Boileau-Pope/Диалог Буало и Попа

Из "Диалогов мертвых"

English Русский

Boileau-Pope.

фигура критика

Boileau.-Mr. Pope, you have done me great honour. I am told that you made me your model in poetry, and walked on Parnassus in the same paths which I had trod. Буало. Мистер Поп, вы оказали мне большую честь. Мне сказали, что вы сделали из меня модель в поэтике и пошли на Парнас той же самой тропинкой, которую протоптал я.

Pope.-We both followed Horace, but in our manner of imitation, and in the turn of our natural genius, there was, I believe, much resemblance. We both were too irritable and too easily hurt by offences, even from the lowest of men. The keen edge of our wit was frequently turned against those whom it was more a shame to contend with than an honour to vanquish. Поп. Да это так, но мы оба следовали за Горацием, хотя в наших природных способностях было, как я полагаю, много общего. Мы оба слишком раздражительны и слишком падки на обиды, даже от какого-нибудь минимального ничтожества. Своим острием наше остроумие часто было направлено против тех, с кем спорить не стоило и победа над кем ни могла ничего добавить к нашей чести.
vanquish = "побеждать, преодолевать"

Boileau.-Yes. But in general we were the champions of good morals, good sense, and good learning. If our love of these was sometimes heated into anger against those who offended them no less than us, is that anger to be blamed? Буало. Да. Но в целом мы были чемпионами за мораль, за здравый смысл, и образованность. И если наша привязанность к этим ценностям часто нас взвинчивала против тех, кто оскорбляли их как будто они оскорбляли бы нас лично, стоит ли за это себя обвинять?

[would have и might have] Pope.-It would have been nobler if we had not been parties in the quarrel. Our enemies observe that neither our censure nor our praise was always impartial. Поп. Благороднее было бы не ввязываться в перебранки. Наши враги замечают, что как наши критические суждения, так и похвалы часто небеспристрастны.

Boileau.-It might perhaps have been better if in some instances we had not praised or blamed so much. But in panegyric and satire moderation is insipid. Буало. Возможно, иногда было бы лучше, если бы мы не хвалили и не порицали так много. Но в панегириках и сатире умеренность -- это жидкость без цвета, вкуса и запаха.
insipid = "безвкусный, пресный"

Pope.-Moderation is a cold unpoetical virtue. Mere historical truth is better written in prose. And, therefore, I think you did judiciously when you threw into the fire your history of Louis le Grand, and trusted his fame to your poems. Поп. Да, наверное, умеренность -- это не поэтическая добродетель. Голая историческая правда лучше всего выглядит в прозе. И поэтому, думаю, вы поступили благоразумно бросив в огонь вашу историю Великого Людовика, известного под номером 14, и доверили вашу славу поэзии.
judiciously = "благоразумно, рассудительно"

Boileau.-When those poems were published that monarch was the idol of the French nation. If you and I had not known, in our occasional compositions, how to speak to the passions, as well as to the sober reason of mankind, we should not have acquired that despotic authority in the empire of wit which made us so formidable to all the inferior tribe of poets in England and France. Besides, sharp satirists want great patrons. Буало. Когда наши поэмы были опубликованы, этот монарх был идолом французской нации. Если бы там не знали, как надо обращаться к человеческим страстям или трезвому разуму человечества, мы бы не достигли такой деспотической власти в духовной сфере, которая позволила нам смотреть как на низшие существа на всех этих копошащихся поэтов Англии и Франции. Не говоря уже о том, что именно резкой сатирой чаще добываются покровители.

Pope.-All the praise which my friends received from me was unbought. In this, at least, I may boast a superiority over the pensioned Boileau. Поп. Все мои похвалы друзьям были некуплены. Этим, по крайней мере, я могу хвалиться перед пенсионером общефранцузского значения Буало.

[should have] [will] Boileau.-A pension in France was an honourable distinction. Had you been a Frenchman you would have ambitiously sought it; had I been an Englishman I should have proudly declined it. If our merit in other respects be not unequal, this difference will not set me much below you in the temple of virtue or of fame. Буало. Пенсия во Франции -- это как знак почета. Будь вы французом, вы приложили бы все усилия, чтобы получать ее, будь я англичанином, я бы с гордостью отверг ее. Если в прочих отношениях наши достоинства помещены в одну и ту же весовую категорию, то эта разница в материальной сфере никак не может поместить меня ниже на шкале человеческих достоинств.

Pope.-It is not for me to draw a comparison between our works. But, if I may believe the best critics who have talked to me on the subject, my "Rape of the Lock" is not inferior to your "Lutrin" and my "Art of Criticism" may well be compared with your "Art of Poetry;" my "Ethic Epistles" are esteemed at least equal to yours; and my "Satires" much better. Поп. Не мне, конечно сравнивать наши работы. Но если можно доверять лучшим критикам, которые говорили со мной на эту тему, то мое "Похищение локона" никак не уступает вашему "Пюпитру", мое "Искусство критики" вполне сравнимо с вашим "Искусством поэзии", мои "Этические письма" ценятся наравне с вашими, а мои "Сатиры" много лучше.

Boileau.-Hold, Mr. Pope. If there is really such a sympathy in our natures as you have supposed, there may be reason to fear that, if we go on in this manner comparing our works, we shall not part in good friendship. Буало. Останоитесь, милый Поп. Ведь если, действительно, как вы предположили, в наших натурах много общего, есть основания опасаться, как бы мы так сравнивая наши работы, не вцепились друг другу в горло.

Pope.-No, no; the mild air of the Elysian Fields has mitigated my temper, as I presume it has yours. But, in truth, our reputations are nearly on a level. Our writings are admired, almost equally (as I hear) for energy and justness of thought. Поп. Ну уж нет; мягкий климат Елисейских полей, я имею в виду здешние, а не ваши парижские, смягчили и мой темперамент, и, как я надеюсь, и ваш. Но, положа руку на сердце, наши репутации примерно на одном уровне. Нашими писульками восхищаются почти одинаково, как я слышал, за энергичность и отточенность мысли.

We both of us carried the beauty of our diction, and the harmony of our numbers, to the highest perfection that our languages would admit. Our poems were polished to the utmost degree of correctness, yet without losing their fire, or the agreeable appearance of freedom and ease. We borrowed much from the ancients, though you, I believe, more than I; but our imitations (to use an expression of your own) had still an original air. Мы оба довели гармонию стихи и наш стиль до высшего совершенства, которые только позволяют достичь ангийский и французский языки. Наши поэмы отполироваы до высшей степени бессучковоси, бесзадоренности. И при этом они не потеряли ни своего огня, ни естественных свободы и непринужденности. Мы многое позаимствовали у антиков, хотя вы, я полагаю, несколько больше, чем я, но наши подражания (используя ваше собственное выражение) не имеют вид таковых и производят впечатление полностью оригинальных произвений.
poetic diction = "язык поэзии"
number = "метр, размер"

Boileau.-I will confess, sir (to show you that the Elysian climate has had its effects upon me), I will fairly confess, without the least ill humour, that in your "Eloisa to Abelard," your "Verses to the Memory of an Unfortunate Lady," and some others you wrote in your youth, there is more fire of poetry than in any of mine. You excelled in the pathetic, which I never approached. Буало. Сознаюсь, сэр (чтобы показать, что здешний загробный климат благотворно действует и на меня), чистосердечно сознаюсь, без граммулечки желчи, но в ваших "Элоизе и Абеляре", ваших "Стихах в память несчастливой леди" и некоторых других, написанных в юности, больше поэтического пыла, чем в любой из моих поделок. Вы замечательны в патетике, с которой я даже рядом не стоял.

