|
English |
Русский |
CHAPTER 14 |
14 |
|
'I slept little, hurried over my breakfast, and after a slight hesitation gave up my early morning visit to my ship. It was really very wrong of me, because, though my chief mate was an excellent man all round, he was the victim of such black imaginings that if he did not get a letter from his wife at the expected time he would go quite distracted with rage and jealousy, lose all grip on the work, quarrel with all hands, and either weep in his cabin or develop such a ferocity of temper as all but drove the crew to the verge of mutiny. The thing had always seemed inexplicable to me: they had been married thirteen years; I had a glimpse of her once, and, honestly, I couldn't conceive a man abandoned enough to plunge into sin for the sake of such an unattractive person. I don't know whether I have not done wrong by refraining from putting that view before poor Selvin: the man made a little hell on earth for himself, and I also suffered indirectly, but some sort of, no doubt, false delicacy prevented me. The marital relations of seamen would make an interesting subject, and I could tell you instances. . . . However, this is not the place, nor the time, and we are concerned with Jim--who was unmarried. If his imaginative conscience or his pride; if all the extravagant ghosts and austere shades that were the disastrous familiars of his youth would not let him run away from the block, I, who of course can't be suspected of such familiars, was irresistibly impelled to go and see his head roll off. |
Я спал мало, быстро покончил с завтраком и, после недолгих колебаний, отказался от утреннего посещения своего судна. Поступок предосудительный, ибо мой старший помощник - во всех отношениях человек прекрасный - был жертвой своего воображения и, не получая вовремя письма от жены, сходил с ума от ревности и злобы, забывал о работе, ссорился с матросами и плакал в своей каюте, или приходил в такое бешенство, что мог довести команду до мятежа. Такое поведение всегда казалось мне необъяснимым: они были женаты тринадцать лет; один раз я мельком ее видел и, по чести, не мог представить себе человека, который впал бы в грех ради столь непривлекательной особы. Не знаю, правильно ли я поступал, скрывая свои соображения от бедняги Селвина: парень устроил себе ад на земле, это отражалось и на мне - и я страдал, но какая-то, несомненно ложная, деликатность сковывала мне язык. Супружеские узы моряков являются интересной темой, и я бы мог привести вам примеры... Однако сейчас не время и не место, и мы заняты Джимом, который был холост. Если его чувствительная совесть или гордость, если все экстравагантные призраки и суровые тени - роковые спутники его юности - не позволяли ему бежать от плахи, то меня, которому, конечно, нельзя приписать таких спутников, непреодолимо влекло пойти и посмотреть, как покатится его голова. |
|
I wended my way towards the court. I didn't hope to be very much impressed or edified, or interested or even frightened--though, as long as there is any life before one, a jolly good fright now and then is a salutary discipline. But neither did I expect to be so awfully depressed. The bitterness of his punishment was in its chill and mean atmosphere. The real significance of crime is in its being a breach of faith with the community of mankind, and from that point of view he was no mean traitor, but his execution was a hole-and-corner affair. There was no high scaffolding, no scarlet cloth (did they have scarlet cloth on Tower Hill? They should have had), no awe-stricken multitude to be horrified at his guilt and be moved to tears at his fate--no air of sombre retribution. There was, as I walked along, the clear sunshine, a brilliance too passionate to be consoling, the streets full of jumbled bits of colour like a damaged kaleidoscope: yellow, green, blue, dazzling white, the brown nudity of an undraped shoulder, a bullock-cart with a red canopy, a company of native infantry in a drab body with dark heads marching in dusty laced boots, a native policeman in a sombre uniform of scanty cut and belted in patent leather, who looked up at me with orientally pitiful eyes as though his migrating spirit were suffering exceedingly from that unforeseen--what d'ye call 'em?--avatar--incarnation. Under the shade of a lonely tree in the courtyard, the villagers connected with the assault case sat in a picturesque group, looking like a chromo-lithograph of a camp in a book of Eastern travel. |
Я отправился в суд. Я не ждал сильных впечатлений или ценных сведений, не думал, что буду заинтересован или испуган, хотя, пока жив человек, страх является дисциплиной спасительной, - но не ждал я и такого угнетенного состояния. Горечь его возмездия словно пропитала затхлый воздух в суде. Подлинный смысл преступления заключается в нарушении той веры, какой живет общество и человечество, и с этой точки зрения он не был низким предателем - казнь не была публичной. Не было ни высокого эшафота, ни алого сукна (имеется ли алое сукно на Тауэр-Хилл? Следовало бы его иметь!), ни пораженной ужасом толпы, которая возмущена его преступлением и тронута до слез его судьбой. Наказание не носило характера мрачного возмездия. Я шел в суд и видел яркий солнечный свет, блеск слишком яркий, чтобы он мог действовать успокоительно, на улицах смешение красок, словно в испорченном калейдоскопе: желтой, зеленой, синей, ослепительно белой; коричневое обнаженное плечо; повозка с красным навесом, запряженная волом; отряд туземной пехоты, марширующий по улице, - темные головы, пыльные зашнурованные ботинки; туземный полисмен в темном узком мундире, подпоясанный лакированным поясом; он посмотрел на меня своими восточными скорбными глазами, словно его переселяющаяся душа бесконечно страдала от непредвиденного... как это называется?.. _аватар_ - воплощения. В тени одинокого дерева во дворе суда деревенские жители, призванные по делу о нападении, сидели живописной группой, напоминая хромолитографию лагеря в книге о путешествии по Востоку. |
