Краткая коллекция англтекстов
Честерфильд. Письма к сыну
Letter 58/Письмо 58
| English | Русский |
| GREENWICH, June 13, O. S. 1751. | Гринвич, 13 июня ст. ст. 1751 г. |
| MY DEAR FRIEND: 'Les bienseances'--[This single word implies decorum, good-breeding, and propriety]--are a most necessary part of the knowledge of the world. They consist in the relations of persons, things, time, and place; good sense points them out, good company perfects them ( supposing always an attention and a desire to please), and good policy recommends them. | Милый друг, Les bienseances(241) совершенно необходимо для того, чтобы знать свет. Они складываются из отношений людей, вещей, времени и места; здравый смысл отбирает их, хорошее общество совершенствует (разумеется, когда человек внимателен и хочет понравиться), а благоразумие - рекомендует. |
| Were you to converse with a king, you ought to be as easy and unembarrassed as with your own valet de chambre; but yet, every look, word and action, should imply the utmost respect. What would be proper and well-bred with others, much your superiors, would be absurd and ill- bred with one so very much so. You must wait till you are spoken to; you must receive, not give, the subject of conversation; and you must even take care that the given subject of such conversation do not lead you into any impropriety. The art would be to carry it, if possible, to some indirect flattery; such as commending those virtues in some other person, in which that prince either thinks he does, or at least would be thought by others to excel. Almost the same precautions are necessary to be used with ministers, generals, etc., who expect to be treated with very near the same respect as their masters, and commonly deserve it better. There is, however, this difference, that one may begin the conversation with them, if on their side it should happen to drop, provided one does not carry it to any subject upon which it is improper either for them to speak, or be spoken to. In these two cases, certain attitudes and actions would be extremely absurd, because too easy, and consequently disrespectful. As, for instance, if you were to put your arms across in your bosom, twirl your snuff-box, trample with your feet, scratch your head, etc., it would be shockingly ill-bred in that company; and, indeed, not extremely well-bred in any other. The great difficulty in those cases, though a very surmountable one by attention and custom, is to join perfect inward ease with perfect outward respect. | Если бы даже тебе пришлось разговаривать с самим королем, ты должен держать себя столь же легко и непринужденно, как и с собственным камердинером, и все же в каждом взгляде твоем, в каждом слове, в каждом поступке должно сквозить самое глубокое почтение. То, что было бы вполне к месту и пристойно в отношении других, стоящих даже значительно выше тебя по положению, было бы нелепо и свидетельствовало бы о твоей невоспитанности с тем, кто до такой степени тебя превосходит. Надо ждать, пока с тобою заговорят; надо поддерживать начатый разговор, а не выбирать предмет его самому; больше того, надо следить за тем, чтобы продолжение начатого разговора не вовлекло тебя в какую-нибудь неловкость. Искусство вести его заключается в том, чтобы по возможности косвенно польстить твоему собеседнику, например похвалив кого-нибудь за те качества, которыми государь, как ему самому кажется, владеет или, во всяком случае, ему хочется, чтобы другие думали, что это так. К подобным же предосторожностям необходимо прибегать в разговорах с министрами, генералами и т. п., которые ждут от тебя такого же почтения, как их повелители, и обычно в большей степени его заслуживают. Разница, однако, заключается в том, что, если случится так, что разговор вдруг оборвется, ты можешь сам его возобновить, не касаясь, разумеется, всего того, о чем не следует говорить ни им, ни тебе, обращаясь к ним. Есть положения и поступки, которые и в том, и в другом случае были бы совершенно неуместны, оттого что они чересчур развязны и вследствие этого неуважительны. Так, например, если бы ты вдруг скрестил руки на груди, начал крутить в руках табакерку, переминаться с ноги на ногу, почесывать затылок и т. п. - это было бы верхом непристойности в таком обществе, да и не очень пристойным в любом другом. В подобных случаях труднее всего сочетать полную внутреннюю непринужденность с полной внешней почтительностью, но трудность эту можно успешно преодолеть, будучи внимательным и сделав это привычкой. |
