Swift -- Addicon/Диалог Свифта и Аддисона

Из "Диалогов мертвых"

English Русский

Swift -- Addicon

Dr. Swift.-Surely, Addison, Fortune was exceedingly inclined to play the fool (a humour her ladyship, as well as most other ladies of very great quality, is frequently in) when she made you a minister of state and me a divine! Свифт. Да уж, да уж. Фортуна, Аддисон, похоже, любит всяческие каверзы (с тем особенным юмором, который позволяют себе обычно леди высокого качества), сделал тебя государственным министром, а меня попом!

Addison.-I must confess we were both of us out of our elements; but you don't mean to insinuate that all would have been right if our destinies had been reversed? Аддисон. Должен сознаться, мы оба не в своем элементе; но думаешь было бы правильно, если все было наоборот?

Swift.-Yes, I do. You would have made an excellent bishop, and I should have governed Great Britain, as I did Ireland, with an absolute sway, while I talked of nothing but liberty, property, and so forth. Свифт. Думаю, да. Ты был бы великолепным епископом, а мне следовало бы править Британской империей, как я правил Ирландией, имея абсолютную власть. Поскольку я никогда не говорил ни о чем другом, как о свободе, собственности и т. п.

Addison.-You governed the mob of Ireland; but I never understood that you governed the kingdom. A nation and a mob are very different things. Аддисон. Ты правил ирландской толпой; а как бы ты управлял государством -- еще под большим вопросом. Нация и толпа -- это две большие разницы.

Swift.-Ay, so you fellows that have no genius for politics may suppose; but there are times when, by seasonably putting himself at the head of the mob, an able man may get to the head of the nation. Nay, there are times when the nation itself is a mob, and ought to be treated as such by a skilful observer. Свифт. Это у вас, у кого нет гения для политики, могут так предположить; но сейчас такие времена, когда вовремя завладев умами толпы, способный человек может дорваться до власти над нацией. Более того, сейчас времена, когда нация превратилась в толпу, и умному руководителю нужно с ней соответствующим образом обращаться.

Addison.-I don't deny the truth of your proposition; but is there no danger that, from the natural vicissitudes of human affairs, the favourite of the mob should be mobbed in his turn? Аддисон. Не могу отрицать справедливости твоего замечания; но нет ли опасности, что из-за смежности человеческого общения, фаворит толпы и сам понизится до ее уровня?

Swift.-Sometimes there may, but I risked it, and it answered my purpose. Ask the lord-lieutenants, who were forced to pay court to me instead of my courting them, whether they did not feel my superiority. And if I could make myself so considerable when I was only a dirty Dean of St. Patrick's, without a seat in either House of Parliament, what should I have done if Fortune had placed me in England, unencumbered with a gown, and in a situation that would have enabled me to make myself heard in the House of Lords or of Commons? Свифт. Порой такое бывает, но я рискнул, и мои дела ответят на твой вопрос. Спроси лорд-лейтенанта, который вынужден был быть моим приближенным вместо того, чтобы я был его, разве он не чувствовал моего превосходства? И если я стал такой значительной персоной будучи деканом св. Патрика, даже не имея места в парламенте, чего бы я мог наделать, если бы фортуна поместила меня в Англии, без этой дурацкой епископской мантии, в ситуацию, когда я был бы способен вещать и Палате лордов и общин.

Addison.-You would undoubtedly have done very marvellous acts! Perhaps you might then have been as zealous a Whig as my Lord Wharton himself; or, if the Whigs had unhappily offended the statesman as they did the doctor, who knows whether you might not have brought in the Pretender? Pray let me ask you one question between you and me: If your great talents had raised you to the office of first minister under that prince, would you have tolerated the Protestant religion or not? Аддисон. О ты бы, безусловно, давал великолепные спектакли. Ты бы тогда был таким же упертым вигом как сам ихний лидер л. Вортон, а если бы виги случайно обедили такого выдающегося госдеятеля как они обидели тебя в твою бытность доктором наук, ты бы быстро на них напустил претендента. Но между нами: если бы твои великие таланты сделали бы тебя премьером у этого католичейшего владыки, ты бы терпел протестанство или нет?

Swift.-Ha! Mr. Secretary, are you witty upon me? Do you think, because Sunderland took a fancy to make you a great man in the state, that he, or his master, could make you as great in wit as Nature made me? No, no; wit is like grace, it must be given from above. You can no more get that from the king than my lords the bishops can the other. And, though I will own you had some, yet believe me, my good friend, it was no match for mine. I think you have not vanity enough in your nature to pretend to a competition in that point with me. Свифт. Ха-ха! Мистер секретать, ты думаешь уел меня? Думаешь, если Сандерленд вообразил сделать из тебя большого человека в государстве, ты уж такой же умный, каким меня сотворили натура? Нет, нет, острота ума очень похожа на грацию, это дается свыше, но не от премьер-министра, ни от короля, ни от архиепископа Кентерберийского. И хотя ты этим свойством не обделен, поверь ты мне в этом уступаешь. Надеюсь, у тебя нет чрезмерного тщеславия, чтобы вступать здесь в соревнование со мной?

