Краткая коллекция англтекстов
Фрэнсис Бэкон
The essayes or covnsels civill and morall /Эссе о гражданской и моральной жизни
53. OF PRAISE/LIII. О похвале
| English | Русский |
| Praise is the reflection of virtue; but it is as the glass or body, which giveth the reflection. If it be from the common people, it is commonly false and naught; and rather followeth vain persons, than virtuous. For the common people understand not many excellent virtues. The lowest virtues draw praise from them; the middle virtues work in them astonishment or admiration; but of the highest virtues, they have no sense of perceiving at an. But shews, and species virtutibus similes, serve best with them. Certainly fame is like a river, that beareth up things light and swoln, and drowns things weighty and solid. But if persons of quality and judgment concur, then it is as the Scripture saith Nomen bonum instar unguenti fragrantis: it filleth all round about, and will not easily away. For the odors of ointments are more durable, than those of flowers. | Похвала есть отражение добродетели, но качество отражения зависит от зеркала. Если зеркалом служит толпа, то исходящая от нее похвала обычно лжива и бесполезна и высказывается она, скорее, людям тщеславным, чем добродетельным. Ведь простой народ не понимает многих высших добродетелей -- низшие добродетели вызывают у него похвалу, средние -- его удивление или изумление; но о самых высоких добродетелях он не имеет ни малейшего представления или вообще не воспринимает их. И лучше всего его удовлетворяет видимость и "species virtutibus similes"[218]. Безусловно, молва подобна реке, которая несет на своей поверхности легкие и пустые предметы и топит вещи тяжелые и прочные. Однако, если похвалу произнесут лица, известные своими суждениями и высокими качествами, тогда, как говорится в Писании: "Nomen bonum instar unguenti fragrantis"[219], она заполняет все вокруг и ее нелегко рассеять, ибо аромат благовоний более стоек, чем аромат цветов. |
| There be so many false points of praise, that a man may justly hold it a suspect. Some praises proceed merely of flattery; and if he be an ordinary flatterer, he will have certain common attributes, which may serve every man; if he be a cunning flatterer, he will follow the archflatterer, which is a man's self; and wherein a man thinketh best of himself, therein the flatterer will uphold him most: but if he be an impudent flatterer, look wherein a man is conscious to himself, that he is most defective, and is most out of countenance in himself, that will the flatterer entitle him to perforce, spreta conscientia. Some praises come of good wishes and respects, which is a form due, in civility, to kings and great persons, laudando pr?cipere, when by telling men what they are, they represent to them, what they should be. Some men are praised maliciously, to their hurt, thereby to stir envy and jealousy towards them: pessimum genus inimicorum laudantium; insomuch as it was a proverb, amongst the Grecians, that he that was praised to his hurt should have a push rise upon his nose; as we say, that a blister will rise upon one's tongue, that tells a lie. Certainly moderate praise, used with opportunity, and not vulgar, is that which doth the good. Salomon saith, He that praiseth his friend aloud, rising early, it shall be to him no better than a curse. | В похвале может содержаться столько лжи, что вполне справедливо относиться к ней с подозрением. Некоторые похвалы произносятся чисто из лести; и если это обыкновенный льстец, то у него есть некоторые общие места, которые он может высказывать многим людям; если же это хитрый льстец, то он подражает тому архильстецу, каким является сам для себя каждый человек; и если кто-либо особенно кичится каким-то качеством, то льстец именно в этом и будет больше всего его поддерживать; а если это бесстыдный льстец, то он узнает, в чем человек наиболее уязвим (что он и сам осознает и больше всего из-за этого смущается), и тогда льстец своей похвалой волей-неволей вызывает у такого человека состояние "spreta conscientia"[220]. Некоторые похвалы исходят из благих пожеланий и почтения, и это такая форма, в которой подобает из вежливости обращаться к государям и великим людям, "laudando praecipere"[221]; когда говорят людям, каковы они есть, указывают, какими они должны быть. Некоторых людей хвалят злобно, чтобы уязвить их и вызвать зависть и ревность по отношению к ним: "Pessimum genus inimicorum laudantium"[222]; так, у греков была поговорка, что "у того, кого хвалят во вред, должен вскочить прыщ на носу"; как мы говорим, что "у того, кто лжет, на языке вскочит волдырь". Безусловно, умеренная похвала, высказанная в подходящий момент и соответствующим образом, приносит пользу тому, кого хвалят. Соломон сказал: "Кто громко хвалит друга своего с раннего утра, будет для него проклятием"[223]. Слишком сильное возвеличение человека или дела поистине приводит к умалению его достоинства, а со стороны противников вызывает зависть и презрение. |
| Too much magnifying of man or matter, doth irritate contradiction, and procure envy and scorn. To praise a man's self, cannot be decent, except it be in rare cases; but to praise a man's office or profession, he may do it with good grace, and with a kind of magnanimity. The cardinals of Rome, which are theologues, and friars, and Schoolmen, have a phrase of notable contempt and scorn towards civil business: for they call all temporal business of wars, embassages, judicature, and other employments, sbirrerie, which is under-sheriffries, as if they were but matters, for under-sheriffs and catchpoles: though many times those under-sheriffries do more good, than their high speculations. St. Paul, when he boasts of himself, he doth oft interlace, I speak like a fool; but speaking of his calling, he saith, magnificabo apostolatum meum. | Хвалить самого себя неприлично, за исключением некоторых редких случаев; но хвалить свою должность и профессию вполне допустимо, и это можно делать даже со своего рода великодушием. У римских кардиналов -- теологов, монахов и схоластов -- есть слово, выражающее их явное презрение и неуважение к гражданским делам, ибо они называют все мирские дела -- войны, посольства, правосудие и другие занятия -- словом "sbirrerie", т. е. полицейство, как будто все эти дела подходят только полицейским и судебным приставам; хотя эти полицейские приносят во много раз больше пользы, чем высокомерные рассуждения кардиналов. Когда св. Павел хвалил себя, он часто вставлял слова: "Скажу по неразумию", но, говоря о своей миссии, он сказал: "Magnificabo apostolatum meum"[224]. |
