Краткая коллекция англтекстов
Фрэнсис Бэкон
The essayes or covnsels civill and morall /Эссе о гражданской и моральной жизни
3. OF UNITY IN RELIGION/III. О единой религии[14]
| English | Русский |
| RELIGION being the chief band of human society, is a happy thing, when itself is well contained within the true band of unity. The quarrels, and divisions about religion, were evils unknown to the heathen. The reason was, because the religion of the heathen, consisted rather in rites and ceremonies, than in any constant belief. For you may imagine, what kind of faith theirs was, when the chief doctors, and fathers of their church, were the poets. But the true God hath this attribute, that he is a jealous God; and therefore, his worship and religion, will endure no mixture, nor partner. We shall therefore speak a few words, concerning the unity of the church; what are the fruits thereof; what the bounds; and what the means. | Будучи главной связующей силой общества, религия и сама должна быть скреплена силой единства. Религиозные расколы и распри были неизвестны язычникам. Причиной было то, что религия их состояла более в обрядах и церемониях, нежели в твердой вере. Какого рода была эта вера, можно видеть из того, что учителями и отцами церкви были у них поэты. Но истинный Бог отличается именно тем, что он -- Бог-ревнитель, а поэтому и служения себе требует безраздельного. Скажем же несколько слов о единстве церкви: каковы плоды его, каковы границы и каковы пути к его достижению. |
| The fruits of unity (next unto the well pleasing of God, which is all in all) are two: the one, towards those that are without the church, the other, towards those that are within. For the former; it is certain, that heresies, and schisms, are of all others the greatest scandals; yea, more than corruption of manners. For as in the natural body, a wound, or solution of continuity, is worse than a corrupt humor; so in the spiritual. So that nothing, doth so much keep men out of the church and drive men out of the church, as breach of unity. And therefore, whensoever it cometh to that pass, that one saith, Ecce in deserto, another saith, Ecce in penetralibus; that is, when some men seek Christ in the conventicles of heretics, and others, in an outward face of a church, that voice had need continually to sound in men's ears, Nolite exire, --Go not out. The doctor of the Gentiles (the propriety of whose vocation, drew him to have a special care of those without) saith, If an heathen come in, and hear you speak with several tongues, will he not say that you are mad? And certainly it is little better, when atheists, and profane persons, do hear of so many discordant, and contrary opinions in religion; it doth avert them from the church, and maketh them, to sit down in the chair of the scorners. It is but a light thing, to be vouched in so serious a matter, but yet it expresseth well the deformity. There is a master of scoffing, that in his catalogue of books of a feigned library, sets down this title of a book, The morris-dance of heretics. For indeed, every sect of them, hath a diverse posture, or cringe by themselves, which cannot but move derision in worldlings, and depraved politics, who are apt to contemn holy things. | Плодами единства -- не говоря уж о том, что оно угодно Богу, а это превыше всего -- равно пользуются и те, кто не приобщен к церкви, и те, кто находится в лоне ее. Что касается первых, то, несомненно, ереси и расколы являются величайшим соблазном, худшим даже, нежели развращенность нравов. Ибо, как в теле человеческом ранение или нарушение связей более опасны, чем скопление испорченных соков, так же точно и в теле церковном. Ничто так не отдаляет и не отвращает людей от церкви, как нарушение единства. А поэтому всякий раз, когда один говорит: "Ecce in deserto", а другой: "Ecce in penetralibus"[15], т. e. когда одни ищут Христа на сборищах еретиков, а другие -- во внешней церкви, надо, чтоб непрерывно звучал в ушах людей голос: "Nolite exire!" -- "Не выходите!" Учитель язычников[16] (чьим призванием была забота о не приобщенных к церкви) говорит: "Если вся церковь сойдется вместе, и все станут говорить незнакомыми языками, и войдут к вам незнающие или неверующие, то не скажут ли, что вы беснуетесь?". А ведь так оно и есть: атеисты и нечестивцы, слыша о стольких разногласиях в делах веры, отвращаются от церкви и "занимают места в собрании развратителей"[17]. Сошлюсь на пример, хотя и пустяшный для столь серьезного предмета, зато наглядно рисующий уродство, о котором я говорю. Один мастер насмешки в свой список книг для вымышленной библиотеки включил такое заглавие, как "Мавританская пляска еретиков"[18]. И действительно, каждая секта кривляется на свой лад; как же не вызвать насмешек у нечестивцев и развращенных политиканов, склонных относиться непочтительно к священным предметам? |
| As for the fruit towards those that are within; it is peace; which containeth infinite blessings. It establisheth faith; it kindleth charity; the outward peace of the church, distilleth into peace of conscience; and it turneth the labors of writing, and reading of controversies, into treaties of mortification and devotion. | Для тех, кто уже находится в лоне церкви, плодом единства является мир, таящий в себе неисчислимые блага, ибо он укрепляет веру, побуждает к милосердию, из мира церковного претворяется в мир душевный; а силы, ранее затрачиваемые на полемические сочинения, обращаются на проповедь смирения и благочестия. |