|
One missed the obligatory thread of smoke in the foreground and the pack-animals grazing. A blank yellow wall rose behind overtopping the tree, reflecting the glare. The court-room was sombre, seemed more vast. High up in the dim space the punkahs were swaying short to and fro, to and fro. Here and there a draped figure, dwarfed by the bare walls, remained without stirring amongst the rows of empty benches, as if absorbed in pious meditation. The plaintiff, who had been beaten,--an obese chocolate-coloured man with shaved head, one fat breast bare and a bright yellow caste-mark above the bridge of his nose,--sat in pompous immobility: only his eyes glittered, rolling in the gloom, and the nostrils dilated and collapsed violently as he breathed. Brierly dropped into his seat looking done up, as though he had spent the night in sprinting on a cinder-track. The pious sailing-ship skipper appeared excited and made uneasy movements, as if restraining with difficulty an impulse to stand up and exhort us earnestly to prayer and repentance. The head of the magistrate, delicately pale under the neatly arranged hair, resembled the head of a hopeless invalid after he had been washed and brushed and propped up in bed. He moved aside the vase of flowers--a bunch of purple with a few pink blossoms on long stalks--and seizing in both hands a long sheet of bluish paper, ran his eye over it, propped his forearms on the edge of the desk, and began to read aloud in an even, distinct, and careless voice. |
Не хватало только неизбежных клубов дыма на переднем плане да вьючных животных, пасущихся поодаль. Сзади, нависая над деревом, поднималась желтая стена, отражая солнечный свет. В зале суда было темно и как будто более просторно. Высоко в тусклом свете под потолком вертелись пунки. Кое-где между рядами незанятых скамей виднелась задрапированная фигура человека, неподвижного, словно погруженного в благочестивые размышления, казавшегося карликом в этих голых стенах. Истец - тот, кого избили, - тучный, шоколадного цвета, с бритой головой и обнаженным жирным плечом, с ярко-желтым значком касты над переносицей, сидел напыщенный и неподвижный; только ноздри его раздувались, да глаза сверкали в полумраке. Брайерли тяжело опустился на стул; вид у него был изнуренный, как будто он провел ночь, бегая на корде. Благочестивый шкипер парусного судна, казалось, был возбужден и смущенно ерзал, словно сдерживая желание встать и пламенно призвать нас к молитве и раскаянию. Лицо председателя, бледное, - волосы были аккуратно зачесаны, - походило на лицо тяжелобольного, которого умыли, причесали и усадили на постели, подперев подушками. Он отодвинул вазу с цветами - пурпуровый букет, а над ним несколько длинных стеблей с розовыми цветками, - и, взяв обеими руками лист голубой бумаги, пробежал его глазами, оперся локтями о край стола и стал читать вслух ровным голосом, внятно и равнодушно. |
|
'By Jove! For all my foolishness about scaffolds and heads rolling off--I assure you it was infinitely worse than a beheading. A heavy sense of finality brooded over all this, unrelieved by the hope of rest and safety following the fall of the axe. These proceedings had all the cold vengefulness of a death-sentence, and the cruelty of a sentence of exile. This is how I looked at it that morning--and even now I seem to see an undeniable vestige of truth in that exaggerated view of a common occurrence. You may imagine how strongly I felt this at the time. Perhaps it is for that reason that I could not bring myself to admit the finality. The thing was always with me, I was always eager to take opinion on it, as though it had not been practically settled: individual opinion--international opinion--by Jove! That Frenchman's, for instance. His own country's pronouncement was uttered in the passionless and definite phraseology a machine would use, if machines could speak. The head of the magistrate was half hidden by the paper, his brow was like alabaster. |
Клянусь богом! Несмотря на мои глупые размышления об эшафоте и падающих головах, уверяю вас, это было несравненно хуже, чем гильотинирование. Нависло тяжелое предчувствие конца без надежды на отдых и покой, какого ждешь за взмахом топора. В этой процедуре была холодная мстительность смертного приговора и жестокость изгнания. Вот как смотрел я на нее в то утро, и даже теперь я нахожу достаточные основания для такой обостренной реакции на эту процедуру. Можете себе представить, как остро воспринимал я ее в то время. Быть может, потому-то я и не мог примириться с неизбежным концом. Об этом деле я никогда не забывал, всегда жадно о нем размышляя, словно оценка его еще не была дана - оценка отдельных людей и всего человечества! Этого француза, например. Приговор его страны был вынесен в бесстрастной и строго определенной фразе, какую могла бы произнести машина, если бы умела говорить. Лицо председателя было наполовину скрыто бумагой; виднелся его лоб, белый, как алебастр. |
|
'There were several questions before the court. The first as to whether the ship was in every respect fit and seaworthy for the voyage. The court found she was not. The next point, I remember, was, whether up to the time of the accident the ship had been navigated with proper and seamanlike care. They said Yes to that, goodness knows why, and then they declared that there was no evidence to show the exact cause of the accident. A floating derelict probably. I myself remember that a Norwegian barque bound out with a cargo of pitch-pine had been given up as missing about that time, and it was just the sort of craft that would capsize in a squall and float bottom up for months--a kind of maritime ghoul on the prowl to kill ships in the dark. Such wandering corpses are common enough in the North Atlantic, which is haunted by all the terrors of the sea,--fogs, icebergs, dead ships bent upon mischief, and long sinister gales that fasten upon one like a vampire till all the strength and the spirit and even hope are gone, and one feels like the empty shell of a man. But there--in those seas--the incident was rare enough to resemble a special arrangement of a malevolent providence, which, unless it had for its object the killing of a donkeyman and the bringing of worse than death upon Jim, appeared an utterly aimless piece of devilry. |
