THE SILVER SPOON/Серебрянная ложка (часть третья)

CHAPTER III SOAMES DRIVES HOME/III. СОМС ЕДЕТ ДОМОЙ

English	Русский
Soames in the meantime was seated with one of those parties in her 'parlour.' She had listened in silence, but with a stubborn and resentful face. What did he know of the loneliness and frustration she had been feeling? Could he tell that the thrown stone had starred her mirrored image of herself; that the words 'snob,' and 'lion-huntress,' had entered her very soul? He could not understand the spiritual injury she had received, the sudden deprivation of that self-importance, and hope of rising, necessary to all. Concerned by the expression on her face, preoccupied with the practical aspects of the 'circus' before them, and desperately involved in thoughts of how to keep her out of it as much as possible, Soames was reduced to the closeness of a fish.	А в это время Сомс сидел с одной из "сторон" в ее гостиной. Она выслушала его молча, но вид у нее был угрюмый и недовольный. Разве он имел представление о том, какой она чувствовала себя одинокой и ничтожной? Разве он знал, что брошенный камень разбил ее представление о самой себе, что слово "выскочка" ранило ее душу? Он не мог понять, что эта травма отняла у нее веру в себя, надежду на успех, столь необходимые каждому из нас. Огорченный выражением ее лица, озабоченный деталями предстоящего "зрелища" и мучительно стараясь найти способ избавить ее от неприятностей. Сомс молчал как рыба.
"You'll be sitting in front, next to me," he said. "I shouldn't wear anything too bright. Would you like your mother there, too?"	- Ты будешь сидеть впереди, рядом со мной, - сказал он наконец. - Я бы посоветовал тебе одеться скромно. Ты хочешь, чтобы твоя мать тоже была там?
Fleur shrugged her shoulders.	Флер пожала плечами.
"Just so," said Soames. "But if she wants to come, she'd better, perhaps. Brane is not a joking judge, thank goodness. Have you ever been in a Court?"	- Да, - продолжал Сомс, - но если она захочет, пусть пойдет. Слава богу, Брэн не любит отпускать шуточки. Ты была когда-нибудь на суде?
"No."	- Нет.
"The great thing is to keep still, and pay no attention to anything. They'll all be behind you, except the jury--and there's nothing in them really. If you look at them, don't smile!"	- Самое главное - не волноваться и ни на что не обращать внимания. Все они будут сидеть за твоей спиной, кроме присяжных, а они не страшные. Если будешь смотреть на них - не улыбайся.
"Why? Aren't they safe, Dad?"	- А что, они к этому чувствительны, папа?
Soames put the levity aside.	Сомс не реагировал на столь легкомысленную реплику.
"I should wear a small hat. Michael must sit on your left. Have you got over that--er--not telling each other things?"	- Шляпу надень маленькую. Майкл пусть сядет слева от тебя. Вы уже покончили с этим... э-э... гм... умалчиванием?
"Yes."	- Да.
"I shouldn't begin it again. He's very fond of you."	- И я бы этого не повторял. Он тебя очень любит.
Fleur nodded.	Флер кивнула.
"Is there anything you want to tell ME? You know I--I worry about you."	- Может быть, ты мне что-нибудь хочешь сказать? Ты знаешь, я ведь о тебе беспокоюсь.
Fleur got up and sat on the arm of his chair; he had at once a feeling of assuagement.	Флер подошла и села на ручку его кресла; у него сразу отлегло от сердца.
"I really don't care now. The harm's done. I only hope SHE'LL have a bad time."	- Право же, мне теперь все равно. Дело сделано. Надеюсь только, что ей не поздоровится.
Soames, who had the same hope, was somewhat shocked by its expression.	Сомс лелеял ту же надежду, но был шокирован ее словами.
He took leave of her soon after and got into his car for the dark drive back to Mapledurham.	Вскоре после этого разговора он с ней расстался, сел в свой автомобиль и поехал домой, в Мейплдерхем.