| Concerning the bounds of unity; the true placing of them, importeth exceedingly. There appear to be two extremes. For to certain zealants, all speech of pacification is odious. Is it peace, Jehu? What hast thou to do with peace? turn thee behind me. Peace is not the matter, but following, and party. Contrariwise, certain Laodiceans, and lukewarm persons, think they may accommodate points of religion, by middle way, and taking part of both, and witty reconcilements; as if they would make an arbitrament between God and man. Both these extremes are to be avoided; which will be done, if the league of Christians, penned by our Savior himself, were in two cross clauses thereof, soundly and plainly expounded: He that is not with us, is against us; and again, He that is not against us, is with us; that is, if the points fundamental and of substance in religion, were truly discerned and distinguished, from points not merely of faith, but of opinion, order, or good intention. This is a thing may seem to many a matter trivial, and done already. But if it were done less partially, it would be embraced more generally. | В отношении границ единства чрезвычайно важным является правильное их обозначение. Тут возможны две крайности. Иным фанатикам невыносим малейший намек на примирение: "С миром ли? И сказал Ииуй: что тебе до мира? Поезжай за мною"[19]. Не мир им важен, но вербовка приверженцев. И напротив, иные лаодикийцы[20] и нерадивые полагают, что в делах веры можно сойтись на полпути, хитроумно согласовав стороны и взявши от обеих понемногу -- словно берутся быть судьями между Богом и людьми. Обеих крайностей следует избегать; а этого можно достичь, если будут просто и понятно разъяснены два по видимости противоречивых положения христианского устава, начертанного самим Спасителем: "Кто не с нами, тот против нас" и "Кто не против нас, тот с нами"[21], т. e. если основные и существенные вопросы веры будут отделены и отграничены от вопросов, касающихся не столько веры, сколько мнений, порядка или добрых намерений. Это многие могут счесть чем-то само собой разумеющимся и уже свершившимся. Однако если бы оно вершилось с меньшим пристрастием, то получило бы большее распространение. |
| Of this I may give only this advice, according to my small model. Men ought to take heed, of rending God's church, by two kinds of controversies. The one is, when the matter of the point controverted, is too small and light, not worth the heat and strife about it, kindled only by contradiction. For, as it is noted, by one of the fathers, Christ's coat indeed had no seam, but the church's vesture was of divers colors; whereupon he saith, In veste varietas sit, scissura non sit: they be two things, unity and uniformity. The other is, when the matter of the point controverted, is great, but it is driven to an over-great subtilty, and obscurity; so that it becometh a thing rather ingenious, than substantial. A man that is of judgment and understanding, shall sometimes hear ignorant men differ, and know well within himself, that those which so differ, mean one thing, and yet they themselves would never agree. And if it come so to pass, in that distance of judgment, which is between man and man, shall we not think that God above, that knows the heart, doth not discern that frail men, in some of their contradictions, intend the same thing; and accepteth of both? The nature of such controversies is excellently expressed, by St. Paul, in the warning and precept, that he giveth concerning the same, Devita profanas vocum novitates, et oppositiones falsi nominis scienti?. Men create oppositions, which are not; and put them into new terms, so fixed, as whereas the meaning ought to govern the term, the term in effect governeth the meaning. There be also two false peaces, or unities: the one, when the peace is grounded, but upon an implicit ignorance; for all colors will agree in the dark: the other, when it is pieced up, upon a direct admission of contraries, in fundamental points. For truth and falsehood, in such things, are like the iron and clay, in the toes of Nebuchadnezzar's image; they may cleave, but they will not incorporate. | Касательно этого я могу дать лишь один совет, сообразно моему скромному разумению. Следует остерегаться двух видов разногласий, терзающих божью церковь. В одном случае спорный вопрос настолько пуст и ничтожен, что не стоит затрачиваемого на него пыла, каковой разжигается единственно духом противоречия; ибо, как замечает один из отцов церкви, "хитон Христа не имел швов, одежды же церкви были пестры". При этом он добавляет: "In veste varietas sit, scissura non sit"[22], ибо единство и единообразие -- вещи различные. В другом случае спор идет по вопросу серьезному, но доводится до чрезмерной тонкости и запутывается, так что становится скорее изощренным, нежели существенным. Человек здравых понятий и суждений, слушая порой спор глупцов, знает про себя, что спорящие разумеют одно и то же, но сами никогда не придут к согласию. И если такова разница в суждении между одним человеком и другим, нельзя разве предположить, что всевышний, читающий в сердцах, различает в некоторых людских спорах единое намерение и приемлет правду обеих сторон. Природа подобных разногласий отлично определена святым Павлом в его предостережении против таковых: "Devita profanas vocum novitates, et oppositiones falsi nominis scientiae"[23]. Люди сами создают несуществующие противоречия и облекают их в новые слова, причем таким образом, что смысл, вместо того чтобы подчинять себе слово, сам ему подчиняется. Есть также два вида ложного единения, или примирения: во-первых, когда единение зиждется лишь на невежестве, ибо в темноте все цвета сливаются; и, во-вторых, когда оно кое-как слажено при прямом допущении разногласий в основных вопросах. Ибо в таких делах истинное и ложное подобны железу и глине в ногах Навуходоносорова истукана[24]: их можно смешать, но они не соединятся. |