Перед судом стояло несколько вопросов. Прежде всего - было ли судно во всех отношениях пригодно к плаванию? На это суд ответил: нет. Помню следующий вопрос: управляли ли судном надлежащим образом до момента катастрофы? На это они ответили: да, - одному богу известно, почему, - а затем заявили, что нет данных точно установить причину аварии. Должно быть, оно наткнулось на плавучее разбитое судно. Помню, примерно в то время пропал без вести норвежский барк с грузом строевого леса; в шквал такого рода судно легко могло опрокинуться и в течение многих месяцев плавать верх килем, - нечто вроде морского вампира, во мраке подстерегающего суда. Такие скитающиеся трупы часто встречаются в северных водах Атлантического океана, где вас преследуют все чудища моря - туманы, ледяные горы, мертвые суда, одержимые злобными намерениями, и длительные, зловещие бури, которые цепляются за судно, как вампир, пока не иссякнут сила, мужество, даже надежда, и человек не почувствует себя опустошенным. Но там, в тех морях такое происшествие - редкость, и казалось, всю эту историю специально подстроило злостное провидение; дело это производило впечатление совершенно бессмысленной чертовщины, разве что провидение задалось целью убить кочегара и навлечь на Джима беду похуже смерти. |
|
This view occurring to me took off my attention. For a time I was aware of the magistrate's voice as a sound merely; but in a moment it shaped itself into distinct words |
Эти мысли отвлекли мое внимание, и сначала я лишь смутно слышал голос председателя, но затем звуки стали складываться в отчетливые слова... |
|
. . . "in utter disregard of their plain duty," it said. The next sentence escaped me somehow, and then . . . "abandoning in the moment of danger the lives and property confided to their charge" . . . went on the voice evenly, and stopped. A pair of eyes under the white forehead shot darkly a glance above the edge of the paper. I looked for Jim hurriedly, as though I had expected him to disappear. He was very still--but he was there. He sat pink and fair and extremely attentive. |
"...пренебрегли своим долгом", - читал он. Следующей фразы я не разобрал. "...покинули в минуту опасности доверенных им людей и имущество..." - продолжал он и замолк. Глаза под белым лбом бросили мрачный взгляд поверх листа бумаги. Я поспешно стал разыскивать Джима, словно ждал, что он исчезнет. Нет, он сидел на своем месте неподвижный. Он сидел, розовый, белокурый и очень внимательный. |
|
"Therefore, . . ." began the voice emphatically. He stared with parted lips, hanging upon the words of the man behind the desk. These came out into the stillness wafted on the wind made by the punkahs, and I, watching for their effect upon him, caught only the fragments of official language. . . . |
"Поэтому..." - выразительно начал голос. Джим, приоткрыв рот, ловил слова человека, сидевшего за столом. Эти слова врывались в тишину, нарушаемую лишь вертящимися пунками, а я, следя за тем, какое они производят на него впечатление, улавливал только отрывочные фразы приговора. |
|
"The Court . . . Gustav So-and-so . . . master . . . native of Germany . . . James So-and-so . . . mate . . . certificates cancelled." |
"Суд... Густав такой-то, шкипер... немец по происхождению... Джеймс такой-то... штурман... свидетельства аннулированы". |
|
A silence fell. The magistrate had dropped the paper, and, leaning sideways on the arm of his chair, began to talk with Brierly easily. People started to move out; others were pushing in, and I also made for the door. Outside I stood still, and when Jim passed me on his way to the gate, I caught at his arm and detained him. The look he gave discomposed me, as though I had been responsible for his state he looked at me as if I had been the embodied evil of life. |
Наступило молчание. Председатель положил бумагу, оперся о ручку кресла и спокойно стал разговаривать с Брайерли. Публика двинулась к выходу, я тоже направился к дверям. Выйдя за дверь, я остановился, и, когда Джим проходил мимо меня, я поймал его за рукав и удержал. Взгляд, какой он бросил, расстроил меня, словно на мне лежала ответственность за его состояние: он посмотрел на меня так, будто я был воплощением зла. |
|
"It's all over," I stammered. |
- Все кончено, - запинаясь, выговорил я. |
|
"Yes," he said thickly. "And now let no man . . ." |
- Да, - сказал он хрипло. - И теперь пусть ни один человек... |
|
He jerked his arm out of my grasp. I watched his back as he went away. It was a long street, and he remained in sight for some time. He walked rather slow, and straddling his legs a little, as if he had found it difficult to keep a straight line. Just before I lost him I fancied he staggered a bit. |
Он рванулся и высвободил руку. Я смотрел ему вслед. Улица была длинная, и я долго видел вдали его спину. Он шел медленно, широко расставляя ноги, словно ему трудно было идти по прямой линии. Перед тем как я потерял его из виду, мне показалось, что он пошатнулся. |
|
'"Man overboard," said a deep voice behind me. Turning round, I saw a fellow I knew slightly, a West Australian; Chester was his name. He, too, had been looking after Jim. He was a man with an immense girth of chest, a rugged, clean-shaved face of mahogany colour, and two blunt tufts of iron-grey, thick, wiry hairs on his upper lip. He had been pearler, wrecker, trader, whaler too, I believe; in his own words--anything and everything a man may be at sea, but a pirate. The Pacific, north and south, was his proper hunting-ground; but he had wandered so far afield looking for a cheap steamer to buy. Lately he had discovered--so he said--a guano island somewhere, but its approaches were dangerous, and the anchorage, such as it was, could not be considered safe, to say the least of it. |
