentin, the same French King, for want of a herald to carry his mind to the English King, was constrained to suborn a vadelict, or common serving man, with a trumpet banner, having a hole made through the middest for this preposterous herauld to put his head through, and to cast it over his shoulders instead of a better coat armour of France. And thus came this hastily arrayed courier as a counterfeit officer at armes, with instructions from his sovereign's mouth to offer peace to our King.' Ferne's Blazen of Gentry, 1586, p. 161. -- S.] | нет соответствия |
| "Such a stratagem," said Louis, laughing, or affecting to laugh, "could only be justified at a Court where no herald were at the time, and when the emergency was urgent. But, though it might have passed on the blunt and thick witted islander, no one with brains a whit better than those of a wild boar would have thought of passing such a trick upon the accomplished Court of Burgundy." | -- Такая военная хитрость, -- сказал Людовик с натянутым смехом, -- могла быть оправдана только при дворе, где не было герольдов, а дело было спешное и не терпело отлагательства. Но только тот, у кого ума не больше, чем у дикого вепря, способен вообразить, что уловка, которая могла обмануть тупоголовых островитян, не будет раскрыта при просвещенном бургундском дворе. |
| "Send him who will," said the Duke fiercely, "he shall return on their hands in poor case. -- Here! -- drag him to the market place! -- slash him with bridle reins and dog whips until the tabard hang about him in tatters! -- Upon the Rouge Sanglier! -- ca, ca! -- Haloo, haloo!" | -- Ну, да кто бы его ни послал, он возвратится домой в плачевном виде, -- сказал герцог. -- Эй, стащить его на рыночную площадь да отстегать плетьми так, чтобы его мантия превратилась в лохмотья! Хватайте Красного Вепря! Ату его! Ату! |
| Four or five large hounds, such as are painted in the hunting pieces upon which Rubens and Schneiders laboured in conjunction, caught the well known notes with which the Duke concluded, and began to yell and bay as if the boar were just roused from his lair. | Четыре или пять огромных собак, вроде тех, которые изображены на охотничьих картинах работы Рубенса и Снайдерса [Рубенс и Снайдерс -- знаменитые голландские художники XVII в.], услышав знакомые слова, которыми герцог закончил свою речь, громко залаяли, как будто в самом деле подняли вепря из логовища. |
| [Rubens (1577-1640): a great Flemish artist whose works were sought by kings and princes. He painted the history of Marie de Medicis in the series of colossal pictures now in the Louvre. He was knighted by Philip IV of Spain and Charles I of England.] | нет соответствия |
| [Schneiders, or Snyders: a Flemish painter of the seventeenth century.] | нет соответствия |
| "By the rood!" said King Louis, observant to catch the vein of his dangerous cousin, "since the ass has put on the boar's hide, I would set the dogs on him to bait him out of it!" | -- Клянусь святым крестом, -- воскликнул король Людовик, стараясь попасть в тон своему опасному родственнику, -- уж если осел нарядился в кабанью шкуру, я спустил бы собак, чтобы они стянули ее с его плеч! |
| "Right! right!" exclaimed Duke Charles, the fancy exactly chiming in with his humour at the moment -- "it shall be done! -- Uncouple the hounds! -- Hyke a Talbot! [a hunter's cry to his dog. See Dame Berner's Boke of Hawking and Hunting.] hyke a Beaumont! -- We will course him from the door of the Castle to the east gate!" | -- Правда, правда! -- закричал герцог Карл, которому это предложение пришлось как нельзя больше по вкусу. -- Так мы и сделаем!.. Спустим собак!.. Иси, Тол-бот! Иси, Бомон!.. Мы погоним его от дверей замка к восточным воротам. |
| "I trust your Grace will treat me as a beast of chase," said the fellow, putting the best face he could upon the matter, "and allow me fair law?" | -- Надеюсь по крайней мере, что ваша светлость поступите со мной как с красным зверем и дадите мне сколько-нибудь форы? -- сказал несчастный герольд, стараясь сохранить присутствие духа. |
| "Thou art but vermin," said the Duke, "and entitled to no law, by the letter of the book of hunting; nevertheless, thou shalt have sixty yards in advance, were it but for the sake of thy unparalleled impudence. -- Away, away, sirs! -- we will see this sport." | -- Ты всего лишь гад и по охотничьим законам не имеешь права ни на какие льготы, -- ответил герцог. -- Но так и быть, я прикажу дать тебе шестьдесят ярдов вперед, хотя бы за твою беспримерную дерзость... Скорее, господа, идем смотреть травлю! |
| And the council breaking up tumultuously, all hurried, none faster than the two Princes, to enjoy the humane pastime which King Louis had suggested. | Заседание совета было неожиданно прервано; все с шумом поднялись с мест и устремились вслед за двумя государями, спешившими насладиться "человеколюбивой" забавой, придуманной королем Людовиком. Охота удалась на славу. |