| In mixed companies with your equals (for in mixed companies all people are to a certain degree equal), greater ease and liberty are allowed; but they too have their bounds within 'bienseance'. There is a social respect necessary: you may start your own subject of conversation with modesty, taking great care, however, 'de ne jamais parler de cordes. dans la maison d'un pendu.--[Never to mention a rope in the family of a man who has been hanged]--Your words, gestures, and attitudes, have a greater degree of latitude, though by no means an unbounded one. You may have your hands in your pockets, take snuff, sit, stand, or occasionally walk, as you like; but I believe you would not think it very 'bienseant' to whistle, put on your hat, loosen your garters or your buckles, lie down upon a couch, or go to bed, and welter in an easychair. These are negligences and freedoms which one can only take when quite alone; they are injurious to superiors, shocking and offensive to equals, brutal and insulting to inferiors. That easiness of carriage and behavior, which is exceedingly engaging, widely differs from negligence and inattention, and by no means implies that one may do whatever one pleases; it only means that one is not to be stiff, formal, embarrassed, disconcerted, and ashamed, like country bumpkins, and, people who have never been in good company; but it requires great attention to, and a scrupulous observation of 'les bienseances': whatever one ought to do, is to be done with ease and unconcern; whatever is improper must not be done at all. | В смешанных обществах, при встречах с людьми, равными тебе по положению (ибо в смешанном обществе все в известной степени бывают равны), допустимы большая непринужденность и свобода, но и в этих случаях bienseance ставит им определенные пределы. Необходимо уважать общество, в котором находишься: ты можешь, правда, скромно завести разговор о чем-нибудь, только ни при каких обстоятельствах не вздумай говорить о веревке в доме повешенного. Здесь больше свободы для слов твоих, жестов и поз, но свободу эту ни в коем случае нельзя считать неограниченной. Ты можешь держать руки в карманах, нюхать табак, сидеть и расхаживать взад и вперед как тебе захочется, но ты, вероятно, не сочтешь, что очень bienseant(242) свистеть, надевать шляпу, расстегивать подвязки или пряжки, валяться на кушетке, ложиться спать или сидеть, развались в кресле. Такую свободу и непринужденность человек может позволить себе только тогда, когда он один; люди, стоящие выше тебя, сочтут подобные действия оскорблением, равные тебе будут возмущены ими и обижены, люди, стоящие ниже, решат, что ты груб и ни во что их не ставишь. Непринужденность в манере себя держать и в поведении не имеет ничего общего с небрежением и невниманием и ни в коей мере не означает, что ты можешь делать все, что тебе заблагорассудится, она означает только, что ты не должен держать себя натянуто, церемонно, чувствовать себя растерянным и сконфуженным, как какой-нибудь деревенский увалень или человек, никогда в жизни не бывавший в хорошем обществе; но она требует пристального внимания к bienseances и тщательного их соблюдения: все, что тебе надлежит делать, ты должен делать легко и свободно, того же, что неуместно, не следует делать вовсе. |
| In mixed companies also, different ages and sexes are to be differently addressed. You would not talk of your pleasures to men of a certain age, gravity, and dignity; they justly expect from young people a degree of deference and regard. You should be full as easy with them as with people of your own years: but your manner must be different; more respect must be implied; and it is not amiss to insinuate that from them you expect to learn. It flatters and comforts age for not being able to take a part in the joy and titter of youth. To women you should always address yourself with great outward respect and attention, whatever you feel inwardly; their sex is by long prescription entitled to it; and it is among the duties of 'bienseance'; at the same time that respect is very properly and very agreeably mixed with a degree of 'enjouement', if you have it; but