- Человек за бортом! - раздался низкий голос за моей спиной. Оглянувшись, я увидел Честера из Западной Австралии, с которым был немного знаком. Он также смотрел вслед Джиму. Это был человек с необъятно широкой грудью, грубым, гладко выбритым лицом цвета красного дерева и двумя жесткими пучками серых, толстых, как проволока, волос на верхней губе. Он скупал жемчуг, приводил к берегу потерпевшие крушение суда, торговал, занимался, кажется, даже китобойным промыслом; по его словам, он испробовал все профессии, какие возможны на море, и не занимался только пиратством. Тихий океан на севере и на юге служил ему полем для охоты, но теперь он покинул свои владения в поисках дешевого парохода. Не так давно он, по его словам, открыл где-то остров с гуано, но доступ к нему был труден, а якорная стоянка, если таковая имелась, была отнюдь не безопасна. |
|
"As good as a gold-mine," he would exclaim. "Right bang in the middle of the Walpole Reefs, and if it's true enough that you can get no holding-ground anywhere in less than forty fathom, then what of that? |
- Дело богатое, не хуже золотой жилы! - восклицал он. - Как раз среди рифов Уолпол, а если и правда, что якорь можно бросить лишь на глубине сорока сажень, - то что за беда? |
|
There are the hurricanes, too. But it's a first-rate thing. As good as a gold-mine--better! Yet there's not a fool of them that will see it. I can't get a skipper or a shipowner to go near the place. So I made up my mind to cart the blessed stuff myself." |
Бывают там и ураганы. Но дело - первый сорт. Не хуже золотой жилы. Лучше! Однако ни один из этих дураков не хочет за него взяться. Я не могу найти ни шкипера, ни судовладельца, которые согласились бы отправиться туда. Вот я и решил сам развозить свой товар. |
|
. . . This was what he required a steamer for, and I knew he was just then negotiating enthusiastically with a Parsee firm for an old, brig-rigged, sea-anachronism of ninety horse-power. We had met and spoken together several times. He looked knowingly after Jim. |
Для этого ему нужен был пароход, и я знаю, что в то время он с энтузиазмом торговался с одной парской [парсы - индийцы, исповедующие религию древних персов - зороастризм] фирмой, продававшей старую, оснащенную как бриг, развалину в девяносто лошадиных сил. Мы несколько раз встречались и разговаривали. Он многозначительно посмотрел вслед Джиму. |
|
"Takes it to heart?" he asked scornfully. |
- Принимает близко к сердцу? - презрительно спросил он. |
|
"Very much," I said. |
- Очень близко, - сказал я. |
|
"Then he's no good," he opined. "What's all the to-do about? A bit of ass's skin. That never yet made a man. You must see things exactly as they are--if you don't, you may just as well give in at once. You will never do anything in this world. Look at me. I made it a practice never to take anything to heart." |
- Значит, он никуда не годится, - высказал свое мнение Честер. - Стоит ли волноваться из-за такого пустяка? Разве это мужчина! Вы должны брать вещи такими, как они есть; если этого не делаете, лучше сразу сдавайтесь. Все равно вы никогда ничего путного в этом мире не добьетесь. Посмотрите на меня. Я взял себе за правило ничего не принимать близко к сердцу. |
|
"Yes," I said, "you see things as they are." |
- Да, - сказал я, - вы видите вещи такими, как они есть. |
|
"I wish I could see my partner coming along, that's what I wish to see," he said. "Know my partner? Old Robinson. Yes; _the_ Robinson. Don't _you_ know? The notorious Robinson. The man who smuggled more opium and bagged more seals in his time than any loose Johnny now alive. They say he used to board the sealing-schooners up Alaska way when the fog was so thick that the Lord God, He alone, could tell one man from another. Holy-Terror Robinson. That's the man. He is with me in that guano thing. The best chance he ever came across in his life." |
- Хотел бы я встретить сейчас моего компаньона, - пробормотал он. - Знаете моего компаньона? Старый Робинсон. Да, тот самый Робинсон. Как, вы не знаете? Известный Робинсон. Человек, который провез контрабандой больше опиума и в свое время захватил больше котиков, чем кто бы то ни было из нынешних парней. Говорят, он абордировал шхуны, охотившиеся за котиками у берегов Аляски, когда туман был такой густой, что только господь бог мог отличить одного человека от другого. Страшный Робинсон. Вот он кто такой. Он - мой компаньон в этом деле с гуано. Такой блестящий случай впервые выпал ему в жизни. |
|
He put his lips to my ear. |
Он зашептал мне на ухо: |
|
"Cannibal?--well, they used to give him the name years and years ago. You remember the story? A shipwreck on the west side of Stewart Island; that's right; seven of them got ashore, and it seems they did not get on very well together. Some men are too cantankerous for anything--don't know how to make the best of a bad job--don't see things as they are--as they _are_, my boy! And then what's the consequence? Obvious! Trouble, trouble; as likely as not a knock on the head; and serve 'em right too. That sort is the most useful when it's dead. The story goes that a boat of Her Majesty's ship Wolverine found him kneeling on the kelp, naked as the day he was born, and chanting some psalm-tune or other; light snow was falling at the time. He waited till the boat was an oar's length from the shore, and then up and away. They chased him for an hour up and down the boulders, till a marihe flung a stone that took him behind the ear providentially and knocked him senseless. Alone? Of course. But that's like that tale of sealing-schooners; the Lord God knows the right and the wrong of that story. |