I will also allow that you hit the manner of Horace and the sly delicacy of his wit more exactly than I, or than any other man who has written since his time. Nor could I, nor did even Lucretius himself, make philosophy so poetical, and embellish it with such charms as you have given to that of Plato, or (to speak more properly) of some of his modern disciples, in your celebrated "Essay on Man." Я даже позволю себе заметить, что вам удалось точнее, чем мне или кому еще с тех пор, перенять манеру Горация и не без хитринки деликатность его остроумия. Ни я, не даже сам Лукренций не смогли так соединить поэзию с философией или придать изящества Платону или, выражаясь точнее его современным ученикам, как вы в своем знаменитом "Рассуждении о человеке".
hit: I hit on an idea. = Мне пришла в голову одна идея

фигира переводчика и редактора

Pope.-What do you think of my "Homer?" Поп. Что вы скажете о моем "Гомере"?

Boileau.-Your "Homer" is the most spirited, the most poetical, the most elegant, and the most pleasing translation that ever was made of any ancient poem, though not so much in the manner of the original, or so exactly agreeable to the sense in all places, as might perhaps be desired. But when I consider the years you spent in this work, and how many excellent original poems you might, with less difficulty, have produced in that time, I can't but regret that your talents were thus employed. Буало. Ваш "Гомер" -- это наиболее одухотворенный, наиболее поэтический, наиболее элегантный перевод и при этом самый приятный, который когда-либо был сделать из классиков, хотя и не совсем в манере оригинала. Но он так же приятен, как и оригинал, для эстетического чувства. Большего от переводчика требовать невозможно. Но когда я думаю, сколько оригинальных поэм вы могли бы с меньшими затруднениями состряпать за это время, я не могу не сожалеть о не совсем целесообразном использовании вами своего таланта.

[might have] A great poet so tied down to a tedious translation is a Columbus chained to an oar. What new regions of fancy, full of treasures yet untouched, might you have explored, if you had been at liberty to have boldly expanded your sails, and steered your own course, under the conduct and direction of your own genius! But I am still more angry with you for your edition of Shakespeare. The office of an editor was below you, and your mind was unfit for the drudgery it requires. Would anybody think of employing a Raphael to clean an old picture? Поэта, привязанного к необходимостью адекватного перевода, смело сравню с Колумбом, посаженным на весла. Какие новые регионы, расстилаемые человеческой фантазией, полные нетронутых сокровищ, вы бы открыли, если бы вы смело развернули паруса вашего воображения и плыли глядя на собственный компас по стрелке, указываемой вашим собственным гением! Но я более недоволен тем, что вы издавали Шекспира. Работа редактора -- ниже вашего достоинства, ваш ум не подходит для требуемой там педантичности и занудства. Пришло бы кому в голову нанять Рафаэля в реставраторы?
drudgery = "тяжелая, монотонная работа"

о шекспире

Pope.-The principal cause of my undertaking that task was zeal for the honour of Shakespeare; and, if you knew all his beauties as well as I, you would not wonder at this zeal. No other author had ever so copious, so bold, so creative an imagination, with so perfect a knowledge of the passions, the humours, and sentiments of mankind. He painted all characters, from kings down to peasants, with equal truth and equal force. If human nature were destroyed, and no monument were left of it except his works, other beings might know what man was from those writings. Поп. Принципиальным моментом, что я взялся за это предприятие было то, что я запал на Шекспира; и если бы вы смогли оценить красоту этого неотесанного камня, вы бы поняли мой запал. Не один автор не было когда-либо так обилен, так смел, с таким креативным воображением, с таким совершенным знанием человеческих страстей, хуморов и психологических нюансов. Он вывел в пьесах все характеры, от королей до крестьян, и все это с одинаковой силой и правдоподобием. Если человеческая натура доэволюционирует до ручки, и ничто от нее не останется, кроме его пьес как свидетельств, другие, возможно более совершенные чем люди существа узнают из его писаний, что же такое это человек и, действительно ли он звучит так гордо?

[wish] Boileau.-You say he painted all characters, from kings down to peasants, with equal truth and equal force. I can't deny that he did so; but I wish he had not jumbled those characters together in the composition of his pictures as he has frequently done. Буало. Вы говорите, что он обрисовал все характеры, от королей до крестьян, с равной правдой и силой. Я не могу, не зная вашего английского менталитета, это отрицать. Но мне как зрителю не хотелось бы, чтобы он напихал в одну кучу, как он это часто делал.

Pope.-The strange mixture of tragedy, comedy, and farce in the same play, nay, sometimes in the same scene, I acknowledge to be quite inexcusable. But this was the taste of the times when Shakespeare wrote. Поп. Странное смешение трагедии, комедии и фарса в одной и той же пьесе, да что там в пьесе, часто в одной и той же сцене.. Признаюсь, я полагаю это неизвинительным. Но таковы были вкусы времени, когда писал Шекспир.

[ought to] Boileau.-A great genius ought to guide, not servilely follow, the taste of his contemporaries. Буало. Великий гений должен вести, а не следовать рабски вкусу своих современников.

Pope.-Consider from how thick a darkness of barbarism the genius of Shakespeare broke forth! What were the English, and what, let me ask you, were the French dramatic performances, in the age when he nourished? The advances he made towards the highest perfection, both of tragedy and comedy, are amazing! In the principal points, in the power of exciting terror and pity, or raising laughter in an audience, none yet has excelled him, and very few have equalled. Поп. Прикиньте, из какого мрака варварства вылез гений Шекспира! Где были тогда англичане, и на каком, позвольте спросить вас, уровне находились тогда французские драматические представления, когда Шекспир воспитывался? Прогресс, каким он двинул к совершенству трагедию и комедию, удивителен. В принципиальных моментах, в способности возбуждать ужас и жалость, или вызывать смех у аудитории, никто не превзошел его и лишь немногие с ним сравнялись.
nourish = "питать, кормить грудью"

Boileau.-Do you think that he was equal in comedy to Moli?re? Буало. Вы думаете, что он в комедии был эквивалентен Мольеру?

Pope.-In comic force I do; but in the fine and delicate strokes of satire, and what is called genteel comedy, he was greatly inferior to that admirable writer. There is nothing in him to compare with the Misanthrope, the ?cole des Femmes, or Tartuffe. Поп. В силе комизма, думаю, да; но в тонких и деликатных стежках сатиры и что называется тонким комизмом, он уступает этому великолепному автору. Нет ничего у Шекспира похожего на "Мизантропа", "Школу жен" или "Тартюфа".