then, that badinage must either directly or indirectly tend to their praise, and even not be liable to a malicious construction to their disadvantage. But here, too, great attention must be had to the difference of age, rank, and situation. A 'marechale' of fifty must not be played with like a young coquette of fifteen; respect and serious 'enjouement', if I may couple those two words, must be used with the former, and mere 'badinage, zeste meme d'un peu de polissonerie', is pardonable with the latter. | Вместе с тем, в смешанном обществе надо по-разному вести себя с людьми разного возраста и пола. Человеку пожилому, серьезному и почтенному ты не станешь надоедать рассказами о своих развлечениях; такие люди ожидают от молодых известного уважения и почтительности, и они имеют на это право. Ты должен вести себя с ними так же непринужденно, как и со своими сверстниками, но манера твоя должна быть иной: ты должен выказывать этим людям больше уважения, и неплохо, если ты дашь им почувствовать, что рассчитываешь чему-то от них научиться. Людям пожилым это льстит и как бы вознаграждает их за невозможность принимать участие в веселье хихикающей молодежи. К женщинам тебе следует всегда быть очень внимательным и выказывать им всяческое уважение, что бы ты ни испытывал к ним в душе; пол их с давних пор имеет на это право, и это одно из обязательств, которые накладывает на тебя bienseance, к тому же уважение это очень кстати и очень приятно сочетается с известной степенью enjouement(243), если она тебе свойственна, но, в этом случае, такого рода badinage(244) должны быть прямо или косвенно направлены на их хвалу и ни в малейшей степени не допускать злонамеренного истолкования, могущего быть им во вред. Здесь также необходимо принять во внимание различие в возрасте, звании и положении. С пятидесятилетнею женою маршала не следует обходиться так, как с пятнадцатилетней кокеткой: в первом случае разговор должен быть проникнут уважением и серьезной веселостью - да будет мне позволено сочетать эти два столь различных слова, тогда как при встречах с молодой девушкой простительны обыкновенные badinage zeste meme d'un peu de polissonnerie(245). |
| Another important point of 'les bienseances', seldom enough attended to, is, not to run your own present humor and disposition indiscriminately against everybody, but to observe, conform to, and adopt them. For example, if you happened to be in high good humor and a flow of spirits, would you go and sing a 'pont neuf',--[a ballad]--or cut a caper, to la Marechale de Coigny, the Pope's nuncio, or Abbe Sallier, or to any person of natural gravity and melancholy, or who at that time should be in grief? I believe not; as, on the other hand, I suppose, that if you were in low spirits or real grief, you would not choose to bewail your situation with 'la petite Blot'. If you cannot command your present humor and disposition, single out those to converse with, who happen to be in the humor the nearest to your own. | Еще одно важное требование, которое довольно редко соблюдается - это не показывать всем твоих чувств и охватившего тебя настроения, а напротив, наблюдать настроения и чувства твоих собеседников, сообразоваться с ними и сделать их своими. Например, представь себе, что от полноты чувств и от избытка хорошего настроения ты начинаешь распевать pont neuf(246) или выделывать антраша перед женою маршала де Куаньи, перед папским нунцием, или аббатом Салье, или каким-либо человеком, всегда серьезным или в это время чем-либо опечаленным? Думаю, что ты бы этого не сделал, точно так же, как, если бы ты был в плохом настроении или над тобой стряслась какая-нибудь беда, ты не стал бы жаловаться на судьбу малютке Бло. Уж если ты не можешь справиться со своими чувствами и настроением, выбирай себе в собеседники тех, чье настроение близко к твоему. |