Addison.-I have been told by my friends that I was rather too modest, so I will not determine this dispute for myself, but refer it to Mercury, the god of wit, who fortunately happens to be coming this way with a soul he has brought to the Shades. Аддисон. Все мои друзья говорят, что я мужик весьма покладистый, так что отвечать на ваши вопросы самому мне бы не хотелось. Поэтому я попрошу Меркурия, бога остроумия, который по случаю бродит где-то здесь недалеко, завернуть к нам на Елисейские поля.

Hail, divine Hermes! A question of precedence in the class of wit and humour, over which you preside, having arisen between me and my countryman, Dr. Swift, we beg leave- Да вот и он. Привет, божественный Меркурий. Тут между мной и доктором Свифтом возникли небольшие разногласия по поводу того, что есть остроумие и юмор, так что попрошу..

Mercury.-Dr. Swift, I rejoice to see you. How does my old lad? How does honest Lemuel Gulliver? Have you been in Lilliput lately, or in the Flying Island, or with your good nurse Glumdalclitch? Pray when did you eat a crust with Lord Peter? Is Jack as mad still as ever? I hear that since you published the history of his case the poor fellow, by more gentle usage, is almost got well. Меркурий. Доктор Свифт, рад видеть тебя. Как дела? Как поживает мой дорогой Л. Гулливер? Давно ли ты был в Лилипутии, или на Летающем острове, или с доброй кормилицей Гламдалитсч? Ты все еще питаешься от щедрот лорда Питера? А твой Джек из "Сказки о бочке" все так же глуп? Я слышал, что с тех пор, как ты опубликовал свою историю, бедный мужик, почти выздоровел без каких-либо суровых санкций в отношении его.

If he had but more food he would be as much in his senses as Brother Martin himself; but Martin, they tell me, has lately spawned a strange brood of Methodists, Moravians, Hutchinsonians, who are madder than ever Jack was in his worst days. It is a great pity you are not alive again to make a new edition of your "Tale of the Tub" for the use of these fellows. Mr. Addison, I beg your pardon; I should have spoken to you sooner, but I was so struck with the sight of my old friend the doctor, that I forgot for a time the respects due to you. Если бы он питался получше, он был бы, возможно, не глубее брата Мартина, но брат Мартин, как я слышал недавно, породил целый выводок разных методистов, моравских братьев, свидетелей Иеговы, хатчесонианцев, которые, если к ним присмотреться, еще глупее бедного Джека в его худшие дни. Как жаль, что ты не живешь, чтобы выпустить новое издание своей "Сказки" про этих ребят. Мистер Аддисон, прошу вашего прощения. Мне нужно было бы начать разговор с вас, но я был так поражен встрече со своим старым другом, что на время я забыл о должном респекте в вашем отношении.

Swift.-Addison, I think our dispute is decided before the judge has heard the cause. Свифт. Аддисон, я думаю наш диспут решился еще до того, как судья выдал свое решение

Addison.-I own it is in your favour, but- Аддисон. Причем несомненно в вашу пользу. И все же..

Mercury.-Don't be discouraged, friend Addison. Apollo perhaps would have given a different judgment. I am a wit, and a rogue, and a foe to all dignity. Swift and I naturally like one another. He worships me more than Jupiter, and I honour him more than Homer; but yet, I assure you, I have a great value for you. Sir Roger de Coverley, Will Honeycomb, Will Wimble, the Country Gentleman in the Freeholder, and twenty more characters, drawn with the finest strokes of unaffected wit and humour in your admirable writings, have obtained for you a high place in the class of my authors, though not quite so high a one as the Dean of St. Patrick's. Меркурий. Не вешайте носа, приятель Аддисон. Аполлон скорее всего высказал бы другое суждение. Я же заточен на остроумие, на скандал, на насмешку над всяким достоинством. Я и др Свифт -- мы так похожи друг на друга. Он поклоняется мне больше, чем Юпитеру, и я превозношу его выше Гомера; но уверяю, я очень ценю и вас. Персонажи ваших "Наблюдателя" и "Зрителя" -- сэр Коверли, У. Хоникомб и Сельский джентльмен и дюжина других характеров, выведенных с тонкостью пера и ненатужным юмором в ваших чудесных писаниях, ставят вас на очень высокое место среди моих авторов, хотя, конечно, и не на такое высокое как декана собора св. Патрика.

Perhaps you might have got before him if the decency of your nature and the cautiousness of your judgment would have given you leave. But, allowing that in the force and spirit of his wit he has really the advantage, how much does he yield to you in all the elegant graces, in the fine touches of delicate sentiment, in developing the secret springs of the soul, in showing the mild lights and shades of a character, in distinctly marking each line, and every soft gradation of tints, which would escape the common eye? Возможно, вы бы одержали над ним победу, если бы отложили в сторону почтительность вашей натуры и осторожность вашего суждения. Но признавая, что в силе и мощи его остроумия он впереди вас, все же он вам уступает в в элегантной грации, в подходе к тонким чувствам, в развертывании тайных движений сердца, и изображении мягкого света и оттенков характеров, в четком размежевании разных его черт и замечательной градации оттенков, которые ускользают от банального глаза.