Boileau.-This, Mr. Pope, is a great deal for an Englishman to acknowledge. A veneration for Shakespeare seems to be a part of your national religion, and the only part in which even your men of sense are fanatics. Буало. Это замечательно, что вы, англичанин, это признаете. Почитание Шекспира, кажется, стало у вас национальной религией, и единственной сферой, где вы, в остальном столь рассудительные, становитесь фанатиками.

Pope.-He who can read Shakespeare, and be cool enough for all the accuracy of sober criticism, has more of reason than taste. Поп. Каждый, кто умеет читать Шекспира и достаточно рассудителен по части трезвого критицизма, скорее обладает разумом, чем вкусом.

Boileau.-I join with you in admiring him as a prodigy of genius, though I find the most shocking absurdities in his plays-absurdities which no critic of my nation can pardon. Буало. Я присоединяюсь к вам в почитанию Шекспира, как чуда природы, но нахожу кучу абсурдностей в его пьесах -- абсурдностей, которые никакой критик моего народа не может извинить.

[причастие] [порядок слов: дательный и винительный] Pope.-We will be satisfied with your feeling the excellence of his beauties. But you would admire him still more if you could see the chief characters in all his test tragedies represented by an actor who appeared on the stage a little before I left the world. He has shown the English nation more excellencies in Shakespeare than the quickest wits could discern, and has imprinted them on the heart with a livelier feeling than the most sensible natures had ever experienced without his help. Поп. Это хорошо, что вы чувствуете высоту его художественных достижений. Но вы бы еще более восхищались им, если бы вы могли видеть главные характеры 4-х его образцовых трагедий, как их сыграл великий актер, умерший незадолго до моего появления на свет. Он показал английской нации более великолепностей в Шекспире, чем самое живое воображение способно их различить, и воплотил их с такой явностью, что самые чувствительные натуры навряд ли их смогли бы обнаружить у себя без его помощью.
test: test station - контрольная станция

Boileau.-The variety, spirit, and force of Mr. Garrick's action have been much praised to me by many of his countrymen, whose shades I converse with, and who agree in speaking of him as we do of Baron, our most natural and most admired actor. I have also heard of another, who has now quitted the stage, but who had filled, with great dignity, force, and elevation, some tragic parts, and excelled so much in the comic, that none ever has deserved a higher applause. Буало. Одухотворенность, сила и богатство нюансами игры м-ра Гаррика хвалились многими тенями ваших соотечественников, с которыми я беседовал и которые соглашались, что он лучший ваш английский актер как Барон наш французский. Я также слышал о другом вашем артисте, который недавно оставил сцену и который, наполнив силой, большим достоинством и возвышенностью многие роли трагического репертуара, отличился также и как комик, сорвав здесь кучу аплодисментов.

[инфинитив как дополнение] [it --формальное дополнение] Pope.-Mr. Quin was, indeed, a most perfect comedian. In the part of Falstaff particularly, wherein the utmost force of Shakespeare's humour appears, he attained to such perfection that he was not an actor; he was the man described by Shakespeare; he was Falstaff himself! When I saw him do it the pleasantry of the fat knight appeared to me so bewitching, all his vices were so mirthful, that I could not much wonder at his having seduced a young prince even to rob in his company. Поп. Мистер Квин, был, безусловно, совершеннейшим комедиантом. В роли Фальстафа особенно, где наиболее выпукло дается шекспировская способность живописать хуморы (хумор -- это характеристика литгероя в его странностях и отличительных особенностях; не путать с юмором), Квин достиг такого совершенства, что он был не актером, он был самим Фальстафом. Когда старый толстый негодяй начинает прикалываться, он кажется мне таким обворожительным, его пороки представляются такими забавными, что невозможно не удивляться, что он совратил принца даже на воровство.
bewitching = "обворожительный, чарующий"

Boileau.-That character is not well understood by the French; they suppose it belongs, not to comedy, but to farce, whereas the English see in it the finest and highest strokes of wit and humour. Perhaps these different judgments may be accounted for in some measure by the diversity of manners in different countries. Буало. Этот характер недостаточно понят французами; они полагают, что это не комедийный, а фарсовый персонаж, в то время как англичане здесь различают тонкие игру остроумия и характерности. Возможно, различие суждений в этом случае объясняется различием во манерах поведения в разных странах.

о корнеле и расине

But don't you allow, Mr. Pope, that our writers, both of tragedy and comedy, are, upon the whole, more perfect masters of their art than yours? If you deny it, I will appeal to the Athenians, the only judges qualified to decide the dispute. I will refer it to Euripides, Sophocles, and Menander. Но не согласитесь ли вы, мистер Поп, что наши писатели, как трагические так и комические в целом более совершенны в каждом из этих жанров, чем ваши? Если вы будете отрицать это, я бы обратился к афинянам, единственным судьям, которым я доверю окончательное суждение вопроса. Я бы обратился к Еврипиду, Софоклу и Менандру.

Pope.-I am afraid of those judges, for I see them continually walking hand-in-hand, and engaged in the most friendly conversation with Corneille, Racine, and Moli?re. Our dramatic writers seem, in general, not so fond of their company; they sometimes shove rudely by them, and give themselves airs of superiority. They slight their reprimands, and laugh at their precepts-in short, they will be tried by their country alone; and that judicature is partial. Поп. Я опасаюсь этих судей, потому что я вижу, как они постоянно бродят друг с другом под руки и, похоже, ничем другим не заняты, как постоянными дружескими диспутами с Корнелем, Расином и Мольером. Наши драматические писатели, похоже, не очень любят этих. Ибо с ними частенько грубоваты и отталкивают их своим видом превосходства. Греки и французы находят упреки англичан легковесными и смеются над их сценическими принципами. Короче, они заняты искусством только своей страны, поэтому их суждения очень субъективны.
shove = "пихать; толкать"

Boileau.-I will press this question no further. But let me ask you to which of our rival tragedians, Racine and Corneille, do you give the preference? Буало. Я более не настаиваю на этом вопросе. Но позвольте меня спросить, кому из ваших соперничающих трагиков вы отдадите предпочтение: Корнелю или Расину?

[need] Pope.-The sublimest plays of Corneille are, in my judgment, equalled by the Athalia of Racine, and the tender passions are certainly touched by that elegant and most pathetic writer with a much finer hand. I need not add that he is infinitely more correct than Corneille, and more harmonious and noble in his versification. Corneille formed himself entirely upon Lucan, but the master of Racine was Virgil. How much better a taste had the former than the latter in choosing his model! Поп. Лучшие пьесы Корнеля, по-моему, равны расиновой "Аталии", но тонкие чувства, под пером последнего, изображены более изящно, с неподражаемыми элегантностью и пафосом. Не говоря уже о том, что слово у Расина точнее, а его версификация более гармонична и благородна. Корнель сформировался как автор под звездой Лукана, Расин же -- Вергилия. Насколько более точно вкус Расина проявляется в выборе персонажей!