| Loud laughter is extremely inconsistent with 'les bienseances', as it is only the illiberal and noisy testimony of the joy of the mob at some very silly thing. A gentleman is often seen, but very seldom heard to laugh. Nothing is more contrary to 'les bienseances' than horse-play, or 'jeux de main' of any kind whatever, and has often very serious, sometimes very fatal consequences. Romping, struggling, throwing things at one another's head, are the becoming pleasantries of the mob, but degrade a gentleman: 'giuoco di mano, giuoco di villano', is a very true saying, among the few true sayings of the Italians. | Громкий смех нельзя совместить с les bienseances, ибо он свидетельствует только о шумном и диком веселье толпы, готовой потешаться над какой-нибудь глупостью. Что же касается настоящего джентльмена, то смех его часто можно увидеть, но очень редко услышать. Нет ничего более несовместимого с les bienseances, чем возня или всякого рода jeux de main(247), которые чреваты очень серьезными, а подчас даже роковыми последствиями. Шумные игры, борьба, бросанье чем-то друг в друга - все это развлечения, приличествующие толпе, но принижающие истого джентльмена; giuoco di mano, giuoco di villano(248) - очень верная пословица, одна из немногих итальянских пословиц, которые верны. |
| Peremptoriness and decision in young people is 'contraire aux bienseances', and they should seldom seem to assert, and always use some softening mitigating expression; such as, 's'il m'est permis de le dire, je croirais plutot, si j'ose m'expliquer', which soften the manner, without giving up or even weakening the thing. People of more age and experience expect, and are entitled to, that degree of deference. | Безапелляционность и категоричность молодых людей идет вразрез с правилами приличия, утверждения их никогда не должны быть решительными, следует всегда употреблять смягчающие, сглаживающие и скрадывающие выражения, такие как s'il m'est permi de le dire, je croirais plutot, si j'ose m'expliquer(249), которые смягчают манеру и вместе с тем не отрицают твоего утверждения и даже нисколько его не ослабляют. Люди пожилые и умудренные опытом вправе ожидать такого вот уважения к себе. |
| There is a 'bienseance' also with regard to people of the lowest degree: a gentleman observes it with his footman--even with the beggar in the street. He considers them as objects of compassion, not of insult; he speaks to neither 'd'un ton brusque', but corrects the one coolly, and refuses the other with humanity. There is one occasion in the world in which 'le ton brusque' is becoming a gentleman. In short, 'les bienseances' are another word for MANNERS, and extend to every part of life. They are propriety; the Graces should attend, in order to complete them; the Graces enable us to do, genteelly and pleasingly, what 'les bienseances' require to be done at all. The latter are an obligation upon every man; the former are an infinite advantage and ornament to any man. May you unite both! | Существуют также правила приличия в отношении к людям самого низкого звания: настоящий джентльмен соблюдает их в обращении со своим лакеем и даже с нищим на улице. Люди эти вызывают в нем сочувствие, а отнюдь не желание обидеть; ни с тем, ни с другим он не позволит себе говорить d'un ton brusque(250); одному он спокойно делает замечание, другому очень мягко отказывает. Не может быть такого случая, чтобы человеку благородному пристало прибегать к le ton brusque. Словом, это тоже своего рода манеры, и распространяются они на все стороны жизни. Это нечто должное: просто надо, чтобы на помощь к тебе пришли грации: они-то и дают возможность и легко, и свободно делать то, что требуют les bienseances. В отношении последних у каждого есть определенные обязанности, первые же дают человеку огромные преимущества над другими и украшают его. Хорошо, если бы ты мог сочетать в себе и то, и другое! |
| Though you dance well, do not think that you dance well enough, and consequently not endeavor to dance still better. And though you should be told that you are genteel, still aim at being genteeler. If Marcel should, do not you be satisfied. Go on, court the Graces all your lifetime; you will find no better friends at court: they will speak in your favor, to the hearts of princes, ministers, and mistresses. | Даже если ты танцуешь хорошо, не думай, что на этом можно успокоиться и не надо стараться танцевать еще лучше. И если даже люди будут говорить, что у тебя приятные манеры, старайся сделать их еще приятнее. То, что удовлетворяет Марселя, не должно удовлетворять тебя. Продолжай всю свою жизнь добиваться благосклонности граций: при дворе ты не найдешь себе лучших союзниц; грации откроют тебе путь к сердцам государей, министров и красавиц. |
