| English | Русский |
| "Philonous." Tell me, Hylas,[7] what are the fruits of yesterday's meditation? Has it confirmed you in the same mind you were in at parting? or have you since seen cause to change your opinion? | Филонус . Скажи мне, Гилас, каковы плоды вчерашнего размышления? Укрепило ли оно тебя в том умонастроении, с каким ты ушел? Или ты за это время увидел основание изменить свое мнение? |
| "Hylas". Truly my opinion is that all our opinions are alike vain and uncertain. What we approve to-day, we condemn to-morrow. We keep a stir about knowledge, and spend our lives in the pursuit of it, when, alas I we know nothing all the while: nor do I think it possible for us ever to know anything in this life. Our faculties are too narrow and too few. Nature certainly never intended us for speculation. | Гилас . Поистине мое мнение заключается в дом, что все наши мнения одинаково суетны и недостоверны. То, что мы одобряем сегодня, мы осуждаем завтра. Мы суетимся вокруг знания и жертвуем для достижения его своей жизнью, между тем как, увы! мы никогда ничего не знаем. И я не думаю, чтобы мы могли познать что-либо в этой жизни. Наши способности слишком ограниченны, и их слишком мало. Природа, очевидно, не предназначала нас для умозрения. |
| "Phil". What! Say you we can know nothing, Hylas? | Филонус . Как, ты говоришь, что мы ничего не можем познать, Гилас? |
| "Hyl". There is not that single thing in the world whereof we can know the real nature, or what it is in itself. | Гилас . Нет ни одной вещи на свете, относительно которой мы могли бы познать ее действительную природу или то, что такое она сама в себе. |
| "Phil". Will you tell me I do not really know what fire or water is? | Филонус . Ты хочешь мне сказать, что я в действительности не знаю, что такое огонь или вода? |
| "Hyl". You may indeed know that fire appears hot, and water fluid; but this is no more than knowing what sensations are produced in your own mind, upon the application of fire and water to your organs of sense. Their internal constitution, their true and real nature, you are utterly in the dark as to "that". | Гилас . Ты можешь, конечно, знать, что огонь горяч, а вода текуча; но это значит знать не больше, чем какие ощущения вызываются в твоей собственной душе, когда огонь и вода соприкасаются с твоими органами чувств. Что же касается их внутреннего устройства, их истинной и действительной природы, то в этом отношении ты находишься в совершенной тьме. |
| "Phil". Do I not know this to be a real stone that I stand on, and that which I see before my eyes to be a real tree? | Филонус . Разве я не знаю, что камень, на котором я стою, - реальный камень и что дерево, которое я вижу перед своими глазами, - реальное дерево? |
| "Hyl". "Know"? No, it is impossible you or any man alive should know it. All you know is, that you have such a certain idea or appearance in your own mind. But what is this to the real tree or stone? I tell you that colour, figure, and hardness, which you perceive, are not the real natures of those things, or in the least like them. The same may be said of all other real things, or corporeal substances, which compose the world. They have none of them anything of themselves, like those sensible qualities by us perceived. We should not therefore pretend to affirm or know anything of them, as they are in their own nature. | Гилас . Знаешь? Нет, невозможно, чтобы ты или какой-либо живущий человек мог знать это. Все что та знаешь, состоит в том, что у тебя в твоем собственном уме есть известная идея или образ. Но что это по сравнению с действительным деревом или камнем? Я говорю тебе, что цвет, форма и твердость, которые ты воспринимаешь, не есть действительная природа этих вещей или хотя бы подобие ее. То же самое можно было бы сказать обо всех других реальных вещах или телесных субстанциях, составляющих мир. Ни одна из них сама по себе не имеет ничего подобного тем чувственным качествам, которые мы воспринимаем. Мы не должны поэтому претендовать на утверждение или познание чего-нибудь касающегося их собственной природы. |
| "Phil". But surely, Hylas, I can distinguish gold, for example, {228} from iron: and how could this be, if I knew not what either truly was? | Филонус . Но уверяю тебя, Гилас, я могу отличить золото, например, от железа; а как это было бы возможно, если бы я не знал, что такое на самом деле каждое из них? |
| "Hyl". Believe me, Philonous, you can only distinguish between your own ideas. That yellowness, that weight, and other sensible qualities, think you they are really in the gold? They are only relative to the senses, and have no absolute existence in nature. And in pretending to distinguish the species of real things, by the appearances in your mind, you may perhaps act as wisely as he that should conclude two men were of a different species, because their clothes were not of the same colour. | Гилас . Поверь мне, Филонус, ты можешь различать только между своими собственными идеями. Эта желтизна, этот вес и другие чувственные качества, - думаешь ли ты, что они действительно присущи золоту? Они таковы только по отношению к твоим чувствам и не имеют абсолютного существования в природе. И, претендуя различать реальные вещи по их образам в нашей душе, не поступаешь ли ты так же мудро, как тот, кто заключил бы, что два человека принадлежат к разным видам, потому что их платья не одного цвета. |
| "Phil". It seems, then, we are altogether put off with the appearances of things, and those false ones too. The very meat I eat, and the cloth I wear, have nothing in them like what I see and feel. | Филонус . По-видимому, тогда мы вовсе должны отказаться от внешнего вида вещей, он также ложен. Мясо, которое я ем, и платье, которое я ношу, не заключают в себе ничего подобного тому, что я вижу и чувствую. |
| "Hyl". Even so. | Гилас . Именно. |
| "Phil". But is it not strange the whole world should be thus imposed on, and so foolish as to believe their senses? And yet I know not how it is, but men eat, and drink, and sleep, and perform all the offices of life, as comfortably and conveniently as if they really knew the things they are conversant about. | Филонус . Но не странно ли, что весь свет так обманывается и настолько глуп, что верит своим чувствам? Кроме того, я не знаю как, но люди едят, пьют, спят, отправляют все жизненные функции так целесообразно и с такими удобствами, как если бы они действительно знали окружающие их вещи. |
| "Hyl". They do so: but you know ordinary practice does not require a nicety of speculative knowledge. Hence the vulgar retain their mistakes, and for all that make a shift to bustle through the affairs of life. But philosophers know better things. | Гилас . Это верно; но, как ты знаешь, обыденная практика не требует тонкости спекулятивного познания. Поэтому толпа остается при своих заблуждениях и при всем том ухищряется устраивать свои жизненные делишки. Но философы знают вещи лучше. |
| "Phil". You mean, they "know" that they "know nothing". | Филонус . Ты хочешь сказать, они знают, что ничего не знают. |
| "Hyl". That is the very top and perfection of human knowledge. | Гилас . Это и есть вершина и завершение человеческого познания. |
| "Phil". But are you all this while in earnest, Hylas; and are you seriously persuaded that you know nothing real in the world? Suppose you are going to write, would you not call for pen, ink, and paper, like another man; and do you not know what it is you call for? | Филонус . Но серьезно ли ты все это говоришь, Гилас; и серьезно ли ты убежден, что ты ничего реального в мире не знаешь? Предположим, ты собираешься писать, - не потребуешь ли ты, как и всякий другой, перо, чернила, и бумагу ? И ты не знаешь, чего ты требуешь? |
| "Hyl". How often must I tell you, that I know not the real nature of any one thing in the universe? I may indeed upon occasion make use of pen, ink, and paper. But what any one of them is in its own true nature, I declare positively I know not. And the same is true with regard to every, other corporeal thing. And, what is more, we are not only ignorant of the true and real nature of things, but even of their existence. It cannot be denied that we perceive such certain appearances or ideas; but it cannot be concluded from thence that bodies really exist. {229} Nay, now I think on it, I must, agreeably to my former concessions, farther declare that it is impossible any "real" corporeal thing should exist in nature. | Гилас . Сколько раз я должен повторять тебе, что я не знаю действительной природы какой бы то ни было вещи во Веселенной? Я могу, конечно, при случае пользоваться пером, чернилами и бумагой. Но какова какая-либо из этих вещей в ее собственной истинной природе, об этом решительно заявляю: я не знаю. И то же самое верно по отношению ко всякой другой телесной вещи. Более того, мы не только не знаем истинной и реальной природы вещей, но не знаем даже об их существовании. Нельзя отрицать, что мы воспринимаем известные образы или идеи, но отсюда нельзя заключать, что тела действительно существуют. Еще больше: размышляя об этом, я должен. в согласии с моими заявлениями, добавить, что невозможно, чтобы какая-либо реальная телесная вещь существовала в природе. |
| "Phil". You amaze me. Was ever anything more wild and extravagant than the notions you now maintain: and is it not evident you are led into all these extravagances by the belief of "material substance"? This makes you dream of those unknown natures in everything. It is this occasions your distinguishing between the reality and sensible appearances of things. It is to this you are indebted for being ignorant of what everybody else knows perfectly well. Nor is this all: you are not only ignorant of the true nature of everything, but you know not whether anything really exists, or whether there are any true natures at all; forasmuch as you attribute to your material beings an absolute or external existence, wherein you suppose their reality consists. And, as you are forced in the end to acknowledge such an existence means either a direct repugnancy, or nothing at all, it follows that you are obliged to pull down your own hypothesis of material Substance, and positively to deny the real existence of any part of the universe. And so you are plunged into the deepest and most deplorable scepticism that ever man was. Tell me, Hylas, is it not as I say? | Филонус . Ты изумляешь меня. Существовало ли когда-нибудь что-либо более дикое и экстравагантное, чем понятия, которые ты теперь защищаешь; и не очевидно ли, что ты приведен ко всем этим экстравагантностям верой в материальную субстанцию? Она заставляет тебя грезить о неведомой природе всякой вещи. Это она является причиной того, что ты различаешь между действительностью и чувственными явлениями вещей. Это ей ты обязан неведением, что знает с полным совершенством всякий другой. И это - не все; ты не только не знаешь истинной природы отдельной вещи, но ты не знаешь, существует ли действительно какая-нибудь вещь или существует ли вообще какая-нибудь истинная природа. Поскольку ты приписываешь своим материальным вещам абсолютное или внешнее существование, в чем, по-твоему, состоит их реальность? И так как ты вынужден в конце концов признать, что такое существование означает либо прямое противоречие, либо вообще ничего не обозначает, то из этого следует, что ты обязан отвергнуть свою собственную гипотезу материальной субстанции и решительно отрицать реальное существование какой бы то ни было части Вселенной. И таким образом ты погружаешься в самый глубокий и наиболее достойный сожаления скептицизм, какой когда-либо существовал. Скажи мне, Гилас, не так ли обстоит дело, как я говорю? |
| "Hyl". I agree with you. "Material substance" was no more than an hypothesis; and a false and groundless one too. I will no longer spend my breath in defence of it. But whatever hypothesis you advance, or whatsoever scheme of things you introduce in its stead, I doubt not it will appear every whit as false: let me but be allowed to question you upon it. That is, suffer me to serve you in your own kind, and I warrant it shall conduct you through as many perplexities and contradictions, to the very same state of scepticism that I myself am in at present. | Гилас . Я согласен с тобой. Материальная субстанция была не более как гипотеза, и притом гипотеза ложная и неосновательная. Я не буду дальше тратить усилий на ее защиту. Но какую гипотезу ты бы ни предложил или какую систему вещей ты бы ни ввел на ее место, я не сомневаюсь, что они всякому покажутся во всех отношениях ложными: позволь мне только задавать тебе вопросы, т. е. дай мне отплатить тебе твоей же монетой, и я ручаюсь, что это приведет тебя через такие же многочисленные затруднения и противоречия к совершенно такому же состоянию скептицизма, в котором нахожусь в настоящее время я. |
| "Phil". I assure you, Hylas, I do not pretend to frame any hypothesis at all. I am of a vulgar cast, simple enough to believe my senses, and leave things as I find them. To be plain, it is my opinion that the real things are those very things I see, and feel, and perceive by my senses. These I know; and, finding they answer all the necessities and purposes of life, have no reason to be solicitous about any other unknown beings. A piece of sensible bread, for instance, would stay my stomach better than ten thousand times as much of that insensible, unintelligible, real bread you speak of. It is likewise my opinion that colours and other sensible qualities are on the {230} objects. I cannot for my life help thinking that snow is white, and fire hot. You indeed, who by "snow" and fire mean certain external, unperceived, unperceiving substances, are in the right to deny whiteness or heat to be affections inherent in "them". But I, who understand by those words the things I see and feel, am obliged to think like other folks. And, as I am no sceptic with regard to the nature of things, so neither am I as to their existence. That a thing should be really perceived by my senses, and at the same time not really exist, is to me a plain contradiction; since I cannot prescind or abstract, even in thought, the existence of a sensible thing from its being perceived. Wood, stones, fire, water, flesh, iron, and the like things, which I name and discourse of, are things that I know. And I should not have known them but that I perceived them by my senses; and things perceived by the senses are immediately perceived; and things immediately perceived are ideas; and ideas cannot exist without the mind; their existence therefore consists in being perceived; when, therefore, they are actually perceived there can be no doubt of their existence. Away then with all that scepticism, all those ridiculous philosophical doubts. What a jest is it for a philosopher to question the existence of sensible things, till he hath it proved to him from the veracity of God; or to pretend our knowledge in this point falls short of intuition or demonstration! I might as well doubt of my own being, as of the being of those things I actually see and feel. | Ф и л о и у с. Уверяю тебя, Гилас, я вовсе не собираюсь строить никакой гипотезы. Я - человек обыкновенного склада, достаточно простой, доверяю своим чувствам и принимаю вещи такими, как я их нахожу. Чтобы быть ясным: мое мнение состоит в том, что реальные вещи - это те самые вещи, которые я вижу, осязаю и воспринимаю своими чувствами. Их я знаю, и так как я нахожу, что они отвечают всем потребностям и целям жизни, то у меня нет основания домогаться каких-либо других неизвестных вещей. Кусок чувственного хлеба, например, подкрепит мой желудок лучше, чем в десять тысяч раз больший кусок нечувственного, непостижимого, нереального хлеба, о котором ты говоришь. Равным образом, по моему мнению, цвета и другие чувственные качества принадлежат объектам. Хоть убей - я не могу перестать думать, что снег - белый, а огонь - горячий. Ты, конечно, подразумевая под снегом и огнем некоторые внешние, невоспринимаемые и невоспринимающие субстанции, вправе отрицать, что белизна и теплота - свойства, присущие им. Но я, понимая под этими словами вещи, которые вижу и ощущаю, обязан мыслить, как и все другие люди. И подобно тому как я не являюсь скептиком по отношению к природе вещей, так я - не скептик и в том, что касается их существования. Что вещь может быть реально воспринята моими чувствами и в то же время реально не существовать, это для меня явное противоречие, так как а к я не могу отделить или абстрагировать даже мысленно, существование .чувственной вещи от того, как она воспринимается. Дерево, камни, огонь, вода, тело, железо и подобные вещи, которые я называю и о которых я говорю, суть вещи, которые я знаю. И я не мог их познать иначе как только через восприятие своими чувствами, а вещи воспринимаемые чувствами, воспринимаются непосредственно; вещи, непосредственно воспринимаемые, суть идеи, а идеи не могут существовать вне ума; их существование поэтому состоит в том, что они воспринимаются; когда поэтому они на самом деле воспринимаются, не может быть сомнения в их существовании. Прочь же весь этот скептицизм, все эти смехотворные философские сомнения! Что за шутка со стороны философа ставить под вопрос существование чувственных вещей, пока оно ему не доказано из откровения божьего [ 6 ]; или настаивать на том, что нашему знанию в этом пункте недостает интуиции или доказательства [ 7 ]! Я мог бы с таким же успехом сомневаться в своем собственном бытии, как в бытии тех вещей, которые я на самом деле вижу и чувствую. |
| "Hyl". Not so fast, Philonous: you say you cannot conceive how sensible things should exist without the mind. Do you not? | Гилас . Не торопись, Филонус; ты говоришь, что не можешь представить себе, как чувственные вещи могли бы существовать вне ума. Не так ли? |
| "Phil". I do. | Филонус . Да. |
| "Hyl". Supposing you were annihilated, cannot you conceive it possible that things perceivable by sense may still exist? | Гилас . Допустим, что ты исчез с лица земли, разве ты не можешь представить себе, что вещи, которые могут быть чувственно восприняты, будут все-таки продолжать существовать? |
| "Phil". "I" can; but then it must be in another mind. When I deny sensible things an existence out of the mind, I do not mean my mind in particular, but all minds. Now, it is plain they have an existence exterior to my mind; since I find them by experience to be independent of it. There is therefore some other Mind wherein they exist, during the intervals between the times of {231} my perceiving them: as likewise they did before my birth, and would do after my supposed annihilation. And, as the same is true with regard to all other finite created spirits, it necessarily follows there is an "omnipresent eternal Mind", which knows and comprehends all things, and exhibits them to our view in such a manner, and according to such rules, as He Himself hath ordained, and are by us termed the "laws of nature". | Филонус . Могу, но тогда это должно быть в чьем-нибудь другом уме. Когда я отрицаю существование чувственных вещей вне ума, я имею в виду не свой ум, в частности, а все умы. Ясно, что эти вещи имеют существование, внешнее по отношению к моей душе, раз я нахожу их в опыте независимыми от нее. Поэтому есть какая-то другая душа, в которой они существуют в промежутки между моментами моего восприятия их, как равным образом они существовали до моею рождения и будут существовать после моего предполагаемого исчезновения с лица земли. И так как то же самое верно по отношению ко всем другим конечным сотворенным духам, то из этого необходимо следует, что есть вездесущий вечный дух, который познает и объемлет все вещи и который показывает их нашему взору таким образом и сообразно таким правилам, какие он сам установил и какие определяются нами как законы природы. |
| "Hyl". Answer me, Philonous. Are all our ideas perfectly inert beings? Or have they any agency included in them? | Гилас . Отвечай мне, Филонус, являются ли все наши идеи совершенно инертными? Или в них заключается некоторая деятельная сила? |
| "Phil". They are altogether passive and inert. | Филонус . Они всецело пассивны и инертны. |
| "Hyl". And is not God an agent, a being purely active? | Гилас . Но ведь бог является деятельной силой, чистым активным бытием? |
| "Phil". I acknowledge it. | Филонус . Это я признаю. |
| "Hyl". No idea therefore can be like unto, or represent the nature of God? | Гилас . Никакая идея поэтому не может быть подобной ему и не может воспроизводить природу бога? |
| "Phil". It cannot. | Филонус . Не может. |
| "Hyl". Since therefore you have no "idea" of the mind of God, how can you conceive it possible that things should exist in His mind? Or, if you can conceive the mind of God, without having an idea of it, why may not I be allowed to conceive the existence of Matter, notwithstanding I have no idea of it? | Гилас . Раз, таким образом, у тебя нет идеи об уме бога, то как можешь ты допускать существование у него в уме пещей? Или, если ты можешь постигнуть божественный ум, не имея идеи о нем, то почему же мне не может быть позволено постигнуть существование материи, несмотря на то что у меня нет идеи о ней? |