[make] Boileau.-My friendship with Racine, and my partiality for his writings, make me hear with great pleasure the preference given to him above Corneille by so judicious a critic. Буало. Моя дружба с Расином и моя пристрастность к его творениям -- причина, по которой я с большим удовольствием слушаю отдаваемые ему преференции таким острым критиком как вы.

Pope.-That he excelled his competitor in the particulars I have mentioned, can't, I think, be denied. But yet the spirit and the majesty of ancient Rome were never so well expressed as by Corneille. Nor has any other French dramatic writer, in the general character of his works, shown such a masculine strength and greatness of thought. Поп. То что Расин превосходит своего оппонента в упомянутых мною художественных особенностях, я думаю, отрицать невозможно. И все же дух и величие античного Рима никто не выражал так хорошо, как Корнель. Ни одни французский писатель даже близко не стоял к Корнелю в изображении мужественной силы и величия духа.

Racine is the swan described by ancient poets, which rises to the clouds on downy wings and sings a sweet but a gentle and plaintive note. Corneille is the eagle, which soars to the skies on bold and sounding pinions, and fears not to perch on the sceptre of Jupiter, or to bear in his pounces the lightning of the god. Расин, он ведь как лебедь, описанный классическими поэтами, весь белый и пушистый, парит себе в поднебесье и поет сладкие песни, но все на одной ноте, жалобной и мягкой. Корнель же глядит орлом, который взмывает в небеса на мощных крыльях и не боится взгромоздиться на скипетр Юпитера, или нести в своих когтях божественную остерегающую телеграмму.
downy = "пушистый"
pinions = "шестерня, малое зубчатое колесо пары; ист. зубец стены; оконечность птичьего крыла "
pounce = "коготь"

Boileau.-I am glad to find, Mr. Pope, that in praising Corneille you run into poetry, which is not the language of sober criticism, though sometimes used by Longinus. Буало. Любопытно слышать от вас, мистер Поп, как хваля Корнеля вы вторгаетесь в сферы, далекие от трезвого критицизма, и говорите языком более свойственным Лонгинусу, этому признанному авторитету в эстетике возвышенного.

Pope.-I caught the fire from the idea of Corneille. Поп. Наш разговор о Корнеле запалил меня.

Boileau.-He has bright flashes, yet I think that in his thunder there is often more noise than fire. Don't you find him too declamatory, too turgid, too unnatural, even in his best tragedies? Буало. У того широкая кисть, но, похоже, в его громыхании больше шума, чем огня. Не находите ли вы в нем избытка декламации, напыщенности, ненатуральности, даже в его лучших трагедиях?
turgid = ""

Pope.-I own I do; yet the greatness and elevation of his sentiments, and the nervous vigour of his sense, atone, in my opinion, for all his faults. Поп. Есть немного; однако размер и возвышенность его чувств, и жизненная мужская сила компенсирует, по моему мнению, эти недостатки.

о мильтоне и драйдене

But let me now, in my turn, desire your opinion of our epic poet, Milton. Но выдайте, пожалуйста, ваше мнение о нашем эпическом поэте Мильтоне.
nervous = "нервный; мускулистый"

Boileau.-Longinus perhaps would prefer him to all other writers, for he surpasses even Homer in the sublime; but other critics who require variety, and agreeableness, and a correct regularity of thought and judgment in an epic poem, who can endure no absurdities, no extravagant fictions, would place him far below Virgil. Буало. Лонгиус, возможно, предпочел бы его все другим авторам, так как он превосходит даже Гомера в возвышенном, но наши критики, которые требуют разнообразия, приятного, однозначности в выражении мыслей в эпической поэме, которые не могут терпеть абсурдностей, никаких экстравагантных вымыслов, скорее всего, поместили бы глубоко ниже Вергилия.

Pope.-His genius was indeed so vast and sublime, that his poem seems beyond the limits of criticism, as his subject is beyond the limits of nature. The bright and excessive blaze of poetical fire, which shines in so many parts of the "Paradise Lost," will hardly permit the dazzled eye to see its faults. Поп. Его гений настолько обширен и возвышенен, что его поэма находится за теми границами, куда достигают возможности критики, как предмет его воображения уносит его за границы природы. Широкий по спектру и интенсивным по яркости свет его поэтического огня, которым светят многие части его "Потерянного рая", вряд ли позволят озадаченному взгляду увидеть недочеты Мильтона как поэта"

Boileau.-The taste of your countrymen is much changed since the days of Charles II., when Dryden was thought a greater poet than Milton! Буало. Вкус ваших соотечественников проделал стремительную эволюцию со времен Карл II, когда Драйден считался более великим, чем Мильтон!

Pope.-The politics of Milton at that time brought his poetry into disgrace, for it is a rule with the English, they see no good in a man whose politics they dislike; but, as their notions of government are apt to change, men of parts whom they have slighted become their favourite authors, and others who have possessed their warmest admiration are in their turn undervalued. Поп. По политическим мотивам Мильтон попал тогда в немилость, и англичане, для которых человек такой, каких политических убеждений он придерживает, перенесли свою нелюбовь и на поэзию. Но поскольку их представления о властях подвержены переменам, то приход к власти партии, к которой принадлежал автор, автоматом повышают курс его акций на литературной бирже, и наоборот, кто был в политическом фаворе прежде, теперь по той же причине ценится ниже их реальной стоимости.

[инфинитив как дополнение] This revolution of favour was experienced by Dryden as well as Milton; he lived to see his writings, together with his politics, quite out of fashion. But even in the days of his highest prosperity, when the generality of the people admired his Almanzor, and thought his Indian Emperor the perfection of tragedy, the Duke of Buckingham and Lord Rochester, the two wittiest noblemen our country has produced, attacked his fame, and turned the rants of his heroes, the jargon of his spirits, and the absurdity of his plots into just ridicule. Эта революция фавора сказалась на восприятии и Мильтона, и Драйдена; последний еще дожил до времен, когда его писания вместе с политической ориентацией вышли из моды. Но даже на апогее его славы, когда толпа восхищалась "Альманзором", а "Императора Индии" считала совершеннейшей трагедией, гц Бекингэм и л Рочестер, два главных остроумца-аристократа нашей страны до Уайльда и Б. Шоу, атаковали его славу и покрыли насмешками напыщенности его героев, кривляющийся в возвышенностях жаргон и абсурдность сюжета.
rant = "напыщенные шумные тирады, разглагольствования"

Boileau.-You have made him good amends by the praise you have given him in some of your writings. Буало. Но вы-то хвалили его, пытаясь отдать Драйдену должное.