The Spring evening was cold and he had the windows up. At first he thought of very little; and then of still less. He had passed a tiring afternoon, and was glad of the slight smell of stephanotis provided by Annette. The road was too familiar to rouse his thoughts, beyond wonder at the lot of people there always seemed to be in the world between six and seven. He dozed his way into the new cut, woke, and dozed again. What was this--Slough? Before going to Marlborough he had been at school there with young Nicholas and St. John Hayman, and after his time, some other young Forsytes. Nearly sixty years ago! He remembered his first day--a brand-new little boy in a brand-new little top-hat, with a playbox stored by his mother with things to eat, and blessed with the words: "There, Summy dear, that'll make you popular." He had reckoned on having command of that corruption for some weeks; but no sooner had he produced a bit of it, than they had taken the box, and suggested to him that it would be a good thing to eat the lot. In twenty-two minutes twenty-two boys had materially increased their weight, and he himself, in handing out the contents, had been obliged to eat less than a twenty-third. They had left him one packet of biscuits, and those had caraway seeds, for which he had constitutionally no passion whatever. Afterwards three other new boys had complained that he was a fool for having it all eaten up like that, instead of saving it for them, and he had been obliged to sit on their heads one by one. His popularity had lasted twenty-two minutes, and, so far as he knew, had never come back. He had been against Communism ever since.	Был холодный вечер, и Сомс закрыл окна. Ни о чем не хотелось думать. Он провел утомительный день и лениво радовался запаху стефанотиса, которым, по распоряжению Аннет, душили автомобиль. Знакомая дорога не наводила на размышления, он только подивился, как много всегда на свете народу между шестью и семью часами вечера. Он задремал, проснулся, опять задремал. Что это, Слау? Здесь он учился, прежде чем поступил в Молборо, и с ним молодой Николае и Сент-Джон Хэймен, а позже - еще кое-кто из молодых Форсайтов. Почти шестьдесят лет прошло с тех пор! Он помнил первый день в школе - с иголочки новый мальчик в новом с иголочки цилиндрике; в ящике от игрушек - лакомства, которыми снабдила его мать; в ушах звучат ее слова: "Вот, Сомми, маленький, угостишь - и тебя будут любить". Он думал растянуть это угощение на несколько недель; но не успел он достать первый пряник, как его ящиком завладели и намекнули ему, что недурно было бы съесть все сразу. За двадцать две минуты двадцать два мальчика значительно прибавили в весе, а сам он, оделяя других, получил меньше двадцать третьей доли. Ему оставили только пачку печенья с тмином, а он совсем не любил тмина. Потом три других новичка назвали его дураком за то, что он все раздарил, а не сберег для них, и ему пришлось драться с ними по очереди. Популярность его длилась двадцать две минуты и кончилась раз и навсегда. С тех самых пор он был настроен против коммунизма.
Bounding a little on the cushioned seat, he remembered poignantly his own cousin St. John Hayman pushing him into a gorse-bush and holding him there for an appreciable minute. Horrid little brutes, boys! For a moment he felt quite grateful to Michael for trying to get them out of England. And yet--! He had some pleasant memories even of boys. There was his collection of butterflies--he had sold two Red Admirals in poor condition to a boy for one-and-threepence. To be a boy again--h'm--and shoot peas at passengers in a train that couldn't stop, and drink cherry brandy going home, and win a prize by reciting two hundred lines of 'The Lady of the Lake' better than 'Cherry-Tart' Burroughes--Um? What had become of 'Cherry-Tart' Burroughes, who had so much money at school that his father went bankrupt! 'Cherry-Tart' Burroughes!	Подскакивая на мягком сиденье машины, он остро вспомнил, как его кузен Сент-Джон Хэймен загнал его в куст терновника и не выпускал добрых две минуты. Злые создания эти мальчишки! Мысль о Майкле, стремящемся удалить их из Англии, вызвала в нем чувство благодарности. А впрочем... даже с мальчиками у него связаны койкакие приятные воспоминания. Из своей коллекции бабочек он как-то продал одному мальчику двух сильно подпорченных "адмиралов" за шиллинг и три пенса. Снова стать мальчиком, а? И стрелять горохом в окна проходящего поезда; дома, на каникулах, пить черри-бренди; получить награду за то, что прочел наизусть двести строк из поэмы Вальтера Скотта лучше, чем Бэроуз-Яблочный Пирог, а? Что сталось с Бэроузом, у которого в школе всегда было столько денег, что его отец обанкротился? Бэроуз-Яблочный Пирог...
