Краткая коллекция англтекстов
Фрэнсис Бэкон
The essayes or covnsels civill and morall /Эссе о гражданской и моральной жизни
40. OF FORTUNE/ XL. О счастье
| English | Русский |
| It cannot be denied, but outward accidents conduce much to fortune; favor, opportunity, death of others, occasion fitting virtue. But chiefly, the mould of a man's fortune is in his own hands. Faber quisque fortun? su?, saith the poet. And the most frequent of external causes is, that the folly of one man, is the fortune of another. For no man prospers so suddenly, as by others' errors. Serpens nisi serpentem comederit non fit draco. Overt and apparent virtues, bring forth praise; but there be secret and hidden virtues, that bring forth fortune; certain deliveries of a man's self, which have no name. The Spanish name, desemboltura, partly expresseth them; when there be not stonds nor restiveness in a man's nature; but that the wheels of his mind, keep way with the wheels of his fortune. For so Livy (after he had described Cato Major in these words, In illo viro tantum robur corporis et animi fuit, ut quocunque loco natus esset, fortunam sibi facturus videretur) falleth upon that, that he had versatile ingenium. Therefore if a man look sharply and attentively, he shall see Fortune: for though she be blind, yet she is not invisible. The way of fortune, is like the Milken Way in the sky; which is a meeting or knot of a number of small stars; not seen asunder, but giving light together. So are there a number of little, and scarce discerned virtues, or rather faculties and customs, that make men fortunate. | Нельзя отрицать того, что внешние обстоятельства во многом способствуют счастью человека: фавор, благоприятная возможность, смерть других, случай, способствующий добродетели. Но главным образом судьба человека находится в его собственных руках. "Faber quisque fortunae suae"[19][0], -- сказал поэт. Наиболее же частой внешней причиной счастья одного человека является глупость другого, ибо нет другого такого способа внезапно преуспеть, как воспользовавшись ошибками других людей. "Serpens nisi serpentem comederit non fit draco"[19][1]. Открытые и очевидные достоинства вызывают похвалу; но есть тайные и скрытые достоинства, приносящие счастье, -- определенные проявления человеческой натуры, которые не имеют названия. Отчасти они выражаются испанским словом "desinvoltura", т. е. когда в натуре человека нет упрямства или своенравия и проявления его духа следуют за поворотами колеса фортуны. Так, Ливий, описав Катона Старшего следующими словами: "In illo viro, tantum robur corporis et animi fuit, ut quocunque loco natus esset, fortunam sibi facturus videretur"[19][2], отметил, что он имел "versatile ingenium"[19][3]. Поэтому, если человек посмотрит пристально и внимательно, то он увидит Фортуну; ибо хотя сама она и слепа, однако не является невидимой. Дорога Фортуны подобна Млечному Пути в небе, который есть собрание или средоточение множества мелких звезд, не видимых поодиночке, но дающих свет, когда они собраны воедино. Таковы же незначительные и едва различимые свойства или, скорее, способности и нравы, которые делают людей счастливыми. |
| The Italians note some of them, such as a man would little think. When they speak of one that cannot do amiss, they will throw in, into his other conditions, that he hath poco di matto. And certainly there be not two more fortunate properties, than to have a little of the fool, and not too much of the honest. Therefore extreme lovers of their country or masters, were never fortunate, neither can they be. For when a man placeth his thoughts without himself, he goeth not his own way. | Итальянцы отмечают среди них и такие, которые вряд ли придут в голову. Когда они говорят о ком-либо, кто не может ошибиться, то к его прочим качествам они обязательно добавят, что у него есть "pocco di matto"[19][4]. И конечно, не может быть двух более счастливых свойств, чем быть немножко глупым и но слишком честным. Поэтому-то те, кто чрезвычайно любит свою страну или своих господ, никогда не были счастливы; они и не могут быть таковыми. Ибо когда человек устремляет свои мысли на что-либо лежащее вне его, он уже не волен идти своим собственным путем. |
| An hasty fortune maketh an enterpriser and remover (the French hath it better, entreprenant, or remuant), but the exercised fortune maketh the able man. Fortune is to be honored and respected, and it be but for her daughters, Confidence and Reputation. For those two, Felicity breedeth; the first within a man's self, the latter in others towards him. All wise men, to decline the envy of their own virtues, use to ascribe them to Providence and Fortune; for so they may the better assume them: and, besides, it is greatness in a man, to be the care of the higher powers. So C?sar said to the pilot in the tempest, C?sarem portas, et fortunam ejus. So Sylla chose the name of Felix, and not of Magnus. And it hath been noted, that those who ascribe openly too much to their own wisdom and policy, end infortunate. It is written that Timotheus the Athenian, after he had, in the account he gave to the state of his government, often interlaced this speech, And in this, Fortune had no part, never prospered in anything, he undertook afterwards. Certainly there be, whose fortunes are like Homer's verses, that have a slide and easiness more than the verses of other poets; as Plutarch saith of Timoleon's fortune, in respect of that of Agesilaus or Epaminondas. And that this should be, no doubt it is much, in a man's self. | Скороспелое счастье делает предприимчивым и неугомонным (у французов есть более подходящие слова "entreprenant" или "remuant"); испытанное счастье делает опытным и умелым. Счастье надо уважать и почитать хотя бы из-за двух его дочерей -- уверенности и репутации. Ведь обе они порождают удовлетворение: первая -- в самом человеке; вторая -- в других по отношению к нему. Все мудрые люди, чтобы отвести зависть к своим успехам, достигнутым благодаря их добродетелям, обычно приписывают эти успехи Провидению и Судьбе, ибо они таким образом могли спокойнее пользоваться своим счастьем и, кроме того, это признак величия человека, если о нем заботятся высшие силы. Поэтому Цезарь сказал своему проводнику в бурю: "Caesarum portas et Fortunam eius"[19][5]. Поэтому Сулла выбрал имя Felix, а не Magnus[19][6]. Было также замечено, что те, кто открыто приписывают слишком многое своей собственной мудрости и прозорливости, плохо кончают. Передают, что Тимофей Афинский, рассказывая народному собранию о результатах своего правления, часто вставлял в свою речь слова: "И к этому Фортуна не была причастна"; и после этого, чтобы он ни предпринимал, он никогда больше ни в чем не преуспевал, Конечно, есть и такие люди, судьбы которых подобны стихам Гомера, которые более гладки и легки, чем стихи других поэтов, как, к примеру, Плутарх говорил о судьбе Тимолеонта[197], противопоставляя ее судьбе Агесилая или Эпаминонда. Но что бы там ни говорили, несомненно, многое здесь зависит от самого человека. |