Pope.-I owed him that praise as my master in the art of versification, yet I subscribe to the censures which have been passed by other writers on many of his works. They are good critics, but he is still a great poet. You, sir, I am sure, must particularly admire him as an excellent satirist; his "Absalom and Achitophel" is a masterpiece in that way of writing, and his "Mac Flecno" is, I think, inferior to it in nothing but the meanness of the subject. Поп. Я его хвалил как своего учителя в искусстве версификации, кроме того готов подписаться под многими из суждений, которые выносили о нем другие писатели. Они хорошие критики, как и Драйден, но ведь он был еще и замечательным поэтом. Вы, я думаю, в особенности должны восхищаться его сатирами; его "Абессалом и Ахитофель" -- шедевр в этом жанре, а его "Мак Флекно" ничем бы не уступал этой вещи, если бы не подлость темы.
pass = зд: "выносить (решение, приговор)": to pass the death sentence on smb. - вынести кому-л. смертный приговор

значительные и незначительные темы в искусстве

Boileau.-Did not you take the model of your "Dunciad" from the latter of those very ingenious satires? Буало. Не по этому ли сатирическому образцу вы скроили свою "Дунсиаду"?

Pope.-I did; but my work is more extensive than his, and my imagination has taken in it a greater scope. Поп. Да. Но моя работа охватывает более широкие горизонты, а мое воображение уносится намного дальше.
scope = "простор, свобода действий"

Boileau.-Some critics may doubt whether the length of your poem was so properly suited to the meanness of the subject as the brevity of his. Three cantos to expose a dunce crowned with laurel! I have not given above three lines to the author of the "Pucelle." Буало. Многие критики имеют повод для упреков, что длина вашей поэмы не очень-то соответствует незначительности темы в отличие от драйденовской сжатости. Три части, описывающие, как награждается лавровым венком тупица! Я бы не дал более трех строк на весь сюжет вольтеровой ""Целки.
dunce = "болван, тупица; неуспевающий ученик"

Pope.-My intention was to expose, not one author alone, but all the dulness and false taste of the English nation in my times. Could such a design be contracted into a narrower compass? Поп. Моим намерением было не только выставить одного автора, но скудоумный и фальшивый вкус англичан моего времени. Может ли такой замах быть сделан в тесноте?

нравственность в литературе

Boileau.-We will not dispute on this point, nor whether the hero of your "Dunciad" was really a dunce. But has not Dryden been accused of immorality and profaneness in some of his writings? Буало. Не стоит диспутировать по этому предмету, тем более, что герой вашей "Дунсиады" не такой уж и тупица. Но разве Драйден не был обвинен в безнравственности и профанации в некоторых из ваших писаний?

Pope.-He has, with too much reason: and I am sorry to say that all our best comic writers after Shakespeare and Johnson, except Addison and Steele, are as liable as he to that heavy charge. Fletcher is shocking. Etheridge, Wycherley, Congreve, Vanbrugh, and Farquhar have painted the manners of the times in which they wrote with a masterly hand; but they are too often such manners that a virtuous man, and much more a virtuous woman, must be greatly offended at the representation. Поп. Был, и небезосновательно: и мне жаль сказать, что все наши комические писатели после Шекспира и Джонсона, за исключением Аддисона и Стиля, вполне подползают под тот же упрек. Флетчер шокирует, Ванбру, Этеридж, Уичерли, Конгрив и Фаркер изображали манеры эпохи, в которую они творили, конечно, мастерски. Но они слишком часто это делали в такой манере, которая не может не оскорбить добродетельных леди и джентльменов.

Boileau.-In this respect our stage is far preferable to yours. It is a school of morality. Vice is exposed to contempt and to hatred. No false colours are laid on to conceal its deformity, but those with which it paints itself are there taken off. Буало. В этом отношении наша сцена имеет преимущество перед английским театром. Порок выставлен на презрение и ненависть. Ни одного неверного мазка не положено, чтобы скрыть его безобразие, но то, как порок пытается выдать себя сам безжалостно отвергается.

Pope.-It is a wonderful thing that in France the comic Muse should be the gravest lady in the nation. Of late she is so grave, that one might almost mistake her for her sister Melpomene. Moli?re made her indeed a good moral philosopher; but then she philosophised, like Democritus, with a merry, laughing face. Now she weeps over vice instead of showing it to mankind, as I think she generally ought to do, in ridiculous lights. Поп. Удивительно, что во Франции комическая муза -- этакая серьезная леди. В последнее время она так посерьезнела, что ее можно почти принять за Мельпомену. Мольер сделал из нее морального философа, и с тех пор она философствует, как Демокрит, с веселым смеющимся лицом. Она совершенно вычищает порок, вместо того чтобы показывать его человечеству, что, я думаю, и следует делать сатире, в нелепом виде.

Boileau.-Her business is more with folly than with vice, and when she attacks the latter, it should be rather with ridicule than invective. But sometimes she may be allowed to raise her voice, and change her usual smile into a frown of just indignation. Буало. Бизнес сатиры связан скорее с глупостью, чем с пороком, а когда она атакует последний, ей скорей надо указывать, я согласен с вами, на нелепости, чем сыпать оскорблениями. Но иногда ей должно быть позволено поднимать голос и вместо улыбки гневаться и негодовать.

Pope.-I like her best when she smiles. But did you never reprove your witty friend, La Fontaine, for the vicious levity that appears in many of his tales? He was as guilty of the crime of debauching the Muses as any of our comic poets. Поп. Я люблю музу, когда она улыбается. Но вы никогда не упрекали вашего друга Ла Фонтэна за скабрезную легкость, которая сквозить во многих его историях? Он так же точно может обвинен в совращении ее с пути добродетели, как и любой из наших поэтов.
debauch = "портить, искажать (вкус, суждение) ; разлагать (нравы)"

Boileau.-I own he was, and bewail the prostitution of his genius, as I should that of an innocent and beautiful country girl. He was all nature, all simplicity! yet in that simplicity there was a grace, and unaffected vivacity, with a justness of thought and easy elegance of expression that can hardly be found in any other writer. His manner is quite original, and peculiar to himself, though all the matter of his writings is borrowed from others. Буало. Так оно и есть, и я огорчен таким самонадругательством над своим талантом, талантом по своей природе напоминающим невинную и очаровательную деревенскую девушку. Лафонтэн всегда был естественен и прост, но в этой простоте-те и была его своебразная грация и непритворная живость. Кроме того, он владел точностью мысли и простотой элегантностью в выражениях, которые едва ли мы найдем у другого автора. Его манера оригинальна и своейственна только ему, хотя и все темы заимствованы им у других.
bewail = "оплакивать; скорбеть; горевать "

Pope.-In that manner he has been imitated by my friend Mr. Prior. Поп. Эту манеру имитировал мой друг мр Прьор.

Boileau.-He has, very successfully. Some of Prior's tales have the spirit of La Fontaine's with more judgment, but not, I think, with such an amiable and graceful simplicity. Буало. Да, очень удачно. Многие из повестей Прьора дышат духом Лафонтэна. Причем Прьор отточенее в суждениях, но ему не хватает грациозной простоты и доброжелательности.