The loom of Slough faded. One was in rank country now, and he ground the handle of the window to get a little fresh air. A smell of trees and grass came in. Boys out of England! They had funny accents in those great places overseas. Well, they had funny accents here, too. The accent had been all right at Slough--if it wasn't a boy got lammed. He remembered the first time his father and mother--James and Emily--came down; very genteel (before the word was flyblown), all whiskers and crinoline; the beastly boys had made personal remarks which had hurt him! Get 'em out of England! But in those days there had been nowhere for boys to go. He took a long breath of the wayside air. They said England was changed, spoiled, some even said 'done for.' Bosh! It still smelt the same! His great uncle 'Superior Dosset's' brother Simon had gone as a boy to Bermuda at the beginning of the last century, and had he been heard of since? Not he. Young Jon Forsyte and his mother--his own first, unfaithful, still not quite forgotten wife-- had gone to the States--would they be heard of again? He hoped not. England! Some day, when he had time and the car was free, he would go and poke round on the border of Dorset and Devon where the Forsytes came from. There was nothing there--he understood, and he wouldn't care to let anybody know of his going; but the earth must be some sort of colour, and there would be a graveyard, and--ha! Maidenhead! These sprawling villas and hotels and gramophones spoiled the river. Funny that Fleur had never been very fond of the river; too slow and wet, perhaps--everything was quick and dry now, like America. But had they such a river as the Thames anywhere out of England? Not they! Nothing that ran green and clear and weedy, where you could sit in a punt and watch the cows, and those big elms, and the poplars. Nothing that was safe and quiet, where you called your soul your own and thought of Constable and Mason and Walker.	Улицы Слау остались позади. Теперь они ехали полями, и Сомс опустил раму, чтобы подышать воздухом. В окно ворвался запах травы и деревьев. Удалить из Англии мальчиков! Странное у них произношение в этих заморских краях! Впрочем, и здесь иногда такое услышишь! Вот в Слау за произношением следили, чуть что - мальчик получал по затылку. Он вспомнил, как его родители - Джемс и Эмили - в первый раз приехали его навестить, такие парадные - он с баками, она в кринолине; и противные мальчишки отпускали по их адресу обидные замечания. Вон их из Англии! Но в то время мальчикам некуда было уезжать. Он глубоко вдохнул запах травы. Говорят, Англия изменилась, стала хуже, чуть ли не гибнет. Вздор! Пахнет в ней по-прежнему! Вот в начале прошлого века Саймон, брат "Гордого Доссета", уехал мальчиком на Бермудские острова - и что же, дал он о себе знать? Не дал. Джон Форсайт и его мать - его, Сомса, неверная и все еще не совсем забытая жена - уехали в Штаты - дадут они еще о себе знать? Надо надеяться, что нет. Англия! Когда-нибудь, когда будет время и машина будет свободна, надо заглянуть на границу Дорсетшира и Девона, откуда вышли Форсайты. Там, насколько ему известно, ничего нет, и никто об его поездке не узнает; но интересно, какого цвета там земля, и, наверно, там есть кладбище, и еще... А, проезжаем Мейденхед! Испортили реку эти виллы, отели, граммофоны! Странно, что Флер никогда не любила реку: должно быть, находит ее слишком мокрой и медленной; сейчас все сухое, быстрое, как в Америке. Но где сыскать такую реку, как Темза? Нигде. Водоросли и чистая, зеленая вода, можно сидеть в лодке и глядеть на коров, на тополя, на те вот большие вязы. Спокойно и тихо, и никто не мешает, и можно думать о Констэбле, Мэйсоне, Уокере.
His car bumped something slightly, and came to a stand. That fellow Riggs was always bumping something! He looked out. The chauffeur had got down and was examining his mudguard.	Тут последовал легкий толчок; автомобиль, наткнувшись на что-то, остановился. Этот Ригз вечно на что-нибудь натыкается! Сомс выглянул в окно. Шофер вылез и стал осматривать колеса.
"What was that?" said Soames.	- Что это? - спросил Сомс.