| "Phil". As to your first question: I own I have properly no "idea", either of God or any other spirit; for these being active, cannot be represented by things perfectly inert, as our ideas are. I do nevertheless know that 1, who am a spirit or thinking substance, exist as certainly a s I know my ideas exist. Farther, I know what I mean by the terms I "and myself"; and I know this immediately or intuitively, though I do not perceive it as I perceive a triangle, a colour, or a sound. The Mind, Spirit, or Soul is that indivisible unextended thing which thinks, acts, and perceives. I say "indivisible", because unextended; and "unextended", because extended, figured, moveable things are ideas; and that which perceives ideas, which thinks and wills, is plainly itself no idea, nor like an idea. Ideas are things inactive, and perceived. And Spirits a sort of beings altogether different from them. I do not therefore say my soul is an idea, or like an idea. However, taking the word "idea" in a large sense, my soul may be said to furnish me with an idea, that is, an image or likeness of God -- though indeed extremely inadequate. For, all the notion I have of God is obtained by reflecting on my own soul, heightening its powers, and removing its {232} imperfections. I have, therefore, though not an inactive idea, yet in "myself" some sort of an active thinking image of the Deity. And, though I perceive Him not by sense, yet I have a notion of Him, or know Him by reflexion and reasoning. My own mind and my own ideas I have an immediate knowledge of; and, by the help of these, do mediately apprehend the possibility of the existence of other spirits and ideas. Farther, from my own being, and from the dependency I find in myself and my ideas, I do, by an act of reason, necessarily infer the existence of a God, and of all created things in the mind of God. So much for your first question. For the second: I suppose by this time you can answer it yourself. For you neither perceive Matter objectively, as you do an inactive being or idea; nor know it, as you do yourself, by a reflex act, neither do you mediately apprehend it by similitude of the one or the other; nor yet collect it by reasoning from that which you know immediately. All which makes the case of "Matter" widely different from that of the "Deity". | Филонус . Что касается твоего первого вопроса, то я соглашусь, что у меня собственно нет идеи - бога ли или какого-нибудь другого духа, так как, будучи активны, они не могут быть представлены вещами совершенно инертными, какими являются наши идеи. Тем не менее я знаю так же достоверно, что я в качестве духа или мыслящей субстанции существую, как я знаю, что существуют мои идеи. Далее, я знаю, что я подразумеваю под словами я и я сам; и я знаю это непосредственно или интуитивно, хотя я и не воспринимаю этого, как воспринимаю треугольник, цвет или звук. Ум, душа или дух есть нечто неделимое и непротяженное, что мыслит, действует и воспринимает. Я говорю неделимое потому, что непротяженное, и непротяженное потому, что вещи протяженные, имеющие формы, подвижные суть идеи, а то, что воспринимает идеи, что мыслит и хочет, само собой ясно, не есть идея и не похоже на идею. Идеи суть вещи неактивные и воспринимаемые. Духи же являют некоторого рода бытие, совершенно от них отличное. Я не говорю поэтому, что моя душа есть идея или подобна идее. Во всяком случае если употреблять слово идея в широком смысле, можно сказать, что моя душа доставляет мне одну идею, а именно образ или подобие бога, хотя, конечно, в высшей степени неадекватно. Ибо понятие о боге, какое я могу себе составить, получается путем размышления над моей собственной душой, когда я преувеличиваю ее силы и не считаюсь с ее несовершенствами. У меня, таким образом, не пассивная идея, а некоторого рода активный умственный образ божества, возникающий во мне самом. И хотя я воспринимаю его не посредством чувства, тем не менее у меня есть понятие о боге, я познаю его с помощью размышления и рассуждения. О своей собственной душе и о своих собственных идеях я знаю непосредственно; а с их помощью я опосредствованно постигаю возможность существования других духов и идей. Далее, из собственного бытия и из взаимозависимости, которая существует между мной самим и моими идеями, я с помощью акта умозаключения с необходимостью вывожу существование бога и существование всех сотворенных вещей в божественной душе. Все это относится к твоему первому вопросу. Что касается второго, то я полагаю, ты теперь сам можешь ответить на него. Ты не воспринимаешь материю объективно, как воспринимаешь недеятельное бытие или идею, не познаешь ее, как познаешь самого себя при посредстве акта рефлексии; не усваиваешь опосредствованно - по сходству с одним или другим; наконец, не выводишь ее путем умозаключения из того, что ты знаешь непосредственно. Все это делает вопрос о материи весьма отличным от вопроса о божестве. |
| ["Hyl". You say your own soul supplies you with some sort of an idea or image of God. But, at the same time, you acknowledge you have, properly speaking, no "idea" of your own soul. You even affirm that spirits are a sort of beings altogether different from ideas. Consequently that no idea can be like a spirit. We have therefore no idea of any spirit. You admit nevertheless that there is spiritual Substance, although you have no idea of it; while you deny there can be such a thing as material Substance, because you have no notion or idea of it. Is this fair dealing? To act consistently, you must either admit Matter or reject Spirit. What say you to this? | Гилас . Ты говоришь, что твоя собственная душа доставляет тебе некоторого рода идею, или образ, бога. Но в то же время ты признаешь, что у тебя нет, собственно говоря, идеи о своей собственной душе. Ты даже утверждаешь, что духи суть некоторого рода бытие, совершенно отличное от идеи. Следовательно, идея не может быть подобна духу. У нас нет поэтому идеи ни о каком духе. Тем не менее ты допускаешь, что существует духовная субстанция, хотя у тебя нет идеи о ней; и в то же время ты отрицаешь, что может быть нечто такое, как материальная субстанция, потому, что у тебя нет понятия или идеи о ней. Правильно ли ты поступаешь? Чтобы быть последовательным, ты должен или допустить существование материи, или отвергнуть существование духа. Что ты скажешь на это? |
| "Phil". "I" say, in the first place, that I do not deny the existence of material substance, merely because I have no notion of it' but because the notion of it is inconsistent; or, in other words, because it is repugnant that there should be a notion of it. Many things, for aught I know, may exist, whereof neither I nor any other man hath or can have any idea or notion whatsoever. But then those things must be possible, that is, nothing {233} inconsistent must be included in their definition. I say, secondly, that, although we believe things to exist which we do not perceive, yet we may not believe that any particular thing exists, without some reason for such belief: but I have no reason for believing the existence of Matter. I have no immediate intuition thereof: neither can I immediately from my sensations, ideas, notions, actions, or passions, infer an unthinking, unperceiving, inactive Substance -- either by probable deduction, or necessary consequence. Whereas the being of my Self, that is, my own soul, mind, or thinking principle, I evidently know by reflexion. You will forgive me if I repeat the same things in answer to the same objections. In the very notion or definition of "material Substance", there is included a manifest repugnance and inconsistency. But this cannot be said of the notion of Spirit. That ideas should exist in what doth not perceive, or be produced by what doth not act, is repugnant. But, it is no repugnancy to say that a perceiving thing should be the subject of ideas, or an active thing the cause of them. It is granted we have neither an immediate evidence nor a demonstrative knowledge of the existence of other finite spirits; but it will not thence follow that such spirits are on a foot with material substances: if to suppose the one be inconsistent, and it be not inconsistent to suppose the other; if the one can be inferred by no argument, and there is a probability for the other; if we see signs and effects indicating distinct finite agents like ourselves, and see no sign or symptom whatever that leads to a rational belief of Matter. I say, lastly, that I have a notion of Spirit, though I have not, strictly speaking, an idea of it. I do not perceive it as an idea, or by means of an idea, but know it by reflexion. | Филонус . Я скажу прежде всего, что я отрицаю существование материальной субстанции не потому просто, что у меня нет понятия о ней, а потому, что понятие о ней - противоречиво; другими словами, было бы непоследовательно, если бы понятие о ней, существовало. Может существовать, насколько мне известно, - немало вещей, о которых ни я, ни кто-либо иной не имеет и не может иметь никакой идеи или понятия. Но эти вещи должны быть возможны, т. е. в их определении не должно заключаться никакого противоречия. Во-вторых, я скажу, что, хотя мы верим, что существуют вещи, которых мы не воспринимаем, тем не менее мы не можем поверить, чтобы существовала какая-либо особая вещь, без какого-либо разумного основания для такой веры. У меня нет разумного основания верить в существование материи. У меня нет непосредственной интуиции ее; и не могу я непосредственно, на основании своих ощущений, идей, понятий, действий и страстей, заключать о существовании немыслящей, невоспринимающей, недеятельной субстанции - ни с помощью правильной дедукции, ни с помощью обязательного заключения. Между тем свое собственное бытие, свое собственное душевное существо, душу, ум или мыслящее начало я, очевидно, познаю с помощью рефлексии .Прости если я повторяю одни и те же вещи в ответ на одни и те же возражения. В самом понятии или определении материальной субстанции заключается очевидная непоследовательность или противоречие. Но того же нельзя сказать о понятии духа. Что идеи существуют в том, что не воспринимает, или порождаются тем, что не действует, - это противоречиво. Но нет никакого противоречия, если мы скажем, что воспринимающая вещь является субъектом идей или деятельная вещь - причиной их. Можно признать, что у нас нет ни непосредственной очевидности, ни доказательного знания о существовании других конечных духов. Но отсюда не следует, что к таким духам относится то же, что относится к материальным субстанциям: если последнее допущение противоречиво, то того же нельзя сказать о первом; если второе не может быть доказано никакими аргументами, то относительно первого существует вероятность; если мы видим симптомы и аффекты, отчетливо указывающие на конечные действующие силы, подобные нам самим, то мы не видим ни признака, ни симптома, которые приводили бы к разумной вере в материю. Наконец, я скажу, что у меня есть понятие о духе, хотя у меня нет, строго говоря, идеи о нем. Я не воспринимаю его как идею или посредством идеи, но знаю его посредством рефлексии. |
| "Hyl". Notwithstanding all you have said, to me it seems that, according to your own way of thinking, and in consequence of your own principles, it should follow that "you" are only a system of floating ideas, without any substance to support them. Words are not to be used without a meaning. And, as there is no more meaning in "spiritual Substance" than in "material Substance", the one is to be exploded as well as the other. | Гилас . Несмотря на все, что ты сказал, мне кажется, что, согласно твоей собственной манере мыслить и на основании твоих собственных принципов, следует заключить, что ты сам - только система текучих идей, без какой-либо субстанции, поддерживающей их. Словами нельзя пользоваться без смысла. И так как в духовной субстанции не больше смысла, чем в материальной субстанции, то одна должна быть отвергнута совершенно так же, как и другая. |
| "Phil". How often must I repeat, that I know or am conscious of my own being; and that "I myself" am not my ideas, but somewhat else, a thinking, active principle that perceives, knows, wifls, and operates about ideas. I know that I, one {234} and the same self, perceive both colours and sounds: that a colour cannot perceive a sound, nor a sound a colour: that I am therefore one individual principle, distinct from colour and sound; and, for the same reason, from aft other sensible things and inert ideas. But, I am not in like manner conscious either of the existence or essence of Matter. On the contrary, I know that nothing inconsistent can exist, and that the existence of Matter implies an inconsistency. Farther, I know what I mean when I affirm that there is a spiritual substance or support of ideas, that is, that a spirit knows and perceives ideas. But, I do not know what is meant when it is said that an unperceiving substance hath inherent in it and supports either ideas or the archetypes of ideas. There is therefore upon the whole no parity of case between Spirit and Matter.][8] | Филонус . Сколько раз мне повторять, что я знаю или сознаю свое собственное бытие и что я сам - не мои идеи, а нечто иное, некоторое мыслящее, деятельное начало, которое воспринимает, познает, испытывает желание и оперирует над идеями. Я знаю, что я один и тот же, воспринимаю и цвета, и звуки; что цвет не может воспринимать звук и звук - цвет; что я поэтому единое индивидуальное начало, отличное от цвета и звука и на том же основании - от всех других чувственных вещей и инертных идей. Но я не сознаю подобным же образом ни существования, ни сущности материи. Напротив, я знаю, что ничто противоречивое не может существовать, а существование материи заключает в себе противоречие. Далее, я знаю, что я подразумеваю, утверждая, что существует духовная субстанция, или носитель идей, т. е. что дух познает и воспринимает идеи. Но я не знаю, что подразумевается. когда говорят, что невоспринимающей субстанции присущи идеи или прообразы идей и она оказывается их носителем. Поэтому в целом нет никакой аналогии между духом и материей. |
| "Hyl". I own myself satisfied in this point. But, do you in earnest think the real existence of sensible things consists in their being actually perceived? If so; how comes it that all mankind distinguish between them? Ask the first man you meet, and he shall tell you, "to be perceived" is one thing, and "to exist" is another. | Гилас . Я признаю себя убежденным в этом пункте. Но всерьез ли ты думаешь, что реальное существование чувственных вещей сливается с их фактически воспринимаемым бытием? Если дело обстоит так, то как объяснить, что все люди различают их? Спроси первого встречного, и он тебе скажет, что быть воспринимаемым - одно, а существовать - другое. |
| "Phil". "I" am content, Hylas, to appeal to the common sense of the world for the truth of my notion. Ask the gardener why he thinks yonder cherry-tree exists in the garden, and he shall tell you, because he sees and feels it; in a word, because he perceives it by his senses. Ask him why he thinks an orange-tree not to be there, and he shall tell you, because he does not perceive it. What he perceives by sense, that he terms a real, being, and saith it "is or exists"; but, that which is not perceivable, the same, he saith, hath no being. | Филонус . Я доволен, Гилас, что ты обращаешься к здравому смыслу всего мира для проверки достоверности моего положения. Спроси садовника, почему он думает, что вон то вишневое дерево существует в саду, и он тебе скажет: потому, что он его видит и осязает, - словом, потому, что он его воспринимает своими чувствами. Спроси его, почему он думает, что здесь нет апельсинового дерева, и он тебе скажет: потому, что он не воспринимает его. Что он воспринимает чувством, то он определяет как реальное бытие и говорит, что оно есть или существует; но о том, что невоспринимаемо, он говорит, что оно не имеет бытия. |
| "Hyl". Yes, Philonous, I grant the existence of a sensible thing consists in being perceivable, but not in being actually perceived. | Гилас . Да, Филонус, я согласен, что существование чувственной вещи состоит в воспринимаемом бытии, но не в бытии, воспринимаемом в данный момент. |
| "Phil". And what is perceivable but an idea? And can an idea exist without being actually perceived? These are points long since agreed between us. | Филонус . А что такое воспринимаемое, если не идея? И может ли идея существовать, не будучи воспринимаемой в данный момент? Ведь в этих пунктах мы давно пришли к соглашению. |
| "Hyl". But, be your opinion never so true, yet surely you will not deny it is shocking, and contrary to the common sense of men. {235} Ask the fellow whether yonder tree hath an existence out of his mind: what answer think you he would make? | Гилас . Но как бы правильно ни было твое мнение, тем не менее ты, конечно, не будешь отрицать, что оно шокирует и противно здравому человеческому смыслу. Спроси кого угодно, имеет ли вон то дерево существование вне его разума; какой ответ, думаешь ты, он даст? |
| "Phil". The same that I should myself, to wit, that it doth exist out of his mind. But then to a Christian it cannot surely be shocking to say, the real tree, existing without his mind, is truly known and comprehended by (that is "exists in") the infinite mind of God. Probably he may not at first glance be aware of the direct and immediate proof there is of this; inasmuch as the very being of a tree, or any other sensible thing, implies a mind wherein it is. But the point itself he cannot deny. The question between the Materialists and me is not, whether things have a "real" existence out of the mind of this or that person, but whether they have an "absolute" existence, distinct from being perceived by God, and exterior to all minds. This indeed some heathens and philosophers have affirmed, but whoever entertains notions of the Deity suitable to the Holy Scriptures will be of another opinion. | Филонус . Тот же, какой я дал бы сам, а именно что оно существует вне его разума. При этом христианина не может, конечно, смущать, если я скажу, что действительное дерево, существующее вне его разума, истинно познается и охватывается бесконечным разумом бога (т. е. существует в нем). Вероятно, он не мог бы с первого взгляда усмотреть прямого и непосредственного доказательства того, что дело обстоит именно так, поскольку бытие дерева или какой-нибудь другой чувственной вещи предполагает разум, в котором они находятся. Но самого факта он не может отрицать. Спорный пункт между материалистами и мною не в том, имеют ли вещи действительное существование вне ума того или иного лица, а в том, имеют ли они абсолютное существование. отличное от того, что они воспринимаются ботом, и внешнее по отношению ко всякому, уму. Правда, это утверждали некоторые язычники и философы, но тот, кто придерживается понятий о божестве, согласных со Священным писанием, будет другого мнения. |
| "Hyl". But, according to your notions, what difference is there between real things, and chimeras formed by the imagination, or the visions of a dream -- since they are all equally in the mind? | Гилас . Но, согласно твоим понятиям, какая же разница между реальными вещами и химерами, образованными воображением, или сновидениями, раз они все одинаково находятся в уме? |
| "Phil". The ideas formed by the imagination are faint and indistinct; they have, besides, an entire dependence on the will. But the ideas perceived by sense, that is, real things, are more vivid and clear; and, being imprinted on the mind by a spirit distinct from us, have not the like dependence on our will. There is therefore no danger of confounding these with the foregoing: and there is as little of confounding them with the visions of a dream, which are dim, irregular, and confused. And, though they should happen to be never so lively and natural, yet, by their not being connected, and of a piece with the preceding and subsequent transactions of our lives, they might easily be distinguished from realities. In short, by whatever method you distinguish "things from chimeras" on your scheme, the same, it is evident, will hold also upon mine. For, it must be, I presume, by some perceived difference; and I am not for depriving you of any one thing that you perceive. | Филонус . Идеи, образованные воображением, слабы и неотчетливы; кроме того, они находятся в полной зависимости от воли. А идеи, воспринимаемые чувством. т. е. реальные вещи, живы и ясны; и так как они запечатлеваются в нашем уме неким духом, отличным от нас, то они не находятся в подобной зависимости от нашей воли. Поэтому нет никакой опасности смешивать их с первыми; так же мало опасности смешивать их со сновидениями, которые всегда бывают тусклы, беспорядочны и спутанны. И даже если бы случилось, что они живы и естественны, как на самом деле они никогда не бывают, то благодаря их несвязанности и несогласованности с предшествовавшими и последующими событиями нашей жизни их легко было бы отличить от действительности. Словом, каким бы способом ты в своем построении ни отличал вещи от химер, то же самое, очевидно, будет иметь место и в моем. Ибо это должно происходить, как я предполагаю, на основании некоторой воспринимаемой разницы; а я не собираюсь отнимать у тебя что бы то ни было, что ты воспринимаешь. |
| "Hyl". But still, Philonous, you hold, there is nothing in the world but spirits and ideas. And this, you must needs acknowledge, sounds very oddly. | Гилас . Но все же, Филонус, ты считаешь, что в мире нет ничего, кроме духов и идей. А это, ты неизбежно должен признать, звучит весьма странно. |
| "Phil". I own the word "idea", not being commonly used for "thing", sounds something out of the way. My reason for using it was, because a necessary relation to the mind is understood to {236} be implied by that term; and it is now commonly used by philosophers to denote the immediate objects of the understanding. But, however oddly the proposition may sound in words, yet it includes nothing so very strange or shocking in its sense; which in effect amounts to no more than this, to wit, that there are only things perceiving, and things perceived; or that every unthinking being is necessarily, and from -the very nature of its existence, perceived by some mind; if not by a finite created mind, yet certainly by the infinite mind of God, in whom "we five, and move, and have our being." Is this as strange as to say, the sensible qualities are not on the objects: or that we cannot be sure of the existence of things, or know any thing of their real natures -- though we both see and feel them, and perceive them by all our senses? | Филонус . Я согласен, что слово идея, так как в смысле вещи оно обычно не употребляется, звучит несколько Непривычно. Для меня основание такого его употребления заключается в том, что этот термин обязательно включает отношение к душе; к тому он теперь обыкновенно употребляется философами для обозначения непосредственных объектов наших рассуждений. Но как бы странно это положение ни звучало на словах, оно все же не заключает в себе ничего особенно странного или поразительного, что касается его смысла, который фактически ограничивается только утверждением, что существуют лишь вещи воспринимающие и вещи воспринимаемые или что всякое немыслящее бытие необходимо, в силу самой природы своего существования, и воспринимается некоторым разумом, если не конечным сотворенным разумом, то во всяком случае бесконечным разумом бога, в котором "мы живем, движемся и существуем". Так ли это странно, как говорить, что чувственные качества не присущи объектам, или что мы не можем быть уверены в существовании вещей, или не знаем ничего об их действительной природе, хотя мы и видим и ощущаем их, и воспринимаем их всеми нашими чувствами? |