Pope.-Prior's harp had more strings than La Fontaine's. He was a fine poet in many different ways: La Fontaine but in one. And, though in some of his tales he imitated that author, his "Alma" was an original, and of singular beauty. Поп. В арфе Прьора больше струн, чем в лафонтеновой. Он тонкий поэт на разные лады: Лафонтен на один. И хотя иногда Прьор имитирует француза, его "Альма" блещет совершенно оригинальной красотой.

о спенсере

Boileau.-There is a writer of heroic poetry, who lived before Milton, and whom some of your countrymen place in the highest class of your poets, though he is little known in France. I see him sometimes in company with Homer and Virgil, but oftener with Tasso, Ariosto, and Dante. Буало. Был еще один поэт, гремевший своей арфой в героическом ключе, который жил до Мильтона и которого многие из англичан помещают в самый высший поэтический разряд, хотя он и мало известен во Франции. Я вижу его иногда в компании Гомера и Вергилия, но чаще с Тассо, Ариостом и Данте.

Pope.-I understand you mean Spenser. There is a force and beauty in some of his images and descriptions, equal to any in those writers you have seen him converse with. But he had not the art of properly shading his pictures. He brings the minute and disagreeable parts too much into sight; and mingles too frequently vulgar and mean ideas with noble and sublime. Поп. Я понял: речь о Спенсере. Красота и сила его образов и описаний равна по силе тем, которой отличались поэты, в чьей компании он любит прогуливаться. Но он не обладал даром правильно накладывать тени на свои картины, да и с перспективой у него было туговато. Слишком подробные и неряшливые предметы слишком часто попадают в поле его зрения, отчего вульгарные и низкие идеи часто у него мешаются с благородными и возвышенными.

Had he chosen a subject proper for epic poetry, he seems to have had a sufficient elevation and strength in his genius to make him a great epic poet: but the allegory, which is continued throughout the whole work, fatigues the mind, and cannot interest the heart so much as those poems, the chief actors in which are supposed to have really existed. The Syrens and Circe in the "Odyssey" are allegorical persons; but Ulysses, the hero of the poem, was a man renowned in Greece, which makes the account of his adventures affecting and delightful. To be now and then in Fairyland, among imaginary beings, is a pleasing variety, and helps to distinguish the poet from the orator or historian, but to be always there is irksome. Выбери он тему, соответствующую для эпической поэзии, он, наверное, имели достаточно пафосности и силы, чтобы стать великим эпическим поэтом: но аллегории, которыми он заколебал читателей, утомляют воображение и не могут так заинтересовать его как те поэмы, главными действующими лицами которых являются предположительно реальные люди. Сирены и Церцея -- аллегорические фигуры, но Одиссей, главный герой, был широко известен в Греции, что делает отчет о его приключениях эффективным и интересным. Постоянно же гастролировать по Стране фей, вертеться среди воображаемых существ -- вносит в произведения приятное разнообразие и отличает поэта от оратора или там историка, но быть там всегда -- утомительно.
irksome = "утомительно"

Boileau.-Is not Spenser likewise blamable for confounding the Christian with the Pagan theology in some parts of his poem? Буало. Хорошо ли также постоянное смешение в спенсеровких поэмах христианских и языческих образов?

Pope.-Yes; he had that fault in common with Dante, with Ariosto, and with Camo?ns. Поп. Да, этот грех лежит тяжким камнем на его совести, но он должен разделить его с Данте, с Ариостом и Камоэнсом.

о томсоне, уоллере, пратте

Boileau.-Who is the poet that arrived soon after you in Elysium, whom I saw Spenser lead in and present to Virgil, as the author of a poem resembling the "Georgics"? On his head was a garland of the several kinds of flowers that blow in each season, with evergreens intermixed. Буало. А что это за поэт, который прибыл в Элизиум сразу после вас и которого Спенсер представил Вергилию, как автора поэмы навроде его "Георгик"? Он украсил себя венком с цветами, которые цветут поочередно на протяжении всего года и вечнозеленой пихтой?

Pope.-Your description points out Thomson. He painted nature exactly, and with great strength of pencil. His imagination was rich, extensive, and sublime: his diction bold and glowing, but sometimes obscure and affected. Nor did he always know when to stop, or what to reject. Поп. Ваше описание указывает на Томсона. Он изображает природу очень точно уверенными штрихами своего пера. Его воображение богато, экстенсивно во все стороны и возвышенно: его поэтический язык смел и горяч, но иногда темен и аффектирован. Притом он не умеет ни вовремя остановиться, ни зачеркивать лишнее.

Boileau.-I should suppose that he wrote tragedies upon the Greek model. For he is often admitted into the grove of Euripides. Буало. Я предполагаю, что он писал трагедии по греческому образцу. Он постоянно пасется в роще Еврипида.

Pope.-He enjoys that distinction both as a tragedian and as a moralist. For not only in his plays, but all his other works, there is the purest morality, animated by piety, and rendered more touching by the fine and delicate sentiments of a most tender and benevolent heart. Поп. Он сочетал в себе свойства трагедийного автора и моралиста. Ибо не только в пьесах, но и в других своих работах, он без конца морализирует. Правда, его морализаторство оживлены состраданием и становится еще более трогательными благодаря деликатности чувств и мягкому доброжелательному сердцу.

Boileau.-St. Evremond has brought me acquainted with Waller. I was surprised to find in his writings a politeness and gallantry which the French suppose to be appropriated only to theirs. His genius was a composition which is seldom to be met with, of the sublime and the agreeable. In his comparison between himself and Apollo, as the lover of Daphne, and in that between Amoret and Sacharissa, there is a finesse and delicacy of wit which the most elegant of our writers have never exceeded. Буало. Сен-Эвремон познакомил меня с Уоллером. Я был удивлен, найдя в его коротеньких поэмах политесс и галантность, которую французы считают присущей только себе. Композиционный дар, как у него, встречается весьма редко, особенно в сочетании с пафосностью и приятностью. Даже наши поэты навряд ли превзойдут такт и деликатность шуток, которые он изобразил в сопоставлении Аполлона как влюбленного Дафны и Аморета и Сахариссы.

Nor had Sarrazin or Voiture the art of praising more genteelly the ladies they admired. But his epistle to Cromwell, and his poem on the death of that extraordinary man, are written with a force and greatness of manner which give him a rank among the poets of the first class. Навряд ли Вуатюр и Саразен с большей галантностью восхваляли своих возлюбленных. Вместе с тем его эпистула к Кромвелю и его поэма на смерть этого экстраординарного человека написаны в силовой, мощной манеры, выдвигающей его в поэты первого класса.