"I think it was a pig, sir."	- Кажется, это была свинья, сэр.
"Where?"	- Где?
"Shall I drive on, or see?"	- Прикажете ехать дальше или пойти посмотреть?
Soames looked round. There seemed no habitations in sight.	Сомс огляделся по сторонам. Поблизости не было никакого жилья.
"Better see."	- Посмотрите.
The chauffeur disappeared behind the car. Soames remained seated.	Шофер исчез за автомобилем. Сомс сидел неподвижно.
He had never had any pigs. They said the pig was a clean animal. People didn't treat pigs properly. It was very quiet! No cars on the road; in the silence the wind was talking a little in the hedgerow. He noticed some stars.	Он никогда не разводил свиней. Говорят, свинья - чистоплотное животное. Люди не отдают должного свиньям. Было очень тихо. Ни одного автомобиля на дороге; в тишине слышно было, как ветер шелестит в кустах. Сомс заметил несколько звезд.
"It is a pig, sir; he's breathing."	- Так и есть, свинья, сэр, она дышит.
"Oh!" said Soames.	- О! - сказал Сомс.
If a cat had nine, how many lives had a pig?	Если у кошки девять жизней, то сколько же у свиньи?
He remembered his father James' only riddle: "If a herring and a half cost three-a'pence, what's the price of a gridiron?" When still very small, he had perceived that it was unanswerable.	Он вспомнил единственную загадку, которую любил загадывать его отец: "Если полторы селедки стоят три с половиной пенса, то сколько стоит рашпер?" Еще ребенком он понял, что ответить на это нельзя.
"Where is he?" he said.	- Где она? - спросил он.
"In the ditch, sir."	- В канаве, сэр.
A pig was property, but if in the ditch, nobody would notice it till after he was home.	Свинья была чьей-то собственностью, но раз она забилась в канаву, Сомс успеет доехать до дому раньше, чем пропажа свиньи будет обнаружена.
"Drive on," he said: "No! Wait.'"	- Едем! - сказал он. - Нет! Подождите!
And, opening the near door, he got out. After all, the pig was in distress.	Он открыл дверцу и вышел на дорогу. Ведь все-таки свинья попала в беду.
"Show me,"	- Покажите, где она.
he said, and moved in the tail-light of his car to where the chauffeur stood pointing. There, in the shallow ditch, was a dark object emitting cavernous low sounds, as of a man asleep in a Club chair.	Он направился к тому месту, где стоял шофер. В неглубокой канаве лежала какая-то темная масса и глухо всхрапывала, словно человек, заснувший в клубе.
"It must belong to one of them cottages we passed a bit back," said the chauffeur.	- Мы только что проехали мимо коттеджей, - сказал шофер. - Должно быть, она оттуда.
Soames looked at the pig.	Сомс посмотрел на свинью.
"Anything broken?"	- Что-нибудь поломано?
"No, sir; the mudguard's all right. I fancy it copped him pretty fair."	- Нет, сэр. Крыло цело. Кажется, мы здорово ее двинули.
"In the pig, I meant."	- Я спрашиваю про свинью,
The chauffeur touched the pig with his boot. It squealed, and Soames quivered. Some one would hear! Just like that fellow, drawing attention to it--no gumption whatever! But how, without touching, did you find out whether anything was broken in the pig? He moved a step and saw the pig's eyes; and a sort of fellow- feeling stirred in him. What if it had a broken leg! Again the chauffeur touched it with his foot. The pig uttered a lamentable noise, and, upheaving its bulk, squealing and grunting, trotted off. Soames hastily resumed his seat.	Шофер тронул свинью кончиком башмака. Она завизжала, а Сомс вздрогнул. Какой бестолковый парень! Ведь могут услышать! Но как узнать, цела ли свинья, если не прикасаться к ней? Он подошел ближе, увидел, что свинья на него смотрит, и почувствовал сострадание. Что если у нее сломана нога? Снова шофер ткнул ее башмаком. Свинья жалобно завизжала, с трудом поднялась и, хрюкая, рысцой побежала прочь, Сомс поспешил сесть в автомобиль.