| "Hyl". And, in consequence of this, must we not think there are no such things as physical or corporeal causes; but that a Spirit is the immediate cause of all the phenomena in nature? Can there be anything more extravagant than this? | Гилас . А не должны ли мы вследствие этого думать, что таких вещей, как физические и телесные причины, не существует и что дух есть непосредственная причина всех феноменов природы? Может ли быть что-нибудь экстравагантнее этого? |
| "Phil". Yes, it is infinitely more extravagant to say -- a thing which is inert operates on the mind, and which is unperceiving is the cause of our perceptions, [without any regard either to consistency, or the old known axiom, "Nothing can give to another that which it hath not itself"].[9] Besides, that which to you, I know not for what reason, seems so extravagant is no more than the Holy Scriptures assert in a hundred places. In them God is represented as the sole and immediate Author of all those effects which some heathens and philosophers are wont to ascribe to Nature, Matter, Fate, or the like unthinking principle. This is so much the constant language of Scripture that it were needless to confirm it by citations. | Филонус . Да, бесконечно экстравагантнее сказать: вещь инертная воздействует на душу, вещь невоспринимающая является причиной наших восприятий, не считаясь ни с существом вопроса, ни с давно известной аксиомой, что ничто не может дать другому того, чего у него самого нет. Кроме того, то, что тебе - не знаю на каком основании - кажется столь экстравагантным, не больше, чем то, что утверждает Священное писание в сотне мест. В них бог представляется как единый и непосредственный создатель всех тех эффектов, которые некоторые язычники и философы обыкновенно приписывали природе, материи, судьбе или подобным немыслящим началам. Это до такой степени общеизвестно, что нет надобности подтверждать это цитатами из Священного писания. |
| "Hyl". You are not aware, Philonous, that in making God the immediate Author of all the motions in nature, you make Him the Author of murder, sacrilege, adultery, and the like heinous sins. | Гилас . Ты не замечаешь, Филонус, что, делая бога непосредственным инициатором всех движений в природе, тем самым делаешь его виновником убийств, святотатства, прелюбодеяния и других ужасных грехов. |
| "Phil". In answer to that, I observe, first, that the imputation of guilt is the same, whether a person commits an action with or without an instrument. In case therefore you suppose God to act by the mediation of an instrument or occasion, called "Matter", you as truly make Him the author of sin as I, who think Him the immediate agent in all those operations vulgarly ascribed to Nature. I farther observe that sin or moral turpitude {237} doth not consist in the outward physical action or motion, but in the internal deviation of the will from the laws of reason and religion. This is plain, in that the killing an enemy in a battle, or putting a criminal legally to death, is not thought sinful; though the outward act be the very same with that in the case of murder. Since, therefore, sin doth not consist in the physical action, the making God an immediate cause of all such actions is not making Him the Author of sin. Lastly, I have nowhere said that God is the only agent who produces all the motions in bodies. It is true I have denied there are any other agents besides spirits; but this is very consistent with allowing to thinking rational beings, in the production of motions, the use of limited powers, ultimately indeed derived from God, but immediately under the direction of their own wills, which is sufficient to entitle them to all the guilt of their actions. | Филонус . В ответ на это я замечу, во-первых, что вопрос об ответственности не изменяется в зависимости от того, совершает ли данное лицо какое-нибудь действие с помощью орудия или без него. Поэтому, если ты предполагаешь, что бог действует, прибегая к орудию, или поводу, называемому материей, ты точно так же делаешь его виновником греха, как и я, считая его непосредственно совершающим все действия, приписываемые обычно природе. Далее, я говорю, что грезили моральная испорченность состоит не во внешнем физическом действии или движении, но во внутренним отклонении воли от законов разума и религии. Ведь убиение врага в сражении или приведение в исполнение смертного приговора над преступником, согласно закону, не считаются греховными, хотя внешне действие здесь то же, что в случае убийства. Если, таким образом, грех состоит не в физическом действии, то делать бога непосредственной причиной всех таких действий не значит делать его творцом греха. Наконец, я никогда не говорил, что бог есть единственный фактор, вызывающий все движения в телах. Верно, что я отрицал, что есть какие-либо другие действующие силы помимо духов; но это вполне согласуется с представлением о том, что разумно мыслящие существа, производя движения, пользуясь ограниченными силами, в конечном счете, разумеется, зависят от бога, но непосредственно руководятся своей собственной волей, а этого достаточно, чтобы считать их ответственными за свои действия. |
| "Hyl". But the denying Matter, Philonous, or corporeal Substance; there is the point. You can never persuade me that this is not repugnant to the universal sense of mankind. Were our dispute to be determined by most voices, I am confident you would give up the point, without gathering the votes. | Гилас . Но отрицание материи, Филонус, или телесной субстанции, - вот в чем вопрос. Ты никогда не убедишь меня в том, что это не противоречит общему здравому смыслу человечества. Если бы наш спор решался большинством голосов, я уверен, что ты уступил бы в этом пункте, не собрав голосов. |
| "Phil". I wish both our opinions were fairly stated and submitted to the judgment of men who had plain common sense, without the prejudices of a learned education. Let me be represented as one who trusts his senses, who thinks he knows the things he sees and feels, and entertains no doubts of their existence; and you fairly set forth with all your doubts, your paradoxes, and your scepticism about you, and I shall willingly acquiesce in the determination of any indifferent person. That there is no substance wherein ideas can exist beside spirit is to me evident. And that the objects immediately perceived are ideas, is on all hands agreed. And that sensible qualities are objects immediately perceived no one can deny. It is therefore evident there can be no "substratum" of those qualities but spirit; in which they exist, not by way of mode or property, but as a thing perceived in that which perceives it. I deny therefore that there is "any unthinking"-"substratum" of the objects of sense, and "in that acceptation" that there is any material substance. | Филонус . Я желал бы, чтобы наши мнения были беспристрастно изложены и предложены суждению людей, обладающих ясным здравым смыслом, свободных от предрассудков привитой учености. Я хотел бы выступить в качестве лица, доверяющего своим чувствам, думающего, что он знает вещи, которые он видит и осязает, и не допускающего никакого сомнения в их существовании; а ты со своей стороны честно высказал бы все свои сомнения, свои парадоксы и рассказал бы о своем скептицизме. Я охотно подчиняюсь решению любого незаинтересованного человека. Что, кроме духа, нет субстанции, в которой могли бы существовать идеи, - это для меня очевидно. Что непосредственно воспринимаемые объекты суть идеи, находит согласие со всех сторон. А что чувственные качества суть объекты, непосредственно воспринимаемые, никто не может отрицать. Совершенно очевидно, что не может быть никакого субстрата этих качеств, кроме духа; в нем они существуют не как модификация или свойство, но как вещь, воспринимаемая в том, что ее воспринимает. Я отрицаю поэтому, что существует какой-либо немыслящий субстрат чувственных объектов, и отрицаю в этом смысле существование какой-либо материальной субстанции. |
| But if by "material substance" is meant only "sensible body", "that" which is seen and felt (and the unphilosophical part of the world, I dare say, mean no more) -- then I am more certain of matter's existence than you or any other philosopher pretend to be. If there be anything which makes ,die generality of mankind {238} averse from the notions I espouse, it is a misapprehension that I deny the reality of sensible things. But, as it is you who are guilty of that, and not 1, it follows that in truth their aversion is against your notions and not mine. I do therefore assert that I am as certain as of my own being, that there are bodies or corporeal substances (meaning the things I perceive by my senses); and that, granting this, the bulk of mankind will take no thought about, nor think themselves at all concerned in the fate of those unknown natures, and philosophical quiddities, which some men are so fond of. | Но если под материальной субстанцией подразумевается только чувственное тело, которое можно видеть и ощущать (а нефилософская часть мира, смею думать, ничего больше и не подразумевает), тогда для меня существование материи более достоверно, чем ты или какой-либо другой философ могут на это претендовать. Если есть что-нибудь, что заставляет большинство людей отвергать понятия, которые я поддерживаю, то это проистекает из недоразумения, приписывающего мне отрицание реальности чувственных вещей; но так как в этом повинен ты, а не я, то из этого следует, что восстают против твоих понятий, а не моих. Я утверждаю, что я так же, как в своем собственном существовании, уверен, что существуют тела и телесные субстанции (подразумевая вещи, которые я воспринимаю чувствами) и что, признавая это, большая часть людей нисколько этим не озабочена и не считает себя заинтересованной судьбой тех неведомых природ и философских сущностей, к которым некоторые люди относятся с такой нежностью. |
| "Hyl". What say you to this? Since, according to you, men judge of the reality of things by their senses, how can a man be mistaken in thinking the moon a plain lucid surface, about a foot in diameter; or a square tower, seen at a distance, round; or an oar, with one end in the water, crooked? | Гилас . Что ты скажешь на следующее? Раз, по-твоему, люди судят о реальности вещей с помощью своих чувств, то как возможны ошибки вроде тех, когда человек считает луну гладкой светящейся поверхностью, около фута в диаметре, или четырехугольную башню, видимую на расстоянии, круглой, или весло, конец которого в воде, сломанным? |
| "Phil". He is not mistaken with regard to the ideas he actually perceives, but in the inference he makes from his present perceptions. Thus, in the case of the oar, what he immediately perceives by sight is certainly crooked; and so far he is in the right. But if he thence conclude that upon taking the oar out of the water he shall perceive the same crookedness; or that it would affect his touch as crooked things are wont to do: in that he is mistaken. In like manner, if he shall conclude from what he perceives in one station, that, in case he advances towards the moon or tower, he should still be affected with the like ideas, he is mistaken. But his mistake lies not in what he perceives immediately, and at present, (it being a manifest contradiction to suppose he should err in respect of that) but in the wrong judgment he makes concerning the ideas he apprehends to be connected with those immediately perceived: or, concerning the ideas that, from what he perceives at present, he imagines would be perceived in other circumstances. The case is the same with regard to the Copernican system. We do not here perceive any motion of the earth: but it were erroneous thence to conclude, that, in case we were placed at as great a distance from that as we are now from the other planets, we should not then perceive its motion. | Филонус . Он не заблуждается, что касается идей, которые он на самом деле воспринимает, но ошибается в выводах, которые он делает из своих наличных восприятий. Так, в случае с веслом он непосредственно воспринимает зрением его как сломанное, и он прав. Но если он из этого заключает, что, вынув весло из воды, он снова воспримет его сломанным или что оно на его осязание произведет такое впечатление, какое обыкновенно производят сломанные вещи, то в этом он заблуждается. Подобным же образом, если из того, что он воспринимает в одном месте, он заключает, что, когда приблизится к луне или башне, он будет воспринимать те же идеи, то он ошибается. Но его ошибка заключается не в том, что он воспринимает непосредственно и в данный момент (было бы очевидным противоречием предполагать, что он заблуждается в этом отношении), а в неправильном суждении, составляемом им об идеях, которые, по его предположению, связаны с непосредственно воспринимаемыми, или об идеях, которые, как он воображает, исходя из того, что воспринимает в данный момент, будут восприняты при других обстоятельствах. Это - то же самое, что имеет место по отношению к коперниканской системе. Мы здесь не воспринимаем никакого движения Земли, но было бы ошибочно из этого заключать, что мы не воспринимали бы ее движения, если бы находились на столь же большом расстоянии от Земли, на каком мы теперь находимся от других планет. |
| "Hyl". I understand you; and must needs own you say things plausible enough. But, give me leave to put you in mind of {239} one thing. Pray, Philonous, were you not formerly as positive that Matter existed, as you are now that it does not? | Гилас . Я понимаю тебя и вынужден признать, что ты говоришь вещи довольно правдоподобные; но позволь мне напомнить тебе об этом. Скажи, пожалуйста, Филонус, не считал ли ты прежде столь же решительно, что материя существует, как теперь ты считаешь, что она не существует? |
| "Phil". I was. But here lies the difference. Before, my positiveness was founded, without examination, upon prejudice; but now, after inquiry, upon evidence. | Филонус . Считал. Но в характере решительности есть разница. Прежде она основывалась без всякой проверки на предрассудке; теперь же, после исследования, - на очевидности. |
| "Hyl". After all, it seems our dispute is rather about words than things. We agree in the thing, but differ in the name. That we are affected with ideas "from without" is evident; and it is no less evident that there must be (I will not say archetypes, but) Powers without the mind, corresponding to those ideas. And, as these Powers cannot subsist by themselves, there is some subject of them necessarily to be admitted; which I call "Matter", and you call "Spirit". This is all the difference. | Гилас . В конце концов у нас спор, по-видимому, скорее о словах, чем о вещах. Мы согласны относительно вещи и расходимся в ее названии. Что идеи вызываются у нас извне, очевидно; и не менее очевидно, что должны быть - я не хочу сказать архетипы, а - силы вне души, соответствующие этим идеям. А так как эти силы не могут поддерживаться сами собой, то необходимо допустить существование некоторого субъекта их, который я называю материей, а ты - духом. В этом вся разница. |
| "Phil". Pray, Hylas, is that powerful Being, or subject of powers, extended? | Филонус . Скажи, Гилас, является ли это могущественное бытие, или субъект сил, протяженным? |
| "Hyl". It hath not extension; but it hath the power to raise in you the idea of extension. | Гилас . Оно не имеет протяжения; но оно обладает силой вызвать в тебе идею протяжения. |
| "Phil". It is therefore itself unextended? | Филонус . Само оно поэтому непротяженно? |
| "Hyl". I grant it. | Гилас . Это я признаю. |
| "Phil". Is it not also active? | Филонус . Не является ли оно также деятельным? |
| "Hyl". Without doubt. Otherwise, how could we attribute powers to it? | Гилас . Вез сомнения; иначе как мы могли бы ему приписывать силу? |
| "Phil". Now let me ask you two questions: "First", Whether it be agreeable to the usage either of philosophers or others to give the name "Matter" to an unextended active being? And, "Secondly", Whether it be not ridiculously absurd to misapply names contrary to the common use of language? | Филонус . Теперь позволь мне задать тебе два вопроса: во-первых, соответствует ли это обыкновению философов или кого-либо другого - давать название материи непротяженному деятельному бытию? И, во-вторых, не является ли смешной нелепостью употреблять названия вопреки общепринятым в языке? |
| "Hyl". Well then, let it not be called Matter, since you will have it so, but some "Third Nature" distinct from Matter and Spirit. For what reason is there why you should call it Spirit? Does not the notion of spirit imply that it is thinking, as well as active and unextended? | Гилас . Прекрасно, пусть, если тебе угодно, это называется не материей, а каким-нибудь третьим качеством, отличным от материи и духа. Но на каком основании ты ^называешь это духом? Не предполагает ли понятие духа, что последний мыслит - точно так же, как и то, что он деятелен и непротяженен? |
| "Phil". My reason is this: because I have a mind to have some notion of meaning in what I say: but I have no notion of any action distinct from volition, neither. can I conceive volition to be anywhere but in a spirit: therefore, when I speak of an active being, I am obliged to mean a Spirit. Beside, what can be plainer than that a thing which hath no ideas in itself cannot impart them to me; and, if it hath ideas, surely it must be a Spirit. To make you comprehend the point still more {240} clearly if it be possible, I assert as well as you that, since we are affected from without, we must allow Powers to be without, in a Being distinct from ourselves. So far we are agreed. But then we differ as to the kind of this powerful Being. I will have it to be Spirit, you Matter, or I know not what (I may add too, you know not what) Third Nature. Thus, I prove it to be Spirit. From the effects I see produced, I conclude there are actions; and, because actions, volitions; and, because there are volitions, there must be a "will". Again, the things I perceive must have an existence, they or their archetypes, out of "my" mind: but, being ideas, neither they nor their archetypes can exist otherwise than in an understanding; there is therefore an "understanding". But will and understanding constitute in the strictest sense a mind or spirit. The powerful cause, therefore, of my ideas is in strict propriety of speech a "Spirit". | Филонус . Мое основание состоит в следующем: я хотел бы вложить определенное понятие в то, о чем я говорю; но у меня нет понятия действия, отдельного от акта воли, а акт воли я не могу себе представить коренящимся где-либо в ином месте, кроме духа; поэтому, когда я говорю о деятельном бытии, я обязан подразумевать дух. К тому же что может быть яснее того, что вещь, которая не имеет идей в себе самой, не может сообщить их мне; если же у нее есть идеи, то она несомненно должна быть духом. Постараюсь, чтобы ты понял этот пункт яснее, если это возможно; я утверждаю, как и ты, раз мы испытываем воздействие извне, мы должны допустить силы извне - в бытии, отличном от нашего. В этих пределах мы сходимся. Но затем мы расходимся - относительно рода этого могучего бытия. Я считаю его духом, ты - материей или - я не знаю каким (я мог бы также добавить, ты не знаешь, каким) - третьим качеством. Итак, я доказываю, что это бытие есть дух. На основании видимых результатов я заключаю, что существуют действия. Раз есть действия, то должен быть и акт воли; а раз существует акт воли, то есть и воля. Далее, вещи, которые я воспринимаю, должны иметь существование - они сами или их прообразы - вне моей души; но так как они суть идеи, то ни они сами, ни их прообразы не могут существовать иначе как в уме; следовательно, существует и ум. Но воля и ум составляют в теснейшем смысле души или дух. Таким образом, могучая причина моих идей в строгом значении слова есть дух. |
| "Hyl". And now I warrant you think you have made the point very clear, little suspecting that what you advance leads directly to a contradiction. Is it not an absurdity to imagine any imperfection in God? | Гилас . И теперь, я ручаюсь, ты думаешь, что сделал этот пункт совершенно ясным, едва ли подозревая, что твой вывод ведет прямо к противоречию. Не было ли бы нелепостью предполагать у бога какое-либо несовершенство? |
| "Phil". Without a doubt. | Филонус . Без сомнения. |
| "Hyl". To suffer pain is an imperfection? | Гилас . А испытывать страдание - несовершенство? |
| "Phil". It is. | Филонус . Несовершенство. |
| "Hyl". Are we not sometimes affected with pain and uneasiness by some other Being? | Гилас . Не испытываем ли мы иногда страдание и горе из-за некоего другого бытия? |
| "Phil". We are. | Филонус . Испытываем. |
| "Hyl". And have you not said that Being is a Spirit, and is not that Spirit God? | Гилас . А не говорил ли ты, что это бытие есть дух, и не есть ли этот дух бог? |
| "Phil". I grant it. | Филонус . Согласен. |
| "Hyl". But you have asserted that whatever ideas we perceive from without are in the mind which affects us. The ideas, therefore, of pain and uneasiness are in God; or, in other words, God suffers pain: that is to say, there is an imperfection in the Divine nature: which, you acknowledged, was absurd. So you are caught in a plain contradiction. | Гилас . Но ты утверждал, что все идеи, которые мы воспринимаем извне, исходят от духа, который воздействует на нас. Следовательно, идеи страдания и горя находятся в боге - другими словами, бог испытывает страдание; а это значит сказать, что в божественной природе есть несовершенство, что, как ты признаешь, нелепо. Таким образом, ты попал в явное противоречие. |
