|
|
| Великая чума в Лондоне (1665) |
Мода на дневники вообще-то очень распространилась в XVII веке, и не исключено, что Пипс в этом подражал своим коллегам и знакомым. По крайней мере до нашего времени дошли дневники его непосредственных начальников: Доунинга и г. Монтегю, вращавшихся в том же круге событий, но по полноте их охвата и зоркости взгляда и рядом не стоявших с пеписовыми записками.
Был Пипс, похоже, человеком, которого интересовало буквально все, что происходит вокруг. Среди прочего Пипс интересовался музыкой, театром, книгами. Именно из его дневников историки узнали о постановках Шекспира, которого как раз "Макбетом" тогда возобновили после 50 лет почти полного забвения. Возобновили стараниями одной из любимых любовниц (а было их очень много) Карла II актрисы Невилл Гвин. Пипс владел пятью языками. И кстати, наиболее интимные сцены, а также свои нечестивые деяния и похабные мысли (похабность, кстати, весьма умеренная и не возвышающаяся над среднестатистической похабностью заурядного человека: мало только кто об этом пишет, особенно о себе) записал смесью французского, латинского и испанского языков: похоже, очень стеснялся, не столько возможных читателей, сколько доверения себя бумаге. Много внимания уделял утехам желудка.
Особую прелесть дневникам придает то, что автор, в основном заточенный на повседневности, не чурается важнейших общеполитических событий, но не зараженный духом партийности, подает их в одном ряду с прочими, то есть смотрит на них с точки зрения рядового человека. Политика в "Дневниках" представлена так же, как она представлена в нашей повседневной жизни. Это кстати резко отличает "Дневники" от насквозь политизированных записок о Танжерской операции. Напротив, о знаменитом нападении на Лондон в июне 1667 у Пипса нет никаких записей на это время, зато воспоминание об этом, в свое время наведшем панику на лондонцев событии, то и дело проскальзывает в последующем.
Перед пишущими дневники или воспоминания очень остро стоит проблема источников. "Писать о всем, что пришло в голову" -- весьма непродуктивный метода работы: слишком текучи и неуловимы человеческие мысли. Надежнее ориентироваться на фиксированные письменными источниками факты. От них можно плясать: воспроизводить их, модифицировать, оспаривать. По всей видимости, такими фактами для Пипса были отчеты, которые он должен был регулярно предоставлять Монтегю о настроениях и происшествиях в обществе. "По всей видимости", ибо несмотря на три с половиной века отстояния "Дневников" от нас, они все еще не исследованы должным образом.
Перестал свой дневник писать Пипс 31 мая 1669 г, якобы из-за болезни глаз. Было ему тогда всего 36 лет и большая часть его жизни и карьеры еще была впереди. В частности, в 1684 году он был участником авантюрной, и тем не менее успешной, вылазки английского флота в Танжер, о которой между прочим так же оставил записи.
Любопытен вопрос о целях дневника. Детей у Пипса не было, однако судя по записям, сразу же принявшими характер законченный и планомерный, предположение, что писал он его "для себя, для памяти" как-то повисает в безвоздушном пространстве. Тем более что для писания он использовал особый шифр, изобретенный в 1626 Т. Шелтоном и переработанный Пипсом под себя. Это показывает, что автор хранил свои записи от нескромных глаз, но не очень, ибо проникнуть в тайнопись для профессионалов не составляло труда.
Важно, что он сам же дал объяснение этому шифру и поместил в своей библиотеке. Все это говорит, что он с самого начала имел в виду будущего читателя. Будучи большим любителем книг -- а его библиотека в 3000 томов по тем временам считалась огромной -- он каталогизировал и составил подробные индексы своих книжных владений. И среди них были помещены 6 томов его дневников, на хорошей бумаге и тщательно переплетенные. Причем в рукописи четко отделены черновые заметки и отделанный текст. Кроме того, наряду с исписанными страницами попадаются вклеенные чистые, иногда снабженные датой и заглавием очевидно предполагавшихся записей.
И самый весомый аргумент, что автор "писал не для себя", а для всех состоит в том, что перед смертью он тщательно просмотрел записи с помощью секретаря, привел их в порядок и через него завещал потомству, а вернее Колледжу св. Магдалины, в котором когда-то учился сам. В 1724 году "Дневники" попали в архив Колледжа, но только в 1819-1822 человек с очень редкой и запоминающейся фамилией, некто Джон Смит, обнаружил эти дневники, и бедолага, не зная о шифре, который находился рядом, перевел на английский фрагменты и опубликовал их. Несколько раз в течение XIX века эти фрагменты переиздавались, пока в 1893 не был издан полный текст. Примерно треть этого текста на польский язык перевела М. Домбровская, и любопытно отметить, что именно пипсовский дневник с его каждодневной и почти монотонной последовательностью побудил ее к ведению собственных записей, ставших классическим дневником в польской литературе. Но лишь в 1970-1983 стараниями Лахмана и Матеуса было издано полное комментированное издание этого труда. В наши дни его свет несет в мир очень популярный сайт, специально посвященный пипсовским дневникам (http://www.pepysdiary.com)