| The Rouge Sanglier showed excellent sport; for, winged with terror, and having half a score of fierce boar hounds hard at his haunches, encouraged by the blowing of horns and the woodland cheer of the hunters, he flew like the very wind, and had he not been encumbered with his herald's coat (the worst possible habit for a runner), he might fairly have escaped dog free; he also doubled once or twice, in a manner much approved of by the spectators. None of these, nay, not even Charles himself, was so delighted with the sport as King Louis, who, partly from political considerations, and partly as being naturally pleased with the sight of human suffering when ludicrously exhibited, laughed till the tears ran from his eyes, and in his ecstasies of rapture caught hold of the Duke's ermine cloak, as if to support himself; whilst the Duke, no less delighted, flung his arm around the King's shoulder, making thus an exhibition of confidential sympathy and familiarity, very much at variance with the terms on which they had so lately stood together. | Подгоняемый страхом и десятком разъяренных собак, которые неслись за ним по пятам под звуки рогов и крики охотников. Красный Вепрь летел как ветер, и, если бы ему не мешала герольдская мантия, самая неудобная для бега одежда, очень возможно, что ему удалось бы спастись. Раза два он очень ловко увернулся от собак, чем заслужил громкое одобрение зрителей. Но никому, даже самому Карлу, эта травля не доставила такого удовольствия, как королю Людовику, который, отчасти из политических соображений, отчасти потому, что всегда любил смотреть на человеческие страдания, если они выражались в смешной форме, хохотал до слез и даже схватился за горностаевую мантию своего врага, словно совсем обессилел от смеха. А герцог, не менее его восхищенный интересным зрелищем, в забывчивости положил руку ему на плечо, выказывая этим доверие и расположение, которое резко противоречило отношениям, установившимся между ними в последние дни. |
| At length the speed of the pseudo herald could save him no longer from the fangs of his pursuers; they seized him, pulled him down, and would probably soon have throttled him, had not the Duke called out, "Stave and tail! -- stave and tail! [to strike the bear with a staff, and pull off the dogs by the tail, to separate them.] | Наконец настала минута, когда быстрые ноги герольда-самозванца уже не могли спасти его от зубов преследователей: псы нагнали его, повалили и непременно разорвали бы на куски, если бы герцог не крикнул, чтоб их отозвали. |
| -- Take them off him! -- He hath shown so good a course, that, though he has made no sport at bay, we will not have him dispatched." | -- Убрать собак, взять на свору! Он так славно бежал, что я дарую ему жизнь! |
| Several officers accordingly busied themselves in taking off the dogs; and they were soon seen coupling some up, and pursuing others which ran through the streets, shaking in sport and triumph the tattered fragments of painted cloth and embroidery rent from the tabard, which the unfortunate wearer had put on in an unlucky hour. | Доезжачие бросились исполнять это приказание. Спустя минуту часть собак была сосворена, и люди погнались за остальными псами, разбежавшимися по улицам и с торжеством уносившими в зубах клочки герольдской мантии, которую не в добрый час нацепил на себя несчастный посланец. |
| At this moment, and while the Duke was too much engaged with what passed before him to mind what was said behind him, Oliver le Dain, gliding behind King Louis, whispered into his ear, | В то время как герцог был слишком поглощен тем, что происходило перед его глазами, чтобы замечать, что делалось у него за спиной, Оливье проскользнул к королю Людовику и шепнул ему на ухо: |
| "It is the Bohemian, Hayraddin Maugrabin. -- It were not well he should come to speech of the Duke." | -- Это цыган Хайраддин Мограбин... Его нельзя допускать говорить с герцогом. |
| "He must die," answered Louis in the same tone, "dead men tell no tales." | -- Он должен умереть, -- ответил Людовик также шепотом, -- мертвецы не говорят. |
| One instant afterwards, Tristan l'Hermite, to whom Oliver had given the hint, stepped forward before the King and the Duke, and said, in his blunt manner, | Минуту спустя Тристан Отшельник, которому Оливье что-то шепнул мимоходом, выступил вперед и, отвесив низкий поклон королю и герцогу, сказал своим обычным грубым тоном: |
| "So please your Majesty and your Grace, this piece of game is mine, and I claim him -- he is marked with my stamp -- the fleur de lis is branded on his shoulder, as all men may see. -- He is a known villain, and hath slain the King's subjects, robbed churches, deflowered virgins, slain deer in the royal parks --" | -- С позволения вашего величества и вашей светлости, эта дичь по праву принадлежит мне, и я ее требую... Негодяй отмечен моей печатью: на плече у него выжжена лилия, как вы сами можете убедиться. Это известный разбойник, убивавший подданных его величества, грабивший церкви, насиловавший девушек, стрелявший дичь в королевских парках... |