| "Phil". That God knows or understands all things, and that He knows, among other things, what pain is, even every sort of painful sensation, and what it is for His creatures to suffer pain, I make no question. But, that God, though He knows and sometimes causes painful sensations in us, can Himself suffer pain, I positively deny. We, who are limited and dependent spirits, are liable to impressions of sense, the effects of an {241} external Agent, which, being produced against our wills, are sometimes painful and uneasy. But God, whom no external being can affect, who perceives nothing by sense as we do; whose will is absolute and independent, causing all things, and liable to be thwarted or resisted by nothing: it is evident, such a Being as this can suffer nothing, nor be affected with any painful sensation, or indeed any sensation at all. We are chained to a body: that is to say, our perceptions are connected with corporeal motions. | Филонус . Что бог знает и понимает все и что он знает, между прочим, что такое страдание и даже любое болезненное ощущение, а также что значит для его созданий испытывать страдание, об этом не может быть вопроса. Но чтобы бог, хотя он знает и иногда причиняет нам болезненные ощущения, сам мог испытывать страдание, это я решительно отрицаю. Мы, будучи ограниченными и зависимыми духами, подвержены чувственным впечатлениям, воздействиям со стороны внешнего агента, которые, будучи произведены вопреки пашей воле, оказываются иногда болезненными и тяжелыми. Но бог, на которого не может воздействовать никакое внешнее бытие, который ничего не воспринимает чувствами, как это делаем мы, чья воля абсолютна и независима, будучи причиной всех вещей, не доступен никаким помехам, никакому сопротивлению и, очевидно, не может страдать и испытывать воздействия какого-либо неприятного ощущения или какого-либо ощущения вообще. Мы прикованы к телу, т. е. наши восприятия связаны с телесными движениями. |
| By the law of our nature, we are affected upon every alteration in the nervous parts of our sensible body; which sensible body, rightly considered, is nothing but a complexion of such qualities or ideas as have no existence distinct from being perceived by a mind. So that this connexion of sensations with corporeal motions means no more than a correspondence in the order of nature, between two sets of ideas, or things immediately perceivable. But God is a Pure Spirit, disengaged from all such sympathy, or natural ties. No corporeal motions are attended with the sensations of pain or pleasure in His mind. To know everything knowable, is certainly a perfection; but to endure, or suffer, or feel anything by sense, is an imperfection. The former, I say, agrees to God, but not the latter. God knows, or hath ideas; but His ideas are not conveyed to Him by sense, as ours are. Your not distinguishing, where there is so manifest a difference, makes you fancy you see an absurdity where there is none. | По закону нашей природы на нас оказывает воздействие всякое изменение в нервных частях нашего чувственного тела, и это чувственное тело при правильном понимании есть только комплекс таких качеств или идей, которые не имеют существования, отдельного от восприятия их умом, так что связь ощущений с телесными движениями означает только соответствие, согласно порядку природы, между двумя рядами идей или вещей, непосредственно воспринимаемых. Но бог есть чистый дух, свободный от всякого такого соответствия или от естественных связей. Никакие телесные движения не сопровождаются ощущениями страдания или удовлетворения в его душе. Знать все познаваемое, - конечно, совершенство; но теперь или страдать, или ощущать что-нибудь чувственно - несовершенство. Первое, говорю я, свойственно богу, второе - нет. Бог знает, что такое идеи, или имеет их; но идеи не сообщаются ему чувством, как наши. Так как ты не различаешь там, где различие столь очевидно, то ты заставляешь свою фантазию видеть нелепость там, где ее нет. |
| "Hyl". But, all this while you have not considered that the quantity of Matter has been demonstrated to be proportioned to the gravity of bodies. And what can withstand demonstration? | Гилас . Но ты все это время не принимал во внимание того, что количество материи, как это наглядно доказано, пропорционально силе тяжести тел. А что может противостоять наглядному доказательству? |
| "Phil". Let me see how you demonstrate that point. | Филонус . Позволь мне посмотреть, как ты доказываешь это. |
| "Hyl". I lay it down for a principle, that the moments or quantities of motion in bodies are in a direct compounded reason of the velocities and quantities of Matter contained in them. Hence, where the velocities are equal, it follows the moments are directly as the quantity of Matter in each. But it is found by experience that all bodies (bating the small inequalities, arising from the resistance of the air) descend with an equal velocity; the motion therefore of descending bodies, and consequently their gravity, which is the cause or principle of that motion, is proportional to the quantity of Matter; which was to be demonstrated. | Г и д а с. Я устанавливаю в качестве принципа, что моменты или количества движения в телах находятся в прямом отношении к произведению из скорости и количества содержащейся в них материи. Отсюда следует, что там, где скорости равны, моменты относятся прямо, как количества материи в каждом теле. Но опытным путем найдено, что все тела (оставляя в стороне небольшие различия, возникающие вследствие сопротивления воздуха) падают с одинаковой скоростью; таким образом, движение падающих тел и, следовательно, их тяжесть, являющаяся причиной или принципом этого движения, пропорциональна количеству материи, что и требовалось доказать. |
| "Phil". You lay it down as a self-evident principle that the quantity of motion in any body is proportional to the velocity {242} and "Matter" taken together; and this is made use of to prove a proposition from whence the existence of "Carter" is inferred. Pray is not this arguing in a circle? | Филонус . Ты устанавливаешь в качестве самоочевидного принципа, что количество движения в теле пропорционально произведению из скорости и материи; и это применяется для доказательства положения, из которого выводится существование материи. Скажи, пожалуйста, не является ли такое доказательство порочным кругом? |
| "Hyl". In the premise I only mean that the motion is proportional to the velocity, jointly with the extension and solidity. | Гилас . В посылке я разумею только то, что движение пропорционально произведению из скорости, протяжения и плотности. |
| "Phil". But, allowing this to be true, yet it will not thence follow that gravity is proportional to "Matter", in your philosophic sense of the word; except you take it for granted that unknown "substratum", or whatever else you call it, is proportional to those sensible qualities; which to suppose is plainly begging the question. That there is magnitude and solidity, or resistance, perceived by sense, I readily grant; as likewise, that gravity may be proportional to those qualities I will not dispute. But that either these qualities as perceived by us, or the powers producing them, do exist in a "material substratum"; this is what I deny, and you indeed affirm, but, notwithstanding your demonstration, have not yet proved. | Филонус . Допустим, что это верно, но из этого все-таки не следует, что тяжесть пропорциональна материи в твоем философском смысле слова; разве только ты примешь, что неведомый субстрат - или как бы ты еще ни называл его - пропорционален названным качествам; но это предположение явно содержит pеtitiо prinсipi i . Что существуют величина и плотность или сопротивление, воспринимаемые чувствами, я охотно признаю; как равным образом не буду спорить против того, что тяжесть может быть пропорциональна этим качествам. Но что либо яти качества, как они воспринимаются нами, либо силы, порождающие их, существуют в материальном субстрате, это я отрицаю, а ты утверждаешь, однако, несмотря на твое наглядное доказательство, еще не доказал. |
| "Hyl". I shall insist no longer on that point. Do you think, however, you shall persuade me that the natural philosophers have been dreaming all this while? Pray what becomes of all their hypotheses and explications of the phenomena, which suppose the existence of Matter? | Гилас . Не буду дольше настаивать на этом пункте. Но не думаешь ли ты убедить меня в том, что натурфилософы до сих пор только грезили? Скажи, пожалуйста, что станется со всеми их гипотезами и объяснениями феноменов, которые предполагают существование материи? |
| "Phil". What mean you, Hylas, by the "phenomena"? | Филонус . Что ты разумеешь, Гилас, под феноменами? |
| "Hyl". I mean the appearances which I perceive by my senses. | Гилас . Я разумею явления, воспринимаемые мной с помощью чувств. |
| "Phil". And the appearances perceived by sense, are they not ideas? | Филонус . А разве явления, воспринимаемые чувствами, не те же идеи? |
| "Hyl". I have told you so a hundred times. | Гилас . Сто раз я говорил об этом. |
| "Phil". Therefore, to explain the phenomena, is, to shew how we come to be affected with ideas, in that manner and order wherein they are imprinted on our senses. Is it not? | Филонус . Таким образом, объяснить феномены - значит показать, как происходит, что мы получаем идеи способом и порядком, которыми они запечатлеваются в наших чувствах. Не так ли? |
| "Hyl". It is. | Гилас . Так. |
| "Phil". Now, if you can prove that any philosopher has explained the production of any one idea in our minds by the help of "Matter", I shall for ever acquiesce, and look on all that hath been said against it as nothing; but, if you cannot, it is vain to urge the explication of phenomena. That a Being endowed with knowledge and will should produce or exhibit ideas is easily understood. But that a Being which is utterly destitute of these faculties should be able to produce ideas, or in any sort to affect an intelligence, this I can never understand. This I say, though {243} we had some positive conception of Matter, though we knew its qualities, and could comprehend its existence, would yet be so far from explaining things, that it is itself the most inexplicable thing in the world. And yet, for all this, it will not follow that philosophers have been doing nothing; for, by observing and reasoning upon the connexion of ideas, they discover the laws and methods of nature, which is a part of knowledge both useful and entertaining. | Филонус . Теперь, если ты можешь доказать, что какой-нибудь философ объяснил возникновение хотя бы одной идеи в нашей душе с помощью материи, я успокоюсь навсегда и буду считать уничтоженным все, что было сказано против этого; но если не можешь, то напрасно ты ссылаешься на объяснение феноменов. Легко понять, что бытие, наделенное знанием и волей, может порождать или вызывать идеи. Но что бытие, которое совершенно лишено этих способностей, в состоянии создавать идеи или вообще каким-либо образом воздействовать на интеллект, этого я никогда не пойму. Я утверждаю, что если бы даже у нас было какое-нибудь положительное понятие материи, если бы мы знали ее свойства и могли понять ее существование; то это все же было бы постольку же далеко от объяснения вещей, поскольку она сама - наименее объяснимая вещь в мире. И все же, невзирая на это, отсюда не следует, что философы ничего не сделали, так как благодаря наблюдениям и рассуждениям о связи идей они раскрывают законы и методы природы, что составляет полезную и интересную часть знания. |
| "Hyl". After all, can it be supposed God would deceive all mankind? Do you imagine He would have induced the whole world to believe the being of Matter, if there was no such thing? | Гилас . Можно ли, наконец, допустить, что бог вводил в заблуждение весь человеческий род? Представляешь ли ты, что он сообщил бы всему миру веру в бытие материи, если бы ничего подобного не было? |
| "Phil". That every epidemical opinion, arising from prejudice, or passion, or thoughtlessness, may be imputed to God, as the Author of it, I believe you will not affirm. Whatsoever opinion we father ' on Him, it must be either because He has discovered it to us by supernatural revelation; or because it is so evident to our natural faculties, which were framed and given us by God, that it is impossible we should withhold our assent from it. But where is the revelation? or where is the evidence that extorts the belief of Matter? Nay, how does it appear, that Matter, "taken for something distinct from what we perceive by our senses", is thought to exist by all mankind; or indeed, by any except a few philosophers, who do not know what they would be at? Your question supposes these points are clear; and, when you have cleared them, I shall think myself obliged to give you another answer. In the meantime, let it suffice that I tell you, I do not suppose God has deceived mankind at all. | Филонус . Я надеюсь, что ты не станешь утверждать, что всякое повально распространенное мнение, проистекающее из предрассудка, страсти или недомыслия, может быть приписано богу как творцу его. Источником какого бы мнения мы его ни сделали, оно должно образоваться или вследствие того, что он раскрыл его нам в сверхъестественном откровении, или вследствие того, что оно столь очевидно для наших естественных способностей, которые созданы и дарованы нам богом, что нам невозможно не согласиться с этим мнением. Но где же откровение? Или, где очевидность, которая делает необходимой веру в материю? Больше того, откуда явствует, что все человечество мыслит материю существующей, понимая ее как нечто отличное от того, что мы воспринимаем нашими чувствами, или, вернее, человечество, за исключением немногих философов, которые не знают, чего они собственно хотят? Твой вопрос предполагает, что это пункты ясны; если бы ты объяснил их, я счел бы себя обязанным дать тебе другой ответ. Тем временем довольствуйся тем, что я говорю; я не допускаю, чтобы бог каким бы то ни было образом вводил человеческий род в заблуждение. |
| "Hyl". But the novelty, Philonous, the novelty! There lies the danger. New notions should always be discountenanced; they unsettle men's minds, and nobody knows where they will end. | Гилас . Но новизна, Филонус, новизна! Вот где опасность. Новые понятия всегда вызывают недовольство; они нарушают спокойствие человеческих душ, и никто не знает, куда они ведут. |
| "Phil". Why the rejecting a notion that has no foundation, either in sense, or in reason, or in Divine authority, should be thought to unsettle the belief of such opinions as are grounded on all or any of these, I cannot imagine. That innovations in government and religion are dangerous, and ought to be discountenanced, I freely own. But is there the like reason why they should be discouraged in philosophy? The making anything known which was unknown before is an innovation in knowledge: and, if all such innovations had been forbidden, {244} men would have made a notable progress in the arts and sciences. But it is none of my business to plead for novelties and paradoxes. That the qualities we perceive are not on the objects: that we must not believe our senses: that we know nothing of the real nature of things, and can never be assured even of their existence: that real colours and sounds are nothing but certain unknown figures and motions: that motions are in themselves neither swift nor slow: that there are in bodies absolute extensions, without any particular magnitude or figure: that a thing stupid, thoughtless, and inactive, operates on a spirit: that the least particle of a body contains innumerable extended parts: -- these are the novelties, these are the strange notions which shock the genuine uncorrupted judgment of all mankind; and being once admitted, embarrass the mind with endless doubts and difficulties. And it is against these and the like innovations I endeavour to vindicate Common Sense. It is true, in doing this, I may perhaps be obliged to use some "ambages", and ways of speech not common. But, if my notions are once thoroughly understood, that which is most singular in them will, in effect, be found to amount to no more than this. -- that it is absolutely impossible, and a plain contradiction, to suppose any unthinking Being should exist without being perceived by a Mind. And, if this notion be singular, it is a shame it should be so, at this time of day, and in a Christian country. | Филонус . Я никак не могу взять в толк, почему понятие, не имеющее основания ни в чувстве, ни в разуме, ни в божественном авторитете, следует считать подрывающим веру в такие мнения, которые основаны на всех них или на одном из них. Я охотно соглашаюсь, что новшества в правлении и в религии опасны и им должно противодействовать. Но есть ли подобные же основания к тому, чтобы отбивать охоту к ним в философии? Познание чего-нибудь, что прежде было неизвестно, есть новшество в знании; хороши были бы успехи в искусствах и науках, если бы все такие нововведения были запрещены. Но не мое дело - защищать новшества и парадоксы. Что качества, которые мы воспринимаем, не присущи объектам; что мы не должны доверять нашим чувствам; что мы ничего не знаем о действительной природе вещей и никогда но можем быть уверены даже в их существовании; что действительные цвета и звуки суть только некоторые непознаваемые формы и движения; что тела имеют лишь абсолютное протяжение без какой бы то ни было частной величины или формы; что вещь тупая, немыслящая и неактивная воздействует на дух; что мельчайшая частица тела содержит бесчисленные протяженные части, - таковы те новшества, таковы те странные понятия, которые отталкивают подлинное, неизвращенное суждение всего человеческого рода и которые, будучи раз допущены, вовлекают ум в бесконечные сомнения и затруднения. Как раз против этих и им подобных новшеств я стараюсь реабилитировать здравый смысл. Правда, поступая так, я могу быть вынужден пользоваться некоторыми обходными и не свойственными обычной речи путями. Но если мои понятия однажды и до конца усвоены, то только одно в них действительно может быть признано исключительным, а именно то, что абсолютно невозможно, и было бы явным противоречием допустить, что существует какое-либо немыслящее бытие, будучи недоступно восприятию умом. Но если это понятие оказывается исключительным, то позор, что это так - в наше время и в христианской стране. |
| "Hyl". As for the difficulties other opinions may be liable to,. those are out of the question. It is your business to defend your own opinion. Can anything be plainer than that you are for changing all things into ideas? You, I say, who are not ashamed to charge me "with scepticism". This is so plain, there is no denying it. | Гилас . Что касается затруднений, которые могут возникнуть в связи с другими мнениями, то они лежат за пределами нашей дискуссии. Твое дело - защищать свое собственное мнение. Может ли быть что-нибудь яснее того, что ты отстаиваешь превращение всех вещей в идеи? Ты, говорю я, который не стыдишься вменять мне в вину скептицизм. Это так ясно, что этого нельзя отрицать. |
| "Phil". You mistake me. I am not for changing things into ideas, but rather ideas into things; since those immediate objects of perception, which, according to you, are only appearances of things, I take to be the real things themselves. | Филонус . Ты не понимаешь меня. Я не за превращение вещей в идеи, а скорее - идей в вещи; те непосредственные объекты восприятия, которые, по-твоему, являются только отображениями вещей, я считаю самими реальными вещами. |
| "Hyl". Things! You may pretend what you please; but it is certain you leave us nothing but the empty forms of things, the outside only which strikes the senses. | Гилас . Вещами! Ты можешь претендовать на что тебе угодно, но несомненно, что ты не оставляешь нам ничего, кроме пустых форм вещей, лишь внешнюю сторону, которая воздействует на чувства. |
| "Phil". What you call the empty forms and outside of things seem to me the very things themselves. Nor are they empty or incomplete, otherwise than upon your supposition -- that Matter {245} is an essential part of all corporeal things. We both, therefore, agree in this, that we perceive only sensible forms: but herein we differ -- you will have them to be empty appearances, I, real beings. In short, you do not trust your senses, I do. | Филонус . То, что ты называешь пустыми формами и внешней стороной вещей, кажется мне самими вещами. Они отнюдь не пусты и не несовершенны, если не соглашаться с твоим предположением, что материя составляет существенную часть всех телесных вещей. Мы оба, таким образом, сходимся на том, что воспринимаем только чувственные формы; но мы различаемся тем, что ты хочешь, чтобы они были пустыми отображениями, а я - чтобы они были реальными вещами. Словом, ты не доверяешь своим чувствам, а я доверяю. |
| "Hyl". You say you believe your senses; and seem to applaud yourself that in this you agree with the vulgar. According to you, therefore, the true nature of a thing is discovered by the senses. If so, whence comes that disagreement? Why is not the same figure, and other sensible qualities, perceived all manner of ways? and why should we use a microscope the better to discover the true nature of a body, if it were discoverable to the naked eye? | Гилас . Ты говоришь, что веришь своим чувствам и, по-видимому, одобряешь себя за то, что в этом сходишься с толпой. По-твоему, следовательно, истинная природа вещи раскрывается посредством чувств. Но если так, откуда получается это разногласие? Разве одна и та же форма и другие чувственные качества не воспринимаются всеми способами? И зачем нам пользоваться микроскопом для того, чтобы лучше раскрыть истинную природу тела, если она раскрывается невооруженному глазу? |