- Каннибал? Да, так его прозвали много лет назад. Помните эту историю? Кораблекрушение у западного берега острова Стьюарта. Семь человек добрались до берега; кажется, они между собой не поладили. Иные люди бывают слишком привередливы... не видят лучшей стороны дела, не умеют брать вещи такими, как они есть... как они есть, приятель! А каковы результаты? Ясно. Неприятности, а может быть, и удар по голове; и это им на пользу. От таких людей больше проку, когда они мертвые. Рассказывают, что шлюпка с судна "Росомаха" нашла его стоящим на коленях среди водорослей; он был в чем мать родила и распевал какой-то псалом, а в то время падал снежок. Когда шлюпка подошла к берегу, он вскочил и убежал. Целый час гонялись они за ним по валунам, наконец один из матросов швырнул камень, который, по счастью, попал ему в голову за ухом, и парень упал" без чувств. Один ли он был на острове? Конечно. Но это такое же темное дело, как и история со шхунами, занимавшимися охотой на котиков. Никому не известно, кто здесь прав, кто виноват. |
|
The cutter did not investigate much. They wrapped him in a boat-cloak and took him off as quick as they could, with a dark night coming on, the weather threatening, and the ship firing recall guns every five minutes. Three weeks afterwards he was as well as ever. He didn't allow any fuss that was made on shore to upset him; he just shut his lips tight, and let people screech. It was bad enough to have lost his ship, and all he was worth besides, without paying attention to the hard names they called him. That's the man for me." |
На катере расспросами не занимались. Они завернули его в брезент и поскорей отплыли, так как надвигалась ночь, погода была угрожающая, а судно через каждые пять минут давало сигналы из орудий." Три недели спустя он был здоровехонек. Шум, поднятый по поводу этого дела, нимало его не расстроил; он только сжал губы и предоставил людям орать вволю. Достаточно скверно было потерять судно и все имущество, чтобы еще обращать внимание на ругательства, какими его осыпали. Вот это подходящий для меня человек. |
|
He lifted his arm for a signal to some one down the street. |
Он поднял руку, подавая знак кому-то шедшему по улице. |
|
"He's got a little money, so I had to let him into my thing. Had to! It would have been sinful to throw away such a find, and I was cleaned out myself. It cut me to the quick, but I could see the matter just as it was, and if I _must_ share--thinks I--with any man, then give me Robinson. I left him at breakfast in the hotel to come to court, because I've an idea. . . . Ah! Good morning, Captain Robinson. . . . Friend of mine, Captain Robinson." |
- У него есть кое-какие средства; вот почему мне пришлось принять его в дело. Пришлось! Грешно было бы прозевать такую находку, а у меня в кармане было пусто. Меня это больно задело, но я беру вещи такими, как они есть, и, полагаю, если мне уже приходится с кем-то делиться, то подайте мне Робинсона. Я оставил его завтракать в отеле, а сам пошел в суд, так как мне пришло кое-что на ум... А, доброе утро, капитан Робинсон... Мой друг, капитан Робинсон. |
|
'An emaciated patriarch in a suit of white drill, a solah topi with a green-lined rim on a head trembling with age, joined us after crossing the street in a trotting shuffle, and stood propped with both hands on the handle of an umbrella. A white beard with amber streaks hung lumpily down to his waist. He blinked his creased eyelids at me in a bewildered way. |
Тощий патриарх - в белом тиковом костюме и в индийском, с зеленым ободком, шлеме на трясущейся от старости голове - рысцой, но волоча ноги, перебежал через улицу, подошел к нам и остановился, держась обеими руками за ручку зонтика. Белая борода, в которой запутались янтарные нити, спускалась до пояса. С недоуменным видом он, моргая, смотрел на меня из-под морщинистых век. |
|
"How do you do? how do you do?" he piped amiably, and tottered. |
- Как поживаете? Как поживаете? - любезно пискнул он и пошатнулся. |
|
"A little deaf," said Chester aside. |
- Глуховат немного, - бросил мне Честер. |
|
"Did you drag him over six thousand miles to get a cheap steamer?" I asked. |
- Неужели вы тащили его за шесть тысяч миль, чтобы заполучить дешевый пароход? - спросил я. |
|
"I would have taken him twice round the world as soon as look at him," said Chester with immense energy. "The steamer will be the making of us, my lad. Is it my fault that every skipper and shipowner in the whole of blessed Australasia turns out a blamed fool? Once I talked for three hours to a man in Auckland. |
- Я бы готов был два раза объехать с ним вокруг света! - энергично воскликнул Честер. - Пароход поставит нас на ноги, приятель. Разве моя вина в том, что все шкиперы и судовладельцы на этих островах Австралазии оказались круглыми дураками? Как-то раз я три часа говорил с одним человеком в Окленде. |
|
'Send a ship,' I said, 'send a ship. I'll give you half of the first cargo for yourself, free gratis for nothing--just to make a good start.' |
"Пошлите судно, - сказал я, - пошлите судно. Я отдам вам даром половину первого груза, только чтобы начало было положено". |
|
Says he, 'I wouldn't do it if there was no other place on earth to send a ship to.' |
А он говорит: "Я бы этого не сделал, даже если бы не было на свете другого местечка, куда можно послать судно". |
|
Perfect ass, of course. Rocks, currents, no anchorage, sheer cliff to lay to, no insurance company would take the risk, didn't see how he could get loaded under three years. Ass! I nearly went on my knees to him. |
Форменный осел, конечно. Скалы, течения, нет якорной стоянки, приходится лежать в дрейфе у крутого утеса... ни одно страховое общество не пойдет на такой риск... за три года не удастся погрузиться. Осел! Я готов был на колени перед ним упасть. |
|