| Now that all tumultuous passions and quick sensations have subsided with me, and that I have no tormenting cares nor boisterous pleasures to agitate me, my greatest joy is to consider the fair prospect you have before you, and to hope and believe you will enjoy it. You are already in the world, at an age when others have hardly heard of it. Your character is hitherto not only unblemished in its mortal part, but even unsullied by any low, dirty, and ungentleman-like vice; and will, I hope, continue so. Your knowledge is sound, extensive and avowed, especially in everything relative to your destination. With such materials to begin with, what then is wanting! Not fortune, as you have found by experience. You have had, and shall have, fortune sufficient to assist your merit and your industry; and if I can help it, you never shall have enough to make you negligent of either. You have, too, 'mens sana in corpore sano', the greatest blessing of all. All, therefore, that you want is as much in your power to acquire, as to eat your breakfast when set before you; it is only that knowledge of the world, that elegance of manners, that universal politeness, and those graces which keeping good company, and seeing variety of places and characters, must inevitably, with the least attention on your part, give you. Your foreign destination leads to the greatest things, and your parliamentary situation will facilitate your progress. Consider, then, this pleasing prospect as attentively for yourself as I consider it for you. Labor on your part to realize it, as I will on mine to assist, and enable you to do it. 'Nullum numen abest, si sit prudentia'. | Теперь, когда все бурные страсти и пылкие чувства улеглись во мне и ни мучительные заботы, ни кипучие наслаждения меня уже не волнуют, самая большая радость для меня - взирать на будущее, которое открывается перед тобою, и не только надеяться, но и верить, что ты им насладишься. Ты уже вступил в свет, меж тем как другие в твоем возрасте едва только узнают о его существовании. Поэтому репутация твоя не только безупречна в нравственном отношении, но и не запятнана вообще ничем низким, грязным и недостойным благородного человека, и я надеюсь, что такой она и останется на всю жизнь. Никто не может тебе отказать в основательных и обширных познаниях, в особенности в том, что касается твоей будущей карьеры. А раз уже в начале твоей жизни у тебя все это есть, скажи, чего же тебе еще не хватает? Из собственного опыта ты знаешь уже, что не денег. У тебя было и будет, их достаточно для поддержания твоего достоинства и твоей деятельности, и, если только это будет зависеть от меня, у тебя никогда не будет излишка их, который может заставить человека пренебречь тем или Другим. К тому же у тебя есть mens sana in corpore sano(251) - драгоценнейшее из всех сокровищ. Поэтому приобрести все, что может понадобиться тебе, будет не труднее, чем съесть поставленный на стол завтрак. А понадобится тебе только одно: знание света, изящество, вежливость со всеми и манеры; а если ты будешь вращаться в хорошем обществе и видеть различные города и различных людей, то тебе не придется даже особенно напрягать внимание и ты безусловно все это приобретешь. Дипломатическая деятельность выведет тебя на самое широкое поприще, а когда ты сделаешься членом парламента, тебе будет еще легче добиться успеха. Уделяй же этой заманчивой перспективе столько же внимания и уважения ради себя самого, сколько я уделяю ей ради тебя. Старайся также со своей стороны осуществить ее, как я со своей буду помогать тебе и тебя в этом поддерживать. Nullum numen abest, si sit prudentia(252). |
| Adieu, my dear child! I count the days till I have the pleasure of seeing you; I shall soon count the hours, and at last the minutes, with increasing impatience. | Прощай, милый мой мальчик. Я считаю сейчас дни, которые остаются до встречи с тобой, скоро я начну считать часы и, наконец, минуты, и нетерпение мое будет все расти. |
| P. S. The mohairs are this day gone from hence for Calais, recommended to the care of Madame Morel, and directed, as desired, to the Comptroller-general. The three pieces come to six hundred and eighty French livres. | Р. S. Камлот отправлен сегодня в Кале: я отправил все госпоже Морель и адресовал, как ты того хотел, на имя главного контролера. Все три куска стоят 680 французских ливров. |
Титульный лист | Предыдущая | Следующая