| "Phil". Strictly speaking, Hylas, we do not see the same object that we feel; neither is the same object perceived by the microscope which was by the naked eye. But, in case every variation was thought sufficient to constitute a new kind of individual, the endless number of confusion of names would render language impracticable. Therefore, to avoid this, as well as other inconveniences which are obvious upon a little thought, men combine together several ideas, apprehended by divers senses, or by the same sense at different times, or in different circumstances, but observed, however, to have some connexion in nature, either with respect to co-existence or succession; all which they refer to one name, and consider as one thing. | Филонус . Строго говоря, Гилас, мы видим не тот самый объект, который мы осязаем; и не один и тот же объект воспринимается через микроскоп и невооруженным глазом. Но если бы всякое отклонение считалось достаточным для образования нового вида или индивидуума, то бесконечное количество названий или их спутанность сделали бы самый язык непригодным для пользования. Поэтому, чтобы избежать этого, как и других неудобств, понятных при некотором размышлении, люди комбинируют несколько идей, которые получаются либо с помощью разных чувств, либо с помощью одного чувства в разное время или в разной обстановке и относительно которых замечено, что они имеют некоторую природную связь в смысле существования или в смысле последовательности; все это люди подводят под одно название и рассматривают как одну вещь. |
| Hence it follows that when I examine, by my other senses, a thing I have seen, it is not in order to understand better the same object which I had perceived by sight, the object of one sense not being perceived by the other senses. And, when I look through a microscope, it is not that I may perceive more clearly what I perceived already with my bare eyes; the object perceived by the glass being quite different from the former. But, in both cases, my aim is only to know what ideas are connected together; and the more a man knows of the connexion of ideas, the more he is said to know of the nature of things. What, therefore, if our ideas are variable; what if our senses are not in all circumstances affected with the same appearances. It will not thence follow they are not to be trusted; or that they are inconsistent either with themselves or anything else: except it be with your preconceived notion of (I know not what) one single, unchanged, unperceivable, real Nature, marked by each name. Which prejudice seems to have taken its rise from not rightly {246} understanding the common language of men, speaking of several distinct ideas as united into one thing by the mind. And, indeed, there is cause to suspect several erroneous conceits of the philosophers are owing to the same original: while they began to build their schemes not so much on notions as on words, which were framed by the vulgar, merely for conveniency and dispatch in the common actions of life, without any regard to speculation. | Из этого вытекает, что, когда я исследую, пользуясь помощью других чувств, вещь, которую я видел, я это делаю не для того, чтобы понять лучше тот же объект, который я воспринимал зрением, ибо объект одного чувства не воспринимается другими чувствами. И когда я смотрю в микроскоп, это не значит, что я могу воспринять яснее то, что я уже воспринимал невооруженным глазом, ибо объект, воспринимаемый через стекло, совершенно отличен от прежнего. В обоих случаях моя цель состоит только в том, чтобы узнать, какие идеи связаны друг с другом; а чем больше человек знает о связи между идеями, тем больше о нем говорят, что он знает природу вещей. Что же такого, если наши идеи переменчивы? Какое значение имеет то, что наши чувства не при всех обстоятельствах испытывают воздействие одних и тех же явлений? Отсюда не следует, что им нельзя доверять или что они не соответствуют ни самим себе, ни чему-либо другому, за исключением разве твоего предвзятого понятия о какой-то (не знаю, какой) единой, неизменной, невоспринимаемой, реальной субстанции, обозначаемой то одним, то другим именем; этот предрассудок проистекает, по-видимому, из неправильного употребления обыденного языка людьми, которые говорят о различных идеях, соединяя их в уме в одну вещь. Вот это-то и заставляет подозревать, что некоторые ошибочные мнения философов проистекают из одного и того же первоначального источника: философы строят свои схемы не столько на основании понятий, сколько на базе слов, которые были образованы массой единственно для удобства и быстроты в повседневных житейских делах, без всякого отношения к умозрению. |
| "Hyl". Methinks I apprehend your meaning. | Гилас . Думается мне, я схватываю то, что ты имеешь в виду. |
| "Phil". It is your opinion the ideas we perceive by our senses are not real things, but images or copies of them. Our knowledge, therefore, is no farther real than as our ideas are the true "representations" of those "originals". But, as these supposed originals are in themselves unknown, it is impossible to know how far our ideas resemble them; or whether they resemble them at all. We cannot, therefore, be sure we have any real knowledge. Farther, as our ideas are perpetually varied, without any change in the supposed real things, it necessarily follows they cannot all be true copies of them: or, if some are and others are not, it is impossible to distinguish the former from the latter. And this plunges us yet deeper in uncertainty. Again, when we consider the point, we cannot conceive how any idea, or anything like an idea, should have an absolute existence out of a mind: nor consequently, according to you, how there should be any real thing in nature. The result of ;all which is that we are thrown into the most hopeless and abandoned scepticism. Now, give me leave to ask you, First, Whether your referring ideas to certain absolutely existing unperceived substances, as their originals, be not the source of all this scepticism? Secondly, whether you are informed, either by sense or reason, of the existence of those unknown originals? And, in case you are not, whether it be not absurd to suppose them? Thirdly, Whether, upon inquiry, you find there is anything distinctly conceived or meant by the "absolute or external existence of unperceiving substances"? Lastly, Whether, the premises considered, it be not the wisest way to follow nature, trust your senses, and, laying aside all anxious thought about unknown natures or substances, admit with the vulgar those for real things which are perceived by the senses? | Филонус . Твое мнение состоит в том, что идеи, которые мы воспринимаем чувствами, не суть действительные вещи, а их образы или копии. Наше познание поэтому действительно лишь постольку, поскольку наши идеи верно воспроизводят эти оригиналы. Но так как эти предполагаемые оригиналы сами по себе непознаваемы, то невозможно знать, насколько наши идеи сходны с ними и сходны ли они с ними вообще. Мы не можем, следовательно, быть уверены, что у нас есть какое-нибудь действительное познание. Далее, так как наши идеи постоянно изменяются, в то время как предполагаемые действительные вещи не подвержены никакому изменению, то из этого необходимо следует, что они вовсе не могут быть верными копиями их; или если они являются таковыми, а другие - нет, то первые невозможно отличить от последних. И это еще глубже погружает нас в неизвестность. С другой стороны, вникая в этот вопрос, мы не можем понять, как идея или что-либо подобное; идее может иметь абсолютное существование вне ума; и, следовательно, по-твоему, как может существовать какая-либо реальная вещь в природе. Результатом всего этого является то, что мы впадаем в самый безнадежный и отъявленный скептицизм. Теперь позволь мне спросить тебя, во-первых: твое отнесение идей к некоторым абсолютно существующим невоспринимаемым субстанциям как их оригиналам не является ли источником всего этого скептицизма? Во-вторых: осведомлен ли ты с помощью чувства или разума в существовании этих непознаваемых оригиналов? И если нет, то не является ли нелепостью допускать их существование? В-третьих: находишь ли ты, исследовав этот вопрос, что существует что-либо отчетливо представляемое или подразумеваемое под абсолютным или внешним существованием невоспринимающих субстанций? Наконец, после того как рассмотрены предпосылки, не самый ли мудрый путь - следовать природе, доверять своим чувствам и, оставляя в стороне все заботы о непознаваемой природе или субстанциях, признать вместе с массой действительными те вещи, которые воспринимаются чувствами? |
| "Hyl". For the present, I have no inclination to the answering part. I would much rather see how you can get over what follows. Pray are not the objects perceived by the {247} "senses" of one, likewise perceivable to others present? If there were a hundred more here, they would all see the garden, the trees, and flowers, as I see them. But they are not in the same manner affected with the ideas I frame in my "imagination". Does not this make a difference between the former sort of objects and the latter? | Гилас . В настоящий момент у меня нет охоты брать на себя роль отвечающего. Я предпочел бы посмотреть, как ты преодолеешь следующее. Скажи, объекты, чувственно воспринимаемые одним, не воспринимаются ли подобным же образом другими присутствующими? Если бы здесь было на сто человек больше, разве все они не видели бы сад, деревья и цветы, как вижу их я? Но они не испытали бы такого же воздействия со стороны идей, которые я образую своим воображением. Не создается ли этим разница между первым видом объектов и вторым? |
| "Phil". I grant it does. Nor have I ever denied a difference between the objects of sense and those of imagination. But what would you infer from thence? You cannot say that sensible objects exist unperceived, because they are perceived by many. | Филонус . Конечно, создается. И я никогда не отрицал разницу между объектами чувства и объектами воображения. Но какой вывод ты сделаешь из этого? Не можешь же ты утверждать, что чувственные объекты существуют невоспринятыми, потому что они воспринимаются многими. |
| "Hyl". I own I can make nothing of that objection: but it hath led me into another. Is it not your opinion that by our senses we perceive only the ideas existing in our minds? | Гилас . Согласен: я ничего не могу поделать с этим возражением; но оно навело меня на другое. Не думаешь ли ты, что с помощью наших чувств мы воспринимаем только идеи, существующие в нашем уме? |
| "Phil". It is. | Филонус . Думаю. |
| "Hyl". But the "same" idea which is in my mind cannot be in yours, or in any other mind. Doth it not therefore follow, from your principles, that no two can see the same thing? And is not this highly, absurd? | Гилас . Но идея, которая находится в моем уме, не может быть в таком же виде в твоем или в каком-либо ином уме. Не вытекает ли поэтому из твоих предпосылок, что двое не могут видеть ту же самую вещь? И не является ли это в высшей степени абсурдным? |
| "Phil". If the term "same" be taken in the vulgar acceptation, it is certain (and not at all repugnant to the principles I maintain) that different persons may perceive the same thing; or the same thing or idea exist in different minds. Words are of arbitrary imposition; and, since men are used to apply the word "same" where no distinction or variety is perceived, and I do not pretend to alter their perceptions, it follows that, as men have said before, "several saw the same thing", so they may, upon like occasions, still continue to use the same phrase, without any deviation either from propriety of language, or the truth of things. But, if the term "same" be used in the acceptation of philosophers, who pretend to an abstracted notion of identity, then, according to their sundry definitions of this notion (for it is not yet agreed wherein that philosophic identity consists), it may or may not be possible for divers persons to perceive the same thing. But whether philosophers shall think fit to "call" a thing the "same or" no, is, I conceive, of small importance. Let us suppose several men together, all endued with the same faculties, and consequently affected in like sort by their senses, and who had yet never known the use of language; they would, without question, agree in their perceptions. Though perhaps, when they came to the use of speech, some regarding the uniformness of what was perceived, might call it the "same" thing: others, especially {248} regarding the diversity of persons who perceived, might choose the denomination of "different" things. | Филонус . Если термин "то же самое" брать в обыденном значении, то, конечно (и это вовсе не противоречит устанавливаемым мной принципам), разные лица могут воспринимать одну и ту же вещь, т. е. одна и та же вещь или идея существует в различных умах. Употребление слов произвольно; все привыкли термин "то же самое" применять там, где не воспринимается ни отличие, ни разнообразие; и я отнюдь не претендую на то, чтобы менять их восприятия. Следовательно, как прежде говорилось, что разные люди видят одно и то же, так и впредь при сходных обстоятельствах можно пользоваться тем же оборотом речи, что не составит уклонения ни от правил языка, ни от истины вещей. Но если термин "то же самое" употреблять, как его употребляют философы, имея в виду абстрактное понятие тождества, тогда, согласно различным философским определениям этого понятия (ибо до сих пор не достигнуто согласие относительно того, в чем состоит это философское тождество), восприятие одной и той же вещи для разных лиц оказывается то возможным, то невозможным. Но найдут ли философы подходящим называть вещь той же самой или нет, это, по-моему, не имеет большого значения. Представим себе вместе несколько человек, одаренных одинаковыми способностями и, следовательно, испытывающих однородное воздействие со стороны своих чувств, которые, однако, никогда не знали употребления языка; без сомнения, их восприятия будут сходны. Научившись пользоваться речью, одни, имея в виду однообразие воспринимаемого, могут называть его одним и тем же ; другие, в особенности вследствие несходства лиц воспринимающих, могут предпочесть говорить о различном. |
| But who sees not that all the dispute is about a word? to wit, whether. what is perceived by different persons may yet have the term "same" applied to it? Or, suppose a house, whose walls or outward shell remaining unaltered, the chambers are all pulled down, and new ones built in their place; and that you should call this the "same", and I should say it was not the "same" house. -- would we not, for all this, perfectly agree in our thoughts of the house, considered in itself? And would not all the difference consist in a sound? If you should say, We differed in our notions; for that you super- added to your idea of the house the simple abstracted idea of identity, whereas I did not; I would tell you, I know not what you mean by "the abstracted idea of identity"; and should desire you to look into your own thoughts, and be sure you understood yourself. -- Why so silent, Hylas? Are you not yet satisfied men may dispute about identity and diversity, without any real difference in their thoughts and opinions, abstracted from names? Take this farther reflexion with you: that whether Matter be allowed to exist or no, the case is exactly the same as to the point in hand. For the Materialists themselves acknowledge what we immediately perceive by our senses to be our own ideas. Your difficulty, therefore, that no two see the same thing, makes equally against the Materialists and me. | Но кто же не видит, что весь этот спор ведется из-за слова, а именно можно ли к тому, что воспринимается разными лицами, прилагать тем не менее термин "то же самое". Представим себе дом, стены или внешний каркас которого остаются неизменными, тогда как все комнаты сломаны и на их месте построены новые; и вот ты сказал бы, что это тот же самый, а я - что это не тот же самый дом ; разве мы не были бы тем не менее совершенно согласны в наших мыслях об этом доме, рассматриваемом сам в себе? И не состояла бы вся розница в одном звуке? Если бы ты сказал, что наши понятия различны, так как ты к своей идее дома прибавил простую абстрактную идею тождества, тогда как я этого не сделал, то я ответил бы тебе, что не знаю, что ты подразумеваешь под абстрактной идеей тождества, и что хотел бы, чтобы ты заглянул в свои собственные мысли и удостоверился, что понимаешь самого себя. Почему ты так молчалив, Гилас? Ты все еще не веришь, что люди могут спорить о тождестве и различии, при отсутствии какой бы то ни было действительной разницы в их мыслях и мнениях, если не говорить о словах? Прими во внимание еще и то обстоятельство, что, будем ли мы считать материю существующей или нет, для настоящего случая это совершенно безразлично. Ибо материалисты сами признают, что то, что мы непосредственно воспринимаем нашими чувствами, - наши собственные идеи. Поэтому твое возражение, заключающееся в том, что два человека не видят того же самого, относится одинаково и к материалистам, и ко мне. |
| "Hyl". [Ay, Philonous,][10] But they suppose an external archetype, to which referring their several ideas they may truly be said to perceive the same thing. | Гилас . Да, Филонус, но они допускают внешний архетип; так как свои различные идеи они относят к нему, то поистине можно говорить, что они воспринимают одну и ту же вещь. |
| "Phil". And (not to mention your having discarded those archetypes) so may you suppose an external archetype on my principles; -- "external", "I mean", "to your own mind": though indeed it must be' supposed to exist in that Mind which comprehends all things; but then, this serves all the ends of "identity", as well as if it existed out of a mind. And I am sure you yourself will not say it is less intelligible. | Филонус . Точно так же (не говоря о том, что ты отбросил эти архетипы) ты можешь допустить внешний архетип и при моих предпосылках - внешний, я подразумеваю, по отношению к твоему собственному уму; хотя, конечно, нужно предполагать, что он существует в том уме, который объемлет все вещи; но тогда это служит всем целям тождества точно так же, как если бы этот прообраз существовал вне ума. Я уверен, ты сам не скажешь, что это менее постижимо. |
| "Hyl". You have indeed clearly satisfied me -- either that there is no difficulty at bottom in this point; or, if there be, that it makes equally against both opinions. | Гилас . Ты в самом деле ясно показал мне, что, существуют ли причины для затруднений в этом пункте или нет, это относится одинаково к обоим мнениям. |
| "Phil". But that which makes equally against two contradictory opinions can be a proof against neither. | Филонус . Но то, что одинаково направлено против двух противоположных мнений, не может быть доказательством ни против одного, ни против другого. |
| "Hyl". I acknowledge it. But, after all, Philonous, when I consider {249} the substance of what you advance against "Scepticism", it amounts to no more than this: We are sure that we really see, hear, feel; in a word, that we are affected with sensible impressions. | Гилас . Я согласен с этим. Но в конце концов, Филонус, когда я размышляю о сути всего того, что ты выдвигаешь против скептицизма, то это ограничивается только следующим: мы уверены, что мы действительно видим, слышим, осязаем, - словом, что мы испытываем чувственные впечатления. |
| "Phil". And how are "we" concerned any farther? I see this cherry, I feel it, I taste it: and I am sure "nothing" cannot be seen, or felt, or. tasted: it is therefore red. Take away the sensations of softness, moisture, redness, tartness, and you take away the cherry, since it is not a being distinct from sensations. A cherry, I say, is nothing but a congeries of sensible impressions, or ideas perceived by various senses: which ideas are united into one thing (or have one name given them) by the mind, because they are observed to attend each other. Thus, when the palate is affected with such a particular taste, the sight is affected with a red colour, the touch with roundness, softness, &c. Hence, when I see, and feel, and taste, in such sundry certain manners, I am sure the cherry exists, or is real; its reality being in my opinion nothing abstracted from those sensations. But if by the word "cherry" you, mean an unknown nature, distinct from all those sensible qualities, and by its "existence" something distinct from its being perceived; then, indeed, I own, neither you nor I, nor any one else, can be sure it exists. | Филонус . А какое нам дело до всего другого? Я вижу эту вишню, я осязаю ее, я пробую ее; и я убежден, что ничто нельзя ни видеть, ни чувствовать, ни пробовать; следовательно, она реальна. Устрани ощущение мягкости, влажности, красноты, терпкости, и ты уничтожишь вишню. Так как она не есть бытие, отличное от ощущений, то вишня, я утверждаю, есть не что иное, как соединение чувственных впечатлений или идей, воспринимаемых разными чувствами; эти идеи объединяются в одну вещь (или имеют одно данное им имя) умом, ибо каждое из них наблюдается в сопровождении другого. Так, когда нёбо испытывает данный особый вкус, зрение воспринимает красный цвет, осязание - округлость, мягкость и т. д. Отсюда следует, что, когда я вижу, осязаю, испытываю вкус различного рода способами, я убежден, что вишня существует или является реальной; ее реальность, по моему мнению, не есть нечто отвлеченное от этих ощущений. Но если под словом "вишня" ты подразумеваешь непознаваемую природу, отличную от ее воспринимаемого бытия, тогда, конечно, я признаю, что ни ты, ни я, ни кто-либо иной не может быть уверен, что она существует. |
| "Hyl". But, what would you say, Philonous, if I should bring the very same reasons against the existence of sensible things "in a mind", which you have offered against their existing "in a material substratum"? | Гилас . Но что скажешь ты, Филонус, если я приведу те же самые основания против существования чувственных вещей в разуме, которые ты выставляешь против их существования в материальном субстрате? |
| "Phil". When I see your reasons, you shall hear what I have to say ,to them. | Филонус . Когда я узнаю твои основания, ты услышишь, что я могу сказать против них. |
| "Hyl". Is the mind extended or unextended? | Гилас . Душа протяженна или непротяженна? |
| "Phil". Unextended, without doubt. | Филонус . Непротяженна, без сомнения. |