'But look at the thing as it is,' says I. 'Damn rocks and hurricanes. Look at it as it is. There's guano there Queensland sugar-planters would fight for--fight for on the quay, I tell you.' |
"Но посмотрите же на дело, как оно есть, - сказал я. - К черту скалы и ураганы! Разве не видите, что это за дело? Ведь там гуано! Говорю вам, в Куинсленде владельцы сахарных плантаций будут за него драться - драться на набережной..." |
|
. . . What can you do with a fool? |
Но что поделаешь с таким дураком? |
|
. . . 'That's one of your little jokes, Chester,' he says. |
"Это, говорит, одна из ваших шуточек. Честер..." |
|
. . . Joke! I could have wept. Ask Captain Robinson here. . . . And there was another shipowning fellow--a fat chap in a white waistcoat in Wellington, who seemed to think I was up to some swindle or other. |
Шуточка! Я чуть не заплакал. Вот спросите капитана Робинсона... Был еще один судовладелец в Уэллингтоне - жирный парень в белом жилете. Тот думал, кажется, что я хочу его надуть. |
|
'I don't know what sort of fool you're looking for,' he says, 'but I am busy just now. Good morning.' |
"Не знаю, какого дурака вы ищете, - сказал он, - но сейчас я слишком занят. До свиданья". |
|
I longed to take him in my two hands and smash him through the window of his own office. But I didn't. I was as mild as a curate. |
Мне хотелось схватить его обеими руками и вышвырнуть в окно его собственной конторы. Но я этого не сделал. Я был кроток, как священник. |
|
'Think of it,' says I. '_Do_ think it over. I'll call to-morrow.' |
"Подумайте об этом, - сказал я, - подумайте. Я зайду завтра". |
|
He grunted something about being 'out all day.' On the stairs I felt ready to beat my head against the wall from vexation. Captain Robinson here can tell you. It was awful to think of all that lovely stuff lying waste under the sun--stuff that would send the sugar-cane shooting sky-high. The making of Queensland! The making of Queensland! And in Brisbane, where I went to have a last try, they gave me the name of a lunatic. Idiots! The only sensible man I came across was the cabman who drove me about. A broken-down swell he was, I fancy. Hey! Captain Robinson? You remember I told you about my cabby in Brisbane--don't you? The chap had a wonderful eye for things. He saw it all in a jiffy. It was a real pleasure to talk with him. One evening after a devil of a day amongst shipowners I felt so bad that, says I, |
Он проворчал, что его целый день не будет дома. На лестнице я готов был от досады биться головой об стенку. Вот капитан Робинсон может подтвердить. Ужасно было думать, что такое прекрасное гуано валяется зря, - ведь оно могло бы черт знает как поднять цены на сахарный тростник. Ведь это был бы расцвет Куинсленда! А в Брисбене, куда я отправился, чтобы сделать последнюю попытку, меня назвали сумасшедшим. Идиоты! Я нашел только одного разумного человека - извозчика, который меня возил-по городу. Думаю, он когда-то знал лучшие времена. Эй! Капитан Робинсон! Помните, я вам рассказывал об извозчике в Брисбене? Парень удивительно умел вникать в суть дела. В одну секунду все понял. Истинное удовольствие было с ним разговаривать. Как-то вечером, после чертовского дня, проведенного с судовладельцами, я почувствовал себя так скверно, что сказал: |
|
'I must get drunk. Come along; I must get drunk, or I'll go mad.' |
"Я должен напиться. Идем! Я должен напиться, иначе я сойду с ума". |
|
'I am your man,' he says; 'go ahead.' |
"Я с вами, - говорит он, - вперед!" |
|
I don't know what I would have done without him. Hey! Captain Robinson." |
Не знаю, что бы я без него делал. Эй! Капитан Робинсон! |
|
'He poked the ribs of his partner. |
Он ткнул в бок своего компаньона. |
|
"He! he! he!" laughed the Ancient, looked aimlessly down the street, then peered at me doubtfully with sad, dim pupils. . . . "He! he! he!" |
- Хи-хи-хи! - засмеялся старец, тупо глядя вдоль улицы; потом недоверчиво посмотрел на меня своими печальными тусклыми глазами. - Хи-хи-хи!.. |
|
. . . He leaned heavier on the umbrella, and dropped his gaze on the ground. I needn't tell you I had tried to get away several times, but Chester had foiled every attempt by simply catching hold of my coat. |
Он тяжело оперся о зонтик и уставился в землю. Я думаю, нечего вам говорить, что я несколько раз пытался уйти, но Честер всякую попытку обрекал на неудачу, попросту хватая меня за китель. |
|
"One minute. I've a notion." "What's your infernal notion?" |
- Одну минуту. У меня есть кое-что на уме. |
|
I exploded at last. "If you think I am going in with you |
- Что еще там у вас на уме? - крикнул я наконец, не выдержав. - Если вы думаете, что я войду с вами в компанию... |
|
. . ." "No, no, my boy. Too late, if you wanted ever so much. We've got a steamer." |
- Нет, нет, приятель! Слишком поздно, даже если бы вы захотели. У нас есть пароход. |
|
"You've got the ghost of a steamer," I said. |
- У вас есть призрак парохода, - сказал я. |
|
"Good enough for a start--there's no superior nonsense about us. Is there, Captain Robinson?" |
- Для начала и он будет хорош... Мы не занимаемся высокопарными бреднями. Этого у нас нет; что скажете, капитан Робинсон? |
|
"No! no! no!" croaked the old man without lifting his eyes, and the senile tremble of his head became almost fierce with determination. |
- Нет! Нет! Нет! - не поднимая глаз, прокаркал старик, и голова его старчески затряслась с какой-то свирепой решимостью. |
|
"I understand you know that young chap," said Chester, with a nod at the street from which Jim had disappeared long ago. "He's been having grub with you in the Malabar last night--so I was told." |
- Кажется, вы знаете этого молодого человека, - сказал Честер, кивая в ту сторону, где давно уже скрылся из виду Джим. - Мне говорили, что вчера вечером он обедал с вами в "Малабаре". |
|
'I said that was true, and after remarking that he too liked to live well and in style, only that, for the present, he had to be saving of every penny-- |