| "Enough, enough," said Duke Charles, "he is my royal cousin's property by many a good title. What will your Majesty do with him?" | -- Довольно, довольно! -- перебил герцог Карл. -- Он по праву принадлежит моему царственному кузену... Что прикажете с ним делать, ваше величество? |
| "If he is left to my disposal," said the King, "I will at least give him one lesson in the science of heraldry, in which he is so ignorant -- only explain to him practically the meaning of a cross potence, with a noose dangling proper." | -- Если вы отдаете его в мое распоряжение, -- ответил король, -- я дам ему урок геральдики, в которой он оказался таким круглым невеждой. Я объясню ему на практике значение креста с привешенной к нему петлей. |
| "Not as to be by him borne, but as to bear him. -- Let him take the degrees under your gossip Tristan -- he is a deep professor in such mysteries." | -- Не того креста, который висит, но того, на котором висят?.. Хорошо, пусть пройдет этот урок под руководством вашего кума Тристана Отшельника, он ведь у вас на этот счет настоящий профессор! |
| Thus answered the Duke, with a burst of discordant laughter at his own wit, | -- подхватил герцог и разразился резким хохотом, довольный своей остротой. |
| which was so cordially chorused by Louis that his rival could not help looking kindly at him, while he said, | Людовик так искренне ему вторил, что его противник не мог удержаться, ласково взглянул на него и сказал: |
| "Ah, Louis, Louis! would to God thou wert as faithful a monarch as thou art a merry companion! -- I cannot but think often on the jovial time we used to spend together." | -- Ах, Людовик, Людовик, какой ты веселый собеседник! Если бы бог сделал тебя таким же честным монархом! Я до сих пор не могу забыть того времени, когда мы, бывало, так веселились вдвоем. |
| "You may bring it back when you will," said Louis; "I will grant you as fair terms as for very shame's sake you ought to ask in my present condition, without making yourself the fable of Christendom; and I will swear to observe them upon the holy relique which I have ever the grace to bear about my person, being a fragment of the true cross." | -- От вас вполне зависит вернуть то время, -- ответил Людовик. -- Я готов согласиться на все условия, какие вы сочтете возможным поставить мне в моем теперешнем положении, не позоря себя перед всем христианским миром, и поклянусь соблюдать их над священной реликвией, которую я всегда ношу на себе: это кусочек животворящего креста господня. |
| Here he took a small golden reliquary, which was suspended from his neck next to his shirt by a chain of the same metal, and having kissed it devoutly, continued | С этими словами он достал из-за пазухи маленький золотой ковчежец на цепочке того же металла, который он носил на груди, благоговейно приложился к нему и продолжал: |
| -- "Never was false oath sworn on this most sacred relique, but it was avenged within the year." | -- Никогда еще никто не произносил безнаказанно ложной клятвы над этой святыней. Справедливая рука провидения всегда карала такой грех до истечения одного года. |
| "Yet," said the Duke, "it was the same on which you swore amity to me when you left Burgundy, and shortly after sent the Bastard of Rubempre to murder or kidnap me." | -- И, однако, над этой самой реликвией вы поклялись мне в дружбе, покидая Бургундию, и вскоре после того подослали ко мне этого бастарда Рюбампре, чтобы убить меня или похитить, -- заметил герцог. |
| "Nay, gracious cousin, now you are ripping up ancient grievances," said the King. "I promise you, that you were deceived in that matter. -- Moreover, it was not upon this relique which I then swore, but upon another fragment of the true cross which I got from the Grand Seignior, weakened in virtue, doubtless, by sojourning with infidels. Besides, did not the war of the Public Good break out within the year; and was not a Burgundian army encamped at Saint Denis, backed by all the great feudatories of France; and was I not obliged to yield up Normandy to my brother? -- O God, shield us from perjury on such a warrant as this!" | -- Охота вам, любезный кузен, вспоминать старые ссоры! -- проговорил Людовик. -- К тому же даю вам слово, что вы ошибаетесь! Тогда я клялся вам совсем не на этом, а на другом куске животворящего креста, который был прислан мне турецким султаном и, вероятно, потерял часть своей силы вследствие долгого пребывания у неверных. Да, наконец, разве тогда, меньше чем через год, не разразилась междоусобная война? Разве бургундская армия в союзе со всеми великими вассалами Франции не стояла лагерем в Сен-Дени и разве я не был принужден уступить Нормандию моему брату? Нет, храни меня господь впредь от ложных клятв! |