| Concerning the means of procuring unity; men must beware, that in the procuring, or muniting, of religious unity, they do not dissolve and deface the laws of charity, and of human society. There be two swords amongst Christians, the spiritual and temporal; and both have their due office and place, in the maintenance of religion. But we may not take up the third sword, which is Mahomet's sword, or like unto it; that is, to propagate religion by wars, or by sanguinary persecutions to force consciences; except it be in cases of overt scandal, blasphemy, or intermixture of practice against the state; much less to nourish seditions; to authorize conspiracies and rebellions; to put the sword into the people's hands; and the like; tending to the subversion of all government, which is the ordinance of God. For this is but to dash the first table against the second; and so to consider men as Christians, as we forget that they are men. Lucretius the poet, when he beheld the act of Agamemnon, that could endure the sacrificing of his own daughter, exclaimed: | Что касается способов обеспечения единства, то должно остерегаться, чтобы при создании и укреплении единства церкви не уничтожить и не извратить законов милосердия и человеческого общежития. Христиане владеют двумя мечами -- духовным и светским, и оба они имеют в делах веры надлежащее место и назначение. Но нельзя браться за третий меч -- меч Магомета и подобных ему, т. е. за проповедь религии оружием и насилование совести путем кровавых преследований -- разве лишь в случаях открытых бесчинств, кощунства или заговора против государства. Тем более нельзя прибегать в этих же целях к поощрению смуты, допускать заговоры и мятежи, вооружать народ или как-либо иначе подрывать власть, ибо власти установлены от Бога. Это значило бы разбивать одну скрижаль о другую и в заботах о христианах забывать, что они также и люди. Поэт Лукреций, негодуя против Агамемнона, допустившего принесение в жертву собственной дочери, воскликнул: |
| Tantum religio potuit suadere malorum. | Tantum religio potuit suadere malorum[25]. |
| What would he have said, if he had known of the massacre in France, or the powder treason of England? He would have been seven times more Epicure, and atheist, than he was. For as the temporal sword is to be drawn with great circumspection in cases of religion; so it is a thing monstrous, to put it into the hands of the common people. Let that be left unto the Anabaptists, and other furies. It was great blasphemy, when the devil said, I will ascend and be like the Highest; but it is greater blasphemy, to personate God, and bring him in saying, I will descend, and be like the prince of darkness; and what is it better, to make the cause of religion to descend, to the cruel and execrable actions of murthering princes, butchery of people, and subversion of states and governments? Surely this is to bring down the Holy Ghost, instead of the likeness of a dove, in the shape of a vulture or raven; and set, out of the bark of a Christian church, a flag of a bark of pirates, and assassins. Therefore it is most necessary, that the church, by doctrine and decree, princes by their sword, and all learnings, both Christian and moral, as by their Mercury rod, do damn and send to hell for ever, those facts and opinions tending to the support of the same; as hath been already in good part done. Surely in counsels concerning religion, that counsel of the apostle would be prefixed, Ira hominis non implet justitiam Dei. And it was a notable observation of a wise father, and no less ingenuously confessed: That those which held and persuaded pressure of consciences, were commonly interessed therein themselves for their own ends. | Что же сказал бы он, если бы знал о резне во Франции или о пороховом заговоре в Англии?[26] Он стал бы еще большим эпикурейцем и атеистом, нежели был. Коль скоро меч светской власти должен лишь с великой осторожностью извлекаться из ножен в защиту религии, то совсем уже чудовищно вооружать им простой народ. Оставим это анабаптистам и другим безумцам. Великое богохульство изрек дьявол, когда сказал: "Взойду на высоты облачные, буду подобен Всевышнему"[27], но еще большее богохульство -- действовать именем Бога, как бы заставляя его говорить: "Опущусь в преисподнюю, буду подобен князю тьмы". А разве не это именно происходит, когда дело веры унижается до таких жестоких и омерзительных деяний, как убийство государей, избиение целого народа, ниспровержение государств и правительств. Поистине, это значит ниспосылать святого духа не в виде голубя, но ворона или коршуна и водружать на ковчеге христианской церкви флаг пиратов и убийц. Вот почему необходимо церкви вооружиться своим учением и божественными установлениями, государям -- мечом, а богословию и нравственной философии -- как бы жезлом Меркурия, дабы навеки изгнать и предать проклятию все подобные деяния, равно как и учения, им способствующие, что, впрочем, уже в немалой степени сделано. Поистине, в делах веры надлежит руководствоваться апостольским изречением: "Ira hominis non implet justitiam dei"[28]. А один из мудрых отцов церкви оставил следующее изречение, примечательное своей откровенностью: "Те, кто проповедует и осуществляет насилие над совестью, обычно имеют при этом собственные корыстные цели". |