| "Hyl". Do you say the things you perceive are in your mind? | Гилас . Ты говоришь, что вещи, которые мы воспринимаем, находятся в твоем разуме? |
| "Phil". They are. | Филонус . Да. |
| "Hyl". Again, have I not heard you speak of sensible impressions? | Гилас . Далее, не слышал ли я, как ты говорил о чувственных впечатлениях? |
| "Phil". I believe you may. | Филонус . Верю, что слышал. |
| "Hyl". Explain to me now, 0 Philonous! how it is possible there should be room for all those trees and houses to exist in your mind. Can extended things be contained in that which is unextended? Or, are we to imagine impressions made on a thing void of all solidity? You cannot say objects are in your mind, as books in your study: or that things are imprinted on it, as the figure of a seal upon wax. In what sense, therefore, are we to understand those expressions? Explain me this if you can: and I shall then be able to answer all those queries you formerly put to me about my "substratum". | Гилас . Объясни в таком случае, Филонус, как возможно, чтобы у тебя в душе нашлось место, где могли бы существовать все эти деревья я дома. Могут ли протяженные вещи содержаться в том, что непротяженно? Или можем ли мы вообразить, чтобы впечатления производились на какую-либо вещь, лишенную плотности? Ты не можешь сказать, что объекты находятся у тебя в душе, как книги у тебя в кабинете, или что вещи отпечатываются на ней, как рисунок печати на воске. В каком смысле поэтому мы должны понимать эти выражения? Объясни мне это, если можешь, и тогда я буду в состоянии ответить на все те вопросы, которые ты прежде всего задавал мне о моем субстрате. |
| "Phil". Look you, Hylas, when I speak of objects as existing in the mind, or imprinted on the senses, I would not be understood in the gross literal sense; as when bodies are said to exist in a place, or a seal to make an impression upon wax. My meaning is only that the mind comprehends or perceives them; and that it is affected from without, or by some being distinct from itself. This is my explication of your difficulty; and how it can serve to make your tenet of an unperceiving material "substratum" intelligible, I would fain know. | Филонус . Видишь ли, Гилас, когда я говорю об объектах, существующих в разуме или запечатленных в чувствах, я не хотел бы, чтобы меня понимали в грубом, буквальном смысле, как когда говорят, что тела существуют в каком-нибудь месте или что печать оставляет отпечаток на воске. Я разумею только то, что ум объемлет или воспринимает их и что разум испытывает воздействие извне или от некоторого бытия, отличного от него самого. Таково мое объяснение твоего затруднения, и я хотел бы знать, как оно может послужить к тому, чтобы сделать понятным твое положение о невоспринимающем материальном субстрате. |
| "Hyl". Nay, if that be all, I confess I do not see what use can be made of it. But are you not guilty of some abuse of language in this? | Гилас . Ну если это все, признаюсь, я не вижу, какую пользу можно было бы извлечь отсюда. Но не повинен ли ты здесь в некотором злоупотреблении языком? |
| "Phil". None at all. It is no more than common custom, which you know is the rule of language, hath authorised: nothing being more usual, than for philosophers to speak of the immediate objects of the understanding as things existing in the mind. 'Nor is there anything in this but what is conformable to the general analogy of language; most part of the mental operations being signified by words borrowed from sensible things; as is plain in the terms "comprehend", reflect, "discourse", &"c"., which, being applied to the mind, must not be taken in their gross, original sense. | Филонус . Нисколько. Это лишь то, что узаконивается общей привычкой, которая, как ты знаешь, управляет языком, ибо нет ничего для философов более обычного, чем говорить о непосредственных объектах ума как о вещах, существующих в разуме. И в этом нет ничего, что не находило бы аналогии в языке, ибо большая часть умственных операций обозначается словами, заимствованными от чувственных вещей, как это явствует из терминов comprehend (понимать), reflect (размышлять), discourse (рассуждать) и т. п., которые в применении к уму нельзя понимать в их грубом первоначальном смысле. |
| "Hyl". You have, I own, satisfied me in this point. But there still remains one great difficulty, which I know not how you will get over. And, indeed, it is of such importance that if you could solve all others, without being able to find a solution for this, you must never expect to make me a proselyte to your principles. | Гилас . Признаюсь, ты меня убедил в этом пункте. Но остается еще одно большое затруднение, которое я не знаю, как ты преодолеешь. В самом деле, оно так важно, что, если бы ты разрешил все остальные, но был бы не в состоянии найти решение для этого, ты не мог бы надеяться сделать меня прозелитом твоих принципов. |
| "Phil". Let me know this mighty difficulty. | Филонус . Позволь мне узнать это чрезвычайное затруднение. |
| "Hyl". The Scripture account of the creation is what appears to me utterly irreconcilable with your notions. Moses tells us of a creation: a creation of what? of ideas? No, certainly, but of things, of real things, solid corporeal substances. Bring your principles to agree with this, and I shall perhaps agree with you. | Гилас . Сказание Священного писания о творении кажется мне совершенно несовместимым с твоими понятиями. Моисей говорит нам о творении... чего? Идей? Конечно, нет, но о творении вещей, плотных телесных субстанций. Согласуй с этим твои принципы, и я, может быть, соглашусь с тобой. |
| "Phil". Moses mentions the sun, moon, and stars, earth and sea, plants and animals. That all these do really exist, and were in the beginning created by God, I make no question. {251} If by "ideas" you mean fictions and fancies of the mind, then these are no ideas. If by "ideas" you mean immediate objects of the understanding, or sensible things, which cannot exist unperceived, or out of a mind, then these things are ideas. But whether you do or do not call them "ideas", "it" matters little. The difference is only about a name. And, whether that name be retained or rejected, the sense, the truth, and reality of things continues the same. In common talk, the objects of our senses are not termed "ideas", but "things". Call them so still: provided you do not attribute to them any absolute external existence, and I shall never quarrel with you for a word. The creation, therefore, I allow to have been a creation of things, of "red" things. Neither is this in the least inconsistent with my principles, as is evident from what I have now said; and would have been evident to you without this, if you had not forgotten what had been so often said before. But as for solid corporeal substances, I desire you to show where Moses makes any mention of them; and, if they should be mentioned by him, or any other inspired writer, it would still be incumbent on you to shew those words were not taken in the vulgar acceptation, for things falling under our senses, but in the philosophic acceptation, for Matter, or "an unknown quiddity", "with an absolute existence". When you have proved these points, then (and not till then) may you bring the authority of Moses into our dispute. | Филонус . Моисей упоминает Солнце, Луну и звезды, землю и море, растения и животных. Я не сомневаюсь, что все это действительно существует и было изначально сотворено богом. Если ты разумеешь под идеями фикции и фантазии ума, то это - не идеи. Если же под идеями ты разумеешь непосредственные объекты ума или чувственные вещи, которые не могут существовать невоспринятыми или вне ума, то такие вещи являются идеями. Но назовешь ты или не назовешь их идеями - это имеет мало значения. Разница - только в названии. И будет ли это название удержано или отвергнуто, смысл, истина и реальность вещей останутся непоколебимыми. На обычном языке объекты наших чувств именуются не идеями, а вещами. Называй их всегда так, подразумевая, что ты не приписываешь им абсолютного внешнего существования, - я не стану спорить с тобой из-за слова. Таким образом, я признаю, что творение было творением вещей, реальных вещей. И это меньше всего несогласуемо с моими принципами, как это очевидно из того, что я только что сказал, и было бы тебе очевидно и без этого, если бы ты не забывал того, о чем так часто говорилось раньше. А что касается плотных, телесных субстанций, я желал бы, чтобы ты мне показал, где Моисей упоминает о них; и если бы они были упомянуты им или каким-либо другим вдохновенным автором, все же на твоей обязанности лежало бы показать, что эти слова употребляются не в обычном значении, применительно к вещам, принадлежащим нашим чувствам, а в философском значении - применительно к материи как неизвестной сущности с абсолютным существованием. Как ты докажешь эти положения, тогда (но не раньше) ты можешь вовлекать авторитет Моисея в наш спор. |
| "Hyl". It is in vain to dispute about a point so clear. I am content to refer it to your own conscience. Are you not satisfied there is some peculiar repugnancy between the Mosaic account of the creation and your notions? | Гилас . Излишне спорить о столь ясном положении. Я довольствуюсь тем, что отсылаю тебя к твоей собственной совести. Разве ты не видишь, что между Моисеевым сказанием о творении и твоими понятиями есть некоторое особенное противоречие? |
| "Phil". If all possible sense which can be put on the first chapter of Genesis may be conceived as consistently with my principles as any other, then it has no peculiar repugnancy with them. But there is no sense you may not as well conceive, believing as I do. Since, besides spirits, all you conceive are ideas; and the existence of these I do not deny. Neither do you pretend they exist without the mind. | Филонус . Если любой смысл, который может быть вложен в первую главу книги Бытия, можно считать согласным с моими принципами, то она не состоит с ними ни в каком особом противоречии. Но нет такого смысла, которого ты не мог бы легко постигнуть, если бы ты разделял мои убеждения. Ибо, кроме духов, все, что ты постигаешь, - идеи; а существования их я не отрицаю. Да и ты не утверждаешь, что они существуют вне ума. |
| "Hyl". Pray let me see any sense you can understand it in. | Гилас . Скажи мне, пожалуйста, в каком смысле ты понимаешь эту главу? |
| "Phil". Why, I imagine that if I had been present at the creation, I should have seen things produced into being -- that is become perceptible -- in the order prescribed by the sacred historian. I ever before believed the Mosaic account of the creation, and now find no alteration in my manner of believing it. When things are said to begin or end their existence, we {252} do not mean this with regard to God, but His creatures. All objects are eternally known by God, or, which is the same thing, have an eternal existence in His mind: but when things, before imperceptible to creatures, are, by a decree of God, perceptible to them, then are they said to begin a relative existence, with respect to created minds. Upon reading therefore the Mosaic account of the creation, I understand that the several parts of the world became gradually perceivable to finite spirits, endowed with proper faculties; so that, whoever such were present, they were in truth perceived by them. This is the literal obvious sense suggested to me by the words of the Holy Scripture: in which is included no mention, or no thought, either of "substratum", "instrument, occasion, or absolute existence. And, upon inquiry, I doubt not it will be found that most plain honest men, who believe the creation, never think of those things any more than I. What metaphysical sense you may understand it in, you only can tell. | Филонус . Я представляю себе, что если бы я присутствовал при творении, то я увидел бы вещи, создаваемые к бытию, - т. е. которые становятся воспринимаемыми - в порядке, установленном священной историей. Я всегда верил в Моисеево сказание о творении, да и теперь не изменил своей вере. Когда о вещах говорят, что они начинают или прекращают свое существование, мы разумеем это не по отношению к богу, а по отношению к его творениям. Все вещи извечно познаны богом, или, что то же, имеют извечное существование в его душе; но, когда вещи, прежде недоступные восприятию творений, по велению божию становятся для них воспринимаемыми, тогда о них говорят, что они начинают относительное существование, а именно в связи с сотворенными душами. Поэтому, читая Моисеево описание творения, я понимаю его в том смысле, что различные части мира постепенно становились доступны конечным духам, одаренным соответствующими способностями; так что, кто бы ни был в их присутствии, он действительно воспринимается ими. Таков буквальный, ясный смысл, подсказываемый мне словами Священного писания; здесь нет никакого упоминания или мысли о субстрате, орудии, поводе или абсолютном существовании. И, исследовав это, я не сомневаюсь, можно было бы найти, что большинство прямых, искренних людей, верящих в творение, не думает об этих вещах ничего, кроме того, что думаю я. Какой метафизический смысл ты можешь вкладывать в это, об этом можешь сказать только ты. |
| "Hyl". But, Philonous, you do not seem to be aware that you allow created things, in the beginning, only a relative, and consequently hypothetical being: that is to say, upon supposition there were "men" to perceive them; without which they have no actuality of absolute existence, wherein creation might terminate. Is it not, therefore, according to you, plainly impossible the creation of any inanimate creatures should precede that of man? And is not this directly contrary to the Mosaic account? | Гилас . Но, Филонус, ты, кажется, не замечаешь, что признаешь сотворенные вещи вначале только относительным и, следовательно, гипотетическим бытием, т. е. утверждаемым при предположении, что есть люди, которые воспринимают их, а без этого сотворенные вещи лишены той актуальности абсолютного существования, где бы могло завершаться творение. Не оказывается ли, по-твоему, явно невозможным, чтобы сотворение каких-либо неодушевленных созданий предшествовало сотворению человека? И не прямо ли это противоположно Моисееву сказанию? |
| "Phil". In answer to that, I say, first, created beings might begin to exist in the mind of other created intelligences, beside men. You will not therefore be able to prove any contradiction between Moses and my notions, unless you first shew there was no other order of finite created spirits in being, before man. I say farther, in case we conceive the creation, as we should at this time, a parcel of plants or vegetables of all sorts produced, by an invisible Power, in a desert where nobody was present -- that this way of explaining or conceiving it is consistent with my principles, since they deprive you of nothing, either sensible or imaginable; that it exactly suits with the common, natural, and undebauched notions of mankind; that it manifests the dependence of all things on God; and consequently hath all the good effect or influence, which it is possible that important article of our faith should have in making men humble, thankful, and resigned to their [great][11] Creator. I say, moreover, that, in this naked {253} conception of things, divested of words, there will not be found any notion of what you call the "actuality of absolute existence". You may indeed raise a dust with those terms, and so lengthen our dispute to no purpose. But I entreat you calmly to look into your own thoughts, and then tell me if they are not a useless and unintelligible jargon. | Филонус . В ответ на это скажу, во-первых, что сотворенные бытия могут начать существовать в душе каких-либо других сотворенных и одаренных интеллектом существ, кроме людей. И ты не в состоянии доказать, что между Моисеевыми и моими понятиями существует противоречие, если ты не покажешь, что до человека не было сотворено никаких конечных духов. Я утверждаю, далее, что если мы представляем себе творение так, как и мы могли бы теперь представить множество разного рода растений, порождаемых невидимой силой в пустыне, где никого нет, то этот способ объяснения или понимания согласуется с моими принципами, так как они не отнимают у тебя ничего - ни чувственного, ни воображаемого. Я утверждаю, что это в точности соответствует обычным, естественным и неизвращенным понятиям человечества; что это обнаруживает зависимость всех вещей от бога и, следовательно, заключает в себе все то благотворное действие или влияние, какое эта важная часть нашей веры может иметь, делая людей смиренными, благодарными и покорными их великому творцу. Я утверждаю, кроме того, что в этом чистом понимании вещей, свободном от слов, нельзя найти ничего похожего на то, что ты называешь актуальностью абсолютного существования. Ты можешь, конечно, поднять пыль вокруг этих слов и бесцельно затянуть наш спор. Но я прошу тебя спокойно заглянуть в свои собственные мысли и тогда сказать мне, не относятся ли эти слова к бесполезному и непонятному жаргону? |
| "Hyl". I own I have no very clear notion annexed to them. But what say you to this? Do you not make the existence of sensible things consist in their being in a mind? And were not all things eternally in the mind of God? Did they not therefore exist from all eternity, according to you? And how could that which was eternal be created in time? Can anything be clearer or better connected than this? | Гилас . Признаюсь, я не связывал с ними никакого ясного понятия. Но что скажешь ты на следующее: разве ты не считаешь, что существование чувственных вещей состоит в их бытии в душе? Но не находятся ли все вещи вечно в душе бога? Следовательно, они существовали вечно, как ты думаешь? А как может быть сотворено во времени то, что вечно? Может ли быть что-нибудь яснее этого или последовательнее? |
| "Phil". And are not you too of opinion, that God knew all things from eternity? | Филонус . А разве ты не держишься того мнения, что бог знал все вещи извечно? |
| "Hyl". I am. | Гилас . Держусь. |
| "Phil". Consequently they always had a being in the Divine intellect. | Филонус . Следовательно, они всегда имели бытие в божественном уме. |
| "Hyl". This I acknowledge. | Гилас . Это я признаю. |
| "Phil". By your own confession, therefore, nothing is new, or begins to be, in respect of the mind of God. So we are agreed in that point. | Филонус . Поэтому, согласно твоему собственному признанию, ничто не ново или не начинает быть новым по отношению к божественной душе. Таким образом, в этом пункте мы сходимся. |
| "Hyl". What shall we make then of the creation? | Гилас . Что же мы должны понимать под творением? |
| "Phil". May we not understand it to have been entirely in respect of finite spirits; so that things, with regard to us, may properly be said to begin their existence, or be created, when God decreed they should become perceptible to intelligent creatures, in that order and manner which He then established, and we now call the laws of nature? You may call this a "relative", "or hypothetical existence" if you please. But, so long as it supplies us with the most natural, obvious, and literal sense of the Mosaic history of the creation; so long as it answers all the religious ends of that great article; in a word, so long as you can assign no other sense or meaning in its stead; why should we reject this? Is it to comply with a ridiculous sceptical humour of making everything nonsense and unintelligible? I am sure you cannot say it is for the glory of God. For, allowing it to be a thing possible and conceivable that the corporeal world should have an absolute existence extrinsical to the mind of God, as well as to the minds of all created spirits; yet how could this set forth either the immensity or omniscience of the Deity, or the necessary and immediate dependence of all {254} things on Him? Nay, would it not rather seem to derogate from those attributes? | Филонус . Разве мы не можем понимать его как то, что относится всецело к конечным духам; так что вещи для нас, можно сказать, в собственном смысле начинают свое существование или создаются, когда бог повелевает, чтобы они стали доступны восприятию разумных тварей, в том порядке и тем способом, какие он тогда устанавливает и которые мы называем законами природы? Ты можешь это называть относительным или гипотетическим существованием, если тебе угодно. Но пока это дает нам самый естественный, ясный и буквальный смысл Моисеевой истории творения; пока это отвечает всем религиозным целям этого великого догмата; словом, до тех пор пока ты не можешь указать никакого другого смысла или толкования вместо этого, на каком основании мы могли бы отвергнуть его? Чтобы сообразоваться со смешной скептической склонностью из всего делать бессмыслицу и непонятное? Я уверен, ты скажешь, что это служить во славу божью. Ибо если допустить возможность и постижимость того, что телесный мир имеет абсолютное существование вне божественной души точно так же, как вне душ всех сотворенных духов, то как могли бы быть объяснены безмерность или всеведение божества или необходимая и непосредственная зависимость от него всех вещей? Нет, не выглядит ли это скорее как уничтожение названных атрибутов? |
| "Hyl". Well, but as to this decree of God's, for making things perceptible, what say you, Philonous? Is it not plain, God did either execute that decree from all eternity, or at some certain time began to will what He had not actually willed before, but only designed to will? If the former, then there could be no creation, or beginning of existence, in finite things. If the latter, then we must acknowledge something new to befall the Deity; which implies a sort of change: and all change argues imperfection. | Гилас . Хорошо, но что ты скажешь, Филонус, относительно веления божия, чтобы вещи сделались доступны восприятию; не ясно ли, что бог или выразил это веление извечно, или в некоторое определенное время начал хотеть того, чего раньше в действительности не хотел, а только предполагал хотеть? В первом случай не могло бы быть никакого творения или начала существования в конечных вещах. Во втором случае мы должны признать, что с божеством произошло нечто новое, а всякая перемена доказывает несовершенство. |