Pope.-Mr. Waller was unquestionably a very fine writer. His Muse was as well qualified as the Graces themselves to dress out a Venus; and he could even adorn the brows of a conqueror with fragrant and beautiful wreaths. But he had some puerile and low thoughts, which unaccountably mixed with the elegant and the noble, like schoolboys or a mob admitted into a palace. Поп. Мр Уоллер безвопросно очень тонкий автор. Его муза раздевает Венеру так изящно, как это когда-то делали сами грации; но он может и украсить чело победителя ароматизированным лавровым венком. Но есть у него некоторая мальчуковость и низменность в мыслях, которая совершенно не по делу примешивается к элегантному и благородному. Это как если бы толпу пацанов впустили во дворец.
adorn = "украшать"
fragrant = "ароматный, благоухающий "

There was also an intemperance and a luxuriancy in his wit which he did not enough restrain. He wrote little to the understanding, and less to the heart; but he frequently delights the imagination, and sometimes strikes it with flashes of the highest sublime. We had another poet of the age of Charles I., extremely admired by all his contemporaries, in whose works there is still more affectation of wit, a greater redundancy of imagination, a worse taste, and less judgment; but he touched the heart more, and had finer feelings than Waller. I mean Cowley. Есть также в его стиле некоторая неумеренность и переизбыток красивостей, от чего он никак не может удержаться. Его поэзия мало дает пониманию, и еще меньше сердцу; но он часто захватывает воображение и иногда поражает его пафосными вспышками. У нас был также еще один поэт из времен Карла I, которым много восхищались его современники, в стихах которого еще больше напряга ума, а еще больше преувеличенности воображения, плохого вкуса и полное отсутствие суждения; но он трогал сердца еще больше и мог более тонко чувствовать чем Уоллер. Я имею в виду Коули.
redundancy = "чрезмерность, избыточность"

Boileau.-I have been often solicited to admire his writings by his learned friend, Dr. Spratt. He seems to me a great wit, and a very amiable man, but not a good poet. Буало. Ко мне часто приставал с ним его друг др Пратт. Он кажется, выдающийся человек, большой умница, и очень приятный притом, но не слишком хороший поэт.

Pope.-The spirit of poetry is strong in some of his odes, but in the art of poetry he is always extremely deficient. Поп. Чувство поэзии проскальзывает в некоторых его одах, но в искусстве поэзии ему всегда всего не хватает.

Boileau.-I hear that of late his reputation is much lowered in the opinion of the English. Yet I cannot but think that, if a moderate portion of the superfluities of his wit were given by Apollo to some of their modern bards, who write commonplace morals in very smooth verse, without any absurdity, but without a single new thought, or one enlivening spark of imagination, it would be a great favour to them, and do them more service than all the rules laid down in my "Art of Poetry" and yours of "Criticism." Буало. Я слышал, что в последние времена его репутация сильно пошатнулась среди англичан. Но не могу не думать, что если бы умеренную порцию из его необузданности можно было бы дать некоторым современным бардам, которые научились излагать банальности гладким стихом, хотя и без абсурдностей, но и без единой новой мысли, или оживляющей искры воображения, этим им бы была оказана великая услуга и сослужила бы им лучшую службу, чем правила, изложенные в моем "Искусстве поэзии" или в вашем "Критицизме".

Pope.-I am much of your mind. But I left in England some poets whom you, I know, will admire, not only for the harmony and correctness of style, but the spirit and genius you will find in their writings. Поп. И я того же мнения. Но я умирая оставил в Англии несколько поэтов, кому, я думаю, вы отдали бы должное с учетом не только гармонии и точности стиля, но и энергетику стиха.

о вольтере, свойства исторического писателя

Boileau.-France, too, has produced some very excellent writers since the time of my death. Of one particularly I hear wonders. Fame to him is as kind as if he had been dead a thousand years. She brings his praises to me from all parts of Europe. You know I speak of Voltaire. Буало. Франция также произвела несколько великолепных поэтов после моей смерти. Об одном особенно сюда постоянно доносятся вопли удивления и восхищения. Слава так успела прилипнуть к нему, будто он жил уже 1000 лет назад. Похвалы ему летят со всех концов Европы и даже Америки, и даже России. Я говорю о Вольтере.

Pope.-I do; the English nation yields to none in admiration of his extensive genius. Other writers excel in some one particular branch of wit or science; but when the King of Prussia drew Voltaire from Paris to Berlin, he had a whole academy of belles lettres in him alone. Буало. О да, даже английская нация ни уступает в похвалах ему его родине. Другие авторы отличаются в какой-нибудь одной области духа или знания; когда же Вольтера перенес в Берлин Ф. Великий, он сказал, что заимел в его лице целую Академию.

Boileau.-That prince himself has such talents for poetry as no other monarch in any age or country has ever possessed. What an astonishing compass must there be in his mind, what an heroic tranquillity and firmness in his heart, that he can, in the evening, compose an ode or epistle in the most elegant verse, and the next morning fight a battle with the conduct of C?sar or Gustavus Adolphus! Поп. Этот суверен сам имел такие таланты в сфере поэзии, как ни один монарх в любой век и в любой стране. Какой удивительный компас должно быть встроен в его мозг, какой дух стоицизма укрепляет его сердце, когда он вечером сочиняет стих или эпистулу самым элегантнейшим пасторальным образом, проливает слезы над любовью несчастных пастушков, а уже наутро ведет тех же пастушков, одетых в серые солдатские шинели не хуже Цезаря или Густава Адольфа.
compass = "пределы, пространственные границы"

Pope.-I envy Voltaire so noble a subject both for his verse and his prose. But if that prince will write his own commentaries, he will want no historian. I hope that, in writing them, he will not restrain his pen, as C?sar has done, to a mere account of his wars, but let us see the politician, and the benignant protector of arts and sciences, as well as the warrior, in that picture of himself. Буало. Я завидую Вольтеру, с каким благородством он воюет как в стихах, так и в прозе. Но если Фридрих захотел бы написать собственные комментарии, ему бы не понадобился историк. Я надеюсь, что пиша их он не стал бы удерживать своего пера на манер Цезаря, сведя свой труд к скупому отчету о своих войнах, но в истории Фридриха мы бы увидели политика, проникновенного покровителя искусств и наук, как и воина. Это был бы мастерский автопортрет.

[ought to] Voltaire has shown us that the events of battles and sieges are not the most interesting parts of good history, but that all the improvements and embellishments of human society ought to be carefully and particularly recorded there. Вольтер показал, что битвы и осады -- не самая интересная часть истории, но улучшения и прогресс человеческого общества должны быть с гораздо большей полнотой быть занесены на скрижали истории.

Boileau.-The progress of arts and knowledge, and the great changes that have happened in the manners of mankind, are objects far more worthy of a leader's attention than the revolutions of fortune. And it is chiefly to Voltaire that we owe this instructive species of history. Буало. Прогресс знаний и искусств и великие улучшения, которые произошли в манерах людей -- объекты более достойные внимания политических лидеров, что перемены военного счастья. И именно Вольтеру мы обязаны этой поучительной частью истории.

Pope.-He has not only been the father of it among the moderns, but has carried it himself to its utmost perfection. Поп. Но он не только породил этот вид исследований, но и сам довел его до совершенства.

Boileau.-Is he not too universal? Can any writer be exact who is so comprehensive? Буало. Но не слишком ли он универсален? Разве может один человек быть таким всеядным?