"Drive on!" he said.	- Поезжайте! - сказал он.
Pigs! They never thought of anything but themselves; and cottagers were just as bad--very unpleasant about cars. And he wasn't sure they weren't right--tearing great things! The pig's eye seemed looking at him again from where his feet were resting. Should he keep some, now that he had those meadows on the other side of the river? Eat one's own bacon, cure one's own hams! After all, there was something in it--clean pigs, properly fed! That book of old Foggart said one must grow more food in England, and be independent if there were another war. He sniffed. Smell of baking--Reading, already! They still grew biscuits in England! Foreign countries growing his food--something unpleasant about living on sufferance like that! After all, English meat and English wheat--as for a potato, you couldn't get one fit to eat in Italy, or France. And now they wanted to trade with Russia again! Those Bolshevists hated England. Eat their wheat and eggs, use their tallow and skins? Infra dig, he called it!	Свиньи! Ни о чем не думают, только о себе; да и хозяева их хороши вечно ругают автомобили. И кто знает, может быть, они правы! Сомсу почудилось, что внизу у его ног блестят свиные глазки. Не завести ли ему свиней, теперь, когда он купил этот луг на другом берегу реки? Есть сало своих собственных свиней, коптить окорока! В конце концов это было бы неплохо. Чистые свиньи, прекрасно откормленные! И старик Фоггарт говорит, что Англия должна кормить самое себя и ни от кого не зависеть, если снова разразится война... Он потянул носом: пахнет печеным хлебом. Рэдинг - как быстро доехали! Хоть печенье в Англии свое! Поедать то, что производят другие страны, даже неприятно - точно из милости кормят! Есть в Англии и мясо, и пшеница; а что касается годного для еды картофеля, то его нигде, кроме как в Англии, не найти - ни в Италии, ни во Франции, Вот теперь хотят снова торговать с Россией, Эти большевики ненавидят Англию, Есть их хлеб и яйца, покупать их сало и кожи? Недостойно!
The car swerved and he was jerked against the side cushions. The village church!--that fellow Riggs was always shying at something. Pretty little old affair, too, with its squat spire and its lichen--couldn't see that out of England--graves, old names, yew-trees. And that reminded him: One would have to be buried, some day. Here, perhaps. Nothing flowery! Just his name, 'Soames Forsyte,' standing out on rough stone, like that grave he had sat on at Highgate; no need to put 'Here lies'--of course he'd lie! As to a cross, he didn't know. Probably they'd put one, whatever he wished. He'd like to be in a corner, though, away from people--with an apple-tree or something, over him. The less they remembered him, the better. Except Fleur-- and she would have other things to think of!	Автомобиль круто повернул, и Сомса швырнуло на подушки. Вечно этот Ригз гонит на поворотах! Деревенская церковь - старенькая, с коротким шпилем - вся обросла мхом; такую церковь увидишь только в Англии: могилы, полустертые надписи, тисы. И Сомс подумал: когда-нибудь и его похоронят. Быть может, здесь. Ничего вычурного не нужно. Простой камень, на камне только его имя: "Сомс Форсайт", - как та могила в Хайгете, на которой он тогда сидел. Незачем писать: "Здесь покоится", - конечно покоится! Ставить ли крест? Должно быть, поставят, хочет он того или нет. Он бы предпочел лежать где-нибудь в сторонке, подальше от людей; а над могилой яблоня. Чем реже о нем будут вспоминать, тем лучше. Вот только Флер... а ей некогда будет думать о нем!
The car turned down the last low hill to the level of the river. He caught a glimpse of it flowing dark between the poplars, like the soul of England, running hidden. The car rolled into the drive, and stopped before the door. He shouldn't tell Annette yet about this case coming into Court--she wouldn't feel as he did--she had no nerves!	Автомобиль спустился с последнего невысокого холма к реке. Сквозь листву тополей мелькнула темная вода. Словно струилась, таясь, душа Англии. Автомобиль свернул в аллею и остановился у подъезда. Не стоит пока говорить Аннет, что дело передано в суд, - она не поймет его состояния, нет у нее нервов!

К началу страницы

Титульный лист | Предыдущая | Следующая

Граммтаблицы | Тексты