| "Well, cousin," answered the Duke, "I do believe thou hadst a lesson to keep faith another time. -- And now for once, without finesse and doubling, will you make good your promise, and go with me to punish this murdering La Marck and the Liegeois?" | -- Хорошо, любезный кузен, -- сказал герцог, -- я и сам думаю, что вы получили хороший урок и будете впредь лучше держать свое слово. А теперь ответьте мне прямо, без уверток: исполните вы ваше обещание и пойдете со мной, чтобы наказать этого убийцу, де ла Марка, и жителей Льежа? |
| "I will march against them," said Louis, "with the Ban and Arriere Ban of France [the military force called out by the sovereign in early feudal times, together with their vassals, equipment, and three months' provision], and the Oriflamme displayed." | -- Я пойду на них со всем рыцарством Франции и с развернутой орифламмой! -- ответил Людовик. |
| "Nay, nay," said the Duke, "that is more than is needful, or may be advisable. The presence of your Scottish Guard, and two hundred choice lances, will serve to show that you are a free agent. A large army might --" | -- Нет, нет, это уже лишнее и было бы даже неблагоразумно, -- возразил герцог. -- Достаточно будет присутствия в моем войске вашей шотландской гвардии и сотен двух отборных копий, чтобы доказать, что вы действуете вполне свободно. Слишком большая армия могла бы... |
| "Make me so in effect, you would say, my fair cousin?" said the King. "Well, you shall dictate the number of my attendants." | -- Сделать меня действительно свободным, хотите вы сказать? -- заметил король. -- Пусть так. Назначьте сами число моих солдат. |
| "And to put this fair cause of mischief out of the way, you will agree to the Countess Isabelle of Croye's wedding with the Duke of Orleans?" | -- И, чтоб уж раз навсегда покончить с одним из поводов нашей распри, вы дадите ваше согласие на брак графини Изабеллы де Круа с герцогом Орлеанским? |
| "Fair cousin," said the King, "you drive my courtesy to extremity. The Duke is the betrothed bridegroom of my daughter Joan. Be generous -- yield up this matter, and let us speak rather of the towns on the Somme." | -- Любезный кузен, -- ответил король, -- вы подвергаете мою уступчивость слишком сильному испытанию. Герцог -- объявленный жених моей дочери Жанны. Будьте великодушны, не настаивайте на этом требовании! Поговорим лучше о городах на Сомме. |
| "My council will talk to your Majesty of these," said Charles, "I myself have less at heart the acquisition of territory than the redress of injuries. You have tampered with my vassals, and your royal pleasure must needs dispose of the hand of a ward of Burgundy. Your Majesty must bestow it within the pale of your own royal family, since you have meddled with it -- otherwise our conference breaks off." | -- Этот вопрос ваше величество будете обсуждать с моим советом, -- сказал Карл. -- Я же, со своей стороны, не столько хлопочу об увеличении своих владений, сколько о возмещении нанесенных мне обид. Вы сами вмешивались в дела моих вассалов, вот теперь и улаживайте дело бургундской подданной. Ваше величество пожелали распорядиться ее судьбой -- так выдайте ее замуж за члена вашей собственной королевской фамилии, иначе всякие переговоры между нами будут прерваны. |
| "Were I to say I did this willingly," said the King, "no one would believe me, therefore do you, my fair cousin, judge of the extent of my wish to oblige you, when I say most reluctantly, that the parties consenting, and a dispensation from the Pope being obtained, my own objections shall be no bar to this match which you purpose." | -- Скажи я, что делаю это охотно, никто мне не поверит, -- сказал король. -- Судите же сами, кузен, как велико мое желание угодить вам, когда я скажу, что не буду ничего иметь против этого брака, если на него будет дано разрешение папы и если обе стороны будут согласны. |
| "All besides can be easily settled by our ministers," said the Duke, "and we are once more cousins and friends." | -- А все остальное уладят между собой наши советники, -- сказал герцог. -- Итак, мы с вами опять друзья и кузены! |
| "May Heaven be praised!" said Louis, "who, holding in his hand the hearts of princes, doth mercifully incline them to peace and clemency, and prevent the effusion of human blood. | -- Да будет благословенно имя господне! -- ответил Людовик. -- Он держит в руках своих сердца государей и в своем милосердии склоняет их к миру и великодушию, предотвращая пролитие человеческой крови!.. |
| "Oliver," he added apart to that favourite, who ever waited around him like the familiar beside a sorcerer, "hark thee -- tell Tristan to be speedy in dealing with yonder runagate Bohemian." | Оливье, -- добавил он вполголоса, обращаясь к своему фавориту, который ходил за ним по пятам как завороженный, -- ступай шепни Тристану, чтоб он скорее покончил с этим предателем цыганом. |
Титульный лист | Предыдущая | Следующая