Pope.-A traveller round the world cannot inspect every region with such an accurate care as exactly to describe each single part. If the outlines are well marked, and the observations on the principal points are judicious, it is all that can be required. Поп. Кругосветный путешественник не может исследовать каждый регион до мельчайших подробностей. Если общие контуры хорошо прорисованы и наблюдения над главными чертами произведены точно, это все что можно требовать.

[инфинитив в качестве дополнения] Boileau.-I would, however, advise and exhort the French and English youth to take a fuller survey of some particular provinces, and to remember that although, in travels of this sort, a lively imagination is a very agreeable companion, it is not the best guide. To speak without a metaphor, the study of history, both sacred and profane, requires a critical and laborious investigation. The composer of a set of lively and witty remarks on facts ill-examined, or incorrectly delivered, is not an historian. Буало. Я бы посоветовал и даже настаивал на том, чтобы молодые французские и английские авторы, делая обзор отдельных провинций, помнили, что в путешествиях такого сорта живое воображение приятный попутчик, но плохой гид. Оставив в стороне метафоры, изучение истории, как священной, так и общей требует критического подхода и скрупулезных исследований. Составитель живых и остроумных ремарок на плохо изученные факты и неверно переданные -- это еще не историк.
exhort = "уговаривать, убеждать; увещевать; заклинать"

Pope.-We cannot, I think, deny that name to the author of the "Life of Charles XII., King of Sweden." Поп. Нам не следует все же отрицать имя автора "Жизнь Карла XII Шведского".

Boileau.-No, certainly. I esteem it the very best history that this age has produced. As full of spirit as the hero whose actions it relates, it is nevertheless most exact in all matters of importance. The style of it is elegant, perspicuous, unaffected; the disposition and method are excellent; the judgments given by the writer acute and just. Буало. Конечно, нет. Я оцениваю ее, как лучшую историю, написанную в XVIII веке. Полностью передавая дух героя и его времени, работа тем не менее точна в исторических деталях. А чего у историков последующих поколений практически исчезло, ее стиль элегантен, ненапорист, ясен, расстановка акцентов и исторический метод четки, а суждения, данные автором, остры и справедливы.
perspicuous = "понятный, чёткий, ясный"

Pope.-Are you not pleased with that philosophical freedom of thought which discovers itself in all the works of Voltaire, but more particularly in those of an historical nature? Поп. А не оставляет некоторой неудовлетворенности у вас некоторая философская свобода мысли, которая обнаруживается во всех работах Вольтера по истории?

[To think freely -- инфинитив как подлежащее] Boileau.-If it were properly regulated, I should reckon it among their highest perfections. Superstition, and bigotry, and party spirit are as great enemies to the truth and candour of history as malice or adulation. To think freely is therefore a most necessary quality in a perfect historian. But all liberty has its bounds, which, in some of his writings, Voltaire, I fear, has not observed. Буало. Если только пользоваться ею в меру, я должен рассматривать это как достоинство, необходимое для совершенной исторической работы. Предрассудки, партийный дух, привязанность к концепциям -- самые большие враги для правды и искренности в истории, такие же как лесть или злобствование. Думать свободно -- это, пожалуй, наиболее ценное качество совершенного историка. Однако свобода имеет свои границы, которых Вольтер в некоторых из своих работ, кажется, не наблюдал.
bigotry = "слепая приверженность чему-л.; фанатизм; нетерпимость"

Would (??) to Heaven he would reflect, while it is yet in his power to correct what is faulty, that all his works will outlive him; that many nations will read them; and that the judgment pronounced here upon the writer himself will be according to the scope and tendency of them, and to the extent of their good or evil effects on the great society of mankind. Если он возьмется за ум, поскольку по нашим сведениям, он еще жив, то в его власти исправиться. Тогда его труды переживут его; многие, и не только французы, и не только в Европе, будут читать его; и то суждение, которое мы высказали здесь о нем как писателе станет общим местом всех академических изданий, ко злу или благу всего человечества.

[when + причастие] Pope.-It would be well for all Europe if some other wits of your country, who give the tone to this age in all polite literature, had the same serious thoughts you recommend to Voltaire. Witty writings, when directed to serve the good ends of virtue and religion, are like the lights hung out in a pharos, to guide the mariners safe through dangerous seas; but the brightness of those that are impious or immoral shines only to betray and lead men to destruction. Поп. Было бы хорошо для всей просвещенной Европы, если бы и другие мозги вашей родины, задававшие тон в политической литературе, имели бы ту же серьезность в помыслах, которую вы рекомендовали Вольтеру. Остроумные труды, направленные к тому, чтобы служить добродетели и религии, как мощные фонари на Фаросском маяке, ведут безопасно матросов среди опасностей морей; но искрометность тех, кто светит нечестивым или имморальным светом только обманывают и ведут к катастрофам.

Boileau.-Has England been free from all seductions of this nature? Буало. Свободны ли англичане от всех соблазнов этого сорта?

Pope.-No. But the French have the art of rendering vice and impiety more agreeable than the English. Поп. Нет. Но французы приспособили искусство давать пороками и кощунствам всяким более приятный вид, чем англичане.

Boileau.-I am not very proud of this superiority in the talents of my countrymen. But as I am told that the good sense of the English is now admired in France, I hope it will soon convince both nations that true wisdom is virtue, and true virtue is religion. Буало. Меня не слишком радует подобное превосходство в талантах у моих соотечественников. Как мне говорили, хорошим вкусом англичан сейчас восхищаются во Франции. Я надеюсь, скоро обе нации скоро убедятся, что подлинная мудрость -- это добродетель, а добро с кулаками -- это религия.

Pope.-I think it also to be wished that a taste for the frivolous may not continue too prevalent among the French. There is a great difference between gathering flowers at the foot of Parnassus and ascending the arduous heights of the mountain. The palms and laurels grow there, and if any of your countrymen aspire to gain them, they must no longer enervate all the vigour of their minds by this habit of trifling. I would have them be perpetual competitors with the English in manly wit and substantial learning. But let the competition be friendly. There is nothing which so contracts and debases the mind as national envy. True wit, like true virtue, naturally loves its own image in whatever place it is found. Поп. Я полагаю также желательным, чтобы вкус на фривольности слишком уж превалировал у французов. Большая разница между сбором цветов у подножия Парнаса и подъема к его вершинам через крутизны и обрывы. Пальмовые и лавровые венки растут там, и если кто-либо из ваших соотечественником возжелает добыть их, он не должен будет слишком долго процветать в изнеженных широтах, забавляя свои мозги пустяками. Я хотел бы, чтобы они были постоянными соперниками англичан в мужественном интеллектуальном споре и основательной учености. Ничто так не сужает и не измельчает мозгов, как национальная зависть. Подлинный ум, как и подлинная добродетель, естественным образом любят аналогичные проявления, в каком бы месте они их не находили, а хотя бы и в России.
prevalent = "преобладающий, превалирующий"
contract = "сжимать; сокращать": He hopes shortly to contract his expenses. - Он надеется вскоре сократить свои расходы"

К началу страницы

Титульный лист

Граммтаблицы | Тексты