| "Phil". Pray consider what you are doing. Is it not evident this objection concludes equally against a creation in any sense; nay, against every other act of the Deity, discoverable by the light of nature? None of which can "we" conceive, otherwise than as performed in time, and having a beginning. God is a Being of transcerident and unlimited perfections: His nature, therefore, is incomprehensible to finite spirits. It is not, therefore, to be expected, that any man, whether Materialist or Immaterialist, should have exactly just notions of the Deity, His attributes, and ways of operation. If then you would infer anything against me, your difficulty must not be drawn from the inadequateness of our conceptions of the Divine nature, which is unavoidable on any scheme; but from the denial of Matter, of which there is not one word, directly or indirectly, in what you have now objected. | Филонус . Сообрази, пожалуйста, что ты делаешь. Не очевидно ли, что это возражение одинаково направлено против творения в любом смысле; больше того, против всякого другого акта божества, раскрываемого в свете природы? Ни одного из них мы не можем постигнуть иначе как преображенным во времени и имеющим начало. Бог есть бытие трансцендентных и неограниченных совершенств: его природа непостижима для конечных духов. Поэтому нельзя ожидать, чтобы кто-нибудь - будь он материалист или имматериалист - имел совершенно точные понятия о божестве, его атрибутах и способах действия. Если же ты хочешь сделать мне какое-либо возражение, то твое затруднение проистекает не из неадекватности наших понятий о божественной природе, что неизбежно во всякой системе, а из отрицания материи, о которой нет ни одного слова, прямо или косвенно, в твоих теперешних возражениях. |
| "Hyl". I must acknowledge the difficulties you are concerned to clear are such only as arise from the non-existence of Matter, and are peculiar to that notion. So far you are in the right. But I cannot by any means bring myself to think there is no such peculiar repugnancy between the creation and your opinion; though indeed where to fix it, I do not distinctly know. | Гилас . Я должен констатировать, что ты интересуешься выяснением только таких затруднений, которые свойственны этому понятию. В этих пределах ты прав. Но я никак не могу заставить себя думать, что нет особенного противоречия между творением и твоим мнением: правда, я отчетливо не знаю, в чем оно заключается. |
| "Phil". What would you have? Do I not acknowledge a twofold state of things -- the one ectypal or natural, the other archetypal and eternal? The former was created in time; the latter existed from everlasting in the mind of God. Is not this agreeable to the common notions of divines? or, is any more than this necessary in order to conceive the creation? But you suspect some peculiar repugnancy, though you know not where it lies. To take away all possibility of scruple in the case, do but consider this one point. Either you are not able to conceive {255} the Creation on any hypothesis whatsoever; and, if so, there is no ground for dislike or complaint against any particular opinion on that score: or you are able to conceive it; and, if so, why not on my Principles, since thereby nothing conceivable is taken away? You have all along been allowed the full scope of sense, imagination, and reason. Whatever, therefore, you could before apprehend, either immediately or mediately by your senses, or by ratiocination from your senses; whatever you could perceive, imagine, or understand, remains still with you. If, therefore, the notion you have of the creation by other Principles be intelligible, you have it still upon mine; if it be not intelligible, I conceive it to be no notion at all; and so there is no loss of it. And indeed it seems to me very plain that the supposition of Matter, that is a thing perfectly unknown and inconceivable, cannot serve to make us conceive anything. And, I hope it need not be proved to you that if the existence of Matter doth not make the creation conceivable, the creation's being without it inconceivable can be no objection against its non- existence. | Филонус . Чего же ты хочешь? Разве я не признаю двоякого состояния вещей: одно - эктипное, или естественное, другое - архетипное и вечное? Первое было сотворено во времени; второе существовало извечно в божественном уме. Разве это не сходится с обычными понятиями богословов? Или кроме этого нужно еще что-нибудь, чтобы постигнуть творение? Но ты подозреваешь какое-то особенное противоречие, хотя и не знаешь, в чем оно заключается. Чтобы устранить всякую возможность колебаний в этом случае, рассмотри хотя бы только следующее. Или ты не в состоянии постигнуть творение, какова бы ни была гипотеза его, и если это так, то нет основания для недовольства или сетования по отношению к какому-либо частному мнению на этот счет. Или же ты способен постигнуть это, и если так, то почему отказываешься от моих принципов, раз ими ничто постижимое не возбраняется? Все время твои чувства, воображение и рассуждения не подвергались никаким ограничениям. Поэтому все, что ты мог усвоить прежде, непосредственно или косвенно, с помощью своих чувств или с помощью умозаключений на основании своих чувств; все, что ты мог воспринять, вообразить или понять, остается при тебе. Таким образом, если твое понятие о творении ясно тебе на основании других принципов, то ведь оно остается у тебя и при допущении моих; если же оно непонятно, то я не считаю его понятием вовсе; таким образом, с ним ничего не теряется. И, действительно, мне кажется вполне ясным, что допущение материи, т. е. вещи совершенно неизвестной и непознаваемой, не может помочь нам постигнуть что бы то ни было. Надеюсь, мне нет надобности доказывать тебе, что если существование материи не объясняет творения, то непостижимость его без материи не может быть аргументом в пользу ее существования. |
| "Hyl". I confess, Philonous, you have almost satisfied me in this point of the creation. | Гилас . Признаюсь, Филонус, ты почти убедил меня в вопросе о творении. |
| "Phil". I would fain know why you are not quite satisfied. You tell me indeed of a repugnancy between the Mosaic history and Immaterialism: but you know not where it lies. Is this reasonable, Hylas? Can you expect I should solve a difficulty without knowing what it is? But, to pass by all that, would not a man think you were assured there is no repugnancy between the received notions of Materialists and the inspired writings? | Филонус . Я хотел бы знать, почему ты убежден не вполне. Ты толкуешь мне о противоречии между Моисеевой историей и имматериализмом, но ты не знаешь, в чем оно заключается. Разумно ли это, Гилас? Можешь ли ты ожидать, что я разрешу затруднение, не зная, в чем оно заключается? Но, оставляя все это в стороне, не напрашивается ли мысль, что ты уверен в отсутствии противоречия между принятыми понятиями материалистов и Священным писанием? |
| "Hyl". And so I am. | Гилас . Я уверен в этом. |
| "Phil". Ought the historical part of Scripture to be understood in a plain obvious sense, or in a sense which is metaphysical and out of the way? | Филонус . Следует ли понимать историческую часть Писания в прямом и ясном смысле или в смысле не прямом и метафизическом? |
| "Hyl". In the plain sense, doubtless. | Гилас . Без сомнения, в прямом. |
| "Phil". When Moses speaks of herbs, earth, water, &c. as having been created by God; think you not the sensible things commonly signified by those words are suggested to every unphilosophical reader? | Филонус . Когда Моисей говорит о сотворенных богом травах, земле, воде и т. п., не думаешь ли ты, что всякому читателю - не философу - приходят на ум чувственные вещи, обычно обозначаемые этими словами? |
| "Hyl". I cannot help thinking so. | Гилас . Не могу думать иначе. |
| "Phil". And are not all ideas, or things perceived by sense, to be denied a real existence by the doctrine of the Materialist? | Филонус . Но разве учение материалистов не отрицает реального существования всех идей или чувственно воспринимаемых вещей? |
| "Hyl". This I have already acknowledged. | Гилас . Это я уже признал. |
| "Phil". The creation, therefore, according to them, was not {256} the creation of things sensible, which have only a relative being, but of certain unknown natures, which have an absolute being, wherein creation might terminate? | Филонус . Таким образом, по их учению, творение не было творением чувственных вещей, имеющих только относительное бытие, но творением некоторых непознаваемых веществ, имеющих абсолютное бытие, в котором могло бы завершиться творение? |
| "Hyl". True. | Гилас . Верно. |
| "Phil". Is it not therefore evident the assertors of Matter destroy the plain obvious sense of Moses, with which their notions are utterly inconsistent; and instead of it obtrude on us I know not what; something equally unintelligible to themselves and me? | Филонус . Не очевидно ли поэтому, что защитники материи нарушают прямой и ясный смысл Моисея, с которым их понятия совершенно несогласуемы, и вместо него навязывают нам я не знаю что, но что-то одинаково непонятное и им самим, и мне? |
| "Hyl". I cannot contradict you. | Гилас . Не могу возражать тебе. |
| "Phil". Moses tells us of a creation. A creation of what? of unknown quiddities, of occasions, or "substratum"? No, certainly; but of things obvious to the senses. You must first reconcile this with your notions, if you expect I should be reconciled to them. | Филонус . Моисей рассказывает нам о творении. О творении чего? Непознаваемых сущностей, поводов или субстратов? Нет, конечно, но о вещах, понятных для чувств. Ты должен сперва примирить это со своими понятиями, если хочешь, чтобы я с ними примирился. |
| "Hyl". I see you can assault me with my own weapons. | Гилас . Я вижу, ты хочешь побить меня моим собственным оружием. |
| "Phil". Then as to "absolute existence"; was there ever known a more jejune notion than that? Something it is so abstracted and unintelligible that you have frankly owned you could not conceive it, much less explain anything by it. But allowing Matter to exist, and the notion of absolute existence to be clear as light; yet, was this ever known to make the creation more credible? Nay, hath it not furnished the atheists and infidels of all ages with the most plausible arguments against a creation? That a corporeal substance, which hath an absolute existence without the minds of spirits, should be produced out of nothing, by the mere will of a Spirit, hath been looked upon as a thing so contrary to all reason, so impossible and absurd! that not only the most celebrated among the ancients, but even divers modern and Christian philosophers have thought Matter co-eternal with the Deity. Lay these things together, and then judge you whether Materialism disposes men to believe the creation of things. | Филонус . Теперь, что касается абсолютного существования; было ли ведомо когда-нибудь понятие более бессодержательное, чем это? Оно есть нечто столь абстрактное и непонятное, что ты искренне признал свою неспособность постичь его и тем менее объяснить что-нибудь с его помощью. Но допустим: материя существует, и понятие абсолютного существования так ясно, как день; тем не менее можно ли признать, что это способствовало вере в творение? Напротив, не давало ли это атеистам и неверующим всех времен самых ходячих аргументов против творения? Что телесная субстанция, имеющая абсолютное существование вне умов духов, создается из ничего, только волей какого-либо духа, - это рассматривалось как нечто до такой степени противоречащее рассудку, до такой степени невозможное и абсурдное, что не только самые знамени-иле из древних философов, но даже некоторые современные христианские философы считали материю совечной божеству. Сопоставь это все и тогда суди, располагает ли материализм к вере в творение вещей. |
| "Hyl". I own, Philonous, I think it does not. This of the "creation" is the last objection I can think of; and I must needs own it hath been sufficiently answered as well as the rest. Nothing now remains to be overcome but a sort of unaccountable backwardness that I find in myself towards your notions. | Гилас . Признаться, Филонус, я этого не думаю. Эта мысль о творении - последнее возражение, которое могло прийти мне в голову; и я не могу не признать, что на него был дан столь же удовлетворительный ответ, как и на остальное. Теперь остается только преодолеть некоторого рода необъяснимое нерасположение, которое я испытываю по отношению к твоим понятиям. |
| "Phil". When a man is swayed, he knows not why, to one side of' the question, can this, think you, be anything else but the effect of prejudice, which never fails to attend old and rooted {257} notions? And indeed in this respect I cannot deny the belief of Matter to have very much the advantage over the contrary opinion, with men of a learned, education. | Филонус . Когда кто-нибудь колеблется, не зная почему, относительно одной из сторон вопроса, не думаешь ли ты, что это может быть только результатом предрассудка, который всегда сопутствует старым и укоренившимся понятиям? И, конечно, в этом отношении - я не могу этого отрицать - вера в материю имеет очень большое преимущество перед противоположным мнением у людей, получивших научное воспитание. |
| "Hyl". I confess it seems to be as you say. | Гилас . Признаюсь, мне кажется, дело обстоит так, как ты говоришь. |
| "Phil". As a balance, therefore, to this weight of prejudice, let us throw into the scale the great advantages that arise from the belief of Immaterialism, both in regard to religion and human learning. The being of a God, and incorruptibility of the soul, those great articles of religion, are they not proved with the clearest and most immediate evidence? When I say the being of a God, I do not mean an obscure general Cause of things, whereof we have no conception, but God, in the strict and proper sense of the word. A Being whose spirituality, omnipresence, providence, omniscience, infinite power and goodness, are as conspicuous as the existence of sensible things, of which (notwithstanding the fallacious pretences and affected scruples of Sceptics) there is no more reason to doubt than of our own being. | Филонус . Поэтому в противовес такому предрассудку давай положим на чашу весов те большие преимущества, которые проистекают из принятия имматериализма как в отношении религии, так и с точки зрения человеческой эрудиции. Бытие божие и неразрушимость души, эти величайшие догматы религии, - разве они не доказаны с самой ясной и непосредственной очевидностью? Когда я говорю о бытии бога, я подразумеваю не темную общую причину вещей, о которой мы не имеем идеи, а бога, в строгом и собственном смысле слова; бытие, чья духовность, вездесущность, предвидение, всеведение, бесконечное могущество и благость так же явны, как существование чувственных вещей, в котором (несмотря на ложные претензии и притворные сомнения скептиков) нет основания сомневаться более, чем в нашем собственном бытии. |
| Then, with relation to human sciences. In Natural Philosophy, what intricacies, what obscurities, what contradictions hath the belief of Matter led men into! To say nothing of the numberless disputes about its extent, continuity, homogeneity, gravity, divisibility, &c. -- do they not pretend to explain all things by bodies operating on bodies, according to the laws of motion? and yet, are they able to comprehend how one body should move another? Nay, admitting there was no difficulty in reconciling the notion of an inert being with a cause, or in conceiving how an accident might pass from one body to another; yet, by all their strained thoughts and extravagant suppositions, have they been able to reach the "mechanical" production of any one animal or vegetable body? Can they account, by the laws of motion, for sounds, tastes, smells, or colours; or for the regular course of things? Have they accounted, by physical principles, for the aptitude and contrivance even of the most inconsiderable parts of the universe? But, laying aside Matter and corporeal, causes, and admitting only the efficiency of an All-perfect Mind, are not all the effects of nature easy and intelligible? | Затем, что касается человеческих знаний: к какой путанице, к какой темноте, к каким противоречиям привела людей вера натурфилософии в материю! Не говоря уже о бесчисленных спорах об ее протяжении, непрерывности, однородности, тяжести, делимости и т. д., не претендуют ли материалисты на то, чтобы объяснить все вещи действием тел друг на друга, согласно законам движения? И вместе с тем в состоянии ли они понять, как одно тело может привести в движение другое? Более того, допуская, что нетрудно согласовать понятие инертного бытия с причиной или понять, как какое-нибудь изменение может перейти от одного тела к другому, - все-таки, при всем напряжении их мысли и при всей экстравагантности их предположений, были ли они в состоянии механически произвести хоть одно какое-нибудь животное или растительное тело? Могут ли они объяснить законами движения звуки, вкусы, запахи, цвета или регулярное течение вещей? Объяснили ли они на основании физических принципов свойства и строение хотя бы самых незначительных частей Вселенной? Но откажемся от материи и телесных причин и допустим только действенность всесовершенной души: не становятся ли все явления природы ясны и понятны? |
| If the "phenomena" are nothing else but "ideas"; God is a "spirit", but Matter an unintelligent, unperceiving being. If they demonstrate an unlimited power in their cause; God is active and omnipotent, but Matter an inert mass. If the order, regularity, and usefulness of them can {258} never be sufficiently admired; God is infinitely wise and provident, but Matter destitute of all contrivance and design. These surely are great advantages in "Physics". Not to mention that the apprehension of a distant Deity naturally disposes men to a negligence in their moral actions; which they would be more cautious of, in case they thought Him immediately present, and acting on their minds, without the interposition of Matter, or unthinking second causes. -- Then in "Metaphysics": what difficulties concerning entity in abstract, substantial forms, hylarchic principles, plastic natures, substance and accident, principle of individuation, possibility of Matter's thinking, origin of ideas, the manner how two independent substances so widely different as "Spirit and Matter", should mutually operate on each other? what difficulties, I say, and endless disquisitions, concerning these and innumerable other the like points, do we escape, by supposing only Spirits and ideas? | Если феномены не что иное, как идеи, то бог есть дух, а материя - неразумное, невоспринимающее бытие. Если они демонстрируют неограниченную мощь причины своего бытия, то бог - деятелен и всемогущ, а материя - инертная масса. Если их порядок, регулярность и целесообразность не могут вызвать достаточного восхищения, то бог бесконечно мудр и предусмотрителен, а материя лишена всякой упорядоченности и плана. Вот, явно, великие преимущества [идей] в физике ! Не говоря уже о том, что представление об удаленности божества естественно предрасполагает людей к небрежности в своих моральных поступках, в которых они были бы осторожнее, если бы думали, что божество непосредственно присутствует и действует в их душах, без посредства материи или немыслящих вторичных причин. Затем, в метафизике: каких затруднений относительно абстрактной сущности, субстанциальных форм, гилархических начал, пластических веществ, субстанций и акциденций, принципа индивидуализации, способности материи к мышлению, происхождения идей, способа, каким две независимые субстанции, столь различные, как дух и материя, могут действовать друг на друга, - каких затруднений, говорю я, и бесконечных изысканий относительно этих и неисчислимого количества других подобных же вопросов избегаем мы, допустив только духов и идеи? |
| Even the "Mathematics" themselves, if we take away the absolute existence of extended things, become much more clear and easy; the most shocking paradoxes and intricate speculations in those sciences depending on the. infinite divisibility of finite extension; which depends on that supposition -- But what need is there to insist on the particular sciences? Is not that opposition to all science whatsoever, that frenzy of the ancient and modern Sceptics, built on the same foundation? Or can you produce so much as one argument against the reality of corporeal things, or in behalf of that avowed utter ignorance of their natures, which doth not suppose their reality to consist in an external absolute existence? Upon this supposition, indeed, the objections from the change of colours in a pigeon's neck, or the appearance of the broken oar in the water, must be allowed to have weight. But these and the like objections vanish, if we do not maintain the being of absolute external originals, but place the reality of things in ideas,. fleeting indeed, and changeable; -- however, not changed at random, but according to the fixed order of nature. For, herein consists that constancy and truth of things which secures all the concerns of life, and distinguishes that which is real from the "irregular visions of" the fancy. {259} | Даже сама математика, если мы устраним абсолютное существование протяженных вещей, становится гораздо яснее и легче; самые поразительные парадоксы и запутанные спекуляции в этой науке зависят от бесконечной делимости конечного протяжения, которое покоится на названном предположении. К чему, однако, останавливаться здесь на специальных науках? Разве этот протест против всякой науки, этот бред древних и современных скептиков не возникает на том же основании? Или ты можешь привести хотя бы один аргумент против реальности телесных вещей и в пользу того открыто признаваемого крайне невежественного взгляда на их природу, который предполагает, что их реальность состоит в вечном абсолютном существовании? При этом предположении, конечно, возражения, исходящие из переменчивости цветов на шейке голубя или из обманчивого излома весла в воде, должны быть признаны имеющими вес. Но эти и подобные возражения исчезают, если мы не защищаем бытия абсолютных внешних прообразов, а принимаем, что реальность вещей коренится в идеях, текучих, конечно, и переменчивых, но все же меняющихся не как попало, а сообразно твердо установленному порядку природы. Ибо в этом состоит то постоянство и та истинность вещей, которые обеспечивают все жизненные отношения и отличают то, что реально, от беспорядочных видений фантазии. |