Я отвечал, что это правда. Тогда он заявил, что и сам любит пожить на широкую ногу, со вкусом, но в настоящее время вынужден беречь каждый пенни... |
|
"none too many for the business! Isn't that so, Captain Robinson?"--he squared his shoulders and stroked his dumpy moustache, while the notorious Robinson, coughing at his side, clung more than ever to the handle of the umbrella, and seemed ready to subside passively into a heap of old bones. |
- Деньги нужны для дела! Не так ли, капитан Робинсон? - сказал он, выпрямляясь и поглаживая свои щетинистые усы. А знаменитый Робинсон, покашливая, вцепился в ручку зонтика и, казалось, готов был рассыпаться в кучу старых костей. |
|
"You see, the old chap has all the money," whispered Chester confidentially. "I've been cleaned out trying to engineer the dratted thing. But wait a bit, wait a bit. The good time is coming." |
- Видите ли, все деньги у старика, - конфиденциально шепнул Честер. - Я все просадил, стараясь организовать это проклятое дело. Но подождите, подождите. Скоро настанут хорошие времена... |
|
. . . He seemed suddenly astonished at the signs of impatience I gave. "Oh, crakee!" he cried; |
Он как будто удивился, заметив, что я проявляю признаки нетерпения, и воскликнул: |
|
"I am telling you of the biggest thing that ever was, and you |
- Ах, черт возьми! Я вам рассказываю о величайшем предприятии, какое когда-либо замышлялось, а вы... |
|
. . ." "I have an appointment," I pleaded mildly. |
- У меня деловое свидание с одним человеком, - кротко пояснил я. |
|
"What of that?" he asked with genuine surprise; "let it wait." |
- Ну так что ж? - спросил он с неподдельным изумлением. - Пусть подождет. |
|
"That's exactly what I am doing now," I remarked; "hadn't you better tell me what it is you want?" |
- Я и заставляю его ждать, - заметил я. - Вы лучше скажите, что вам от меня нужно. |
|
"Buy twenty hotels like that," he growled to himself; "and every joker boarding in them too--twenty times over." |
- Купить двадцать таких отелей, - бормотал про себя Честер, - со всеми жильцами... двадцать и еще столько же... |
|
He lifted his head smartly |
Неожиданно он поднял голову. |
|
"I want that young chap." |
- Мне нужен этот молодой человек. |
|
"I don't understand," I said. |
- Не понимаю, - сказал я. |
|
"He's no good, is he?" said Chester crisply. |
- Он никуда не годится, верно? - резко спросил Честер. |
|
"I know nothing about it," I protested. |
- Мне это неизвестно, - возразил я. |
|
"Why, you told me yourself he was taking it to heart," argued Chester. "Well, in my opinion a chap who . . . Anyhow, he can't be much good; but then you see I am on the look-out for somebody, and I've just got a thing that will suit him. I'll give him a job on my island." |
- Как... да ведь вы сами говорили, что он принимает это близко к сердцу, - пояснил Честер. - По моему мнению, парень, который... Во всяком случае, толку от него мало, но, видите ли, я как раз ищу сейчас человека, и у меня есть предложение, которое ему подойдет. Я ему дам работу на моем острове. |
|
He nodded significantly. |
Он внушительно кивнул головой. |
|
"I'm going to dump forty coolies there--if I've to steal 'em. Somebody must work the stuff. Oh! I mean to act square: wooden shed, corrugated-iron roof--I know a man in Hobart who will take my bill at six months for the materials. I do. Honour bright. Then there's the water-supply. I'll have to fly round and get somebody to trust me for half-a-dozen second-hand iron tanks. Catch rain-water, hey? Let him take charge. Make him supreme boss over the coolies. Good idea, isn't it? What do you say?" |
- Я собираюсь отправить туда сорок кули... хотя бы мне пришлось их украсть. Должен же кто-нибудь возиться с гуано! О, я решил устроить все как следует: деревянный сарай, крыши из рифленого железа... Я знаю одного человека в Хобарте, который согласится ждать шесть месяцев уплаты за материал. Я это сделаю, клянусь честью. А затем - снабжение водой. Нужно будет порыскать и поискать кого-нибудь, кто бы дал мне с полдюжины старых железных резервуаров. Собирать дождевую воду, а?.. Я готов дать ему место. Назначу его старшим надсмотрщиком над кули. Хорошая мысль, не правда ли? Что вы на это скажете? |
|
"There are whole years when not a drop of rain falls on Walpole," |
- Да ведь на Уолполе по нескольку лет не бывает дождя, - |
|
I said, too amazed to laugh. |
сказал я, слишком изумленный, чтобы смеяться. |
|
He bit his lip and seemed bothered. |
Он закусил губу и, казалось, был раздосадован. |
|
"Oh, well, I will fix up something for them--or land a supply. Hang it all! That's not the question." |
- О, это вздор, я что-нибудь там для них придумаю... или буду доставлять воду. К черту! Не в этом дело. |
|
'I said nothing. I had a rapid vision of Jim perched on a shadowless rock, up to his knees in guano, with the screams of sea-birds in his ears, the incandescent ball of the sun above his head; the empty sky and the empty ocean all a-quiver, simmering together in the heat as far as the eye could reach. |
Я молчал. Перед моими глазами неожиданно встало видение: Джим на залитом солнцем скалистом острове стоит по колена в гуано; пронзительные крики морских птиц; раскаленный добела шар солнца над головой; пустынное небо и пустынный океан, трепещущие, опаленные до самого горизонта. |
|
"I wouldn't advise my worst enemy |
- Я бы злейшему своему врагу не посоветовал... - начал я. |
|
. . ." I began. "What's the matter with you?" cried Chester; "I mean to give him a good screw--that is, as soon as the thing is set going, of course. It's as easy as falling off a log. Simply nothing to do; two six-shooters in his belt . . . Surely he wouldn't be afraid of anything forty coolies could do--with two six-shooters and he the only armed man too! It's much better than it looks. I want you to help me to talk him over." |
