Краткая коллекция англтекстов
Фрэнсис Бэкон
The essayes or covnsels civill and morall /Эссе о гражданской и моральной жизни
54. OF VAIN-GLORY/LIV. О тщеславии
| English | Русский |
| It was prettily devised of ?sop, The fly sat upon the axle-tree of the chariot wheel, and said, What a dust do I raise! So are there some vain persons, that whatsoever goeth alone, or moveth upon greater means, if they have never so little hand in it, they think it is they that carry it. They that are glorious, must needs be factious; for an bravery stands upon comparisons. They must needs be violent, to make good their own vaunts. Neither can they be secret, and therefore not effectual; but according to the French proverb, beaucoup de bruit, peu de fruit; much bruit, little fruit. Yet certainly, there is use of this quality in civil affairs. Where there is an opinion and fame to be created, either of virtue or greatness, these men are good trumpeters. | Хорошо выразился Эзоп в одной из басен: "Муха села на ось воза и сказала: какую пыль я подымаю!"[225]. Таковы и некоторые тщеславные люди, которые, где бы что ни двигалось само по себе или под воздействием более сильных причин, думают, что они это двигают, хотя иногда они даже не приложили к этому рук. Тщеславные люди неизбежно должны вносить разногласия и раскол в любое дело, ибо всякое тщеславие познается в сравнении. Они неизбежно должны быть шумливыми, дабы подтвердить свое хвастовство. Они не могут быть скрытными и поэтому не достигают своей цели; как говорит французская пословица: "Beaucoup de bruit, peu de fruit" -- много шума, мало проку. Однако, безусловно, в гражданских делах можно найти применение даже этому качеству; где необходимо создать мнение или прославить добродетель или величие, эти люди являются хорошими трубачами. |
| Again, as Titus Livius noteth, in the case of Antiochus and the ?tolians, There are sometimes great effects of cross lies; as, if a man that negotiates between two princes, to draw them to join in a war against the third, doth extol the forces of either of them, above measure, the one to the other: and sometimes he that deals between man and man, raiseth his own credit with both, by pretending greater interest than he hath in either. And in these and the like kinds, it often falls out, that somewhat is produced of nothing; for lies are sufficient to breed opinion, and opinion brings on substance. | Как заметил Тит Ливий в отношении Антиоха и этолийцев, "иногда перекрестная ложь приводит к большим последствиям"[226]; например, если какой-либо человек, ведущий переговоры между двумя государями с целью вовлечь их в войну против третьего, действительно сверх меры преувеличивает силы каждого из них перед другим; а иногда тот, кто имеет дело с двумя людьми, приобретает больше доверия в глазах обоих, притворяясь, что он проявляет больше интереса, чем у него есть на самом деле, к каждому из них. И в этих и других подобных случаях часто получается так, что из ничего создается нечто, ибо лжи достаточно, чтобы породить мнение, а мнение влечет за собой действие. |
| In militar commanders and soldiers, vain-glory is an essential point; for as iron sharpens iron, so by glory, one courage sharpeneth another. In cases of great enterprise upon charge and adventure, a composition of glorious natures, doth put life into business; and those that are of solid and sober natures, have more of the ballast, than of the sail. In fame of leaming, the flight will be slow without some feathers of ostentation. Qui de contemnenda gloria libros scribunt, nomen, suuminscribunt. Socrates, Aristotle, Galen, were men full of ostentation. Certainly vain-glory helpeth to perpetuate a man's memory; and virtue was never so beholding to human nature, as it received his due at the second hand. Neither had the fame of Cicero, Seneca, Plinius Secundus, borne her age so well, if it had not been joined with some vanity in themselves; like unto varnish, that makes ceilings not only shine but last. | Тщеславие является важной чертой военачальников и солдат; ибо подобно тому, как железо заостряется железом, так восхвалением мужества одного заостряется мужество другого. В случаях, требующих большой предприимчивости, связанных с нападением и риском, сочетание тщеславных натур действительно вдыхает жизнь в эти предприятия; а солидные и трезвые натуры, скорее, служат балластом, чем парусом. Что касается славы в ученом мире, то ее полет будет медленным, если в ней не будет нескольких перьев хвастовства: "Qui de contemnenda gloria libros scribunt, nomen suum inscribunt"[227]. Сократ, Аристотель, Гален были полны хвастовства. Тщеславие, безусловно, помогает увековечить память о человеке; и добродетель не бывает обязана за свое прославление только тому, что получает из вторых рук. Слава Цицерона, Сенеки, Плиния Младшего не пережила бы их века, если бы к ней не присоединилось их тщеславие, подобно лаку, который придает полу не только блеск, но и прочность. |
| But all this while, when I speak of vain-glory, I mean not of that property, that Tacitus doth attribute to Mucianus; Omnium, qu? dixerat feceratque, arte quadam ostentator: for that proceeds not of vanity, but of natural magnanimity and discretion; and in some persons, is not only comely, but gracious. For excusations, cessions, modesty itself well governed, are but arts of ostentation. And amongst those arts, there is none better than that which Plinius Secundus speaketh of, which is to be liberal of praise and commendation to others, in that, wherein a man's self hath any perfection. For saith Pliny, very wittily, In commending another, you do yourself right; for he that you commend, is either superior to you in that you commend, or inferior. If he be inferior, if he be to be commended, you much more; if he be superior, if he be not to be commended, you much less. | Но все время, пока я говорю о тщеславии, я имею в виду не то качество, которое Тацит приписывает Муциану: "Omnium, quae dixerat feceratque arte quadam ostentator"[22][8]; ибо оно происходит не от тщеславия, а от природного великодушия и благоразумия, и у некоторых людей оно не только благообразно, но и грациозно. Ибо оправдания, притворные уступки, сама скромность, которой хорошо владеют, есть всего лишь приемы хвастовства. И среди этих приемов есть один непревзойденный, о котором говорит Плиний Младший и который состоит в том, чтобы щедро раздавать похвалы другим в отношении того, в чем сам человек достиг какого-либо совершенства. Ибо, как весьма остроумно замечает Плиний: "Восхваляя другого, ты воздаешь должное самому себе; ибо тот, кого ты хвалишь, либо превосходит тебя в том, что ты восхваляешь, либо уступает тебе в этом. Если он тебе уступает и если его хвалят, то ты тем более заслуживаешь похвалы; если же он превосходит тебя и если его не хвалят, то тем менее нужно хвалить и тебя"[22][9]. |
| Glorious men are the scorn of wise men, the admiration of fools, the idols of parasites, and the slaves of their own vaunts. | Тщеславные люди возбуждают презрение у мудрых, восхищение у глупцов, становятся идолами паразитов и рабами своей собственной похвальбы. |