| "Hyl". I agree to all you have now said., and must own that nothing can incline me to embrace your opinion more than the advantages I see it is attended with. I am by nature lazy; and this would be a mighty abridgment in knowledge. What doubts, what hypotheses, what labyrinths of amusement, what fields of disputation, what an ocean of false learning, may be avoided by that single notion of "Immaterialism"! | Гилас . Я согласен со всем, что ты теперь сказал, и должен признаться, что ничто так не склоняет меня к принятию твоего мнения, как преимущества, которые, как я вижу, связаны с ним. Я по природе ленив, а это могло бы сильно сократить путь познания. Каких сомнений, каких гипотез, какого лабиринта словесной игры, какого поприща споров, какого океана ложной учености можно избежать благодаря одному этому понятию имматериализма. |
| "Phil". After all, is there anything farther remaining to be done? You may remember you promised to embrace that opinion which upon examination should appear most agreeable to Common Sense and remote from Scepticism. This, by your own confession, is that which denies Matter, or the "absolute" existence of corporeal things. Nor is this all; the same notion has been proved several ways, viewed in different lights, pursued in its consequences, and all objections against it cleared. Can there be a greater evidence of its truth? or is it possible it should have all the marks of a true opinion and yet be false? | Филонус . В конце концов, что нам остается делать дальше? Помнишь, ты обещал принять ту точку зрения, которая по испытании окажется наиболее согласной со здравым смыслом и наиболее далекой от скептицизма. Это, по твоему собственному признанию, точка зрения, отрицающая материю или абсолютное существование телесных вещей. Но это не все; это понятие испытано различными способами, рассмотрено с разных точек зрения, выводы из него прослежены, и все возражения против него выяснены. Может ли быть более очевидна его истинность? Возможно ли, чтобы оно обладало всеми признаками истинности и было тем не менее ложно? |
| "Hyl". I own myself entirely satisfied for the present in all respects. But, what security can I have that I shall still continue the same full assent to your opinion, and that no unthought-of objection or difficulty will occur hereafter? | Гилас . В настоящей момент я признаю себя совершенно убежденным во всех отношениях. Но где для меня ручательство, что я и впредь буду находиться в том же полном согласии с тобой и что с течением времени не появятся непредвиденные возражения и затруднения? |
| "Phil". Pray, Hylas, do you in other cases, when a point is once evidently proved, withhold your consent on account of objections or difficulties it may be liable to? Are the difficulties that attend the doctrine of incommensurable quantities, of the angle of contact, of the asymptotes to curves, or the like, sufficient to make you hold out against mathematical demonstration? Or will you disbelieve the Providence of God, because there may be some particular things which you know not how to reconcile with it? If there are difficulties "attending Immaterialism", there are at the same time direct and evident proofs of it. But for the existence of Matter there is not one proof, and far more numerous and insurmountable objections lie against it. But where are those mighty difficulties you insist on? Alas! you know not where or what they are; something which may possibly occur hereafter. If this be a sufficient pretence for withholding your full assent, you should never yield it to any proposition, how free soever from exceptions, how clearly and solidly soever demonstrated. | Филонус . Скажи, пожалуйста, Гилас, как в других случаях: раз какое-нибудь положение тебе ясно доказано, воздерживаешься ли ты от признания только потому, что оно может дать повод к возражениям или затруднениям? Разве затруднения, с которыми встречается учение о несоизмеримых величинах, об угле касания, об асимптомах кривых или тому подобные, достаточны, чтобы заставить тебя быть сдержанным по отношению к математическому доказательству? Или ты не доверяешь провидению божию, потому что, может быть, есть некоторые частности, которых ты не умеешь согласовать с ним? Если и есть трудности, связанные с имматериализмом, то в то же время существуют прямые и очевидные доказательства в его пользу. Но в пользу существования материи нет ни одного доказательства, а против нее могут быть выдвинуты гораздо более многочисленные и непреодолимые возражения. Но где же те чрезвычайные затруднения, на которых ты настаиваешь? Увы! Ты не знаешь, где они и в чем они заключаются; может быть, что-нибудь встретится потом. Если это достаточный предлог для тебя, чтобы воздерживаться от полного согласия, то ты никогда не согласишься ни с одним положением, как бы оно ни было свободно от возражений, как бы ясно и основательно оно ни было доказано. |
| "Hyl". You have satisfied me, Philonous. | Гилас . Ты убедил меня, Филонус. |
| "Phil". But, to arm you against all future objections, do but consider: That which bears equally hard on two contradictory {260} opinions can be proof against neither. Whenever, therefore, any difficulty occurs, try if you can find a solution for it on the hypothesis of the "Materialists". Be not deceived by words; but sound your own thoughts. And in case you cannot conceive it easier by the help of "Materialism", it is plain it can be no objection against "Immaterialism". Had you proceeded all along by this rule, you would probably have spared yourself abundance of trouble in objecting; since of all your difficulties I challenge you to shew one that is explained by Matter: nay, which is not more unintelligible with than without that supposition; and consequently makes rather "against than" for it. You should consider, in each particular, whether the difficulty arises from the "non"-"existence of Matter". If it doth not, you might as well argue from the infinite divisibility of extension against the Divine prescience, as from such a difficulty against "Immaterialism". And yet, upon recollection, I believe you will find this to have been often, if not always, the case. You should likewise take heed not to argue on a "petitio principii". | Филонус . Но чтобы вооружиться против всех будущих возражений, прими во внимание следующее: то, что одинаково направлено против двух противоречивых мнений, не может быть доказательством ни против одного из них. Поэтому, как только встретишься с каким-нибудь затруднением, попробуй, не сумеешь ли ты найти его разрешение с точки зрения гипотезы материалистов. Не поддавайся, однако, обману слов и прислушивайся к своим собственным мыслям. Если ты будешь не в состоянии постигнуть это с легкостью при помощи материализма, то ясно, что это не может быть возражением против имматериализма. Если ты все время будешь следовать этому правилу, ты, вероятно, убережешь себя от множества хлопот, связанных с возражениями; ведь я приглашал тебя из всех затруднений показать хоть одно, которое разъяснялось бы с помощью материи; больше того - которое не было бы более непонятно при этом предложении, чем без него, и, следовательно, не было бы скорее аргументом против, чем за. Ты должен рассмотреть во всех подробностях, действительно ли затруднение проистекает из несуществования материи. Если этого нет, то ты с таким же успехом мог бы заключить из бесконечной делимости протяжения против божественного предвидения, как из такого затруднения - против имматериализма. И тем не менее, если ты обратишься к своей памяти, ты, я думаю, найдешь, что это имело место часто, если не всегда. Равным образом ты должен остерегаться строить свои доказательства на petitio principii. |
| One is apt to say -- The unknown substances ought to be esteemed real things, rather than the ideas in our minds: and who can tell but the unthinking external substance may concur, as a cause or instrument, in the productions of our ideas? But is not this proceeding on a supposition that there are such external substances? And to suppose this, is it not begging the question? But, above all things, you should beware of imposing on yourself by that vulgar sophism which is called "ignoratio elenchi". You talked often as if you thought I maintained the non-existence of Sensible Things. Whereas in truth no one can be more thoroughly assured of their existence than I am. And it is you who doubt; I should have said, positively deny it. Everything that is seen, felt, heard, or any way perceived by the senses, is, on the principles I embrace, a real being; but not on yours. | Если кто-нибудь склонен утверждать, что непознаваемые субстанции скорее должны считаться реальными вещами, чем идеи в нашем уме, то что же ему говорить еще, как не то, что немыслящая внешняя субстанция может выступить как причина или орудие при создании наших идей? Но не значит ли это исходить из предпосылки, что такие внешние субстанции существуют? А предполагать это - разве не значит предполагать голословно? Ио больше всего ты должен остерегаться поддаться влиянию того грубого софизма, который называется ignoratio elenchi . Ты не раз говорил так, как если бы думал, что я отстаиваю несуществование чувственных вещей, тогда как на деле никто не может быть тверже убежден в их существовании, чем я, хоть ты и сомневаешься или даже решительно отрицаешь это. Все, что можно видеть, чувствовать, слышать или вообще каким-либо образом воспринять чувствами, есть реальное бытие - по принципам, которые принимаю я, а не по твоим. |
| Remember, the Matter you contend for is an Unknown Somewhat (if indeed it may be termed "somewhat"), which is quite stripped of all sensible qualities, and can neither be perceived by sense, nor apprehended by the mind. Remember I say, that it is not any object which is hard or soft, hot or cold, blue or white, round or square, &c. For all these things I affirm do exist. Though indeed I deny they have an existence distinct from being perceived; or that they exist out of all minds whatsoever. Think on these points; let them be attentively considered and still kept in view. Otherwise you will not comprehend the state of the question; without which your objections {261} will always be wide of the mark, and, instead of mine, may possibly be directed (as more than once they have been) against your own notions. | Припомни, что материя, которую ты отстаиваешь, ость нечто непознаваемое (если, конечно, по отношению к ней может быть применимо название "нечто"), что совершенно лишено всяких чувственных качеств и не может быть ни воспринято чувством, ни усвоено умом. Припомни, говорю я, что это не есть объект, который тверд либо мягок, горяч либо холоден, синь или бед, кругл или четырехуголен и т. д.; все эти вещи, я утверждаю, существуют, хотя я и отрицаю, что их существование отлично от воспринимаемого или что они существуют вне всякого ума. Поразмысли над этими пунктами; рассмотри их внимательно и всегда имей их в виду. Иначе ты никогда не поймешь, как обстоит дело; а без этого твои возражения всегда будут далеки от цели и, вместо того чтобы служить аргументом против моих понятий, могут быть направлены (как это не раз было) против твоих собственных. |
| "Hyl". I must needs own, Philonous, nothing seems to have kept me from agreeing with you more than this same "mistaking the question". In denying Matter,. at first, glimpse I am tempted to imagine you deny the things we see and feel: but, upon reflexion, find there is no ground for it. What think you, therefore, of retaining the name "Matter", and applying it to "sensible things"? This may be done without any change in your sentiments: and, believe me, it would be a means of reconciling them to some persons who may be more shocked at an innovation in words than in opinion. | Гилас . Я должен признать, Филонус, что ничто, по-видимому, не удерживало меня от согласия с тобой больше, чем как раз неправильное понимание постановки вопроса. Слыша об отрицании материи, я по первому впечатлению был склонен вообразить, что ты отрицаешь вещи, которые мы видим и ощущаем; но, поразмыслив, я не нахожу никакого основания для этого. А что ты думаешь о сохранении названия материя и о применении его к чувственным вещам ? Это можно было бы сделать, нисколько не меняя твоих мнений; и, поверь мне, это было бы средством примирить с ними некоторых лиц, которых может скорее оттолкнуть новизна слов, чем мнения. |
| "Phil". With all my heart: retain the word "Matter", and apply it to the objects of sense, if you please; provided you do not attribute to them any subsistence distinct from their being perceived. I shall never quarrel with you for an expression. "Matter", or "material substance", are terms introduced by philosophers; and, as used by them, imply a sort of independency, or a subsistence distinct from being perceived by a mind: but are never used by common people; or, if ever, it is to signify the immediate objects of sense. One would think, therefore, so long as the names of all particular things, with the "terms sensible", "substance", "body", "stuff", and the like, are retained, the word "Matter" should be never missed in common talk. And in philosophical discourses it seems the best way to leave it quite out: since there is not, perhaps, any one thing that hath more favoured and strengthened the depraved bent of the mind towards Atheism than the use of that general confused term. | Филонус . В высшей степени охотно; удержи слово материя и применяй его к чувственным объектам, если тебе угодно, с условием, что ты не припишешь им никакого самостоятельного существования, отличного от их воспринимаемого бытия. Я никогда не стану спорить с тобой из-за выражения. Материя или материальная субстанция - термины, введенные философами; и в том смысле, как они употребляют их, они предполагают некоторого рода независимость и существование, отличное от бытия, воспринимаемого умом; но они не употребляются в обыденной жизни; а если иногда и употребляются, то лишь для обозначения непосредственных чувственных объектов. Можно думать поэтому, что, пока сохраняются названия всех отдельных вещей, а также термины чувственный, субстанция, тело, вещество и подобные, слово материя никогда не войдет в обиходную речь. И в философских дискуссиях, по-видимому, лучше всего было бы совсем забыть о нем, так как, пожалуй, ничто не благоприятствовало и не содействовало больше развитию извращенной склонности души к атеизму, чем употребление этого общего неясного термина. |
| "Hyl". Well but, Philonous, since I am content to give up the notion of an unthinking substance exterior to the mind, I think you ought not to deny me the privilege of using the word "Matter" as I please, and annexing it to a collection of sensible qualities subsisting only in the mind. I freely own there is no other substance, in a strict sense, than "Spirit". But I have been so long accustomed to the "term Matter" that I know not how to part with it: to say, there is no "Matter" in the world, is still shocking to me. | Гилас . Но все-таки, Филонус, раз я согласен отказаться от понятия немыслящей субстанции вне духа, я думаю, ты не откажешь мне в привилегии пользоваться словом материя, когда я пожелаю, и прибавить ее к совокупности чувственных качеств, существующих только в уме. Я искренне признаю, что нет иной субстанции, в строгом смысле, кроме духа. Но я так давно свыкся с термином материя, что не знаю, как расстаться с ним. Меня до сих пор шокирует, если говорят, что в мире нет материи. |
| Whereas to say -- There is no "Matter", if by that term be meant an unthinking substance existing without the mind; but if by "Matter" is meant some sensible thing, whose existence consists in being perceived, then there is "Matter": -- "this" distinction gives it quite another turn; and men will come into your notions with {262} small difficulty, when they are proposed in that manner. For, after all, the controversy about "Matter" in the strict acceptation of it, lies altogether between you and the philosophers: whose principles, I acknowledge, are not near so natural, or so agreeable to the common sense of mankind, and Holy Scripture, as yours. There is nothing we either desire or shun but as it makes, or is apprehended to make, some part of our happiness or misery. | Материи нет, если под этим термином подразумевать немыслящую субстанцию, существующую вне разума, но, если под материей подразумевается нечто чувственное, существование чего состоит в воспринимаемом бытии, тогда материя есть; это различение дает всему совершенно иной оборот; и все придут к твоим понятиям с меньшим затруднением, когда эти понятия будут предложены таким способом. Ибо в конце концов спор о материи в строгом значении ее совершенно разделяет тебя и философов, чьи принципы я признаю и чьи принципы не так естественны и согласны со здравым человеческим смыслом и Священным писанием, как твои. Мы желаем или избегаем только того, что участвует или от чего мы ждем участия в нашем счастии или несчастии. |
| But what hath happiness or misery, joy or grief, pleasure or pain, to do with Absolute Existence; or with unknown entities, "abstracted from dl relation to us"? It is evident, things regard us only as they are pleasing or displeasing: and they can please or displease only so far forth as they are perceived. Farther, therefore, we are not concerned; and thus far you leave things as you found them. Yet still there is something new in this doctrine. It is plain, I do not now think with the Philosophers; nor yet altogether with the vulgar. I would know how the case stands in that respect; precisely, what you have added to, or altered in my former notions. | Но что общего между счастием и несчастием, радостью или горем, удовольствием или страданием и абсолютным существованием или непознаваемыми сущностями, абстрагированными от всего, что имеет отношение к нам? Очевидно, вещи касаются нас лишь постольку, поскольку они нам доставляют удовольствие или неудовольствие; а они могут доставлять или не доставлять удовольствие лишь постольку, поскольку они воспринимаются. Дальше поэтому мы ими не интересуемся. До сих пор ты оставляешь все в таком виде, в каком нашел. Тем не менее в этой доктрине есть кое-что новое. Ясно, что я не мыслю теперь вместе с философами, но и не мыслю вместе с толпой. Я хотел бы знать, как обстоит дело в этом отношении; точнее: что ты добавил к моим прежним понятиям или что ты изменил в них? |
| "Phil". I do not pretend to be a setter-up of new notions. My endeavours tend only to unite, and place in a clearer light, that truth which was before shared between the vulgar and the philosophers: -- the former being of opinion, that "those things they immediately perceive are the real things"; and the latter, that "the things immediately perceived are ideas", "which exist only in the mind". Which two notions put together, do, in effect, constitute the substance of what I advance. | Филонус . Я не претендую на изобретение новых понятий. Мои усилия направлены лишь на то, чтобы воссоединить и показать в более ясном свете ту истину, которую до сих пор делили между собой толпа и философы: толпа - поскольку она держалась того мнения, что те вещи, которые мы непосредственно воспринимаем, суть реальные вещи; а философы - что вещи, непосредственно воспринимаемые, суть идеи, которые существуют только в уме. Эти два понятия вместе составляют действительно сущность того, что я предлагаю. |
| "Hyl". I have been a long time distrusting my senses: methought I saw things by a dim light and through false glasses. Now the glasses are removed and a new light breaks in upon my under standing. I am clearly convinced that I see things in their native forms, and am no longer in pain about their "unknown natures or absolute existence". This is the state I find myself in at present; though, indeed, the course that brought me to it I do not yet thoroughly comprehend. You set out upon the same principles that Academics, Cartesians, and the like sects usually do; and for a long time it looked as if you were advancing their philosophical Scepticism: but, in the end, your conclusions are directly opposite to theirs. | Гилас . Я долго не доверял своим чувствам: мне думается, я видел вещи в тусклом свете и сквозь обманчивые стекла. Теперь стекла удалены, и новый свет проникает в мой разум. Я твердо убежден, что вижу вещи в их чистых формах, и меня больше не занимает вопрос об их непознаваемой природе или об их абсолютном существовании. В таком положении я вижу себя в настоящий момент; хотя, конечно, путь, который привел меня к этому, я не охватываю еще вполне. Ты исходишь из тех же начал, из каких обычно исходят академики, картезианцы и тому подобные направления, и долго это имело такой вид, как будто ты защищаешь их философский скептицизм, но в результате твои заключения прямо противоположны их выводам. |
| "Phil". You see, Hylas, the water of yonder fountain, how it is forced upwards, in a round column, to a certain height; at {263} which it breaks, and falls back into the basin from whence it rose: its ascent, as well as descent, proceeding from the same uniform law or principle of gravitation. just so, the same Principles which, at first view, lead to Scepticism, pursued to a certain point, bring men back to Common Sense. | Филонус . Ты видишь, Гилас, как вода вот этого источника поднимается круглым столбом - до известной высоты, на которой она разбивается и ниспадает обратно в бассейн, из которого поднималась; ее подъем, как и ее падение, совершаются в силу одного и того же единообразного закона или принципа тяготения. Совершенно так же одни и те же начала, ведущие на первый взгляд к скептицизму, будучи доведены до определенного пункта, приводят человека обратно к здравому смыслу. |