- Что с вами такое? - вскричал Честер. - Я думаю назначить ему хорошее жалованье... конечно, когда дело наладится. А работа пустяшная - попросту ничего не делать. Будет расхаживать с двумя шестизарядными револьверами у пояса... Имея при себе два револьвера, он может не бояться сорока кули: ведь он будет единственным вооруженным человеком. Дело значительно лучше, чем кажется. Я хочу, чтобы вы помогли мне его уговорить. |
|
"No!" I shouted. |
- Нет! - крикнул я. |
|
Old Robinson lifted his bleared eyes dismally for a moment, Chester looked at me with infinite contempt. |
Старый Робинсон уныло поднял на секунду свои тусклые глаза. Честер посмотрел на меня с бесконечным презрением. |
|
"So you wouldn't advise him?" he uttered slowly. |
- Значит, вы бы не стали ему советовать? - медленно проговорил он. |
|
"Certainly not," I answered, as indignant as though he had requested me to help murder somebody; "moreover, I am sure he wouldn't. He is badly cut up, but he isn't mad as far as I know." |
- Конечно, нет, - ответил я с негодованием, словно он просил моей помощи, чтобы убить кого-то. - Кроме того, я уверен, что он бы не согласился. Он очень подавлен, но, поскольку мне известно, - в своем уме. |
|
"He is no earthly good for anything," Chester mused aloud. "He would just have done for me. If you only could see a thing as it is, you would see it's the very thing for him. And besides . . . Why! it's the most splendid, sure chance |
- Ведь он действительно ни на что не годен, - вслух размышлял Честер. - Мне бы он как раз подошел. Если бы вы только могли брать вещи, как они есть, вы бы поняли, что это самое подходящее для него дело. Помимо этого... Как! Да ведь это единственный в своем роде случай! |
|
. . ." He got angry suddenly. |
Вдруг он рассердился. |
|
"I must have a man. There! . . ." |
- Мне нужен человек. Слышите!.. |
|
He stamped his foot and smiled unpleasantly. |
Он топнул ногой; на лице его появилась неприятная усмешка. |
|
"Anyhow, I could guarantee the island wouldn't sink under him--and I believe he is a bit particular on that point." |
- Во всяком случае, я могу поручиться, что остров не затонет... а парень, кажется, на этот счет чувствителен. |
|
"Good morning," I said curtly. |
- До свидания, - коротко сказал я. |
|
He looked at me as though I had been an incomprehensible fool. |
Он посмотрел на меня так, словно я был круглым дураком. |
|
. . . "Must be moving, Captain Robinson," he yelled suddenly into the old man's ear. "These Parsee Johnnies are waiting for us to clinch the bargain." |
- Пора нам в путь, капитан Робинсон! - заорал он вдруг в самое ухо старику. - Эти парсы нас ждут, чтобы заключить сделку. |
|
He took his partner under the arm with a firm grip, swung him round, and, unexpectedly, leered at me over his shoulder. |
Он решительно взял своего компаньона под руку, повернул его кругом, а затем неожиданно оглянулся на меня через плечо. |
|
"I was trying to do him a kindness," he asserted, with an air and tone that made my blood boil. |
- Я хотел ему оказать услугу, - заявил он таким тоном, что я вскипел. |
|
"Thank you for nothing--in his name," I rejoined. |
- Не благодарю вас - от его имени, - отозвался я. |
|
"Oh! you are devilish smart," he sneered; "but you are like the rest of them. Too much in the clouds. See what you will do with him." |
- О, вы чертовски язвительны! - огрызнулся он. - Но вы такой же, как и все. Витаете в облаках. Посмотрим, что вы для него сделаете. |
|
"I don't know that I want to do anything with him." |
- Не знаю, есть ли у меня охота вообще что-нибудь для него делать. |
|
"Don't you?" he spluttered; his grey moustache bristled with anger, and by his side the notorious Robinson, propped on the umbrella, stood with his back to me, as patient and still as a worn-out cab-horse. |
- Не знаете? - захлебнулся он со злости. Седые усы его свирепо ощетинились, а подле него знаменитый Робинсон, опираясь на зонт, стоял, повернувшись ко мне спиной, терпеливый и неподвижный, словно заезженная извозчичья кляча. |
|
"I haven't found a guano island," I said. |
- Я не нашел острова с гуано, - сказал я. |
|
"It's my belief you wouldn't know one if you were led right up to it by the hand," he riposted quickly; "and in this world you've got to see a thing first, before you can make use of it. Got to see it through and through at that, neither more nor less." |
- Убежден, что вы бы его и не увидели, даже если бы вас подвели к нему за руку, - быстро парировал тот. - Здесь нужно сначала увидеть вещь, а потом ее использовать. Проникнуть в самую суть - вот что! |
|
"And get others to see it, too," I insinuated, with a glance at the bowed back by his side. |
- И заставить других увидеть, - подсказал я, бросив взгляд на согбенную спину Робинсона. |
|
Chester snorted at me. |
Честер набросился на меня: |
|
"His eyes are right enough--don't you worry. He ain't a puppy." |
- Не беспокойтесь, у него глаза хорошие. Он - не щенок. |
|
"Oh, dear, no!" I said. |
- О господи, конечно! - сказал я. |
|
"Come along, Captain Robinson," he shouted, with a sort of bullying deference under the rim of the old man's hat; |
- Идемте, капитан Робинсон! - заорал он, с грубоватой почтительностью заглядывая старику под шляпу. |
|
the Holy Terror gave a submissive little jump. The ghost of a steamer was waiting for them, Fortune on that fair isle! They made a curious pair of Argonauts. Chester strode on leisurely, well set up, portly, and of conquering mien; the other, long, wasted, drooping, and hooked to his arm, shuffled his withered shanks with desperate haste.' |
Страшный Робинсон покорно подпрыгнул. Их ждал призрак парохода и богатство на том прекрасном острове! То была любопытная пара аргонавтов. Честер шагал не спеша, с видом победителя, широкоплечий, представительный, а Робинсон, долговязый, худой, согбенный, уцепился за его руку и отчаянно торопился, волоча тощие ноги. |