Who ever painted like you the beautiful parts of human nature, and brought them out from under the shade even of the greatest simplicity, or the most ridiculous weaknesses; so that we are forced to admire and feel that we venerate, even while we are laughing? Swift was able to do nothing that approaches to this. He could draw an ill face, or caricature a good one, with a masterly hand; but there was all his power, and, if I am to speak as a god, a worthless power it is. Yours is divine. It tends to exalt human nature. Кто лучше вас изобразил бы лучшую часть человеческой натуры, и показал бы, как она часто скрывается под видом непритязательной простоты или смешных нелепостей; так что мы против воли сочувствуем, а даже и восхищаемся теми, над кем смеемся? У доктора Свифта нет ничего похожего. Он может писать только гротескные персонажи или карикатуры на хороших людей, но в этом его сила, и говоря своим божественным языком, бесценная сила в этом. Ваша же сила -- божественная. Она возвышает человеческую натуру.

Swift.-Pray, good Mercury (if I may have liberty to say a word for myself) do you think that my talent was not highly beneficial to correct human nature? Is whipping of no use to mend naughty boys? Свифт. Прости дорогой Меркурий, что я осмеливаюсь замолвить словечко за себя. А что разве мой талант так уж негоден для воспитания человеческой натуры? Разве не полезнее для негодных пацанов, когда их секут?

Mercury.-Men are generally not so patient of whipping as boys, and a rough satirist is seldom known to mend them. Satire, like antimony, if it be used as a medicine, must be rendered less corrosive. Yours is often rank poison. But I will allow that you have done some good in your way, though not half so much as Addison did in his. Меркурий. Мужчины обычно не так терпеливы к поучениям путем розг, как пацаны, и одной грубой сатирой их не проймешь. Сатира, как сурьма; если ее употреблять в качестве лекарства, нужно позаботиться, чтобы она не сожгла все внутренности. Твоя сатира часто похожа на яд. Но, признаюсь, ты порой приносишь много пользы, хотя и вполовину меньше, чем мистер Аддисон.

Addison.-Mercury, I am satisfied. It matters little what rank you assign me as a wit, if you give me the precedence as a friend and benefactor to mankind. Аддисон. Меркурий, я удовлетворен. Мне не так важно, что я уступаю в остороумии, если мне отдано должное как другу и благодетелю человечества.

Mercury.-I pass sentence on the writers, not the men, and my decree is this:-When any hero is brought hither who wants to be humbled, let the talk of lowering his arrogance be assigned to Swift. The same good office may be done to a philosopher vain of his wisdom and virtue, or to a bigot puffed up with spiritual pride. The doctor's discipline will soon convince the first, that with all his boasted morality, he is but a Yahoo; and the latter, that to be holy he must necessarily be humble. Меркурий. Я выношу суждение о писателях, а не о людях, и мой приговор следующий: Если сюда доставляют героя, которого нужно поставить на место, пусть доктор Свифт пособьет с него спесь. Ту же хорошую услугу он окажет и философу, чересчур возносящегося своей мудростью, или ханже, набитому гордыней. Докторские палки быстро убедят первого, что со всей своей хвастливой моралью он такой же йеху, как и прочие; что касается последнего, то святость -- это как раз то, что просто необходимо унижать.

I would also have him apply his anticosmetic wash to the painted face of female vanity, and his rod, which draws blood at every stroke, to the hard back of insolent folly or petulant wit. But Addison should be employed to comfort those whose delicate minds are dejected with too painful a sense of some infirmities in their nature. To them he should hold his fair and charitable mirror, which would bring to their sight their hidden excellences, and put them in a temper fit for Elysium.-Adieu. Continue to esteem and love each other, as you did in the other world, though you were of opposite parties, and, what is still more wonderful, rival wits. This alone is sufficient to entitle you both to Elysium. Я также приложил бы его косметические средства к прикрашенным лицам женского тщеславия, а его палки, которые вызывают кровь при каждом прикосновении, -- к наглой глупости и раздражительному уму. Но Аддисон полезнее, когда нужно успокоить слишком чувствительные сердца, чья деликатность часто страдает от чувства недостатка твердости в их натуре. Перед ними он ставит свое чудесное смягчающее зеркало, которое дает им видеть их скрытые замечательные качества и приводит в то состояние духа, которое необходимо для Елисейских полей. -- Пока, И живите дружно. Цените достоинства другого, хотя вы и противоположны по темпераментам, и что более удивительно, соперничающие умы. Этого достаточно, чтобы вы процветали в Элизиуме.

К началу страницы

Титульный лист

Граммтаблицы | Тексты